Мне снилось, что я лечу над ночным городом. Сначала я летел над желтоватыми фонарями, мерцавшими как маленькие звезды, и над выцветшими от времени красноватыми черепичными крышами старого города. Затем, пересек широкую, черную с зеленоватым отливом ленту реки, подумав при этом, что я гораздо лучше той "не всякой птицы", и полетел над разноцветными башнями небоскребов левого берега, сверкавшими огнями, как новогодние елки. Потом, нырнул вниз, облетел шпиль похожей на старинную ракету башни, и снова взмыл вверх. Я хотел развернуться, и пролететь почти над самой рекой, зачерпнуть рукой ее искрящуюся в лунном свете воду, но тут мягко нарастающие звуки Григовского "Утра" оборвали мой Питер Пеновский полет. Пора было вставать на работу. Про свой странный сон я никому не рассказал - засмеют ведь.
Смена проходила скучно. Впрочем, как всегда. Тихо и почти убаюкивающе щелкали хронометры и релюшки приборов, мягким светом перемигивались разноцветные лампочки на громоздких стойках вычислителей, изредка шуршали лентами накопители, вычерчивались графики темпоральных переходов на зеленых монохромных дисплеях - все было как в 99.999% наших дежурств, если исключить учебные тревоги.
Знатокам современной техники, которые сейчас ухватились за эти слова, и приготовились обличать автора в неграмотности, советую успокоиться. Дело в том, что, по сути, наша работа сводится к ожиданию ЧП, и реакции на него. Мы как пожарная команда древности - сидим и ждем, не случится ли чего. Да, приборы на реле, вычислители подобных размеров, ленточные накопители и прочее, не применяются уже несколько веков. Но попробуйте день ото дня сидеть в почти пустой комнате, ожидая не понятно чего - это очень не уютно, плохо сказывается на работоспособности, и поэтому, исключительно для нашего душевного спокойствия, наши психологи и придумали такой антураж, как в вычислительных центрах второй половины двадцатого века.
Ведь на самом-то деле, за всем пристально следят современные квантокомы (квантовые компьютеры), которые отслеживают все на порядки лучше, чем это смогли бы сделать люди. Что представляют собой квантокомы, в точности знают только физики, и то не все. Для всех остальных это "черные ящики", очень малых размеров. Они работают в почти автономном режиме, и только в случае ЧП, одновременно с тревогой, включают огромный голографический экран. В остальное время экран выключен. И это не для экономии энергии, а для того, чтобы наше внимание не притуплялось, и глаза не замыливались наблюдением за десятками графиков и потоками данных выдаваемым квантокомами в бешеном темпе.
В тот день тоже все шло как всегда. Часа через три после начала смены, мы с Михой решили, что нам пора перекусить и, оставив на дежурстве Чибиса, пошли в нашу кухоньку, как обычно соревноваться, кто из нас все-таки сможет поставить в тупик нового киберповара. Но не успели мы даже начать составление соусов, как в кухоньку влетел возбужденный Чибис. Окинув нас горящим от возбуждения взглядом, он почти выдохнул:
- Код красный, переход по Финнею.
Я обмер.
- Год?
- Тысяча восемьсот девяносто седьмой.
- Когда?
- Дня три назад. Может четыре. Но точно не более пяти.
- Пяти???! - Почти заорал я. - Да за это время...
- Не ори, - сказал Чибис, - ты же знаешь, все флуктуации темпорального поля при переходе по Финнею идут с большим запозданием. По сути, его можно засечь только по остаточным колебаниям, когда волны возмущения сигма-темполя, вызванные взаимодействием стационарных темпоральных полей человека проникшего из нашего времени и объектами времени предполагаемой цели перехода, возвращаются к нам. А поскольку воздействие при переходе по Финнею очень слабо, то колеба...
- Знаю, знаю, - резко перебил я Чибиса, - точку перехода засекли?
- Да, - сказал Чибис, - Все банально. Питер.
- Локация объекта в Питере?
- Он уехал, - ответил Чибис. - Отследили его перемещение в Кишинев.
Я так и плюхнулся на стоявший у стены стул.
