Мелкими хлопьями неторопливо падал на мостовую белый - пребелый снег. Тонким покровом он устилал все вокруг. Не обошли его внимание ни машины, плотной кучкой поставленные у тротуаров, ни словно каменные рапиры, пронзающие небесный свод своим светом, сияющие фонари, ни дома, одетые, как снеговики, в пушистую, теплую шубу. На город опускалась ночь. Внезапно подул сильный ветер, разметавший нанесенные сугробы. Тысячи льдинок поднялись в воздух и направились в сторону двух приближающихся фигур. С силой, доступной только разбушевавшейся стихии, они врезались в их потрепанные одежонки, растрепали тулупы, еле хранившие от лютого мороза. Последним порывом с одного из них снесло старую потрепанную шапку. Под здоровый дружелюбный смех он погнался за ней. И остановился аккурат перед фонарным столбом. Схватив дрожащими руками, постарался натянуть ее на голову, но с первого раза у него ничего не вышло, что и вызвало новый взрыв хохота. Тогда мальчик, а это был именно мальчик, лет девяти, непричесанный, красный от холода, и немного грязноватый, попытался выразить обиду на лице, но не сдержался и в следующий миг сам прыснул, улыбнувшись, как говорят, до самых ушей. При этом он неловко развернулся и его взгляд непроизвольно упал на окно квартиры, в которой чьи-то родители заносили елку, встречаемые радостными криками детей. Искренность их чувств немного смутила мальчугана. Радость тут же улетучилась, сменив место грусти, не зависти, так и сочившейся из глаз. Смех замолк на самой звонкой ноте…
Прервав сгустившуюся тишину, старший хриплым, уже ничего не выражающим голосом произнес:
-Пошли…
И сколько ужаса, неизбежной тоски для каждого заключалось в этом простом, понятном слове. Не обращая внимания на доносившиеся из другой, счастливой жизни звуки веселья, они посильнее ухватились за висящую на спинах поклажу и двинулись дальше. Долгое время никто не проронил ни слова, погрузившись в свои мысли. И когда монотонное поскрипывание снега под ногами, да упрямое завывание ветра стало давить, угнетать еще больше, чем угрюмые думы, старший остановил мальчугана, схватил его за плечи и повернул к себе.
-Антон, ты же знаешь, мы накопим денег, мы начнем новую жизнь. Мы забудем о том, кем мы были и будем гордиться тем, чем мы станем. И на нашей улице будет праздник. Нас заметят. Кто-нибудь обязательно заметит. И предложит работу. Нужно потерпеть, еще немного.
Антон опустил голову. Он ничего не мог сказать. Да и что тут говорить, когда улица для них стала домом больше года назад. Да и брат сам не верит в то, что говорит. Может и хочет, но не верит. Только видно почувствовав, что решил мальчик старший мягко и ласково произнес:
-Подыми голову и скажи, ты веришь мне? Веришь, что мы можем изменить нашу жизнь?
Антон молчал. Он понимал, что слова мало что значат в этом суровом мире. Хотя как не солгать, когда смотришь в глаза брата и видишь в них жгучую мольбу, мольбу о помощи. Говорят, глаза - зеркало души. Может быть они и правы. А может правы и те, кто считают, что чудеса бывают, что чудеса случаются, только нужно очень захотеть и стремиться всем сердцем. И Антон захотел этого как никогда прежде. И с надеждой прошептал:
-Я верю тебе, Сергей, верю. Только я слишком устал сегодня. Давай ложиться спать.
В полуночном мраке они забрели в темный грязный переулок, развязали котомки, вытащили залатанные старые спальные мешки и улеглись. Но Максим не мог заснуть. После недавнего происшествия на него с новой силой повеяли воспоминания о доме, о родителях. Не так давно он боялся вспоминать о нем, но вскоре с ужасом стал представлять как в одно прекрасное утро проснется и не будет знать ни кто он, ни откуда. А ведь было же и счастье. Он вспомнил своего отца, человека необычайно доброго ко всему живому, который увлекался музыкой и был несправедливо непризнан в своих кругах, хотя и несомненно обладал талантом. Папа ждал своего звездного часа, но умер слишком рано. Но все-таки успел научить детей тому, что и сам любил больше жизни. На те немногие деньги, которые зарабатывал в консерватории, купил инструменты и занялся обучением. Только не довел до конца. Мальчик почувствовал, как выступают слезы на глазах, и смахнул их. Мать он помнил плохо и, в основном, по словам брата. Она не любила ни их, ни отца. Точнее сказать любила до тех пор, пока считала, что у мужа есть будущее. А после его смерти и вовсе забыла о детях, пропадала надолго, появлялась к утру и, однажды, не вернулась. Они ждали, надеялись, а вместо нее появились незнакомые люди и, несмотря на уговоры, отобрали квартиру. Сергей ходил в разные организации, но везде получал отказы и, единственный выбор, который ему предложили заключался в том, чтобы идти в сиротские приюты, и то порознь. Но брат не согласился, ведь рано или поздно им снова пришлось бы оказаться на улице. А так возможно и представился в скором времени какой-нибудь шанс. Да и вдвоем лучше, чем одну. Итак, взяв небольшой скарб, они, отверженные всеми, отправились познавать все тяготы жизни. Уткнувшись в рукав головой, Антон зарыдал, и не заметил, как заснул.
