Моих родителей судьба свела в городе Саранске в прекрасном возрасте - 20 и 25 лет. У обоих уже были профессии - библиотекарь и инженер-строитель. Это была любовь с первого взгляда, которая не прошла после второго. Мечтали о детях, и в положенное время одна за другой родились три девочки.
Когда отец получил третий кулек, перевязанный розовой лентой, мама заплакала:
- Как жалко, ты так хотел иметь сына...
И тогда папа произнес коронную фразу:
- Тебе не стыдно? Ведь она все слышит.
Мы росли стайкой: "женский батальон", "три девицы под окном", "чеховские сестры" - это уж, как положено, неслось со всех сторон.
Шумные, деятельные, хитрюшки, мы постоянно ссорились, мирились и отовсюду летели домой, чтобы рассказывать, делиться тайнами, в общем, "висеть друг на друге".
Безграничную родительскую любовь воспринимали как должное. А разве не у всех так? Разве не устраиваются праздники со сценариями по разным поводам? Мама печет пироги, а отец пишет рассказы на воспитательные темы и рисует в подарок картины акварелью (храним до сих пор). Первая покупка с зарплаты - стопка книг. Низкий поклон советской власти за то, что даже самые красивые и ценные томики стоили копейки.
Недавно прочла в журнале: "Вся Европа уже двадцать лет в интерьерах квартир следует стилю функционального минимализма". Это значит - только необходимая мебель, почти голые стены и много воздуха. Вот удивили! Мы эту самую Европу обогнали чуть не на полвека. У нас, кроме книг во всех углах и огромных географических карт на марлевой основе на стенах, - ничегошеньки. Да! Еще фикус до потолка.
Мое 16-летие показалось домашним очень важным событием. Как же: красавица и умница получает паспорт. Насчет красавицы - большая натяжка, а для умницы основание было: первая ученица в школе.
На семейном совете решили устроить настоящий банкет и пригласить весь класс - 25 человек. Отважный план, если учесть, что в магазинах (кто сейчас поверит?) был полный минимализм. Да и магазинов - один на полгорода. Это было время, когда Никита Хрущев пообещал изобилие и коммунизм. Все как бы поверили и стали ждать. А пока бегали на базары мимо пустых государственных прилавков.
Мама загорелась идеей и заявила:
- Ничего! - сейчас август, выкрутимся.
Отцу надо было отъехать на стройку. Он нарисовал пейзаж "На рыбалке", в котором воплотил свою несбыточную мечту, набросал текст мероприятия, бросил матери "Не экономь - достану, и - все хлопоты легли понятно на кого.
За неделю до торжества мама собралась на базар за чем-нибудь "существенным". Как обычно: шелковое платье, высокие каблуки, лучшая шляпка. Статус "инженерши" обязывал следовать моде всегда. Мы бурно занимались своими делами и не заметили, сколько она отсутствовала. Когда раздался звонок, открывать помчались все трое: "Мама пришла, молочка принесла".
На пороге стояла наша модница: шляпка на затылке, губная помада на щеке, один рукав оторван. За спиной - сомнительной чистоты мешок, в котором что-то дергалось и визжало.
- Ой, девочки, скорее заберите!
Мешок - на пол, из него выскочило нечто и стало носиться по комнатам. Да это же поросенок! Гвоздь любого солидного застолья. Мы завизжали громче нового жильца и бросились его ловить. Поросенка сразу назвали Ромкой.
Вскоре на кухне был сооружен загончик, устланный сухой травой, вокруг которого расположился "женский батальон". С этой минуты мы как будто ошалели, даже сбегали с уроков, чтобы любоваться этим чудом. Постоянные обитатели городских квартир, мы никогда не сталкивались с таким совершенством. У розового бочонка все было неправдоподобно красиво - ушки, пятачок, копытца, хвостик. Даже когда он спал и во сне похрюкивал, мы были в восторге.
Дни счастья и взаимной любви были всепоглощающими. Мысль, что же будет с ним дальше, тут же отгонялась. Но яства готовились - день объедаловки приближался. Ромка, обласканный, довольно суетился, тянул к нам свой пятачок и толстел на глазах. Только накануне торжества его отселили в сарай.
По папиному сценарию я должна была изображать Лето и приветствовать гостей стихами. Платье из накрахмаленной бязи с пышной многослойной юбкой было сшито мамой, нам осталось украсить его бабочками и цветами, чем мы увлеченно занимались. А еще яркий пояс и венок из бумажных роз. Мы были заняты по полной программе и не допускались к сервировке стола.
Пришли почти все. Мамулька носилась с тарелками, и ее хватало на все и на всех.
Я очень волновалась, ведь пришел и "он" - тот, ради которого я согласилась на этот театр. Так хотелось понравиться! Сестры помогали мне принять загадочный вид и по сигналу "пора!" повели за руки в "банкетный зал", где с трудом поместились два стола, стулья, школьные друзья и фикус с воздушными шариками.
Открылась дверь, я увидела два ряда улыбающихся мордочек и начала:
- Я - Лето, приветствую вас и прошу отведать мои дары!
И тут мы с сестрами увидели, что в центре тола среди всяких фруктов стоит большое овальное блюдо и на нем лежит наш Ромка, аккуратно порезанный поперек на порции.
В этот момент с нами что-то произошло, мы закричали и с плачем бросились в свою комнату. Немая сцена. Праздник был безнадежно испорчен.
Под наш рев гости испугано смотрели друг на друга, не зная, что делать. Мама металась между ними и нами. Кое-как ей удалось уговорить мальчишек и девчонок поесть. Но к "гвоздю" не притронулся никто. Поняли, в чем дело.
"Поросенок с хреном" был унесен, стол заставлен пирогами и пирожками. К чаю присоединилась и наша троица. Вскоре, прихватив пирожки, гурьбой вышли во двор и кое-как без стихов закончили вечер. Помню, что "он" был рядом.
Всю жизнь мама считала этот злополучный день рождения своей ошибкой. А мы, если вспоминаем, то задаемся вопросом: а как же в крестьянских семьях? Там ведь тоже любят свою живность, заботливо за ней ухаживают, а прощаться приходится постоянно. Вот и знай, где границы добра и зла.