Кейн, Эдвард М. : другие произведения.

Ключ Поэта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эдвард М. Кейн, "The Key Of The Poet". Рассказ из цикла "Мифы Ктулху. Свободные продолжения". Двое исследователей тайн Великих Древних открывают галлюциноген, который использовал Абдул Альхазред, чтобы написать свой "Некрономикон". В качестве первого подопытного для сновидческих путешествий в иные миры они выбрали бродягу с улицы...

Эдвард М. Кейн

КЛЮЧ ПОЭТА

  

I

  
   Доктор Спенсер Драйден закрыл за собой дверь, войдя заставленную книгами комнату с кленовыми панелями, которая служила ему в качестве личного кабинета, спальни и офиса. Серый свет зимнего утра безмолвно заливал помещение. Некоторое время Драйден неподвижно стоял у окна и смотрел на неумолимый снег, который с нарастающей силой шёл с раннего вечера. Ему вдруг вспомнилась особенно суровая зима, которую он провёл в колледже в Новой Англии.
   Перейдя к своему столу, Драйден сделал паузу, чтобы включить катушечный магнитофон и прослушать основные моменты из цикла "Кольцо" Рихарда Вагнера в исполнении Гуннара Освардга, дирижирующего Ноленским Филармоническим оркестром. Откинувшись в кресле, Драйден с закрытыми глазами слушал мягкие мистические звуки "Путешествия Зигфрида по Рейну". Временами он испытывал то самое физическое и душевное возбуждение, которое у него всегда вызывало прослушивание Вагнера. В музыкальных творениях этого композитора, особенно в "Парсивале" и "Кольце Нибелунга", по твёрдому убеждению Драйдена было нечто такое, что пробуждало "нерождённого бога" в душах таких людей, как он сам. Драйден размышлял о том, что Вагнер, возможно, затронул тусклый или частично атрофированный аккорд эмоций, таящийся глубоко в расовом подсознании некоторых чувствительных индивидуумов. Он воскресил забытые и смутные воспоминания о далёкой эпохе, когда существа, непохожие на человека, властвовали над Землёй. Разве гномы, драконы, ледяные великаны и полубоги из "Нибелунга" не имели реальных прототипов в некоторых туманных и аллегорических доисторических мифах? Какое мрачное вдохновение разожгло пламя в холодном воображении неизвестного исландского поэта за много веков до того, как гений Байройта воплотил его в шедевр песни, музыки и действия, которые должен был увидеть и услышать потрясённый мир?
   Драйден часто задавал себе вопросы, на которые не было простых ответов, потому что он был необычным человеком, почти уникальным человеком... и не только в этом. В своей собственной области деятельности он был человеком поразительного таланта и оригинальности, сочетавшим в себе эти, иногда взаимоисключающие, качества - блестящие способности и здравый смысл. Любой, кто хоть немного интересуется современной архитектурой, вспомнит многочисленные похвалы в его адрес со стороны градостроителей и журналистов из нескольких крупных городов. Просторные, богато украшенные интерьеры и чёрные экстерьеры почти пуританской строгости парадоксальным образом объединились в стиль, за который Драйден получил признание. Его творения благосклонно сравнивали с работами Райта, Ле Корбюзье и Ласдуна, хотя сам Драйден не мог обнаружить ни малейшего сходства с ними ни в теме, ни в исполнении. Менее чем за десять лет он заслужил славу и репутацию, на достижение которых у других ушло четверть века.
   Не проходило и недели, чтобы имя Драйдена не появлялось в светских колонках; чаще всего оно было связано с именем какой-нибудь начинающей молодой актрисы или красивой дочери какого-нибудь несносного промышленника-нувориша, который мог только выиграть от бесплатной рекламы. Матроны высшего общества преклонялись перед архитектором с очаровательным умом и безупречными манерами и делали всё возможное, чтобы обеспечить его присутствие на своих благотворительных балах и частных вечеринках.
   Но была и другая, более тёмная сторона этого человека, о которой другие люди не знали. Подобно волшебному зеркалу, он отражал лишь тот образ, который хотели видеть его друзья из высшего общества, и мало кто из них захотел бы заглянуть за зеркало, в чёрные стигийские глубины души Драйдена. Потому что те, кто мог заглянуть в эту скрытую область, обнаружили бы интеллект, увлечённый до одержимости идеями и стремлениями, которые показались бы обычному человеку странными, или эти идеи могли показаться людям симптомом какого-то тревожного психического расстройства.
   Существовала непостижимая пропасть между внешней жизнью Драйдена, который с притворным интересом слушал злобные сплетни своих бывших товарищей об особых сексуальных наклонностях или шатком финансовом положении какого-нибудь отсутствующего лица, и Спенсером Драйденом, сокрытым в тени, когда его интересы касались вещей настолько ужасных и странных, что он мог бы взорвать изъеденные червями мозги этих хладнокровных кретинов и погрузить их в ужас, если бы Драйден решил заговорить об этих своих интересах.
   Как и предполагал Драйден, звонок в его дверь раздался ровно в десять часов. Пронизывающий зимний ветер ворвался внутрь вместе со сгорбленным разносчиком писем. Натянутая улыбка краснолицего почтового работника была единственным признаком того, что он рад минутной передышке от непогоды. Ворчливо поздоровавшись с Драйденом, он начал выполнять привычные действия. Войдя в кабинет, он начал вынимать из своего потрёпанного непогодой холщового мешка разнообразные посылки и письма, и бессистемно разложил их на столе. И поскольку это стало уже привычным делом, Драйден достал бутылку "Чивас Ригал" из винного шкафа и наполнил две рюмки, которые поставил на стол перед входной дверью поверх пятидолларовой купюры. Обычно он ставил одну рюмку и два доллара, но это была особая доставка, и почтальону пришлось повторно выйти на улицу, чтобы принести большой деревянный ящик, доставку которого он мог бы с таким же успехом доверить молодым сотрудникам, но в этом случае посылка, вероятно, прибыла бы через три или четыре дня...
   После ухода почтальона Драйден снова запер за собой дверь и сел за письменный стол. Под внушительной стопкой свежей почты лежала безнадёжная куча личных бумаг, технических отчётов, строительных журналов и чертежей. Отбросив в сторону как можно больше этих бумаг, Драйден освободил место на столе. Он начал просматривать почту, осторожно открывая подарки на день рождения. Необычный объём почты в основном объяснялся запросами и просьбами Драйдена о предоставлении информации и материалов, которые нельзя было получить по обычным каналам, не вызвав нежелательного любопытства по поводу неясного характера его исследований.
   От эрудированного исследователя оккультных знаний из Монтерея, штат Калифорния, прибыл тщательно запечатанный конверт, содержащий две рукописные копии одной страницы из этого спорного и полулегендарного труда, "Китаб Расул аль-Акбарин". Из письма, отправленного по почте из долины Шаванганк в штате Нью-Йорк, Драйден извлёк анонимное послание с предупреждением "убедиться в правильности углов на вашем рабочем месте" и "проконсультироваться с формулами Крана-Веля, прежде чем приступать к делу". Небольшой коричневый пакет с почтовым штемпелем резервации Квакиутль, Британская Колумбия, содержал три пузырька со странными цветными порошками и записку, написанную на каком-то загадочном алфавите нервной, дрожащей рукой. Из Кехотоксила, Боливия, прибыл деревянный ящик, наполненный бледно-зелёными растениями, напоминающими какой-то слегка мутировавший сорт шпината. В другом, меньшем ящике, присланном с полинезийского острова Мауке, завёрнутые в толстый хлопок и истрёпанные газеты, лежали девять зеленоватых мыльных камней, вырезанных в виде пятиконечных звёзд.
   Драйден с трудом подавил ухмылку, рассматривая эту озадачивающую коллекцию всякой всячины с четырёх концов земного шара. Он осторожно взял стебель сушёной травы и внимательно рассмотрел его. Он был практически уверен: это то, что ему нужно. После всех этих лет он наконец-то мог начать всерьёз. После всех этих лет... теперь это было то, что требовало выпивки. Наполнив свой стакан из той же бутылки, что явилась на свет для вознаграждения почтальона, Драйден откинулся на спинку кресла, не сопротивляясь мыслям, что начали лениво перемещаться в прошлое, к тому дню, когда эта история фактически началась. Он был слегка удивлён тем, насколько живо и легко вспоминались события даже по прошествии почти десяти лет.
  

