Не успели закончиться мои праздничные проблемы, которые длились до второго семестра пятого курса, как началось такое, что мне пришлось позавидовать тем, кто оставил нас на этом свете. Так как пережить подобное, нужны были железные нервы, крепкое здоровье и сила воли, которые меня еще не подводили. Не смотря на то, что у меня уже начался второй семестр пятого курса, мне приходилось в промежутке между занятиями и экзаменами за пятый курс, продолжать работу в СМНУ-8 по оформлению интерьера бара "Садко". Также проводил педагогическим занятиям в различных учебных заведениях, где я часто давал свои уроки по изобразительному искусству и гуманитарным предметам. Так каждый мой день был в работе.
Я мотался, ну, прямо, как белка в колесе и не обращал ни какого внимания на окружающее меня положение. Для меня главное было закончить работу над баром "Садко" и успешно сдать экзамены за пятый курс в университете. Дальше меня ждали дипломная работа и открытие Производственного объединения "Дизайнер", руководителем и хозяином, которого я становился. Нужно было подготовить новые кадры в работу.
В промежутке между последним занятием за пятый курс и первым экзаменом за этот же курс, я работал в СМНУ-8. Так как весь первый этаж был в строительных лесах по росписи масляной художественной краской стен и потолка, которые выполнял приглашенный мной к работе Шевелев Валера, то мне из бара можно было пройти за водой на улицу только по лестнице через второй этаж, где находились кабинеты бухгалтерии и напротив бухгалтерии касса по выдачи зарплаты. Этот путь мы проходили ежедневно без всяких проблем.
Проходя мимо кабинета бухгалтерии я заметил, что дверь бухгалтерии открыта и в ней слышно всхлипывание. Я заглянул в кабинет бухгалтерии и увидел там за столом женщину в слезах, то была главный бухгалтер СМНУ-8, Давлятбаева Роза. В стороне от нее стоял ее сожитель, Нигматулин Хамит, который работал слесарем в мастерских нашего управления на территории конторы и постоянно заглядывал в бухгалтерию к Давлятбаевой Розе, чтобы договориться с ней на очередную интимную встречу. Вот и в этот раз Нигматулин Хамит находился рядом с ней. Видимо, что-то они не состыковались в этот раз и она плакала за кабинетным столом бухгалтерии. В это время никого из служащих бухгалтерии не было. Возможно, что все ушли обедать в столовую, которая находилась вблизи нашего управления, так как бар "Садко" был на капитальном ремонте. Поэтому сожители были вдвоем и оба тихо беседовали о чем-то на татарском языке, который я не знал.
Я ни стал спрашивать о причине слез главного бухгалтера и прошел мимо ими не замеченный. Не этично было вникать в проблемы сожителей. Тем более, что у них и раньше были скандалы на этой почве. Так что я продолжил свой путь за водой с небольшим электрическим чайником. У нас с Шевелевым Валерой тоже был обед и я решил набрать воды для горячего чая из водяного крана, который находился возле конторы. На обратном пути я зашел в актовый зал, чтобы там взять кусок фанеры для настила под потолком на удобство росписи потолка в баре. Так как с раздвижной лестницы расписывать потолок масляной художественной краской было мне неудобно. Можно было уронить краску и упасть, фанера прикрывала щели настила. Каково было мое удивление, когда за куском фанеры я увидел бутылку "Советского" шампанского вина. Видимо, что это еще после нового года осталась бутылка шампанского вина. По той причине, что в актовый зал никто не заглядывал, а там более по сцене не шарил, эта бутылка шампанского могла пролежать за куском фанеры до следующего нового года или до тех пор, пока ее кто-то увидел бы, как это сейчас сделал я.
- Валера! - радостно, воскликнул я, когда вернулся с чайником холодной воды и с бутылкой шампанского вина. - Сейчас мы с тобой отметим самый старый новый год в этом новом году. Вот! Посмотри! Я нашел в актовом зале на сцене за куском фанеры бутылку "Советского" шампанского вина. Видимо ее забыли там...
- Ну! Это нам классно повезло! - радостно, потирая руки, воскликнул Шевелев Валера. - Тем более, что сегодня как раз день рождение моей любимой тещи. Так что выпьем за мою тещу. Пускай она живет долго.
- За тещу вы выпьете позже. - сказал милиционер, который только что вошел в бар. - Сейчас вы оба пройдете за мной в кабинет начальника управления. Расскажите нам о своих действиях за прошедший день.
- Чего это мы должны за вами ходить? - удивленно, поинтересовался я. - Мы, что, преступники какие-то?
- Это наше следствие покажет, кто вы такие. - зло, ответил милиционер. - Сейчас вы оба следуйте за мной.
Мы с Шевелевым Валерой сделали удивленные гримасы, и, пошли следом за милиционером. В кабинет начальника управления. Там было много народу. Собралось почти все управление, люди которого в этот день были в здании конторы. Не было только Нигматулина Хамита, который, вероятно, ушел раньше других после своего обеда? Не было и самого начальника управления, возможно, что убыл по служебным делам?
- Ты куда дел ворованные деньги? - спросил меня, мужчина в гражданской одежде. - Говори нам откровенно.
- Я не воровал никаких денег. - в резкой форме, ответил я. - И не собираюсь с тобой разговаривать. Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался? Я перед женой не отчитываюсь. Ты мне документы предъявлял?
- Надеть на него наручники и отправить в отделение милиции. - приказал милиционерам, мужчина в гражданской одежде. - Там он у меня узнает сполна, кто я такой. Сам напросился на то, чтобы мы его допросили.
Не успел я и шевельнуться, как мне на руки одели наручники и схватив по бокам, тут же поволокли в милицейскую машину, которая стояла возле входной двери в контору управления. Меня в грубой форме затолкали в машину. Повезли в круговую по трассе в городское отделение милиции. Я ни стал оказывать сопротивление, так как это там могли впоследствии использовать против меня, как во время следствия, так и на суде. Когда мы приехали в городское отделение милиции, то там была привычная суета. Дежурный офицер милиции что-то кричал на таджикском языке в телефонную трубку, смешивая таджикский язык с русским матом. Мимо нас протащили пьяницу и забросили в камеру предварительного заключения. Пьяный мужик стал стучать в дверь. Сержант милиции принес ведро холодной воды. Открыл камеру предварительного заключения. Со всей силы врезал кулаком по пьяной морде мужика и когда тот рухнул на пол камеры, то сержант милиции вылил на него ведро холодной воды и обратно замкнул дверь камеры предварительного заключения. Пьяный мужик сразу присмирел, только было слышно за дверью, как он стонет и облизывает разбитую губу. Это конечно был далеко не демократический вид отношения к пьяному человеку со стороны органов порядка. Но видимо подругому в милиции не могли относиться к пьяным людям, как только морда битьем. Меня провели на второй этаж и затолкали в пустой кабинет, в котором были один стол, один стул, один пустой шкаф и больше ничего. Видимо, это был кабинет предварительного допроса. Как только меня замкнули в этом кабинете, то я понял, что тут буду находиться до тех пор, пока не приедет на допрос тот тип в гражданской одежде. Понятно, что он там будет находиться до того времени пока допросит всех сотрудником нашего управления и только после этого он приедет сюда в городское отделение милиции, чтобы затем дотошно допрашивать здесь меня. Поэтому, мне ничего не оставалось делать, как лишь облокотиться на стол и выспаться хорошо. Ведь завтра у меня в университете очередные экзамены, на которых я не должен спать.
- Подъем! - услышал я, сквозь свой крепкий сон. - Это тебе не кровать, а кабинет милиции! Быстро вставай!
Я вяло поднялся и слегка присел, чтобы размять свое отекшее тело от неудобной позы тут во время сна.
- Ты, что, это разминкой занимаешься? - закричал на меня, сержант милиции. - Прекрати прямо сейчас же!
- У тебя что, зубы, что ли болят? - ехидно, поинтересовался я. - Что это ты орешь, как резанный? Заткнись!
- Я тебе! Я тебе! - заикаясь, стал зевать сержант милиции. - Вот сейчас ты у меня получишь! Быстро встань!
- Прекратить! - заорал на сержанта милиции гражданский, который только что вошел в кабинет. - Смирно!
Сержант милиции попятился от меня и стал по струнке смирно. Я тут понял, что это офицер следственной бригады милиции, которым во время службы разрешается быть в гражданской одежде. Вот и сейчас он пришел в кабинет предварительного допроса все в той же гражданской одежде, в которой он был в нашем управлении. Видимо уже было много времени, так как за окном с решеткой была ночь, а лицо мужчины в гражданской одежде было уже измучено от бессонной ночи во время ежедневных допросов в отделении милиции.
- Рассказывай чистосердечно, за кражу денег из кассы управления. - вяло, сказал мужчина. - Мы все знаем.
- Ты с начало сними с меня наручники. - спокойно, сказал я. - У меня обе руки сильно от наручников опухли.
Мужчина в гражданской одежде показал кивком сержанту милиции на мои руки. Сержант долго рылся в своих многочисленных карманах в поисках ключа от наручников. Наконец-то он нашел ключи в верхнем кармане своей формы и не торопливо стал открывать наручники у меня на руках. Когда сержант милиции снял с меня наручники, я осторожно потер опухшие руки. На запястьях обеих рук были темно-красные полосы от наручников. Если бы я пробыл в наручниках еще пару часов, то мне можно было бы прощаться с руками.
Я повернулся в сторону мужчины, чтобы отвечать на его вопросы и только тут увидел, что он спит облокотившись на стол, как только что спал я за этим столом. Теперь мы с ним поменялись местами. Я хотел было слегка толкнуть его, но сержант показал руками, чтобы я не трогал. Сержант милиции облокотился на дверь и стал дремать. Мне спать не хотелось и я просто стоял разглядывал в кабинете облезлые стены, которые уже много лет не видели ремонта. По ним было можно определить, когда последний раз тут был ремонт. На стенке отчетливо выделялась обработанная купоросом штукатурка. Выходит, что тут был грибок, которого выводили купоросом. Стены красили подсиненной гашеной известью. В раствор штукатурки уже лет пять подсыпают противогрибковый порошок. Гашеной известью тоже несколько лет не пользуются. Таким образом, можно сделать вывод, что в этом кабинете не было ремонта, примерно, уже лет десять или даже больше.
- На чем мы остановились? - протирая глаза, сонно спросил мужчина, растягивая слова. - Ты напомни мне.
- Ты забыл назвать мне свое имя и звание. - нехотя, подсказал я, тупо смотрящему на меня гражданскому.
- Капитан Садыков Мурат. - назвал себя гражданский. - Следственный отдел уголовного розыска милиции.
- Очень приятно! - с иронией в голосе, сказал я. - Так о чем вы должны сказать, капитан Садыков Марат?
- Это ни я должен сказать тебе. - вытаращив на меня глаза, прошипел капитан. - Это ты мне скажи. Куда ты дел ворованные деньги, которые выкрал в кассе управления и спрятал их куда-то? Не вздумай мне врать!
- Я совершенно не знаю кто украл и откуда какие-то деньги. - ответил я, передразнивая капитана. - Мне неизвестно также кто и куда-то спрятал, неизвестны мне откуда-то пропавшие деньги, которые кто-то украл...
- Ты что это раскудахтался? - со злобой в голосе, спросил меня, капитан следственных органов. - Говори!
- Говорю! Я всего лишь повторил, ваш неизвестный мне вопрос. - удивленно, ответил я, капитану милиции.
- Ну, ладно! - вспылил капитан. - Ты сейчас у меня поговоришь совсем по-другому. Ну, погоди! Ты запоешь!
