Лиара вышла из дилижанса и отступила в сторонку, пропуская остальных пассажиров. Кучер, покряхтывая и ворча, сгружал с крыши чемоданы. Девушка огляделась. Край света. Иной мир, живущий по иным законам. Осень же ещё! И в Халикарнасе, выйдя на улицу, ты убеждаешься своими глазами, что да, осень. А здесь... Кругом лежит снег, небо серое, хмурое. Не сказать, что недоброжелательное, скорее просто настороженное. И домики, одно, двухэтажные, с белыми крышами, с умильными хвостиками дымков из труб, причудливо изгибающиеся улицы, хаотично бегущие в любых направлениях. Всё такое непривычное, неправильное. Лиара зябко повела плечами, досадуя, что должна бы чувствовать иное. Это в Халикарнасе ей должно быть неуютно, непривычно, сейчас же она приехала домой, в родной город! А поди ж ты... Потребовалось всего-то семь лет, и родной город стал чужим.
Его Лиара заметила сразу. Он разительно отличался от остальных встречающих. Хотя бы тем, что опоздал и теперь бежал к станции дилижансов в распахнутом полушубке, трепеща сине-красным шарфом и придерживая одной рукой пушистую шапку.
Она, в кои-то веки, открыто, беззаботно улыбнулась, дожидаясь его подле своих чемоданов.
Он подошёл, смущённо улыбаясь в ответ, длинный, большой, родной. Обнял, прогудев откуда-то сверху:
- Здрава будь, сестрёнка!
- Привет, Янош, - ответила она, на мгновение прижимаясь. Потом Янош отстранился, внимательно оглядел её.
- Ты похудела.
Лиара пожала плечами. Что тут скажешь, бывает...
Её брат легко подхватил чемоданы.
- Пойдём, что ль? Ты слишком легко оделась.
- Кто ж знал, что у вас тут время течёт по-другому...
- "У вас", - проворчал Янош. - А у вас?
- А у нас ещё осень! - весело ответила она, пиная сапожками снег.
С каким наслаждением Лиара встретила тепло родительского дома. Вот здесь она уже ничему не удивлялась. Здесь всё было привычным и останется таким даже через тысячу лет. Верхнюю одежду - на вешалку, обувь - под неё, и в кресло, с ногами, пряча подбородок в ворот свитера, обхватив колени руками. Янош повозился в прихожей, потом загремел посудой на кухне. Через несколько минут пришёл с чашкой горячего чая, домашними пирожками и вареньем. Лиара взяла эту кружку обеими руками, ну чисто маленькое ведёрко, отпила, обжигая губы, причмокнула от удовольствия. Брат с умилением смотрел на неё. Он позволил это себе на секундочку, но и только.
- Лиа, прости, мне на работу.
Обиженный ребёнок взглянул на него.
- Попросили выйти, один учитель заболел, - виновато глядя, объяснял он. - Я ненадолго, сегодня короткий день. А потом мы с тобой по городу погуляем, ладно? Займи себя чем-нибудь.
Она вздохнула.
- Иди, конечно. Не беспокойся, не маленькая, что-нибудь придумаю.
Янош ушёл, Лиара допила чай, умяв пару пирожков. Родительский дом всё же немного изменился. Теперь в нём чувствовалась рука брата. Стало больше книг, его, профессиональных: математика, физика, история родного края. Учебники и толстые научные труды. Лучший выпускник класса, мог поступить в любой ВУЗ страны, а остался здесь, окончил педагогическое училище и теперь вот замещает то одного учителя, то другого за смешную зарплату. А я? Что мне дала столица? Стала ли я более счастлива, чем, если бы осталась здесь? Лиара смахнула с глаз чёлку. Нет, надо развеять эти мысли. Дома сидеть - не выход. Чёрт знает, до чего дойду в самокопании.
Она быстро собралась и вышла из дома. Мороз сразу же куснул пальцы, нос, уши. Но даже это не остановило девушку. Упрямо нагнув голову, она зашагала по улице. Прохожие провожали недоумёнными взглядами фигуру в тонкой курточке, на шпильках-каблуках, греющую пальцы дыханием. Сначала - привычное паломничество к Океану. Лиара всегда ходила к нему. Эта серо-стальная мощь завораживала. Он был постоянным, вечным, и в тоже время каждый раз другим, неповторимым. Сегодня ветра не было, и матово-стеклянные волны шлёпали по пирсу с какой-то величественной ленцой. Старый пароход с облупившейся краской покачивался у причала, отираясь стальным боком о разбухшие брёвна. Лиара постояла, глядя в непроницаемую глубину, сливающуюся с небом у горизонта, и пошла дальше. Куда ещё сходить? Какие ещё достопримечательности есть в этом городе? В нашем городе, - тут же поправилась она.
