Я думала, что найти Ольгу в городской больнице будет непросто, и морально приготовилась к тяжелым переговорам с местным медперсоналом. Но они не потребовались. Девушка нашлась на скамейке, прямо возле главного входа. Абсолютно неподвижная, с подчеркнуто прямой спиной, она смотрела перед собой и не замечала ничего вокруг. Даже когда мы приблизились к ней на расстояние вытянутой руки, Ольга не обратила на нас ни малейшего внимания. Кажется, она вообще нас не видела.
- Плохо дело, - угрюмо бросила Лизка и вернулась к машине, в которой осталась Людмила. Они перекинулись парой-тройкой фраз, и машина уехала прочь. Кажется, нашего импровизированного таксиста пришлось отпустить. Правильно, время - деньги.
Вопреки моим ожиданиям, Лизка не вернулась обратно, а направилась сразу в больницу, коротким кивком головы попросив меня побыть с Ольгой. Что я и сделала, правда, без особого энтузиазма.
Время текло мучительно медленно. А для сидевшей рядом Ольги оно, казалось, вообще остановилось. Я неожиданно поняла, что из всех тех эмоций, что царили в моей душе раньше, осталось лишь сожаление. Сожаление от того, что я совершенно не знала, как ей помочь. Потому что подобная дочерняя привязанность к матери была мне абсолютно незнакома.
Меня хватило на полчаса, не больше. Так и не дождавшись Лизки, я решила привести Ольгу в чувство самостоятельно. В конце концов на дворе не июль-месяц, и я начала серьезно подмерзать, едва заметно пританцовывая на месте в попытке согреться. Не говоря уже о самой девушке... осторожно дотронувшись до ее рук, я не удержалась и выругалась. Они были ледяными. Сняв с себя тонкую курточку, накинула ее на плечи Оли и решительно зашагала в сторону входа. Правда, завидев Лизку, разговаривающую с кем-то по телефону в тамбуре больничных дверей, остановилась, дожидаясь, когда подруга обратит на меня внимание. Когда Лизка мазнула по мне взглядом, я махнула ей рукой. Она понятливо кивнула в ответ и довольно быстро свернула разговор.
- Как она? - первым делом спросила подруга, подойдя ко мне.
- Тебе честно? Обрадуюсь, если отделается простудой.
- Веселов уже едет.
- А почему не Сашка? - напряглась я.
- Занят. Я пока пойду улажу кое-что, а вы езжайте домой. Постели Ольге в моей комнате. И еще: ее бы согреть надо. Под присмотром, конечно.
- Хорошо, а ты?
- Меня Сашка заберет. Максимум через час буду дома.
Тут за углом послышался характерный шум, и к нам подъехал знакомый внедорожник. Тот самый, темно-синий. Надо же, как хорошо сохранился.
- Ладно, я пошла, - предупредила Лизка. - Увидимся позже, - пообещала она и поспешно скрылась за больничными дверями, оставив меня один на один с моим прошлым.
Если бы не Ольга, я бы дала дёру. И плевать, что мог подумать обо мне Влад. Но девушка нуждалась в помощи, а других волонтеров здесь не было. И я осталась. Скрипя зубами и дрожа то ли от холода, то ли от нервов, наблюдала за выходящим из машины Веселовым. И ведь спроси кто, почему я так реагирую на него, ответить бы не смогла. Честно, по крайней мере.
- Ольга? - Влад вопросительно кивнул в сторону девушки.
- Она.
- Сама идти может?
- Не думаю. Она тут закоченела совсем.
- Ясно, - отозвался парень и вернулся к машине. Открыв настежь заднюю дверцу, он захватил с собой куртку и направился к нам. Я даже поблагодарила его в душе за предусмотрительность и заботу об Ольге, но кажется, поторопилась. Куртка Веселова опустилась на мои плечи, а сам парень, как ни в чем не бывало, подхватил практически не сопротивлявшуюся девушку на руки и отнес ее в салон. Я же осталась стоять на месте.
- Ты ехать собираешься или хочешь, чтобы я тебя сюда тоже на руках принес? - усмехнулся Влад, открывая переднюю пассажирскую дверцу.
Я вздрогнула от неожиданности и, тяжело волоча ноги, подошла к внедорожнику. Кажется, буквально вчера я точно так же садилась на это сиденье. И вот я опять наступаю на те же грабли.
- Не хмурься, - выдал он, сопровождая просьбу своей фирменной улыбкой. - Не будешь же ты отрицать, что продрогла?
- Не буду, - выдавила из себя, хотя, видит бог, намеревалась сделать именно это.
- Тогда будем считать, что сегодня я пролез без очереди, - хмыкнул Влад и завел машину. - Пристегнись, - напомнил он, и мы тронулись с места. А я, кутаясь в куртку, погрузилась в вожделенное тепло.
Некоторое время мы ехали молча. Ольге было не до разговоров, я безуспешно старалась слиться с сидением автомобиля, а вот Влад...
- Ты не могла бы открыть бардачок? - попросил мой старый знакомый, и я поспешила выполнить просьбу. - Там мобильный где-то валяется. Достань, пожалуйста.
Я нащупала в темноте трубку и не глядя протянула ее Владу, который, не отрывая взгляда от дороги, попытался взять мобильник. Но вместо этого поймал мою руку, и я выронила телефон.
Дыши, Наташа! Дыши!
- Извини, - тут же опомнилась я и принялась искать трубку меж сидений. Хорошо, что она не успела провалиться еще ниже и нашлась почти сразу. - Извини! - повторила я и на этот раз я сама положила ему телефон на колени.
- Спасибо, - как ни в чем не бывало поблагодарил он и, взглянув на дисплей, эмоционально выругался: - Porco cane!
Я скосила взгляд и успела увидеть длинный список непринятых вызовов. Почти все от Катарины. Может, Лизка своим звонком сорвала им свидание? Или что поважнее. И теперь Ее Величество Катарина вызывает своего верноподданного на ковер. Или на кровать. Черт! И о чем я только думаю?!