* * *

  
   Венделл несколько минут колотил в дверь его спальни, прежде чем Драйден впустил его. Сначала Драйден решил не обращать внимания на настойчивый стук в тщетной надежде, что Венделл сдастся и уйдёт. Но, зная об упрямом упорстве Венделла, он нехотя уступил и впустил гостя в свою комнату. Пройдя мимо Драйдена с напускным возмущением, Венделл снял с себя тяжёлое пальто и шарф, и бросил их на ближайший стул. Сев на пол и скрестив ноги - Венделл твёрдо верил в терапевтическую ценность различных йогических поз - он достал свою курительную трубку и начал набивать её ароматным табаком, который носил с собой в потёртом кожаном кисете. Тогда Драйден точно знал, что его ожидает один из длинных диалогов Венделла на какую-то тему, до которой ему не было никакого дела. Конечно, как только Венделл удобно устроился и раскурил трубку, он принялся рассказывать. Заговорщицким шёпотом Венделл объявил, что, по его сведениям, полученным из надёжного источника, в библиотеке кампуса есть запертая комната, полная старых книг, которые никому, за исключением нескольких молчаливых, старых учёных, не разрешается видеть. Почти автоматической реакцией Драйдена было усомниться в рассказе Венделла, потому что он хорошо знал его... на самом деле Драйден и Венделл были знакомы более двух лет. Поэтому Драйден прекрасно знал о романтической, почти болезненной привязанности Джона А. Богарта Венделла ко всему странному и загадочному, благодаря чему он заслужил в университете незавидную репутацию сумасшедшего. Также Драйден знал, что, если какая-то тайна действительно существует, Венделл приложит свои немалые таланты к тому, чтобы сделать её ещё более сложной, подобно проблеме происхождения жизни или существованию Бога.
   Те студенты, а среди них был и Драйден, которым посчастливилось стать свидетелями дебатов Венделла с флегматичным старым преподавателем археологии, профессором Хэндли, о технике, использованной при строительстве древнего города Тиауанако, должны были признать, что какими бы смехотворными ни казались выводы Венделла, они были сделаны на основе неопровержимых фактов. Помня об этом инциденте, Драйден решил дать Венделлу возможность изложить свою точку зрения.
   Развлечения могут быть редким товаром в университетском городе, переживающем самую суровую зиму за последние шестьдесят лет. Поэтому Драйден был более чем готов предаться любому небольшому развлечению, дающему возможность повеселиться в скучной ситуации. В таком настроении он шутливо предложил Венделлу помочь ему разгадать последнюю из бесконечной череды загадок. Венделлу не потребовалось много времени, чтобы уговорить Драйдена пойти в библиотеку, как только её двери открылись на следующее утро. Там, по словам Венделла, он должен попросить книгу под названием "Некрономикон", которая, как заверил его Венделл, была одной из тех, что хранились в тайнике и были недоступны для обычных студентов. После неоднократных заверений Драйдена в том, что он действительно выполнит своё задание в библиотеке, Венделл исчез в коридоре общежития, весело насвистывая фрагмент из "Ведьмы" Паганини.
   Холодный ветер обжигал лицо Драйдена, а из его носа и рта при каждом выдохе вылетали клубы пара, когда он, протаптывая дорогу по снегу глубиной по колено, направлялся к внушительному кирпичному строению, в котором располагалась университетская библиотека. Всё это время он чувствовал себя немного глупо из-за необходимости просить книгу, которую Венделл, не исключено, мог просто выдумать. На мгновение его посетила ужасающая мысль, что он может стать невольной жертвой одной из инфантильных шуток Венделла. Предположим, спросил он себя, Венделл обнаружил, что библиотекарь свободно говорит по-гречески и что слово "Некрономикон" означает нечто крайне непристойное. Он выбросил эту мысль из головы и вошел в библиотеку.
   Драйден сразу понял, что что-то не так, когда библиотекарь, пожилой мужчина по имени Хардклифф, побледнел, услышав название книги, которую просил Драйден. Ему грубо приказали пройти в кабинет куратора, где Драйден провёл почти час, отвечая на вопросы, смысла которых он не понимал. В конце концов ему удалось убедить хранителя, что он не имеет ни малейшего представления о содержании или даже общей тематике книги. Драйден объяснил, что однажды слышал или читал об этом названии. Нет, он не помнил, где и от кого, и решил поискать эту книгу. Очевидно, куратор был удовлетворён его объяснением, и Драйдена отпустили со строгим предупреждением, чтобы он посвятил себя учёбе и не занимался такими вещами, как "Некрономикон". Никаких причин для неожиданного допроса не было названо, и Драйден знал, что лучше не пререкаться.
   На лице Венделла было одно из тех самодовольных выражений, которые так раздражали Драйдена, когда он рассказывал эту историю за кружкой пива в пабе "Бык и Куст" в тот полдень. В кои-то веки Драйдену пришлось признаться самому себе, что одна из загадок Венделла была чем-то большим, чем плодом бесконтрольного и чрезмерного воображения. Когда он спросил Венделла, что же, по его мнению, было в этой книге такого, из-за чего её держали в секрете, а сотрудники библиотеки волновались, когда кто-то просил её посмотреть, Венделл не отказался от объяснений.
   Заказав у бармена очередную порцию пива, Венделл терпеливо ждал, пока его принесут, прежде чем высказать своё мнение. Когда кружки были поставлены перед ними, Венделл повернулся, чтобы посмотреть в кабинку позади себя, как будто боялся, что его подслушают. Венделлу всегда нравилось драматизировать ситуацию, поскольку это, как он считал, подчёркивало его обычно странные разговоры. Он уверенно ответил, что "Некрономикон", несомненно, является давно замалчиваемой классикой эротической литературы, возможно, даже потерянным дополнением к "Сатирикону" Петрония. Всё это показалось Драйдену довольно правдоподобным, ведь, в конце концов, должна же быть какая-то причина для странного поведения сотрудников библиотеки. Догадка Венделла была ничуть не хуже других.
   Допив пиво, Венделл заказал ещё одну порцию и с явным удовольствием пустился в пространные рассуждения о пресловутом развратнике при дворе Нерона и предположил, что Петроний написал более раннее упражнение в эротизме, когда служил Римской империи в качестве консула в Вифинии. Развивая свою теорию, Венделл предположил, что большинство копий "Некрономикона" было уничтожено или утеряно, когда Аларик и его Готы разграбили Рим в 410 году. Сменявшие друг друга волны варваров-захватчиков уничтожали или сжигали то, что осталось от римских литературных произведений. На протяжении всего средневековья люди, такие как Поджио Браччолини из папского двора, делали кропотливые переводы сохранившихся документов и трудов классических времён. Сам Браччолини заново открыл многие произведения античности - классиков уровня Цицерона, Ювенала и Лукреция, так кто скажет, что какой-то другой давно забытый учёный не спас "Некрономикон" от вероятного забвения в разрушающихся сводах какого-нибудь готического монастыря или римской гробницы.
   Теперь, заключил Венделл, эти ханжи из числа преподавателей и попечительского совета скрывают произведение искусства из нашего классического наследия, которое должно быть обнародовано для назидания и удовольствия людей во всём мире. Драйден знал, к чему приведут рассуждения Венделла. Он также предвидел, что скоро из жужжащей головы его товарища вылетит последняя пчела. Венделлу не потребовалось много времени и пива, чтобы предложить свой план.
   Вопреки здравому смыслу Драйден согласился тайно пробраться в библиотеку вместе с Венделлом. Ночь была безлунной и облачной. Температура, всего около четырёх градусов выше нуля, гарантировала, что поблизости не будет никого, кто мог бы случайно стать свидетелем их ночных занятий. Им удалось проникнуть в библиотеку через незапертое окно в подвале и с помощью фонариков пробраться на второй этаж, где должны были находиться "Книги". Драйден был встревожен и готов был сдаться, когда обнаружил не просто запертую комнату, а дверь хранилища с кодовым замком. Венделл лишь заметил, что они должны быть благодарны за то, что здесь лишь один замок, а не сложное устройство с сигнализацией. Приложив ухо к замку, Венделл начал медленно вращать диск с цифрами. Сначала он повернул его по часовой стрелке, затем против часовой. Он повторил процедуру шесть раз. Затем Венделл встал, повернул ручку и потянул на себя дверь. Чудесным образом она распахнулась с протяжным, высоким визгом. Венделл вежливо отказался пояснить, где он приобрёл такие впечатляющие навыки взлома сейфов.
   Оказавшись в хранилище, довольно большом помещении размером пятнадцать на десять футов, Драйден быстро нашёл стеклянный ящик, в котором хранился "Некрономикон". Он сомневался, что когда-нибудь сможет забыть запах, который исходил от пергаментных страниц, когда Драйден осторожно открыл книгу на середине. Это был запах как от мёртвого животного. Драйден осветил карманным фонариком строки, выполненные чёрными чернилами, которые за прошедшие века лишь слегка потускнели. Мысленно переведя средневековую латынь на английский, он начал читать вслух, чтобы Венделл тоже услышал, пока тот деловито метался по комнате, вытаскивая с полок всевозможные книги в кожаных переплётах и с железными застёжками, и складывая их в стопки посреди пола. Драйден прочитал около половины страницы, захлопнул книгу и воскликнул вслух:
   - Петроний, твою мать! Это дерьмо не менее порнографично, чем Библия короля Якова, на что она и похожа.
   Но Венделл его не слышал, а если и слышал, то предпочёл проигнорировать. Всё свое внимание он уделял заплесневелой книге, на потрёпанном корешке которой было написано "Unaussprechlichen Kulten". Он перелистывал страницы с таким выражением лица, что оно показалось Драйдену чем-то средним между шоком и безудержным ликованием. Теперь с Венделлом было не поговорить. Он нашёл свою тайну, окончательную тайну, от которой невозможно отступить, разве что в ужасе и безумии. Драйден вновь обратился к "Некрономикону" и окунулся в нечестивое сияние его отвратительных откровений о Древних, когда те правили первобытной Землёй. И вот они оба сидели, погружённые в кошмарный мир запретных знаний, загипнотизированные ужасом, содержащимся в книгах, когда ночной сторож заметил приоткрытую дверь хранилища и вызвал полицию.
   Обвинения в краже со взломом были смягчены снисходительным судьей до статьи о хулиганстве, но попечительский совет Мискатоникского университета настоял на немедленном отчислении Венделла и Драйдена. Однако было уже слишком поздно для порицания или наказания. И он, и Венделл вкусили запретных плодов и навсегда утратили вкус к интеллектуальным объедкам. Потребуется нечто большее, чем отчисление из университета, чтобы умерить этот аппетит.
  

* * *

  
   Нервный скрежет снегоуборочной машины под его окном вывел Спенсера Драйдена из задумчивости. Он рассеянно смотрел в окно, где метель стремилась захватить улицы, загоняя всех, кроме самых решительных пешеходов, обратно в укрытие и тепло своих домов. Он сделал мысленную пометку, что нужно как можно скорее телеграфировать Венделлу. Драйден снова наполнил свой стакан и откинулся в кресле. Как всё прошло после того позорного эпизода?
  

* * *

  
   В то время казалось, что все надежды на то, что он когда-нибудь станет архитектором, были разрушены до основания. Его семья сначала была потрясена, но постепенно смирилась: что сделано, то сделано. Влиятельные друзья отца добились его поступления в небольшой колледж в Нью-Гэмпшире, и после четырёх лет упорной учёбы он получил диплом. Два года спустя он получил докторскую степень. Джону Венделлу повезло меньше. Хотя он и пользовался титулом "доктор", Драйден не мог припомнить, чтобы тот когда-либо упоминал, где он завершил своё образование. Однако однажды Венделл говорил о том, что учился в Европе после инцидента в Мискатонике.
   В одном Драйден был уверен: как и он сам, Венделл не мог забыть ту тёмную мифологию, разгадки которой были изложены в тех старых книгах, из-за которых они попали в такую переделку и едва не угодили в тюрьму. Через три года после того случая Драйден проводил летние каникулы в Нью-Йорке и при несколько мутных обстоятельствах приобрёл копию "Записок Фири о "Некрономиконе". Будучи в лучшем случае лишь туманным изложением оригинальной работы, заметки Фири лишь разжигали аппетит Драйдена к ещё более глубокому проникновению в удивительную историю Древних. Несмотря на непосильное бремя учёбы, Драйден поклялся узнать всё, что только возможно, о книге под названием "Некрономикон". Хотя это отнимало много времени, с помощью работы Фири и информации, собранной им в ходе собственных исследований, Драйден составил краткую историю "Некрономикона".
   Книга называлась "Аль-Азиф" до её перевода на греческий язык в десятом веке Теодором Филетом, который переименовал её в "Некрономикон" или "Книгу мёртвых имён". Книга была написана арабским мистиком, поэтом по профессии, по имени Абдул Альхазред, который жил во время правления Марвана Второго, последнего халифа династии Уймайядов. Принято считать, что "Некрономикон" появился около 730 года н.э., хотя эта дата является чисто условной. Если какие-либо записи о первом появлении книги и существовали, то они, скорее всего, были утеряны или уничтожены в ходе насилия и кровопролития, которые опустошили землю, когда Аббасиды пришли из Персии, чтобы захватить трон Марвана Второго, который управлял далёкой исламской империей из своего дворца в Дамаске. Об этой книге мало кто вспоминал, пока Аббасиды, претендующие на происхождение от дяди Мухаммеда, были заняты распространением Ислама. Однако после укрепления своей власти Гарун аль-Рашид обратил своё внимание на искоренение всех еретических сочинений Альхазреда.
   Через сто лет после того, как был сделан греческий перевод, православная церковь начала целенаправленную борьбу за уничтожение "Некрономикона". Несмотря на конфискацию и сожжение всех известных копий, "Некрономикон" всплыл спустя два столетия, когда Олаус Вормиус перевёл один из сохранившихся греческих текстов на латынь. Прошло менее четырёх лет, прежде чем Римская церковь осознала развращающее, всепроникающее влияние этой книги, и папа Григорий IX возобновил гонения, которые стали синонимом истории этой книги. Сообщается, что Фома Аквинский сказал, что "Некрономикон" мог быть написан только Сатаной в обличье Отца Лжи в попытке подорвать учение Христа". После папской буллы Иннокентия VIII доминиканские инквизиторы и авторы печально известного "Молота ведьм" Генрих Крамер и Якоб Шпрингер якобы изъяли копию издания "Чёрной Буквы" и публично сожгли её в Кельне. В Кастилии Великий Инквизитор Томас де Торквемада приговорил некоего Пабло д'Эше и неизвестного мусульманского астролога к аутодафе за "торговлю с теми низшими дьяволами, о которых говорится в книге языческого колдуна Альхазреда".
   Так продолжалось более тысячелетия. Различные издания "Некрономикона" переводились, распространялись, осуждались, запрещались и, наконец, сжигались, часто вместе со своими владельцами. Но теперь, во второй половине двадцатого века, когда мы больше не сжигаем то, что нас огорчает или пугает, "Некрономикон" и подобные ему книги надёжно спрятаны от любопытных, пытливых глаз.
   Во время изучения книги Фири Драйден наткнулся на строки, в которых говорилось о Зелье Тахель, и заявления о его свойствах показались ему захватывающими. Драйден читал об этом и других зельях раньше в странном небольшом труде алхимика Франца Джута "Эликсир пророков", где оно упоминается как "Ключ Поэта". Узнав о сходстве между рассказами Джута и Фири, Драйден решил выяснить, как изготавливается Зелье Тахель. Однако у Фири была обескураживающая привычка обходить стороной или полностью игнорировать то, что больше всего интересовало Драйдена. Он был характерно немногословен в отношении Зелья Тахель и сообщил только следующее:
   "Альхазред упоминает состав, называемый Зельем Тахель. Это препарат из различных химических веществ, который принимается внутрь и позволяет человеку в состоянии сна, а в редких случаях и телесно, посещать те места, где в прошлом обитали Древние и их слуги, и где они обитают сейчас. Принимающий зелье должен тщательно подготовиться к этому и полностью осознавать, что "Те, кто охраняет Путь", попытаются помешать его мирному возвращению. Написано, что иногда "Они" позволяют путешественнику вернуться, казалось бы, невредимым, но в сильно изменённом виде, так что даже самые близкие родственники могут его не узнать".
  