Ноги сами вынесли её на площадь у ратуши. Наверняка, городской совет всё так же собирается здесь, в самом высоком здании в городе. Ну ничего себе, целых пять этажей! Каждому приезжему его показывают, хвастаются. Большинство, особенно дикари еутузы, пригоняющие на зиму свои оленьи стада к городу, восхищённо цокают языком и бормочут про древних богов. Конечно, маленькая башенка красива, этакая каменная тумба с идеально ровными боками, угольно-чёрным камнем, стоявшая здесь уже вторую тысячу лет, а может и больше. Всё это поражает воображение, но что бы случилось с горожанами, если бы они побывали в ближайшем городе-из-башен, Тримере, не говоря уж о столице. Как бы они отнеслись к тому, что их величайшее строение - лишь жалкий огрызок тех царственных каменных стволов, коих десятки, а то и сотни на континенте. А ведь в детстве Лиара вместе с остальными детьми придумывала легенды про ратушу и, так же как и все, пыталась правдами и неправдами проникнуть внутрь, чтобы разгадать её тайны. Девушке стало смешно. Потом её взгляд упал на памятник в центре площади. На каменном постаменте птица, грубо стилизованная из арматуры, расправила крылья, устремившись всем своим естеством в небо. И никак не могла оторваться от гранитной гири. Вторую сотню лет её подкрашивали жёлтой краской, вторую сотню лет у её тонких ног скапливались "возвратные монетки", бросаемые уходящими в плавание моряками. Однако Лиара не могла вспомнить, почему поставили этот памятник. И почему именного его. Конструкция из кованой стали изображала журавля, которые никогда не водились в этих местах. Хоть сейчас, хоть две сотни лет назад. Лиара нахмурилась, копаясь в памяти. Нет, никаких сведений. А, ладно, у брата спрошу, он всё про наш город знает.
- Чем-нибудь помочь? Вы заблудились? - спросил кто-то.
Девушка оглянулась. С одной из скамеек, что стояли на краю площади, встал пожилой мужчина с пышными усами и в длинной старомодной шинели. Впрочем, даже если мода на короткие френчи дойдёт досюда, шансов прижиться у неё нет.
- А? Нет, что вы. Просто задумалась.
- Да? Извините, что помешал, - мужчина поклонился и хотел уже удалиться, когда Лиара, неожиданно даже для себя, спросила:
- Вы не в курсе, зачем тут этот памятник стоит?
- В курсе, - ответил мужчина, его серые глаза прищурились в лукавой улыбочке. Он подошёл ближе, внимательно ощупывая взглядом памятник. С какой-то печалью вздохнул, заложил руки за спину и начал рассказывать, глядя только на железную птицу.
- Это было давно. Наш город был промышленным центром, рыба отсюда развозилась по всей стране. И щедро одариваемые Океаном, мы жили припеваючи. Мы были его королями, владыками, город ширился, растекаясь по побережью. Однако Океан требовательный ростовщик, он никогда ничего не дарит безвозмездно. Говорили, что та зараза пришла из него. Не знаю, может и так. Болезнь распространялась как чума, не разбирая ни по полу, ни по возрасту. И наши учёные ничего не могли с ней сделать. Страна была бессильна, город чах, сжимался, умирал. Спасение пришло от соседей, из Ансагерда. Казалось, оно близко, однако не всё так просто, - мужчина повернулся к Лиаре. Вновь в задумчивых печальных глазах запрыгали весёлые искорки. - Вижу, что с историей у тебя не очень. А как с географией?
- Спрашивайте, - хмуро отозвалась та. Девушка переступала с ноги на ногу. Холод кусался всё сильнее. Нежданный рассказчик стоял с непокрытой головой, в кудрях снегом прочно запуталась седина. Сплющенный нос кулачного бойца ничуть не портил его приятное лицо.
- Какой самый короткий путь из Ансагерда до нас?
- Ну... А из какого города?
- Из любого, - улыбнулся в усы мужчина. - Насколько я знаю, все крупные города там располагаются на побережье.
- А, да, - Лиара смутилась. Хотела козырнуть, что может из любого ансагердийского города досюда путь прикинуть, а получилось, что сглупила. - Самый короткий путь - через Северный Океан. И он же самый ненадёжный.
- Всё верно, - кивнул рассказчик. Его взор снова затуманился. - Кочующие айсберги, далеко в океан не выйти, а у берега ползти, так риф поймать можно. А ещё неожиданные шторма. Океан непредсказуем и своенравен.
- Вы моряк?
- Когда-то даже капитаном был, - с грустинкой в голосе ответил мужчина. - Так вот. Лекарство для горожан нужно было везти из Ансагерда. Либо по Океану, с непредсказуемым исходом, либо сушей, но тогда бы это заняло несколько месяцев. И лечить стало бы уже некого. Отправились по воде. Призрачный шанс лучше вообще никакого. Команда выбиралась из добровольцев.
