Чистяков Владимир Юрьевич : другие произведения.

Я- Осень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.57*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бурные события времён Дины II с точки зрения одной из её воспитанниц.
  
   Пролог.
  
   Единственная церковь, несущая свет - горящая
  
   - Опоздали.
   - Уверен?
   Усмехается.
   - Охрану не выставили?
   - Почему? Выставили.
   Командир поднимается. Молодой, огромного роста, довольно худой в чёрных латах словно покрытых змеиной чешуёй.
   - По коням!
   Всадников не больше сотни. Доспехи у всех подобны командирским. Запылённые, но отменного качества. Кони у многих вороные. Почти у всех к сёдла приторочены отрубленные головы.
  
   Не бой. Избиение. Хотя, правильнее, заслуженное возмездие. Пусть запоздалое.
   Командир, сотник и двое десятников сидят на деревенской площади. Солдаты заняты. Шуруют по домам, лишившимся хозяев, стаскивают с убитых доспехи получше. Сносят на площадь мертвецов. Таскают дрова, поленницу для огромного костра. Мёртвых, одетых по-крестьянски складывают рядами у поленницы. Чуть поодаль - груда тел напавших на деревню, некоторые полураздеты, другие в дешевой стёганной или кожаной броне. Все тела разбойников - без голов.
   Отрубленные лежат недалеко от места, где сидят командиры.
   - Как делим? На отряд, или каждому?
   - Каждому. Пусть наместник попрыгает.
   - По сколько?
   - Кто что прихватил - то его. Остальное - по жребию.
  
   - Что нашёл? - солдат из весеннего набора.
   - Вот. Ребёнок. Живая. Девочка. Не знаю, что делать.
   Командир вино с ленцой допил. Хороший виноградник. Был. В месте, где 'резаки' побывали, долго никто селиться не захочет. Поля даже стороной будут обходить, ибо как знать, что из земли ещё полезет. Благо, земли вокруг в достатке.
   - Я на няньку похож?
   Солдат осторожно делает шаг назад, не зная, что делать со свёртком.
   - Сто-ять! - повернувшись к десятнику, - сходи в постоялый двор, там, вроде был ещё мех с этим клеймом.
   Повнимательнее осматривает сверток, не приближаясь к солдату.
   - Вроде, не маленькая. Дорогу выдержит.
   - Там-то она нам зачем? В соседней деревне пристроим кому-нибудь. 'Ведьмы' три-четыре накинем - возьмут с радостью, - сказал и осёкся, сообразив, ляпнул что-то не то, торопливо продолжил, - Точнее, не 'ведьмы', конечно, а золотые новой чеканки.
   Командир заржал.
   - Дать бы по шее, да лень. Тем более, она сама их так зовёт. Шутит ещё 'Лучший мой портрет - всем, даже врагам нравится!' Нет уж, как тут с приёмными обращаются, я знаю. Обойдутся как-нибудь без ещё одной батрачки. Эт ты вовремя ведьму вспомнил. Как раз одной знакомой и подарю. А то обожает со щенятками двуногими возится. Может выпотрошит, может нет. Куда ей чужие, своей будто мало.
   Хохот.
   - Звать-то её теперь как будут?
   - Как-как? - командир нисколько не смутился - На поле боя её нашли. Значит, Ертгард, как воительница, будет.
   - А второе имя?
   - Что там у нас на дворе? Осень. Вот так и будет.
  
   Глава 1.
  
  
   Вот так, говорят, всё и было. Так я в 'Замке ведьм' и оказалась. Ертгард Осень. Когда-то по-другому звали, но я не помню. Несколько лет с той поры прошло. Иногда шепчутся будто я дочь Великого Господина Линка. Зачем шептаться, когда тут две его самые настоящие дочери живут. Будь другие -прятать их бы не стал. Грозного во мне только имя.
   Когда писать и считать учили, спросили, знаю ли, в какой день родилась. Когда сказала, что нет - велели выбрать любой и запомнить. Я, хотя и Осень, но люблю лето. Первый день шестого и назвала. С той поры, так везде и записано.
   Как считать научилась, игра с числами стала завораживать. Так и познакомилась с матерью Дины. Потом уже узнала - приказала докладывать об особых успехах воспитанниц в чём-либо. Вот и сообщили, я лучше всех считаю. Велели идти к ней, точнее, просто отвели. Я почти и не бывала в этой части замка. По сторонам не смотрела - боялась.
   - Говорят, ты лучше всех считаешь?
   - Да, - ответила очень тихо, её тогда ужасно боялась.
   - Ну-ка, сосчитай вот это,- протягивает листок. Сама взять побоялась.
   - Вон там сядь, и решай.
   Только глянула - поняла, это для меня простенько. Решила, и сижу, гравюры на стенах рассматриваю. Тогда к ней Госпожа Кэрэтта приходила. Я уже знала тогда - из приходящих к Дине она сознательно не видит тех, кто за её спиной. Я как раз у окна сидела. Они долго говорили. Тогда я и половины слов таких не знала. Потом ещё кто-то пришёл. Я сидела, хотя уже скучно становиться стало. Рожицы всякие на полях рисовать принялась. Слишком увлеклась. Рисую я тоже неплохо. Она из-за плеча и сказала.
   - Ам!
   Я даже перо уронила. Дина забрала листок. Я испугалась. По отношению к ней - последний раз. Потом она удивилась. При мне - тоже впервые.
   - Я пошутить хотела... А вон что оказалось... - словно сама себе сказала.
   - Неправильно что?
   - Да нет, всё правильно, включая то, чего ты знать не должна. Но ведь знаешь!
   - Ну да.
   Она хохотнула.
   - Умная ты, Осень, думала надо мной подшутить хотят. А вон что оказалось...
   - Я не Осень, вернее не только так я, Ертгард!
   Она словно не слышит.
   - Осень... Так ещё братец шутит. Ты ведь не его. И одновременно, словно моя.
   - Я - своя!
   - Гордая девочка! Не злись. Как жила тут, так и будешь жить. Только вот... - ухмыляется, идя к столу, я такую улыбку только у Дины-Младшей видала, когда та что-то вредное замышляла, быстро что-то пишет, потом мне протягивает.
   - Реши-ка вот это!
   Оказалось потруднее, но я сумела.
  
   * * *
   Именами дочерей Линк словно над сёстрами подшучивал. Динни и Кэрри. Это не уменьшительные, а их полные имена. Да и вместе их уже давно зовут по имени отца Линки. Маму их видела редко. Простого звания, но богатая. От подарков Линка или сама по себе - я не знала. Говорили, её дом - самый весёлый в городе. Поэты, музыканты и художники там собираются. Как к внебрачным дочерям Линка относится его супруга, я не знала, хотя и слышала, её отец из тех, кому законы не писаны, и жён у него было пять или шесть, не считая любовниц.
  
   * * *
   Дина носится сияющая. Мать решила взять её на войну. Притом, командиром. Велела всем надеть доспехи и готовиться к смотру. Доспехи у меня есть. Ещё зимой велели заказать. Оружием тоже владею. Что предстоит - в общем-то представляла. Тут многие смерти видели. Ни от кого не скрывали, как она здесь оказалась.
   Дина-Старшая идёт вдоль строя.
   Я знаю не всех. Некоторых впервые вижу. За пределами крепости бываю редко, и никого там не знаю. Не умею в десятке мест сразу бывать. Иногда Верховный спрашивает, иногда велит показать оружие. Дина рядом идёт. До невозможности серьёзная. Только вот веер павлиньих перьев на шлеме кажется легкомысленным. Доспехи новые, я их ещё не видела, ярко-алые, блестящие с золотыми змеями и пятиконечными звёздами. Кираса нового типа, грудная пластина из одного куска металла, с центральным ребром, а не из полос, как у меня. Наверняка, очень тяжёлая. В таком доспехе её даже за генерала, а то и Верховного принять можно. Хотя, на наплечнике ничего нет.
   Сама Дина одета буднично, всем привычная чёрная кожа, только на наплечнике звезда Верховного. Меч даже самый простой офицерский. Младшая явно нарядом хочет подчеркнуть, кто такая, хотя её мать этим не проймёшь.
   Останавливаются возле меня.
   - Так! Осень здесь останется!
   - Это ещё почему? - возмущается Динка.
   - Разговорчики... Ну-ка, перемножь... - называет несколько трёх и четырёхзначных чисел.
   - Зачем?
   - Приказ.
   - Долго очень.
   - Теперь ты, Ертгард, - совсем другие числа называет.
   Отвечаю. Это для меня простенько. Динка смотрит с лёгкой обидой - знает же, я права.
   - Мне её голова на плечах нужна. Желательно, ничем не стукнутая.
   Кроме меня Динни и Кэрри тоже остались, хотя доспехи ненамного хуже, чем у двоюродной сестры. Всего из стоявших в строю, в замке осталась почти треть. Дина далеко не всем соизволила объяснить, почему.
   Как сказала потом Динка, не слишком радостная, но и не слишком грустная: 'Ладно, хоть всем позволила длинные мечи носить, а то рёву бы было'.
   Мне же показалось, в крепости остались те, кто хорошо умел ещё что-то, кроме как мечом владеть и верхом ездить.
   Так и сказала. От её самодовольства и шумности иногда устаёшь.
   - Где-то так, но не совсем. Поставьте мой доспех на стойку.
   Вернулась с ружьём. Я впервые это оружие рядом видела. Стрелять не люблю - боевой арбалет тяжёл, охотничий легче, но я не охочусь.
   Стреляет.
   На металле только вмятина.
   - А теперь ещё чью-нибудь принесут. Да хоть твою, Осень.
   Стреляет с такого же расстояния.
   Пробила!
   - У меня - лучшая броня, у вас у всех - неплохая. Ружье же - сейчас такие начнут делать сотнями. Она не хочет ничьих смертей, и, одновременно, не может без них. Всех всё равно не защитить. Кто-то из нас в этом году умрёт. А кто-то - права такого не имеет.
  
   Следующими захотели проверить доспехи Линки. Старшая вернулась только в панцире. Становится и говорит.
   - Стреляй по мне!
   Показанный кулак вполне подействовал. Доспех пришлось снять.
   Не пробило. Хотя... Я подозрительна, и знаю, сила выстрела зависит во многом от количества и качества пороха. Сразу не заметила, сколько она в ствол сыпала, да и не знаю точной дозы. У младшей тоже не пробило.
   Потом прострелила пять подряд. Долго стрелять не получилось. У Динки порох и пули и кончились. Ни у кого запаса не оказалось, даже у тех, кто с ней ракеты делал. Из арсенала никому ничего не дадут без подписи самой Дины. Младшая знала, сегодня эту подпись не получит.
  
