|
|
||
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Последней осени не бывает
Эта история написана мною совершенно случайно. Она совсем новая и юная, не испорченная тем недолгим временем, пока я думала над фактом ее "увековечивания". Это история короткого отрезка человеческих жизней, пробежавшего мимо других и реально значимая для ее главных героев.
Август считается месяцем солнца, отдыха и счастливого случая. Душа требует природы, палатки и песен под гитару. Горячее пламя костра плавит заледеневшие сердца, ночь тихо подпевает проснувшемуся чувству. Ты свободен, молод и беспечен, впереди жизнь, длинная и счастливая, как паззл, собирающийся из таких мимолетных прозрачных кусочков.
С Флэймом мы познакомились на рок-фестивале. Для нас обоих он был шестым. Для нас вместе - первым. Я давно знала этого полусумасшедшего блондина с волосами по пояс, филологическим образованием и тараканами в голове. Четыре года назад мы встретились на концерте "Арии" в Иркутске. Ему было двадцать, мне - пятнадцать. Я мечтала о звездном будущем рок-певицы и великой тусовщицы. Он был редактором газеты и мечтал о скором издании своей книги. Он крепко держал меня за руку и посвящал в незыблемые законы иркутского рока. Я не слушала этот полупьяный бред и смеялась над его белесыми ресницами. Мы потеряли друг друга в толпе перед сценой и не виделись с того времени пять лет.
Мне девятнадцать. Я красива, умна и самоуверенна. Иду по территории палаточного городка шестого байкальского фестиваля. На мне длинный черный плащ, огромные красные ботинки и рюкзак, внутри которого косметичка и пол-ящика пива, а в голове жуткий хаос, впрочем, как и на голове. Мне страшно, потому что темно; скучно, потому что сцену еще не поставили и, следовательно, не играет музыка; одиноко, потому что мои друзья с палатками, спальниками, едой и проч. необходимыми вещами еще в дороге и намечаются только завтра. Я совсем одна и ищу знакомых с прошлых фестивалей, брожу между разноцветных палаток и пытаюсь распознать хотя бы один знакомый голос. Этот почти знакомый голос нашелся, только я еще не знаю, чей именно. Но я точно слышала его раньше, значит, в такой обстановке он почти родной. Подхожу к неизвестному костру, вокруг которого гроздьями раскинулись любители музыки, спрашиваю о местонахождении новосибирских рокеров, слышу в ответ настойчивое приглашение остаться. И, конечно, остаюсь. Как-никак, я тоже музыкант. Через пять минут с кружкой чистого спирта в руке я требую гитару и играю "Не впускай зверя в дверь", после чего становлюсь звездой местного разлива. Аудитория требует продолжения концерта. Я пою еще пару песен и окончательно утверждаюсь на роль рок-дивы пяти ближайших дней. Меня окружают разные люди: олдовые иркутские КВНщики, молодые и старые рокеры города, первокурсницы-фанатки, даже неизвестно откуда взялась одна креативная мамаша с тринадцатилетним сыном, наравне с нами пьющая водку и орущая песни. Прошел час, народ стекался к непотухающему костру, все пели, играли, смеялись, наливали... И снова пришла моя очередь петь, я недолго думая, спела свою песню. Она страшно долгая и громкая. Но со своими четырьмя октавами непроизвольно пришлось оглушить всех вокруг. Под дружные аплодисменты из соседней палатки выполз Флэйм. Подсел рядом и в полутьме начал говорить что-то насчет моего обалденного голоса, о том, что он никогда не встречал девушки, способной петь по-настоящему. Конечно же, он был пьян. Он спокойно отсыпался в палатке, пока его не разбудили. По его словам, это я освободила его от объятий Морфея, так как вытащить из этого двухместного гробика жертву первого дня рок-фестиваля в тот вечер было выше чьего-либо понимания. Флэйм, не узнавая меня, на ухо шептал о моей гениальности, целовал в щеку и уговаривал остаться. Теперь уже Я была пьяна. И напомнила ему о концерте "Арии". Он сразу сделал нахмуренное серьезное лицо и сказал, что, конечно же, он меня помнит. Тогда на этого блондина накатила волна интереса ко мне: где я сейчас, чем занимаюсь, и что собираюсь делать в ближайшем будущем, - эти вопросы пронеслись со