- Почему? - не поняла Лиара. - Не думаю, что для моряков походы в океан - редкость. А уж ради спасения остальных, тут должен был каждый подняться.
Мужчина невесело усмехнулся.
- Тогда считали, что болезнь - кара Океана. За наше зазнайство, за нашу гордыню. Плыть за лекарством - значит идти против его воли. Потому набиралась команда смертников. Во главе с капитаном, которому не видать посмертия в водах Океана. Ибо с него главный спрос.
- Не знала, что всё так сложно. То есть моряки своими душами платили за жизни других? Я... я бы на такое не пошла. Чего ради? Ведь, наверняка, желающих было мало? Никто не хочет страдать за другого! К чему эта жертва? Этого капитана уже не вспомнят через сто лет, а через двести - и подавно. Я вот не помню. - Закончила она тихо.
- Да, - так же тихо согласился мужчина. - Забыли его быстро. Но он пытался помочь городу не ради славы и памяти в веках. Что это за доброе дело, если ты совершаешь его из корысти?
- Чего же он тогда хотел?
Мужчина печально улыбнулся.
- А я откуда знаю? Это нужно спрашивать у него самого. Я могу лишь предположить. Возможно, он понимал, что кроме него этого никто не сделает. Часто ли ты задаёшься вопросом - кто, если не я? И часто ли ты ищешь на него ответ? Ответ найти не сложно. Тот капитан часто задавал себе это вопрос, но ответа на него не искал никогда.
Они ненадолго замолчали.
- А причём тут птица? Да ещё журавль?
Мужчина долго вздохнул.
- Когда корабль плыл из Ансагерда, начался шторм. Внезапно, ни с того ни с сего. Но моряки к нему были готовы, его ждали. Так и должно было быть. Океан пропустил их в одну сторону, за лекарством, а вот обратно... В городе тоже были готовы к этому, маяк пылал ярко, дров не жалели, и судно шло на эту тёплую искру сквозь волны, между клыков айсбергов, наперекор ветру, рвущему парус. Вёсла трещали, их едва не вырывало из уключин, скрипела мачта, корабль стонал, будто от боли. Но люди вели его, непреклонно, и даже стихия отступала, как отстаёт от скаковой лошади дворовый пёс. А потом маяк погас. Как рассказывали, на город налетел ураган, порушил крыши, вырвал деревья. И потушил огонь маяка. Электричества-то тогда не было. Судно с лекарством вдруг оказалось одно в Океане. Тоненькая ниточка, связывающая его с домом, оборвалась. Чёрное отчаянье, накатившееся на команду, было страшнее любого девятого вала. Все мучения, все усилия, все потери оказались впустую. Каждый понимал, что до дома не добраться, что Океан уже не выпустит их из ледяных рук. Безразличны стали и волны, и ветер, и надвигающиеся горы айсбергов. Некоторые садились прямо на палубу. Как говорится, оставалось только лечь и помирать. Сердце разрывалось, ведь дома оставались родные, друзья, просто знакомые, которые ждали это лекарство, надеялись. Потухший огонь маяка убил в одно мгновение целый город.
Мужчина замолчал, почти опустив подбородок на грудь. Брови сурово сдвинулись, глубокие морщины прорезали лоб, на лицо опустилась тень. Вдруг он резко вздёрнул подбородок, серые глаза стали стальными. Он вновь смотрел на неказистый памятник.
- И тут капитан увидел журавля. Жёлтая птица трепыхалась на ветру, уворачивалась от загребущих волн, пронзительно кричала. Капитан решил не раздумывая, развернул судно к ней. Не было времени размышлять, возможно ли такое, мог ли оказаться журавль на севере, да ещё посреди океана. Корабль рванулся за хрупкой птицей. Сердце останавливалось, когда журавль исчезал за гребнем вспучившейся иссиня чёрной волны, и отчаянно стучало вновь, когда жёлтая птица взлетала ввысь.
Лиара слушала, не перебивая и не поторапливая, забыв о холоде, обо всём вокруг, видя лишь беснующийся океан, видя эту невозможную, тонконогую птицу, с вытянутой тощей шеей, распахнутыми слабыми крыльями, будто тащащую за собой судно со спасением для города. Рассказчик опять остановил повествование. Жёсткое выражение лица разгладилось, уступив место печали.
