Я может быть действительно впечатлительный, но мне было очень тяжело в больнице, я сомневаюсь, что кому бывает легко в ней, но все же. Мы с отцом приехали довольно поздно, около 6, и шли по абсолютно пустым, даже пустынным коридорам. Грязный каменный пол, стены выкрашенные в тёплый цвет, который по задумке должен навеивать лёгкость и радость, но как понимаешь ощущаешь совсем не это, а грязь,бедность и какую-то что-ли отчужденность от людей, не верится, что человек может стоят на фоне этих стен и улыбаться искренней улыбкой. Мы дошли до лестницы в палаты, не встретив ни единого человека, первое что встретило меня,хоть как-то связанное с людьми, это пустые инвалидные кресла, местами металл покрылся ржавчиной, была видна жёлтая начинка сидений, стертые колесики о каменные плиты больницы. Первое живое существо которое я встретил, было очень странным,это был немного скрюченный,немного перекошенный старичок в старой синей кофте с порванным воротником и в подштанниках, ткань которых обвисла на коленях. Спускался он неуклюже, но в тоже время уверенно,видимо не в первой ему проделывать этот путь, а в руке его было большое пластмассовое ведро, почти до краев полное помоев, видимо остатки недавнего ужина: куски хлеба, плавающие в молоке. А на губах старичка застыла самодовольная щель,должно быть, улыбка. Мы поднимались по лестнице, было темно т.к. были только сумерки, и электрические лампы ещё не включили,все лестничные пролеты пропитались запахом сигарет. Отец открыл стеклянную дверь и мы вошли в блок. Первое что я ощутил были не зрительные образы, не коридоры, не медсестры, не старые лавки, а воздух,тяжёлый больничный воздух, говорят в горах разряженный воздух и его тяжело вдыхать,но я не в горах,а дышать невозможно. Пыльный и отвратительно тёплый воздух отказывался проникать в мои лёгкие и поступал короткими порциями,но это ощущение длилось недолго: несколько секунд - но все равно чувствовалось внутреннее "дыхание" больницы.Мы прошли в палату: 5 коек,3 человека, 5 тумбочек.Единственное за что мог зацепиться взгляд была выпирающая балка из потолка,которая вносила хоть какое-то разнообразие в до крайности скучный интерьер. Далее был обычный разговор, обычного больного, с обычными здоровыми родственниками ,которые пытаются войти в положение больного, что непременно раздражает его. Рядом на соседней скрипучий кровати лежала женщина, как сказала бабушка,была она из Щ**.Пока мы навещали бабушку,она успевала переговаривать с отцом, и говорила она не о весёлом, она вспоминала о людях, которые жили на её улице, и которые умерли. И я боюсь представить какие мысли бьются в её голове, если то что она говорила это отфильтрованные идеи, а говорила она страшное, например,как разбились трое парней, и парней она знала и родителей их тоже. Выйти... Мне хотелось бежать оттуда, но я сидел, я выполнял важную миссию: показывал свою озабоченность болезнью бабушки - это не значит что я не переживал о её здоровье,совсем нет, но мне хотелось думать и говорить о позитивном, а не о смерти трёх молодых парней с одной улицы.
Мы вышли на улицу, прошли по расчищенной тропинке,сели в автомобиль, и всю обратную дорогу ехали молча