   Перспектива побывать в этих окутанных легендами краях заставляла разум Драйдена трепетать, а кровь, казалось, кипела в его жилах. Увидеть такие места, как Плато Ленг, Чёрное Озеро Хали, Кадат в Холодной Пустыне; пронзить завесу тайны, окружавшую забытые Цимму-Лкку, Шамбалу, затонувший Р'льех и потерянную Валузию; узнать тёмные секреты туманной Туле и великолепного Нуминора из кельтских мифов; ради этого стоило рискнуть своей бессмертной душой. Любой индивид, рассуждал Драйден, который не готов пойти на определённый риск в осуществлении своей мечты, не имеет права называть себя человеком. Такие вещи, как Эликсир Тиккун, звёздные камни Мнара и различные оккультные символы, при правильном использовании позволят Драйдену значительно снизить негативные последствия. Человек, который вообще не рискует, - трус, но тот, кто не минимизирует опасность в меру своих возможностей, - проклятый дурак.
   Драйден начал обширные поиски тех сочинений, которые в определённых эзотерических и закрытых кругах стали называть "Апокрифическими книгами", и Драйден считал это название вполне подходящим. Их так назвали потому, что они якобы раскрывают - либо посредством туманных метафизических спекуляций, либо, в некоторых случаях, шокирующих деталей - ключи к существованию, истории и проявлениям древней расы разумных внеземных существ, которые правили Землёй за миллиарды лет до того, как этот хрупкий и быстротечный вид Homo Sapiens осмелился провозгласить себя хозяином мира. Большинство авторитетов согласны с тем, что оккультный учёный и известный натуралист граф д'Эрлетт был первым, кто назвал этот противоречивый свод преданий "Мифами Ктулху". Хотя эти существа, называемые Древними, были изгнаны или заключены в тюрьму Старшими Богами, о которых практически ничего не известно, они терпеливо ждут, мечтая о том времени, когда они возобновят свое господство над этим миром. Дегенеративные культисты поддерживают поклонение Древним и лихорадочно и бессовестно работают, чтобы сохранить в тайне страшные ритуалы и могущественную магию своих изгнанных и дремлющих хозяев.
   Прежде чем решиться на использование Зелья Тахель, Драйден должен был досконально изучить историю, изложенную в этих книгах. Но он ещё не знал, что это за "разнообразные химические вещества", из которых получается зелье.
   Те немногие книги, которые он находил и за которые платил непомерные суммы, как правило, были либо плохо переведены, либо так сильно сокращены, что их невозможно было понять. Издание "Безымянных Культов" от "Гоблин Пресс" имело оба этих недостатка. Его деньги были бесплодно потрачены на эту покупку. Не менее разочаровывающими оказались "Фрагменты Сен-тон-Цзе" и "Заклинания Тмар-Мяо", которые Драйден получил в виде микрофильмов из Британского музея; первые были написаны на непонятном и загадочном, архаичном китайском диалекте, вторые - линейными иероглифами, представляющими Р'льехский язык. Врождённое упорство Драйдена раз за разом побеждало растущее чувство бесполезности его поисков, и он с надеждой продолжал работу.
   Потребности его профессии не позволяли Драйдену уделять столько времени, сколько ему хотелось бы, поискам неуловимого Зелья Тахель, но три года назад произошло событие, которое заставило Драйдена поверить, что он неумолимо приближается к завершению своих поисков.
   Находясь в Нью-Йорке на церемонии открытия спроектированного им жилого комплекса, он столкнулся с Джоном Венделлом, который проезжал через город, направляясь в Европу. Они предались безудержному приступу ностальгических воспоминаний о "старых добрых временах" в Мискатоникском университете, а затем Драйден узнал, что Венделл последние несколько лет также был занят изучением тайн Великих Древних. Венделл осторожно рассказал Драйдену об эксперименте, свидетелем которого он был в Швеции, который, к его удовлетворению, доказал, что "Мифы" являлись не мифом, а реальным фактом. Он заверил Драйдена, что, несмотря на некоторые пробелы и парадоксы в различных работах, посвящённым "Мифам", основные знания о них были записаны достаточно точно смелыми или же глупыми исследователями.
   Венделл тоже встречал упоминание о Зелье Тахель, но знал о нём как о "Ключе Поэта". Венделл объяснил, что Альхазред не мог посетить все места, о которых он писал в "Некрономиконе", и узнать все те странные вещи в течение одной, в его случае короткой, жизни. Поэтому он определённо нашёл какой-то короткий путь. Единственная загадочная ссылка на Зелье Тахель в "Некрономиконе" показала, что это был за короткий путь, и таковым являлось не что иное, как наркотик, расширяющий сознание. Джут знал о нём, но либо не хотел, либо не мог рассказать о способе его изготовления. Драйден с тревогой вспомнил главу в "Жизни алхимиков" Гамильтона, где рассказывалось о смерти голландца. Джут стоял в толпе и наблюдал за въездом Луи Наполеона в Гаагу, когда необъяснимым образом воспламенился и умер. Гамильтон предположил, что Джут, возможно, планировал убить ненавистного Наполеона, когда изготовленное им зажигательное устройство сработало раньше времени. Но это как-то было не характерно для тихого и скромного алхимика, и даже Гамильтон признал, что это довольно надуманная теория.
   К моменту отъезда из Нью-Йорка Драйден не только восстановил дружеские отношения с Джоном Венделлом, но и приобрёл ценного партнера в поисках Зелья Тахель. Это было партнёрство, которое, по мнению Драйдена, должно было оказаться выгодным для них обоих. За годы, прошедшие после Мискатоника, Венделл приобрёл обширную и впечатляющую эрудицию в Преданиях о Старших Богах, и такой союзник был незаменим. Драйден был уверен, что успех неизбежен.
   Следующие шесть месяцев Драйден почти всё время проводил, наблюдая за строительством собственного дома в Блумингбурге, штат Нью-Йорк, небольшой деревушке, расположенной под холмами Вурстборо. Только через неделю после завершения строительства дома, когда Драйден уже был занят переездом, он получил весточку от Венделла. В письме первого класса лаконично говорилось лишь о том, что он нашёл часть формулы в неполной копии "Некрономикона", принадлежащей Исфаханскому университету в Иране. Теперь он отправился в Национальную библиотеку в Париже, чтобы попытаться получить разрешение на ознакомление с их бесценной копией текста Олауса Вормиуса.
   Прошло ещё несколько месяцев, прежде чем Драйден вновь получил вести от Венделла. Его попытки получить доступ к "Некрономикону" в Париже не увенчались успехом, но там он завязал знакомство с чрезвычайно учёным австрийцем, который оказался достаточно отзывчивым, чтобы предоставить в распоряжение Венделла свою коллекцию редких книг по оккультизму. Этот человек, как оказалось, был основателем и руководителем оккультной ложи недалеко от Инсбрука. Хотя Венделл вежливо отклонил предложение о членстве, они расстались на дружеских условиях, Венделл собрал много интересной, хотя и не особенно полезной информации. Теперь он собирался в Рим, где надеялся найти в библиотеке Ватикана любопытный средневековый трактат о лекарственных травах.
   Драйден не бездействовал во время поездок Венделла по Европе и активно занимался собственными исследованиями. Он приобрёл за немалые деньги часто обсуждаемый, но редко встречающийся, тонкий сборник стихотворений Джастина Джеффри "Люди Монолита" и его малоизвестный, ещё более редкий сборник-компаньон "Алые руны и другие стихи", посмертно опубликованный нью-йоркским издательством "Химера".
   Ни в одном из сборников не было обнаружено никаких важных подсказок, но Драйден был заинтригован выбором Джеффри темы, которая удивительным образом совпадала с его собственными исследованиями. Он был поражён вариациями тем, техники и образов, которые отличали каждое из стихотворений. Если бы Драйден не был знаком с репутацией Джеффри, он мог бы предположить, что дюжина разных поэтов с незаурядными способностями написали по два-три стихотворения и опубликовали сборники под общим псевдонимом. Одна строфа из стихотворения во второй книге привлекла внимание Драйдена. Он не мог избавиться от тревожного чувства, что это было своего рода предупреждение, исходящее от пера молодого человека, нагрузившего чувствительный ум Драйдена до предела сотрясающими землю намёками на тёмные вещи, которые никто не должен пытаться постичь. Строки были следующими:
  
   Пройди сквозь пламя, которое не горит,
   (Но, тем не менее, оставляет шрамы!)
   И молись, чтобы не возвращаться;
   Ибо станешь худым и мертвенно бледным
   Для тех, что любили тебя!
   Они отвернутся со слезами на щеках
   От того, кто бормочет, но не может говорить.
   Остерегайся прикасаться к источнику сна,
   Ибо те, кто вернётся, могут лишь дрожать... и кричать.
  
