Конь резко остановился, и Сантагар поднял голову. День клонился к вечеру, от черных гор на горизонте тянуло холодом. Знакомое предчувствие охватило рыцаря, и, расстегивая плащ на груди, он уже знал, что увидят там его глаза.
Драконий камень на грудных пластинах брони сиял, как маленькое солнце, играя бликами на тяжелой золотой цепи и зеркальных доспехах.
--
Он близко, - сказал Сантагар и надвинул забрало шлема на лицо, - Лайон, копье мне!
Вышколенный оруженосец метнулся к луке седла. Сантагар, не глядя, протянул раскрытую ладонь и принял в нее знакомую тяжесть Молота Драконов. Копье, освященное во всех семи храмах королевства, оказавшись в руке рыцаря, замерцало ровным золотым светом.
- Как ярко светится камень, - прошептал Лайон, - должно быть, это очень крупный дракон, милорд! Мы наконец-то нашли его. Вы обязательно победите, и покроете себя славой. Сразивший последнего дракона! Певцы и сказатели будут слагать саги в вашу честь!
- Не дели кости неубитого дракона, - негромко произнес Сантагар, поворачиваясь на коне кругом. Редкие облака на темно-синем небе. Степь, насколько хватает глаз. Никакого движения.
- Но милорд! Разве не вы сразили Черного Крозиса, не освободили острова Ольхи от ужасов налетов Дромара, сына Грозы, и многих других, которым несть числа? Разве не в вашей руке Молот Драконов, и зеркальная броня, отражающая огонь, разве не хранит вас, милорд? Вы не можете не победить!
- Лайон, такая же броня была на Ульрихе Золотое Копье. Что случилось с ним?
- Он погиб, милорд.
- Именно. Дракон, которого мы ищем, не стал сжигать его, он просто оторвал Ульриху голову. Что случилось с Красным Джеком и его пятьюдесятью оруженосцами?
- Никто не знает, милорд. Они просто исчезли.
- А я знаю. Я вызывал дух Джека и разговаривал с ним. Дракон выпил из них жизнь Белым Маревом.
- Но милорд, драконы не колдуют!
- Значит, этот колдует... Ш-ш-ш!
Лайон притих, и Сантагар, напрягая зрение, всмотрелся в колышущееся море травы. Нет. Показалось.
- Лайон, медальон при тебе?
Оруженосец молча протянул серебряную вещицу на цепи, покрытую рунами.
- Хорошо. Если станет припекать, активируй медальон и переносись. Не изображай героя, когда это не нужно, ты понял?
Лайон опустил голову.
- Да, милорд.
- Молодец, а сейчас... БЕРЕГИСЬ!
Сантагар слишком поздно заметил, что облака на северо-востоке едва заметно подрагивают. Как будто некто жжет громадный костер и над ним дрожит воздух. Или как будто там кто-то есть. Кто-то очень большой и невидимый.
- Беги, Лайон, беги! - заорал Сантагар, круто разворачивая коня и вскидывая над головой зеркальный щит. Шепча заклинания, он еще успел заметить, как доспехи покрыло спасительное голубое сияние Отрицания за миг до того, как с неба обрушился рев и огонь.
Огня было много, слишком много. Жар проникал сквозь броню, которая не должна была подпускать к себе пламя на целый локоть, как уверяли жрецы Храма тридцати мучеников. Боль жгла Сантагара так сильно, что он зарычал под шлемом, скрипя зубами и думая только обо одном - держать щит, он не сможет палить в таком темпе долго, держать щит и не упустить бьющегося коня. Верный жеребец также страдал от пламени, и если он понесет, не разбирая дороги, или тем паче, сбросит - это конец.
Пламя припекало, и Сантагар наугад, не глядя, взмахнул Молотом Драконов раз, другой, третий, посылая в пространство разрушение и смерть. Дракон огромен, а копье коротко, и у рыцаря не было бы шанса против летучей чешуйчатой бестии, но только вилы простолюдинов ранят лишь при касании. Оружие рыцаря способно донести мощь его руки на расстоянии, иначе драконы властвовали бы миром.
Что-то тупо ударило Сантагара в левое плечо и едва не выбросило из седла, но зато жар стал спадать. Крутанувшись вокруг своей оси пару раз, он наконец смог видеть пылающую степь вокруг. Горело все - трава, редкий кустарник, и даже, казалось, сама земля.
