Черняк Людмила Менделевна : другие произведения.

Кошачьи рассказки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Кошачьи рассказки.

Истории из жизни кошек и их хозяев.

Рассказала

Людмила Черняк

Торонто 2005

Предисловие.

   Я люблю кошек. Люблю за их свободолюбивый независимый нрав, самоуважение, бескомпромиссность, хорошую память на добро и зло. Это оправдания, ведь любят не за что-то. Просто люблю кошек.
   У нас всегда жили кошки. Не только у нас в семье, но и почти у всех родственников и друзей, кому "позволяли жилищные условия". Была в советсткие времена такая формулировка.
   Не все наши кошки были такими яркими личностями, как Барс или Клепа. Но каждая кошка обладала своим особым характером, и у каждой был свой "пунктик".
   В какой-то момент, потеряв любимого кота, я твердо решила больше никогда не заводить животных более теплых, чем рыбки. Тогда кошки стали приходить ко мне сами. Они приходили с улицы и оставались, их оставляли друзья - на время, а получалось навсегда, их подбрасывали мне под дверь. У каждой моей кошки свой характер и своя история.
  

Старый дом.

   Сколько я себя помню, у нас дома всегда были кошки. Даже когда мы жили в огромной коммунальной квартире на Покровском бульваре с более чем 40 жильцами.
   Дом наш сам по себе был очень интересным. Точной его биографии мне в литературе найти не удалось, поэтому пересказываю то, что слышала от старожилов и помню сама. Это был городской дом генерала Дурасова, даже не дом, а домовладение, состоявшее из двух-этажного особняка, сада, домика сторожа и двух длинных домов, замыкавших сад, где раньше жила генеральская прислуга. Его же именем назывался и переулок, одной своей стороной выходивший на Покровский бульвар, а другой - на улицу Обуха. Особняк был построен в стиле русского ампира, с парадным и черным ходом. Парадный вход обрамляли колонны, вверх вела широкая мраморная лестница с дубовыми перилами и чугунными завитушками, на ступеньках еще сохранились бронзовые колечки и штырьки, о назначении которых мы долго не догадывались. Оказалось, они нужны, чтобы удерживать на лестнице тяжелый ковер. На площадке второго этажа всю стену высотой 4-5 метров занимало венецианское зеркало. От времени оно немного пожелтело, и по краям потемнела амальгама, но зеркало было еще великолепно. Широкие ступени были как-то так устроены, что по лестнице можно было подниматься только медленным торжественным шагом, и тогда постепенно в зеркале появлялась голова, плечи, потом вся фигура. Зато было очень весело скатываться вниз по отполированным многими руками дубовым перилам.
   В советское время особняк перестроили. В двух первых этажах анфилады комнат разгородили на длинный коридор и комнатки по числу окон, причем голова амурчика из росписи на потолке оказывалась в одной комнате, а его пухлые ножки - на потолке другой. Дети забавлялись тем, что заглядывая в соседские комнаты, пытались составить полную картину.
   Сверху над особняком надстроили еще два этажа, их архитектура отражала идеи коммуны и больше всего была похожа на гостиничную. Четырнадцать комнат выходили в длинный коридор, в конце которого была огромная кухня с тремя газовыми плитами, ванная комната и три туалета.
   Нашу квартиру населяли самые разные люди, наверно, она могла бы служить социальным срезом тогдашнего московского общества. В каждой комнате жило по семье. И о каждой можно было написать хотя бы рассказ. Профессор Жуковский был привилегированным жильцом - дверь из общего коридора вела в почти отдельную квартиру из двух комнат и маленькой кухоньки с собственными плитой и раковиной. Еще в нескольких комнатах , в том числе и у нас, были крошечные прихожие и умывальники в них. Все остальное было общим. В том числе и высокий полутемный чердак, где хозяйки сушили белье, а милиция по ночам ловила каких-то темных личностей и выводила их по черному ходу.
   Несмотря на разнообразие жильцов, наша квартира ничем не напоминала знаменитую "воронью слободку". Споры, конечно, случались, но происходили в форме вполне цивилизованной. Более того, разъехавшись впоследствии по отдельным квартирам, соседи еще долгие годы навещали друг друга. У меня есть только одно объяснение подобным отношениям: большинство старшего поколения пережили вместе войну, делились новостями и едой, дежурили во дворе и на крыше, просто помогали друг другу выжить.
   В кладовке при кухне жила "общественная" черно-белая кошка , конечно же, по имени Мурка. Она была полезным членом нашего квартиры - старательно ловила мышей, постоянно забегавших с чердака. Причем сама их не ела, а торжественно выкладывала на полу кухни, вызывая утренний визг интеллигентных соседок. К восторгу всех соседских детей, каждый год у Мурки появлялись два-три котенка. Причем она их так хорошо прятала, что их можно было увидеть только, когда они подрастали и сами выбегали поиграть.
   Любимой Муркиной игрой, которой она обучала каждое поколение своих котят, была катание в тапочке. На крайний случай, годился ботинок, но тапочек был лучше. Мурка ставила передние лапы в украденный тапочек, припадала на них и перебирая задними лапками, бвстро-быстро "ехала" по коридору. За ней с криками неслись ребятишки. В конце коридора она разворачивалась и мчалась в обратном направлении. И так до тех пор, пока кто-то из взрослых не разгонял по комнатам веселую компанию.
   Кроме общественной кошки, у некоторых соседей были и свои собственные. У одинокой соседки тети Шуры был огромный сибирский кот Василий Васильевич, который целыми днями, пока тетя Шура была на работе, спал или сидел на коврике перед дверью, охраняя комнату. (Двери комнат, как правило не запирали.) Василий был суров, дети с ним играть опасались, да и взрослых он не привечал.
   Еще Василий был знаменит тем, что питался исключительно крабами. В те времена все витрины "придворного" гастронома были заставлены банками с надписью на одной стороне "Крабы", а на другой "Снатка". Стоили банки что-то очень дешево. Но большинство соседей их есть почему-то брезговали, и лишь немногие делали из них салат.
   Наш кот Пушок крабами тоже брезговал, зато любил огурцы и кабачки. Когда резали огурцы или чистили кабачки, он орал некошачьим голосом и прыгал на высоту кухонного стола. В остальном он был нормальный ласковый и дружелюбный кот.
   У других соседей тоже временами появлялись , в основном, коты.
   У кошек в квартире существовала какая-то сложная иерархия. Главным, несомненно, был Василий.
   Подрастающие котята или новые коты иногда пытались свергнуть его с квартирного трона, но каждый раз эти попытки заканчивались неудачей.
   С начала 60-х годов началось расселение нашей квартиры, соседи разъезались по новым районам и увезли своих котов. Так и уехал Василий со своей хозяйкой на новое место жительства непобежденным. А Мурку взял себе дворник.
  
  

Пушок.

   Серого ничем не примечательного котенка принес со двора брат-школьник, отобрав его у мальчишек. Поэтому котенок считался его котом. Брат назвал его Пушком, собственноручно кормил его молоком и фаршем и учил пользовться лотком с газетами вместо подстилки. Причем для лотка стащил мою пластмассовую ванночку для проявки фотографий. Котенок сразу посчитал ее своей собственностью и ни за что не позволял поменять на другую.
   И все было бы хорошо, если бы брат не решил стать великим укротителем зверей. Это случилось с ним после посещения цирка с дрессированными львами или тиграми. Семья не придала этому увлечению должного внимания, а напрасно. Спохватились, когда было уже поздно.
   Брат научил Пушка плавать в ванне. Сначала он наливал на дно ванны немного теплой воды, давал коту понюхать кусочек мяса и клал мясо на дно ванны. При этом коту не разрешалось доставать мясо лапкой. Скоро Пушок лихо нырял в воду, зажмурив глаза и пуская носом пузыри. Потом Пушку понравилось просто купаться в теплой воде. Вот тут-то и начались наши муки. Стоило кому-нибудь включить в ванной воду, как кот прибегал, садился на край ванны и ждал. Когда человек погружался в ванну, кот прыгал следом, ходил по телу, выбирая удобное с его точки зрения положение, вытягивался во всю длину в воде, положив голову на плечо человека. Так он мог лежать часами. Причем никогда не требовал себе награды за эти фокусы, явно получая свое "кошкее удовольствие". Только терпеть не мог погружать в воду голову и возмущенно орал и плевался, если начинали мыться с мылом или шампунем.
   После "водных процедур" Пушок первым бежал в комнату, прыгал в постель и начинал кататься по простыням, вытирая шерсть. Особенно "приятно" было обнаружить свою мокрую постель зимой. Вырос кот большим и пушистым, и воды на себе мог унести немало. Процедуры выжимания и вытирания в ванной комнате Пушок старался избежать.
   Остальных членов семьи утешало только то, что чаще всего Пушок "вытирался" в постели дрессировщика.
   "Обратная дрессировка" успеха не имела.
  
