На работу я явился минута в минуту. Впрочем, как обычно. Есть вещи, которые никогда не теряют своего значения - а я всегда любил пунктуальность.
Он уже был на месте, работал. Так-так, сегодня у нас интересный пациент. Похоже, доктору придется нелегко. Рука изодрана в клочья, и, как я вижу, оторвано ухо. Какая неаккуратность.
- Полагаю, снова собаки, сударь, - пробормотал я себе под нос. Доктор дернул плечом, видимо, я ему мешаю. Замолкаю, следя за торопливыми стежками, снующими вверх-вниз по вздувшейся синеватой коже.
- Семнадцать швов, великолепная работа, - не знаю, нравится ли ему похвала, но я единственный свидетель, и чувствую себя обязанным сказать что-то соответствующее.
Доктор закончил штопать пациента и махнул рукой. Он редко говорит, наш доктор, я за всю свою жизнь, да что там, и за посмертие не встречал таких молчунов. Впрочем, немногие любят говорить с призраками.
- Я бы не смог лучше, - сегодня у меня хорошее настроение. Я наконец-то стал высыпаться после того, как с кладбища прогнали дьяволопоклонников. Доктор кивает, берет в руку саквояж и идет домой. По традиции провожаю его до ворот. Жаль, что было мало работы. У нас почти завязался разговор.
Но ничего, завтра он снова придет. Доброй ночи, доктор Франкенштейн.