Переполох на постоялом дворе, явление, не слишком частое, но если все же случается, то это непременно означает что случилось что-то действительно из рук вон выходящее. Так что же могло заставить перешептываться не только немногочисленную челядь, но и всех жителей деревушки, словно неведомой силой притянутых сюда? Небольшой трапезный зал с трудом вместил всех желающих, а хозяин, маяча у дверей в кухню, цепким вглядывался в лица посетителей и подсчитывал в уме прибыль. Никогда его маленькое заведение еще не знало такого наплыва посетителей. Разве только в мечтах самого хозяина, но он сам всегда относил их к категории невыполнимых. И вот, наконец!.. Сама Анами Никер!!!
- Ты, только подумай, Шус, Золотой голос здесь у нас! - говорил он своей жене, заглядывая на кухню.
- Пялься меньше. А то!.. - махнула она половником на воинский манер. Конечно, достать мужа она не могла, да, по всей видимости, и не собиралась этого делать. Однако горячие капли все же его настигли и заставили взвыть, ибо варево, которое женщина помешивала только что было очень горячим.
- Ты че?! Совсем разума лишилась? Она же всегда в маске и балахоне своем черном. Куда там пялиться-то?! - с обидой огрызнулся хозяин.
Та пробурчала нечто невразумительное, пытаясь одновременно делать несколько дел. Как ни странно, ей это удавалось. Ее муж несколько мгновений понаблюдал, как она одной рукой помешивала похлебку, а другой ударами небольшого тесака крошила зелень, ссыпая ловкими движениями в огромный медный таз, тут же отдавая распоряжения подручным, а увесистый подзатыльник мальчишке по прозвищу "Подай-принеси", и, сплюнув, направился к выходу. Ему очень не хотелось пропустить момент, когда спустится в зал та молоденькая штучка, что по прибытии сопровождала загадочную певицу. Обернувшись и воровато глянув на жену, он поспешил переступить порог и, занял свое излюбленное место, жадно поблескивая маслеными, чуть на выкате глазами. Он сделал это очень вовремя, ибо именно в этот момент на лестницу ступили, одетая в обычный балахон, певица и ее спутница, заставившая своей красотой и необычным нарядом, затаить дыхание. Особенно мужчин, коих здесь было преобладающее большинство.
Хозяин поспешил навстречу гостьям, осторожно предложив руку женщине в черном и не преминув приобнять за талию юную красавицу.
- Прошу, прошу вас уважаемые дамы. Я приказал накрыть для вас лучший стол. - Они шли между по залу сопровождаемые тихим шепотом и прикосновениями. И если к самой певице, так, кстати, и не расставшейся с маской, прикасаться не решались, довольствуясь одеждой, то другой приходилось труднее. Влажные пальцы мужских рук, жаждущих прикоснуться хоть на мгновение к совершенству, оставляли на нежной коже мурашки, но ни разу прекрасное лицо не скривилось от отвращения, одаривая каждого приветливой улыбкой.
- Мы благодарим вас за ваше радушие. - Эти слова были обращены к хозяину. Затем певица обратилась к своей спутнице, обхватившей себя за плечи, словно пытаясь защититься толи от холода, толи от жаждущих взглядов: - Присаживайся, моя дорогая. Мы не можем обидеть любезного хозяина своим недоверием. - Женщины перекинулись между собой несколькими незначащими фразами, и уже было приступили к еде, как певица увидела, что хозяин все еще стоит рядом, перекатываясь в растоптанных туфлях с пятки на носок. Он явно порывался что-то сказать, но, по какой-то причине до поры не делал этого. - Уважаемому хозяину угодно выставить нам счет сразу? Не бойтесь, мы не убежим, не оплатив ваши услуги...
- Н-нет-н-нет, - почему-то хозяин стал заикаться. Что стало причиной этого, он не знал. Возможно низкий, чарующий голос, который, казалось, лишал его способности мыслить. Или же это были поблескивающие льдинки светлых глаз в прорезях маски? Мысль мелькнула и пропала, на мгновение, заставив мысли рассыпаться, словно горох в руках нерадивого мальчишки. Усилием воли вновь собравшись, хозяин, просительно продолжил: - Г-госп-пожа! Нельзя ли мне смиренно просить Вас порадовать нас вашим несравненным голосом? Так сказать, чтобы мы могли надолго сохранить память о вашем посещении наших мест. А ночлег и столование будут предоставлены Вам и Вашей свите, - адресовал он короткий поклон девушке, - бесплатно.
- Что ж, - сделала паузу женщина, и внимательно вгляделась в его лицо. Несколько томительно долгих минут она, казалось, просматривала хозяина, перебирая все его мысли одну за другой, заставляя при этом нервно поеживаться, пока, наконец, не кивнула, безмолвно соглашаясь. Обрадованный хозяин, со словами благодарности поклонился, и собрался было дать знак челяди, чтобы накрывали стол для знаменитой гостьи, как был остановлен взмахом изящной очень бледной руки с длинными тонкими пальцами. - Но выступление будет сейчас, а ужин пусть подадут нам после в комнату.
- Как будет угодно госпоже... - тут же засуетился хозяин, под одобрительный шелест присутствующих. Ее согласие стало неожиданностью для него, ибо высказывая просьбу, он поддался порыву, услышать хотя бы раз ту, чей голос называют золотым.
Несколько слов, и вот столы уже сдвинуты к стенам. Часть посетителей, не слишком раздумывая, влезла на них, по всей видимости, считая, что именно отсюда они лучше всего смогут насладиться предстоящим представлением. Остальные же кто стоя, кто сидя, устроились рядом. Все замерли в ожидании.
Певица, тихонько что-то шепнула своей юной спутнице и, дождавшись утвердительного кивка, вышла на середину зала. Глубоко вдохнула и... запела.
"Наверное, так поют в чертогах Создателя!" - эта мысль возникла у хозяина так неожиданно, что он даже вздрогнул. Ему совсем не хотелось пополнить собой ряды счастливых обладателей второго "Я" от случая к случаю вступающего в беседу. Впрочем, мягкие обертоны вновь заворожили его, и он как и все, слушал мелодию выплетаемую голосом. Женщина с одинаковой легкостью переходила от бархатистых низов, которые сопровождались появлением непроизвольных мурашек на коже, к верхам, покоряющих слушателей своей волнительной нежностью.