  
  

Кот-рыболов.

   Когда мы переехали в новый панельный дом, выяснилось, что из-за процессов, продолжающихся в недоделанных строительных панелях, воздух в квартире слишком сухой и содержит большое количество углекислого газа.
   Одним их простых решений, кроме проветривания, было завести аквариум. Кроме того, аквариум был признан полезным с точки зрения воспитания ответственности у подрастающего ребенка и хорошим средством психологической разгрузки для взрослых.
   Купили большой аквариум на подставке со всякими приспособлениями для подогрева, аэрации и подсветки, посадили растения и поселили рыбок. Получилось и вправду красиво. Во всяком случае, после работы, давки в транспорте и беготни по магазинам наблюдать за жизнью в аквариуме было намного приятней, чем смотреть телевизор.
   Больше всех заинтересовался аквариумом наш кот. Он часами завороженно смотрел на плавающих рыбок, качающиеся растения и поднимающиеся пузырьки воздуха. Идиллия продолжалась до того дня, вернее, вечера, когда на полу под аквариумом была обнаружена первая, уже высохшая рыбка. Рыбку было жалко, и было непонятно, как она вообще оказалась вне аквариума. Было высказано предположение, что рыбка выскочила из аквариума по какой-то причине, вроде тех китов, которые выбрасываются на берег, не вынеся загрязнения воды. Причины рыбьего самоубийства установить не удалось, поэтому просто закрыли аквариум сверху толстым стеклом, оставив свободными несколько сантиметров для вентиляции и кормления.
   Не помогло. Почти каждый вечер мы обнаруживали на полу одну, а то и двух жертв непонятной эпидемии. Как они ухитрялись выскочить из аквариума через узкое отверстие?
   Ответ нашелся случайно и был до изумления прост. Как-то я вернулась с работы раньше времени и обнаружила кота, сидящего на толстом стекле над аквариумом. Ничего не заподозрив, занялась своими делами. Заглянув попозже в комнату, застала кота за рыбной ловлей. Обычно мы кормили рыбок сухим кормом, а кормушка представляла собой рамочку из стеклянной трубочки, которая плавала на поверхности воды. Кот протягивал лапу в пространство, не закрытое стеклом, держал ее над кормушкой и терпеливо ждал, пока рыбки, уже привыкшие к тому, что сверху сыплется еда, не поднимались на поверхность к кормушке. Тогда он быстрым движением подцеплял рыбку когтем, как крючком, и выбрасывал ее из аквариума. Рыбка билась на полу, и кот играл с ней, пока она не затихала. Рыбок он никогда не ел.
   Аквариум пришлось закрыть стеклом наглухо. Кот несколько раз при мне пытался сдвинуть стекло, но это оказалось ему не под силу. В дальнейшем пришлось ему ограничиться только наблюдением за рыбками.
  
  
  

Кот Семен и котята.

  
   Мы выросли, обзавелись семьями и собственными кошками, но летние месяцы все вместе проводили на даче. У брата был сиамский кот по имени Семен. Наверно, он был не совсем сиамский. При характерной окраске он "носил" белые носочки на всех четырех лапах и, самое главное, был очень ласков и обладал спокойным покладистым, совсем "несиамским" характером.
   Уезжая на лето, наши приятели оставили нам свою сиамскую кошку Лизу. С одной стороны, хотели, чтобы кошка побыла на воздухе (плюс минус одна кошка для нас уже дела не меняло), а с другой - надеялись обзавестись сиамскими котятами. Тем более, что дома Лиза своими страстными призывами и жаждой любвиизмучила не только хозяев, но и соседей.
   Семен проявил к Лизе недвусмысленный интерес, но взаимности не встретил. У Лизы был широкий выбор: в дачном поселке обитало великое множество котов всех пород и расцветок, как местных , так и привозных "дачников". И в первые же дни своей дачной жизни она, конечно, выбрала самого страшного, драного, бездомного кота. Но это был настоящий кот-мачо. А породистый, любящий и нежный Семен был беспощадно отвергнут. Вот и верь тут теориям зоологов об инстинктах!
   Через положенное время у Лизы родились три пестрых котенка, не похожих ни на мать, ни на отца. Лиза оказалась плохой матерью. Кое-как покормив и вылизав котят, она с утра отправлялась на гулянки и могла не появиться до вечера. Или - чаще - забегала днем на несколько минут и опять исчезала в неизвестном направлении. Бедные котята ползали по коробке, тыкались друг в друга и пищали.
   Воровато оглядываясь, кот Семен подходил к коробке и долго смотрел на котят. Памятуя страшные истории о котах-"людоедах", поедающих котят, мы отгоняли Семена и даже запирали комнату, где были котята. Но как-то не уследили, и не слыша привычного писка, заглянули в комнату и увидели удивительную картину. Кот Семен лежал в котячьей коробке, вытянувшись во всю длину. На его вытянутой передней лапе в ряд лежали все три котенка, а второй лапой кот прикрывал их. Кот вылизывал котят и при этом громко мурлыкал, а котята пытались его сосать.
   С тех пор так и повелось: Лиза - за дверь, Семен - в коробку с котятами. Лиза возвращается, Семен ругается по-кошачьи и освобождает ей место.
   Довольны были все, кроме моего брата. Он почему-то считал, что такая ситуация унижает не только кота, но и его хозяина. Стоя над коробкой, где Семен нянчил котят, брат возмущался во весь голос: "Семен, ты совсем дурак? Ты посмотри на себя и на котят! Это же не твои дети, они же неизвестно на кого похожи! И мать их - настоящая ... Ты что, думаешь, что ты их мать?" И так далее в том же духе. Семен же только мурлыкал и лизал котят.
   Когда котята подросли, Семен играл с ними и учил их охотиться. А они, по-моему, считали Семена своей родной матерью.
  
  

Сибирская кошка по имени Клеопатра.

