Чернин Михаил Матвеевич : другие произведения.

Монолог (Диалоги) ч.4.2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
   МОНОЛОГ
   (ДИАЛОГИ)
  
   ЧАСТЬ 4.2
  
  ВИКТОР
  
  -Увы, Питер лучше не становится. Ветшает, дряхлеет. Совсем запустили град Петра.
  -Зато твое военное ведомство растет, как на дрожжах. Вы часом воевать со всем миром не собираетесь?
  -Нападение - лучший способ обороны. Мы вас, обывателей, защищаем от возможных агрессоров - газеты читаешь?
  -Да, самый большой в последние годы агрессор - Афганистан. Раньше был Израиль.
  -Ладно, Петя. Что мы с тобой лезем в большую политику. В этом дерьме пусть наши Леньки в своем сраном Политбюро копаются.
  -Правильно, неча нам думать, для этого дадены вожди - маразматики. Несчастная страна, несчастный народ - насилует их, кто горазд.
  -И в хвост, и в гриву, и в зад, и в перед. Хватит хуйню пороть. Поговорим лучше о бабах.
  -Можно и о бабах. С какой начнем - с твоей?
  -Моя шлет тебе пламенный привет, через неделю прибудет с личным посланием.
  -Что ж ты не взял ее с собой?
  -Надоело брать...Задержалась по женской части.
  -Что-нибудь серьезное?
  -Думаю, ерунда. В последнее время стала мнительной. На этой неделе должна получить ответ в женской консультации. Сказала, пока не дождусь, не полечу.
  -А ты?
  -Что я? У меня отпуск, святое дело. Не смог перенести его.
  -Мог бы задержаться, подождать Лену.
  -Не знаешь мою жену? Она заставила меня лететь, сказала, так ей будет спокойней.
  -Как вы живете - мирно?
  -Устала она со мной воевать. Да и я в последние годы меньше бегаю на сторону.
  -Надоело изменять жене?
  -Кто сказал, что ей изменял? Никогда этого не было.
  - Видимо, я что-то путаю, извини.
  -Сколько сарказма?! Тебе, святоше, меня трудно меня.
  -Где уж нам уж...
  -Хреновый ты писатель, Петя. Смыслишь в любви не больше, чем в колбасных обрезках.
  -Конечно, у меня хилый опыт по этой части.
  -Никакого! И пишешь ты все время про любовь потому, что не имеешь о ней понятия.
  -Что ты, Витя, расшумелся? Извини, если я задел твои чувства.
  -На хер мне сдались эти чувства? Только не тебе судить о любви.
  -Не мне - не буду. Оставим эту тему.
  -Ты что думаешь, если я трахался и сейчас иногда трахаюсь, не упуская хорошего случая, значит, изменяю своей Ленке?
  -Не изменяешь. Любишь только ее.
  -Сукин сын! В твоей писательской башке не все извилины сморщились, как член после ебли.
  -Виктор, перестань материться. Куда тебя все время заносит?
  -Прости, я не знал, что у тебя стоит - и до, и во время, и после.
  -Не будем докладывать друг другу, когда и где стоит, ладно?
  -Не будем. Будто не знаем... У меня, к твоему сведению, в последние месяцы с этим делом есть проблемы.
  -Надеюсь, разрешимые?
  -Иначе лучший выход из положения - петля на шее.
  -Так уж и петля?
  - А ты думал? Трахаться - единственная радость у военного человека, даже если он в отставке. Это вы, штатские, находите более изысканные удовольствия.
  -Издеваешься?
  -Нисколько. Констатирую. Вот ты, например, писатель.
  - Какой я к черту писатель?
  -Что же тогда трахаешь по многу раз свои "Диалоги"? Наталья сказала, ты постоянно правишь рукописи, так и не кончив.
  -Так и сказала?
  -Более культурно, твоя жена - интеллигентная женщина. После того, как все же кончишь... "Диалоги", кого или что будешь трахать?
  -Тебя!
  -Я - плохой партнер, Петя. Уже сказал, почему. Кроме того, мужчины не в моем вкусе...
  Извини, старик, я не хотел тебя обидеть. Сказывается инерция. Импотенция - не шутка, даже если она почти излечилась.
  -Тогда не о чем тужить.
  -Есть о чем. Я сравнялся с твоими персонажами.
  -С кем именно?
  -С собой, с тобой.
  -И со мной?
  -Все мы у тебя настоящие импотенты.
  -В каком смысле?
  -В буквальном.
  -Поясни.
  -В "Диалогах" мы трахаемся напропалую, но есть один небольшой нюанс.
  -Ты меня интригуешь.
  -Сейчас поймешь. Вот ты, Петя, сколько раз кончаешь за ночь?
  -Ты совсем зациклился на этом моменте.
  -Не знаю, как ты, а твой главный герой - не раз. О чем это свидетельствует?
  -Во всяком случае, не об импотенции.
  -Я ж говорил, что ты в любви ни ухом, ни рылом.
  -Возможно.
  -Факт! Не припомню, чтобы его партнерши кончали.
  -Не сомневайся, кончали.
  -Я не заметил.
  -Главное, чтобы они заметили.
  -Видимо, ты внес коррективы в последнюю редакцию "Диалогов", если они это засекли.
  - В этом плане я ничего не менял.
  -Так и не набрался опыта? Или строго следовал замыслу - не отпускать Петю далеко от себя?
  -Не тебе зубоскалить, импотент хренов.
  -Поверил?! Обрадовался, наконец, Витя отстал, ты вырвался вперед.
  -Не помню, чтобы мы с тобой соревновались, кто кого обойдет на этой дистанции. Я бы и не рискнул, разве можно за тобой угнаться.
  -Просто ты крепко держался за женину юбку. Неужто так ни разу не переспал ни с одной другой женщиной после женитьбы на Наташе?
  -Так все тебе и скажи.
  -Я и так знаю. Ты родился в прошлом веке, и строго придерживаешься строгой морали.
  -Может, сменим тему?
  -Подожди малость. Надо поставить знаки препинания в нужных местах.
  -Я предпочел бы поставить точку.
  -Рано. Как ты думаешь, наши женушки всегда оставались верны нам?
  -Это надо спросить у них.
  -Значит, за свою не ручаешься?
  -А тебе как бы хотелось?
  -Хочешь знать правду? Чтобы ты не мог ручаться за нее.
  -Так как сам не ручаешься за Лену?
  -Видит бог, не могу ручаться. Сам понимаешь, почему.
  -Старая песня. Ты все еще подозреваешь меня?
  -Забыл, но помню.
  -Как это?
  -Забыл обиду, но сам факт помню.
  -Какой факт?
  -Факт ее желания переспать с тобой. Факт твоего сокрытия данного факта. И, следовательно, возможность самого факта.
  -Не с меньшим основанием я могу подозревать в том же тебя и Наташу.
  -Но жена Цезаря вне подозрений?
  -Что ты хочешь этим сказать?
  - Видишь ли, дружище, что говорить, с Леной у меня жизнь не сложилась, но если я кого-то кадрил, то не без успеха. И, как правило, жалоб на меня в высшие инстанции, вплоть до Господа Бога, да простит он меня, что вспоминаю его всуе, не поступало. Елико забота о ближней всегда была у меня превыше всего. Я никогда не забывал о своем интересе, верно, но, в первую очередь, блюл интерес партнерши. И если кончал раньше ее или она вообще не кончала, что бывало исключительно редко, то лишь по воле и просьбе партнерши.
  -Ты кончил?
  -В каком смысле?... Тьфу ты, не сбивай меня, сам собьюсь. О чем мы говорили?
  -Ты говорил, а я, как дурак, слушал. Одного не могу взять в толк, ради чего талдычишь мне одно и то же.
  -За давностью лет могу, наконец, сказать тебе, что и жена Цезаря...
  - Если у тебя возникли проблемы с сексом, не вымещай свое настроение на мне. Стоило ли через столько лет прилетать сюда, встретиться со мной, чтобы...
  -Извини, старик, наверное, я перепил. Сам ты чуть-чуть, а я, как сапожник... Перебрал, несу чушь... Просто приятно, когда есть что вспомнить... Когда тебе по роже, а ты видишь, это только начало, первый акт, увертюра любовного действа...
  -Не узнаю тебя, зачем тебе все это надо?
  -Надо было. Теперь не надо, пока не надо...
  -Все, Витя, мне пора, отоспись. Еще встретимся. Меня ждут дома.
  -Никак не дождутся? Не веришь мне? Зря. Все они одинаковые, Петя. Я говорю это тебе как другу.
  -Хорошо, хорошо...
  -Что же ты, старичок, ничему такому ее не научил? Пришлось мне...
  -Довольно! Отпусти руку!
  -Сядь! Сядь, я говорю! Раз решил сказать, скажу. Столько лет молчал, теперь имею право, за давностью лет наказанию не подлежу... Я долго не мог ее обломать, опять же дети крутились под ногами...
  -Витя, не испытывай мое терпение....
  -Помогло плавание, плавает Наташа чертовски хорошо, не хуже меня. Заплыли мы так, что берег не разглядеть. И вдруг налетел холодный и сильный ветер, дождь, волны... С трудом доплыли назад. На берегу ни души - и так-то почти никого не было...У Наташи зуб на зуб не попадает, дрожит. И я замерз...Одежда, что лежала на берегу, вымокла, хоть отжимай. Сам не свой, прижался к Наташе, обнял ее. Смотрю, ничего, вроде как не замечает. Я не сразу сообразил, что совершаю. Но мои руки знают свое дело. А Наташа опомнилась и залепила мне оплеуху, но меня это только распалило. Я схватил ее на руки, она рыпалась - рыпалась, даже укусила меня в плечо. Потом успокоилась. Я ее целую, опрокинул на землю... Ну, говорит, Петин лучший друг, что дальше будем делать. Думала взять меня на испуг, да не тут-то было. А что моему лучшему другу сдеется, отвечаю, он сам такой - сякой, я его знаю. Вот как, тогда у меня нет вопросов, только оставь меня в покое и приведи себя в порядок. С пылу, с жару не заметил, как у меня сползли вниз плавки. Ну, думаю, если ты на это обратила внимание, значит, наша песня лишь начинается. И пытаюсь снять с нее купальник. Она не сильно бьет меня в пах. Больно, говорю, и не хорошо еще больше заводить чужого мужчину, даже если он лучший друг мужа, он ведь тоже человек, не из железа или мрамора. Ладно, пошутили, и хватит, заявляет, одеваемся, бежим домой, дождь вон как хлещет, а у самой соски отвердели. Чего уж теперь, отвечаю, все одно, мы оба мокрые, как курицы.
  -Я замерзла, - говорит. - А я на какой предмет? - Чтобы не терять лица. - А ты его знаешь, мое лицо? Обращала на него внимание? - Лицо как лицо. - А ты погляди лучше. - Другого места не нашел? -Лучшего нам не найти. -Пусти! Но я крепко держу и снимаю с нее лифчик, как увидел ее белоснежную грудь на золотистом от загара теле, так еще больше захотел... Раздвигаю ей колени и запускаю руку... Ощупываю ее лоно, мокрое от влаги. Значит, сама хочет меня. Полный отпад! Она сопротивляется, бьет меня кулаками по груди, плечам, животу, схватила за член. Верный признак того, что можно... Под сильным дождем, в грозу, я ее взял. Неслыханный кайф, скажу тебе!
  -Пьяная рожа! Придумал бы что-нибудь умнее.
  -Не веришь? У чьей жены большая родинка на попке?
  -Ну, ты и скотина!
  -Не смог я мимо нее пройти, извини, старик. Наталья - женщина, что надо! Знаешь, меня подкупила ее непросвещенность, хотя и удивила. Так получилось, что брал я ее сзади, так она не сразу поняла, чего я хочу. Но когда я в нее вошел - по самые яйца, - стонала и металась так, что я боялся выпасть, держал за груди крепко - накрепко. Дождался ее оргазма и тогда дал себе волю, во всю работая своим членом, умеющим постоять за себя и за того парня.
  -Мерзавец! Даже если ты в пьяном угаре все сочинил...
  -Прогресс налицо, ты уже допустил. Родинка убедила? Когда я в нее кончал, она прижималась ко мне изо всех сил... Не было тогда на всем земном шарике такой пары, которая б чувствовала себя лучше... Потом мы купались голышом, качались на волнах, целовались и я снова обладал ею - уже в воде. Ни у одной женщины до Наташи с таким наслаждением я не целовал между ее ног, не лизал губы, промежность... У меня сложилось впечатление, что и она подобного кайфа не испытывала до меня. Я всегда критически относился к себе, как Маркс и ты, все подвергал сомнению. И если отверг их, то лишь тогда, когда отдыхал в воде на спине, а она начала целовать меня, спускаясь все ниже и ниже, пока не приблизилась к моему оживающему члену. Я предложил ей взять в рот, она оказалась к этому не готова, назвала меня извращенцем, но вместе с тем пожелала как-то соответствовать моменту. От нежного ощупывания и поглаживания моего органа, находящегося не в лучшем состоянии после выпавших на его долю испытаний, перешла к поцелуям, в результате чего мой пенис встал во весь свой рост, который она назвала исполинским. Кончиком языка облизала головку, а затем стала покусывать ее, отчего я взлетел на небо. Она испытала тот редкий восторг, который получает женщина, чувствуя, что происходит с ее мужчиной, в считанные секунды достигающим лучших кондиций и рвущимся вознаградить подругу за ее труды. Тут же, в воде, мы занялись любовью и кончили одновременно...Что же ты, Петя, не постиг азы любви - Наташа позже призналась мне, что ты даже не осмеливался предложить жене оральный секс. Надеюсь, после меня Наташа брала у тебя? Если ж нет, чего-то у тебя, прости, для настоящей половой жизни не хватает...
  -Здорово ты меня, однако, достал.
  -Но как-то слишком спокойно это говоришь. Или Наташа повинилась перед тобой, показала, на что способна, и ты ее простил?
  -Ни, боже мой! Пусть она ничего не знает, а то нашей дружбе конец.
  - Ты, похоже, не так уж ревнуешь, если ради наших отношений готов смириться с изменой жены?
  -Что не сделаешь для лучшего друга, особенно когда у него половое расстройство плавно перешло в умственное.
  -Не поверил? И хорошо. Моя совесть перед тобой спокойна...
  -Теперь, осознав выполненный долг, позволишь мне покинуть твой гостеприимный дом?
  -Подожди. Я сочинил, что у меня не стоит.
  -Рад за тебя.
  -Могу доказать.
  -Не сейчас и не здесь. И не мне.
  -Твоей жене, может быть?
  -Точно, ей лучше всего. Вспомните молодость. Я оставлю вас вдвоем, пойду с Петькой в кино. А потом спрошу у нее, как она тебя нашла - лучше или хуже, чем тогда. Какой способ любви предложишь ей на этот раз? Сидя, стоя, сбоку?
  -Это все, на что способна твоя писательская фантазия?
  -Извини, Витек, я классик.
  -Оно и видно. Жаль мне твою Наталью. Что только она нашла в тебе? Не сомневаюсь, как мужик ты ее никогда не радовал. Трахаться умел лишь со своими "Диалогами". И материально скорее она содержит вашу семью.
  -Все верно. Давно уже живем с ее переводов.
  - С каких пор ты такой непробиваемый?
  -Лучше скажи, какая муха тебя укусила, что изо всех сил пытаешься меня разозлить?
  -Кажется, я перегнул палку.
  -Что с пьяного взять?
  -Трезвым я бы никогда не признался в своем грехе. Не нужно было тебе отпускать ее к нам без своего сопровождения.
  -Она мне говорила.
  -Что именно?
  -Все, Витек, все - до последнего твоего вздоха и выдоха.
  -Неужели?!
  -Так уж повелось в нашем доме. Извини, старичок.
  -Срамотища!
  - Точно сказал.
  -И ты еще меня уважаешь?
  -Как ты меня.
  -Я тебя уважаю.
  -И мне ничего другого не остается.
  -Она сказала о том, что я целовал ее родинку?
  -Конечно. Данный поцелуй пришелся ей по вкусу даже больше, чем облизывание головки твоего исполинского пениса.
  -Странно все это.
  -Данный поцелуй или облизывание, или твой размер?
  -О размерах друг друга мы имеем понятие с незапамятных времен. Не забыл, как я сидел на тебе верхом?
  -Такое незабываемо. Уже тогда ты заметно выделялся среди нас тем, чем гордишься до сих пор.
  -Увы, сейчас не горжусь... Между прочим, у тебя первого из нас троих случилась эрекция. Часом, не на меня?
  -А на кого еще? Девчонок среди нас не было.
  -Значит, я произвел на тебя большое впечатление?
  -Неизгладимое. Я увидел у тебя нечто такое, о чем мог только мечтать и думать. Подумал и тут же не сумел справиться с собой.
  -Повернулся к нам задом, но уже было поздно. Я помню, очень удивился тому, во что вполне приличное превратился твой маленький член. Мы стали подшучивать над тобой, и у нас, как по команде, тут же тоже встали. После этого все вы выбрали своей мишенью меня, ты же особенно выделялся своими острыми словечками. Поэтому я подставил тебе подножку, ты упал, а я сел на тебя. По-моему, ты не возражал, хотя раскричался, что я сделал тебе больно.
  -Еще бы нет, ты чуть не раздавил мне яйца.
  -Если б знал, что ты сделаешь через два года, раздавил бы.
  -А я б оторвал с корнем твой вздыбившийся вверх пенис.
  -Что ты и попытался сделать.
  -Однако не возражал, когда я схватил его, чтобы освободиться от тебя. Но это мне помогло.
  -Вид у тебя стал довольно жалкий.
  -Зато у тебя боевой.
  -Еще бы, когда ты не выпускал мой член из рук.
  -Скажешь, тебе это было неприятно?
  -Приятно, черт побери! Я предпочел бы на твоем месте видеть девчонку, но ты был первым человеком, который дотронулся до меня - да еще так. Хорошо, что мы были не вдвоем.
  -В противном случае...
  -В противном случае я бы не отпустил тебя, интересно, как бы ты повел себя дальше. У тебя были какие-нибудь мысли на этот счет?
  -Были. Представил, как тебя кастрируют.
  - Завидовал мне?
  - Я никогда не любил насилия над собой.
  -Значит, я неправильно понял тебя. Извини задним числом. Ничего, позже ты с избытком отыгрался.
  - Дурень, я меньше всего думал о тебе.
  -Мог и не думать, но испытывал особенное удовольствие оттого, что Лена - в конце концов - отдалась тебе, а не мне.
  -Клянусь, ничего такого не было.
  -У меня сохранилась фотография той поры. Хорошие были времена. Надеюсь, став старше, ты везде прибавил в росте?
  - Наташа сказала мне, что поделилась с тобой информацией на этот счет, когда восхищалась твоим пенисом.
  -Потрясающая у тебя жена! Где только ее отхватил? Жаль, приехал через два дня после нашего романа, не пришлось нам с ней больше заняться сексом.
  -До чего же вы похожи! Она сказала мне слово в слово то же самое. Надо будет устроить вам очную ставку.
  -Зачем, если она сама во всем призналась?
  -Разве тебе неприятно хотя бы поговорить о том, что так дорого, но временно стало недоступно?
  -Сукин сын!
  -А теперь скажи, как на духу, откуда почерпнул информацию о родинке на попе моей жены?
  -Откуда, откуда? От верблюда - Ленки.
  -По-моему, вы оба свихнулись. Вам что, не хрена больше делать, чем обсуждать наши задницы?
  -Твоя задница меня не волновала даже в лучшие твои времена...
  -Однако сам говорил мне, что уже тогда от одного ее вида у тебя встал.
  -Говорил? Ты меня разыгрываешь.
  -Нисколько. Через два года, когда мы обсуждали нашу первую женщину, ты объяснил мой успех совершенством того, на чем я сижу. Признался, что сам с трудом устоял, чтобы не дотронуться до моего голого зада.
  -Я такое сказал? Не помню. Хотя твоему заду, в отличие от переда, можно было позавидовать. Но сейчас твоя задница уже никого не волнует. Хотя, извините месье, моей жене есть что вспомнить, она, возможно, как прежде, питает к ней интерес.
  -А тебя, как я понял, в порядке компенсации волнует задница моей супруги.
  -Если быть честным, не только задница. За что и схлопотал по морде двадцать лет назад.
  -Запомнил, что сказала Лена про родинку. Где она ее разглядела?
  -Когда они вместе мылись в бане.
  -Глазастая у тебя жена. И болтливая к тому же.
  - Она не слепая, видела, какими глазами я смотрел на Наташу. Вот и сболтнула лишнее, прокатившись насчет ее женских добродетелей - несмотря на двойные роды, твоя жена сохранила почти девичью фигуру, а какой другой женщине это приятно, вот она и отпустила несколько ярких замечаний, одно из которых я запомнил... Зачем ей понадобилось это мне докладывать? Бабы сами часто не понимают, что несут. Как ты думаешь, при разделе нашего имущества суд учтет разглашение тайны в мою пользу?
  -Ты окончательно окосел?
  -Петя, милый, она хочет со мной развестись.
  -Вы обалдели на старости лет? Какой еще развод придумали? Целый вечер несешь мне всякую чушь, а главное выдал только под конец.
  -Лучше бы я на ней не женился, оставил тебе. Она мне всю жизнь исковеркала. А теперь еще инициирует развод. И по делу. Ей давно надоело жить с блядуном, но раньше держали сыновья, а теперь они стали взрослыми. Я присмирел, но все равно изредка погуливал. Мы уже давно, как знаешь, спим в разных постелях. Наш развод неминуем... Петя, друг, сделай доброе дело, трахни мою женушку, поговори по-хорошему с ней в постельке, чтобы она простила меня, старого хуя. Меня обещали вылечить, больше изменять не буду.
  -Нельзя же так раскисать! Возьми себя в руки.
  -Петя, пойми, я всегда любил только ее одну, и сейчас люблю не меньше. Все мои поебушки никакого отношения к любви не имели.
  -Несчастный кретин! Можно подумать, с горя гулял на стороне. С жиру!
  -С жиру? Не хера ты не понимаешь. Она любила тебя, а не меня. С самого начала до сегодняшнего дня. Я ее не виню, только себя. Любовь, как деньги - или они есть, или их нет. Деньги у нас были и есть. Любви не было и нет. Ее любви. Вот она и решилась. Бросает меня. Один я теперь - один - одинешенек. Из армии уволился, работенка у меня не пыльная, от безделья. Ты вон вкалываешь на гроши, до пенсии долго, трахаешься по вечерам с "Диалогами", по ночам - с женой... Молчу. Это запрещенная тема. Наташа - такой деликатес... Как его еще можно назвать?
  -Не знаю.
  -Какой же ты на хер писатель, таких элементарных вещей не знаешь.
  -Все, Витя, ложись в постель, завтра поговорим. Мне уже давно пора идти домой.
  -К Наташе? Счастливец, у тебя такая жена, такая замечательная женщина, но я почему-то люблю не ее, а Лену, которая посылает меня туда, куда я десятки лет вставлял свой пистон, ебарь проклятый. Приди завтра, но водку не приноси.
  -Я и не приносил.
  -И не приноси. Посмотри, больше не осталось?
  -Всю выпил.
  -Спаивал друга? Нехорошо. Ты у меня единственный, кто остался, кроме моих ребят. Но я им уже не нужен. А тебе?
  -Ты всегда был нужен мне. Даже тогда, когда не нужен.
  -Это не для моих мозгов. Иногда ты бываешь порядочным говном, но я привязался к тебе с тех времен, когда мы сидели на одном горшке в яслях. Помнишь?
  -Помню. Нас с тобой никто не разлучит.
  -Теперь я буду здесь жить. Не выгонишь меня?
  -Это твоя квартира.
  -Досталась от матери, пусть земля ей будет пухом. Но я не о том. В фигуральном смысле, ты не подашь на развод со мной? Не возьмешь самоотвод? Фу ты, черт, не пошлешь меня на хуй?
  -Может, и пошлю, если будешь плохо себя вести.
  -Я буду паинькой. Обещаю больше не дразнить тебя, не обижать. Прости меня, старого засранца.
  -Я пошел. Завтра позвоню, встретимся снова.
  -Позвонишь?
  -Обязательно.
  -Ведь я гордый мудак. Не позвонишь - не позову. Попробуешь помирить меня с Ленкой, моей девчонкой?
  -Непременно. Спи.
  -Не засну до тех пор, пока не помиришь.
  -А ты попытайся, закрой глаза.
  -Закрыл. Я ее вижу. Мою девочку с косичками. Никогда ее так не любил, как тогда, так мне казалось. Ошибся - сейчас люблю сильнее. Я не смогу жить без нее, Петя.
  -Я ушел.
  -Подожди. У тебя есть таблетки.
  -Какие? Откуда?
  -Не от любви. От любви не бывают. От башки - от головной боли.
  -Нет.
  -Посиди еще со мной. Пожалуйста, друг мой единственный...
  -Хорошо, Витя.
  -Дай руку. Ты мой последний оплот в этой жизни. Тебя не станет, я рухну.
  -Собрался меня хоронить?
  -Хоронить? Почему? А?! Шутишь. Ты будешь, тебя не станет. У меня, сучьего сына, охотника за сучками. Всю жизнь до пота работал, чтобы дослужиться до полковничьих погон, приличной пенсии и трахаться назло жене с разными шлюхами.
  Выябывался или выебывался? Как правильно, господин писатель?
  -Посмотри в энциклопедии на букву "вы".
  -Там есть?
  -Там все есть.
  -Как в Греции?
  -Как в Греции.
  -Давай туда съездим?
  -Завтра.
  -Нет, послезавтра. Завтра нужно сделать кое-какие дела в России. Не забыл?
  -Помню.
  -Молодец! Пролетарии всех стран соединяйтесь! Греки, турки, русские, евреи. Ты кто? Русский или еврей, я забыл.
  -Русский еврей.
  -Хитер. Сразу и русский, и еврей. Тебе хорошо. А я Ванька.
  -Не валяй Ваньку, спи.
  -А ты не валяй Ленку. Я твою Наташку не заваливал, ничего у меня с ней выйти не могло. Люби ее, не валяй с ней ни Ваньку, ни Зямку. Хорошо?
  -Хорошо.
  -Сплю. Один, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять... Единожды один, шел гражданин. Единожды два, шла его жена. Единожды три, в комнату вошли... Не войдет она со мной больше в одну комнату. Туши свет!...
  -Спи, Витя, спи. Все поправимо на этом свете, спи...
  