Недовольная собой, я отвернулась к окну и принялась смотреть на мелькающие снаружи деревья и фонари. Как назло машина вдруг взяла вправо и остановилась у какого-то ларька, лишая меня единственного развлечения - просмотра городских пейзажей.
Я повернулась к Владу, намереваясь спросить о причине незапланированной остановки, но тот уже набирал номер.
- Катарина! - устало бросил он в трубку, вежливо призывая меня жестом к молчанию, но уже через секунду отодвинул аппарат от себя. Слишком громкими и возмущенными были крики девушки, доносившиеся даже до меня. Парень выключил двигатель и, коротко извинившись, вышел из автомобиля.
Влад старался говорить как можно тише, и первое время я даже не могла толком разобрать, на каком языке он разговаривал. Не то, чтобы я специально подслушивала. Нет. Я даже попыталась завязать разговор с Ольгой, чтобы отвлечься, но та, как оказалось, спала. Моя куртка по-прежнему была наброшена ей на плечи, и дотянуться до кармана, чтобы вытащить любимый Mp3-плеер, не было возможности.
Как же мне не хотелось становиться невольной свидетельницей семейной ссоры! И хотя Влад, очевидно, делал всё возможное, чтобы погасить разгорающееся пламя, его терпения тоже едва хватало. Поэтому меня не удивило, что, вернувшись в салон, он был на взводе.
До дома мы доехали в полной тишине.
- Разбудить? - неуверенно спросила я, едва мы остановились возле подъезда.
- Не надо, - отмахнулся Влад. - Всё равно вряд ли получится.
- Почему? - искренне удивилась я, втайне радуясь такому решению. Всё-таки сон давал девушке хоть какую-то иллюзию того, что всё хорошо. И мне бы не хотелось становиться тем самым человеком, который ее развеет.
- Ей лошадиную дозу успокоительного вкололи. Ну, когда она про смерть матери узнала.
Я передернула плечами, и куртка Влада тут же начала сползать вниз.
- Надень ее нормально, - устало попросил Влад. - Иначе мешать будет, а кроме тебя двери открывать некому.
И ведь правда. Донести пусть и идеально стройную девушку до квартиры будет непросто. Остается только порадоваться наличию лифта.
Из машины мы выбрались почти одновременно. Мой рюкзак переместился с коленей за спину, и я выпрямилась в полный рост.
- Держи! - в мою сторону заскользила кожаная борсетка. Прямо как тогда, без предупреждения. - Возьми ключи от машины и те, что от квартиры, тоже, - попросил Влад, обходя машину.
Я не стала говорить, что вторые уже давно у меня в руке, и просто выполнила просьбу.
Парень же бережно подхватил Ольгу на руки и захлопнул ногой дверцу. А я закрыла машину и поставила ее на охранку.
Справедливости ради нужно сказать, что за время подъема Влад ни разу не пожаловался и двигался с такой легкостью, как будто Ольга не лежала у него на руках мертвым грузом. Со стороны вообще могло показаться, что он несет какую-то пушинку. Но я-то знала, что это не так. Лизка лично взвешивала нас каждую неделю, следя за изменением нашего веса. Как она сама говорила: "Я могу что-то упустить из виду, но весы нет. Они заметят". И вес Ольги я знала. Тем более что он всегда отличался завидной стабильностью, поскольку за питанием девушки следила ее мама. По крайней мере Лизка как-то упоминала об этом.
Однако знание этого почему-то не помогало. В голову настырно лезли детские воспоминания, а точнее тот день, когда я узнала, что именно папа переносил меня в детскую, если я засыпала в зале. Тогда я, дождавшись вечера, закрыла глаза и старательно притворилась спящей. Мои ожидания оправдались. Он пришел. И даже поднял меня на руки и донес до кровати, но вздыхал при этом так, что мне стало стыдно. И совестно. А в догонку нам неслись мамины слова: "Что, она опять заснула на диване? В следующий раз ее лучше отправить к себе пораньше. Это тебе не пять килограмм". Я продолжала притворяться, даже когда меня укрыли одеялом. И только когда дверь в детскую плотно закрыли, я дала волю слезам. С тех пор я чувствовала себя не в своей тарелке, когда кого-то носили на руках, и уж тем более не позволяла никому таскать меня.
Вот и сейчас я никак не могла избавиться от чувства неловкости перед Владом, которому из-за нас пришлось возиться с Ольгой. Я торопливо открыла дверь, от волнения с трудом попав ключом в замочную скважину, скинула обувь с курткой прямо возле двери и побежала в комнату Лизки. Идущий вслед за мной Веселов заставлял нервничать и торопиться.
Я быстро привела в порядок постель, мысленно поблагодарив Лизку за то, что утром она поленилась и не стала складывать диван.
- Можно?
- Давай! - одобрила я и, едва тело спящей Ольги опустилось на простыни, поспешно добавила: - Дальше я сама.
- Тогда я на кухне.
Когда Влад ушел, прикрыв за собой дверь, я принялась снимать с девушки одежду и обувь. Минут десять спустя, укрыв подругу и приглушив свет, я устроилась с ногами в кресле. Идти к Владу на кухню я боялась. И теперь это удобное местечко, столь любимое Лизкой, превратилось в невидимое поле битвы между моими страхами и совестью, которая привела уже с десяток аргументов в пользу выхода из берлоги и практически не оставила мне выбора. Влада надо было отпустить. В конце концов свое дело он уже сделал. Дальше мы могли справиться сами.
- Вы можете идти, если вам нужно, - максимально нейтрально сказала я, заходя на кухню.
- Выгоняешь? - не скрывая насмешки, поинтересовался Веселов.
- Нет, - мгновенно смутилась я. - Просто Оля спит, да и Лизка скоро подъедет...
- Не так уж и скоро, - возразил Веселов, заставляя меня замолчать. - Через час или около того. Можно фильм пока посмотреть.
- Фильм? - невнятно повторила я, как глупый попугай.
- Ну да, я там на полке видел "Звездные войны". И что-то так посмотреть захотелось. Составишь компанию?