  
   Как только у Марины появилась отдельная квартира, она купила на московском Птичьем рынке двухмесячного сибирского котенка. Котенок долго жил безымянным, но с самого первого дня характер проявил решительный и властный. Скоро вся семья - сама Марина и ее сын-студент, а также приходящие в дом друзья и знакомые были произведены в ранг исполнителей кошачьих прихотей. Законное место котенка было где-нибудь на высоте - на шкафу, на двери или на книжной полке, чтобы смотреть на обитателей дома сверху вниз. Самостоятельно забраться на такую высоту котенок пока не мог. Но зато прекрасно умел доходчиво выразить свое желание. Лифтом для подъема служила плетеная корзинка. Было забавно смотреть, как котенок, упираясь лапами, пытается придвинуть корзинку к шкафу, пока кто-нибудь не поймет, что надо просто посадить его в корзинку и поднять на уровень шкафа, а уж место с лучшим обзором он найдет самостоятельно.
   Спускался он тоже самостоятельно, используя голову или плечи ближайшего человеческого существа как промежуточный трамплин.
   Наскучавшись за день в пустой квартире, по вечерам котенок требовал полного внимания и неделимой (ни с кем другим) любви. Без него нельзя было ни сесть за стол, ни поговорить, ни пойти в душ.
   Неожиданно выяснилось, что котенок - кошка. Этот факт в сочетании с королевскими замашками привел к тому, что котенка назвали Клеопатрой или нежно - Клепой.
   По мере взросления у Клепы появлялись новые привычки. Она пыталась решать - весьма недипломатичными методами (когтями и зубами), кто желанный гость в доме, а кто - совсем наоборот. По каким критериям она выбирала гостей, было неясно, но свои решения Клепа проводила в жизнь совершенно бескомпромиссно.
   Ее гастрономические вкусы были необычными для кошки. Деликатесами считались помидоры, дыня и оливки. Кроме того, она любила пробовать всякие новые блюда с хозяйских тарелок.
   Любила пугать хозяев, балансируя на ограждении балкона шестого этажа. Но любимой игрой неизменно были прятки. Казалось бы, где может спрятаться кошка в полупустой двух-комнатной квартире? Однако ее было невозможно найти, пока ей самой не надоедала игра. Со временем условия игры изменились: стоило кому-нибудь начать жалобно причитать "Где же наша кошка? Где же наша Клепа?", как она с победным мявом выскакивала из своего укрытия и бросалась на шею причитающего.
   Представление для гостей выглядело несколько иначе. На пол клали пустой пакет или просто газету, и кошка немедленной пряталась под ней. Неважно, что хвост или лапа торчали из-под газеты, обязательным условием было спрятать голову. Потом несколько раз жалобным голосом на разные лады произносилась сакраментальная фраза, и кошка выскакивала из-под газеты.
   Другие клепины развлечения были менее безобидны. Она могла часами тихо сидеть на верху шкафа или двери, наблюдая за жизнью, протекающей внизу, а потом неожиданно спрыгнуть на плечи или на голову ничего не подозревающего гостя. Испытание не для слабонервных.
   Клепа стремилась стать добытчицей. За неимением мышей, она таскала с соседского балкона помидоры, выбирая достаточно мелкие, чтобы можно было взять в зубы. Приносила на кухню, аккуратно клала на пол и, балансируя на балконном ограждении, отправлялась за следующим. Мы долго удивлялись, откуда на кухне самопроизвольно возникают помидоры, да еще истыканные иголками, пока не поймали Клепку на месте преступления. Однажды она притащила открытую банку сайры, отметив свой путь дорожкой пролившегося масла. После этого балкон пришлось наглухо закрыть. Не из-за соседей, они все равно жили в другом подъезде, хотя их балкон и граничил с Марининым, а из-за страха, что в следующий раз кошка потащит что-то вроде арбуза и сорвется вниз.
   В течение лет десяти Марина собиралась эмигрировать из России, но то бывший муж не давал разрешения на выезд, то по другим причинам, но отъезд откладывался с года на год. И вдруг все завертелось в бешеном темпе, и вот уже и документы, и билеты, и все, что можно, продано-роздано, а кошку девать некуда. Родных мало, друзей много, но у кого аллергия, у кого уже есть собака, а кому не то, что кошку, змею живую не доверишь. Да и характер Клеопатрин был хорошо известен в наших узких кругах.
   Я была потомственной кошатницей, но после потери любимого кота зареклась заводить животных более теплых, чем рыбки. Но глядя на метания Марины, я легкомысленно заявила: "Ну, если уж совсем никого не найдешь, оставь Клепу мне при условии, что при первой возможности заберешь ее к себе в Америку." Понятно, что все поиски на этом закончились, и Клепа со всем ее приданым - матрасиком, миской и горшком - была водворена к нам. Причем Марина привезла ее сама, как посоветовал ей ветеринар, чтобы кошка не думала, что ее украли, не убегала, а терпеливо ждала хозяев. Но балкон и окна мы на всякий случай плотно закрыли.
   Проводили Марину, и следующие несколько месяцев не видели Клепу вообще. Днем в наше отсутствие она явно выходила из своего неизвестного нам убежища, так как оставленная для нее еда исчезала, а продукты жизнедеятельности появлялись в положенном месте. Потом Клепа появилась, облюбовав себе место на стуле, задвинутом под обеденный стол и прикрытом скатертью. Зато с этого дня к столу нельзя было приблизиться, иначе из-под скатерти высовывалась когтистая лапа, и раздавалось змеиное шипение. Мы окончательно перебрались питаться на кухню. Позднее Клепа вышла на свет и расположилась в кресле, обозначив его как свою неделимую собственность. Приближаться к ней по-прежнему было опасно.
   Наконец, примерно через пол-года жизни в одной квартире Клепа удостоила нас своим присутствием на дальнем конце дивана и совместным просмотром телепередачи. С каждым днем она сокращала расстояние, пока не решилась сесть ко мне на колени, правда, для начала ко мне спиной. Потом разрешила себя гладить, и наконец, признала то ли подданными, то ли хозяевами, но со многими оговорками.
   Теперь каждое мое утро начиналось одинаково. Открыв глаза, я видела перед собой усатую морду (так и хочется написать "лицо"), ждущую, когда я открою глаза. Как только это случалось, Клепа прыгала мне на грудь и начинала вылизывать лицо и шею своим шершавым языком. Уклониться от процедуры было невозможно, зато какая экономия на пиллинге!
   Потом я бежала на кухню готовить завтрак, а из комнаты сына раздавалось ворчание и звуки борьбы - кошка повторяла процедуру на этот раз над сыном. Вечером перед сном все повторялось.
   Клепа, как собака, любила носить в зубах разные мелкие предметы. Одной из ее любимых игр была такая: она приносила резиновую присоску от мыльницы (которой мыльница и крючки крепились к кафелю) и клала в ладонь. Присоску надо было бросить, Клепа бросалась на ней и снова приносила и клала в руку. Игра могла продолжаться бесконечно, а играть ей обычно хотелось с утра, когда остальным надо было торопиться на работу или учебу.
   Одна она скучала и изобретала занятия, часто наносящие ущерб домашнему хозяйству - гоняла по полу чашки, добытые из мойки, таскала в зубах белье и колготки, оставленные на стуле, выбрасывала вещи из незакрытого шкафа. Так она приучала нас к порядку.
   На лето мы переехали на дачу и взяли Клепу с собой.
   Клепа была городская домашняя кошка, родившаяся и всю свою жизнь прожившая в квартире. Она была поражена и испугана открывшимся ей новым миром. Она не умела ходить по неровной земле, боялась сойти с досок крыльца, осторожно трогала землю лапой, как воду перед каждым шажком. И еще долго предпочитала ходить по ровной поверхности - полу, доскам, цементным дорожкам, которые казались ей более надежными, чем почва. А когда ступала на землю, ее походка напоминала пьяного матроса.
   Особенно пугали кошку движущиеся тени листьев на дорожках, колеблющаяся под ветром трава и птицы. Птицы были наглыми. Особенно дятлы, которые давно жили в дуплах старых сосен. Они садились на нижние ветви и дразнили кошку. Вороны отличались тем, что очень похоже передразнивали кошачье мяуканье. А еще были бабочки, ежи, собаки и дети, которых она никогда в жизни не видела и, наверно, даже не могла себе представить, что такое существует на свете.
   Клепа была деморализована и старалась не выходить из дома.
   А потом Клепа влюбилась. Я пишу это слово без кавычек. После того, как мы наблюдали за кошачьей любовью, продолжавшейся три года и закончившейся не по их вине, я не верю зоологам, которые утверждают, что у животных нет чувств, а есть только инстинкты.
   Итак, Клепа влюбилась. Из целой стаи местных котов она выбрала одного - матерого серого котищу с боевыми шрамами и порванными ушами. По ночам мы слушали кошачьи концерты, а днем наблюдали, как эта парочка нежничала на крыше сарая. Они сидели рядом на солнышке, Клепа клала голову на плечо своего избранника, а он ее нежно облизывал. Иногда они боролись, надо полагать, в шутку, и раз даже свалились с крыши лохматым клубком.
   А потом у Клепы родились трое чудесных необыкновенно красивых котят. Наверно, старое поверье о том, что от любви родятся красивые дети, к кошкам тоже относится.
   Эта любовь продолжалась три года - три лета. За котятами выстраивалась очередь, отдавали только проверенным друзьям и потом навещали. Из имен, данным котятам, помню Кармен (пушистая черная кошечка с красным подшерстком и зелеными глазами; когда я везла ее в метро за пазухой к новым хозяевам, две женщины умоляли отдать ее, так была хороша) и Лукьяна - большого хитрого черно-белого кота.
   Клепа была сумасшедшей матерью. Не только подходить к котятам, но даже входить в комнату, где они находились, было небезопасно. Когда Клепа не кормила и не облизывала котят, она сидела на пороге и охраняла их. Однажды она сильно расцарапала ноги и порвала колготки женщине, которая пришла снимать показания электросчетчика и даже не успела подойти к двери. Мы ее еле успокоили тем, что кошка - Мать. Кто помнит, что такое для советской женщины были разорванные в клочья колготки! Пришлось отдать две свои новые пары (были, к счастью).
   Осенью собрались возвращаться в город. Клепу с подросшими котятами посадили в большую сумку, закрыли на "молнию" и пошли к станции. Решили отвезти домой Клепу с котятами раньше общего переезда. У самой станции остановились, пережидая проходящий поезд дальнего следования. Вдруг электровоз загудел, Клепа вырвалась из сумки и бросилась обратно к дому. Вернулись и мы, прождали ее до вечера, не дождались и уехали в город с котятами.
   Клепа вернулась в дачный домик на следующий день и искала котят. По словам моей мамы, она плакала, как женщина, не давала никому спать, звала искать ее детей. Мы приехали через два дня перевозить вещи. Клепа была совершенно безучастна, лежала, уставившись в одну точку, позволила посадить себя в сумку и отвезти домой. В квартире она даже не вылезла из сумки, так и лежала, полуприкрыв глаза. И вдруг встрепенулась на какой-то звук. Когда она увидела одного котенка, она выскочила, обняла его лапами, прижала к себе, повалилась на пол и урча начала его вылизывать. Подбежали двое других. Кошке не хватало лап, чтобы обнять всех сразу. Она выпускала одного, хватала другого, наконец, легла на котят всем телом. Мне даже показалось, что у нее на глазах были слезы.
   Через три года, когда Марина более или менее устроилась в новой стране, нашла работу и скопила немного денег, она купила кошачий билет и нашла ненормального американца, который ехал в Россию по делам бизнеса и согласился привезти кошку по доверенности.
   Мы оформили все документы и купили для Клепы клетку, специальную кошачью не нашли, купили большую проволочную клетку для птиц с маленькой дверцей и выдвигающимся дном.
   Марина приехала в аэропорт на своей подержанной машине, получила кошку в клетке, поставила клетку на пассажирское сиденье и поехала домой. Клепа так рвалась из клетки, что Марина открыла дверцу, не думая, что Клепа сможет в нее протиснуться, а только желая ее погладить и успокоить.
   Клепа вырвалась из клетки, оставив на дверце клочья шерсти, и бросилась Марине на шею. Кошка обняла ее лапами и слизывала слезы с лица. В это время машина впереди резко затормозила , и Марина слегка врезалась ей в багажник. Выскочил разъяренный водитель, подбежал к Марине и остолбенел. За рулем - рыдающая баба, у нее на шее - урчащая кошка облизывает ей лицо, а сзади гудят другие водители. Ничего кроме "Леди, у Вас что-то случилось? Чем Вам помочь?" - сказать он не нашел. После объяснения, что Марина получила из России свою кошку после трех лет разлуки, он махнул рукой "Сумасшедшие русские!" и вернулся к своей машине. Никаких последствий эта авария не имела.
   Марина писала, что Клепа и меня помнит, обнюхивает и облизывает мои письма (а письма из России шли около месяца). Я навещала их через два года после Клепиного переезда, кошка меня узнала и даже пришла ко мне прощаться перед сном.
   Сейчас Клепе 16 лет, она живет в Нью- Джерси и еще сама выходит погулять в сад, когда погода хорошая.
  