Долгий и хрустальный по своей чистоте звук все усиливался. Казалось он, как океанская волна, набирал мощь и силу, чтобы в следующий момент смести все на своем пути. Но нет... женщина неожиданно его оборвала, неподвижно застыв. Запрокинув вверх голову, она отрешилась от всего и погрузилась в себя, забыв о своих зрителях. Потом губы ее беззвучно зашевелились, а вокруг нее в танце закружилась ее спутница. Ее гибкое запястье медленно, даже как-то нехотя, стало постукивать по небольшому, обтянутому тонкой кожей плоскому предмету. Разноцветные одежды девушки развивались, придавая ей некую эфемерность и, как ни странно притягательность. Постепенно постукивания становились все чаще, а вращения все быстрее и быстрее. Широко распахнутые глаза зрителей, казалось, не моргали, жадно следя за разворачивающимся действом. И вот, когда, казалось, напряжение достигло своего апогея, заставив присутствующих податься вперед, а некоторых даже и подняться в попытке присоединиться к прекрасной танцовщице, как ритмичные постукивания прекратились, а она сама разноцветной сказочной птицей рухнула к ногам певицы. Та же, словно очнувшись от своего необычного забытья, вновь запела. И теперь, зачарованным зрителям мерещилось, что струи чистейшего прохладного воздуха наполняют их, принося с собой ощущение невероятного восторга и счастья.
Певица замолчала. Наступила тишина. Люди некоторое время молчали, желая продлить подаренные им чудесные ощущения, а затем, словно очнувшись, стали восторженно кричать и хлопать, выражая тем самым восхищение, как мастерству самой певицы, так и ее спутницы.
- Вы... - хозяин постоялого двора, расталкивая со своего пути почитателей таланта своей гостьи, подобострастно склонился перед ней, - Невероятны! Восхитительны!.. - на миг он отвлекся, чтобы оттолкнуть пузатого, невысокого мужичка, желающего непременно прикоснуться к предмету своего восхищения. - Пшёл вон! - рявкнул он, а лицо его перекосилось от злости на наглеца. Однако когда он вновь обратился к певице, то на его лице снова сияло восторженное почитание. - Я не в силах выразить свое..., - начал было хозяин.
- Не нужно, - оборвала его собеседница. Глаза ее сквозь прорези маски странно блеснули. - Не стоит рассыпаться передо мной в славословии. - Хозяин, от неожиданности потерял дар речи. Он хотел возразить, но что-то словно мешало ему это сделать, и все его попытки справиться с собой приводили лишь к тому, что он беззвучно, то открывал, то закрывал губастый рот. - Я устала. И хотела бы поужинать у себя в комнате. Надеюсь, моя просьба вас не затруднит?
- Н-не... - мужчине удалось, наконец, заговорить. Почему-то мелькнула мысль, что ему это разрешили сделать. Но разум тут же отверг эту мысль, как бредовую. - Нет. Конечно, нет. Я прикажу слугам немедленно подать все наверх...
- Благодарю вас за понимание... - взмах длинных ресниц и ласковая полуулыбка заставили его запнуться и замолчать.
Мужчина все глядел в спину удаляющейся женщине в черном балахоне, пока, наконец, не поймал себя на мысли: "Как, шартовы усы, под маской можно было разглядеть ресницы?" И наваждение словно спало. Тут же голова закружилась в хороводе дел, требующих его срочного вмешательства.
- Лянька! - зычно позвал он. Посетители шарахнулись в разные стороны, кто-то от неожиданности, а кто-то от испуга. Хозяин же не дозвавшись служанку, порозовел от недовольства и, набрав в грудь побольше воздуха, рявкнул: - Ля-янька! Быстро сюда! -Кто-то уронил глиняную кружку, и она, жалобно звякнув, рассыпалась черепками. Собака, гревшаяся у очага, вскочила захлебнувшись испуганным лаем. Посетители замолкли.
- Ты че орешь? - из дверного проема, который ведет на кухню, выскочила растрепанная женщина с увесистым половником в руках, с которого крупными каплями стекала густая коричневая жидкость.
Народ вокруг несколько оживился в предвкушении еще одного представления.
- Ты чего, Шус? - толи выражение лица супружницы, толи половник, который она держала за длинную ручку на манер дубинки, заставили хозяина сменить тон.
- Это я чего?! - возмущению женщины не было предела. - Это ты, старый дурак, чего тут орешь и людей пугаешь? Вон даже собак переполошил! - видимо от избытка чувств, она махнула в сторону зажатым в руке половником.
К счастью, стоявший рядом парнишка успел уклониться, но вот капли разлетевшиеся в разные стороны, окропили многих присутствующих, и те теперь выражали свое отношение к этому не слишком изящными словесными оборотами. Правда, не слишком громко, ибо мало кому сейчас хотелось попасть под горячую руку женщине, которая больше напоминала разъяренного снежного ллаэми, пусть и известного только по рассказам.
- Собак? Я переполошил собак?! - начал заводиться и мужчина. Он никак не мог позволить, чтобы последнее слово осталось за женой. Кто потом будет воспринимать его всерьез, если сейчас на глазах у всех его отчитает жена? Да никто! И он снова пошел в наступление: - Да кто бы говорил! Ты вот вообще человека чуть не зашибла! И остальных похлебкой облила!
- Я облила?! Да ты!... - кинулась она к нему, пытаясь огреть половником.
- Ах, я?! - уворачивался хозяин. - Да ты вообще молчи, женщина!...
- Молчи? Женщина? Ну все!... - Шус быстрыми движениями засучила рукава и уже была готова к решительным действиям, к вящему восторгу всех присутствующих, которым разворачивающееся действо нравилось все больше и больше.
И, вероятно, этой парочке удалось бы порадовать окружающих, если бы их не прервал нежный голос, донесшийся с лестницы, по которой некоторое время назад поднялась Анами Никер по прозвищу Золотой голос.
- Уважаемый хозяин, - слова юной танцовщицы, той самой, что сумела столь удачно дополнить выступление певицы, заставили и мужчину и его жену мгновенно замолчать, - госпожа Анами Никер интересуется, когда же ей будет подан ужин?
- Ох, ох... - заохал хозяин, - передайте госпоже мои искренние извинения. Сейчас все будет сделано...- и проводив взглядом девушку, он бросил короткий взгляд в спину удаляющейся супруге, словесная баталия с которой едва не переросла в настоящую, и вновь прогромыхал: - Ля-я-нька!
- Чево надоть хозяйну? Чуть што, так сразу Ляньку орут... - рыжая толстая молодуха, на чьем круглом и довольно миловидном лице не отражалось никаких других эмоций за исключением равнодушия и скуки, вынырнула откуда-то из-под лестницы.
- Ты это... - поморщился мужчина, но тон убавил, - брось ворчать... Не старуха, чай, еще.
- Та вы, хозяин, так орете, шо и башке невдолге затрястись...
- Все, хорош балаганить! Бегом на кухню и чтоб госпоже певице трапезу в борзе доставила.