Капитан вышел из кабинета и так хлопнул дверью, что последние пласты известки дружно покинули облезлую стену и она приняла вид стены пережившей атомную войну с пожарами. На месте осыпавшейся известки образовались черно-лиловые пятна, когда-то горевшей милиции. Я с горечью подумал, что тут, возможно, когда-то была человеческая трагедия во время пожара, который, вероятно, унес многие людские жизни, которые постарались забыть под слоем гашеной известки подкрашенной синькой. Теперь осыпавшаяся штукатурка напомнила людям о прошлом времени, которое сильно потрясло наш город трагическим случаем
во время пожара. Конечно, мне не хотелось в этом кабинете пережить трагические минуты прошлых лет.
Вскоре, после ухода капитана следственного отдела, в кабинет предварительного допроса пришли двое рослых парней, которые значительно выделялись от щуплого капитана милиции следственного отдела. У одного из них в руке была спортивная сумка, которую он тут же водрузил на пустой шкаф. Затем повернулся в мою сторону и не называя себя, стал вести допрос, который уже мало чем отличался от допроса капитана.
- Ты чего так вытаращил на меня глаза? - не выдерживая моего молчания, закричал парень во всю глотку.
- Лет пятнадцать назад я работал в цирке. - с серьезным видом, пояснил я, этому парню. - Так вот, когда я приходил в цирк на работу, то на меня постоянно гавкала собака. Хозяин этой собаки ничего не мог сделать, чтобы успокоить собаку, которая своим лаем всем мешала работать. Тогда я взялся перевоспитать эту чекнутую собаку. Когда она лаяла на меня, то я пристально смотрел ей прямо в глаза. Прошло некоторое время и собака перестала лаять. Она поняла меня, что лаяться на людей не прилично. Со временем, эта собака даже стала избегать встречу в цирке со мной. Думаю, что со временем ты поймешь, как не прилично лаять на обычных людей. Так, может быть, ты со временем будешь избегать меня, как та тупая собака в цирке.
Парень ничего не смог сказать мне. Он жадно глотал воздух и никак не мог найти нужных слов. Наконец он не выдержал. Схватил с пустого шкафа свою спортивную сумку и тут же он покинул кабинет. Следом за ним вышел его сотрудник. Сержант милиции остался у закрытой двери, подпирая плечом покосившуюся дверь. Прошло несколько минут. Прежде чем дверь открылась, в кабинет вошел второй парень со стулом и с той самой спортивной сумкой, которую водрузил на прежнее место, на крышку шкафа. Затем поставил рядом со столом свой стул. Показал мне рукой сесть на него. Сам сел на другой стул и положил передо мной пачку белых листов чистой бумаги и шариковую авторучку. Показал мне пальцем на бумагу и на шариковую авторучку. Я сделал вид, что его совершенно не понимаю. Тогда парень показал мне движения писать авторучкой на листе бумаги. Я повторил эти его движения, но писать ничего ни стал. Лишь глупо посмотрел на него.
- Пиши! Тебе говорят! - со злостью, сказал мне, парень, когда его нервы уже окончательно не выдержали.
- Пиши! Тебе говорят! - повторив его слова, удивленно произнес я, едва сдерживая смех над его гримасой.
- Встань! - закричал на меня парень. - Сейчас я тебя разделаю, чтобы ты больше не прикидывался дураком!
- Если ты хотя бы шелохнешь рукой возле меня, - гневно, выдавил я, - то тебе уже никого не придется разделывать, даже тушку курицы. Это ни я прикидываюсь дураком, а ты так себя ведешь, как полный дурак.
Второй парень тоже не выдержал диалога со мной и вышел за пределы этого кабинета, также прихватив с собой спортивную сумку со шкафа. Парень сильно стукнул дверью, но падать со стены уже не было чему. Только дверь сильно покосилась и я понял, что в следующий раз в этом кабинете уже нечего будет закрывать, так как дверь не выдержит подобного издевательства с собой и навсегда покинет свой надежный пост, развалясь на несколько своих не стойких частей. Мне хотелось, чтобы это произошло, как можно быстрее.
Вскоре вернулся тот парень, который был первым. Он попытался как-то склонить меня к своему разговору о следствии похищения денег. Но у него ничего не вышло. Я опять нашел способ уклониться от допросов. У них ничего не было против меня. Они не могли пришить против меня ложное обвинение. Им даже не удавалось склонить меня к обычной наводящей беседы, которой им хотелось раскрутить допрос следствия дела.
Когда они в четвертый и в пятый раз меняли друг друга, постоянно забирая с собой спортивную сумку, то я догадался, что все их попытки склонить меня к следственному допросу, как-то связаны с этой спортивной сумкой. Ведь я не мог ею воспользоваться, когда они покидали этот кабинет, так как рядом стоял сержант милиции. Выходили они каждый раз, примерно, в одно и тоже время. Напрашивается сам ответ, что там лежит какая-то машина, связанная с определенным временем. Такой машиной со временем может быть лишь магнитофон. Так что они пытаются записать на магнитофон речь следственного допроса. За кого это они меня держат? Сейчас я их проучу за такой подход к моему допросу. Они еще пожалеют, что я заговорил.
Тогда я заговорил. Стал произносить такие философские речи, о существовании которых они никогда не слышали, а я совсем недавно выучил из книг по философии, которую мне предстояло сдать на первом экзамене за пятый курс университета. Получается, что на следственном допросе я готовился к ответу на первых экзаменах. Чего сейчас никак не могли понять эти парни. Они тупо смотрели на меня и не могли говорить.
В конце концов эти парни не выдержали. Попадали лицом прямо на стол и крепко заснули. Сержант тоже сполз в углу возле двери и также крепко заснул. Я посмотрел на ручные часы сержанта милиции, на них было четыре часа ночи. Самое крепкое время для сна человека. Я понял, что мне здесь больше делать нечего. Надо выходить отсюда, чтобы успеть на экзамены в университет. Только мне надо было это сделать так, чтобы милиция ни могла после придраться. Надо как-то тихо и не заметно покинуть здание отдела милиции.
Я взял лист чистой бумаги и на ней шариковой авторучкой написал "Ушел сдавать экзамены в университет. Вас решил не беспокоить. Спите спокойно. Александр. Вторник, 28 марта 1989 года, 4 часа 20 минут утра.". Записку осторожно подсунул под руку парня и тут же тихо вышел за приделы кабинета, прямо под самым носом крепко спящего в углу у двери сержанта милиции. Никто из спящих тут в кабинете не проснулся.
Чтобы меня не заметил дежурный офицер милиции у главного выхода, я решил выйти из здания милиции по боковой лестнице через служебную дверь и во внутреннем дворе на стоянке служебных машин милиции перелез через забор на городскую улицу. Конечно, я сильно рисковал. Лишь за самовольный уход из милиции меня сразу могли посадить на пятнадцать суток под арест и в последствии пришить год тюремного заключения за уклонение от ответственности. Естественно, что никакой ответственности я за собой не имел. Против меня было выставлено ложное обвинение, но после попробуй докажи, что ты не верблюд, а человек. Если против тебя будут выдвигать серьезное обвинение за кражу денег и побег из милиции с целью укрытия улик совершенной кражи денег из кассы конторы нашего управления. Сразу найдутся свидетели моей причастности к совершенной кражи денег из кассы и моего ночного побега из здания милиции. Тогда кончилась моя учеба в университете. Похоронены мечты о собственном бизнесе. Получу срок тюремного заключения. Как я тогда буду смотреть в глаза своим сыновьям, которым каждый день твержу, что совершать плохие поступки, это преступно. Можно сесть на долго в тюрьму. Свою жизнь тюрьмой искалечить можно из-за малейшего необдуманного поступка. Надо что-то придумать, чтобы выйти нормально из этого ложного обвинения.
Так рассуждал я про себя, когда шел по темным улицам города к себе домой. Мне надо было перед экзаменами привести себя в порядок. Ведь я был в рабочей одежде. Меня забрали в том, что было на мне. Хорошо, что я в тот день не взял с собой никаких документов. Ключи от квартиры были у меня в кармане. В милиции даже не догадались забрать у меня домашние ключи. Надеюсь, что в баре "Садко" ничего не пропадет за время моего отсутствия, чтобы после не пришили мне кражу в баре. Моя художественная мастерская закрыта. Вот только Шевелеву Валеры пришлось домой идти в грязной рабочей одежде, которая заляпана художественной краской. Собственно, ему было не впервые ходить по городу таким заляпанным краской.
- Ты где это по ночам шляешься? - спросила жена, как только я вошел в квартиру. - Я всю ночь ни спала. Все ждала тебя. Когда это все кончится? То сыновья вечно где-то пропадают. То их папаша исчезает где-то.
- У меня много работы. - соврал я. - Вот, пришлось задержаться. Можешь у Шевелева Валеры спросить...
- Что мне Шевелева Валеры спрашивать! - возмутилась Людмила. - Он сам вчера вечером за тебя спрашивал. Нечего тебе темнить! Уже весь город знает, что ты совершил кражу денег в кассе конторы управления.
- Никаких денег я не воровал! - едва сдерживая крик, ответил я. - Мне свобода дороже денег. Если бы я своровал деньги, то меня на экзамены в университет никто из милиции не отпустил. Видишь! Отпустили меня!
- Только мне басни не рассказывай! - возразила жена. - Словно я тебя за восемнадцать лет совместной жизни не изучила. Если за драку на цементном заводе в Чечне удрал в Москву прямо из-под стражи, то чего тебе стоило убежать с нашей шарашкиной милиции. Я там работаю и знаю какие в милиции растяпы бывают.
- Ну, сбежал я с твоей шарашкиной милиции! - сознался я. - Также как с республиканской милиции в Чечне. Однако, генеральный прокурор Советского Союза, Борис Руденко, тогда оправдал меня полностью за драку.
- Тогда тебе крупно повезло. - сказала Людмила. - То была резня на комсомольской стройке республики и у тебя была самозащита. Однако ты забыл, что нам после драки пришлось уехать оттуда из-за кровной мести.
- Сейчас мы никуда не будем уезжать. - заявил я, Людмиле. - По крайней мере, до моей защиты диплома в университете. За свой побег из милиции у меня есть уважительная причина. Мне нужно сдавать экзамены в университете. После экзаменов я сам приду в милиции. Денег я не воровал и скрываться мне нечего. Если в мое отсутствие придут домой, то скажи им, что я сдаю экзамены в университете и после экзаменов обязательно приду в милицию. Я им оставил записку, что ушел в университет сдавать очередные экзамены за курс.
- Вот ты даешь! - обратно, возмутилась жена. - Возможно, что милиция уже тебе засаду устроила у дома.
- Ну, хватит тебе! - разозлился я. - Надоело твои стоны слушать. Иди спать. Я могу из-за тебя на свои экзамены в университет опоздать. За мной преступления нет. Все обойдется у нас хорошо. Надо собираться.
Я пошел мыться под душ в ванную, а Людмила отправилась на кухню готовить на семью завтрак. Мне и в правду надо было спешить. Скоро начнется рассвет и милиционеры могли проснуться. Тогда мне действительно будет крышка вместе с экзаменами. Могут арестовать и вернуть в милицию. Так что я быстро перекусил на ходу и нарядившись в шикарный костюм, с зачетной книжкой в кармане костюма, поспешил выйти из дома. Кроме документов и денег я ничего ни стал брать с собой. Даже повседневный кейс, который никогда не выпускал из рук, на этот раз оставил дома. Учебники мне уже не нужны для подготовки к экзамену.
