Чиненков Александр Владимирович : другие произведения.

Ублюдок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Светлой памяти моего тестя Скоробогатова Дмитрия Константиновича посвящаю
  
   Ублюдок;
  
   Повесть-быль
  
  В любви ей никогда не везло. Подруги и младшая сестра Евгения с двенадцати лет ходили с парнями на посиделки. Им дарили цветы, признавались в любви... А вот Екатерине... Она будто венцом безбрачия была помечена - одна и одна.
  Сестра и подруги много раз пытались найти ей парня, но не складывались у Кати отношения с противоположным полом. Все на танцах, а она дома. Все танцуют и веселятся, а она плачет в подушку и губы кусает. Казалось бы, все при ней... Стать, красота... Любая позавидует! А вот та изюминка, которая притягивает парней как магнитом, видимо, отсутствовала. И возраст к замужеству в самый раз пришел, да вот свататься никто не идет...
  Жарким июльским днем Катерина пошла за водой к колодцу. Набрала полные ведра, зацепила их коромыслом, набросила привычно на плечо и пошла к дому. Когда до калитки оставалось не более десяти шагов, она вдруг оступилась, покачнулась и... уронила ведра вместе с коромыслом под ноги. Вода расплескалась, и Екатерина едва не расплакалась от досады.
  Мимо проезжала телега. Симпатичный мужчина лет тридцати остановил лошадь и легко спрыгнул с повозки.
  - Ну? Чего слезы проливаешь, дурёха? - спросил он ласково, подняв ведра. - Подумаешь, беда какая. Всего-то воду пролила. А может, ты её последнюю из пересыхающего колодца вычерпала?
  Екатерина опустила глаза. Заметив её смущение, незнакомец улыбнулся ещё шире:
  - Стой здесь. Я мигом...
  Она не успела опомниться, как мужчина стоял перед ней с полными ведрами. И только тут Катерина как следует разглядела его.
  Высок, хорошо сложен. Больше всего ее поразили глаза. Большие, голубые и очень добрые. Губы сложены в застенчивую улыбку. Брови и волосы черные. С ней он разговаривал тихо и ласково, в каждом его слове чувствовалась доброта.
  Незнакомец поставил ведра у её ног и, протянув руку, представился:
  - Петром меня матушка при рождении назвала. А фамилия моя Быков.
  Екатерина в замешательстве минуту-другую постояла с опущенной головой и наконец посмотрела в улыбающееся лицо мужчины. Ее тёмно-карие глаза влажно блестели. Петр сделал шаг к ней, но она спешно попятилась, всем видом говоря: "Нет, нет, не подходи близко! Пожалуйста!".
  ________________________
  Ублюдок; - незаконнорожденный ребенок (устаревшее бранное выражение)
  
  
  - А я здесь случайно, - оправдывался Быков. - В МТСе работаю механизатором. А вам вот в Чилижном поле пашу. А сам на станции Желтое живу. Вот сейчас в МТС еду за запчастями. Трактор сломался...
  Петр говорил и говорил, видимо, не слыша себя и не замечая, что непоследовательностью фраз путает собеседницу. Но, к счастью, и она не слышала его слов. Катерина утонула без остатка в его глазах.
  - А может, к реке съездим? - неожиданно предложил Петр. - Искупаемся? Жара ведь!
  - А запчасти? - сказала девушка. - Ты ведь в МТС едешь, а не на Сакмару?
  Катерина никогда не ездила рядом с незнакомыми мужчинами, а тут согласилась - сразу прониклась к Петру доверием. Быков взял вожжи, и телега, скрипя колесами, тронулась.
  Сначала ей стало страшно, а потом... У реки Катерина успокоилась. Пока новый знакомый купался, она дожидалась его на берегу. Затем они сидели рядом, бросали в воду камешки и разговаривали.
  Петр рассказал, что был женат, но теперь... Его жена наложила на себя руки. Это неожиданное признание удивило и насторожило Катерину.
  - А почему она это сделала? - спросила она.
  - Болела, - нехотя ответил Быков. - И детей иметь не могла, а я... Я очень хотел сына!
  - И поэтому она...
  - Повесилась, - продолжил Петр. - Ушла ночью в лес и петлю на шею себе набросила...
  На этой грустной ноте у них завязались отношения. Осенью, после уборки урожая Быков прислал в дом Катерины сватов.
  Свадьба прошла небогато, но весело. Фамилию Лащева Катерина поменяла на фамилию мужа и стала Быковой. Молодая семья поселилась на станции Желтое, где от МТС им выделили плохенькую квартиру в железнодорожном бараке.
  В первую брачную ночь после жена пообещала Петру родить мальчика. Прошло полгода, год, а Катерина все не могла забеременеть. Пошла в больницу и с ужасом услышала врачебный приговор: "Детей у тебя не будет!".
  Ещё год она скиталась по больницам, а муж... С ним стало твориться что-то непонятное. Он начал пить и охладел к ней как к женщине. Долгожданное счастье убегало, и тут...
  Поздним весенним вечером 1941 года, входная дверь отворилась, и в дом вошла Евгения. Петра дома не было: задерживался на работе. Хлопотавшая у примуса Екатерина, увидев сестру с узелком в руках, выронила половник.
  - Надоела мне деревня! - с порога заявила Женя. - Коровы и грязь, больше ничего. Я в Чкалов уеду, учиться на медика поступлю. И замуж там выйду. Не где-нибудь, а в ЗАГСе, как нормальные люди.
  Оправившись после шока, вызванного неожиданным появлением сестры, Катерина осудила ее поступок:
  - А как же родители? Они же совсем старые? Как они теперь без тебя, предательница несчастная?
  Но слова сестры Евгения пропустила мимо ушей... и осталась жить у Быковых, благо Петр не возражал. Он не замечал ничего вокруг, прочно сдружившись со спиртным...
  Оказавшись без родительской опеки, Евгения начала брать от жизни всё, чего ей недоставало в маленьком Чилижном. Бойкая на язычок, она понравилась местным парням и, не будучи писаной красавицей, была доступна каждому. Евгения гуляла с каждым, но по очереди: с заходами на сеновал или в баню. Катерина не знала всего. Она даже не догадывалась, что её Петр тоже оказался в числе "поклонников" разгульной девушки.
  В начале июня Евгения все же уехала в город "учиться на медика", а по Желтому поползли слухи, что она беременна.
  После её отъезда Петр запил крепче прежнего. Катерина больше не видела его трезвым: днем муж на работе, домой приходил ночью. Так продолжалось изо дня в день, ровно до 22 июня, когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз...
  ***
  От брони тракториста Петр отказался и подал заявление с просьбой отправить его на фронт добровольцем.
  - А чего меня дома держит, - хмуро говорил он плачущей жене, собиравшей его в дорогу. - Ни детей, ни плетей. Надоела до чертиков жизнь разэдакая. Пойду хоть с германцем повоюю да судьбинушку испытаю!
  - А я? Как же я буду без тебя, Петя? - воскликнула в отчаянии Катерина, обнимая мужа.
  - А тебе-то какая разница, - ухмыльнулся тот, освобождаясь от её рук. - Живи-гуляй в своё удовольствие. Я тебе все прощаю. Всё одно, жив ли останусь, головушку ли сложу, но в Желтое ни ногой. Так и знай!
  На саракташском вокзале, у поданного к погрузке эшелона, опухшая от слез Катерина ни на минуту не отходила от мужа. Цепляясь за его руку, она не переставала шептать, что обязательно дождется с войны. Люди умилялись, глядя на неё, и утирали слезы. В это время из толпы вынырнула девушка. Это была Евгения. Она долго наблюдала со стороны за сестрой и её мужем, изредка смахивая капавшие на щеки слезы. Когда объявили построение, Евгения набралась смелости и подошла к Петру. Она обвила его шею руками и поцеловала в губы.
  - Я тоже буду ждать тебя, - сказала девушка, не замечая бледного лица сестры и видя засиявшие глаза её мужа. - Не дождется она, я дождусь!
  Как только эшелон отошел от вокзала, Катерина тут же отвела сестру в сторону, развернула к себе лицом и жестко спросила:
  - И? Что все это значит, объясни?
  - Рассказать? - взвизгнула та истерично. - А что тебя интересует?
  - Почему ты здесь, в Саракташе, а не в Чкалове? - спросила требовательно Катерина, не замечая любопытных взглядов посторонних.
  - А почему тебя это интересует? - спросила в свою очередь Евгения с вызовом.
  - Ты же уехала учиться? - настаивала Катерина.
  - Вот выучилась, погляди, на собак брехать, - всхлипнула сестра.
  - Что, не взяли?
  - Нет.
  - А почему?
  - Больной признали.
  - Какой?!
  - Беременная я...
  Катерину как током поразило. Она схватила Евгению за плечи и затрясла её как тряпичную куклу.
  - Ты что, с ума сошла? - воскликнула она в сильнейшем возбуждении. - Когда нагулять успела, овца безмозглая?
  - Успела вот, - озлобилась сестра. - Не чета тебе, кобыла бесплодная.
  Катерина вздрогнула и отпустила Евгению. Слова сестры больно ударили по её самолюбию. Будь они одни, она непременно ударила бы Женьку по щеке, но... Катерина отвернулась и пошагала к грузовику, поджидавшему желтинцев, приехавших проводить близких. Она шла не оборачиваясь, но чувствовала, что сестра плетется за нею.
  Не разговаривая друг с другом, они доехали до Желтого, и тут, сойдя с машины, Катерина спросила:
  - И куда ты теперь, горе луковое?
  - Не знаю, - ответила сестра, хмурясь.
  - К родителям, в Чилижное?
  - У тебя поживу, если не прогонишь.
  Катерина посмотрела на неё настороженно:
  - Что, опять за свое возьмешься? Меня позорить будешь?
  - Я счастье тебе привезла, - ошарашила неожиданным ответом Евгения. - Веди в дом. Там и расскажу тебе свою задумку!
  Сестры пришли в осиротевшую после отъезда хозяина квартиру, сели за стол, и Катерина тут же спросила:
  - Ну?
  - Два месяца у меня беременности, - пряча глаза, сказала сестра.
  - И что с того? - нахмурилась Катерина.
  - Нельзя мне аборт делать.
  - Нельзя - так не делай.
  - И ребенок мне не нужен, - продолжила Евгения.
  Слова сестры повергли Катерину в замешательство. Она лишь беспомощно моргала, не зная, что сказать.
  - Этого ребенка я решила тебе подарить, - продолжила Евгения. - Я выношу и рожу, а матерью ты считаться будешь!
  Катерину как жаром обдало. Она едва не лишилась сознания.
  - Ты что, Женька, совсем спятила? - прошептала она побелевшими от сильного волнения губами. - Да разве мыслимо такое? От родного дитя отказываться?
  - Не нужен он мне, - упрямо пробубнила сестра. - Не хочешь ребенка, я выкидыш устрою.
  - Выкидыш? - ужаснулась Катерина. - Как ты сможешь это...
  Она замолчала. Язык не поворачивался обсуждать такое.
  - Таз горячей воды и горчицу туда, - усмехнулась Евгения. - Верное средство. Ноги в такой водице попарить, и... Выкидыш обеспечен!
  - Не смей не только говорить, но даже думать об этом в моём доме! - не выдержав, перешла на крик Катерина. - Я никак забеременеть не могу, а ты...
  - Вот и возьми дитя моё, раз не можешь, - тоже закричала сестра. - Не нужен он мне, а тебе как раз и надобен! Ведь не чужой он тебе будет. Плод от сестры родной, пусть и не тобой рожденный!
  Катерина сжала виски ладонями и закрыла глаза. Хоть и смутно, но она начала понимать, что в словах беспутной сестрицы что-то "эдакое" было.