   С утра опять отправилась в Главную башню. Раз теперь спешить некуда, то можно спокойно прочесть оставшееся на тех полках. Пропускают всюду. Многие завидуют. Могу сидеть и читать в личных покоях Молодой Ведьмы сколько мне вздумается. Давно уже могу любые книги из той комнаты брать, но предпочитаю читать в Башне, а не где-то ещё. Там никто не мешает, приходящие в большинстве обращают внимания не больше, чем на предмет мебели. Я не прислушиваюсь, к чему говорят. Хотя и шумно временами бывает. Динке тут скучно, считается, её личные покои тоже здесь, но она нечасто тут последнее время ночует, всё больше и больше времени проводя в городе. Сама Дина тоже не особенно на меня внимание обращает, даже когда в её кабинете сижу. Спрашивает о прочитанном нечасто, посылает с поручениями ещё реже, да и то в пределах крепости.
   Из-за того, сколько времени в Башне просиживаю, шептаться за моей спиной куда как больше стали. В основном - о происхождении; мол неспроста Линк привёз меня когда-то. Вон как Госпожа девочку выделять стала, хотя та и не выросла ещё толком. Дочери Линка там столько времени не проводят. Что же через несколько лет будет? Кем девочка окажется?
   Смешно! Не одна же я долго в Башне сиживаю. Но, что правда, то правда - сами Линки в башне бывали только если с Динкой проказничали или новые платья меряли. Однажды мне Госпожа сказала.
   - Осень, иди наверх. К девочкам портнихи приехали. Закажешь себе платье... Точнее три: два обычных и одно парадное. И сказать не забудь: на благородную девочку.
   - У меня всё есть.
   - Все вы так говорите... - с ног головы оглядела так, словно впервые увидела.
   Сказала словно себе самой.
   - Так! Смотрю, моя уже всех приучила как она одеваться. Ну, так это всё тоже закажешь. А что там всякие болтают - мне накласть!
   Потом ещё ювелир с помощниками приезжал. Позвали всех, кто со мной в один год родились. Динка построила и сказала, её мать велела каждой из нас, взять из привезённого по три кольца, паре серёг, браслету и ожерелью. Оставшееся - разыграем по жребию. Об оплате можно не волноваться - за всё уже уплачено. Насчёт носить - по желанию. Но не терять.
   А я и украшений золотых в руках никогда не держала, и уши не проколоты, и браслет простой. Ещё в первый год здесь дали, когда заметили, у меня нет. Даже не знала, как ко всему этому относится. Но три браслета на руке теперь всегда. Третий по жребию выиграла. Кстати, совсем на первый непохожий. Знает своё дело ювелир: даже самые простенькие вещи чуть-чуть, но разные. Никто ведь не любит одинаковое носить.
   Болтают ещё больше. Малознакомые часовые 'На караул' стали брать.
   Зря задумалась. Словно очнулась от шума. Госпожа Кэретта может ходить тихо, как кошка, но может и нестись с грохотом камнепада. В таком состоянии её многие боятся.
   - Ты кого в этот поход собираешься брать?!! - такой злой никогда казначея не видела.
   - Как кого? Тебя! Есть возражения?
   - Ты знаешь, что я хочу сказать!
   - Ещё знаю, кому-то хватит за материнскую юбку прятаться.
   - Вот значит как!
   Словно раскалённый кусок металла в воду сунули. Только шипения не слышно.
   - Они же почти все совсем дети ещё.
   - Взрослеть уже пора. Сама знаешь, он детей и женщин особенно ненавидит. Подзажился он на свете. Пора с ним кончать.
   - Думаешь, это последняя кампания против него?
   - Последняя не значит лёгкая.
   Вздохнув, Кэретта уходит. Дина, задумавшись, смотрит ей вслед. Снова за перо берётся.
   Я подхожу к столу.
   - Вот. Можно следующую книгу?
   - Бери.
   - Но её там нету.
   Слегка щурясь, смотрит на протянутую.
   - Как нет? Четвёртая - последняя.
   - Нет. Она не окончена. Продолжение должно быть. Мысль не завершена.
   - Где?
   Показываю.
   - И ещё вот здесь не окончено.
   Смотрит с хитрым прищуром. Понятно, от кого такой взгляд Динке достался.
   - Что же тут должно быть?
   - Пятая книга. В двух словах не сказать.
   - А кратко?
   Начинаю объяснять. Слушает, не перебивая.
   - Записать можешь?
   - Конечно, только время надо. Мне самой ещё не всё ясно.
   - Как много?
   - День. Может, два.
   - Садись и пиши.
   В голове-то всё уже выстроилось. Просто свериться хотелось. Написать-то не трудно. Может, опять проверяют? Видно же, на эти полки, кроме меня, давно никто не заглядывал.
   Писала до вечера. Когда в Башне сидишь, время быстро летит. Меня, или любого другого Госпожа за стол, когда позовёт, когда забудет. Сегодня не забыла. Раньше, в начале ночной стражи всегда уходила. Но так увлеклась, что с пером в руке и заснула.
   Разбудила Динка. Глянула на неё - заспанная, взлохмаченная, неодетая. Дома ночевала, хотя утром уезжала. В окно посмотрела - позднее утро. Давно так долго не спала. Хорошо, чернил не пролила. Мысль, наполовину оборванную вчера не упустила.
   Динка смеётся.
   - Никогда тебя заспанной не видела. Что смотришь? Сиди и дописывай. Или жрать хочешь? - она не грубит, со всеми так разговаривает, знаю же, Госпожа Кэретта её 'Маленькое чудовище' зовёт, - Ну, так давай со мной. Наверх пошли, поболтать охота.
   Ей откажешь... Мне же что теперь делать? У Младшей Госпожи в личных покоях завтракаю. И так уже многие обращаются 'благородная госпожа'.
   Потом до вечера сидела. Всё написала. Стою, в окно смотрю. Весело почему-то. Всё такое яркое.
   - Готово?
   И не заметила, как она вернулась. За столом сидит, почти все бумаги разобраны.
   - Да.
   - Показывай.
   Читает внимательно.
   - Не ожидала. Ты понимаешь, что пятую часть написала?
   - Ну да. Я же знаю, она должна быть.
   Смеётся.
   - Тут дело в том, кроме тебя этого, похоже, никто не знает.
   Пожимаю плечами.
   - Ну, мы сделаем так, чтобы узнали. Учёным столичным отправлю, благо почти все сейчас в городе, включая ученика автора первых четырёх частей. Поглядим, что скажут.
   - Они ответа не пришлют. Не любят читать письма от тех, кто в столице не учился. Тех, у кого приписки к имени нет. Читала, ответа годами дожидаться можно.
   - Приписки к имени нет! - в глазах матери играют знакомые по дочкиным, огоньки, - Сейчас будет им! Сразу почтут. Посыльный!
   Вбегает офицер. Дина дописывает несколько строк после моих.
   - Упакуй это и принеси.
  
   - Так. - Дина вытаскивает печать коменданта замка. Все знают. Когда флаг над башней - комендант она. Запечатывает пакет. Любуется. - В Новую Библиотеку отвезёшь. Под роспись. Скажешь, ответ должен быть через три дня, - бросает мне, - Так! Теперь ты подпись ставь.
   Оробела, но спросила.
   - Где?
   - Под печатью.
   Расписываюсь. 'Ертгард О.'
   - Я там им чирканула пару ласковых в конце, чтобы с ответом не медлили. Интересно, что скажут. Ты же в самом начале подписала, как ученики подписывают. Хотя, думаю, кто такая Осень они теперь ввек не забудут.
   Хохотнув, так по спине треснула, что больно стало.
  
   Не особо ожидала ответа. Да и ответят не мне, тому, чья печать стоит. Так как обычный шум и суета, предшествующие выступлению в поход, меня не касаются, можно спокойно записать нечто, совсем не мной названное 'Пятой частью'. В своих выводах я почти не сомневалась. Только сходила в библиотеку Дины за книгами.
   - А, Осень! - обычно меня словно не замечает, когда у неё посетители. На этот раз не кто-нибудь, а генерал Рэндэрд. 'Четвёртый Змей', как называют его почти все. Линки шепчутся, так, что все знают, он к Младшей Кэретте недавно сватался, но Старшая Кэретта сказала подождать несколько лет. Впрочем, другие поговаривают это Рэндэрду сватали одну из Линки, причем занимался этим никто иной, как их отец. Если такое случится - представляю, как Кэретта разозлиться!
   Эрия недавно говорила... Не мне, но и не на ушко шептала. Я в слух обернулась. При всём внешнем несходстве, по большому счёту, различие между нами только в одном: она помнит имя, данное матерью и день своего рождения, я - нет.
   Да и то, как раз Рэндэрд догадался поинтересоваться у местных, как зовут дочку ведьмы. Судей-то, собиравшихся Эрию сжечь, он вздёрнул. Справедливо, конечно, только матери Эрии было уже не вернуть.
   Линку же интересоваться моим именем было просто не у кого.
   На следующий день после совершеннолетия, Госпожа вызвала Эрию к себе и спросила, есть ли у неё жених. Эрия испугалась, что её выгоняют из крепости. Хотела на колени упасть и умолять, хоть бы кем её в этих стенах оставили.
   Не, на гордячку Эрию, стоящую на коленях, я бы посмотреть не отказалась. Другое дело, сама на её месте перепугалась бы ещё сильнее.
   Дина успела рассмеяться раньше, чем Эрия упасть.
   - Надумаешь замуж выходить, мне скажи. Приданым обеспечу, да и титул какой-нибудь могу пожаловать, если понадобится.
   - Не прогоняйте меня, - так и сказала, не отойдя ещё от страха.
   - Да, кто же тебя прогоняет, девочка? Живи тут и дальше.
   Эрия сказала, после этих слов она разрыдалась. Слишком много всяких невесёлых мыслей о будущем в голове бродило, а разрешилось всё в один миг. Собственно, и с моими страхами тоже покончено было. Хотя и говорилось не для моих ушей.
   - Осень! О чём задумалась!
   - Да, Госпожа.
   - Лови!
   Чуть не поймала. Ключи звякнули по полу.
   - Думала, ты ловчее... Впрочем, это к делу не относится. Ключи от этого кабинета, и библиотеки. Можешь пользоваться, пока меня нет. К себе книги отсюда тоже разрешаю брать. Только из замка не выноси. Охране приказано тебя пропускать.
   Генерал соизволил голову в мою сторону повернуть. Смерил тяжёлым взглядом. Выцеживает сквозь зубы.
   - Опрометчиво давать ребёнку книги Великой Госпожи.
   - Ха! Можно подумать, ты их читал.
   - Эти - нет. Но видел другие. Там же...
   - Эти 'другие' в другом месте и лежат. Она до них... - смотрит на меня прищурившись, словно изучая, - думаю, года через два доберётся.
   - Вам виднее.
   - Ага. И раз уж Осень увидел, то советую её запомнить. Ты неплохо знаешь, где у нас какие ценности. Ну, так она из их разряда.
   Ещё раз посмотрел, запоминая.
  