Рыжуха поскребла затылок и не торопясь направилась к кухне, рассекая равномерный гул зала остроумными и не слишком ответами на сальные шутки, то тут, то там раздававшиеся в ее адрес. Хозяина и без того взбудораженного недавним противостоянием, взбесило подобное поведение и он недолго думая, схватил первую попавшуюся под руку тяжелую глиняную кружку и метнул вслед нерасторопной служанке, присовокупив несколько не слишком лестных эпитетов. Попасть он в нее не попал - впрочем, он, кажется, и не рассчитывал на это - зато немало подстегнул рыжую, которая тут же подхватив юбки, с визгом понеслась выполнять поручение.
- Што, Габс, нелегко тебе? - похлопал по плечу хозяина один из посетителей, вполне уже веселый и счастливый, и от увиденного, и, самое главное, от большого жбана хмельного напитка только что допитого.
- Одно слово бабы! Чего не скажешь - все мимо, - хмыкнул хозяин, сбрасывая с плеча чужую руку.
- Да уж много воли ты своей Шус дал. Поучил бы ее хворостиной по голому заду, так, небось, шелковая бы стала! - приятель был на диво охоч давать советы.
- Угу, - хозяину этот разговор нравился все меньше, а уйти хотелось все больше. - Я ее хворостиной, а она меня сковородкой. Да и спать придется, и под замком, и под охраной...
- Гы-ы-ы, - глумливо усмехнулся советник-пьяница, - бабы испугался! И ты считаешь себя мужиком?! - И, лихо развернувшись к публике, уже начавшей проявлять к разговору интерес, громко произнес: - Слушайте все! - Со всех сторон на них устремились глаза любопытных и охочих до скандалов людей. - Я хочу шоб все хорошо расслышали! - отмахнулся он от хозяйский рук. - Наш Дейс - не мужик!!!
- О...
- А хто?
- Чево?
Ото всюду посыпались издевательские реплики, правда, адресовались они и к хозяину и к пьяному оратору.
- Пасть захлопни, а то... - тихо прошипел хозяин.
- Что, а то? Боишься... - невнятно пробормотал пьяница. - И прально... Я вот всем сейчас...
- Молчи, дурак!
- Ах так! - И вновь повысив голос пьяница обратился к присутствующим: - Так вот, уважаемые, Дейс не может...
- Чего не может мой муж? - Шус, на этот раз без половника, вновь вышла в зал и теперь стояла буквально в трех шагах от препирающихся мужчин.
- Он...
- Конечно, душа моя, я не могу позволить этому обормоту сделать... э...
- Да что сделать-то? - начала сердиться Шус.
- Ну видишь ли... эээ... милая, этот дурачок считает, что у тебя слишком плохой характер...
- Очень плохой... - важно кивнул пьяный, не заметив, что эти слова заставили недобро сузиться глаза женщины.
- И эээ... - продолжил хозяин, - он считает, что единственное лекарство, которое тебе поможет это...
- Это... - слово прошелестело по залу от человека к человеку, заставив некоторых даже протрезветь, хотя и не слишком сильно.
- Хворостина по голому заду! - громко и даже как-то красуясь произнес пьяный поборник воспитания, не понимая, какие тучи сейчас над ним сгустились.
- Вот как?! - спокойно произнесла женщина, и только ее муж сейчас догадывался что последует, за глупыми словами пьяного безумца. - Лекарство значит? - Хозяин мысленно поздравлял себя. Сегодня ему удалось не только отвести от себя гнев супруги, но и проучить дурака, возомнившего, что ему позволено шутить свои дурацкие шутки. - Хворостина значит? - продолжала женщина. - Ну коли так, то твоя голова станет достойной заменой моей заднице! - и с этими словами запустила в лоб незадачливому советнику солонкой. Но толи та была слишком маленькой, а рука женщины не слишком сильной, только тот устоял на ногах и теперь истошно выл, ибо попавшие ему в глаза белые крупинки причиняли невыносимую боль.
- Что это за шум? - тихо спросила Анами Никер. Сейчас, когда служанка, принесшая им трапезу, уже ушла певица, наконец, сняла маску. Под ней оказалось миловидное, но очень бледное женское лицо с тонкими чертами, выглядевшее несколько утомленно.
- Не знаю госпожа... - отозвалась девушка, расставляющая сейчас на небольшом низком столике принесенные кушанья. - Мне сходить узнать?
- Нет, не стоит... Садись лучше сюда, поешь.
- Я после вас, госпожа...
- Хочешь дождаться своего паренька? - понимающе спросила певица и потерла переносицу. Минуту или две она сидела с закрытыми глазами в полной тишине, а затем, открыв их, повернулась к девушке, чье лицо сейчас было чуть розоватым от... смущения? - Не смущайся, - улыбка вышла немного кривой, - это правильно.
- Что правильно, госпожа? - удивленные глаза девушки, заставили ее улыбнуться. - Ждать?
- Любить, глупая! - смех вышел почему-то грустным похожим на звук треснутого хрусталя.
- Любить? - девушка покраснела еще больше. - Но я не люблю его. Он мой господин, и я должна выполнять его желания. Чтобы сделать счастливым...
- Кого ты пытаешься обмануть, девочка? И, главное, зачем?
- Что вы, госпожа, я бы не посмела лгать...
- А что, по-твоему, ты сейчас делаешь? Должна выполнять желания, чтобы сделать счастливым!.. Неужели ты всерьез думаешь, что будучи кому-то должна, сможешь этим кого-то осчастливить? - теперь смех певицы больше походил на хриплое карканье, а на бледных висках выступили крупные капли пота.
- Вам не хорошо, госпожа? - засуетилась девушка, заметив столь явные признаки нездоровья своей собеседницы.
- Все хорошо. И не пытайся уйти от вопроса! Ты серьезно так думаешь?
- Я... - смутилась под таким напором девушка, - не знаю.
- Не знаешь... а говоришь. - Взгляд светлых и прозрачных глаз остановился на склоненной голове девушки, сидевшей напротив за столом. - Возможно, когда-нибудь ты поймешь... - певица знаком руки остановила девушку, порывавшуюся что-то сказать. - Не сейчас, конечно. Когда-нибудь потом...
- Что пойму госпожа? - вопрос заставил, задумавшуюся было, женщину встрепенуться и моргнуть глазами.
- Поймешь, что невозможно дать кому-то счастье только из чувства долга. Счастье может дать только любовь. Взаимная. А если ты думаешь, что "должна выполнять его желания", - скопировала слова и интонацию своей юной собеседницы Анами Никер, - и у тебя получится сделать его счастливым, то...
- Я не знаю... Мне всегда внушали, что для меня есть только один путь. Путь нарумы! И я должна подчиняться своему господину, тогда он будет счастлив...