  - И как ты все это хочешь проделать? - открыв глаза, спросила она у наблюдавшей за ней Женьки.
  Та улыбнулась. Вопрос сестры она расценила как согласие, а потому сразу же оживилась:
  - Бросай всё, и мы с тобой уезжаем в город.
  - В город? Но для чего?
  - Там ты поступишь вместо меня на курсы медицинских сестер.
  - Я? На курсы?
  - Да.
  У Катерины похолодело в груди, а сердце сжалось от предчувствия чего-то плохого.
  - Ну что с лица сменилась, сестра? - коснулась её руки Женьки. - Все у нас получится как надо. Курсы эти от военкомата. Туда беременных не берут, а ты...
  Катерина в смятении промолчала, а сестра продолжала:
  - Мы поменяемся документами. Ты будешь мной, а я тобой! Ты будешь учиться за меня на курсах, а я вынашивать тебе дитя!
  - Но... но зачем тебе всё это? - словно боясь быть кем-то услышанной, прошептала Катерина.
  - Мне нужно это образование, а тебе ребенок, - тут же ответила Женька.
  - Но почему на эти курсы? Ты могла бы поступить...
  - Я хочу быть медиком - и точка! - отрезала сестра. - Я хочу на фронт и буду там!
  - Но ведь ты под сердцем носишь дитя?
  - Я выношу его для тебя! Ты учишься, я вынашиваю, а потом все вернем на свои места!
  - Но как? Ты же не получишь знаний, которых хочешь?
  - Я буду учиться у тебя. Ты объяснять, а я слушать.
  - Но...
  - Не беспокойся, ты же знаешь, что я все схватываю на лету!
  - Да, это я знаю, - согласилась Катерина. - Но как же я людям объясню отъезд в город? А квартира? А добро в ней? На кого я все это оставлю?
  У Женьки, видимо, были заготовлены ответы и на эти вопросы. Она покачала головой и лукаво улыбнулась.
  - Вещи в Чилижное к родителям свезём, - ответила она. - Квартира твоя и даром никому не нужна. Пущай родители мужа о ней заботятся. А людям про отъезд ничего объяснять и не надо! Все знают, что ты подолгу от бесплодия лечишься.
  - Но, а на фронт? Тебя же не возьмут? Тебе же ещё семнадцать? - выискивала вопросы Катерина.
  - Когда я рожу, а ты курсы закончишь, мне как раз восемнадцать исполнится, - ответила Женька. - Или ты не помнишь, что всего лишь на три года меня старше?
  Остаток дня и большую часть ночи они обговаривали эту "затею". Катерина сомневалась, а Женька её терпеливо уговаривала. К согласию они пришли только утром, после чего заснули.
  ***
  Как изменчива жизнь! Катерина вспомнила о своей свадьбе... Уже три года минуло. За полгода разлуки с Петром вряд ли найдется день, когда бы она не вспомнила о нём! А как только с сестрой приехала в Чкалов, сердце её ещё больше затосковало о воюющем где-то на фронте муже.
  Поступая на курсы, Катерина испытывала такой страх, что готова была немедленно уехать обратно в Желтое. Документы сестры жгли ей руки. Катерине казалось, что присутствующие в здании люди косятся на неё, как на воровку, и вот-вот её схватят и отправят в тюрьму.
  К счастью, все обошлось благополучно. Документы приняли, а её зачислили на курсы. Но стоило Катерине увидеть милицейскую машину, как наваждение повторилось снова. Ведь она знала, что с документами все в порядке, а с сестрой они похожи как две капли воды, благодаря одинаковым стрижкам.
  Уезжая в Чкалов, Катерина зареклась, что как только получит документ, а Женька родит, она немедленно вернется в Желтое. О муже она решила тоже не вспоминать, хотя бы на время учебы. Убыв на фронт, он не написал ей ни одного письма, хотя матери слал весточку чуть ли не каждую неделю.
  Перед отъездом Катерина зашла к свекрови, чтобы попрощаться, а заодно и...
  - Чаво приперлась? - хмуро спросила старуха, загораживая калитку.
  - Да вот учиться я в город уезжаю, - ответила Катерина, опуская глаза. Она боялась свою свекруху. Эта злобная, вечно ворчащая старуха ненавидела сноху и славила на всю деревню. Катерина платила ей той же монетой, но делала это, когда никого рядом не было. Запершись дома, она высказывала все обиды, глядя на фотографию свекрови.
  - Чаво это тебя угораздило? - процедила баба Марфа (так её называли в селе). - Муж, значится, кровушку свою проливает на поле брани, а она... С курвищей своей сеструхой встренулася и айда в город, задницами вертеть, прости Хосподи.
  - Ну, мама...
  - Чаво мама? Ишь ты, "маму" сыскала, шалава некчемная! Твоя мама эдака же срамница, как и вы с сестрицей! Думате, мне не ведомо, какова она в молодости была? Ославилася на всю Чилижную свою поганую. Ладно хоть дурень нашелся, што в жёны её взял! И вы обе, и она... Яблоко от яблони недалече падает!
  - Не трогай маму, прошу тебя.
  - Ишь ты, просит она! - увидев собирающихся у двора людей, закричала свекровь. - Люди добрыя! Полюбуйтеся-ка на шалаву энту! Ко мне не спросясь заявилася, да ешо слова сказать не даёт! Сыночек мой, орел небесный, ожанился на энтой курице бесплодной и жизню свою загубил! А с чево он запил, люди? Да с тово, што змеюка энта угробила ево! Приворожила колдовством, оженила на себе, а теперя? В город она "учиться" подаётся! Сыночек мой кровушку свою проливат, а она...
  - Я за адресом пришла, - попробовала оправдаться Катерина перед людьми. - Адрес его у тебя есть?
  - Есть, да не про твою гадючью честь! - заорала, брызгая слюной, баба Марфа. - Катись в город свой, блудница! А сыночка маво даже не вспоминай.
  На счастье Катерины, программа курсов оказалась обширной и сложной, что позволяло полностью уйти в учебу. Занятия длились с утра до позднего вечера. Двухгодичную программу подготовки медицинских сестер ввиду военного положения сжали до минимума - всего шесть месяцев. А потому качественно освоить обширный материал было чрезвычайно сложно.
  Но Катя старалась. Вся её жизнь замкнулась на учебе. Случалось, что и поесть не было времени. А вечером, борясь с усталостью и сном, она терпеливо и подробно пересказывала сестре всё, что усвоила за день.
  В этой сутолоке незаметно пролетели полгода. До окончания курсов оставался самый ответственный месяц - март. Не задерживаясь, она вернется домой с ребенком. А там... Пусть люди говорят о ней, что хотят, зато она заживет в своей уютной квартирке размеренно и привычно.
  По приезде в город Катерина первое время жила надеждой. "На войне, рядом со смертью, сердце Петра оттает, - думала она. - Он напишет мне, обязательно напишет. Все будет у нас хорошо. Лучше прежнего!"
  Но муж не подавал о себе ни весточки. Уйдя на войну, он оборвал связывающие их нити. Какая горечь... какая обида! Но что поделать? Не искать же его по всем фронтам воюющей с врагом армии? Знать, так на роду написано - не видать ей счастья. Забыть бы его, вычеркнуть навсегда из жизни! Но её бедное, исстрадавшееся по любви и мужней ласке сердце никак не хотело примириться с этим, оно не хотело жить только горькими воспоминаниями об ушедшей любви, оно хотело трепетать и...
  ***
  Женька родила мальчика, когда до выпускных экзаменов оставалась неделя. Катерина долго ждала этого дня, но он наступил неожиданно.
  Когда сестру увезли рожать, Катерина была на занятиях. Отпросившись, она пошла в больницу.
  Справа и слева высились дома, магазины с яркими витринами. Тут же рядом мирно соседствовали старые здания. "Не город, а большая деревня", - думала Катерина, глядя на покосившиеся дома, отбитые углы и облупившуюся штукатурку.
  Чкалов сороковых годов действительно был захолустьем. На его улицах можно было встретить овец, коров и... даже верблюдов. Люди запасались водой в колодцах, переходя улицы с ведрами и коромыслами на плечах. Центр мало-мальски был облагорожен, а вот вокруг... Жалкие приземистые домишки. Краска на ставнях облупилась, а в переулках грязь и непроходимые лужи, пересыхающие только в летнюю жару.
  Двор городской больницы обнесен высоким деревянным забором. У покосившихся ворот деревянная сторожка, возле которой на табурете сидит старичок. На нем выцветшая телогрейка и красная повязка на рукаве.
  Катерина остановилась возле старичка и приветливо поздоровалась:
  - Вы меня пропустите в роддом с сестрою повидаться?
  - Что-то ты припозднилась, красавица? - взглянув на часы, покачал укоризненно головой сторож.
  Катерина улыбнулась:
  - Я на занятиях задержалась. Я на курсах медицинских учусь.
  - Проходи, раз так, дочка, - сказал старик. - Небось на фронт идти собираешься?
  - Да, на фронт, - зарделась, говоря неправду, Катерина. - Боюсь, что уйду воевать, а сестру с племянником так и не увижу.
  Она с трудом заставила себя солгать, так как сказать правду было невозможно. Да и к чему?..
  Пройдя по аллейке, Катерина подошла к парадному подъезду. У двери она остановилась. Набравшись смелости, она потянула ручку на себя и, задыхаясь от волнения, вошла внутрь.
  Женька вышла к ней через несколько минут. Видимо, увидела сестру из окна.
  - Поздравляю с сыном, - шепнула она на ухо сестре, обнимая её за плечи.
  - Мне-то за что? - нахмурилась Катерина. - Это ты рожала, а я...
  - Рожала, согласно документам Быкова Екатерина, а не Лащева Евгения, - тут же возразила сестра. - Так что не обессудь. Мама у мальчика ты, а не я.
  - Но... - не зная, что сказать, Катерина покраснела и замолчала. Сестры отошли к окну и сели на старенькие стулья.
  - Твой сын родился здоровым, - объявила полушепотом Женька, глядя в бегающие глаза Катерины. - Так что я свои обязательства выполнила!
  - Так ты по-прежнему не хочешь оставлять его себе? - прошептала та. - Ты же мать! Ты же...
  - Мать его ты, - отрезала сестра жестко. - Давай больше не будем возвращаться к этой теме! Ты лучше обскажи мне, как дела с учебой? Скоро ли Евгения Лащева получит документы об окончании?
  Катерина смахнула с ресниц слезинки, шмыгнула носом и ответила:
  - Экзамены через неделю.
  - Надеюсь, ты к ним готова?
  - Готова.
  - А мне, следовательно, надо будет через неделю выписаться!
  Катерина кивнула, вытерла слезинки и промолчала.
  - Ничего, сестра, прорвемся! - улыбнулась Женька. - Еще немного и, поверь мне, все будет ладненько.
  ***
  Все экзамены Катерина сдала успешно, о чем поспешила сообщить ожидавшей дома молодой маме.
  - Ну? - спросила Женька, как только сестра вошла в избу.
  - Все хорошо, - улыбнулась Катерина и, быстро раздевшись, поспешила к кровати, на которой спал теперь уже её сынишка.
  - А справку об окончании выдали? - спросила Женька, усаживаясь рядом.
  - Завтра, - склонившись над младенцем, ответила Катерина. - Сам начальник училища будет вручать в актовом зале.
  - Значит, надо подготовить сегодня, - задумчиво проговорила Женька, глядя на старушку, у которой они квартировали. Та с безучастным видом сидела у печи и что-то жевала беззубым ртом.
