Умирающий мир всё ещё скалил клыки, как дворняга без рода, стремясь напугать пахнущую перегаром и дешёвым табаком смерть, тянущую руки к новорождённым щенкам, и боясь укусить эти самые руки когда-то приютившие и кормившие её саму. Мир скалился на остывающее солнце, не дающее тепла, на облака , не пропускающие тепло, на снег, укрывший белым саваном землю. С момента атомного взрыва прошли сотни лет. За это время я тысячи раз умирал и воскресал, молился, чтобы умереть окончательно и не очнуться больше никогда. В перерывах между смертями я доползал до грязной лужи, раскалывал лёд стёртыми до мяса пальцами и пил отравленную воду, выплёвывал пену и пил снова.
В одну из смертей я увидел богов, скорбно смотревших на погибающее творение своих рук. Они покачали головами и отвернулись. А потом ушли создавать новый мир, лучше и чище этого, бросив нас подыхать на снегу. Я лежал и смотрел им вслед, харкая кровью и кусками внутренностей и думая о том, что бы я сделал, если бы мог кинуться за ними вслед. С какой жадностью жрал бы их кровь, стремясь возместить свои потери. И воскреснув снова пополз к грязной вонючей луже, покрытой белым снегом и чёрным льдом. Лёжа в пене я заметил что потерял все волосы на теле, ресницы и даже ногти.
Следующая смерь особенно мучительно разрывала меня на куски, словно хотела вывернуть наизнанку. Очнувшись, я ни помнил сна, да и не знаю, был ли он. Дополз до лужи и выломал кусок льда когтями. Длинные и острые они легко раскрошили чёрный лёд. Вода уже не имела такой мерзкий вкус, только по-прежнему пенилась на губах. Но мне всё ещё было холодно. Я заполз в руины и свернулся клубком. Лежал и рассматривал похудевшие руки, и проглядывающие сквозь кожу связки вен и мышц. Потом умер.
Очнулся от чувства голода, никогда до этого не мучавшего. Казалось желудок или его остатки пытаются сожрать остальные внутренности. Пополз, нет, пошёл на четвереньках к луже, давился снегом и льдом. Когда голодное отупение отступило, осмотрел себя. Тело покрывала короткая белая шерсть, боль прошла. Цепляясь когтистыми пальцами, перебрался через стену, укрывающую меня от остального мира, и впервые осмотрел, что стало с городом. Он исчез. То что осталось уже никак нельзя было назвать этим словом. Унылый ломаный пейзаж, занесённый снегом. Я начал спускаться с холма бетонной дряни приютившей меня, поводил носом, стремясь поймать запах живой крови . Длинный пушистый хвост путался между ног и мешал идти. В следующих руинах наткнулся на слабый запах пота и крови. Медленно пошёл по следу, уводящему в глубь. В какой-то момент сужающиеся стены начали давить на сознание и я хотел повернуть назад, но тут запах усилился и вернувшееся чувство голода погнало всё дальше под землю. Стало теплее, ход расширился, в ноздри ударила вонь страха. Стены разошлись и я очутился в почти круглом помещении, в дальнем конце шебаршилось что-то маленькое, издающее этот самый запах. Я рванулся вперёд. Из кучи тряпья на меня уставились круглые голубые глаза. Существо всё ещё было похоже на человека, а я им быть перестал. Я выволок тельце на снег и перекрасил этот мерзкий белый цвет в красный. Уходил по верху камней, чтобы не оставить следов на земле.
Засыпал, именно засыпал, а не умирал, в сытом опьянении. Разбудили крики и завывания. Выбрался из логова и прокрался к месту трапезы. По грязно-красному месиву ползало то, что некогда было людьми. Впрочем, почти людьми они и остались. Одно существо задирало голову к холодному небу с сыпавшимся снегом, соскребало красную грязь, прижимало руки с грязью к груди и выло. Второе просто сидело невдалеке и тихонько подвывало первому. Разглядывая их, я почувствовал, что снова проголодался. Потянулся, разминая мышцы, заметил, что шерсть стала длиннее, и прыгнул на более крупное, ползающее в грязи. В челюстях хрустнули позвонки и, в глотку полилась горько-сладкая кровь. Второе заверещало и бросилось прочь, с удивительной скоростью. Догонять его я не стал. Потом пройду по следу и возможно он приведёт меня к стае.
Погружаясь в сон, я вспомнил уходивших богов, взгляд и улыбку самого последнего из них. Теперь в этом подыхающем мире не осталось иных богов кроме меня. Да будет так!