   После этого Драйден избегал читать Джеффри, потому что безотчётная нервозность охватила его на несколько часов после того, как он просмотрел два сборника стихов. Стиль этого человека, как он вынужден был признать, ставил его в один ряд с По, Бодлером и Ченовом. Общий эффект от его произведений был непревзойденным, особенно в свете физических и психических реакций самого Драйдена.
   От канадского корреспондента Драйден узнал об эксцентричном затворнике, который жил в Монтерее. Этот учёный, поскольку он был человеком обширных и необычных познаний, по слухам, путешествовал и жил во многих экзотических, а зачастую и опасных местах, разыскивая в мире знания о "днях до людей". Говорили, что он лично беседовал с теми вечными тибетскими мудрецами, чей долг - охранять секреты Девяти Неизвестных от обычного человечества. Ходили также слухи, что этот учёный действительно владел копией "Китаб Расул аль-Акбарин".
   Драйден писал ему более полудюжины раз, прежде чем получил ответ. Письмо было лаконичным и деловым. Учёный был готов ответить на два вопроса Драйдена как можно более честно и кратко. Его единственным условием было, чтобы Драйден перестал досаждать ему после ответа на эти два вопроса. Он туманно намекнул на неприятные последствия, если Драйден будет надоедать ему в дальнейшем нежелательной корреспонденцией.
   Готовность калифорнийца к сотрудничеству была гораздо больше, чем Драйден смел надеяться. В Европе Венделл уперся в кирпичную стену и никак не мог решить, какой новый путь ему выбрать. Он пришёл к удручающему выводу, что вероятно ему вновь придётся проникнуть в запертую комнату в библиотеке Мискатоникского университета. Но последнее развитие событий, вероятно, исключило такие отчаянные действия.
   Вдохновение и энтузиазм Драйдена были быстро разрушены тем же днём в результате инцидента, который поставил его лицом к лицу с мрачной реальностью. А реальность его ситуации заключалась в том, что он ступал по очень опасной почве.
   Звонивший, отказавшийся назвать свое имя, зловеще предупредил Драйдена, чтобы он был осторожен, дабы некоторые несимпатичные стороны не узнали о его вмешательстве в дела, которые его не касаются. Перед тем как повесить телефонную трубку, анонимный голос произнёс последнее предложение. Предложение на каком-то гортанном языке, синтаксис и интонация которого казались невероятно неподходящими для произнесения человеческими голосовыми связками. Драйден понятия не имел, что означают эти слова, но он знал, на каком языке они были произнесены, и вместе с этим знанием пришло осознание всех последствий телефонного сообщения. Он читал об этом языке в громоздко озаглавленной книге выдающегося доктора Лабана Шрусбери, а также в "Затерянных мирах древнего Тихого океана" Кормана. Разве он сам не владел микрофильмом с записью заклинаний Тмар-Мяо? Там тоже был Р'льехский, и на нём говорили порождённые морем ихтиозные слуги бесконечно злобного ужаса со звёзд, Ктулху. Руки Драйдена дрожали, когда он пытался налить себе бренди.
  

* * *

  
   Прошло не так уж много времени, прежде чем кусочки головоломки начали медленно, но верно вставать на свои места. В ответ на запрос Драйдена о последнем недостающем ингредиенте Зелья Тахель учёный-затворник из Монтерея прислал письмо, содержащее только одно напечатанное предложение и нацарапанное ручкой сообщение. Первое было цитатой из Альхазреда, которая, по мнению Драйдена, могла быть дословно скопирована только из полной и неотредактированной копии "Некрономикона". Сразу под цитатой было нацарапано простое сообщение: "Будьте осторожны или вам придётся заплатить высокую цену!" Слова из книги араба были следующими:
   "Зелье Тахеля не будет полным и действенным без Исбаны, которая приносит людям сны о местах, которые существовали, местах, которые есть сейчас, и местах, которые будут, и о всех местах, которые Они посещали".
  
   С вновь вспыхнувшими амбициями после получения последней подсказки от своего неохотного информатора на западном побережье Драйден приступил к исследованию с кропотливой скрупулёзностью. Он проверял, перепроверял и снова проверял, пока не убедился, что слово "Исбана" не имеет в архаичном арабском языке иного значения или определения, кроме его строгого буквального перевода - "шпинат".
   Драйден был слегка озадачен, обнаружив, что долгожданным ингредиентом оказалось такое обычное растение, как шпинат, но он не терял времени и приступил к следующему и, как он надеялся, последнему этапу поисков "Ключа Поэта": Зелью Тахель. Он обшарил местные библиотеки в поисках текстов по ботанике и нанял местного химика-исследователя, чтобы тот провёл серию тестов на всех видах рода Chenopodiaceae - известного в народе как семейство гусиных лапок из-за перепончатой структуры листьев - с целью выделить то, что, скорее всего, являлось наркотическим экстрактом. Это была бесплодная, утомительная и, по мнению озадаченного молодого химика, бессмысленная работа. Читая его отчёт, Драйден с унынием понял, что ни в одном из растений не было ни малейшего следа какого-либо вещества, которое могло бы понадобиться для изготовления Зелья Тахель.
   Не имея возможности связаться с Венделлом и даже не зная, где именно тот находится, Драйден был вынужден бросить свою неотложную архитектурную работу и улететь в Англию. Более двух недель он бродил по величественным залам Британского музея. С часа открытия и до самого закрытия музея Драйден просматривал объёмную коллекцию средневековых арабских медицинских и алхимических текстов, написанных такими историческими личностями, как Авиценна, Халид ибн Джазид и Коста бен Лука. И вновь он лишь безуспешно потратил время. Его не утешал тот факт, что он стал хорошо разбираться в более теневых и неясных закоулках науки.
   Драйден вернулся в Штаты одержимым и озлобленным человеком. Его мысли были сосредоточены только на "Ключе Поэта". Перед ним открывались бескрайние просторы времени и пространства. Он вспомнил творческий гений Кольриджа, когда тот написал "Кубла Хана" под воздействием лауданума; некромантические фантазии, возникшие в измученном мозгу Эдгара По под влиянием алкоголя и опиума; Де Квинси, Россети, Кроули и бесчисленное множество других - все они достигли золотых вершин гениальности, потому что заглянули за пределы пустоты и увидели... нечто иное. Но никто из них не обладал "Ключом Поэта". Если бы этот эликсир открыл ему глаза, Драйден стал бы более великим человеком. Он бы построил сооружения, которые превзойдут пирамиды... превзойдут само человечество.
   Только через шесть месяцев Драйден случайно вышел на след неуловимой Исбаны. Проводя несчастный дождливый день в своем доме в Блумингбурге, Драйден случайно взял в руки один из учебников по ботанике, который он привёз домой из Англии. Это было изнурительное исследование Альберта Фрика "Флора Анд". Фрик читался гораздо легче многих своих коллег и современников благодаря юмористическим остротам и анекдотам с научными наблюдениями, представляющими бесценную ценность для любого изучающего данный предмет. Именно в этой незаслуженно забытой работе Драйден наткнулся на строки, которые возродили его веру в успех. В книге сообщалось следующее:
   "В горной деревне Муиксль, Боливия, я обнаружил, что местные индейцы Аймара имеют привычку жевать лист, напоминающий обычный шпинат (Spinachia oleracea). В этой местности он является привычным и широко распространенным заменителем листьев какао, которые уроженцы других Андских регионов жуют из-за их наркотического эффекта. Этот шпинат Аймары называют "токкиль", и по результатам беглого исследования, которое я провёл, я бы назвал его гораздо более сильным наркотиком, чем листья какао. Я считаю, что это растение содержит алкалоид, который при употреблении в небольших количествах вызывает иллюзорное чувство удовлетворения и восторга. В больших количествах он является мощным галлюциногенным средством, не похожим на псилоцибин из кактуса пейот. Находясь под воздействием этого галлюциногена, некоторые Аймары, страдающие физической зависимостью от него, утверждают, что посещают богов на небесах".
   Драйден был потрясён этой внезапной подсказкой на его невысказанные молитвы, и чуть не упал со стула. Когда его первоначальное удивление прошло, он вскочил на ноги, закричал, как безумный, и начал бешено танцевать. Прошло немало времени, прежде чем его безумная радость уступила место сдерживающему влиянию разума и воли. Драйдену предстояло ещё многое сделать, прежде чем он понял, что это не отвлекающий маневр. Но он знал, что это маловероятно. Христос! Названия были настолько похожи - Зелье Тахель Альхазреда и "Токкиль" Аймаров, а их галлюциногенные эффекты настолько совпадают, что это не может быть случайностью. А как же туземцы Анд, утверждающие, что они встречались с "богами на небесах"?
   Драйден ждал слишком много лет и пережил слишком много разочарований, чтобы считать терпение добродетелью, достойной восхищения. Он нашёл адрес издателей книги Фрика и отправил им специальное письмо с просьбой сообщить ему адрес этого путешественника и автора. Почти сразу же по почте пришло известие о том, что Фрик умер от болезни лёгких в своём доме в Кейптауне, Южная Африка, почти два года назад. Но, учитывая интерес Драйдена к "Токкилю", ему дали адрес отца Джозефа Граттере, учёного-иезуита, который проводил испытания этого растения в Боливийском институте по исследованию лекарств и химических веществ в Кечотоксиле, пригороде Ла-Паса.
   Драйден немедленно связался с отцом Граттере, и менее чем через два месяца получил по почте большой деревянный ящик. Он был адресован Бедфордскому обществу ботанических исследований, на имя доктора Спенсера Драйдена, директора по исследованиям. Драйден тихонько рассмеялся про себя, вспомнив наспех созданное общество, единственным членом которого являлся лишь он один. Это была рискованная уловка, учитывая нью-йоркские законы о наркотических веществах, но, конечно, "токкиль" ещё не был запрещён. Несомненно, добрый иезуит был бы очень шокирован, если бы ему стало известно о том, какие исследования намерен проводить доктор Спенсер Драйден.
  