  ВИКТОР
  
  -Извини, Петя. Нес я вчера спьяну такую херню, что до сих пор уши вянут. Но ты, кажется, сразу на все это положил с прибором. Не нужно было давать мне столько пить.
  -Брось, Витя. Я уже забыл.
  -Ну да, ты ж у нас не злопамятный и выдержанный, как старое вино.
  -У тебя есть ко мне претензии?
  - Какие могут быть претензии, ничего, кроме благодарности. Терпеливо слушал, сидел до посинения, уложил меня, как детку, в кроватку. Все чин чинарем. Спасибо.
  -У тебя с похмелья головка не болит?
  -Головка у меня никогда не болит. Ни с перепоя, ни с перееба. Разве что с недоеба.
  -С каких пор ты стал таким любителем матерщины?
  -Никогда не брезговал емким и смачным русским языком. Но если тебя, интеллигента многих поколений, он коробит, могу выбирать выражения и ласкать твой слух нежными словами.
  -Ладно, зачем позвал?
  -Кто мне звонил?
  -Выходит, я к тебе напросился?
  -Извини, звонил по моей просьбе. Каждый раз, когда я буду выябываться, простите за нецензурное словечко, больше не буду, стукни меня по башке.
  -Тогда от твоей головы останется одно воспоминание о ней.
  -Мне теперь все равно, пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, если добрый дяденька не поможет, вникнув в мои хе...хреновые дела.
  -Я вроде уже вник.
  -К каким оргвыводам пришел?
  -Будем бороться при условии, что дашь гарантии жене.
  -Я давал ей вагон и маленькую тележку. Не помогло.
  -Нехорошо. Советский офицер обязан держать свое слово.
  -Еще ты будешь читать мне нотации.
  -Ими не ограничусь.
  -Дашь мне по заднице?
  -Очень она мне нужна. А вот дать по мозгам не мешает.
  -Вышибешь последние мозги, чем тогда я буду думать?
  -Как раньше - головкой.
  -Так ведь этого как раз я и не должен делать. Или я чего-то не понял?
  -Видишь, уже наметился некоторый прогресс. Готов думать головой.
  -Головка взяла академический отпуск по болезни.
  -Отпуск пожизненно, иначе я не играю.
  -Клянусь и головой, и головкой, буду верен жене, если убедишь ее не подавать на развод.
  -Вначале я должен понять всю глубину расхождений между вами.
  -Ты лучше меня знаешь, она никогда не любила меня. В этом весь корень...
  -Опять двадцать пять. Твердишь столько лет, сколько женат, одно и то же, как заезженная пластинка. Признайся лучше в том, что постоянно шкодил, направо и налево изменял жене. Она по разным причинам терпела все твои выходки, но всякому терпению всегда приходит конец.
  -Значит, по-твоему, наступил окончательный пиз... Ты понял?
  - Еще не наступил, но наступит, если не возьмешь себя в руки, не поймешь, наконец, мстил Лене за то, что она вышла за тебя замуж.
  -Я никогда ей не мстил. Просто она никогда не любила меня, вышла замуж, потому что поссорилась с тобой. Она любила и до сих пор любит тебя. Если бы Лена могла полюбить меня, что оказалось не в ее власти, как она ни старалась, все у нас было бы по-другому. Я на своей шкуре испытал точность банальной фразы, сердцу не прикажешь.
  -Просто ты чрезмерно ревнив и требователен. Не смог удовлетвориться тем, что получал. Будем до конца откровенны, иначе мы никогда не поймем, что у вас произошло. Внезапность Лениного решения уйти от меня к тебе, едва мы стали с ней по-настоящему близки, когда я считал, что все у нас начинает складываться самым лучшим образом, не могла не сказаться на характере ваших отношений. Было неразумно спешить с вашим браком.
  -Я уговаривал ее подождать хотя бы полгода, но она заявила, сейчас или никогда.
  -Твоя любовь к ней извиняет тебя, вернее, объясняет твое согласие. Но ты не должен был допустить близость между вами, стоило Лене предложить тебе ее.
  -Я не знал, что она прибежала ко мне из еще не остывшей от тебя постели, не сомневался в том, что вы спите друг с другом достаточно давно. Думал, Лена не смогла простить тебе Веру, о которой узнала накануне. Я никогда не переставал ее любить, у меня не хватило сил совладать с собой, когда она бросилась мне на шею и разделась у меня на глазах. Мало того, заявила, что хочет выйти за меня замуж, если я сам того же хочу, но готова стать моей женщиной и без всяких условий. Остатки разума говорили мне, что я не должен принимать ее жертву, и потому медлил с принятием решения, как поступить в ситуации, когда желанная мне с детских лет девушка - совершенно обнаженная, еще более любимая и прекрасная, предлагает себя. Может быть, я устоял бы, но она стала раздевать и меня, только тогда я окончательно сдался. У меня был достаточно богатый любовный опыт, чтобы понять, я понравился ей в постели. Сгорая от желания, сделал все, чтобы подготовить ее к нашей любви. И когда стал массировать клитор, извини за детали, она испытала оргазм и пожелала, чтобы я взял ее. Все Ленино поведение говорило, что она приняла меня как мужчину не только на словах. О тебе мы старались не вспоминать, но во время самого акта у нее вырвалось, что ни один мужчина не может доставить ей такого неслыханного наслаждения, как я. А потом, когда мы лежали без сил, она спросила, что я сделал такое, что она мгновенно кончила. Она не имела понятия о клиторе и была крайне удивлена, узнав о том, что клитор у женщины даже более эрогенная зона, чем пенис у мужчины.
  -Да, ты поразил ее своими познаниями.
  -Как я понял, хоть в чем-то превзошел тебя. Мы, мужики, примитивные существа. Если в постели женщине с нами лучше, чем с другими, это еще не значит, что она любит именно нас. Я поддался обману. Лена охотно предавалась со мной всем известным мне способам любви, была естественна во всех ее проявлениях и создала у меня иллюзию, что любит меня. И только радовался тому, что она постоянно торопит меня с женитьбой. А твое вмешательство расценил, как обычную ревность отвергнутого любовника. Существование у тебя другой женщины одновременно с Леной помогло мне пренебречь твоими советами... Я совершил ошибку, женившись на твоей женщине, и должен был бы об этом пожалеть. Но не жалею, все-таки Лена была со мной. И хочу, чтобы оставалась моей женщиной до самой могилы, до конца моих дней, до той поры, когда меня хватит кондрашка. Я бы никогда иначе не обратился за помощью к тебе, моему другу и врагу...
  - Я не страдаю любопытством, но для успеха дела как твой адвокат должен знать больше.
  -Мне казалось, я и так выложил тебе все подробности.
  -Важно понять причины твоих измен, чтобы убедить Лену в ошибочности расторжения брака с тобой.
  -Причина одна, вы оба ее знаете. Очень скоро после нашей женитьбы пелена спала с моих глаз, я понял, Лена меня не любит.
  -Ты начал изменять ей уже тогда, когда она носила твоих детей.
  -Знаешь от Лены?
  -Клянусь, это моя догадка.
  -Какой провидец?! Когда нам стало нельзя заниматься любовью, я перестал для нее существовать. Она целиком сосредоточилась на себе и будущих детях. Была постоянно раздражена, придиралась ко мне по пустякам. А ведь я учился и работал, выматывался и уставал до изнеможения. Ни одного ласкового слова или жеста с ее стороны .
  -Беременные женщины нередко ведут себя так.
  -Я догадывался и старался не замечать ее поведения. Но однажды сорвался, не выдержал и ответил матом. После этого она не разговаривала со мной несколько дней. А когда с получки принес цветы, она бросила их мне в лицо. Я ушел из дома, вернулся на другой день. Ночевал у приятеля. Она же решила, что изменил ей, заявила, чтобы я ушел и не возвращался. Все мои увещевания оказались напрасны. Она мне не поверила. Сказала, что я обыкновенный мужлан, самец, который ни одной минуты не может обойтись без бабы и не успокаивается, пока не бросит за ночь как минимум три палки. Я впервые услышал от нее такие грубые слова. Попытался замять скандал, но он разгорелся еще сильнее, когда я, защищаясь, сказал, что люблю свою жену и уже потому не нуждаюсь ни в ком, кроме нее, но, учитывая положение, в котором она находится, не пристаю к ней, хотя это стоит мне немалого труда. Знаешь, что она ответила? Никогда не поверишь. Заявила, что может сколько угодно раз массировать мой клитор, чтобы я испытывал не меньший оргазм, чем она в первую нашу ночь. Этого я снести не смог и ушел к молодой одинокой женщине, которой я наравился. С этого-то все и началось. Я понял, она ненавидит меня за то, что вышла замуж из-за мести тебе и моих подвигов в постели, приняв их как эрзац любви ко мне. Желая сохранить ее, я вернулся через два дня и признался в измене, обещал быть верным и даже не сослался на обиду, которую она нанесла мне своими словами. Видимо, Лена сама поняла, что сказала лишнее и простила меня. Она даже плакала, мне пришлось ее успокаивать. После этого инцидента старалась не обижать меня, а я - со своей стороны - не злить ее, хотя и раньше вел себя нормально... Не знаю, как ты переносил то тяжкое время, когда твоя Наташа была беременна и вы уже не могли заниматься любовью, я облегчал его... мастурбацией.
  -Я поступал так же. Однажды ночью Наташа застукала меня за этим занятием. Я думал, что она спит, сам никак заснуть не мог. Мы спали напротив друг друга, дело было летом - светло, я, изнемогая от желания, стал мастурбировать, кончил в кулак и в таком виде побежал в ванную. Наташа ни слова не сказала, но после этого иногда ложилась со мной и ласками добивалась моего оргазма, за что я был ей благодарен. И только много позже она рассказала мне, что подвигло ее на это.
  -Лена, увы, вела себя иначе. Утром делала мне замечания, когда я ночью, разметавшись
  во сне, выглядел, на ее взгляд, непристойно. Могла бы не замечать. Не мог же я - тем более во сне - сделать так, чтобы у меня не торчал вырвавшийся из трусов член. Совсем недавно она восторгалась им, даже брала в рот, когда я настолько выматывался от работы и учебы, что у меня не было сил заниматься с ней любовью, а она хотела и брала, чтобы возбудить меня, и я благодарный ей за любовь тут же откликался... Куда все это подевалось за несколько месяцев до рождения мальчишек и когда она их кормила? Ее словно подменили. Я уже не рад был близнецам, лишь через год, мечтая вырастить из них настоящих мужчин, перестал жалеть о том, что они родились. Твоя жена после рождения Игоря и Петьки выказывала желание спать с тобой раздельно?
  -Я сам иногда перебирался на диван, когда чувствовал, что ей не до меня.
  -И потому не получал отказа, когда хотел ее?
  -Получал и не раз.
  -По какой причине?
  -По самым разным поводам.
  -Не вникал?
  -Вникал, мучился, старался понять, не понимал, злился, ссорились, мирились.
  -Наташа чувствовала, отчего ты бесишься?
  -Когда бесился по этой причине, как правило, если была не права, первой прекращала ссору .
  -Элементарно простым способом?
  -И простым, и более сложным.
  -Тем более что это было несложно, когда вы лежали вместе.
  -Да, это великое преимущество одной постели.
  -Далеко ходить не надо.
  -Вот именно.
  -И как она использовала это преимущество?
  -Получала известную надо мной власть, когда я больше хотел ее, чем она меня. Я любил ее и никогда не играл в любовь...
  -И так до сих пор?
  -Сейчас данное оружие действует не столь безотказно.
  -По причине твоей меньшей страстности?
  -И по причине большей старости.
  -Ответь еще на один вопрос. Ничего, что я спрашиваю вместо того, чтобы отвечать на твои вопросы?
  -Так и должно быть.
  -Ты легко мирился, когда Наташа отказывала тебе в сексе? Или вы всегда старались идти навстречу друг другу?
  -Часто мне просто физически тяжело было лежать рядом с засыпающей женщиной, которую я любил и хотел, отчего долго не мог заснуть. Но еще чаще к этому прибавлялись более веские причины, мучающие меня до бессонницы.
  -Как раз об этом я и хочу тебя спросить. Прости. Я тебя прервал.
  -Ты же знаешь, в моей жизни не все складывалось и складывается просто, что отражается на наших отношениях. Женщине легче выдержать временное воздержание мужа от секса, грубо говоря, у нее не так стоит, хотя, возможно, я ошибаюсь, - ведь тот же клитор не менее чувствителен к любви, чем наш пенис, но в отличие от него обладает большей способностью к многократности оргазмов. Но в любом случае уверен, переживания женщин превосходят наши, так как они по своей природе тоньше и эмоциональнее.
  -Что не мешает им тут же засыпать, мирно похрапывать, а нам не знать сна от желания. Твоя Наташа, кстати, более рассудочна и менее эмоциональна, чем ты.
  -Чисто внешне. Она - в отличие от меня - не эгоистична, интересы семьи для нее важнее всего, а у меня все наоборот.
  -Да, время, потраченное на писанину, мог использовать с большей пользой для своей семьи. Любая жена не стала бы ее терпеть.
  -Писанину, пользу или семью?
  -Тебя! Писатель хренов... Лучше скажи, жена показывала тебе спину, когда ты желал заниматься с нею любовью?
  -Показывала, когда считала, что я этого заслуживаю. Многие из нас - я не исключение - преувеличивают значение секса. Испытывая вину перед своими женщинами за совершенный проступок, мы рассчитываем искупить ее совокуплением. Но часто это не удается даже тогда, когда они хотят нас, а мы, предпочитая в этот день отдохнуть, занимаемся с ними любовью, дабы угодить им. И удивляемся, как же так - уж теперь-то, когда мы отдали все свои силы, почему мы не прощены.
  -Потому что мы доверчивы, как дети. И редко обманываем, занимаясь любовью. А женщины, зажигая нас, легко могут надуть, чем они искусно пользуются - не бессознательно, как по твоему любимому Фрейду, а вполне осознанно. Они хорошо знают по личному и коллективному опыту, что, как правило, мужчины, занимаясь любовью всеми мыслимыми и немыслимыми способами, забывают обо всем на свете и легко попадаются на их удочки. Но если женщина любит мужа или любовника, она многое простит ему после того, как он израсходует на любовь всю свою страсть.
  -Увы, это заблуждение. Чувственная любовь не лечит болезнь и больного, она лишь на время успокаивающе действует на них. Причины наших несоответствий, расхождений глубиннее, чем кажется, когда нам удается заманить друг друга в постель. Конечно, нельзя недооценивать удовольствие, получаемое от секса по взаимному согласию, при достижении результата обеими сторонами, но счастье это коротко.
  -Даже наступает разочарование, так много ждал, так было хорошо, и вот тебе на - все позади и все те же проблемы.
  -Мы все рады обманываться - закон природы.
  -Не все, Петя, не все!
  -Ты был несчастен в браке из-за холодности жены?
  -Тебе трудно такое представить? Я не представлял это в самом начале, когда Лена была самим кипятком. Она и тебя ошпарила, но ревность к Вере оказалась сильнее.
  -Простила бы, если б любила.
  -Слышал от тебя эту басню. Просто она изначально мстила всем - тебе, мне, себе. Бессознательно, сознательно - какая разница. Ты, оскорбленный в самых лучших чувствах, счел себя опозоренным в своих, моих и ее глазах и позволил нам пожениться. Ты не простил ее, пострадал немного, а позже, спустя несколько лет, нашел Наташу, прощающую тебе все твои недостатки и проступки. Тебе не составляло большого труда остановить наш брак. Лена вернулась бы к тебе, своему первому и единственно любимому мужчине.
  -Если бы любила, за тебя не пошла.
  -Это в тебе до сих пор говорит уязвленное самолюбие. Какой же ты злопамятный! У меня куда больше прав качать права, так как знаю, кого она любила и любит. Только ты можешь убедить ее остаться со мной - силой чувства к тебе.
  -Мы, Витя, плохо знаем женщин.
  -Не усложняй. У меня от ледышек пар шел, мне доставляло удовольствие соблазнять холодных, даже фригидных женщин. Они охотно кокетничали, играли, но не нуждались в любви. И все же после моих длительных ухаживаний, разных нехитрых приемчиков позволяли уложить себя в постель, плотно сжимая колени и не допуская меня в святые святых. Но когда я проделывал необходимую подготовительную работу по разрушению неприступной крепости, мне удавалось раздвинуть их железобетонные двери - ножки, начиналось победоносное шествие моего члена. Крепость сдавалась на мою милость и принимала победителя лучше, чем порабощенные страны и народы встречают своих освободителей. Это незабываемый кайф: когда такие женщины падают в ниц, тогда они готовы на все, с ними можно делать все что угодно...Однако, если женщина любит другого, а ты любишь ее, тебе кранты, любые твои усилия бесполезны. Она станет твоей женой, будет стараться максимально выполнять свой супружеский долг, распаляясь, подмахивая, даже испытывая многократно оргазм, но ее любовь тебе не принадлежит. А если у нее появляются наследники и заботы, связанные с ними, тогда секс вообще отходит на последний план, превращаясь в скучную, тягостную обязанность. Тебе трудно представить, каково это ждать, когда твоя любимая женщина позовет тебя. Думать о ней и о том, что с ней связано, вспоминать всю свою жизнь - с самого детства, лежа в пустой постели с торчащим вверх членом до боли в яйцах и той самой головке, о которой ты ехидно отзывался, и не спать, не спать. А спать надо, потому что "если завтра война, если завтра в поход", хотя знаешь, никакой войны не будет, ею стращают свой народ наши властители, чтобы он ни на что не претендовал. Не дождавшись от нее особого приглашения или изгнанный из рая, когда явился как бы случайно или просто без фокусов, получишь отлуп (есть такое слово, писака?). Всегда найдутся причины, то женские, то детские, то усталость - и с чего, целый день ничего не делала. И даже получив соблаговоление, гладишь дрожащей рукой ее тело, не встречаешь ответной реакции, и понимаешь, она думает только об одном, скорее бы конец. Наперед знаешь, она вообще не кончит, сколько не бейся, сколько не работай с ее клитором, а если все же кончит, то лишь для того, чтобы скорее кончил ты сам...
  -Это уже полный абсурд!
  -Ничего не понимаешь. Если захотеть, можно кончить и без мужчины. Но с мужчиной - пусть нелюбимым, знающим свое дело и делающим его в охотку, все-таки лучше.
  -Ты, Виктор, просто чудак и уши у тебя холодные.
  -Сам мудак! Тебе все всегда доставалось без боя. Скажешь, не так?
  -Чего лезешь в бутылку?
  -Нечем крыть? У тебя спазмы в сердце от неразделенной любви были? Бегал к другим бабам, чтобы забыть - пусть на время - собственную любимую жену? Не потому что они нужны тебе, а потому что больше всего на свете нуждаешься в своей - только в ней одной? Ты оставался верен своей бабе, держался за ее юбку, радовался тому, что у вас одна постель, все ваши проблемы сводились к мелким недоразумениям - не так посмотрела, не то сказала, была не в настроении, устал на работе, разболелась голова, тяжело проходят месячные, Таня поссорилась с Игорем, Игорь занимается онанизмом, не знаете, как отвадить мальчишу от этого дела и спорите по этому поводу, не хватает денег, чтобы прокормиться, не то, что одеться и поехать в отпуск...
  -Тебе так легко говорить это...
  -Я вкалывал, Петя, пахал с раннего утра до позднего вечера, чтобы в моей части был порядок, чтобы деды меньше издевались над молодняком, а ты вместо того, чтобы взять какую-нибудь халтуру и подзаработать деньжат, тратил свободное время на сраные "Диалоги" - и так из года в год, из месяца в месяц. Чего ты достиг? Того, что трахал "Диалоги", после них у тебя плохо стоял или ты рано кончал, так как все это было у тебя только что на бумаге. Вот они твои проблемы! Стоило Наташе только дотронуться до тебя, как ты забывал о том, что пять минут назад она не желала тебя. Или стоило тебе положить ей руку между ног, как она прощала нанесенную ей обиду...
  -Ты бы послушал свой бред!
  -А что - все у вас обстоит иначе? Вы так любите друг друга, что достаточно того, чтобы она только подумала о тебе, как ты, не зная никаких сомнений, не спрашиваешь у нее, следует ли начать трудиться во всеобщее благо.
  -Дурак! Как все просто у других и сложно у тебя...
  -Да, сложно. Это моя жена уходит от меня, а не твоя - от тебя. А ты, бред!
  -Я назвал бредом твой горяченный треп об отношении Лены к тебе.
  -Настало время выгораживать мою жену - твою любовницу, да?
  -Она любит тебя, кретина. Ты сам это подтвердил.
  -Ты совсем охуел?! Я говорил прямо противоположное.
  -Давай по порядку. То, что у вас разные постели, это норма. Вся Европа так живет. Мой личный пример не от хорошей жизни. Диван сломался, мы его выкинули, в комнате стало просторнее. Когда надо, сплю на раскладушке.
  -Бедный Петя, ему приходится спать с любимой женой...
  -Не перебивай... То, как ты с блеском брал неприступные крепости, обороняемые фригидными тетками, к делу не относится, хотя не без зависти выслушал тебя, так как я ни до, ни тем более после женитьбы не рисковал связываться с женщинами - льдинами...
  -Проговорился, темнила. Тем более после женитьбы не рисковал иметь дело с льдинами, значит, брал на себя посильный труд трахать тепленьких и горяченьких телок.
  -Увы, присущая мне скромность не позволяет мне хоть намеком выдать то, чего не было.
  -Однако выдал. Слово, Петя, не воробей. Раскалывайся, не все же мне раскрывать тебе всю свою подноготную.
  -Чего не было, того не было. Я не нуждался в других женщинах, кроме жены.
  -Ладно, так на чем мы остановились?
  -Поговорим о женщине, которая якобы не любит тебя, а любит меня, подмахивая тебе, правда в исключительных случаях, видимо, по причине отсутствия других субъектов, кто мог бы угодить ей больше тебя.
  -Ты находишься слишком далеко. Кроме того, неважно по каким причинам, не пожелал стать ее любовником, если верить моей жене.
  -Она просто хотела тебя позлить.
  -Тогда бы сказала, что ты трахал ее.
  -Зачем ей понапрасну оговаривать меня?
  -Скажи лучше, что просто не захотел ее, это будет честнее.
  -По твоей логике за такое поведение, если бы оно имело место, следовало бы дать мне по морде.
  -Значит, все - таки имело? Поимел мою жену, сукин ты сын?!
  -У тебя окончательно поехала крыша?
  -Я просто констатирую факт.
  -Какой факт, идиот?
  -Очень сильный аргумент!
  -Но что еще можно возразить твоей хуйне?
  -Достал тебя, стал материться. А то я думал, ты совсем забыл простые и ясные слова.
  -Все, Витя, ты уже сидишь мне в печенках.
  -Долго искал предлог, чтобы слинять?
  -Не на того нарвался, так просто от меня не отделаешься.
  - Уж не решил ли ты, что я передумал и сам начал ратовать за развод с Леной?
  -Есть одно маленькое обстоятельство, не позволяющее прийти к подобному выводу.
  -Сейчас скажешь какую-нибудь гадость. Или съязвишь в очередной раз.
  -Разочарую тебя. Неся всякую чушь о Лене, ты не прекращаешь любить ее и не желаешь развода.
  -Открыл Америку! Больше сказать нечего?
  -Ты когда-нибудь пытался влезть в ее шкуру?
  -Я из шкуры Лены не вылезаю до сих пор. Иначе б давно дал от нее деру.
  -Не вылезал?! Что ж тогда шастал по бабам? Придумал, что нелюбим женой, раз она предпочитает спать одна, каждую ночь не идет к тебе на поклон, чтобы ты соизволил прийти к ней. А когда тебе самому невмоготу - дрын не дает покоя до боли в яйцах,- как бы, между прочим, размахивая им, заходишь поговорить о погоде, детях, работе, знакомых...
  -Перестань засерать мне мозги своими плоскими остротами. Это ты размахивал своим членом, если он у тебя не стоит. Я к своей жене, можно сказать, без стука не вхожу. И всегда при галстуке. У нас, как в Европе, муж в спальню жены должен являться в смокинге, вести неторопливую беседу на светские темы, ни в коем случае не опускаться до армейских шуточек, анекдотов и нелитературных выражений. Муж обязан быть абсолютно трезвым, чтобы к запаху французских духов не примешивался аромат русской водки. Все у нас должно быть изысканно. Не имеет никакого значения, что муж вернулся с учений, валится с ног от усталости, с трудом добирается до душа, не чувствует вкуса приготовленной еды, жует и проглатывает ее. Все равно ритуал превыше всего. А мне всего-то и надо лечь рядом с женой, приткнуться к ней, забыть все то, чем я занимался целый день, а если повезет, если не все силы оставили меня, заняться с ней любовью, что даст мне отдохновение ( видишь, я не все умные слова забыл, находясь столько лет в казарме). Однажды, будучи еще молодым ( близнецам не было года) я прямо из душа заявился к ней, что называется без приглашения. Оказалось, они уже легли почивать, и я их шокировал своим непотребным видом. Уставилась на меня так, словно аршин проглотила.
  -И приказала выйти вон, надеть смокинг, постучаться в дверь и войти так, как подобает джентльмену?
  -До такого не дошло, но и то, как тебе нравится?
  -Что ж? Если бы моя жена лежала в своей спальне и не ждала меня, вернувшегося на полу согнутых от усталости и с трудом с работы...
  -Подожди, что ты несешь? Это было в другой раз.
  -Прости. Я действительно слегка перепутал одно с другим. Итак, ты был молодым, дело было вечером, делать было нечего, мальчишки, наконец, уснули...
  -Какая разница, уснули или не уснули. Не уснули - это тебя больше устраивает?
  -Где они спали, позвольте спросить?
  -В ее комнате. Где ж им еще спать?
  -Прости. Я что-то плохо соображаю. Значит, так. Ты пошел мыться, она - укладывать спать малышей.
  -Она уложила их еще за два часа до того, как я вернулся домой.
  -Но им почему-то не спалось, они буянили, ждали папу...
  -А твои младенцы, писательские детки, вели себя смирно, Наташе никаких хлопот не доставляли?
  -Не о младенцах речь.
  -Вижу, к чему клонишь. Бедная мама умаялась за день с детьми, магазинами, кухней, стиркой, парикмахерской. Только легла и заснула, как тут ни с того ни с сего к ней врывается муж, будит ее...
  -Так она проглотила аршин не тогда, когда ты вошел, а когда разбудил?
  -Не придирайся к словам, остряк! Когда я вошел, она проснулась.
  -Ворвался, то бишь.
  -Не на цыпочках вошел. Знаешь что, пошел ты на...
  -После того, как она так нелюбезно встретила тебя, ты ретировался...
  -Знаешь, как это бывает, когда охота пуще неволи?
  -Знаю. Потому ты, недолго мешкая, залез к ней под одеяло, прости за нескромный допрос?
  -Что уж теперь?! Все в прошлом. Может, и не полез, но она поняла, что я прихожусь ей все же мужем и сама откинула одеяло...
  -Дальше не спрашиваю, догадываюсь. Испытанный боец, всегда памятующий о том, что долг превыше всего, после рекогносцировки на местности и оценки обстановки молниеносно принял решение о нанесении противнику внезапного удара. Не угадал?
  -Тактик хуев! В тот раз я действительно не церемонился, но совсем не потому, что изменил чувству долга, говоря твоими ехидными словами, а потому что медлительность была ни к чему.
  -То есть твоя жена оказалась вполне настроенной на твою волну?
  -Какого ж черта притворялась? Можно подумать, впервые в жизни увидела голого мужика.
  -Ты устроил ей выволочку за нелюбезный прием?
  -Не то чтобы... Удивился.
  -До или после?
  -Во время! Все-то тебе надо знать!
  -Она не оправдывалась?
  -Посчитала выше своего достоинства.
  -И правильно сделала. Я бы на ее месте выгнал тебя вон.
  -Какого рожна она ушла от тебя ко мне? Вы бы славно спелись вместе. Ты бы являлся к ней с розами, медленно раздевал, при этом вы обменивались бы красивыми фразами в духе Пруста...
  -Пруста? Почему именно его?
  -Она любила Пруста. Я читать его не смог.
  -Ты интересовался когда-нибудь ее внутренним миром?
  -Чем, чем? У каждого из нас был свой мир и постоянная скрытая война. Одни мальчишки не давали нам воевать открыто.
  -Тебе не помешало бы с самого начала вашей совместной жизни поинтересоваться тем, что волнует ее, помимо детей и тебя.
  -Детей, да, но не меня. Я мало ее волновал - в этом вся соль.
  -Ты обижал Лену своим невниманием, оскорблял подозрениями и мнительностью...
  -Что ты говоришь? Я боготворил жену, в первый год облизывал с пяток до головы, только в этом она нуждалась меньше всего. Я ходил вокруг нее на задних лапках, цирлих - манирлих... Учился, работал и порхал на крыльях своей любви, радуясь подарку судьбы - тому, что он внезапно свалился мне на голову, что моя мечта сбылась тогда, когда и в самом прекрасном сне я уже перестал видеть ее осуществленной. Знаешь ли ты, что такое ночные поллюции, когда у тебя есть женщины - и не одна? А у меня они были, когда я видел себя во сне с Леной. И вдруг, совершенно неожиданно, она стала моей наяву. Ты, выросший в нормальной семье, получающий почти все, что желал, это понять не можешь. Я и тянулся в детстве к тебе, так как видел то, о чем мечтал. У тебя был отец, наставляющий тебя, - и мне перепадали крошки с твоего барского стола. Он опекал и меня, нашу детскую дружбу, не позволяя ей распасться из-за ссор, обид, девчонки, которую мы не поделили, и которая предпочла мне тебя... Ну, это ты сам знаешь. Скажу то, что не знаешь. Накануне моего четырнадцатилетия она ушла к своей подруге, у которой была дочь на два года старше меня, оставив с ней и дав деньги на двоих, чтобы мы сходили в кино. Говорить нам с девицей не о чем, перекинулись за два часа до киносеанса несколькими словами, умирая от скуки. Оба понимали, нашим матушкам понадобилась свободная хата, и они не нашли ничего лучшего, как оставить нас двоих друг на друга. Фильм оказался на редкость тоскливым и нудным, но мы не ушли с него, так как идти нам было некуда...Зевая, смотрел фильм, и тут девица взяла мою руку и засунула ее себе в трусы. Я так и обмер со страху, сижу на стуле, ерзаю, но рукой не шевелю. Никаких положительных эмоций нет, веду себя, как покойник. Тогда девица расстегивает мне ширинку и начинает работать, приводя мой несчастный член в более или менее боевое состояние. Я не столько от возбуждения, сколько от обязанности как-то реагировать на ее действия начинаю шевелить пальцами руки, прижатой соседкой между ее ног. Ничего приятного не испытывая, рискнул двинуться дальше и с необыкновенной легкостью оказался там, куда разве что под страхом смерти полез бы в другой обстановке. Девица откликнулась мгновенно - начала дрочить меня, но я не хотел пачкать трусы и прекратил это безобразие, каковым считал наш поступок с обеих сторон. Мы вернулись ко мне. Как только вошли, она сразу разделась догола. Я, как вкопанный смотрю на нее и не двигаюсь с места. Ничто во мне не шевелится. Ни слова не говоря, девица раздевает меня, оценивающе разглядывая от макушки до пят, и велит мне нести ее в кровать. Была она здоровая, кровь с молоком, но совсем некрасивая, хотя сложена хорошо. Понимая, что имеет дело с не нюхавшим пороха юнцом, уложила меня на себя, довела до нужных кондиций и запихнула мой член туда, куда надо. Затем сжала ноги, чтобы он не выскользнул, и начала трястись подо мной, в результате чего у меня перестал стоять. Тогда она начала работать руками, добилась нужного результата. Сказала, я должен гордиться своим членом и не мешать ему, делать то, что нужно. Встала раком, в двух словах объяснила, что я должен делать. Под ее чутким руководством я вошел в нее сзади и трудился до тех пор, пока не кончил, что произошло довольно скоро, так как только таким образом мог прекратить насилие над собой. В конце концов, она поняла, пользы ей от меня, как от козла молока, выругалась и оставила в покое. Я растерялся, чувствовал себя неловко и попросил ее не проговориться матери, чем мы с нею занимались. Она обещала, посмеявшись надо мной, таким глупым и бестолковым мальчишкой, который не сумел использовать свой шанс. Но учти, заявила девица, я тебя предупреждала, чтобы ты не кончал в меня (ничего подобного я не помню), если забеременею от тебя, придется нам пожениться. Видимо, вид у меня был после этих ее слов не веселый, она сжалилась надо мной и сказала, что детей иметь не может, поэтому при желании мы можем попробовать снова, хоть сейчас, первый блин всегда комом. " Я ведь не для себя стараюсь, для тебя, мальчик". - "Оставь меня в покое, ничего мне от тебя не надо". -"Ты же сам меня хотел. Разве не так? Хотел, ведь, признайся. У тебя стоит?" - расстегивает ширинку моих брюк, вытаскивает член, который тут же поднимается вверх. -"Кто прав, мальчик? Не стесняйся, для своих лет ты отрастил такую письку, что многие женщины будут тебя любить. Хочешь еще разочек?".- " Хорошего понемножку. Хватит". - "Тогда как-нибудь в другой раз". Так я, Петя, впервые приобщился к женской плоти.
  -А кто еще был у тебя до Веры?
  -Я боялся баб и не оставался с ними наедине.
  -Однако к Вере пришел без приглашения.
  -Моя мать пригласила очередного ухажера, деваться некуда, поэтому заявился к Вере, которая с участием относилась ко мне, знала меня по танцам. Именно ее я считаю своей первой женщиной. С нею у меня было все, как у людей. Она возвратила мне веру в женщин (Вера, веру, такая вот банальная игра слов или как это называется, тавтология?).
  - Тебе еще повезло, что та девица не развратила тебя и что хуже, не отвратила от женщин.
  -Меня спасала любовь к Лене. Сейчас в это трудно поверить, но до женщины, муж которой ездил в командировки, я был чистым парнем, совершенно неиспорченным. И стал ее любовником не столько потому, что хотел спать с ней, сколько из-за желания освободиться от чувства к Лене. Но это мне не помогало. Я никогда никого, кроме Лены, не любил. И хотя она не простила мне моих баб, никогда не сомневалась в моей к ней любви.
  - И много лет прощала.
  -Потому что не любила.
  -Как раз наоборот, болван!
  -Поп свое, попадья свое.
  -Она никогда не говорила, что любит тебя?
  -Что толку в словах?
  -Есть слова и слова. Ты не отличаешь их, не видишь, когда они произносятся искренне...
  -В постели, когда ей было хорошо со мной, говорила, но это не в счет. И очень редко отвечала на мои признания в любви примерно теми же словами, но я ей не верил. Не помню, чтобы она сама первой говорила о своей любви ко мне в обычной обстановке. И потом, если в первое время ей нравился любой секс со мной, то позже, не прошло и двух месяцев после нашей женитьбы, как она начала просто звереть, когда я пытался разнообразить нашу половую жизнь.
  -Просто она узнала, что беременна, и ее интересы в большей мере переключились на будущего ребенка.
  - По принципу "Мужчина для женщины средство, а цель ее ребенок?" Цитирую по памяти повторяемые тобой слова дешевого бабника империализма Ницше, вложившего их в уста Заратустры, чья религия была опиумом для народа... Разве ты не знаешь, женщины на первых месяцах беременности особенно страстны, так что поведение моей жены говорило только об одном, что она не любит меня.
  -Нельзя всех женщин стричь под одну гребенку. Каждая хочет иметь свою прическу.
  - А какую прическу любит твоя жена, если не секрет? Простую или более сложную? И как она стриглась в первые месяцы беременности от тебя?
  -По старинке.
  -По причине незнания других способов любви? Вера, как я помню по себе, не развращала юнцов. Или ты ко времени женитьбы кое-чему научился?
  -Научился, но Наташе мой опыт оказался не нужен.
  -Ей?
  -И мне. Тебе это кажется странным?
  -Может быть, я слишком развратился, но позиция, которая не вызвала энтузиазма с той девицей, спустя пять лет пришлась мне по вкусу. У покойника встанет, когда он увидит все сразу - ноги, зад, груди и влагалище - вход в наслаждение, и все это твое... Это такой вызов и зов, приглашение в гости, от которого невозможно отказаться даже тогда, когда ты сыт по горло, если, разумеется, хозяйка нравится тебе. А если ты любишь ее, то сам понимаешь...
  - На взгляд многих женщин, такая позиция и некоторые другие могут казаться унижающими их женское достоинство.
  -Другими словами, наши жены слишком интеллигентны, чтобы становиться перед своими мужьями раком?... Возможно, ты прав.
  -Прав, несомненно. Что еще есть у тебя в свою защиту, коль скоро этот аргумент работает скорее против тебя, нежели за.
  -Я люблю ее, она это знает.
  -Как твой адвокат, давно уже принял данный мотив. Что еще?
  -Что я мужчина с тем прошлым, которые ты знаешь, и мне были необходимы временные отлучки из дома, коль скоро жена вела себя со мной слишком прохладно. Почти всю зарплату я всегда приносил домой.
  -Последнее обстоятельство, конечно, несколько снижает срок твоего заключения под стражей. Но прошлое? Сомневаюсь, примет ли высокий суд его во внимание и ограничится твоим условным тюремным заключением.
  -А ты убеди народных заседателей, как неплохо умеешь это делать. Уверен, если постараешься, у тебя все получится.
  -Позволяешь использовать в суде ставшие мне известными факты твоей биографии?
  -Все. Можешь сочинить другие, лишь бы они пошли мне на пользу.
  -Нехорошо, обвиняемый, рассчитывать на снисхождение таким способом. Но, похоже, у нас нет выбора. Лена точно прилетит в Питер?
  -Через пару недель. Независимо от наших дел, мы оба переезжаем в Ленинград.
  -А что с квартирой?
  -Чем эта не квартира? Тесно, конечно. Однако в тесноте, но не в обиде, если ты постараешься спасти наш брак.
  -Обещаешь после лечения завязать со своими гулянками?
  -Честное пионерское, уже завязал на морской узел. Или такое трудно представить?
  -Отчего? Так и вижу перевязанным узлом твой орган. Это гарантия твоей верности жене. Но как будешь писать?
  
  ЛЕНА
  
  -Все не решалась. Давно могла перебраться в свой родной город. Здесь мой сын, внучка, мать.
  -Виктор того же мнения.
  -А как ты сам? Восстановил "Диалоги" и пишешь их дальше?
  -Слава богу, написал. Но мои герои требуют, чтобы я вернул им их молодость, внес коррективы и дополнил новыми эпизодами.
  -Так что ты, как та самая птичка, увязшая по самые коготки.
  -Именно так. Я все больше и больше увязаю в интимной жизни своих героев.
  -Значит, стареешь. Сублимация любви или нечто другое?
  -Сублимация, моя дорогая, заключается в переключении психических влечений, в основном сексуального характера, на более возвышенные цели с заменой форм их удовлетворения.
  - Правильно, в известной мере перенаправляешь энергию с реального сексуального объекта на "Диалоги", и удовлетворение происходит в форме эстетического переживания. При этом, сам того не сознавая, делаешь это в очень мягкой форме, совмещая в себе обе формы удовлетворения своих влечений, ослабляя напряженность, связанную с ограничением, если не вытеснением одного из них.
  -Умница, только это не совсем верно в отношении меня. Как тебе известно, я пишу "Диалоги" так давно, что уже забыл, когда начал их писать.
  -Я помню. Уже в первые годы своей женитьбы. Только не подумай, что я хочу сказать этим, будто тебе не хватало любви жены. Ведь ты начал писать намного раньше, направляя свою неизрасходованную энергию на разные объекты, как сексуальные, так и не сексуальные.
  -Тогда причем здесь сублимация любви?
  -И ты, Петенька, стареешь, нынешняя твоя энергия уже не та, что в молодые годы. Даже у Виктора она не та, хотя ему сублимировать ее просто некуда.
  -Старею. Но и молодым не мог выбраться из той же трясины, хотя далеко не все диалоги касались секса.
  -Если б я не знала тебя, могла бы подумать, что ты имеешь проблемы в этом деле.
  -Имею. Мой мозг погружен в них.
  -Хорошо, если один мозг.
  -Мозг сам по себе ничто.
  -С тобой легко разговаривать на любые темы. Завидно.
  - Просто мы давно не виделись.
  -Теперь можем встречаться часто, если пожелаешь.
  -Если пожелаем оба.
  -Я пожелаю, но не уверена в том, что это придется по вкусу твоей жене.
  -Так как она знает о нашем прошлом?
  -Хотя может не беспокоиться за их будущее. Как ты когда-то цитировал Гераклита, нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
  -Мы были вчера и до могилы останемся друзьями сегодня и завтра.
  - Вчера было более сложным...
  -Но нам удалось не осложнять, не омрачать его.
  - Оговорка принята...
  -Именно потому, что ты и Виктор мои единственные друзья на этом свете, я обеспокоен будущим ваших отношений.
  -Он говорил с тобой на эту тему и просил повлиять на меня? Извини, мое решение не изменится.
  -По крайней мере, выслушай меня.
  -Хорошо, мне никогда не было безразлично твое мнение.
  -Постараюсь его аргументировать.
  -Аргументы не лишни.
  -Понимаю, моя задача не из легких.
  -У твоего друга нет шансов.
  -Говоришь так, словно это тебя совсем не касается.
  -Прежде чем решиться на развод, я все взвесила и обдумала. Шла к своему решению почти четверть века. Достаточно долго, не правда ли?
  -Ты - героическая женщина.
  -Как большинство русских баб, я терпелива. И только. Геройства во мне ни на грош. Не было ни гордости, ни достоинства.
  -Если б Витя не изменял, ты бы жила с ним дальше?
  -Глупый вопрос. Знаешь, когда он прекратил бегать по бабам? Сказал тебе?
  -Сказал.
  -Можно только представить, чего это ему стоило. Главная проблема - стоит или не стоит, может трахаться или не может. Все остальное так себе. Сколько раз каялся, обещал, держался до поры до времени, но как только на его горизонте появлялась хорошенькая бабенка, бежал к ней без оглядки.
  -Ты не могла не задумываться о причине такого его поведения.
  -Главная - похоть. Грубо говоря, я его не удовлетворяла.
  -Умышленно утрируя, поддержу твой тон. А ты пыталась?
   -Подчинялась ли я его диким прихотям? Он не делился с тобой, какая любовная поза больше всего устраивала его?
  -Прости, если вынудил детализировать вашу интимную жизнь.
  - Мой муж - солдафон и извращенец. Если в самом начале нашей жизни я могла принять правила его любовной игры, то, забеременев, в первую очередь, должна была заботиться о своем здоровье и здоровье будущего ребенка, а не о его половых выкрутасах. Даже тебе мне стыдно сказать, какую позицию он любил больше всего.
  -Догадываюсь.
  -Не думаю, что ты предлагал встать в нее своей жене.
  -Мне это было не нужно.
  -Просто ты нормальный мужчина, хотя и был в свое время озабочен сексом не меньше Виктора. Впрочем, и потом, очевидно, эта озабоченность не прошла, иначе б в "Диалогах" встречалось меньше разговоров на сексуальные темы.
  -Может быть, тем самым я компенсировал свою извращенность на бумаге?
  -Напрасно стараешься, твоя кажущаяся честность Виктору не поможет.
  -Я хочу быть предельно откровенным с тобой.
  -По-твоему, мне следовало больше считаться с его запросами и уступать?
  -Просто больше любить.
  -Все у вас, мужиков, сводится к сексу. Словно вся жизнь заключена в нем одном.
  -Не в последнюю очередь - в нем.
  -Вы оба, каждый по-своему, сексуальные маньяки. Зря взялся его защищать - пустая трата времени. Из-за своей сексуальной озабоченности ты предал нашу любовь и допустил мой брак с Витей.
  -Никто тебя арканом не тянул, сама надела себе петлю на шею. Разве не так?
  -Так, Петя, так. Хочешь всю вину за неудачу в нашем браке свалить на меня? Да, я не любила мужа, но с первого дня старалась быть ему хорошей женой. Твоя тактика защиты Виктора неудачна.
  -Защищаться всегда тяжелее.
  -Кому, как не мне, это знать: я всю жизнь находилась в глухой обороне.
  -Тем легче поймешь меня.
  -Хорошо, я сыграю с тобой в поддавки. Ты честен со мной, отвечу тебе тем же.
  -Буду признателен.
  -Знаешь, почему я восстала против экспериментов Виктора? Ничего против многих находок не имея, понимая и чувствуя их смысл и даже прелесть для себя, с каждым днем я убеждалась в том, что ничего не должна ему доказывать. Если муж напрямую связывает любовь жены со своими выходками, а все прочее в расчет не принимает, то каждая уважающая себя женщина, в конце концов, поступит так, как я. Можно только позавидовать Наташе, которой не требуются иные доказательства твоей любви; должно быть вследствие взаимной любви у вас полная сексуальная совместимость и гармония. Во всяком случае, ты идешь на ущемление своих прав ради нее, что косвенно вытекает из тех же "Диалогов". У нее хватает ума и такта делать вид, что она не замечает это.
  -Обо мне поговорим позже. Твоя позиция понятна, я ее в целом почти разделяю.
  -Почему почти?
  -Есть в ней одна червоточина - излишняя рассудочность, что вступает в противоречие с эмоциональной стороной супружества. О любви я не говорю.
  -Любовь ничего не должна доказывать. В нее надо верить. Он не верит.
  -Ты же сама только что призналась, что никогда не любила его.
  -Не любила, но...
  -Позволяла ему себя любить?
  -Делала все, чтобы он мог любить меня, не комплексуя. И это на первых порах удавалось, поскольку в сексуальном плане он не испытывал проблем. Но нельзя все сводить к сексу, он это не понял и стал ужесточать требования в этом плане.
  -Я начинаю верить в то, что наш разговор не бессмыслен. Не валишь всю вину на него.
  -У меня память не атрофирована. Помню, когда и как мы поженились. Моя вина перед ним в том, что я форсировала его женитьбу, чтобы сжечь все мосты между тобой и мной.
  -Надеюсь, у тебя нет сомнений в его любви к тебе. Все его шашни не в счет.
  -Ты говоришь это всерьез?! Его шашни - моя боль, постоянное унижение, плата за мою любовь к тебе. Виктор это чувствовал, топил свое "горе", насыщая похоть.
  -Чувственность.
  -Чувственность - сильно выраженное плотское влечение. А похоть - грубое чувственное влечение. Видишь разницу?
  -Не сумев удовлетворить сильное влечение к тебе из-за ваших взаимных комплексов, он стал искать его на стороне. Не нам с тобой судить, был ли он груб или нежен с любовницами.
  -Если нежен, тем хуже для меня. Как мужчина Виктор более чем устраивал меня. Не обижайся, сравнивая тогда вас обоих, я отдала, выражаясь банальным языком, пальму первенства ему. Он был мужественнее, сильнее, и в сексе опытнее тебя...
  -Верно.
  -Только мне этого мало - сексуальности. И обожания мало. Но я не давала мужу ни малейшего повода к разочарованию, пока он не стал навязывать мне свои очередные сексуальные новинки, включая анальный секс. Я расценила это так: секс со мной со временем стал ему приедаться. А когда я перестала потворствовать ему во всем, он начал искать приключений на стороне, оправдывая свои пошлые измены моей нелюбовью к нему.
  -Все, что ты сказала, внешняя сторона дела. Главное объяснение адюльтеров Виктора в том, что он любил тебя, а ты его не любила.
  -Вы с моим мужем дуете в одну дуду. Он любил и изменял, а я не любила, но была ему верна. Не видишь парадокса?
  -Собственно любви ничего не надо. Она не перечисляет элементы, из которых состоит. Составляющие ее части, наверное, существуют, но они столь же эфемерны, как душа. Если бы людям удалось сформулировать это ощущение, свойство, предмет, они б не испытывали того восторга, ненависти, ревности, злости, нежности, умопомешательства, сладострастия и пр., которые чувствуют, когда любят.
  -Ты счастливый человек, любишь, и любим одновременно.
  - Я и счастливчик, и несчастный. В любви, как в розе, множество шипов. И она недолговечна. Чтобы ее вырастить и сохранить, не погубить, требуется редкий уход и умение что сложно обеспечить. Только отчаянно любящим людям удается найти в себе силы превзойти самих себя.
  -То есть?
  -Превозмочь, преодолеть свой эгоцентризм, эгоизм, себялюбие, самонадеянность, спесь и еще тысячу других качеств, которые мы несем в себе.
  -И у вас с Наташей не обошлось без проблем в вашем браке?
  -Великое множество. Признаюсь только тебе, однажды наш брак висел на волоске, чему виной был я.
  -Ты? Что мог натворить, чтобы так провиниться перед ней? Впрочем, достаточно пустяка. Ни один муж, кого я знаю, никогда не находился в такой полной зависимости от жены, как ты. Она сильнее, увереннее тебя. Твоя любовь к ней дала Наташе безграничную власть над тобой. Она привыкла к твоей полной покорности и уступчивости во всем, включая секс. Если б ты хоть один раз случайно изменил ей, а она о том узнала, ты и пикнуть не успел бы, как она выкинула тебя из дома. Что это со мной? Все моя злосчастная ревность, никак не успокоюсь...
  -Я вспомнил одну деталь... Когда мы были с вами в Алупке, ты мылась с Наташей в бане?
  -Странный вопрос. Кажется, мылась.
  - Что ты там у нее обнаружила?
  -Ничего особенного. У меня нет обыкновения заглядываться на женщин, даже если они хороши собой.
  -Не заметила у нее родинки?
  -Родинки?... Да. Запомнила лишь потому, что место ее расположения несколько необычно. Наташе я ничего не сказала.
  -Сказала мужу.
  -Ты с ума сошел?! С чего вдруг мне взбредет мысль обсуждать с ним подобные вещи?
  -Тогда я должен предположить, что Виктор, по меньшей мере, подсматривал за Наташей, когда она переодевалась.
  -А, по большей мере, спал с ней? С него-то станется. Но только она ему не по зубам, будь уверен. Не по этой ли причине вы едва не развелись?
  -Я с ним разберусь.
  -Не ответил на мой вопрос.
  -Из-за такой ерунды? Я не ревнив. И для ревности не было никаких оснований.
  -Неужели ты сам изменил ей?
  -Знаю, ты не из трепливых. В интересах моего клиента должен признаться, однажды случился у меня срыв, Наташа о нем узнала.
  -От тебя?
  -Сама догадалась.
  -И она не выгнала тебя? Никогда бы не подумала, что ты способен. И что она простила...
  -Наташа поняла причину моего срыва, я находился тогда в жуткой депрессии, на грани умопомешательства из-за работы.
  -Мой муж всегда находился в прекрасном расположении духа, когда уходил к своим шлюхам, рассудок ему никто не омрачал. Скажи, ты был неверен Наташе до или после вашей поездки к нам в Алупку?
  -Незадолго до.
  - Тогда можно предположить все что угодно...
  -Что Наташа изменила мне с моим другом? На такую мелкую месть она не способна.
  -Петечка, ты слишком наивен. Женщина, даже если она сильно любит мужчину, изменившего ей, может отключить тормоз, сдерживающий ее инстинкты, имеющиеся у каждого из нас. Тут речь идет не о мести, а о праве распоряжаться собой по своему усмотрению, независимо от прежних привязанностей и чувства долга. При этом ее привязанность из-за адюльтера ничуть не уменьшится. Это вовсе не значит, что женщина ждет, не дождется, когда наступит долгожданный момент, такое может случиться совершенно неожиданно для нее самой. Именно внезапность придает приключению ту пикантность, которой, возможно, не хватало ей раньше...
  -Понял ход твоих мыслей. Наташа приехала без меня, попала в непривычную обстановку, максимально благоприятную для отдыха, полного размагничивания, раскрепощения мыслей и чувств. В этой комфортной раскованности, оставшись наедине с Виктором на море в ненастье ( гроза, ливень, сильный ветер), Наташа попадает в объятья мужчины, который уже успел понравиться ей своими внешними данными, обожанием, обаянием, обходительностью. И она не может, главное, не считает нужным сдерживать свои инстинкты, оказать должное сопротивление натиску, так как в ее подсознании не срабатывает нужный тормоз, диктуемый "Я", базирующимся на чувстве долга, ответственности, моральной чистоты. А то, что не дает отпор другу мужа, налагая на нее тем большие обязательства, придает дополнительную остроту и пикантность предстоящему приключению. Муж дал ей право распорядиться своей судьбой, поскольку сам не так давно воспользовался прихотью. Муж первым нарушил одну из заповедей, жена лишь последовала его примеру. Так примерно рассуждаешь?
  - Едва ли я сумела бы лучше высказать суть своих мыслей. Говоря о себе, остаешься писателем, но это не мешает самовыражению. Однако у тебя готовы сорваться с языка контраргументы, готова их выслушать.
  -Сначала по аналогии спрошу, почему ты, ничуть не менее темпераментная женщина, чем Наташа, о чем могу судить по личному впечатлению, не поступила, как моя жена. Не представился случай? Не встретился человек лучше Виктора?
  -Обстоятельства не позволили. И в отличие от тебя, я всегда чувствовала и помнила о своей вине перед Витей.
  -Поясни, что имеешь в виду под обстоятельствами.
  -В военном городке офицерские жены у всех на виду, а кавалеры таковы, что не только Фолкнера, даже Пушкина не читали. О чем с ними говорить? О любви?
  -Тебе никогда не хотелось другого мужчину?
  -У меня были те мужчины, которые были, в других я нужды не испытывала. Может, другой просто не подвернулся. Теперь, когда я стану, наконец, свободной - не от обязательств, морали, нет, а от своей любви, привычки, стереотипов, обязанностей (ничего общего не имеющих с обязательствами), может быть, встречу мужчину, пусть еще старше меня, уступающего вам по уму, мужественности, таланту, но верному, чуткому, верящему мне и тому чувству, которое я стану к нему питать, будет ли то любовь, желание разделить одиночество, дружеская привязанность... Но мы отвлеклись в сторону, говорили о тебе.
  -Говорили о тебе и Викторе.
  -У тебя еще не отпало желание его защищать? Удивительный ты человек, он соблазнил твою жену, находившуюся у него в гостях, к тому же насмехался над тобой, сообщив о родинке на ее мягком месте. Ты просто неподражаем. Похоже, у тебя чувство вины перед Виктором превосходит мое собственное, хотя именно он, не давая опомниться, женился на мне. Разве настоящие друзья так поступают? Он ведь прекрасно понимал, что наша ссора вызвана одной ревностью, знал, что мы с тобой были близки всего лишь две ночи, и все же не отказался от меня, взял реванш...
  -Он любил тебя, любил всю свою жизнь.
  -Он-то любил, а ты трепался, что любишь. И Витя о том догадывался.
  -Он знал про существование у меня Веры, имел право не отказываться от тебя.
  -Он знал, Вера дала тебе от ворот поворот, ты остался один, как никогда нуждаешься в друге, а он именно в это время предал тебя.
  -И я не был святым, отбив тебя у него.
  -Мы тогда были детьми. И я, а не ты, выбирала между вами.
  -Повторив то же самое, когда мы стали взрослыми.
  -Это произошло из-за моей идиотской ревности. Я устала говорить, что любила, люблю и буду любить тебя - хромого, слепого, глухого, бессильного... Виктор не случайно взял тебя в свои адвокаты. Но он ошибся. Когда ты защищаешь его, я сравниваю вас и еще больше понимаю, какую непростительную и непоправимую ошибку совершила тогда... Я должна была насмерть бороться за такого идеалиста во всем - и в любви больше всего... Да, да. Твой идеал любви был чрезмерен, ты не соотносил его с реальной жизнью, даже твои недостатки были сутью и продолжением достоинств...
  -Лена, самое время остановиться. Я и тот человек, которого ты описала, что называется, рядом не стояли. Поговори с Наташей, ей есть, что обо мне рассказать.
  -Мы говорили обо всем, и, как ни странно, нашли общий язык. Твой друг - никуда не годный человек, чтобы отстаивать его интересы. К тому же он сам плохо понимает их. Освободившись наконец от меня, заживет припеваючи, не комплексуя по поводу своих похождений, не разрываясь между любовью на всю жизнь и любовным развлечением на одну ночь. Материально обеспечил себя до самой смерти. Это мне предстоит жить более чем скромно, на пенсию выйду мизерную, стаж работы у меня небольшой, зарплата копеечная. Ничего, буду работать дальше, не пропаду...
  -Вернемся к нашим баранам.
  -Что движет тобой, не понимаю. Твой друг предал тебя, переспав с твоей женой, а ты защищаешь его. Или ты любишь его так, что твоя любовь к жене бледнеет перед любовью к нему?
  -Наша дружба выдержала много испытаний. Одним больше, одним меньше, какая разница.
  -Складывается впечатление, что между вами существует нечто большее, чем дружба.
  -У тебя крыша поехала от нашей беседы. Я - хреновый адвокат.
  -И то, и другое. Виктор перепробовал в своей жизни всего, поэтому я вправе предположить и связь с тобой.
  -Ты сошла с ума.
  -Отчего? Сейчас это модно. Зная вас обоих - его похотливость и твой глубинный интерес к сексу, женственный склад характера, - могу предположить, что вы были любовниками или хотели ими стать. Тем более что у нас ходили слухи о странных отношениях Виктора с молоденьким лейтенантом. Тебя нисколько не смущает то, что Виктор переспал с твоей женой или - в лучшем случае - намекнул на это. Как же, он, бравый офицер, оказался несостоятелен и как мужчина, и как муж, вынужден просить помощи у своего соперника, мужа своей любовницы и любовника его жены. Так вот тебе - и в твоей жизни не все гладко.
  -Ты просто чудовище!
  -Обыкновенная баба. Какой ты писатель, если не знаешь элементарных вещей о характерах тех, о ком пишешь?!
  -Мне надоело биться башкой о стенку, надоело убеждать и переубеждать тебя.
  -Знаешь, я оставляю вам шанс, если не пожелаете его упустить.
  - Что за шанс?
  -Имею я право развлечься?
  -Вполне заслужила его.
  -Спасибо. Ты всегда был джентльменом. Я хочу привести доводы в пользу того, что твой друг переспал с твоей женой. Или сам не сомневаешься в этом?
  -Я уверен, ничего серьезного между ними не было. Слушаю твои аргументы.
  -О родинке на попе Наташи никто, кроме тебя и меня, Виктору сказать не мог. Виктор видел их. Видимо, и Виктора, и Наташу заела совесть, иначе бы мы с тобой не знали о пощечине Наташи Виктору. Твоя измена жене освободила ее от верности тебе.
  Наш старый треугольник (ты, Виктор и я) создал все условия для того, чтобы перерасти в четырехугольник, даже наши дети поженились. Все переплелось в один узел - и любовь, и мщение, и дружба.
  Обыкновенное влечение друг к другу двух прекрасно сложенных, красивых, полярных людей.
  -Ничего нового не сказала. Ты меня не убедила.
  -Тогда попробуй переубедить меня.
  - Я достаточно хорошо знаю свою жену. Никакая интрижка ее не заинтересует, тем более, если она исходит от друга мужа, которого она, смею утверждать, любила и любит. Предательство мужа не только не могло способствовать ее обольщению, но, напротив, вызвало бы прямо противоположную реакцию, иначе она сравнялась бы со мной, изменившим ей. Вы обе принадлежите к разряду тех женщин, которым омерзителен сам факт предательства, для вас важнее всего чувства, а не чувственность, не похоть.
  Я достаточно хорошо знаю своего друга. Не вижу ничего странного в том, что все у нас так тесно переплелось. Никакие расстояния, препятствия, воздвигаемые жизнью и нами самыми, не подавили нашу дружбу. Они влияли, вызывали неприязнь, даже вражду, но никогда не доводили до ненависти, желания навредить, опорочить, уничтожить друг друга. Виктор не мог решиться переспать с женой друга, даже если бы очень сильно хотел ее и она ему потворствовала (чего не могло быть). Он никогда бы не предал меня, как и я в равной мере не предал его. Потому что такое предательство сродни предательству себя, а мы еще такие глупцы, что дорожим своей честью, достоинством, просто любим себя. Мы и детьми не предавали друг друга - ни тогда, когда не поделили тебя - девчонку, в которую оба влюбились и предоставили ей право выбора, - ни потом - никто из нас не пытался силой, хитростью, обещаниями или чем-то еще отобрать тебя друг у друга. (Мы снова как дети предоставили сделать выбор тебе). Я уверен в том, что Виктор не торопил тебя с заключением вашего брака, возможно, даже уговаривал подождать с ним - ради тебя, прежде всего. Мы говорили с ним тогда, я хотел, чтобы Виктор от тебя отказался, но он заявил, что не пойдет на это, предоставив все решать тебе. После того, как он нанес мне нокаутирующий удар, женившись на тебе, так что я целых пять лет не мог оправиться от него, не могу поверить, что исподтишка дал мне в под дых, пригласив к себе. Бред. Он флиртовал с Наташей, не более того, за что получил по мордам, он извинялся, каялся, когда я приехал к вам. И моя жена, как бы шутя, сообщила мне о том эпизоде, так как чувствовала себя неловко. Зачем им это могло понадобиться, если они занимались любовью? Как он узнал о родинке на заднице моей жены, скажет . Спьяну наврал, а потом не знал, как выкрутиться и сослался на тебя, будто это ты сказала ему о родинке, а он решил подшутить надо мной.
  Я достаточно хорошо знаю себя, чтобы не доверять собственной интуиции. Этот аргумент иррационален, но я не склонен игнорировать его, так как интуиция редко подводила меня.
  О родинке Виктору никто не говорил, сам он ее увидеть не мог. Остается одно - он о ней услышал. От Наташи не мог - она не любит подобные хохмы. Не хотелось бы грешить на Игоря, хотя такой вариант возможен, он ребенком любил спать с нами, случайно мог увидеть... Виктор скажет мне правду, не сомневайся.
  Теперь о моем грехе, который мог освободить Наташу от верности мне. Никто иной, как я сам, признался ей в нем, она имела достаточно много времени, чтобы понять, насколько сильно я чувствовал свою вину перед ней. Она узнала о нашем треугольнике от Вити, но это никак не могло подвигнуть ее на то, чтобы через много лет треугольник перерос в четырехугольник.
  И последнее - взаимное притяжение двух прекрасных тел. Для возникновения флирта вполне подходящее условие, но не больше того. Я тебя не переубедил?
  -Ничуть. И не развлек меня. Долго и скучно выгораживал себя, Наташу и Виктора. Впрочем, я и сама не верю в то, что они спали друг с другом.
  -Извини, я забыл, что должен был развлекать тебя. Иначе бы сказал, что верю в измену жены с моим другом.
  -Не думала, что ты такой дурак... Когда я сказала, что хочу развлечься, совсем другое имела в виду. Но ты объяснил - в который уже раз - любишь Наташу, а я - эпизод в твоей жизни.
  -Хорошо знаешь, что не эпизод... Я не умею защищать интересы друзей.
  -Друга, Петя, только друга. Я была ему верна, вырастила сыновей, правда и право на моей стороне.
  -Не так уж важно, кто прав, когда решается вопрос всей вашей будущей жизни. Тебе следует предоставить ему последний шанс.
  -Наконец я поумнела. Он меня достал. Не желаю видеть его.
  -Наступило время разбрасывать камни?
  -Они давно разбросаны.
  -Пришло время собрать, он уже начал их собирать. Помоги ему, не давай воли эмоциям. В последний раз начни жизнь с ним сначала.
  -Хватит! С меня довольно, я много раз начинала. Этот человек лжив и бесконечно глуп. Достаточно с ним намучилась, больше не желаю.
  -Ты к нему несправедлива, не вникла в его прошлую жизнь.
  -Она была у меня на глазах, ничего особенного.
  -Забыла, что он рос без отца...
  -И мать плохо воспитывала его и воспитала такого, какой он есть.
  -Его мать устраивала свою личную жизнь, почти не заботясь о нем.
  -Потому заботы о нем должна взять я? А что я делала до сих пор?
  -У него нет к тебе претензий.
  -Они есть у меня - к нему. Были. Теперь нет. Мы разводимся. И точка.
  -Войди в его положение. Мальчишка рос без родителей...
  -Надоело, сколько можно говорить одно и то же.
  -Он говорил тебе, что в четырнадцатилетнем возрасте был изнасилован?
  -Впервые слышу. Какой негодяй это сделал?
  -Витина мать оставила его с шестнадцатилетней проституткой, а сама с ее матерью ушла к ней развлекаться. Проститутка делала с Витей все, что хотела. Он находился в своеобразной прострации, и потому позволял собой манипулировать. Думаю, эта история впоследствии дала о себе знать. Ты же помнишь Витьку в этом возрасте, он был безнадежно влюблен в тебя, ты отдала предпочтенье мне. Каково это было ему, в одно и то же время столкнуться с насилием, потерей любимой девочки и поведением друга, уведшим ее у него из-под носа?!
  -Витя никогда не рассказывал мне об этом случае. Несчастный мальчишка! Он любил меня, не знал, как близко ко мне подойти, а ты играл в любовь - нахально приставал, целовался и чуть позже хотел уложить в постель.
  -В те времена он говорил мне, что у меня все есть и еще будет, а у него, кроме тебя, никого нет и быть не может. Долгие годы он молча любил тебя, а ты не смотрела в его сторону.
  -Слишком быстро сдался, решил, что бесполезно бороться за меня. Девчонки такие вещи не прощают. Мне импонировало твое поведение, которое я считала мужским. Мы были невинными детьми...
  - То было прекрасное время, мы спешили стать взрослыми, нас мало устраивало, что стать ими мешают какие-то пустяки. А Витя столкнулся с грязью жизни, лишился иллюзий...
  -Что не умерило в будущем его дикий темперамент. Я задам, с твоего позволения, несколько нескромных вопросов. Если они будут тебя шокировать, не отвечай.
  -Постараюсь быть честным.
  -Когда ты добивался меня, не знал удержи. На этой почве мы постоянно ссорились, из-за моей неуступчивости ты завел роман с Верой, которая кое-чему научила тебя. Но по сравнению с Витей ты выглядел ребенком. С годами он становился еще более изощренным по части секса. А ты?
  -Я с годами становился сдержаннее, спокойнее.
  -Когда ты женился на любимой женщине, как часто занимался с ней любовью?
  -Часто.
  -А сейчас?
  -Не больше двух раз в неделю.
  -Совсем нескромный вопрос - сколько за ночь - раньше и сейчас?
  -Раньше - когда как - от раза до нескольких, сейчас - один раз.
  -И как Наташа относилась к твоим запросам, устраивали они ее?
  -Иногда наши интересы совпадали, иногда мои аппетиты представлялись ей чрезмерными. Но нередко я во всем получал больше, чем давал, так мне казалось.
  -И потому старался поддержать свой мужской престиж в глазах жены?
  -Не столько престиж, сколько пытался загладить вину за то, что не додаю, желал больше ей соответствовать.
  -А она тебе?
  -И она - по мере сил и возможностей.
  -Конфликтов на этой почве не было, прости за настырность, что лезу в вашу постель с сапогами.
  -Наверное, я не вправе отвечать на все эти вопросы, но...
  -Но в интересах клиента готов на все?
  -В интересах всех нас... Мне трудно представить себе, что завтра кто-то из нас будет порознь, нарушится та связь, что была и есть между нами.
  -Она уже давно нарушилась. Тебе только казалось, что она существует. Мы находились далеко друг от друга и поддерживали не дружбу, а ее иллюзию, внутри моей семьи царил разлад...
  -Возможно, но хочется удержать то, чем всегда дорожил.
  -Как часто вы с Наташей конфликтовали?
  -Я не считал. Любые ссоры память старается зарыть в песок. Думаю, их было в течение месяца не меньше двух - трех.
  -Я замучила тебя, извини. Спрашивала не из пустого любопытства. Сравнивая, легче понять себя. Все люди разные, и все же... Так вот, Петя, сколько я знаю своего мужа, он постоянно нуждается в сексе, в любое время дня и ночи. Меня просто не хватило. Да, я не работала, когда дети были маленькие, но - как все матери - уставала. Виктор уходил на весь день, валился с ног - все силы отдавал службе. Откуда у него бралось такое здоровье? Примет душ, поест - смолотит два первых, три вторых (я только рада, настоящий мужчина), взглянет на часы, спросит, ты как? Я уже знаю, что это означает в переводе с его языка. Наверное, сама виновата, старалась всегда соответствовать, даже гордилась собой: надо же, как он меня любит... Я не спрашивала, стеснялась, как долго ты можешь заниматься любовью. Виктор и тут был неутомим... В постели, знаешь, нужна гармония. Если поначалу она у нас была, то позднее нарушилась, я уже не могла выдержать его непомерной сексуальности. У нас на этой почве случались не ссоры, а настоящие скандалы. Когда я шла ему навстречу и не останавливала его, он жил со мной каждую ночь и утро, не меньше трех - четырех раз, на что уходило около часа, не меньше. Твоя жена могла бы такое выдержать? При всей своей любви к тебе, понимании и обожании... Я вынуждена была отселиться, потому что не высыпалась и ходила весь день, словно больная. Так его это задело, он обиделся. Должен был понять, я ждала ребенка... После этого перестал приходить ко мне, ждал особого приглашения. Я терпела - на сердитых воду возят, - но он в те дни был не в себе, вечно надут, даже отказывался от еды. Когда я приходила к нему, сразу оттаивал и забывал, что кроме него есть кто-то еще. Скорее всего, его бабам нравилось, что он доводит их до исступления, пока достигнет оргазма, они трижды побывают в раю, но мне этот рай стал превращаться в сущий ад.
  -Он не понимал, что ты не из железа?
  -Понимал, страдал, каялся... Но когда принимался за дело, обо всем забывал. Больше того, хотел, чтобы я позволяла и разделяла с ним разные новшества, самые дикие и необузданные. Я приняла их в штыки, но однажды уступила ему, желая мира в семье. Заметила, так он быстрее кончает, поэтому перестала возражать, что ему понравилось. Но, в конце концов, я взбунтовалась, не могла бесконечно идти на все, что он предлагал. Противно и стыдно вспоминать... Тогда-то и начались его похождения, которым не было конца. Каждый раз он приходил ко мне с повинной, я его прощала, он был внимателен и нежен со мной, спрашивал, не устала ли я, может быть, достаточно... Я отвечала так, как ему хотелось, ожидая того, когда он кончит и отправится к себе. Перед моими глазами стояло то, как он занимается с сексом с другими женщинами. Остатки моего чувства к нему умерли. Но я терпела, не видя для себя другого выхода. Уйти от него с детьми было равнозначно тому, чтобы мальчишки остались без отца, который их очень любил и вместе с тем воспитывал в строгости (а они обожали его, хотя он часто наказывал их, даже ремнем), потеряли моральную и материальную опору. Кроме того, я надеялась, что его любовь ко мне заставит его опомниться...Знаешь, чем кончилось для него распутство и неумеренность в сексе? Импотенцией. Жить хочет, а кончить не может. И эрекция стала ему изменять. Только тогда он перестал бегать по бабам, что оказалось для меня не меньшим бедствием, так как он не верил в свою неспособность к сексу и продолжал приставать ко мне, а свою несостоятельность списывал на меня, я, видите ли, виновата в ней, так как не люблю его и занимаюсь с ним любовью чисто машинально. Я надеялась,, в конце концов, он поймет, что сам виноват в своем половом бессилии, прекратит обвинять меня во всех тяжких. Как бы ни так! Он просто озверел. Стал настоящим садистом, не хочу рассказывать, что он делал со мной, чтобы привести себя в нужное состояние. Иногда это ему удавалось, что для меня становилось еще большей пыткой - он не мог кончить...Лечиться не хотел, видимо, боялся, что его могут засмеять в полку (все могло раскрыться, городок маленький), опасался за свой командирский авторитет. Вышел в отставку - только тогда начал лечиться в городе. Надеялся на быстрое излечение, не получилось. Всю свою ярость и гнев обрушивал на меня, больше было не на кого. Ребята устроили свою жизнь, Таня и Саша на наши деньги купили двухкомнатную кооперативную квартиру, я могла вернуться в Ленинград и жить с матерью, нуждавшейся в моей помощи. Виктор так же решил переехать в Питер, предложил обменять наши две квартиры на одну большую в хорошем районе, но я решила жить без него. Мы уже не раз бывали на грани развода, но он привык к пустым разговорам, перестал принимать их в расчет. Я выдохлась, наелась этим мужчиной на всю оставшуюся жизнь. Тот, кто мне нужен, тому не нужна я... Найду себе какого-нибудь интеллигентного старикашку, запросы которого будут прямо противоположны мужниным, и заживу другой - интересной жизнью. Он не станет каждую ночь лезть ко мне, станет приносить цветы, водить в театры, в Филармонию, на выставки, читать со мной серьезные книги, а не одни детективы, говорить нежные слова, встречать с улыбкой, щадить мое самолюбие, гулять по городу, ездить в пригороды, а если попадется с деньгами, свозит за пределы нашего царства - государства, хотя это уже из области фантастики. Петя, милый, я ведь почти ничего не видела. Какая заграница? В той же Москве была всего три раза, в Латвии, в Крыму и на Кавказе. Все!
  -Мы так же почти никуда не ездили. Что делать?
  -Но я больше так не могу. Жить хочу, понимаешь! Вам хорошо - вы пишете, переводите, творите - одним словом. А я? Преподаю неучам французский, будь он проклят. Кому он нужен? Мои ученики, что учили, что не учили язык, как не знали его, так и не будут знать. Совершенно идиотская система образования. Учим языку в школе, в вузах - и все попусту. Вот ты знаешь свой немецкий? Когда-то даже говорил на нем - пусть с трудом, с ошибками, еле - еле. И понимал. А сейчас?
  -Ни бум-бум.
  -Вот видишь. Я женщина, Петечка. Все еще женщина, как бы то ни было. Помнишь, какой я была? Виктор считает, если у меня много заграничных тряпок, французская косметика, обеспеченная жизнь, это все, чего я достойна. Моя жизнь не сложилась, но не кончилась. С Виктором кончилась, новая - может начаться.
  -Почему бы не с Виктором?
  -Мне самой тяжело рвать с ним, прожила с ним целую жизнь, у нас дети, внуки, воспоминания - не только плохие, но и хорошие... О нашей первой ночи, например... Утром, когда проснулась, обнаружила в постели пять роскошных свежих роз. Купить их в нашем районе было негде, где раскопал, не сказал. А может, купил, взял такси, съездил к открытию Кузнечного рынка и вернулся... Как он был нежен, предупредителен, словно с девственницей... каково ему было, понимал, от кого я ушла... И потом, вплоть до женитьбы и после, как носился со мной, с моей беременностью, подавляя в себе все низменное, земное, любовался мной, уродиной, с желтыми пятнами, огромным животом, кругами под глазами, шептал глупые нежности... Я тогда полюбила его, почти забыла тебя. Ты - мой сон, в нем остался чем-то ярким, фейерверком, праздником, первым концертом.. А он - моими буднями, ожиданиями, тревогами, заботами. Виктор учился и вкалывал, как ломовая лошадь, делал все, чтобы облегчить наш быт, решить самые насущные проблемы. Каждый раз, ложась со мной в постель, воспринимал нашу близость как благо, милость, ниспосланную ему свыше, я откликалась на его зов, ласки, от которых его колотило... Мы любили друг друга, мы скучали, когда были порознь. Первая беда пришла, когда я решила, что из-за беременности не могу больше спать с ним. Он это воспринял по-своему, ему показалось, что уже не хочу его, вспомнил Ницше (это ты виноват), мы впервые поссорились серьезно. После родов и первого времени, когда я не могла жить с ним, по неосторожности сказала ему, что теперь можем беспрепятственно заниматься любовью. Он в миг преобразился, и я стала не его женщиной, а самкой, считающей первой своей обязанностью удовлетворять все возрастающую похоть мужа. Он заявлялся ко мне нагишом, выглядело это демонстративно - вот я, посмотри, какой мощный и сильный, только что из душа, к чему нам эти интеллигентские штучки - дрючки (его слова) с раздеванием и переодеванием (я ему купила пижаму), будто мы дети, и нечего нос воротить, прятаться под одеяло - я твой муж, ты моя жена, я хочу тебя сейчас, немедленно и сколько влезет...
  -Ты сильно преувеличиваешь.
  -Петя, я не ханжа. Земные радости по нутру мне. Хорошо помню наши с тобой любовные игры, что мы только не вытворяли, не будучи любовниками. Мне нравилась наша обнаженность - открытость друг другу, я даже провоцировала ее. Помню, как мы, нагие, сидя лицами вплотную друг к другу, ели холодное мороженое и ты слизывал его с моей груди, еще больше возбуждался, испытывал неловкость, сплетал ноги... С Виктором я не была другой. Когда он видел во мне женщину, был ласков, я отвечала ему с не меньшей нежностью и воспринимала его, мужчину. Вначале он был стыдлив, приходил ко мне после душа в пижаме или трусах, а в первую нашу ночь так стеснялся меня, что не хотел, чтобы я видела его обнаженным. Тогда он не нуждался в половых излишествах, которые я воспринимала как извращения, считался со мной, с моими представлениями о близости как единении тел и душ, что ты в свое время подчеркивал, добиваясь меня. Я представляла тебя на месте мужа через год после женитьбы и не видела дикого зверя, хотя ты был не менее страстен...Не знаю, как ты вел и ведешь себя с женой, но мне кажется, учитываешь ее запросы и потребности, не навязывая грубо свои, если они не совпадают, вам обоим удалось сохранить баланс интересов как в телесном, так и в духовном плане. Это так?
  -Не все так просто, но мы стараемся не портить друг другу жизнь.
  -Ты все еще любишь ее?
  -Да. Наташа - единственная женщина, которая нужна мне.
  -Однако все же изменил ей.
  -У меня был тяжелый период. Наташа не сумела поддержать меня, а та женщина, как на грех, сделала это...
  -Ты влюбился в нее?
  - Я находился в сумеречном состоянии, плохо сознавал, что делаю.
  -Ты поступил еще хуже, чем Витя. Он никого, кроме меня, не любил.
  -Именно поэтому я выступаю его адвокатом, не желаю вашего развода. Поверь, Наташе было не легче, чем тебе, но она сумела простить меня. Прости и ты - в последний раз. Худо - бедно вы прожили вместе больше тридцати лет, пусть не душа в душу, но вырастили двух отличных парней, не все твои дни с ним были трудными...
  -Думаешь, я представляю себя в других объятьях, кроме Витиных? У меня не отшибло память. Знаешь, чего я хочу больше всего на свете, кроме тебя, прости... Видеть его растерянное лицо, слышать его извинения, наблюдать за тем, как он поглощает еду, не глотая, как спит, причмокивая во сне, как нервно дышит, как сопит, как утром подолгу торчит в туалете и ванной, что злит меня, я тоже туда хочу, как заглядывает в конец книги, прежде чем берется читать ее, как переспрашивает, что он (она) сказали, когда мы смотрим фильм по телевизору, как страдает молча - мне жаль его, такого гордого, сильного, самоуверенного самца, потерявшего способность разрядиться и потому начинающего слабнуть. Мне не так-то просто остаться без его прикосновений, ставших такими привычными, что без них я уже плохо представляю свою жизнь, хотя не столь уж нуждаюсь в близости с ним. Полная невоздержанность привела его к половому бессилию, а он пытался доказать, что это не так. Ничего, его вылечат, и он снова не будет знать меры в своей чувственности...
  -Заблуждаешься, он уже другой человек. Все на него неожиданно свалилось - то, о чем ты говорила, твое решение с ним развестись, наступающая старость, одиночество. Каждый из нас все еще не осознает свои годы, мы все те же душой, что в двадцать лет... Он не сможет жить без тебя, просто погибнет - сопьется, начнет принимать наркотики, свяжется с проститутками... Пожалей его, протяни ему руку помощи, вспомни о ваших лучших днях...
  -Увы, все это впустую. У нас нет, и не может быть будущего. Мы не изменимся. И он все равно не поверит мне, что я по-своему люблю его даже сейчас. Но все во мне перегорело. Я пуста, Петя. Нам - в конечном счете - будет легче друг без друга. Мне, во всяком случае. Имею я право, наконец, подумать о себе?
  -Вот и подумай, как следует. О таких вещах, как одиночество, скука, тоска говорить не стану - о них ты сама знаешь.
  -Что еще? Больше ничего мне не грозит. Но и от тоски я долго страдать не буду. На меня, Петя, еще заглядываются мужчины - даже моложе меня. Они выглядят никак не хуже Виктора.
  -Все так, но нужен тебе именно он.
  -Уж, не в том ли смысле?
  -И в том. Тебе нужен мужчина?
  -Это вопрос?
  -Чисто риторический.
  -Допустим.
  -Этот мужчина - Виктор.
  -Этот мужчина - ты. Невозможный мужчина - во всех смыслах.
  -Я был бы счастлив жить с тобой, но у меня есть Наташа. А у тебя - Витя.
  -Это что, гипноз? Я еще в своем уме.
  -Кто спорит. Но и в чувствах.
  -Мои чувства отвергают Витю, когда я вспоминаю все то, что им пришлось вынести из-за него.
  -Ты нуждаешься в его поцелуях, ласках и прочем.
  -В прочем? Ты меня просто удивляешь. На прочее он не способен. А когда был в нем гроссмейстером, я не оценила его талант и призвание, видимо, по той причине, что не так уж нуждалась в способностях мужа.
  -Испытывала радость, когда он из гордости, ревности, мнительности, чувства вины перед тобой не являлся в твою спальню?
  -Нисколько не страдала. От одной мысли, что начнет меня истязать, становилось не по себе. Его отсутствие давало некоторое утешение.
  -Однако сон не сразу приходил к тебе. Ты все же ждала его.
  -Ощущала страх и беспокойство, что меня ожидает.
  -Желание, предвкушение наслажденья.
  -Петя, у тебя слишком богатое воображение. Не внушай мне то, чего я не чувствовала.
  -Он был тебе противен?
  -Безразличен. Особенно теперь, когда я решилась на развод.
  -Когда его расстройство проявилось неожиданным для тебя образом.
  -Это результат болезни, вызванной половыми излишествами, извращениями и неудовлетворенностью в любви - неспособностью в своевременном оргазме.
  - В конце концов, полагаю, разрядка, так или иначе, наступала.
  -После того, как я совсем оставалась без сил и мечтала, чтобы он поскорее закончил свое дело.
  - Женщина может помочь мужчине ускорить этот процесс.
  -Любовнику. Поэтому он искал утешения на стороне.
  -Что не свидетельствует в твою пользу.
  -Кобелиная солидарность? Вот и помогай ему сам.
  -А чем я, по-твоему, сейчас занят?
  -Сводничеством. Глупой, ненужной попыткой вернуть мужа жене. Я тебе как близкому другу исповедовалась в том, в чем не всегда признавалась себе. Честно выдала семейные тайны, мучившие меня, интимные подробности, вызвавшие у меня отвращение к себе, из-за которых я перестала чувствовать себя личностью, женщиной.
  -Были ведь и другие времена.
  -Я их прекрасно помню. Это ты их забыл.
  -Я ничего не забыл, Лена. Ничего. В моей жизни было несколько ярких вечеров и ночей, каких ни с кем больше не было. Была еще более памятная дружба - любовь с девчонкой, которую я без памяти любил. Но прошлое вернуть невозможно, жизнь продолжается, надо жить настоящим и тем будущим, которое с каждым днем сокращается, как шагреневая кожа. У тебя есть муж, с которым ты прожила много лет. Стоит ли насиловать себя, отказываясь от него, от огромного куска своей жизни? Я уверен, он нужен тебе.
  - Но не я. .
  -Что ты советуешь? Пойти к нему на поклон, снова ждать, когда он придет ко мне, когда сбежит от меня к молодым бабам, когда я стану скрежетать зубами от ярости...
  -Когда он дождется того, что ты сама придешь к нему, когда он поверит тебе, когда ты поможешь ему во всем, когда вы придете в восторг от своей новой, зрелой любви...
  -Ты не мытьем, так катаньем, как всегда, добился своего. Пусть мне позвонит, послушаю, что скажет. Тебе, если не забыл, тоже есть, о чем с ним поговорить.
  -Прежде чем он не выдаст мне свою тайну, я в нее не поверю, фиг дождется от меня, что я передам ему о твоем согласии выслушать его.
  -Тебя устроит любая правда?
  -В любом случае ты не избежишь разговора с ним. И встречи.
  -Петя, Петя. Ты неподражаем. Наверное, за это я до сих пор люблю тебя, лысого черта.
  -А я - тебя. Хорошая славная девчонка, не зря я в свое время отбил ее у Витьки.
  