скоростью северного ветра. Я выдала историю своей жизни в кратком содержании буквально за три минуты. Узнав, что два года я отучилась на филфаке, Флэйм был несказанно рад, сразу стал тестировать меня, как правильно сказать: "врУчат" или "вручАт". Алкоголь давно ударил голову, я честно сказала моему блондинистому чудовищу, что мне негде ночевать. Совсем рядом играла музыка, полуночное население страны рок` н` ролла отдавалось свободе и смеялось над придуманным кем-то правильным образом жизни. Они пели песни, которые никогда никто не забудет, сидя кругом рядом с вечным костром; уже светало, но люди продолжали веселиться. Мы с Флэймом сидели в этой толпе, но толпа была настолько пьяна, далека от нас; мы не слышали звучащей музыки, и, словно прокравшиеся в мирный лагерь волки, молча познавали смысл происходящего, поджидали добычу в лице друг друга. Мы были знакомы час и четыре года одновременно, перед нашими глазами пронеслись в одночасье две жизни, две разных судьбы теперь шли рядом, как позже скажет Флэйм. Я взяла с него клятвенное обещание не приставать ко мне в палатке, он же, как честный мужчина, согласился. В пять утра мы решили лечь спать, сбежав от чуть живых запевал, заставлявших меня петь песни в огромном количестве. Мы оказались вдвоем, только вдвоем и больше никого. В палатке пахло лесом и промокшим под дождем спальником. Уснули спустя пару минут после желанного похода в палатку, обнимая друг друга в качестве обогревателя. С Флэймом чертовски приятно обниматься. В шесть утра я проснулась оттого, что мои ноги на полметра торчат из палатки, и их беспощадно заливает дождем. Мой крик пронзил уши всех, находящихся в радиусе ста метров. Кто-то спокойно похмелялся, кто-то настраивал промокшую до нитки гитару, многие отсыпались в палатках и около костров. В тихой истерике я отжимала любимый плащ, а полусонный Флэйм смеялся над окружающей нас толпой разгулявшихся соседей.
Вдруг из ниоткуда материализовался Игорь Москвитин (организатор фестиваля), со всеми поздоровался, спросил, не сильно ли нас залило дождем. Я ответила, что если после такой погоды я не загремлю в больницу с двусторонним воспалением легких, то уж стопудово буду неделю валяться в постели с горчичниками на спине и градусником под мышкой. Он посмеялся и предложил и в этом году выступить на фесте. "Если буду в состоянии, обязательно выступлю", -- выдала я. Блин, мне он нравится!!! Я знаю его лет семь, и все эти годы, видя его, не могу связать двух слов. Он просто идеален во всем.
Я попросила Флэйма проводить меня до трассы (думала лишь поймать машину? Чтобы поехать домой в Байкальск, поваляться в горячей ванне, смыть с тела вчерашнее безумство и, наконец, засунуть в стиральную машину промокший плащ), и он сходу напросился ко мне в гости, сказав, что проведет остаток жизни рядом со мной и, конечно же, познакомится с моим легендарным папой. Тоже в шутку. До трассы, долго и семиэтажно матюгаясь насчет прибайкальских дорог, он меня все-таки довел. Минут десять помогал поймать машину. Первый, заблудившийся в ночи, таксист, не обратил на одинокую парочку никакого внимания. Второй пролетел мимо, не заметив. Третий таксистом не оказался: завидев издалека людей, стопящих машины на обочине, он сначала притормозил, и, заметив, что Флэйм - не шикарная блондинка, как он предполагал издалека, яростно дал газу и скрылся прямо перед нашими замерзшими носами. Четвертым извозчиком стал благородный рыцарь: он аккуратно остановился, спросил, не доставая лишними разговорами, как, куда и за сколько довезти. Флэйм, наслушавшись историй об Угле и моем отце, нежно поцеловал и сказал, чтобы к вечеру я обязательно вернулась, заранее заплатив водителю.
На этом история не закончилась. Бедный таксист! Сначала ему пришлось выслушать все чувства, гремящие в моей груди сотней первоклассных тромбонов, следом -- быстрый пробег по классике жанра (в смысле, рок-феста как законодателя рок-музыки в региональных условиях), и, наконец, стоически приняв мое личное приглашение на фестиваль бардовской песни, коряво улыбнулся и высадил напротив родного подъезда.