II

  
   Бродяга в лохмотьях удерживал края потрёпанного воротника в тщетной попытке защититься от безжалостного холода. Мутно-зелёное горлышко бутылки дешёвого вина неуверенно выглядывало из потёртого заднего кармана - замена огня для бедняка в ветреную погоду. Шатаясь от двери к двери, бродяга постоянно останавливался, чтобы вытряхнуть воду из ботинок, которые, как и их владелец, когда-то знали лучшие времена.
   Одинокая снежинка бесцельно пролетела сквозь резкий белый луч уличного фонаря и опустилась в грязно-серую слякоть, покрывшую потрескавшийся и разбитый тротуар. По пустынной улице проносился леденящий душу ветер, напевая заунывную панихиду по заброшенным и сгоревшим домам, что безмолвно стояли на страже мёртвой декабрьской ночи. Кирпичные скелеты служили немым и трагическим свидетельством некогда процветающего и дружелюбного района, который теперь был лишён всякой надежды на спасение, как и жалкая фигура, бредущая по его тёмным улицам.
   Бродяга нашёл временное убежище от пронизывающего ветра и обжигающего холода в почерневшем и заброшенном продуктовом магазине. На самом деле внутри здания было не теплее, чем на улице, но, по крайней мере, ветер не мог проникнуть в это место, окутанное тенью. Присев на корточки, бродяга ожесточённо растирал онемевшие руки, прежде чем дотянуться до бутылки. Он тихо выругался под нос, увидев, как мало осталось драгоценной жидкости. Грязная левая рука пошарила в кармане и извлекла металлическое содержимое... сорок семь центов! Бродяга снова выругался, на этот раз более громко, пересчитав все свои земные богатства. Одна слезинка скатилась по его немытой щеке и исчезла среди щетины на подбородке. Он осторожно положил свои деньги обратно в карман, служивший ему сейфом. Ветер снаружи завывал жуткие песни. Бродяга проглотил последний глоток вина, позволив ему на мгновение задержаться на языке, давно потерявшем способность различать тонкие вкусовые оттенки. Выбросив пустую бутылку в грязную канаву за пределами своего убежища, бродяга улёгся, чтобы дождаться мрачного рассвета и счастливой перспективы горячего завтрака на кухне Армии Спасения. Он не слышал шагов подкравшейся сзади фигуры и не почувствовал боли, когда игла шприца вонзилась ему в спину, быстро лишив его сознания.
   Высокий мужчина, одетый во всё чёрное, перешагнул через бесчувственное тело и вышел на улицу. Он с довольной ухмылкой наблюдал, как чёрный "Мерседес" обогнул угол и осторожно приблизился к нему. Когда автомобиль остановился рядом с ним, водитель вышел, отрывисто кивнул, и оба мужчины вошли в тёмный магазин. Оттуда они вынесли не сопротивляющегося человека, которого аккуратно положили на заднее сиденье автомобиля. Машина отъехала от бордюра и скрылась в мерцающей ночи.
   Чуть более двух часов спустя "Мерседес" был благополучно припаркован в гараже большого нео-георгианского дома, который Спенсер Драйден построил для себя в Блумингбурге. Оба похитителя сидели, потягивая из бокалов небезызвестный дорогой бренди. Напряжённое молчание выдавало их тревогу и вину за совершение поступка, к которому они не были приспособлены ни убеждениями, ни воспитанием. Мужчина пониже ростом, Джон Венделл, едва мог скрыть дрожание рук, которые грозили в любой момент пролить бренди ему на колени. Драйдену огромным усилием воли удавалось сохранять внешнее спокойствие, хотя его бурные эмоции опровергали внешнее хладнокровие. Используя обе руки, Венделл наконец сумел осушить свой бокал и нарушил тишину.
   - Я действительно не могу в это поверить, знаешь ли! Я имею в виду, что мы опустились до уровня обычных преступников... Похитителей!
   - Fiat experimentum in corpore vili! - пробормотал Драйден.
   - Что? - спросил Венделл, и озадаченное выражение появилось на его лице. - Что, чёрт возьми, это значит?
   - Древнее латинское изречение, - ответил Драйден, пристально глядя на свое искажённое отражение на дне бокала. - Оно означает просто: "Пусть эксперимент будет проведён на бесполезном теле". Разве не это мы собираемся сделать?
   Венделл достаточно успокоился, чтобы наполнить свой бокал, не проливая бренди мимо. После нескольких глотков он произнёс с явным оттенком грусти в голосе:
   - Теперь мы играем в Бога! Неужели всё так и должно быть?
   Драйден ответил мягким, хорошо отрегулированным тоном, хотя и отчаянно пытался сохранить контроль над собой. Рационализация давалась ему легко - так и должно было быть, когда он прекрасно знал, что для их сегодняшнего поступка нет законных оправданий.
   - Ты не хуже меня знаешь, что нам нужен подопытный пациент, прежде чем мы осмелимся использовать Тахель самостоятельно. Ты также знаешь, что подобные вещи должны делаться тайно; люди склонны неправильно понимать поступки такого рода. Ты помнишь случай, который привёл доктора Реймора на каторгу в Лионе сразу после войны? Эти узколобые имбецилы уничтожили дело всей жизни великого человека. Ты хочешь, чтобы вся наша работа пошла насмарку? Ты хочешь, чтобы я выступил перед публикой и объявил, что мы экспериментируем с наркотиком, расширяющим сознание, по сравнению с которым ЛСД покажется кофеином? Ты думаешь, невежественная мелкобуржуазная публика готова к Ключу Поэта?
   Венделл не пытался ответить. Он напряжённо думал о том, что, возможно, было ужасной ошибкой заводить эксперимент так далеко. Одно дело - рискнуть самому или даже попросить кого-то рискнуть за тебя, если это будет добровольно, но похищать человека и заставлять его участвовать в сомнительных опытах было хуже, чем преступление - это было безумием.
   Драйден поднялся с кресла и без единого слова направился к лестнице. Венделл не заметил его ухода, пока Драйден не повернулся на первой ступеньке и не произнёс:
   - Мы начинаем завтра! Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать сейчас, Джон. Ключ у нас есть, осталось только открыть дверь. Я верю, что всё сложится хорошо. Спокойной ночи!
   То, как Драйден медленно поднимается по лестнице и исчезает из виду в полумраке второго этажа, напомнило Венделлу фильм, который он когда-то смотрел. Возможно, Хичкока... а может, Полански. Он выкинул эту сцену из головы и обратился к бутылке бренди на столе. Даже с искусственным расслаблением от алкоголя прошло много часов, прежде чем Венделл погрузился в сон.
   Они приступили к работе рано утром следующего дня. Драйден отсчитал 380 зёрен основного вещества из Исбаны и без особого труда изготовил Тахель - по крайней мере, он надеялся, что это было Зелье Тахель. Получившийся продукт представлял собой густую, липкую, зелёную субстанцию и источал тошнотворную вонь, как мёртвая туша животного, пролежавшая несколько дней под палящим солнцем. Запах был настолько сильным, что Драйден и Венделл отступили в сад, чтобы вдохнуть чистый холодный воздух.
   Они обсуждали, как ввести Тахель в организм своего подопытного. Драйден отметил, что Франц Джут утверждал, что Тахель растворим в большинстве жидкостей, и предложил поместить небольшое количество препарата в стакан с красным вином, чтобы он растворился, если возможно, и дать выпить эту смесь изголодавшемуся по алкоголю бродяге. Венделл согласился.
   Накануне вечером Драйден дал подопытному сильное успокоительное, и его действие не ослабевало почти двенадцать часов спустя. Венделлу пришлось практически на руках нести невменяемого бродягу в подвальную комнату, которую Драйден спроектировал и построил с единственной целью - удовлетворить свои амбиции.
   Драйден знал о неизбежной гибели, которая постигла Халпина Чалмерса, когда тот пренебрег необходимыми мерами предосторожности перед своей безрассудной авантюрой. Не то чтобы Драйден знал наверняка, что Чалмерс получил Ключ Поэта, но такая возможность существовала. Однако он точно знал, что Чалмерс пытался подобным образом нарушить законы и естественные барьеры, регулирующие ограниченное представление человечества о пространстве, времени и... внешнем мире.
   В подвале у Драйдена не было ни одного прямого угла. Даже пол был изогнут, хотя для глаз и органов чувств кривизна была настолько незначительной, что никто не мог её заметить. Все углы, как на полу, так и на потолке, скруглялись. Комната имела пять стен и пятиугольную форму. Это практическое предубеждение против прямых углов распространялось и на единственный предмет мебели в комнате - надувное пластиковое кресло в стиле, ставшем популярным в последние несколько лет. Пока Венделл усаживал подопытного в кресло, Драйден занимался последними приготовлениями для эксперимента.
   По неровному кругу вокруг кресла он разложил пятиконечные камни, найденные в заброшенной деревне в Мауке. Промежутки между камнями он окропил Эликсиром Тиккун из маленького серебряного кувшина. Эликсир был взят из источника святой воды в римско-католической церкви Богоматери Успения в Мидлтауне. Синим мелом Драйден начертил дюжину или около того эзотерических символов, которые составляли защитный ритуал из формул Кран-Веля. Ближе к центру круга он написал традиционные иудео-христианские слова силы: Адонай, Шаддай, Элохим, Саваоф и Тетраграмматон.
   Убедившись, что всё готово, Драйден налил смесь Тахеля и вина в большой оловянный кубок и поднёс его к губам ничего не подозревающего субъекта. Тот шумно сглотнул, и тонкая струйка поганого варева потекла по подбородку алкаша и попала на его грязную рубашку. Несколько секунд он яростно кашлял, а затем его тело расслабилось. Драйден и Венделл сидели на полу: первый внимательно следил за каждым движением испытуемого, а второй что-то сосредоточенно писал в блокноте.
   Дыхание субъекта было глубоким и регулярным, что создавало впечатление, будто человек находится в глубоком сне, а не в каком-то химически вызванном трансе. Пятнадцать минут прошли без каких-либо событий. Но вдруг без предупреждения испытуемый резко выпрямился в кресле, его глаза широко раскрылись, дыхание стало учащённым. Затем он начал дико молотить воздух руками, словно бился о какой-то невидимый барьер. Драйден вскочил на ноги, готовый силой удержать субъекта, если тот попытается выйти за пределы круга. Но эти движения бродяги прекратились также неожиданно, как и начались. Испытав потрясение, Драйден и Венделл продолжили наблюдение.
   Прошла ещё четверть часа без каких-либо происшествий. Затем подопытный вновь задёргался, но не так сильно, как в первый раз. Почти во всех отношениях его поведение выглядело таким же странным.
   Казалось, прошло несколько часов, хотя на самом деле - не более десяти минут, прежде чем началось что-то серьёзное. Субъект начал говорить. Сначала бессмысленные обрывки. Воспоминания и обрывки разговоров. Названия мест и имена людей из юности бродяги. А потом среди безнадежно путаных слов, которые потоком лились из уст субъекта, стала проступать какая-то пугающая связность.
   - ... Я... в этом месте... Боже мой! ... Я ... в аду ... эти существа ... это должно ... под морем ... могу слышать это ... пение ... ко мне ... пение ... зовут меня ... Р'льех... называют Р'льех... чёрная слизь... как здания... они называют его Р'льех...
   Драйден почувствовал, как по его позвоночнику пробежала электрическая искра. Венделл пытался заговорить, но, похоже, не мог найти нужных слов. Наконец Драйден поднялся на ноги и начал задавать вопросы.
   - На что это похоже? Ответь мне, парень, на что похожа архитектура?
   Время тянулось медленно. Секунды проходили как целая жизнь. Только тяжелое дыхание испытуемого было слышно в атмосфере, наполненной тихим ожиданием. Затем...
   - Башни повсюду... не видно, где они заканчиваются... грязь повсюду... большие... как небоскрёбы... покрытые водорослями... гигантские гробницы.... Он в гробнице...
   - Кто он? - спросил Драйден, бросив торжествующий взгляд на Венделла.
   - Тот, кто видит сны! - последовал загадочный ответ.
   - Как его зовут? - вскричал Драйден, в его голосе слышались нотки раздражения.
   - Он знает, что я здесь. Он чувствует это. Вот они. Они видели меня.
   Глаза субъекта ужасно выпучились, как будто они напрягались, чтобы выпрыгнуть из своих глазниц. На висках и лбу бродяги опасно выделялись непрерывно пульсирующие вены. Драйден услышал, как Венделл пробормотал что-то о том, что субъект выглядит так, будто у него вот-вот случится инсульт.
   - Кто... они? - требовательно спросил Драйден.
   - Слуги Дагона. Они из глубин, которые ждут того, кто видит сны.
   - Кто ждёт? Как, чёрт возьми, его зовут? - закричал Драйден, хотя уже знал ответ.
   - Они поют о нём... они хотят... чтобы я присоединился... к ним в пении... Восхвалять его... разве вы не слышите... они зовут меня... ради любви к Богу... Нет! ... Нет! ...нет богов, кроме Древних... придёт время... как и прежде... Пх'нглуи мглв'наф Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтаган! ...
   Последняя варварская строка, с её совершенно нечеловеческим синтаксисом и грубым оскорбительным произношением, поразила Драйдена с силой удара кувалды. Полная чужеродность этой фразы и так вызывала тревогу, но манера, в которой она была произнесена, придала ей ещё больший ужас. Драйден и раньше слышал, как кто-то говорил в таких же экстатических, почти религиозных тонах. Но тогда голос принадлежал молодой женщине на собрании возрожденцев, которая считала себя излеченной от злокачественного рака благодаря заступничеству целителя веры, это не было голосом одурманенного алкоголика, находящегося в нечестивом общении с подводными рабами зловещего, внеземного разума.
   Субъект, казалось, уснул, и Драйден был уверен, что действие Тахеля прошло. Венделл написал ещё несколько строк в своем блокноте, а затем порылся в куртке в поисках карманных часов, которые всегда носил с собой. Он отметил время в журнале.
   - Ровно сорок девять минут, как он принял Тахель, - провозгласил Венделл.
   - Что ж, мы не получили каких-то конкретных знаний, но мы убедились, что Ключ эффективен. Это самое важное.
   - Сколько Исбаны ты использовал? - спросил Венделл, поднимаясь на ноги.
   - Только десять зерён. Это оставляет нам более трёх четвертей унции, а я переработал только горсть.
   - Что насчёт нашего друга? - поинтересовался Венделл, жестом указывая на неподвижного человека в кресле.
   - Мы вернём его наверх, в комнату, в которой он был прошлой ночью. Там нет телефона, а дверь запирается снаружи. Когда он проснётся, ты зайдёшь и сообщишь ему, что он был найден без сознания полицией и доставлен сюда для лечения. Скажешь ему, что это частная клиника и он находится здесь, чтобы принимать лекарство. Это самое подходящее объяснение.
   - Мне это не нравится, Спенс. Мне это ни капельки не нравится, - пожаловался Венделл.
  