- Скажи, а он хочет, чтобы ты вот так подчинялась? - тихий вопрос, почему-то заставил вздрогнуть девушку.
- Нет. Он заботится обо мне, но... я ему не нужна. Он сказал я такой же ребенок, как и его сестра! Мне кажется, что он даже не заметит, если я совсем исчезну... - прозрачные слезинки покатились из уголков ее продолговатых глаз.
- А ты?
- Что я?
- Чего хочешь ты?
- Я... мне... - судорожный всхлип, а затем тихое, - а я так хочу быть рядом. Хочу, чтобы он нуждался во мне... Чтобы хотя бы раз...
Дверь отворилась.
- Иль! - обрадовалась девушка, увидев того, кто входил в комнату. - Наконец-то ты вернулся!
Она подбежала к молодому человеку и от радостного избытка чувств не удержалась и обняла его. Ладонь парня ласково провела по ее волосам пару или тройку раз. Сердце девушки сильно забилось от радости, но уже в следующий миг молодой человек осторожно отстранил ее и обратился к певице:
- Аша Никер, нам стоит заночевать здесь. Нет смысла торопиться, да и дождь вскоре пойдет...
- Дождь? - женщина поежилась, казалось, одна только мысль о нем ей не приятна. - Уже идёт?
- Нет, но...
- Но ты уверен? Да?
- Я чувствую.
- Ах, да... чувствуешь, - лицо ее неуловимо изменилось, и теперь было не просто бледным и усталым, а каким-то опустошенным. - А я уже давно... Хотя глупости это все, - тон ее сменился неожиданно. - Рамиль! - обратилась певица к девушке кусающей губы в попытке не расплакаться. - Ну что же ты! Корми своего мальчика, он, должно быть, сейчас очень голоден. А я, пожалуй, оставлю вас... - и с этими словами Анами Никер исчезла за дверью смежной комнаты
- Ой, сейчас-сейчас, - тут же засуетилась девушка, мгновенно проглотившая подступавшие слезы. Вскоре, Иль, под внимательным взглядом влюбленной девушки с аппетитом уписывал кушанья щедрого хозяина, успокоившего, наконец, воинственную супругу и при помощи нескольких фраз довольно грубой лести сумевшего водворить ее на кухню, ибо вопли в общем зале прекратились, сменившись ровным гулом обычного человеческого общения. Иль и сам не заметил, как уснул, убаюканный этим гулом и ненавязчивой заботой Рамиль.
А девушка долго-долго сидела рядом, не шевелясь и жадно глядя на молодого человека. Она уже успела привыкнуть к его заострившимся чертам и совершенно белым волосам, которые с момента побега из резиденции С"эйнтар Илла успели отрасти, хотя и не слишком сильно. Рамиль протянула руку и отвела прядь упавшую юноше на лоб. Он не пошевелился, продолжая спать, мерно дыша. Тогда, осмелев, девушка позволила себе небольшую вольность: медленно склонившись к спящему она легонько коснулась губами его щеки. Кожа оказалась неожиданно горячей, и она тут же отпрянула. Теперь ее снедало беспокойство, не болен ли ее господин. Несмотря на запреты молодого человека, она все еще продолжала считать себя нарумой - слишком сильны были правила вбитые в нее с детства, слишком долго она считала себя всего лишь вещью. Страх остаться без надежного и сильного покровителя заставлял ее не только использовать свои знания и умения, но и придумывать все новые и новые штучки, которые могли заставить предмет ее мечтаний обратить на нее внимание. Но толи Рамиль растеряла свои навыки, толи они оказались не слишком эффективными... А, может быть, все дело было в том странном теплом чувстве, изо дня в день все больше и больше захватывало ее нежную девичью душу. Вот только молодой человек почему-то становился все более отстраненным и далеким, и от этого ее юное сердечко мучительно страдало, разрываясь на части от недоумения, разочарования и боли.
- Почему? - едва слышно сорвалось с ее губ. - Почему тебе не нужна нарума? И что же делать мне?!
Расстроенная девушка не замечала, что уже несколько минут из дверного проема соединяющего собой эту и смежную комнату за ней внимательно наблюдает темная фигура.
- Это хороший вопрос, - Анами Никер, а это именно она наблюдала за действиями девушки, говорила тихим, приглушенным голосом, по-видимому, не желая разбудить спящего Иля. Рамиль испуганно отпрянула от молодого человека и тревожно уставилась на свою нежданную собеседницу.
- Да. "Что делать" - всегда хороший вопрос. Вот только... - несколько шагов и певица теперь стояла рядом и переводила задумчивый взгляд с юноши на девушки и обратно. Рамиль не понимала, о чем думает ее госпожа и что хочет сказать своими странными словами.
- Что? - отозвалась она.
- Только, - женщина, склонилась, внимательно вглядываясь в лицо спящего, и тыльной стороной согнутых пальцев осторожно провела по его лицу там же, где еще недавно его касались губы девушки, - у этого вопроса множество правильных ответов. На какой из них ты рассчитываешь?
- Я не понимаю Вас, госпожа... - Рамиль смутилась, поняв, что ее сокровенные чувства неожиданно оказались выставленными напоказ совершенно чужому человеку.
- Что ж... - в прозрачных глазах женщины появилось странное, тоскливое выражение. И на мгновение девушке показалось, что женщина, стоящая перед ней, очень несчастный одинокий человек, в котором вот-вот погаснет последняя искра надежды. Но вот черты дрогнули и стали вновь безмятежными, а бледные руки с тонкими пальцами спрятались в длинных рукавах. Певица обернулась и тихо предложила: - Давай, не будем тревожить мальчика. Пусть спит здесь. Перейдем туда, - узкая ладонь махнула в сторону дверного проема, из которого только что и вышла женщина.
- Как вам будет угодно госпожа, - Рамиль покорно последовала за певицей. Когда они, стараясь не шуметь, осторожно затворили дверь, веки, до сего момента безмятежно спавшего юноши дрогнули и поднялись. Какое-то время он лежал с открытыми глазами, казалось, к чему-то прислушиваясь, и о чем-то сосредоточено размышляя, а затем, тихо поднялся и вышел.
Разговор между женщинами в соседней комнате, между тем, продолжался.
- Так какой ответ на свой вопрос ты ждешь? - певица уселась на разобранную кровать, покинутую ею совсем недавно.
- Правильный... - робко ответила девушка.
- Вот как? - женщина слабо улыбнулась.
- Да!
- А как ты узнаешь, какой ответ правильный? Этот: перестань думать о пустом - ты для него лишь глупый ребенок, нуждающийся в опеке?