Я ощущала себя троянским героем. Ну уж если не им, то точно защитником Праги во Вторую мировую. Стоя на промокшем сером асфальте, ступая совсем не ровной походкой и пытаясь найти свои окна на третьем этаже, я выглядела безмозглым чудовищем. В кулак собрав все силы, доползла до своей норы.
Дома!!! Ванна!!! Кефир в холодильникеееееее!!!! И я одна!!!
Меня не было здесь ровно сутки, но, казалось, что я -- гость, который как минимум год не появлялся в этой квартире. Даже отражение в зеркале смотрело на меня, усталую и взъерошенную, чужими глазами. Быстро скинув плащ, я доползла до желанного холодильника, до последней минуты считавшегося миражем в пустыне. Залпом выпила пол-литра йогурта и упала в ванну. Теперь фестиваль казался безумным диким сном, а ванна -- родной и настоящей. Я подумала: что бы сейчас делал Флэйм, скажи я ему, что валюсь с ног и до глубокого вечера собираюсь отключиться? И на этой мысли чуть не вырубилась по уши в воде. Глупая смерть -- уснуть в ванне со страшного бодуна в восемь часов утра во вторник и захлебнуться
...Я бегу по полю фестиваля, черный плащ развевается на ветру, за мной бежит Флэйм и голос из ниоткуда: "Где моя охотничья бандана цвета хаки?!" Я открываю глаза и вижу такие же папины: мы друг друга напугали, он меня -- внезапностью, я его -- истерично бешеным взглядом. Я обожаю свои мозги: спросонья развела папу поработать сегодня моим личным таксистом до "Байкал-Шамана", иначе я снова прокляла бы все на свете, добираясь до этого затерянного в лесу и во времени места. "У тебя есть пятнадцать минут, чтобы собраться", -- отчеканил папа. Я вспомнила, что меня просили привезти еды, сигарет и шампунь (личный заказ Флэйма).
Папа отклонил мое предложение затусоваться с нами на фесте, высадил и поехал на дачу.
А я с новыми силами и набитым едой, пивом и сигаретами рюкзаком направилась на поиски флэймовской палатки. Наконец, заметила белую голову объекта своего поиска: он, уже веселый, сидел в компании Снэпа (его двоюродного брата), девушки с гитарой и целым выводком далеко не совершеннолетних девчонок, судя по внешности, сестер. Я заметила, как Снэп толкнул локтем Флэйма, и второй сразу повернул голову в мою сторону расплывчато заулыбался:
Я клятвенно пообещала спеть, но позже. Трава оказалась женой Снэпа, крутым бардом и знаменитой рок-тусовщицей, привезшей с собой на фест четырех сестер. Я до сих пор отчетливо помню, как она пела "Нюркину песню" Янки Дягилевой, а девочки хором неумело помогали. Когда я слышу эту песню в другом месте в чьем-либо исполнении, перед глазами проплывает картина зеленого августовского леса и сероглазой девушки с гитарой, долго вглядывающейся в небо, немного по-кабацки поющей одну из самых женственных песен русского андеграунда. Ленка-Трава, казалось, пела для себя самой, не замечая внешнего мира. В ее глазах отражались картины песен, низкий от природы голос придавал незамысловатым текстам какую-то мудрость. Я долго вслушивалась в необычные интонации и голосовые переходы, а Флэйм дергал меня за рукав и просил спеть уже напрочь исковерканную "Не впускай Флэйма в дверь, он напьется, поверь..." У этой песенки всегда много вариантов. Немного подстроив гитару, я все-таки спела песню новосибирской группы. Траве интересно было меня послушать после рассказов Флэйма о вчерашнем ночном концерте. Она молча сидела, пока песня не закончилась, а потом, ничего не сказав, встала и ушла в неизвестном направлении. Через много дней Флэйм скажет, что Ленке очень понравилось, как я пою
До позднего вечера мы пили пиво, играли на гитарах, периодически выбираясь к сцене посмотреть на происходящее. Это был первый день, открытие фестиваля. В программе -- акустика: барды, авторская песня, начинающие музыканты. Пел Алекс из Питера, Трава и другие. Нас с Флэймом окрестили самой красивой парой "Байкал-Шамана", когда "парой" мы еще и не были. Почти у каждого костра, на тропинках, берегу Байкала и около сцены я встречала огромное количество знакомых с прошлых фестивалей и иркутских концертов. Этих людей я видела всего несколько раз, когда-то давно пела им песни и пила с ними пиво и водку, а некоторых вообще не узнавала, но они казались такими родными, дорогими и светлыми. Флэйм, наверное, хотел показать мне весь мир или наоборот, учитывая, что большая часть населения меня и так прекрасно знала, либо слышала обо мне. Не прошли даром годы, проведенные с "Оргазмом Нострадамуса" и потраченные на мою рок-группу. Я вглядывалась в лица, подсознательно ища кого-то, но не могла найти. Мою душу охватила ностальгия вселенского масштаба, я дышала этим воздухом, но дыхания все равно не хватало. Это атмосфера и этот мир -- мои до мозга и костей, без которого я уже не могу и хочу остаться в нем навсегда. Это как костер, рядом с которым горячо, а отойдешь -- холодно. Эта почти родная сцена, эти звуки настройки инструментов и музыка, вечная музыка; огни фейерверков и свет софитов; костры и люди вокруг них, на сцене, рядом со сценой...Черт возьми, как-никак я родилась и выросла в этом мире.