***
Многие начитавшиеся НФ романов и насмотревшиеся фантастических боевиков думают, что Патруль Времени это ужасно интересная и увлекательная работа, связанная с постоянными опасностями, рисками и всевозможными приключениями. На самом деле это не так. Я не буду описывать все, иначе мой шеф влепит мне строгий выговор за то, что я отбиваю интерес к нашей конторе у молодых специалистов. Но поверьте, нам не почти приходится прыгать по разным временам, предотвращать разные преступления, как это описано у Пола Андерсена или Хайнлайна, выискивать беглецов в иные эпохи, как у Брэдбери, или вылавливать шпионов других цивилизаций, желающих изменить ход нашей истории, каковых описывал давно забытый в наше время Звягинцев.
Почти, потому что, конечно, бывают исключения. Редчайшие, менее одной десятитысячной процента, но бывают.
Станции слежения нашего патруля находятся во всех регионах, где есть кабины темпоральных переходов. В принципе, хватило бы одной-двух патрульных станций на континент, но считается, что чем меньше участок наблюдений и контроля, тем меньше вероятность ошибок. В основном, все временные переходы контролирует автоматика. Она же сверяет мельчайшие изменения реальности, произошедшие после возвращения путешественников во времени.
Вы сразу же зададитесь вопросом: "Если кто-то и раздавит бабочку в Мезозое, как автоматика сможет проверить изменения реальности? Ведь все изменения для нее это будет уже самой настоящей реальностью!" Во-первых, на ход нашей истории не повлияет даже миллион раздавленных бабочек. При всем уважении к Брэдбери, они не тот объект, чтобы влиять на такую громаду как исторический процесс. А во-вторых... Во-вторых, я вам раскрою небольшой секрет - вся информация для проверки хранится в кольцах Браннума-Лейнгольда-Ямамото. Да, да, в том самом пятом, шестом и седьмом измерениях свернутых как маленькие бублики. Только физики пространства знают, как добраться до этих "баранок". Эти измерения выключены из нашей реальности. Они существуют как бы параллельно, и поэтому, идеальны для хранения подобной информации. Кроме того, дублирующие блоки информации находятся в кабинах, которые отправляются в прошлое.
Хотя, особого смысла в этом нет. Обычно, кабины с путешественниками во времени пребывают в так называемой серой зоне. Они находятся словно бы за толстым зеркальным стеклом с односторонней проводимостью звука. То есть, они могут видеть слышать все, но вот их никто не видит и не слышит. Поэтому, воздействовать на реальность того времени, в котором они пребывают, хроно путешественники не в состоянии при всем желании. Это очень хороший вариант путешествий в прошлое для различных ученых, писателей, художников, музыкантов, а также студентов и школьников, и прочих любопытных. И поверьте, никто не шныряет по времени, как это описано у того автора двадцатого века, который писал про некую Алису... Нет, я не про Кэрролла, тот автор жил лет на сто позднее. Имя у него такое сдобное. Ну, да сами найдете, если захотите.
Так вот, напрямую в реальность выходят только специально обученные агенты, и то в редчайших случаях. Вы спросите: "Это, видимо, если в прошлое проникнет без разрешения какой-нибудь реконструктор, желающий помочь, скажем, Наполеону при Ватерлоо, или убить Гитлера или Сталина?" Я вас разочарую, но нет. Таких реконструкторов отлавливают с помощью силовых полей управляемые темпоральными квантокомами дроны-невидимки и, заключив нарушителя в силовой кокон, возвращают в нашу реальность. Это если переход был обычным, в угнанной кабине времени, что само по себе имеет почти нулевую вероятность. Другое дело, если это переход по Финнею. Если вы не знаете в чем дело, то я объясню. Согласно теории выдвинутой в романе американского фантаста двадцатого века Джека Финнея "Меж двух времен", время представляет собой реку. И если хорошенько натренировать свое воображение, имея перед собой аутентичные предметы прошлого, то можно запросто представить себя в нужном времени, перейдя, как бы по берегу реки времени, назад, против течения, в нужную вам эпоху. При переходе по Финнею происходит мягкое погружение в прошлое, не вызывающее таких флуктуаций темпоральных полей, как при использовании хроно-кабин, поэтому и засечь его весьма трудно.