- Корабль пристал к берегу на последнем издыхании. С шорохом и треском взрезал песок и гальку, завалился набок, как загнанная лошадь. Оставшуюся треть команды сняли с палубы, отмотав от снастей и штурвала, к которым они привязались. Как выздоравливал город, они уже не увидели. Жутко обмороженные, моряки все скончались в течение пары дней. Океан всё же получил свою жертву. Горожане, по последней воле капитана, высказанной в горячном предсмертном бреду, поставили этот нехитрый памятник. Символ последней надежды. Символ чуда. Символ самоотдачи до последней капли крови. Вот такая легенда. И, видишь, до сих пор бросают монетки, чтобы вернуться из плавания. Чтобы даже когда откажут вёсла, паруса, паровой двигатель, даже когда откажут руки, мышцы, кости, оставалась надежда.
Мужчина грустно улыбнулся.
- Заговорил я тебя совсем. Ты скоро, как эти моряки в древности, замёрзнешь. Беги-ка домой, и в следующий раз одевайся потеплее. У нас тут не курорт.
- Д-да, к-конечно, - заплетающимся языком, стуча зубами, согласилась девушка. О, Бог, я так замёрзла, оказывается, я уже ног не чувствую!
- Спасибо вам огромное за рассказ! - кричала она убегая. Мужчина помахал ей вслед.
Когда Янош вернулся с работы, она вновь была в кресле, распаренная после ванны, с тюрбаном полотенца на мокрых волосах, в мамином халате. Лиара листала учебник по истории родного края.
- Привет! - крикнула она брату, когда тот ещё был в прихожей.
- Угу, - откликнулся тот, возясь с сапогами. Тяжело, устало прошёл к ней, в гостиную.
- Ну, как ты тут, не скучала?
- Не, я по городу побродила, помёрзла. На площадь к ратуше сходила, там мне какой-то мужик про памятник рассказал.
- Про какой? Про Журавля, что ль?
- Ага. Про болезнь-чуму, про капитана, привёзшего лекарство, про журавля... Какие у нас, оказывается, легенды в городе.
- А ты думала! Не то, что у вас в Халикарнасе! - горделиво вздёрнул голову к потолку Янош. Лиара попыталась пнуть его, не вставая с кресла.
- У нас побольше вашего легенд будет, - пробурчала она, листая страницы книги и рассматривая гравюры. События, выдающиеся деятели, какие-то здания пробегали перед глазами как листики отрывного календаря. Что-то привлекло внимание Лиары, и она вернулась на две страницы назад. С овальной виньетки, украшенной цветочным орнаментом, на неё смотрел пожилой усатый мужчина, с внимательными глазами и приплюснутым носом кулачного бойца, ничуть его не портящего, а лишь придающего внушительность и серьёзность морского волка, не щадимого жизнью.
- Кто это? - спросила она у брата, протягивая учебник. Руки Лиары тряслись.
- А, это тот самый капитан, Густав Аритан Бликер. Это он привёз в город лекарство. Тебе тот мужик ещё одну городскую легенду не рассказал? Мол, в городе можно встретить призрак этого Густава, ведь Океан его к себе не пустил, а люди забыли. Дескать, если горожане будут помнить его деяние, он будет спокойно отдыхать в посмертии, а так как все забыли, капитан вынужден скитаться на земле, напоминая о себе. Или что-то в этом духе, я уже дословно не помню эту детскую страшилку.
Лиара смотрела на него круглыми глазами, сильно побледнев.
- Что? - нахмурился Янош.
- Тот, кто рассказывал мне про памятник, и был самим капитаном, - прошептала она и закрыла рот ладошкой, испугавшись собственных слов.
- Вот так легенда, - ошарашенный Янош опустился на диван рядом с сестрой.
Девушка уехала, только когда добилась размещения мемориальной таблички на постаменте памятника.
- Может, останешься? - заискивающе глядя в глаза, спросил Янош, прощаясь на станции дилижансов.
- Не начинай.
Он вздохнул. В чём нельзя было отказать сестре, так это в упёртости. Удивляла и вселяла надежду её старая флейта, что сейчас, упакованная в кожаный футляр, венчала горку чемоданов. Семь лет назад уезжая в столицу, сестра оставила её дома, предпочтя дело, к которому лежала душа, делу, которое приносило деньги. А вот теперь взяла с собой.
- Ты хотя бы приезжай почаще, - попросил Янош.
- Обязательно, - пообещала она.
Трясясь в дилижансе, прижимая к себе флейту, Лиара мыслями была в родном городе. Она всё ещё слышала сильный голос капитана, с его таким простым, и таким сложным вопросом.
В Халикарнасе, в своём районе, недалеко от квартиры, Лиара стояла у входа в местную школу. На двери висело объявление, висело третий месяц. Каждый день, дважды, она проходила мимо него, трепещущего на ветру белым флагом. "Требуется преподаватель музыки." Её раздражал этот клочок бумаги. Неужели так трудно найти желающих? Лиара улыбнулась, посмеиваясь под собой. Над той, которая ещё не ездила домой, к брату, ещё не встречала призрачного капитана. Она крепче сжала флейту и толкнула створку входа.