Алевтина Николаевна, директор книжного магазинчика в тихом районе, интересная еще девушка тридцати восьми лет, на день рождения получила в подарок от подруги свою первую Интернет-карту. К скольжению по сайтам привыкла быстро, но хотелось чего-то большего. Службы знакомств и чаты она отмела еще в самом начале. Вела активную переписку в интеллектуальных форумах. Но почему-то не клеилось. В аське, кроме постоянной подружки из соседнего подъезда, поговорить тоже ни с кем не получалось. А Сеть манила. И Алевтина, зашла в чат. Чат подвернулся пестрый, эмигрантский и вовсе не такой глупый, как она себе представляла. Быстрая остроумная болтовня оставила приятное впечатление.
На следующую ночь, а Алевтина в целях экономии пользовалась исключительно ночным доступом, и не представляла, что это можно делать по-другому, она опять зашла в тот же чат. Народу было мало, Алевтина Николаевна разговорилась с неким юношей про музыку. Он писал на транслите, и от этого казалось, что у него приятный акцент. Потом они остались в чате одни. Всего лишь болтать казалось невероятным расточительством, и Алевтина одновременно просматривала "Стихию". Нашла показавшийся ей удачным отрывок и отправила собеседнику.
- Чьи это? - спросил он.
- Черубина де Габриак.
- Какой удачный перевод...
Улыбнувшись его оплошности, Алевтина неожиданно осмелела.
-Дай свою аську, - попросила она.
-Конечно! Но я уже ухожу. Уходим вместе?
-Уходим!
-Ничего не забыли? Плащ, галоши...
Он ушел, а Алевтина с приятной пустотой в солнечном сплетении, стала рассматривать его инфу. Там была фотография - солнце, пляж, загорелый брюнет... Лохматая жесткая челка, улыбающиеся глаза, слега вздернутая верхняя губа, приоткрывающая крупные белые зубы.
А на следующий вечер Алевтина обнаружила, что карточка кончилась. Неделю она металась между необходимостью покупки осенних колготок для мамы и желанием продолжить знакомство. Погода стояла на редкость теплая, и карточка победила.
Теперь вся жизнь Алевтины Николаевны проходила в аське, все остальное потеряло очертания, вкус и цвет. Она ложилась пораньше, ночью вскакивала по будильнику, бежала под душ, и задыхаясь влетала в инет. Там ее ждали.
- Когда пришлешь свою фотку? - спрашивал он.
Алевтина тянула, сколько могла. Конечно, она была вовсе не самого плохого мнения о своей внешности. Но...Он был младше ее на 15 лет. И отправить первую попавшуюся было никак нельзя. Надо было идти к фотографу.
События, тем временем, развивались. Он присылал ей смешные лирические письма, а пару раз даже звонил. В аське Алевтина входила в его комнату, в которой все было уже знакомо ей, вплоть до вида из окна. Он разливал коньяк, зажигал свечи, целовал ее колени. Под утро, с горящими щеками, она выходила из-за монитора, наскоряк пила растворимый кофе, и шла бегать в парк. На работе ее воспаленные глаза светились потусторонним огнем. Еще несколько дней, и виртуальная девственность была утрачена окончательно.
Однажды, случайно попав в какие-то случайные гости, она разглядела на стенах потрясающие фотографии хозяйской дочки.
- Кто это снимал? - спросила Алевтина.
- Ой, ну что ты, - запричитала хозяйка, - неужели ты не знаешь, это Лилечку одноклассник фотографировал, он такой раскрученный фотохудожник, у него своя студия, у него всюду выставки...
Посмотрев в подслеповато моргающие глаза Алевтины, сообразительная Лилечка молча принесла визитку.
Бирюзовый свитерок (под цвет глаз и шею прикрывает), легкий молодежный макияжик, летящий пиджачок, светлые кудряшки. Алевтина покрутилась перед зеркалом. Вполне даже ничего, не Айседора Дункан, конечно, но все же. Прохожие на улице ей ласково улыбались. Фотографа на месте еще не было, солнышко припекало, и Алевтина начала подтаивать, как глазированный пряник. В голове крутился анекдот -
- Салон красоты? Что такое фотоэпиляция?
- Фотоэпиляция? Это в Фотошопе.
Пришел Лилечкин художник, критически осмотрел Алевтину Николаевну, с которой уже слетело утреннее приятное возбуждение.
- Брак по Интернету? - спросил он?
- Нет, что вы, просто знакомым отправить... - застеснялась она.
Фотки получились потрясающие, Алевтина откровенно любовалась собой. Какие еще тридцать восемь, думала она, лет двадцать пять и никак не больше. В аське в эту ночь его не было, зато в ящике лежало ласковое письмо с заголовком "Два миллиона снежинок". Алевтина с замиранием сердца прочитала, загрузила фотографии, убедилась, что они ушли. Первый раз за все последние ночи спокойно пошла спать. Ей снились деревья с пушистыми белыми ветками и танец снежинок в кобальтовом морозном воздухе.
В инете его не было ни на этой неделе, ни на следующей. Алевтина ждала, вспоминая, как сама сидела без карточки. Бродила по сайтам, выбирая ему открытки. Зашла в чат. Говорить ни с кем не хотелось. Заглянула в его инфошку, посмотреть, когда он был здесь последний раз. Открытие ее потрясло. В чат он, значит, ходит... Притом именно в то время, которое Алевтина себе позволить не могла.
Через несколько ночей ей удалось подстеречь его в чате. Алевтина устроила бурную сцену ревности. Сердце у нее билось прямо в ушах. Мысли путались. Он отвечал слишком медленно и неохотно, видимо, еще с кем-то разговаривая в привате. Алевтина сидела перед монитором полностью раздавленная, давясь слезами и утирая нос рукавом халата. Зарыдать в голос она не могла, чтобы не испугать спящую маму. Перед глазами расплывались кругами разноцветные буквы.
А утром на город обрушился снег. Он валил огромными мокрыми хлопьями, погребая под собой все величие осени. Выл противно ветер в незаклеенных окнах, на холодной кухне жалобно свистел чайник. Мама, с завязанной на пояснице шалью, затыкала ватой щели в рассохшихся рамах.
Сидя в кабинете и бесцельно перекладывая с места на место бумаги, Алевтина повторяла, как заклинание, - "Два миллиона снежинок... два миллиона снежинок... два миллиона :("
|