   Думала, до выступления в поход обо мне больше не вспомнят. Но нет, на следующий день в башню велели прийти.
   На этот раз, Дина одна. Сидит довольная-предовольная.
   - Звали, Госпожа?
   - Мы одни, вроде. Могла бы и без госпожи. Ответ ещё не прислали.
   Пожимаю плечами.
   - Не особо и ждала. Я же...
   Она резко вскакивает.
   - Ты же Осень. Ертгард Осень! Ну, очень умненькая девочка! Ответа не пришло, примчался тот самый ученик автора первых четырёх частей. Умоляет! Я не шучу! О приёме, говорит, ответа не может быть ни в двух, ни в десяти тысячах слов. Он сказал, во второе солнце на небе поверить проще. Но второго солнца нет, а ты, моя умненькая, есть. Так что, сядь, где обычно сидишь. Чувствую, кто-то скоро очень удивиться. Его скоро позовут.
   Посыльный распахивает дверь, называя имя входящего. Я отмечаю, в вопросах церемоний Госпожа далеко не всегда так щепетильна. Озорные искорки в глазах замечаю только я, малознакомому она покажется просто образцом серьёзности с собственного портрета.
   Кажется, он не знает, как начать разговор.
   - О чём вы хотели со мной говорить?
   - Недавно мы получили пакет с неким сочинением и вашей резолюцией как можно скорее дать заключение по этому сочинению.
   - Оно готово?
   - Да... То есть нет.
   - Не понимаю.
   - Там не был указан автор.
   - Это так важно?
   - В значительной степени, да. У нас возникли вопросы, на которые ответ может дать только автор этого сочинения.
   - Что вы можете сказать об уровне этого автора? Достоин он права учиться в вашем заведении?
   - Ему там нечего делать!
   - Так всё плохо?
   - Наоборот. Уровень работы превосходит уровень работ лучших выпускников. Более того, мы намереваемся подать прошение с просьбой принять этого человека в число кандидатов в члены академии вне обычной процедуры.
   Дина пожимает плечами.
   - Подавайте. Подпишу. У вас всё?
   - Да, то есть, нет. Мы хотели узнать имя этого человека, и либо встретиться с ним, либо хотя бы иметь возможность написать ему. Это возможно?
   - Вполне. Осень! Ты опять задумалась!
   Я словно проснулась. 'Да, то есть, нет' в мою сторону не смотрит. Кажется, он ещё не понял, что ответ на вопрос уже получил.
   - Да, Госпожа.
   - Не спи! Слышала, тут с тобой встретиться хотят. Соизволишь принять?
   Встаю и подхожу к столу. На самом деле, страшно. Очень. Но рядом грозная Дина. На меня по-прежнему не смотрят.
   - С человеком хотели встрется? Ну, так вот этот человек, Ертгард Осень рядом стоит. Спрашивайте, а то передумает она с вами разговаривать.
   Открыл рот. Закрыл. Открыл снова. Кажется, не понимает, что происходит. Дина мне подмигивает.
   - Причём тут эта девочка? Хотя... Её имя там было... Она писец? Пусть скажет, откуда это переписала!
   - Из своей головы. Больше неоткуда.
   - Не понимаю.
   - Я тоже. Почему учёным мужам иногда на пальцах приходится объяснять самые простые вещи? Так и быть, снизойду. Автор столь поразившего вас сочинения - Ертгард Осень - стоит перед вами. Именно автор, не писец, или кто-то ещё. Я вашу просьбу уже осуществила, человек вон тут стоит. Спрашивайте, о чём хотели, пока она, или я не передумали.
   Пожалуй, говорящей рыбе он удивился бы меньше, чем мне. Написанное мной у него с собой. Хотя, моего текста и выкладок там теперь меньше половины. Остальное - пометки несколькими почерками на каждой странице. Можно подумать, я таких возражений не предвидела.
   Верил не до конца. Если уж сама Чёрная Змея испытывала любовь к злым розыгрышам, то уж от её любимой дочери и подавно можно ожидать подобного.
   Открыл наугад. Показал на третий пункт на странице и спросил, из чего это следует. Я ответила. Потом ещё и ещё. Потом он попросту забыл, что в кабинете есть ещё кто-то. Видел и слышал только меня.
   Я же связи с реальностью не утратила. Замечаю, как откровенно потешается развалившаяся в кресле Дина. Такая довольная, язык Госпожой называть не поворачивается. Ей приносят поднос с трубочкой и маленькой жаровней. Сидит, колечки в потолок выпускает. Слушает, о чём мы говорим.
   Точнее, уже не мы. Говорю одна я. Он не переспрашивает. Просто записывает. Не отрывая от меня взгляда, взял перо и бумагу со стола Дины и стал писать. Дина веселится ещё больше.
   - Так! Всё это замечательно, но это, вообще-то мой кабинет! - Дина весьма ловко прерывает меня как раз после ответа по очередному пункту.
   Учёный словно только что вспомнил, где находится. Почему-то мне кажется похожим на ребёнка, у кого сладости отобрали. На меня смотрит, потом на Дину. Сглотнув, спрашивает.
   - К-кто эта девочка? Откуда она здесь?
   - Она, вообще-то представилась. Тут она просто живёт. Что до остального. Расскажешь о себе, Осень?
   - Не умею.
   - Или не хочешь?
   - И так, и так можно сказать.
   - Ну, тогда мне придётся. Сами-то что о ней думаете? Отвечайте! Я ведь не забыла о ваших разногласиях с матерью относительно организации обучения подрастающего поколения. В тех спорах не участвовала, но данным вопросом именно я при ней занималась. Занимаюсь и теперь, только уже для себя самой. Чудненький результат, по-моему, получился. Кстати, далеко не единственный.
   - Если не ошибаюсь, она одна из воспитанниц вашего Дома. Довольно распространённый обычай при крупных дворах, особенно, если учесть большое число войн в последнее время.
   - Отчасти верно... Вы, если не ошибаюсь, подписывали прошение на Высочайшее имя о помиловании членов секты казнённого бога. Ну, тех, кого крестьяне 'резаками' зовут и чьим именем детей пугают.
   - Я противник смертной казни. Подписываю любые прошения о помиловании. Хотя и знаю, кто принимает решения.
   - Ну, а я известный сторонник укорачивания на голову. 'Резаки' несколько лет назад излишне разгулялись в ряде провинций. Как там это у них называлось? 'Святой земли очищение', вроде. Всё бы ничего, но под 'очищением' подразумевается уничтожение всех не принадлежащих к данной секте. Без различия пола и возраста. Вот её деревню и очистили. Уцелела только она. Лишилась всего, включая имя. Землю-то, в результате, очистили, только от самих 'резаков'. Ну, а девочка, с той поры живёт здесь.
   Надеюсь, хотя и не верю, в следующий раз хотя бы прочитаете 'Прошение', прежде чем подписывать?
   Кажется, продолжение старого спора, причём учёный явно старается пропускать слова Дины мимо ушей.
   - Вы хотите сказать, что Осень девочка совсем не знатного происхождения?
   - Именно.
   - И при этом достигла таких успехов в сложной науке.
   - Этого не может быть. Дети низших сословий не способны к наукам. Она, вероятно, - чувствуется, хотел сказать 'незаконнорожденная', но вовремя сообразил и заменил обтекаемым 'полублагородная'.
   - Это-то здесь каким боком? Речь о ней, а не о том, спал ли с её матерью кто-то, кроме её отца. Вам напомнить, у меня у самой отец одно время был известным разбойником?
   - Признаю свою неправоту, - это он вовремя, тоже заметил, Дина начинает злиться. По мне, просто делает вид. Чувствами она управлять умеет. Ничего такого предосудительного сказано не было.
   - Принимается! Я сегодня добрая. Так что скажете насчёт старого спора с моей матерью? Тогда, помниться, каждый остался при своём.
   - Пока я вижу одного, совершенно уникального человека.
   - Уникальной её сделало место. В другом она бы пасла свиней, ибо её способностей просто никто не заметил. А то бы и зарезали её просто.
   - То, что она написала необходимо опубликовать! - ловко же он соскочил со скользкой темы.
   - Естественно. В вашем 'Ежегоднике' под её именем.
   - Он ещё не свёрстан.
   - То я не знаю. Равно как, и про ваше непосредственное отношение к изданию.
   - Вопрос о публикации решается совместно.
   - Ну, так решите. Желательно, поскорее. Уж издайте Осень к осени. Вернусь - проверю.
   - К ней могут возникнуть вопросы.
   - Приедете сюда и уточните. Осень всё время тут, для грызни на ваших советах она ещё не созрела.
  
   Геральдику многие ненавидят из-за сложности. Гербы, эмблемы, знаки на знамёнах. Всё надо запоминать. Я же достаточно поняла - первоначальных эмблем и вспомогательных знаков совсем немного, всё остальное - их смесь. Если на язык цифр переложить, всё совсем просто становится. Цепочку с вопросами 'да' или 'нет' выстраиваешь. Если на гербе любая птица или иероглиф птицу обозначающий - значит, герб Южный, и про все эти сложные приписки к именам, из-за чего столько скандалов бывало, можно сразу забыть.
   Другое дело союзы разных домов, они меняются постоянно. Плюс новые люди гербы получают. Но там старые правила тоже действуют, а значит и по моим цепочкам считать можно. Да и про союзы и вообще, гербы нам на уроке в шутку сказали:
   - На самом деле, вам про все, про эти союзы только одну вещь помнить надо. Через несколько лет опять всё перемешается, опять не ясно будет, кто за кого. Раз вы все здесь сидите, то вам для жизни только одного хватит.
   Внимательно смотрите, есть ли на гербе что-то от змеи, пусть хоть иероглиф. Если есть - можете к человеку присматриваться, может, и хорошим окажется.
   Тем же, у кого змеиного в гербах нет - не верьте никогда, и ни в чём. Понятно?
   - Да! - отвечает старшая Линки, - Замуж выходить только за того, у кого Знак Змеи на гербе. Правильно?
   Все смеются.
   - В общих чертах, да. Для всех, у кого знака нет, любая из вас, да и ваше будущее потомство, навеки связаны с Чёрными и Золотыми Змеями. То есть, просто смертельные враги, по отношению к кому можно приступать через любые законы.
   Я стала вспоминать гербы девочек, у кого они есть. И правда, знак змеи есть у каждой.
   - А ваш герб какой? - неожиданно спросила вторая Линки.
   - Замуж хочешь? - не вставая крикнула Динка.
   Всем опять почему-то смешно, хотя у многих половина, а то и больше разговоров только о замужестве. Хотя про настоящих, а не выдуманных женихов я ничего не слышала. Впрочем, со мной на эту тему придут говорить одной из последних.
   - Только после тебя! - дерзости у них поровну. В такие моменты чувствуется, что они двоюродные сёстры. Кто не знает - за родных может принять.
   - Герб с именем связан. Имя моё вы знаете. Так что, та из вас, кто герб по имени определит, больше на уроки ко мне может не приходить, ибо мне её учить больше нечему. Возьмётся кто-нибудь?
   И смотрит хитро.
   Сначала гомон, постепенно стихает, все только перешёптываются. Я только цепочку в уме считаю. Тут некоторых чуть ли не с младенчества заставляли. Куда мне... Да и цепочка не складывается. Такого герба нет... Хотя, если попробовать один из самых древних символов подставить.
   Всё сложилось. Сижу и молчу. Совсем тихо.
   - Ну что, сдаётесь?
   Динка по сторонам смотрит. Встаёт. Если все не знают, говорит она. За всех, но от своего лица.
   - Я не могу определить.
   - Так и думал, тогда продолжим...
   Тут я вскакиваю.
   - Синий змей с красными глазами и зелёной чешуёй, кусающий свой хвост на круглом щите серого цвета эмблема в центре - раскрытый веер.
   Недоумённый гомон. И мёртвая тишина от поднятой руки учителя. И так уже вижу - это его герб, но не все поражения любят признавать.
   - Совершенно верно! Как вас зовут?
   - Осень... Ертгард Осень.
   - Осень Ертгард, - зачем-то повторяет он, - Не думал, что кто-то помнит гербы и знамёна земель, принадлежащие сейчас Океану Мёртвых.
   - Никогда такого герба не видела, - разумеется, Динка, - хотя, много где была.
   - Тут не бывать, тут читать надо.
   - Я много читаю.
   - Всего прочесть не возможно. Читала про гербы, зовущиеся Мёртвыми Змеями?
   - Так они же мёртвые!
   - Кроме одного. Мой герб единственный принадлежит ещё живому роду Мёртвых Змей.
   Опять очень тихо становится. На меня смотрит.
   - Блестяще Осень. Ертгард Осень, после урока немедленно сообщу о вас Верховному. Таких людей нельзя упускать из виду.
   - Она её и так знает! - обиженно встревает Динка.
   - Значит, будет помнить ещё лучше.
   - А её герб по имени можете определить?
   - Тут и определять нечего. У неё пока герба нет.
   - Как узнали?
   - Очень просто. Если кто-то хоть раз читал 'Списки имён к гербовым правилам', тот никогда девочку Ертгард не назовёт. Это мужское имя. Имени Осень в этих списках просто нет.
   - Но была же...
   - Была. Единственная и неповторимая. Она приучила всех так себя звать. Ей имя при рождении данное не нравилось.... Кстати, какое оно?
   - Роза.... Совсем по-дурацки, - бурчит из-под носа Динка, - Но она-то никого не приучала. Её всегда так звали.
   - Значит, вторая Ертгард появилась. Ста лет с рождения первой не прошло.
  
