Аннотация: Рассказ, закончен. В наличии: средневековый Париж, магик-недоучка ("Сделать хотел грозу, а получил козу"), некромантия, верные друзья (местами чересчур верные) и неожиданный финал:)
Ночь, как назло, выдалась лунная и очень холодная. В узких проходах между могилами намело снежок. Растяпа Ангерран только сейчас полностью осознал, что совершил очередную глупость - будучи в смятении чувств, накинул плащ поверх одной нижней рубахи и так и отправился вначале в кабак, а потом на кладбище. Растяпа передёрнул озябшими плечами и с тоской вспомнил куртку, оставшуюся в жилой каморке, отведённой ему коллежем. Куртка была отцовская, старая. Шерстяная ткань на ней местами протёрлась до прозрачной сеточки, но греть она грела. Тем более, что Растяпа, как и всякий студент, был неприхотливей таракана.
Теперь же он трясся от холода, сидя на чьём-то могильном камне. Зубы выбивали оглушительную, как ему казалось, дробь, и унять её не было никакой возможности. Вернуться бы в коллеж, пока насмерть не замёрз, - но Ангерран был упрям. Раз уж он пришёл на погост Сен-Инносан по делу - не уйдёт, покуда дела не сделает. И пусть хоть все химеры ада встанут на пути!
Растяпа решительно вздохнул и неимоверным усилием воли заставил себя подняться с могилы. Сидеть почему-то казалось теплее - наверно, кресты и камни защищали от ветра. Любой другой студент-магик давно бы навесил на плащ согревающее заклятие, но Растяпа сомневался, что помнил это заклятие правильно, а, как он успел многократно убедиться на горьком опыте, лучше вовсе не колдовать, чем колдовать неправильно. Попутаешь эдак в лекарском заклятии verbum и vermum , и получишь в итоге вместо глистогонного - словесный понос. Очень неприятно. Память у Растяпы вообще напоминала суму бродяги - в ней всё свалено было в кучу, нужное и ненужное, сложное и простое, и как ни старался Ангерран разложить знания по порядку, всё равно на следующий день уже не помнил, какие заклятия без рефрена в концовке не работают, а в каких он смерти подобен. Собственно, будь у Растяпы всё в порядке с памятью - не пришлось бы ему сегодня тащиться глухой ночью на кладбище...
Ангерран попрыгал, пытаясь согреться, едва не упал и, пошатываясь, побрёл между могилами. Он был пьян, но недостаточно пьян, и это его злило. Известно ведь, что лучше перепить, чем не допить! Но в долг ему после четвёртой кружки наливать перестали, а деньги кончились ещё вчера. Новая субсидия от родителей должна была прийти только к Масленичной неделе. Но теперь уж скорее Ангерран доберётся до отчего дома, нежели деньги до него. Эх, холодно-то как... Растяпа ощутил, что неумолимо трезвеет, и попытался ускорить шаг. Совершить то, что собирался, он бы на трезвую голову не смог. Храбрости бы не хватило.
В темноте он не очень узнавал кладбище, хотя пару раз здесь бывал - днём, разумеется. Сейчас, в бледном лунном свете, оно напоминало городские руины - всюду какие-то камни, кресты, провалы, заполненные резкими тенями. Вязы за кладбищенской оградой тянули к луне мучительно искривлённые чёрные ветви. Ветер выл между могильными камнями, и порой Растяпе даже казалось, что к этому вою примешивается ещё какой-то звук. Наверно, от волнения. Конечно, кладбище не было безлюдным местом, здесь даже жили: отшельники, приговорённые, нищие, которым уж совсем некуда податься. Однако по ночам и этот привычный ко всему люд предпочитал прятаться по своим кельям и дырам, а не выть вместе с ветром.
Могилы теснились, надвигались на него, наползали друг на друга. Местами между ними невозможно было пройти. Ангерран старался дышать не слишком глубоко, но всё равно чувствовал неистребимую кладбищенскую вонь. Порой ему казалось, что могильные плиты нарочно стронулись с мест и перемешались, чтобы он не смог найти нужную. Ну да, наверняка так оно и есть - почтенный доктор де Монтегю по прозвищу Каплун как был при жизни редкостным паскудой, так наверняка после смерти им и остался, Господи прости. Растяпа подобрал полу плаща и машинально перекрестился на крест кладбищенской часовни, черневший на фоне белой зимней луны. Позавчера Каплун орал на Ангеррана: "Бездарь! Лентяй! Ни одного заклятия ни выучить, ни применить не может!" - но с натяжкой всё же зачёл основы магии. Тем же вечером с почтенным доктором случился удар, от которого он отошёл в мир иной, так и не успев внести Растяпу в списки окончивших начальный курс.
Повторного экзамена Растяпа бы не выдержал - и потому де Монтегю был ему очень, очень нужен.
-В-вопрос жизни и смерти, - пробормотал Растяпа, преодолевая одновременно дрожь и опьянение, и отталкивая могильный камень, который почему-то вознамерился броситься ему навстречу. - М-меня нельзя отсл... очл... от-чис-лить... Б-батюшка не п-поймёт!
Батюшка - добропорядочный рыцарь из Амьенуа - не только этого не поймёт, но и примерно накажет отпрыска, на обучение коего уже потратил значительное количество ливров. Сам Ангерран, по мнению батюшки, не стоил и половины этих денег. Отец вообще не понимал, для чего нужно всё это образование, и отправил младшего сына учиться в коллеж единственно из-за редкого нынче таланта к магии. К тому же этот самый талант, проявившись у Растяпы лет в десять, начал вводить батюшку в серьёзные расходы - то брёвна на подъёмном мосту покроются веточками и нежными листочками, то вино, предназначенное в подарок синьору в Амьенуа, за три дня перекиснет в уксус, то на лбу у лучшей бурёнки в деревне вырастет витой перламутровый рог, на радость всем крестьянским девицам, а молоко приобретёт привкус мёда... Любым способом надо было брать это безобразие под контроль. Однако единственное, что юный маг усвоил за два года учёбы в Париже - что колдовать ему по причине сказочной рассеянности следует как можно реже, и не приобрёл ничего, кроме обидного прозвища Растяпа. Лишиться доли в наследстве (которое и так-то было с гулькин нос) и неизбежно пойти по миру - вот теперь его горькая судьба. Но по миру Растяпа не хотел. Можно было бы податься в рыцари, происхождение позволяло, но к военному делу Ангерран был неприспособлен от природы...
Вот наконец и знакомая могила - свежая, с временным деревянным крестом, совсем рядом с церковной стеной. Здесь хоронят уважаемых горожан, здесь ряд, выделенный для профессорских могил. Растяпа-то уж точно никогда не удостоится чести лежать среди профессоров... Озябшей ладонью он смёл тонкий слой снега с креста. Ага, Бернар де Монтегю, почтенный доктор магических наук, профессор коллежа Сорбонна э цетера... Ангерран подышал на руки, стараясь отогреть пальцы - изо рта вырывались облачка пара, как дым из пасти у огнедышащего змея. Осторожно вытащил из поясной сумки свёрнутый в трубочку и перевязанный суровой нитью кусочек пергамента. Собственно, этот листок и натолкнул его на мысль посетить ночью кладбище. Накануне, узнав о грядущем отчислении, Ангерран зашёл в библиотеку коллежа, юркнул между стеллажами и стойками с прикованными к ним манускриптами, покуда не увидал брат библиотекарь, и остановился в закутке возле дальней стены. Не то, чтобы он очень любил книги, но особенный запах и тишина библиотеки накрепко были связаны в его сознании с учёбой. И теперь, когда с коллежем пора было прощаться, Растяпа забился в самый глухой библиотечный угол. Он плюхнулся на пол у последнего стеллажа и самым позорным образом расплакался, стараясь шмыгать носом как можно тише.