  ВИКТОР
  
  -Но сначала, прежде чем получишь от жены привет или "с приветом", ответишь на один вопрос, иначе мы не играем.
  -Все, что угодно. Она согласна, убедил ее не разводиться со мной? Да, не тяни ты резину.
  -Пока не выясню...
  -Я все ей обещаю, буду ниже травы, тише воды.
  -Послушай, Витя, дай мне сказать...
  -Ну,скажи, что я должен?
  -Откуда узнал про родинку у Наташи?
  -Петя, честное слово, я абсолютно безгрешен, клянусь своей и сыновей жизнью.
  -Можно подумать, кто-то сомневается. Не в тебе, конечно, в Наташе.
  -Как, по-твоему, я узнал?
  -Не стану гадать на кофейной гуще.
  -Как ты думаешь?
  -Я думаю, что ты паршивый, старый козел мог разнюхать, как это делают такие же козлы, как ты.
  -Не знаю, можно ли такой ценой получать из твоих дрянных рук веточку мира, протягивая в ответ колючую проволоку.
  -Не ерничай, отвечай прямо.
  -Нет, не могу. Лучше спроси у жены. В конце концов, она сама... Я ее не насиловал. Даже не пытался. По собственной воле. Больше ничего сказать не могу. Ты же сам догадался, верно?
  -Мерзкое животное! Я еще хлопочу за тебя. Если сейчас же не скажешь все, как оно было, ничего не узнаешь.
  -Было, Петя, было... Бес попутал... Что уж теперь...
  -До чего ж у тебя гадкая рожа! Понимаю Лену, почему она воротит нос от тебя. За три версты козлом несет...
  -Оказывается, ты ревнив. Поверил ведь, поверил!
  -Дурак! Противно слушать твои бредни. Говори, а то пожалеешь потом.
  -Ладно, черт с тобой. Не трогал я твою жену. Тронул шутя, так получил по морде.
  -Дальше, дальше. Как узнал?
  -Слухами земля полнится, сынок. Меньше нужно трепать языком.
  -Что ты несешь? Кто трепался?
  - Не Наташа и не Лена. Вы, ваше превосходительство.
  -У тебя и в голове не стоит?!
  -Обижаешь. С головой у меня пока все в порядке. Зато у тебя там сумбур вместо музыки, как бы сказал товарищ Жданов и Политбюро ЦК КПСС.
  -Может, все-таки скажешь правду?
  -И ничего кроме правды? Иногда нужно сдерживать свои чуйства, когда очень хочется после долгого поста.
  -Вижу, у тебя с чуйствами все наладилось, не спешишь узнать ответ жены.
  -Помнишь, что говорил в экстазе Наташе, оставшись с ней наедине после трехнедельной разлуки?
  -Что я говорил, а ты подслушал?
  -Ты приехал в Алупку поздно, разговоры, то да се. Легли спать, чуть ли не под утро. Мне что-то не спалось - не только вам с Наташей. Может быть, от зависти. По этой ли причине захотелось писать или по другой, одному Фрейду известно. Прохожу мимо вашей комнаты - иначе в туалет никак не попасть. И слышу, как ты восторгаешься родинкой на попке жены - так это любовно, с придыханием...
  -Трепло!
  - Я не придал твоим словам никакого значения, мало ли у кого где родинка, прыщик, веснушки. Но через пару дней переодеваюсь после купания на пляже в кабинке и что слышу? В соседней кабинке Таня удивляется маминой родинке, а Наташа, смеясь, подтверждает сей факт, который, так сказать, налицо. Ясно, господин следователь?! Я перед законом чист, как стеклышко от бутылки водки, идущей на экспорт для пополнения нашей пустой казны. Все, теперь гони мне всю правду-матку, что сказала Лена?
  -Она будет думать.
  -Мало что ли ей оказалось времени для раздумывания?
  -Откуда ему взяться, милый?
  -Ты издеваешься? Больше месяца, как она крутит мне яйца!
  -И тебе это неприятно? Любой другой мужчина на твоем месте ничего, кроме удовольствия не испытывал бы.
  -Теперь крутишь мне яйца ты.
  -С чего это вдруг? Поверь, я к ним никакого отношения не имею.
  -Но почему?!
  -Почему не имею? Потому что ты не в моем вкусе.
  -Почему, сукин ты сын, она так долго раздумывает? Неужели ей не ясно, что мы должны жить вместе?
  - Во-первых, до нашего разговора ей было более чем понятно, что она разводится с тобой, и ты это знаешь лучше меня. А во-вторых, я встретился с ней только вчера, у нее не было достаточно времени, чтобы осознать, что ты старый, но не козел.
  -И когда они перестанут думать?
  -После того, как их бренное тело издаст последний вдох и выдох.
  -Все, Петя, хватит! Прости, если я задел тебя, когда насмехался над тобой. Скажи, что она надумала?
  -Она готова выслушать тебя. Позвони ей завтра и договорись о встрече.
  -Сегодня, сейчас нельзя? Еще не поздно.
  -Поздно, она ушла в Филармонию.
  -Филармония дороже ей родного мужа?
  -А ты, оказывается, привередливый.
  -Что же ты, гад, не позвонил сразу, о чем вы договорились?
  -Где ваша выдержка, мужчина?! Нельзя же сразу сдаваться без боя.
  -Так она настроена разводиться?
  -У меня сложилось впечатление, что она может простить тебя, если ты дашь ей необходимые гарантии хорошего поведения.
  -Я же давал их.
  -Слишком часто. Оттого, что будешь говорить, это халва, а не дерьмо, последнее слаще не станет. Нужно так сказать, чтобы в твои слова поверили.
  -Научи, писатель и психолог.
  -Скажи, я больше не буду.
  -Не надоело изгаляться?
  -Больше не буду ревновать тебя, заявляться к тебе без твоего согласия и без одежды, ругаться матом, ставить тебя раком... Это ты ей обещал?
  - Обещал не блядовать.
  -Этого мало, милый. Перечисли все свои грехи, какие знаешь, а - главное, - которые знает она, покайся в них в последний раз, как перед смертью, и тогда Лена, быть может, отпустит их тебе. Но учти, в последний раз!
  -Долго ее уговаривал?
  -Убеждал, Витя, убеждал.
  -Значит, убедил? Спасибо. Как тебе такое удалось, у меня ни хрена из этого не вышло.
  -Просто ты, как товарищ Берия у товарищей из Политбюро, вышел из доверия у Лены.
  -А ты, как вошел, так и не вышел, как я посмотрю.
  -Кажется, я зря старался. Она с тобой разведется.
  -Что я такое сказал?
  -Ты не только не слышишь других, себя не слышишь.
  -Я же только тебе это сказал.
  -Скажешь ей, твоя песенка спета. Теперь понимаешь, почему я не сразу позвонил тебе? Ты бы понесся к ней и сказанул бы что-нибудь в этом роде.
  -Сказанул бы, засранец.
  -Надеюсь, ты себя имел в виду?
  - Ты у нас святой!
  -Если будешь помнить, кто ты, имеешь шанс на успех.
  -Тебе не надоело размазывать меня по стенке?
  -Дурачок, я люблю тебя, и хочу, чтобы вы с Леной были у меня до последнего моего часа.
  -Прости, старик. Я ведь понимаю, почему ты мешаешь меня с говном, но это все равно мне не нравится.
  -Знаешь, чего я боюсь? Того, что ты из-за своего самолюбия можешь сорваться и сказать Лене такое, из-за чего полетит в тартарары вся ваша жизнь.
  -Можно подумать, ты лишен самолюбия?
  -У меня его никак не меньше, чем у тебя. Но когда мой брак находился на грани развода, я наступил на горло своего самолюбия.
  -Вы могли развестись?! По твоей вине?
  -Мне пришлось сказать Лене, чтобы утешить ее. Она все равно проговорится тебе, если вы помиритесь. Лучше будет, если узнаешь от меня: я однажды изменил жене. Пришлось ей признаться, она хотела вышвырнуть меня из дома. И это был не аффект. Долгие месяцы я давил в себе гордеца, приучал ее к мысли, что она может (не должна!) простить меня, не выбрасывать из своей жизни...
  - Какие же мы, говнюки! Нам Бог послал таких замечательных жен, а нам все мало... Наконец-то и я это понял. Буду контролировать себя в разговоре с Леной.
  -Не только в разговоре. До конца жизни.
  -У тебя это получается?
  -Не очень. Но я стараюсь держать себя в ежовых рукавицах.
  - Твоя жена все же будет строже , чем моя.
  -Добро бы будет, есть.
  -Думал ли я когда-нибудь, что окажусь под каблуком женщины?
  -Любимой женщины, Витя. И не под каблуком, а под каблучком. И далеко не всегда, иногда ее сапоги и туфельки отдыхают от ходьбы. Но это не значит, что мы должны пользоваться этим и давать волю своим инстинктам.
  -Говоришь, как пишешь. Но прав, сукин сын!
  -Я всегда прав - за исключением тех случаев, когда не прав. А не прав я тогда, когда прав от случая к случаю.
  -Совсем запутал меня... Думаешь, она не разведется со мной?
  -Почти уверен в этом, если ты не сорвешься и не будешь давать ей пустые обещания.
  -Твоими б устами... Я счастлив, Петя. Безумно счастлив. Безмерно. Бесконечно. Неистощимо.
  -Неистощимо, это что-то новенькое, надо запомнить.
  -Дарю, можешь использовать в "Диалогах". Например, твой Петя кончает с этим словом.
  -Тебе самому не хочется на этом кончить?
  - Прости, старик. Я просто волнуюсь. Схожу с ума. Всю ночь не смогу уснуть, буду думать, что скажу ей... Расскажи, о чем и как вы говорили?
  -Об одном и том же. И так, и этак я подводил Лену к тому, что ты нужен ей, говорил прямо в лоб.
  -Я ей, ты не ошибся?
  -Что она тебе, можно было не говорить, она и так это знала.
  -Ты ее гипнотизировал.
  - И она это подметила.
  -Она не сказала тебе, что я импотент?
  -Этой темы не касались, она...
  -Мало значила для нее, ты это хочешь сказать?
  -Она не затронула ее в нашем разговоре, так как, скорее всего, несмотря на твою распущенность, понимает значение мужского здоровья в нашей жизни.
  -Она будет только радоваться, если я останусь импотентом. Как мужчина я нужен ей меньше всего.
  -А как кто нужен?
  -Как... человек.
  -Мудак. Смотри, не скажи ей это.
  -За кого ты меня принимаешь? Ничего нельзя сказать, ничего... Больше всего того, что главную мою проблему можно решить не самым сложным путем...
  -Не понял.
  -Нуждаюсь в помощи... Но не станешь же просить жену, чтобы она, к примеру, взяла в рот?
  -Разве что если ей самой придет это в голову.
  -Со мной не придет. Разве что с тобой.
  -Ты безнадежен.
  -Знаешь, в последние годы она даже не скрывала, что любит тебя, продолжает любить.
  -Ты делал все, чтобы она для самозащиты использовала твою идею фикс. Кто, как не ты, постоянно изменяя ей, страдал неврозом навязчивости.
  -Это еще что такое?
  -Состояние, характеризующееся непроизвольно повторяющимися мыслями, мучительными сомнениями и действиями, происхождение которых человеку непонятно.
  -Не мой случай. Мне оно понятнее некуда.
  -Навязчивые сомнения отвергают реальность. Ты ее до сих пор отвергаешь. Лена любит тебя, кретина, но ты внушил себе, что она вышла за тебя замуж из одной мести мне за Веру.
  -Скажешь, не так?
  -Она не смогла меня простить, это нечто другое.
  -Простила бы через некоторое время, если б ты простил ее за то, что она ушла от тебя ко мне. Невроз навязчивости был не у меня, а у нее.
  -Пожалуй. В навязчивых состояниях человек опасается не за себя, а за - других. Она опасалась за тебя.
  -За меня? Что со мной будет, если она бросит меня?
  -Думаю, это один из главных мотивов, из-за которых она не решалась разводиться с тобой. И сомневается до сих пор. Когда ты это поймешь, все у вас может получиться.
  -У тебя с Наташей получается?
  -Более или менее.
  -А как у вас с сексом?
  -Более или менее.
  -Вы друг на друга не в обиде?
  -Как правило - без взаимных претензий.
  -Никогда не думал, что моей жене будут неприятны мое умение и силы.
  -Не нужно их доказывать ей. И себе.
  -Ничего я никому не доказывал. Просто получал удовольствие.
  -И, видимо, забывал, что твое наслаждение не всегда во благо жене.
  -И это она сказала тебе?
  -Сам не маленький, знаю.
  -Так как попадал в аналогичный переплет?
  -Еще задолго до женитьбы.
  -И как поступал?
  -Чувствуя, что моей женщине довольно меня (таких случаев было немного, скорее наоборот, избытком сил страдал не я), включал на полную катушку воображение, если оно недостаточно эффективно функционировало, после чего к общему удовлетворению финишировал.
  -Придется мне на старости лет после излечения освоить новые методы. А как тебе удается тормозить, когда в этом есть нужда? Видимо, теперь я столкнусь и с этой проблемой.
  -Отключаю воображение, ломаю себя, сдерживаюсь, делаю передышки, меняю темп. Одним словом, беру себя в руки, отказывая себе в остроте наслаждения.
  -Все это просто только на словах. Но никуда не денешься. Бог страдал и нам приказал.
  -Не богохульствуй, Виктор.
  -Ты в Него веришь?
  -Странные у нас переходы. Раньше не верил, теперь думаю, Он есть, существует Высший Разум, управляющий природой, дирижирующий оркестром жизни любых тварей от букашки до существ, подобных нам, людям, на всех планетах.
  -Если Он есть, зачем заставляет нас страдать?
  -А как без них мы поймем, что живы, испытываем радость, любовь, верим в дружбу, что есть красота? Все познается только в сравнении, в преодолении, в борьбе - не в марксистско-ленинском понимании - в классовой борьбе, - а во внутренней схватке не столько даже с врагами, сколько с друзьями, близкими, чтобы заслужить эту близость, завоевать, принести на ее алтарь самого себя. Для большинства это непосильная задача, во всяком случае, мы совершаем тьму ошибок, дурных поступков, находя для них мощную поддержку внутри себя, в недрах своих существ. Там таится до поры до времени и прорывается в самый ответственный момент зло, нанося непоправимые удары по всему светлому, лучезарному, доброму - тому, что совсем недавно наполняло нас гордостью и восторгом. И тогда очень часто наша сила превращается в слабость, нежность - в грубость, любовь - в ненависть, дружба - во вражду. При этом нам кажется, что не мы тому виной, а другие - женщина, мужчина, ребенок, судьба, рок, Бог... Мы охотно допускаем до себя это заблуждение, лелеем его, растим и обвиняем кого угодно за все обиды, оскорбления, унижения, горести и невзгоды, которые обрушиваются на наши головы, тогда как мы, не ведая, не замечая того, творим их своими руками. Причем тут, скажи, Бог?!
  -Стал философом. Начал объезжать нового коня?
  -С годами он стал старым мерином, да только жив курилка. Ведь за все годы, что мы живем, за тысячи лет до и после новой эры, ничего, в сущности, не изменилось - человечество, в целом все то же, не хуже, не лучше. Хотя внешние перемены создают ложное впечатление, будто произошел целый переворот в сознании людей. Они не стали гуманнее, добрее, человечнее, даже, кажется, стали хуже...А мы с тобой - малая часть целого, все те же, только состарились, и наши дети, наблюдая за нами, удивляются тому, что у нас есть проблемы, мысли, желания, которые, по их представлениям, могут быть свойственны лишь им одним, а у нас все это - анахронизм, реликт, с чем и считаться незачем, - предки бесятся, выжили из ума...
  - Сашка, узнав о разводе, заявил, что нам пора угомониться, нечего делить, мало ли что было между нами сто лет назад. Помнится, я осуждал свою мать, чего ей, старухе, еще надо, когда у нее есть я, зачем какие-то пьяные мужики, подружки - поблядушки. Я редко жалел ее, просящую у меня прощения за свои грехи, за приносимое мне зло. А ведь она из последних сил тащила меня, лишь бы я мог учиться в институте. Я вечно стыдился ее, своей матери, давшей мне какую-никакую жизнь. Чем я лучше ее? Ничем! Весь в нее - такой же кобель, как она сука. Вся разница в том, что я только надеюсь уняться, а она, став бабкой в сорок лет, враз отрубила все концы своим мужикам и новых не заводила. Я же в сорок волочился и трахался с каждой хорошенькой дыркой. Тьфу! Иногда у меня наступало просветление в мозгах, спрашивал себя, почему я такой дурной, непутевый, ломаный. Все как будто, как у людей, даже лучше - хорошие жена, дети, приличная работа, высокая зарплата, живу в великой державе, горжусь тем, что я русский, всего у меня вдоволь и добился этого своей головой, руками, не кланяясь никому. Обладаю железным здоровьем, маловато свободного времени, так и хрен с ним, на фиг оно мне, на жену, детей, книжки и телек хватает. Все замечательно, чуть ли не генералом стал, но почему на душе погано, словно там кошки насрали. Неужели вся эта скверна из-за неразделенной любви, из-за журавля, оставшегося высоко в небе. С синицей в руках мне было бы лучше? Вот ты, Петя, доволен своей жизнью?
  -Скорее нет, чем да. И все же доволен.
  -Как тебя понять, недоволен, но все же доволен?
  -Недоволен тем, что не достиг того, о чем мечтал, но доволен тем, что остался собой и делал то, что хотел делать.
  -"Диалоги"? Нашел, чем довольствоваться.
  -Я ими не довольствовался, я писал их, хотя они никому, кроме меня, не нужны. И был тем доволен.
  -А я хотел стать лидером, чтобы забыть свое прошлое. И когда решил, что прочно захватил лидерство, эти сопляки, мои дети, отбросили меня назад. Лена отдалилась от меня. Постель, объединяющая нас, стала разъединять. Дома я перестал чувствовать себя лидером, так как утратил главенствующее положение и должен был идти на поклон жене, которая жонглировала мной, как цирковой артист с булавами. А что чувствовал ты, когда Наташа была поглощена детьми, переводами, когда ты перестал играть в ее жизни главную роль?
  -Я никогда не занимал ведущего положения в существовании жены, не рвался его получить. Я любил Наташу, второе и иное другое место устраивало меня. Я не мучился ревностью к детям.
  -У меня, положим, были основания ревновать Лену не только к детям.
  -И я мог ревновать Наташу к ее первому мужу - она любила его, мне стоило бешеных усилий завоевать ее признание и любовь.
  -Сравнил. Он был мертв, тогда как мой соперник жив и живехонек поныне.
  -Какой я тебе соперник, если любил и люблю одну Наташу.
  -Ты можешь любить хоть черта, мне все равно. Для меня важно, что Лена никогда не переставала любить тебя, и вольно - невольно не могла простить мне того, что я заменил тебя в ее жизни. Отсюда вся закавыка в наших отношениях. После рождения ваших детей она бы только чуть - чуть отодвинула тебя, будь ты ее мужем. Во всяком случае, хотя бы ночью ты не сомневался в своем лидерстве, все ночи были б твои.
  -Не были бы. Как не можешь понять, не может женщина с тем же сердцем отдаваться мужчине, мужу, когда ее ребенок нуждается в ней и зовет ее к себе криком, плачем, смехом даже. И тогда, когда дети спят, мать, прежде всего, думает о них. У Фрейда есть такой образ: мельник просыпается, когда крылья его мельницы останавливаются. Так и мать постоянно бдит, независимо от того, спят ее чада или уже проснулись и лежат в луже, просят есть...
  -Ты всегда понимал это и мирился со своей второстепенностью?
  -Принимал как данность. Хотя часто злился, обижался, не мог заснуть от досады, желания, ревности.
  -Ты мог перебросить свое желание в "Диалоги", как переход вещества при нагревании из твердого состояния в газообразное, минуя жидкое состояние.
  -Сублимировал половое влечение в более возвышенную склонность с заменой формы их удовлетворения? В теории это выглядит более заманчиво, чем на практике.
  -У тебя была хотя бы такая возможность замены одного другим, а я маялся, находясь в нескольких шагах от любимой женщины, у которой не было настроения общаться со мной. Какие еще радости жизни я мог себе позволить, вкалывая от зари до вечера. Единственное утешение находил в постели, хотя и в ней работал до седьмого пота. Только эта работа приносила мне настоящее удовольствие, никакая другая. Это у тебя "Диалоги" могут заменить все что угодно, наверное, потому ты до сих пор пишешь и переписываешь их. Ведь так?
  -В известной мере. В наслаждении, испытываемом, когда пишешь о любви, есть крупицы подлинной любви. Во всяком случае, здесь я полный хозяин, только от меня одного зависит, насколько буду успешен, состоятелен в этом чувстве. Конечно, ощущения далеко не те...
  -Как копия и картина?
  -Они по сути своей разные. В настоящей любви неизмеримо больше чувственного начала, но меньше фантазии, игры воображения.
  -Смотря у кого. Но и в диалогах, что я прочел, особой фантазии не заметил. Если бы я писал о любви, изображал бы ее только в ярких и сочных тонах и красках. К чему омрачать удовольствие, когда оно в твоей власти. Довольно того, что в реальной жизни много разочарований.
  -Только чувственная любовь свободна от мрака - и то, если она разделяется обеими сторонами.
  - Это верно... Смотришь на часы?
  -Я опаздываю. Обещал Наташе быть дома в восемь часов, к нам должны прийти Васильевы. Так что извини, Витя.
  -Тогда я тебя не держу. Спасибо, что поговорил с Леной. Завтра постараюсь увидеться с ней.
  -Не робей, но и не перегибай палку. И ни в коем случае не зли ее своими подозрениями и обидами...
  