* * *

  
   На следующее утро Драйден проснулся с пульсирующей головной болью. Скорее всего, её вызвало неумеренное количеством бренди, которое он выпил накануне вечером с Венделлом. Но его также беспокоило отношение Венделла к их эксперименту, и это ничуть не облегчало боль Драйдена. Становилось всё более очевидным, что у его партнера проявляются все симптомы классического случая трусости. Драйдену следовало прояснить свою позицию, отступать было уже поздно. Вся эта история произошла потому, что любопытства Венделла хватало на трёх человек, а теперь он вдруг стал подчиняться капризным призывам своей совести. Драйден проглотил две таблетки аспирина и понадеялся, что головная боль пройдёт до того, как настанет время для второго эксперимента с Ключом Поэта.
   Он нашел Венделла внизу, очевидно, ничуть не пострадавшего от вчерашних излишеств. Более того, казалось, что Венделл пребывает в нехарактерно приподнятом настроении. Драйден искренне надеялся, что его друг преодолел угрызения совести. Сердечно поздоровавшись с Драйденом, Венделл сообщил ему, что субъект вполне здоров и искренне убеждён, что находится в больнице. В качестве меры предосторожности Венделл использовал вымышленное имя, когда представлялся, и посоветовал Драйдену сделать то же самое.
   После завтрака из бекона, яиц и чёрного кофе они спустились в причудливо оформленную подвальную комнату, где их ждал субъект, не подозревающий, какую роль он играет в плане Драйдена и Венделла. Он сидел, как и прежде, в надувном кресле и с недоумением посмотрел на них, когда те вошли.
   Венделл самым спокойным и уверенным голосом представил Драйдена:
   - Сэр, я хочу познакомить вас с доктором Льюисом Норманом. Он отвечает за нашу программу по злоупотреблению алкоголем.
   Старик оглядел Драйдена с ног до головы, словно раздумывая над покупкой костюма, который носил Драйден. Хотя его глаза были налиты кровью и слезились, в них, как показалось Драйдену, был отблеск врождённого интеллекта, который показался ему угрожающим. Закончив внимательно изучать Драйдена, бродяга спросил хриплым голосом, который не мог скрыть недоверия и враждебности:
   - Это городская больница или как? Как долго мне придётся оставаться в этом заведении?
   - Пока вы не вылечитесь или мы не решим вас освободить, - холодно ответил Драйден.
   - Что это за место, чёрт возьми? Ни одного окна, и эти смешные камни на полу. А посмотрите на это чёртово кресло!
   Драйден выбрал более тактичный подход, который, как он был уверен, заинтересует низменную натуру алкаша.
   - Не нагружайте себя мыслями, не волнуйтесь об этом. Если вы будете активно сотрудничать с нами, то ещё до конца недели вы вновь окажетесь на свободе. И, добавлю, с двумя сотнями долларов в кармане, которыми вы сможете распоряжаться по своему усмотрению. Можете напиться до чёртиков, нам всё равно. Итак, что вы выбираете?
   Бродяга обдумывал ситуацию в течение минуты, прежде чем принять решение.
   - Окей! Я с вами до конца, даже если не знаю, что вы задумали.
   - Отлично! - обрадовался Драйден. - Я как раз думал, что вы увидите правильные перспективы, если получите денежное вознаграждение.
   Венделл велел испытуемому удобно откинуться в кресле и расслабиться. Драйден протянул ему оловянный кубок со смесью Тахеля и красного вина, велев выпить всё. Проглотив всё содержимое кубка, старик побледнел лицом, и между приступами кашля начал непристойно рассуждать о возможном происхождении вина. Драйден и Венделл терпеливо слушали грубую, но приятную болтовню бродяги, пока его подбородок не опустился на грудь. Тахель подействовал через пять минут, и Венделл послушно записал этот факт в свой блокнот.
   Четверть часа спустя субъект с поразительной ловкостью вырвался из кресла, и обоим мужчинам пришлось силой усмирять его. Они удерживали его, ожидая, что надувное кресло в любую секунду разорвётся и сдуется, пока сильный припадок подопытного не прошёл. Второй приступ последовал по уже очевидной схеме и, хотя он не был таким сильным, как первый, всё же от исследователей потребовались огромные физические усилия, чтобы удержать старика на кресле. Прошло десять минут, и затем появилось полуясное бормотание, которого Драйден и Венделл так ждали. Наконец... прорыв.
   - Замерзаю... едва могу идти... снег... слишком глубокий...
   - Где ты? - спросил Венделл, не отрывая глаз от своего блокнота.
   - Не знаю... горы... на уступе... снег падает... Господи, как холодно...
   Драйден бросил удивлённый взгляд на Венделла, который только покачал головой и прошептал:
   - Может быть, Ленг! Или Кадат! Я не могу быть уверен без более конкретных географических деталей. Я полагаю, что это...
   Его прервали на полуслове.
   - Пещера! - воскликнул субъект. - Из неё выходят красные огни... недалеко...
   - Заходи в неё, - приказал Драйден.
   - Ступени уходят вниз... не видно дна... Лестница делает поворот ... всё разбито...
   - Спускайся, - приказал Драйден. - До самого дна.
   Секунды томительно тянулись, становясь минутами, а от подопытного не поступало никаких сообщений. Драйден почувствовал раздражающие струйки пота, стекающие по шее и пачкающие белый воротничок. Глаза Венделла судорожно перебегали с испытуемого на Драйдена, на блокнот, где он делал какие-то пометки, а затем вновь на испытуемого. С некоторым трепетом Венделл заметил, что бродяга не пошевелил ни одним мускулом, и его веки не дёргались. Даже дыхание, казалось, полностью прекратилось. Венделл нервно поднял одну из слабых рук испытуемого и пощупал пульс.
   - Очень слабый, но устойчивый, - заметил он Драйдену.
   Из сжатых губ старика вырвался протяжный свистящий звук, его глаза открылись, а губы слегка дрожали, как будто он напрягался, чтобы что-то произнести.
   - Что это? - спросил Венделл.
   Ответа не последовало. С глубокими болезненными вдохами, грудь старика вздымалась в неровном ритме. Его лицо казалось ещё более старым, чем прежде, и было испещрено тёмными морщинами. Драйден не мог не заметить сходства этого смертельно опасного лица с резными масками, которые носили артисты в греческих драмах. Затем, совершенно неожиданно, субъект заговорил, и слова, произнесённые безжизненным монотонным голосом, передавали зловещее послание.
   - Здесь погибли люди! - категорично заявил он.
   - Что! Откуда ты... откуда ты знаешь? - пролепетал Венделл, его голос был надтреснутым и визжащим. Ответа не последовало, кроме дыхания одурманенного субъекта. Драйден бесстрастно наблюдал, как Венделл поднялся на ноги и повторил своё требование:
   - Скажи мне, чёрт возьми! Откуда ты знаешь?
   Лицо старика расплылось в ухмылке, обнажив два ряда гнилых, почерневших зубов, которые безумно наклонились во все стороны, как два ряда заброшенных, изъеденных временем надгробий. Это была ухмылка без тени юмора, и Венделл бессознательно отпрянул на несколько шагов.
   - Откуда я знаю? - сказал субъект таким же визжащим голосом. - Я стою над их трупами.
   Драйден почувствовал, как сжался его желудок. Субъект продолжал.
   - По одежде они похожи на европейцев или американцев. Я бы сказал, что они умерли насильственной смертью... и недавно.
   Что-то шло не так, ужасно не так, и Драйден знал это. Он видел, что субъект больше не говорит своим обычным невнятным языком и не использует жаргон типичного алкаша-бездельника, которыми изобилует каждый большой город. На уровне инстинктивного чутья Венделл тоже пришел к выводу, что что-то идёт не так, и уже собирался потребовать, чтобы Драйден покончил со всем этим делом прямо здесь и сейчас. Но прежде, чем он успел высказать своё разочарование, Драйден встал.
   - Попытайтесь узнать их имена, - слабо приказал он.
   - Есть кое-какие бумаги, но они испортились вместе с гниющей плотью. Подождите... Что-то вижу! Это металлический диск... военный жетон. Я почти могу разобрать имя... Майор Артур Ю. Макфадайн... 4-й Катангский полк паракоммандос. Похоже, что этот парень воевал на стороне Мойсе Тшомбе во время гражданской войны в Конго.
   Венделл не мог больше скрывать свой растущий страх и воскликнул:
   - Боже мой, Спенс. Мне это совсем не нравится. Послушай, как он говорит.
   Драйден не слушал, его мысли были заняты чем-то другим. Макфадайн. Имя было так чертовски знакомо, что Драйден чувствовал: где-то в глубине его сознания таилось знание о том, кто такой Артур Макфадайн. И, что ещё важнее, какое отношение он имеет ко всему этому.
   Его размышления были прерваны сообщением субъекта:
   - Я продолжаю спуск. Здесь больше ничего нельзя узнать. Кстати, эти двое мужчин, похоже, были застрелены, когда поднимались по этой лестнице.
   Взволнованный Джон Венделл расхаживал взад и вперёд по кругу, что-то тихо бормоча про себя. Драйден был полностью убеждён, что Венделл из-за своей нервозности собирается всё испортить. Он уже собирался сказать Венделлу, чтобы тот заткнулся и сел, когда Венделл резко развернулся и воскликнул:
   - Я понял. Боже, я понял!
   - О чём ты говоришь?
   - Макфадайн, вот о чём я говорю. Я был уверен, что слышал это имя раньше, а теперь вспомнил.
   - Я и сам думал о том же, - сказал Драйден с лёгким удивлением.
   - Разве ты не помнишь? Он был тем знаменитым ирландским учёным, который исчез несколько лет назад.
   - Точно! Теперь я вспомнил. Он отказался от кафедры в Дублинском университете, чтобы отправиться на службу в Африку. Катангское отделение, вот что это было. Все думали, что он сошёл с ума. Он написал книгу о своих приключениях, но я не могу вспомнить название.
   Драйден сделал паузу, чтобы взглянуть на подопытного, прежде чем спросить Венделла:
   - Я как-то слышал, что он отправился в Азию на поиски какого-то затерянного города. В том числе и на территории Красного Китая. Знаешь что-нибудь об этом?
   - Похоже, что он нашёл его, - ответил Венделл.
   - Думаю, да. Интересно, кто это был с ним.
   - Твоё предположение не хуже моего, но есть одна вещь, в которой я совершенно уверен. Место, где они умерли, и где наш друг находится во время своего астрального путешествия, - это Цимму-Лкка, один из форпостов Ленга. Фон Юнцт упоминает о нём в "Безымянных Культах", и тот оккультист, которого я встретил в Париже, Морхайм - так его звали - говорил мне об этом. На самом деле Морхайм был связан с неофашистом по имени Крамер, автором странной книги под названием "Багровая эпоха".
   Книга представляла собой невероятно бессвязное попурри из арийского расизма, призывов к возрождению средневековой феодальной системы и фанатичных увещеваний к народам Европы подняться и вести священную войну против большевизма. Эта книга могла бы стать копией "Мифа двадцатого века" Розенберга, за исключением одного тревожного элемента. Крамер неоднократно упоминает Великих Древних, как вступающих в период новой активности, призванной окончательно отнять у человечества власть над Землёй. Крамер был убежден, что единственной альтернативой поражению и порабощению Древними является развитие Высшей Расы Магов. Естественно, по мысли Крамера, только нордические народы были способны справиться с этой задачей.
   Всё это достаточно странно, но вот что особенно удивительно. И Крамер, и Макфадайн разыскивались по подозрению в краже копии "Безымянных Культов" Деланкура. На следующее утро после кражи они оба вылетели из Брюсселя рейсом в Индию. Насколько мне известно, ни одного из них с тех пор не видели. Можно предположить, что второе тело принадлежит Крамеру. Знаешь, это просто...
   Что бы Венделл ни собирался сказать, он не смог. Драйден заметил, что глаза Венделла внезапно остановились на лице подопытного за долю секунды до того, как слова замерли в его горле. Ничего не говоря, Венделл шагнул к испытуемому. Наклонившись, он пристально всмотрелся в пустые глаза старика. Драйден с недоумением наблюдал, как лицо Венделла становится бледным. Рот Венделла беззвучно раскрылся, и он, как пьяный, попятился через всю комнату в направлении единственного выхода из подвального помещения. У подножия лестницы он повернулся и закричал почти истерически:
   - Его глаза! Спенс, не смотри ему в глаза!
   Затем он побежал вверх по лестнице. Через несколько мгновений Драйден услышал, как за Венделлом захлопнулась входная дверь.
   Где-то в глубине души Драйден ощутил страх, который неумолимо распространялся по его телу, подобно раковой опухоли. В горле быстро пересохло, и он не мог даже глотать. Его лоб покрылся холодным потом, а руки стали влажными и онемевшими.
   Всё это происходило с ним из-за страха. Драйден пытался заставить себя понять, что причина только в страхе и ни в чём больше. Он должен был повторять себе это. Страх... страх перед тем, что заставило Венделла в безумном ужасе выбежать из подвальной комнаты. Страх перед тем, что Венделл увидел в этих налитых кровью глазах... глазах, в которые Драйден не решался посмотреть. Страх перед теми вещами, с которыми он имел глупость связаться, когда так много других исследователей погибли из-за них. Имена мелькали в сознании Драйдена и так же быстро исчезали. Чалмерс, Блейк, фон Юнцт, Энджелл, Джеффри, Венди-Смит, Картер, Альхазред... и сколько их ещё? Все они исчезли, потому что вступили в полуночные области мысли и деятельности, которые не терпят небрежности.
   Драйден заставил себя оглядеть комнату. Ничего не изменилось. То есть, ничего физического, но он знал, что произошла какая-то тонкая трансформация. Если не физическая... то психическая. Он винил в этом своё воображение. Обстоятельства, подобные этим, отчаянно рассуждал он, могут привести самых прагматичных и рациональных людей к самым диким фантазиям. Был только один способ решить эту проблему, и это следовало сделать.
   Драйден поднялся на слабые ноги. Он двинулся, как марионетка, к месту, где в чёрном, похожем на шар кресле сидел испытуемый. Драйден устоял на ногах, опираясь на податливые резиновые ручки кресла. Приблизив своё лицо к лицу испытуемого на несколько сантиметров, он уставился в пустые, идиотские глаза. Драйден подавил крик.
  