   - Да, чуть не забыла. Попалась тут книжечка с погибшего материка. Сборник занимательных задач и теорем. Книга в плохом состоянии, но самое занимательное для тебя переписали. Вот, возьми. Решишь - принеси посмотреть.
   Листаю. Почти всё простое. Да и с остальным вроде, понятно всё.
   - Сколько у меня времени?
   - Сколько угодно. Я посмотрела, там кое-что по-настоящему сложно. Даже не знаю, справишься ли.
   И смотрит хитренько-хитренько.
   Это кто не справится? Я?
   Принесла через два дня. Могла бы и раньше, но Госпожа уезжала.
   - Вот. Тут все решения.
   - Да? И задачи номер тридцать шесть?
   - Там все решения есть. И тридцать шестой, и сорок первой, и пятидесятой.
   - А с ней что не так?
   Пожимаю плечами.
   - Да так всё. Времени на неё больше всего ушло просто.
   - Тридцать шестая сложной была?
   - Не очень.
   Находит, где решение. Читает довольно долго. Сначала с излюбленной ухмылкой, постепенно становясь всё серьёзнее. Даже перо взяла, словно поправить хочет. Но так ничего и не написала.
   - Хм. На первый взгляд, всё верно.
   - Верно. Я ручаюсь.
   - Ручается она. Я пошутить хотела. Всё, что тебе дала, на самом деле из старых книг. Только тридцать шестая решения не имеет. Вернее, его больше трёхсот лет ищут. И всё без толку. А она просто не знала, что решения нет. Это не из школьных книг.
   Я не настолько глубоко в высшей математике разбираюсь. По молодости пыталась решить. Сразу не получилось, и стало не интересно. А ты...
   Понимаешь ли, насколько глубоко ты постигла то, что другие к старости освоить не могут.
   - Так вы хотите сказать это задача? Мне попадались упоминания о ней в ваших книгах. Хотела уже текст попросить.
   - Вот, получила. Отправлю в столицу. Что они скажут?
   - После того, что уже про меня знают?
   Обе смеёмся.
   - Опять решат, я их разыгрываю. Нашла книгу с решениями, и дразню учёных мужей - вон вас сколько, а не в состоянии разобраться, с чем девочка с лёгкостью справилась. А потому...
   - Не следует ли вам сократить количество отпускаемых денег?
   - Ха-ха. Они, скорее всего, именно так и подумают. Знаешь один из приработков людей, считающих хорошо? Гороскопы составлять. Неглупые люди верят, будто звёзды, планеты да кометы влияют на них.
   - Знаю. Даже умею немного. Тоже вид игры с цифрами, где неверны изначальные условия. Динке гороскоп составила.
   - Она показывала. Вас же этому не учили.
   - Я сама разобралась. У вас тут есть книги... Смешно было. Жаркому гороскоп для смеха составила. Поразило, получилось, помрёт в возрасте тринадцати лет.
   - Что-то давно не видела его.
   - Хозяйка закормила вкусненьким. По лестницам ходить не может совсем. Только по нашему двору и ходит иногда. На руках больше не носят. Тяжёлый слишком стал.
  
  
   Глава 2.
  
   Не замечать можно по-разному: пришёл к человеку, а рядом с ним кошка сидит, она не помешает сказать, что хотел, и уйти. Кошка всё равно существо бессловесное, ничего не поймёт и не скажет.
   Можно и как Госпожа Кэретта: тоже слова не скажет, в твою сторону не взглянет, на сразу почувствуешь - ей омерзительно находится не то, что с тобой рядом, а даже в одном помещении. При том, говорить будет всё, что собиралась, слышит, кроме Дины её ещё или нет - неважно.
   Не задумывалась никогда, почему она нас всех так не любит. Даже в нашей части крепости никогда на моей памяти не была. Чем-то мы ей все не нравимся, хотя к Динке хорошо относится.
   Из нас тоже в части крепости Кэретты никто, кроме Динки, никогда не был. Она там даже ночует иногда. Нам рассказывала, Младшая Кэретта много раз хотела прийти посмотреть, как у нас тут. И не приходила от страха пред грозной матушкой, даже когда та в отъезде была. На её месте, я бы тоже боялась.
   Но Динка не прекращала попыток. Тем более, сына Кэретты, Яграна, последнее время видим всё чаще и чаще. Он постоянно за Динкой таскается, до материнских запретов дел нет. Вот только я заметила, он никогда не разговаривал ни с одной из Линки. Даже в их сторону пытался не смотреть, хотя они обе старались ему на глаза попасться. Сама Динка отношения к сёстрам ни в чём не изменила. Так же частенько вместе проказничают.
   - Чему ты их учишь?
   - Чему считаю нужным! Своих учи, а что с моими будет - не твоё дело!
   - Моими? - Кэретта даже наклоняется вперёд, будто не расслышала, - Моими, в смысле, твоими значит уже? Я не ослышалась?
   - Нет! - сказано негромко, но таким тоном - будь я на месте Кэретты, тут же развернулася бы и ушла.
   - Мне уже много раз докладывали, ты ко всем относишься, будто они тебе ровня. К иным даже лучше, чем к своей дочери! Каких-то там незаконнорожденных, а то и вовсе дочерей скотников с принцессой ровняешь! Ещё и Ягран стал на этих дочерей шлюх заглядываться.
   - Ну, так самое время. Девочки-то мои хоть куда, - усмехается, я вижу, Кэретта разозлена очень сильно, Дина же пока старается свести дело к шутке, - Есть тут и правда пара дочерей проституток. Правда, я уже забыла, кто именно. Но если твой захочет жениться именно на такой, поверь, я возражать не буду.
   Кэретта напоминает раскалённый кусок металла, до того зла.
   - У тебя совсем от растворов да испарений мозги работать перестали?
   - У меня-то нет, а вот насчёт тебя уже не уверена!
   - Они тебе не ровня! Я не предлагаю их на улицу выкинуть - половину первой же ночью зарежут, другая вернётся к работе своих матерей, чему признаться, я была бы весьма рада. Земель у нас предостаточно! Убери их отсюда! Всех до единой! Видеть их больше не могу!
   - Неужто Ягран в кого-то уже влюбился? Кстати, никого из них не зарежут. Это скорее, они полгорода вырежут. От обиды. И твой сынуля первым им помогать возьмётся. Или ты мне предлагаешь тут бордель открыть для одного посетителя? Мне тоже, знаешь ли, докладывают, о чём в твоей части замка шепчутся.
   - В таком качестве я бы их здесь ещё стерпела.
   - У себя такое заведение открывай. То-то я замечать стала, в крепости молоденьких служанок прибавилось. Иные ну очень уж молоды.
   - Теперь я скажу: это не твоё дело!
   - После того, что ты мне сейчас наговорила? Боюсь, что теперь уже моё! - Я, конечно, знаю, ты старых кодексов начиталась, и с их почитателями общаешься постоянно. Мне кто там выше кого дела ни малейшего нет. Но если тебе так это всё нравится, то кое-кто из здесь находящихся девочек тебе и твоим дочерям более чем ровня.
   - Ровно одна.
   - А кое-кто, в таком случае, может считаться и повыше.
   - Что это значит?
   - Ты же умная. Не догадываешься?
   Кэретта молчит.
   - Говорить не хочешь? Ну, так я скажу то, о чём ты не хуже меня знаешь. Не спорю, по тем же старым законам незаконнорожденные имеют кое-какие права. При этом незаконнорожденный сын по чести и достоинству всегда выше незаконнорожденной дочери. То же относится и к их потомству даже, если они вступят в законный брак.
   Любишь кичиться положением и должностью. Не спорю, заслуженно. Но ты совсем уже на небо забралась. Незаконнорожденные ей уже не ровня! Забыла, нашу мать вообще на обочине дороги нашли. Всё, что у нас теперь есть её огнём и клинком добыто.
   У тебя гордость в чванство уже переросла. Ты словно забыла - по старым законам, Линк выше тебя, хотя ты и старше. И его дочери всегда выше твоих, без разницы, сколько им лет на самом деле. Если совсем память отшибла - единственный законнорожденный Еггт на свете - это я.
   Совсем забывать стала, сколько раз нам мать говорила на дела человека смотреть, а не на его происхождение. Как же живуча эта зараза! Трёх лет со смерти матери не прошло, а уже до тебя добралась. Да и другие, смотрю, всеми правдами и неправдами гербами стараются обзавестись. Забываться ты, Кэр, стала!
   - Да стала! Про то, что с тобой спорить невозможно!
   - Потому что я права, а ты нет! Это всё по данному вопросу. Как всё было, так и останется.
   - Смотри, не пожалей.
   - Кэр, напоминаю, я лучший врач на свете. И если кто-то из девочек заболеет или умрёт, то лично разбираться буду. И если узнаю, что причина не естественна - тот, кто это сделал очень сильно пожалеет.
   - Теперь ты уже забываться стала! Я терпеть твоих девчонок не могу, это правда. Но с детьми не воюю...
   - Это тоже правда, - заканчивает Дина.
   Казначей уходит. Дина устало откидывается в кресле. Некоторое время сидит, прикрыв глаза рукой. Другая рука сжимается и разжимается в кулак. Я осторожно закрываю книгу, собираясь уходить. И так уже много лишнего сегодня наслушалась.
   - Осень! - неожиданно командует, словно обращаясь к солдату, - Встань вон там, - неопределённо машет рукой.
   - Здесь?
   Только теперь посмотрела.
   - Повернись. Так. Теперь ещё. Лицом ко мне!
   Пристально и одновременно, устало смотрит.
   - Подросла... Значит так! Если кто, без разницы Ягран или солдат, полезет, а ты будешь против... Можешь просто сказать: 'Госпожа тебе яйца вырвет, и скажет, так и было'. Если не поверит, то так и сделаю.
  
   Глава 3.
  
   В том году дело было. Как раз, в первый день лета. Сама ведь решила, в этот день родилась. В День Рождения всегда подарки дарят. Младшим - игрушки, сладости, тем, кто постарше - платье новое, почти взрослым - украшения. Мне даже обидно немного было, когда вместо сладостей платье получила. Очень уж сладкое люблю. Даже несколько раз помогала Динке перед праздниками обчищать кухню Кэретты. Нас-то угощали не хуже, но сладкого много не бывает. Да и чужое всегда вкуснее. Я неправду говорила, что в части крепости Кэретты никогда не бывала. Была, только меня туда не звала никто. Страшновато было, хотя Динка там всё знала, и утащенное потом разделила честно.
   Платье тоже хорошее. В похожем я видела самую красивую девочку из известных мне - Кэретту Младшую. Правда, только издали, но Динка говорит, она на свою маму характером совсем не похожа.
   И в этот раз платье получила. Красивое! И ещё кошель кожаный. Развязала - монеты. Серебряные, даже несколько золотых. Сказали, могу пересчитать, и должна расписаться в получении. Деньги не игрушки. Пересчитывать не стала. Сумму запомнила.
   У себя всё-таки проверила. Столько и оказалось. А я даже и не знаю, много это или мало? Денег в руках не держала, никогда ни за что не платила. Да и из крепости выбиралась только вместе со всеми на парады в честь побед.
   С другой стороны, раз мне деньги подарили, значит, совсем взрослой считают. Неожиданно, захотелось столицу посмотреть. По сути, только по планам, да макету город и знаю. Да и то, непонятно, что уже есть, а что ещё только хотят построить.
   Только пустят ли? Динка, да и другие частенько ездят куда-то верхом. Я умею, но дадут ли мне коня взять? Одна-то я никуда ходить не люблю. Но день-то сегодня какой! Раз в год же такой бывает. Кошель на пояс повесила, пошла, побродить по крепости. Может, что и придумаю.
   У конюшни шумно. Динка явно куда-то собирается. Чуть в сторонке у коновязи осёдланный конь старшей Линки - Динни. Она рядом стоит. Слегка угрюмая - понятно почему, она соня ещё та, а Динка её рано подняла.
   Мимо пройти? Но ведь такая возможность.... Иду куда медленнее, чем обычно.
   - Привет! - окликает Динни, - Что угрюмая такая?
   Кто бы говорил.
   - Доброго. Куда собираетесь?
   - На ярмарку. Сегодня первая летняя открывается.
   Была-не-была!
   - А с вами можно?
   - Не знаю, сейчас у Дины спрошу.
   Она такая. Ни за что отвечать не любит, предпочитает на других перекладывать.
   - Осень с нами хочет.
   - С чего это? - безо всякого выражения. Мгновения, кажущиеся мне бесконечными, и на лице появляется понимание, - Ах да, День Рождения же у тебя! Поздравляю! Можно, конечно.
   Поворачивается к конюшне и как гаркнет:
   - Седлайте ещё одного коня! Выберите поспокойнее.
   Отойдя на шаг рассматривает меня.
   - Так не пойдёт! Иди к себе, и меч возьми.
   - Зачем?
   - Затем. Нас видели и знают, кто мы и откуда. Тебя впервые в городе увидят. И не должны подумать, раз ты без меча, но с нами, то какая-нибудь служанка. Раз с нами, значит одна из нас.
   Меч взять? Всего-то?
  
   - Куда поедем? - спрашивает у Динки Эрия. Она кажется мне совсем взрослой. Меня, да и ещё многих совсем не замечает. Не из спеси. Хочет казаться старше, чем есть, и не обращать внимание на возню маленьких детей. Про неё говорят, раньше она в Башне госпожи сидела даже больше, чем я сейчас. Когда Госпожа идёт в больничную часть крепости, Эрия всегда с ней. Это я сама видела.
   - Травли в этом году не будет, - если Динка говорит, не слышать её невозможно.
   - Госпоже они не нравятся, - замечает Эрия, - она мне сама сказала, я слишком много крови видела.
   - Угу. И сейчас занята те, что успешно её проливает, - на мгновение задумывается, - Эй, Осень, а ты куда бы хотела поехать?
   - Не знаю. Я там не была никогда.
  