В эпоху фараонов, или даже Людовика XIV, с помощью перехода по Финнею вы вряд ли попадете. А вот в XIX, XX, и тем более в XXI, XXII и XXIII век, теоретически, перейти вполне возможно. Хотя, это очень легко на словах, но в реальности на нашей памяти было только восемнадцать попыток. Из них успешными были только шесть переходов. Теперь уже соответственно девятнадцать и семь.
Вот именно в таких случаях и приходится отправляться в прошлое полевым агентам, поскольку из-за причинно-временных коллизий, которые нужно объяснять очень долго и с математическими выкладками, автоматика сама не может вылавливать совершивших переход по Финнею.
***
К счастью, нам удалось засечь не только точку перехода, но и место, куда затем направился неизвестный нам нарушитель. В Санкт-Петербурге конца XIX века было бы весьма сложно найти такого путешественника, а в маленьком провинциальном Кишиневе это было гораздо проще. Тем более, отдел аналитики сразу выдал самые вероятные предполагаемые мотивации. Вернее, всего два объекта возможной коррекции и один возможной цели. А именно, в качестве объектов коррекции: принца Луи Наполеона, в то время российского офицера, командовавшего в Кишиневе "Лейб-гвардии Уланским Ея Величества Государыни Императрицы" полком, (кстати, данный полк особо отличился в сражении под Аустрелицем против его двоюродного деда, такие вот шутки истории), и некого Паволаки (Павла) Александровича Крушевана, редактора и владельца газетенки "Бессарабец". В качестве возможной цели - ныне утерянная кинопленка, на которой запечатлены учения под командованием того самого Луи Наполеона, снятые Феликсом Масгишем, представителем братьев Люмьер. Не смотря на то, что причину для данного перехода аналитики видели только в деятельности Павла Крушевана, предстояло проверить все версии, и действовать только в двух первых случаях. И хотя таскать сувениры из прошлого не позволяется, но в этом случае, чтобы прикрыть свой прокол, на это пришлось бы закрыть глаза.
***
Пыль стояла столбом. Сильно пахло конским потом и навозом. Уланы с пиками наперевес мчались по грунтовой дороге. Все они, как на подбор, были светловолосыми или рыжими, на таких же светло и темно-рыжих лошадях. На обочине стоял человек в черном котелке, и быстро крутил ручку приделанную сбоку к деревянному ящичку на высокой треноге. Уланы, галопом пролетев мимо ящика на треноге, останавливались метров через семьдесят возле человека с небольшой бородкой и элегантно закрученными вверх усами, сидевшего на темно-рыжем, почти кирпичного цвета, коне. На всаднике был черный мундир с погонами полковника. Когда все уланы остановились, полковник тронул поводья и, не спеша, подъехал к человеку, ранее крутившему ручку на странном ящике.
- Ну что, мсье Феликс, - произнес военный, - когда же вы продемонстрируете нам ваши чудеса?
- Сегодня вечером, Ваше Высочество.
Полковник поморщился.
- Я офицер российской армии, мсье Масгиш, и попрошу называть меня соответственно.
- Простите, господин полковник, я не хоте...
- Не стоит, Феликс, - офицер примирительно улыбнулся. - Но если вы обманете меня с вашими волшебными картинками, то..., - он грозно нахмурился, а потом вдруг расхохотался.
Человек у ящика тоже улыбнулся.
- Все будет так, как я и обещал, мсье полковник. Вечером в Дворянском клубе все сами увидите.
- Ловлю вас на слове, - сказал кавалерист, - до вечера, Феликс, - он дал знак своим уланам следовать за ним, пришпорил своего коня, и тот рысью сорвался с места.
Уланы уехали. Человек в котелке, погрузил свой ящик на стоявшую невдалеке подводу, и тоже уехал. Разошлись немногочленные зеваки. Никто не направился ни вслед за уланами, ни за телегой. Я облегчено вздохнул. Ну что ж, одной версией меньше. Пойдем искать редакцию газеты "Бессарабец". Я открыл небольшой томик в потертой кожаной обложке, провел пальцем по странице.
- Совмещение карт, - почти шепотом сказал я, - привязка тысяча восемьсот девяносто седьмой.
Буквы исчезли, две карты: карта города моего времени, и карта города нынешнего времени стали совмещаться на странице. Замелькали названия - "Эминеску, Пыркэлаб, Микле, рядом несуществующее ныне кафе "Фулгушор"". Я закрыл томик, спрятал его в карман, и отправился по указанному адресу.