Флэйм, такой заботливый и настоящий. Он таскал меня за собой за руку, представлял всем так: "Это Ветра -- будущее русского рока и т.п."
Мне резко захотелось погулять одной, и я потихоньку от него улизнула. Меня сразу поймал Москвитин и потащил к лагерю организации с вопросами, где я потерялась, сколько времени мне нужно на выступление и вообще, через пятнадцать минут я должна уже вовсю горланить на сцене. Он за считанные секунды нашел мне отличную гитару, пожелал удачного выступления и вытолкнул на сцену. Пожалуй, я в первый раз выступала, имея на руках лишь акустическую гитару, а не тяжелую артиллерию из шести хайерастых музыкантов (не учитывая музыкальных мероприятий в школе). Я без проблем спела несколько своих песен и уже собралась покидать сцену, как толпа потребовала "Не впускай зверя в дверь". Таким образом я распиарила в Иркутской губернии новосибирскую команду "Форт Ройял". Как только прозвучал последний аккорд, вырубился свет и отказал звук. Началась беготня звуковых техников, монтажников, вскоре заработал один микрофон, на сцене появился Москвитин и начался стандартный треп о том, что аппаратура минут через пятнадцать заработает, начнется рокотека, т. к., собственно, Ветра была последним исполнителем на сегодня. Я тупо ждала Игоря с гитарой рядом со сценой. В ожидании меня посетила гениальная идея -- устроить "Байкал-Шаман" в Новосибе. Эта мысль крепко зацепилась за участок мозга в голове, отвечающий за здравое будущее. Как только Москвитин в своей знаменитой шляпе оказался в поле моего зрения, затем подошел ко мне, я буквально за одну минуту выложила ему информацию о своих наполеоновских планах. Эта идея зацепила его, он позвал Славу (одного из организаторов сего действа) и попросил рассказать поподробнее. Похоже на сказку про репку.
К этому времени в моей светлой голове уже нарисовалась полноценная картина будущего фестиваля.
Я долго излагала свои творческие идеи. Слава и Игорь лишь кивали в ответ. Вот уж никогда не думала, что два мужика, крутейшие рокеры, которым давно за сорок, организаторы международного фестиваля будут слушать меня, разинув рты. Они одобрили мое "заманчивое предложение" и позвали с собой отметить открытие.
За огромным столом с полным набором алкогольных и не совсем напитков, собралась организация и музыканты фестиваля. Самые близкие мне по возрасту -- тридцатилетние хард-рокеры из знаменитой иркутской команды. Игорь представил меня всей отдыхающей тусовке, посадил рядом с собой. Кто-то за столом вел социально-политическую беседу, кто-то обсуждал сегодняшний день, кто-то просто шутил и острил. Год назад я даже и представить не могла, что вот так просто буду общаться с этими людьми. Я что-то говорила насчет сегодняшней политики, экономики, истории, бросаясь смелыми выводами и обобщениями. Мы громко смеялись, знакомились, выпивали, изредка поглядывая на прыгающую и веселящуюся толпу напротив сцены. Я словно переступила на следующую ступень своей жизни.
Утром Флэйм, не обнаружив меня рядом с собой, решил нечаянно нагрянуть в лагерь организации и утащить меня оттуда к себе в палатку. В эту минуту я примеряла на свою голову широкополую шляпу Москвитина, который травил рокерские анекдоты. Все были пьяны и дико смеялись. Светало. Флэйм поздоровался со всеми присутствующими и ненавязчиво напомнил мне, что пора бы забатониться спать.