Возле дома никакой засады милиции на меня не было. Но я ни стал рисковать своим положением. Поэтому не пошел на городскую площадь к остановке автобуса, там могла меня ожидать засада милиции. Если Людмила сказала, что о краже денег из кассы нашей конторы уже знает весь город, то любой милиционер мог меня задержать по подозрению в совершенной краже. Мне нужно было как-то тут подстраховать себя.
Прямо из своего дома я отправился на городскую автобусную станцию, которая находилась в противоположной стороне города от городской площади. Чтобы меня милиционеры не прихватили на автобусной станции, я стал голосовать на второй остановке после автостанции. Обычно, на таких городских остановка междугородние автобусы не останавливаются. Но сейчас должен был идти первый автобус, который часто бывает почти пустой, вот на него я сейчас рассчитывал. Надо только мне побыстрее добраться до автобуса.
Расчеты оказались точными. Может быть, тому причиной был мой шикарный вид или то, что в автобусе было мало людей, но автобус остановился. Я заплатил стоимость проезда и прошел в глубину автобуса. На последнем сидении сел в самый угол и притворился, что сплю. Мне не хотелось, чтобы меня разглядывали горожане среди которых было много знакомых и, возможно, что многие из них уже знали о вчерашней кражи денег из кассы нашей конторы. К тому же на городской площади в автобус могли зайти милиционеры, а на
спящих обращают меньше внимания. Так что мне хотелось выехать из нашего города совершенно незаметно для городской милиции. Хотя бы мне проскочить через нашу городскую площадь ни кем не замеченным.
На городской площади, действительно, первым в автобус вошел милиционер, который мне не был знаком. Милиционер внимательно вглядывался в лица мужчин, но на меня глянул лишь мельком. Опять мой вид меня спас, не вызвал подозрения. Ни найдя знакомого лица разыскиваемого, милиционер вышел из автобуса, который тут же заполнился желающими выехать в город Душанбе. В большинстве люди ехали на работу.
- Кого это всюду по городу милиция ищет? - спросил я, мужчину, который только что сел рядом со мной.
- Из тюремного лагеря "Кирпичный завод" сбежали несколько заключенных. - ответил мужчина. - Их ищут.
Довольный тем, что это не меня разыскивают, я облегченно вздохнул и по настоящему заснул в углу автобуса, который пересек мост через реку Кафирниган и набирая скорость устремился в сторону города Душанбе. Я уже мог быть полностью спокоен, что экзамены не будут сорваны. Подготовка у меня была хорошая.
Автобус прибыл на привокзальную площадь города Душанбе в половине седьмого утра. На площади много милиции. Останавливают каждую машину и внимательно вглядываются в каждое лицо приезжающего. Рассматривают и всех выходящих из нашего автобуса. Спокойно прохожу рядом с милиционером. Теперь я точно знаю, что меня больше никто не может задержать. Чтобы больше не подвергаться осмотру со стороны милиции, я в университет отправляюсь пешком по проспекту Рудаки. У меня в запасе больше двух часов перед экзаменами и есть время на прогулку по городу Душанбе. Мне нужно развеяться от посторонних мыслей и полностью сосредоточиться на сдачу экзаменов. Профессора нашего университета говорят, что за сутки перед экзаменами никакой учебой заниматься не надо. Пускай мозги отдыхают, тогда намного легче нам вспомнить необходимый материал на сдачу экзаменов. Но в любом случае приходится думать об экзамене.
- Александр! Как всегда в своем шикарном костюме на экзамен. - протягивая руку, говорит Гиясов Морис.
- Ты же знаешь, что у меня экзамен лучший праздник. - отвечаю я. - Вот и сегодня, на праздник я пришел.
Вся наша группа в полном сборе. Лишь Никифорова Сергея и Касымовой Зухры никогда не будет с нами. Мне так и не удалось со своими однокурсниками поговорить о смерти наших товарищей. Всем не до смерти, которая стала привычной в Республике Таджикистан, сегодня первый экзамен за пятый курс. Для меня са-мый легкий экзамен по философии, который просто постоянно у меня на уме и на языке. Думаю, что сдавать этот экзамен придется довольно легко. Пока это только мое предположение. Как будет дальше, посмотрим.
Захожу первым на экзамены и с привычной дрожью во всем теле, беру там свой экзаменационный билет.
- "Диалоги Платона". - читаю вслух вопрос в экзаменационном билете, чтобы хорошо слышал профессор.
Тема вопроса хорошо знакома, но неизвестно на что будет опираться экзаменатор. Дело в том, что со своей философией был ранний и зрелый Платон. Философия Платона значительно отличалась в своем изучении внешней природы. В изучении разумного человека, как морально общественного существа отделенного своим мышлением от природного инстинкта животных. Нужно мне тут опираться на общее понятие Платона.
Мне можно было без подготовки отвечать на этот вопрос и таким образом получить еще добавочный бал в свою пользу. Я как-то сразу не решился на это и поэтому безразлично сидел на своем месте, ожидая время, когда тут меня экзаменатор позовет к столу на сдачу первого экзамена. Почти вместе со мной вошли Гиясов Морис и Мулукандова Сара. Гиясов Морис, что-то пишет на листке чистой бумаги. Мулукандова Сара дрожит всем телом от страха перед экзаменом, как перед своей первой брачной ночью, которой у нее, возможно, еще не было. Так думаю по той причине, что она постоянно держится в стороне от парней. Даже во время перехода нашей группы через горные массивы Гиндукуша и Памира, когда Гиясов Морис пытался ее опекать, Мулукандова Сара соблюдала дистанцию в отношениях между собой и Гиясовым Морисом. Так что, думаю, что с мужчинами в интимных отношениях Мулукандова Сара еще не была, то есть, она девственница. Дрожь перед брачной ночью у нее еще впереди, а сейчас она дрожит перед экзаменом, который готовит.
- Так, Александр, расскажите мне про раннего Платона. - сказал профессор, когда я сел напротив за стол.
- Диалоги раннего Платона именуются в литературе по философии сократическими, - начал я, отвечать на заданный вопрос, - поэтому, весь этот период творчества Платона также именуется сократическим. Обозначение ранних произведений Платона, как сократических, имеет безусловное оправдание. Дело в том, что многие произведения раннего Платона вызывают сомнение относительно авторства. Не разрешимым вопросом является и само авторство диалогов Платона. Можно привести ряд примеров из раннего Платона...
- Похвально! Хорошо! - прервал профессор, мой ответ на заданный вопрос. - Когда же был сам Сократ?
- Это уже вопрос второго билета. - неудачно, сострил я. - Но я отвечу и на вопрос следующего билета. Сократ был ровесником Платона и жил он, примерно, между 427-347 гг. до нашей эры. Поэтому они так близки...
- Вопрос был задан по теме первого билета. - сказал профессор. - Но за то, что ответ последовал не совсем по существу вопроса и с пререканием к экзаменатору. Соответственно, что отличную оценку поставить не могу. Ответ засчитан на оценку "хорошо". Желаю вам успеха в дальнейшей учебе в нашем университете.
На красный диплом я, конечно, не претендовал, у меня была тройка по древнему миру, но за такой отличный ответ по философии получить четверку, мне было обидно. Дернуло меня острить на экзаменах. Мог бы там и промолчать насчет второго билета. Следующий раз умнее буду. Фактически, сам себе снизил оценку.
- Ну, как с экзаменом? - спросили меня, однокурсники, тревожно рассматривая мое кислое лицо. - Завалил?
- Четыре! - радостно, вскрикнул я, под общий визг моих однокурсников. - Желаю и вам удачи на экзаменах!
Я отошел в сторону от кабинета по экзаменам. Мне хотелось узнать какую оценку дали Гиясову Морису.
- Пять! - радостно, ответил Гиясов Морис, когда однокурсники спросили у него про его оценку на экзамене.
- Ты чего стал спорить с профессором? - с упреком, спросил меня, Гиясов Морис. - Молчал бы на пятерку.
- А! Ну, его. - с кислым лицом, отмахнулся я. - Я ему и без дополнительного вопроса ответил на отлично. Конечно, это я зря намекнул на вопрос второго билета. Тоже, меня дернуло такое ляпнуть во время экзамена.
Мы с Гиясовым Морисом дождались, когда большинство парней сдадут экзамены по философии и мы толпой пошли к "Комсомольскому озеру" отмечать наши первые экзамены за пятый курс. Еще на первых экзаменах за первый курс мы договорились слегка "обмывать" свои экзамены. Лишь с таким условием, что стол накрывают те, кто получил четверку и тройку. С оценкой "пять" за стол не платят и пьют на халяву, на ровне со всеми. У меня уже было так после трех экзаменов, ни считая первой тройки по древнему миру. Тогда вся группа получила тройки на экзамене из-за шоколадных конфет. Вот и в этот раз я не присоединился к группе халявщиков, которые сдали экзамены на отлично. Из восемнадцати человек, которые пришли обмывать свои экзамены, четверо были отличники. Остальные, примерно, поровну, сдали на хорошую и удовлетворительную оценки. Никто из наших однокурсников экзамены по философии не завалил, экзамены сдали.
За нашим традиционным банкетом после экзаменом я совсем забыл о своей проблеме с милицией. Когда после банкета садился в автобус, то уже была вторая половина дня. Рабочий день в городе Душанбе еще не закончился и пассажиров в автобусе было совсем мало. Я привычно прошел в конец автобуса и тут сел в угол, чтобы немного вздремнуть после похмелья. Завтра нужно было обратно идти на работу в СМНУ-8, заканчивать интерьер бара "Садко". Затем готовиться к следующим экзаменам, которые будут уже через три дня. Дальше, после экзаменов, оформление документов на открытие своего собственного бизнеса, Производственного объединения "Дизайнер". Надо мне собрать всех своих рабочих и поговорить о новых объектах.
Мои размышления сквозь сон прервал автобус, который резко затормозил. Прежде чем я смог опомнится после сна, в автобус заскочили четверо вооруженных парней, по виду которых можно понять, что это заключенные сбежавшие с тюремного лагеря "Кирпичный завод". Я тут же понял, что сейчас нас будут грабить. Быстро сунул руку во внутренний карман пиджака. Украдкой вытащил с деньгами свой портмоне, который тут же засунул глубоко в щель между своим сидением и кузовом автобуса. Во внутреннем кармане пиджака осталась лишь зачетная книжка и немного мелких денег, которые я не успел достать вместе со своим портмоне с деньгами. Придется все выложить бандитам. Думаю, что зачетку не возьмут. Зачем она им нужна?
Тем временем бандиты приказали водителю автобуса ехать в ущелье между городским кладбищем и горой, за которой в расщелине находился кишлак, в котором бригада Черкасова Александра делала оформление интерьера мечети. Автобус не поехал в сторону того кишлака, а помчался выше в горы и обогнул кишлак с другой стороны горы. За горой автобус остановился. Водителя автобуса выкинули в дверь за шиворот.
- Выходите из автобуса! Показывайте свои кошельки! - приказал бандит, размахивая пистолетом. - Быстро!
Пассажиры тут же стали выходить из автобуса. Бандиты тщательно потрошили карманы, сумочки и кошельки пассажиров автобуса. Никто не оказывал ни какого сопротивления. Бесполезно было проявлять героизм. Один бандит выгребал деньги у пассажиров в большую кожаную сумку, а трое других бандитов держали под прицелом всех пассажиров. Сопротивление напрасно. Не задумываясь, бандиты могли убить любого.
- Что так шикарно одетый, а денег совсем мало? - спросил бандит, когда тщательно проверил мои карманы. - Это у меня сегодня были экзамены в университете. - ответил я. - Потом мы экзамены группой "обмыли".
- Похвально, студент! - заглядывая в зачетную книжку, сказал бандит. - Ты мог нас с собой к столу позвать.