Осознание случившегося пришло с запозданием. Это он в мою комнату заходил что ли? Мне резко поплохело, и я стала судорожно вспоминать, всю ли одежду я убрала перед выходом из дома или нет.
Так уж повелось, что Сашка никогда не нарушал мое личное пространство. Хотя кто я такая, чтобы вообще говорить о личном пространстве в этом доме. Сама живу здесь на птичьих правах. А Влад с Берестовыми с пеленок знаком. Наверняка здесь часто бывал. А может, как раз в моей комнате спал, когда на ночь оставался.
- Хорошо, если Вы не против.
- А с какой стати я должен быть против? - удивился Веселов. - Я только "за". И перестань мне выкать. Не настолько уж у нас большая разница в возрасте.
В возрасте, может, и нет. А вот в положении... Однако хозяин - барин.
И мы, захватив с собой сушеную тертую морковку на "пожевать", уселись по разным сторонам дивана в моей комнате, открывая этот странный киносеанс.
Глубокая пиала с нехитрым снэком возвышалась между нами словно сторожевая башня. Правда, охранную функцию она выполняла только в моем воображении. На деле, пожелай Влад растянуться на диване во весь рост, я бы и слова поперек не сказала. Просто сползла бы на пол, от греха подальше.
А он еще и свет выключил. Не поленился ведь встать и пройти через всю комнату. И теперь мы сидели, освещенные одним лишь телевизором, в такой тишине, что мне казалось, Влад слышал, как громыхает мое сердце. Слишком быстро, чтобы не привлечь внимания! Мне повезло, что он был занят изучением пульта и, как только нашел нужную кнопку, включил воспроизведение, и на экране появились заключительные титры.
- Это ты смотрела? - спросил он вдруг.
- Да, - заметно оживилась я в надежде, что теперь-то уж идея с киносеансом будет неактуальна. Вряд ли ему будет теперь интересно смотреть фильм со мной. - Пару недель тому назад.
Это если брать последний раз. А вообще на моем счету было не меньше тридцати просмотров с момента обнаружения всех трех эпизодов. Сама не знаю почему, но "Звездные войны" были едва ли не единственным фильмом, который я засмотрела до дыр. Возможно, из-за космоса, а может из-за того чувства, которое испытывала, когда Люк говорил Лее о том, что они брат и сестра. В такие моменты я сидела растроганная, с глазами на мокром месте и неизменно закрытыми дверями. А теперь, в присутствии "начальства", придется себя контролировать.
При мысли об этом я села правильно: спина прямая, ноги чуть ли не под прямым углом. Руки... руки оказались большой проблемой. Я не знала куда их деть. Таскать левой рукой морковку, а правую положить на подлокотник? Есть шанс нарваться на руку Влада, как в машине, да и морковки не хватит на всё это время. Положить на колени? Господи, как в первом классе или детском саду, ей богу. Да и сутулиться так начну. Уф-ф-ф. Я готова была застонать в голос. Фильм еще не начался, а вся эта затея уже превратилась для меня в пытку!
Ну не получалось у меня сидеть как Катарина. Стоять как она. Держать королевскую осанку, с невозмутимым видом проваливаясь попой в диван. Не получалось и всё тут. Да и зачем вообще пытаться? Ну где она, а где я. Как будто маленькая серая мышка может за считанные секунды эволюционировать до львицы. Почему-то именно эта мысль привела меня в чувство. Эта мысль и стишок... тот самый, Чуковского...
Кому велено чирикать - Не мурлыкайте! Кому велено мурлыкать - Не чирикайте! Не бывать вороне коровою, Не летать лягушатам под облаком!
Надо же, даже детям известна эта простая истина. А я... да, ну так и есть - глупая серая мышка. А раз так, то и строить из себя невесть что нет смысла.
Я тут же забралась на диван с ногами, поджав их под себя для удобства. Запихала подушку под правый бок, чтобы деревянная панель подлокотника не впивалась в тело и, наконец, обратила внимание на экран телевизора. Ничего себе! Оказывается, дроидов уже на продажу выставили. Такой кусок пропустила и всё из-за... Невольно скосила взгляд влево.
Странно. За всё это время Влад не сказал ни слова, да и к морковке не притронулся. Никакой тебе болтовни, никаких вопросов или смешных комментариев. Будто подменил кто. Может, что-то случилось? Или это всё из-за того разговора по телефону? Я задержала взгляд на непривычно отрешенном лице, стараясь не привлекать к себе внимания. Сомневаюсь, что он вообще хоть что-то видел из происходящего на экране, несмотря на то, что смотрел именно туда и довольно пристально. И зачем ему вообще понадобился весь этот цирк с киносеансом, если фильм он, кажется, и вовсе не смотрит?
Хмыкнув себе под нос так тихо, что, казалось, я просто шумно выдохнула, взяла себе целую горсть сладкой морковки и со спокойной душой принялась смотреть любимый фильм. Вскоре я почти полностью примирилась со столь необычной компанией и иногда, забываясь, тихонько смеялась себе под нос.
До окончания четвертого эпизода оставалось совсем ничего, когда в прихожей началась возня, и в коридоре зажегся свет. Влад нажал на паузу, и мы одновременно поднялись с дивана. Правда, я сознательно отстала, стараясь держаться за его спиной, откуда было проще оценивать ситуацию.
Первым, что мне бросилось в глаза в коридоре, была Сашкина обувь. Его кеды валялись в метре друг от друга возле туалетной двери. Лизка, вымотанная и понурая, стояла у стены и пыталась снять ботинки. Сделать ей это удалось только с третьей попытки.
- Ну как? - спросил Влад, привлекая к себе внимание подруги.
Я тут же инстинктивно отодвинулась подальше от него, но сделала это слишком поздно. Лизка посмотрела сперва на Веселова, потом на меня, да таквыразительно, что я без лишних слов поняла ее немой вопрос. Уверенна, стоит парням уйти, и меня тут же будет ждать допрос с пристрастием, избежать которого не удастся, какие бы отмазки я ни придумала.