Проснулись с ним через час после того, как заснули. Его разбудил мой адский храп. Как обычно: одного часа на фестивале достаточно, чтобы выспаться. Девять утра. Я в истерике ищу в палатке зеркало, нахожу, смотрюсь в него и начинаю дико материться: не смыла косметику перед сном. Флэйм говорит, что я раздуваю из мухи слона, так как всегда отлично выгляжу.
Я привела себя в божеский вид, оделась, и мы пошли к сцене, чтобы купить пива. Огромный стол, за которым мы гуляли вчера, стоял теперь около палатки с пивом и был оккупирован новоиспеченными "Оргазмами Нострадамуса" и компанией Лизы-Адапторши, технично похмеляющихся и громко смеющихся. Как только мы подошли, Лизка заорала: "Привет!!! Сколько лет, сколько зим!!!"
Когда-то она была моим врагом номер один. Года четыре назад ко мне из-под ее носа ушел Угол. И больше с ней не общался, считая стервой, шантажисткой и эгоистом. Это харизматичная и дико красивая девушка. Два года назад она со своей скиновской тусовкой оказалась на квартирнике у одного из местных музыкантов. Все естественно напились, накурились, и никто уже адекватно не воспринимал происходящее. Ее попытались изнасиловать групповухой. И героическая Лизка, в трусах и в каске, спасаясь, выпрыгнула с балкона седьмого этажа. Отделалась сломанным в двух местах позвоночником, разбитым носом и выбитыми зубами. Она, наверное, родилась в рубашке: позвонки срослись меньше, чем через два месяца, зубы вставили, благо - ее папа - высококлассный стоматолог, нос зажил. И теперь она во всей своей красе разгуливала в короткой до невозможности юбке по концертам и фестивалям.
Мы дружно пили пиво. На таких мероприятиях совесть не слишком мучает за количество выпитого: это переросло в традицию. Можно напиться с утра, а днем быть трезвым в доску. Как всегда из ниоткуда появился Москвитин, сказал: "Привет, Вика!!! Привет Лиза!!!" и удалился снова в никуда. Мы с Лизой мило трепались обо всем на свете. Она вспомнила, как на втором "Байкал-Шамане" за мной приехали родители. И как гуляли у нее дома в Университетском. Флэйм сидел рядом со мной и периодически лез со своими поцелуями. Почувствовав, что общение с присутствующими мне гораздо интереснее, чем он сам, Флэйм сказал, что идет в палатку спать дальше. Я ответила, что приду позже. Он пытался заставить меня проводить его, но я настолько была увлечена разговором с Борманом (одним из вокалистов сегодняшних "Оргазмов"), что пропустила его слова мимо ушей. Повезло, что мое блондинистое чудовище не совсем обидчиво.
Часа через полтора я твердо решила ехать в Байкальск, снова в горячую ванну, на что и сагитировала Лизку. Она вмиг собрала нужные шмотки. Подорвался Борман, дал денег на абрикосовое мороженое, которым он грезил двое суток. И через полчаса мы стояли на трассе М-52 в ожидании любого транспортного средства, которое добросило бы нас до моего дома хотя бы за сотню. Учитывая то, что напротив поворота на "Байкал-Шаман", был поворот на свалку, я боялась, как бы нас издалека не приняли за местных бомжих, жаждущих поразвлечься в городе. Нам повезло: сразу остановилась слюдянская маршрутка. Лиза спросила, далеко ли идти от остановки до моего дома. Я ее понимаю: на тридцатисантиметровой платформе далеко не уйдешь. Из маршрутки мы выползли еще более пьяные и веселые, чем в нее залезли. Я пообещала, что через пять минут мы дойдем до моей квартиры. По пути купили по пиву и две пачки сигарет. Лизка долго материлась: с ее каблуками мы добирались минут двадцать.
Первой в ванну полезла Адаптер. Я на кухне отпаивалась горячим кофе, писала смс Флэйму, что скоро вернусь, и нервно курила, вспоминая про Антона, который остался в Новосибирске. Лиза выползла из ванной и попросила включить какую-нибудь музыку. Я поставила "Iron Maiden", пошла в ванну. Когда вышла, на всю квартиру орал "Rasmus". Как оказалось, Лиза слушает музыку для тинэйджеров. Мы покурили на кухне -- самом рок-н-ролльном месте на свете. Накрасились и вызвали такси. Чистые и благоухающие, вышли из подъезда, сразу посигналил таксист. Я села в салон, Лиза -- вперед. На ходу я вспомнила, что Борман хотел фруктового мороженого, я и попросила водителя остановиться около супермаркета. Я триста раз прокляла бормановскую жажду абрикосового мороженого: его нигде не оказалось, и я купила банановое. Как ни странно, в такси играла "Ария", и мы с Лизкой дружно подпевали, замучив таксиста глупыми вопросами типа "Почему вы не знаете группы "Iron Maiden?"
Когда мы доехали до места, расплатились, открыли дверцы и вышли из машины, окружающие смотрели на нас огромными глазами. Мы обе это заметили, но не поняли сначала, почему. Как оказалось, нас все потеряли. Пьяный Флэйм не помнил, что писал мне смски, а перепившие свидетели нашего отъезда в Байкальск вообще валялись в отключке. На сцене репетировали панки и альтернативщики, кругом толпились их многочисленные фанаты и что-то кричали. Я добралась до палатки, обняла спящего Флэйма и упала спать. Засыпая, я услышала, что проснувшийся Флэйм что-то шепчет мне на ухо. Конечно, не время для выяснения отношений. Но я резко проснулась. Его мобильник вырубился, и он попросил мой. Вышел из палатки, набрал чей-то номер. Я решила, что он звонит своей гражданской жене. Вскоре он вернулся, сказал, что он с ней разошелся. "Твою жену зовут Даша. А она случаем не журналистка и фамилия у нее не Терских?" -- спросила я.
Я спокойно пела песню по многочисленным запросам, вдруг как всегда из ниоткуда приблизилось местное телевидение. Не заметив его, я пела и пела. Да еще и с такой душой, что вокруг чуть не сорвало дуновением моего голоса разноцветные палатки. Заметила телевизионщиков я уже под конец своей песни. Меня старательно снимали на камеру уже минуты четыре. Причем, установив камеру прямо напротив меня. Что назавтра благополучно и посмотрел мой легендарный отец. Долго матюгаясь, он впоследствии высказывал мне свои предположения насчет моего местонахождения на фестивале. Этот кусок журналистской проделки показали "Вести Иркутск", и сей кошмар лицезрели десятки тысяч ни в чем не повинных мирных граждан. Тогда было, к чему придраться: бухая Вика во все горло орет не совсем цензурную песенку. Да еще и в таком совсем пристойном виде. Длинноволосый молодой человек из Селенгинска настойчиво подбивал клинья и так же настойчиво предлагал поцеловаться, распуская руки. Я намекнула, мол, что будешь распускать руки -- откинешь ноги, склеишь ласты, отбросишь копыта и все в этом роде. После энной попытки дотронуться до меня этот Женя с подачи знаменитого красного ботинка полетел с надувного матраса, фонтаном выливая на себя пиво из трешки. Периодически появлялся Флэйм, косо поглядывал на происходящее в лагере скинов, также молча удалялся, стреляя молниями ревности из голубых полупьяных глаз. Пришла одетая в скинхедовскую униформу Лизка-Адаптер в обнимку с каким-то парнем и попросила спеть ой как давно надоевшую мне песню. Я взяла первый аккорд и, не успев открыть рот, ощутила на себе, точнее у себя под рубашкой, грубые пальцы Жени из Селенгинска. Как выяснилось, я знала далеко не обо всех возможностях своего голоса и нецензурного словарного запаса. Бросив гитару и сказав что-то очень грубое и веское, что все в раз замолчали, я спокойно удалилась в лагерь Адаптера и ее компании рисовать себе фэйс.
В лагере Адаптера я провела около двадцати минут и, ничего не подозревая, пошла искать Флэйма. Приближаясь к левому краю сцены, увидев толпу человек в двадцать, я поняла, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Вдалеке мелькнуло разбитое и успевшее опухнуть лицо Жени из Селенгинска; под руки его вели знакомые мне байкальские люди в форме. Стоявшую рядом толпу составляли с десяток скинов, какие-то не известные мне люди и Флэйм. Разгоряченный и почему-то счастливый издалека он улыбался мне самой, на что ни есть голливудской улыбкой.
Мое блондинистое чудовище оказалось жутко ревнивым собственником. Вот уж, чего не ждешь, то приходит незамедлительно. Гы-гы. Я сделала круглые глаза:
Мы друг другу ничего не обещали, в любви до гроба не клялись, ничего не изменится, если две свободы разлетятся по своим гнездам и на время забудут о произошедшем.
Утром за мной приехал папа, я ждала его почти час. Наше с Флэймом прощание закончилось ни к чему не обязывающим поцелуем в щеку. Он, с огромным рюкзаком, Снэпом, Ленкой-Травой и четырьмя девчонками раньше меня скрылись за горизонтом. Что ж, что в жизни не случается: одним приключением больше, одним упущенным шансом меньше, какая, в конце концов, разница? Жизнь нам дана, чтобы взлетать и падать, пронзать силой чувств небо и заново разбиваться о скалы; чтобы искать и не находить, ошибаться, чтобы сделать правильный выбор. Чтобы страдать, проходить призрачный катарсис, забивать и забывать. Вспоминать и любить заново. Видеть жизнь сном и засыпать с мечтой на ресницах. Досматривать сны и верить, что нет несбыточных мечтаний и неисполнимых желаний. Что твой путь долог и неповторим, что ты и только ты капитан своей жизни, что ждать иногда полезно, а думать -- плохо. Что лучше следовать зову сердца, полностью покоряясь истинным стремлениям, закутываясь в пелену одночасья, бросая слова, но это -- настоящее, ты живешь на самом деле, все чувства и явления проходят сквозь твою оболочку; иногда тебя бьет током, а незнакомцы и простые обыватели возводят на эшафот, казнят и милуют, наконец.
Приключение закончилось, и снова все по своим углам -- кто-то будет скользить ногтями по холодному стеклу и рвать на себе волосы, кто-то просто уснет и забудет, кто-то очнется и поймет, что на этом жизнь не заканчивается. Сколько на глобусе рек, столько и выходов из безвыходных ситуаций. Сколько на нем морей, столько и начертано нам пройти и не загнуться. Сколько океанов, столько рутины и нужно пройти, дабы не завязнуть в безвременье. И не известно, сколько жизненных вулканов и манящих красотой заливов впереди, главное, не опускать голову и не падать духом. Ты на пути к цели, ты идешь прямой, но еще не протоптанной дорогой. Осталось каких-то девять шагов. Вперед!!!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
После бала в сегодняшнем дне
Балкон моей комнаты покрыт паутиной и свежей утренней росой. Сидя на корточках, пытаясь скрыться от всего мира, остаться в полном одиночестве, я делаю первый вдох. Я вижу багряный рассвет. Небо над Байкальском идеально чистое и непорочное. Через него не проходят аэролинии и прочая ерунда. Густой никотиновый пар наконец-то вырывается из моих легких. Я облегченно вздыхаю. Получилось. Я снова могу курить. Значит, могу написать хотя бы второсортную статью в газету. Это не может не радовать.
В комнате надрывается телефон. Я не отвечу. Я знаю, что это Флэйм. Это его двадцатый звонок за последний час. Почти такой же по количеству, сколько мне лет. Я делаю последний вдох. Все, выхожу. Предательски гремит гардина от шторы. Предательски шипит кошка. Предательски я удаляю номер из телефона: какая разница -- я знаю его наизусть. Флэйм. Как же ты меня достал. Сама не понимаю, что чувствую к тебе. Все, засыпаю: клонит в сон от переосмысления своей жизни. Поздний день. Первое, что я делаю, говорю АЛЛО из потустороннего мира загробным голосом. Это мой друг Паша зовет погулять с толпой в кабак. Я натягиваю на лицо маску беспечности и иду развлекаться. Главный кабак Байкальска, день рождения у местного супермаркета. Я веселюсь, или делаю вид, неважно, мне хорошо, проблемы в потаенном уголке моей души и никуда оттуда не вырвутся. Все остались довольны. В четыре утра я с грехом пополам нашла свой дом, добралась до квартиры и без видимых признаков жизни упала спать в одежде и с пультом от телевизора в левой руке. АЛЛО: на проводе Игорь Москвитин, я согласен на твое предложение. Какое предложение? Ээээээ, ну ты же сама говорила про Байкал-Шаман в Новосибирске. Чтооооо? А, ну да, стоп, какой Байкал-Шаман и ГДЕЕЕЕ?
|