Ребята поднялись рано. Не вспоминая о вчерашнем, они быстро собрались и пошли искать подходящее для работы место. По пути их не раз одаривали жалостливыми и презрительно-холодными взглядами. Поначалу такое поведение раздражало. Ведь многие проходили мимо и не помогали, а другие никогда не были в подобной ситуации и не могли судить. Но потом привыкли и перестали обращать внимания на прохожих. Подойдя к переходу, дети посмотрели, не было ли там кого-то из таких же бедняков. И не заметив ничего подозрительного, спустились и разложили вещи. Футляры положили на землю, как коробы для милостыни. Немного согревшись, взяли инструменты и начали тихо наигрывать грустную мелодию. Медленно текли часы, мелькали незнакомые лица, бегущие по своим делам и не замечающие их. Все шло как всегда: неторопливо, однообразно, тоскливо. Редкий человек проходил и кидал какую-то мелочь. Но много или мало не имело значения. И когда мальчишки готовы были уже собираться, в переход с разных концов вошли две группы людей. Обменявшись рукопожатиями, они стали что-то бурно обсуждать, а, прейдя к какому-то решению, разошлись. Но перед этим из одной группы вынырнул солидно одетый человек, который подошел к детям. Он был явно доволен собой. Это мог увидеть любой кто посмотрел на его лицо в ту минуту. Достав из кармана бумажник, незнакомец вытащил сотенную банкноту, повертел перед глазами ребят и протянул. Удовлетворенный произведенным впечатлением, он улыбнулся той улыбкой, что выделяет людей безнравственных, любящих только себя и свои деньги. Высокомерно, сверху вниз и брезгливым тоном произнес.
-Я дам вам намного больше, если вы сделаете для меня небольшое одолжение. Соглашайтесь. Сыграйте пару раз в моих увеселительных заведениях, и вы получите столько же сколько вы не получили бы за всю свою жизнь на улице.
Сергей уже было почти согласился, но, внезапно, его прямо-таки кольнуло нехорошее предчувствие. Сомнения вдруг переросли в жгучую неуверенность, и ему захотелось отказать хорошо одетому мужчине и данному предложению. Только вот, что могло быть хуже сложившегося с ними положения с полуголодными буднями и бесконечными мытарствами. Отогнав дурные мысли и вспомнив свое обещание, юноша собрался с мыслями и пожал руку незнакомцу, тешась надеждой, что ощущения надвигающейся беды пройдут со временем, и они, на самом деле, начнут новую жизнь. И день за днем братья привыкали к новой обстановке. Казалось, что все входит в счастливую колею. Ребята радовались каждой прожитой минуте, занимались днем делами и играли по ночам в барах. Антона отправили в школу, где он занимался прилежно, наверстывая упущенное, но часто подвергался нападкам сверстников, которые поначалу смеялись над уличными привычкам паренька и за незнание многих элементарных вещей, а после их смех перерос в грубые хамские шуточки, из зависти за недюжие способности и быстрые успехи в учебе. Но Антон не платил им той же монетой, замечая в них гнилые натуры. Зато мальчик был разочарован в том мире, в который после ухода из дома стремился всем сердцем вернуться. Он понял, что разница между улицей и школой несущественна, понял, что здесь такие же законы, а точнее беззаконие, понял, что и здесь есть главари, готовые навредить любому, кто хоть немного выделяется из толпы, что жалость, доброту и сострадание люди заменили алчностью, ненавистью и безнравственностью. Но все свои мысли он держал при себе, так же как и его старший брат скрывал ото всех свои опасения. И несмотря на все беды они все - таки немного были счастливы, свободное время проводя друг с другом. Только и такое не очень хорошее благополучие продержалось недолго. Однажды к их начальнику приехал мужчина лет пятидесяти. Солидно и со вкусом одетый он уверенно держался и даже у незнакомого вызывал лишь уважение. Возможно, он был крупным мафиози, но и без этого суровое лицо и пристальный взгляд выдавали в нем человека волевого, готового пойти на что угодно ради достижения поставленной цели. Их хозяин долго пресмыкался перед ним и приглашал на выступление. Немного раздосадованный за вмешательство в свои планы, тот немного сопротивлялся, но из вежливости уступил. И можно не говорить, что к этому событию готовились все до единого, особенно наши герои, державшие на своих плечах главный номер представления. Дети не боялись, и когда выступление началось в спокойствии вышли на сцену под шквал аплодисментов. Сергей играл на гитаре и пел в микрофон, поглядывая на присутствующих. Когда он увидел гостя, то в груди вновь возник холодный ком нехороших предчувствий. Что-то пугало юношу в суровых чертах лица и надменных глазах сурового мужчины. Отвернувшись на миг, жестикулируя и показывая в сторону юноши, мафиози ожесточенно спорил с их начальником. И когда человек вновь повернулся в его сторону, мальчик с ужасом понял, что, что пугало не так давно. На волевом лице незнакомца не было и капли человечности, а глаза горели огнем алчности и радостью за дешево приобретенный товар, коим и являлся Сергей. После