III

  
   Драйден лежал на смятых одеялах на своей кровати. Бледное солнце пробивалось сквозь тёмный силуэт гор Шаванганк, разгоняя теневые остатки ночи, упорно задерживающиеся в сосновых лесах внизу. Двойной грохот охотничьего ружья гулким эхом прокатился по склонам, заставив лесных существ с сонными глазами броситься в свои норы.
   Драйден пытался удержать свой разум от постоянного погружения в ужас, но знал, что это бесполезно. Ужас будет возвращаться снова и снова, мучить его по ночам и преследовать в часы бодрствования. Как, даже если бы он прожил десять тысяч жизней, он мог бы изгнать воспоминания, которые однажды доведут его до безумия?
   Образ ужаса снова начал формироваться в его сознании. Драйден хотел бороться с ним, полностью уничтожить его в какой-то самовнушённой амнезии, но знал, что это будет бесполезный манёвр. Драйден погрузился в воспоминания, не сопротивляясь. Он чувствовал затхлое, прогорклое дыхание бездомного человека, когда наклонился ближе, чтобы заглянуть в остекленевшие глаза. Его рука коснулась руки субъекта, и он импульсивно отпрянул, вздрогнув. Кожа покойника была холодной и гладкой, как мрамор. На этот раз Драйден намеренно коснулся руки испытуемого. Она была как лёд, а кончики пальцев казались синеватыми и обмороженными.
   Всё это происходило так медленно - с ним самим как с незатронутым наблюдателем, но в то же время участником событий - как мираж, снятый в замедленной съёмке. Драйден вспомнил сцену с гробом в классическом фильме Карла Дрейера "Вампир" и угрюмые, сновидческие картины художников-пуантилистов Жоржа Сёра и Поля Синьяка. Несмотря на кажущуюся отстранённость от происходящего, Драйден остро, болезненно ощущал, как холод от трупа обжигает его кожу. Драйден сделал слабую попытку вырваться из тисков воспоминаний, но упал назад, влекомый вниз неоспоримой, злобной силой.
   Это был страх, который он помнил наиболее ярко. Это была не двусмысленная человеческая эмоция, она была реальной, она существовала так же физически конкретно, как камень. В короткой вспышке интуиции Драйден понял, что страх был не только его личным - каким-то образом страх также исходил от субъекта, соединялся со страхом Драйдена и усиливался. Он чувствовал себя вправе верить, что этот огромный невидимый ток отрицательной энергии может убить его, разорвать его душу и смять её, как алюминиевую фольгу. Оставался только один способ подавить свой ужас. В его голове всплыла фраза Ницше: "То, что меня не уничтожает, делает меня сильнее!" Драйден должен был посмотреть в эти глаза.
   Глаза... отражение, которого не должно было быть. Отражение не тошнотворно зелёных стен подвала и не лица самого Драйдена, выглядывающего из водянистых выпуклых глаз покойника, а чего-то другого. Драйден увидел кристалл, светящийся изнутри ярким светом, расточительные волны багрового света разливались по зловещему фону и освещали его. За симметричным совершенством кристалла в огромной дали исчезали пустынные, разрушенные временем строения. Там, где порождённый кристаллом свет сдерживал надвигающуюся черноту, Драйден не мог обнаружить никаких признаков жизни. Широкие улицы и узкие переулки были завалены обломками. Драйдена охватило гнетущее чувство одиночества и бесполезности. Вот и всё, что осталось от Цимму-Лкка, забытого форпоста доисторического Ленга. Навсегда запечатанный в чёрных пустотах под поверхностью земли, освещаемый лишь каким-то чудом функционирующим остатком давно ушедшей науки.
   Внимание Драйдена привлёк кристалл. Он становился всё больше. Нет, ближе. Объект, вернее, его астральная форма, приближалась к Драйдену. Одна сияющая грань быстро заняла всё поле зрения. А внутри, с удивлением заметил Драйден, что-то двигалось. Что-то, частично скрытое клубящимися нитями красного тумана. Фигура, определенно гуманоидная, сделала лёгкий жест, и облака рассеялись, открыв человека в потрёпанной одежде с исхудалым, насмешливым лицом. Контуры лица не давали никаких подсказок о расовом типе этого человека. Драйден догадался, что это гибрид с преобладанием азиатской крови. Издевательская, сардоническая улыбка исказила древние, жёлтые черты лица, а тонкие, бескровные губы шевелились в беззвучной речи. Затем прозвучали слова, которые Драйден не мог, не должен был услышать. Ибо, двигаясь в унисон со ртом отражённого существа, подопытный заговорил.
   - Ты мой! - сказал он. - Мой для славного возвращения Владыки Йог-Сотота. Скоро звёзды займут правильное положение, и мой Хозяин вернётся в...
   Драйден почти ничего не помнил о своем безумном бегстве из дома. Он бесцельно бежал через леса и поля, граничащие с его владениями. Неоднократно он спотыкался, его одежда изорвалась, а лицо и руки покрылись царапинами. Наконец он упал, обессилев и задыхаясь. Драйден не знал, сколько времени он пролежал, не обращая внимания на холод, глядя вверх на подмигивающие несимпатичные звёзды.
   Откуда-то, из какого-то скрытого резервуара сил, он набрался смелости и вернулся в дом. Он не сразу спустился в подвал. Сначала он закутался в тяжёлое шерстяное одеяло и налил себе несколько рюмок крепкого бренди, чтобы побороть дрожь и избавиться от тупой боли в костях. Почувствовав себя немного лучше, насколько позволяли обстоятельства, он с опаской спустился по лестнице. Он обнаружил, что субъект мёртв, его безжизненное тело распростерлось по периметру круга. Драйден почувствовал лёгкое отвращение от того, что не чувствует угрызений совести. Он оставил тело там, где оно лежало, и поднялся в свою спальню.
   Было почти три часа дня, когда Драйден проснулся. Он не мог даже предположить, сколько раз он заново переживал ужасные события предыдущего вечера в этих мучительных, повторяющихся кошмарах. Он задавался вопросом, как часто человек может быть подвержен одному и тому же сну, или, точнее, сну-памяти, в течение одной ночи.
   Пока Драйден брился, он переключил своё внимание на более насущные и прагматичные проблемы. Проблема утилизации трупа в подвале казалась не слишком сложной. У такого человека не было ни родственников, ни друзей, чтобы сообщить властям о его исчезновении. Даже если труп найдут, никто не сможет связать его с Драйденом. Он решил избавиться от трупа в ту же ночь, сбросив его с узкого моста на Тарбелл-роуд, который пересекает ледяные воды реки, змеящейся через лесные массивы долины Шаванганк. Сегодня заканчивался охотничий сезон, поэтому шансы на то, что бродягу случайно обнаружит какой-нибудь сонный деревенщина с винтовкой, будут практически нулевыми. Скорее всего, это случится ранней весной, а Драйден планировал быть в Европе задолго до этого.
   Он уже собирался повернуть налево, чтобы пойти в кладовую за холстом и верёвкой, которыми можно было бы обернуть тело, когда услышал резкий металлический стук чего-то упавшего на пол. Звук безошибочно донёсся из комнаты, где лежал покойник. Драйден секунду колебался, прежде чем распахнуть дверь и шагнуть внутрь. Размышления о том, что он может найти в подвале, не могли подготовить Драйдена к той сцене, которая предстала перед ним.
   Тело старика исчезло. В надувном кресле сидел Джон Венделл, его голова откинулась назад, глаза безучастно смотрели в потолок. Оловянный кубок лежал на полу, выскользнув из ослабевшей руки Венделла. На его коленях лежал вырванный листок из блокнота. Драйден поднял кубок и осторожно понюхал: от него исходил безошибочный запах Тахеля и вина. Он прочитал торопливые каракули на листке:
   "Спенс,
   Прошу прощения за мою трусость вчера вечером. Я должен искупить вину перед тобой... и перед собой. Я размешал 20 зёрен Т. в вине и буду ждать, пока не услышу, как ты спускаешься вниз, прежде чем выпить зелье. Всё будет хорошо.
   Мы поговорим через час или около того.
   Джон В."
  