  - Так, ребенок спит и пусть спит себе, - приняв решение, твердо сказала Женька. - Давай ешь и... будем репетировать!
  - Ты что, хочешь сама пойти за документами? - испуганно спросила Катерина, резко выпрямившись и обернувшись.
  - Да, пойду! - ответила Женька решительно. - А ну подойди-ка ко мне, сестрица.
  Она подвела Катерину к большому зеркалу в передней. Одинаковая стрижка, цвет глаз, губы... Несмотря на разницу в возрасте, так похожи, что различить невозможно.
  - Превосходно! - воскликнула восхищенно Женька и на радостях чмокнула сестру в щёчку. - Закачаешься... Нас бы сейчас и родители не различили!
  - Но, - Катерина озабоченно нахмурилась, - ты же не знаешь людей? Ты можешь опростоволоситься, если...
  - Не беспокойся, сестрица, - загадочно улыбнулась Женька. - Я знаю всех, как будто каждый день все шесть месяцев общалась с ними!
  - Но, - Катерина развела руками, не находя слов. - Но...
  - Не нокай, не запрягла! - хихикнула сестра и показала на фотографию курса, которая лежала на комоде. - Ты думаешь, я зря тебя расспрашивала о сокурсницах?
  - Но я могла тебе чего-то не рассказать? Я...
  - Ничего, я выкручусь, - пообещала Женька. - А ты сиди с "сыном" и больше ни о чем не заботься. Всё остальное предоставь мне!
  ***
   Начальник курса, вручая Женьке документ об окончании курсов, задержал заветную бумажку в руке и внимательно посмотрел на девушку.
  - Что-то ты сегодня какая-то другая?
  - Это я от радости, - ничуть не смутившись, ответила Женька. - Я очень хочу на фронт!
  - На фронт всегда успеешь, - ухмыльнулся начальник. - Ты хорошо училась и лучше других сдала экзамены. Как отнесешься к моему предложению остаться инструктором на курсах?
  Женька не ожидала такого предложения. Катерина бы сейчас наломала дров - засмущалась, зарделась и... Конечно, не смогла бы ответить "нет". Женька вытянула из пальцев начальника документ:
  - Спасибо за доверие, Максим Валерьевич. Но я хочу сначала побывать на фронте!
  Начальник пожал плечами. Он не стал допытываться о причинах отказа. Женька ничуть не сожалела, она следовала к цели, которую поставила перед собой.
  После того как аттестаты об окончании курсов совместно с мобилизационными документами вручили выпускницам, торжественная часть собрания закончилась. Бывшие однокурсницы попросили остаться Женьку на танцы, но она незаметно ускользнула от них. Домой к сестре и ребенку она тоже не спешила. Ей нужен был начальник училища, и она тихо прокралась к его кабинету.
  Объект ее интереса просматривал списки выпускников и делал какие-то пометки, когда Женька, без стука проскользнула в кабинет.
  - Разрешите, Максим Валерьевич? - спросила она, "виновато" улыбаясь.
  - А-а-а, это ты, Женечка, - улыбнулся ей начальник и снял очки. - С чем пожаловала? Может быть, решила принять моё предложение?
  - Нет, не решила, - ответила девушка. - Я пришла к вам с другой просьбой.
  Женька покраснела, изобразила смятение и хныкающим голосом спросила:
  - А вы не могли бы помочь мне, как отличнице, попасть служить на тот участок фронта, на какой я укажу?
  - Вот даже как? - удивился начальник. - Извини, но с подобной просьбой ко мне обращаются впервые!
  - Все когда-нибудь делается впервые, - вздохнула Женька.
  - Ну х-хорошо, я п-постараюсь...
  Максим Валерьевич почему-то занервничал. Он крутил пальцами очки, явно не зная, что с ними делать.
  - Тогда я пойду, - сказала Женька, пятясь к двери. - Я очень надеюсь...
  - Да-да, я постараюсь сделать все, что смогу, - встрепенувшись, заверил её начальник. - И всё же, Женя... Сегодня я просто не узнаю вас. Вы...
  - До свидания, Максим Валерьевич.
  Она выскочила за порог, закрыла за собой дверь и, сбегая по ступенькам вниз, подумала: "Не узнавай меня и дальше, товарищ начальник... Хотя..."
  Женька выбежала на улицу, и ударивший в лицо порыв ветра направил её мысли совершенно в ином направлении.
  ***
  Село Желтое встретило их яростной метелью. Ветер бушевал с такой силой, что невозможно было и шагу сделать. Сходя с поезда с Петенькой, Катерина была невесела. Плохое предчувствие томило её душу. В Чкалове она испытывала необычайную радость, душевный подъем человека, возвращающегося на родную землю после долгой разлуки. Но на деле оказалось...
  Ночь, метель, завывание ветра - вот чем встретило спящее село. На вокзале ни души. Ни встречающих, ни провожающих. Станция будто вымерла. Поезд ушел, а Катерина все стояла на месте, по пояс в сугробе, с чемоданом у ног и трехмесячным ребенком на руках.
  Ей не оставалось ничего, как добираться до своей квартиры самой. Прижимая к груди сынишку и волоча чемодан, она пробиралась от железнодорожных путей к вокзалу в надежде провести в нем остаток ночи. Утром обязательно кто-то появится и поможет ей добраться до дома.
  "Что же это такое, Господи? - думала Катерина, выбиваясь из сил. - Я же телеграмму посылала свекрови, чтобы встретили? Неужели не получили?!" Грустные мысли томили ее.
  Дверь вокзала оказалась закрыта. Катерина подошла к замерзшему окну и заглянула внутрь. Ничего не видно. Только горевшая внутри помещения лампочка говорила о том, что вокзал изредка посещают люди. Но где же они сейчас?
  На глаза навернулись слезы. Катерина стояла у замерзшего окна, одна-одинешенька, если не считать Петеньки, в кромешной тьме, несчастная и...
  Ветер усилился. Метель выла вокруг. В эти минуты отчаяние Катерины стало просто невыносимым. До своей квартиры ей не добраться. До дома свекрови тем более. Что же делать? Хоть ложись и помирай. Сама-то ладно, а вот Петенька... Она уже свыклась с мыслью, что мальчик её сын, и чувствовала, что он вошел в её жизнь неотделимой частицей. Без этого крохотного существа, подаренного судьбой, белый свет был бы невыносимым для Катерины.
  Помедлив немного, она отошла от окна. Темно, в двух шагах ничего не видно. Катерина сделала шаг вперед и покачнулась. Казалось, что ветер подхватил её как пушинку и унес куда-то далеко. Она не могла бороться со взбесившейся стихией.
  Не имея представления, куда идти, Катерина сразу же сбилась с пути. Закрыв глаза, она пошла наугад. Но, сделав несколько шагов, девушка упала. Ветер сбил её с ног. Но она снова встала. Ветер прижал её к какому-то забору. Холод уже начал пробираться к её телу. Не спасал даже вытертый мех старого полушубка. Катерина вдруг поняла, что еще немного, и она сдастся. Замерзнет прямо здесь, у вокзала, вместе с Петенькой. Сил не оставалось даже кричать. Да и кто её услышит в этом снежном аду. Цепляясь за забор, она все же двинулась вперед.
  Облепленная снегом с ног до головы, она дошагала до конца забора. Петенька завозился в свертке и заплакал.
  - Что ты... что ты, родненький мой, - зашептала Катерина, не зная, что делать. - Ты не отвлекай меня, маленький мой. Позволь маме собраться с силами и...
  - Ты чаво, с ума сошла! - закричал кто-то из темноты. - Разве можно шастать с дитем на руках в эдаку пургу? Как вы живы-то ешо, о Хосподи?!
  - Я домой приехала, - прокричала в ответ, пересиливая вой ветра, Катерина. - Меня почему-то никто не встретил.
  - Хотели бы, то встретили, - недовольно буркнула женщина. - Айда со мною. Дома обо всем и покалякаем.
  Незнакомка привела её - кто бы мог подумать! - в Катину квартиру.
  - Вот здеся и живу я с детишками, - пояснила женщина, снимая телогрейку.
  - А муж ваш воюет? - спросила Катерина, передавая ей Петеньку и раздеваясь сама.
  - Какой там, - отмахнулась незнакомка. - Помер он сердешный. От болезни помер. Недавно вот схоронила.
  Вернув младенца Катерине, женщина зажгла керосиновую лампу и разбудила девочку лет четырнадцати. Когда та встала с постели, она кивнула на завернутого в одеяло Петеньку.
  - Лизка, возьми и перепеленай робёночка. Апосля убаюкай и рядышком с собой уклади, покудова мы с матерью евоной лясы почешем.
  - Какая у вас дочка уже взрослая, - сказала Катерина, усаживаясь за стол.
  - Акромя её, у меня ешо трое осталося, - вздохнула женщина. - Два мальца ешо - Мишанька да Дима. И Леночка есть, дочка младшая. Ей только годок стукнул. Кады Костя мой помирал, всё талдычил, штоб я её в сени на мороз вынесла. Да не смогла вот я...
  - Меня Катериной зовут, - представилась Катя, глядя, как женщина кладет на стол пару вареных картофелин и кусок хлеба из отрубей.
  - А я Ляксандра Скоробогатова, - ответила хозяйка. - На-ка вот вкуси, што Хосподь послал. Чем богаты, тем и рады.
  Катерина открыла свой чемодан, извлекла из него сверток с едой и выложила на стол.
  - Это все, что у меня есть.
  Они перекусили, после чего Александра предложила:
  - На лавке у печи переночуешь. Не взыщи, коли што. Другой постели предложить не могу.
  - Да я бы и на полу переспала, - смутилась Катерина. - Я не прихотливая. Я...
  - Ляжешь, куды указала, - отрезала женщина. - Нечаво тута приубоживаться!
  Катерина пожала плечами и кивнула. Она действительно готова была спать где угодно, лишь бы... Она вздрогнула, вспомнив пургу и холод на улице.
  - А дом твой хде? - поинтересовалась хозяйка, убирая со стола. - Я штой-то тебя здеся не зрила раньше?
  - Мой дом здесь, - сказала, вздохнув, Катерина. - Вот эта самая квартира.
  Услышав такую новость, Александра перестала вытирать стол и присела. Она прибавила огонь в лампе и посмотрела на Катерину враждебным взглядом.
  - Уже понаслышана про тебя и сеструху твою, - сказала женщина угрюмо. - Шалавы наипервейшие. Мне свекруха твоя об вас все ухи прожужжала. Што, намоталася в городе-то? Теперя мя выселять приехала? А я вота ни шагу из избы! Мне коморку энту МТС выделил! Я...
  Она закрыла лицо руками и заплакала.
  - Да куды же я с детьми да на мороз. Я... я...
  У Катерины от жалости к плачущей женщине защемило сердце. Она участливо обняла её за вздрагивающие плечи.
  - Александра, и не думай о том, - сказала она. - Тебя и детей я выселять и не собираюсь вовсе. Раз передали квартиру мою тебе, так и живи в ней на здоровье!
  - Ты што болтаешь-то, - всхлипнула женщина. - А сама куды подашься? Не к свекрухе же, курве болотной.
  - У меня родители недалеко живут, - с горечью улыбнулась Катерина. - В Чилижном. Деревню эту еще Новониколаевкой называют.
  Александра с хмурым видом сидела за столом, подперев подбородок. Катерина с опаской поглядывала на её лицо, пытаясь прочесть, какие мысли одолевают спасшую её женщину.
  - Вот что я скажу тебе, - сказала вдруг Александра. - Хошь в Чилижное, поезжай туды. Хошь со мной оставайся, гнать не буду. В тесноте, да не в обиде. А щас спать давай. Спозаранку мне на работу в МТС надо...