   Уже давно вокруг крепости большая стройка идёт - сооружают новую линию укреплений из низких пятиугольных башен, острым углом к противнику. На готовые уже перетаскивают с башен и стен, пушки. Ров новый пред укреплениями копают, будто старый маленький. Говорили даже, ни в одной другой крепости такого широкого нет, но я в других крепостях не бывала.
   Выехали через новые главные ворота между пятиугольными башнями. Над ними, как и над старыми, скалит клыки чёрная с золотом змея. И год основания крепости под ней. У ворот - дорожный камень с цифрой семьсот пятьдесят три - расстояние до обелиска на главной площади старой столицы. От него отмеряют расстояния до всех городов.
   В старой столице тоже не была, но судя по планам, город куда меньше расположенного за рекой. Почему Динка через наплавной мост, ведущий из крепости прямо в город не поехала? Запах рыбного рынка что-ль не нравится?
   Поехали вдоль крепости, свернули к законченному уже на моей памяти каменному мосту. Въезд прикрыт небольшой крепостью с пятиугольными башнями. За мостом с удивлением обнаруживаю - такие же башни строят и ров копают.
   Страшновато становится. Я знаю, сколько в среднем землекоп за день может отрыть. Знаю длину городских стен. Вижу, каков ров. Вижу, что новые башни частично валы, с каменными наружными стенами. Тут же столько земли перелопатить нужно! Прикидываю объём. М-да, многие и не знают, что такие цифры существуют.
   Понятно, сколько землекопов нужно для рытья. Всем надо платить. В день в золоте много уходит. Очень много. Потом, ещё надо будет платить каменщикам, а те за свой труд берут куда больше землекопов.
   Хотя, с другой стороны, отчасти на себя работают, им же в этом городе жить. Сегодня на строительстве пустынно - праздник. Только часовые стоят на равном расстоянии друг от друга. Всё как положено по 'Уставу крепостной службы'. В Замке Ведьм эту книгу чуть ли не наизусть знают все.
   - Что, Осень, задумалась? Опять чего-то считаешь?
   Торопливо оглядываюсь. Почему-то рядом теперь едет Динка. Все остальные дружелюбно смеются.
   - Этот конь дорогу знает, заснёшь в седле, проснёшься на площади, если едешь туда, и на нашей конюшне, если оттуда. Так что считала?
   - Прикидывала объём земельных работ.
   Смех ещё громче, только с Динкиного лица веселье пропадает. Сейчас в точности, как мать, когда та важные бумаги читает. Вскидывает руку. Сигнал - 'тишина'. Смех стихает.
   - И много получается? - она совершенно серьёзна.
   - По земле, камню, труду или деньгам?
   - По-всякому.
   - По камню - не знаю, тут ещё работу в каменоломнях надо считать и доставку. По остальному, - называю цифры, - сама понимаешь, довольно примерно, но по-моему, это очень много.
   - Много - не то слово. Еле нашли эти деньги. И так из-за армейских налогов ропот. Хорошо, мама догадалась в подробностях рассказать, городскому совету, что сотворят южане, если придут. Поверили. Для убедительности, там ещё тётя была. Без маски, - сказала, и смотрит, чего-то ожидая.
   Я плечами пожимаю. Дина смотрит недоумённо.
  - Ты её без маски видела?
  - Нет.
   Такого искреннего разочарования я никогда не видала. Вздыхает с притворной печалью.
   - Жаль. Много потеряла. Хотя, как посмотреть...
   Загадочно замолкает. Игру принимаю.
   - И что будет?
   - Понимаешь, кто её впервые так видит, обычно под себя сразу делает, мужчина или женщина - никакой разницы. Спят потом плохо, заикаются. Иные совсем глупенькими становятся. А там целый городской совет был. Представляешь, как они испугались! Я даже почуяла!
   - Ты-то там делала?
   - Как что? Записывала, что они говорят. Чернильница у меня такая была, в форме черепа, и костюм скелета, ну ты на Новый год видела. Они мне обе потом, в кои-то веки, согласно, хотели ухи надрать. Но я убежала.
   - Стоило бы...
   - А то! Только всё равно делать так не стали бы, даже если поймали.
   Что верно, то верно. Кэретта для слуг только одно наказание признаёт - лишение части или всего жалования.
   Солдат наказывают довольно жестко, но там всё в 'Уставе' прописано.
   - В общем, так или иначе, деньги на строительство нашлись, а проект и так давно готов был.
  
  Въездные ворота в город от крепостных, кроме размера, ничем не отличаются. Даже год под змеёй тот же самый. Ров уже завершён, камнем облицовывается, подъёмный мост имеется.
   Вот за воротами началось. Не ожидала, что так многолюдно, все празднично одеты. Широченная улица тянется в невероятную даль. Дома не меньше крепостных, но стоят не впритык. Из-за заборов видны кроны деревьев.
   Только сейчас замечаю: наши все в парадном, только одна я в обычном. Платье же... Угу, поздно теперь уже. Все куда-то спешат, шумят. Здесь не крепость, где каждый на своём месте, а слоняющегося без дела вообще сложно найти.
   Понимаю, пред воротами просто рынок, притом торгующий чем-то совершенно ненужным, но так притягательным для приехавших. Коней привязывают стремительно и разбегаются, с собой никто не позвал. Ну, и ладно, у коновязи постою, тем более, пост стражи рядом. Солдат я не боюсь, хоть кто-то привычный.
   Зачем меня только сюда понесло.
   - Скучаете, девушка?
   Резко оборачиваюсь. Мальчишка моих, примерно, лет. Одет похуже Яграна, получше солдатского сына.
   - Не твоё дело.
   - Что так грубо? Праздник же?
   - А то я не знаю.
   - По тебе не похоже, что знаешь.
   - Тебя забыла спросить.
   - Ты откуда приехала?
   - Тебе какое дело? Шёл бы, откуда пришёл.
   - А я сюда шёл.
   - Теперь отсюда иди.
   - Не пойду. Улица общая.
   И чего ему надо? Когда же Динка придёт?
   - Ха! А я понял. Ты - из крепости. Одна из тех девочек с мечами. Новенькая у них?
   - Не твоё дело.
   Обходит по кругу. Я слежу за ним. Меч у мальчишки есть, но короткий, из тех, чьё ношение разрешено всем.
   - Хм, и правда длинный. Покажи!
   - Сейчас я тебе кое-что покажу... - неожиданно раздаётся голос Динки. Как же я ей рада, - и у тебя уже не будет ничего ни длинного, ни короткого. Держите его!
   Оказался быстрым. Не поймали, да и не очень старались. Маленькое Чудовище смеётся.
   - Весело с тобой, Осень. Пожалуй, теперь всегда тебя в город брать буду. Люблю приключения, раз на войну не берут.
   - Ты его знаешь?
   - Откуда мне всех столичных конокрадов знать? Я и сама коней уводить умею.
   - Ему до них дел не было.
   - Да? Ну, знаешь, вот девиц мне воровать не приходилось... Он тебя не обидел?
   - Нет.
   - Хорошо. Но я его запомнила. Если что - найдём. По коням!
   Протягивает мне пакетик.
   - Вот.
   - Что это?
   - Попробуй. Ты же сладкое любишь. В замке такого не делают.
   Конфеты. Вкусные. Не ела таких раньше.
   Едем дальше. Никуда не торопимся. Город куда больше, чем казался на планах. Дома всё выше и выше. Гирлянды из флажков и бумажных фонариков натянуты.
   Я вывески читаю. В крепости их нет. Только кое-где маленькие указатели на стенах вроде 'склад' или 'арсенал'. Связь между текстом и изображением для меня не очевидна. 'Белая лилия' не цветы, а платье. 'Золотая рыбка' не рыбки, а золото, 'Чёрный дракон' - вообще непонятно что.
   - Фейерверки. - отвечает Динка на незаданный вопрос, - Слишком видно, как ты по сторонам пялишься.
   - Угу. - отвечаю, стараясь теперь глядеть прямо перед собой.
   - Чё ты такая кислая, мы же веселиться приехали.
   - Угу.
   - Всё 'угу' да 'угу'! Кто помнит, что там, на ярмарке быть должно?
  