- Похороны надо организовывать. Что-то мы уже сделали, но это так, капля в море. Всё остальное завтра. Всё равно Ольга нужна, хотя бы для формального присутствия и согласия.
- Не думаю, что она вот так сразу придет в себя, чтобы этим заниматься, - вставила я свои пять копеек. - Выглядела она совсем плохо.
- Хорошо, - согласилась Лизка. - То есть ничего хорошего, конечно, - подруга тяжело вздохнула и запустила руку в спутавшиеся волосы. - В общем, давайте-ка все эти вопросы решать завтра. Я устала как собака. Совершенно не соображаю. До кровати бы добрести, - честно призналась она, и я ее понимала. Все эти бюрократические заморочки выматывают похлеще трехчасовой тренировки.
- Мне постелить? - спросила я. - Вместе ляжем?
- Да, Наташ. Сделай доброе дело, пожалуйста.
Я кивнула и, зайдя к себе в комнату, принялась готовить спальное место, то и дело прислушиваясь к разговору в прихожей.
- Вы сейчас куда? - спросила Лизка, и я услышала шум открывающейся дверцы обувной тумбы.
- В клуб, наверное. Кое-что сделать надо.
- Трудоголики, - вынесла вердикт Лизка и тут же добавила: - Ладно, я в душ. Если что, завтра увидимся, - устало бросила она и, судя по звукам, скрылась в ванной.
Я заправила простыню и оглянулась назад. Из проема в комнату падал свет, и мне казалось, что в нем в любой момент может появиться Влад. Эта мысль не давала покоя, хотя умом я понимала, что досматривать фильм никто не будет. У ребят дела, а мы с Лизкой вот-вот ляжем спать. И все-таки, и все-таки...
- Ну что поехали? - голос Веселова заставил меня насторожиться, хотя обращен был явно не ко мне.
- Давай, а Лизка где? - и когда это я Сашку проморгала? Даже не слышала, когда он вышел из туалета.
- В ванной. Моется.
- А ладно тогда, - в голосе Сашки послышалась легкая нотка разочарования, - только подожди пять сек.
Однако пяти секунд не потребовалось. Взъерошенный Сашка нарисовался в комнате практически сразу. Верхние две пуговицы рубашки были расстегнуты, подол сбоку плохо заправлен в джинсы. Если бы не знала, где он был, подумала б, что только-только от девушки. Хоть с поличным бери.
- Натах, ты Лизку предупреди, чтобы она всю инфу, что от Ольги получит, с утра Крис сбросила, окей?
- Хорошо, Саш, - быстро согласилась я, решив тактично промолчать про его внешний вид.
- Ну всё тогда, бывай.
- Пока.
Сашка исчез, и я уж было расслабилась, но, как оказалось, рано. На этот раз паломничество в мою комнату устроил Веселов.
- Спокойной ночи, Наташ.
- Спокойной, - чуть заторможенно ответила я. Кто бы мог подумать, что он заглянет попрощаться?
- Да пребудет с тобой сила, - произнес Влад напоследок величественным тоном и, обезоруживающе улыбнувшись, скрылся.
- То же мне, Оби-Ван нашелся, - фыркнула я себе под нос и, не удержавшись, тихо рассмеялась.
И вот как ему это удается? Ведь ничего оригинального не сказал, а на душе как-то посветлело. В таком приподнятом настроении, сохранившемся даже после ухода ребят, меня и застала Лизка, увенчанная массивным тюрбаном из банного полотенца.
- Ну как? - поинтересовалась она с порога, чем немало меня озадачила, ведь ответом на этот вопрос могло быть всё что угодно.
- Спит у тебя в комнате. Сашка попросил передать, чтобы ты на Крис организацию похорон скинула. Говорит, у тебя своих дел полно.
- Полно, - согласилась Лизка и присела на кровать со вздохом облегчения. - Но за Олей нужно присмотреть. Она без отца росла, с матерью практически срослась. Такой тандем был, что непонятно, где заканчивается мама с ее ценностями, а где начинается Ольга. Теперь же границы станут видны отчетливо. Думаю, нет, почти уверенна, что ей понадобится помощь.
- Может, стоит обратиться к Ирине Павловне? - предложила я.
- Было бы неплохо. Но не знаю, свободна ли она. Завтра позвоню, узнаю. А Влад что такой довольный был? Чем вы тут занимались, пока нас не было?
Последний вопрос прозвучал настолько двусмысленно, что я растерялась.
- Кино смотрели.
Лизка бросила взгляд на лежащую на столике кассету.
- Это "Звездные войны" что ли? - спросила она. - Странно, Влад этот фильм не особо жалует.
- Может, вкусы поменялись? - предположила я, хотя и сама понимала, как это глупо звучит.
- Да это и неважно, собственно. Если у тебя будет такой настрой после ваших киносеансов, я готова приглашать его к нам каждый день.
- Лиза! - возмущенно засопела я.
- А что Лиза? Ты себя в зеркало видела? Хоть глаза загорелись.
- Как у зомби или нечести что ли? Так это потому что спать хочется.
- Да ну тебя, - отмахнулась от меня подруга. - Ну как с тобой серьезно разговаривать?
И хотя эту тему мы больше не поднимали, разговор получил странное продолжение в виде зачастившего к нам Веселова. Правда, он оказался не единственным. Когда на следующий день я целых два раза столкнулась в коридоре с Антоном, стало ясно: что-то происходит. Что-то неуловимо меняется в нашей с Лизкой размеренной жизни.