Редакция газеты "Бессарабец" находилась в длинном одноэтажном здании. Мимоходом глянув на небольшую вывеску, я прошел мимо. Скорее всего, тот, кого я ищу, придет сюда. Я привалился к фонарному столбу на другой стороне улицы, метрах в пятидесяти наискосок от редакции, натянул котелок на самые брови и стал ждать. От нечего делать я разглядывал здание: восемь окон, две двери, скорее всего, есть и черный ход. Эх, поднять бы "летающий глаз", но нельзя, вдруг у этого финнеевца индикатор электроники. Сразу поймет, что за ним следят. К счастью, ни одного городового. И вдруг, из-за угла вынырнул человек в долгополом пальто и надвинутой на самые глаза шляпе. Остановился, внимательно посмотрел на окна редакции. Сунул правую руку в карман пальто. Замер у двери. Нерешительно взялся за ручку двери левой рукой. Открыл ее, и ... тут я, крепко зажав в своей ладони его правую руку, ловко выдернул из его кармана револьвер.
Человек обернулся. Молодой парень. Лет двадцати трех-двадцати пяти. На его лице была обреченность.
- Я так и знал, - сказал он, устало опустив голову, - надо было мне сразу, утром...
- Ничего, - сказал я, - теперь у тебя будет много времени подумать, как надо было бы, а как не надо. Идем, финеевец. Назад поедем нашим "поездом".
***
Белые стены без окон, белый потолок, белая, плотно закрытая дверь, черный стол, за которым на черном кожаном кресле сижу я, и черный стул напротив моего стола, на котором сидит моя "добыча" - Томский, Антон Михайлович, 26 лет отроду. Два высших образования, холост, и т.д. и т.п.
- Выкладывай все по порядку, дружок, только честно. Тогда обойдемся без ментасканирования.
Парень тяжело вздохнул.
- В общем, я признаюсь. Хотел убить Павла Крушевана.
- С целью?
Томский молчал.
Я снова заглянул в лежащее передо мной досье.
- И так, Антон Михайлович, цель ты скрываешь, хотя мы почти уверены, что ты хотел откорректировать погром 1903 года. Так?
Он снова вздохнул.
- От вас ничего не скроешь. Да.
- Но зачем? Почему именно этот погром? Там погиб кто-то твоих предков?
- Нет. У меня в роду не было ни одного еврея, - тут он замолчал, вытащил из нагрудного кармашка серебряный "хантер", откинул крышечку и внимательно посмотрел на циферблат.
- Времени у меня много, а у тебя будет еще больше, - заметил я, - попытка радикальной коррекции истории, это лет на пять исправительных работ на терраформировании Венеры. Минимум.
Томский опять вздохнул, посмотрел на свои часы, и заговорил.
- Я действительно хотел спасти одного человека. Только он погиб не в Кишиневе в 1903 году, а 15 мая 1905 года в Цусимском бою. Его имя Алексей Крупин, он был санитаром на броненосеце "Наварин".
Уловив мой крайне удивленный взгляд, он быстро продолжил.
- Дело в том, что если бы не было Кишиневского погрома, в 1905 году не было бы русско-японской войны.
Я даже присвистнул.
- Так, так, я думал, что поймал карасика, а тут целая щука. Да что щука, сомище. Пятерочкой теперь не отделаешься, парень. Но за чистосердечное признание немного скостят. Ты продолжай, продолжай. Значит, ты хотел предотвратить русско-японскую войну, так?
- Предотвратить ее невозможно, только отсрочить на полтора года. И все последствия были бы почти те же. Только тот санитар бы выжил, его бы перевели на Черноморский флот.
- Но причем тут Кишиневский погром?