  

Кот - боец.

   А эту историю я слышала в бытность мою судебным экспертом от следователя, который вел дело об ограблении.
   Жила-была немолодая одинокая женщина. Из всех близких у нее был только сиамский кот. Да и тот не много радости ей приносил, так как имел характер капризный и скандальный. Когда находил на него "кошачий стих", кот носился по квартире, сметая все на своем пути и обрывая занавески. И даже иногда женщину эту царапал и поколачивал, если что-то было не по нем или просто хозяйка попадала ему "под горячую лапу". Большинство ее друзей кот от дома отвадил, мало кто был согласен терпеть кошачьи вопли и укусы. Но женщина все равно очень любила своего кота, хотя вопрос о том, кто же в доме хозяин, оставался открытым.
   Кот очень любил гулять - смотреть на улицу и дышать свежим воздухом. Балкона в квартире не было, хозяйка боялась, что кот упадет и разобьется, поэтому окна всегда держала закрытыми. Вместо этого каждый день хозяйка с котом выходили погулять. В хорошую погоду кот ходил рядом с хозяйкой, а в плохую - ездил на ее плече.
   Однажды поздней осенью они , как обычно, вышли погулять. Было уже холодно, совсем темно, соседи сидели по домам. Женщина ходила вокруг своего квартала, а кот лежал у нее на плечах наподобие воротника.
   Вдруг из темноты появились два не совсем трезвых человека, один из них показал женщине нож, a другой потребовал деньги и драгоценности. Ни того, ни другого у нее при себе не было. "Тогда снимай пальто и шапку!" - потребовали грабители. И один из них протянул руку и схватил кота, думая, что это норковый воротник. В следующую секунду кот бросился в лицо грабителю и с остервенением начал его драть, завывая при этом диким голосом. Грабитель орал еще громче и пытался оторвать от себя кота. На этот шум стали открываться окна и выбегать люди. Второй грабитель в суматохе скрылся. Быстро приехала милиция. Грабителя пришлось везти в больницу накладывать швы. Врачи опасались, что он останется без глаза. Следователь с некоторым даже восхищением сказал, что он впервые в жизни видел лицо человека в таком состоянии. Могло показаться, что у грабителя в руках взорвалась банка с гвоздями.
   Но медали "За спасение от грабителей" коту почему-то не дали.
  

Кошка-сотрудница.