  ***
  Катерина прожила в своей бывшей квартире неделю. Днем она прочищала дорожки, занималась с детьми, пока их мать на работе, готовила пищу из скудных продуктов, которые приносила Александра. А вечера они коротали за столом, беседуя при тусклом свете керосиновой лампы.
  Со слов хозяйки Катерина знала, что женщина приехала в Желтое из села В. Озерное после смерти мужа.
  - Жисть тама невмоготу стала, - сетовала Александра, вытирая слезы. - Жрать нечаво, хоть волком вой. Вот мя с детьми и уговорил знакомый наш в Желтое перебраться. Он мне и на МТС устроиться подсобил. Дай бог ему здоровья и лет долгих. Худо-бедно, а без куска хлебушка не бываем. А квартирёшку энту мне в МТС и дали...
  Катерина рассказала Александре о своей жизни - без хвальбы, приукрас и без попытки выставить себя жертвой судьбы-злодейки. Этого было достаточно, чтобы расположить к себе хозяйку.
  - А мне-то тебя свекруха твоя расписала, - сказала ей как-то Александра. - Чернее ночи расписала, холера вислозадая. Дескать, из семьи ты никудышной, сына еёнова приворотом на себе оженила, а с тово он запил и сбёг опосля на фронт от тебя! А ешо сказывала, што Хосподь тя за колдовство наказал и бездетной оставил. А я вот гляжу на робеночка твово и наглядеться не могу. Больно забавный он и тихий. Не то што моя робятня, озорники и...
  В это время раздался визг Лизы.
  - Мама, меня опять Дима за косы дёргает!
  Шустрый мальчонка, весело хохоча, нырнул под стол и показал сестре язык.
  - Ну Димка! - нахмурила брови Александра и хлопнула ладонью по столу. - Да угомонишься ты или нет? Ну врак и врак ты, ей-богу!
  Александра тоже понравилась Катерине. Худощавая, проворная и бойкая, всегда с засученными рукавами, повязанным на затылке платком, женщина была смугла и очень красива.
  Лиза и Дима были под стать матери - смуглолицые и черноволосые. А вот Михаил и маленькая Леночка были немного светлее. "Наверное, на отца больше похожие", - подумала Катерина, но постеснялась спросить у Александры.
  - А ты што, к свекрухе показаться не хотишь? - неожиданно полюбопытствовала хозяйка.
  - А для чего? - нахмурилась Катерина. - Штобы лишний раз ославила меня на всю деревню? А про внука узнает, так совсем взбесится. Будет причитать, что нагуляла я его и не внук он ей!
  - Зная её, не сумлеваюся, - вздохнула Александра. - А ты оставайся у нас, Катенька. Привыкла я к тебе и Петеньке, да и на што шило на мыло менять? Думаешь, в Чилижном легче щас живется, чем в Желтом?
  Однако Катерина посчитала зазорным сидеть на шее у доброй женщины и, как только стихла пурга, поехала с Петенькой в Чилижное к родителям, гадая, какой они окажут приём.
  ***
  Выехали в полдень. Старенькая тощая лошаденка с трудом волочила по глубокому снегу почтовые сани. Хотя от Жёлтого до Чилижного было невесть какое расстояние, в село они приехали поздно ночью.
  Катерина долго стучала в дверь, пока не вышла мать. Ее лицо было заспанное, глаза испуганные, голова повязана платком наизнанку, из-под которого выбивались седые волосы. Она недовольно ворчала, открывая дверь:
  - Ни днем, ни ночью покоя нету, окаянные... Токо-токо глазоньки прикрыла, дык того и гляди дверку с петлями вынесут. - Приподняв лампу и рассмотрев лицо дочери, мать ахнула, прикрыла ладонью рот: - Никак доченька в гости пожаловала? - и посторонившись, пропуская её в сени, продолжила: - Радость-то какая, Господи! Заходи, доченька, заходи... Ну... Не стой столбом телеграфным, а то стужу в избу впустим.
  В доме Катерина передала изумленной матери Петеньку и скинула полушубок.
  - Хто это? - испуганно прошептала женщина.
  - Внук это твой, Петенька, - пряча глаза, ответила Катерина. Ей было стыдно говорить, что внука родила не она, а Женька, но... Внук есть внук, и в этом не может быть никаких сомнений.
  Мать унесла Петеньку в переднюю.
  - Отец, вставай, дочка приехала, - услышала Катерина её радостный шепот. - Да ещё внучка привезла! Радость-то какая, Господи!
  Отец, Данила Осипович, с трудом поднялся с кровати. Ему нездоровилось. Кряхтя и что-то бормоча под нос, он неуверенным шагом вышел в прихожую к дочери. Они обнялись.
  - Одна пропавшая объявилась наконец-то, - проворчал он беззлобно. - А об второй слыхать што?
  - Не шуми, пожалуйста, не разбуди внука, - цыкнула на него мать. - Спит мальчонка, а ты...
  - Женька на фронте, - сказала Катерина. - Она курсы медицинские окончила и на фронт ушла.
  - А нам ни строчки не писнула, коза блудливая, - проворчал отец, тяжело опускаясь на табурет. - Живем здесь с матушкой, как медведи в берлоге, и ни сном, ни духом не ведаем, што с дочерьми нашими.
  - Муж твой, слыхивали, тожа воюет, а ты-то как без нево обходишься? - спросила мать.
  - Так вот и обходилась, - ответила Катерина, не желая рассказывать родителям всей правды. - А вот совсем худо стало, я и решила с Петенькой у вас пожить!
  - Знать, внука Петром зовет, - уже мягче сказал отец. - Петр Петрович значится...
  - Ой, хоть на всю жизнь у нас оставайся! - всплеснула руками обрадованная мать. - Дома нашего на всех хватит!
  - Мать, зажги керогаз, поставь чайку, - сказал ей отец. - А ты, дочка, пошто долго весточку о себе не подавала? С Женькой всё ясно - ветер в башке и буря в заднице. А ты-то?
  - Не до этого как-то было, - смутилась Катерина. - То училась. То с сыночком нянчилась.
  - А училася хде, в Чкалове? - спросила мать, хлопоча у керогаза.
  - Да, - тихо ответила Катерина, стесняясь сказать, что училась она не для себя, а для сестры.
  - И документик об образовании имеется? - полюбопытствовал отец.
  - Имеется, - покраснела Катерина. - Вот только...
  - Потеряла што ль? - подсказала мать.
  - Да, - кивнула Катерина.
  - А училася на ково? - не отставал отец.
  - На сестру медицинскую.
  - С Женькой што ль?
  - Да, папа
  Мать подошла к столу и выложила на него съестные припасы.
  - А у нас фельдшерица замуж вышла, - сказала она, - и в Саракташ съехала. А тебя, доченька, и без документов возьмут на место еёное. Время нынче эдакое, што и без документов на слово поверят.
  ***
  На слово поверили. Учитывая, что в такую глушь, как с. Новониколаевка (Чилижное), ехать никто не хотел, главный врач района "закрыл глаза" на отсутствие документов об окончании медицинских курсов и подписал приказ о назначении Катерины на должность фельдшера.
  ***
  Наступила весна 1943 года. Катерина с утра пронеслась по селу, сделала уколы тяжелобольным и пожилым людям. Когда вернулась в фельдшерско-акушерский пункт, увидела родителей, дожидавшихся на скамеечке её прихода.
  Заметив их озабоченные лица, Катерина спросила:
  - Что с вами? - и ещё раз, уже повнимательнее посмотрела на родителей.
  Отец уводит глаза в сторону, а мать тоже какая-то странная: губы дрожат, а из глаз вот-вот выкатятся слезы.
  - Что случилось? - забеспокоилась Катерина. - С Петенькой что-то стряслось?
  - Твой муженёк на побывку в Жёлтое заявился, - процедил сквозь зубы отец. - Я не хотел об этом говорить, да вот мать...
  - Он ещё в Желтом?! А почему ко мне не приехал?! - дрожащим голосом спросила Катерина.
  - Так, нужна ты ему с робенком своим, - вздохнула мать. - Он ведь не один заявился, ирод, а с пассией своей!
  - С какой еще пассией? - воскликнула Катерина. - Он ведь даже ещё не развелся со мной? Он же далеко, на войне. Ни одного письма мне не прислал!
  - Потому и не прислал, што из сердца выбросил, - угрюмо пробурдел отец. - Ему, видать, и без тебя живется вольготно.
  Катерина смотрела поочередно то на мать, то на отца. Она отказывалась им верить. В голове не укладывалось то, что она от них услышала. Может, они грезят наяву?!
  Катерина вбежала в кабинет, сбросила халат и вновь выбежала на улицу. Не видя родителей, она поспешила к дому. Озабоченные отец и мать поспешили за ней. Катерина пробежала мимо своего дома и толкнула соседнюю калитку.
  Соседа Матвея Акашева она застала дома. Тот как раз запряг лошадь в телегу, чтобы ехать в лес.
  - Вези меня в Желтое! - потребовала Катерина, забираясь в повозку. - Не спрашивай ничего, так надо.
  Матвей был мужчиной покладистым. Он уважал фельдшерицу не только как соседку, но и за то, что она ухаживала за его покойной матерью до последнего часа.
  Как потребовала Катерина, так он и сделал. Взял в руки вожжи, запрыгнул в телегу и выехал со двора.
  - Стой, не пущу! - размахивая клюкой, преградил путь отец Катерины. - А ну слезай с телеги! - закричал он на дочь. - Не надобна ты ему, Катька! Не надобна!
  Матвей придержал лошадь и обернулся:
  - Дык мы едем, али нет, Катерина Даниловна?
  - Едем, - ответила она.
  - А я не пущу! - загораживал дорогу Данила Осипович. - Нечаво тебе на распутника зенки пялить! Эх, доченька, ежели бы ты только видела, с какой распутницей на побывку явился...
  - Вот я и погляжу, - крикнула Катерина. - Хочу полюбоваться, чем эта меня краше!
  - Ничем она не краше тебя, дочка! - закричала мать, вставая рядом с отцом. - Та, што с ним приехала, сестра твоя младшая. Женька наша беспутная!..
  Катерина доехала до Желтого, не помня себя. Она смотрела на убегающую дорогу отсутствующим взглядом, но не видела и не слышала ничего вокруг.
  Она очнулась, когда Матвей Акашев натянул вожжи и прикрикнул на лошадь:
  - Тпру-у-у. Тпру-у, курица дохлая! Тпру-у-у, кому грю!
  Придя в себя, Катерина осмотрелась и спрыгнула с повозки.
  - Дык мне што, ждать тебя, Катерина Даниловна? - поинтересовался Матвей. - Ежели обождать, то я покуда родственников навещу.
  - Жди, - коротко бросила она и чуть ли не бегом поспешила к дому свекрови.
  Пройдя половину пути, Катерина остановилась. Приведя мысли в порядок, она свернула направо и пошла к Александре Скоробогатовой. Она продолжала поддерживать с ней дружеские отношения и часто заезжала, когда приходилось бывать в Желтом.
  Ей повезло. Александру Катерина застала дома. Женщина пришла домой, чтобы покормить детей и, как раз собралась идти на МТС. Они встретились на пороге.
  - Што стряслось, Катька? - спросила Александра.
  - Я узнала, что муж мой на побывку приехал, - выдохнула взволнованно та. - Ты не знаешь, правда ли это?
  - Ах, вот ты о чём, - нахмурилась женщина. - Видала его давеча. Кады я с работы на обед шла, он на скамейке сидел, у калитки своей.
  - Вот значит как! - в крайнем изумлении прошептала Катерина. - И один он сидел или...