- Не надо... - тихие слова сорвались с губ Рамиль, но тут же потерялись в последующих словах певицы.
- Но согласишься ли ты с таким ответом? Или же...
- Хватит! Пожалуйста... - девушка спрятала лицо в ладонях, и сейчас из последних сил сдерживала, то и дело грозившие вырваться, рыдания.
- Или же тебе покажется правильным такой ответ: будь смелее и завоешь сердце своего мальчика? Но насколько смелой ты готова быть? И как далеко зайти? Понимаешь ли ты, что рискнув всем, можешь это всё и разрушить?
- Но...
- Нет, - покачала головой женщина, она подтянула покрывало и накинула себе на плечи, стянув руками на груди. - Я понимаю, что тебе с детства внушалось то, как должна вести себя нарума со своим господином, и понимаю, что для тебя до сих пор эти правила были единственно верными. Но Рамиль! Все изменилось! Ты больше не рабыня, тебе нет необходимости угождать кому-то из страха...
- Я не боюсь, - горячее возражение девушки вызвало лукавые искорки в прозрачных глазах певицы. - Я просто хочу... - замялась Рамиль, подбирая слова, - хочу чтобы... мой господин нуждался во мне. Хотя бы совсем немного...
- И все? Это все чего ты действительно хочешь?! Если это так...
- Нет!
- Тогда чего ты хочешь?
- Чтобы он л-любил меня, - опустив глаза, прошелестела девушка. - И хочу заботиться о нем... И быть с ним... всегда. Помогите мне, госпожа! Помогите завоевать сердце Иля!
- Сердце человека не трофей завоевателя - это дар, слишком ценный чтобы им разбрасываться.
- Но, - щеки Рамиль запылали, и она придвинулась к певице, - неужели я хочу слишком многого?! Чего во мне не хватает? Ведь я красива! В нарамше, доме, где меня обучали, наставники всегда говорили, что я лучшая ученица и смогу доставить удовольствие своему будущему господину. Но Иль... он...
- Девочка моя милая, - певица поднялась и подошла к расстроенной, готовой окончательно расплакаться девушке и обняла ее, - ты пойми... то, что тебе говорили... это все верно. И ты красива. Очень.
- Тогда почему?!
- Неужели ты не понимаешь?
- Нет!
- Создатель, - подняла глаза к потолку певица, - и как мне все это ей объяснить?! В общем, твой Иль, он... айн.
- А-айн, - стали круглыми глаза Рамиль.
- Это же очевидно! Неужели ты сама не догадалась? Снежные волосы... черты... то, как он двигается... это же так очевидно!
- Он стал таким совсем недавно... когда мы спаслись от С"эйнтар Илла. А потом встретились с Вами.
- Вот как? - протянула Анами Никер задумчиво. - Значит, он вошел в возраст зрелости совсем только что? И без помощи?
- Я Вас н-не понимаю... - размышления певицы казались девушке какими-то полубезумными и пугали ее.
- Не бойся, - прохладная ладонь легла на плечо и легонько его сжала, - я не сошла с ума, просто... уж очень интересно все складывается.
Женщина задумалась и надолго замолчала. Впрочем, молчала и Рамиль, усиленно размышляя над тем, что только что узнала, но через некоторое время, наконец, решившись все же спросила:
- Какая разница кто он? Айн или человек? Разве айны не могут любить?!
Анами Никер, словно очнувшись, вскинула голову и поймала отчаянный взгляд:
- Ну почему же... Могут и очень сильно... вот только...
- Что?! Что только?
- Их избранницами никогда не бывают люди...
- То есть, чтобы я не делала... как бы не старалась...- прижала к губам пальцы девушка, сдерживаясь из последних сил, - он никогда... не будет... - и она не выдержав, все же разрыдалась.
Певица, с состраданием глядела на девушку, не зная, как ей помочь, как утешить. Она уже успела пожалеть о сказанном, но отказаться от сказанных слов не могла. Она легонько гладила рассыпавшиеся пряди и размышляла: что же более жестоко - сказать правду и разрушить мечты, или же своим молчанием подарить надежду, а затем день за днем наблюдать, как человек теряет себя в бессмысленных попытках.
Предмет же их разговора сидел внизу, в полупустом зале и тоже думал. Только думы его скорее напоминали лабиринты, переплетаясь и кружа по странным тропам сознания. Найти сестру и Нейна, разобраться с отцовским наследством, в конце концов, кто-то же должен умерить аппетиты Ллалерин, да и надо как-то устраивать их дальнейшую жизнь. А с деньгами это сделать будет значительно проще. Зря, ой зря, они тогда сбежали с сестрой... Но с другой стороны... останься они и неизвестно чем бы закончилось противостояние с мачехой. Нет! Он все сделал верно. Вот только бы найти теперь сестру. Мысли о Рамиль, своем неожиданном приобретении, он старательно гнал от себя, вот только они, словно, подчиняясь чьей-то воле, все время возвращались назад. С одной стороны он не мог просто бросить ее, положившись на случай и добрых людей, понимая, что такая юная и красивая девочка-девушка очень быстро станет чьей-то добычей. Право сильного... шарт бы его побрал. К тому же, не были тайной для Иля и те чувства, которые Рамиль испытывала к нему. Видит Создатель, он не желал ее привязанности и относился к ней, как к сестре. Сложившееся же положение тяготило его и заставляло испытывать вину.
- И что же делать мне?! - произнес парень, обхватив голову. Он и сам не заметил, что повторил те самые слова, которые совсем недавно произнесла и Рамиль.
За всеми этими размышлениями Иль совсем не заметил, как первые лучи солнца стачало робко и неуверенно стали пробиваться сквозь небольшие окна, прогоняя предутренний сумрак ненадолго воцарившийся в трапезном зале, после того как догорела последняя свеча. Сонные слуги сменяли таких же сонных собратьев, лишь в предутренний час закончивших свои труды, не менее сонный хозяин появился из хозяйского крыла, расположенного за кухней. Он, почесывая отвисшее пузо, ходил то тут, то там проверяя чистоту столов, стоявших вновь на своих местах и количество стульев приставленных к ним. Дойдя до беловолосого "молодчика", как он его про себя окрестил с того момента, как увидел в первый раз, хозяин кашлянул, привлекая к себе внимание и сказал:
- Раненько, раненько, господин хороший, вы поднялись! Нешто и госпожа певица изволила встать?
- Нет, это только у меня бессонница... - качнул головой парень.