На всё это я реагировала так же остро, как и танцор во время импровизации, замирающий и прислушивающийся к малейшему изменению ритма, пытающийся понять, что его ждет в следующее мгновение - вальс, фокстрот или чувственная румба? Подобная неизвестность держала меня в постоянном напряжении, сбросить которое никак не удавалось. Наши совместные занятия в клубе временно прекратились, так и не успев толком начаться. Лизка с Ириной Павловной, взяв Ольгу под свою опеку, почти всё время проводили с ней. Сама же я девушку больше не видела и черпала информацию исключительно из одного единственного источника - лучшей подруги. Правда, делала это редко, потому что мы почти не виделись. Только на репетициях, которые однако проходили столь интенсивно, что нам было банально не до разговоров. Всё остальное время я была предоставлена самой себе, и как-то неожиданно этого личного времени оказалось слишком много. Как и с кем его проводить, я не знала. Учиться не хотелось, несмотря на то, что пятый курс теоретически требовал от меня большей ответственности, сознательности и еще сто одной добродетели. Жажда знаний как-то незаметно уступила место жажде отдыха. Только вот отдыхать было не с кем. Лизке было не до меня, а Кристинка занималась делами клуба и организацией похорон, которая как-то незаметно для всех полностью легла на ее плечи. Правда, она никогда не жаловалась, скрупулезно исполняя взятые на себя обязательства. Помочь ей я не могла из-за полного отсутствия способностей в этой области, поэтому старалась хотя бы не мешать и всё больше времени проводила в одиночестве.
День похорон, на которые я пришла по просьбе Лизке, не стал исключением. Погода была под стать моему настроению: мерзкая морось и холодный, пронизывающий ветер, от которого не спасал даже накинутый на голову капюшон. Единственный плюс - ненастье спугнуло зевак и любопытных соседок. Остались только мы с Олей и коллеги женщины, которая всю свою жизнь проработала на молокозаводе начальником лаборатории. К тому моменту, когда бы добрались до кладбища, нас осталось и того меньше.
Ирина Павловна и Лизка, обступившие Олю с двух сторон, осторожно поддерживали ее за руки. Не будь их рядом, она бы непременно упала, сломленная, так как сил на то, чтобы стоять и уж тем более жить дальше, у нее не осталось. Я смотрела на то, как девушка рыдала над могилой матери, и пыталась примерить на себя ее чувства и состояние. Но любая моя попытка сделать это заканчивалась неудачей. Представляя себя на ее месте, я ничего не чувствовала. Лишь оглушающую пустоту и апатию. И как бы я ни старалась выдавить из себя хотя бы слезинку, у меня ничего не получалось. Да, я сочувствовала ее горю, но разделить его не могла. И чтобы не чувствовать себя виноватой из-за своей эмоциональной ущербности, я сухо обняла Олю, которая, кажется, меня и не заметила, и, коротко попрощавшись, ушла с кладбища. Встречаться с ними в ресторане In/Out, где предстояло организовать скромные поминки, я не планировала. Сумбурные мысли не давали покоя, как впрочем и ноги, которые и вовсе жили собственной жизнью. Как иначе можно объяснить тот факт, что через полчаса я оказалась в своем старом дворе, сидя на мокрых и скользких качелях недалеко от подъезда.
Я никогда не любила этот двор, да и, если честно, своим его не считала. Переезд в Энск в середине учебного года в шестом классе был сродни плохо подготовленной операции по пересадке сердца. Мое здесь не прижилось. Оно умерло еще там, на крайнем севере, когда меня вырвали из привычной обстановки, школы, танцевального коллектива. Двора, в котором я знала всех детей наперечет, гуляла с ними по оврагу, ломала хрупкий первый лед на лужах, каталась с огромной снежной горки, наблюдала северное сияние. А тут я была чужой.
Еще во время вынужденных прогулок по Энску я старательно избегала своего двора. А после ухода из дома и вовсе не была ни разу. Мне было куда проще загнать болезненные воспоминания на задворки памяти, поэтому я с корнем вырвала многостраничный отрывок из летописи своей жизни. Но, судя по тому, что снова оказалась здесь, выкинуть его так и не смогла. Да и могла ли? Ведь каждый раз, смотрясь в зеркало, я видела в нем отражение своей матери. И дело было даже не во внешности, хотя на мой взгляд мы были очень похожи. Что-то в этом отражении было неуловимо знакомое - во взгляде, жестах, даже в том, как я держала себя. И это что-то мне хотелось полностью в себе уничтожить.
Как-то я призналась в этом желании Лизке, на что она лишь покачала головой.
- Лучше прими это, - посоветовала подруга. - Не дели себя на части: это от папы, это от мамы. Ты не праздничный торт, не говяжья туша. Не разделывай себя. Не препарируй. Личность должна быть цельной. Тогда ее тяжелее сломить. Да и то, что тебя беспокоит, будет меньше бросаться в глаза. Сама подумай, Наташ, в музыке семь нот, но ведь никто не сравнивает Чайковского с Prodigy? Не вырывает ноты из произведений. Так почему это делаешь ты?
Размышления подруги были полностью созвучны моим, но последовать ее совету я не могла. Это было сильнее меня. Иногда я даже сознательно давила в себе действия, жесты, слова - всё то, что хоть отдаленно напоминало мою мать, боясь однажды услышать в свой адрес страшные слова "Яблоко от яблони".
Однако сейчас, из-за прихоти судьбы или глупой шутки бессознательного, я оказалась здесь, в своем старом дворе. Раздолбанный асфальт с необъятными дырами, заполненными грязной водой, залитое водой поле, превратившееся в обычный проходной двор, беспорядочно припаркованные автомобили. Много автомобилей. Теперь детям даже гулять негде было. Площадки не было, а одинокие качели советской эпохи выглядели мало привлекательными. Куда ни глянь, везде царило запустение, от которого на душе становилось тоскливо. Я вздрогнула - то ли от холода, то ли от общей атмосферы уныния - и увидела, как на рукава куртки упало сверху несколько капель. Повезло, что куртка непромокаемая. Правда, приятного было всё равно мало.
Стряхнув капли, я поднялась с качелей, бросила последний взгляд на подъезд и тут же застыла. Словно в замедленной съемке дверь открылась, и из подъезда вышла моя мать. Ошибки быть не могло. Я тяжело опустилась обратно, чувствуя, как падает вниз, куда-то в область пяток мое сердце.
Она прошла мимо, сутулясь и тяжело волоча ноги. И хотя нас разделяло всего несколько метров, я точно знала, на меня она даже не взглянет, а, взглянув, всё равно не узнает. Слишком разительным был контраст.
