Аннотация: Путешествие туда и обратно... иногда не по нашей воле
Блюз черной реки
Ветер поднимался от тяжелого, неспокойного ноябрьского моря, трепал кипарисы, в потемках осеннего вечера путался в густых зарослях можжевельника и, досадуя на задержку, пробирался между корпусами дома отдыха к себе - в горы.
В небольшой кофейне, навсегда пропахшей кофеем, морем и табаком скучал бармен, Александр Колобов. Десять дней назад закрыли три корпуса, остался один - зимний, да и тот был заполнен едва на половину. Следом разъехались работники дома отдыха, приезжающие только на сезон.
Безлюдность, до ближайшего города около пяти километров, шум моря и мрачноватая в это время природа Южного Крыма нагнали на Колобова сладковатую грусть. Где-то уже готовились встречать 2001 год и вовсю обсуждали, что принесет двадцать первый век, а здесь, как и тысячу лет назад шумело море и смеялись над временем вечные горы. Он вставил в проигрыватель компакт-диск с двумя любимые джазовыми пьесами: "Сент-Луи блюз" и "Блюз жестяных крыш" в исполнении разных оркестров и залюбовался виртуозными импровизациями корифеев джаза. Под тихую музыку наплыли воспоминания, замелькали знакомые лица.
Любовь к джазу пришла в школе. В институте Колобов встретил таких же фанатов, и они организовали неплохой квартет. Даже выиграли городской конкурс любительских оркестров и стали лауреатами областного. Их изредка приглашали на профессиональную сцену, давая возможность сыграть пару джазовых стандартов. Но ничего путного не вышло. После окончания института совмещать работу и музыку получалось плохо, и квартет распался.
Колобов - неплохой пианист, нашел место в другом оркестре. Несколько лет мотался по стране подрабатывая, где только можно. К тридцати годам кочевая жизнь осточертела, и Саша устроился администратором ресторана, в котором играл их оркестр. По приглашению знакомых несколько летних сезонов работал на юге и, наконец, окончательно осел здесь, где ему предложили место бармена и служебную квартиру в маленьком домике для постоянного обслуживающего персонала, построенном лет тридцать назад.
Воспоминания прервал мужчина, опустившийся на табурет перед стойкой.
- Александр? - спросил незнакомец
Внешность его была необычна - легкость движений и спортивная подтянутость фигуры странно противоречили морщинам на лице и опытности выцветших глаз.
- Да, - удивился Колобов, - откуда вы меня знаете?
- Я пришел за тобой. Мне нужен помощник.
- Кто вы? - поморщился Колобов. Слова незнакомца гирями висли на плечах и мешали дышать.
- Ох, прости, - спохватился тот.
На мгновение возник острый, сухой, пряный запах, немного напоминающий корицу, сразу же исчезла тяжесть, восстановилось дыхание.
- Я? - незнакомец усмехнулся, - ну, если хочешь, называй меня Тан. Налей мне выпить, что-нибудь покрепче.
- Коньяк?
- Терпеть не могу эту дрянь. Лучше ром. Неплохо играют, но мне больше нравится свирель.
- Разделитель... судебный исполнитель. Называй, как хочешь.
- Почему именно я? - удивился Колобов.
Хотя он старался держаться иронично, Тан тревожил его. В нем проглядывала абсолютная уверенность в себе. Александр знал таких людей - у них всегда все выходит, как задумали. Они ничего не требуют, не навязывают, но спокойная уверенность подчиняет окружающих и в конечном итоге они получают, что хотят. Конечно, Колобов не собирался идти ни в какие помощники, но Тан заставлял его нервничать. Может он псих, да, и что это за имя такое - Тан? И еще тяжесть, навалившаяся при его появлении. "Наверное, показалась - просто задумался" - решил Колобов.
- Почему именно ты? Откуда мне знать - таков твой жребий, - даже тени улыбки не мелькнуло в глазах Тана.
- И каковы будут мои служебные обязанности? - пошутил Колобов.
- Они довольно просты, - серьезно ответил Тан.