"Странный парень, неразговорчивый, - думал достойный владелец постоялого двора. - Вот только интересно, а та аппетитная молоденькая малышка, кем ему приходится? На сестру не слишком похожа, для жены слишком молода, но с такой смазливой мордой разве женятся? Да еще и так рано? Нет, скорее всего, он с "игрушка" Анами Никер, - мужчина понятливо хмыкнул. - Ох, и не простая она женщина! Но такой разве откажешь?! - Еще раз внимательно поглядев на беловолосого вновь погрузившегося в раздумья, хозяина посетила неожиданная обиженно-ревнивая мысль: - Вот ведь дает кому-то Создатель! Зеленому сопляку, а две такие красотки достались. А мне ... Шус со сковородкой. Э-э-э-х! Нет справедливости!"
Эти мысли были прерваны стуком распахнувшейся входной двери с шумом ударившей о косяк.
- А ну добрый хозяин принимай постояльцев, накорми да напои! Можно и спать уложить, коли у вас тут девицы симпатичные имеются, - вошедший балагурил без умолку, стреляя острым взглядом по сторонам.
За ним зашли еще три человека, правда, уже менее словоохотливых. Они также осмотрелись по сторонам, и, по всей видимости, решив, что никакой опасности для них здесь нет, направились к столу, стоящему в дальнем полутемном углу.
- Принесла нелегкая... - пробурчал себе под нос хозяин и направился к прибывшим.
- Приветствую в своем скромном заведении столь веселую компанию, - поклонился он. Не слишком низко, чтоб не приведи Создатель, не подумали, что он лебезит, но вполне достаточно, чтобы оказать уважение. - Чего изволите?
- Эк, какой у нас любезный хозяин, - ответил балагур. - Чего изволим, я уже сказал! Вкусно поесть, хорошо выпить, ну и... сладко поспать, если подходящие девки найдутся. В общем, тащи сюда все самое лучшее и смотри не жалейся, а то ... смотри мне!
Хозяин при ближайшем рассмотрении заметил, колкие настороженные взгляды своих посетителей, оружие, демонстративно выставленное на обозрение, и понял, что лихим делом промышляют себе на жизнь эти люди и держать с ними ухо надо востро. И потому, не мешкая, он кинулся на кухню, чтобы там дать указание соорудить из вчерашних остатков сытный завтрак ожидающей четверке. На какое-то мгновение мелькнула мысль, что надо бы послать кого-нибудь предупредить именитую гостью и ее юную подругу или служанку - шарт их разберет, кто и кем кому приходится - чтобы они не спускались вниз, пока ему не удастся спровадить этих своих гостей. К сожалению, она пропала раньше, чем мужчина успел осуществить свое намерение, а оказавшись на кухне, он принялся раздавать указания, напрочь о нем забыв.
Тем временем, четверка трапезничала и, вскоре, изрядно набравшись хмельного напитка, стала шуметь. Время шло, постепенно людей в зале прибавлялось, но вступать в споры с крепко выпившими мужиками никто не спешил, ибо давно известно: "кто с пьяным свяжется в дураках останется". Возмутители спокойствия, чувствуя свою полную безнаказанность, продолжали бесчинствовать и куражиться над окружающими.
- ... Ну вот скажи, нешто здеся баб фигуристых нету? А? - поднял мутные и налитые кровью глаза один их этой четверки. Он был коренастым, имел толстые кривые ноги, сальные мышиного цвета волосы, а еще не самые лучшие зубы, ибо шумно выдыхая, обдавал смрадным дыханием, как своих подельников, так и обслугу, которая морщилась, но терпела, боясь попасть под горячую руку.
- Да на шо она тебе? - хмыкнул сидящий рядом остроносый. - Все одно сейчас еще примешь, и захрапишь!
- Так храпеть я потому буду, а сейчас бабу хочу... Вот, ей-ей, пойду сейчас и найду... - коренастый тяжело вздохнул и попытался подняться на ноги, чтобы осуществить свое намерение. Ему это не удалось, и он кулем снова сел на лавку.
- Да сиди уже... Свалишься - поднимать не буду, - заплетающимся языком заявил тот что сидел от коренастого по другую руку. Отличительной его чертой была окладистая борода, сейчас путанная и всклокоченная, в которой, то тут, то там виднелись крошки. - Оставлю лежать там, где упадешь.
- Да я!..
- Сиди! - под тяжелым взглядом балагура, коренастый мгновенно растерял весь свой кураж и скуксился на глазах у изумленного хозяина, подошедшего узнать, не нужно ли чего "дорогим" гостям? Или, может быть, те желают покинуть его заведение? Гости, однако, покидать его не спешили:
- А скажи-ка, любезнейший хозяин, - обратился к хозяину, балагур, который, похоже, был главным среди этой четверки, - нешто здесь у вас бабы красивые перевелись? Вишь ли детушки мои скучают...
Хозяин не заметил, что беловолосый до этого, сидевший почти неподвижно, неожиданно вскинул голову и стал внимательно прислушиваться. Впрочем, это было единственное, что привлекло к нему хозяйское внимание, да и то ненадолго, ибо достойный муж был занят тем, что осторожно подбирал слова:
-Дак откуда им, красивым, взяться тут? Деревенька у нас маленькая, глухомань, одним словом...
Не успел он это произнести, как на лестнице появилась девчонка-танцовщица. Она внимательно оглядывала зал внизу, словно ища кого-то.
- Вот так краля! - выдохнул балагур. - А ты говорил деревня, глухомань... От нас такую красоту спрятать решил.
- Дак не нашенская она, - пожал плечами хозяин, отчаянно ругая себя в уме, - при госпоже своей состоит...
- Так я думаю, госпожа не станет возражать, коль такой розанчик нас немного развлечет, да к ней опять вернется.
- Да малява она, в куклы еще, играет, - но это хозяйское возражение осталось без внимания.
- Н-н-ничего... Сегодня я с-с-с ней поиграю, - коренастый опять сделал попытку встать, но к несчастью опять безуспешную. Крепко выругавшись, он стукнул по столу кружкой и налил себе еще выпить, решив, видимо, таким образом компенсировать свою неудачу.
Девушка, тем временем, стала медленно спускаться вниз, продолжая при этом кого-то высматривать. Хозяин, попытался было перехватить ее, но не успел, ибо, главарь четверки, потеснил его плечом и в два шага оказался у подножия лестницы, по которой спускалась юная красавица, привлекшая его внимание.
- Какие здесь лапули водятся! - сказал он, сграбастав девушку. Та взвизгнула и попыталась вырваться. Но безуспешно. Немногочисленные утренние завсегдатаи, еще вчера восхищавшиеся превосходным выступлением, скромно отвернулись. Они не желали вступать в конфликт с агрессивно настроенной четверкой. Хозяин заметался, переживая о сохранности имущества. Ведь кто может знать, как всё повернется, если он вызовет недовольство этих людей. А сальные затуманенные глаза балагура осматривали девушку, и на лице его расплывалась предвкушающая ухмылка, - Создатель, сегодня проявил ко мне особую милость, раз послал тебя. Не дергайся так сильно, милая, тебе хорошо будет. - Девушка не вняла и вновь попыталась освободиться. - Еще раз дернешься, и насчет хорошо я передумаю... Поняла?
