Аннотация: Текст является фан-творчеством и написан по циклу романов госпрдина Панова - Тайный город. Как водится, никакой материальной выгодя не извлекаю, и во всём тексте мне принадлежат, разве что, Казимир и Светлана. Ну ещё местами, задумка.
Дождь.
К окну прилип лист, и никак не желает упасть. Это естественно, когда что-то уходит. Ничто не вечно. Даже навы - не вечны. Их мало, может, потому они живут так долго? Они живут, живут... сколько поколений чудов и людов пережил Сантьяга? Лучше не думать об этом. Наверное, он наблюдает за Великими домами, как Казимир за тополем перед его домом. С вялым интересом, констатируя: вот... сегодня умер ещё один магистр... ещё одна королева...
Это дождь заставляет вспоминать. Это всё проклятый дождь.
Её волосы были такими же золотыми, как этот лист. Золотыми... Не поворачивался язык назвать её просто "блондинкой". Потому что она была его золотой девочкой. Единственной. Любимой. Желанной. У неё была прекрасная улыбка. Очень светлая. С самого раннего детства. С первого дня, когда он её увидел.
Они повстречались летом. Как ни странно, в городе, возле магазина. Высокий, изрядно притрушенный пылью клён, широкие разлапистые листья каштана, пытались поспорить с цветом её глаз. Но безуспешно проигрывали. Не может быть зелень нежнее, чем взгляд женщины. Красивой женщины. Красивой, даже в детстве.
Какой она была тогда? Стружка солнечных локонов, нежная кожа... не сравнить с атласом и шелками. Это зрелость принято сравнивать с чем-то созданным руками живых. Изумруды глаз... золото волос... Юность естественна... Может, потому десятилетний мальчишка обратил внимание на маленькую девочку...
Её отец - высокий крепкий блондин - подхватил её на руки и усадил в машину. Она обернулась и ещё долго смотрела в окно...
Потом... потом было ещё не скоро. Но когда они снова встретились, ни один из них не сомневался, ведь детству свойственно запоминать такие детали, которые взрослый запомнит очень не вдруг.
Её смех... Она говорила с кем-то, но он не расслышал ответов собеседника. Только выглянул из-за деревьев, отмахнувшись от дёрганий Богдана. Ле Ста слыл тем, кто может всё и чуть больше, даже оторвать приятеля от наблюдений за девчонкой.
На кончике пальца сидела бабочка, неспешно помахивая крыльями. Вокруг неё точно ореол светился. И вся она была такая... светлая. В её волосах запутались лучи солнца. Запутались, да так и не пожелали выбираться из плена.
Зелёный взгляд на миг пересёкся с пронзительно-карим, и она улыбнулась ему. Ему было шестнадцать... И он влюбился. Хоть понял это значительно позже.
Следующее потом случилось как всегда случайно и... печально.
Она была в трауре. Но её свет не позволял горю стереть прелесть с её лица. Напротив, бледность лишь подчёркивала её неземную, невозможную красоту, делая ещё более восхитительной.
О да... она стала волшебной, и впервые желанной. Желанной, несмотря на расстояние. Желанной, несмотря на то, что она никогда не узнает правды о нём. Желанной... может быть, вопреки всему на свете. Особенно вопреки. И именно тогда он узнал её имя. Её окликнул молодой человек. Высокий, худой, нескладный подросток, которого немедленно захотелось убить. Сломать. Стереть с лика земного. Обрушить на его голову проклятия. Сделать что угодно, лишь бы Светлана... никогда не находилась больше рядом с ним.
Она обняла мальчишку и расплакалась. Туман в её очах не рассеивался, проливаясь дождём. Холодным, противным февральским дождём. А ему хотелось подойти, отшвырнуть в сторону мальчишку, поднять её на руки и унести. Прочь от страждущих. Далеко, где горе не касалось бы её. Но... он был на патрулировании. Он был рыцарем. И его вёл долг.
Так быстро летит время...
Стекло под ладонью оставалось холодным. Тепло не способно согреть неживое, особо, если тому противится окружающий мир.
Он пришёл к ней. Следующей ночью пришёл, проникнув в обычную человскую квартиру. На спящего мальчишку и человскую женщину наложил Заговор Слуа, и долго смотрел на неё, спящую. Но так и не решился разбудить. Оставил на тонком пальчике массивный золотой перстень, а взамен срезал солнечную прядку...
...Ле Ста влюбился. Слишком старательно скрывал собственные чувства. Слишком хорошо прятался.
- Ты понимаешь, на что идёшь, Богдан? - Казимир глядел в глаза другу и понимал, что да, знает. И знание это ни на секунду не пошатнуло ни веры, ни желания совершить задуманное. Богдан всегда был целеустремлённым. Вот только ответный вопрос поставил Казимира в глухой тупик.
- Ты понимаешь, что тебе этого тоже не избежать? - Казимир недоуменно покачал головой, а потом густо покраснел. - Дю Фре, ты не умеешь прятаться.
Он уходил неспешно. Но отчего-то становилось понятно, что уходил навсегда. Крепко пожал руку и улыбнулся. Уверенно и в то же время как-то тоскливо. Он тоже знал.
- Я оставил кое-что для тебя. У старого Генбека. Обязательно сходи к нему... Ты поймёшь сам, когда придёт время...
Сентябрь. Снова. Как тогда.
С Богданом расправились наёмники. Напарник Кортеса сделал всё быстро. И мстить наёмникам... нельзя. Навы не прощают тех, кто попытается добраться до отмеченных. Навы... Сантьяга! Но таковы правила. Паритет, существующий уже много тысячелетий.
Осень жестока. Хоть и прекрасна.
И Казимир не шагал бы по улицам, под дождём, если бы не осень. Осень, начавшаяся в самом начале августа.
Он был против тварей Кадаф. Он был против того, чтоб Великий магистр совершал сделку. Сделку, порочащую основы, устои рыцарства. Потому что сделка с древним врагом - хуже бесчестия. Но кто будет слушать скромного рыцаря? Может, только Де Гир, который по доброй воле отказался... Изгнанником. А потом и Великим магистром. Снова по воле навов. Сантьяга на тарелочке преподнёс власть Францу. Вот только слишком поздно, чтобы что-то изменить. Лунная фантазия уже случилась...
- Казимиииир!!! - он оборачивается. Слишком медленно, чтоб успеть оттолкнуть в сторону Эрика. Слишком быстро, чтоб самому уйти от эльфийской стрелы.
Узурпатор без единого звука валится на землю. Грязь... кровь... смерть. Они шли вперёд, рвались к стенам, за которыми прятались ведьмы. Между ними и победой были только люды. Отряды оставшихся в живых баронов и дружина Дочерей Журавля. Распахнулись ворота, и белобрысые ринулись в атаку. В убийственную, сумасбродную атаку, в самую мясорубку, из которой живым не выберется никто. Потому что был приказ. Не щадить никого. Убивать без пощады. Ведьмы больше не должны рождаться в Тайном Городе. Никогда.
- Дю Фре, уводи в сторону! Обходи их! - В сторону?! Куда в сторону? На стену? В стену? Под стенами хуже не придумаешь. Под стенами - ливень стрел. Колдуньи хотят жить. Рыцари - тоже. Вот только у колдуний выбора нет. У рыцарей он был.
- Казимммррр... - узурпатор захлёбывается кровью. Люды сильны. Люды бьются без пощады, Люды отчаянно смотрят куда-то, за спины рыцарей. Смотрят, и в глазах гибнущих дружинников отчаянная надежда, будто с каждым погибшим они не к разгрому приближаются, а к великой победе.
Чего они ждут?..
Он шёл, точно заговорённый.
Дружинник... брызги крови... тело валится под ноги... шаг... Ведьма... ничего личного... зелёные глаза, платиновые пряди... Прости, девочка... Это война...
- Казимир!!!