  
   Наш исследовательский центр располагался в промышленной зоне. Его окружали старые частные дома, кажется, построенные еще во времена Британского мандата. Пришло время их сносить. Жильцы разъехались, оставив нескольких кошек. Кого-то из них забрали сотрудники, остальных мы подкармливали, причем каждая кошка выбрала себе определенную группу сотрудников. "Наша" черно-белая изящная кошечка постоянно сидела на подоконнике с внешней стороны лаборатории и внимательно наблюдала за происходящим внутри. Утром и в обед мы делились с ней едой. Иногда она входила в открытое окно и гуляла по лабораторным столам, тогда кто-нибудь хлопал в ладоши, и она убегала. Как правило, мы держали окна закрытыми.
   Периодически она приводила двух-трех котят и гордо нам их демонстрировала, намекая, что они тоже имеют право на довольствие. Котят мы успешно пристраивали.
   Подозреваю, что кошка научилась сдвигать раму окна и забираться на ночлег в помещение. Иначе невозможно объяснить происшедшее.
   Нашему новому начальнику очень не нравился этот зоопарк. Он был патологически брезглив и шизофренически чистоплотен - свою личную чашку мыл не менее трех раз прежде, чем налить в нее кофе. A уж в химическую лабораторию старался без крайней необходимости не заходить, потому как опасно для здоровья.
   Не знаю, откуда он почерпнул свои познания в ветеринарии, но нам постоянно читались лекции о заражениях от кошек всеми возможными инфекционными болезнями вплоть до спида. О наших легкомысленных комментариях умолчу.
   Однажды поздно вечером, когда в лаборатории никого не было, старшему начальнику что-то понадобилось в лаборатории. И он в сопровождении младшего начальника вошел и, к своему ужасу, обнаружил там кошку. Младшему начальнику было приказано немедленно закрыть окно и ловить кошку. Старший начальник руководил процессом, стоя насколько возможно высоко на лестнице, ведущей на второй этаж.
   Кошка не хотела ловиться. В страхе она прыгала по лабораторным столам и полкам, опрокидывая химикаты. Осколки летели во все стороны. Младший начальник, сообразив, что кошку ему не поймать, открыл дверь и стал выгонять ее в коридор. Но умный зверь знал, что в коридоре делать нечего, и хотел выйти тем же путем, что и вошел, - через окно.
   Наконец, начальники догадались, что нужно открыть окно. Но в процессе открывания обезумевшая от страха кошка исцарапала и искусала младшего начальника и благополучно скрылась.
   Наутро мы обнаружили разгромленную лабораторию, на полу - смесь химикатов, осколков и окровавленных бинтов, а за окном взъерошенную кошку.
   Начальство отсутствовало в полном составе.
   Появились они только к обеду, когда все следы погрома уже были убраны. Впереди шел младший начальник с похоронным видом и укушенной рукой на перевязи. За ним старший начальник с решительным выражением. Начался "разбор полетов", из которого мы и узнали в подробностях, что произошло. (Кошка к этому моменту поела и ушла отдыхать).
   Оба начальника получили по уколу от бешенства (старший за компанию или от уверенности, что бешенство передается воздушно-капельным путем). Младшему начальнику предстояло повторить эту процедуру еще раз пятнадцать.
   Mне было велено поймать кошку и передать ее вызванному ветеринару для усыпления. Я отказалась, пояснив, что ловля кошек, особенно подозреваемых в бешенстве, в мои служебные обязанности не входит.
   Младший начальник по секрету проконсультировался со мной по поводу бешенства. Я довольно легкомысленно заявила, что меня кошки много раз кусали и царапали, но я ни разу не взбесилась настолько, чтобы ловить кошку в химической лаборатории. Его это явно успокоило.
   Старший начальник ежедневно возвращался к вопросу о ликвидации кошки, хотя она была достаточно сообразительной, чтобы не попадаться ему на глаза.
   Это продолжалось до визита очень серьезного спонсора, который мог вложить деньги в наш проект (а мог и не вложить). Целую неделю мы драили лабораторию к приходу высоких гостей, готовили образцы и доклады и даже расставили по углам букеты цветов. Особо строгое предупреждение было получено по поводу кошки - окна вымыть и подоконники от нее загородить.
   Как на грех, в день приезда спонсора кошка не пришла с утра за своим обычным завтраком, а потом мы все пошли на совещание. После докладов вся группа во главе со старшим начальником и мрачным спонсором вошли в лабораторию.
   О ужас! Кошка сидела на подоконнике за чисто вымытым стеклом и барабанила по нему лапами, требуя свой завтрак. Начальник с выражением маньяка-убийцы повернулся ко мне.
   И вдруг мрачный спонсор-миллионер расцвел улыбкой и побежал к окну, что-то нежно бормоча в адрес кошки. Все его дальнейшие вопросы касались только этой кошки и кошек вообще. Наш начальник сквозь зубы представил меня как "доктора кошачьих наук", и остаток дня мы беседовали на кошачьи темы. У спонсора-миллионера в доме жили 26 кошек, и он держал для них специальную прислугу. Я ему громко позавидовала, пояснив, что у меня только две кошки, и я сама - прислуга за все. Мне вдруг захотелось наняться к нему в кошачьи прислуги.
   Денег на дальнейшее развитие проекта он нам дал. Но при условии, что часть их пойдет на заботу о кошке.
   После этого кошка стала почти законным сотрудником, а ко мне надолго прилипла кличка "доктор кошачьих наук".
  
  

Барс.

  
   Барс был сиамский кот размером с небольшую собаку и весом около десяти килограммов. Он выглядел как настоящий сиамский кот: кофейного цвета с почти черными лапами и мордой, но был огромен, и глаза у него были не голубые, как полагается сиамцам, а серо-стального цвета, как у героев голливудских боевиков.
   На самом деле Барс был Личностью и Джентльменом в образе кота. Этот образ его явно тяготил, и это чувствовал каждый, кто с ним встречался. В нашем доме он был главой семьи, определявшим весь ее уклад. Кто-то из друзей назвал его "некошачий кот", и никому никогда не пришло в голову называть его Барсиком. Только уважительно - Барс.
   Впервые мы встретились с ним душным июльским вечером на улице Хайфы. Он сидел на тротуаре у входа в сияюшее здание банка и презрительно смотрел на мир. Он был худ, грязен и очевидно болен, трудно дышал, а на груди вокруг длинной узкой, как бы ножевой, раны запеклась кровь. Несколько человек образовали вокруг него маленькую толпу, обсуждая, что с ним делать. Какая-то женщина опустилась перед ним на корточки, Сотрудница, с которой мы вместе возвращались с работы, за руку оттянула меня со словами "Он же больной, наверняка заразный, и та женщина его берет". Когда мы простились позже, я вернулась к банку, но кота уже не было.
   Следующий день был выходным. Пробегая мимо банка, я с ужасом увидела на другой стороне улицы вчерашнего кота. На месте одного глаза был сплошной кровоподтек, и морда опухла до неузнаваемости. Он уже не мог сидеть, бессильно лежал на тротуаре, его шерсть шевелилась от насекомых, прохожие обходили его по проезжей части улицы из-за исходящего от него запаха. Вдруг он подполз к моим ногам и стал тыкаться в них головой. Не взять его было невозможно. Побрезговав поднять кота голыми руками, я завернула его в полиэтиленовый пакет и потащила домой. Он оказался неожиданно тяжелым, и мне несколько раз приходилось останавливаться и класть его на скамейку. Каждый раз он вопросительно мяукал, а я его утешала, что вот еще немного и мы придем.
   Дома мы с сыном его вымыли, промыли рану, глаза и нос, и кот немного ожил, но ни пить, ни есть не стал. Зато пространно пытался нам что-то объяснить, рассказать, и его мяуканье казалось осмысленной речью на незнакомом языке.
   На следующее утро вместо работы я потащила кота к ветеринару. Кот ни за что не хотел сидеть в сумке, но всю дорогу в автобусе спокойно лежал у меня на коленях. Мы были на месте за час до открытия клиники, но по счастью, ветеринар был уже на месте. Ему не удалось скрыть своих чувств при виде кота. Рана, по его словам, была ерундой по сравнению с тем, что кот, видимо, провел много дней на жаре без воды и пищи и просто высох. У него был жестокий бронхит, а из-за насморка кот почти не мог дышать. Ветеринар обещал проверить его почки, сделать рентген и поставить капельницу, но если почки отказали, то кота придется усыпить. С этим я и пошла на работу, чтобы вернуться вечером.
   Начальнику пришлось объяснить, почему я опоздала. У него была собака, и он знал всех городских ветеринаров. Когда я перечислила, что ветеринар собирался сделать коту, шеф замахал на меня руками: "Как ты выбрала самого дорогого ветеринара в городе? Да ты знаешь, что тебе всей зарплаты не хватит с ним расплатиться?" Потом немного остыл и посоветовал:
   - "Не ходи к нему вечером, не станет же он тебя разыскивать. Если кот не выживет, так и говорить нечего, а если выживет, - ты говоришь, он породистый, - ветеринар найдет ему хозяев, на улицу не выбросит."
   - "Нет, я пойду, кот меня ждать будет. А оплату попрошу разбить на платежи, не убьет же он меня."
   - "Нет, ты точно ненормальная. За такие деньги всех хайфских кошек скупить можно, а по помойкам сотни бесплатных бегают"
   Я твердо решила идти, но на душе было неспокойно, и для смелости я позвала с собой подругу.
   Довольный ветеринар сказал, что все не так плохо, как он ожидал. Кот молодой, крепкий, выживет. Показал нам рентгеновсеий снимок - все кости целы, а стоять не может от слабости. Почки работают, рана уже сама заживает. Кормить надо детским питанием для котят-сирот, корм он нам даст, лекарства тоже. Если что, сразу звонить и приходить.
   Кот был под наркозом и лежал под капельницей. Я взяла кота, подруга - еду и лекарства, и мы остановились в недоумении. "Что-нибудь непонятно?" - спросил ветеринар.
   - "Да нет, все понятно, но я же должна тебе заплатить"
   Mолчание. С сомнением смотрит на нас. Наш акцент и внешность не оставляют сомнения в new-эмигрантском статусе.
   - "Ну, 150 шекелей можешь?" (А это меньше стоимости только рентгена.)
  -- "Могу, могу!"
   Какое счастье!
   Назавтра начальник не мог мне поверить: ветеринар славился в городе своей жесткостью в денежных вопросах.
  