  - Одново зрила. Но и пассию евошную тожа зрила днём раньше. На тебя лицом схожая, токо в форму военную одета и курит, как паровоз!
  "Женька, паскуда! - обожгла голову Кати ужасная мысль.
  - Неушто он не известил тебя, што на побывку едет?..
  В Катерине вдруг проснулась злость, какой ей раньше испытывать не приходилось. Она резко развернулась и поспешила к калитке.
  - Ты куды, Катенька? - побежала за ней Александра. - Да выбрось ты их из башки! Как дерьмо из выгребной ямы выбрасывают, так и ты их выбрось!
  - Я только погляжу на них! - не оборачиваясь и ускоряя шаг, крикнула ей Катерина. - Я только...
  Она увидела их, держащихся за руку и медленно прогуливающихся по улице. Они улыбались друг другу и о чем-то оживленно беседовали.
  Свет померк в глазах Катерины. Когда Александра подбежала к ней и подхватила под руки, девушка, тяжело дыша и держась за сердце, оседала на землю.
  На помощь к ней поспешили и виновники обморока.
  - А ну отойдите, безбожники! - закричала Александра на остолбеневших Петра и Женьку. - Ишь ты, сердобольные сыскалися. Загубили бабенку, а теперя...
  Муж и сестра Катерины в замешательстве стояли рядом навытяжку, словно парализованные.
  Александра с соседками довели полубесчувственную Катерину до квартиры Скоробогатовой и уложили на кровать. Женщина заварила травяной чай, остудила и поднесла к постели.
  - Испей, Катенька, зараз полегшает!
  - Спасибо, не беспокойся обо мне.
  Катерина выпила чай и глубоко вздохнула.
  Александра нервничала. Ей нужно было срочно идти на работу, но оставить подругу в таком состоянии она не могла. Наконец она подозвала старшую дочь:
  - Лизка, на МТС беги и обскажи, будто занемогла я! А ешо обскажи, што зараз всё отработаю, пущай не сумлеваются.
  Девочка послушно кивнула и выскользнула за дверь.
  - Давай, раздеться надобно, - склонилась над Катериной Александра. - Оно без одежды полегшее станет.
  Катерина не противилась, она позволила подруге себя раздеть и укрыть одеялом. Она закрыла глаза, и Александре показалось, что она заснула.
  - Штоб вас черти разодрали, ироды каянные! - в сердцах прошептала женщина и погрозила кулаком в сторону двери. - Штоб вам пусто было! Штоб вам...
  Собрав детей, чтоб не мешали подруге, она отвела их в соседний дом. Когда она вернулась, Катерина сидела на кровати и тихо плакала. Александра ужаснулась, увидев её сгорбленной от горя.
  - Да они ли это были? Хорошо ли я разглядела? - шептала побелевшими губами несчастная Катерина. - Почему они так со мной поступили? Почему?
  - Ты не думай о них, ты о себе думай, - Александра присела на табурет рядом с кроватью и взяла подругу за руку. - Не рви себе зазря сердечко. Ты не трактор, и оно у тебя не железное.
  - Но почему они меня предали? Муж и сестра... Что я им сделала? За что они так со мной? - словно в бреду, спрашивала Катерина. - Они шли рядом и за руки держались... Они даже не стыдились никого вокруг.
  - Для этих совесть - пустой звук, - вздохнула, сочувствуя Александра. - Им плюй в глаза, а оне "божья роса"!
  В дверь постучали. Подруги замолчали и переглянулись.
  - Ково энто ешо черти принесли? - сказала Александра, вставая. Сейчас она была не рада никаким гостям.
  На пороге стоял Петр. Красивое лицо Быкова было напряженным, но выглядел он настоящим героем: на гимнастерке медали, взгляд, внушающий доверие.
  Когда прошли первые напряженные минуты, вызвавшие у всех растерянность, Петр вошел в дом. Он присел рядом с Катериной и опустил голову. После продолжительной паузы глухо проговорил:
  - Прости меня, Катя, если сможешь.
  Петр сказал это голосом, полным раскаяния. В комнате сразу же нависла гнетущая тишина.
  - Ты только за этим пришёл? - спросила, помолчав, Катерина.
  - Да...
  Катерина закрыла глаза. Губы её обиженно поджались и задрожали.
  - Я утром снова убываю на фронт, - продолжил Петр. - Хочу, чтобы ты меня не поминала лихом и простила. Как я простил тебя!
  - Ты меня простил? - удивилась Катерина. - Что я сделала такого, за что ты меня прощаешь?
  - Сам не знаю, - пожал плечами Петр. - Казалось бы, не ты меня бросила, а я тебя, сбежав на фронт. Но мы не разведены с тобой, а ты дитя с кем-то прижила, вот за это я тебя и прощаю!
  Катерина беззвучно заплакала.
  - Как ты смеешь говорить мне такие гадости! - воскликнула она, заламывая в отчаянии руки. - Я не знала ни одного мужчины, кроме тебя! А ты...
  - Мне Женька все рассказала, - нахмурился Петр. - Пока она училась на курсах медицинских, ты с мужиками шалавилась. Она получала образование, и на фронт, а ты нагуляла ублюдка и домой... Так что, есть мне за что тебя прощать?
  И тут Катерина поняла всё. Она осознала, кто является причиной всех её бед и несчастий!
  Ну, конечно же, сестра! Эта хитрая и коварная бестия не только предала её, но и использовала ради достижения своих низменных целей. И как она не разглядела, дура простодырая, что беспутная Женька "запала" на её мужа? И как она не обратила внимание на то, что сестра, живя у неё, соблазнила и совратила Петра? Из вечно пьяного забулдыги хитрая пройдоха вылепила чучело, которое...
  Катерине вспомнился день проводов Петра на фронт, неожиданное появление Женьки на вокзале и её обещание дождаться...
  - Вы давно вместе? - спросила она, начиная успокаиваться.
  - С того самого дня, когда она поселилась у нас, - пряча глаза, признался Петр.
  - И тебя не смутили её похождения?
  - Нет.
  - Но почему?
  - Я полюбил её.
  - А меня? А меня ты любил до неё или?
  - Это была ошибка.
  - Но чем она лучше меня?
  - Сам не знаю. Только сердцу своему приказать не могу.
  Катерина окончательно успокоилась и даже почувствовала облегчение от разговора с предавшим её мужем. Ей не хотелось больше говорить с ним и тем более что-то ему объяснять.
  - Хорошо, - сказала она, глядя в бегающие глаза Петра, - иди на фронт спокойно и бей врага. А обо мне не беспокойся. Я уже привыкла обходиться без тебя.
  Петр, опустив голову, молчал. Видимо, ему было неприятно выслушивать такие слова. Катерина видела, что Петр хочет спросить о чем-то, но не решается этого сделать.
  - Ну, чего тебя еще держит? - спросила она. Присутствие мужа начинало тяготить её.
  - Я прошу развода, - вздохнул Петр с видом великомученика.
  - Хочешь - бери, - Катерина даже улыбнулась, отвечая. - Собирай документы и... Я их подпишу.
  ***************************************************
  В начале июня 1944 года в Чилижное приехала Женька.
  Катерина узнала о её возвращении только на второй день, когда вернулась из райцентра. Она ездила на совещание и осталась ночевать в гостинице.
  Войдя во двор, Катерина остановилась, услышав до боли знакомый голос, доносящий из-за приоткрытой двери сеней. Она не ошиблась. Это была Женька.
  - Ненавижу! Как же я её ненавижу! Мама, за что мне все это, за что!
  "О, Господи, уж не про меня ли она так высказывается?" - ужаснулась Катерина и осталась стоять на месте.
  Голос сестры захлебывался от злости и ненависти, срывался на крик.
  - Она всю жизнь мою перевернула, стерва! Я на фронте, под пулями и снарядами, а она... Эта шлюха отсиживалась здесь на всем готовеньком!
  Катерина посчитала зазорным слушать этот бред, стоя на улице. Она поправила на голове легкую косынку и решительно вошла в сени. Там она увидела плачущую мать и сестру, которая с красным возбужденным лицом что-то рассказывала ей, отчаянно при этом жестикулируя. Увидев вошедшую Катерину, сестра стушевалась и выбежала на улицу, даже не поздоровавшись.
  После возвращения Женьки дом Лащевых превратился в ад. Скандалам не было конца. Младшая сестра очень расстраивалась, что так быстро сорвались её честолюбивые планы насчет благополучной жизни. Тяжелое ранение в живот, несколько операций... Женька осталась жива, но война сделала её инвалидом.
  При родителях и ребенке сестры старались не ссориться и не скандалить. Но как только они оставались одни...
  - Как тебе не стыдно, Женька! - воскликнула как-то с укором Катерина, услышав оскорбительное высказывание в свой адрес.
  - А чего мне стыдиться? - подбоченилась та, готовая к очередной стычке. - Я тоже, как и ты, в доме своих родителей! Что хочу, то и делаю!
  - Да делай ты, что хочешь, только ко мне не цепляйся.
  - Была нужда. Да я тебя... За то, что ты мою жизнь сломала...
  Катерина начала злиться:
  - С чего ты взяла, что жизнь твою я сломала?
  Женька посмотрела на неё испепеляющим взглядом, но промолчала.
  - Кто у кого мужа увел, ты не знаешь? - продолжила Катерина, не испугавшись полного угрозы взгляда сестры.
  - Я тебе ребенка подарила, - зло процедила Женька. - Тебе, суке бездетной. А теперь я детей иметь не могу после ранения. Я кровь на фронте проливала, а ты крыса тыловая...
  - А кто тебя на фронт гнал? - перебила её Катерина. - Разве не по твоей просьбе я на курсах медсестер фронтовых училась?
  - Если хочешь знать, то я за муженьком твоим на фронт подалась, - позлорадствовала Женька. - Думаешь, я его любила? Ошибаешься! Я тебе досадить хотела, курва блаженная! Я всегда тебя презирала, а теперь... Я тебя ненавижу!
  - Но почему в тебе столько ненависти ко мне? - удивилась Катерина. - Чем она вызвана, Женька?
  - Да иди ты к черту, - отмахнулась сестра. - Много будешь знать, скоро состаришься.
  - Тогда скажи, ты и дальше так вести себя со мной собираешься?
  - А это уже мое дело! Тебя оно не касается.
  - Смотри, не захлебнись собственным ядом, гадюка! - бросила ей в лицо разгневанная Катерина и подошла к кровати, на которой мирно спал Петенька. - Я пока с сынишкой в ФАПе поживу, чтобы не действовать на твои расшатанные нервы!
  - С сынишкой говоришь?! - расхохоталась развязно Женька. - А имеешь ли ты право мальчика сыном называть? Это не ты, а я его родила!
  - Ты родила и бросила, как кукушка своего кукушонка! - сказала Катерина. - А я его воспитываю с младенческого возраста! И у меня больше прав называть Петеньку сыном, чем у тебя!
  - А я вот решила вернуть его обратно, сука! - неожиданно заявила сестра. - Мне рожать больше нельзя. Да и к чему, если есть уже сын у меня?
  - Так вот из-за чего ты меня ненавидишь, - улыбнулась Катя. Она вовсе не испугалась и не смутилась, чего ожидала Женька. - В роддоме ты родила Петеньку как Быкова Катерина и о том сохранилась соответствующая запись. Запомни раз и навсегда, сестрица неразумная, что ты моему сыну всего лишь тётка! А потому молчи и знай свое место!
  - Я убью тебя, курва! - заревела в ярости Женька, метнулась к столу и схватила нож. - Я убью тебя, паскуда правильная! Я...
  Катя потом долго вспоминала эту сцену. Как в тот злополучный день, так и впоследствии она была уверена, что взбесившаяся сестра убила бы её, если бы не вернулись родители.