  ЗИНА
  
  -Нет, не говори, Петя, это очень серьезно. Иначе б я не стала говорить о наших отношениях с Васильевым.
  -Смешно, право, меня называешь по имени, а мужа - по фамилии. Можно подумать, ты не никогда не любила его.
  -Я-то любила, только он меня не любит, я неинтересна ему.
  -Скучно? Это с тобой-то?
  -Я сказала неинтересно. Я ему не пара.
  -Оставь, Зина. Скорее, он тебе не пара.
  -Какая разница?!... Почему это он мне не пара? Что ты этим хочешь сказать?
  -Так, к слову. Коль скоро заговорили на эту тему. Чем ты не хороша длянего? Молода, красива, не глупа...
  -Именно, не глупа. Но и не умна. Твоя Наташа и умна, и интересна, и все еще хороша собой. Не будешь спорить?
  -Не буду. Она для меня всегда такая, какой я увидел ее почти тридцать лет назад.
  -А я для Васильева уже не та.
  -Тебе это только кажется. Хочешь быть лучше, чем есть, что естественно. Но не следует комплексовать лишь потому, что такое достигается не часто.
  -Такое просто невозможно. С годами мы становимся хуже, а не лучше.
  - Ты прекрасна! Какие у тебя годы?! Мне бы твои.
  -Прекрати, не будь банальным. Ты старше меня всего на десять лет. А Васильев на все двадцать.
  -Тебя это смущает?
  -Нисколько... Он относится ко мне иначе, чем в начале нашего брака, если кого и любит, то сына, но не меня.
  -Уверен, любит вас обоих, лишь несколько угасла былая страсть...
  -Какое там? Стыдно сказать... Но скажу, если на то пошло... Раз уж стала говорить... Никто меня за язык не тянул. Он не спит со мной, почти не спит...
  -Мало ли по каким причинам...
  -Не по тем, что ты думаешь. Он еще вполне мужчина...
  -У него появилась другая женщина?
  -Она давно есть у него. И тебе хорошо известно, кто она.
  -Напрасно ревнуешь мужа к Наташе. Их связывает только общая работа и дружба.
  -Дружба между мужчиной и женщиной? Оставь! Он весь преображается, когда она приходит к нам или он к вам. Не делай вид, что столько лет ничего не замечаешь. Признайся, ведь сам ревнуешь Наташу к Васильеву?
  -Если и ревную, то потому, что он дает ей то, чего я дать не могу.
  -И все? А то, что он любит ее, что и она - особенно в последнее время - тянется к нему, в твою голову не приходит?
  -Каждой женщине нравится, когда мужчины неравнодушны к ней.
  -Но не каждому мужчине нравятся симпатии других женщин.
  -Отчего же?
  -Тебя, Петя, моя привязанность скорее раздражает. Не спорь, пожалуйста, я не слепая.
  -Меня она радует, но тебе только кажется...
  -Радует, что кажется?
  -Радует, что привязана.
  -А сам?
  -Что сам?
  -Какие чувства испытываешь ко мне?
  -Симпатии, дружбы.
  -Но не взаимности.
  -Я очень ценю нашу дружбу, дорожу ею.
  -Другими словами, как женщина я тебе неинтересна.
  -Не нарывайся на комплименты. Я не привык в течение одного часа повторяться.
  -А ты повторись.
  -Хорошо. Ты молода, красива, интересна, умна, добросердечна...
  -Остановись, самое время. Вон куда хватил: добросердечна....... Что только не скажешь, чтобы уйти от ответа. Успокойся, не посягаю я на твою добродетель, знаю, что до сих пор по уши влюблен в свою жену. Никто не может встать с нею рядом. Завидую ей. Но не тебе!
  -И не нужно никому завидовать. Зависть - нехорошее чувство.
  -По газонам не ходить!
  -Когда ты злишься, становишься еще краше.
  -Ты ослеплен своей любовью и ничего не видишь. Открой глаза. Твоя жена не любит тебя так, как ты ее. Она любит Васильева.
  -Зиночка, ты заблуждаешься. Твоему браку Наташа не угрожает.
  -Браку, может быть. Неужели думаешь, я дорожу мужем только в этом смысле? Я хочу, чтобы он любил меня, любил, понимаешь?!
  -Понимаю. Надеюсь, он любит именно тебя.
  - Пятнадцать минут назад был уверен. Теперь надеешься. Еще немного, дойдешь до того же, что я. В плане отношений между мной и мужем, чтобы не подумал чего другого.
  -Зиночка, я ничего другого на всякий случай никогда не думаю.
  -Как хорошо ты смеешься! В твоем смехе столько самоиронии, редкий дар для мужчин.
  -Самоиронии? Я просто радуюсь жизни. Она прекрасна!
  -И удивительна! До полной нелепости.
  -Ты так хорошо умела радоваться всему земному, и продолжай в прежнем духе, невзирая на предубеждения, лишенные всяких оснований.
  -Не старайся себя переубедить.
  -Ты так мила, что я охотно принимаю твои правила...
  -Игры?! Нет, только не это. Я обыкновенная баба, ревнивая, злая и влюбленная без взаимности...
  -Ты необыкновенная женщина, в меру ревнивая, горячо любящая мужа, который в силу занятости, возраста, характера не говорит тебе достаточно часто разные приятные слова...
  -Не говорит даже редко. Я надоела ему. Если б не сын, он давно бы со мной развелся.
  -Если даже он чуть меньше любит тебя, чем раньше, он останется с тобой.
  -Потому что старик? Потому что я заберу сына? Потому что Наташа не оставит тебя? Потому что я все меньше и меньше люблю его?
  -Тысяча этих и других потому. Верно и то, мужчины редко уходят из дома, если им не к кому уйти.
  -Васильеву не нужно никуда уходить. Полагаешь, Наташа не может уйти от тебя?
  -Я сказал то, что сказал. Не больше и не меньше.
  -Как же ты уверен в себе! Посмотри, как они воркуют. И так всегда, сколько я вас знаю.
  Они даже не заметят, так увлечены друг другом, если я сяду тебе на колени...
  - Не сходи с ума, сядь на место.
  -Жене ты так не скажешь.
  -Она умеет вести себя в обществе.
  -Ханжа и лицемер! Не удивляюсь, если изменяешь Наташе.
  -Не говори глупости.
  -Ты не сомневаешься в том, что Наташа верна тебе?
  -А ты своему мужу верна?
  -Я ему изменяю. Давно и часто.
  -Не придумывай.
  -С кем изменяю, знаешь. У меня нет оснований ревновать Васильева. Я не лучше его.
  -Мы все изменяемся. Как правило, не к лучшему. И изменяем - не с лучшими.
  -Вернее, изменяем не худшим. Ты вообще в этом отношении безупречен. Или я ошибаюсь?
  -Так я тебе все и сказал.
  -Эта твоя улыбочка... Ты очень опасен. Не думаю, что хотя бы однажды упустил свой шанс.
  -Я человек без шансов. У меня их никогда не было.
  -Скажи еще, что ты человек без свойств.
  -Музиль. Я читал его роман.
  -У тебя есть шанс, Петя. Все зависит только от тебя одного.
  -Кому нужен седой, лысый, тощий и старый мужик?
  -Седоватый, лысоватый, поджарый. Чему ты смеешься? Поцелуй меня, они вышли на кухню... не так, в губы...
  -Мне уже поздно искать свой шанс.
  -Главное, не испытываешь в нем нужды.
  -Мы оба в равной мере...
  -Не говори за меня. Только за себя.
  -Я - однолюб, Зиночка. И такие замечательные красавицы, как ты, даже если б не играли со мной столь искусно, что начинаешь верить в подлинность твоего чувства, даже такие очаровательные женщины - вопреки общепринятому взгляду на непостоянство мужчин - не изменят мои убеждения и привязанности...
  -Замысловато, но понятно. Будем считать, я проиграла. Ты не мужчина - кремень. Твоя взяла. Мои чары на тебя не действуют. Досадно, но ладно - есть такая детская фраза.
  -Нам обоим ни к чему игра.
  -И тем более не игра!
  -Мы оба - однолюбы.
  -Ты всем своим женщинам отказывал в праве любить себя, если не любил их? Раньше - до женитьбы?
  -Я не любитель разочарований.
  -Был неудачлив в любви?
  -По всякому бывало.
  -И с тех пор не желаешь рисковать своим покоем?
  -Однолюбы не нуждаются в риске.
  -А я нуждаюсь. Значит, я не однолюбка.
  -Ты обыкновенная ревнивица. Это пройдет.
  -Тогда почему я не даю тебе покоя с первого дня нашего знакомства?
  -Ты - женщина, этим все сказано. Тебя раздражало то, что я - стойкий оловянный солдатик. Ты, очевидно, привыкла к тому, что мужчины охотно принимали правила твоей игры и тешились, подыгрывая тебе.
  -Угадал. Я как всякая и не всякая женщина любила, когда мужчины увлекались мной. И когда играла с ними, и когда не играла, и когда они играли со мной. Я и за Васильева вышла замуж, потому что он настоящий мужчина, умный, сильный, властный, истинный покоритель дамских сердец...
  -А что же теперь?
  -Я не дура. Он и раньше не скрывал своего отношения к Наташе. Один ты скрываешь, что не замечаешь это.
  -Мы с тобой видим одно и то же, но истолковываем по-разному.
  -Только потому, что твоя жена, когда мы уйдем от вас, займется с тобой любовью, а мой муж замкнется в себе и пренебрежет мною?
  -Последнее обстоятельство я узнал только сегодня, но не придаю ему столько значения, сколько придаешь ему ты.
  -Наташа разговаривает с тобой, когда ты приходишь с работы?
  -Васильев молчит?
  -Я не выдерживаю его молчания и говорю разные глупости, что хуже любой немоты. Вы с Наташей находите общие слова, не общий язык, хотя бы слова?
  -Мы так долго вместе и так мало видимся, что можем и говорить, и молчать, не задумываясь над смыслом того и другого. Главные слова сказаны, ежедневно повторяться глупо, и так все ясно.
  -Вы уже не говорите о любви?
  -Иногда говорим.
  -Когда занимаетесь любовью?... Васильев не говорит даже тогда...Как тебе это нравится?
  -Не все люди одинаково выражают свои эмоции.
  -Васильев ошибся, когда женился на мне. Ему нужна женщина, напоминающая ему его самого. Это не я, а Наташа. Они во всем удивительно похожи.
  -Такой тип любви, по Фрейду, носит нарциссический характер. Но, скорее всего, любовь шире, она позволяет человеку, оставаясь самим собой, преодолевать одиночество, любить других людей, детей. Как правило, мы не ищем подобных себе. Плюс на плюс или минус на минус дает ноль, так и в любви.
  -В нашем с Васильевым случае плюс на минус дает минус, что еще хуже.
  -Пожалуй, любовь сложнее арифметических азов. Это высшая алгебра, в которой я не силен.
  -Опять смеешься, как тебя не любить?
  -Коли так, буду смеяться все время.
  -Смех без причины - признак дурачины. Ты смеешься, когда надо. Только постарайся не смеяться надо мной.
  -Смеяться над тобой - признак дурачины.
  -Почему?
  -Нет причин... У тебя слезы.
  -Сквозь смех. Ну тебя... Ты горько смешишь...Так смешат только очень добрые люди и горькие пьяницы.
  -Большинство пьяниц, особенно в подпитии, вполне сносные люди.
  -Ты чаще бываешь в подпитии, чем трезвым. И потому не злой.
  -Зло иногда - оборотная сторона добра, и зачастую приносит больше пользы, чем добро.
  -Польза - понятие относительное. Мы оба рассуждаем очень банально.
  -Человечество за тысячи лет повторило немало прописных истин, но от этого они не утратили актуальности до сих пор.
  -Многим людям, в частности мне, ложь приятнее истины. А ты любишь правду. Но, говоря ее, больше преследуешь собственные интересы, нежели тех, к кому она обращена.
  -Ты умна и наблюдательна. Странно, если Васильев не ценит эти твои драгоценности.
  -Ехидина! Твоя последняя реплика вполне согласуется с замечанием относительно добренького зла.
  -Я не злословлю, самая искренность.
  -Посмотрел бы на себя со стороны.
  -И как я оттуда смотрюсь?
  -Насмешливым дядькой средних лет.
  -Пожилым лицемером, ты не осмеливаешься сказать правду.
  -Лицемером зрелого возраста - зрелым лицемером.
  -Убийственно! Но я не лгал, ты действительно мудра и приметлива.
  -Синонимы... А ты спелый фарисей, я не изменила своего суждения.
  -Останемся при своих мнениях.
  -Ты мне мил, но истина дороже.
  -Приятно уже то, что ты ставишь меня на одну доску с Платоном.
  -Ты бы хотел жить во времена Платона и Сократа?
  -Я и для своего времени не созрел.
  -Хочешь сказать, что те времена были более зрелыми?
  -Более человечными, хотя трудно судить - я в них не жил.
  -Ты должен был родиться в девятнадцатом веке или в следующем - двадцать первом.
  -Кто знает, каков он будет, следующий? Надеюсь, покончит с тоталитаризмом и шовинизмом.
  -Что он даст тебе? Васильеву и сейчас неплохо живется.
  -Мне - чувство свободы.
  -Я и теперь свободна... Безнадежно больно люблю тебя... Бедненький Петя, ты так обескуражен, подавлен, раздавлен этим моим признанием в духе плохих женских романов, хотя давно знаешь об этом. Молчишь?
  - Я давно не был так счастлив, мне объясняется в любви очаровательная женщина, мне, потерявшему многое и теряющему то немногое, что осталось. От этого можно потерять последний разум.
  -Милый Петя, ты способен потерять последнее, что у тебя осталось? Я на него смею претендовать. Я не стыжусь своего чувства, признания в нем, от которого трудно уклониться - можно только отвергнуть. Ты и пойманный в мои силки не будешь принадлежать мне. Я хочу невозможного - вольного, свободного Петю. Я совсем замучила тебя. Они возвращаются - счастливые влюбленные. Посмотри, как у обоих светятся глаза.
  -Хочешь, я поговорю с твоим мужем?
  -О чем?
  -Узнаю, как он относится к тебе.
  -Будто я не знаю. Поставишь и меня, и себя в глупое положение. Он подтвердит тебе, что никогда не переставал любить твою жену.
  -Ты знаешь это от него?
  -Я разговаривала с Наташей.
  -На какой предмет?
  -Сказала, что люблю тебя, - пусть знает.
  -Ты сумасшедшая. И что она?
  -Заявила, что хорошо понимает меня. У тебя очень умная жена, Петя.
  -Просто она не хотела обижать тебя.
  -За нее это сейчас делаешь ты.
  -Ты неправильно меня поняла.
  -Васильев любит Вовку, но он не его сын. Васильеву это известно с самого начала. До женитьбы я не скрыла от него, что беременна. Наташа это знает. Могла бы сказать тебе...
  -Зачем?
  -Чтобы ты лучше понял Васильевых.
  -Что все это меняет?
  -Отношение мужа ко мне, Наташи к Васильеву, меня - к ним обоим... и к тебе.
  -Наташа выразила сочувствие?
  -Понимание. Теперь и ты знаешь. Лучше поймешь нас. Хочешь - не хочешь, в стороне остаться не сможешь.
  -У меня кругом идет голова от всех твоих сообщений. Мне нужно в них разобраться.
  -Прости меня, что создала тебе новые проблемы. Ясно одно, так, как складываются отношения между всеми нами, больше продолжаться не может. Мы должны сделать выбор. Выясни у жены ее намерения. Если она любит только тебя, должна прекратить морочить голову Васильеву. Их длительная дружба представляет угрозу моему браку с Васильевым. Однако я не стану чинить им никаких препятствий, соглашусь на развод.
  -Ты сказала это Наташе?
  -Да.
  -И что она ответила?
  -Что хорошо понимает меня.
  -Это так не похоже на Наташу. Как давно состоялся этот ваш разговор?
  -Недели две назад. То, что ты ничего о нем не знаешь, говорит о многом.
  -Кое о чем говорит. Я непременно выясню намерения жены. Если она согласится со мной, мы прервем отношения с вами, по крайней мере, до тех пор, пока вы с мужем не разберетесь друг с другом.
  -Спасибо, именно этого я добивалась от тебя. И знай, я люблю тебя, независимо ни от чего...
  
  ПАША
  
  -Благодарю вас, что пришли. Я уже не надеялся. Не беспокойтесь, наш разговор никакого отношения к моей сексуальной ориентации не имеет, тем более к Игорю. Я не виделся с ним очень давно, и понял, мне ничего с ним не светит.
  - Зачем я вам понадобился?
  -Речь пойдет о ваших "Диалогах".
  -"Диалогах"? Какое вы имеете к ним отношение?
  -Никакого, но хотел бы иметь. Я читал то, что давал мне ваш сын, нашел интересным - на всякий случай - ксерокопировал, воспользовавшись появившейся редкой возможностью в одной организации, где работал мой друг.
  -Как вы смели?
  -Приношу запоздалые извинения... В разгар наших с Игорем близких отношений мне стало известно, что вы уничтожили часть рукописи, я могу вернуть вам копию с нее. Но не это главное. Я знаком с одним человеком, он прочел "Диалоги" и желает встретиться с вами...
  -На какой предмет?
  -Он заинтересовал вашим произведением редакцию одного американского журнала, который берется опубликовать с вашего согласия "Диалоги" (уже есть переводчик ), если вы передадите ему окончательную их редакцию. Вы ведь уже закончили "Диалоги"?
  -Я жалею о том, что пришел. Никакую деятельность я через вас вести не желаю.
  -До сих пор не можете простить мне мой старый грех? Я знаю свое место, ни под каким соусом не пытаюсь занять ваше. Мне достанутся скромные комиссионные, если наш бизнес удастся.
  -Я разочарую вас. Зря старались. Прежде нужно было спросить меня.
  - Эта оказия случилась сравнительно недавно. И потом вы были на меня так сердиты, что у нас не было никаких шансов на успех.
  -У нас их не могло быть и не будет. Я с вами никаких общих дел иметь не желаю.
  -Жаль. Извините за беспокойство.
  -Уж, коль скоро я к вам пришел, возьмите за труд отдать мне копию рукописи.
  -К сожалению, она находится у Николая Ивановича.
  - Что это за фрукт?
  -Тот человек, который переведет и переправит с дипломатическим багажом вашу рукопись в Штаты. Никакого риска. Вы публикуете "Диалоги", взяв псевдоним, на ваше имя в солидный американский банк переводится кругленькая сумма зеленых, которая будет оговорена с вами после окончательного решения редакции журнала. Поскольку ваше произведение занимает внушительный объем, оно будет публиковаться в течение нескольких лет частями.
  -Очередная афера!
  -Встретьтесь с Николаем Ивановичем, это ж вам ничего не стоит.
  -Что это за журнал?
  -Журнал с большим тиражом.
  -Желтое издание?
  -С некоторой желтизной, но для серьезной публики.
  -Нетрудно было догадаться.
  -Николай Иванович предложил назвать "Диалоги" иначе, чтобы привлечь внимание читателей. "Сага о Фаллосе". Как вам такое название?
  -Вы просто издеваетесь надо мной.
  -И псевдоним предлагают взять Ферсман. Вполне мужской и отвечающий нормативной лексике. Интеллектуалы - подписчики поймут, что к чему.
  -Подобные вам интеллектуалы - поймут.
  -А чем плохое название - "Сага о Фаллосе"? Разве не фаллос - главный герой "Диалогов"? Именно он, в первую очередь, привлекает внимание читателя.
  -Послушайте, молодой человек! Сами пишите в своем журнале, а меня оставьте в покое.
  -Увы, я лишен вашего дара. У вас фантазия, талант, а у меня только фаллос. К сожалению, одного обладания им недостаточно, чтобы его владелец мог стать литературным героем и тем более автором романа.
  -Примите мои соболезнования по этому поводу.
  -В литературе важно не то, что задумано и сказано, а то, что видит читатель. Если он видит фаллос как главное творение человеческих рук, это ему импонирует.
  - Потрепались и хватит. Прощайте.
  -Постойте, я пошутил относительно названия романа и псевдонима. Простите за юмор ниже пояса.
  - Не принимайте меня за идиота. Я решительно отказываюсь вести с вами всякие дела.
  -Даже тогда, когда это в ваших интересах?
  -В моих и моей семьи интересах раз и навсегда забыть о вашем существовании.
  -Хорошо. Если передумаете, приходите послезавтра ко мне в семь часов вечера, у меня будет Николай Иванович, он представит вам документы, предварительный договор, оформленный издателем.
  -Я не передумаю. Пусть ваш инкогнито спит спокойно.
  -Он в любом случае придет ко мне в это время. Дело только за вами. Я, в отличие от вашего сына, нашел "Диалоги" интересными, сохранил их, предложил для публикации, а вы вместо элементарной благодарности оскорбляете меня своими подозрениями. Не такой уж я монстр, злодей, чтобы не понять вашу чистоту и целомудрие в любви, при этом вы откровенны и называете вещи своими именами. Нашли интересную форму для выражения своих мыслей, сюжет... да что я вам говорю, сами знаете... Напрасно я пытаюсь реабилитироваться в ваших глазах, вы никогда не простите меня. Хотя помощью в публикации "Диалогов" я мог бы искупить большую часть вины перед вами.
  -Вы сами не верите в то, что говорите. Вам ровным счетом наплевать на меня, на Николая Ивановича, если он не подставное лицо и существует в том качестве, в котором вы представляете мне его.
  -Сами подумайте, какой резон мне выдумывать все это, какой смысл потешаться над вами? Николай Иванович - деловой человек, известный переводчик, ваша жена, скорее всего, знает его, может подтвердить, что он не хромая утка.
  -Паша, вы слышали о существовании определенных органов?
  -КГБ? Если боитесь, так и скажите.
  -Предположим, они заинтересовались вашими деяниями, провели с вами беседу...
  -Другими словами, завербовали, заставили под страхом заточения в тюрьму за мою нетрадиционную любовь дать компромат на своих знакомых. Я вспомнил о вас, тем более что ксерокопировал "Диалоги" и могу предъявить копию с них как доказательство своей преданности режиму.
  -Отличная возможность заслужить прощение органов, если я, глупец, клюю на приманку, заключаю фиктивный договор и тем самым доказываю, кто есть кто...
  -Ну и фантазия у вас! . В конце концов, мне нужно не больше, чем вам.
  -Передайте Николаю Ивановичу, что Петр Григорьевич - такой - сякой - разэтакий, и потому не желает публиковаться за рубежом.
  -Вы не такой - сякой, вы писатель, который много лет писал в стол, написал отличный роман и должен его напечатать. Сами понимаете это не хуже меня. Приходите, поговорите с Николаем Ивановичем, убедитесь в том, что ваши подозрения напрасны. Есть ли риск? Есть. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Не я это придумал...
  
  
  
  НАТАША
  
  - Григорьев Николай Иванович? Действительно известный переводчик англоязычной литературы, но какие отношения могут связывать его с издательством американского журнала, которое так беспрекословно поверило ему и берется публиковать перевод "Диалогов"? Приятель Игоря не имел права без твоего разрешения снимать копию и тем более давать читать другому лицу. Мне все это, мало сказать, не нравится.
  -Другими словами, я должен воздержаться от возможности публикации?
  -Обожаю твою привычку перекладывать свои заботы на чужие плечи.
  -Хотя мы с тобой не чужие люди, это моя забота.
  -Зачем тогда советуешься со мной? Мое отношение к "Диалогам" тебе хорошо известно.
  -Я не советуюсь, а ставлю в известность. Но в том случае, если ты возражаешь, я дам Григорьеву отрицательный ответ.
  -Отказавшись от публикации "Диалогов" на Западе, получишь повод обвинять меня в том, что я похоронила твои надежды.
  -Именно это заботит тебя, прежде всего?
  - Будь мужчиной, решил идти до конца, иди. Спасибо, что предупредил меня на всякий пожарный случай. Если что у меня будет не так, пойму причину последствий твоего решения для моей карьеры.
  -О ней-то я и пекусь, как ты не можешь понять.
  -Оставь, Петя. Мои успехи как переводчика, если и беспокоят тебя, то по банальным причинам.
  -Продолжай, договаривай до конца.
  -Ты столько лет, стиснув зубы, прощаешь мне сотрудничество с Васильевым только потому, что он помог и помогает мне добиваться результата.
  -Тогда как я оказываю противодействие? Но это не главное, что ты хотела сказать.
  -Я сказала то, что сказала. Не вынуждай меня переходить черту. Не провоцируй.
  -Тогда я произнесу то, что ты умалчиваешь. Я позволял тебе пропадать у Васильева, прощал его домогательства в прошлом и исключительную любезность в настоящее время, готов терпеть в будущем, так как без его помощи не могу обеспечить приличное материальное благополучие нашей семьи.
  -С известными свойственными тебе преувеличениями это так. И что из того?
  -А то, Наташа, что еще никогда за все время нашей с тобой совместной жизни ты так серьезно не оскорбляла меня.
  -Не вижу ничего дурного в том, что зарабатываю деньги своим нелегким трудом, пользуясь поддержкой и помощью человека, который расположен ко мне и использует свои связи, влияние, опыт и знания. В тебе говорит мнительность и подозрительность, комплекс неполноценности, говоря словами твоего любимого Фрейда. Этот комплекс возник и процветает в тебе не вследствие правильной оценки собственных недостатков, а из-за неадекватной оценки себя и своих отношений с окружающими людьми, с тем же Васильевым, желающим нам только добра.
  -Может быть, ты права. Я только одного не понимаю, зачем тебе нужно унижать меня. Хорошо, если только для того, чтобы удержать меня от публикации на Западе своего произведения.
  -Я даю тебе полный карт-бланш, делай, что считаешь нужным. Если нашелся издатель, который считает твое "произведение" достойным публикации, флаг тебе в руки.
  -Меня волнует одно - риск того, что эта публикация - даже под псевдонимом - скажется на тебе.
  -Участь Синявского и Даниэля тебе не грозит. В "Диалогах", насколько мне известно, мало политики, одни рассуждения на сексуальные темы. Поскольку принято, что у нас секса нет, за него пока не сажают. Максимум что могут сделать - пустить под нож набор моего нового перевода, узнав, кем я тебе прихожусь.
  -Есть простой выход - откреститься от меня. Осудить, даже развестись. Так поступали в свое время многие жены и мужья репрессированных. И я не осужу тебя. Надеюсь, Васильев не оставит тебя в беде, защитит от диссидента - мужа.
  -Можешь не сомневаться, он - в отличие от тебя - не позволит мне упасть и остаться с сыном без средств существования.
  -Тогда я, пожалуй, рискну. У наших органов, помимо меня, немало дел. "Диалоги" достаточно аполитичны, чтобы подвергать их автора большому наказанию. И тем более его жену, которая ни ухом, ни... не причастна к его деяниям.
  -К "Диалогам" не причастна. Моя вина состоит лишь в том, что я вовремя не остановила тебя. Из-за них ты погубил себя. Но этого тебе, видимо, недостаточно.
  -Трудно поверить в то, что мы совсем недавно любили друг друга. Что с нами сейчас происходит?
  - Мы состарились. Я стала непривлекательна, сварлива, придирчива...
  -Но я-то продолжаю тебя любить...
  -По инерции.
  -Все, я отказываюсь от публикации.
  -Из-за меня?
  -Из-за себя. У меня без этого достаточно проблем.
  -Мог бы сказать мне, в чем они состоят. Все же я твоя жена.
  -Хорошо, жена. У меня складывается впечатление, что ты разлюбила меня.
  -Это не так. Ищешь повод для развода?
  -Все с точностью наоборот. Это ты желаешь его.
  -В чем дело, Петя?! Если решил выяснить отношения между нами, говори прямо и внятно.
  -Твои контакты с Васильевыми неблагоприятно, чтобы не сказать хуже, сказываются на нас с тобой.
  -Ты не оговорился, сказав, с Васильевыми? По-моему, с Васильевой у тебя давно наладился отличный контакт. Она спит и видит, чтобы стать твоей любовницей. Может быть, стала ею.Что до Васильева, с моей стороны будет черной неблагодарностью ни с того ни с сего порвать с ним. Получится, я использовала его, чтобы пробиться. Нет, милый, так дело не пойдет...
  -Когда это случилось, Наташа? Когда я проиграл?
  -Что? Кому?
  -Твою любовь. Васильеву.
  -Не говори ерунды. Было бы смешно любить человека, у которого молодая интересная жена и маленький ребенок.
  -Боже, что ты несешь!
  -Твоя неугасающая ревность к Васильеву нелепа. Он как мужчина никогда ничего для меня не значил.
  -Когда мы были моложе, возможно, не значил. Теперь, когда страсти улеглись, важнее дело. Этот человек дает тебе то, что я дать не могу. Он любит не жену, а тебя, ты это знаешь. У вас одни интересы, вместе бываете больше времени, чем мы с тобой, и не выясняете отношения друг с другом, как мы сейчас...
  -У нас нет иных отношений, кроме чисто деловых. Вот твои отношения с его женой выглядят романтичными, чтобы не сказать сильнее.
  -Лучший способ обороны - нападение.
  -Эта особа хотя бы постыдилась... Она ненавидит меня. Мужа никогда не любила, влюблена в тебя, как кошка, и нагло демонстрирует это при мне. Зная твою вечную сексуальную озабоченность, не удивлюсь, если она действительно добилась твоей взаимности.
  -Точно, мы спим с ней столько времени, сколько знакомы.
  -Сколько, тебе знать лучше. Меня в таком грехе упрекнуть нельзя.
  -Ты прекрасно знаешь, что меня с Зинаидой ничего не связывает, даже той дружбы, что у тебя с ее мужем, у нас нет и в помине. Одна трепотня, когда вы с Васильевым уединяетесь, оставляя нас одних. Я вижу Зину только тогда, когда они бывают у нас или когда мы приходим к ним. Я не слепой, вижу, с каким вожделением он смотрит на тебя...
  -Он старик.
  -На какие-то десять лет старше меня. Ребенка родил с необыкновенной легкостью.
  - Это не его ребенок. Разве Зина тебе не сказала?
  -Не иначе как ребенок от меня.
  -Не твой. Знаю, что говорю.
  -Тайны Васильевского двора мне неинтересны. А вот то, что ты посвящена в них, не может не настораживать.
  -Ребенка Зина зачала в Болгарии на курорте до замужества.
  -Ты узнала это от своего лучшего друга в приступе его любви?
  -От Зины - в приступе ее ревности ко мне. Абсолютно беспочвенной ревности. Она просто бешено комплексует.
  -Испытывая чувство вины?
  -Судя по всему, у Васильевых не все благополучно. Предупреждаю тебя, чтобы ты не стал ее жертвой.
  -Уравновешиваешь наши шансы?
  -Не понимаю тебя.
  -Очень просто. Пасть или не пасть жертвами зависит от нас с тобой. Кто может пасть в большей степени, Васильев знает.
  -Точно, он проницателен и умен. Ему известно, что Зина любит тебя.
  -Одному мне, дураку, это неведомо. Но от самого Васильева знаю о любви к тебе, он в свое время безуспешно убеждал меня отказаться от тебя в его пользу, даже обещал откупные.
  - Ничего он тебе не обещал...
  -Что стоит за всем этим? Что скрываешь от меня? Дурак дураком, я чувствую перемену в тебе.
  -Иначе б не стал советоваться со мной относительно публикации в США "Диалогов"?
  -Это другая тема, оставим ее в покое. Я не желаю рисковать нашим будущим ради этой глупой затеи. Что ты скрываешь и не знаешь, как сказать?
  -Зина облегчила мне эту задачу. Она призналась мне в том, что любит тебя.
  -Ты уходишь от главного.
  -Все, Петя, взаимосвязано. Васильев женился без особой любви, пора было устроить свою жизнь. То, что ребенок родился не от него, было не так для него важно. От мальчишки он без ума...
  -Зина скрыла от него свою связь на стороне?
  -Напротив.
  - Отчего Васильев изменил свое отношение к жене?
  -Зиночке надоел муж, который старше ее на много лет. И она любит тебя.
  -Чушь! Они что, собираются разводиться?
  -До этого еще далеко, но не исключено...
  -Тебе лучше знать, как далеко.
  -Он свою частную жизнь не обсуждает. Это его жена поделилась со мной мыслями на сей счет, хотя питает ко мне самые неприятные чувства. Очевидно, решила, раз их отношения близки к разрыву, донести это до твоего сведения через меня.
  -И ты стараешься. Похоже, ваши с Зинаидой интересы совпали?
  -Не смеши меня. Наш разговор состоялся две недели назад, но я не стала говорить тебе, не желая вносить раскол между нами. И сказала сейчас под твоим нажимом.
  -Зина, зная о любви Васильева к тебе, подталкивает тебя к нему?
  -Чтобы таким образом заполучить моего мужа.
  -Покончить с неопределенностью своего положения.
  - Возможно. Васильев, не сомневаюсь, без средств существования ее не оставит.
  -Что ты посоветовала Зине?
  - В таких делах нельзя давать советов. Посочувствовала и только.
  - Для проформы.
  -Мне неприятен этот разговор.
  - С ней он был приятнее? Представляю, что тебе пришлось выслушать.
  -Обычные слова ревнивой жены, не любящей мужа, но подозревающей его в отсутствии любви к ней.
  -В наличии любви к тебе - и не без оснований.
  -Напрасно беспокоится - он давно не питает ко мне прежних чувств.
  -И того, что испытывает, достаточно для ревности. Если ж присовокупить твое ответное, не так давно возникшее тлевшее чувство, ее можно понять.
  -Это твои больные фантазии.
  -Наташа, побойся бога. Я высказываю предположения, которые ты не желаешь опровергать. К чему ложь? Не станем же бить посуду и рвать на себе и друг на друге волосы только потому, что ты, долго борясь с собой, не можешь преодолеть чувство к Васильеву, весьма достойному господину.
  -Хорошо, Петя. Я любила тебя с тех пор, как ты вошел в мою жизнь, и всегда была тебе верна. Я не провоцировала любовь к себе Васильева, даже отвергла ее. Думала, что всех нас связывает одна дружба и общее дело, особенно, когда Васильев женился. Но ошиблась. До недавнего времени я не имела понятия об отношениях между Васильевыми, о любви Зины к тебе, о ребенке не от мужа...
  -Не продолжай, я все понял...
  -Я сама не понимала, как можно одновременно любить Веру и Лену, разлюбить их и полюбить другую - Наташу. Полюбив Наташу, изменить ей с этой, как ее звали...
  -Наконец поняла?!
  - В моей жизни был только один цельный мужчина - мой первый муж. Васильев - не мой мужчина, но и он исключительно цельная натура.
  -Не чета мне. Поняв это, ты полюбила Васильева.
  -Поняла давно.
  -Но полюбила недавно.
  -Не то, Петя, не то. Мне с ним интересно, пойми. С ним легко, я чувствую себя защищенной, могу позволить себе быть слабой...
  -Это, конечно, все объясняет. Впрочем, никому не дано понять, почему люди любят друг друга, за что не любят, лишь уважают, ценят, почитают. Ты уйдешь к нему?
  -Есть много но.
  -Он должен развестись с Зинаидой, я отдать тебе Петьку...
  - Нам нужно какое-то время пожить врозь, может быть, мы не сможем жить друг без друга. И тогда ты позволишь мне вернуться к тебе.
  -Это твой дом, он и останется твоим. Я уйду к матери.
  -Останься здесь. Это и твой дом. Ты прожил в нем тридцать лет. Но я имею в виду другое, мне трудно представить себя без тебя.
  -Однако еще труднее - без Васильева.
  -Нынешняя ситуация его не устраивает.
  -Правильно, цельная натура не может делиться своей любовью, все или ничего. Завидный для его возраста максимализм. Я не отличаюсь подобной монолитностью, потому предоставляю тебе право выбора между нами. Что до Петьки, он поступит так, как желает.
  -Ты не станешь давить на него?
  -Выбор за ним, с кем из нас жить.
  -Детям лучше оставаться с матерями.
  -Если он пожелает остаться со мной, я не скрою, на какие жертвы ему придется пойти.
  -Не в жертвах дело.
  -В любви? Я люблю сына никак не меньше, чем ты.
  -Думаешь о себе, а не о нем.
  -Думаю о нас обоих. Ему я завидую еще меньше, чем себе.
  -Ты очень мужественный человек...
  -Когда-то все это должно было случиться. Я уже привык к тому, что меня бросают. Все, кого я любил, уходили от меня к другим мужчинам или просто бросали меня.
  -Я очень виновата перед тобой, Петя. Меня нельзя простить.
  -Это уже совсем скверная мелодрама. Цельной женщине слезы не к лицу.
  -Тебя нельзя оставлять одного.
  -Я уйду к матери, к своей, не к той самой, не беспокойся. Васильев таких шуток не отпускает.
  -Не отпускает. Не в этом дело. Я сама не знаю, в чем... Зина не случайно разговаривала со мной, как я поняла, она не прочь сойтись с тобой... Я плохая сводня, прости...
  -Ты уверена, если захочешь вернуться ко мне, мы с Зинаидой разбежимся? Или в том, что останешься с Васильевым навсегда?
  -Я ничего не знаю...
  -Реветь-то к чему? От счастья? Что, наконец, поговорила со мной. Реви на здоровье, это действительно огромная ноша с плеч...
  -Я заставляю тебя страдать, мне нет никаких оправданий.
  -Я не так уж страдаю, Наташа. Был нарыв, долго болело, он прорвался, болит сильнее, но скоро боль прекратится. Очередная банальность. Как самая жизнь.
  -Я никогда этого не понимала.
  -Конечно. Жизнь - не только то, что вокруг нас. Это мы сами.
  -Если продолжить, мы сами очень разные.
  -Это уже другая мысль. Впрочем, к чему абстракции?
  -Как мы станем жить дальше?
  -Пока не разбежимся?
  -Вообще.
  -Будем жить - не помрем. Еще одна банальность. Пока не разойдемся, я перейду в комнату сына.
  -И будешь влиять на него?
  -В его комнате есть свободный диван.
  -Как объяснишь свой приход?
  -Прежде нам придется с ним изъясниться. Он толковый парнишка. У его приятелей такое случалось в прошлом, теперь наступил его черед.
  -Может, лучше мне уйти к сыну?
  -Хорошо. Смотри, не пережми, это не в твоих интересах.
  -Я не потому...
  -Потому...
  -Если он останется с тобой, я не смогу уйти из дома.
  -Не волнуйся, я уйду сам.
  -Один?
  -Зависит от сына.
  -Он очень привязан к тебе, я ни в коем случае не стану мешать вам, сколько пожелаете.
  -Я обещаю тебе то же самое.
  -Ты можешь убедить мальчика остаться со мной.
  -Не остаться, а уйти с тобой.
  -Да, это, пожалуй, не одно и то же. Ему было бы проще остаться в доме, где он жил.
  -Можете остаться. На какое-то время Васильев переедет сюда, а потом все устаканится.
  -Петька не согласится с тем, чтобы здесь вместо тебя поселился другой человек.
  -Кое-какие заботы у тебя прибавятся.
  -Ты этому рад.
  -Не настолько, чтобы наложить на себя руки.
  -Я не понимаю тебя. Ты пугаешь меня.
  -Нет, нет. Я не схожу с ума. Это не я говорил, мои герои. Они вечно вмешиваются в мою жизнь.
  -В нашу, Петя! Возможно, в том причина всего того, что с нами происходит.
  -Уже произошло. Нет никакой надежды, что только может произойти.
  -Боже, что я натворила?! Прости меня... Как я смогу дальше жить?
  -Сможем оба. Перемелется - мука будет. Еще одна банальность. Тебе уже легче?
  -Специально пытаешься меня разозлить, не нужно меня жалеть.
  -Я всю жизнь говорю и живу примитивно. Не из жалости к тебе.
  -Не прикидывайся дурачком. Что скалишь зубы? Я... У меня сердце сжимается от боли...
  -Наконец и у тебя...
  -Что у меня? Думаешь, я хуже тебя?
  -Стократ лучше. Но и ты произносишь банальности.
  -Я не лучше тебя.
  -Муж и жена - одна сатана. Даже тогда, когда они разводятся.
  -Ценю твой юмор... Ты уверен в том, что нам нужен развод? Так сразу и вообще?
  -Как скажешь, эта проблема меня мало заботит. На твое усмотрение...
  -Ты уже успокоился... Извини... Что будет с Петькой?
  -Ему будет не легче, чем мне. Но не станем же мы из-за него жить вместе дальше.
  -Не будь таким жестоким.
  -Пугачева.
  -Что?
  -Алла Пугачева. Слова из ее песни.
  -Издеваешься надо мной?
  -Над собой. Только над собой. В башку лезет один сор. Увы, не тот, что у Ахматовой.
  -Должно быть, с Зиночкой тебе говорить легче, чем со мной. Как-то слышала вашу беседу и завидовала вам. Произносили сущую чепуху, но так весело и складно, непринужденно. Мы с тобой так никогда не разговаривали. Даже в наши лучшие дни.
  -Так, как вы с Васильевым, мы тоже не разговаривали. Даже в наши худшие дни. Глупость сказал, извини.
  -Тебе не удается острить со мной. Не потому ли все так не просто складывалось у нас?
  -Острить с женой несколько сложнее, чем пилить жену.
  -Сострил-таки...
  -Надрывно... Когда очень стараешься, ничего путного не выходит.
  -Не замечала, чтобы ты когда-нибудь очень старался.
  -Я очень старался, очень!
  -Дурак! Даже сейчас у тебя одни и те же мысли.
  -Сейчас? Ни в коем случае! Не сейчас и не здесь. Надеюсь, я не обидел тебя?
  -Не обидел. Я ни на что не претендую, не такая дура.
  -И я не такой дурак, чтобы претендовать на тебя после всего того, что узнал.
  -Сел на любимого конька и поехал.
  -Уже слез, извини.
  -Я не хотела тебя обидеть.
  -Я не обиделся. На тебя невозможно обижаться. Ты самое совершенство.
  -Не язви. Редко острил со мной, но еще меньше язвил.
  -Я не помню. Я просто любил тебя, как мог...
  -Прости, Петя. Я не слышу себя, все время защищаюсь. Не от тебя... От себя... Мне будет сильно тебя не хватать.
  -И мне себя.
  -Это такая острота?
  -Нет, Наташа. Того себя, кем я был до сегодняшнего дня.
  -Я плохо соображаю.
  -Что только Васильев во мне нашел?
  -Не нужно, милый, меня передразнивать. Понимаю, как тебе тяжело ...
  -Последний раз милым ты называла меня в прошлом столетии.
  -Не помню. Но я всегда любила тебя. И сейчас...
  -Как в дурном романе или плохом сне. Ущипни меня... не надо. Это, к сожалению, не "Диалоги" и не сюр...
  -Зина просила меня поговорить с тобой.
  -Превосходно, она узнала о том, что мы разбегаемся, раньше меня.
  -С чего ты взял? Она предположила возможность нашего развода и выказала желание взять над тобой опеку. Ты ж ее знаешь. В твоем стиле, ерничая, любит говорить серьезные вещи. Учитывая отношение к тебе, почему бы вам не сойтись? Я говорю чудовищные вещи...
  -Отчего же? Природа не любит пустоты. Почему бы Зине не заполнить создавшийся вакуум? Смущает только одно.
  -Очередная острота?
  -Нет. Мне бы не хотелось жить за ваш счет - твой и Васильева. Он даст отступные Зиночке, привыкшей к роскоши. И даже если я не захочу купаться в ней, мне все равно будет трудно избавиться от ощущения, что я, как альфонс, использую любовь женщины, которая холит себя для меня за деньги бывшего мужа.
  -Да, это очень серьезная проблема. Передам ей, что именно удерживает тебя.
  -Не утруждай себя, я сам объяснюсь с ней, если она не разыгрывала тебя так, как умеет.
  -Но в принципе поговорить с ней не возражаешь?
  -В принципе я не желаю теперь жить только с тобой.
  -Не надо, Петя...
  -И я говорю, никому из нас обоих ничего уже не надо друг от друга.
  -Чисто гипотетически, как представляешь свою жизнь с любой женщиной, если Петька останется с тобой?
  -Гипотетически эта жизнь будет происходить вне стен твоего дома. Избавлю сына от того, что тебя беспокоит. Разумеется, одна спальня с Васильевым, граничащая со спальней Петьки, это нечто иное - почти святое...
  -В твоей иронии есть кое-что... Я не подумала...
  -Напрасно.
  -Моя жизнь с Васильевым будет протекать иначе, чем твоя с Зиночкой или с другой женщиной.
  - Конечно, у вас будет чисто платоническая любовь, а я стану устраивать оргии.
  -Не паясничай.
  -Придется вам расписаться, если Петька уйдет с тобой. Святость вашего брака не вызовет у Петьки возражений. В противном случае он не поймет, почему его мама занимается любовью с чужим дядей.
  -Ты просто отвратителен!
  -Я менее романтичен, это верно.
  -Делаешь все, чтобы я возненавидела тебя.
  -Это так трудно?
  -Легче, чем я думала.
  -Вот и прекрасно. Если тебе будет трудно устоять, чтобы в очередной раз не поговорить с Зиночкой, и вы найдете общий язык, обсуди с ней такую немаловажную деталь, как ее сына.
  -Думаю, отчим ему не понадобится. Васильев хочет убедить Зину, чтобы их сын остался с ним.
  -Великолепно, ты станешь мачехой.
  -Конечно, у Зины больше прав на сына. Не только потому, что она мать.
  -Надумай я поменяться с Васильевым женами, не стану отнимать у матери сына.
  -Но готов это сделать со мной.
  -У нас совсем другой случай. Как я понял, Васильев хочет развестись с Зиночкой, а не она с мужем. И не я желаю развода, а ты. Я не отниму сына от тебя, он наш общий сын, а у Васильева их мальчик все равно, что приемный. Я никогда не посмел бы предложить Зине отдать сына Васильеву хотя бы потому, что при всех своих недостатках не такое чудовище, как вижусь тебе со стороны.
  -В последних твоих словах я с тобой солидарна. И я не чудовище...
  -А Васильев?
  -Какое ж он чудовище, если горячо любит сына. Он вовсе не собирается отбирать сына, только по доброй воле Зиночки, чтобы он пожил с нами хотя бы первое время...
  -Ты бы по доброй воле отдала мне Петьку?
  -Я - это я. Зиночка - Зиночка.
  -Как же плохо ты судишь ее!
  -Не я сужу. Зина сама себя судит. Она намекала мне, что насчет ее сына можешь не беспокоиться, так как Васильев готов принять на себя все заботы по его дальнейшему воспитанию и содержанию.
  -И это чудище ты предлагаешь мне вместо себя? Я тебя не узнаю.
  -Не ожидала услышать другого. И рада этому.
  -Тому, что не станешь мачехой.
  -Что ты не станешь отчимом.
  -Отчего же? Если я женюсь на Зиночке, стану им. Мальчишка очень славный. Тем более что не Васильев его биологический отец.
  -Тогда мне следует радоваться тому, что ты желаешь стать отчимом.
  -Гипотетически.
  -То есть Васильев не должен рассчитывать на твое содействие?
  -Я проиграл ему вчистую, но не настолько, чтобы угождать ему.
  -Даже в собственных интересах?
  -Я все любил в тебе, Наташа. Но только твоя прагматичность не радовала меня. В моих интересах до смерти любить тебя и жить вместе с тобой. В моих интересах видеть Петьку днем и ночью, пока он не вырастет и не женится, не покинет отчий дом. В моих интересах не слышать весь этот бред, что ты несешь, навязывая чужую мне любовь, сводничая, играя краплеными картами, чтобы в угоду своему будущему мужу лишить сына матери, если она сама готова на то пойти ради того, чтобы выйти замуж за другого человека. Я разочарован в тебе. Спасибо. Даже если ты не намеренно облегчаешь себе уход от меня.
  -Как случилось, так случилось. Я еще в нашу первую ночь предупреждала тебя, какая я плохая. Была скверной женой, не разделяющей твоих тревог и надежд, отвергшей "Диалоги" - твою жизнь... Была неважной любовницей, консервативной по части способов любви, которые ты так живописуешь в "Диалогах", которых, очевидно, тебе не хватало со мной, хотя ты никогда в том не признавался. Я была не очень хорошей матерью нашим детям, раз не уберегла сыновей от всего того, что ненавидела в мужчинах (даже малолетний Петька, я слышала его телефонный разговор со Светой, говорил, что целует ее во всех местах...) Быть может, я ухожу от тебя именно потому, что надеюсь найти то, о чем мечтала в молодости, до замужества и в первом браке. Видимо, я недостаточно чувственная женщина. Но если б ты не любил меня, изменил бы мне не раз. Впрочем, я многого не знаю. Ты, в отличие от своего друга Виктора, умел замыкаться в себе. Почему мы, такие разные, полные противоположностей, любили друг друга? Или именно потому и любили? Я ведь мечтала о сильном и властном муже, а любила твои слабости, нежность, доверчивость, хотя ты бывал вспыльчивым, поступал по-своему даже тогда, когда казался податливым и уступчивым. Почему ты любил меня? Я же не в твоем вкусе - предсказуема, прагматична, холодна, расчетлива...
  -Все не так сложно. Мы оба принадлежим не к своим половым типам. Мужчиной была ты, а я - женщиной. Противоположные внешние половые признаки только возбуждали и поддерживали нашу любовь. Что до секса, я не желал от тебя больше того, что ты мне давала, возможно, потому, что в самой глубине моего мужского существа была заключена девственница, которой чужды любые половые ухищрения. А в "Диалогах" мои герои раскрываются иначе, имея и приобретая другие свойства, принадлежа к своему половому типу, хотя во многом они похожи на нас. Ты не могла их понять. Я и сам их не понимаю. Они ушли от меня в самом начале своей жизни. Ты уходишь - в конце.
  -Мы никогда до конца не понимали друг друга. И только сейчас ищем объяснения тому, что нас связывало и что разъединяло.
  -Не думаю, что, объяснившись, мы любили бы друг друга так, как любили. Любовь не нуждается в свидетельских показаниях, аргументах, доводах, объяснениях, причинно - следственных связях. Любовь зла и прекрасна...
  -Все так грустно, Петя. Это наше прощание - как перед смертью.
  -Одни клетки отмирают, другие рождаются. Жизнь продолжится.
  -Поздно что-либо менять. Я уже разрушила нашу жизнь. Это хуже той твоей измены. Она была дурной страстью, пошлым приключением. Я пошла значительно дальше, предаю всю нашу совместную жизнь...
  -Мы - клеточные существа. Ничто клеточное нам не чуждо.
  -Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, как ты любил повторять слова Гераклита.
  -Старик был прав и не прав. Находиться в одной реке скучно. Входя в нее многократно, приобретаешь почти бессмертие. Конечно, в пределах отпущенного нам века. Старея, мы желаем вернуть молодость. Ничто не рано и не поздно. Будем относиться к жизни, друг к другу философски. Если в одну реку нельзя войти дважды, войдем в нее столько раз, сколько нельзя в нее войти, но очень хочется. Жалеть будем тогда, когда жалеть будет не о чем. Я не точен... Жалеть будем, когда нашим душам, оторвавшимся от бренных тел, будет поздно о чем-либо жалеть...
  
  ПЕТЬКА
  
  -Мать сказала, что все мы вместе дальше жить не сможем. Ты с этим согласился?
  -Так случилось, что Наташа полюбила другого мужчину, от этого нам никуда не деться.
  -Васильев не мужчина. Он - старик.
  -Мы с Наташей тоже далеко не молоды.
  -Ты прожил с мамой тридцать лет. Она тебе надоела, что уходит к Васильеву?
  -Ты спрашивал у нее причину?
  -Женщинам такие признания даются труднее, чем мужчинам. Я ничего не понял. Она плакала и уговаривала меня остаться с ней.
  -Ни мама, ни я не желаем расставаться с тобой ни на миг. Решать тебе, с кем будешь жить. Но в любом случае мы будем встречаться с тобой, наши отношения останутся прежними.
  -Что ты такое говоришь? Ты согласен на то, чтобы я ушел?
  - Я не смею просить тебя остаться.
  -Вы оба нисколько не любите меня, если решили развестись друг с другом.
  -О разводе пока речь не идет.
  -Тогда я точно остаюсь с тобой. Она передумает, простит тебя и вернется к нам. Вот посмотришь. Ей надоест этот старик. Поймет, что ты лучше его.
  -Все у нас обстоит значительно сложнее.
  -Ты изменил ей, да?
  -Глупыш, как это я мог изменить Наташе, если люблю ее больше жизни.
  -Она так же любит тебя. Я ее за язык не тянул. Но это почему-то не мешает вам обоим бросать друг друга. Кого ты собираешься сюда привести?
  -Никого. Если ты уйдешь с мамой, я перейду к бабушке.
  -Мне будет удобно навещать тебя и бабушку. Ловко придумал.
  -Ты совсем еще ребенок, хотя начал вести себя по-взрослому.
  -В каком смысле?
  -Когда говоришь по телефону, разговаривай тише, чтобы никто тебя не слышал.
  -Кому и что я громко сказал?
  -Свете, что хочешь целовать ее в разных местах.
  -Подслушивал?
  -Наташа услышала случайно.
  -Подумаешь, дела. Мне скоро исполнится целых пятнадцать лет.
  -Не спешите взрослеть - мой вам совет.
  -Мы же пока не трахаемся.
  -Этого только не хватало.
  -Если ты не изменял маме, а она хочет уйти от тебя, пусть катится. Ведь мы ее не гоним.
  -Не упрощай. И не принимай скоропалительных решений.
  -Кажется, ты не очень-то хочешь, чтобы я остался с тобой. Или ты виноват перед мамой, и потому так странно разговариваешь со мной?
  -Я хочу одного, чтобы мой сын, которого я люблю, не ошибся, постарался понять не только себя. Что до моей вины, наверное, и я виноват в том, что мама предпочла мне Васильева. Однако со временем поймешь, вина и любовь не всегда связаны друг с другом.
  -Ты темнишь, папа. Скажи честно, что ты такое сделал, если мама уходит от тебя?
  -Возможно, говоря простым языком, я ее достал.
  -Мы все друг друга достаем, но это не причина, чтобы уходить из дома. Ты всегда был честен со мной. Что же теперь?
  -Внутри меня такой кошачий концерт, такая свистопляска, такое творится, сынок...
  -Бедный папа! Как же я могу от тебя уйти? Ты даже не уговариваешь меня остаться, так тебе тошно... Что она наделала? Неужели влюбилась в этого старикашку? И она хочет, чтобы я жил у него?! Ненавижу, ненавижу, ненавижу...
  -Ненависть - не самое лучшее из чувств. Она заслоняет правду, истину. Ты обязан преодолеть в себе ненависть, если она возникает вслепую. Никто из нас не желает никому зла, все мы страдаем оттого, что причиняем боль друг другу.
  -Я ничего не желаю знать. Не хочу уходить, не хочу оставаться, если вы не будете жить вместе. Если не можете, не хотите жить иначе, лучше вообще не жить. У тебя кошки скребут, а у меня... все болит, все. И тут, и тут, и тут... везде... Я умру, если вы разведетесь. Если ты хоть сколечко любишь меня, даже разлюбил маму, не позволяй ей уйти от нас, уговори, попроси прощения даже в том случае, если ничего не натворил. Она же не каменная, мама! Нет, каменная. Такую истерику, как перед тобой, я не закатил. Знал, ее не разжалобишь, не проймешь. Если она что решила, никто ее не переубедит. Ей одного надо, чтобы я ушел от тебя, чтобы ты позволил мне уйти, пожалел ее.
  -Не каменная, твоя мама. На днях у нее был сердечный приступ, она сильно переживает. Мы должны пощадить ее. Ей тяжелее, чем нам. Она чувствует себя виноватой перед нами.
  -Влюбилась на старости лет? У нее крыша поехала.
  -Совладать с любовью очень трудно. Вот мы с тобой так же не справляемся с нею. А любовь мужчины к женщине или женщины к мужчине - чувство такой силы, которая все сметает со своего пути.
  -Я понял, ее любовь к Васильеву уничтожила любовь к нам.
  -Глупенький, материнская любовь - самый сильный инстинкт.
  -Если это так, я останусь с тобой. Она вернется ко мне.
  -Ты не должен пользоваться ее слабостью, любовью, привязанностью к тебе. Нельзя эксплуатировать материнскую любовь. Ничего мы этим не добьемся, окончательно разрушим мир в нашем доме, создадим атмосферу лжи, неприязни, страха. А там недалеко от той самой ненависти.
  -Ты просто перестал надеяться, сдался Васильеву без боя... А как же его сын, жена? Они разведутся? Ради своей дурацкой любви он может бросить своего сына? Подлец! И ты хочешь, чтобы я жил у этого типа?
  -Я не хочу.
  -Хочет мама?! И тебе этого достаточно, чтобы плюнуть на себя. И на меня... Как вам могло прийти в голову, что я соглашусь жить у Васильева? Может, прикажете называть его папой?!
  -Никто ничего приказывать тебе не станет. Решай сам, с кем из нас остаешься.
  -С тобой, если не возражаешь. Если б ты уходил от мамы, остался бы с ней. Все проще простого.
  -Я не возражаю. Остаешься со мной. Передумаешь - уйдешь к маме.
  -Никогда! Мы с тобой проживем без нее. Я буду во всем тебе помогать. Ничего особенного просить не буду, есть стану все, что дашь...Мы с тобой сами научимся готовить.
  -Ну да, не боги горшки обжигают.
  -Точно. Захочет мама увидеть меня, придет сюда. К Васильеву я ни ногой. Так ей и скажу.
  - Когда обещал дать ей ответ?
  -После разговора с тобой.
  -Выходит, я настроил тебя против нее?
  -Настраивал наоборот, но это плохо получилось. Я не ребенок и не такой дурак, чтобы не понять, чего ты хочешь.
  -Спасибо, сынок. Не знаю только, должен ли я этому радоваться. Мама расстроится - не то слово.
  -Не могу же я разорваться на части - на две половинки. И к Васильеву я не хочу идти. У него есть свой сын, пусть с ним и живет... Может, ты сам скажешь маме, к какому решению мы пришли?
  -Пришел ты и скажешь сам.
  -Хотя бы при тебе - в твоем присутствии? Мне страшно. Как я скажу ей, она надеется... Нет, даже уверена в том, что я уговорю тебя...
  -После того, как ты поговорил с каждым из нас, подумай еще, прежде чем дать окончательный ответ. Что бы ты ни решил, я пойму и приму без всякой обиды на тебя.
  -Поступишь как настоящий мужчина. А я - не настоящий... Ведь не только о вас думаю. Больше о себе.
  -С мамой тебе будет сытнее, удобнее.
  -Удобнее - с тобой. К Васильеву я никогда не привыкну.
  -Если смущает этот момент, попробуй проверить. Не примешь его, вернешься домой.
  - Есть много других моментов. У мамы будет Васильев, а у тебя, кроме меня, никого нет.
  -Это уже другая опера.
  -Уйду с мамой, она может не вернуться к тебе.
  -Это уже из области хитросплетений.
  -И школа... Я не хочу учиться в другой школе. У меня много друзей. Хотя бы подождали пару лет... Я шучу.
  -Мои шансы повышаются.
  -Ты просто не знаешь, как я люблю маму.
  -Если б не знал, уговаривал тебя остаться со мной.
  - Что же мне делать? Все вы повесили на меня. Договорились бы лучше между собой и сказали мне...
  -Прежде мы хотим знать твое мнение.
  -Нет у меня другого мнения, кроме одного. Я хочу жить с вами обоими.
  -Мы пошли по второму, если не по третьему кругу...
  -Так и скажу ей, нет у меня никакого мнения, хоть режьте, хоть нет.
  -Нет, так нет. На том и порешили.
  -Что нас теперь ждет?
  -Встреча на высшем уровне трех держав. Нелегкий нас ожидает разговор...
  
  ВТОРОЕ Я (ПЕТЯ)
  
  -Понимаешь не хуже меня, Наташа не случайно уходит от тебя к Васильеву. Здесь определенно можно сказать - сработала детерминированная случайность. Конечно, если бы Васильев не решился развестись с Зиночкой, такой ход событий был бы невозможен. Не думаю, что Васильеву это дается легко. Вместе с Зиночкой он теряет возможность тесного общения с сыном, который был для него свет в окошке. Как сложатся будущие отношения между отцом и сыном, трудно сказать, но влияние матери на последнего превзойдет влияние Васильева. Что касается Наташи, она не ушла от тебя к Васильеву много лет назад, потому что все еще любила тебя. Кроме того, ее связывал с тобой Игорь, который со своим сложным характером мог выкинуть любой фортель. Не следует забывать о физической стороне дела. Судя по всему, Васильев не слишком привлекал Наташу в сексуальном плане, а ты в то время все еще находился на пике формы. Сейчас, когда вам вот-вот стукнет пятьдесят пять лет, для достаточно спокойной в сексе Наташи берет верх интеллектуальная деятельность, связывающая с Васильевым, давно любящим ее.
  -Мне трудно что-либо возразить. Васильев уже дал ей больше, чем я. Я больше беру, чем даю. Она с Васильевым живет одной жизнью, тогда как моя жизнь иная. Я до сих пор погребен развалинами дома, который начал строить много лет назад. Этот долгострой продолжается - я все еще пытаюсь на руинах восстановить здание своих надежд. Я вынужден переписывать "Диалоги", так как десятки, если не сотни страниц просто невозможно читать. На этом фоне успехи Наташи в литературе выглядят ошеломляющими. Ее презрительное отношение к моему труду не могло не сказаться на наших отношениях. Можно только удивляться тому, что наш брак продолжался столько лет.
  -С Наташей все ясно. Каковы твои планы в отношении Зиночки? Она безуспешно осаждала крепость твоей похоти.
  -Похоть? Эко куда хватил!
  -Однако ты не прочь заняться с нею любовью. Особенно теперь, когда вас с Наташей разделяет стена, в том числе - между двумя комнатами. Ты уже две недели постишься...
  -Разве что...
  -Зиночка - весьма сексуальная дамочка. По ряду статей даже превосходит Наташу, утратившую былую женскую привлекательность: годы берут свое.
  -Можно подумать, я приобрел мужскую привлекательность.
  -Однако ты не безразличен к сексуальным достоинствам Зиночки.
  -У нее есть и другие достоинства.
  -В частности, она ценит "Диалоги", хотя не читала их.
  -Если прочтет пару десятков страниц, утратит к ним интерес.
  -Не поэтому ли ты всячески сопротивлялся ее просьбе, дать почитать? Вел себя, как жеманная девица. Боишься, твой авторитет испарится, как дым?
  -Ничего я не боюсь.
  -Боишься. Вдруг твое писание понравится ей, и ты падешь к ее ногам, как срубленное дерево. Теперь тебе бояться нечего.
  -Хуже не будет. Хуже некуда.
  -Мы много раз анализировали твои отношения с женщинами, в коих они, а не ты владели инициативой, тогда как ты инфантильно исполнял отведенную тебе роль. Прости, я был неточен. Исполнял не инфантильно, был инфантилен при репетиции.
  Вспомним Фрейда. Твое интеллектуальное развитие проявлялось не так сильно, чтобы успешно противостоять мешающему ему сексуальному замещению. Интерес к сексу всегда доминировал у тебя над всеми остальными - едва ли не с самого детства. А вот, что последовало дальше. Чтобы не извратить Фрейда, процитирую его: " Спустя некоторое время после прекращения инфантильных сексуальных познаний, когда интеллект уже окреп,... подавляемые сексуальные познания возвращаются из бессознательного в виде навязчивой склонности анализировать их. Здесь познание сексуальной деятельности приводит к чувству, часто единственному в своем роде, ясного и освобожденного осознания и занимает место сексуального удовлетворения". Это так называемый второй тип - отнюдь не редчайший и тем более не совершенный.
  -Я ничуть не жалею о том, что не дорос до совершенного третьего типа, избегающего "сдерживания интеллектуального поиска, равно как и навязчивого влечения к анализу. Сексуальные влечения имеют место и здесь, но этого недостаточно, чтобы направить частичное влечение к сексуальному наслаждению в бессознательное, и вопреки этому либидо избегает участи вытеснения, оно с самого начала сублимируется в любознательность. До некоторой степени познание несет в себе давление и замещение сексуальной деятельности, но...характер их протекания не будет невротическим".
  - Фрейд имел в виду случай Леонардо - его чрезмерное влечение к исследовательской деятельности и неактивную сексуальную жизнь - проявление классического третьего типа, суть тайны которого у Леонардо состояла в том, что инфантильная деятельность любознательности была поставлена у него на службу сексуальных интересов, чтобы в большей своей части либидо могло сублимироваться в интеллектуальную деятельность.
  -Мы забрались в дебри...
  -Рассмотрим твой случай. Твою сексуальную жизнь никак не назовешь неактивной, хотя она всегда отличалась инфантильностью. Подавленные в детстве инфантильные сексуальные познания (дачный эпизод) позже, уже во взрослой жизни, вернулись из бессознательного в навязчивые ассоциации со склонностью их анализировать, чему способствовал инфантильный опыт твоих гетеросексуальных отношений, когда не столько ты владел своими женщинами, сколько они - тобой, хотя чисто внешне мужская роль оставалась за тобой - твой талант как любовника оспаривать трудно. Был достаточно убедителен в постели даже тогда, когда брал первые уроки любви у Люды, испытывая законную гордость за себя.
  - Почему бы и нет? Я никогда не забывал тех, кому обязан своими удовольствиями, и старался помнить об их интересах.
  -Подлаживался к каждой их своих любовниц, боясь оскорбить их чувства и интеллект. И потому будучи страстным и достаточно умелым любовником, оставался инфантилен, в определенной степени пассивен. Тебе повезло - твои женщины любили в тебе не столько мужчину, сколько ребенка. Даже Люда, о Вере и говорить нечего. Наташа - однолюбка, ее любовью был и остался Саша, первый муж. Ты сумел прорвать ее одиночество, но заменить Сашу не смог. Твое романтическое признание в любви, обожание, настырность - все эти мальчишеские качества дали результат, она положила тебя в свою постель. То, что ты не разочаровал ее и как мужчина, добавило ей убежденности согласиться пойти за тебя замуж. Возможно, она с Сашей мечтала родить мальчика, ты заменил ей и сына, и мужа. Потому она долго терпела твои детские шалости и простила измену. Прагматичная по натуре, она предпочла своей любви твою, тем неожиданней и ранимей оказалась для жены твоя интрижка с Лилей...
  -Не интрижка...
  -Тем паче. Наташа осознала, наконец, насколько ошиблась в тебе. Простить - простила, но забыть предательство не захотела и не смогла.
  -Все же при всей своей рассудочности и внешней холодности Наташа любила меня, отдаваясь со всей страстью, на которую была способна.
  -Оговорка?!
  -Да, в своей страсти она не доходила до безумства Лены и Лили, до ухищрений Люды, до безудержной нежности Веры, но в близости была мне ровней, мы искренне и полно сливались своими половинками в одно целое, чего у меня не получалось ни с кем. Я не чувствовал себя с Наташей ни ребенком, ни партнером, ни...
  -Ни мужчиной - с позиции силы. С Наташей твой инфантилизм во всем, в том числе в сексе проявился особенно явственно. Достигавшегося с ней сексуального удовлетворения хватило тебе не навсегда. Ты не стал сдерживать в себе интеллектуальный поиск в литературе и навязчивое влечение к анализу, знакомство с трудами Фрейда, которые приходилось доставать с огромным трудом. Твое литературное дарование, равно как и сексуальные наслаждения не ушли целиком в бессознательное, твое либидо избежало участи вытеснения и сублимировалось в "Диалоги", в которых проявилось и давление, и замещение сексуальной деятельности. Совместив в своей практической деятельности оба начала, ты сумел избежать невротических эксцессов, хотя в критические периоды попадал под их влияние (вспомним уничтожение части рукописи). В разные времена жизни ты воплощал не только один ( второй), даже не два (второй и третий), а все три типа, включая первый - невротических торможений, когда "исследовательское начало познающего разделяет судьбу сексуальности; страстные желания с этого времени остаются в угнетенном состоянии, а свобода умственной деятельности может быть ограничена в течение..." всей жизни, говорит Фрейд, характеризуя тип невротических переживаний. Моя задача помочь тебе осознать и преодолеть нынешнее состояние. Твоя способность к анализу, быть может, позволит избежать участи психопата...
  -Приятно слышать, что в определенные времена мне удавалось доходить до третьего типа...Хотя не следует забывать, кто это говорит, ведь ты - это я.
  -Не нужно преувеличивать достижения - они касаются всего лишь их зависимости от сексуальных интересов познающего.
  -Я давно критически отношусь ко всему, что касается преобладания роли секса в нашей жизни, не разделяя все взгляды венца. Он и сам на протяжении жизни постоянно менял их.
  -С каких пор ты так переменился? С тех самых, когда твои страсти поутихли?
  -Ничуть. Просто я понял, нельзя искать причины всего сущего в сексуальной мотивации. Не умаляя значение либидо, бывшим ядром моей собственной жизни, пришел к выводу, что все же оно носило и раньше, в о времена моей молодости, ограниченный характер.
  -Почему же тогда подчинил свою жизнь и жизнь героев "Диалогов" сексуальным отношениям? Почему все вы - мужчины, женщины, дети - вовлечены в пучину нешуточных страстей, роковым образом влияющих на ваше существование?
  - Видимо, потому что в прочей жизни я был менее интересен сам себе. Или потому что детский опыт оказал сильное воздействие на взрослую жизнь. Или потому что с юных лет меня больше всего волновала сложная, скрытая от глаз, таинственная, непонятная, так и непонятая до конца интимная сторона человеческой жизни.
  -Или потому что предоставленный самому себе родителями, получая от отца нужную информацию, избежал многих невротических состояний, но заострил интерес на частной жизни, относясь с презрением к жизни общественной, полной лицемерия и лжи.
  -Каждый человек выбирает собственный путь познания мира. Этот мир ограничен рамками интересов конкретного человека. И если этот человек далек от внешнего мира и близок к внутреннему и миру искусств, населенному духами любви, которая вместе с тем заключена в оболочке бренной плоти, он погружается в ее не такой уж постой, как представляется многим, мир Без тела нет души. Без души нет человека. Все взаимосвязано - и тело, и душа. Первично - и то, и другое.
  -Пусть так. Но в каждом человеке существуют определенные пропорции. Чего в тебе больше, сам знаешь.
  -Во мне очень много тела - грубого, чувственного, жаждущего наслаждений. Но тела такого, коему бездушные наслаждения, не проникнутые чувством, любовью, практически не нужны. Одного плотского удовольствия мне мало. Я не в состоянии испытывать страсть, если в ней отсутствует интерес к личности предмета этой страсти.
  -Ты не ответил на мой вопрос.
  -Если б в моей страсти преобладала чувственность, я бы ответил - во мне больше тела. Если б в страсти доминировала нежность, а не влечение, я бы ответил - душа.
  -Влечение плоти, разве не так?
  -Да, но не к любой плоти, пусть самой сексопильной, а к той, что вызывает наряду с плотским душевный трепет. Но любовь немыслима без влечения...
  -А влечение приводит к эрекции мужского полового органа. И в нем твоя основная проблема. Трудно сказать, чем вызван твой огромный интерес к пенису, коль скоро с физической стороной дела у тебя нет проблем. Однако ваши фаллосы - твой, сыновей, героев "Диалогов" - всегда и повсюду вылезают, когда надо и не надо. Что это? Следствие комплекса кастрации, возникшего в детстве под влиянием угрозы со стороны взрослых пьянчуг или нарциссизм - привязанность сексуального влечения к собственному Я и его главному носителю как к объекту (Я - либидо - часть либидо, направленная на собственное Я и опять же на свой фаллос -главный предмет любви, гордости, стыда и пр.)
  -Я не знаю, вследствие каких причин у меня и моих детей, друзей, героев такой интерес к пенису, но могу расписаться над словами Леонардо да Винчи: "Реакция мужского полового органа обусловливается духом человека и потом остается независимой. И хотя он стимулируется духом мужчины, но все равно остается упрямым и следует своим путем. Иногда он приходит в движение непроизвольно, независимо - думами о нем, или нет. Спите ли вы или бодрствуете - ему все равно. Часто бывает так: когда мужчина спит - он бодрствует, а когда мужчина бодрствует - он спит. Когда мужчина желает реализовать свои похотливые желания - он не хочет, но когда он хочет - мужчина не желает. Поэтому, чтобы овладеть духом и жизнью этого создания, необходимо рассмотреть его отдельно от мужчины. После этого выясняется, что мужчины стыдятся дать ему имя и выставить его напоказ. Его стараются прикрыть и спрятать, хотя должно быть наоборот - его необходимо торжественно показывать, словно " священника, читающего мессу". ( Цитата из книги Ноймайера "Художники в зеркале медицины. Леонардо да Винчи".)
  -Вот ты и стараешься торжественно показывать "это создание", спишь ты или бодрствуешь. Но у тебя " создание" мужчины бодрствует почти всегда - и когда его обладатель спит, и когда бодрствует, находясь в полной боевой готовности. Твой главный герой - Член. Отдав все свои силы, он едва только восстанавливается, снова бросается в очередную битву. Он обладает духом и стыдливо прячется под одеяло, когда его мужчине не по нутру поведение женщины.
  -Чаще всего я его не прикрываю и даже выставляю напоказ, словно "священника, читающего мессу". Он и есть священник, читающий мессу любви. То внимание, которым он пользуется, лишено всякого лицемерия. Если он не просто работает по привычке или не старается ради одного своего хозяина, то честь ему и хвала. В жизни обыкновенных людей так мало радостей и удовольствий, что если с его помощью удается их доставить обоим участникам любовного диалога, он достоин, быть выставленным напоказ. Что я и делаю.
  -Выставляешь и в других случаях.
  -Верно. Тогда, когда его используют другие люди для издевательства над его носителем.
  -Экспонируешь во всех случаях жизни. Не стесняешься детально живописать половое влечение к людям одного пола - независимо от их обоюдности.
  -Я порицал Игоря не за его любовь к Паше, а за то, что он позволил склонить себя к ней в обстановке разврата. Все зависит от характера взаимоотношений между людьми, питающими страсть друг к другу. Не так уж важно, разного они пола или одного. Геями были такие выдающиеся личности, как Леонардо, Микеланджело, Чайковский, Пазолини, Меркюри.
  -Ты, Петя, человек широких взглядов.
  - Самая обычная позиция, норма.
  -Норма, которая не противна тебе самому.
  -Мужчины никогда не привлекали меня. У меня всю жизнь была только гетеросексуальная ориентация.
  -Однако твой герой не пресек провокационное поведение самбиста, выставляющего ему напоказ свои гениталии.
  - Мне уже приходилось объяснять, что Петя испытывал любопытство пишущего человека, он впервые столкнулся с подобным типом и никак не ожидал от него агрессивных действий. Да и как он мог пресечь первоначальные действия самбиста, пытавшегося его развратить?
  -Ты можешь представить себя с мужчиной? Только честно.
  -Если он не будет прибегать ни к каким действиям, могу. Хотя ни в коем случае не вступлю с ним в сексуальные отношения - и то лишь по причине нежелания спать с мужчиной, каким бы великолепным он ни выглядел в моих глазах. В случае его принуждения силой ничего, кроме ужаса, омерзения и отвращения не испытаю. Большего и худшего насилия над собой не представляю.
  -Что же тогда создаешь его для своих героев?
  -Создавая им крайние ситуации, самые экстремальные, пытаюсь показать, как они могут или не могут им противостоять.
  -Ситуация, в которой ты оказался после ухода Наташи к Васильеву, по-своему так же экстремальна.
  -Я до сих пор не могу прийти в себя. В шоке. Словно все это произошло не со мной - с кем-то другим. Хотя сознаю, что все это могло произойти значительно раньше.
  -Так как она давно перестала тебя любить?
  -Изменился я сам.
  -Стал меньше любить ее?
  -Менее пылко. В последние годы Наташа стала обращать внимание на то, что я отдаляюсь от нее даже в постели. Мы почти всегда жили чаще порознь, чем вместе. Нас объединяли дети, общие заботы, быт и секс.
  -Когда холод проник под одеяло, Наташа окончательно поняла, что разъединяет вас большее, чем объединяет?
  -Видимо, так. Но если б не было умного, чуткого, обожающего Наташу Васильева, все между мной и ею продолжало идти своим чередом.
  -До чего ж ты докатился. Все тебя предали, даже Петька.
  -Я сам убедил сына уйти с матерью, как только Зина с Вовкой ушли от Васильева. Нельзя разорвать парня на части. Я хочу уйти к родителям, а здесь поселятся Зина с сыном - ее квартира тесна для них и ее родителей.
  -Однако и Наташа, и Зина уговаривают тебя остаться здесь.
  -Мне не нравится, что Наташа выступает в роли свахи. Это бесит меня.
  -Проявляет заботу - боится твоего одиночества.
  -Того, что я свихнусь? Моих невротических торможений? Желает с помощью Зины предотвратить их? Я ей премного благодарен!
  -Представь, Наташи никогда не было. Есть все еще очаровательная и неглупая Зиночка, способная понять тебя, такого нескладного, старого, эгоистичного. Ты не желаешь, чтобы она приласкала тебя?
  -Я схожу с ума по Наташе.
  -Ее нет. Она умерла для тебя. Но есть Зиночка, которая призналась тебе в своей любви.. Отдайся ей.
  -Только не это. Всю жизнь я отдавался женщинам. Уж если я сойдусь на какое-то время с женщиной, то буду хозяином положения.
  -Прекрасно. Навести Зиночку с сыном, предложи им переехать к себе.
  -Тогда я должен окончательно расстаться с мыслью о том, что Наташа вернется ко мне.
  -Тебе пятьдесят пять, а ты по-прежнему ребенок в коротких штанишках. Хотя с Зиночкой можете родить дочку.
  -Мне нужны Наташа и Петька, больше никто.
  -Наташа была и сплыла. Заруби это себе на носу.
  -Она не выходит у меня из башки.
  -Не сиди сиднем на одном и том же месте, переписывай "Диалоги", встреться с Зиночкой, навести мать. У тебя есть Виктор, наконец, Лена. Кстати, и она все еще любит тебя. Большой выбор.
  -Мне не хочется никого видеть, кроме Наташи. Тем более Виктора.
  -Думаешь, он радуется?
  -Сочувствует. Но я ни в чьей жалости не нуждаюсь.
  -Нуждаешься в порке. Ты должен основательно встряхнуться. Для этой роли как нельзя подходит Зиночка. Вы - два сапога - пара, оказались в одном положении. Только она настроена более оптимистично, чем ты.
  -Она никогда не любила Васильева так, как я Наташу.
  -Она любит тебя, сделай шаг ей навстречу, позови, проведи с ней вечер.
  -Переспать с ней? Я не могу.
  -Не можешь или не хочешь.
  -И то, и другое.
  -А ты попробуй. Попытка - не пытка.
  - Пытка. Мне не нужна другая женщина. Только одна Наташа.
  -Да, у тебя действительно поехала крыша.
  -Слегка поехала.
  -Все же будем надеяться, это не навсегда. Более того, у тебя всего лишь текущий невроз - психическое отклонение, вызванное скорее кратковременными текущими проблемами, чем переживаниями прошлой жизни.
  -Большую глупость придумать трудно.
  -И знаешь, какая причина твоего текущего невроза?
  -Прекрати молоть ерунду!
  -Причина - сдерживание сексуального возбуждения из-за отсутствия сексуального партнера. Типичная неврастения из-за высвобождения либидо, брошенного на произвол судьбы. Если пока не готов сойтись с Зиночкой, займись "Диалогами". Со своим состоянием можешь покончить, высвободив либидо или половым, или сублимированным путем.
  -Фрейдистская бредятина!
  -Вы с Зиночкой оказались в одной лодке, выйдите с нею на берег и лягте в одну постель?
  -Сначала ввяжитесь в бой, а там видно будет? Я элементарно опозорюсь.
  -Да, небольшая стимуляция пениса со стороны духа не помешает. Иначе в самый ответственный момент он может тебе отказать. Но я достаточно хорошо знаю тебя, он придет в движение независимо оттого, что ты сейчас чувствуешь. Если раньше ты приходил ему на помощь, теперь он выручит тебя. Рискни!
  -Зина не заменит Наташу. Я не представляю Наташу в объятиях другого мужчины, тем более Васильева.
  -Ревность на склоне лет. Успокойся, объятия она предпочла бы твои.
  -Я сам виноват. Мы перестали разговаривать, даже ссориться, все это я перенес в постель.
  -Ждал, когда она первой протянет тебе оливковую ветку желания?
  -Неостроумно. Она перестала нуждаться во мне. И я стал вести себя с ней индифферентно.
  -Советские мужья так вести себя с женами не должны. Супружеский долг - прежде всего. Когда Наташа сообщила о своем намерении уйти к Васильеву, ты должен был попытаться использовать свое преимущество перед противником.
  -Я не хотел применять такое банальное средство, и не был уверен в том, что оно поможет. Испытывал острое желание заняться с ней любовью, но еще больший стыд, неловкость оттого, что она питает ко мне противоположное чувство. Я видел перед собой чужую женщину.
  -Представь себе, Наташа пришла сюда.
  -Ей уже незачем приходить. Она все свое и Петькино взяла к Васильеву.
  -Когда тебя не было дома?
  -Зная о том, что она придет, я не возвращался, не мог видеть, как на моих глазах окончательно рушится наша совместная жизнь.
  -Вдруг ты приходишь с работы и встречаешь Наташу?
  -Ей здесь больше нечего делать.
  -Ей лучше знать. Ты пришел и застал ее дома. Твоя реакция?
  -Упаду в обморок.
  -Серьезно?
  -Не дотронусь до нее. Ни одним словом или жестом не выдам своего волнения.
  -Дурак! Должен схватить ее в охапку и взять силой, даже если она будет сопротивляться.
  -Она возненавидит меня.
  -Столько лет прожить на белом свете и ничего не понять в женщинах?! Если Наташа дождалась твоего возвращения, она хочет тебя, болван!
  -Она за этим сюда не придет. Ты плохо ее знаешь.
  - Если Наташа пожалеет и легко отдастся тебе, никак не обнаруживая прежних эмоций, все сомнения вернуть ее должны будут отпасть. Если окатит тебя презрением и тем самым охладит твой пыл, эффект - тот же. Но если начнет просить прекратить себя целовать, ударится в слезы, начнет царапаться и кусаться, тогда тебе только то и остается, что оставаться (стать, наконец) мужчиной и применить арсенал всех своих сил и умений, на которые способен, показав ей, твоя любовь и страсть в состоянии преодолеть все расстояния и годы.
  -Шутник! А я еще развесил уши... Однако, останься наедине с Наташей, сделал бы именно то, что ты описал, не думая о том, что ждет меня впереди. Ничто бы не остановило - ни жалость, ни презрение, ни слезы... Но на это надежд нет. Больше месяца мы не виделись, ограничиваясь пустыми звонками. Петька - единственная цепочка, связывающая нас. Она не отказывает мне в праве видеться с ним так часто, насколько это возможно. Вся моя беда в том, что я живу далеко от него. Иногда Петька сам приезжает ко мне, даже несколько раз в выходные оставался здесь ночевать, но мне этого мало.
  -Это одна из причин, что ты не желаешь привести сюда Зину. Ему не обязательно знать, что у тебя кто-то есть.
  -Я не желаю лгать сыну.
  -Это не ложь. Ведь и он не сообщает тебе, насколько близки Васильев и Наташа. И как он сам чувствует себя с ними в новой ситуации.
  -Я не спрашиваю у него.
  -Но и он не задает тебе лишних вопросов.
  -Пока не задает. Если спросит, я не стану обманывать. Дорожу его доверием. Он в самые трудные для себя минуты поверил мне и признался в постыдном...
  -И ты спас сына, насколько мог, от невротических переживаний.
  -Еще неизвестно, чем в будущем отзовется ему та история.
  -Петька поймет тебя, если нарушишь свое одиночество. Пришла Зина, ты откроешь ей?
  -Не могу же я прогнать ее.
  -Она пожелала остаться у тебя на ночь.
  -Как можно культурнее постараюсь выпроводить отсюда и провожу до дома.
  -Она разделась и легла в твою постель.
  -Лягу в другую - в Петькиной комнате.
  -Она пришла к тебе ночью. Или ты во избежание недоразумений закроешься от нее?
  -Придет - не прогоню.
  -Позволишь ей переспать с тобой?
  -Позволю лежать с собой рядом, не предпринимая никаких...
  -Порочащих тебя действий? Ты либо лицемер, либо полный дурак!
  -Дурак. Я не сумею устоять против нее.
  -Не станешь форсировать ваш любовный диалог?
  -Постараюсь оказаться на высоте.
  -А как насчет того, кто из вас сверху? Кто из вас мужчина? В очередной раз - не ты.
  -Да, об этом я как-то не подумал. Видимо, мне первому следует предпринять соответствующие маневры.
  -Если не назначишь ей свидание в своем доме или хотя бы в другом месте, грош тебе как мужчине цена.
  -Согласен.
  -Ты занялся с ней любовью. Что дальше? Ваши встречи продолжатся? Оставишь ей надежды?
  -Оставлю. Себе.
  - Наконец слышу слова не мальчика, а мужа... Звонила Лена, хочет прийти, проведать тебя, приготовить.
  - На правах Витиного друга я не допущу нашей близости. Лена поймет.
  -Не поймет - ты ее выставишь за дверь?
  -Не выставлю, но ничего у нас все равно не получится.
  -Так как она стара и не хороша для тебя?
  -Так велика моя цензура.
  -Тебя может выдать твой приятель - твое "создание".
  -Не только у Леонардо: мужчина не желает, а он хочет. Но едва ли Лена станет рассматривать его отдельно от меня.
  -Понял твой юмор. Ты недурно забаррикадировался со всех сторон.
  -Чисто умозрительно. На практике все останется, как есть. Никто не станет охотиться на меня, а я - тем более не пожелаю так банально замещать свою любовь к Наташе на любую другую.
  - Замещение объекта любви происходит обычно при невозможности выразить чувства или осуществить действия к нужному объекту, в твоем случае - к Наташе. Безответная любовь к той же Зине может превратиться в ненависть, а нереализованная сексуальная потребность - в агрессию. Если хорошо подумать, вам с Зиной не нужно спешить. Время вместе собирать камни наступит тогда, когда вы хотя бы немного забудете о тех, кто их разбросал.
  
  ЗИНА
  
  -Извини, Петя. Такие дела быстро не решаются. Все у тебя так просто...
  -Не вижу ничего сложного. Я ухожу к матери - она нуждается во мне, я - в ней. Наташа, узнав о том, что я переезжаю, снова просила меня убедить тебя въехать в нашу бывшую квартиру.
  -Какой же ты трус!
  -Что желаешь этим сказать?
  - Хочешь одним махом покончить как со своим прошлым, так и с моим будущим.
  -Причем тут твое будущее?
  -Не волнуйся, ты мне не нужен. Если в ком я и нуждаюсь, так это в Васильеве. Он - настоящий мужик, не размазня. Наташа это поняла и вцепилась в него мертвой хваткой.
  -Вопрос, кто в кого.
  -Не важно, сейчас не о них речь. Думала, ты умнее. Стоит пойти на их поводу, нам обоим крышка. Ни ты Наташу, ни я Васильева никогда не вернем. Или Наташа тебе уже до фени?
  -Васильев и Наташа - навсегда. Моя жена тысячу раз отмеривала, прежде чем отрезать. Я слишком хорошо ее знаю.
  -А я знаю мужа. Он все еще любит меня, ему хорошо со мной, не пожелает меня терять.
  -Что же тогда...
  -Он влюбился в Наташу до меня, но это далеко не первая его любовь. У него таких любовей было немало. Я возникла на его горизонте не случайно, хотя у нас не так много общего. Пока он мой мужчина. Никуда от меня не денется. И сын ему нужен мой, а не твой, каким бы распрекрасным он ни был.
  -Прошло три месяца. Какой резон им предлагать тебе поселиться здесь, если нет уверенности в надежности их отношений?
  -Почему тогда они не спешат расторгнуть старый брак и заключить новый?
  -Петька сказал, что Васильев собирается в новую зарубежную командировку на два месяца. Все эти брачные дела ему сейчас ни к чему.
  -Вот как. Но помяни мое слово, все вернется на круги своя. Или ты готов отказаться от жены, разлюбил ее?
  -Далеко не сразу, но я примирился с реальностью. У меня нет жены. Была и нет. И баста!
  -А у меня был муж и будет.
  -Не сомневаюсь. С твоими данными...
  -Я тебя прошу... Эта твоя ухмылка. Так и хочется смазать ее с твоего лица.
  -Смажь! Приложись своей ручкой к моей морде, не откажи себе в таком удовольствии.
  -Что ты за человек?! Все обращаешь в глупые шутки.
  -Самые дурацкие. Но что нам еще остается? Нас бросили наши любимые, никто их заменить не может, не стреляться же из-за этого? "Жизнь продолжается. Вся жизнь впереди. Вся жизнь впереди. Надейся и жди".
  -Фигляр! Ты страдаешь - и ничего стыдного в том нет. Поверь - мне не намного легче, хотя я Васильева не любила и не люблю. Не стыжусь в том признаться. Ты, мужчина, держишь боль в себе. Сколько можешь ее терпеть? Еще три месяца, год, до самой смерти? Да, Петя, жизнь продолжается. Даже если бессмысленно надеяться на лучшее будущее. Я и не надеюсь. Ни на Васильева, ни на тебя, ни на кого другого.
  -Ты такая красивая, добрая, замечательная, все у тебя еще будет...
  -Я злая, глупая, уродливая, но не стану из-за этого лить крокодиловы слезы... Ну вот, разревелась...
  -И реви на здоровье, если хочешь.
  -Я не хочу...
  -И напрасно. Это очень даже полезно для здоровья... Ну, что ты, что ты... Такая красавица, аж дух захватывает, когда смотришь на тебя...
  -Мне нельзя было к тебе приходить, зря согласилась. Встретились бы на улице.
  -Думаешь, на людях реветь лучше или легче?
  -Я уже не реву, не реву... Я больше не реву, слышишь... Куда ты меня тянешь? С ума сошел! Прекрати немедленно! Что за манеры?
  -Дикарские.
  -Настоящее животное! Я буду кричать!
  -Кричи, никто тебя не услышит.
  -Буду кусаться!
  -Это хуже - останутся следы от укуса.
  -Что ты делаешь? Что тебе от меня надо? Что ты за человек? Нам обоим будет еще хуже... Дорвался, да?
  -Дорвался наконец.
  -Что ж ты молчишь?
  -Разве не понятно, я занят. Когда я ем, я глух и нем.
  -Глупый... Ты меня хотя бы немного любишь? Или просто давно не был с женщиной?
  -Люблю и давно...
  -Что давно?
  -Давно не был.
  -Даже соврать не можешь.
  -Давно не был и давно люблю.
  -Так-то лучше, если даже врешь.
  -Не вру. Кто-нибудь говорил тебе, что ты вкусная женщина?
  -Разное говорили, а это не помню.
  -Безумно вкусная...
  -Что замер? Все?... Конец комедии?
  -Прости, Зина... Я сорвался с цепи... Извини меня, я вел себя гнусно...
  -Это ты меня извини... Я так долго ждала... Не надеялась...Ты всегда так?
  -Так быстро?
  -Так бесцеремонно и грубо. Сколько тебе лет, мальчик?
  -Стыдно признаться, тетенька.
  - Я не разочаровала тебя, малыш?
  -Очаровала.
  -Не думала, что ты такой глупый, когда занимаешься любовью.
  -Когда занимаюсь любовью, я умный.
  -Незаметно... Ты еще хочешь или мне кажется?
  -Мне кажется, хочу.
  -Дурак, у тебя не стоит.
  -Перестоялся. И старым стал.
  -Будто молодым был лучше?
  -Тебе обязательно нужно возвращаться домой?
  -Я предусмотрительно сказала, что могу остаться у приятельницы, которая живет далеко.
  -Молодчина!
  -Они все поняли - и мама, и сын. А мне наплевать.
  -От твоих слов я снова хочу тебя любить.
  -Начинаешь говорить умные слова.
  -Это не слова.
  - У тебя было много женщин?
  -Почему спрашиваешь?
  -Так, к слову и делу...
  -Мало, а что?
  -Врунишка! Хочешь так?
  -Если это тебе в кайф.
  - . Я уже забыла, каково это...
  -Мне прекрасно... А тебе?
  -Замечательно. Не будем спешить, ладно? Растянем наше удовольствие, хорошо?
  -Как скажешь. Я и не знал, что люблю тебя.
  - Ты любишь Наташу. Я - Зина.
  -А я - Петя. Будем знакомы.
  -Будем... Не кусайся.
  -Я просто балдею, когда вижу тебя во всей твоей красоте.
  -Спасибо.
  -Я идиот, звонил по телефону вместо того, чтобы сразу позвать сюда.
  -Не жалеешь, что пришла?
  -Я счастлив.
  -И я... Впервые после многих лет... Знаешь, кто мы с тобой?
  -Счастливые безумцы.
  -Это само собой. Вот сейчас - в такой позе?
  -Не самые плохие любовники.
  - Ты - моя лодка. Я - твой парус. Пусть все это на несколько минут.
  -О таком парусе можно только мечтать любой лодке... Переедешь ко мне с Вовкой?
  -Если он вздумает сесть за руль, нас занесет не в ту сторону.
  -Мы не возьмем его в нашу лодку.
  -Дурак!
  -Ты сомневалась?
  -Думала, ты умный дядька... У нас будет еще так? Будет?...
  -Только не так, как сейчас.
  -И как сейчас... Я ведь тоже... Вместе с тобой - это хороший знак?
  -Замечательный. Тебе не противно смотреть на меня такого обессиленного?
  -Мне ничего не стыдно с тобой... Что ты, не надо...
  -Надо... Мне очень много от тебя надо...
  -Глупый. Не знала, что ты такой глупый.
  -Глупее всех, кто был у тебя до меня?
  -Посмотрелся бы в зеркало, понял, глупее не бывают...
  -Седина в голову, бес в ребро...
  -Знаешь, на кого ты похож? Черта из пекла.
  -У тебя чудное пекло.
  -Спасибо.
  -Пожалуйста....
  -Нам уже пути назад нет?
  -Мне - нет. А тебе?
  -Мне уже давно нет. С тех самых пор, как мы познакомились. Не знаешь, за что я тебя люблю?
  -Понятия не имею.
  -А за что ты полюбил меня?
  - Понятия не имею.
  -Это замечательно. Ведь и я не имею понятия. Мы оба без понятия. Будем любить друга без понятий. Так оно даже лучше. Иначе, какая это любовь? Правда, милый?!
  
  ЗИНА
  
  -Когда, наконец, переберетесь с Вовкой ко мне?
  -Не торопи меня, Петя. Не будем спешить.
  -По причинам?
  -Я могу к тебе приходить. Они согласны - мама и Вовка.
  -Спасибо и на этом.
  -Большой ребенок. Не можешь без меня ни дня?
  -Я что-то сделал или сказал не то?
  -Перестал говорить то. Прости, это не принято говорить.
  -Я совсем запутался.
  -Потому, что глупый. Вернее, притворяешься глупым.
  -Верно.
  -Что именно?
  -Я глупый. Ты права.
  -Я всегда права. Запомни раз и навсегда, пока мы вместе.
  -Запомню. Когда мне ждать тебя снова? Может, пойдем куда-нибудь, в театр, в Филармонию...
  -На танцы.
  -К сожалению, мне туда уже поздно.
  -Я приду к тебе через несколько дней. Ладно?
  -Ладно.
  -Не станем сообщать им о наших отношениях.
  -Не станем. Тем более что некому.
  -Для тебя же будет лучше. Ты ее никогда не разлюбишь.
  -Не знаю.
  -Я не обольщаюсь тем, что две недели нашей близости изменили...
  -Изменили - мое отношение к тебе.
  -В лучшую сторону?
  -В худшую.
  -Дурак!
  -Дурак. Мне очень понравилось с тобой сегодня. Очень. Я желаю, чтобы мы не останавливались на достигнутом.
  -В каком смысле?
  -Во всех.
  -Я больше ничего не умею.
  -Я - то же.
  -Что же тогда?
  -Мы что-нибудь придумаем сообща.
  -Сообщники. Я еще тебя не разочаровала?
  -Ты все больше и больше очаровываешь меня своей красотой, раскованностью, искренностью, отношением ко мне...
  -Распутством, плаксивостью, требовательностью.
  -Какое же это распутство, дорогая?
  -Дорогая?
  -Моя дорогая.
  -Приятно слышать. Спасибо, мой дорогой. Ты растешь в моих глазах.
  -Не так мало для начала, верно? Все у нас, надеюсь, еще впереди.
  - Наверное, в молодости давал гастроли. Женщины вешались тебе на шею.
  -Увы, я вел очень скромный образ жизни.
  -Скромность украшает человека, особенно мужчин. Обычно вы любите прихвастнуть тем, чего не было.
  -Скажи лучше, когда вы с Вовкой переедете ко мне?
  -В ближайшей перспективе мы не переедем.
  -Но почему?
  -Ты бы мог с Петькой переехать ко мне?
  -Тебя беспокоят формальности?
  -Представь себе. Я не одна, у меня ребенок.
  -Значит, не можешь?
  -Остановимся на том, что мы оба хотим и можем. А на то, чего не можем, не станем терять время.
  -Пока остановимся.
  -Хорошо, пусть будет пока.
  -Без пусть.
  -Пока я буду приходить к тебе заниматься любовью. Кажется, у нас неплохо это получается. С учетом возрастных изменений.
  -Знаешь, за что я тебя люблю?
  -Не нужно, Петя, бросаться такими словами даже в шутку.
  -Прости... Люблю ту легкость, с которой ты позволяешь мне выглядеть лучше, чем я есть.
  -Не тебе, а себе. Игра словами - моя любимая игра. Впрочем, и ты не лишен этого дара, за что и я тебя люблю. Вот тебе!...
  -Ты уже одеваешься?
  -Пора, мой друг, пора. Помнишь Аксенова?
  -Как не помнить, рос на нем... Как долго мне ждать тебя снова?
  -"Тебя не заставлю я ждать".
  -Бернс в переводе Маршака... Иди сюда, немедленно!
  -Зачем?
  -Я хочу тебя поцеловать.
  -Вот еще. Сам иди... Душегуб...
  
  ПЕТЬКА
  
  -" Я - Петя Штаркман. Мне пятнадцать лет. У меня есть мать, отец, сестра, брат, Васильев и кот. Не у каждого есть столько всего. Это первая моя дневниковая запись. Покажу ее маме, папе и, быть может, Васильеву, у которого в его четырехкомнатной квартире я с мамой и с ним проживаю полгода. Пусть знают, что я о себе и о них думаю. По порядку.
  Все происходит в один прекрасный день, даже если он ненастный. В один из таких дней родители решили разнообразить свою жизнь и зачать меня. Это им удалось, не знаю, насколько сразу. С некоторым опережением я появился на свет и не только выжил, но и жив - здоров, чего и всем желаю. В один прекрасный день мама разлюбила папу и полюбила Васильева, который, если всем им верить, намного раньше полюбил маму. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Как и в том, что мой старший брат в один прекрасный день уехал с женой на постоянное местожительство в Израиль, где, как это ни странно, хорошо устроился на работу по специальности, хотя у сионистов, кем кличут у нас израильтян, каждый третий - медик. Игорь, мой брат, хирург от Бога, то ли нашего, то ли ихнего. Сам он не верит ни в какого. Если в СССР он старался не иметь со мной ничего общего даже тогда, когда мы жили вместе, то теперь пишет письма не только родителям, но даже мне, расписывая на все лады, в какой прекрасной стране он живет и процветает. Уговаривает меня уехать туда же, но я, как и мой отец, желаю жить здесь, у себя... Тут мой отец и Васильев придерживаются единой точки зрения. Из-за Игоря моя мать лишилась возможности публиковать свои переводы. Зато отец не пострадал - говорит, у каждой плохой работы есть свои преимущества (он у меня остряк - самоучка).
  Итак, в один прекрасный день мама оставила папу в их квартире и переехала к Васильеву, прихватив меня. ( А перед тем, в один прекрасный день мой романтик папа уговорил меня поехать с ней, процитировав слова героини пьесы Брехта "Кавказский меловой круг", этот спектакль мы видели в потрясающей постановке грузинского театра. Вот и говори о том, что искусство не влияет на людей.) В один прекрасный день папа собирался переехать к своей матери, но по причинам, которые не знает даже он сам, пока не переехал. В один прекрасный день в нашу квартиру может переехать жена Васильева с сыном, который почему-то поимел зуб на меня, словно это я увел у него отца; а мог бы вместе со мной объединенными усилиями восстановить статус кво, впрочем, оно уже не кво пол года.
  В один прекрасный день папа перестанет надеяться на то, что мама к нему вернется, плюнет на все и поставит перед "молодыми" вопрос о разводе: сколько можно жить в подвешенном состоянии? В один прекрасный день предки разведутся, мама выйдет замуж за Васильева, а отец женится на какой-нибудь мымре. В один прекрасный день у меня появится отчим, до меня дойдет, что я дурак, что ушел от отца, окончу школу, не стану поступать в институт и загремлю в нашу доблестную армию, которая в один прекрасный день сделает меня полным дебилом - еще до того, как демобилизуюсь, если мне повезет и я останусь живым после обработки "дедами". В один прекрасный день я сам стану дедом и отыграюсь на салагах по полной программе.
  На самом деле все у нас хорошо. Мама с Васильевым отлично ладят друг с другом, никогда не ссорятся. Мама по-прежнему переводит с тем, чтобы публиковаться под фамилией Васильева, который не пострадал из-за отъезда Игоря в агрессивный Израиль: как знал - не развелся со своей красоткой Зинаидой, которая аж на двадцать лет моложе его ( дальше распространяться не стану). Не в моих интересах торопить мать регистрировать свои отношения с Васильевым, какие б они ни были. Кто знает, как ляжет карта, вдруг и мне с отцом перепадут козырные тузы и короли, если отец не заведет серьезный роман с дамами, способными спутать все мои карты. Я не подслушиваю то, что говорят не для моих ушей, но не так давно случайно услышал, Васильев с матерью не прочь соединить моего отца с Зинаидой. Вот будет умора, Вовка станет мне все равно, что братом, а его мать - мачехой при живой матери.
  Ко мне все относятся - лучше некуда. Души не чаят ( или не чают?). Чай у Васильева пьем только английский, смотрим по японскому телевизору наши фильмы и программу "Время", по японскому видеомагнитофону лучшие заграничные фильмы (придется выучить английский, как следует), слушаем разную музыку на японском музыкальном центре. Все, как в лучших домах Лондона, из которого недавно вернулся после двухмесячной командировки Васильев. Мы с матерью и котом не пропадем. Беда кота лишь в том, что он - в отличие от нас всех - скучает без пары, из-за большой занятости его забыли кастрировать, мальчик страдает на той самой почве (о себе распространяться не стану).
  Мне нравится одна девчонка. Я нравлюсь ей. Вот уже два или три года. Матери и Васильеву Светка не мешает, мы с нею в моей комнате можем делать все, что хотим: заниматься, смотреть фильмы, слушать музыку...
  В конце концов, я уже почти взрослый мужик, любим всеми и собой. Отличник, ни в ком и ни в чем не нуждаюсь, еще раньше приобрел полезный опыт в житейских делах (не бойтесь, родители, ничего плохого и аморального я не сделал). У меня есть еще целый год определиться со своим будущим: выбор фамилии от Штаркмана до... Васильева, профессии от международника до токаря - универсала, девушки... ( пока меня устраивает Светка, а я - ее ). В один прекрасный день... А почему бы ему на самом деле не быть прекрасным..."
  -Для первой дневниковой записи недурно. С учетом того, что она носит публичный характер, твоего желания себя показать и других не очень обидеть...
  -Обиделся? Прости, я не хотел...
  -Знаю. Да я и не обиделся.
  -Ты не можешь забыть маму?
  -Трудно, сын, забыть себя.
  -По-прежнему любишь ее?
  -По-прежнему любить невозможно. По-прежнему - просто привычка.
  -Ты всегда говорил со мной, как с взрослым. Я часто не понимал некоторых твоих слов и целых фраз, иногда уточнял, спрашивал, иногда догадывался до смысла. Но всегда тебе верил. Я люблю тебя, папа. Я все еще ребенок, любящий своего отца. Я никогда не променяю тебя на Васильева, как бы он ни был местами хорош.
  -Спасибо. Твои слова греют мне душу. Или греят?
  -У тебя такая хорошая улыбка. Усмешка. Должно быть, ты нравился женщинам.
  -Кому как. Ты же знаешь, я не принадлежу к сильным мужчинам.
  -Мы с Игорем - так же.
  - Но и вас не обошел вниманием женский пол. Мне нравится твоя девочка.
  -Света? Только я не люблю ее. Просто нравится.
  -А ты ей?
  -Даже больше...
  -Она призналась?
  -Конечно, нет. Мне так кажется.
  -А то, что ты не любишь ее, ей не кажется?
  -Не кажется.
  -Не обидь ее.
  -Не знаю.
  -Уже обидел?
  -Я тебе доверяю. Кто еще даст мне совет?
  -Разве что мама.
  -Нет, только не она. Ей лучше не знать.
  -Зашел в своих отношениях со Светой несколько далеко?
  -Сам не знаю, как это произошло... В один прекрасный день, будь он неладным...
  -Столько горечи в твоих словах, сынок. Словно ты не испытал никакой радости... от своего первого увлечения.
  -Я получил. И Света получила. Мы оба получили и были счастливы.
  -Всего лишь были?
  -Были и есть... Но я не знаю, как вести себя дальше? Она мне верит, понимаешь?
  - Не хочешь ее терять?
  -Не хочу... Но она ждет от меня того, что я не могу ей сказать. Она расстроится, если я скажу, что она мне только нравится...
  - Главная твоя проблема в том, что ты был близок с ней? Или я ошибаюсь?
  -Конечно, разве не понятно?
  -Проблема в этом?
  -Ну...
  -До тебя у Светы не было других... мальчиков?
  -Не было, точно знаю. В этом смысле... Мне не хотелось бы говорить, откуда во мне такая уверенность.
  -Я все понял, сынок. Вы еще дети, вам всего лишь пятнадцать.
  -Света старше.... В нашем возрасте девственницы и девственники наперечет. Не в этом дело.
  -Тогда в чем? В вашем отношении к этой проблеме? В боязни чего-то?
  -Все вместе.
  -Все вместе.
  -Что ты меня передразниваешь? Лучше б я тебе ничего не говорил.
  -Прости, сынок. Я не хотел тебя обидеть.
  -Я не обиделся...
  -Обсудим проблему ваших взаимоотношений, если не возражаешь.
  -Не возражаю, раз хочу получить твой совет.
  -Прежде всего, это совет - не больше того. Даже не совет - размышление. Как поступать дальше, решать вам самим.
  -Само собой, па...
  -Главная проблема, возможно, в том, что Света тебя любит, а тебе она только нравится. Если б не это обстоятельство, кто знает, позволила бы она тебе так много...
  -Любит. У меня сложилось такое мнение еще до того, как я потерял голову.
  -А Света ее не теряла?
  -Не знаю. Я ничего не соображал...
  -Что было раньше?
  -Дома никого не было. Мы танцевали, целовались... Я положил руку на блузку, она расстегнула на ней пуговки, я пошел дальше, она не возражала, я еще дальше... Пока все не случилось...
  -Тебе не показалось, что Света провоцировала тебя на такое поведение?
  -Она не только не сопротивлялась, но даже помогала мне...
  -То есть она была в полном рассудке, а ты его потерял?
  -По-моему.
  -А если бы она сопротивлялась твоим усилиям?
  -Никаких особых усилий я не прилагал. Если бы почувствовал сопротивление, скорее всего, мог очухаться и не вести себя, как зверь...
  -Если твои ощущения тебя не обманули, Светиному поведению можно дать два возможных объяснения. Первое - она тебя любит и хотела, чтобы ты стал ее первым мужчиной. Второе - она хотела того же, что ты, а вопрос превращения девственницы в женщину ее мало волновал. В обоих случаях Света не слишком сильно задумывалась над вашим будущим, если даже мысль о том, что и от детей бывают дети, ни у кого из вас не возник.
  -Возник - у Светы.
  -Эта мысль не запоздала?
  -Она возникала у нее вовремя. Чуть - чуть и было бы поздно. Я успел ... очухаться.
  -Значит, ваши дела не так уж плохи.
  -Не так. Но что мне делать дальше?
  -Если я скажу, что в пятнадцать лет заниматься любовью преждевременно...
  -Я отвечу, у меня другое мнение, мы не выглядим на общем фоне белыми воронами.
  -Тогда в чем состоит вопрос - в противоречии между сильным желанием и моралью?
  -Мне она нравится, я хочу быть с ней вместе так долго, пока...
  -Не надоест?
  -Не совсем так.
  -Но так! И тут возникает вопрос морали.
  -Возникает.
  -Возникает.
  -Опять, да?! Прекрати меня передразнивать!... Если Света любит меня, я буду последним негодяем, бросив ее.
  -Бросив потом?
  -Потом... Сейчас еще и дураком буду...
  -В сей час ты и есть дурак. Думаешь об одном себе.
  -Точнее, эгоист?
  -Эгоистичный дурак! Если девочка любит тебя или думает, что любит, зачем тебе дальше, извини за выражение, пудрить ей мозги?
  -Можешь выражаться еще круче. Спасибо за совет... А что, если Света испытывает ко мне те же чувства, что я к ней? Тогда никому из нас лучше не станет - только хуже будет. Она уже злится, почему я перестал звать ее к себе... к Васильеву.
  -Но вы хотя бы встречаетесь?
  -Не надо обо мне так плохо думать, па.
  - От кого ты это перенял, па...
  -От тебя. Ты бабушку называл " ма"... А перед самым отъездом в чужую страну игорь стал называть тебя "па"... Мне сильно его не хватает, па... После того, как стало ясно, что ему дадут уехать, он стал моим другом. Мне даже его подзатыльников не хватает. У нас был серьезный разговор обо всем... Мне как будто стало все восемнадцать, когда он выложил мне все свое нутро, ничего не скрывая. Я рад, что потерял голову со Светой, что она дала мне ее потерять... Не то, что просто дала...
  -Я тебя понимаю, сынок. Ты уже совсем большой парень. С тобой обо всем можно говорить.
  -У тебя сейчас кто-то есть? Я не должен спрашивать?
  -Есть, Петя. Я никого уже по-настоящему не полюблю. Но находиться одному в этих стенах или перебраться к моей маме и все равно остаться одному - выше моих сил. Можешь меня осудить...
  -Расстроил, не скрою. Я все еще надеялся... Зря... Сделай одолжение...
  -Какое?
  -Не уходи отсюда хотя бы еще полгода и не подавай первым на развод. То, что его жена отказалась переезжать в наш дом, дает надежду...Хотя ты и нашел маме замену.
  -Это не замена, сынок. Это совсем другое.
  -Твоя женщина спасает тебя от тоски?
  -От полного отчаянья, от нежелания жить...
  -Бедный папа. Зря я ушел с мамой.
  -Я не мог тяжело ранить любимого человека.
  -Как может ей быть хорошо, когда нам с тобой так плохо, не понимаю.
  -Разве ты лгал в дневнике?
  -Лгал и не лгал. Я запутался, где правда, где ложь. Презираю себя за то, что мне бывает, нет, не бывает, почти всегда хорошо... Я рад, что у тебя появилась женщина, благодаря которой тебе будет лучше. И мне, моей бесстыжей совести не придется так краснеть за себя, оставившего тебя одного и красиво живущего за счет чужого дяди. Он балует меня, привозит и покупает в "Березке" разную технику, голоса на меня ни разу не повысил, когда я ему дерзил. Все что он делает, делает от души, не потому что хочет подлизаться ко мне, такие вещи я чувствую. И я радуюсь его хорошему к себе отношению, подаркам, вниманию, такой вот я подлец!
  -У меня нет оснований любить Васильева - он отнял у меня жену. Но будем объективны, он любит твою мать, умный и добрый человек. Принял тебя как родного сына.
  -Мой отец - ты! Ты один! Я возьму твою фамилию.
  -У тебя есть год, чтобы принять решение.
  -Не верь тому, что я написал. В издевку над собой, над вами... Ты разве не понял?
  -Понял, сынок. И благодарен тебе за доверие, верность мне, моему роду, фамилии...
  -У тебя на глазах слезы...
  -Стариковские... От радости...
  -Ты у меня отличный старик, па. И совсем не старик, если... Все, все, молчу, а то скажу глупость.
  -Вернемся к нашим баранам?
  -Пожалуй.
  -На чем мы остановились?
  -На том, что, если Света относится ко мне так же, как я к ней, мы можем встречаться дальше и заниматься любовью, пока кому-нибудь не придет в голову мысль расстаться.
  -Максимально тактично выясни, что у нее на уме. Может быть, ты нравишься ей ничуть не больше, чем она тебе, но покуда не желает тебя бросать.
  -Опять у тебя эта ехидная улыбка.
  -А что ты, Дон Жуан, думал? Тебя бросить нельзя?
  -Конечно, можно.
  -По-моему, ты несколько обескуражен таким возможным оборотом событий?
  -Нисколько. Буду даже рад, если она первая оставит меня.
  -Рад?
  -Не совсем... Ну тебя! Но не могу же я сказать ей, что хочу заниматься любовью, хотя мы не любим друг друга.
  -Зачем же так грубо?
  -Может, написать ей записку?
  -Объяснение в нелюбви?
  -Глупо. Я сам хочу знать о ее нелюбви.
  -Тебя не смущает, что в свои пятнадцать лет ты занимаешься любовью без любви?
  -Не слишком смущает. Мы нравимся друг другу, получаем удовольствие, радуемся жизни... Когда-нибудь каждый из нас полюбит, еще не поздно. А может быть, не полюбим. Есть ли она, эта любовь?! После стольких лет мама.... Прости ...
  -Ты еще мальчишка, ребенок, чтобы судить о любви. Но я рад тому, что ты не любишь, а всего лишь влюбился. Любовь, мой мальчик, разрывает сердца - не только приносит удовольствие.
  -Это литература, па... В один прекрасный день я полюблю и получу разрыв сердца? Смешно.
  -Не дай тебе Бог узнать такую любовь... Если вы продолжите..., будьте осторожны.
  -Презервативы? Я уже купил мх. На всякий случай... Завтра Света придет ко мне...Объяснюсь с ней, пойму, нужны ли мне эти резинки или повременить с их применением.
  -Мне не нравится такой разговор, сын.
  -Мне он нравится еще меньше. И совсем не нравится тот, что предстоит со Светой. Одна надежда - не так уж она меня любит. Надеюсь, она знала, на что шла, когда я терял голову от нетерпения...
  
  НАТАША
  
  -Напрасно извиняешься. Ты пришла к себе домой, это я здесь на птичьих правах, загостился.
  -Я никогда не просила тебя уходить из этого дома. Такое решение исходило, Петя, от тебя. Только поэтому я предложила Зине переехать сюда. К счастью, у всех нас благоразумие взяло верх.
  -Я остался, коль скоро Зина отказалась от царского подарка, а сдавать квартиру внаем ты не пожелала.
  -Это не те деньги, из-за которых следует городить огород. Но я пришла не затем, чтобы обсуждать эту тему.
  -Догадываюсь.
  -Твой сын читал тебе свою дневниковую запись?
  -Недели две назад. Она вызвала у тебя протест?
  -Детские бредни. Думала, он умнее. Глупый вызов всем нам. Дешевка.
  -Данное мнение довела до Петьки?
  -Пощадила его самолюбие. Но сказала, что ему не подобает вмешиваться в жизнь взрослых - и близких в том числе. Он может писать все, что думает, не посвящая нас в свои рассуждения. В один прекрасный день он не удостоит нас своего плевка.
  -Я совсем иначе отнесся к его записи. Нашел некоторые мысли, которые разделяю сам.
  -Например, ту, что в один прекрасный день мы с тобой сваляли дурака.
  -Не в тот ли, когда мы соединились?
  -В тот, когда я ушла к Васильеву.
  -Что-то я не понял, это мнение Петьки или твое тоже?
  -Мое - тебе хорошо известно.
  -Мне показалось, наш сын, иронизируя над нами, в целом правильно понял причину нашей размолвки.
  -Это не размолвка, Петя.
  -Да, прости. Ты ушла к Васильеву из-за любви к нему.
  -Это не подлежит обсуждению.
  -Главное, бессмысленно. Жалко только, в нашем треугольнике, как в клетке, трепыхается наш сын.
  -У него нет оснований жаловаться на свою жизнь, что он признает даже в дневнике.
  -Именно так он выразил ту же идею, которая не дает тебе покоя.
  -Твой сын открыто и дерзко насмехается не только надо мной, но и над тобой.
  -Видимо, я недостаточно внимательно выслушал его.
  -Ты потосковал немного, а потом легко нашел мне замену - влюбился в молодую и красивую.
  -Что здесь такого? Почему бы мне, в самом деле, не влюбиться в другую женщину, если моя жена ушла от меня не в дом отдыха или в санаторий, а к другому мужчине?
  -Так он угадал? От всей поздравляю. Если у тебя серьезный роман и нужен развод... я...
  -Не дождешься! Другое дело, если он понадобится тебе. Тогда я тут же дам согласие.
  -Прости, Петя.
  - Проехали, Наташа. У тебя есть еще какие-нибудь невыясненные вопросы?
  -Ты кого-то ждешь или спешишь?
  -Нет. Я свободен. В кои-то веки меня посетила жена. Как же я могу отвлечься на кого-то или на что-то другое?
  -Мы неоднократно приглашали тебя к нам.
  - Представь себя на моем месте.
  -В день рождения сына я бы пришла.
  -В его день рождения я встретился с ним после школы и поздравил, как мог. Переплюнуть вас мне не по силам - купить негде и не на что.
  -Васильев привез Пете подарок из командировки, не так уж дорого он стоит. Подарил от чистого сердца.
  -Знаю, Петька доволен. Хорошо относится к Васильеву - говорю с его слов. Меня радует взаимопонимание и согласие в вашем доме.
  - Разве не этот дом ты недавно называл моим?
  -У тебя теперь два дома. В любой день можешь вернуться сюда.
  -Ты примешь меня назад?
  -Я не люблю провокационных вопросов.
  -Обычный вопрос.
  -Как обычно, твой дом - дом твой.
  -Ты останешься в нем?
  -Если не буду лишним.
  -Я пошутила, прости...
  -Не надо так шутить, Наташа. Подобные шутки тебе не к лицу.
  -Прости, я переступила черту. Чувствую себя неловко... весь это наш разговор...
  -Верно. Оставим эту скользкую тему. Знай, этот дом навсегда останется твоим, пока в нем не поселится кто-нибудь другой.
  -Зина отказалась. Я не сумела ее убедить. И тебе это не удалось?
  -Мне? С какой стати я должен говорить с ней об этом? Ах, да, ты просила. Но я не очень старался. Не хотел переезжать к матери.
  -Я тебя понимаю: неловко приводить к ней женщин.
  -Уж не ревнуешь ли ты меня?
  -Ревную. По закону ты мой муж.
  -А ты - моя жена.
  -Ты же ревнуешь меня к Васильеву?
  -Давно не ревную. Принял неизбежное.
  -Я так не умею.
  -Что-нибудь одно, Наташа. Иначе можно надорваться.
  -Я не надорвусь, Петя! Я давно уже надорвалась.
  -Тому один я причина.
  -Даже Петька заметил, что у тебя появилась женщина.
  -Появилась или не появилась, я не обязан отчитываться перед тобой.
  -Догадываюсь, кто тебя развлекает.
  -Я не обсуждаю твои отношения с Васильевым - тут и догадываться нечего.
  -Понятно, почему Зина не переезжает к тебе.
  -Без комментариев!
  -Я спросила Зину в лоб. Она не скрывает того, что желает стать твоей женой, а не любовницей.
  -У меня есть жена. И я не нуждаюсь в любовницах.
  - Но не обходишься без них.
  -Обхожусь. Когда невмоготу, мастурбирую перед зеркалом.
  -Я вторглась в твою жизнь. Ты вправе отвечать еще грубее.
  -Вообще не отвечать.
  -Согласна.
  -Все, наконец?!
  -Петя, я читала другие записи Пети. Они не предназначались для прочтения посторонними людьми...
  -Поступила дурно. Мне жаль сына.
  -Я шокирована. Остолбенела, когда узнала, что наш ребенок занимается любовью. Более того, обсуждает свои похождения с тобой, отцом, выслушивает твои советы, испытывает к тебе благодарность. Как ты мог опуститься до такой степени? Ты обязан был надрать уши мальчишке, а не воспринимать его распутство как должное... Что ты делаешь?! Чтобы заслужить дешевый авторитет у шкодливого мальчишки, советуешь ему шкодить дальше! Полгода меня мучает совесть, что я оставила тебя, испытывала сострадание. Я вполне наказана за то, что внимала твоим лживым речам в Филармонии, легла с тобой в одну постель, вышла за тебя замуж, рожала сыновей, с малолетства погрязших в разврате... Ненавижу и презираю себя за то, что любила такого грязного извращенца, как ты, предала единственного человека, которому должна была остаться верна...
  -Ты не имела никакого морального права читать дневник сына - даже в том случае, если он по небрежности оставил его на видном месте. Вот это и есть паскудство. В свое время твоя, мягко выражаясь, бестактность причинила много вреда Игорю, когда он был ребенком. Ты могла сделать его невротиком...
  -Нашел козла отпущения. Это твои гены и воспитание...
  -Не перебивай меня! Не смей! Петька начал вести дневник не ради забавы. У него на душе накопилось много чего - и мусора в том числе. Этот мусор в его нутро занесли разные ветры, включая твое предательство. Ты предала не только мою любовь - я получил должное, - ты втянула в наш раздор сына, травмировала его - он не хотел уходить с тобой, я его уговорил - мне это стоило огромного труда и сердечной боли - ненавижу это слово. У Петьки еще раньше были неприятности, с которыми он справился, понеся значительные душевные потери. Не вздумай выпытывать, даже заикаться не смей - он тебя возненавидит. Я не посвящал тебя в то, что узнал, так как предвидел, к чему твое знание может привести... Мое несчастье состоит в том, что я всегда любил тебя и продолжаю, будь я проклят, любить, хотя всю жизнь - с самого детства - ненавидел ханжество, лицемерие, стремление некоторых людей навязывать другим свой образ жизни, свои мысли и убеждения. Я однажды изменил тебе и проклинал себя, каялся и каюсь даже теперь, то было ослепление, дурман... А ты, уйдя от меня, нанесла мне удар в под дых не внезапно, нет, ты его долго вынашивала и ударила тогда, когда мое дыхание оказалосьсь сбитым, когда я находился в нокдауне от всех своих неудач... Впрочем, не обо мне разговор. О Петьке. Света хаживала в ваш дом, по словам Петьки, пользовалась вашим доверием, нравилась вам, соответствовала всем критериям "девочки из высшего общества". Я видел ее всего лишь один раз - мне она так же понравилась. Красивая, опрятная. С хорошими манерами, глядела на нашего парня влюбленными глазами... Ты ничего не замечала, оставляя их наедине? Конечно, ждала чего угодно, но только не того самого. Как же, как же, в их годы... Нельзя, Наташа, подходить ко всем со своим аршином. Со слов Петьки, я понял, что он и Света - не Ромео и Джульетта, к счастью или к несчастью. Не думаю, что ты была бы в большем восторге от их подлинной любви. Наш рано повзрослевший сын всего лишь влюбился, вскружил голову избалованной красивой девчонке, не посчитавшей нужным переоценивать свою девственность, цена которой в наши дни три копейки в базарный день. Я - грязное, похотливое животное, гнусная тварь, до такой степени погрязшая в разврате, что и мои сыновья унаследовали мои гены, не испытал шока от чтения Петькой его дневника. Я испытал его тогда, когда ты методично, убедительно, аргументировано доказала мне, что такое полное ничтожество, как я, недостойно твоей высоконравственной и чистой любви. Да, я не ожидал от сына, что он с такой легкостью освободится сам и освободит подружку от невинности,
  удивился его душевной простоте (не глухоте!), отсутствию каких-либо комплексов и страхов, связанных с таким, казалось бы, важным и ответственным в жизни событием. И, по моему мнению, пятнадцать лет не тот возраст, когда следует заниматься любовью. Я в эти годы даже не смел мечтать о таком... Видел только в своих снах. Правда, я любил свою девчонку, а не был влюблен, и наша девственность была для обоих бесценна. Только много позже, в восемнадцать , дошел своим умом, истинная ценность - самая любовь. Нынешние акселераты лишаются того, что называли честью, в тринадцать - пятнадцать лет и ничуть не страдают от бесчестия. Нашего сына смущало лишь одно обстоятельство, любит ли его Света (он не любит) или только влюбилась (как он в нее). Я рекомендовал ему выяснить их отношения и положить им конец, если девочка любит нашего оболтуса. Видимо, накал их чувств друг к другу оказался одинаков. Если ребятишки продолжают заниматься любовью в твоем новом доме и это тебя шокирует, потрудись, как можно деликатнее, намекнуть сыну, что у тебя возникли кое-какие подозрения, просишь себя извинить, но считаешь невозможным оставлять их вдвоем, когда дома нет взрослых...
  -Ты, как всегда, красноречив. Грязное у тебя чистое, черное - белое, пошлое - целомудренное. По-твоему, заниматься любовью в тринадцать - пятнадцать лет - обычное для нашего времени дело, хотя Петька тебя удивил. Шокировало мое объяснение ухода к Васильеву. У тебя избирательная память и слышишь ты только то, что хочешь слышать. Я не стану напоминать свои слова - бесполезно. Но в любом случае мне жаль, что принесла тебе столько страданий... прошу прощения за излишнюю патетику и оскорбления...
  -Чего уж там?! Животное и есть животное. Суть одна, а прилагательные ничего не значат. Но хорошо уже то, что ты хотя бы из любви к сыну кое с чем согласна со мной.
  -Я осталась при своем мнении. После всего того, что узнала о Пете, вижу его другими глазами.
  -Сняла розовые очки...
  -Протерла стекла... Не о таких сыновьях я когда-то мечтала.
  -Кто из нас прагматик?
  -Никогда не примирюсь с пошлостью, какими бы словами ее ни прикрывали.
  -Твоя непримиримость к многополярности жизни есть не что иное, как завуалированное ханжество твоего Сверх - Я.
  -А твое примирение и всепрощенчество - цинизм твоего Оно. Я ничего не напутала?
  -Видимо, у нас обоих плохо работает цензура - у меня недотягивает, а у тебя заклинилась на верхней отметке.
  - Возможно... Я зря пришла. Оглушила тебя, вывела из так нелегко давшегося равновесия. Пойду... Да, не будь слишком откровенным с сыном. Незачем ему знать, что у тебя есть женщина...
  
  МАТЬ
  
  - Заглянула на минутку. Как ты тут?
  -Поухаживаю за тобой.
  -Ты не один?
  -Конечно.
  -Тогда я лучше пойду, Петя.
  -Подожди, нет у меня никого. Был приятель - ушел.
  -Я не спрашиваю...
  -Ценю, ма... Что стоишь? В ногах правды нет... Садись...
  -Ты ставишь меня в неловкое положение.
  -Хорошо, мама. Ты настоящий Нат Пинкертон... Зина! Иди сюда. Познакомься, моя мама. А это моя хорошая знакомая. А не испить ли нам всем вместе чайку?
  -Спасибо. Не хочется. Вы меня извините... Как-то некстати. В другой раз... Приходите ко мне в гости. Вдвоем. Буду рада.
  -Хорошо, мама. Придем. Обязательно. Позвоню, когда сможем. Извини меня, старого дурака.
  -Я хочу тебе, сынок, только одного. Ты же знаешь...
  -Да, ма, здоровья, счастья. И тебе того же желаю.
  -До свидания, сынок. До скорой встречи, Зина. Приходите ко мне. Пожалуйста...
  