   Долго спорили, как назвать кота. По своему виду и благородному происхождению он безусловно имел право носить самое красивое имя, но из суеверия - вдруг не выживет - назвали его Барсиком. Но он был кто угодно, только не Барсик. Так от стал Барсом.
   Около месяца кот отлеживался, поднимаясь только поесть и в туалет. Чистоплотен был необыкновенно. Пока не мог ходить, ползал к туалету, но на руках себя носить не позволял. Безропотно позволял делать уколы, запихивать в рот лекарства, чистить нос и уши, и ел все, что предлагалось. Но сначала инспектировал наши тарелки и пробовал с каждой.
   Место Барс выбрал себе на диване напротив телевизора. Очень любил фильмы, новости, и особенно передачи о животных. Терпеть не мог современную музыку, особенно рок.
   На нас смотрел с напряженным вниманием, явно стараясь понять, о чем говорим и что делаем.
   Каждый раз, когда я выходила из дома, кот панически орал и рвался за мной.
   Если я шла не на работу, то брала его с собой. Купили ему красивый голубой ошейник и поводок. Он ходил на поводке, как собака, к удовольствию местной публики, которая по вечерам обычно всей семьей сидела во двориках с кофе и кальяном.
   Однажды почтенная марокканская семья хором пыталась меня вразумить, что это кошка, а с кошками так не гуляют. "Да нет", говорю я "это собака".
   - "Что ты, гверет (госпожа), какая же это собака, это сиамская кошка!".
  -- "Правильно" - отвечаю,- "сиамская, но собака".
   От моей уверенности они начинали сомневаться, то ли в моих умственных способностях, то ли в том, что это действительно сиамская собака.
   Барс явно считал меня своей личной и неделимой собственностью. Единственный человек, которому дозволялось ко мне приближаться и прикасаться, был мой сын. Все остальные подлежали немедленному укушению двухсантиметровыми клыками, обычно за щиколотки. Сначала он брал зубами гостя за сухожилие и медленно сжимал челюсти. Если же гость не понимал вежливого намека, его кусали уже до крови. Если кто-то предусмотрительно надевал толстые непрокусываемые носки, кот прыгал и кусал за коленки. Он обладал необыкновенной прыгучестью. Вскочить на верх буфета одним прыжком для него не составляло никакого труда, но на верхней части шкафов оставались глубокие царапины от его задних лап.
   Если же мы с Барсом сидели на диване, никому не дозволялось на тот же диван садиться. Метода изгнания чужака была не столь кровавой. Кот просто ложился на бок и упирался в захватчика всеми четырьмя когтистыми лапами, сталкивая его с дивана. Перевоспитать его было невозможно, оставалось смириться. На гостей, ведущих себя "по правилам", Барс презрительно не обращал внимания. Но на всякий случай поглядывал, куда это гость направился - и зачем.
   Среди родных и друзей были один-два человека, которых он ненавидел (думаю, не без причины) и всячески изводил. Одну довольно хрупкую даму кот подкарауливал, спрятавшись за занавеской в коридоре, и ударяясь всем телом ей под коленки, сбивал ее с ног. Он рвал и разбрасывал ее вещи, а когда она уехала от нас и оставила какую-то свою одежду, упакованную в пакет, Барс разорвал пакет и все испачкал. Вещи пришлось выбросить.
   Однажды у сына в квартире завелась мышь, и он попросил одолжить ему Барса на недельку.
   Надо сказать, что Барс очень любил ездить на машине. Если брали его с собой, он бежал впереди нас, первым влетал в дверь и усаживался на переднее сиденье рядом с водителем. В крайнем случае, был согласен сидеть у меня на коленях и гордо смотреть в окно, положив лапы на панель. Ни о каких корзинках, сумках или кошачьих домиках и речи быть не могло. Даже в общественном транспорте, что приводило иногда к недоразумениям с другими пассажирами, особенно бывшими соотечественниками.
   Поэтому и в этот раз он охотно забрался в машину сына и поехал. Вернули его через 2 дня. Кот орал, скандалил, потом ушел по балкону к соседям и устроил у них форменный погром. Мы догадались, что кот хочет жить только у себя дома.
   Как только Барс более или менее поправился, он отвоевал себе право свободного входа и выхода (из чего мы заключили, что его бывшие хозяева владели, как минимум, виллой). Первый раз он "вышел" из окна второго этажа, который по высоте был как московской четвертый. Когда я вернулась с работы, он ждал меня на коврике под дверью целый и невредимый и встречал мерзким сиамским "мявом", в котором явно звучало: "Где ты пропадаешь, когда Нашему Величеству давно кушать пора". После этого он спал целые сутки. Пришлось закрывать окна, и выпускать кота погулять на пол-часа - час через дверь.
   Он быстро приспособился к режиму, но иногда опаздывал ко времени, когда мне надо было идти на работу, и тогда оставался на улице. Точнее, не совсем на улице. Поорав под своей дверью и поняв, что дома никого нет, кот шел знакомиться с соседями, то есть орать под другими дверями. И познакомился с двумя семьями, которые пускали его в гости. Первым делом в гостях он шел на кухню и требовал открыть водопроводный кран. Пил он только проточную воду. Если угощали, мог вежливо что-нибудь попробовать, но помногу не ел. Потом разваливался напротив телевизора и требовал включить. Тогда мог и подремать. Но ближе к 6 часам (и как только он определял время?) Барс подходил к двери и просил выпустить его. Он занимал свой пост на коврике под своей дверью и ждал меня. Если я задерживалась, еще из холла на первом этаже я слышала его возмущенный монолог.
   Соседи же и просветили меня, как кот выбирается из квартиры, когда меня нет дома, а у него появляется охота погулять. Окна на первом этаже нашего дома были защищены фигурными решетками, а над балконом первого этажа был пластиковый козырек-крыша. Кот спрыгивал на этот козырек (со временем в нем образовалась серьезная вмятина) и как обезьяна спускался по решетке, цепляясь за нее лапами. Сначала я не поверила, но однажды соседи позвали меня, чтобы я увидела это скалолазание своими глазами.
   После первой же самостоятельной прогулки кот вернулся без ошейника, на котором мы наивно написали адрес и номер телефона на случай, если он потеряется. Мы еще несколько раз покупали ошейники, но кот исправно возвращался раздетым и на вопрос "Опять ошейник пропил?" только урчал. На последний ошейник я поставила заклепки, но на третий или четвертый день Барс опять вернулся без него.
   Несколько раз Барса крали. Иногда он позволял себя гладить чужим людям, однако никогда не позволял брать себя на руки - кусался. Но однажды он пропал на двое суток и вернулся с метровым размочаленным обрывком пластикового шнура на шее, видимо, перегрыз. После этого несколько дней отсиживался дома, а потом опять загулял.
   В другой раз он пропадал три дня и приковылял на израненных обожженных лапах, на подушечках были пузыри, он лежал на спине и жалобно стонал, протягивая мне лапы.
   В следующий раз появился чистый, благоухающий дорогим шампунем и украшенный ленточкой на шее, как загулявший муж. Только следов губной помады не хватало...
   А бездомных котов, благодаря теплому климату и "богатым" помойкам водилось в округе великое множество. Поэтому редко Барс возвращался без боевых ран и отметин. Иногда попадались ему под горячую лапу и собаки, и даже дети, если хотели его схватить. Я не раз наблюдала из окна, как собака, в несколько раз больше него самого, улепетывает, поджавши хвост. Барс в драке казался еще больше, чем он был на самом деле - шерсть на спине стояля как гребень у панка, а хвост был похож на ершик для мытья бутылок. Кот изгибался, наклонял голову и, угрожающе рыча, боком наступал на врага. Зрелище было не для слабонервных.
   Однажды Барс спас меня от ночных воров. Летом я спала на застекленном балконе, окна из-за жары были открыты. Барс всегда ночевал дома и спал на подушке около моего диванчика.
   Около двух часов ночи два вора залезли по решеткам первого этажа на мой балкон. Этим летом было много таких краж: воры забирались через окно, проходили по квартире, собирая все, что под руку попадет, затем брали ключи и выходили через дверь.
   Я сама ничего не слышала, а узнала наутро от соседки из дома напротив. Ей не спалось, и она все видела со своего балкона. Она мне поведала, что "ваша белая собачка набросилась на воров, странно так лаяла, они испугались и вылезли обратно через балкон".
   Почему она сама не крикнула или не позвонила в полицию, так и осталось для меня загадкой. С этого дня, кроме Барса, я всегда держала рядом с собой молоток.
   Однажды вечером Барс пришел домой вместе с чистенькой красивой рыжей кошкой, по виду совершенно домашней. Они поели и явно решили пожить тут вдвоем. До сих пор не могу себе простить, что на следующее утро выставила его избранницу за дверь. Основная мысль была, что хозяева о ней волнуются, да и мне забот с одним котом хватало. Кошечка посидела еще на площадке и исчезла. Больше я ее в нашем районе не видела.
   А Барс продолжал свои уличные бои. Драки привели к тому, что он постоянно страдал от ран, абсцессов и миллионов блох, которыми противники обменивались в бою. Я лечила его сама, но не всегда успешно, поэтому кот стал постоянным пациентом ветеринара. Обычно половина морды выбривалась, края раны скреплялись металлическими скобками, и кот становился похож на дикого металлиста.
   Ветеринар шутил, что нам давно положен у него абонемент.
   Мне иногда приходилось уезжать на 2 -3 недели, и Барс оставался или с моим сыном, или с подругой. Им он милостиво разрешал за собой ухаживать и не кусал их за ошибки. Но меня отпускать не любил и всячески противодействовал отъезду: мешал складывать вещи, не давал открывать чемодан, садился на него. А накануне последней поездки принес в зубах живую мышку и положил к моим ногам - дескать, не уезжай, я сам тебя прокормлю. Мышка убежала под диван, и пол-ночи мы пытались ее оттуда выгнать. В конце концов Барс сам ее поймал, но есть не стал. Он не ел мышей, что не мешало ему их исправно ловить.
   А на следующее утро я уехала на две недели. Каждые два-три дня я звонила домой сыну, и он мне подробно рассказывал, как они с Барсом живут.
   Когда я вернулась, то сразу поняла, что с Барсом неладно. Он почти не ел, не играл, не хотел гулять, от меня не отходил. Сын рассказал, что он очень тосковал, каждый вечер ходил встречать меня с работы, как обычно, по нескольку раз за вечер возвращался домой и снова бежал на улицу. Но когда я приехала, особой радости не проявил.
   Он был уже тяжело болен, обострились старые болезни почек, и спасти его не удалось.
  