Она заносит для удара лёгкий топорик навской стали. Но замирает, едва взгляды встречаются. Замирает, и губы её дрожат, а в прозрачных глазах - злые слёзы. Как же так...
Эльфийская стрела отклоняется в сторону. Кто-то успел отбить арканом. Успел. Значит - ещё несколько вздохов. Почему здесь? Почему именно теперь? Почему не на приёме у ведьм? Почему не на одном из балов в честь турниров? Почему, о Спящий, именно сейчас, в горячке боя?!
С уголка губ капает кровь. Он усилием заставляет себя опустить взгляд... Из её груди торчит острие клинка. Узурпатор медленно оседает, сражённый стрелой. Но поздно... слишком поздно всё. Если бы не упрямство Великого магистра... не предательское нападение, на следующем приёме в Зелёном доме он бы встретил её... Светлану... фату дружины Дочерей Журавля... любимую... Всё, что он успевает - поймать её, не дать упасть. И тут же доносится далёкое - "Гарки!!!"...
Он не успел. Дырка жизни перенесла их в Обитель, но её сердце остановилось в тот самый момент, когда Ляпсус выхватил девушку из его рук.
Что-то звякнуло, покатилось по кафельному полу, изгаженному, залитому кровью. Слишком многие не успели. И он был одним из не успевших.
Он рухнул на колени, на пол, слепо шаря вокруг, едва сдерживая крик. Не сдержал. Закричал, завыл, страшно, горько...сжимая кулаки, проклиная всё и вся. Массивный золотой обод сминался в пальцах. Это конец...
Камень лопнул, и пересекающая гравировку трещина навсегда обезобразила вставшего на дыбы единорога...
- ... вы не торопились, молодой человек... - Генбек жестом пригласил рыцаря следовать внутрь. - Хотите чаю?
- Не откажусь. - Казимир присел за столик и попытался согреть озябшие руки. Это ему удалось. Но лишь после того, как владелец букинистической лавки вручил ему в руки толстостенную чашку.
- Итак... Что вас привело ко мне, юноша? - шас устроился рядом, донельзя уютный и благостный. Он умел быть и жёстким, и жестоким, когда требовали обстоятельства, как любой носатый, как любой, принадлежащий Великим домам.
- Год назад... у вас кое-что оставил для меня мой... друг. -
- Да... Я помню. - нехотя кивнул старик. - За хранение ваш друг так же заплатил. И... я подозреваю ЧТО именно он оставил для вас. Послушайте старика... Просто послушайте и постарайтесь понять. И только потом принимайте решение. Челы верят в судьбу. Верят, что их путь предначертан. Немногие верят в то, что способны сами управлять собственными жизнями и распоряжаться собой. Я бы сказал, что немногим на это хватает храбрости. Или отчаяния. За этот год многое произошло. Хорошее и плохое. Многие что-то нашли, что-то потеряли. Но жили и боролись. Если вы... возьмёте это, вы сотрёте множество написанных станиц. А напишете лишь одну. И только для себя. Жизнь... она всё же не тетрадь. Нельзя просто зачеркнуть что-то и записать по новой. Всё, что мы делаем, вытравливается на страницах мироздания. Вымарать - значит изувечить книгу. Без возможности однажды починить. Те, кто однажды пытался - знают, что игра не стоит свеч... Подумайте над этим. Сегодня, завтра...
Казимир допил чай, некоторое время пристально смотрел на шаса, потом кивнул и вышел в дождь. Ещё некоторое время крепкая фигура рыцаря маячила за потоками небесных вод, но вскоре силуэт растаял, потерявшийся в ржаво-осеннем мире.
- ...он отказался...
- Я рад. Надеюсь, на этом всё закончится. Но почему вы сказали ему, чтобы он подумал? Сегодня, завтра? - в голосе сквозило не недоумение. Просто любопытство, хорошо, впрочем, сдерживаемое.
- Потому что здравомыслие пополам с честью всегда берут верх над желаниями...