  
  
  ЗИНА
  
  -Когда пойдем к моей маме?
  -Петя, милый, у тебя был вид нашкодившего ребенка, готового снять с себя штанишки, чтобы мама его отлупила. А у мамы - растерянный вид заставшей своего сынишку в момент занятия им сексом с шлюхой.
  -Шутки у тебя, право...
  -Она сразу поняла, чья шубка висит на вешалке - не Наташина. И кто тут распивает с тобой чаи.
  -Нет у меня никого. Был приятель - ушел.
  -За что я больше всего тебя ценю - за искусное вранье. Настоящий дипломат!
  -МГИМО не кончал. Жалкий инженер.
  -Не прибедняйся. Умеешь, когда надо, вешать лапшу на уши не хуже Васильева.
  -Тебе я говорю правду, только правду и ничего кроме.
  -Главным образом, ничего кроме.
  -Что-то не так, маленькая?
  -Никак, милок. Все у нас никак.
  -Разве? Тогда почему я жду - не дождусь, пока тебя не дождусь? Когда ты приходишь, я оживаю, забываю обо всем на свете. Жаль, если я для тебя меньше, чем ты для меня.
  -Ты - больше. В том-то вся трагедия или комедия, если смотреть на наши отношения со стороны.
  -Напрасно не перебираешься ко мне с Вовкой. Послушайся моего совета. Чего ты боишься?
  -Ничего, милый.
  -Мы же не дети. Двусмысленность не тешит нас, а раздражает, нервирует.
  -Эта двусмысленность никуда не исчезнет, если я буду жить здесь. Только усилится.
  -Наших супругов ничуть не смущает то, что они живут вместе. И это несмотря на то, что для Васильева подобная связь с замужней женщиной представляет определенную опасность.
  -В том случае, если я стану качать права в высшие партийные органы. Но я это делать не стану даже в том случае, если Васильев перестанет помогать нам с Вовкой. Они с Наташей любят друг друга - вот что главное.
  -Не уверен.
  -Что ты сказал? Не уверен? Тебе хочется думать, Наташа его не любит? Зачем тогда она ушла к нему? Потому что не сложилась жизнь с тобой?
  -Миллион вопросов. Ни на один из них я не могу дать точного ответа. Сама подумай. Они или кто-то один из них не желает развода с нами, во всяком случае, не просят его у нас. Что их держит? Быть может, не так просто рвать по живому? Чем плохо было твоему мужу с тобой? Говорю не только о постели - тут и говорить нечего.
  -Вот именно - нечего. Он - в отличие от некоторых, на кого не будем указывать пальцем, - даже в самом начале нашего брака нуждался в сексе не чаще двух раз в неделю.
  -У вас сын. Думаешь, ему легко не видеть его каждый день, каждую минуту, когда он свободен от дел? Я по себе знаю, какая это пытка...
  -Ты - совсем глупый мальчишка, хотя седой и лысый.
  -Ты так же не доиграла в куклы. Именно поэтому я зову тебя к себе. Чтобы каждый из нас жил полнее, насыщеннее, не таился, не терялся, не прятался по углам, когда нас могут застать врасплох, словно мы какие-то преступники или мелкие воришки. Мы ничего ни у кого не украли, не взяли...
  - Украли у нас? Васильев не украл у тебя жену - она сама к нему ушла. И Наташа не украла у меня Васильева, он давно мечтал о ней - еще тогда, когда не знал о моем существовании. Дело не в них, дело в нас с тобой.
  -Без комментариев.
  -Хорошо, ты ж у нас умненький мальчик. Сам отлично понимаешь, почему я не хочу перебираться сюда и почему не пойду в гости к твоей матери.
  - Мама будет рада нам, если мы навестим ее. Наташа, увы, не пользовалась у нее особой любовью. Дело во мне - ее сыне. Я остался для матери тем же ребенком, которому она в глубине души пророчила большое будущее. Матери приятно сознавать, что я не один, что у меня есть такая отличная женщина, как ты, помогающая мне во всем в трудное время.
  -Петя, она пригласила меня потому, что ей было неловко, она не ожидала увидеть у тебя чужую женщину.
  -Я хорошо знаю свою мать. У меня настоящая еврейская мама, хотя по крови она русская - без всякой иной примеси. Еврейские матери, моя дорогая, просто так или от растерянности даже невесток к себе не зовут.
  -Не иначе, увидев меня, сразу влюбилась.
  -Многим женщинам хватает одного взгляда, чтобы почувствовать доверие или неприязнь к людям вообще, а к другим женщинам тем более, особенно к женщинам своих сыновей.
  -Психолог! Все может быть... Мне оказалось достаточно первой встречи с тобой... Есть в тебе щемящая души баб незащищенность, детскость, которые ты пытаешься скрыть своей усмешкой, колкостями, грубостями даже. Сколько сердечек разбила эта твоя ранимость и добила щенячья нежность и ... умение заниматься любовью.
  -Не знаю, радоваться или огорчаться твоим словам. Мне и на склоне лет не удается стать тем мужчиной, которого есть за что любить.
  -Ты - настоящий мужчина, хотя не стоило бы тебе это говорить. В тебе достает силы - я не о сексе, не думай, хотя для вас, мужиков, когда имеете дело с нами, бабами, мужское здоровье превыше всего. Вы комплексуете - и ты, милый, - когда потенция оставляет желать лучшего или на время покидает вас...
  -Судя по всему, ты знала разных мужчин.
  -Как и ты - разных женщин. Иначе откуда в тебе такая прыть и умение? Я не о том - не ухмыляйся... Я не проницательна и не умна, но сразу поняла, что тебя гложет... Отсутствие понимания и кажущаяся тебе таковой слабость - отсутствие грубой мужской силы в характере, желания и умения навязывать другим свое мнение, поступать по-твоему... Знаешь, почему ты самовлюбленный мальчишка? Потому что никогда не жертвовал своими убеждениями в угоду карьере, благополучию, даже любви. Ты этим невероятно гордишься (я не продаюсь!) и потому не нуждаешься в проявлении характера - тебе неинтересно убеждать в своей правоте силой, почти наплевать, какую реакцию у других людей вызовут твои слова, поступки, дела, мысли... Тебя, по-настоящему, прости за правду, не интересует чужая жизнь, даже жизнь близких - Наташа ушла от тебя, возможно, по этой причине. Ты весь в себе.
  -Все-то ты знаешь...
  -Главное, что я знаю, это твое отношение к жене. Ты ее любишь.
  -Я же себя одного люблю.
  -Одно другого не исключает. Наташа была твоим зеркалом. Однажды ты в него посмотрел и влюбился. Я ведь знаю романтическую историю вашего знакомства. Этот стереотип до сих пор жив в тебе. Он греет твою душу, прощающую тебе многие прегрешения.
  -Даже если это так, то ничего не объясняет. Любовь иррациональна.
  - Отсутствие Наташи наполняет твое существо безысходным мраком, который ни я, никто другой превратить в свет не может.
  -Я мог бы оспорить каждое твое слово. Но не буду этого делать, так как знаю себя не лучше, чем тебя и ту же Наташу. Однако рад нашему разговору. Нам давно пора поставить все точки над i.
  -Поставим. Но знай, я ни о чем не жалею.
  - Глупенькая, ты меня неправильно поняла. Неужели подумала, что я намерен ставить точку в наших отношениях? Я забываю себя, когда встречаю тебя на пороге этого дома.
  -Ты так убедительно лжешь, Петя, что сам веришь в свой сказ.
  -Вот мы уже выясняем отношения...
  -Что тут выяснять? Если я тебе хоть сколько-нибудь нужна, никуда от тебя не денусь, пока не надоем. Или пока ты не будешь у меня в печенках.
  -А покуда я у тебя где?
  -Я бы тебе ответила...
  -Понял. Будь моя воля, я бы там остался навсегда.
  -Находясь там, не слишком удобно стучать на машинке "Диалоги".
  -Находясь там, трудно заниматься любовью.
  -Ты можешь в нескольких словах объяснить, что для тебя это занятие? Только без трепа.
  -Попробую. Вот мы обнаженные лежим рядом друг с другом, словно в нирване. Этим полным покоем мы обязаны нечто большему, чем полученному несколько минут назад наслаждению, идущее снизу вверх. Полнота наслаждения - когда идет встречный поток - сверху вниз. Удовольствие - когда все органы чувств и мозг (все его отделы) участвуют в создании наслаждения и в самом его процессе, и даже тогда, когда он сопровождается горькими и неуместными, а порой отвлеченными рассуждениями. Ощущение полноты наслаждения в этом кратком миге любви наполняет меня радостью жизни, или счастьем. Мы с тобой не занимаемся любовью, мы наполняем друг друга счастьем.
  -Все же занимаясь любовью.
  -Неплохо ею занимаясь.
  -Стороны пришли к полному взаимопониманию в этом вопросе.
  - Тогда, может быть, перейдем от слов к делу?
  -Я еще не ухожу, Петя.
  -Прости...
  -Кто хотел поставить точку не так, как я поняла вначале? Поставь ее иначе.
  -У меня сейчас на уме совсем другое.
  -Нельзя же быть таким слабовольным, подчиняясь своему ... лежебоке.
  -Обижаешь.
  -Ты всегда так?
  -Завсегда.
  -Самые сложные вопросы решаешь, занявшись сексом.
  -Давай решим самым простым способом. Перебирайся с сыном ко мне. Мы свободны, нам наплевать на мнение окружающих, даже самых близких, нам не хватает друг друга даже тогда, когда мы вместе. И еще больше нас нет, когда каждый сидит в своей норе и думает о том, почему мы калечим себе жизнь.
  -Нам нужно чаще заниматься любовью, чтобы не мучиться.
  -Ты приходишь сюда не чаще двух раз в неделю, смотришь на часы, не глядя на них, я схожу с ума, что ты уйдешь. Завтра же перебирайся ко мне!
  -Мне хочется заниматься с тобой любовью всегда - и когда ты рядом, и когда тебя нет, - тогда еще сильнее. Нам нужно чаще заниматься любовью еще и потому, что в эти минуты ты в большей степени становишься собой, открываешься мне навстречу, забываешь о разных табу из-за опасения остаться непонятым. Самое неприятное - чуждость, страх подмены себя другим в глазах тех, кому ты решаешься стать своим. Мы лежим рядом, такие близкие, чувствуем, как наши души теснее соприкасаются друг с другом, и я мечтаю о том, чтобы они вошли в такой же контакт, что тела, чтобы твоя душа издавала те же стоны, что тело, а моя - наслаждалась этими стенаниями твоего Я - и плоти, и духа... И моя душа, сливаясь с твоей, исторгала тот же восторг, в который приходит моя - твоя плоть, наша общая плоть. Я боюсь своей любви к тебе, боюсь своей любовью отпугнуть твою душу, отдалить ее... Не прерывай, дай выговориться, в другой раз у меня не хватит смелости сказать все, расставить точки, запятые, многоточия... Хотеть любить и любить - день и ночь. У тебя ночь, милый. А у меня - и день, и ночь. Нет никакой твоей вины в том, что ты любишь Наташу и не можешь любить меня. Это вполне естественно любить свою жену и неестественно любить чужую...
  -Все не так...
  - Пожалуйста, помолчи несколько минут. Я же не утверждаю, будто ты прикидываешься, лжешь, когда так близок мне, как, может быть, не был многие годы близок даже с Наташей. Но это не радует меня. Любишь ты ее. От этого нам никуда не деться. Даже если вы разведетесь - Наташа потребует развода, - она останется в твоих мыслях и желаниях. Мне никогда не суждено занять ее место - я не пытаюсь. Мне доставляет радость возможность такого неполного - куда уж более полного! - общения с тобой, такого слияния, единства, наслажденья, счастья, что понимание невозможности твоей любви ко мне не столь уж сильно меня омрачает. Ты все время зовешь меня переехать к тебе, вроде и Наташа не возражает - во всяком случае, на словах. Я никак не меньше тебя, даже больше хочу того же. Но инстинкт самосохранения диктует не рисковать тем хрупким согласием наших тел и душ, достигнутым нами сегодня, чтобы завтра разрушить его грубым, вульгарным въездом в твою жизнь. Я довольна тем, что стала твоей женщиной, добилась своего, о чем и не мечтала, когда мы обменивались репликами и глупыми остротами. Еще больше счастлива оттого, что не только твое тело не обмануло ожидания моего тела, но и душа твоя, пуганая, осторожная, окаменевшая от закрытости, не осталась глухой к моей душе, правдами и неправдами прорвавшейся к твоей и потому так высоко воспарившей. Наверное, я обманываюсь, приняв нашу близость как нечто незыблемое... Я не настолько глупа, чтобы это заблуждение застило мне глаза... Да, да... Вот так, в твоих объятьях я согреваюсь... Все во мне излучает тепло, я как в огне, а снаружи - мороз по коже... Тебе не холодно?
  -Мне очень давно не было так хорошо, как сейчас. Я далеко не мальчик, не хочу бросаться пустыми словами. Я жуткий эгоист, если способен испытывать такое счастье от нашей близости. Твое признание наполняет меня неслыханной радостью и неимоверным стыдом, что не отвечаю тебе в той же мере. Слова любви я произносил не так часто, не хотел краснеть за себя. У меня множество комплексов, главный - комплекс неполноценности моей любви. Я испытываю его к тебе. Не готов ответить признанием на признание не потому, что боюсь его последствий для себя, для нас, а по причине какой-то волшебной магии для меня подобных признаний, их бесценности. Понимаю мотивы твоего решения не съезжаться со мной, но твой инстинкт самосохранения - инстинкт самозаблуждения, так как наша общность не нарушится совместной жизнью, она скорее возрастет. Мы уже въехали в жизнь друг друга и не вправе разъезжаться из страха и сомнений нарушить хрупкость нашего единения. Никому не дано знать, что будет завтра. Совсем молодым я написал короткий этюд - дам тебе почитать, - где пытался отразить желание любви сегодня, не задумываясь над тем, что ждет ее завтра. Сейчас все серьезнее и глубже. То, что я испытываю к тебе, больше влечения. Не знаю, что это. Уже не только страсть, не страх одиночества, не одно желание видеть близкого человека. Это близость, не потребность ее, она самое. Мне легко с тобой. Я боялся тебя, недооценивал, считал избалованной, легкомысленной кокеткой, к которой потянуло меня едва ли не сразу. Я брыкался, злился на себя, искренне не понимал, почему Наташа, никогда не ревновавшая меня к кому бы то ни было, отпускает в мой адрес шпильки. Меня физически влекло к тебе, несмотря на всю любовь к жене. И она это заметила. Я уже и сам понял, что не прочь заняться с тобой любовью, но не сомневался в непробиваемости брони своего Я, так прочно связанного с сознанием и совестью. Как законченный эгоист я мало задумывался над тем, что могу встретить отпор с твоей стороны, хотя твои попытки прорваться в мое Я воспринимал как игру со мной в кошки - мышки, а то и как агрессию. Потому отказывал тебе в чтении "Диалогов", в искренности и отзывчивости. Наше нынешнее сближение радует меня никак не меньше, чем тебя. И я надеюсь, как ни сложится в будущем наша жизнь, сохранить это ощущение счастья в своей памяти. Потому продолжаю ждать твоего с Вовкой переезда ко мне. Я не обижу ни тебя, ни твоего парня.
  -Не сомневаюсь... Но неужели не испытываешь тревоги - сойдясь, мы подтолкнем Наташу и Васильева к еще большему сближению.
  -Все мы не малые дети. Если они не просят нас о разводе только потому, что мы не последовали их примеру съехаться вместе, какое значение имеют их следующие шаги?
  -Просто ты хочешь определенности, надоело находиться в подвешенном состоянии.
  -Это звучит слишком категорично. Не скрою, стопроцентной уверенности в том, что они не разбегутся, у меня нет. Но это очень мало греет. Куда больше греешь меня ты, хотя все еще ледышка...Видимо, мои слова не позволяют тебе окончательно оттаять.
  -Не могу унять нервную дрожь. Трудно далось саморазоблачение.
  -Мне оно дается еще тяжелее.
  -Только у нас разные реакции - у тебя жар, а у меня холод.
  -Лед и пламень, что может быть лучше.
  -Попытаемся мыслить реалистически. Мы съезжаемся, еще больше сближаемся (оптимистический вариант), тогда как наши визави почему-то решают вернуться в старое русло. Что тогда?
  -Не знаю. Это самый честный ответ. Совсем недавно я отвергал всякую возможность тесного сближения с тобой, просто не представлял. Правда, постельного варианта не исключал.
  -Спасибо.
  -Я не хочу лгать, хотя мы не клялись выворачиваться наизнанку.
  -Прости... Я ведь даже о постели не смела мечтать. Наша связь стала возможна по причине сближения Наташи с Васильевым.
  -Наша близость.
  -Пусть так.
  -Только не пусть. Мы должны быть осторожны, оценивая свои отношения.
  -Чтобы не вспугнуть хрупкое равновесие наших душ?
  -Их близость. Нашу близость.
  -Это так ужасно...
  -Что?
  -Ты хочешь, а меня колотит от нашей близости. Это невроз?
  -Я не специалист. Может быть, это противодействие. Психоанализ так трактует противостояние Я первичной энергии влечений. Возможно, твое Я не находит равновесия между требованиями реальности, влечениями и совестью, моралью.
  -Другими словами, действительный мир против моего влечения к тебе. К тому же меня мучит совесть, а мораль отвергает сближение, даже секс с тобой, мужем любовницы Васильева, до сих пор не желающей стать его женой.
  - Кажется, страсть к анализу вредит нам. Все не так страшно. Реальность в том, что не ты ушла ко мне, а твой муж оставил тебя. Совесть должна мучить его. Что до морали, не ты изменила мужу, а он - тебе. Главное - ты не изменила себе. Потому напрасно конфликтуешь с собой. Причина твоего противодействия - не переезда ко мне - во мне. Я не отвечаю взаимностью в той же мере и осознаю свою вину.
  -Вину допущения нашей близости без любви?
  -Это не допущение, это близость как таковая. Что до любви... Я обещал и дам "Диалоги" без купюр, целиком. Опережу твое чтение ссылкой на свой опыт, легший в основу моего писания... Осторожность в признании в любви - даже себе - вызвана во многом тем, что в молодости я пережил в сомнениях и, извини за громкое слово, муках любовь сразу к двум - женщине и девочке, которую любил с самого детства. Я искренне не сомневался в подлинности своего чувства, находясь в том самом противодействии. До сих пор полагаю, что не ошибся в своих прежних ощущениях. Тогда я был молод, и сомнения тех лет с лихвой перекрывались горячностью, страстью, желанием преодолеть девичье сопротивление, самолюбием. Сейчас мои сомнения куда серьезнее...Я не осмеливаюсь признаться себе в том, что попал в аналогичную ловушку. Буду абсолютно честен. Я не разлюбил Наташу, тебе не безразличен Васильев.
  -А ко мне у тебя близость - нечто такое, находящееся между половым влечением и любовью...
  -Близость, Зина, - это обладание телом и душой друг друга, не взвешивая на весах, кто сколько кому дал и взял. Обладание при наличии полового влечения и любви.
  -Все-таки, любви. Во мне говорит сатана, спрошу, ты бросишь меня, если Наташа вернется к тебе?
  -Я уже говорил, что не знаю.
  -Как я могла такое забыть? Просто у меня не все дома. Но я знаю то, чего ты не знаешь. Могу сказать, если попросишь.
  -Думаю, не стоит.
  -Потому ты такой миролюбивый.
  -Не нужно ссориться. Не надо нарушать хрупкость...
  -Нашего стеклянного зверинца?
  -Выясним отношения в следующий раз... Встанем, я тебя провожу.
  -Как-то жаль уходить, когда у тебя хорошо стоит...
  -Уже не стоит.
  -Стоит! Он умнее тебя, дурака. Я остаюсь на ночь.
  -С чего это вдруг?
  -Не только у тебя хорошая мама. Отпустила меня и зовет тебя к нам.
  -Что же ты молчала?
  -Некуда было спешить. И я еще не решила окончательно, останусь или уйду.
  -Только сейчас решила остаться?
  -Нелогично? Все твои женщины были логичны? Те две - твои первые - тебя кинули?
  -Угадала. Они поступили логично.
  -Напротив. Я бы на месте той девчонки вцепилась бы в тебя мертвой хваткой. Ты же лишил ее девственности...
  -Не думал, что ты придаешь этому фактору много значения.
  -Дурак! Мужик есть мужик, даже такой... Она ведь любила тебя...
  -Вроде бы.
  -Тогда зря отпустила тебя на вольные хлеба. Ты потом оклемался и полюбил Наташу, а что сталось с ней?
  -Ей повезло меньше, хотя могло повезти больше.
  -Не могло, если она действительно любила тебя. Женщины не так забывчивы, как вы, мужики.
  -И я ничего не забыл.
  -Но влюбился в Наташу, любишь ее даже сейчас, когда она бросила тебя в мои объятья.
  -Она не думала о тебе.
  -Да? Тогда зачем уговаривала переехать сюда?
  -Я хотел, чтобы ты с Вовкой жила в этом доме. Собирался переехать к матери.
  -Что же ты остался?
  -В надежде, что буду жить с тобой.
  -Настолько уверен в себе?
  -Уверен в одном - мы должны и можем стать еще более близкими людьми...
  -Любовниками, Петя. Только любовниками. Должны, могли, стали.
  -Как любовница ты меня устраиваешь, но...
  -А ты как любовник устраиваешь меня не вполне.
  -Тогда к чему весь этот разговор?
  -И я говорю, зачем?...Как у нас с энтузиазмом?... Никакого энтузиазма...
  -Хватит. Я не расположен. Давай вставать.
  -И я о том же.
  -Перестань! Хватит, я сказал!
  -Кто говорил только что, будто я как любовница тебя устраиваю?
  -Ошибся, извини... Довольно, я устал от наших дурацких дебатов.
  -Хорошо. "Диалоги" дашь?
  -Дам, раз обещал. Держи их подальше от родителей и сына.
  -Настолько они неприличны?
  -Настолько, чтобы не захотеть видеть меня.
  -Так ты придешь к нам?
  -Приду, если позовешь.
  -Завтра - прямо от тебя.
  -Можно.
  -Я тебя поцелую?
  -Можно.
  -Я еще полежу с тобой... так?
  -Можно.
  -А если так?
  -Можно.
  -Мы полные дураки?
  -Законченные...
  -Никогда больше не станем выяснять отношения?
  -Никогда, никогда, никогда...
  
  ПЕТЬКА
  
  -Кто, кто! Я, твой сын! Открой, я забыл ключ.
  -Что-то случилось?
  -Ничего не случилось. Ты не видел мои коньки?
  -Какие еще коньки?
  -Ты что, до сих пор спишь, соня? Уже десять часов.
  -Почему не позвонил? Мог не застать меня дома.
  -Куда ты денешься так рано в воскресенье? У тебя есть деньги?
  -Немного.
  -Можешь поделиться?
  -У тебя кончились?
  -Не хватает.
  -Сколько?
  -Тридцать.
  -Знаешь, сколько я получаю?
  -Целых двести. Не так мало.
  -Мне мало... Подожди, я сейчас...
  -Пока поищу коньки. По-моему, они в чулане.
  -Подожди.
  -Понял, у тебя женщина.
  -Какой ты догадливый!
  -Тогда я в другой раз, приду вечером.
  -Вечером меня не застанешь.
  -А деньги?
  -Деньги утром... Ты ел хотя бы?
  -Не успел. Торопился, даже ключ забыл, хотел тебя застать.
  -Мог позвонить.
  -А я хотел застать тебя врасплох. Шучу. У нас телефонная линия не работает. До завтра.
  -Раздевайся. Позавтракаем.
  -Неудобно.
  -Раздевайся. Вы знакомы... Зина...
  -Это которая? Жена Васильева?! Вот умора!... Чего ты дерешься?
  -Молокосос! Надо еще тебе поддать.
  -Деньги давай, мастер заговаривать зубы.
  -Успеешь... Зина?! У нас гость.
  -Встала твоя Зина. Не знает, как выйти к сыну твоей матери. Тьфу ты, к сыну твоей жены.
  -Совсем распустился без отца.
  -С вами распустишься... Не бойся. Я матери ничего не скажу.
  -Мне нечего скрывать.
  -Мама знает?!
  -Может, знает. Я ей не докладывал.
  -И я не стану.
  -Как хочешь.
  -Может, ты сам хочешь?
  -Мне как-то все равно.
  -Чтобы мать ревновала, да?
  -Я думал, ты поумнел.
  -Благодаря Светке?
  -Благодаря себе. Как-никак растешь понемногу.
  -И ты, как вижу, не отстаешь... Сорвалось сдуру, извини...
  -Похоже, я в тебе ошибся.
  -Извини, па... Не ожидал, что Зина... Я ничего... Ты же говорил, у тебя кто-то есть... Не скрывал... Лучше я пойду, па.
  -Останься! Мой руки и садись за стол. Мы мигом.
  
  ЗИНА
  
  -Спектакль нам устроил. Не знала, куда глаза девать от стыда.
  -Ложный стыд.
  -Самому не стыдно демонстрировать свою любовницу, к тому же знакомую, жену любовника твоей жены?
  -Не перечисляй всех наших титулов. Я горжусь тобой, своей женщиной. Пусть Петька знает, какую очаровательную и молодую женщину отхватил его отец!
  -Хвастун! Я не догадывалась, что ты бабник.
  -Я - бабник?! Я - анахорет.
  -Это ты-то отшельник?! Бабник, бабник, бессовестный бабник. Что Петька обо мне подумает?
  -Только самое хорошее. Что мы спим друг с другом, нам хорошо вместе, коль скоро в десять утра мы занимаемся любовью.
  -Вруша! Ты дрыхнул, даже звонка не услышал. Пришлось тебя будить.
  -Разве? Ну и что? Кто с тобой занимался любовью целую ночь? Дядя?
  -Трех не было, ты отключился. А я не могла заснуть.
  -Значит, я плохо старался.
  -Плохо.
  -В самом деле?
  -Испугался? Успокойся, я всем довольна. Потому и не могла заснуть.
  -Я ведь тоже не спал.
  -Спал, даже похрапывал.
  -Специально, чтобы ты не думала, что я не сплю.
  -Действительно, не натурально храпел. Зачем?
  -Затем, что думал о нас с тобой. Как все у нас будет дальше.
  -Потому Петьку задержал и меня выставил перед ним, черт знает кем?
  -Я не желаю никаких тайн. Мы с тобой не совершаем ничего, что следует скрывать от наших родных. Я рад тому, что мой сын и мать знают о нашей близости.
  -Не мытьем, так катаньем настырно пытаешься добиться того, чтобы мы съехались.
  -Я очень настырный тип. Ты еще плохо знаешь меня. Когда лучше узнаешь, сбежишь от меня, не захватив вещички. Так-то вот!
  
  НАТАША
  
  -Спасибо, что пришел. Думала сама подъехать к тебе после твоей работы, но не смогла. А возвращаться от тебя вечером в темень не хотела.
  -Чего уж там. Я работаю близко отсюда, никакого смысла кататься тебе туда - сюда. Поздно и мороз.
  -Я тебя не задержу.
  -Не беспокойся, никаких дел у меня нет. Метро работает бесперебойно.
  - Раньше ты мотался автобусом больше полутора часов, провожая меня, и столько же - назад, к своим родителям.
  -Прогресс, Наташа, докатился и до Гражданки.
  -Соловья баснями не кормят. Будем обедать.
  -Благодарю, обедал на работе, сыт.
  -Составь компанию, специально не ела - дожидалась тебя.
  -Коль скоро... Извини, я поем... Наш парень уже ел?
  -Сегодня он обедает у Светы. Отмечается день ее рождения.
  -Тогда понятно.
  -Просил у тебя деньги? Я же ему дала. Сколько ты ему дал?
  -Видимо, не хватило. Женщины нынче стоят дорого.
  -Кстати, о женщинах... скорее, некстати.
  -Мы перешли к делу?
  -Не совсем... Суп есть будешь?
  -Ты же знаешь, я не большой любитель первых блюд. Опять же отвык от них в последнее время. А ты ешь. Я подожду второго...
  -И я обойдусь без супа.
  -Вернемся к женщинам, которые не то, кстати, не то, некстати.
  -Петя не преминул сообщить мне вчера новость, застав у тебя Зину. Неужели ты не мог...
  -Мог. Не хотел.
  -Что за причуда?
  -Мне нечего скрывать.
  -Все же сын...
  -Взрослый парень.
  -Точно. Сам занимается любовью.
  -Вот - вот... Почему именно вчера соблаговолил порадовать мать?
  -Длинная история. Вкратце, дело обстояло так. К нам пришла Света, но Петю дома не застала. С известных пор они редко ошиваются здесь - иногда и если я дома.
  -То есть ты сдержала слово.
  -Как ты хотел - тактично намекнула сыну, что им не следует встречаться у Васильева, когда дома никого нет. Он понял и согласился со мной. В отсутствие Пети Света проинформировала меня, где и как они проводят свой досуг.
  -Любопытно.
  -Странная девочка. На мой почти риторический вопрос без экивоков ответила, что накануне в мороз они с Петей были у нее дома, родители ушли в театр, никто им не мешал.
  -Ты проглотила ее слова без комментариев?
  - Что еще мне оставалось? Тогда Света пошла дальше, спросила, знаю ли я, что она Петина любовница. Я слегка оторопела и ответила, что всего лишь догадываюсь. Перевела разговор на другую тему. Петя, очевидно, решил, что я пытала его девушку и сразу после того, как проводил ее домой и вернулся, отпустил в мой адрес несколько колких замечаний. Так я узнала о его встрече с Зиной, о том, как вы втроем пили чай и балагурили.
  -Балагурили - это от лукавого. Надеюсь, Петька не нагрубил тебе?
  -Нет, напротив. Предложил всем нам - вшестером жить одной коммуной для экономии времени и расходов. Квартира большая, каждой паре по комнате, а гостиная - общая. Один минус - Васильев лишается своего кабинета. Забыл о сыне Зины и Васильева.
  -Стервец!
  - Нужно было оградить сына от встречи с Зиной. А ты, как специально, столкнул их лбами. Не думаю, что и ей доставило удовольствие общение с нашим сыном.
  -Странное у тебя, Наташа, мнение обо мне. Я не счел нужным прятать Зину по многим причинам, одна из них - она скоро переедет в твой дом.
  -Ты ее уговорил?
  -Сдается, убедил. Не возражаешь, если я в нем останусь?
  -Это не только мой дом. Ты хотя бы любишь ее?
  -Не знаю, Наташа. Я ничего не знаю.
  -К сожалению, все твои планы могут рухнуть.
  -Васильев не хочет жениться на тебе?
  -Хочет. Я не хочу выходить за него замуж.
  -Ты уже не любишь его?
  -Отвечу твоими словами. Не знаю, Петя. Я ничего не знаю.
  -Зачем же тогда... Прости...
  -Васильев должен вскоре уехать в Англию на два года.
  -Только что узнал?
  -Знал давно.
  -Скрыл от тебя?
  -Напротив. Торопил с разводом.
  -Странные дела твои, Господи!
  -Ты когда-нибудь задумывался, почему я не прошу у тебя развода?
  -Суета сует, Наташа. Боялась навредить Васильеву - в его кругах мораль (на словах!) превыше всего. Блядуют направо - налево, но семью не трожь - святое! Прости, у меня вырвалось.
  -Ничего, Петя... Ты прав. Советская мораль на страже семьи... И суета... За полгода Васильев половину времени находился в разъездах. Нам было ни до чего.
  -Забыл еще одно немаловажное обстоятельство. После отъезда Игоря в Израиль ты - своего рода враг народа. Став женой Васильева, могла испортить его реноме. Он не мог плевать на это с высокого дерева.
  -Говорил, что плевал. Но я не хотела приносить его себе в жертву.
  -Главное, хотел ли он этого... Мне вас искренне жаль.
  -Тебе себя жаль.
  -Себя? Что мне себя жалеть?
  -У тебя мясо стынет...
  -У меня вот тут все остыло, вот тут... Как же ты можешь спокойно жевать это гребаное мясо?!
  -Я все могу, Петя, ты же знаешь... Успокойся, все у тебя устроится лучшим образом. В конце концов, можете жить вместе с Зиной у ее родителей. Тесно, конечно...Или сделать обмен родительских квартир, вам трехкомнатную, а твоей маме - однокомнатную...
  -Что ты такое говоришь? Неужели мы стали настолько чужими?
  - Я никогда не переставала тебя любить. Даже тогда, когда ты целиком ушел в себя и сделал нашу жизнь невыносимой. Иначе б я никогда не оставила тебя.
  -Новости дня! Советский народ празднует Первомай, отмечая его новыми трудовыми подарками. В этот морозный солнечный день, идя навстречу международному весеннему празднику, самым большим сюрпризом для всех нас стала командировка в Великобританию известного каждому советскому человеку...
  -Прекрати юродствовать, Петя! Я позвала тебя не затем, чтобы вымаливать у тебя прощение. Есть достаточно много времени, чтобы принять решение, как тебе поступить. Мой долг - поставить в известность.
  -Добавь, гражданский долг. У тебя железные нервы, Наташа. Завидую твоей выдержке.
  -А ты бы хотел, чтобы я ревела и каталась по полу? Не дождешься!
  -Ну, что ты, что ты... Хорошо, будем реветь вместе на пару. А- а - а!
  -Прекрати! Что ты за человек? Все, я успокоилась. Прости...
  -Это ты меня прости... Обухом по голове.
  -Я понимаю.
  -Я понимаю.
  -Что ты кривляешься?... Тебе плохо?.. Да, не молчи ты! Сердце?
  -У меня здоровое сердце, Наташа. Здоровые почки, печень, селезенка... Только с головой не все в порядке...
  -Где болит?
  -Ничего у меня не болит, ничего! У меня пусто в башке. Я слушаю тебя, слышу... Это не о нас, не обо мне. Бред, сплошная чушь! Кто-то куда-то должен уехать, из-за чего вся наша жизнь пойдет наперекосяк. Твоя, моя, Зинина, Петькина, Вовкина... Вы оба, такие разумные, прагматичные - о чем думали раньше, когда кинули всех остальных? Любовь? Будь она проклята, если ломаются судьбы других людей.
  -Я его не любила...
  -Что?! Впрочем, я не сомневался в этом. Но тогда зачем ты устроила "девичий переполох"? Мне даже, по-своему, жалко Васильева.
  -Я сломалась, Петя. Просто сломалась. Наша с тобой жизнь превратилась в ад, я не выдержала. Не смогла скрыть от него свое состояние.
  -И он воспользовался...
  -Он любит меня. Не он ведь предложил мне уйти от тебя, я сама...
  -Перестань! Он всегда этого добивался. Даже хотел дать мне отступные...
  -Не говори глупости...
  -Я не помню ничего, что могло произвести в тебе такой переворот. Мы не ссорились, не давали друг другу никаких поводов, чтобы в один день разрушить то, что объединяло нас многие годы. Да, мы не всегда понимали друг друга, я испортил тебе жизнь писанием в стол дурацких "Диалогов", еще раньше - письмом, которое подписал в защиту Соколова, что бросило кошке под хвост мою научную карьеру и благополучие нашей семьи, позже изменой. Мало ли чем еще, но у нас были и светлые дни, великое множество их, когда наша любовь помогала нам жить в радости и счастье...
  -Мне самой трудно понять... Мы, кажется, поссорились в тот день, наговорили друг другу лишнее, последняя капля... С Васильевым легко, мы вместе работали, он сделал меня тем, кем я стала...
  -А я тянул тебя назад, в темное прошлое.
  -Я не просила развода, хотя Васильев настаивал на нем, говорил, что мы можем успеть даже уехать в Англию, что он добьется отсрочки отъезда, а если не выйдет, никуда не поедет один, лишь бы быть вместе со мной.
  -Не вышло, но он едет?
  -Потому что я отказалась оформлять наши отношения законным порядком.
  -Не захотела ломать его жизнь
  -Я окончательно поняла, что люблю только тебя.
  -Слова, слова, слова...
  -Не расстраивайся раньше времени. Может быть, Зина предпочтет тебя и СССР Васильеву с Англией. Она не производит впечатления такой практичной, как я... Прости, все это бабья ревность. Больно думать, что ты и Зина... Стоило мне ее увидеть много лет назад, я уже поняла, ты угодил в ее капкан. Она моложе, красивее, добрее, покладистей...
  -Перестань, Наташа. Ради бога, не продолжай...
  -Она ждала и дождалась своего часа - твоей любви. Я сама виновата...
  -Не ждала и не дождалась. Мы решили жить вместе, так как начали лучше понимать друг друга.
  -Должно быть, она везде хороша, в том числе в постели, если у вас возникло полное взаимопонимание.
  -Это касается только нас двоих.
  -Прости за бестактность.
  -Я ведь не спрашиваю, каков Васильев в постели.
  -Мы никогда не были с ним близки.
  -Продолжаешь меня удивлять. Однако верю, ты никогда мне не лгала.
  -Обескуражен? Как же можно-с - без постели? Какой резон без нее?
  -Теперь ты юродствуешь. Сплошное ханжество, когда любимая женщина живет в доме мужчины столько времени и отказывает ему в себе.
  -Тебе трудно представить подобное, но у нас вопрос постели не возникал. Мне не пришлось отказывать или предлагать, в равной степени и ему...
  -Кто бы мог знать, что он питал к тебе только платоническую любовь?
  -Он любил и любит меня, этого мне вполне достаточно.
  -А моя земная любовь тебе опостылела.
  -Твоя земная заколачивала гвозди в крышку гроба ...
  -Образно. А где же твоя любовь? Она плоскогубцами их вскрывала?
  -Она стояла у гроба твоей любви и оплакивала ее преждевременную кончину.
  -Что немцу здорово, русскому - смерть.
  -К чему это?
  -Верно, я не немец, а еврей.
  -Не понимаю.
  - Это из разряда банальностей, которыми кишат мои "Диалоги".
  -Зина, конечно, от них в восторге?
  -Она еще не прочла их.
  -Неужели не спешит выразить свое восхищение?
  -У нас есть более приятные темы для разговоров.
  -Надо полагать... Я все сказала, Петя.
  -Мавр сделал свое дело...
  -Можешь остаться, если никого не ждешь. Уже поздно. Отсюда тебе на работу значительно ближе.
  - Не жду, но, пожалуй, пойду...
  -Очень холодно.
  -Я тепло одет.
  -Смешно, я тебя уговариваю...
  -Смешно, я ухожу...
  -Придумай что-нибудь. Есть же выход из положения, в который я всех вас загнала.
  -Общими усилиями выйдем.
  -От кого это больше всего зависит - от Зины?
  -И от нее...
  -Иди! Уходи! Не стой столбом. Не обращай на меня внимания, я приду в норму, как только ты уйдешь.
  -Я остаюсь. Боюсь оставить тебя одну. И Петьки нет. Он вернется?
  -Обещал.
  -Это ничего, что застанет меня у тебя?
  -Я редко когда понимала твой юмор. Или это серьезно?
  -Вполне.
  -Что же тогда ухмыляешься во весь рот?
  -У меня богатое воображение.
  -Какая глупость пришла тебе в голову?
  -Не скажу.
  -И не сделаешь?
  -И не сделаю... Мы уж слишком много их наделали. Самое время начать исправлять.
  -Что будем дальше делать?
  -Разговаривать. Я очень давно не разговаривал с тобой.
  -К счастью, еще не разучились...
  -Над чем ты сейчас работаешь? Или выжидаешь?
  -Кажется, наметился кое-какой прогресс. Меня простили.
  -Наверное, благодаря Васильеву. Его связям.
  -Возможно. Ты же меня знаешь, не могу сидеть без дела. Взялась за новый перевод, хотя никакого договора на руках нет, даже намеков на него.
  -Какого автора переводишь?
  -Все того же. Разрабатываю старую жилу. Он прислал мне благодарственное письмо, словно нуждается в переводах. Его почти весь мир знает.
  -Теперь благодаря тебе узнали и у нас.
  -Не я, так нашелся бы кто-нибудь другой...А ты? Закончил работу над "Диалогами"?
  -Видимо, я не закончу ее никогда. Нахожу столько ошибок, что за голову хватаюсь, исправляю сотый раз, но все равно недоволен.
  -Я бы хотела их почитать.
  -Твое мнение не изменится. Не стоит.
  -И все же...
  -Когда закончу, быть может.
  -Быть может, закончишь или, быть может, дашь?
  -И то, и другое.
  -Зине дал, не закончив.
  -Она не читала раньше.
  -Долго же ты держался.
  -Я - стойкий оловянный солдатик.
  -И все же не устоял.
  -Упал.
  -Скорее, пал.
  -Но еще, слава богу, жив.
  -Меня вновь несет не туда. Прости...
  -Ничего. Мы еще много раз будем возвращаться не в ту степь.
  -Ты меня еще любишь?
  -Я никогда не разлюблю тебя.
  -Но это ровным счетом ничего не значит?
  -Много значит.
  -Можно надеяться?
  -Не устраивай мне пытку. Мне и так не по себе.
  -Прости... Меня беспокоит Петя.
  -Напрасно. Парень как парень.
  -Говоришь как-то отстраненно, словно он не твой сын. Если помнишь, мы зачали его не случайно.
  -Я все хорошо помню. Он мой сын. В свое время ты не зря мне его подарила.
  -У вас с ним много общего, хотя с возрастом он отдаляется от тебя все больше и больше.
  -Такой же разгильдяй, как я, но со своими вывертами.
  -Очень легкомыслен, все ему легко достается. И эта его девушка... Тебя совсем не волнуют их отношения?
  -Я ему завидую.
  -Его молодости?
  -Легкости, с которой она сейчас протекает. Ведь я боялся, что его постигнет участь брата.
  -Не расскажешь, что со всеми вами стряслось три года назад?
  -Не хочу вспоминать. Мы попали в передрягу и удачно выкарабкались из нее.
  -Но каким образом Петька?
  -Я никогда тебе это не расскажу. Дал слово.
  -Кому?
  -Всем. Главное, себе.
  -В том, что произошло, есть и моя вина?
  -Только моя.
  -Она до сих пор гнетет тебя?
  -Отпустила. Надеюсь, навсегда.
  -Дай бог, чтобы так оно и было.
  -Мы слишком часто вспоминаем Господа всуе.
  -Ты стал в него верить?
  -Я никогда не осмелюсь признаться в этом, слишком долго был атеистом. Даже в "Диалогах".
  - Ты пришел к нему, так как много страдал.
  -Если приходишь к Богу в страдании, сильнее чувствуешь Его, почти осязаешь...
  -И становится легче прощать других людей.
  -Даже себя...
  -Себя?
  -Себя простить тяжелее всего. Если Бог есть во мне, Он позволит снять хотя бы часть вины с моего сердца. Я очень грешен. Мои "Диалоги" во многом не богоугодны, хотя я всегда старался не подпускать к себе дьявола.
  -Подпускал, Петя. Дьявол похоти написал не одну страницу "Диалогов".
  -Похоть в чистом виде никогда не присутствовала в них.
  -Ее в грязном виде хоть отбавляй.
  -На то она и похоть... Она содержит в себе больше соблазнов, чем пороков, и потому не так страшна, как считают многие.
  -Соблазны - те же пороки.
  -Только в религии. В жизни все иначе. Если один соблазнил другого, и оба испытывают наслаждение, никому не отравляя жизнь, это не порок.
  -А большое свинство.
  -Грех - когда мы вольно или невольно ради собственной корысти доставляем третьим лицам страдания, даже просто неприятности.
  -Как я тебе, например.
  -Я абстрагировался от нас. Говорил вообще о сути греха как такового.
  -Мне ближе конкретика.
  -Пусть будет конкретика. Мои главные грехи - "Диалоги" и измена тебе. Второй грех я, как мог, кажется, искупил. А от первого не смог отказаться до сих пор. Единственная серьезная попытка уничтожения части рукописи привела лишь к одному - гальванизации трупа. Тот Бог, что есть во мне, старается меня понять, он милостивый. Хотя я ни в чем не уверен.
  -Зина поймет "Диалоги"?
  -Что-то поймет, что-то не поймет.
  -Она не ханжа, как я.
  -Она не ханжа. А ты слишком строга к себе и другим. Это мешает тебе быть добрее и ближе к тем, кого несправедливо причисляют к грешникам. Если рай, чистилище и ад существуют, большинство людей - надеюсь, и я - попадут в чистилище, где их души очистятся от грехов...
  -И попадут в рай?
  -Вот в этом я не уверен. Но ада избегут. В ад нас не бросят не существующие большие грехи, а в рай - не пустят обычные...
  -Ты слишком вольно интерпретируешь загробную жизнь, приближая к земной.
  -К грешной земле, заметь. Не нужно забывать, все мы - дети Адама и Евы. Сам Бог позволил нам грешить. Церковь, преследуя свои интересы, извратила даже Христа, который сам прощал и нам велел прощать...
  -Прости и ты...
  -Я произношу одни банальности, знаю. Что до прощения, мы оба должны простить друг друга...
  -Но есть ли толк говорить о грехах и прощении, если в наших головах и сердцах больше темени и неразберихи, чем света?
  -Люди всю жизнь стремятся пробиться к свету через собственный мрак.
  -Ты выглядишь очень усталым.
  -От той ноши, что на нас лежит.
  -Которую я на тебя свалила. Я тебе постелю. Будильник ставить на семь?
  -На пол восьмого. От тебя мне на работу ближе.
  -Не от меня. От Васильева.
  
  ПЕТЬКА
  
  -Отец? Рад видеть тебя здесь. Я предлагал матери...
  -Знаю. Не повторяйся.
  -Уже наябедничала. Друг с другом не разберетесь, а на меня нападаете.
  -Бедный мальчик, все тебя обижают.
  -Ты к нам надолго?
  -Было поздно. Наташа предложила мне остаться, отсюда близко до моей работы.
  -Для тебя десять вечера поздно?
  -Почему десять?
  -Я пришел, еще не было десяти.
  -Лег раньше, устал.
  -Поверил?
  -Чему, кому?
  -Я вернулся около двенадцати. Между прочим, мне также предлагали остаться.
  -Света?
  - Ее родители.
  -Не вышел у них из доверия?
  -Они все знают и возражений не имеют.
  -Поэтому оставляют тебя на ночь.
  -В другой комнате. Все чин - чинарем.
  -Жаргон у тебя, как у малолетней шпаны.
  -Обижаешь!... Я рад тому, что вы с матерью находите общий язык. Значит, не все для нас потеряно.
  -По-моему, тебе и так неплохо живется.
  -Хорошо, я не жалуюсь.
  -Что тогда для нас потеряно?
  -Семья, па... Налью, уже кипит... Наша семья. Мы распались на части. Игорь в Израиле, Таня в Питере, но выпала из нашей тележки. Ты пока не совсем выпал, но вот-вот выпадешь, если мы тебя не удержим. Мама ушла к Васильеву и, по-моему, жалеет об этом. Я завел себе Свету, свою временную семейку... Ты впервые за полгода появился тут и рискнул остаться на ночь. Я не теряю надежды, что перегородка между вами рухнет, и мы восстановим семью.
  -Вчера вечером я сказал Наташе, что она не зря подарила мне тебя. Она ответила, у нас с тобой много общего.
  -Целиком и полностью разделяю ваше мнение. Мать не слишком нападала на меня?
  -Она много тебе позволяет.
  -Точно, не хватает отцовского ремня. Я его заслужил - решил, что ты проболтался матери о моих отношениях со Светой ( ненормальная, ей приспичило сообщить матери, чем мы занимаемся друг с другом), и в сердцах трепанулся насчет тебя и Зинаиды. Прошу прощенья, сэр, больше не буду...
  -Паяц! В конце концов, я не просил скрывать мою женщину.
  -Не просил. Даже хотел, чтобы мать знала, чтобы приревновала к "молодой". Знай, мол, наших.
  -Что ты несешь?
  -То и несу, что сказал матери.
  -У тебя мозги есть? Минуту назад я с удовольствием внимал твоим словам о нашей семье. Однако одно с другим трудно увязать.
  -Прости меня, дурака.
  -Что еще ты ей наплел?
  -Опоздаешь на работу. Потом расскажу.
  -Не темни, не опоздаю.
  -Начальство не опаздывает, оно задерживается?
  -Давай, давай. Время идет.
  -По твоему виду ясно, мать сказала тебе все.
  -Хочу знать из первоисточника - без переводчика.
  -Мне бы вот так...острить.
  -Я не острю, Петя. Живее.
  -Можно, я не стану повторять?
  -Не канючь.
  -Не могу.
  -Говори, иначе нашей дружбе конец.
  -Если ты вернешься...
  - Без всяких если!
  -Уфф! Я сказал, па, чудовищную пошлость.
  -Повтори ее.
  -Я сказал... Я сказал, что не понимаю, какого черта мать ушла от тебя, если они с Васильевым даже не спят вместе.
  -Негодяй! Как только у тебя язык повернулся заявить такое?
  -Мать не передала? Зря я... Впрочем, тебе это знать не вредно.
  -Гадкий сводник!
  -Это не сводничество - примирение предков. Статья 18 Конституции СССР.
  -Трепач!
  -Весь в тебя. Слышал в далеком детстве, как ты ни к селу, ни к городу ссылался на Уголовный Кодекс.
  -Наташа не дала тебе по физиономии?
  - Еще как дала! Особенно после того, как я вышел из себя. Не должен был, раз первый нагрубил.
  -Что она тебе сказала?
  -Обозвала меня потаскушкой. Я решил, что не меня, а Свету... Как будет в мужском роде, потаскун?
  -С этим согласен?
  -Нет, но это еще, куда ни шло.
  -Вступился за честь своей дамы и что отмочил?
  -Предложил создать коммуну в этом доме. В каждой комнате по паре - ты с Зиной, мать с Васильевым, я со Светой. Одна комната для всех - гостиная. Сплошная экономия времени и денег.
  -Остряк-самоучка. Не знал, как сильнее обидеть мать.
  -И это не все. Предложил матери купить ширму, чтобы отгородиться от Васильева.
  -Ты просто подлец! Как только она после всего этого разговаривает с тобой?!
  -До меня сразу дошло, какой я гаденыш, и ревом вымолил у нее прощение. Она тебе не рассказала? Дурак, сам мог догадаться, она постыдилась...
  -У тебя была истерика?
  -Почти. Ревел навзрыд и обзывал себя всеми матерными словами, приходящими на ум.
  -Великолепно! Чудный у нас сын, при матери, женщине...
  -Я же говорю, находился не в себе... Даже в дневник не стал заносить все это, так противно...
  -Забудем. Нет, запомним, чтобы впредь ничего подобного не случилось... Мне пора уходить.
  -Даже не попрощаешься с мамой?
  -Не хочу ее будить.
  -Она не спит. Твой будильник всю округу разбудил. Она дает нам возможность пообщаться. Не хочет встревать в нашу беседу, вдруг мы говорим о том, что она уже слышала.
  -Насмехаешься?
  -Есть немного, па... Никак не могу избавиться от омерзения к себе... Торопишься, только два слова...
  -Что хочешь сказать?
  -Вы помирились с матерью?
  -Мы не ссорились, Петя.
  -Знаю. Простишь ее?
  -Мы оба нуждаемся в прощении друг друга.
  -Не ты был первым...
  -Я не о том.
  -А я о том. Ты оставишь Зинаиду?
  -Без комментариев.
  -Прости, я и так хватил лишку... Не упусти наш шанс, в последние дни он появился, я чую...
  -Наташа идет. Молчок... Наташа, я ухожу, опаздываю. Позвоню. До свидания...
  
