Битва. Кровь льется рекой. Мой клинок вонзается в плоть, как в масло, разрывает сухожилия и дробит кости. Ох, зря, на нас пошли войной, очень зря. Всегда все знали, что валькирии самые опасные. На нас не нападали долгие десятилетия, но сменилась власть, сменились поколения и эти жуткие мужланы снова решили, что нас можно завоевать. Ха. Очередной выпад, и снова к моим ногам сваливается мужчина.
- Мист ! Осторожней, сзади!- Кричит мне Гондукк практически "вгрызаясь" в своего врага, полностью оправдывая свое имя.
Поворот и мой меч вспарывает брюхо очередному несносному борову. Хотели заполучить нас? Покорить? Нет, валькирии так просто не сдаются, мы скорей умрем на поле битвы, чем склоним головы перед какими-то царями-королями, а особенно мужчинами.
Уже несколько сестер пали в этой битве, но она еще не окончена. Много поляжет народу здесь. Слышу звук горна, это значит, враги будут отступать на какое-то время. Ну и хорошо, а то младшие сестры уже устали, им нужен отдых, да и мне тоже.
Мышцы болят и ноют, давно у меня такого не было. Тренировки по сравнению с битвами это цветочки, а сражений не было давно.
Отбиваюсь от очередного врага, который хочет перед отступлением нанести удар еще хоть одной валькирии. Поворачиваюсь и вижу, как на Гейр летит враг, а она стоит к нему спиной. Ну почему молодые сестры не слушают старших? Сколько раз им объяснялось, что нельзя оставлять тылы не прикрытыми.
- Гейр!!- Кричу я, но наперерез врагу уже мчится какой-то парень.
Что? Как? Почему? Успевают у меня пронестись вопросы в мыслях. Как так? Ведь они должны быть заодно. Тогда почему парень помогает Гейр ? Но пока эти мысли проносятся в голове, я лишь мельком успеваю заметить позади какое-то мелькание, а потом.
Меч вонзается в ногу, затем огненная боль опаляет бок, а потом и ребра. Дышать становится больно. Нет. Нет, Мист! Ты можешь! Ты ведь сильная! Ты ведь старшая! Но перед глазами уже мелькают черные пятна. Вижу, как тот паренек поворачивается ко мне и смотрит. А он не совсем паренек. Мужчина. Прекрасный мужчина. Не будь я девой воительницей, влюбилась бы. Ха. Воительница. Погибнешь ведь скоро. Перед глазами все меркнет и последнее, что вижу, враги отступают, сестры бегут за ограждающую стену, а мужчина идет ко мне.
***
Как они могут убивать женщин? Да, валькирии, но они ведь женщины. Те, кто дарят нам жизнь. Когда вижу, как над очередной девушкой заносится меч, уже не могу стерпеть. Она ведь совсем ребенок. Лет 14 на вид. Как можно поднимать оружие на ребенка? Бегу к войну, выбиваю его меч из рук, раню в ногу, вроде и не убил, но и двинуться он не сможет. И не важно, какое наказание ждет меня в лагере, приму все, даже смерть, но обидеть ребенка не позволю. Поворачиваю голову и вижу прекрасную женщину. Я видел, как она сражалась. С изяществом и бесстрашием вонзая оружие в любого, кто подойдет или хочет обидеть. Воин. Достойная уважения. Огненно рыжие волосы развеваются за плечами, синие глаза, вижу даже с такого расстояния, смотрят яростно и в то же время изумленно, будто не понимая, что я сделал.
А в следующее мгновение, вижу за ней Барда, он всегда старался выслужиться перед новым, молодым, королем. А я помню старую власть, когда каждый оставался при своем и, не проливалась невинная кровь.
На лице рыжеволосой красавицы отразилось удивление, будто она не ожидала, что на нее нападут или смогут ранить. Она посмотрела на ногу, на которой я уже видел, расползается кровавое пятно, потом на бок, где меч прорвал кольчугу, потом на ребра. Во мне рычал зверь. Я не мог видеть, как причиняют боль женщине. Я видел, как ее лицо стало бледным, почти белым, а затем она свалилась на землю.