"Всё пропало", - в отчаянии думал он. - "Как я приеду к отцу? А главное, зачем?"
Воображение рисовало ему безрадостные картины возвращения в Клари. Вот он стоит перед отцом и пытается объяснить, почему он здесь и, главное, почему невозможно вернуть потраченные на учёбу ливры. Вот братья: Клод, по праву старшинства владетель Клари, и Жильбер, пока безземельный, но уже снискавший репутацию храбреца рыцарь при графском дворе в Амьенуа. По мнению Ангеррана - так братик вовсе не храбрец, а выпивоха и дебошир, но кто же спрашивает мнение неудачника... Вот Ангерран, всеми гонимый и лишённый средств, помогает старой кухарке чистить морковку, а она спрашивает: на что похожи в Париже дома? Правда ли, что есть аж в четыре этажа? Видел ли он самого короля? Ангерран отвечает невпопад, а вместо дряблой морковки перед глазами - просторные, со стрельчатыми окнами учебные залы Сорбонны и развесёлые заведения Латинского квартала, куда ему уже никогда, никогда не вернуться...
Ангеррану стало так себя жалко, что он уже и плакать не мог. Эх, за что ж ему такая судьба! Будь он чуть умнее, чуть талантливее, чуть удачливее... Да что там, будь он чуть смелее - устроился бы в Париже и так, безо всякого коллежа. Но покровителей искать Растяпа не умел, талантами не блистал, а идти в услужение к купцам или в монахи постригаться - благодарю покорно! Он всё ж из благородной семьи. Лучше уж страдать от забвения в господском замке Клари, чем терпеть приказания какого-нибудь купчишки... В общем, куда ни кинь, всё клин. Ангерран окончательно озлился и от души пнул сваленную на полу груду старых бумаг и пергаментных обрывков, уже негодных к дальнейшему использованию и предназначенных, видимо, для сожжения. Груда развалилась, из неё выскользнул чёрный кожаный переплёт, сильно потёртый на сгибах. Из него по каменному полу разлетелись разнокалиберные листки, исписанные мелким острым почерком. Ангерран, испугавшись, что на шум явится брат Иаков, бросился собирать их. Это были в основном дешёвые, неровно обрезанные клочки пергамента и папируса, но попадались и новомодные бумажные. Некоторые записи были сделаны на латыни, некоторые - на языках, которых Ангерран не знал. Где-то - рисунки трав и магических фигур, выполненные не без изящества, где-то - вовсе отдельные слова. Растяпа из любопытства прочёл первый же подобранный листок с латинским текстом. Он содержал подробную инструкцию по поднятию умершего из могилы: потребные материалы, магическую фигуру и заклятие. Ангерран перечитал его ещё раз и задумался. Особенно сложной процедура не выглядела...
Потому, впав в грех любопытства, он тут же впал в ещё более тяжкий грех - взял да и стащил листок.
Некромантия, сиречь искусство придавать мёртвому свойства живого, считалась давно забытым и проклятым разделом магии. Конечно, умершие иногда самопроизвольно просыпались и тревожили живых, но этими жуткими явлениями занималась мать наша святая церковь - в общем, и орден братьев-бенедиктинцев в частности. Способы же поднимать мёртвых из могил были утеряны, кажется, ещё во времена всемирного потопа. Правда, до Растяпы долетали слухи, что профессора порой обращаются к запретным наукам... Кто знает, может быть, что чёрный футляр с записями принадлежал кому-нибудь из них? Сам же Ангерран никогда не понимал этой тяги к тайному знанию. Коли сказано святыми отцами, что грех заниматься некромантией - значит, грех! Тут бы суметь разрешённые-то науки освоить...
Не считая, конечно, случаев, когда за поднятие мёртвых из могилы заставляет взяться крайняя нужда.
Как бы там ни было, а теперь Растяпа, дрожа от холода, перечитывал при лунном свете инструкцию и с ужасом ощущал, что почти трезв. Следовало срочно приступать к делу, пока здравый смысл не очнулся и не отправил его обратно в коллеж, а оттуда - домой, прямиком в объятия родителя.
Записка неизвестного некроманта требовала начертать знак для обряда на самой могиле, а не на камне. Да где ж его чертить, когда даже уважаемые покойники на этом кладбище теснятся, словно сельди в бочке? Растяпа едва не выругался, долго приглядывался, однако исхитрился и нашёл более-менее свободный клочок земли рядом с крестом. Высунув от усердия язык, он кончиком ножа вычертил на подмёрзшей земле сложную пентаграмму. Получилось не сразу. Несколько раз ему приходилось стирать неровные линии или неточно скопированные буквы. Надписи были выполнены сложной вязью, и порой трудно было понять, какую линию куда вести. Холодная луна тем временем взобралась высоко и глядела на кладбище Сен-Инносан, словно немигающее око василиска.
"Зря я это затеял, - внезапно подумал Растяпа, глядя на дело рук своих. Фигура почему-то начинала его пугать. - У меня же с магией ничего обычно не выходит. А тут вообще непонятно что непонятно кем написанное, да ещё незаконное! Даже опытный маг бы остерёгся..."
Похоже, здравый смысл всё-таки успел очнуться и принялся за уговоры. Растяпа вздохнул, посильнее сжал в кулаке нож и добавил в рисунок самую последнюю, завершающую надпись.
"Если я сейчас это брошу, - ответил он здравому смыслу, - то дорога мне будет одна - в Клари, к батюшке. А если хоть попытаюсь... а вдруг что-нибудь да получится! Ну, и пусть, что незаконно - главное, чтоб получилось".
Здравый смысл от неожиданности поперхнулся и умолк.
Растяпа выдохнул, достал из полотняного мешочка горсть костяной золы, смешанной с солью и аккуратно посыпал на линии. В завершение оставалось капнуть на каждое слово настойкой чёрной бузины. Он извлёк из-за пазухи склянку с притёртой пробкой, прихваченную из алхимической лаборатории коллежа, и, стараясь, чтобы руки не слишком тряслись, принялся капать. Всё, кажется...
Ой, не всё! Ой, далеко не всё...
Травяная настойка, к ужасу Ангеррана, пахла не клопами, а терпким дымом. Растяпа, ощущая внутри знакомую пустоту, пригляделся к криво написанной этикетке: так и есть, не бузина. Эх, не везёт - так уж не везёт... Как видно, второпях он перепутал склянки и прихватил вместо бузины настойку розмарина. Вместо разрыв-травы - приворотную... А всё потому, что поленился проверить! Но делать было нечего - Растяпа вздохнул и закончил кропить надписи розмарином. Сколько раз в жизни ему приходилось вот так, внезапно, обнаруживать, что всё идёт не по плану! Причём из-за собственного же разгильдяйства.