- Следующий раз тебя обязательно позову. - сострил я. - Только, пожалуйста, ты мне свой адрес оставь.
- Ага! Сейчас! Разогнался! - удивленно, ответил бандит. - Проходи, остряк! Ты работать нам мешаешь...
Вся банда дружно засмеялась. Размахивая пистолетами в разные стороны, они вошли в автобус. За руль автобуса сел один из бандитов и вскоре автобус скрылся за ближним поворотом в направлении гор, вместе с моими документами и деньгами. Я оказался в дураках, больше всех пострадавших. У меня в кармане осталась только одна зачетная книжка и ни копейки денег. Несколько сот рублей моих уехали вместе с документами. Теперь мне придется пешком топать до самого города Кофирнихон. Да и всем остальным тоже самое.
- Ты почему остановился на трассе? - закричала женщина средних лет, вцепившись в водителя автобуса.
- Там была авария и пострадавшие люди. - ответил водитель. - Я не мог их там раздавить своим автобусом.
Женщина оставила водителя автобуса в покое, но у нее началась истерика. Она так во пела во всю глотку, что наверно было слышно на другой стороне горы. Можно было подумать, что она кого-то только что потеряла в автобусе. Кто-то из близких родственников был убит бандитами. Хорошо, что сама осталась живой.
- Сейчас же прекрати истерику! - сказал мужчина интеллигентного вида, шлепая женщине по щекам. - Никто у тебя не умер, а деньги наживем. Сейчас нам надо выбираться с этого места хотя бы до главной трассы.
- За этой горой есть кишлак. - сказал я, показывая рукой за гору. - Меня там хорошо знают. Мы пойдем туда.
- Я через эту гору не пойду. - заявила истеричка. - Пускай за мной приедут сюда на автомобиле и заберут.
- Можешь оставаться в горах. Где полно волков. - сказал водитель автобуса. - Нам надо домой добираться.
После слова "волки" истеричка так рванула в направлении кишлака, что все пострадавшие подняли ее на смех и молодежь ее освистала. Мы тут же направились следом за истеричкой, так как через пару часов в горах должен наступить вечер, а мы еще не знали, сколько идти до этого кишлака. Может быть не один час. Я посмотрел на людей и определил, что нас, примерно, человек сорок будет. Возраст от десяти до пятидесяти лет. В основном, это ходовой возраст. Трудностей в переходе у нас не будет. Не через горные массивы Гиндукуша и Памира переходить. Тут всего, ну, километров пять будет. Лично для меня это всего лишь прогулка после хороших экзаменов. Жалко только документы и деньги, которые остались в автобусе. Все остальное даже романтично. Будет что вспомнить на старости лет и рассказать своим внукам. Если они будут.
Мы ни стали выстраиваться в колонну или в шеренгу, а просто поплелись в сторону кишлака. К этому времени истеричка уже выдохлась и лежала на склоне холма обдуваемая свежим ветерком, который поддувал под юбку и оголял истеричке задницу в белых семейных трусах. Истеричка не обращала на это никакого внимания. Интеллигентный мужчина, который шлепал ее по щекам, заподозрил что-то там, поспешил в ее сторону. Подошел к ней и тут же взял ее за руку. Проверил пульс. Видимо пульс у женщины был плохой. Мужчина начал делать массаж сердца. Женщина не подавала никаких признаков жизни. Лежала, как тряпка.
- Сердечный приступ. - тревожно, сказал мужчина. - У кого-нибудь есть инсулин? Я доктор. Если сейчас ей не сделать укол, она вскоре умрет. Спросите у отставших. У кого есть с собой инсулин. Ее нам надо спасать.
Просьбу доктора передали всем отстающим. Прошло несколько минут, прежде чем нашлось у кого-то нужное лекарство. Видимо у женщины наступил кризис, так как доктор расстегнул на ней кофту, протер область сердца ваткой смоченной духами и сделал укол ей прямо в сердце. Но уже было поздно. Женщина умерла. При ней даже не было никаких документов, чтобы мы могли определить, кто она такая. В сумочке была косметичка с пустым кошельком. Больше ничего. Наверно она ездила в город Душанбе без своих документов.
- Кто-нибудь знает эту женщину? - спросил доктор. - Она уже умерла. Надо сообщить родственникам о ней.
- Жена заместителя председателя поселкового исполкома. - ответила полная женщина. - Я ее видела с ним.
- Возможно, что моя помощь еще понадобиться кому-то в пути. - сказал доктор. - Поэтому я не могу остаться с умершей. Тем более, что моя помощь ей уже не потребуется. Нужно, чтобы кто-то из вас остался вблизи трупа этой женщины. Иначе, ее тут действительно съедят хищники за эту ночь. Как только мы доберемся до кишлака, то направим сюда автомобиль или вертолет. Пока у нас другого выхода нет. Нас могут не искать.
- Может быть, вы все останетесь тут? - предложил я. - Чтобы по дороге еще кто-то не умер. Я могу хорошо передвигаться в горах и один доберусь до кишлака быстрее всех. Скорую помощь и милицию вызову сразу.
Все одобрительно закивали головами и стали поддакивать. Я ни стал дожидаться подтверждений на словах. Надо спешить. Тут же быстро стал подниматься в гору в сторону кишлака. Я понимал, что в таком быстром темпе далеко не уйду. Но когда мне в спину смотрят несколько десятков пар глаз, то медленно ползти в гору мне как-то даже неудобно. Надо хотя бы до первой расщелины в горе добраться быстро. Там передохнуть малость и средним шагом двигаться дальше. Все равно кроме меня никто не сможет идти до кишлака.
Когда добрался до первой расщелины в горе, то сумрак вечера уже стал опускаться в то место, где остались пострадавшие люди вокруг умершей женщины. Я немного полежал на склоне горы и медленно двинулся в ту сторону, куда еще светили последние лучи уходящего за горизонт солнца. Там в доли были видны очертания большого города Душанбе, освещенного золотым и рубиновым цветом последних солнечных лучей. Кое-где поспешили вспыхнуть первые лампочки, которые тускло мерцали на контурах городских зданий и промышленных корпусов громадных заводов. Я стал вглядываться в склон горы. В надежде увидеть в расщелине горы хотя бы какие-то признаки кишлака. Но кроме серых камней и желтой глины, слегка прикрытой скудной травой, больше ничего не было видно. Приблизительно, я знал место нахождения нужного нам кишлака и пошел в том направлении. Ориентира в горах к этому кишлаку у меня не было. Так что все на память.
Когда вечерние сумерки сменились темной ночь, а вокруг меня стали подавать признаки своего присутствия ночные звери, то я пожалел о том, что ни догадался прихватить с собой хотя бы одного попутчика. Уж лучше бы я остался с кем-нибудь стеречь от зверей до утра умершую женщину, чем я сам сейчас живьем буду съеден этими хищниками, которые все чаще и чаще напоминали о том, что они тут хозяева здешних мест природы. Мне совершенно не хотелось быть предметом пищи для местных хищников и чтобы как-то обезопасить себя, я стал горланить песни своего далекого детства. Так как других песен тут я никак не мог вспомнить и пел все детское. В основном песни, которые пели в пионерских лагерях в пятидесятых годах.
Видимо, это мой голос был такой "прекрасный", что звери в ужасе разбежались куда-то. Когда я окончательно выдохся от своих нудных песен, то обнаружил вокруг себя пустоту. Даже ночные птицы прекратили летать вокруг меня, сбивая назойливую мошкару, тучами кружащую над моей головой, словно ничего другого они больше не моги найти, как только высаживаться на мою голову, пытаясь покусать меня и отложить на месте укусов свое новое поколение жизни. Пришлось постоянно отмахиваться от назойливых насекомых. Я уже давно смерился с тем, что потерял направление к кишлаку. Мне было все равно куда идти, лишь бы выйти к людям и не быть съеденным хищниками, которые постепенно стали возвращаться после моего нудного пения. Горло мое до такой степени охрипло и пересохло, что ни то чтобы петь, даже кричать не мог на собак, которые появились раньше, чем я увидел нужный мне кишлак. Я сразу поспешил в сторону лая собак.
- Мне мулла ваш нужен. - сказал я, как только увидел местного мужика. - Он меня хорошо знает. Я художник.
Видимо тот ничего, кроме слова "мулла", от меня не понял. Мужчина рукой показал, чтобы я шел за ним. Повинуясь его жесту я поплелся между дувалами по узкой тропинке, которую улицей назвать было неудобно. Так как если растопырить руки на высоте плеч, то можно пальцами дотронуться до дувалов между соседними домами по обе стороны прохода, который местными людьми назывался улицей. По этой улице мужик привел меня к той самой мечети, которую укрощали мои художники из бригады Черкасова Александра. Я эту мечеть мог узнать сразу. Мечеть за год ни чуть не изменилась. Вокруг стояли огромные чинары, у стволов которых находился огромный достархан с шикарным персидским ковром на полу и с резными колоннами.
- Уважаемый! Как я рад нашей встречи! - сразу признал меня мулла, который уже собирался уходить из мечети. - Проходите, пожалуйста! Будьте моим гостем. Выпейте пиалу зеленого чая. Отдохни после дороги.
По таджикскому обычаю в гостях не принято сразу говорить, зачем явился гость в этот дом. Поэтому я раззулся и чинно уселся на достархан, куда мне и мулле подали пиалы, угощения и чайничек с зеленым душистым чаем. Мулла тоже оставил свою обувь возле достархана и сел напротив, облокотившись на резные перила, который окружали весь огромный достархан накрытый огромным персидским ковром красного цвета.
- Что привело тебя к нам, уважаемый, в столь поздний час? - спросил мулла, когда мы стали с ним пить чай.
- На наш автобус напали бандиты. - начал рассказывать я. - Они ограбили нас и оставили одних без транспорта в ваших горах. По дороге к вам умерла одна женщина. Люди остались там, а меня направили к вам...
- Можешь не беспокоиться, уважаемый раис. - сказал мулла. - Пастухи сообщили нам эту весть. Пока ты к нам пробирался через эту гору, всех твоих попутчиков уже развезли по домам. Мертвую отправили в морг.
- Тогда мне тоже надо добираться домой. - облегченно, сказал я, мулле. - Спасибо вам за чай. Мне пора.
- Куда ты пойдешь в такой поздний час? - спросил мулла. - Сейчас уже ночь. Будь у меня в гостях. Завтра рано утром мои люди отвезут тебя прямо домой, а сейчас пойдем в мою кибитку. Я покажу твою комнату.
Кибитка муллы оказалась шикарным двухэтажным домом. Даже прекрасный дом Баратова Рахима выглядел жалким сараем против этого роскошного жилого дворца. Деревянные ворота. Колонны вокруг дома. Входные двери в дом. Даже об наличники на окнах. Все из дерева вырезано таджикским национальным, растительным орнаментом. Наружные стены дома облицованы резными плитками из красивых декоративных камней. Внутренние стены и потолок расписаны таджикским национальным орнаментом с палитрой в темперных цветах, что придавало интерьеру помещений воздушное состояние в сказочном пространстве. Даже пол в комнатах из деревянных плиток с орнаментом расписанный масляными, художественными красками. В комнатах хрустальные люстры сделанные на заказ. Это сразу бросалось тут в глаза, так как позолоченный металл люстры был вылит в стиле таджикского национального орнамента и сочетался с интерьером помещений этого дома-дворца. Здесь все гармонировало в своем прекрасном виде. Ни каждому суждено так жить.