- Лайон! Лайоооон! - заорал Сантагар, пытаясь рассмотреть в языках пламени синий дублет оруженосца. Только треск огня ответил ему ; убит Лайон или успел уйти, в любом случае не видать запасного копья, лечебных снадобий и меткого лука в нужный момент. Что ж, ему не привыкать надеяться только на себя. Один на один, так будет честнее.
Рыцарь развернул коня на запад и увидел разворачивающегося дракона. Вернее, пятерых. Пять могучих теней кружило в небе, группируясь для второго захода. Все пять одинаково припадали на левое крыло, и Сантагар радостно оскалился - отлично, Молот достал его! Славная битва, это будет славная битва. Теперь - отстреляться.
Сантагар перекинул копье поперек, и, протянув вперед руку в тлеющей перчатке, стал одно за другим выкрикивать подготовленные и вычитанные накануне заклинания, активируя их одним ключевым словом. Исцеление, Иллюзия, Стазис, Отрицание. После Исцеления плечо начало дико болеть, но зато обрело подвижность, после Иллюзии вокруг Сантагара затанцевали по огню четверо фантомных рыцарей, Стазис ушел в дракона без видимого эффекта, впрочем Сантагар и не надеялся на поражающую магию - драконы вообще иммунны к волшебству. Отрицание сработало, и четыре из пяти драконов поблекли и стали полупрозрачными, лишь второй справа остался таким же весомым и до отвращения живым.
- Ну давай, - выдохнул Сантагар, перехватил копье поудобнее, целя острием в стремительно надвигающуюся тень, и пришпорил коня.
Дракон летел низко и очень быстро. Стало отчетливо видно, как он огромен - почти в полтора раза больше в размахе крыльев, чем Крозис, а ведь никто бы не назвал Крозиса мелким. Расстояние уже позволяло ему выдохнуть пламя, но он медлил, и Сантагар предположил, что нападающий сделал ставку на зубы и когти. Четыреста локтей. Триста. Молот уже достал бы его, но - рано. Будем бить наверняка. Двести. Еще чуть-чуть. Пора!
Сантагар вскинул копье, и одновременно с этим дракон размазался в воздухе, обгоняя ряд собственных теней, одна бледнее другой. Оскаленная пасть с расцветающим из нее фонтаном пламени ринулась рыцарю в лицо, и Сантагар, крича что-то нечленораздельное, ударил Молотом прямо в нее, надеясь, что успеет.
"Седьмое пекло, как он быстр" - успел подумать Сантагар, Убийца Драконов, Хранитель Молота и лорд западных земель, за миг до того, как огромная чешуйчатая туша, ощетинившаяся когтями и зубами длиной с добрую саблю, протаранила его.
Никто не узнал бы в обгорелом, искореженном существе, покрытом запекшейся кровью, блестящего рыцаря. Сантагар не мог колдовать, потому что для этого нужно говорить, а у него больше не было нижней половины лица. Единственный уцелевший глаз его, налитый кровью, неотступно сверлил распростертую в двадцати локтях голову дракона. Молот превратил ее левую половину в месиво, и сверкающая недавно великолепная чешуя поблекла и обгорела. Зрелище поверженного врага придавало Сантагару сил, и рыцарь полз, шипя от боли в сломанных ребрах, заставляя запекшиеся раны сочиться свежей кровью.
До дракона оставалось пять-шесть локтей, когда его уцелевший глаз открылся. Сантагар дернулся всем телом, когда оранжевый шар без зрачка нашел его среди тлеющей травы, обломков оружия и частей коня. Разум дракона, холодный и чужой, коснулся сознания ползущего рыцаря.
"Ты знал?" - "Я догадывался" - "Зачем тогда пришел?" - "Я не мог иначе. Почему ты не улетел? Почему ты просто не сгинул? Мир велик" - "Мир велик для человека. И слишком тесен для меня."
Сантагар подполз совсем близко и отвел назад руку с мечом для удара. В оранжевом блеске он увидел родовой замок, милую Джессику с их младшим сыном на руках, друзей за пиршественным столом.
"Как случилось, что мы - одно?" - "Эта тайна старше меня, умирающий человек".
Раны жгли. В небе, все ближе и ближе, перекликались вороны.
"Да свершится судьба" - прозвучало в голове Сантагара.
"Будь ты проклят" - прохрипел Сантагар тем, что осталось от его горла, ввонзая меч в оранжевое и тем самым дробя себе череп.
Где-то в вышине над выжженной степью рождался слепой дождь.