  
   - Зверинец посмотрим?
   - Кого привезли?
   Динни смеётся.
   - Насчёт привезли, не знаю, но часть зверья мой отец дал на время из своего зверинца.
   - Ага! А ещё он пожрать любит и всяких кабанчиков да медведиков для своего стола и приёмов откармливает.
   Я там не была, но Динка, наверняка, правду говорит. Она неприятные вещи всем и вся говорит постоянно, но врать не любит.
   - Болотного слона у него точно нет. Я и не слышала про таких.
   - Я читала, на Южной границе такие живут. Только мало их очень.
   - Ха! Тогда точно надо посмотреть. Раз мало - скоро совсем не будет.
   - Кто там кроме слона ещё должен быть?
   - Много кто.
   - Самыми большими буквами что написано?
   - Невиданная гигантская степная свинья-людоед.
   - Хм. - Динка призадумывается, - Вообще-то, людоеды все свиньи, им только возможность дай - человечину будут жрать только так. А эта, что сама охотится?
   - Тут не написано.
   - Тогда, надо сходить и поглядеть.
   Я к животным равнодушна. Домашним, диким, всяким. Есть и есть. Мне-то что? Никогда не хотела кошечку или собачку завести. Нам не запрещено, и многие заводят. Котят, щенят, ярких южных птичек, золотых рыбок. Кто-то из подружек Линки тоже захотела щеночка. На кухню в тот день привезли лысых съедобных собачек для какого-то праздника. Узнала, их варить будут, схватила одну и бежать. Повар увидел - за ней. Пёсики-то совсем не дешёвые, а за порчу продуктов спросить могут.
  Госпожа тогда от нас к себе шла. Они друг за дружкой на неё и налетели. Хотела бы я знать, кто больше всех испугался - собачка, девочка или повар.
   Но Госпожа только посмеялась, и разрешила собачку оставить. Велела звать Жаркое. Ходит теперь такое. Глазки навыкате, ножки кривенькие, брюшком пол подметает. Лестницы крутые, не забраться, хозяйка его на руках носит.
   У входа в зверинец сооружён загон, больше напоминающий деревянное укрепление с решетчатыми стенами. Там и сидит эта свинья.
   - Ух ты! - выдыхает Динни, зачем-то перемещаясь за спину Динки.
   Вполне с ней согласна. Зверюга в холке выше её отца-гиганта будет. На кабана чем-то похожа, как дикий поросёнок, полосатая. Морда вся в костяных выростах. Пасть длинная и довольно узкая. Судя по сверкающим зубам, и блестящей щетине, животное молодо.
   Служители подождали пока соберётся побольше народа, или, скорее, рассмотрели среди собравшихся Динку, и стали зверя кормить.
   С помоста вниз спихивают здоровую тушу борова. Зверь бросается, не успевает туша коснуться земли. Взмахом клыков вспарывает живот, расширяет дыру. Засунув морду чавкая начинает пожирать внутренности.
   Обнажив окровавленные клыки, животное поворачивает голову в нашу сторону. Издаёт громовой звук, отдалённо напоминающий смесь хрюканья и визга.
   Краем глаза замечаю, как наши, вроде бы все такие смелые, девочки, визжат и прячутся друг за друга. Кто-то из женщин падает в обморок.
   Спокойно стоит только Эрия, её же медицине учат, крови она повидала уже. Динка, да я.
   'Маленькое чудовище' почти мурлыкает от удовольствия.
   - Мама грозилась кого-то из врагов свиньям скормить. Надо сказать ей, какой именно. То-то зрелище будет, жаль, человека убьёт быстро.
   - Дин, ты знаешь, сколько мясо стоит?
   Отвечает Эрия.
   - Свинина?
   - Да.
   Называет сумму.
   - Ты опять считаешь?
   - Да.
   - Что на этот раз?
   - Дорого будет такого хряка каждый день мясом кормить.
   - Не, не дорого, - неожиданно раздаётся голос Динни. - Я вон того служителя знаю, он зверолов известный. Про свина тоже слышала. Для нашего отца его несколько его растил. Тот его в охотничьем замке поселить хочет.
   - Прекрасно! - Дина плотоядно потирает руки, - Буду знать, куда врагов на казнь возить. Динни, ты зверолова знаешь, пошли, познакомишь.
   Направляется ко входу в загон. Я уверена - к зверолову она бы пошла, даже если бы ни одной Линки поблизости не было.
   Зверолов уже спустился. С его занятием наблюдательным надо быть. Иначе сожрать могут. Во всех смыслах слова.
   Церемониально кланяется.
   - Приветствую вас, юные леди.
   Смешки, хихиканье, опущенные глазки. Серьёзны только Динка, Эрия, той по возрасту уже положено скучной быть, да я. Привычка всё помнить. Леди здесь нет ни одной, если понимать под этим словом дочь благородных родителей, рождённую в законном браке. Да и Динка, согласно старым законам, дочь благородной госпожи, но не госпожа сама. Я слышала, как её называют 'принцесса незаконнорожденных'. Одновременно, знаю, мать зовёт её принцессой не только по любви, но и с прямым намёком на статус. Так же её зовёт и Кэретта.
   В Замке есть немало и благородных девочек, но Динке веселее именно с этими. Просто веселее, без сортировки людей на высших и низших, чем любят заниматься очень многие.
   Динка поднимает руку в позаимствованном у матери приветственном жесте.
   - Как вам Малыш? Испугались?
   - Ничего себе 'Малыш'. Бр-р-р! Просто ужас какой-то, - ежится, словно от холода, Динни.
   Невольно подмечаю: если обеих Линки и Динку в одинаковые платья одеть, да причёски одинаковые сделать, никто и не разберёт, кто из них кто. Вот только одну принцессой зовут все, двух других - только отец, да и то, всё реже и реже в последнее время.
   Зверолов усмехается.
   - Раз так, то отцу вашему он точно понравится, я ему зверя растил.
   - Ещё такой есть?
   - Найти можно, принцесса. Только подождать надо.
   Хм. Неглупый человек. Динка любит, когда незнакомые люди её так называют. И терпеть не может, когда так делает кто-то из нас.
   - Чего?
   - Войны конца. Везти издалека придётся, а на дорогах неспокойно.
   - Понятно. Поближе посмотреть можно?
   - Если только сверху, - кивает в сторону лестницы, - кому интересно, можете подняться.
   Динка полезла, я - за ней. Больше никто не решился. Динка-то понятно, где какая-то опасность - там она первая. Забавляется, словно с игрушкой. Словно, совсем не боится. Я не боюсь тоже. В этом случае.
   К дикому зверю в клетку в жизни бы не полезла. Только здесь, как обычно, сложила одно с другим и получила результат.
   Первое: зверь к людям привык, сами по себе не интересуют, рычит и морда в крови - на то он и хищник, по-другому не умеет.
   Второе: зверолов слишком уж в себе уверен. Самой Динке позволил наверх полезть, ей бы, конечно, запретить он всё равно бы не смог, даже будь зверь смертельно опасным, но тут дело в другом. Он ведь всех приглашал посмотреть.
   Третье: кому этот зверь предназначен. Линк слишком брат своих сестёр. Такой же бесстрашный. Обязательно такую зверюгу за ушком почешет. Очень зверолову надо, что бы свин сожрал самого щедрого покупателя, а потом самому от людей Змей по всему миру прятаться?
   Результат: свин-переросток приручен.
   Динка на краю помоста стоит. Машет собравшимся. Одобрительные крики сливаются в восторженное приветствие. Её узнали. Чего и добивалась.
   Ну, и я ещё рядом. Вижу ведь, в толпе и на меня пальцами показывают. Больно мне это надо. Просто, хорошо знаю, чего стоит бояться, а чего нет. Но люди уже давно присматриваются к тем, кто Динку окружает. Все ведь знают, мать её принцессой зовёт. А сам Верховный по титулу - принц. Вот и делайте выводы.
   Зверинец мне понравился. Столько животных в одном месте не видела никогда. По-отдельности многих видеть приходилось. Линк часто охотится. Казначей до войны тоже охоты устраивала. Динка говорила - ей этого совсем не хотелось, но определённое положение накладывает определённые обязательства.
   А так, у Линка в разное время жили ручной тигр, слонёнок шерстистого слона, охотничьи гепарды, черные, белые и бурые медведи, разные породы олений, волки и рыси. Нас всех пускали смотреть, даже разрешали гладить и кормить с рук самых безопасных.
   Ещё он старшей сестре как-то раз трёх котят чёрного леопарда подарил. Динка потом говорила, они совсем ручные выросли. Бегают, где хотят, но за пределом части крепости казначея не бывают.
   Охотничьих собак в крепости нет, Линк и Ярн держат их в загородных поместьях. На псарне живут только сторожевые армейские псы. Ночами по всей крепости бегают. Патрули с ними ходят, особенно, в самые тёмные ночи. Говорят, всех живущих здесь знают, и на своего никогда не нападут. Чужого попросту загрызут.
   На моей памяти, незваные гости в замке не появлялись. У самой Госпожи всего один немолодой пёс. Похож на армейских, такой же чёрный и мордатый, но любого из них, самое малое, вдвое больший. Бегает по замку где хочет. Но за ворота не выходит. И всегда появляется по зову Госпожи, как бы тихо она его не звала.
   Динка говорит, Младшей Кэретты тоже живут родичи этого пса, но я там не была, не видела.
   В зверинце увидела, наверное, все породы зверей, какие только есть. Одних медведей было: пещерный, бурый, белый, белогрудый, южный чёрный и какой-то непонятный, не то белый с чёрным, не то, чёрный с белым. Так и не решила, какого цвета больше. От других отличается тем, что ест почти исключительно бамбук. Правда, служитель сказал, он не такой мирный, как кажется и горную козу вполне способен загрызть.
   Обещанный болотный слон разочаровал. Мелкий слишком. Если и выше хищной свинки, то ненамного. Что для животного одного вида огромное, для другого - карликовость. Голова маленькая, хобот короткий, плоские бивни вперёд торчат, он ими водные растения вытаскивает.
  
   * * *
   - Ну, расходимся. К четвёртой страже здесь соберёмся. И назад поедем.
   - А ворота не запрут?
   - Мне откроют. Да и зачем запирать ворота, если стены есть не везде?
   - Ругаться не будут, что мы поздно приедем?
   - Не знаю, если честно. Вон Эрии хорошо, взрослая уже, где хочет, там и ночует. А нам пока... Впрочем, передумала. Никуда мы сегодня не поедем. У меня переночуем. Завтра утром и вернёмся. Поехали! Заодно, коней там пристроим. А то не все у меня ещё были.
   Я карту города более-менее стала вспоминать. Раз город сама Чёрная Змея основала как новую ставку Верховного, по сути дела, свою собственную столицу, то и её дворец тут должен быть.
   Дворца я не увидела. Мы подъехали со стороны хозяйственных построек. Отвели на конюшню лошадей.
   Снова стоим на улице.
   - В общем, хоть к утру постарайтесь вернуться. Знаю я, какие у некоторых на вечер планы, - протягивает томно и многозначительно. Я не заметила, кто хихикнул, - Я, вообще-то серьёзно. Мне, когда в городе ночевать разрешала, Верховный сказала: 'Смотри, кто из них что натворит, или во что впутается - отвечать, в первую очередь, будешь ты'. Так что, тихо у меня!
   - Да ты дворец случайно не подожги. А мы девочки тихие.
   Хохочут все вместе.
   Осталась сама Дина, обе Линки, Эрия и я. Больше всех хотела здесь оказаться, и теперь не знаю, куда идти.
   Посмеиваясь, окидывает меня взглядом.
   - Не придумала, куда идти? Значит, с нами пойдёшь.
   - Будто у меня выбор есть.
   - Чего ты такая угрюмая?
   - Мне по имени положено угрюмой быть.
   Смех в ответ.
   - Не дуйся! У всех же праздник, у тебя в особенности. Вот и отметим...
  
   Стою, не вмешиваюсь. Если что-то в фехтовании понимаю, с задирами Динка и без нас справится. Пусть их и двое. Обезоружит она их. Хотела бы - убить могла.
   Как ужалило: в городе никто в здравом уме нападать на Динку не будет. Либо не местные... Либо драка построена кем-то ещё. Почему стараются оттеснить Динку туда, где я стою? Зачинщик где-то рядом.
   Приглядываюсь к стоящим рядом. Пялятся на сцепившихся благородных. Иные орут:
   - Так их, девка! Кроши этих щенков!
   Один мне кажется странным. Стоит и молчит, не спуская глаз с Динки.
   Многозарядный арбалет! Держит так, что плохо видно. Динка без брони. Такие болты пробьют не всякие латы, но тут разворотят внутренности и переломают кости.
   Крикнуть? А если он не один? Так! Быстро надо что-то сделать, чтобы всем не до драки стало. Особого выбора нет, спасибо Змеям, приучили кинжалы в рукавах таскать. У меня гранёный. Анатомию знаю. Раз! Стилет в руке. Два! Бью со спины, целя в сердце. Входит тяжело. Под курткой оказывается кольчуга. На манекенах пробивала.
   Человек поворачивается, гримаса боли, затухающий взгляд. Мне Змей удар ставил.
   Падает. Истошный женский визг.
   Люди оглядываются. Кто-то тычет в меня пальцем. Я так и стою со стилетом в руке.
   - Она его убила! - верещит кто-то.
   Как на зло, ни одного стражника в поле зрения.
   Динка рядом со мной. Смотрит непонимающе.
   - У него арбалет был. В тебя целился. Вон лежит!
   Два и два Динка сложить догадалась.
   - Зовите стражу! На меня покушались! Эти где!
   Нету. Сбежали.
   У трупа сидит Эрия. Торопливо и ловко обыскивает. Демонстрирует кинжал.
   - Вот. Отравлен.
   Старшая Линки стоит на коленях. Её выворачивает. Младшая бледна, но хоть на ногах держится.
  
   - Первый?
   - Что первый?
   - Убитый.
   У Динки глаза влажно блестят болезненно-злым весельем. Смерть рядом завораживает.
   - Ну да!
   - А, точно. Ты же всю жизнь в крепости провела.
  
   - Весело с тобой. Дня не прошло, а кровь так и бурлит. Столько всякого интересного происходит. Ловко ты его! Как кабанчика на вертел насадила.
   Происходит вообще-то, не со мной, а с ней. Я так... Даже не катализатор реакции, рядом просто постояла.
  
  Вокруг нас - пустота. Люди к своим делам вернулись. Никто не хочет причастным к убийству оказаться.
   Только мы, да мертвец. Линки вроде, в чувство пришла, только стоит пошатываясь.
   - Смотри! - зовёт Эрия Дину, - Видишь? У него воротник стоячий. Знаешь, зачем такие носят?
   - Ха! Мне-ли не знать? У самой такие есть - чтобы в уличной драке удавку не накинули.
   - Ещё кольчуга, арбалет, кинжал, метательные ножи, засапожный нож. Не заметила, арбалет армейский?
   - Не, такие всем продают. Татуировки ещё поискать надо.
   - Точно! Здесь его разденем или отнесём куда?
   - Слушай, тебя точно на врача, а не на Змею учат?
   - Врач должен уметь определять причины смерти.
   - Ага, особенно, если он к ней непричастен, - хохотнув, продолжает, - Хотя, тут и определять нечего. Вон причина стоит... Осень, твою же мать, стилет-то хоть убери.
   Только сейчас соображаю, так и стою с оружием в руке. Прячу в ножны.
   - Обтёрла бы хоть... Впрочем, кровь не грязь. Где эта стража? Мать вернётся, скажу ей, как они службу несут! Пусть их с песочком продраит. Саму меня в паре кварталов от дворца застрелить хотели.
   Угу, только кого это понесло в эти кварталы, пользующиеся дурной славой? Достаточно хорошо Динку знаю, чтобы понять - затем сюда и полезла - подраться захотелось.
   - Эй, Осень, а ты не хочешь к нам в Змеи пойти? Я знаю, туда сейчас набирают. Возьмут, как только узнают, какого кабанчика заколола. Бравый наёмный убийца и Осень. Весело!
   - Не пойду, даже если позовут. Я хочу знать, кого и за что убиваю. А ехать на край света, чтобы... Кабанчиков колоть - увольте, не для меня.
   - Этого ты спрашивать не стала.
   - Он тебя убить хотел.
   - Хм. Знаешь, что странно? Ведь нас охранять должны. Те же Змеи. Но ни их, ни стражи нет.
   Пожимаю плечами. Мне всё меньше и меньше в городе нравится.
   Наконец, стражники появились. Целый отряд, причём, во главе со своим генералом. Вроде, он всей городской стражей командует. Понятно, почему их так долго не было - за начальством бегали.
   По-армейски приветствует Дину.
   - Вы не пострадали, принцесса?
   - Могла. Вот он хотел меня убить.
   - Мне доложили. Его ваша охрана обезвредила?
   - Нет. Его Осень заколола. Кстати, я бы сама не отказалась бы узнать, где эта самая моя охрана?
   Генерал вздыхает.
   - Что за день? Сперва Змей убивают, потом на принцессу покушаются.
   - Каких Змей?
   - Тут недалеко. Буквально только что. Нашли троих, у каждого знак.
   - Где они?
   - Тела не убрали. Там ещё с десяток тел.
   - Говорили же, трое.
   - Их -да. Остальные - это те, кого они успели.
   - Пошли туда. И этого прихватите заодно.
  