Я смотрела на нее, едва дыша и не зная, что делать дальше. Дать о себе знать или незаметно уйти? Мой взгляд скользил по абсолютно седым, серебристо-пепельным волосам, собранным наспех в хвост. Почему-то этот благородный оттенок старости на ней казался чуждым. Наверное, я слишком привыкла к тому, что мать подкрашивала волосы хной даже в период тяжелых запоев.
Сама не знаю почему, но я двинулась за ней следом и даже не удивилась, когда, свернув за угол дома, обнаружила ее у входа в небольшой продуктовый. Заходить внутрь магазина я не стала, решив подождать снаружи, чуть в отдалении. Но даже там напряжение и нервная дрожь меня не отпускали. В голове роились мысли. Я усиленно пыталась представить, как начну разговор и что ей скажу, но в моем воображении разговор не клеился и ничего путного я так и не придумала.
Когда за стеклянной дверью показалась голубая куртка, я решила хотя бы поздороваться, а потом - будь что будет. Правда, чуть замешкалась и уже думала окликнуть мать со спины, как вдруг в ее пакете предательски звякнули стеклянные бутылки. И я остановилась как вкопанная. Перед глазами тут же заплясали фрагменты из прошлого. Горло сжалось. По спине пробежал холодок, и я опустила глаза. Стараясь не смотреть ей вслед и дышать глубже. Еще глубже. И не думать. Да-да, главное не думать,что ничего не изменилось. Не думать и не жалеть.
Но слезы стекали по щекам. Крупными горошинами падали на мокрый асфальт и смешивались с холодной осенней моросью, заставляя меня злиться. Злиться на себя - за то, что пришла. За то, что буквально на минутку позволила себе поверить в лучшее. Впустила эфемерную надежду. Надежду, что даже в нашем случае, тяжелом и выстраданном, еще не всё потеряно. И что в свои двадцать с хвостиком я обрету, наконец, маму.
- Здравствуй, мама, - прошептала я в опустевший проезд между домами, и свернувшая во двор машина подхватила мои слова, заглушив их шумом мотора.
Домой я шла совершенно опустошенная, повинуясь, скорее, инстинкту самосохранения нежели разуму. Словно дикий зверек, я хотела забиться в норку и зализать застарелые раны, которые случайно разбередила.
Выбора - куда идти - у меня не было. Единственным условно безопасным местом давно стала Лизкина квартира. Оставалось надеяться, что подруга задержится в клубе из-за поминок, и у меня будет хоть немного времени взять себя в руки, потому что посвящать ее во всё это мне не хотелось.
Но моим надеждам не суждено было сбыться. Едва открыв дверь квартиры, я услышала громко работающий телевизор в своей комнате. От разочарования чуть ли не застонала в голос. Возвращаться в такую погоду на улицу ужасно не хотелось. Подумав мгновение, выбрала из двух зол - чье-то присутствие или мерзкая морось - меньшее. Взяла с верхней полки гардеробной зонтик и, действуя максимально бесшумно, попыталась выскользнуть незамеченной из дому.
- О, ты вернулась? И уже уходишь?
От этого голоса я замерла в глупом положении, которое можно было образно описать как "одна нога тут, другая - там", и осторожно оглянулась. Наверное, именно таким взглядом смотрит хозяин квартиры на воришку в первые секунды его обнаружения у себя дома. И я затруднялась сказать, кто из нас двоих попадал под эту преступную категорию.
Как только эффект неожиданности пропал, нецензурная брань в моей голове полностью вытеснила нормальную речь. Это даже не проходной, это постоялый двор какой-то!
Ценой огромного усилия мне удалось подавить в себе раздражение.
- Какими судьбами? - не очень вежливо поинтересовалась я. За такой тон в разговоре с начальством некоторые и с работы вылетают.
- Да Лизка сказала, что ты дома будешь, - начал Влад таким тоном, как будто это мне о чем-то должно было говорить.
- И-и-и? - протянула я в ожидании продолжения. - Что-то в клубе понадобилось? - спросила вслух, а про себя ворчливо вопрошала, почему не позвонили по телефону. Я бы подошла. Зачем гонцов-то засылать?
- Нет, клуб тут не причем. Я по личному делу.
На этих словах мои брови поднялись еще выше. Никогда бы не подумала, что моя мимика может быть настолько живой и подвижной.
- То есть, - продолжал оправдываться Влад, - я тут аппаратуру хотел позаимствовать. У меня на квартире ничего нет. Не успел купить. Вот и зашел. Хотел разрешения попросить. Ну и Лизка...
Тут он сбился с мысли, настороженно разглядывая мое лицо, которое, готова поспорить, выглядело не на шутку озадаченным. Я никак не могла понять, зачем моему начальнику и по совместительству лучшему другу Сашки мое разрешение? На полку поставить? В рамочке повесить? Это же не моя квартира, не мои вещи! Тот же Серый на его месте вообще бы не удосужился поставить меня в известность. Просто зашел бы и вынес то, что ему нужно.
- Делайте, что хотите, - вяло отмахнулась я, небрежно скинула обувь и стянула с себя, наконец, влажную куртку.
Влад искренне обрадовался моему ответу и поспешно вернулся в комнату. А я, решив дать ему время на отключение аппаратуры, достала из шкафа в своей комнате сменное белье и с пылающими от стеснения щеками направилась в душ. Нужно было хорошо прогреться.
В тепле я расслабилась и почти забыла о визите начальства. Поэтому, когда спустя не менее получаса, окончательно разомлев, я с тюрбаном на голове и в длинном халате с принтом в виде павлиньих перьев выплыла из ванной, смех Влада, доносившийся из моей комнаты, оказался сродни холодному душу. Почему-то я была уверена, что он уже ушел.
Некоторое время я простояла в коридоре, раздумывая над тем, как повежливее выпроводить гостя восвояси. Я живо представила себе, как зайду в комнату - вся такая непрезентабельная, и Владу обязательно станет не по себе, после чего он тактично раскланяется и уйдет. По крайней мере именно так всегда поступал брат Лизки, когда замечал, что его присутствие мешало мне или его сестре. Сашку даже просить ни о чем не надо было.