Мулла ничего не говорил мне. Он дал мне время рассмотреть его прекрасный дом. Мне даже не надо было спрашивать муллу, кто сделал эту красоту. По почерку было видно, что это работа художников и резчиков по дереву Художественного Фонда Республики Таджикистан. Многих художников выполнявших эту работу я знал хорошо по совместной работе на восстановлении объектов, пострадавших в феврале 1987 года. Видимо, Художественный Фонд много денег потребовал за эту работу, если уже после этой прекрасной работы мулла пригласил нас на оформление росписи интерьера мечети этого кишлака. Сколько же это стоит?
- Уважаемый, ака! - обратился я, к мулле. - Мне приятно находиться в твоем прекрасном доме. Но я уже вторую ночь никак не могу попасть в свой дом. У меня там мама, жена и трое детей. Моя семья постоянно беспокоится за то, что я попадаю в какие-то ужасные истории. Вот и сегодня меня обокрали бандиты. Вероятно, что моя семья уже про это знает, так как моя жена работает в милиции бухгалтером. К тому же наш город очень маленький и все сразу становиться известно людям. Уважаемый! Я тебя очень прошу. Если в вашем кишлаке у кого-то есть машина, то скажи, пускай меня отвезут домой. Я за проезд заплачу хорошие деньги.
- Я обязательно тебе помогу. - сразу, согласился мулла. - Мой старший сын отвезет тебя. Только денег нам твоих не надо. Ты столько много помогал нам с бригадой художников, что мы в постоянном долгу перед тобой. Аллах посылает тебя к нам. То мы в тебе нуждались. То ты в нас. Слава Всевышнему! Аллах акбар!
- Аллах акбар! - повторил я, славу Аллаха, следом за муллой и также дотронулся руками до своего лица.
Старший сын муллы, Хамзат, выкатил из огромного гаража новую белую машину марки "Волга", которая еще пахла заводской краской. В гараже еще стояли две машины. Видимо, это были машины других сынов муллы. По размерам дома муллы, можно было определить, что в этом доме живут около двадцати человек. Так что, возможно, государство еще подарила микроавтобус этой семье. В Таджикистане так принято давно. Если семья таджика больше пятнадцати человек, то им обязательно дарят микроавтобус. Может быть даже дом им построили за счет государства, а отделку дома сделали они сами или приняли участие жители этого кишлака. Вероятно, что тут священный сан хозяина совсем не причем. Просто многодетные семьи в Таджикистане все уважают и всячески стараются помогать родителям вырастить своих многочисленных детей.
- Хамзат! В вашем доме сколько детей? - спросил я, когда мы отъехали от дома муллы. - Наверно, много?
- У моего отца восемнадцать детей. - гордо, ответил Хамзат. - У меня тоже есть шестеро детей, мальчиков.
- Ого! - удивленно, воскликнул я. - Так вам, наверно, государство уже подарило микроавтобус или еще нет?
- Микроавтобус моему отцу подарили. - радостно, ответил Хамзат. - Мне государство эту машину подарило.
Хамзат поцеловал руль машины и прибавил скорость на выезде из своего кишлака. Машина юркнула в расщелину между гор по новой асфальтированной дороге, которой в прошлом году тут не было на этом месте. Может быть, эту дорогу тоже подарило государство этому многодетному кишлаку, в котором, я обратил внимание, есть много двухэтажных домов. Чего нельзя увидеть в обычных кишлаках Таджикистана. Возможно, что по этой самой причине и мечеть такая шикарная в этом кишлаке, ну, прямо, как медресе в древних городах Средней Азии. В таких городах, как Самарканд, Бухара, Коканд, Худжанд, Ташкент, Душанбе и во мно-гих других городах Востока. Однако, хорошо живут в Таджикистане многодетные семьи и служащие мечетей. Конечно, я бы такой жизни не захотел. Постоянные заботы о большой семье и о прихожанах мечети.
- Большое тебе спасибо! Рахмат калон! - поблагодарил я, Хамзата, когда мы подъехали к моему дому. - Пускай ваша семья всегда видит радость в своих детях. Дети лучшее богатство у человека на всей планете.
- Спасибо, Александр! - взаимно, ответил Хамзат. - Пусть твой дом тоже не покидает богатство. Живи долго.
Мы пожали друг другу руки и белая "Волга" тут же скрылась от завистливых глаз моих соседей, которые едва не повыпали из окон своих квартир, разглядывая меня и водителя машины привезшего меня. Кивком головы я приветствовал своих любопытных и завистливых соседей, проходя от машины к своему подъезду, где в это время стояла моя жена вместе с нашими детьми. Возможно, что они только что возвращались от моей мамы, куда они часто ходили в гости на бабушкины пирожки. Другими путями бабушка никак не могла заманить к себе своих внуков, которые постоянно мотались по всему городу. У них не было времени прийти к бабушке, как только на пирожки. Конечно, я тоже иногда туда заглядывал к своей маме в гости на пирожки.
- Ты знаешь, что тебя разыскивают по всему Таджикистану? - спросила Людмила, как только мы вошли в свою квартиру. - Тебя уже обвиняют в угоне автобуса и смерти жены заместителя председателя исполкома.
- Это ты мне сразу на улице не могла сказать! - возмутился я. - Там мне ни стоило даже подниматься сюда.
- Ты видел! Сколько любопытных соседей высовывались! - разозлилась жена. - Моей семье этого не надо.
- Соседи и без тебя уже все знают. - огрызнулся я, выходя из квартиры. - Я прямо сейчас пойду в милицию.
Я вышел из дома. Чтобы меня не перехватили еще до милиции на освещенных улицах города, мне пришлось петлять в темных переулках, один из которых вывел меня прямо к зданию управления городской милиции. Возле милиции было много народу в гражданской одежде и офицеров милиции. Из-за такой массы людей на меня никто не обратил внимание. Я незаметно прошел во внутрь по коридору и поднялся на второй этаж в кабинет, где провел прошедшую ночь во время ложного обвинения меня в несовершенной краже денег из кассы конторы своего управления СМНУ-8. Надо было встретиться со знакомым офицером милиции.
- Ты где это болтался? - с опухшими глазами от бессонницы, спросил меня, капитан Садыков Мурат. - Тебя давно по всему Таджикистану ищут в качестве свидетеля нападения на рейсовый автобус с пассажирами.
- Если ты такие подробности знаешь, - серьезно, ответил я, - то я могу только добавить, что заблудился ночью в горах, когда один пошел в соседний кишлак. Старший сын муллы того кишлака меня привез домой.
Затем я в подробной форме рассказал капитану следственной бригады милиции о том, что произошло в рейсовом автобусе, во время захвата его бандитами и о моем походе там через гору до ближнего кишлака.
- Какие у тебя документы были в портмоне? Сколько там было денег? - спросил меня, капитан милиции.
- Там был мой паспорт, - стал, вспоминать я. - Пропуск на товарную базу, которую я не обокрал. В этой товарной базе у меня склад с художественными и строительными материалами для ремонта объектов пострадавших от погромов в феврале 1987 года. Пропуск в Государственный Банк Таджикистана, который тоже мной не тронут. Мы в банке делаем ремонт. Мой пропуск в Строительный Банк Таджикистана, который тоже не пострадал от меня. В этом банке у меня кабинет имеется. Вместе с сейфом наполненным деньгами для выполнения заказов Исполкома города Душанбе. Кстати, там тоже я ни стал брать денег. Вот только почему-то меня обвиняют в краже денег в кассе конторы СМНУ-8. Где в самой кассе, возможно, денег намного меньше чем у меня в сейфе в кабинете Строительного Банка. Что же касается моего портмоне, который я заткнул между задним сидением и кузовом автобуса, чтобы все это не досталось бандитам. То там было, примерно, восемьсот рублей сотенными купюрами. Так как, примерно, двести рублей я потратил на поездку в оба конца на рейсовом автобусе Кофарнихон-Душанбе и на банкет за сдачу первых экзаменов за пятый курс на историческом факультете Таджикского Государственного Университета. Все, что мог вам тут сообщить сейчас.
- Вот возьми свои документы и пересчитай деньги. - сказал капитан милиции, протягивая мне мой портмоне, который он только что достал из своего внутреннего кармана. - Завтра ровно в шесть утра придешь сюда.
- Это у меня, что, уже смена рабочая в отделении милиции? - удивленно, спросил я. - Почему в шесть утра?
- Поедем с тобой в Министерство Внутренних Дел Таджикистана. - ответил капитан милиции. - Там ты все узнаешь. Сейчас иди с моих глаз к себе домой, я от тебя за сутки уже сильно устал. Все! Пока! До свидания!
- Уж, лучше бы этого свидания никогда у нас с тобой не было. - сказал я, капитану милиции, на последок.
Самой ближней улицей я быстро пошел к себе домой. Мне, ужасно, как сильно хотелось кушать и спать. Я чуть ли не бежал по улице и только возле самого дома сократил свой шаг. Не хотел, чтобы соседи нашли повод обсуждать меня дополнительно из того, что они уже знали обо мне за прошедшие сутки. Соседям хватит чесать свои языки на пару месяцев, пока забудут. Соседям только подавай повод на разные тут сплетни. Вот и сейчас соседи высунулись из своих окон, словно им больше делать нечего, как только смотреть за передвижением людей мимо их окон и после сплетничать об увиденном. Моих бы соседей на проспект Калинина(Новый Арбат) в Москву. Вот бы где у них было наслаждение для сплетен до сумасшествия. Проспект Калинина в Москве посещают, примерно, миллион человек в сутки. Там только от присутствия за день можешь умом тронуться, ни то чтобы в окно смотреть, а после сутками сплетничать с подобными себе соседями по дому. Да в этих домах на проспекте Калинина в Москве, возможно, что люди даже не знают своих соседей по дому. Москвичам просто некогда переваривать в сознание все то, что происходит в их городе.
- Я завтра еду в город Душанбе в МВД. - выпалил я, своей жене, как только вошел в квартиру. - В качестве свидетеля. Больше мне сказать тебе нечего. Вставать в пять часов утра. Сейчас я кушаю и ложусь спать. Все остальные подробности после экзаменов. Сегодня в университете я получил четыре по философии.
- Папа! Какой ты у нас молодец! - воскликнула Виктория. - Работаешь! Грабишь! Угоняешь автобусы! Учишь в школе, в техникуме и в училище детей! Да еще за учебу на оценку четыре экзамен сдаешь в университете!
- Ты преувеличила! - поправил я, дочь. - Я ни грабил и ни угонял автобусы. Все остальное ты верно сказала.
- Ну и это хорошо! - согласилась со мной, Виктория. - "Лучше мало, но лучше". Так говорит мне бабушка.
- Хватит тебе еще бабушку нашу сюда приписывать. - сказала Людмила. - Иди быстро спать в свою постель.
Виктория тут же направилась в свою постель в зале, показывая не последок язык своим братьям, которые закончили ужинать и ждали меня, когда я выйду из ванны, чтобы им умыться перед сном. Что-то они у меня в последние дни притихли? Мне даже страшно, что нет от них балагана в школе, на улице и дома. Может быть, они затеяли что-то серьезное и тщательно готовятся к этому? Не верится мне, чтобы они так резко изменились после стольких лет безобразия. Я даже у них лбы пощупал. Но головы у них были в полном порядке. Оба вполне здоровые. Надо у Людмилы спросить, как только они лягут спать. Возможно, что это только для меня у них тайна? Не могут так быстро дети изменить свой характер. Наверно, опять готовят свой побег.
- Что это с нашими сыновьями случилось? - спросил я, Людмилу, как только сыновья скрылись за дверью своей комнаты. - Что-то они подозрительно тихие стали? Меня это сильно беспокоит. Как бы не было беды.
- Все нормально. - шепотом, ответила Людмила. - Артур хочет, чтобы ты Эдика не отправлял в пионерский лагерь на лето. Они хотят вдвоем заработать у тебя деньги на стереофонический магнитофон с колонками.