  ***
  Женька уехала из Чилижного через два дня. Куда и зачем, она не сказала.
  Осенью Катерину вызвал главный врач района. Весь путь от Чилижного до Зиянчурино она была сама не своя. Дурные мысли лезли в голову. Но больше всего Катерина опасалась козней сестры. Женьке ничего не стоило заехать в райцентр, зайти к главному врачу и рассказать о курсах и о том, что сестра обучалась на них по подложным документам. Входя в кабинет главного, Катерина чувствовала себя преступницей и готова была раскаяться во всех грехах, на какие ей только укажут.
  Но её страхи сразу же улетучились, когда Катерина увидела приветливую улыбку на лице главного врача.
  Разговор был недолгим. Главный ни разу не упомянул о том, что взял её на работу без документов, и даже не требовал восстанавливать их. Он сказал, что пришла разнарядка направить на учебу в институт одного из сотрудников, и предложил поступить в медицинский.
  - Но у меня есть маленький сын, - возразила Катерина. - А родители оба старенькие. Я не могу оставить на них ребенка.
  - Ничего, - успокоил её главный. - Таких, как ты, матерей-одиночек в институте соберется много. Ничего не поделаешь. Война многих сделала вдовами...
  Для неё он пообещал место в общежитии, а для Петеньки место в детсаде. И Катерина согласилась. Неделю спустя она с сыном приехала в Чкалов.
  ***
  Прошло двадцать лет.
  Екатерина Даниловна Потемкина, зам главврача Оренбургской детской областной больницы, сидя за столом в кабинете, перелистывала календарь.
  "Скоро новый 1965 год, - подумала она. - А на душе пустота. Жизнь близится к закату, а что я видела? Ничего! Первый муж Петр Быков бросил меня, спутался с сестрой и... ушёл на фронт. Война окончилась давно, а от него никаких вестей".
  Катерина Даниловна даже пыталась навести о нем справки, но... В списках погибших и пропавших без вести он не значился. Значит, жив. Вот только где он? Хотя теперь какая разница. Сестра Женька тоже как сквозь землю провалилась. Как уехала тогда в 44-м из Чилижного, так и след её простыл. Как в пропасть провалилась. Родители умерли, сын Петенька вот-вот из армии вернется. Чем не жизнь? А все-таки чего-то не хватает...
  Выйдя из поликлиники и уже не вспоминая о минувшем, Екатерина Даниловна быстро зашагала по улице. Через четверть часа она остановилась в сквере у областного Дома Советов. Сердце её глухо стучало, дыхание было отрывистым, а голова и лоб под платком вспотели.
  "Господи, уже не простудилась ли я? - испугалась она. - Принесу заразу в дом, а там муж, дети?!"
  Сколько раз муж, свекровь и сестра упрекали её в бездетности, а видишь ли... Выйдя снова замуж, она дважды благополучно забеременела и родила дочерей. Старшая, Ирина, пошла по стопам матери и окончила медицинский. Младшая, Полина, решила стать, как и отец, учителем. Ну а Петька вырос парнем с сильным характером. Вот уже три года минуло, как в армию ушел. Уволившись в запас, собрался поступать в юридический. Что ж, пусть сам себе выбирает дорогу, взрослый уже...
  Шагая домой, Екатерина Даниловна с удовольствием вспомнила о сыне. Уходя после ссоры, Женька так и не сказала, чей Петька сын. Но с годами мальчик взрослел и с каждым годом становился всё больше и больше похожим на...
  Екатерина Даниловна остановилась на перекрестке и перевела дыхание. Пропустив машины, ехавшие на разрешительные жесты регулировщика, она перешла на другую сторону улицы.
  С каждым годом она поражалась необыкновенному сходству сына с бывшим мужем. В конце концов, когда юноше стукнуло восемнадцать, Катерина была полностью уверена, что Женька забеременела от Петра.
  Сын отлично ладил с отчимом. Катерине даже казалось, что Михаил и есть настоящий отец Петеньки. А то, что он сын её беспутной сестры, она больше не вспоминала никогда.
  Петр увлекался футболом, много читал. Он даже встречался с девушкой, но почему-то делал из этого тайну.
  Но все тайное когда-нибудь становится явным. Как-то раз Катерина позже обычного возвращалась домой с работы. Петеньку и его подружку она увидела в сквере у кинотеатра. На улице было еще довольно светло, и Катерина остановилась, чтобы хоть со стороны полюбоваться счастливой парой.
  Петенька обнял девушку, а она припала головой к его груди и притихла. И вдруг Катерина увидела, как губы сына коснулись волос подруги. Девушка прижалась к нему еще крепче, и Петр наклонил голову и поцеловал её...
  За ужином Катерина ничем не открыла сыну той "тайны", которая появилась у неё...
  Поднявшись по ступенькам, Екатерина Даниловна позвонила в дверь. В прихожей стоял муж, но вид у него был такой недовольный, что она сразу же встревожилась.
  - Что случилось? - спросила Катерина. - У нас все в порядке, Миша?
  - Сейчас сама все узнаешь, - ответил тот неопределенно, помогая снять плащ. - Думаю, на кухне тебя ожидает такой сюрприз, которому ты едва ли обрадуешься!
  Муж очень редко говорил с ней таким тоном, и потому, встревожившись еще больше, Катерина вихрем пронеслась из прихожей на кухню.
  Открыв дверь, она остановилась. В комнате было до того накурено, хоть топор вешай. Сквозь густой туман табачного дыма едва проглядывались окно и стол, за которым сидела какая-то женщина и курила.
  - Что, явилась не запылилась? - прохрипела простуженным голосом незнакомка, пытаясь утопить заплеванный окурок в куче уже заполнивших пепельницу. - А я уже с муженьком твоим и дочурками познакомилась. Выбор неважный, - хмыкнула гостья. - Толстенький, лысенький, будто мячик резиновый! Ему далеко до нашего с тобой Петеньки...
  - Женька! - выдохнула Катерина, едва удержавшись на сделавшихся ватными ногах. - Ты... ты...
  - Да вот поглядеть на тебя приехала, - захрипела та. - Как только из зоны вышла, так думаю, дай сестрицу навещу. Должно быть, скучаешь по мне, швабра правильная?
  - Вы тут посидите, а я к Валерию Ивановичу схожу на пару часиков, - напомнил о себе Михаил. - Девочек я в театр отправил, пусть...
  - Ступай, ступай к своему корешу, Миша, - прикрикнула на него Женька, вытаскивая ещё одну "беломорину" из полупустой пачки. - Дай сестрицам друг дружку в воротнички поплакаться.
  Катерина решительно подошла к окну и распахнула его настежь. Затем, обернувшись к сестре, строго и внушительно сказала:
  - Прошу тебя не курить в моем доме, Женя. Я, мой муж и мои дети не выносят табачного дыма!
  - А сынок мой Петя тоже не курит? - ухмыльнулась сестра. - Что-то я и не заметила его в квартире среди твоих кобылок дочек и мячика резинового.
  - Не смей в таком тоне говорить о моих дочках и моём муже! - крикнула Катерина, начиная терять терпение. - Если ты после стольких лет хамить ко мне приехала, то...
  - Что, выгонишь? - спросила Женька, сжимая ладошки в кулаки. - Так давай. Можешь мусоров позвать. Твой "герой" слинял, как пятно с рубахи жирное, так лягавых вызывай!
  Катерина присела за стол напротив сестры и сжала виски.
  - Ну чего ты явилась, Женя? Снова мучить меня собираешься? Ну когда ты угомонишься наконец?
  - Никогда, не надейся, - ухмыльнулась сестра. - Вот если поделишься добром своим по справедливости, тогда, очень может быть, я и оставлю тебя в покое!
  Катерина не поверила своим ушам:
  - Ты о чем говоришь, Женя? Почему ты требуешь, чтобы я делилась чем-то с тобою?
  - А почему бы и нет? - невзирая на прозвучавший запрет, закурила сестра. - Все по справедливости, по-родственному. Пока ты в тылу отсиживалась, я кровь свою за Родину проливала. Калекой с войны вернулась! Потом ты жизнь свою налаживала, а я на зоне пятнадцать лет чалилась! Разве это справедливо?
  - Но я-то здесь при чем? Разве я тебя в зону посадила?
  - В том и твоя вина есть, хотя ты не знаешь об этом.
  - Господи, да что ты несешь, сестра?
  Женька выбросила окурок в окно, а потом посмотрела на сестру.
  - Водка есть? - потребовала она.
  - Н-нет, - солгала Катерина. - В нашем доме спиртное не употребляют.
  - Да, - покачала головой Женька и, матерно выругавшись, плюнула на пол. - Скажи мне, пожалуйста, сучка драная, может, я не в квартиру твою, а в монастырь зашла?
  От такой наглости Катерина лишилась дара речи. Она лишь растерянно моргала и облизывала пересохшие губы.
  - Вот и молчи, так лучше выглядишь, - бросила Женька, вставая. Она прошла к холодильнику, вынула из него бутылку водки, колбасу, сыр и всё поставила на стол. - Я хочу сказать тебе много того, чего ты не знаешь, сестра моя единственная. А еще хочу потребовать то, что принадлежит мне по праву! А договоримся мы или нет... Это мы тоже выясним сегодня, вот за этим столом.
  Она заполнила две рюмки. Одну придвинула сестре.
  - Пей.
  - Нет, - отказалась Катерина, пытаясь осмыслить ситуацию, в каковой оказалась.
  - Что ж, мне больше достанется.
  Женька опрокинула в себя рюмку, немного подумала и затем вторую. Лишь после этого она закусила.
  - Я тоже не пила до фронта, - сказала она. - А там, под свист пуль и взрывы бомб, я и пить, и курить пристрастилась.
  - Я уже успела это заметить, - вздохнула Катерина.
  - Там, на фронте, я научилась и ненавидеть, - сказала Женька, заполняя рюмку водкой.
  - И об этом я тоже знаю.
  - Только вот фашистов ненавидеть одно, а вот близких...
  Катерина схватила бутылку, заполнила водкой вторую рюмку и залпом выпила.
  - Почему ты мне это говоришь, Женя? Назови мне хоть один повод, который я предоставила тебе для ненависти?
  Сестра выпила, поставила рюмку и, глядя Катерине прямо в глаза, ответила:
  - Сначала я очень любила тебя, Катя. А уж ненависть пришла потом!
  - Потом? - вскинула брови Катерина. - Я подала какой-то повод к этому?
  - Я очень любила тебя, - продолжила Женька, не "услышав" вопросы сестры. - Я переживала за тебя и... Я привыкла видеть тебя неудачницей в любви и тихоней. Мне нравилось видеть тебя несчастной и жалкой, что пробуждало во мне потребность заботиться о тебе.
  - А что мешало тебе потом проявить ко мне эти свои так называемые чувства?
  - Ты предала меня.
  - Но чем и когда?
  - Ты предала меня своим замужеством. Мир рухнул сразу для меня, когда ты выскочила замуж за это чудо сельское - фраера Быкова.
  Исповедь сестры начала напоминать Катерине бред сумасшедшей, но она продолжала слушать её признания.
  - Твой отъезд в Желтое окончательно разбил мое сердце, - продолжала Женька, "пропустив" в себя еще рюмочку водки. - Я мучилась и страдала! Мне очень не хватало тебя, сестра.
  - И поэтому ты сбежала от родителей и приехала ко мне, - высказалась Катерина.
  - Я вижу, ты давно хотела этого, - ответила Женька. - Но прежде чем уехать из Чилижного, я приняла решение отравить твою жизнь и с рвением взялась за это!