Я, быстро передвигаясь, и ударив Барда эфесом меча у основания шеи, подбежал к женщине. Ее рыжие волосы были в пыли и крови. На бледном лице было удивление. Проверив, дышит ли она, я поднял ее на руки. Плевать на наказание, я не вернусь в лагерь. Неподалеку, я знал, был домик, не большой, там жила одна семья, до всей этой заварухи, а сейчас он пустует, так что я быстро направился туда, по дороге вспоминая основы медицины, которым меня обучала в детстве мать, местная лекарка.
****
Приходила в себя я медленно. Выплывая из тумана на пару минут, я успевала выпить какого-то сладковатого снадобья и снова впадала в небытие. Наверное, сестры унесли меня с поля боя, хотя...нет...я видела как они все уходили за стены города. Тогда кто? В очередной раз, придя в себя, я постаралась больше продержаться в сознании. Тогда-то я и увидела Его. Тот самый мужчина, который спас Гейр. Но почему?
- За...зачем? - голос совсем не был похож на мой, какой-то хриплый, слова сразу оцарапали горло.
Мужчина сразу повернулся ко мне, хотя до этого что-то быстро резал у печи, в которой ярко горел огонь.
- Не говори пока, ребра у тебя сломаны, поэтому пока молчи. А зачем... ну, не люблю я не справедливость и когда обижают невинных.
Этот ответ меня удовлетворил на какое-то время, и я снова уснула, теперь уже не выпадая из реальности, а просто уснула.
Когда проснулась в следующий раз, мужчина спал у кровати на массивном стуле. Опираясь на спинку и подпирая щеку большой рукой. Наверное, неудобно. Интересно, почему он не убил меня на поле боя? Кто он? Почему помогает, лечит? Я осмотрелась, небольшой домик, видно одна большая комната, печь, кровать, деревянный стол и пара таких вот массивных стульев. На полу небольшой коврик, над дверью висит амулет, призывающий удачу и отгоняющий врагов. Интересно, где мы? Не во вражьем стане точно.
Я осмотрела мужчину. Только сейчас, я смогла рассмотреть его полностью. На поле боя было некогда, во время всплывания из сна, зрение было неясным, но сейчас, хотя было темно, лунного света было достаточно, чтобы рассмотреть его.
Большой, я бы даже сказала огромный. Похожий на медведя. Широкие плечи, большие руки и ноги. Во сне, он дышал медленно, но было видно, как под рубахой перекатываются мускулы. Вот это экземпляр. Стриженый коротко, щетина на лице, несколько морщин перерезают лицо. Он был не старый, может на пару лет старше меня, но было видно, что годы не прошли бесследно.
Он во сне зашевелился, рука безвольно опала, и голова свесилась на грудь, на щеке, с левой стороны я рассмотрела шрам. Как же он так, подставился? В душе зарождался огонек интереса к этому мужчине. Кто он? Чем живет, кроме этой бессмысленной войны? Кто его ждет дома? Жена, семья?...от последнего почему-то стало тоскливо.
Эх, Мист...пора и тебе семьей обзаводится, скоро третий десяток пойдет, а детей все нет. А с этой войной, может никогда и не быть. Я вздохнула. Мужчин в нашем городе почти не было, лишь мужья других валькирий, они уходили из города, когда считали нужным и искали своего суженого, у каждой воительницы, было свое предзнаменование того, как она встретит мужа. Его при рождении девочке говорила жрица. И когда приходило время, девушки воины шли на поиски, когда же встречали суженого, больше с ним не расставались. И лишь я, из-за того что была выбрана старшей, не покидала пределы города.
Так я и пролежала всю ночь, в размышлениях о своем будущем, возможном, если это не какая-то ловушка и я действительно останусь жива. А утром, когда проснулся мужчина и взглянул на меня невозможно зелеными глазами и на выдохе произнес:
- Очнулась, - я поняла, да, останусь жива, да размышления о будущем были верны. - Давно?