- Я им и так куплю магнитофон. - громко, сказал я, чтобы сыновья слышали. - Пускай только себя ведут хорошо и не устраивают нигде балаган. Как увижу, что они исправились, так куплю им большой магнитофон.
Ни смотря на то, что я хотел в этот день лечь рано спать. У меня много времени ушло на умывание, разговоры и на еду. Когда я, случайно, посмотрел на часы, то было уже двенадцать часов ночи. Спать, фактически, оставалось всего пять часов. Я сразу отправился в постель и попросил Людмилу, чтобы она легла спать на диване в зале. Мне надо было хорошо выспаться без ее присутствия. Рядом с ней никак не получится.
Утром, я едва перекусил, как тут же поспешил к городскому отделению милиции. Привычка - ни куда не опаздывать, с работала и в этот раз. Уже без пятнадцати шесть я был возле милиции. Я перешел на другую сторону улицы и стал прямо напротив здания милиции. Отсюда было хорошо видно, как приходят и уходят в наряд дежурные милиции по городу. Весь городской балаган происшедший в это время был перед моими глазами. Было интересно смотреть на то, как вытаскивают из машины пьяных мужиков, которые с вечера за-гуляли в городском парке и уснули там. Вот сейчас освобождают городской парк от этих алкоголиков, чтобы они своим видом не позорили общественное место. Следом за пьяницами привезли двух проституток, которые такая редкость в нашем маленьком городе, что их все знают по имена. Рыжую зовут Клавка. Блондинку звать Зульфия. Кто первый раз слышит имя блондинки, то думает, что она врет насчет имени. Но ее действительно звать Зульфия Турдыева. У нее десять детей неизвестно от кого. Она занимается проституцией с девяти лет. Первого ребенка родила в четырнадцать лет. Главная цель проститутки Турдыевой Зульфии, это родить столько детей, сколько позволит ее здоровье. Она не берет с мужиков денег за свои услуги в половой связи. Довольствуется только тем, что ее хорошо кормят и покупают подарки ее детям. Турдыева Зульфия живет на пособии, как многодетная мать. Еще она подрабатывает в теплице по выращиванию коконов шелкопряда и цветов. Дома есть какое-то подсобное хозяйство, которым занимаются ее старшие дети.
В отличии от Турдыевой Зульфии, рыжая Клавка занимается проституцией лишь ради заработка. Так как ничего, кроме как торговать своим телом, Клавка в своей жизни ничего не умеет. У нее нет ни дома, ни семьи, ни родителей. Никто не знает, откуда появилась Клавка. Каждую зиму она куда-то исчезает. Но едва распустятся первые листочки на деревьях в нашем городском парке, как Клавка вновь появляется в нашем городе. Начинает в открытую предлагать себя мужикам. Живет Клавка то в подвалах, то на чердаках домов.
Милиция изредка тревожит этих проституток. Лишь для профилактики, чтобы врачи проверили их здоровье и в пригодность к работе жрецами любви. Эти проститутки, как экзотика в нашем городе на пути к полной демократии и светлому будущему капитализма в Республике Таджикистан. Вот и сейчас их культурно приглашают на проверку к врачам, а после все желающие милиционеры испробуют пригодность этих проституток к работе жрецов любви. Проститутки не против того, чтобы показать милиционерам свою способность в работе. Ведь они в милиции получают медицинское обследование, хорошее питание и надежную охрану во время своей работы. Наверно милиционеры имеют что-то от проверки проституток или их имеют.
Вот наконец-то появился и капитан милиции, которого я впервые вижу в обмундировании. На нем белая парадная форма с позолоченными звездами на погонах. Понятно, что иначе нельзя ему, ведь он едет в Министерство Внутренних Дел Республики Таджикистан. К высшему начальству иначе нельзя появляться, а то там можно лишиться ни только красивой формы милиционера и погон со звездочками, но и почетного места в таком маленьком городе, как наш город Кофарнихон. Поэтому такой наряд сегодня у капитана милиции. Капитан милиции, Садыков Мурат, еще издали замечает меня и жестом руки показывает мне место, где я его должен его подождать. Сам он поднимается в городское отделение милиции, чтобы дежурному офицеру милиции доложить о своем отъезде в МВД города Душанбе. Проходит несколько минут, прежде чем Садыков Мурат появляется в сопровождении сержанта милиции, который открывает ворота стоянки служебных машин и выезжает оттуда на стареньком милицейском "Москвиче". Садыков Мурат приглашает меня сесть на заднее сидение, а сам садиться на переднее сидение в машине рядом с водителем. Едем в Душанбе.
Новое здание Министерства Внутренних Дел Таджикистана находится прямо напротив здания Комитета Государственной Безопасности Таджикистана. Рядом главный Почтамт Таджикистана и площадь "Озоди" с правительственными зданиями Республики Таджикистан. Здесь уже самый центр столицы, города Душанбе. В семь часов утра мы уже у здания МВД, но не у центрального входа. Это слишком почетно для нас. Рядом с новым зданием МВД, небольшая пристройка с воротами и площадкой для служебных машин. Сбоку от ворот калитка с красной кнопкой ярко выделенной на фоне темно-синих ворот. Туда мы и подходим с капитаном милиции, который уже отпустил обратно свою машину в надежде на то, что его подвезут обратно на машине министерства или оставят здесь. За меня совсем забыли. Как я буду добираться обратно домой? У меня в кармане нет ни одной копейки денег. Видимо меня они решили оставить в заключении в здании МВД.
Капитан милиции дрожащими руками нажимает на заветную кнопку МВД, ради которой он встал сегодня рано утром и приехал раньше положенного времени. Поэтому никто к нам и не выходит. Садыков Мурат смотрит на свои часы и только сейчас понимает, что мы рано прибыли. До прохода в эту калитку еще надо ждать минут тридцать. Капитан милиции со мной не разговаривает. Он бережет свой дар речи для высшего начальства или обиделся на меня за то, что я его сравнил с собакой цирка, которая без толку лаяла на меня, а я ее отучил от глупого лая. Ну, что поделаешь? Вот такой я человек, что думаю то и говорю про людей.
Время медленно тянется для меня, но мучительно для капитана милиции Садыкова Мурата. Он уже извелся весь в ожидании того, когда наконец-то откроется эта бестолковая калитка. Но калитка все также хранит свое спокойствие и уже когда капитан милиции начинает терять свой рассудок, нервно расстегивая тщательно застегнутый ворот своего обмундирования, вдруг, калитка медленно поползла в сторону от ворот. Капитан милиции не дожидаясь полного открытия калитки, нетерпеливо протиснулся в нее и зашагал в сторону двери в пристройке здания МВД. Видимо, Садыкав Мурат, забыл про меня и поспешил в здание МВД.
Я по привычке решил разыграть капитана милиции и остался за пределами этой калитки. Капитан милиции уже было прошел в служебную дверь пристройки и только тут обнаружил мое отсутствие. Он нервно повернулся и не обнаружив меня рядом, со всех ног ринулся в сторону калитки. Очевидно, это он решил, что я сбежал от него. Но когда обнаружил, что я нахожусь на прежнем месте, то капитан милиции вытер вспотевший лоб и позвал меня к себе. Я помялся на месте и как бы нерешительно направился в сторону калитки.
- Ты что это остался тут и не пошел за мной? - спросил капитан милиции, когда я подошел близко к нему.
- Как я мог?! Вы меня не приглашали сюда, а специального пропуска у меня на вход МВД нет. - ответил я.
- Со мной ты можешь пройти хоть куда. - гордо, сказал капитан милиции. - Вот обратно у тебя хода не будет.
- "Пожуем увидим!" сказали дикари, когда стали кушать капитана милиции. - сострил я, в ответ на его речь.
Мы прошли в здание пристройки. Капитан милиции указал мне на дверь кабинета. Я вошел туда. Дверь за мной тут же сразу закрылась. Словно я попал в ловушку, как в пещеру-ловушку в горах Афганистана. Вот только никого здесь не было. В кабинете один стол и два стула прикрученных к полу. Очевидно, это для того, чтобы я никого по голове не стукнул. Хотя у меня желания такого совершенно нет. Мне бы только быстрее выбраться отсюда и заняться подготовкой к следующим экзаменам. У меня еще много есть работы в баре.
Я было стал дремать в ожидании, когда откроют дверь и начнется допрос, но тут я увидел в углу между стеной и потолком миниатюрную камеру наблюдения. Меня охватила злость за то, что за мной наблюдают так, словно я особо опасный преступник. Несколько минут я делал вид, что не замечаю за собой слежения. Но потом мое терпение лопнуло. Я сделал им кривую рожу. Пускай посмотрят они тут на мою кривую рожу.
Прошло еще несколько минут прежде чем дверь кабинета открылась и вместе с капитаном милиции вошли еще двое офицеров милиции, майор и капитан. Я встал было из-за стола, но майор милиции показал мне сесть обратно и сам сел напротив меня. Все трое офицеров милиции молчали. Молчал и я. Вероятно, это Садыков Марат уже рассказал им про мою цирковую собаку. Вот теперь они не знаю, как начинать проводить со мной допрос свидетельства и дознания. Оба офицера тут рассматривают меня как подозритель-ного.
- Так, умник! - не выдержал молчание, майор милиции. - Начнем нашу беседу. Перед тобой майор МВД, Абдурашидов Салман. Рядом со мной капитан МВД, Георгиев Кирилл и дальше тебе знакомый, капитан милиции Садыков Марат. Сразу хочу тебя предупредить, что отсюда тебе будет сбежать не возможно. Записи с обеих сторон не будет. Разговаривать будем без протокола. Все сказанное будет использовано против тебя.
- К одному капитану милиции еще прибавился капитан МВД и майор МВД. Радостно сказали дикари, разжигая костер побольше. Пожуем увидим, как все будет дальше. - привычно, сострил я. - Только вот магнитофон для записи допроса прятать от меня не надо, как это делали подручные капитана милиции, Садыкова Марата. Я все равно одинаково буду давать свои показания. Другого ничего мне ни стало известно за сутки.
Абдурашидов Салман строго посмотрел на Садыкова Марата, тот только развел руками, словно ему ничего не было известно про магнитофон, который прятали от меня на шкафу в спортивной сумке его сотрудники милиции во время попыток моего допроса в позапрошлую ночь. Наверняка только что прослушивали запись.
- Магнитофона у нас ни какого нет и не будет. - серьезно, сказал майор милиции. - Нам просто хочется с твоей помощью вычислить того, кто украл пятнадцать тысяч рублей и бутылку шампанского вина из кассы конторы СМНУ-8. Затем надо нам обличить банду преступников захвативших автобус. Ты здесь, как свидетель.
- Я действительно не знаю, кто украл деньги из кассы конторы СМНУ-8. - ответил я. - В кассу никогда не заходил. О краже денег я узнал только тогда, когда меня привели в кабинет начальника и стали допрашивать.
- Не выкручивайся! - не выдержал Садыков Марат. - Тебя видели с чайником возле кассы. Ты спрятал деньги в этот чайник. Это может подтвердить даже главный бухгалтер вашего управления, Давлятбаева Роза.
- Если вы заметили, - спокойно, продолжал говорить я, - что первый этаж перекрыт строительными материалами. Поэтому пройти можно на улицу за водой для чая только через второй этаж. Что же касается моего чайника без крышки, то в него невозможно в любых купюрах спрятать пятнадцать тысяч рублей, да еще с бутылкой шампанского вина. В чайнике есть электрический нагреватель, который мешает что-то положить в чайник. Вот спрятать в эмалированное ведро с крышкой можно все деньги с кассы и еще пару бутылок шампанского вина. Что же вы об этом не спросили Давлятбаеву Розу, главного бухгалтера СМНУ-8 или ее сожителя, Нигматулина Хамита, который в этот день дважды ходил с бухгалтерии на улицу с эмалированным ведром? Вы бы спросили Давлятбаеву Розу, куда делся ее сожитель, Нигматулин Хамит, после кражи денег вместе со своим ведром. Ведь его никто не допрашивал, а он был там в этом здании во время кражи денег.
Майор МВД так строго посмотрел на капитана милиции Садыкова Мурата, который только развел руками.
- Но на бутылке шампанского были отпечатки его пальцев. - как бы оправдываясь, сказал Садыков Марат. - К тому же в актовом зале конторы нашли листок бумаги с указанием суммы денег. Есть также другие улики.
- Тебе ни кажется, что надо быть полным идиотом, - разозлился я, - чтобы украсть в маленьком чайнике пятнадцать тысяч рублей из кассы, вместе с бутылкой шампанского вина, на виду у всех. Затем, оставить в актовом зале вещественные доказательства и тут же распить с напарником эту бутылку шампанского вина...
- Но на бутылке шампанского вина были только твои отпечатки пальцев! - все не унимался Садыков Мурат.
- Конечно! - удивленно, подтвердил я. - Твоих отпечатков пальцев там не могло быть. Ведь это я открывал бутылку шампанского вина, которую нашел на сцене актового зала, когда зашел за куском фанеры для своей работы. Это твои подручные мне не дали вместе с напарником до конца выпить все шампанское вино.
- Хватит терроризировать друг друга! - остановил наш спор, только что вошедший генерал, в котором я с трудом узнал бывшего полковника милиции Хафизова Анвара. - Оставьте его в покое. Сам с ним поговорю.
Офицеры милиции и МВД вытянулись по струнке перед генералом МВД. Я тоже поднялся со своего места и также стоял по стойке смирно. Будто бы сам был офицером милиции и МВД. Наверно, от армии осталось.
- Ты правильно отчистил их за плохую следственную работу. - сказал мне, генерал МВД, хлопая по плечу. - За такую работу и погоны с них срывать надо. Устроили, тут настоящий балаган в Республике Таджикистан!
На офицерах лица ни стало. От страха за свои погоны, они стояли словно мумии в человеческом облике офицеров милиции и МВД. Генерал МВД, Хафизов Анвар, ничего ни стал говорить своим подчиненным, потерявшим свой дар речи и разум. Генерал открыл дверь кабинета и показал мне на выход. Я слегка поклонился в знак благодарности и вышел в коридор этого здания. Мы тут же с генералом прошли в главный корпус и в лифте поднялись на пятый этаж. Я не знал зачем генерал забрал меня с собой, но лучше чем там.
- Ты сейчас у меня в гостях. - сказал генерал Хафизов Анвар, приглашая в свой кабинет. - Все остальное после. Сейчас нам принесут черное кофе. Я люблю утром пить черное кофе. Садись поудобнее, как дома.
Генерал нажал кнопку селектора и сказал кому-то чтобы принесли две чашечки черного кофе. Я в это время сел на стул и стал разглядывать кабинет генерала. Мне приходилось уже работать в этом здании в качестве художника-оформителя, куда нас с Шевелевым Валерой приглашали работать еще до погромов в феврале 1987 года. Мы с Шевелевым Валерой, тогда хорошо друг друга не знали. Даже не видели друг друга в этом громадном здании, в котором работают сразу несколько тысяч человек, а сколько здесь кабинетов, это-го, наверно, никто из работающих здесь точно не знает. Я даже не знал на каком этаже работал Шевелев Валера. Это уже после февральских погромов 1987 года, когда нас свел вместе Насыров Сухроб, я узнал от самого Шевелева Валеры, что он занимался оформлением интерьера главного зала МВД. В то время как мне досталось оформлять два буфета МВД, на втором и четвертом этажах. За время нашей работы в МВД мы с Шевелевым Валерой ни разу не встретились в этом здании. Может быть, это потому, что мы работали в разные дни и в разное время суток? Ведь по своему образу жизни Шевелев Валера "сова", в то время как я "жаворонок". Поэтому мы никак не могли с ним встретиться в этом громадном здании МВД Таджикистана.
- Ты обратил внимание, что мой интерьер сильно устарел. - прервал мои воспоминания генерал. - Надо бы освежить интерьер моего кабинета. Советский стиль интерьера так уже никак не вписывается в мой кабинет.
- Хорошо! Товарищ! Ой! Извините! Господин генерал! Будет выполнено. - растерянно, отрапортовал я. - Разработаем вам несколько современных фор-эскизов на интерьер в ваш кабинет. Сами выберите нужный вид.
- Ладно! Хватит тебе вытягиваться. - дружелюбно, сказал генерал. - Ты мне не подчиненный и я тебе ни генерал, а просто Хафизов Анвар. Ведь мы с тобой знакомы уже много лет. С того времени, когда я только начинал осваивать свои первые должности в милиции. Будем попроще. Поговорим с тобой на равных правах.
В знак согласия я кивнул головой и стал пить черное горячее кофе, которое нам только что принесла секретарша в форме лейтенанта МВД. Секретарша поставила приборы с кофе на маленький кофейный столик, который стоял в углу возле окна огромного кабинета, куда мы сели с Хафизовым Анваром сразу, как только вошли в его кабинет. Отсюда было видно Дом правительства за площадью "Озоди". Очевидно, что это любимое место Хафизова Анвара с видом на мечту своего продвижения наверх по лестнице власти. Можно перефразировать старую поговорку о солдате мечтающим стать генералом. Вот, мечта рядового сбылась, Хафизов Анвар стал генералом. Можно сказать, что плохой тот генерал, который не мечтает стать президентом страны. Там более сейчас в наше время, когда при построении демократического государства многие офицеры продвинулись вверх по лестнице власти, примером тому сам Хафизов Анвар ставший за короткий срок генералом. В то время, как при советской власти большинство таджиков становились генералами только перед уходом на заслуженную пенсию по стажу и по возрасту, чтобы получать больше пенсионных денег. Теперь же, при зрелом возрасте, многие повысили свои звания за время перестройки и стали тут у власти.
- Чего это у вас в университете второй семестр и экзамены в марте? - спросил Хафизов Анвар. - Ведь всегда второй семестр проводился в апреле и в мая. У вас что, это ускоренный семестр в современное время?
- Наверно в университете боятся, что до конца второго семестра некому будет принимать экзамены. - шутя, ответил я. - Ведь после февральских погромов 1987 года все русскоговорящие специалисты Республики Таджикистан уехали в Россию и в другие страны мира. Ни мне тебе говорить об этом. Ты это все видишь сам.
- Ты прав. - тревожно вздохнув, согласился Хафизов Анвар. - Статистика Республики Таджикистан утверждает, что большая часть русскоговорящей интеллигенции покинула приделы нашей республики. Скоро некому будет учить молодежь и управлять экономикой нашей республики тоже некому. Все вокруг плохо стало.
Хафизов Анвар грустными глазами посмотрел в сторону Дома правительства Республики Таджикистан. В его взгляде была печаль, а не огонек страстной мечты в продвижении к власти. Возможно, что в повседневных проблемах республики по борьбе с криминалом, Хафизову Анвару уже не до высоких постов власти. Вероятно, это у него уже мечта о будущей достойной пенсии. Хотя по взрасту ему еще работать и работать, чтобы уйти на свой заслуженный отдых с хорошей пенсией. Если он еще доживет до пенсии. Ведь при постоянной смене власти в Республике Таджикистан его могут убрать с этого высокого поста в МВД или вообще расстрелять, как не нужный элемент, если окажется, что он родам из Горного Бадахшана, то есть, памирец.
- Ладно! Хватит отдыхать! - сказал Хафизов Анвар. - Пора нам и работать. Когда будут фор-эскизы твои готовы, тогда мы обговорим сумму оплаты за работу. Мне ее еще с министром МВД надо обговорить финансовые вопросы. Ведь я всего лишь подчиненный генерал. Надо мной тоже есть начальство. Это все после. Сейчас пойдем в одно укромное место я тебя познакомлю кой с кем. Тебе будет сюрприз от моей работы.
Мы с генералов вышли из его кабинета и обратно вошли в лифт, который спустился этажом ниже первого этажа, то есть в подвал. Если так можно выразиться в здании МВД Республики Таджикистан. В коридорах подвала было несколько массивных железных дверей. К одной из этих дверей мы с генералом подошли и он нажал на кнопку звонка возле двери. В двери мелькнул стеклянный глазок и дверь тут же стала медленно уходить в сторону в проем сделанный в фундаменте метровой толщины. За дверью была массивная решетка, которая синхронно железной двери отодвигалась в противоположную сторону в такой точно проем в бетонном фундаменте здания. Это было похоже на подземный бункер у немцев во время войны с фашистами.
За железной дверью с решеткой была вооруженная охрана в небольшой комнате, в которой были еще две железные двери. Одна из этих дверей открылась и мы вошли в большую комнату. В этой комнате возле дальней от двери стены была металлическая лавка во всю длину стены над которой из бетонной стены на высоте полуметра торчали огромные железные кольца на расстоянии метра друг от друга. На этой лавке сидели несколько мужчин, наручниками пристегнутые к огромным металлическим кольцам. Они были похожи на взбесившихся в неволи зверей, которых пристегнули на короткую цепь, чтобы они, случайно, никого не поранили своими когтями. Вокруг этих преступников, как вокруг хищников, тут было много крови от их истязаний.
Кроме этих пристегнутых наручниками к стене мужчин, в комнате были офицеры МВД. Примерно, по четыре человека на каждого прикованного. Среди офицеров были и знакомые мне лица. Видимо пристегнутых к стене мужчин били милицейскими дубинками. Так как всюду были признаки человеческой крови. Кровь была на бетонных стенах фундамента, на бетонном полу, на железных лавках у стены, на лицах пристегнутых и на милицейских дубинках. Сцена увиденного мной в этом бункере истязаний там была довольно ужасная!
- Тебе кто-нибудь из них был знаком ранее? - спросил генерал, показывая мне на пристегнутых к кольцам.
Я внимательно стал всматриваться в обезображенные от побоев лица мужчин. Мне ни хотелось бы быть на их месте. Чего людям не живется спокойно на этом свете? Неужели им приятно, когда их тут избивают за преступления, которые совершали они. Ведь можно было им работать, учиться, иметь семью. Так нет же, тянет их на грабежи, насилие и убийство себе подобных. Теперь вот сидят они на цепях, как хищные звери.
- Вот этих четверых я знаю. - показал я, на четверых бандитов с автобуса. - Это они нас грабили в автобусе. Они даже набивались ко мне на банкет после сдачи экзаменов. Вот мы встретились после моих экзаменов.
- Следующий раз я тебе укажу адрес к твоим предкам. - сплевывая кровь, прошипел один из грабителей.
- Не торопись туда раньше времени. - ответил я, бандиту. - На равных я тебя разделал бы так, что ты посчитал бы за праздник то, что с тобой сейчас делали. Так что лучше помолчи об этом. Нам встреча не нужна.
- Ладно! Хватит обмениваться любезностями. - остановил меня, генерал. - Нам здесь больше нечего делать.
Мы с генералом Хафизовым Анваром вышли из подвального помещения к лифту и поднялись на первый этаж. Там, в фойе первого этажа, генерал приказал офицер МВД, чтобы меня отвезли домой. Хафизов Анвар на прощание пожал мне руку и я вышел следом за офицером МВД к автомобилю стоящему на стоянке машин МВД. Это был зарубежный автомобиль марки "Мерседес", который раскрасили под машины Министерства Внутренних Дел Республики Таджикистан. Конечно, это уже прогресс на Востоке в сторону Запада.