  - Хочу поздравить, ты преуспела в своем стремлении, - не выдержала Катерина.
  - У меня получилось все прекрасно, - заплетающимся языком продолжила Женька. - Я подцепила этого твоего козлика легко и просто... Он пил и пил много, а пьяный мужик... Я всего лишь поманила его пальцем!
  - Всё, хватит! - замахала руками Катя. - Я не намерена больше выслушивать этот бред!
  - Этот бред - наша с тобой жизнь, сестра. Давай-ка помянем её достойно!
  Сама не понимая почему, но Катерина выпила с Женькой. Она смотрела на постаревшую и подурневшую сестру и не узнавала её.
  - Я была довольна, - продолжила сестра. - Оставалось только рассказать тебе всё и... Я была уверена, что ты бросишь его, потому что считала этого фраера тухлого недостойным тебя.
  - Ты хочешь сказать...
  - Да, ты правильно въехала, Катюха! Я хотела видеть возле тебя мужчину достойного, а не этого дешёвого тракториста.
  Сестры помолчали. Изрядно захмелевшая Женька продолжила:
  - К сожалению, моя месть тебе получила неожиданное продолжение. Я забеременела от этого мудилы и впала в полную растерянность. Петюня тоже чувствовал себя виноватым перед тобой и слинял на фронт.
  - Тогда получается, что он слинял от нас обеих? - уточнила Катерина.
  - Так оно и было, - согласилась сестра. - Он бросил нас и убежал. Пусть не в лес, а на фронт, под пули, но убежал!
  - В таком случае мне непонятно одно: почему ты за ним последовала?
  - Я решила найти его и убить, - призналась Женька. - Я умирала от желания раздавить этого гада!
  - Но как ты собиралась это сделать? - прошептала потрясённая Катерина.
  - Война списала бы все. Шальная пуля, например. Поле боя - идеальное место для убийства!
  - Но почему ты привязала меня к своим подлым замыслам? - спросила Катерина.
  - Увы, сеструха, но попасть на фронт без тебя я не смогла, - ухмыльнулась Женька. - Годы не позволяли. Мне ещё только семнадцать было. Да ещё беременность. Я ненавидела ребенка в своём чреве. Я хотела сделать аборт, но врачи не разрешили... Мне сказали, что при аборте я умру. Пришлось донашивать в себе ублюдка и рожать. Но я вскоре придумала как выкрутиться из этого положения. Вот тогда пришла мысль использовать тебя. А что, все получилось лучше, чем надо было мне. Я родила ребенка, которого ненавидела, и отдала тебе, своей сестре. Тогда ведь все думали, что ты не можешь родить? Вот я и считала, что подарила тебе счастье!
  - А я помогла уйти тебе на фронт, - кивнула Катерина, берясь за бутылку. Она вдруг почувствовала, как ненависть к Женьке в ней исчезает, а потому...
  Они выпили.
  - Как я поняла, ты ушла на фронт, чтобы найти Петра и убить его, - сказала Катерина, откусив кусочек колбаски. - Тогда почему ты с ним вместе приезжала в Желтое на побывку?
  - Убить я его могла раз двести, - отвечала Женька, закуривая. - Но вначале я не могла этого сделать! Он на фронте, а я в тылу в медсанбате. Раненых столько, что осмыслить трудно. Бинтов не хватало, лекарств тем более. Медсестры, врачи, хирурги - все валились с ног от усталости. А когда подвернулся случай и мне оставалось только нажать на курок, этот фраер увидел меня, узнал и...
  - Приголубил, - продолжила Катерина.
  - Да, приголубил, - не стала отпираться Женька. - И мысль убить его у меня пропала. Да-да-да, я вдруг поняла, что люблю его!
  Возбужденная воспоминаниями сестра налила себе рюмку и выпила.
  - Прости меня, Катюха, но я ничего не могла с собой поделать. Вот тогда я действительно как с ума сошла...
  Сказав последнюю фразу, Женька уткнулась лбом в стол и захрапела. Ожидать от неё продолжения беседы было невозможно, и Катерина, дождавшись мужа, уложила сестру в зале спать.
  ***
  Вспоминая детские годы, Катерина незаметно забылась. Она спала как убитая и видела фантастические, полные ярких красок сны. Она видела себя с Женькой играющими на цветущем лугу. Ей лет шесть, а сестре и того меньше.
  - Научи меня плести венки, - хнычет Женька. - Я тоже хочу уметь плести их из цветочков.
  А вот они уже взрослые, купаются в Сакмаре. Вдоволь наплескавшись, выходят из воды, взявшись за руки. Сестры смеются и брызгают водой друг на друга. Полдень. Солнце поджаривает их худенькие тела.
  - Давай в пятнашки играть! - кричит Женька. - В воде так хорошо, сестренка!
  Катя весело смеется...
  Телефонный звонок тревожно прозвенел в ночи.
  Катерина проснулась. Михаил быстро встал, сунул ноги в тапки и направился в прихожую. По пути кинул удивленный взгляд на диван, на который уложили спать пьяную Женьку.
  - Слушаю вас, говорите, - тихо сказал в трубку, прикрывая её ладонью. - Что? Милиция? Да, да, да. Если так срочно и необходимо. Да, да. Высылайте машину.
  Катерина услышала тревогу в голосе мужа и проснулась окончательно. Она взглянула на часы. Было начало седьмого.
  Михаил вошел в комнату и присел на край кровати.
  - Что случилось - спросила она, коснувшись его руки.
  - Сам ничего не понимаю, - ответил Михаил. - Только вот сестры твоей нет дома и... Звонили из милиции.
  Катерина подскочила как ужаленная. Она бросилась к дивану. Женьки не было. Они с Михаилом осмотрели вещи, но все оказалось на месте.
  - Ничего не понимаю, - сказала наконец Катерина, устало усаживаясь в кресло и массируя виски. - Ушла тайком. Я даже не слышала?!
  - И я не слышал, - признался Михаил, усаживаясь напротив. - Она могла бы вместе с нами все вынести из квартиры, да еще подмести веничком и вымыть полы!
  Катерина еще раз осмотрела беглым взглядом комнату и...
  - Господи, да она только фотографию Петенькину взяла! - воскликнула она возбужденно, увидев на комоде пустую рамку.
  - Но для чего она ей? - недоумевал Михаил. - Спросила бы, мы и сами дали фотографии. Петька их понаслал с армии целый альбом.
  - Ничего не понимаю, - вздохнула Катерина и, вдруг почувствовав сильную тревогу, посмотрела на мужа. - А почему к нам в такую рань из милиции звонили?
  - Ах, да, - встрепенулся тот. - Машину за нами уже выслали! Мне ничего не объяснили. Сказали что наше присутствие необходимо и...
  Решив дожидаться приезда милиционеров около подъезда, супруги быстро оделись и вышли. На улице было тихо и прохладно.
  В милицейском уазике мысли Катерины метались в голове, как молнии. Зачем Женька приходила к ней вчера? Может быть, она совершила что-то нехорошее и её, как прежде, втянула в свои авантюры?..
  Вдруг машина, сделав поворот, остановилась. При свете фар Катерина увидела ограду морга. Она спросила у лейтенанта, встретившего их у дверей:
  - Послушайте, молодой человек, чего ради вы привезли нас сюда в такое время?
  Тот пожал плечами:
  - Все вопросы к следователю, гражданочка. Он сказал - мы исполнили!
  В морге она увидела дежурного патологоанатома Сергея Гирина, с которым приходилось встречаться на работе.
  - Сергей Андреевич, - обратилась к нему Катерина, - чего ради...
  - Обращайтесь ко мне, - перебил её вошедший в кабинет мужчина в милицейской форме. - Это я приказал вас сюда доставить. Зовут меня Антон Гаврилович. Я следователь линейного отделения милиции.
  Катерина почувствовала, как всю её обдало жаром, словно кто-то тихо подкрался сзади и окатил её кипятком.
  - Прошу пройти со мной, - предложил следователь, выходя из кабинета. - Вам предстоит опознать труп.
  - Нам? Труп? - опешил Михаил, державший Катерину под руки.
  - Тру-у-уп? - прошептала она, бледнея.
  - Ничего криминального, - "успокоил" их следователь. - Просто в сумочке, обнаруженной рядом с трупом на рельсах, мы нашли неотправленное письмо на ваш адрес.
  - А труп чей? - ужаснулся Михаил.
  - Женькин! - выдохнула Катерина. - Я знала, я чувствовала это!
  - Мы нашли её час назад на рельсах, - пояснил следователь. - А закон требует провести опознание. Надеюсь, вы не будете против этой, гм-м-м, скажем так, не совсем приятной процедуры?
  Тело было накрыто окровавленной простыней. Катерина приподняла краешек. Лицо умершей было спокойным и даже торжественным. Казалось, что она после долгих прожитых в муке лет впервые сладко уснула.
  - Это моя сестра, Лащева Евгения, - сказала она. - Я узнаю её.
  - Она отбывала срок в местах лишения свободы? - тут же спросил следователь.
  - Насколько мне известно, да, - ответила Катерина.
  - А может быть, вы объясните мне причины, толкнувшие вашу сестру на самоубийство? - вкрадчиво спросил следователь.
  - Это я хотела бы знать сама, - прошептала Катерина, теряя сознание. - Очень бы хотела...
  ***
  Катерина открыла глаза. Вокруг было настолько тихо, что давило на уши. Тускло поблескивало стекло окна.
  Катерина не успела сомкнуть веки, как перед глазами встало изуродованное тело Женьки и женщине стало не по себе. Страшная смерть сестры очень сильно потрясла её. Катерина впервые в жизни испытала такую психологическую встряску. На душе было так тяжело, так мерзко, так скверно...
  Дверь открылась, и в комнату вошел Михаил.
  - А-а-а, проснулась, моя лебедушка! - воскликнул он радостно.
  - Который сейчас час? - спросила Катерина, щурясь от яркого света.
  - Двадцать один час и... Тридцать пять минут, - ответил Михаил бодрым голосом, посмотрев на наручные часы.
  - Так сколько же я проспала? - ужаснулась Катерина.
  - Весь день, - улыбнулся супруг. - Но это ничего. Зато выглядишь выспавшейся и бодрой!
  Она присела на кровати и, преодолев легкое головокружение, спросила:
  - А девочки где?
  - На дачу уехали.
  - Это ты отправил их?
  - Совершенно верно.
  - Но почему?
  - Чтобы не докучали вопросами. Я знал, что тебе сейчас не до нас, но... Предпочел все же не оставлять тебя одну.
  Катерина встала с кровати, с помощью мужа прошла в ванную и приняла душ. Стало легче, но только её телу. А вот душа...
  - Рассказывай все, - потребовала она.
  Муж, наливая чай, не спешил с ответом.
  - Миша, говори! - настояла Катеринана. - Игры сейчас не ко времени!
  Он сопротивлялся недолго, отлично зная характер жены. Михаил уже привык, что не мытьем, так катаньем, но она заставит его выложить всю правду, какой бы горькой и тяжелой та ни была. Приготовив чай, он уселся за стол напротив:
  - Так что ты хочешь от меня услышать, Катя?
  - Все, - ответила она. - От начала до конца. Только не лукавь, пожалуйста, Миша. А за мое здоровье не беспокойся, я сама врач и смогу проконтролировать свое состояние.
  Михаил вздохнул, пожал плечами и начал:
  - Женьку заприметил на вокзале постовой милиционер. Он подошел к ней, когда Женька разглядывала фотографию Петра. При этом она плакала, целовала фото и прижимала его к груди.
  - У вас что-то случилось? - спросил милиционер.
  - Да нет, все в порядке, - ответила женщинана, вытирая слезы и пряча фотку.