  ЗИНА
  
  -Как знала. Ничего у нас с тобой выйти не могло. Поэтому не переезжала...
  -Мы говорим сейчас о Васильеве.
  -Считай, я с ним в разводе. Пусть катится в свою Англию хоть на всю жизнь. Я никуда не поеду.
  -Он должен ехать с семьей.
  -Ерунда. Власти будут только рады, если "семья" останется в Союзе. Партия и Правительство вкупе с КГБ не сомневаются в нем - их человек.
  -У нас строго, муж без жены может завести интрижку с местной и угодит в лапы британской разведки МИ -6.
  -Не угодил за два месяца - не угодит за два года.
  -Объясни это на Лубянке.
  -Я не понимаю, ты уговариваешь меня сойтись с мужем? Но, во-первых, он меня никуда не зовет...
  -Позовет. Иначе бы Наташа не собралась перебираться назад - как только, так сразу.
  -Начинай ставить свои любимые точки. Ты ее простил и хочешь прекратить наши встречи.
  -Что ты заладила, нашу судьбу обсудим после того, как разберемся с Васильевым.
  -Что делать с ним, разберусь без посредников. Так же как ты с Наташей - без меня.
  -Глупенькая, все мы повязаны одной веревочкой.
  -Вот и тяни ее со своего конца. Кто из нас мужчина?
  -Ради меня разведешься с мужем?
  - В любом случае я в его апартаменты не перееду, мы с Вовкой останемся у родителей. При всей любви к отцу сын на моей стороне.
  -На что будете жить?
  -Я нашла работу. Васильев дает на сына больше, чем надо. Откажется - подам на алименты.
  -Не откажется. Ты не ответила на мой вопрос.
  -Васильев должен начать оформлять командировку на два года. Знает, что я с ним не еду. Если мы начнем бракоразводный процесс, я сорву его отъезд. Проще развестись вам с Наташей. Потому ответь, ради меня разведешься с ней?
  -Где будем жить?
  -На моих родителей ты произвел хорошее впечатление, можно жить в нашей квартире. В тесноте, да не в обиде.
  -Твой сын не принимает меня.
  -Примет - никуда не денется. Не ищи отговорок.
  -Не пожалеешь, если откажешься от Васильева?
  -Я от него не отказывалась. Это он отказался от меня.
  -Просто ты ревнуешь его к Наташе и не находишь в себе сил простить.
  -Он звонил тебе и просил стать его адвокатом? Что ты так хлопочешь?
  -Он просил у тебя прощения?
  -Нет. И не попросит. Все, что ему от меня сейчас надо, так это согласие поехать с ним в Англию.
  -Ему будет трудно объяснить, почему ты с сыном не едешь.
  -У меня есть знакомые в медицинских кругах, дадут освобождение от дождливого и туманного английского климата - по причине гинекологического или нервного заболевания. Васильева это более чем устроит. И Наташу сохранит, если она не даст ему отставки. Что она переполошилась? Могу встретиться с ней и успокоить. Васильев ее не забудет, а что едет не с ней, я не виновата, ничем помочь не могу.
  -Не будь такой злой, Зина.
  -Петенька, набери воздуху в легкие и скажи, вы с Наташей все решили. Она возвращается к тебе. Помнишь, ты говорил о противодействии. У моего Я нет никакого конфликта с реальностью, мы мирно сосуществуем. Совесть и мораль находятся у меня на высоте. Невротиком не стану.
  - Мы с тобой должны принять окончательное решение.
  -Я его приняла. Дело за тобой. Вот твои "Диалоги". Как ты любишь говорить, без комментариев.
  -Недавно слышал другие слова.
  -Хотела сказать приятное... Позвони, когда сделаешь выбор между нами. Одно условие. Если Наташа вернется в ваш дом, а ты останешься в нем, не обременяй себя звонками. Мне окончательно станет ясно, с кем вы, мастера культуры...
  -Я в твоих глазах выгляжу законченным мерзавцем.
  -Петя, я люблю тебя, мерзавца, - такого растерянного, боящегося кого-то обидеть. Не серчаю на тебя. Ты любишь жену, это нормально... Нет, так дело не пойдет... Что за манера любой конфликт разрешать в постели?...
  -Ты меня не поняла...
  -В конце концов, ты старый плешивый тип. Что о себе возомнил? Посмотрись в зеркало. Если я на тебя польстилась, так с голодухи... Куда ты меня тащишь? Оставь меня в покое!... Еще не так укушу! Всю физиономию расцарапаю!... У тебя йод есть?
  -Иди ты... С тобой как с человеком...
  -Ты зверь, а не человек. Я вышла из того возраста, когда... Что жмуришься, не больно ведь... Всего лишь йод. Вот тут еще... И здесь... Не останавливается... Вата, бинт есть?... Боже, что я в тебе нашла? За что тебя бабы любят? Сотри с морды ухмылку, а то еще больше схлопочешь по ней... Лучше не зли меня. Считаю до трех: раз, два, три... Получи!...
  -Оставь меня, Зина.
  -Не вышло силой, решил взять слабостью?
  -Ничего не хочу. Уйди, ради бога...
  -Может, лучше остаться?
  -Нет. Я хочу остаться один.
  
  НАТАША
  
  -Как попал на концерт?
  -Тебе такой вопрос задавать смешно, не так ли?
  -Не думай, что Васильеву принесли два билета на блюдечке с золотой каемочкой.
  -А я просто пришел и купил входной. Где твой кумир?
  -Если ты о Васильеве, то он остался в зале, трудится над отчетом - не успел написать.
  -Скромный труженик.
  -У тебя язвительное настроение?
  -Не самое лучшее.
  -Что так?
  -Никак не могу решить извечный русский вопрос: "Что делать?"
  -Хорошо, если решил другой: "Кто виноват?" Я тебе не завидую, Петя.
  -В эти выходные я перебираюсь к матери.
  -Сбегаешь, трусливо бежишь.
  -Может быть.
  -От меня?
  -От нас обоих.
  -Даже если я вернусь, не изменишь своего решения?
  -Не стану перекладывать свою ношу на твои плечи.
  -Тем более что я не могу внезапно оставить Васильева. Потребуется определенное время.
  -Он предоставит в твое распоряжение целых два года.
  -Я вернусь домой до его отъезда в Англию.
  -К тому времени я перееду.
  -Почему бы тогда - не к Зине?
  -На то у меня есть свои причины.
  -Вы в ссоре?
  -Нет.
  -Ничего не понимаю. Мы решили, она отказалась ехать в Англию из-за желания связать свою дальнейшую судьбу с тобой.
  -То, что она не хочет простить Васильева за измену, в голову не пришло?
  -Пришло.
  -По-моему, мы зря углубились в решение чужих проблем.
  -Они переплетены с нашими, Петя.
  -У меня к тебе есть всего лишь один вопрос...
  -Задай его.
  -Тебя нисколько не шокировало то, что Васильев ради двухгодичной поездки в Англию готов остаться с Зиной?
  -Нисколько. До их разговора я предупредила Васильева, что рано или поздно наши с ним отношения в сегодняшней форме все равно кончатся, я вернусь к себе. На то есть свои причины. У тебя свои, у меня свои.
  -Рано или поздно? Тем самым ты сохранила ему надежду.
  -Он понял, рано - не поздно.
  -Нужно было обоим во время оформить отношения, тогда бы все сложилось для вас удачно. Ни я, ни Зина не создали бы вам никаких препятствий.
  -Он предлагал - я отказалась. И не жалею.
  -Ты поступаешь с ним не лучше, чем поступила со мной. Можешь одуматься. От тебя многое зависит в его судьбе. Стоит тебе пожелать остаться с ним навсегда, он откажется от командировки.
  -Я не хочу брать на себя такую огромную ответственность.
  -Поэтому он предложил соединиться с Зиной - так, словно ничего не произошло. Вполне прагматичный подход к жизни. Будь я на твоем месте, по меньшей мере, обиделся.
  -Не все такие романтики, как ты. Я не оставила ему другого выхода.
  -Бедный Васильев! И его жена не захотела воспользоваться предоставленным тобой входом. Придется бедолаге ехать одному.
  -Никогда не думала, что именно здесь, в Филармонии, через столько лет мы будем...
  -Потрошить нашу с тобой убитую любовь.
  -Это такой черный юмор?
  -Говорят, история повторяется дважды. Наша начиналась иначе, а кончается тем же - фарсом.
  -Если отказываешься от меня, почему не свяжешь свою судьбу с Зиной?
  -Я еще ничего для себя не решил. Как и она.
  -Может поехать в Англию?
  -Почему бы и нет? Скажи Васильеву, пусть встанет перед ней на колени, как когда-то стоял перед тобой. Тогда, возможно, она отпустит ему грехи.
  -Ты специально злишь меня? Или хочешь, чтобы за тебя решали другие?
  -Не специально.
  -У меня создается ощущение, что ты хочешь остаться один. Берешь пример с молодого героя - себя и твоего Пети из "Диалогов".
  -Нам повезло, через несколько лет мы встретили своих будущих жен.
  -Одну - здесь, в Филармонии, другую - на острове. Две романтические истории. Конец островной был так же красив, как начало?
  -Конец всегда хуже.
  -Конец несчастью все же лучше.
  -Это не относится к нашему случаю.
  -Последний звонок. Иди - займи место в зале - у тебя входной.
  -Надеюсь, это не последний звонок...
  
  
  ЗИНА
  
  -Случайно узнала, ты вот-вот переезжаешь.
  -По "Голосу Америки" или "Свободе"?
  -По "Би-би-си" - от Васильева, он иногда дает им интервью.
  -Я пропустил эту передачу. И что он сообщил нашим гражданам?
  -Что периодически навещает сына и по этой причине иногда сталкивается со мной.
  -А Вовка к нему не приходит?
  -Нет, он одинаково "любезно" относится к моему мужу и любовнику.
  -Он знает о том, что Васильев должен смотаться на два года в Англию?
  -Разумеется.
  -Ему не хочется туда?
  -Хочется, но не с отцом. Лучше ответь мне, зачем решил переехать к матери? Чтобы уйти от ответственности в надежде на других?
  -Другие оказались умнее меня. Наташа сколь решительно ушла к Васильеву, столь же смело бросает его на произвол судьбы. Ты же держишь на крючке обоих своих "оппонентов". Муж пришел к тебе на поклон, а я зажат в тиски между чувством долга перед семьей и другим чувством - перед тобой.
  -Бедные вы, несчастные. Не иначе, как можете надорваться от чувств, которые обуревают вами. Если говорить о тебе, твои чувства принадлежат жене, а не мне, что ты до сих пор не скрывал. Поэтому советую принять ее покаяние, продемонстрировать акт доброй воли.
  -Оставим на время мои чувства, перейдем к твоим. Не иначе как любовью ко мне мотивирован твой отказ сохранить свою семью, и в полном ее составе отбыть на Британские острова, к которым у тебя нет никакой аллергии?
  -Васильев пришел ко мне на поклон, как ты говоришь, лишь потому, что оказался в безвыходной ситуации. Наташа ушла к нему не из-за любви к нему и уходит не по этой причине. Когда уходила, причиной был ты, видимо, слишком сильно ее достал. Возвращается, поняв, наконец, кого может потерять. Прошло время, плохое забылось, запомнилось не просто хорошее - лучшее - оно у вас было. Как-никак она любила тебя и родила с тобой двух мальчишек. Младший, во всяком случае, не придет в восторг, если Васильев станет его отчимом. Нельзя исключить досаду Наташи, которая из-за своей нерешительности и недальновидности не форсировала развод и новый брак, вследствие чего лишилась поездки в Англию, а ее порядочность и честность не позволяют ей сделать это сейчас, так как уже поздно и Васильев может лишиться поездки. Васильев, в свою очередь, прожженный политик, неоднократно побеждавший в поединках на международной арене, находясь на пике карьеры, проигрывает любовный. Ему трудно смириться с поражением, он готов восстановить статус кво, чтобы беспрепятственно уехать в Англию, в первую очередь, с сыном - наследником, которого нежно любит.
  -Такая мотивация мужа тебя не устраивает. Опять же Лондон - не Париж, не стоит обедни.
  -У тебя, Петя, что-то неладное с мозгами. Ради красного словца и мать родную продашь.
  -Извини, Лондон стоит обедни, хотя и не Париж. Но ты выше и того, и другого.
  -Дурак!
  -Никогда не покидал этого поля.
  -Я помогу тебе поумнеть. Пора всем нам кончить играть в подкидного дурака. Ты не находишь?
  -Я все еще ищу.
  -И как долго будет продолжаться твой поиск?
  -Я люблю тебя.
  -Впервые слышу.
  -Я могу сколько угодно лгать себе, но не тебе.
  -Однако этой любви не хватало даже тогда, когда у нас не было никаких шансов сохранить свои семьи.
  -Не хватало, чтобы подать на развод?
  - Покончить с этой идиотской неопределенностью.
  -Развод - всего лишь официальное оформление сложившихся в данное время отношений. Именно в данное время. Рассмотрим возможное развитие событий, если б все мы покончили с идиотской неопределенностью. Наташа б вышла замуж за Васильева, не любя его. Петька не признал бы Васильева в качестве отчима, мне с огромным трудом удалось уломать парня уйти с матерью, он постоянно мотает нам нервы, пытаясь вернуть нас друг к другу. Жизнь с Васильевым в законном браке была бы для Наташи менее сладкой, чем вне брака.
  -Теперь рассмотрим, что было бы с тобой и мной.
  - Несколько другая картина, но в некоторых моментах похожая. Мы с тобой любим друг друга - существенное отличие. Но твой сын не принимает меня, как в равной степени Петька - Васильева. Шансы Вовки благополучно устроить свою жизнь с отцом несоизмеримо выше, чем со мной. Два года жизни в Англии сделают его совсем другим человеком, чем здесь. И - что ни говори - он привязан к отцу, даже если знает, что тот ему не родной.
  -Не знает.
  -Тем более. Мы с тобой в капкане. Брак не создает, скорее, разрушает подлинность чувств, вообще близких отношений. Любовникам проще избегать лжи в своих отношениях. Легче всего не лгать, занимаясь любовью (как мы с тобой) или вообще не занимаясь ею (как Наташа с Васильевым, если это правда).
  -Правда. Муж сказал мне то же самое, что Наташа - тебе. Можно подумать, дело в одном сексе. Это у тебя секс застит глаза. Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему так нежен, внимателен, старателен в чисто сексуальном плане? Не потому ли, что тем самым компенсировал свою неуверенность, чтобы не сказать больше - неспособность к любви. В постели происходит замещение тебя самого - настоящего. Я прочла "Диалоги" и лучше поняла твою сущность.
  И все же в твоей жизни была и есть одна единственная женщина, которую ты любишь - пусть меньше, чем себя. Это Наташа. Отсюда все твои проблемы. Она попрала твою любовь, уйдя к Васильеву. Ты до сих пор не можешь оправиться от нанесенного удара по своей любви и самолюбию. Тебе нужно время. Поэтому ты бежишь к матери, чтобы получить его для окончательного выздоровления после нанесенной психической травмы.
  Ты не лжешь себе, признавшись в любви ко мне. Тебе хорошо со мной в постели, начал доверять - раскрылся, у нас много общего в характерах, интересах, в понимании друг друга. Не хочу врать, "Диалоги" - далеко не шедевр, многостраничные разговоры постоянно повторяются, а то и топчутся на одном месте, в них много путаницы, многословия - как у нас с тобой, - в жизни так бывает, но в литературе быть не должно... Но "Диалоги" не пошлые, не гадкие. Главное их достоинство в том, что в них ты наиболее подлинен. Твоя обнаженность в "Диалогах" беспредельна, в желании сказать о себе правду ты никого и ничего не боишься. Все на продажу? Нет. Не щадя ни себя, ни родных, ни друзей, ты много потерял в жизни, но зато сохранил себя. Желание самопознания, самовыражения и самосохранения в "Диалогах" выглядит маниакально... И за это я больше всего люблю тебя. Даже если б ты был инвалидом, импотентом, подлецом, я бы не перестала тебя любить... Нам с Васильевым не повезло. Ни ты меня, ни Наташа Васильева любить не можете. У тебя с женой заштормило, а мы с мужем воспользовались этим и попытались дать вам приют в своей гавани (вот и я заразилась от "Диалогов"). Но понемногу погода меняется, до штиля, быть может, еще далеко, но и он не за горами. Вы с Наташей это чувствуете. Но тебе мешает гордыня, ревность, уязвленное самолюбие, ты полон презрения к себе, что не смог удержать любимую женщину. Тебе мешала и я, моя к тебе любовь, твоя порядочность, честность, желание мне соответствовать... Я капитулирую, Петенька, ты мне не по зубам... Я пришла к тебе сегодня затем, чтобы и ты понял неизбежность конца нашим с тобой отношений. От жизни не спрячешься, она - так или иначе - схватит тебя за глотку. Потому не глупи, оставайся в этом доме, дождись Наташи. И я смирю свою гордыню. Вовке нужен отец. Мой сын совершенно отбился от рук, одной мне с ним не справиться. Васильев - совсем неплохой человек, не его вина, что не может разлюбить Наташу, а я полюбить его. Но - по-своему - я люблю мужа. И ничего не имею против поездки в Англию. Лондон стоит обедни...
  
  НАТАША
  
  -Обширный инфаркт. Совершенно неожиданно для всех. Он периодически обследовался, никогда не жаловался на сердце, кардиограммы были вполне приличные - и вот тебе на!
  -Как он сейчас?
  -Лежит в отдельной палате, все удобства. Даже телевизор есть. Хороший уход, питание и прочее. Свердловка, одним словом. Врачи говорят, выживет.
  -Англия накрылась медным тазом?
  -Ты бы следил за своими выражениями. Петька весь в тебя.
  -Естественно, он мой сын, хотя и не копия... Надеюсь, ты не винишь себя в том, что случилось с Васильевым?
  -Что толку? Правда, врачи видят причину в возможном нервном потрясении. Преувеличение... Но и мое, и Зинино решение могло повлиять на его здоровье...
  -Разве Зина не пошла ему навстречу?
  -Я говорила ему, чтобы он пришел к ней с повинной, но он не пожелал. А когда все же у них состоялся последний разговор, Зина спросила, не жалеет ли он обо всем, он всего лишь пожал плечами. Может быть, в общественной жизни ему волей - неволей приходится лгать, но в личной он старается быть безупречно честным. Зина окончательно отказалась от совместной поездки. Она любит тебя и, видимо, не оставляла надежд на то, что ты останешься с ней.
  - А что теперь?
  -Она дважды приходила к Васильеву, кажется, готова простить его, если вообще уместно говорить о прощении в данной ситуации.
  -А ты, что чувствуешь ты?
  -Вину, которой нет прощения. Наши отношения с тех пор, как я ушла к нему, протекали не просто.
  -Ты все время держала его на дистанции.
  -При всей нашей близости наша интимная жизнь по моей вине не сложилась. Но он был готов на все, лишь бы я осталась с ним. Я совершила непростительную ошибку, уйдя к нему. Нельзя искать защиты у человека, который любит тебя, если ты не можешь адекватно ответить на его чувство. Мне не следовало так настойчиво убеждать его в необходимости для него двухгодичной командировки в Англию - ведь ясно, что мне в ней места нет. На мои уговоры он реагировал вяло, но - в конце концов - не выдержал и заявил, если я могу стать его женой, он откажется от всего остального, включая карьеру, его устроит обычная работа. Я не нашлась, что ответить. И тогда он сразу сник и стал соглашаться с моими доводами в пользу поездки. Я не говорила о своем решении вернуться домой, но он сам понял неизбежность нашего разрыва, хотя спросил, дождусь ли я его через два года. Тогда я сказала, что не вижу будущего для нас обоих, у каждого есть своя семья, прошлое, от которого уйти невозможно.
  -Ты не говорила, что не любишь его?
  -Не говорила и того, что по-прежнему люблю мужа.
  -Теперь уже говорить это поздно, но следовало дождаться его отъезда, не спешить с уходом от него.
  -Я не умею врать. И молчать не умею. Последние дни мы избегали друг друга, боясь последнего объяснения. Теперь ничего не исправишь. Плохо представлю, как вести себя дальше.
  -Дождись его окончательной выписки из больницы.
  -После больницы последует санаторий для реабилитации... Я останусь у него, пока он не поправится настолько, чтобы я могла уйти.
  - Возможно, Зина поможет прояснить создавшуюся ситуацию. Поговори с ней, узнай, каковы ее планы в отношении мужа.
  -Не могу, Петя. Во всем виновата я одна. Пойми, каково нам обеим... О чем вы договорились с ней до болезни Васильева?
  -О том, что она вернется к Васильеву и поедет с ним в Англию. Жаль, что он не использовал свой шанс воссоединения с нею и сыном. Иногда приходится лгать.
  -Мне ты солгать не хочешь?
  -Я к этому еще не готов.
  -Не готов сказать, что любишь меня?
  -Солгать, что не люблю.
  -Извини, я не должна была...
  -Ничего нового я не сказал...В своем положении Васильев не станет просить Зину жить с ним.
  -Это зависит не только от нее, но и от тебя.
  -Скорее, от тебя, Наташа. Васильев и в нынешнем своем состоянии не меньше любит тебя и нуждается в твоем расположении...
  -В любом случае я сохраню с ним добрые и дружеские отношения. Надеюсь, ты не против?
  -Здесь я по-прежнему тебе не указ.
  -Зачем же так, Петя?! Даже если я заслужила...
  -Я сочувствую Васильеву, не хотел бы оказаться на его месте. Во всех отношениях. Его с тобой, его с Зиной. Со мной их, слава богу, давно нет, и едва ли будут...
  -Никто его тебе не навязывает.
  -Его самочувствие не улучшится, если я приду к нему с визитом.
  -Во всяком случае, не ухудшится. Было бы совсем неплохо, если б мы пришли втроем - Зина, я и ты. Это показало бы ему, что между всеми нами возможно согласие, что мы можем вернуться назад, восстановить прежнее доверие.
  -В том мире, в котором живет Васильев, такое единение народа может выглядеть вполне естественным. Переход от мирного сосуществования к миру и дружбе между народами разных стран. Но как быть с классовой борьбой?
  -Я понимаю твой "образный" язык. Васильев никогда не был догматиком, хотя отрицание классовой борьбы не афишировал.
  -Верно. Я согласен принять участие в этом спектакле.
  -С подобным настроением навещать его лучше не стоит.
  -Значит, ты не возражаешь против моей формулировки намечаемого мероприятия?
  -Я буду самой собой, не играя никаких ролей.
  -Не знаю, как Зина, мне придется надеть маску миротворца.
  -Ты неисправим. Никак не желаешь войти в положение Васильева.
  -Я бы в его положении никогда не поверил в миролюбие человека, у которого увел жену. А вот лицедею поверил бы и понял - он пришел ко мне с миром, желая скорейшего выздоровления и лишения всяких иллюзий насчет его жены.
  -С каких пор ты стал таким циником, Петя?
  -Стал тем, кем хотела всегда меня видеть, - прагматиком.
  -Не меняя своих старых привычек.
  -Ничуть не меняя. Я не продавал свою свободу ни тогда, когда был молод и холост, ни тогда, когда женился на тебе, ни когда ты ушла от меня к другому, ни когда желаешь вернуться то ли через пол года, то ли через год.
  -По-твоему, я могу уйти от него немедленно?
  -Я не могу понять, почему ты, прожив с человеком столько времени, не сидишь с ним с утра до вечера. Или он возражает против такого самопожертвования?
  -Против. Ему нужна я, а не моя жертва. А тебе, кажется, я не нужна.
  -Я противник устройства всяких фарсов, если это живьем, особенно если мне самому предлагают в нем участвовать. Васильев - сильный мужик. Не знаю, что довело его до инфаркта, но он справится с ним и достойно продолжит жизнь один ли, с Зиной или с тобой. Не мне тебя, Наташа, судить, но коль скоро ты ушла к любящему тебя человеку, должна сломать все стоящие между вами перегородки, а не создавать их. Прости, я еще больше, чем раньше, очерствел душой, если могу говорить тебе эти слова, когда ты не находишь себе места.
  -Ты прав, Петя. Прав даже больше, чем себе представляешь. В случае отказа Зины от Васильева, если я стану еще нужна ему, останусь с ним. Тем более что ты до сих пор не можешь определиться...
  -Новый оборот. Надеюсь, ты не играешь роль оскорбленной жертвы?
  - Наконец я поняла, что ты никогда не простишь меня.
  -В сотый раз повторяю, сам нуждаюсь в твоем прощении. Ты ушла от меня не с бухты- барахты, я довел тебя до разрыва со мной, никто другой. Меньше всего Васильев. Он-то как раз принял тебя со всей душой, предупреждая каждый твой шаг, старался во всем угодить, ни в чем не противоречил, терпел и ждал, когда ты сможешь ответить ему на его чувство. А я что? Отпустил тебя, даже Петьку отдал, хотя он хотел остаться со мной. Освободился от всех, чуть ли не счастлив был. Ты своим уходом сняла с моей души камень. Не полный же я кретин, чтобы не чувствовать, как тяжело тебе со мной не день, не два, а все последние годы. Я, мужчина, не делал ни шагу навстречу тебе, скрываясь в собственном подполье. Этакий андерграунд. Уходил в него один, с Игорем, а потом и с Петькой. Оставляя тебя в полном неведении - даже сейчас не могу его нарушить. Ты справедливо поступила со мной. И если вернешься ко мне, так это я должен быть тебе благодарен. Не я приму тебя, а ты - меня. Но осознание наших отношений не мешает мне занять отстраненную позицию в отношении тебя и Васильева...
  -Мне нельзя от него уходить, да?
  -Не знаю, Наташа. Наша жизнь и дальше будет напоминать прежнюю. Мы так и останемся каждый в себе - со своими убеждениями, привычками, привязанностями, наклонностями. Только одна загадка - любовь - состоит в том, что ее нельзя разгадать. По всем правилам логики - разума, в первую очередь, - лучшая пара ты и Васильев, а не ты и я. Но у любви почему-то свои резоны...
  -Ты и Зина, а не Васильев и Зина.
  -Возможно... Однако наша с тобой непонятная любовь путает все карты. Никто не повинен в этом несчастье. То ли случай, то ли закономерность, то ли детерминированная случайность - вспоминаю свои стародавние размышления о дуализме мышления и прочей галиматье.
  -Я совершенно запуталась. Знаю только одно, это я втянула всех нас в этот водоворот. И вот первый серьезный результат - инфаркт Васильева. Может быть, все же нам объединить усилия и найти выход из создавшегося положения?
  -Что должен сделать для этого я?
  -Поговорить с Зиной. Узнать, что предпримет она.
  -Хорошо, Наташа...
  
  ЗИНА
  
  -Не нужно суетиться вокруг его инфаркта. Это частое явление, особенно у мужиков, да еще не молодых и подверженных стрессам. Выкарабкивается, слава богу. Обыкновенный - никакой не обширный - инфаркт. Врачи, как всегда, подстраховались на всякий случай. Клиент у них оказался не рядовой. А что до остального, то перемелется - мука будет.
  -Мука бывает разного сорта.
  -Высшего не будет. Разве что Наташа из сострадания к больному решится на брак с ним. Но, кажется, на такой подвиг она не способна.
  -А ты?
  -Ему нужна твоя жена. Начинай изучать общественное мнение с нее.
  -Наташа сильно переживает случившееся с Васильевым, отчасти винит себя, но едва ли изменит своему харакеру.
  -Даже если Васильев попросит ее об этом?
  -Этого не случится, ты же знаешь.
  -Более того, он ни от кого не желает принимать жертвы. И от меня... Хотя я меньше всего считаю возвращение к нему уступкой со своей стороны. Он мой муж, у нас с ним сын, я его не бросала...
  -Ты сказала, что хочешь вернуться в его дом?
  -Он мне не верит. Наташа просветила его о нашей с тобой близости.
  -Не уверен.
  -Я хорошо знаю мужа. По его мужскому самолюбию нанесен удар. Он любил Наташу не платонически. Если между ними не было физической близости, в некотором роде можно считать, не он изменил мне, а я - ему.
  -Это не выдерживает никакой критики. Или ты сама так считаешь?
  -Когда Васильев сообщил мне, что я лишняя в его жизни, я ответила, он может не беспокоиться за меня, я найду ему замену, во всяком случае, стану трахаться чаще одного раза в две недели, даже знаю, с кем.
  -Уж, не со мной ли?
  -С тобой, милый. И не ошиблась.
  -Вся твоя любовь ко мне - выдумка, месть мужу? Но это ж не так. Не считай меня полным идиотом.
  -Успокойся, я тебя на самом деле люблю. Могу хоть сейчас доказать это. Кажись, ты трухнул...
  -Не разыгрывай меня.
  -Васильев давно догадывался о моих чувствах к тебе, даже шутил по этому поводу. Более того, провоцировал, что было в его интересах. Он видел похоть в твоих глазах. Да, да, похоть. Тебе плохо удавалось скрыть ее за своей милой ухмылкой.
  -Верно, ты всегда вызывала у меня желание, а с недавних пор не только его...
  -Сойдем с этой опасной тропы. Нам сейчас не стоит поддаваться соблазнам, раз мы решили вернуться в свои семьи. Не станем нарушать заповедь - не прелюбодействовать.
  -Попытаемся.
  -Я никогда не понимала до конца, когда ты серьезен и когда смеешься надо мной.
  -Я никогда не смеялся над тобой. Только над собой.
  -Посмеивался.
  -Скрывал... похоть.
  -Сексуальный маньяк!
  -Нам ведь было хорошо, правда?
  -Тебе, может быть. Мне - лучше с мужем. Редко, но метко, как говорили в детстве.
  -Не придумывай.
  -Тебе сколько лет? Шестнадцать?
  -Восемнадцать. А что?
  -Я завидую тебе, люблю и хочу тебя. Ужасно, но смогу и буду жить с мужем. Спать с ним, испытывать удовольствие от его ласк, забывать твои прикосновения, слова, ухмылки. Как жаль, что Наташа не любит моего мужа. Как же отвратительно устроен этот мир? Любишь одного, а жить должна с другим.
  -Все-таки жертвуешь собой?
  -Нет, возвращаюсь к исходной точке. Перемены не в счет. Инфаркт Васильева, наша с тобой близость мало отразятся на моих отношениях с мужем. Я буду ему верна не из чувства долга, а потому, что сама хочу этого.
  -Я благодарен судьбе за то, что у нас было. Чувствую тебя не только каждой клеточкой своего тела, но и того, что называют душой. Наверное, нелепо, что мы можем остаться только друзьями. Нас так много связывает вместе. Я не в состоянии понять, отчего, разрываясь на части, могу вернуться к Наташе. Видимо, есть в нас некая сила привыкания, тяга к стабильности.
  -Уйти от Наташи - признать, ты никогда никого не любил. Это выше привычки и стабильности.
  -Просто я не знаю, что есть любовь.
  -Никто не знает... Предложение Наташи навестить Васильева всей четверкой показалась мне сначала фальшивой. Но в нем что-то есть. Если исключить все условности, мы могли бы жить вместе одной семьей. У каждого из нас жизнь стала бы интереснее, полнее, гармоничнее, хотя это звучит парадоксально.
  -Петька, поссорившись с матерью, как-то предложил Наташе именно такой вариант совместного проживания, правда, исходил из других соображений. Но в основе лежала та же мысль.
  -А что? Наташе мало тебя, она нуждается в Васильеве. Тебе мало Наташи, я лучше понимаю тебя, и в постели, кажется, устраиваю никак не меньше ее. Васильеву я нужна как жена и мать его сына. А мне нужен отец для Вовки.
  -Как это ни странно, приходится сожалеть о том, что не все из нас доросли до реального воплощения данной идеи.
  - Ни Васильев, ни Наташа не придут в восторг, когда мы покинем их общество для того, чтобы лечь в одну постель.
  -Да, придется отказаться от этой замечательной идеи.
  -Но навестить Васильева можно. Ему без лишних слов станет ясно, куда мы все возвращаемся.
  
  
  НАТАША
  
  -Умный мужик, все понял.
  -Главное, Зина простила ему меня. Для него это очень важно. Особенно теперь. Думаю, ей лучше бы перебраться домой уже сейчас.
  -Почему бы и нет. Я предложил Зине в больнице, когда мы уходили, поговорить с мужем на эту тему. Она согласилась со мной.
  -Твое предложение не застало ее врасплох?
  -Наши с ней отношения благополучно вернулись к своей исходной точке.
  -Вам будет не хватать друг друга. Не надо об этом говорить?
  -Говорить нужно все, что не досказано. Следует стремиться к максимальной ясности.
  -Ты можешь без нее обойтись?
  -Иначе бы я ушел к ней.
  -Не смею спрашивать о большем.
  - Большее, Наташа, это не то, что ты думаешь.
  -Я не знаю, что думать. Постель? Тебе с ней, должно быть, лучше, чем со мной. Меня это не может не огорчать.
  -Не то...
  -Она поняла "Диалоги", нашла их интересными, глубокими...
  -Весьма критически отозвалась, нам даже не захотелось вдаваться в их обсуждение... У меня тоже есть к тебе один вопрос. Почему ты так внезапно ушла к Васильеву?
  -Я ушла не к нему, я ушла от тебя, так как мы становились чужими.
  -Но почему именно к нему - физически, ножками?
  -Ушла ножками, а физически хотела быть только с тобой.
  -Так трудно сказать правду?
  -Нас связывало общее дело, духовная и душевная близость. Мне льстила его любовь, такт, предупредительность. Я не услышала от него ни одного грубого слова, мы никогда не выясняли отношений, хотя было что выяснять. Мне было с ним легко.
  -Легко ему лгать. Ты не любила Васильева, он это знал, не приходилось лгать, что любишь. На всякий пожарный случай не допускала близости между вами - не дай бог, еще подумает, что ты его полюбила. Ты пользовалась им - его любовью, терпением, выдержкой, тактом. Нравилось, что он не выясняет отношений, которых просто не было. Вам нечего было выяснять!
  - Меня коробит от твоих слов. Ты несправедлив и жесток. Васильев - в отличие от тебя - ничего не требовал и давал...
  -А я только получал.
  -Не получал, так хотел получать. Злился, что не получал, это отразилось на наших отношениях.
  -Чего я хотел и не получал?
  -Понимания, желания вникнуть в твой мир, доверив его "Диалогам". И соответственно мало вникал в мой мир, в мои интересы и запросы.
  -Тогда как Васильев, ничего не требуя взамен, не только понимал, но и разделял твои тревоги, сомнения, мысли...
  -А я - его... Хочешь знать правду, не стану ее скрывать. Мне никогда и ни с кем не было так интересно разговаривать и молчать, как с этим человеком. Но на нашу общую с ним беду люблю я все-таки тебя...
  -И потому обрекаешь себя на унылое белковое существование с типом, обделенным Богом всем тем, что есть у Васильева.
  -У тебя есть масса других... достоинств.
  -Это уже теплее.
  -Дурак, я совсем не то имела ввиду. Ты честен, порядочен, откровенен, порою нежен, немелочен...
  -Хочешь меня?
  -Давно. Еще тогда, когда никуда от тебя не уходила, а ты был букой, не ласкал мое тело, не разговаривал со мной, а цедил словами...Петенька, любимый, что же это с нами происходит, если мы можем так наказывать себя и друг друга... Что же ты молчишь?
  -Слова бесполезны тогда, когда говорит музыка!...
  -Перестань лизаться... Нет, лижись, сколько хватит... Ты меня любишь?
  -Я никогда не переставал тебя любить... Я не разочаровал тебя после такого длительного перерыва?
  -Не разочаровал, но хочу развеять одно твое самомнение...
  -Смелее, Наташа.
  -Как бы это точнее сказать?
  -Не выбирай выражений, говори прямо, я пойму.
  -Не было дня, чтобы я не любила тебя. Но меньше всего за то, что происходило между нами в постели. И за это, конечно, но меньше всего. Наверное, я достаточно холодная женщина.
  -Но в большей степени причина во мне, я недостаточно хорош в постели? Все тридцать лет?! Вот уж чего никак не ждал, если очень грубо, по рабоче - крестьянски, серпом по яйцам и молотом по голове. Извини за выражение, которое никогда бы не слетело с уст Васильева.
  -А ты меня извини, что оскорбила твое мужское достоинство. Видимо, ты никогда не представлял себе, что твои женщины могли быть счастливее в постели с другими мужчинами, чем с тобой.
  - Я всегда знал, что никогда не смогу затмить твоего первого мужа. И не стремился к тому.
  -За что я была тебе благодарна.
  -За то, что я не сомневался в удовлетворении не только собственной персоны?
  -Почти никогда не сомневался и правильно делал, тем более что я никогда не жаловалась.
  -Из гордости...
  -Ты более чем устраивал меня.
  -Ну да, я забыл, ты же считала себя холодной женщиной.
  -Можно подумать, ты считал иначе. Не сравнивал меня с другими, включая последнюю?
  -Не сравнивал.
  -Разумеется, куда мне до Зины? Представляю, как хорошо вы чувствовали себя - особенно в постели..
  -Замечательно.
  -Лучше, чем со мной?
  -Это что - ревность? Ты уже забыла, почему возникла близость между мной и Зиной?
  -Помню и не осуждаю тебя.
  -А я тебя осуждаю. За то, что жила полгода с любящим тебя мужчиной, отказываясь от близости с ним. Однако в первую очередь отказывала себе - притом не из моральных предубеждений или преданности мне.
  -Я жалею о том, что посвятила тебя в наши с Васильевым интимные отношения.
  -Дело не в том, знаю о них я или нет, дело в тебе.
  -Мы никогда не поймем друг друга.
  -В этом вопросе - очевидно. Закрывая эту тему, признаюсь - почти все мои женщины видели во мне не столько мужчину, сколько ребенка. И я, как ребенок, радовался тому, что доставлял им радость хотя бы в постели.
  -Где, где, в постели ты мальчиком не был. Так или иначе, твои женщины любили тебя. Многие - до сих пор.
  -Однако бросали меня, ты не исключение.
  -Однако ты не предпринимал больших усилий удержать их, хотя отличался умением добиваться своей цели, когда этого очень сильно хотел.
  -И тебя в свое время поймал в свои силки?
  -Преследуя.
  -Даже сейчас?
  -Сейчас мы с тобой поменялись ролями. Я наломала дров и добилась того, что ты остался со мной. Добровольно - принудительно, что меня злит. Мое чувство вины связано не столько с моим уходом от тебя, сколько с запретным агрессивным желанием, носящим аморальный характер.
  -Ничего не понимаю.
  -Ты всегда занимался со мной любовью самым простейшим способом. Думаю, с другими использовал более сложные приемы, с той же Зиной, например.
  -Извини, но ты изначально возражала против всяких ухищрений в любви, я лишь следовал твоему курсу.
  -В чем проявил себя не настоящим мужчиной.
  -Ты меня разыгрываешь. Я не такой болван, чтобы не понять, чего хочет от меня женщина. За столько лет, что мы вместе, я бы разобрался, что к чему хотя бы потому, что имел основания полагать, ты получала наслаждение от нашей любви.
  -Можешь не сомневаться. Я и сейчас его получила.
  -Что же тогда?
  -А то, что при мне у тебя было, по меньшей мере, две любовницы, с которыми ты чувствовал себя более раскованно, скажем так.
  -Две, включая Зину?
  -Была и другая?
  -Нет, конечно.
  -Я вправе бояться того, что ты уйдешь к Зине, как только она того пожелает?
  -Нет.
  -Но не станешь утверждать, будто у нее нет никаких шансов?
  -Не стану.
  -Вот видишь.
  -Не советую возвращаться к этой теме. И тем более комплексовать по поводу того, как мы занимались любовью. Хотя жаль, конечно, что мы упустили время, если могли разнообразить нашу интимную жизнь.
  -Ты так ничего и не понял, Петя. Я рискнула подшутить над тобой. Хотела показать тебе, что толкование Фрейдом чувства вины как наличия агрессивного запретного желания, сталкивающегося с помехами на пути их удовлетворения, абсурдно.
  -Может быть, ты не испытываешь чувства раскаяния из-за того, что ушла от меня?
  -Испытываю, но с чувством вины оно не имеет ничего общего.
  -Разве я говорю, что это так?
  -Не говоришь, но в твоих рассуждениях очень часто присутствуют слова "чувство вины", которые ты употребляешь неверно, если принять за истину толкование Фрейда.
  -Пожалуй...Одного не пойму, откуда взялся у тебя такой глубокий интерес к теории Фрейда?
  -У Васильева есть его работы. Чувствуя раскаяние, я начала искать у Фрейда все, что касается чувства вины, с удивлением обнаружила, что ты, мой повелитель и адепт, самый настоящий оппортунист.
  -Ревизионист поневоле. Увы, мы все учились понемногу...
  -Ловко я тебя разыграла?
  -Хорошо, если только разыгрывала.
  -Сомневаешься?
  -Я, как Маркс, все подвергаю сомнению.
  -И свою любовь ко мне?
  -И твою любовь.
  -Последнее меня, как ни странно, устраивает... Ты меня хоть капельку любишь?
  -Самую малость.
  -То-то и оно, что малость.
  -Я пошутил.
  -В каждой шутке...
  -Есть капля дегтя.
  -Непонятно, за что я люблю тебя.
  -Сам тому поражаюсь.
  -Доволен!
  -А ты думала?
  -Конечно, две бабы сходят по нему с ума - и молодая, и старая.
  -И молодая, и молодая. Я и сам еще не старый.
  -Обыкновенное трепло - вот ты кто. Но есть в тебе нечто такое, за что тебя бабы любят.
  -Есть нечто, не спорю.
  -Может, было?
  -Обижаешь.
  -Однако опровергнуть выдвинутый мной тезис о своей недостаточной состоятельности не можешь. Или я ошибаюсь?
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"