   - Тупой сукин сын! - воскликнул Драйден. Повернувшись спиной к Венделлу, Драйден вышел из комнаты, чтобы поискать труп. Венделл должен был спрятать его где-нибудь в доме. Обыск других подвальных помещений ничего не дал. Драйден даже открыл дверцу печи на случай, если Венделл предпринял грубую попытку кремировать останки. На первом этаже было так же чисто, как и на втором. На чердаке, где Драйден хранил свои чертежи и документы, также ничего не было. Спустившись по лестнице, чтобы проверить гараж, Драйден услышал приглушённые крики и вопли.
   Не раздумывая, он бросился в подвал, не обращая внимания ни на заваленный книгами стол, ни на полку с хрупкими фарфоровыми фигурками, которые он нечаянно опрокинул. Он нашёл Венделла все ещё сидящим в кресле, его черты лица исказились в душевной агонии, и он произносил беспорядочные фразы без всякой видимой логики. Они также казались ответами на серию вопросов, не имеющих отношения к делу. На Драйдена снизошло озарение, и взрыв ужаса опалил его сознание, как огнемёт. Со своего места у двери Драйден мог отчётливо видеть тусклый красноватый отблеск в расширенных глазах Венделла. Никакие силы на земле и на небе не могли побудить Драйдена подойти ближе и попытаться разглядеть откровения в неземных отражениях. Опустившись на пол, Драйден отвернулся и, когда крики стали громче, зажал уши ладонями. Но этого было недостаточно, чтобы затмить реальность ситуации.
   Ответы Венделла - поначалу непреклонные, почти вызывающие по тону - превратились в жалкие мольбы о помощи. Долгий, низкий стон, похожий на вопль заблудшей души в вечных муках, жутко вибрировал в черепе Драйдена.
   Затем:
   - Нет... Нет ... Спенс ... Помоги мне... пожалуйста...
   Драйден прижимал руки к ушам до боли в пальцах. Тем не менее, он не мог подавить душераздирающие вопли. Драйден начал молиться, чего не делал с подросткового возраста. Это не помогало.
   - Спенс... не дай им забрать меня... ради Бога... Пожалуйста...
   Драйден давал пылкие обещания, которые он никогда не смог бы выполнить, Богу, которого он давно отверг как суеверный миф. Он поклялся в верности вере, которую с отвращением отбросил, сочтя её пригодной лишь для глупцов и рабов.
   - Не дай им забрать меня... Формула Кран-Веля... возможно, это будет... терять быстро... может быть слишком поздно... помоги мне, пока они... ты можешь быть следующим.
   Всё было кончено. Боясь оглянуться и найти своего спутника таким же неподвижным и безжизненным, каким он нашёл старика, Драйден взял себя в руки и, не оглядываясь, направился к лестнице. Что-то - он был совершенно уверен, что это не случайность, - заставило его остановиться и оглянуться. Грудь Венделла плавно поднималась и опускалась - ровный, успокаивающий ритм жизни. Драйден отнёс его в гостиную и положил на диван.
   Усевшись так, чтобы не спускать глаз с Венделла, он снова, как это случалось в последнее время слишком часто, стал искать утешения в бутылке бренди. Размышляя над тем, как закончить это приключение, обернувшееся фиаско, Драйден наконец остановился на самом простом решении. Это у Достоевского, подумал он, один из героев воскликнул: "Давно я обдумывал идею развести огонь... но всегда откладывал её на критический момент..." И это время настало. Завтра с первыми лучами солнца, решил Драйден, всё будет предано очищающему пламени. Книги, с их тревожными прозрениями жрецов Древних, исчезнут. А с ними и Тахель, искусственное вдохновение, Ключ Поэта. А также в безвредный пепел уйдут и записи, так скрупулезно сделанные Венделлом и им самим. Уже нанесённый ущерб, вряд ли можно было исправить, но он утешал себя тем, что новых жертв не будет. Он с грустью вспоминал лицо старика-подопытного.
   Нехотя Драйден открыл глаза. "Должно быть, я немного задремал", -подумал он. Оглядевшись вокруг, он понял причину своего дискомфорта. Венделл сидел на диване и пристально смотрел на него с неопределённым выражением лица. "Что-то вроде удивления", - с досадой подумал Драйден.
   - Я не хотел тебя будить, Спенс, - сказал Венделл с усмешкой. - Мне показалось, что ты пережил почти такой же тяжёлый опыт, как и я.
   - Боже мой, Джон! Ты напугал меня до полусмерти. Ты в порядке?
   - Со мной всё отлично. Никогда не чувствовал себя лучше за всё время моего существования.
   - Тогда расскажи мне, что произошло. Я имею в виду, в то время, когда ты был... О, Господи! Старик... он...
   - Мёртв! - Венделл произнёс это неприятное слово.
   - Да, - подтвердил Драйден. - Значит, ты знал, а! А что с телом, оно исчезло?
   - Я тоже это знаю. Послушай, Спенс. Это длинная история. Позволь мне принести тебе выпить, а потом я расскажу тебе несколько поразительных вещей. Я уверен, что моя история покажется тебе интересной и невероятной.
   Пока Венделл возился с напитками, Драйден лениво откинулся в кресле. Венделл снова насвистывал "Ведьму". "Но не так хорошо, как раньше", - подумал Драйден. Ему чего-то не хватало, но Драйден не мог понять, чего именно. Возможно, подача была глубже. Он переключил свои мысли на другие вопросы. Пересмотрев своё поспешное решение прекратить эксперименты с Ключом Поэта, Драйден обнаружил, что на самом деле надеялся на то, что Венделл скажет что-нибудь, чтобы опровергнуть его намерения. В глубине души он знал, что всё ещё желает посетить эти невероятно древние цитадели Древних; постоять в благоговении перед возвышающейся циклопической архитектурой; увидеть высшее художественное выражение творческого гения дочеловеческой эпохи. "Венделлу предстоят чудесные откровения", - сказал он себе с удовлетворением.
   - Вот, - Венделл протянул ему бокал. - Давай выпьем за моё возвращение.
   Прикоснувшись своим бокалом к бокалу Венделла, Драйден улыбнулся, услышав ободряющий звон стекла. Он бегло осмотрел длинные полки с древними книгами. Странные и красивые названия казались выгравированными огнём на потрескавшихся и сломанных корешках. Возможно, Драйдену ещё понадобятся знания, которые в них содержатся, беспечно размышлял он.
   - За твоё благополучное возвращение! - ритуально произнёс он и одним глотком осушил бокал.
   Сначала Драйден испытал шок, и понимание приходило медленно. Но сомнений в том, что с ним сделали, почти не осталось. Жгучая жидкость обжигала его горло и язык. Сильные руки, схватившие его за плечи и заставившие опуститься в кресло, удерживали Драйдена там с непреклонной, бескомпромиссной силой. Суровый взгляд Венделла и горький, ненавистный, нечеловеческий смех. Сомнений быть не могло. Драйдену хотелось вырваться, очистить свое тело от ядовитого Тахеля, который завязал его внутренности в Гордиевы узлы. Он стремительно немел. Его руки отказывались подчиняться бешеным командам мозга. В поле его зрения появилась вторая фигура. Давление на его плечи ослабло, фактически прекратилось. Но Драйден всё ещё не мог подняться с кресла.
   По его расчётам, у него оставались считанные минуты настоящего сознания. Он сфокусировал своё слабеющее зрение на человеке, стоявшем позади Венделла. Он увидел... и усомнился в своём рассудке. Это был старый бродяга, который служил объектом исследования - живой и здоровый! Драйден попытался выразить своё замешательство, но с его губ сорвалось лишь шипение. Две фигуры, медленно превращаясь в неясные размытые пятна, улыбнулись. Одного он знал как Джона Венделла.
   - Скоро ты присоединишься к своему товарищу и жертве, глупый смертный. А пока мы берём на себя ваши роли, чтобы подготовить Путь. Бесчисленные годы мы терпеливо ждали того дня, когда люди, с их жалкими представлениями о прогрессе и с научным рвением, невольно вновь откроют врата. Мы - первые. Будут и другие. В этом нас заверил Владыка Йог-Сотот. Когда-то мы доверяли людям выполнять нашу работу. Но, похоже, все люди вероломны и не служат никому, кроме себя в своих тщетных мечтаниях о славе. Увы, даже боги иногда ошибаются. Но сейчас мы всё исправим. Иди, дурак, присоединяйся к остальным!
   Кристалл вырисовывался перед Драйденом. Ярко-красное сияние ослепило его, и он упал в темницу Старших Богов.
  

1997

Перевод: Алексей Черепанов

Май, 2023

Для пожертвований:

ЮMoney: 41001206384366

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"