С Владом же всё было иначе. Была ли тому виной его толстокожесть или мы просто были мало знакомы, я не знала. Решив действовать более решительно, я прорепетировала в уме несколько фраз и зашла в свою комнату, где... всё пошло не по сценарию.
Оказалось, что выпроводить человека, уютно устроившегося под пледом у меня на диване, я не могла. Рука не поднималась. Поэтому, вместо того, чтобы решительно потребовать Влада выйти, я пошла легким путем. А именно вытащила из шкафа водолазку со спортивными брюками и позорно сбежала в комнату подруги, откуда, даже переодевшись, не спешила выходить. Если честно, я понятия не имела, как вести себя в такой ситуации. Поэтому решила обратиться за помощью к тому, кто точно знал.
Лизка долго не брала трубку, но я проявила несвойственную мне настойчивость.
- Да, Наташ. Что-то случилось? - ответила, наконец, подруга и немало устыдила меня своим взволнованным голосом.
- Лиз, тут Влад пришел, - начала я прощупывать почву.
- А да, прости, что не предупредила. Ты потерпи его там, хорошо? - попросила меня подруга. - Эта пиявка опять из него все соки выжала, устроила ссору прямо в клубе да еще при свидетелях. Мы как раз туда подъехали с кладбища, - в трубке послышался усталый вздох. - Как только Катарина освободит его квартиру, он вернется к себе. Как он, кстати? - обеспокоенно спросила она.
- Не знаю. Фильм смотрит какой-то, смеется периодически.
- Значит, у тебя сидит?
- Ну да.
- Это хорошо, - облегченно протянула подруга. - Если он тебе мешает, побудь у меня, хорошо? Просто твоя комната... она, как бы тебе сказать, особенная для нас всех. Мы ведь там раньше вчетвером собирались. Он с сестрой, ну и я с Сашкой. Фильмы смотрели да в игры настольные играли. Такой вот уголок беззаботного детства. И...
- Да ладно тебе, Лиз, - перебила я ее тираду. - Я всё поняла. Ты, кстати, когда вернешься?
- Ближе к вечеру, наверное. А может, и пораньше. Что-то совсем ни на что настроения нет. Ладно, я побежала. Ирина Павловна зовет. Прости еще раз, что про Влада не предупредила.
- Всё нормально, - коротко бросила я. - Увидимся позже.
- Счастливо!
Услышав привычное пожелание Лизки, я положила трубку на стол и подошла к окну. Ноги коснулись ледяных батарей, и я непроизвольно вздрогнула. Отопление так и не дали. А ведь по прогнозам уже через неделю-две должен был выпасть первый снег.
Я подошла к шифоньеру, достала из него еще один плед и затем совершила набег на кухню. Не мудрствуя лукаво, захватила всё ту же сушеную морковь и завалявшиеся на полке орехи, после чего с награбленным явилась к себе в комнату.
- Будешь? - предложила я закусочный микс Владу, неожиданно для самой себя переходя на "ты". Как-то странно было выкать человеку, нашедшему убежище в моей комнате.
- С удовольствием, - обрадовался парень то ли еде, то ли моему появлению и с готовностью взял тарелку из моих рук. Я же воспользовалась этим, чтобы устроиться с комфортом на диване.
- Что смотришь? - поинтересовалась я как можно более непринужденным голосом.
- "Шанхайский полдень". Смотрела?
- Нет. Это с Джеки Чаном который?
- Да. Подожди, давай перемотаю.
Влад вырубил видеомагнитофон и включил перемотку. А у меня в голове будто выключатель сработал, и некоторые вещи, казавшиеся раньше странными, стали понятнее. Взять хотя бы этот видеомагнитофон. Ведь Сашка с Лизкой могли позволить себе установить здесь самую современную и дорогую аппаратуру, но почему-то не делали этого. Не хотели ничего менять?
- Ну что, поехали! - голос Влада заставил меня вынырнуть из размышлений, но только на миг. Достаточный, чтобы мысли плавно перетекли с обстановки в комнате на, собственно, Веселова.
По правде говоря, я его не понимала. Если верить Лизке, а оснований для того, чтобы ставить ее слова под сомнение, у меня не было, отношения Влада с Катариной оставляли желать лучшего. Какими они должны были быть в идеале, я представляла себе плохо. Подходящих примеров рядом не было. Но как бы то ни было, логика мне подсказывала, что, если двое в отношениях мучаются, такие отношения вряд ли можно назвать идеальными. В конце концов, раз всё так плохо, почему бы не разбежаться, пока не поздно? Может, спросить об этом у Лизки - ну так, исключительно в образовательных целях? Лезть в разборки этой пары мне не хотелось, но понять, почему так бывает - стоило. Ведь куда проще учиться на чужих ошибках, чем на своих собственных.
Смотреть с Владом фильмы было приятно. Он не был одним из тех "товарищей", которые беспрестанно комментировали происходящее на экране, да еще делали это с таким энтузиазмом, что сюжетная нить безнадежно терялась, а половину реплик героев было просто не слышно. Даже Лизка иногда не сдерживалась и вставляла свои пять копеек на философско-психологическую тему. А вот с Владом всё было иначе. Хотя, возможно, объяснением тому служил сам фильм, который абсолютно не располагал к подобным разговорам. А может, Веселову это было и не нужно. Так или иначе, меня такое положение дел полностью устраивало, и я мысленно простила ему неожиданное вторжение, сделав скидку на обстоятельства. Понимание того, что у кого-то на душе так же мерзко, как и у тебя, оказывало эффект обезболивающего. Поэтому под конец фильма, который мы досмотрели в тихой и мирной обстановке, собственные скелеты отпустили меня и залезли обратно в шкаф до поры до времени.
Когда на экране появились титры с показываемыми на фоне трюками знаменитого актера, Влад заерзал.
- Может, еще что-нибудь посмотрим? Ты не против?