- Я расскажу вам все по порядку. В апреле 1904 года представитель Японского императорского банка Корэкиё Такахаси прибыл в Париж с целью получить ссуду на войну с Россией. Европейцы не дали ему денег. Но тут в дело вмешался Джейкоб Шифф, один из американских банкиров того времени. Шифф и раньше не очень любил Россию, из-за отношения царского правительства к евреям, а после Кишиневского погрома и вовсе объявил русскому царю личную войну. Поэтому, когда в Париж прибыл Такахаси, Шифф увидел в этом прекрасную возможность отомстить царскому правительству за погром. В мае того же года он помог разместить японские бонды на Нью-Йоркской бирже, и таким образом организовал для Японии кредит на сумму более ста миллионов долларов, что помогло японцам выиграть войну. Если бы я смог убить Крушевана, война бы все равно произошла, и Россия ее все равно проиграла, и все дальше все было почти так же - революции, войны и прочее. Слишком велика инерционная сила исторического процесса, его можно отсрочить, но нельзя изменить коренным образом. Но все же, если б в 1903 не произошел Кишиневский погром, в 1904 году Такахаси не получил бы кредит, и война началась на полтора года позже. Тогда бы остался в живых тот человек - Алексей Крупин, и у него бы появились дети.
- И то бы это дало? Ради одного человека...
- Его пра-пра-правнук... В общем, благодаря изобретению пра-пра-правнука Крупина люди научились летать.
- Хм, а разве братья Райт...
- Не на самолетах и вертолетах, не на флаерах, а сами.
- Да ты-то откуда знаешь?
- Я умею перемещаться в вероятностные измерения. Это мое открытие, о котором я никому не говорил. Только перемещаться я могу ненадолго, и не более чем на сутки раз или два в месяц. Иначе бы я там остался. А летать самому - это моя мечта с детства. Перенести технологии полета сюда невозможно. Во-первых, в инфотеках той реальности нет в полном доступе всей необходимой информации. Во-вторых, я не специалист и мало что в этом понимаю. А в-третьих, перенести оттуда что-нибудь материальное, например информационный кристалл, просто невозможно. Это как из сна, всю информацию можно унести только в собственной памяти. Я, конечно, пытался заинтересовать наших ученых, рисовал им схемы, вычерчивал вызубренные в том мире формулы и графики, но они только надо мной смеялись, называли фантазером, и этим, как его, Карусоней. Вот я и решил... Я прочитал в тамошней инфотеке все, что касается того изобретения, и,... - тут он снова взглянул на свои часы и улыбнулся.
- Вы простите меня, - сказал он, - но я вас обманул. Я не собирался убивать Крушевана. Это была операция прикрытия.
Увидев мое изумленное лицо, он снова улыбнулся, и продолжил:
- Когда вы охотились на меня, никакого Крушевана в редакции не было. Я знал, что меня будут искать люди из вашего патруля, и специально для вас разыграл спектакль с покушением. Дело в том, что тремя годами раньше, в 1894 году, я сосватал Крушевану одну очаровательную девушку. Еврейку, дочь богатого купца. Крушеван влюбился в нее по уши, и вскоре они сыграли свадьбу. Теперь он в своем времени пишет бульварные романы, обожает жену и двух дочек, и как понимаете, вовсе не страдает антисемитизмом. Он теперь только владелец газеты, а не редактор, и газета ему нужна только для того, чтобы печатать в ней свои романы. Прибыв в Кишинев 1897 года, я уже оттуда перешел в 1894, пробыл там несколько недель, и вернулся сюда. Засечь такой небольшой локальный переход вы бы не смогли без очень тщательного анализа всех данных. Дело в том, что из-за темпоральных коллизий флуктуации темпополя от малого перехода по Финнею, не более пяти лет по временной шкале, накладываются на более длительный по временной шкале переход того же объекта в более позднюю точку. Так, большая волна поглощает малую волну, что позволяет стороннему наблюдателю, даже если он квантоком, заметить только больший по времени переход. Этим представлением с покушением я отвлек ваше внимание, прикрыл как ширмой свой предыдущий переход в 1894. Сознаюсь, я с самого начала нарочно лгал и тянул время. Пока вы допрашивали меня, время на коррекцию нашей реальности вами было упущено. Идемте.
Томский встал, вложил часы в нагрудный кармашек, и направился к выходу. Я, сам не соображая что делаю, пошел за ним. Мы вышли из допросной, и подошли к большому окну в холле Управления Патруля. За окном в разных направлениях летели люди. Летели как птицы, только не махали руками. Вдруг, какая-то пролетавшая мимо окна девушка в салатовом комбинезоне повернула в нашу сторону голову, приветливо улыбнулась, помахала нам рукой, и полетела дальше.
Я стоял и зачаровано смотрел в окно, а в моей голове сама собой звучала услышанная когда-то очень давно старинная песня: