Когда они подошли к зданию, было уже совсем темно, хотя вечер только начинался. Зимние ночи предъявляют свои права заранее.
Яша услышал, как заскрипел снег под чьими-то шагами, и толкнул Ефима за колонну. По ступенькам крадучись поднималась Магда. Пронырливая девчонка все-таки добралась до архива и тоже решила попробовать. Этого следовало ожидать: Магда не дура, и... Послышались еще чьи-то шаги, и девушку окликнул вахтер - вероятно, курил за одной из кариатид.
"Спасибо, Магда", - пробормотал Яша. Это было глупо, но хотелось успеть первыми. В конце концов, рыбок осталось всего две...
Он рванул на себя тяжеленную дверь со знаком над ручкой. Знак выбили очень давно, и на самом приметном месте - золотую рыбку с длинным хвостом и большим круглым глазом. Она словно приветствовала входящего и, казалось, старалась обратить на себя внимание - как, впрочем, и фонтан в виде рыбы, увенчанной короной, перед главным корпусом, как рыбка-флюгер на здании биологического факультета... Как сами рыбки в шестигранном аквариуме, гордость выставочного отсека вивария. Одна золотая, другая серебряная.
Информации о них всегда было в избытке - бери! Бери и пользуйся. Однако лишь раз в десять-пятнадцать лет находился студент, которому хватало смелости - взять,воображения - поверить и наблюдательности - заметить. Заметить то, что было буквально повсюду: рыбок на плитах пола и скатертях столовой, рыбок на тетрадных обложках, на стенах общежития и бассейна, аудиторий и коридоров, лифтов и киосков... Даже студенческий театральный кружок назывался не как-нибудь, но "Рыбки золотые". Рыбки, рыбки, рыбки... И уж совсем немногим приходило в голову, что сказок в местной библиотеке слишком много и что они словно бы сами лезут под руку, то и дело попадаясь вместо нужной книги...
Они взлетели на четвертый этаж и быстро пошли вдоль стены, сплошь завешенной табличками с именами выдающихся выпускников. О многих им рассказывали во время обзорной экскурсии по университету, традиционно проводящейся для всех первокурсников. Яша высвечивал фонариком знакомые имена. Вот Семен Горемыка - тот самый, что долгое время был замминистра культуры. Вот Мария Смирная - та выросла в гениального хирурга... А вот и Милославский Иван (президент одной из крупнейших финансовых компаний, он защитил недавно докторскую диссертацию и заявил, что останавливаться на достигнутом не собирается) - напротив его имени находилась неприметная дверь. Мало кто знал, что лестница за ней ведет прямо в виварий.
Пока Ефим ковырялся с замком, Яша пытался сосчитать, сколько раз бывал здесь прежде. Получалось что-то около ста. Он вдоль и поперек изучил сам выставочный отсек и все подходы к нему, он перезнакомился с лаборантами и узнал расписание каждого... Правда, в последние недели ему мешала Магда, тоже взявшая привычку прогуливаться по вивариуму с ежедневником в руке, - они косились друг на друга, принимали независимый вид и расходились по разным углам, чтобы через минуту встретиться на том же пятачке...
Ночной вивариум был как диковинный лес. Или, скорее, пещера. Исчезли строгие линии, растворились стены и потолок... Темнота шуршала, попискивала, поблескивала маленькими глазками; шерстистые комочки шарахались от луча фонарика...
В ряду аквариумов с сонными тритонами выделялся один, не слишком большой и особенно темный - поглощающе-темный, словно окно в Космос. И в нем, почти не шевеля плавниками, висели - нет, парили две рыбы, невероятные, совершенно непохожие на себя дневных. Спутники в черной невесомости.
--
Вот это да! - выдохнул Ефим.
Обе рыбки излучали тускловато-перламутровое, как лунный камень, свечение. Спинка и верхние плавники у серебряной были совсем серыми, вниз по бокам сбегали светлые полоски; серебристо-серый хвост книзу делился надвое и роскошным шлейфом спускался на мохнатые водоросли. Золотая была чуть меньше и подвижнее, цвет ее чешуек местами переходил в коралловый, а широкий лобик атласно лоснился...
Яша выключил фонарик. С этими рыбками лишь помешал бы искусственный свет.
А началось все со случайного замечания Ефима. Во время той обзорной экскурсии их провели по виварию, где один из сотрудников, указав на аквариум с огромными чудо-вуалехвостами, сообщил, что группа "имеет честь лицезреть двух последних представителей разновидности, выведенной в этих стенах и отличавшейся необычайно ярким цветом чешуи и на редкость длинным хвостом, но, к сожалению, оказавшейся крайне неустойчивой к бактериальной инфекции, - старожилов, служащих украшением университета вот уже более ста лет...". Все, конечно, решили, что это шутка; но к тому времени они уже очень устали и не захотели вдаваться в подробности. Ефим бросил, что "нормальные твари столько не живут", а кто-то лениво возразил: "Не простые рыбки - золотые", и все посмеялись...
Возвращая Яшу к реальности, Ефим хриплым голосом сказал:
--
Ну что? - Если у него и оставались последние сомнения, то после взгляда на фантастических в ночи рыб испарились. - Пробуем?
--
Начинай.
...А потом они изучали фольклор и, в числе прочего, волшебные сказки. Яша в ту зиму часто болел и сидел дома, а Ефим, вечно торопящийся на очередную тренировку, конечно же, притащил из библиотеки не тот сборник. Не "Волшебные сказки", которые им рекомендовал лектор, а "Сказку и волшебство". Это издание в дар университету преподнес один из благодарных выпускников, и в таком количестве, что книжки, казалось, без устали саморасползались по самым неожиданным полкам. А на три исконно фольклорных текста в них приходилось по десять стилизованных, явно более позднего происхождения.
От нечего делать Яша прочитал все. Даже самые последние - их детали у будущего специалиста уже сейчас вызывали улыбку. Никак рыбки со временем стали капризнее? Ну где это видано, чтобы старик, собираясь к Золотой рыбке, неделю "поклоны клал" и постился! Или терпеливо ждал, пока на Святки выпадет полнолуние. Или "прислушивался к рыбке в сердце своем"!
Однако в конце концов он задал себе вполне разумный вопрос. Составитель сборника был известным, солидным исследователем - его табличка висела на Стене выпускников, а две научные работы входили в основу курса. Зачем же ему понадобилось публиковать такую чушь? Собирать эти сомнительные тексты, больше похожие на мистификацию? Похоже, для него было важно, чтобы каждый получил к ним свободный доступ, - несмотря даже на то, что это чуть не подорвало его репутацию ученого...
--
Читай помедленнее, - посоветовал Яша. - И три раза. - На бумажках настоял он. Как и вообще на всей "процедуре": желание сформулировать предельно четко и записать; идти вечером, в каникулы, когда здание пустует, а до этого - две недели просидеть на крупах и овощах (настоящего голодания, он понимал, Ефиму было не выдержать)... - И все представляй себе образно, в живых картинах.
Играя в "настоящего ученого", он проанализировал все тексты из "Сказки и волшебства", свел в таблицу особенности поведения персонажей, а затем вывел причины постигших их неудач - независимо от того, получили или не получили они желаемое.
Один герой деловито сообщал рыбке, что ему требуется, но настоящей просьбы о помощи в его словах не было. Другой действительно просил, но что-то мелкое и незначительное, что легко мог сделать сам. Третий обращался к ней слишком часто. Четвертый сам не понимал, чего хочет... Никто не хотел платить. И никто не сумел воспользоваться полученным даром.
На этом бы все и закончилось, если бы, уже сдавая сборник в библиотеку, он не обратил внимания на пометку: "Издание второе, исправленное". Значит, было и первое? И он, вновь обуреваемый любопытством, поехал в архив на другой конец города...
Ефим откашлялся и, смущаясь, пробасил:
--
Ну здравствуй, золотая рыбка...
Библиотекарь в архиве предупредил строго: "Это последний экземпляр, так что очень прошу, осторожнее", - но книга, к досаде Яши, оказалась самым обычным сборником, практически совпадающим с каноническими "Волшебными сказками". И все же он потратил несколько часов, чтобы проштудировать ее, с первой до последней страницы, и даже просмотрел все ссылки и примечания, - и только тогда обнаружил в самом конце аккуратно вшитые вручную тетрадные страницы.
Ему потребовалось перечитать их три раза, чтобы понять, ЧТО перед ним.
...Леонид Авоськин. Пятьдесят рыбок - пятьдесят желаний. Не перестарайся!
Жуков Д. - декабрь 01. Эксперимент удался. Проси, а не требуй.
С. Горемыка. Четвертый этаж, пятый аквариум справа. Иди ночью, когда никто не мешает. Проси главное.
И.Татьяна.Зима'12. Проси, а не мямли.
Вера Сербул. Просто поверь!
Мария С. Визит к аквариумам. Не удалось, но поняла главное - теперь все получится!
И. К., февраль 01 - порядок.
И. Милославский. Золото для силы, серебро для души. Подтверждаю - работает! Не веришь? - поголодай...
Это было вовсе не то, чем, по замыслу, должно было казаться на первый взгляд, не обычная студенческая переписка стихийного характера - нет, это был... опыт тех, кто доверился в свое время "местной", университетской Золотой рыбке, кто испробовал себя в роли просителя - и захотел поделиться с другими. Туманная, отрывочная "летопись", которая велась, разными чернилами и почерками, почти восемьдесят лет... Сидя в пыльном, душном читальном зале, Яша лихорадочно копировал каждую букву "отчетов" - имена, и условные даты, и расплывчатые советы...
Рыбки синхронно шевельнули боковыми плавниками и приблизились к стеклу со стороны Ефима. Золотая мигнула. Ефим бросил на них взгляд поверх бумажки и начал читать во второй раз.
А кому-то посчастливилось застать времена, когда золотых рыбок в виварии считали десятками. Теперь же их только две - вместо пятидесяти. И одна - серебряная.
Это был единственный момент, оставшийся для Яши непонятным. Если рыбки одной разновидности, почему их... свойства должны различаться? Серебряной рыбки вообще не было в сказках - ни в традиционных, ни в поздних, авторских вариантах; в архивной же книге имелось несколько туманных, мягко говоря, намеков вроде: "золотая власть, серебряная душа", "золото для силы, серебро - для равновесия". Странная поголовная любовь к метафорам.
Последний экспериментатор не оставил ничего, лишь символическую птичку-галочку на фоне облака и надпись, каллиграфическим почерком, строго под ней - "Спрашивай у золотой, слушай серебряную". Неужели нельзя было выразить собственную мысль яснее? Университет как-никак...
Серебряная светилась ярче, была крупнее и... солиднее, и между глаз у нее, больших, распахнутых, с радужной горизонтальной полоской, темнело почти круглое пятнышко. Может быть, все же другая разновидность? Мутация?
Расстегнув пальто, Яша вытащил из кармана брюк листочек со своим желанием, посмотрел - вдруг захочется что-то поправить? Они решили, что делиться этим друг с другом не будут. Но, зная Ефима, в общих чертах Яша представлял, что он сейчас про себя зачитывает, шевеля губами. Они вместе учились в школе и вместе поступили в университет, но уже со второго семестра стало понятно, что их дальнейшие пути разойдутся, и очень скоро. Яша погрузился в учебный процесс - Ефим весь ушел в спорт, а в свободные часы начал подрабатывать.
Ефим мечтал о быстром продвижении и успехе. Он хотел открыть собственный спортивно-оздоровительный клуб и на досуге, возможно, заниматься благотворительностью - как бы в уплату за личное благополучие. Ефим был добрым, надежным малым, и сюда он пришел, потому что сразу поверил Яше, только спросил: "Так что же получается, главная заслуга наших "выдающихся" - поход к рыбкам?" - "В том числе", - согласился Яша, но этого Ефим, кажется, не понял.
И сейчас он с напряженным лицом вглядывался в аквариум, и его волнение передавалось Яше. Рыбки оставались на местах.
--
Читай еще раз.
Но Ефим отчего-то медлил.
--
Так и должно быть? - спросил он тихо. - Голову пощипывает... - Он ощупал затылок и макушку, потянул себя за ухо...
Вокруг что-то приходило в движение. Заскользили легкие тени, стал резче свет, чуть изменились краски, стихли шорохи... Слои реальности неуловимо смещались, словно полосы северного сияния... Почувствовав головокружение, Яша закрыл глаза. Тени остались с ним.
--
Что это? - шепнул Ефим и нервно хмыкнул. - Это все от голода. - Он целых десять дней честно, хотя и морщась, жевал недоваренный рис, но лишь теперь, кажется, поверил, что голодание обостряет восприятие.
--
Не тяни же, читай!
Ефим в третий раз к самому лицу поднял руки - одну с листком, другую с фонариком. Дубленка мешала ему - он содрал ее и бросил на пол, прямо в лужицу, натекшую с ботинок.
Тени вокруг него складывались в странные образы, все конкретнее и конкретнее... Даже Яша начинал уже кое-что различать - кое-что из чужого будущего...
--
Они действительно это могут! - шепот Ефима срывался. - Да, Яшка? Ты чувствуешь?
Яша не ответил. Он чувствовал слишком многое.
--
Могут, но... не хотят? - Он повернул растерянное лицо к Яше, и вместе с ним, слабо шевельнув хвостом, повернулась серебряная рыбка.
И Яша вдруг ясно представил Ефима, погрузневшего, подавленного, мрачного, а вокруг - снующих с бумагами людей, толпы советников, консультантов, бесконечные вереницы просителей; махинаторов, старающихся прибрать к рукам "дармовые" денежные потоки...
--
Они просто не хотят, - потрясенно повторил Ефим. - Как же так... Я же не славы хочу и не власти - всего лишь финансовой независимости... - Золотая рыбка, изогнув хвост, словно парус, подалась назад, в темноту.
Ефим протянул руку, чтобы постучать по стеклу, но Яша удержал его.
Он мечтал о финансовой независимости, не подозревая, сколько других зависимостей существует в этом мире. И сейчас, видя себя в ореоле благополучия и общей благожелательности, он не заметил рядом с собой тех, кому его деньги нанесут серьезный урон, приведут к разорению, краху или вызовут банальную зависть; кому его благотворительность не пойдет на пользу; кто обвинит его в своих бедах и будет проклинать всех, кто когда-либо ему помогал. Он не увидел, как стрелы этих проклятий достигают, жалят рыбок в аквариуме, и те вздрагивают и мечутся среди растений... Обратная связь с сотворившими их существами.
Яша тоже был потрясен. И больше всего тем, что уловил сообщение, предназначенное для Ефима, и прочувствовал его лучше, чем Ефим.
Так вот что такое серебряная рыбка. Фильтр.
Золотая принимала и самородки, и кварц - промывала серебряная. Золотая меняла реальность - серебряная уравновешивала. Серебряная могла оценить степень вреда, который нанесло бы исполнение желания, - и отказаться его осуществлять.
Ефим отошел от аквариума и скомкал свою бумажку. Он мог не верить до конца в то, что делает, но он не готов был к отказу. Он очень хотел того, что хотел. Яша перевел взгляд на рыбок, сначала золотую, потом серебряную.
Сила желания может потрясти гору, остановить лавину и изменить природу - чего-нибудь или кого-нибудь. Сколько здесь было таких Ефимов и Яшек, молодых, честолюбивых, страстно желающих чего-то добиться или что-то получить? Сотни их каждый день проходили, пробегали, пролетали мимо ярких дружелюбных рыбок с вуалевыми хвостами. Интересно, кто первый остановился и, вроде бы в шутку, произнес: "Рыбка, выполни желание!" - и передал ей часть своей силы?
--
Теперь я, - сказал он одними губами. - Золотая рыбка и рыбка серебряная! Пожалуйста...
Едва начав говорить, он понял, что его слушают, что его слышат. Он чувствовал свою связь с этими рыбками - как всегда ощущал свою связь с людьми, а самых разных, казалось бы, людей - друг с другом. Он умел воспринимать мир в единстве его элементов и знал, что нужно делать и, самое главное - как, чтобы сохранить связующие нити. И мечтал передать это чувство-знание по цепочке - тем, кому оно поможет изменить свою жизнь к лучшему... Свою жизнь, а с ней вместе - весь мир. Он хотел этого больше всего на свете; возможно, именно в этом заключалось его Предназначение. Да что там хотел - просто обязан был передать: такая информация не могла быть адресована ему одному; ее сложно становилось в себе носить, ей необходимо было поделиться - придав форму, доступную для понимания, хотя бы форму романа... правильного романа, магии слов, которые доносили бы свое значение до людей, которые будоражили бы и заставляли проявлять лучшие качества... Он твердо знал, что ему хватит сил осуществить задуманное; но недоставало какой-то мелочи, чтобы начать, какой-то детали, состояния или импульса...
Он повторил еще раз и еще, а потом вызвал из памяти образ - мир, внутренние связи которого становятся прочнее, дар, которой он готовил людям, цель, к которой он стремился.
--
Пусть это сбудется, - закончил он, обращаясь к серебряной рыбке, - если я заслуживаю.
Рыбки придвинулись друг к другу.
Он уже не был уверен, что был прав, придя к ним за помощью. Он пробирался сюда, думая, что идет на встречу с могущественными, может быть, даже всесильными существами, к которым ему удалось найти подход, а они оказались уязвимы и зависимы от слишком многих вещей.
Подметая хвостом грунт, Серебряная подплыла вплотную к стеклу, и он встретился с ней глазами.
Он заслуживал. Ему не отказывали, как Ефиму, который пока еще не умел ни понять, ни принять причину отказа. Но ему давали еще один шанс - подумать. Ступенька, через которую он просил его провести, была совсем невысока, но, если очень не повезет, он может ступить на единственный ее шаткий кирпичик, и тогда...
Он увидел мир, сдвинувшийся на несколько градусов - под влиянием его магии. Он увидел толпы обожателей, объявивших его своим Учителем, воздвигших для него пьедестал, на который он вовсе не претендовал; последователей, превративших его жизнь в бесконечную борьбу за уединение; он почувствовал, как жизнь наполняется пустотой и как с каждым днем утекает его творческая сила; он увидел людей, извращающих, сознательно или нет, каждое его слово, и... Яша мысленно поднял руку: "Достаточно..."
Ему не требовалась помощь. У него было все, чтобы справиться самому, и даже больше. Он сам был деревом, по ветвям и стволу которого с неба спускалось на землю знание; ему надо лишь немного подождать и чуть-чуть подучиться - вырастить ветви и укрепить корни...
И он не мог рисковать рыбками. Их осталось всего две.
--
Яшка, - шепнул Ефим. - Нам пора.
--
Сейчас... - Им и в самом деле пора было уходить. - Мне нужно попрощаться.
Серебряная рыбка смотрела прямо на него из глубин своего космоса.
И он вдруг понял: ее необычный цвет объясняется не тем, что она принадлежит к другой разновидности. Она просто седая. От старости. Она единственная из своих "соплеменников", кто смог вторично изменить свою природу - и так долго оставаться в живых...
Ефим ждал его в начале "водного" ряда, грызя от перевозбуждения кулак. Шаги раздавались уже внутри их отсека и были слишком неуверенны для вахтера. Они успели проскочить еще десяток метров и вжались в угол сбоку от двери.
Совсем рядом, осторожно ступая в темноте, прошла Магда, вытянув руку, двинулась по ряду, считая аквариумы...
Уже на лестнице, на бегу надевая дубленку, Ефим слишком равнодушно спросил:
--
Что же ты напишешь в архивной "летописи"?
--
Что-нибудь метафорическое...
"Не спеши" или "сбереги чудо"... А как иначе?
--
А ты?
--
Ничего.
На верхней ступеньке они остановились и посмотрели в темный пролет внизу.