Офицер МВД открыл правую заднюю дверь "Мерседеса" и пригласил меня сесть в машину. Я кивнул головой в знак благодарности и осторожно сел в машину. Офицер обошел машину и сел за руль "Мерседеса". Машина почти без звука плавно тронулась с места и с включенным маяком на крыше, быстро стала набирать скорость. Все машины в нашем направлении остановились. Я сразу почувствовал, что стоило ради такого внимания Хафизову Анвару дослужиться до генерала МВД. Такое блаженство в автомобиле я никогда не ощущал. Это было нечто неповторимое. Я просто утопал в мягком сидении "Мерседеса" и словно плыл по воздушным волнам поднебесья, а ни ехал по городским улицам Душанбе. Находясь в таком блаженстве я даже забыл сказать офицеру, куда мне надо ехать. Возможно, что генерал Хафизов Анвар сказал ему мой адрес. Так как в конце проспекта "Рудаки", на площади "Айни", автомобиль повернул в сторону выезда из города Душанбе. Мне ничего не оставалось делать, как только наслаждаться поездкой в этом превосходном автомобиле марки "Мерседес", который я тут видел впервые в своей жизни, да еще изнутри.
Когда "Мерседес" подъехал к моему дому, то я попытался самостоятельно открыть дверь автомобиля, но у меня ничего не вышло. В это время офицер МВД обошел свой автомобиль и любезно открыл дверь машины со своей стороны. Под общей завистью высунувших из дома соседей я с благодарностью распрощался с офицером МВД и пошел к своему подъезду. "Мерседес" плавно и беззвучно отъехал от нашего дома, провожаемый взглядами соседей высунувшимися из окон ближайших домов. Мне казалось, что если бы "Мерседес" задержался еще на пару минут и в нашем квартале была бы трагедия. Дома попадали бы от перевеса любопытных, которые повисли из всех окон своих домов. "Мерседес" вовремя повернул за угол дома, все в нашем квартале встало на свое место. Трагедии в нашем квартале от любопытных соседей не вышло.
Я ни стал на долго задерживаться дома. Лишь перекусил малость и поспешил в СМНУ-8. Мне нужно было выяснить отношения с руководством управления. Ведь это от них были предпосылки на ложное обвинение в мой адрес. Надо было разобраться с дальнейшим моим присутствием в конторе СМНУ-8, чтобы они на меня еще что-нибудь не повесили из пропажи в управлении. Пора давно покинуть эту контору, раз и на всегда.
- Валера! У меня есть к тебе предложение. - сказал я, Шевелеву Валеры, как только увидел его на настиле первого этажа, где он заканчивал расписывать потолок возле бара "Садко". - В здании МВД Республики Таджикистан работает знакомый мне генерал Хафизов Анвар. Он предлагает нам работу по оформлению интерьера его кабинета. Надо сделать несколько фор-эскизов. Я думаю, что Насыров Сухроб будет не против того, чтобы мы там работали. Такое знакомство Насырову Сухробу не помешает. Будем делать эту работу?
- Почему бы и нет! - радостно, согласился Шевелев Валера. - Уж лучше там, чем в кишлаках нюхать навоз.
- Вот и хорошо! - обрадовался я. - Закончишь эту работу и приступай к работе в МВД. Я сообщу об этом генералу и завтра поеду к Насырову Сухробу. Можешь на объект в МВД взять лучшие бригады художников и альфрейщиков. Только бригаду Гиззатулина Рашида не бери, а то они там еще бунт поднимут. Тогда у нас будет скандал республиканского значения. Ну, ладно! У меня в этой конторе много дела. Поговорим позже.
Я поднялся в кабинет начальника СМНУ-8 и не спрашивая разрешения у секретарши, без стука вошел во внутрь кабинета заполненного руководящим составом управления. Очевидно, что в это время проходила планерка по отчету за работу прошедшего месяца. Все там возбужденно спорили над какой-то проблемой.
- Вы спросили самого художника о его согласии? - кричал начальник управления, не обращая внимания на то, что я вошел в его кабинет. - Может быть, он будет категорически против этого? Надо поговорить с ним.
- Вот сейчас мы его и спросим. - сказал Линев Аркадий, заместитель начальника управления, когда увидел меня в кабинете. - Александр! Ты не против того, чтобы перейти в кооператив "Комплект", который только что мы создали при СМНУ-8 и меня выбрали председателем в нем? Мне нужен талантливый художник...
- Я согласен перейти куда угодно. - выпалил я. - Лишь бы не работать в конторе СМНУ-8, управление которого пришили мне ложное обвинение в краже денег в кассе конторы управления. Больше я тут не работаю.
- Вот и прекрасно! - радостно, воскликнул Аркадий Линев. - На этом, думаю, что совместное собрание кооператива "Комплект" и управления СМНУ-8 закончено. Все наши вопросы исчерпаны. Мы начинаем работать.
Аркадий Линев встал из-за стола собрания и увлекая меня с собой пошел к выходу из кабинета начальника СМНУ-8, Каляпкина Владимира Викторовича, который уже ни стал моим начальником. Хотя я еще толком ничего не понял, но почувствовал облегчение в перемене событий. Готов был приступить к новой работе.
- Прекрати кипятиться! - сказал Аркадий Линев. - Я знаю, что ты злой на всех в конторе управления, за ложное обвинение выдвинутое против тебя. Но тебе немного придется поработать там с ними в баре "Садко".
- Я в это здание больше никогда не зайду. - категорически, отказался я. - Так что не говори мне про ваш бар.
- Ты в начале меня выслушай. - одернул меня, Линев Аркадий. - После будешь делать выводы. Бар "Садко" полностью перешел под контроль нашего кооператива "Комплект". Чтобы посетители бара "Садко" не болтались по конторе управления, мы завтра поставим перегородку на первом этаже здания между конторой СМНУ-8 и баром "Садко" кооператива "Комплект". Вход в бар "Садко" сделаем общий для всех прямо с улицы. Так что тебе в контору входить вовсе не надо. Ты будешь работать исключительно в кооперативе.
- Представляю! Какая будет истерика у Шевелева Валеры! - удивленно, воскликнул я. - Он только сейчас заканчивает свою работу по росписи потолка на первом этаже конторы у бара "Садко". Вы завтра загадите перегородкой всю его творческую работу. Хотя бы сегодня ему ни чего не говорите. Пускай он закончит работу. Завтра Шевелев Валера будет работать уже на другом месте. Тогда можно там городить что угодно.
- Кто тогда закончит работу с той стороны перегородки, возле бара? - удивленно, спросил Линев Аркадий.
- Ты сам только что подсказал мне это. - ответил я. - Со стороны бара "Садко" всю работу закончу я. Включая перегородку. Кто будет заканчивать работу на перегородке со стороны конторы, это уже пускай решает сама контора. Но я туда больше ни шагу не сделаю. Только в твоем присутствии получу от них свою последнюю зарплату и когда буду увольняться, то заберу у них свою трудовую книжку, тоже в твоем присутствии. Все остальное меня совершенно не касается. Пускай вся кантора тут горит ярким пламенем с сотрудниками.
- Ладно! - согласился Аркадий Линев. - Пускай все будет по-твоему. Насчет перегородки со стороны конторы СМНУ-8, я договорюсь сам с Шевелевым Валерой. Я ему доплачу за его моральный ущерб и еще плюс за выполненную работу. Думаю, что он согласиться там закончить свою работу. С тобой найдем общий язык.
В этот день я уже ни стал работать в конторе СМНУ-8. Мы договорились с Аркадием Линевым, что к работе в баре "Садко" я тут приступлю после второго экзамена в университете, то есть, примерно, через неделю. К этому времени все будет готово в баре "Садко" к моей дальнейшей работе. К тому же председатель кооператива "Комплект" возложил на меня обязанности по открытию мастерской резьбы по гипсу. В этот период развития капитализма в Республике Таджикистан широко было распространено украшать все интерьеры совершенно различных помещений лепкой резьбы по гипсу. Это было словно эпидемия. Резьбу и лепку с резьбой по гипсу делали от туалетов до кабинетов высокопоставленных чиновников власти в Республике Таджикистан. Люди не считались ни с какими деньгами, только чтобы у них альфрейная роспись и лепка резьбы по гипсу выглядела лучше чем у других. Вот на этой волне страстей с резьбой по гипсу Аркадий Линев решил начать свой бизнес, куда он вовлек и меня. Хотя у меня уже были свои планы по развитию собственного бизнеса, но в эти детали я не посвящал никого из кооператива "Комплект". Тем более людей из СМНУ-8.
Кроме того, у Аркадия Линева были планы запустить цех изготовления шлакобетонных кирпичей, которые легко было изготовлять при высокой температуры в климате Таджикистана. Для этого нам требовался всего лишь подвижный агрегат с формой под кирпич и вибратор, который устанавливали на любой свободной площадке. В агрегат засыпался специальный шлакобетонный раствор и после вибрации из агрегата выходил пористый шлакобетонный кирпич (блок), который под воздействием жаркого солнца быстро высыхал и за день можно было сделать несколько сот таких кирпичей(блоков), которые были прочнее и дешевле обычных кирпичей. Такой товар имел огромный спрос во всем Таджикистане в городской и сельской местности. Помимо этого, кооператив "Комплект" открывал цех по изготовлению масляной краски и эмали белого цвета, которые затем легко было сделать цветными, добавляя в белый цвет необходимые красители в нужных пропорциях и тщательно перемешивая их в специальных аппаратах, похожих на центрифуги вращения.
В голове Аркадия Линева фантазий было больше, чем возможностей, поэтому он стал брать кредиты вначале в СМНУ-8. Затем, после открытия собственного счета в Государственном Банке Таджикистана, кооператив "Комплект" взял кредиты под свое развитие и в этом банке. Я был зачислен всего лишь руководителем группы изобразительного искусства при кооперативе "Комплект" и финансовые дела кооператива меня ни как не касались. Но, тут для меня был хороший пример в кооперативе "Комплект", как нужно делать свой бизнес, чтобы не допускать ошибки в работе. Я лично был против кредитов, которые ставили бизнес в зависимость от кредиторов. Но другого выбора у руководителей кооператива "Комплект" не было, так как они стремились быстро овладеть рынком стремительно развивающегося первоначального капитализма в Республике Таджикистан. В тоже время, руководители кооператива "Комплект" шли на риск, так как ни всякую фантазию в бизнесе можно было выполнить и тогда кооператив мог развалиться сам собой в один момент.
- Ты когда-нибудь ездил в командировки? - спросил меня, Аркадий Линев, когда я приступил к своим обязанностям после окончания пятого курса в университете. - Я имею ввиду "толкачом", по снабжению заводов.
- Когда я работал на военном заводе в городе Пермь, - ответил я, - то за три года сделал несколько сот командировок в сто пять городов Советского Союза. Последняя командировка была в Республику Таджикистан, где я и остался жить на многие годы. Так как в городе Орджоникидзеабаде тогда уже жила моя мама...
- Вот и прекрасно! - обрадовался Аркадий Линев. - Ты расскажи мне про пару своих командировок, чтобы я убедился полностью в том, что ты умеешь работать в командировках и после этого я решу. Можно тебя отправить в командировку на Кавказ или нет. Это будет для тебя ответственная и хорошо оплаченная работа!
- В командировку на Кавказ я поеду с огромным удовольствием! - радостно, воскликнул я. - Там моя родина. Где я не был уже больше десяти лет. Так что и рассказ мой тебе будет про первую командировку на Кавказ.