Черты его лица преобразились в изломанные, заостренные линии, вместо глаз разверзлись черные дыры, от которых невозможно было отвести взгляд. Кнутом хлестнул резкий, сухой запах и окружающий мир исчез.
Все округ залил унылый серый цвет. Рядом различались призрачные фигуры - слегка сгустившиеся тени грязно-серого цвета. Лежала абсолютная тишина. Спустя какое-то время послышался легкий скрип и плеск воды. Колобов посмотрел в сторону, откуда доносился звук и увидел черную маслянистую поверхность, по которой скользило нечто, напоминающее плот. Он ткнулся в берег и Александр разглядел, перекошенную фигуру, сплошь склеенную из острых углов. По теням рядом с Колобовым пробежал еле слышный шелест.
Человек, если это можно было назвать человеком, неподвижно сидел на плоту, не поднимая голову. И все же можно было поклясться, что между ним и тенями шел безмолвный разговор. Некоторые из них медленно тянулись к плоту, другие, напротив, устремлялись прочь, наливаясь светом.
Внезапно Колобов закоченел, его пригнуло к земле. Он почувствовал себя беззащитным и нагим - самые сокровенные мысли, самые тайные поступки и желания, какими никогда ни с кем не делился, и о которых давно забыл, были исчислены и взвешены. Но уже через мгновенье взамен тяжести от фигуры повеяло дружелюбием, сочувствием и благодарностью.
Александру в ответ захотелось сказать лодочнику что-нибудь доброе. Колобов шагнул к плоту и... оказался в своей кофейне. "Гарлемские бродяги" по-прежнему играли блюз жестяных крыш.
- Что со мной случилось? Я заснул?
- Заснул? - переспросил Тан, - нет, ты не спал.
- Но это же.... Это был...
- Не надо без нужды произносить имена, - перебил Тан, - да это был один из них.
- Один из них? Разве их много?
- Несколько. Тот, которого ты видел, устал. Он заслужил отдых и покой.
***
Игорь Клестов был гением, во всяком случае, на саксофоне он играл гениально - так говорили друзья. Да и композитором Клестов был неплохим - несколько его пьес вошли в репертуар известных оркестров. Но в этот раз, как назло, ничего не клеилось. До ежегодного джазового фестиваля в Москве оставалось всего ничего, а новая композиция не получалась. На одной из последних репетиций стало ясно, что опять не вышло, не звучала пьеса. Ехать же со старым репертуаром было бессмысленно.
- Вот не хочешь меня послушать, а зря, - настаивал уже в который раз бас-гитарист Юрка, - я, если вдохновения не хватает, сигарету с травкой выкурю перед выступлением, совсем легкая травка, и ухожу в астрал. Знаешь, как потом играется здорово!
- В подвал ты уходишь, а не в астрал, - перебил его пианист, Леша Клюев, - и еще уши затыкаешь. В прошлый раз такое соло мне убил! Влез со своими басами в самый неподходящий момент.
- Ничего я тебе не убил. Ты уже выдыхался, когда я вступил.
- Ладно, давай свою сигарету, - решился Игорь, - все равно хуже не будет.
На вкус сигарета почти не отличалась от обычной, разве что чуть пряный аромат был в новинку.
- Ну, как? - с интересом спросил Юра.
- Да, вроде никак. Ничего не чувствую. Только щеки немного занемели.
- Значит, не действует на тебя. Ладно, давайте расходиться, утро вечера мудренее. Может завтра что-нибудь придумается.
Дома Игорь хотел немного поработать, но сон свалил его. А во сне он играл. Так играл, как не случалось прежде. Он шел по пустынной равнине, сверху нависало небо, усеянное клочковатыми облаками, через них сочился грязно-серый мутный свет, какой бывает незадолго до восхода солнца. Только солнце здесь, откуда-то Клестов точно это знал, никогда не взойдет. "Вот оно, нашел! Этого и не хватало - тревожность, сумеречность, ожидание" - радовался он.
Вечером наиграл на репетиции пьесу - всем понравилось. Оставалось только сделать аранжировку, но это уже мелочи.