выступления Антон увидел перемену в брате, которого явно что-то беспокоило. То и дело тот ходил по комнате и бормотал поднос еле слышимые слова. Ему и в голову бы даже не пришло, какая борьба идет в его сердце. Растерянность и страх бушевали и не давали покою. Насилу успокоив себя Сергей, придав более или менее веселый вид, попытался пошутить, но в итоге сказал Антону, чтобы тот после школы возвращался домой не сразу и походил по городу, а сейчас ложился спать. Сам же он долго ворочался на кровати, да так и не заснул. Утром, как и ожидалось, к нему пришли и позвали к хозяину. В кабинете стоял уже знакомый суровый человек и еще несколько гостей. С нетерпением они столпились вокруг него и тихо перешептывались, когда он и заговорил.
- Можешь считать, что тебе повезло, и ты получил повышение. Поэтому завтра мы уезжаем в Москву. Борис Евгеньевич о тебе много рассказывал.
- А зачем нам туда ехать.
- Ты меня, наверное, не понял. Это не просьба,и , если хочешь знать, то теперь ты подчиняешься только мне.
- И кто же дал вам такие права.
- Вы это слышали? - он рассмеялся, но в следующую секунду его лицо перекосилось от ярости, - Это уже не твое дело. За тебя мне пришлось выложить кругленькую сумму и я собираюсь по - максимуму восполнить потерянные деньги. К тому же ехать придется только тебе.
- Но без брата я никуда не поеду.
- Прости голубчик, но у тебя нет выбора. Также нет у тебя и паспорта и других документов. Для всех ты никто, пустое место и твое исчезновение никто не заметит.
- Но я не могу оставить его.
- О нем позаботятся...
- Как? Выкинете на улицу? Да что же вы за люди. У вас что и сердца не. Он же пропадет один.
- Успокойте его, - рявкнул начальник и подошел к молодому человеку.
Почувствовав, что его сейчас схватят, инстинктивно он откинулся назад, а в следующий миг, вложив в кулак всю доступную ему силу ударил босса по носу так, что тот полетел в дальний угол комнаты. Не видя другого выхода, Сергей заметил открытое окно и выпрыгнул на улицу. Разъяренный и багровый от крови и злости Борис Евгеньевичем встретился взглядом с гостем и почувствовал такое презрение, что поклялся помочь уйти в мир иной человеку, опозорившему его перед всеми.
Сергей же бежал долго, петляя и запутывая следы, но все равно слышал приближающиеся шаги, которые подгоняли его и не давали передохнуть. Но силы иссякали, и он с ужасом понял, что сейчас упадет и больше уже никогда не встанет. Опустив голову на асфальт, мальчик замер и услышал голос, зовущий его издали. Через некоторое время над ним кто-то склонился и начал неистово тормошить. Подняв глаза, Сергей увидел брата и попытался сказать что-то, но из его уставших легких вырвались лишь хрипы да сипение. Антон посадил его и прислонил к стене. Немного отдышавшись, старший все ему рассказал, от точки до точки, не утаивая ничего. Ошарашенный, еще не до конца сознающий происшедшее, Антон молчал, единственно понимая, что теперь нет ни дома ни инструментов, что теперь они совсем одни и никому не нужны, кроме них самих. Только теперь они вновь вернулись в бездну, и на сей раз из нее не выберутся, а буду обязательно сломлены и раздавлены. При этих мыслях пелена усталости сошла с Сергея и тот встал и медленно двинулся в сторону трущоб. Мечтам не дано было сбыться. Счастливой жизни так и не наступило, и каждый понимал, что с каждым новым днем будет лишь хуже и хуже. Впервые столкнувшись с такой ужасной бесчеловечностью и бездуховностью юноша не смог смириться с тем, что это происходит наяву, а не в страшном сне. Осознав свою бесполезность в мире, где царят одни деньги, он потерял свой человеческий облик и на оставшиеся гроши спился, наверное, чтобы не видеть суровой действительности. Но Антон понимал, что его брат заблуждается , и не мог ничего поделать, видя, что тот убивает себя, замыкаясь и теряя нить соединяющую с внешним миром. Из последних сил он пытался вернуть тому увереность и, главное, душу. Но с каждым днем его здоровье ухудшалось. По ночам мальчик просыпался и чувствовал, что ему нечем дышать, а по утрам тело его сотрясал бесконечный кашель. Но состояние Антона Сергей увидел не сразу. Выйдя из очередного запоя юноша заметил, что его брат лежит на грязной прогнившей перине и его бьет лихорадка. Потрогав голову мальчика, старший пришел в ужас от жара, исходившего от того. И тогда в нем вновь проснулась совесть, затерявшаяся в бутылке, и стыд за то лицемерие и эгоизм, которыми он подверг опасности родного человека. Он побежал по аптекам и больницам, но везде за свою одежонку и неимение денег получал отказы. Когда же достать лекарство удалось, было уже слишком поздно- брат угасал. Однажды вечером жар немного спал и Антон, впервые за много дней, открыл глаза, наполненные болью. Сергей ничего не смог сказать кроме простого слова, выражавшего в ту минуту все его чувства, слова "Прости". Он изменился. И хоть под глазами были мешки, но лицо уже не было лицом алкоголика, а лицом измученного невзгодами человека. И тогда мальчик сказал.