Он встал, подошел к кровати. Я лишь кивнула, вспомнив его мимолетное упоминание не говорить пока что. Он откинул с меня одеяло, я от неожиданности вскрикнула, что отозвалось болью в сломанных ребрах. Под покрывалом я оказалась лишь в нижней рубахе, непонятного происхождения, потому что под боевым одеянием такого точно не было.
Как так. Это что, он меня раздел? Видел меня обнаженной? Будь я в другом состоянии, он бы уже даже не дышал, от того что натворил. Хотя, если подумать, как еще он мог осмотреть раны на боку и ребрах.
Мужчина, видно поняв весь мой гнев и смятение, отвел взгляд и, что ну очень удивительно, покраснел немного.
- Мне нужно было тебя осмотреть, без этого никак...
И мне снова пришлось лишь покорно кивнуть, тяжко выдохнув, покоряясь тому, что произошло, потому что по-другому нельзя было.
- Ну...- мужчина переминался с ноги на ногу, - ты чувствуешь голод?
Я прислушалась к своим ощущениям и кивнула. Он сразу же отошел от меня и направился к печи.
- Подожди, - преодолев боль, тихо сказала я.
Он обернулся, снова строго смотря на меня, будто взглядом говоря: "Ну и зачем ты заговорила? Больно ведь".
- Как твое имя, воин?
- Уф, совсем забыл. Имя мое Бьёрн .
Я усмехнулась. Не зря я при лучшем рассмотрении назвала его медведем.
- Спасибо за спасение, воин Бьёрн. Меня зовут Мист, - выговорить это было тяжело, но я справилась.
- Туманная значит...а не ты ли, та старшая воительница, о которой все говорят?
Я кивнула, ну а что, как мне показалось, отпираться бесполезно.
- Рад нашему знакомству, туманная валькирия Мист, а теперь лежи и не разговаривай, больно ведь,- он с укором посмотрел на меня, пришлось подчиниться, потому что было действительно больно.
А далее пошли дни моего выздоровления. Бьёрн рассказал, почему спас меня.
- Понимаешь, - говорил он. - Не могу видеть, как делают больно женщинам, на войну-то пошел под принуждением, как главный охранник прошлого правителя. Но на всех битвах пытался незаметно помочь женщинам, а когда увидел, как воин нападает на девочку со спины, уже не смог стерпеть, она ведь совсем еще дитя, решил что неважно, что со мной сделают в лагере, но девочке помогу.
Я не стала его разубеждать, что девочка еще "дитя", хотя, девочки у нас начинали держать оружие, прежде чем учились чтению и письменности. Я взглянула на него и, приподняв брови, указала пальцем на себя.
-А тебя спас, потому что тоже посчитал не справедливым оставлять тебя там и то, как на тебя напали...- он немножко помолчал. - А еще, потому что твои синие глаза смотрели с такой тоской и удивлением.
Я смутилась. Действительно. Я Мист старшая из сестер, смутилась. Покраснела, отвела взгляд, как обычная девчушка, а не девушка воительница.
Когда раны на ноге начали затягиваться, а ребра заживать, я стала вставать с кровати на некоторое время. Бьёрн любезно предоставил мне штаны, на пару размеров больше, но других не было, поэтому подпоясавшись найденной веревкой, я подумала, что сойдет и это.
Теперь в разговоре участвовали мы оба. Я рассказывала о том, как проходят будни у нас, за стеной. Он рассказывал о старых добрых деньках со старым правителем. Затем темы пошли про оружие и боевые навыки. Когда рана на ноге достаточно затянулась, я начала тренировки, и хотя Бьёрн постоянно ходил за мной с хмурым взглядом, повторяя.
- Тебе еще рано... Ну, куда ты...
И все равно, помогал. Иногда мы устраивали дружественные спарринги, чтобы вспомнить, каково сражаться с живым человеком, а не деревом, которое было уже исполосовано.
Очень скоро я нашла неподалеку от дома речушку. И хотя в доме была лохань, для того чтобы быть чистой, но ведь речка это совсем другое дело. Утром, до того как проснулся Бьёрн. Он упорно отказывался спать со мной на одной кровати, говоря одной лишь фразой:
- Не положено.