   Мы же этим переулком недавно шли! Теперь он поле сражения напоминает. Тела. Кровь. Оружие валяется. Три трупа в стороне лежат. Младшая Линки без слов падает в обморок. Старшая бросается поднимать, хотя и сама на мертвеца похожа. Эрия врач, трупы видала. Динка что-то насвистывает, направляясь к тем троим. Я словно на картину смотрю, где всё не по-настоящему. Но ведь настоящее всё!
   Динка приподнимает покрывало с лиц.
   - Вы их знаете?
   - Знала. Всех троих. В замок послали?
   - Как только их нашли.
   - Перекрыть выезд из города!
   - Уже распорядился.
   - А, дурь всё равно! При таких стенах кто захочет из города сбежать - сбежит.
   - Я за строительные работы не отвечаю.
   - А я и не обвиняю.
   Динка призадумывается.
   - Свидетели, поди, подразбежались уже. Хотя, там двое точно не свидетели были... Так! Стражников сюда, умеющих хорошо по словесному описанию людей искать. Опишу я им парочку красавчиков. Пусть носом землю роют, но их мне найдут. Пока дайте всем команду - пусть пятнадцати-двадцатилетних проверяют. Всех, у кого свежая рана на правой руке вот тут пусть ведут во Дворец Правосудия, я скоро там буду. Письмецо матери чиркнуть надо.
   Линки подходят. Не поймёшь, кто на кого опирается.
   - А что будет, если их найдут?
   - Когда их найдут. Иначе кто-то попрощается с должностью. Я их буду бить. Возможно, ногами.
  
   Что там было дальше, я не видела. Все, кроме Динки под охраной вернулись в крепость. Динка через пару дней рассказала - тех двоих нашли. Оказались обыкновенными любителями славы и денег. Но ни в армию, ни в наёмники их не взяли, прихваченные из дому деньги заканчивались. Случайный знакомый им и предложил подзаработать.
   Знакомый оказался одним из убитых Змеями. Заколотого мной они никогда не видели. Убитые Змеями оказались приезжими, личности установить не удалось. У троих нашли знаки и татуировки почитателей казнённого бога.
   Проткнутого мной опознать смогли - наёмный убийца, числился в розыске. То есть, и он вряд ли знал, кто его нанял.
   Тех двоих заковали и определили на постройку городских укреплений - пусть лучше камни таскают, да землю роют, нечего им оружием махать. Срок им определили - до возвращения Верховного, хотя Динка порывалась их повесить.
   Но командир гарнизона крепости ей напомнил об отсутствии у неё судебных полномочий. Скрипнув зубами, согласилась.
   Заодно, опять же до возвращения Верховного, нам всем запретили покидать крепость. Не больно-то и хочется. У меня глаз на затылке нет, а сзади может оказаться кто-то, столь же ловкий как я.
   Всем ведь понятно - единственная причина покушения на Динку - то, что она дочь своей матери. А у той почти вся знать Юга в личных врагах числится.
   Ко мне с вопросами не лез никто. Хотя и разговоров о покушении предостаточно. Змеям отвечала, что спрашивали. Как Динка и предполагала, звали к себе на службу. Отказалась. Хотя, они говорили, хорошие математики им тоже нужны.
   Наши и не узнали, о моей роли в произошедшем. Эрия неболтлива, а Линки так перепугались, что всё забыли и перепутали. У одной выходило, это Динка зарубила нападавшего на меня, другая вообще не помнила, была ли я там. Ей казалось, всё в переулке и произошло. Надо признать, крови и жутких ран там было куда больше.
   Потом мне Динка материнское письмо показала. Не всё, конечно. Динка ведь имеет доступ много к чему, куда мне лезть совсем не хочется.
   - Вот, смотри, про тебя тоже написала.
   Читаю.
   '8. По поводу Осени: Змеям жирно будет. Пусть сперва порядок в городе наведут. Совсем обленились. Умельцев девиц вербовать у них хватает. Ты знай, я им написала, пусть от вашего двора подальше держатся. Ей самой тоже передай - Змей может слать лесом, притом ссылаясь на меня. На всё лапу хотят наложить, что совсем не для них предназначено. Сама-то она никуда не полезет. А ты, на запрет не жалуйся, сиди в крепости пока я не вернусь'.
   - Они тебя и правда к себе звали?
   - Ну да.
   - Совсем к ним не хочешь?
   - А ты?
   - А я сама Змея. Причём, с рождения. Хотя... Я же вижу, ты командовать совсем не любишь, и власти не ищешь.
   - Ну да.
   - Тебя не поймёшь, с тобой то безумно весело, то безумно скучно. Причём сама ты всегда одинаковая какая-то.
   - Ну да.
   - Осень, ты невозможна! Линки столько пищали и плакали, хотя всё уже давным-давно кончилось, а ты... Даже кошмары не снятся?
   - С чего? Собрался кого-то убивать - будь готов, убить могут тебя. Тем более, заметь он меня первым - убил бы не задумываясь. Просто как помеху, мешающую до тебя добраться.
   Динка склонив голову набок, смотрит странно. Говорит медленно.
   - Кажется, я начинаю понимать, что мама в тебе нашла. Знаешь, на кого ты похожа?
   - На себя.
   - Это верно, но я о другом. Ты словно любимые материнские машины. Сильные. Огнём пышущие. Способные грузы таскать, землю рыть... На многое, в общем, способные. Но совершенно не живые. Ты как они, на всё реагируешь словно не живой человек, а машина. Ты жить не умеешь.
   - То, что ты называешь жизнью, совсем недавно чуть не кончилось очень плохо для всех.
   - И отвечаешь ты, словно читаешь по книге заученное. А я ведь знаю - ты ничего и никогда не зубришь. Всё понять и рассчитать стараешься.
   - Это верно. Считать я умею хорошо.
   Динка вздыхает.
   - Лучше всех, из тех кого я видела. Только я ведь не об этом.
   - А о чём?
   - Да так, обо всём... После третьей стражи на берег приходи.
   - Вечером? Нам же нельзя уходить из крепости.
   - Берег же тоже к крепости относится. Придёшь?
   - Да.
   - И не спрашиваешь 'Зачем?'
   - Затем, правды ты сейчас всё равно не скажешь, а если что-то задумала - всё равно осуществишь. И мнения тех, кого собираешься привлечь, тебя не волнуют совершено.
   - Как всегда, загнула так, что скучно. Ладно! Жду вечером!
  