- Подействовала, значит, сигарета, - заметил Юра, - а говорил, что ничего не чувствуешь.
- Не в сигарете дело. Мне эта вещь приснилась. В голове все время вертелось, а ночью приснилось. Как Менделееву таблица элементов.
- Что ж тебе приснилось, только после того как ты травку покурил?
- Простое совпадение.
- Ну-ну, - усмехнулся Юрка, - знаем мы эти совпадения.
***
Его, что-то позвало, и он пошел. Он не знал, сколько шел - время не имело никакого значения. Он брел по следу пока мир не взорвался громкими звуками и ярким светом, оглушившими его. Что-то знакомое чудилось вокруг, и он остановился. В голове светлячками вспыхивали и тут же гасли воспоминания. Он так и не понял, куда пришел.
***
Поездка на фестиваль прошла успешно: новая композиция получила награду в одной из номинаций, а еще удалось подписать контракты на три большие гастроли.
До первых концертов оставался месяц, репетиции шли каждый день, и программа была почти готова. После фестиваля ребята были в отличной форме, игралось легко и с удовольствием. Даже Юрка клялся, что уходит в астрал без травки. Похоже, в жизни, наконец, началась белая полоса. Плюс ко всему, и погода стояла отличная: середина мая - холода позади, летняя жара еще не наступила.
Не репетиции Клестов ходил через старый полузаброшенный парк. По дороге иногда подкармливал местных барбосов, а те с радостью встречали его, выпрашивая колбасу и ласку. Сегодня ему захотелось побаловать их, и он прихватил большой круг ливерной колбасы. Игорь подошел к скособоченному, чудом не развалившемуся, сараю с садовым инструментом, где его обычно встречали псы, но там было пусто.
Все разъяснилось, когда он обогнул сарай. Около десятка собак расселись полукругом подле скамейки, охраняя сидящего на ней худющего угловатого, словно изломанного, парня. Его голова свешивалась на грудь, лица не было видно. Заметив Игоря, собаки насторожились, но не сдвинулись с места, а добродушная, ласковая Белка тихонько зарычала, ощерив зубы. Псы явно охраняли странного парня. "Ну, не хотите колбасу, как хотите, сам съем" - пробормотал Игорь.
В голове вертелись обрывки мыслей и мелодий. Надо было еще раз все внимательно продумать, возможно, следовало в иной последовательности выстроить репертуар, прикинуть, что играть на бис, если будут вызывать. Внезапно строй его рассуждений рассыпался, сердце замедлилось и остановилось, накатившая волна тяжести едва не размазала по земле. Непроницаемый мрак, посреди которого оказался Игорь, залил душу животным ужасом.
Очнулся Крестов от ломящей боли в груди, сердце билось медленно и неохотно, тело болело, как бывает после трудной работы. Прошло всего несколько секунд - знакомый, которого он заприметил на выходе из парка и хотел догнать, отдалился лишь на пару, другую шагов.
"Что со мной? Неужели заболел, может сердечный приступ? Этого еще не хватало перед гастролями" - замельтешили мысли. Зачем-то он обернулся назад - странный парень сидел в той же позе, со склоненной на грудь головой, но можно было поклясться - он только что отвел глаза.
Позже, в перерыве репетиции Игорь неожиданно провалился в короткую дрему, пока Леша рассказывал анекдот. Из забытья его вывел хохот ребят. Крестов не сразу узнал их - со знакомых лиц словно упали маски: черты не исказились, но стали жестче и правдивее.
В течение следующей недели провалы повторялись с пугающей регулярностью по несколько раз на дню. Иногда казалось, будто через его глаза на мир смотрит кто-то иной, да и себя иной раз видел со стороны, с удивлением разглядывая свое тело и прислушиваясь к мыслям. Игорь всерьез обеспокоился, боясь заболеть, и рассказал музыкантам о своем состоянии.
- Парень, да ты же наяву уходишь в астрал, - восхитился Юрка, - многие мечтают достичь твоего состояния, но у них не выходит.