Он теперь спал не на стуле, а на полу, куда я поскидывала одеяла и подушку, чтобы было мягче, раз он не хочет спать на кровати.
Так вот, до того как он проснулся, я взяв большое полотенце, побрела к реке. Окунувшись, я окончательно проснулась. Вода была прохладно бодрящей, еще не прогретой солнцем. И вот когда я наплававшись, решила выйти, то увидела на берегу Бьёрна. Он как зачарованный смотрел на меня. Когда я стала выходить на берег, обнаженная, ну не плавать ведь в одежде, так и утонуть можно, он с шумом вдохнул сквозь зубы и попытался отвернуться. Но нет, не смог, глаза были прикованы ко мне.
Я же, не стесняясь, брела к нему. Полотенце и одежда висели как раз возле него на ветвях дерева. Он поедал меня взглядом. Прикрыв глаза, он прошептал какое-то ругательство и, приложив усилие, отвернулся.
А мне нравилось, как он смотрел на меня. Как поедал взглядом. Как горели его зеленые глаза, изучая мое тело. В моем сердце снова разгорелся огонь. Огонь непонятного происхождения. Хотелось быть ближе к этому Медведю. Я подошла, прижалась к его спине, не обращая внимания, что его рубаха моментально вымокла. Прижалась губами к основанию шеи. Он шумно вдохнул, выругался и, сбросив мои руки со своей груди, быстро двинулся к дому. А я осталась стоять. Разочарованная. Сбитая с толку.
Я насухо вытерлась и побрела к дому. А там, Бьёрн взял в руки меч и исполосовывал дерево. Пот струился ручьями по его обнаженной спине. Меня зачаровал этот вид. Но хотелось кое- что узнать.
- Ты не находишь меня привлекательной? - спросила я громко, чтобы он услышал.
Он оторвался от своего занятия и обернулся. Его взгляд говорил многое.
- Как ты дошла до таких мыслей?
- Но ведь ты не захотел меня, там, у реки...это все из-за того, что я валькирия? Да? Потому что я не такая женственная? Ведь все из-за этого?
Мне было обидно и, наверное, впервые за всю мою жизнь на мои глаза выступили слезы. Бьёрн подошел ко мне, взглянул в глаза и, прошептав:
- Глупая...
Припал к моим губам поцелуем. Сильным, страстным, яростным и немного даже грубым. Его губы сминали мои, язык уже проник в рот и танцевал с моим. Руки притянули меня ближе, еще ближе, так, чтобы между нами не оставалось ни капли места, между нами сейчас вряд ли бы даже лист осинки поместился. Я вцепилась руками в его широкие плечи, а затем провела вверх, запутываясь пальцами в уже отросших волосах.
Стон. Мой или его? Не понятно. Общий.
- Не смей говорить, что ты не женственная. Ты самая прекрасная женщина из всех кого я видел. Ты самая желанная, - шептал он между поцелуями, а я таяла.
Великая, старшая валькирия, таяла в объятиях врага. Плавилась от его поцелуев. И теперь я распознавала тот огонь, что пылал в моей груди. Огонь любви. Так его описывали.
Бьёрн легко поднял меня на руки. И хотя между поцелуев все шептал:
- Нельзя...нельзя...
Все равно нес меня в домик. К кровати. А там. Там я впервые испытала страсть. Любовь. Руки на моем теле были сильными, но нежными. И мой медведь был совсем не диким зверем, а прирученным мишкой.
Позже, лежа на кровати, я прижималась к нему, целуя в щеку, на которой был шрам. Он уснул, а я лежала без сна еще долго, пытаясь понять, что и, как и почему произошло. Враг. Возлюбленный. Любовник...первый, единственный.
Он простонал во сне и открыл глаза. О эти глаза, очаровывают. Я прикоснулась к его губам в поцелуе. Он отстранился, взглянул на меня, в глазах проскочило что-то...
-Ох, нельзя было...
А у меня от этих слов сердце пропустило удар. Нельзя? Как нельзя? Я поднялась с кровати, мое самолюбие было уязвлено...
- Ну, раз нельзя было, то не стоило и делать...- бурчала я себе под нос, одевая рубаху.