- И-и-и-иль, - пронзительно крикнула девушка вместо ответа, призывая на помощь того, на кого она в душе всегда надеялась.
- Ну вот... - главарь четверки ладонью закрыл ей рот, и, наклонившись к ее уху, произнес: - Теперь придется тебя наказать. Отшлепаю-ка я тебя для начала. Может, поумнеешь?! - и он заухмылялся, довольный своим пьяным остроумием.
- Отпусти девушку!
Эти два слова показались хозяину, озирающемуся в поиске неожиданно объявившегося спасителя, двумя увесистыми комьями земли, с глухим стуком шлепнувшимися на крышку гроба, один в один, как на похоронах деревенского старосты. Вот только как бы гроб нынче не оказался его собственным... наконец, он его глаза остановились на заступнике. Вот шартовы усы! Белобрысый мальчишка решил поиграть в героя! Теперь ведь его пришибут, да еще и трапезную разнесут... Убытки! Одни убытки... Мужчина схватился за голову, пытаясь придумать хоть что-нибудь, что прекратило бы начинающийся бедлам.
- Все-все, - попытался перехватить инициативу хозяин и переключить внимание с девушки, глазах которой теперь с надеждой смотрели на беловолосого. - "Ишь, как зыркает, на молодчика!" - ревниво подумал мужчина. - "И что она в нем нашла... Тощий, седой и глаза как куски льда... Бр-р-р! И кто этих баб понять сможет!" - а затем снова обратился к соперникам: - Давайте-ка девчонку отпустим, и выпьем за...
- Нарума принадлежит мне, - спокойно и даже как-то безразлично возразил парень.
- Чего? Какая-такая нарума? А ну отвали, сопляк!
- Это, - ткнул пальцем в Рамиль молодой человек, и медленно растягивая слова и звуки сказал: - мое имущество! Моя рабыня.
- Рабыня? - в издевательской усмешке поднял брови соперник Иля. - Тем лучше. От рабыни не убудет, а за ее услуги я тебе заплачу. Или даже нет! Я куплю ее у тебя. За разумную цену...
- Хорошее предложение, - кивнул парень, а хозяин, вдруг почему-то понял, что холодные хрусталики глаз, только что бесцветные и прозрачные, мерцают яркими зелеными всполохами. - Вот только имущество мое не продается и сдается. И к тому же я не люблю когда кто-то лапает то, что принадлежит мне!
- Тогда я сам возьму, что хочу! - и с этими словами главарь, оттолкнул девчонку в сторону и выхватил меч.
Держал его он не слишком умело, и было видно, что хоть и имел некоторые навыки владения оружием, но серьезной воинской выучки не прошел. Те из посетителей, кто сидел ближе к дверям, поспешили покинуть негостеприимное заведение.
- Скорее отдашь долги, - оскалился беловолосый, парируя удар тяжелой кочергой, забытой у подножия лестницы кем-то из слуг.
Товарищи балагура не спешили ему на помощь, посчитав, что человеку с мечом в руках бояться кочерги не стоит. И когда они все же кинулись на подмогу своему товарищу, тот, после хорошего удара по голове свалился без памяти на пол. Белобрысый парень, подняв упавший меч, покрутил его в руках, толи разминая кисти, толи проверяя балансировку, и с нехорошей улыбкой приглашающе кивнул. Но слишком очевидным было его превосходство. Тройка подельников дрогнула. Безусловно, нападать на людей не искушенных в воинском искусстве намного проще, чем столкнуться с таким вот умелым рубакой. Потоптавшись на месте и перекинувшись несколькими фразами, те порешили отступить. И хоть девчонка и вправду была хороша, собственная жизнь казалась им намного привлекательнее.
- Уходите! И эту падаль заберите, - кивнул он на лежащего без памяти противника. - А меч, я забираю. Очухается, передайте, что меч вернулся к хозяину. А ему больше вилы сподручны, а не благородное оружие. Пошли прочь! - крикнул он на замешкавшихся смутьянов.
Через несколько мгновений стукнула дверь, а хозяин выдохнул и грузно опустился на стоящий рядом стул. Пронесло. Он все еще не мог поверить, что стычка оказалась почти крови и разрушений. Робко из кухни выглядывали слуги и жена, которая, к его удивлению вела себя довольно тихо.
"Ишь, как вцепилась в этого белобрысого! Как она его назвала? Иль? Что ж ты герой, на свою девчонку так не ласково глядишь? Ах да... Он же сказал что это его рабыня. Надо же, как занятно все вышло! И сопляк - не сопляк оказался, и красотка - рабыня. Вот ведь!" - подумал хозяин, глядя как беловолосый что-то тихо говорил девушке. Руки ее разжались и упали, а она, склонив голову, как побитая собачонка стала подниматься по лестнице. - "Суров парнишка. Такая лапа к нему, как кошка ластится, а он только рожу воротит. Не... Мельчает поросль человечья. Скоро мужики от баб еще и бегать начнут... Э-э-эх... уж я бы такую ни в жизнь не стал отпихивать! Хотя этот блондин странный очень! И глаза у него жуткие: то бесцветные, то зеленые. И что в нем такая девка нашла? Вечно эти бабы себе чего-то навыдумывают, а потом страдают. Нет бы выбрать, что попроще да понадежнее. Одно слово дуры. Но малышка все-таки молодец! Ни тебе истерик, ни воплей. Интересно, неужто, она и вправду рабыня? Или..." - Эта мысль, которую он так и не додумал, была последней перед тем, как мужчина направил свои стопы на кухню, где под заботливым взглядом жены, принялся успокаивать взвинченные нервы содержимым большого пивного жбана.
Анами Никер смотрела на девушку, собирающую в дорогу вещи, и страдала. Наверное, до конца своей жизни она не избавится от этого проклятия - чувствовать чужую боль. Забавно пошутила с ней жизнь, забрав абсолютно все, а взамен наградив вот этим... Никому она не пожелала бы подобной доли, но и сожалеть о своей она не хотела.
- Рамиль, - ласково позвала она девушку. Та вскинула воспаленные глаза, которые, как ни странно, были совершенно сухими.
- Да госпожа...
- Не надо...
- Простите госпожа, что доставляю вам неудовольствие своим видом. Я сейчас... сейчас справлюсь с собой. - Было очевидно, что слова ей даются с трудом, но все же девушка снова и снова делала усилие, и тон был хоть и сдавленным, но ровным.