   Прощай, Барс. Ты был мне верным другом в одинокий и трудный период жизни. Надеюсь, что когда придет мое время, ты встретишь меня в конце того туннеля, которым заканчивается наша жизнь, и возьмешь в свой кошачий рай.
  
  

Уличные израильские кошки.

  
   В течение нескольких лет я наблюдала развитие кошачьей иерархии в почти естественных условиях - в условиях жизни многих кошачьих поколений в нашем дворике в Хайфе. Кошачьему размножению и процветанию на относительной свободе способствовало несколько причин: теплый климат без зимних морозов и снега, избыток пищи в богатых местных помойках, местная архитектура старых районов с множеством укромных местечек под балконами и в кладовках, достаточное количество людей, выставляющих воду и пищу для кошек, общество "Дайте животным жить" и ветеринары, бесплатно помогающие бездомным животным. Но и врагов было немало: затяжные зимние тропические ливни, если негде обсушиться, собаки и койоты, садисты-дети, "сатанисты", охотящиеся на черных кошек, некоторые муниципалитеты, разбрасывавшие отравленную пищу.
   В нашем закрытом дворике проживали кошки несколько поколений. Число их колебалось между восемью и пятнадцатью, в зависимости от времени года.
   Большинство имело похожую окраску, таких пестрых кошек я никогда не видела нигде, кроме нашего двора. Существует поверье, что трехцветные кошки приносят счастье. Если верить этому, все наши жильцы должны были быть необыкновенно счастливы - в окраске наших дворовых кошек была перемешана вся южная палитра красок.
   У кошек был матриархат. Кошачье сообщество было представлено бабушками, дочками, внучками и сестрами.
   Иерархия наглядно просматривалась, когда кошкам выносили еду. Кошки целый день прятались от солнца, спали в тени кустов или под балконами, но на запах еды сбегалась вся стайка, выбираясь из своих укрытий. Первой к миске всегда подходила пестрая бабушка-родоначальница, обнюхивала миску, оглядывала остальных кошек, сидящих кружком в некотором отдалении и не торопясь, начинала есть. В какой-то момент к ней присоединялись две-три кошки постарше, а когда они отходили, набегала молодежь. Коты в сообщество допускались только на короткое время. Обычно они гуляли сами по себе, устраивали шумные драки и пищу добывали на помойках, ловлей мышей или на ближайшем рынке, где сердобольные торговцы оставляли мясные обрезки после закрытия рынка.
   Весной появлялась стайка новых котят. Причем мы их видели только, когда они подрастали и вылезали во дворик играть. Понять, где чьи котята, было невозможно, кошки кормили и защищали их все вместе. Когда котята подрастали, соседи старались пристроить их по знакомым. Удавалось это не часто, большинство пополняло дикую уличную популяцию.
   В последние годы муниципалитет выделил средства на стерилизацию уличных кошек. Добровольцы из общества охраны животных отлавливали кошек специальными клетками-ловушками, отвозили к ветеринарам и через день-два возвращали на старое место. Таких кощек можноюыло узнать по надрезанному ушку.
   Условия уличной жизни не были благосклонны к котятам. Многие из них погибали от инфекций и воспаления легких, для этого было достаточно попасть под проливной дождь. Наиболее слабых "отбраковывала" мать-кошка - просто переставала кормить самого слабого котенка. Или более крепкие котята отталкивали его от кормилицы.
   Так попала ко мне Мурлыся. Она была так слаба, что не могла двигаться, лишь в страхе шевелила передними лапками. Начинался период дождей, и она была обречена. Я ее и подобрала-то из желания облегчить ее последние дни. Согрели ее в теплой воде, заодно и вымыли, кормили из пипетки теплым молоком. Котенок не двигался, но продолжал жить. Через несколько дней она начала ползать, перебирая передними лапками и волоча задние. Мы уже решили, что будет у нас кошка-инвалид. Но через месяц-два кошка начала наступать и на задние лапки, а потом и ходить. Правда, и сегодня у нее странная походка, и прыгает она плохо. Но для домашней кошки это не столь важно.
   Уличные кошки пугливы и осторожны. Они не подходили близко и не давались в руки даже людям, которые годами выносили им еду и лекарства. Особенный страх они испытывали по отношению к детям и мужчинам. Мурлыся живет у нас уже более пяти лет, начиная со своего двух- или трех-недельного возраста. Но до сих пор она панически боится незнакомых людей. Причем если на гостей-женщин она смотрит издали, не позволяя сокращать расстояние, то услышав мужской голос, панически убегает и прячется в такие места, что даже я не могу ее найти и выманить из ее убежища. Исключение делается только для моего сына. При этом кошка она ласковая и разговорчивая, но только со своими.
   Более того, каким-то образом она научила прятаться от незнакомых людей и вторую нашу кошку - Леди, которая по натуре очень любопытна и общительна, и судя по ее гималайскому происхождению, вряд ли родилась на улице. А вот где и когда она родилась, и вообще о ней, я знаю еще меньше, чем о Мурлысе. Можно сказать, что ее мы тоже нашли на улице. Вернее, купили за символические деньги у проходящей компании шпаны. Продали они кошку, которую то ли нашли где-то, то ли - скорее - украли, только потому, что были уверены, что она умрет. Перед тем, как нести кошку к ветеринару, пришлось ее остричь, так как отмыть не было никакой возможности.
   Теперь эта "сладкая парочка" живет в Торонто. А как они сюда попали, рассказывает слудующая история.
  