- Мист... - позвал он, но я не оборачивалась. - Мист, обернись. Прошу, - я повернулась и взглянула в его глаза.
- Что?
- Я не то имел в виду. Я говорил, нельзя было до свадьбы... не правильно это. Так что надо скорее и ее сыграть.
- Зачем?
- Ну как же, - Бьёрн растерялся. - Ты же совсем невинной была, надо свадебку сыграть, по-другому не положено.
- Ну и что. Мой ответ нет. Без чувств никакой свадьбы у меня не будет!
Ох и завелась я тогда. Было обидно, что зовут меня замуж лишь по одной причине, а не по любви. Я натянула штаны и подпоясав их вышла из дома. За мной сразу выбежал воин.
- Ну что ты, Мист. Ведь в моих словах и любовь есть.
А вот это уже интересно.
- О любви от тебя я слышу первый раз.
Бьёрн смутился.
- Ну как же...зачем бы мне тебя лечить, выхаживать, а потом заниматься любовью. Твои глаза, эти бескрайние озера зачаровали меня с того момента, как ты взглянула на меня на поле боя.
Тогда уже у меня не было чем возразить. Я ответила согласием. На следующих день мы двинулись к стенам моего города. Оказалось, битва закончилась. Воины нового правителя двинулись обратно, потеряв многих.
А когда я входила в город, все ликовали, многие плакали от радости, потому что думали, что я погибла в тот день. Но нет, я жива, да еще и с будущим мужем вернулась. Вечером сыграли свадебку.
И когда мы произносили брачные клятвы, жрица заговорила.
- Как я предсказывала тебе, старшая, при рождении.
Уйдя из города на битву кровопролитную.
Сгинешь на дни и месяца.
Встретишь медведя буйного.
Который выходит тебя.
От ран исцелит, усмирит неспокойное сердце.
Подарит мир, покой, любовь.
Смирит зверя дикого чувство светлое.
Пойдет за тобой, прирученный медведь.
Бьёрн посмотрел на меня удивленно, а я лишь пожала плечами. Да, нам при рождении дают предсказания, как мы встретим наших суженых. Но я и забыла его, даже не подозревая, когда он сказал мне свое имя, что он мой единственный.
- Да благословят вашу новую семью Боги. Да защитят они вас и ваше потомство. Да будут умными и сильными сыновья и дочери. И пусть мир да любовь царят в вашем мире.
Когда были произнесены последние слова жрицы, на наших руках появились одинаковые рисунки, означающие, что Боги приняли обеты и наш союз.
- Теперь ты всегда будешь моим,- прошептала я ему, когда мы остались они.
- Я и не желал другого,- ответил он, поцеловав меня, снова сильно, яростно, страстно, так что закружилась голова.
А через девять месяцев появились вы.
Я сидела на скамье у печи. Две девочки и мальчик двенадцати лет восседали на большой кровати. Я посмотрела на дверь, там стоял муж и счастливо улыбался. Вот уже сколько лет вместе. А огонь в груди загорается лишь, когда я вижу его.
- Мамочка...мамочка, - запрыгали мои девочки. - А какие предсказания были у нас?
- А это милые мои, вы узнаете, когда вырастете. А теперь - спать! Мы договаривались, я рассказываю историю, как мы встретились с отцом, а затем все ложатся спать.
Детки обиженно заворчали, но все же пошли в свои комнаты. Муж подошел ко мне, приобняв помог подняться со скамьи.
- Ну что, снова?
- Да, нравится им эта история,- усмехнулась я.
- Мне тоже,- прошептал мне муж в губы. - Надеюсь ты опустила все, что им еще не положено знать...
- Конечно.
Я улыбнулась. Муж погладил мой большой живот. Скоро будет пополнение в семье, а мой медвежонок радуется. Ведь в каждом ребенке видна любовь. Огонь в сердце снова разгорался, когда он поднял меня на руки.
И я снова сказала спасибо той битве, потому что лишь благодаря ей, я встретила своего свирепого медведя, который исцелив меня, исцелился сам, превратившись совсем в ручного.