- Да, пошел ты к черту со своим астралом, - разозлился Игорь, - я серьезно говорю, а ты с шуточками.
- Не переживай, просто переутомился. У меня тоже так бывало, - успокоил ударник.
***
Домой Игорь решил идти длинным путем, не срезая дорогу через парк, но его словно на аркане туда тащили. Он уверял себя, что глупо бояться. Но! На скамейке около сарая сидел тот же изломанный парень, какого он видел неделю назад. Даже поза его не изменилась. Теперь рядом с ним стояли два человека, их вид был странен - пустые, ко всему безразличные неподвижные фигуры с потухшими глазами. Хотя они не смотрели другу на друга, можно было ручаться, что они разговаривают. Все трое походили на скульптурную группу, изваянную сумасшедшим скульптором.
Холодок страха пробежал по телу, и Игорь поспешил пройти мимо. На выходе из парка он чуть не врезался в неожиданно возникшего перед ним прохожего. Клестов пробормотал извинения и хотел пройти дальше, но незнакомец обратился к нему.
- А. музыкант, - усмехнулся он, - ну и наделал ты дел.
- Каких дел?
- Таких дел. Притащил сюда того, кому здесь уже нет места.
- Ну, ничего, я сейчас все исправлю. Заберу его, и пройдут твои видения.
- Кто вы такой? Откуда вы знаете, - опешил Игорь.
- Ты неплохо играешь на этой штуке... саксофоне, но свирель мне нравится больше.
- Вы знаете того парня, что сидит на скамейке? - догадался Игорь.
"Ну, вот теперь все разъяснилось. Еще один ненормальный из этой же компании. А я черт знает, что себе навоображал" - с облегчением подумал он.
- Я тебе о нем и толкую. Он тоже музыкант ... был когда-то. Может, оттого все так и вышло.
- Да, кто вы? - разозлился Игорь.
Абсурдность разговора вывела его из себя. В словах незнакомца не было и намека на шутку, он был каменно серьезен.
- Если хочешь, зови меня Тан. Кто я? Когда-нибудь узнаешь... Ладно, мне пора, прощай.
Тан направился в глубь парка. Игорь замялся - надо было идти домой, но нелепая встреча занозой засела в голове и он, нехотя, пошел вслед за Таном. Тот уже стоял около злополучной скамейки. Он положил руку на плечо изломанного парня и бросил короткую, резкую фразу застывшим фигурам, они послушно обернулись и зашагали прочь. Тан наклонился и принялся что-то ласково нашептывать парню, а затем помог ему подняться и они двинулись в сторону сарая.
Эти двое отдалились всего на несколько шагов, а изломанная фигура уменьшилась, словно их разделяло несколько километров, хотя Тан совершенно не изменился. Законы перспективы сошли с ума. Деревья вокруг искривились под немыслимыми углами, а ветхий сарай вывернулся наизнанку.
Подкатила тошнота, в уши ударил басовитый гул. От сильной рези Игорь закрыл глаза, а когда открыл их вновь, все пришло в обычный порядок и ничто не напоминало ни о Тане, ни о странном парне, которого он увел с собой. Произошедшее забывалось с необычайной быстротой. Когда он, через десять минут, пришел домой, от странной встречи оставались лишь смутные воспоминания, а на утро и от них не осталось ни следа.
......
Клестову часто снится один и тот же сон - он сидит на берегу реки с черной тягучей водой и играет на свирели. Игорь точно знает, что ему здесь рады. Иногда приходит послушать Танатос, там, наверху, он любит, чтобы его называли Тан. Просыпаясь, Игорь пытается припомнить сновидение, но ничего не выходит. Всякий раз воспоминания ускользают в последний момент, как только на краю сознания начинают поблескивать черные маслянистые воды и кажется, что сейчас он все вспомнит.
Музыку Клестов никогда не забывает и записывает. Позже из этих отрывков у него получаются неплохие вещи. Его имя довольно известно. Недавно, когда выступления их квартета показывали по областному телевидению, о нем так и сказали: "известный музыкант и композитор".