  - Я могу вам чем-нибудь помочь?
  - Моему горю никто помочь не может. Даже я себе самой помочь не могу.
  - У вас кто-то умер?
  - К счастью, нет. Это я умерла для всех.
  Проверив документы и не найдя в них ничего незаконного, милиционер отошел от Женьки, но из виду её не выпускал. Она тоже заметила его внимание к себе и зашла на почту, что на вокзале.
  - Я знаю, где она, - ответила Катерина, - продолжай.
  - Но, как оказалось, Женька зашла на почту не из-за того, чтобы уйти от придирчивого милиционера, - продолжил Михаил. - Она взяла у телеграфисток несколько листов бумаги и что-то плача писала.
  - Это, наверное, то письмо, которое нашли в её сумочке после смерти? - догадалась Катерина.
  - Не в бровь, так в глаз, - улыбнулся ободряюще Михаил, видя, что она держит себя в руках. - Она действительно писала письмо. Девушки рассказывали, что она нервничала, плакала, рвала листы и начинала писать заново.
  Михаил замолчал и отвернулся. Катерина поняла, что он дошел до того места, когда продолжить свой рассказ или не мог, или боялся.
  - Миша, не томи, - поднажала Катерина. - То, что я услышу, постараюсь пережить, а вот твое уклончивое молчание...
  - Милиционер увидел, как Женька подошла к краю платформы, - продолжил нехотя муж, и Катерина заметила, как в его глазах блеснули слезы. - Приближался грузовой поезд. "Уже не хочет ли она повторить "подвиг Анны Карениной"?" - подумал постовой и бросился к ней. Но ему не удалось помешать Женьке убить себя. Когда до неё оставалось всего лишь пара десятков метров, Женька приложила к губам фотографии и громко крикнула: "Сестра, сынок, любимые мои, простите вы меня, дуру неразумную!" Когда милиционер был уже в двух шагах и даже протянул руку, чтобы схватить ее за одежду, Женька упала на колени, снова приложила к губам фотографию и... Легла телом под колеса вагона.
  Горю, которое испытала Катерина, выслушав мужа, не было границ. Она с трудом удержалась от повторного обморока. Она сидела за столом бледная, из глаз лились слезы.
  - Нет ничего тяжелее, чем терять близкого человека, - прошептала она пересохшими губами. - А мы ведь с ней ни разу так и не поговорили с ней по душам! Мы не сказали друг другу все. Не раскрыли до конца свои души. Ужас! - воскликнула она горестно и замолчала, закрыв лицо руками. - Я не могу оплакать сестру так, как она этого достойна. Если бы ты только знал, Миша, как мне сейчас тяжело. С одной стороны, меня мучает совесть, с другой... мне жаль себя, что вовремя не разглядела душу своей сестры и не пришла к ней на помощь! Я, и только я, виновата в сломанной судьбе Женьки, и я буду нести этот свой крест до конца жизни!
  - Может, приляжешь, Катя? - спросил Михаил встревоженно. - Или пилюльку успокоительного выпей. На тебе лица нет и...
  - Что с письмом и фотографией? - посмотрела на него Катерина. - Дай мне.
  - Но следователь сказал, что...
  - Отдай их мне, Миша. Прямо сейчас отдай, прошу тебя?
  Муж вышел из комнаты, но тут же вернулся.
  - Следователь сказал...
  - Дай их мне!
  Михаил отдал жене две фотографии и конверт. Она взяла их так бережно и нежно, словно хрупкие вещицы, готовые в любой момент рассыпаться в прах.
  Фотографии оказались её и сына. Они были залиты кровью так, что едва проглядывались изображения.
  - Их взяли уже из рук мертвой Женьки, - вздохнул Михаил, вынимая из холодильника бутылку с водкой. - Она, видимо... - он посмотрел на лицо жены и сразу же замолчал. Катерина читала письмо, а её лицо было наполнено выражением такой невыносимой муки, что...
  Михаил взял стакан, заполнил его водкой до краев и залпом выпил.
  "Любимая, единственная моя сестренка Катенька! - прочла Катерина первую фразу и положила лист на поверхность стола. Руки дрожали так сильно, что строки невозможно было различить. Они сливались воедино, образуя какую-то неразборчивую рябь. - Прости меня, Катенька, за все прости! Вот пишу тебе то, что не смогла рассказать при встрече. Даже водка не помогла развязать язык! А пришла я к тебе, Катенька, вовсе не выяснять отношения и что-то делить. Прости, но уж очень хотелось посмотреть на тебя, на сына и сказать вам последнее "прости"! В моей смерти себя не вини, Катенька. Это я сама вынесла себе смертный приговор и сама приведу его в исполнение. Страшно? Очень! Но я не боюсь смерти! Я много повидала смертей на фронте и знаю, что умирать вовсе не страшно! А теперь хочу описать тебе еще об одном своем грехе, который, как ни странно, совсем не гложет мою душу..."
  Далее несколько строк старательно зачеркнуты.
  - А я нашла твоего бывшего муженька - Петьку Быкова! Встретила его случайно (не пишу где по своим соображениям). Он тоже узнал меня. Мы встретились с ним на вокзале в дешевой забегаловке, и он, в память "о нашей былой любви", пригласил меня к себе домой.(Если бы он только знал, скотина, что я всегда только и мечтала, чтобы его убить!) Хочешь знать, что представлял собой красавец Петя? Изволь... Голодный опустившийся пьяница.(Жена такая же профура. Пробу ставить негде.) Ты считала, что он пил до войны из-за тебя. Из-за твоей неспособности родить ему сына. - Далее матерная фраза. - Все это туфта, Катенька моя милая! Он пил из-за того, что алкоголик, а не убитый горем человек. Он пил из-за того, что ему нравилось это делать, а не из-за каких-то приписываемых ему горестей. Что-то я отвлеклась, извини...
  Далее ещё несколько строк старательно зачеркнуты.
  - По некоторым причинам мне пришлось задержаться у этого пропойцы на два дня. Я не видела его трезвым. Он пил и буробил всякую всячину, что только на ум приходило. Все его бредни я старалась пропустить мимо ушей, но некоторые...
  Два чернильных пятнышка на месте указали на то, что Женька плакала, выводя ручкой эти строки.
  - Представляешь, Катенька, этот выродок вдруг признался мне по пьянке, что вместе с матерью убил первую жену. Они избили её до полусмерти в пьяном угаре за то, что она, желая прекратить попойку, вылила в помойное ведро самогон! А потом они задушили её подушкой, вывезли за село и повесили на дереве. Тогда я высказала ему в "харю" все, что о нем думаю. Этот гаденыш рассмеялся и сказал, что собирается вернуться к тебе!
  Строка зачеркнута и размыта несколькими капельками, скорее всего, слез.
  - Лучше бы он мне это не говорил, Катенька! Сама не знаю, что нашло на меня тогда. Помутнение какое-то, ей-богу! Я только на миг представила эту образину рядом с тобой и тут же схватила со стола нож. Удар пришелся в самое сердце. Он подох, даже не пикнув, а я... Я пошла сразу же в милицию и написала явку с повинной. Итог ты знаешь. Пятнадцать лет колонии строгого режима! Никакие заслуги и награды не помогли скостить срок! Скрепя сердце я выдержала все! Не поверишь, а выдержать это испытание мне помогла любовь к тебе и - подчеркнуто - нашему сыну!
  Далее еще несколько строк зачеркнуты и размыты слезами.
  - Все, что говорила я тебе вчера о любви к тебе, Катенька - истинная правда! А для чего я ссорилась с тобой и отравляла жизнь? Ты тоже знаешь. И это правда. Ссоры с тобой не доставляли мне удовольствия. Просто так я чувствовала себя с тобой на равных! Своими придирками и гадкими выходками я изводила тебя, чтобы казаться взрослой и значительной, а сама... Ночами я ревела в подушку от досады! Я клялась себе, что не повторю такого, но... Приходило утро и возвращалась "ненависть". Петеньку я тоже не со зла тебе навязала, сестренка моя любимая. И вовсе не ненавистен он мне, как я тебе наговаривала.
  Несколько строк Катерина прочесть не смогла, они буквально были смыты слезами.
  - Я любила Петеньку всегда! С того самого дня, когда узнала, что беременна. И аборт я не сделала из-за любви к дитю. Тебе я сбрехнула, что ненавижу его, только потому, чтобы навязать моего ребеночка, мою кровиночку, в котором я души не чаяла! Что я могла дать ребенку, баба ветреная? Ничегошеньки! Только обидное пятно на всю жизнь! Люди злы, сестрица моя ненаглядная. От прозвища "ублюдок" он бы не избавился никогда, ты знаешь. Да и была бы плохая мать ему. Я ничего не смогла бы дать мальчику, а ты... Я знала, что передаю свое дитя в надежные руки! Только ты могла стать моей кровиночке настоящей матерью, и ты стала ей. Любовь к сыну я пронесла через всю свою непутевую жизнь. Любовь странную, дикую, но настоящую. И знаешь, Катенька, я ни разу не пожалела о том, как поступила с Петенькой! Он не "ублюдок", а сын достойной матери, которая дала ему то, чего я была дать не в состоянии.
  А теперь прощай, сестрица моя любимая. "Мой поезд уже на подходе", и я... Я не хочу опоздать в свой последний вагон. Живите счастливо и... Не вспоминайте обо мне. Я всегда хотела делать только хорошее, а делала только плохое. Вот такая я никудышная и никчемная. Ну вот и все! Береги семью и береги - подчеркнуто - твоего сына Петеньку! Ты сделала из него настоящего человека и, дай бог, чтобы он всегда оставался таковым!"
  Дальнейший текст был размыт и не читался. Катерина отложила письмо.
  С каменным лицом она сидела за столом и смотрела в окно. Душа болела и ныла. Она оплакивала погибшую Женьку и скорбела по любимой сестре.
  Михаил присел рядом и коснулся письма.
  - Не трогай! - прошептала Катерина.
  - Ты что, собираешься его сохранить? - спросил муж.
  - Да.
  - Но его же могут прочитать дети?
  - Девочки не так воспитаны, чтобы читать чужие письма.
  - Ну а...
  - Петеньке, как только он вернется из армии, я сама дам его прочесть...
  - Но почему? - заморгал Михаил. - Парень всегда считал и считает тебя своей матерью. Скажи мне, Катенька, почему ему открывать все теперь?
  Катерина взглянула на мужа холодным, полным осуждения взглядом.
  - Я хочу, чтобы мой сын знал, кто его настоящая мать, - сказала она. - Которая ради его счастья пожертвовала своим. Петина мать была не святой, но настоящей! НАСТОЯЩЕЙ РУССКОЙ ЖЕНЩИНОЙ! Особенной, своенравной, но искренней и честной! Она ради счастья своей сестры и сына пожертвовала самым дорогим - материнским счастьем! Она отказалась от ребенка не от злобы, а ради его благополучия. Она оберегала нас издали, не выпячиваясь и не тыча себя в грудь. Она тихо и незаметно ограждала нас от несчастий, готовых обрушиться на наши головы. Своим счастьем мы с Петенькой обязаны только ей, и сын наш обязан знать об этом!
  - Но почему она покончила с собой? - спросил Михаил. - Ведь все улеглось? Живи и радуйся?
  - Наверное, она больше не могла жить без сына, - вздохнула Катерина. - Она не могла жить и рядом с ним. Она потерялась в этой жизни и решила поставить на ней крест. Женька ушла из жизни, чтобы не мешать нам. Сумасшедшая, но любимая... Я думаю, что Господь простит ей этот грех... Бог всемилостив и всемогущ, он распахнет для моей несчастной сестры свои отеческие объятия... КОНЕЦ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"