Как бы там ни было, а пора начинать, пока луна высоко, и хмель ещё не совсем выветрился из головы. Маг он, в конце концов, или не маг? Хоть и недоучка... Ангерран поднялся и расправил плечи, насколько позволяла бившая его дрожь. Обвёл взглядом ночное кладбище, убедился, что зрителей нет, и вновь развернул пергамент. Его затрясло ещё больше, но уже не от холода, а от страха. Однако Растяпа храбро простёр руку над начертанной на могиле фигурой, и заплетающимся языком начал читать латинский стих - заклятие. Текст на первый взгляд казался бессмысленным набором слов, однако в них всё же крылся если не второй, то какой-то двадцать второй смысл. Ангерран не мог его уловить, но чувствовал. После второй строки фигура на могиле неровно засветилась. У Растяпы похолодело в животе, однако остановиться он уже не мог. Заклятие словно бы читалось само, выталкивалось вместе с каждым выдохом, с каждым клочком пара в холодном воздухе, стремилось к завершению. Растяпа увлёкся. У него получалось, наконец получалось! Воодушевившись, Растяпа добавил от себя концовку - ему почему-то показалось, что именно этих слов в заклятии не хватает для правильного завершения:
-Ин финем! Эст! Принципиум!
Заклятие закончилось, эхо затихло в вое студёного ветра. Ангерран стоял, чувствуя, как постепенно унимается дрожь в коленках. Всё оставалось спокойно. Вокруг - по-прежнему лишь могильные камни и ни одной живой души. Мёртвой, впрочем, тоже. Ни тебе гневного гласа Божьего с небес, ни демона в облаке серы - вообще никакого эффекта. Фигура на земле продолжала бледно мерцать, а заклятие словно бы растворилось в воздухе. Растяпа вновь ощутил, как же ему холодно. И холодно, и до слёз обидно: опять ничего не вышло. Наверно, дело в перепутанной настойке... Магия - искусство тонкое, сколько раз ему это повторяли! Всего одна ошибка - и заклятие не работает. Эх, Растяпа, Растяпа... Видно, судьба такая - заживо похоронить себя в Клари. Ангерран шмыгнул носом, сунул в поясную сумку пергамент, уже не заботясь о его сохранности, и отвернулся от могилы. И в этот миг откуда-то снизу раздался глухой удар.
Снизу. Из-под земли.
Растяпа замер.
Ещё удар, и ещё один. И ещё. Ангерран с ужасом глядел, как магическая фигура вздрогнула, земля под ней вспучилась, словно там зрел нарыв, а потом фонтаном брызнула вверх. Из образовавшейся дыры пахнуло могильным зловонием. А потом оттуда высунулись почернелые руки, расширили края дыры, и из неё во всей красе показался полуразложившийся мертвяк. Лица у него почти не было, к черепу липли остатки седых волос, а в глазницах мерцал бледный потусторонний свет. Здравый смысл завопил: "Беги!", но Растяпа словно к месту прирос.
Мертвяк вылез из могилы и встал рядом с дырой, слегка пошатываясь. Ветер трепал лохмотья профессорской мантии, болтавшей на костлявых плечах. Скелет, казалось, радостно улыбался своему спасителю.
"Поздравляю", - растерянно сказал себе Ангерран. Неизвестно, кем был при жизни этот скелет, но совершенно ясно, что никак не почтенным доктором де Монтегю. Каплун, во-первых, был весьма упитан, во-вторых, умер два дня назад и никак не успел бы разложиться до подобного состояния. Видимо, чертя фигуру, Ангерран промахнулся и попал на соседнюю могилу - слишком уж тесно здесь было.
И что теперь делать?..
Растяпа в полной мере ощутил себя растяпой. О том, что делать дальше, он почему-то не подумал. Ему казалось, главное - поднять Каплуна из могилы, заставить его завизировать записку об окончании студентом Ангерраном де Клари курса магических основ (каковую записку студент заранее заготовил, потратив последние деньги на обрывок чистого пергамента), и... и всё. Мысль о том, что почтенного доктора - а тем более, кого-то другого - придётся насильно возвращать на тот свет, Растяпе даже в голову не пришла.
Да и как это сделать, Ангерран всё равно не знал. Осиновый кол, конечно, испытанное народное средство, но Растяпа был уверен, что простым забиванием кола в грудину дело не ограничивается. Церковную процедуру упокоения знали только клирики-бенедиктинцы - но ведь к ним за помощью не пойдёшь, они же за самодеятельность по головке не погладят, ох, не погладят...
Скелет смирно стоял на краю дыры. Нападать или разговаривать он не пытался, и Растяпа слегка успокоился.
-Вы кто? - спросил наконец Растяпа, стараясь не дышать глубоко и не особенно рассчитывая на ответ. Скелет и не ответил.
На кладбище по-прежнему было тихо и пусто. "А если уйти сейчас? Просто взять и уйти. Тогда никто и не узнает, что это я его вытащил", - подумал он. - "А потом братья-бенедиктинцы загонят его обратно. Они же знают, как это делается!" Эта простая мысль показалась настолько привлекательной, что Растяпа шагнул по направлению к кладбищенской калитке, с опаской косясь на скелета. Тот по-прежнему стоял, покачиваясь и улыбаясь белой луне. Тогда студент сделал ещё шаг, и ещё. А потом почти побежал - не оборачиваясь, но всё время чувствуя спиной взгляд бледных мерцающих буркал, и только у калитки притормозил - дух перевести.
Туп-туп. Туп-туп-туп. Ангерран поначалу принял звук за эхо, но быстро понял, что ошибся. Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как мертвяк ковыляет за ним между могильными камнями, словно привязанный. Полусгнившие кожаные башмаки мертвеца глухо стучали по мёрзлой земле. Растяпа от неожиданности остановился. Скелет тоже. На кладбище по-прежнему царила тишина, нарушаемая только воем ветра. Могильные камни отбрасывали в лунном свете чёрные изломанные тени.
Ангерран вновь двинулся вперёд, уже с оглядкой. Скелет - за ним.
-Эт-то что такое? - растерянно спросил Растяпа. - Ты что, так и будешь за мной теперь ходить?!
Мертвец издевательски промолчал.
Ангерран остановился, не зная, что предпринять, и в это мгновение здравый смысл наконец до него докричался.
Бежать!..
Растяпа рванул с места, как спугнутый заяц. Он выскочил из калитки и помчался, куда глаза глядят. Брусчатка под ногами сменялась подмёрзшей грязью, узкие улочки - пустырями, нарядные дома - деревянными лачугами, и только луна над крышами была всё та же: белая, злая. Вконец запыхавшись, Растяпа рухнул на вросшую в землю колоду возле какого-то заколоченного трактира. Лицо горело от бега, в горле пересохло, и пар валил от него, как от котла в прачечной. Некоторое время он сидел, пялясь на тонкий снежок у себя под ногами. А потом услышал знакомое: туп-туп. Туп-туп-туп.
Скелет вывернул из-за угла и остановился шагах в десяти от Ангеррана. Казалось, что ухмыляется он ещё злорадней, чем прежде.
-Чёрт тебя забери! - Растяпа едва не расплакался. - Катись обратно в ад! Что тебе от меня надо?
Он подобрал замёрзшее конское яблоко и изо всех сил швырнул в мертвеца. Не попал. Отвернулся и сел, обхватив голову руками. Идиот, нет, какой же идиот! Сам, сам виноват во всех своих бедах. Вначале решил сжульничать, потом стащил из библиотеки листок, непонятно чей, потом перепутал всё, что можно... Да ещё потревожил совершенно не того покойника, которого хотел. И на кого теперь, спрашивается, сердиться?
Скелет стоял на углу и как будто ждал чего-то. Ясно было, что он уже не отвяжется. Но что теперь с ним делать? Как вернуть на кладбище? И как вообще теперь по городу идти - с таким-то приятелем?
-Чёрт тебя забери, - жалобно повторил Ангерран. Поднялся с колоды, поёживаясь от ветра, стащил с себя плащ и накинул на мертвяка. Надвинул как следует капюшон - скелет не возражал. Смердел он невыносимо, Растяпа аж дыхание затаил. Но зато издали теперь вполне походил на живого. Плащ только жалко, потом придётся выбросить. И без него совсем замёрзнуть можно...
Но куда податься дальше? Растяпа почесал в затылке.
Разве что попросить о помощи одну знакомую?.. Среди весёлых девиц, обитавших в Латинском квартале, попадались настоящие, природные ведьмы. Будь они мужчинами, учились бы в Сорбонне на магов, но разве женщина способна освоить науку! Правда, Ангерран признавал, что некоторые из них по силе своего таланта ничуть не уступали лучшим студентам, только вот знания у них были свои, ведьмовские, которые и в книгах-то не записаны. Устно пересказываются...
Одну такую девицу Ангерран знал. И теперь ему в голову не пришло ничего другого, кроме как отправиться к ней. К тому же идти было недалеко, и Растяпа надеялся, что не успеет замерзнуть насмерть.
Так они и шли, стараясь держаться подальше от редких прохожих: впереди дрожащий Растяпа в одной рубахе, в десяти шагах позади - закутанный в плащ скелет, который и без того от холода не страдал. Ни в жизни, ни в смерти нет справедливости, мрачно думал Растяпа, обхватывая себя за плечи в тщетной попытке удержать тепло.
Ночная жизнь в Латинском квартале ещё не затихла. Питейные заведения были открыты, окна над ними светились, на улицах то и дело попадались подвыпившие горожане, в основном студенты и мелкий служилый люд. Растяпа в другое время не прочь был бы к ним присоединиться, но сейчас обходил стороной. Под стенами белел снежок, а в воздухе висел едкий запах печного дыма - Латинский квартал спасался от холода не только вином.
Растяпа остановился возле каменного дома, на котором висела слегка покосившаяся вывеска с надписью "Три петуха" и грубо намалёванными петухами, почему-то похожими на чертей. Из кабака несло душным теплом, знакомым запахом пьянки и варёной капусты. Ангерран подобрал камешек и кинул в знакомое окно второго этажа. Камень глухо ударился в закрытые ставни, между которыми пробивался неяркий свет. Через несколько мгновений ставни распахнулись.
-Кто там? - недовольно спросил девичий голосок.
-Мари, это я, Ангерран! Растяпа Ангерран, студент, помнишь меня?
-Ты раньше прийти не мог? Я уже сплю!
-Я по делу... Очень важному...
-По делу он, - фыркнула девушка. - Знаю я ваши дела.
Она помолчала, но потом всё же смилостивилась:
-Ладно, поднимайся.
-Мари... только я не один.
-С другом? Оба поднимайтесь, разберёмся.
Заледеневшего Растяпу не нужно было долго уговаривать. Он прошёл через опустевший к позднему времени кабак, и по тёмной скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Мертвяк неотступно следовал за ним.
-Фу... - Мари сморщила точёный носик, едва впустив их в тёплую душноватую комнату. - Кто из вас умер?
-Он, - Растяпа указал на мертвяка. Ведьмочка пригляделась и отшатнулась, пробормотав:
-Да я вообще-то пошутила...
-Понимаешь, - объяснял Ангерран спустя полчаса, прихлёбывая из кружки горячее вино. - Я ведь хотел как лучше! Кто знал, что так выйдет! Неужели ты мне не поможешь? Я тебе заплачу, Мари! Вот как придут деньги из дома - заплачу, сколько скажешь!
Он уже и думать забыл об отчислении и почтенном докторе магических наук, не успевшем поставить зачёт. Проблема привязчивого мертвяка полностью заслонила все остальные.
В комнатке у ведьмы горела всего одна свеча, бросавшая на завешенные ковриками стены трепетный слабый свет. Кровать была разобрана -видно, Мари и впрямь ложилась спать. Было тепло, уютно и тихо, и очень хотелось тут остаться.
Напротив Ангеррана на столе стояло зеркало из полированной бронзы, и в нём чуть перекошенно отражался паренёк с острыми чертами лица и всклокоченными русыми волосами. Рубаха у него была на одном плече продрана, на другом - измазана не то золой, не то вульгарной парижской грязью. Словом, не студент, а последний посыльный с дровяного склада. Ангерран внезапно устыдился своего вида. А ещё к девушке в гости зашёл, растяпа...
-Дело не в деньгах, - Мари с опаской покосилась на покойника, неподвижно стоявшего в густой тени у двери. Плащ они с него так и не сняли. - Я и правда не знаю, как их упокаивать. Этим церковь занимается... Наше-то дело маленькое: травы да наговоры. Никакой серьёзной магии! Иначе со святыми отцами хлопот не оберёшься.
-Мари... Помоги! Ведь друзья должны друг другу помогать! Что мне делать? Ведь он от меня не отстанет! А если кто узнает - сгноят меня в церковных подвалах...
Девушка пожала покатыми плечами, с которых то и дело сползала рубашка из тонкого полотна. Ангерран, разомлевший от вина и тепла, так залюбовался, что чуть не забыл, зачем пришёл. Мари была не то, чтобы красавица, но очень хорошенькая: ладная, маленькая, вся округлая, точно сдобная булочка. У него сердце обмирало при каждом взгляде на неё.
-Ну ты и вопросы задаёшь... - Мари презрительно фыркнула. - Как будто вчера родился! Что делать, что делать... Ну не знаешь, как правильно упокоить - свяжи его, да и всё! Он же смирный. А потом, ну не знаю... обратно закопай. Вот тут я могу помочь наговором. Обездвижу, и пусть себе лежит.
-Нет, погоди, - Растяпа допил вино и с сожалением поставил кружку на стол. - Что же, он будет оживший, но обездвиженный лежать в могиле? Это не по-христиански как-то, заживо хоронить!
-А поднимать его было по-христиански? - прищурилась ведьмочка.
-Нет, конечно... Но раз я его оживил, я его и умертвить должен. Как было.
Девушка поглядела на приятеля с жалостью:
-Да зачем?! Ему-то уже всё равно. Зачем себе наживать лишнюю головную боль? Растяпа ты и есть растяпа...
Стало ясно, что ничего толкового от неё не добиться.
Уходить от Мари очень не хотелось, но ведьма вскоре заявила, что не может больше терпеть гостя, который воняет, как скотобойня в жаркий день, и к тому же мёртв. А если гость и Ангерран друг без друга не могут - то пускай убираются оба. Куда хотят и немедленно.
Пришлось убираться.
На улице, кажется, похолодало ещё сильней. Луна обморочно закатывалась за крыши, а противоположный край неба слегка посветлел. Пьяные разбрелись по домам, и Ангерран тащился по мостовым Латинского квартала в сопровождении одного только мертвяка. Ледяной ветер продувал тело насквозь. Ещё чуть-чуть - и где-нибудь под стенами Клюни будут шагать по снежку уже два бродячих покойника...
Совсем продрогнув, Растяпа укрылся от ветра в какой-то подворотне и стоял, приплясывая на месте и дрожа как осиновый лист. Мертвяк терпеливо ждал у подворотни. "И куда мне с ним теперь?" - горестно думал Растяпа. В коллеж хода нет. Бродить по улицам можно только до света, а потом покойник всё равно станет слишком заметен, и плащ не спасёт. Да и всё равно Ангерран к тому времени окочурится от холода... Друзья? Да откуда у Растяпы настоящие друзья!.. И тут Ангеррана осенило. Ну конечно, Гильом, дружище Гильом, дай Господь ему долгих лет и здоровой печени!
Гильом был единственным человеком в коллеже, с которым у него сложилось подобие дружбы. Может быть, потому, что Гильом, в отличие от большинства студентов, квартировал в городе, ибо без вина и доброй драки невыносимо скучал, и не перенял общего презрительного отношения к Растяпе. А может, потому, что не забивал себе голову такими сложными вещами, как чужой успех...
Дверь в старом деревянном доме недалеко от церкви святого Стефана была ещё заперта. Ангеррану пришлось довольно долго упражняться в метании то камешков, то снежков в окно под самой крышей - так, что он даже слегка согрелся. Наконец ставни открылись, и дружище Гильом неласково спросил:
-Кого там принесло?
-Это я, Растяпа! - сдавленно крикнул Ангерран, испытывая нехорошее чувство дежавю. - Пусти, дело важное! Только я не один.
-С девкой? - заинтересованно спросил Гильом, высовываясь в окно.
-Хуже!
-Хуже? Ты что, притащил монаха?!
-Ещё хуже...
-Отца Иоанна?! Избави Господь нас от него!
Отец Иоанн обычно вёл дискуссии у магов на теологическом факультете, и своей въедливостью вынимал из студентов душу. В переносном смысле, разумеется.
-Нет... ещё хуже...
Варианты ответов у Гильома иссякли, а потому он махнул рукой:
-Жди, сейчас открою. Только идите тихо! Ты и так всю улицу разбудил своими снежками. Госпожа Шартон выселит меня за шум...
"За моего спутника не беспокойся, он не болтливый", - хотел было ответить Ангерран, но промолчал. На цыпочках они пробрались в мансарду по чёрной лестнице - узкой, холодной, пропахшей кошками и помоями. Только мертвяк не желал идти на цыпочках. Ступени под его башмаками отчётливо скрипели.
-Тихо ты, - прошипел Гильом. - Пресвятая Дева, ну и вонища здесь... сдох кто-то, что ли?
"Как же ты прав", - подумал Ангерран, но вновь промолчал. Не следовало открывать правду до того, как они войдут в тёплую комнату. Неизвестно же, как Гильом отреагирует - может, сразу с лестницы спустит. А так хотелось погреться...
На тепло Ангерран, как выяснилось, рассчитывал зря. Дружище Гильом обладал недюжинным талантом спускать все наличные средства, а потому в комнатке под крышей царил тот же холод, что и на улице. Денег приятелю хватало на выпивку и на ножи, до которых он был большой любитель, но не на дрова. Свечек у него тоже не водилось, так что в каморке было ещё и темно.
-Почему у т-тебя т-так холод-дно? - простучал зубами Растяпа.
-Я же не богач, - Гильом пожал широкими плечами. Он, похоже, нисколько не мёрз. Может, навесил на рубаху "грелку" - согревающее заклятие? Впрочем, маг из Гильома был ничуть не лучший, чем из Растяпы. - Вот скоро солнышко выйдет и согреет нас совершенно бесплатно. А пока на вот, закутайся!
И он бросил Ангеррану старое лоскутное одеяло, местами засаленное, местами порванное и прожжённое - так, что цвета лоскутков было уже не разобрать. Но Растяпа и этому обрадовался.
-А ты кто такой? - спросил Гильом у мертвяка.
-Он не разговаривает, - буркнул Растяпа.
-Почему? - приятель шагнул ближе к мертвяку, стоявшему неподвижно, словно статуя, повёл носом, заглянул под капюшон и проворно отскочил к стене.
-Пресвятая Дева, да это же покойник!
-Ну, не совсем покойник, - возразил Растяпа из-под одеяла и чихнул.
-Ты кого ко мне притащил? Совсем чокнулся, да, порази тебя горячка?
-Не-а, - ответил Ангерран и поведал приятелю о том, что с ним приключилось. Вплоть до демонстрации пергамента с заклинанием. Пергамент Гильом внимательно рассмотрел, поднеся к окну. За окном уже постепенно светлело.
-Да, похоже, это и впрямь записи кого-то из профессоров, вон как заковыристо...
-Что мне теперь делать, Гильом?
Приятель недоумённо поглядел на Растяпу:
-Как - что делать? Упокоить.
-Я ничего придумать не могу, - признался Растяпа. - А братьев-бенедиктинцев боюсь.
Гильом выразительно вздохнул, закатив глаза.
-Так сожги мертвяка, и все дела, - пояснил он. - И никто не станет за тобой таскаться. Ещё плащ хороший на него одел, умник...
-Как сожги? - Растяпа высунулся из одеяла нос. - Он же оживший! Не совсем мёртвый! Я его что, заживо жечь должен? Я даже не знаю, кто он вообще...
-Как это кто? Мертвяк, Господи прости! Если кто-то выглядит, как мертвяк, молчит, как мертвяк, и пахнет, как мертвяк - значит, он и есть мертвяк! Сожги и не мучайся.
Ангерран подумал.
-Я так не могу, - повторил он. - Вот если его упокоить вначале... И то - в рай ведь не попадёт...
-А иначе ты попадёшь в ад, причём при жизни, - посулил приятель. - Ну прости, некромантии я не учился, помочь тебе не могу. И этого... мертвяка твоего здесь держать тоже не могу - хозяйка не поймёт. Кстати, у тебя пары ливров в долг не будет?
-Сам без гроша сижу...
Дружище Гильом почесал в затылке. Видно было, что и он в тупике.
-Слушай! А если в том футляре было обратное заклятие, а? Не только как подъять, но и как упокоить?
-А если нет?
-А если да? Хм... тебе с эдаким довеском в библиотеку ходу нет. Слушай, давай-ка я схожу проверю - авось брат Иаков не забыл ещё, как я выгляжу, пустит.
Ангерран растроганно шмыгнул носом.
-Не реви, - Гильом хлопнул Растяпу по плечу так, что тот едва не скатился с лавки на пол. - Друзья должны друг другу помогать! Ну, а ты, когда деньги будут, одолжишь мне всё ж таки пару ливров - мне уж неделю в долг вина не отпускают. Засохну скоро, как праведник в иудейской пустыне... Есть будешь?
Растяпа только головой помотал.
-Слушай, а я ведь даже знаю, чей это листок, - заявил Гильом, с завидным аппетитом уписывая кусок вчерашнего хлеба и подсохший сыр. Амбре от мертвяка его нисколько не смущало. - Я когда поступил в коллеж, только и разговоров было, что о смерти одного профессора. Поговаривали, что он втайне некромантией баловался... Отцы бенедиктинцы даже разбирательство устроили! Когда профессор этот помер - перешерстили все его вещи, да только не нашли ничего...
-А футляр тогда откуда взялся?
-Если б я знал, у брата Иакова в хозяйстве порядку не больше, чем до первого дня творения...
-А что потом было?
-Да ничего, - Гильом пожал плечами и смёл крошки в ладонь. - Схоронили профессора, вещи на всякий случай пожгли...
-Ясно, - протянул Растяпа. Ему почему-то до сих пор кусок в горло не лез.
Гильом натянул на рубаху тёплый колет, потом порылся в сундуке и выдал Растяпе старый, проносившийся и попахивающий плесенью суконный плащ.
-Ну вот что, - сказал он. - Здесь тебе оставаться нельзя. Подожди меня у святого Стефана - я ж ненадолго, к обеду вернусь! А там и не дует, и народу много. И мертвяк твой среди паломников да бродяжек за своего сойдёт.
"Пора привыкать к тому, что меня отовсюду гонят", - уныло подумал Растяпа. - "Спасибо, у меня теперь хотя бы плащ есть..."
-Хорошо, - без большой радости согласился он. - Подожду.
В дарёном плаще он выглядел под стать мертвяку - оба оборванные, худые, шаркающие. Не то парочка нищих, не то помирающие с голоду поселяне. Только сейчас, глядя на рассветное небо, Ангерран понял, как устал. Упал бы под ближайший куст и уснул, когда бы под кустом была трава, а не снег, и не торчал бы рядом пахнущий тлением результат собственного магического разгильдяйства.
Растяпе едва хватило сил, чтобы дотащиться до церкви святого Стефана: новой, ещё недостроенной, похожей на медленно растущую витую раковину. Однако, несмотря на строительные работы, службы в ней давно велись. И открывалась она рано - как, впрочем, все храмы.
Ангерран завёл мертвяка за угол, поставил его за каменным выступом стены рядом с кучей строительного мусора и внушительно сказал:
-Жди здесь!
Мертвяк не ответил, но и не пошёл за Растяпой, словно понял, что его не бросают. А может, и впрямь понял? Он же не совсем мёртвый! Растяпа вошёл в храм, где, несмотря на ранний час, уже было довольно много народу, и сел на скамью ближе к левому нефу. Сводчатый потолок собора возносился над ним под самые небеса, витражи бросали на пол и стены разноцветные блики, пахло камнем, свежим деревом и ладаном, и храм тихонько гудел, словно пробуждающийся улей.
Когда приходишь за советом к Богу, подумал Ангерран с некоторым облегчением, хотя бы не нужно кидать камешки в окно. У него-то всегда открыто.
На душе у Растяпы было сумрачно. "Дурак я, дурак, - думал он, глядя, как рабочие устанавливают на будущих хорах резное каменное ограждение. - Ничего-то как следует не могу сделать... Чего ж удивительного в том, что мне помочь никто не хочет? Теперь даже у Господа помощи просить совестно - разве Он захочет иметь дело с таким недотёпой, как я? Мне что помогай, что нет - всё равно всё пойдёт наперекосяк"
Растяпа вздохнул. Его всё больше одолевали сомнения, что дружище Гильом сумеет раздобыть в библиотеке нужные бумаги, а ежели даже и сумеет, то вряд ли в футляре найдётся искомое заклятие упокоения. Он ощущал себя мышью, которую у выхода из норки поджидает голодный и решительно настроенный кот. "Куда податься? - уныло думал он. - Кто ещё сможет мне помочь? Одни только клирики-бенедиктинцы! Уж они-то знают, как упокоить этот несчастный скелет! Но скелет они упокоят, а меня засадят в подземелье, как еретика и грешника... и хорошо, если только в подземелье! Повесят, как пить дать повесят. Но неужели совсем нет выхода?.. Не зря же Иисус говорил раскаявшемуся разбойнику: "Ныне же будешь со мною в раю"! Может, и мне пойти к клирикам с повинной? Ведь они же Божьи люди, они должны поступать, как сказано в Писании, и раскаявшегося грешника если не прощать, то... ну... не очень наказывать. Я же ничего плохого не хотел!"
Желание рассказать о своих злоключениях хоть кому-нибудь, кто может помочь, становилось нестерпимым.
"Эх, была - не была... Мне ж одна дорога теперь - в церковное узилище. Или сам приду, посыпая голову пеплом и раскаиваясь, или на аркане притащат - долго-то я с мертвяком по городу всё равно не прохожу. Так уж лучше я сам... к тому же меня от этого несчастного скелета, похоже, никто кроме братьев-бенедиктинцев не в силах избавить!"
Решившись, Ангерран повернулся и позвал проходившего мимо брата Жерома, которого знал - в последний год Растяпа ходил на службы сюда, к святому Стефану, хоть и не особенно в этом усердствовал. Брат Жером казался вежливым, улыбчивым и вовсе не страшным, и потому Ангерран даже обрадовался, увидев его.
-Что ты хотел, сын мой?.. - начал было клирик, но внезапно его перебил другой монах - тщедушный, с бритой макушкой, одетый в ветхую серую рясу, подпоясанную верёвкой.
-Брат, позвольте мне поговорить с сим достойным юношей, - слегка поклонившись, певуче проговорил он. - Вас ждут неотложные дела, а я, недостойный, имею немного времени на полезную беседу.
Брат Жером внезапно крепко задумался.
-Хорошо, - пробормотал он. - Конечно... Меня ждут дела...
Махнул рукой и побрёл куда-то вглубь храма, к строящейся его части. Растяпа от изумления аж рот открыл. А незнакомый монах сел рядом, сложил руки на животе и с улыбкой поглядел на большое распятие, висящее над новым алтарём.
-Красивый храм, не правда ли? - спросил он. - Новые храмы всегда хороши. Но даже старея, они лишь меняются, но не теряют своей красоты.
-Ага... - осторожно ответил Ангерран.
-Что мучает тебя, сын мой? Я вижу, что на сердце у тебя неспокойно.
-Неспокойно, - признался Растяпа. Он уже не был уверен, хочет ли кому-нибудь что-нибудь рассказывать. Проблему с мертвяком, однако, это никак не решало.
- Ты пришёл исповедаться?
-Я... нет, отец... я к утренней молитве. В воскресенье исповедуюсь, - соврал Растяпа и ощутил, как предательски горят щёки. Врать он не умел.
-Но тебя что-то привело сюда, - настаивал монах. - Господь видит каждого из детей своих, и беспокоится о каждом. Ты совершил грех?
-Ну... да, - признался Растяпа и тут же задумался: а какой грех он совершил? Сомнения? Вожделения? Уныния? Ну, кража пергамента с заклятием - само собой, грех... но ему почему-то казалось, что не кража стала началом всех его мытарств.
-Я совершил поступок, не подумав, - искренне сказал он. - Точнее, я думал только о себе, и совершил ошибку, за которую жестоко расплачиваюсь. Это справедливо. Но вред я нанёс не только себе. И... мне кажется, ещё можно всё исправить, только я не знаю, как. А помочь никто не хочет...
Монах повернулся и посмотрел на Растяпу внимательнее. Глаза у него были светлые, насмешливые.
-Что ж, - сказал он спокойно, - что ты свой грех понимаешь - уже хорошо. Но ты уверен, что тебе кто-то должен помогать, сын мой?
-Не уверен, кажется... - помотал головой Растяпа. Он едва не плакал. Выхода не было, мышка по-прежнему тряслась от страха в норке, а кот поджидал снаружи. - Я ведь сам... сам всё испортил.
-Хорошо, что ты осознаёшь меру своей ответственности. Но не спеши думать о людях плохо - это грех! Да и в тебе самом силы куда больше, чем ты полагаешь. Ведь ты магик, всё-таки два года в Сорбонне отучился! Туда кого попало не берут...
-Да какой я магик, святой отец... - Ангерран шмыгнул носом. -Ничего не умею, не помню, ничего не получается... Видно, Господь ошибся, когда таланты раздавал...
Монах улыбнулся:
-Думаю, Господу видней, кого благословлять магическим даром, а кого нет. Я бы на твоём месте не разбрасывался Его подарками - тебе их не так уж и много досталось, но этот поистине великая ценность.
Растяпа слушал, открыв от изумления рот. Ещё никто не говорил ему, что его способности не ошибка, но настоящий дар. А монах продолжал, заговорщицки склонившись к Ангеррану:
-Я знаю, Он тебя простит и обязательно поможет, ведь ты чистосердечно раскаялся в своём проступке! Но Господь ничего не делает за нас. Потому, сын мой, тебе стоит встать и... э... приступить к исправлению твоей оплошности, пока достойные... э... слуги Господни не увидели её воочию. У тебя всё получится. Но я бы советовал поторопиться - ведь и милость Господня может опоздать, если раб Его будет нерадив и нерасторопен. Не будь растяпой, сын мой.
"Ну вот, уже и святые отцы советуют мне не быть растяпой", - подумал Ангерран и вновь опечалился. Что делать, он по-прежнему понятия не имел.
-И как мне исправить свою оплошность? - спросил он, глядя, как рабочие тащат мимо громадную складную лестницу.
Ответа не последовало. Растяпа оглянулся: святой отец в серой рясе бесследно исчез. "Да куда ж он провалился? - растерянно подумал Ангерран. - Ведь только тут был! Разве что за колонну спрятался... но зачем?!"
Ну вот, святые отцы даже сбегают от него... Безнадёжен, как есть безнадёжен. Растяпа совсем повесил голову.
-Легко сказать - иди и исправляй, - проворчал он, шмыгая носом. - А как? Если б я знал...
Внезапно позади, у входных дверей, кто-то загомонил, затолкался. Он обернулся: нищие и странники, собравшиеся с утра возле храма, нестройной толпой вошли внутрь, поклониться мощам святого Стефана. Скелета среди них, само собой, не наблюдалось.
"Он же сейчас торчит там один как перст, - с ужасом подумал Ангерран. - И любой может к нему подойти и увидеть, что он... что он мертвяк!"
А уж попади скелет к святым отцам - мигом докопаются, кто и откуда его привёл! Растяпа уже и думать забыл, что сам только что чуть не сдался на милость ордена Святого Бенедикта и резко рванул с места - аж затрещал зацепившийся за скамью старый плащ. Однако он не успел: снаружи донёсся истошный женский визг. Растяпа на миг ощутил горячее желание развернуться и бежать в другую сторону, но лишь на миг. Ну, побежит... а как же мертвяк? Ведь скелет сам себя не защитит! Да ещё и Растяпу подставит...
Он выскочил из храма как раз вовремя: скелет, завёрнутый в плащ, неподвижно и гордо стоял на углу возле храма, а неряшливого вида торговка с лотком, с которого сыпались на мостовую пережаренные пирожки, пятилась, указывая на него трясущейся рукой, и на пол-Парижа завывала:
-Ы-ы!.. Я!.. Он!.. Ы-ы-ы!..
-Что ты кричишь в святом месте, дочь моя, словно грешница в аду?!
Отец Бернар дю Пре, настоятель храма святого Стефана, на ту беду проходивший мимо, решил вмешаться самолично и крепко взял тётку за плечи:
-Дочь моя! Ну-ка, приди в себя! Что стряслось, почему шумишь?
Вот не повезло так не повезло, мрачно подумал Растяпа, останавливаясь.
От созерцания церковного начальства торговка впала в полный ступор и осела на колени. Голосить, правда, перестала, но ни слова в её речи разобрать по-прежнему было невозможно. Только невнятные подвывания. Вероятно, тётка решила расхвалить перед мертвяком свои пирожки, да и заглянула нечаянно под капюшон. Вот и напугалась с непривычки-то... Вокруг уже собралась небольшая толпа охочих до всякого зрелища парижан, бурно обсуждающих происходящее.
Растяпа заметался. Желание бежать прочь нахлынуло с новой силой, но бежать было уже поздно...
-Кто ты, что посмел так напугать бедную женщину? - отец настоятель шагнул к скелету.
Растяпа, взвыв от ужаса ничуть не хуже торговки, метнулся - но не обратно, а навстречу приору. Эх, помирать, так со славою!.. Затараторил, кланяясь со всей возможной почтительностью, и загораживая спиной скелета:
-Святой отец, не гневайтесь на эту бедную женщину! Она ни в чём не виновата! Это моя вина, мой братец нечаянно напугал её!
-Твоя вина, сын мой? - пророкотал отец Бернар, вздёрнув брови. Внешне настоятель церкви святого Стефана походил на упитанного добродушного кота. Похожий кот, серый, пушистый, жил когда-то при замковой кухне в Клари. Очень хороший был мышелов...
-Моя вина, моя! - истово закивал Ангерран, так, что едва голова не отвалилась. - Вы же меня знаете, святой отец, я сюда на службы хожу с тех пор, как в Сорбонну поступил... а ныне ко мне приехал братец из Амьенуа, братец... гм... Клод, он страдает ужасной болезнью, от которой весь покрылся коростами и исхудал словно скелет... приехал вот просить у святого Стефана исцеления. А эта бедная женщина, - Ангерран кивнул на торговку, вовсе лишившуюся дара речи, - нечаянно увидела его близко и напугалась. Да, мадам? Да?!
-Д-д-да, - простучала зубами тётка, тряся нечёсаной головой. Ангерран даже почувствовал некоторую гордость: он-то напугался куда меньше, впервые увидав мертвяка, да и ведьмочка Мари, и Гильом вовсе в обморок не падали.
-Что ж, - отец Бернар, кажется, успокоился, - в таком случае вы можете войти в храм и помолиться об исцелении, а ты, дочь моя, более не кричи так сильно, если увидишь больного.
-Д-д-да...
-Пойдёмте, - настоятель сделал приглашающий жест. Растяпа - делать нечего - потянул скелета за собой. Скелет упёрся. В храм он не желал - и понятно, почему, магия, поднявшая его, была церковной магии совершенно чужда.
Растяпа вновь заметался. И тут скелета кто-то подхватил с другой стороны:
-Пойдёмте, господин де Клари, пора! Я понимаю, как вам трудно ходить!..
Дружище Гильом!..
Растяпа бросил на друга благодарный взгляд, вдвоём они подхватили скелета под микитки, приподняли и поволокли внутрь. Хвала Всевышнему, скелет, хоть и не горел желанием посещать церковь, но и активного сопротивления не оказывал. Так и болтался между двумя студентами, словно деревянная кукла. Приор шествовал за ними. Торговка, прижав к себе лоток с оставшимися пирожками, семенила следом, пытаясь поцеловать край настоятельской рясы - видно, уже начала приходить в себя.
-Ты нашёл? - прошипел Ангерран.
-Нашёл, за пазухой лежит. Чуть не умер, пока мимо брата Иакова протащил...
-Ну и умер бы, не беда - я б тебя из могилы вернул, умею уже!
-Не надо, - внушительно сказал Гильом, ставя скелета на пол позади скамеек. Настоятель прошествовал дальше, благословляюще кивая направо и налево. - Сейчас пройдём до мощей, вроде как поклонимся, и свалим отсюда. Тебя, кстати, кое-кто искал в Сорбонне.
-Кто? - изумился Растяпа.
-Много будешь знать - скоро состаришься, - фыркнул приятель. Растяпа едва треснул его от души между глаз, но другого приятеля у него не было, поэтому пришлось сдержаться. К тому же физической силой с Гильомом меряться ему было бессмысленно.
Друзья пристроились в конец очереди богомольцев. Скелет стоял истуканом, даже не шевелился.
-Дай поглядеть, что принёс, - попросил Ангерран. Ждать, когда они наконец выйдут и отыщут тихое местечко, было выше его сил.
Гильом хотел было возразить, но взглянул на приятеля внимательней - и без слов извлёк из-под плаща знакомый чехол из чёрной кожи, битком набитый бумагами.
-Он?
-Он!
Ангерран в нетерпении схватил футляр, расстегнул медный, изрядно позеленевший замочек, и принялся перебирать листки. Так, это непонятное, это тоже, тут латынь, но это список каких-то растений, а тут, похоже, - какое-то отпирающее заклятие... Вот! Вот оно - такой же листок, как и тот, который он стащил, только с надписью "Requie mortuorum". Растяпа так глубоко погрузился в изучение криво написанных строк, что не сразу почувствовал, что приятель дёргает его за плащ.
-Ну, чего?..
-Запах чуешь? - напряжённо спросил Гильом.
Растяпа принюхался. Скелет по-прежнему невыносимо смердел, но к этой вони Ангерран уже притерпелся. Однако в неё теперь явственно вплеталась новая нотка - неповторимый аромат серы. Должно быть, скелет, погружённый с головой в церковную магию, не выдержал. Растяпа опустил футляр на скамью, возле которой они стояли, и осторожно заглянул под капюшон. Из глазниц тёк лёгкий синеватый дымок...
Приятели переглянулись.
-Ходу отсюда!..
Они опять подхватили мертвяка в двух сторон и покинули церковь, пятясь, точно крабы на мелководье. Всевышний и тут не оставил Растяпу милостью - никто не остановил их, никто не окликнул. Воистину, подумал Растяпа, молва не врёт и любит Он дураков... На улице мертвяк заметно оживился: задёргал ногами и, когда его отпустили, пошёл сам. Естественно, как и прежде, за Растяпой, будто привязанный. Друзья почти бежали, стараясь удалиться от храма как можно дальше, а запыхавшись, пошли быстрым шагом, выбирая улицы поуже и попустыннее. Остановились лишь тогда, когда кривой переулок с подмёрзшей грязью в колеях вывел их на топкий берег Сены, где сиротливо торчали старые, подгнившие мостки. У мостков шелестел под зимним ветром сухой тростник, а в тростнике кормилась стая уток, сварливо перекрякивавшихся между собой.
-Уф-ф, - Ангерран вытер пот со лба. От волнения он перестал ощущать давившую на него тяжесть бессонной ночи. - Вырвались. Дружище, не знаю, как тебя и благодарить!
-Друзья должны помогать друг другу в беде... Кстати, забыл сказать, - Гильом оживился. - Что я узнал! Отец дю Буа простудился, и коллоквиума вечером не будет. Наши сегодня по этому случаю собираются в "Башмаке святого Северина". Пошли, развеешься, а то ты печален, точно Иов. Эдак и язвами покрыться недолго!
-А мертвяк?
-Ты же его сейчас упокоишь! Где заклятие-то?
Ангерран хотел было ответить, но вместо этого почувствовал, что медленно холодеет.
-Я... забыл...
-Не беда, снова найдёшь, - беспечно уверил его Гильом.
-Нет, не то... я футляр забыл!
-Где?!
Ангерран попятился. Ему было стыдно, но ещё больше - страшно.
-Я её в церкви положил на скамью. А когда мертвяка потащили - забыл. Там, наверно, и лежит...
Гильом рассвирепел. Растяпа и не предполагал, что его приятель, добровольно посещавший теологческие диспуты, умеет так богохульствовать. Нет, всё же над Ангерраном не простёрлась милость Господня, зря он радовался. Господь просто отвернулся на время и не обращал на Растяпу внимания...
-У тебя голова вообще есть, осёл египетский? Или тебе её при рождении оторвали? Да ты тупее чурок Иосифа Плотника! Пусть этот мертвяк теперь вечно у тебя на шее сидит! - орал приятель, мешая французские слова с провансальскими. Ангерран готов был сквозь землю провалиться. Вот тебе и "не будь растяпой"...
-Что за шум, а драки нет? - раздался девичий голосок позади. - Скучно! Подеритесь уже, наконец!
Ангерран обернулся и растерянно выдохнул:
-Мари?.. Ты что здесь делаешь?
-Это она тебя искала, - буркнул Гильом, всё ещё красный от злости. - Помнишь, я говорил? Я её возле Сорбонны встретил.
-А... зачем искала-то?
-Хотела кое-что посоветовать по твоей проблеме, - Мари неприязненно взглянула на скелета, смирно стоявшего под ракитовым кустом. Сама она, разрумянившаяся, одетая в кокетливый кожушок поверх синего шерстяного платья, выглядела очень миленько. Так миленько, что Растяпа даже на миг позабыл о своих горестях.
-Посоветовать?!
-Считай, меня совесть замучила, - вздохнула ведьмочка, мельком глянула на Гильома и почему-то покраснела. - Прости, что выставила тебя на холод среди ночи...
-Я думал, у ведьм совести нет, - пробормотал потрясённый Растяпа. - Ты хоть настоящая ведьма?
-Понастоящей тебя, - Мари вздёрнула подбородок. - Меня, между прочим, в прошлом году выбирали лучшей травницей Парижа!
-Да в Париже и трава-то толком не растёт, - возразил Ангерран, и следующий неприязненный взгляд достался уже ему. Эх, девушки...
Гильом отчего-то молчал, словно воды в рот набравши.
-Ну, так, я понимаю, у вас тут опять проблема? - осведомилась ведьмочка. - Не эта вот, случайно?
Она вытащила из-за спины чёрный кожаный футляр с записками некроманта и выразительно помахала им.
-Мари, ты меня спасла! - завопил Растяпа, бросаясь ведьмочке на шею.