- Я хотела сказать: не надо сдерживаться. Поплачь. Пусть боль уйдет со слезами.
- Н-нет, - Рамиль покачала головой. - Он слишком часто видел мои слезы. И теперь считает меня слабой. Слабой и глупой.
- Ну что ты... - певица обняла девушку и стала успокаивающими медленными движениями гладить по голове. - Мальчик просто...
- Я не нужна ему даже в качестве рабыни. Он сказал, что если я не приму свободу, он продаст меня!
- Поверь, он никогда бы такого не сделал.
- Но он сказал так!
- Рамиль, ты действительно была сегодня неосторожна. Зачем, скажи, ты спустилась в зал одна? Да еще и так рано?
- Я беспокоилась... утром проснулась, а Иля не было. Я ждала, ждала... А потом услышала шум внизу и...
- И теперь ты снова беспокоишься? Боишься, что он не вернется? Не надо...
- Но...
- Он взрослый. Он айн. С ним все будет в порядке, - слова были произнесены медленно, с большими паузами между ними.
- Но он один! А если...
- Поверь, - грустно улыбнулась певица и отошла к окну. - Этот мальчик еще не знает себя. - Распахнув створки, она смотрела в небо, которое уже давно растеряло свои предрассветные краски, и сейчас было заполнено чистейшей лазурью. - Он только вступил в пору зрелости, и теперь день за днем его силы и возможности будут только прибывать.
- Да я знаю, но... так боюсь. И теперь... я все испортила. Что же мне делать?
- Ты спрашиваешь об этом меня или себя?
- Я запуталась... - закрыла руками лицо девушка. Но слез по-прежнему не было.
- А хочешь остаться со мной? - вопрос прозвучал неожиданно.
- С вами? Но как же Иль? Ведь...
- Пусть все решит время.
- Но как же... Я же не смогу его видеть, прикасаться...
- Зато ты сможешь измениться. Сможешь, стать такой, какой захочешь. И кто знает... возможно, однажды у тебя все-таки появится шанс.
- Госпожа, вы вправду так считаете?
- Почему бы и нет? Когда-то все случается впервые, а значит и ледяное сердце айна, может дрогнуть. Кто знает...
Иль как раз закончил договариваться с хозяином о количестве провизии, необходимом чтобы преодолеть последний кусок пути до столицы Лесного княжества, куда направлялась певица. Он взялся сопроводить ее, когда так неожиданно свалился ей на голову вместе с Рамиль. Но что удивительно женщина не удивилась, а как-будто наоборот ждала их появления. Странная, невероятная, потрясающая женщина. И безумно одинокая. Он поймал это щемящее чувство совершенно случайно, когда пробовал повторить, то что сделал в резиденции С"эйнтар Илла.
Восстанавливая в памяти события того дня, он шаг за шагом повторял все свои действия, пока, наконец, не ощутил, как пришли в движение энергетические потоки. В лицо ударил специфический запах, сродни тому, который появляется накануне сильнейшей грозы: свежести, мокрой пыли и чего-то еще, что описать словами у него никак не получалось. Правда, чего парень не ожидал, так это того шквала чувств, что обрушился на него. Несколько сумасшедших мгновений ему казалось, что жизнь утратила краски и смысл.
- Зачем тебе чужая боль? - вопрос застал его врасплох.
- Совсем незачем... - буркнул он, едва сдерживаясь и почувствовал, как его отпустило. - Что это было?
- Мои воспоминания, - женщина выступила из темноты. Но Иль и так уже знал, что это Аша Никер, слишком уж узнаваем был ее чудесный бархатный голос. - Чувства, которые они во мне вызывают.
- Это... просто... - Иль с трудом подбирал слова, - я предпочел бы забыть.
- Я тоже... - кивнула Аша Никер. Женщине льстило восхищение этого совсем юного, но цельного мужчины. К тому же он сильно напоминал ей другого, давно оставленного в прошлом, но не оставленного в мыслях. Аша... Забавно, айн, а обращается, как житель Пустоши. Но разве так бывает? - Но эти воспоминания единственное, что заставляет тлеть искру жизнь в этом теле.
- Аша! Как бы я хотел освободить Вас от этой боли!
- Даже, если бы это было в твоей власти... - прохладная ладонь коснулась щеки юноши, - я отказалась бы. Но, все равно, спасибо тебе! - Певица улыбнулась. - Отдыхай, да и мне, пожалуй, пора. - Она сделала несколько шагов прочь, а потом обернулась и добавила: - И знаешь, не стоит наобум играть с энергией, найди того кто научит тебя основам. Это будет для тебя и безопаснее и быстрее.
- Я воспользуюсь вашим советом, Аша, - Иль коротким кивком поблагодарил за совет, - вы считаете, что мне стоит обратиться к манграм?
- Манграм? Зачем? Чем мангры могут помочь айну? Обратись к семье, малыш.
- Ты?! Человек?! - отсмеявшись, она посерьезнела. - Ты айн, малыш.
Он несколько дней переваривал этот разговор, но разум каждый раз отказывался принять услышанное. И, в конце концов, когда Иль устал сражаться с самим собой, ни в силах принять, ни отвергнуть слова женщины, он задвинул их дальний угол памяти, решив, вернуться к ним как-нибудь попозже. И вот почему-то именно сейчас они совершенно неожиданно всплыли в памяти. Может быть, все дело в этом?
- Ты, наконец, решил подумать над моими словами?
- А откуда?..
- Ты подумал, что я читаю твои мысли? Нет... У тебя на лице все написано... Но я хотела поговорить не об этом. - И в ответ на немой вопрос, застывший в глазах Иля, она тут же добавила: - Рамиль.
- Что с ней? - вздохнул молодой человек.
- Ни-че-го... Вот только...
- Я не могу... - тихо, но четко проговорил он, - не могу и не хочу тащить ее за собой. Я постараюсь найти дом, где ей бы понравилось, а потом уйду. Таскать за собой по дорогам такую красивую девушку - опасно и глупо. А я пока еще в здравом уме.
- Понимаю... - кивнула певица, - тогда... может быть, ты оставишь Рамиль со мной? Я собираюсь осесть в столице и думаю, что могу ручаться за ее безопасность. К тому же я займусь ее обучением. А года через два-три выдам замуж.
- Хорошо, - проговорил, после довольно длительного молчания парень, - согласен. Я буду сопровождать вас в столицу, а потом...
- Исчезнешь, - прервала его женщина. - Не нужно ни слов, ни прощаний. - Парень, соглашаясь молча кивнул. - И теперь у тебя будет время, чтобы определиться, нужна ли тебе эта девочка. Только не опоздай.