Ты не виноват. Просто жизнь сделала людей такими: плохими или хорошими. Просто, порою мы не можем ничего изменить.
После этих слов он заснул и температура еще немного спала. Сергей успокоился, посидел немного, прошедшие переживания пересилили его, и он погрузился в дремоту, улегшись возле брата. Ночью Антона не стало.
Когда юноша проснулся, то сразу же понял, что больше никогда не услышит смех брата и не увидит его живым. И впервые за столько времени, уткнувшись в куртку, зарыдал, проклиная себя и свою глупость. Он не понимал в чем они провинились и почему все это случилось именно с ними, а не с теми толстосумами, не имеющими и капли человечности. И в переулке зазвучал крик боли утраты, который эхом отразился от зданий и, казалось, что этот исполненный страданием вопль достиг всех уголков страшного города. Сергей долго сидел и сжимал в руках тело брата и надеялся, что бог, в которого верил Антон, все-таки поможет и разбудит того от вековечного сна. И слезы катились по его уставшему лицу, но остались безответными. Небо не разверзлось, и кроме сурового бесконечного ветра не слышно было ни единого звука. "За что? За что?"- сквозь пелену самобичевания повторял юноша- "Чем мы провинились, почему мы не смогли смириться со всем нехорошим, отторгающим само слово "добро" миром и заплатили такую горькую плату за честность порядочность, заплатили за шанс пожить хоть чуть-чуть нормально, не стыдясь ни бедной одежонки, ни грязного лица? Это так несправедливо. Так несправедливо." Подняв на руки тело Антона, он медленно пошел к ближайшей больнице, но был вынужден остановиться у обшарпанной поликлиники и положить того на перед входом. Постучав в дверь, юноша взглянул на Антона, потом отвернулся и двинулся в сторону темного переулка, не задумываясь, ни куда идет, ни куда придет. Мальчик почувствовал, что теперь ему попросту незачем жить, почувствовал такую растерянность, что долгое время не замечал, как вышел на освещенную улицу. Подняв глаза, он вспомнил, что когда-то уже был здесь и был не один. Внезапно, его раздумья прервал шум, исходивший из чьего то окна. Сергей услышал крики, и понял, что застал семейную драму, которая в ту минуту достигла своего пика. Родители кричали друг на друга, а их испуганная дочка, свернувшись от страха, плакала на диване. В тот же миг из дома выбежала фигурка, укутанная в шубу, и понеслась прочь. Сергей с болью посмотрел в ее сторону и сказал про себя: "Господи, если ты все-таки меня слышишь, прошу, пусть не изведает он или она того, что пришлось пережить нам. Прошу, дай мне знак, если слышал меня." Но и в этот раз ничего не произошло. Он покачал головой и направился к выходу из города, но тут почувствовал, чье - то присутствие и смех. Юноша повернулся в его сторону и увидел двух детей, стоящих под фонарем, увидел их счастливые, до боли знакомые лица. И в последний раз он посмотрел на брата, и хотел было подбежать к нему, но наваждение рассеялось, а из его глаз потекли слезы. Сергей понял, что значила эта сцена, улыбнулся и зашагал прочь из этого страшного сурового места.
Ветер напустил с новой бушующей силой. Жители прятались в домах и боялись выходить наружу. И когда беснующийся визг на миг прервал негромкий хлопок, все приняли его за выхлоп машины и не обратили внимания. Правда, утром никто не заметил следы. Да и это уже не было важным по сравнению с приходом весны