  

Из Тель-Авива в Торонто с двумя кошками.

   Бабушка с детства говорила мне при каждом случае: "Ну почему ты не можешь хоть что-нибудь сделать по-человечески? Для разнообразия."
   Бабушки давно нет на свете, и эти слова я часто повторяю себе сама.
   С работы уволилась, квартиру сдала, вещи частично розданы или проданы, необходимые отправлены багажом, с друзьями простилась. Осталось решить, что делать с кошками. Их две - невоспитанные истеричные израильские уличные кошки. Хотя решать-то на самом деле нечего, все решилось сами собой: кошки летят со мной. А это множество дополнительных хлопот и расходов: прививки, справки из министерства сельского хозяйства, специальные кошачьи билеты, прямой рейс вместо полета с пересадкой. Да и мало ли еще чего!
   Обеих кошек в салон самолета взять нельзя, значит, надо решить, кого сдавать в багажное отделение, предупредив заранее, чтобы включили отопление. Выбор непростой, так как у "персианки" - пушистая теплая шубка, не замерзнет, зато у нее плоская мордочка практически без носа - может простудиться. ("Мы бедные уродцы, у нас носика совсем нет", как причитал о ней мой сын). "Дворянка" - с короткой, но густой шерстью и нормальным кошачьим носом. Но боится всего до истерики. Может от страха вырваться из клетки, и ищи ее потом.
   Приятели - супружеская пара - меня проводили в аэропорт, причем кошки - каждая в своей клетке - орали по очереди или дуэтом. При подъезде к аэропорту они смирились с неизбежностью своей судьбы и замолчали на несколько дней.
   Все аэропортовские службы отнеслись к нам с добрым вниманием, правда, сразу наградив меня кличкой "леди-мишигене с двумя кошками"*.
   Зато наличие двух кошек и явного состояния "мишигине" почему-то явилось свидетельством добропорядочности. Так что я практически избежала вопросов и антитеррористических проверок, совершенно обязательных а любом аэропорту, а в Израиле в особенности. Из-за двух клеток с кошками и сумки с водой и гигиеническими принадлежностями для них же я была лишена любимого пассажирского развлечения - покупок в "Дьюти фри" и прогулок по кафетериям.
   Страх того, что кошки вырвутся из клеток и разбегутся, преследовал меня на протяжении всего полета. Наконец, объявили посадку. Мне была оказана высокая честь и незаслуженное уважение - пройти в первых рядах вместе с семьями с детьми. Наконец-то все расселись. Мы с рыжей дворовой кошкой - в салоне, а лохматая "персианка" - в багажном отделении. Сидим 20, 30, 40 минут. Самолет не взлетает и даже не двигается с места. На улице выше 30 градусов, в самолете тоже не прохладнее. Понимаю, что с моим счастьем, как всегда, что-то произошло. Оказалось, в самолете не закрывется одна дверь. Всех попросили выйти и подождать, пока подготовят другой самолет. Мы с рыжей кошкой тоже вышли. И пошли искать своего персидского члена семьи. Видим, как по летному полю под палящим солнцем идет бедная стюардесса и тащит клетку с моей кошкой. Девушке еще хватило доброты предложить нам с кошками воды.
   Три часа в ожидании нового самолета превратились для меня в цирк одного клоуна. Дети со всего аэропорта собрались посмотреть на кошек. Никакой умудренный годами следователь не додумался бы до таких вопросов, которые задавали мне дети. Кроме имени, возраста, места жительства кошек, их интересовало, не собственноручно ли я этих кошек родила. ("Ат има шель хатулим?" - "Ты кошачья мама?") Кошки от страха зарылись в клетках под подстилки, но целиком там уместиться не удалось ни одной. К восторгу любознательных детей, был виден хвост и кусочек уха, а временами даже и глаз.
   В Израиле на улицах живут сотни, если не тысячи кошек. Правда, не все они путешествуют с компанией "Air Canada", наверно, этим и объяснялся такой живой интерес.
   Все рано или поздно приходит к концу. Закончилось и наше "великое сидение". Повторилась и процедура посадки. Самолет был полон. Теперь уже все дети из религиозных семей ходили смотреть на кошку и задавать вопросы по-английски. Их почему-то очень умиляло, что кошка рыжая. Потом приходили родители, чтобы вернуть детей в лоно семьи. Стюарды предлагали сначала покормить кошку, а потом уже пассажиров (надо полагать тем, что останется).
   В общем, все было очень мило. Исключение составляло неудобство держать клетку с кошкой на коленях на протяжение 12-часового перелета. Но это было ничто в сравнении с соседкой-кошкофобкой, которой все время казалось, что от Мурлыси пахнет ."O, опять запашком потянуло!" - восклицала она каждые несколько минут. И каждые полчаса я бегала в туалет, вытаскивала бедную обезумевшую кошку из клетки и проверяла ее подстилку. Все было в порядке. Только кошка пребывала в состоянии непрерывного шока и даже не могла самостоятельно стоять. Дама же, тряся бриллиантами, продолжала возмущаться таким соседством при наличии у нее такого дорогого билета. Замечание о том, что кошке, у которой тоже есть билет, тоже может не нравиться ее соседство и запах ее духов, привело даму в бешенство. Однако она никак не могла объяснить подбежавшей стюардессе, чего же она, собственно, хочет. Ну, не полиглот дама. Казалось бы, не знаешь языков - не ругайся. Мне же и пришлось переводить. Не могла я отказать себе в удовольствии в "авторском переводе". Даму пересадили на другое место, а мы с кошкой остались на своем.
   Пушистая кошка, похоже, долетела спокойнее нас. У нее не было соседей. Когда мы вышли из самолета, клетка с ней уже стояла в зале под охраной местного сотрудника, и кошка в ней спокойно спала.
   Я всегда подозревала, что люди любят тихих психов. Видимо, о нашем прибытии в Торонто кто-то заранее проинформировал таможню. В то время, как нормальные люди, включая детей и инвалидов на колясках, стояли в медленной очереди, их чемоданы открывали и проверяли на наличие съестных припасов и еще чего-то запрещенного к ввозу, из какого-то закутка вышел специальный таможенный начальник, вытащил меня из очереди на потрошение чемоданов и оформил нас с кошками почему-то даже раньше "пассажиров с детьми и инвалидов". И опять скрылся в своем закутке. Но 37 долларов кошачьей пошлины взял, несмотря на мои пояснения о нашей с кошками ценности для Канады. Зато чемоданы остались в неприкосновенности вместе со всеми запасами.
   Дальше все было просто, не считая того, что бедные кошки 2-3 дня не ели, не пили и не пользовались своим новым красивым ящиком с канадским песком.
  
   * "Мишигине" - в разных ситуациях означает разную степень сумасшествия и отношения к ней: от "милого дурачка" до "опасного психа" (идиш).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оглавление

  
  

Предисловие.

2

Старый дом.

3

Пушок.

5

Кот-рыболов.

7

Кот Семен и котята.

8

Сибирская кошка по имени Клеопатра.

9

Кот - боец.

16

Кошка-сотрудница.

17

Барс.

20

Уличные израильские кошки.

27

Из Тель-Авива в Торонто с двумя кошками.

30

  
  
  
  
  
  

  
  
  
   34
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"