- Да нет, - с традиционной для русского языка логикой отозвалась я. Кажется, не одной мне хотелось сегодня забыть про повседневную жизнь с ее проблемами.
Влад тут же поднялся с дивана и, встав на цыпочки, хорошенько потянулся. Я невольно мазнула взглядом по его спине, слегка оголенной из-за задравшейся кверху футболки, и тут же перевела взгляд в сторону окна, где на подоконнике одиноко стоял мой кактус.
Совсем про него забыла. То же мне хозяйка. Он, конечно, готовится к зимовке, и поливать его не нужно, но банальное внимание к своей колючей персоне он заслуживал. К тому же Ирина Павловна, когда я, в конец запутавшись, всё-таки обратилась к ней за советом по уходу за столь необычным питомцем, порекомендовала почаще с ним разговаривать. Дескать, и ему на пользу, и мне не помешает. Правда, делиться нужно было только хорошим, чтобы положительная энергия способствовала его полноценному росту и, в перспективе, цветению. И если поверить в то, что молчаливый слушатель в горшочке мне поможет, я еще могла, то увидеть пользу в этом для бедного растения мне так и не удавалось. Да и что хорошего я могла ему рассказать? Историю об Ольге и похоронах? Или же о своей выпивающей матери?
- "Каспер"? - удивленный возглас Влада заставил меня повернуть голову.
В его руке я увидела знакомую кассету и тут же приняла максимально невозмутимый вид. Ни за что не признаюсь, что этот фильм сюда притащила я.
- А почему бы и нет? - словно решив что-то для себя, хмыкнул Веселов. - Давай посмотрим! - предложил он, а я сочла лучшим промолчать.
Этот фильм, хоть и не был засмотрен мною до дыр, оставался каким-то особенным. Удивительно добрым, сказочным и немного грустным. Поэтому о том, что произойдет, если Веселов своим неосторожным комментарием или смешком, разрушит эту необыкновенную атмосферу в моем воображении, я старалась не думать. И поступила правильно, так как к моему удивлению ничего страшного не случилось. Наоборот, весь фильм Влад вел себя неестественно тихо. Настолько, что я стала периодически поглядывать в его сторону, чтобы убедиться, что он не спит и по-прежнему смотрит фильм. Дело уже близилось к концовке, когда ситуация резко изменилась.
- Ладно, я пошел, - произнес вдруг Влад и, нажав на паузу, рывком поднялся с дивана, чем привел меня в замешательство. - Спасибо тебе за приятную компанию! - добавил он, скованно улыбнувшись, и вышел из комнаты. Всё это - за считанные секунды.
Пока я непонимающе хлопала глазами ему вслед, в уме крутилась одна единственная мысль: "Что это было?".
О законах гостеприимства я вспомнила, когда в коридоре включился свет, но оказалась недостаточно расторопной. Когда я дошла до прихожей, входная дверь уже была закрыта, а в замочной скважине вращался ключ.
"И ведь даже видеомагнитофон не взял", - отметила я про себя и уже хотела было уйти, когда едва прекратившийся скрежет металла возобновился. Правда вместо ожидаемого мною начальника в квартиру ввалилась лучшая подруга. Я отступила на шаг подальше, учуяв легкий алкогольный запах. Кажется, Лизка была навеселе, хотя сам повод был далек от веселого.
- Только не ругайся! - с порога выдала Лизка, закрывая за собой дверь и прислоняясь к стене.
- И не думала, - спокойно ответила я, принимая у нее из рук куртку. - Как Оля?
- Оля? - переспросила подруга. - Хреново Оля, Наташ. Совсем хреново. - Лизка попыталась стащить сапог с правой ноги, но ее повело вбок. Я хотела было помочь, но меня остановили: - Не надо. Я сама. Сама, - настояла она и опустилась на пол, беспомощно вытянув перед собой ноги с полурастегнутыми сапогами.
Я села напротив и, выдержав паузу, всё-таки стащила с нее обувь.
- Ты ела?
- Да, - коротко ответила Лизка, рассматривая замутненным взглядом стены коридора.
- Тебе надо поспать, - мягко посоветовала я, надеясь, что подруга не будет спорить.
- Надо, - безропотно согласилась она. - Я ведь и хотела. Поспать. Мы же там не пили, Наташ. Вообще ни капли. Это я потом Андрюшку попросила. Побоялась, что не засну после всего.
- Много выпила? - спросила, вставая и убирая сапоги в тумбу.
- Не знаю, - простонала она. - Помоги подняться, а?
- Может, ко мне лучше? - спросила, подстраховывая стоящую рядом подругу, пока она пыталась вернуть некое подобие равновесия.
- Нет, хочу к себе.
- Тогда давай постелю на полу.
На это Лизка ничего не ответила. Послушной куклой она следовала со мной из комнаты в ванную и обратно.
- Ты только Сашке ничего не говори, - тихо попросила она, укладываясь спать на полу.
- Не буду, - пообещала я, аккуратно поворачивая подругу на бок. Матрас советских времен, застеленный не менее старым, но чистым постельным бельем, не отличался особой мягкостью, но так было безопаснее. Одну ночь перетерпит. - Завтра поговорим. А сейчас спи.
Ответа не последовало. Судя по закрытым глазам и умиротворенному лицу, Лизка плавно скользила в объятия Морфея. Я погладила ее по голове и, укрыв одеялом, ушла к себе. Правда, вскоре перетащила свою подушку и одеяло в комнату подруги, побоявшись, что ей станет плохо, а я не услышу.
К себе я всё-таки заглянула, правда, ненадолго. Взяла с подоконника кактус и уселась с ним на диван. Я долго крутила его в руках, размышляя над тем, что собственно рассказывать, и уцепилась за единственное подходящее событие.
- Сегодня заходил Влад, - смущенно начала я, понимая, как глупо звучит мой монолог. - Мы смотрели фильмы. И знаешь, мне даже понравилось, - сообщила я по секрету и со вздохом коснулась самой высокой колючки безымянным пальцем. - Прости, кажется, на этом позитив заканчивается. Но завтра будет побольше. По крайней мере, я постараюсь.