   У Динки одно из развлечений - дырки в законах искать. Без разницы - умных или глупых. Находит, и тут же старается что-то сотворить, выглядящее как прямое закона нарушение, но не являющиеся таковым согласно тексту. Сказывается, что мать с раннего детства заставляла законы учить и 'Разъяснения' к ним писать. Началам юриспруденции учат нас всех, но Динку-то гоняют гораздо дольше и больше.
   Вот и с берегом так же. Крепость покидать нельзя, но берег вроде как в крепости, а вроде как и нет - стены только с трёх сторон. Да и то, стоящие в воде башни при желании оплыть можно. Знаю, в башнях насосы, подающие в крепость воду. Ещё в самой крепости источники есть, и ответвление от городского акведука проложено.
   Пристань крепости расположена точно посередине между насосными башнями. Ворота защищены двумя башнями, и естественно, закрыты.
   На пристани - три крана. Два работы самой Чёрной Змеи, и один - её младшей дочери. Госпожа словно хотела показать, ничем она матери не уступает, хотя кран тут, по-моему, не очень-то и нужен. Он вполне рабочий. Все могут разное говорить, но я-то знаю - Госпожа очень много умеет того, что не может делать никто. Но очень много из сделанного матерью даже воспроизвести не может. И сильно из-за этого переживает.
   Иногда кажется - потому и допустила меня к этим книгам - надеется, я смогу понять неясное ей. Я уж постараюсь... Пока же вижу, ум был - куда выше моего.
   Справа от пристани - армейские склады. Сейчас - пустые. Несколько дней назад баржи грузили. Пол гарнизона таскало.
   На участок слева от пристани с год назад позарилась Кэретта. Уже идя по переходам, я сообразила, сама больше года на этой части стены не была. Что там понастроили, не знаю. Главные речные ворота закрыты. Даже решётки опущены. Но я знаю секретный проход. Секретен он, разумеется, для чужих, свои все знают.
   Стража есть, и сверху, и снизу. Меня пропускают. Ну, тут же недавно Динка пробегала.
   Понятно, идти надо налево. Кэретта тут парк надумала устроить? Места же маловато... Ну. Это не моё дело.
   Кто это у ограды стоит? А, старшая Линки.
   - Осень, привет. По прямой дорожке иди, вбок не сворачивай. Там они все.
   - Где 'там?'
   - Ну, недавно построили. Иди-иди, не пожалеешь!
   - Тебя-то тут зачем поставили?
   - А... Если... Ну, ждать тех, кто опаздывает.
   - Я вовремя.
   - Так не только же ты прийти должна.
   Кого она ещё ждёт? Главные ворота давно уже заперты. И я знаю точно - ночью их откроют, только если кто-то из Чёрных Змей под стенами появятся.
   С тех пор, как тут не бывала, на берегу появилось новое одноэтажное здание, со стенами, уходящими в воду. Купальня, что ль?
   Если учесть, строили по приказу Кэретты, а Динка много говорила, какой у неё в загородном дворце бассейн... В замке тоже есть. Динка говорит, маленький. Не знаю, какой-же тогда большой? Меня и в этом плавать научили. Хорошо ли- не знаю, через реку с Динкой не плавала. Хотя, она тонувшую при мне в том году на берег вытащила.
   Хм. Тут ещё цветочки с кустиками какие-то насадили. Фонари с зеркальными лампами горят. Гирлянды между ними развешены. К чему всё это?
   Мимо двери не промахнёшься, даже если захочешь. Крепостных ворот лишь немногим уже. Но если те так сделаны, чтобы в случае чего, их побыстрее закрыть можно было, то тут недоразумение какое-то, цветочками расписанное и бронзовыми завитушками украшенное. Приоткрытое. Свет виден.
   Окна большие, занавешены, голоса слышны. Глянула назад - Линки где стояла, там и стоит. Вхожу только проверив, как ходит кинжал в ножнах.
   В лицо бьёт аромат цветов и благовоний. Невольно закрываюсь рукой от яркого света. Сюда все зеркальные лампы с крепости стащили?
   Зал заполнен светом. Все здесь. Сама Динка, Эрия, Лилия вторая Линки.
   Мраморные колонны, статуи, два бассейна. Половина народа плавает. Остальные на бережку, кто сидит, кто лежит уже, можно подумать, устали.
   Не сразу замечаю - повсюду блюда и вазы со сладостями и любимыми Динкой морскими обитателями.
   Хм. Винные бутыли. Не помню, чтобы нам полагались. Всем, начиная с Маленького Чудовища.
   Она занята. Лежит у огромного серебряного блюда, заваленного варёными раками, и с увлечением их разделывает одним из своих многочисленных ножей. Судя по кучкам шкурок и мяса, довольно давно этим занимается.
   Оглядываюсь, смотря куда бы пристроиться. Заодно, думаю, чего бы прихватить. Не люблю, когда много людей. Большое количество вкусностей уюта не добавляет.
   Стою за колонной. Только конфетку прихватила.
   - Осень! Сюда иди, - кричит Динка с набитым ртом. - Присаживайся!
   Не люблю на каменном полу сидеть. Только сев замечаю - пол очень тёплый.
   - Никого по дороге не видела?
   - Линки.
   - И всё?
   - А кто ещё должен быть? Все уже здесь.
   - Только не говори, будто сосчитать успела.
   - Ну да.
   - Так кинжал в рукаве и таскаешь?
   - Ну да. Очень полезная штука временами оказывается.
   Как хохотнёт.
   - Сказанёшь ты иногда. Только почему обычно такая скучная?
   - Я обыкновенная Осень.
   Снова смеётся.
   - Чаще слышала, что необыкновенная, как раз.
   - Может быть. Люди все разные. Кинжал тот же, что и в тот раз?
   - Не знаю. Из общей оружейки брала.
   - Покажи.
   Щуриться совсем, как мать. Только блеск в глазах другой какой-то.
   - Другой. Наверное. Положи вон там, потом заберёшь.
   - Мне так спокойнее.
   - Чего тут опасаться? Наша же крепость!
   - Как говорят, нет таких крепостей, чтобы невозможно взять было.
   - Да? Ну и как бы ты стала брать?
   - Сперва, скажи, в какое время, сколько у меня войск, по каким дорогам иду, численность гарнизона, мои и его запасы. Тогда и буду решать.
   - Ну, пусть главная армия полной численности, идешь по Новой дороге.
   - Колонной ударю с севера, по второму сектору стен, там недостроенные укрепления. Сама, с основными силами, пойду грабить город - он толком к обороне не готов.
   - Ну, а прямо сейчас чтобы делать стала?
   - Если есть корабли - высадилась бы прямо тут, да повязала бы всех тёпленькими.
   - Вообще-то, корабли флотилии следят за рекой. - говорит довольно серьёзно, - Да и стража на местах.
   - Угу. Под соседним окном скорее всего...
   - А даже, если так! Мне не жалко... Так! Где там она? Это уже слишком, так опаздывать! - и как обычно, сразу же на другое перескакивает, -Да и не будут они до следующей весны воевать.
   - Я знаю.
   - Откуда?
   - Прочла последнее сообщение, 'мельницей' переданное.
   - Да ну... Сигнал 'внимание!'
   - Крылья разложены прямо.
   - Сигнал 'опасность!'
   - Крылья убраны.
   - 'Всё спокойно!'
   - Оба крыла под углом сорок пять к мачте.
   - Что делают для передачи сообщений ночью?
   - Там другая система сигналов. Зависит от расположения повешенных на крылья и мачту зеркальных ламп.
   - Хм... И это уже знаешь...
   - Ну да, - знаю. Что такого? На самой высокой башне стоит, то что мы 'мельницей' зовём. Мачта с двумя гнущимися крыльями, немного похожими на мельничные. Ими сигналы подают. Другая такая же мачта стоит на холме примерно в пятнадцати тысячах шагов от крепости. От неё на таком же расстоянии - ещё одна. Есть прямая связь со всеми лагерями Главной армии. Потому и узнаем в тот же день, что там происходит. У Безглазого в тылу восстание почитателей казнённого. Подавляет. Госпожа решила в этом году воздержаться от ведения активных боевых действий. 'Пусть наши враги поубивают друг друга'. Зимой только построенную линию связи и проверяли. Тогда же и меня учили сигналы читать. Причём, учили из наших кого-то ещё, кроме меня - не знаю.
   Я по сторонам, наконец, смогла осмотреться. Слишком уж тут всё отличается от привычных замковых стен, дворов и переходов. Яркое все. Глаз режущее.
  Да и вполне привычные люди какие-то не такие. Не знала, что у многих есть такие тонкие, словно из воздуха, платья. Да и золота почти у каждой оказалось куда больше, чем привыкла видеть до сих пор.
   Кажется, поняла, почему казначей несколько раз пыталась выговаривать Госпоже:
   - У тебя не Двор Верховного, а помесь склада, кузницы и военного лагеря. Это неподходящее место для жизни первого лица государства. Ты даже отделкой Дворца не занимаешься.
   - После войны займусь.
   - Поверила бы, услышь это от тебя первой.
   - Раз не от меня это уже слышала, ответ тоже не позабыла. Мой такой же. Да и зачем мне дворец, если я в башне живу.
   - В башнях обычно не живут, туда заточают.
   - Хочешь попробовать?
   Я так и не разобралась, она насмехалась, или угрожала?
   Только сейчас немного понятно становится, как по мнению Кэретты, должно выглядеть жильё человека, занимающего высокий пост.
   Динка так и не сказала, кого ждёт. Хотя, если прикинуть. Матери и казначея в замке нет, и раньше конца осени-начала зимы и не будет. Кого-то из городских подруг?
   Ха! Я их хотя и мало знаю, уже сообразила - никто из них просто не посмеет к Динке опоздать. Тем более, когда ворота закрывают, даже они знают.
   Совсем тогда, непонятно, кто это может позволить себе к Динке не вовремя прийти.
   Однако, кто-то позволяет, притом Динка на человека даже не злиться.
   Двери широко распахиваются. Вбегает Линки.
   - Идут.
   Я встаю, да и остальные как-то подбираются. Только Динка снова берётся за разделку раков.
   Входят двое служанок из крепости казначея. Они обе из крепости казначея. Немного их знаю. Старшая Линки с ними дружит.
   За ними вплывает самое роскошное из виденных мной платьев. Пожалуй, сама казначей от зависти удавится, увидев такое. Лицо под плащом с капюшоном.
   Что-то в фигуре мне кажется знакомым. Не вспоминается.
   Динка встаёт с показной ленцой. Навстречу идёт, приветственно помахивая ножом в чём-то красном.
   Неизвестная развязывает и ловко скидывает плащ на руки ловко вынырнувшей из темноты третьей служанки.
   Красота головки с жемчужной сеточкой на волосах красу платья, пожалуй, превосходит.
   Не одна я роняю челюсть на пол.
   Нигде не появлявшаяся без грозной матери Младшая Кэретта!
   * * *
  
  Ещё на них глянула - в голове сложилось, почему Кэретта к нам так неприязненно относится. У казначея всё и все должны быть на точно отведённом месте. Все три выглядят словно из одной формы отлиты. Всё одинаковое - фигуры, платья, причёски. Хочется поближе подойти и посмотреть. Глаза-то хоть разных цветов?
   Госпоже наплевать, во что служанки одеваются. Требование одно - чистота. А всё остальное её не волнует. У Кэретты ранги чётко определены. Цвет и покрой платья у каждого свой. Что-то чужое надеть немыслимо. В своём в замке тоже лучше не ходить.
   Помню, был случай. Новенькую служанку взяли. А ей прежняя хозяйка своё платье подарила. Неновое, но покроем на благородную. Старшая над служанками Кэретты её как увидит... Она женщина грозная, в войнах Чёрной Змеи участвовала. Там ей глаз и выбили. С повязкой ходит. Не знаю, чем бы кончится могло. Слезами, самое меньшее. Но у служанки хватило ума пискнуть пункт из 'Устава' 'При отсутствии непосредственного начальника докладывать командиру гарнизона'.
   Казначея в замке не было. А вот Госпожа была. И я в кабинете сидела, так что, всё видела. Она на самом деле не поняла, в чём девочку обвиняют. Разобралась, и долго хохотала.
   - Она не солдат. Правил ношения формы для неё не существует. Тем более, в нерабочее время.
   - Но это платье таким, как она не положено! - женщина слишком хорошо знала себе цену. Старый солдат Чёрной Змеи не боится спорить с её дочерью. Пока та приказывать не начнёт.
   - Таким это каким? Ответа не слышу! Раз так: пусть к себе идёт. Где и когда в этом платье ходить будет - вне ваших полномочий. Ясно?
   - Так точно! Но казначею я доложу.
   - Отправить вас 'Устав' подучить? Мои приказы к ней тоже относятся.
   Не знаю, сказала что Кэретта служанке, но я её и потом в этом платье видела.
   В нашей части крепости не бывала только сама Кэретта Младшая. Служанки часто бегают друг к дружке в гости. На вопрос, не боятся ли, отвечают. 'Нам-то что до господских дрязг?'
   У нас у всех платья похожие, но всё-таки, не до такой степени, как на половине казначея. Видно, не служанка, но и не благородная. Не поймёшь кто, и не знаешь, как себя вести.
   Мне вот нравится такой непонятной для посторонних быть.
   Вот Кэретта и злиться. Дочь до безумия любит. По-моему, даже тем, кому не стоило бы, хвастается. Считает самой-самой во всём. Принцессой из принцесс.
  Счастье в стенах замка омрачается только одним.
   Госпожой.
  Та над сестрой словно потешается, пригрев у себя несколько десятков человек самых разных девочек от дочерей погибших соратников до подкидышей. Пригрев, и велев учить примерно тому же, чему учат Младшую Кэретту. Конечно, надо учесть поправку на разницу сестёр в характере.
   И стало получаться. Иероглифами писать все умеют. Музыка, танцы, стихосложение? Я этим просто заниматься не люблю. А у других успехи большие. Внешность?
   Тут некоторых приодень - принцесса не хуже Кэретты получится. Да и получается. Не только ведь мне платья ненамного хуже, чем у неё, достались. И ведь все новенькие, с иголочки.
   Говорят, Кэретту живописи учат. Даже Динка, а она хвалить никого не любит, говорит, рисует сестра просто закачаешься.
   У Госпожи в кабинете появляется новая картина. Автор - застенчивая, хотя и взрослая подруга Эрии. Когда казначей пришла, небрежно показывает и говорит.
   - Ты, вроде, в искусстве разбираешься. Что скажешь?
   - Мастер неплохой, зрелый, техника великолепна, с цветопередачей тоже всё хорошо. Но я его не знаю. Кто он?
   - Да так, одна из моих девочек нарисовала. У неё такого много. Показать? Может, что для своей коллекции отберёшь?
   - Потом как-нибудь.
   Кажется, Кэретта злилась очень сильно. У неё две принцессы растут. А тут их вон сколько получается. Причём многих, словно в насмешку, учат как раз тому, к чему она дочерей в жизни не подпустит.
   Вряд ли Кэр умеет с боевым конём управляться. Любая из двоюродных сестёр - легко.
   Неужели два взрослых человека таким странным образом продолжают детские споры? Читала, сёстры часто враждуют.
   Но ведь Верховный и казначей совсем не враги. Я вот для себя ещё не решила, насмехается Госпожа над сестрой, или нет.
   Вот казначей точно решила - с помощью наших успехов над ней постоянно подшучивают. Потому и злится - боится, будто слишком многие могут возомнить, будто ровня её распрекрасной дочери. Ей и Линки-то как кость в горле, чего уж о других говорить?
   Плюс ещё одна причина неприязни: Ягран. Само собой разумеется, Кэретта занимается поиском подходящей партии для своих детей. При мне даже пыталась выговаривать Госпоже, что та не занимается тем же самым в отношении Динки. Демонстративно пропущено мимо ушей.
   Её тоже можно понять. Еггты много кого много в каких Великих домах на ноль помножили. Почти любой вероятный жених Кэр или невеста Яграна окажутся близкими родственниками убитых.
   Самого Яграна считают красавчиком. Шепчутся о нём. Мечтают. Кое-кто уже подумывает, как бы мечту осуществить.
   Мне до него дела нет. Совсем. Все разговоры только о драках, войне и оружии. Как раз то, в чём блестяще разбирается Динка. Они дружат. Он и к нам-то ходит, чтобы с ней поболтать подальше от материнских глаз и ушей. Динка старше, посматривает на брата снисходительно.
   Пока она Яграна выше, всем остальным тоже в достатке наделена. Многообещающих взглядов бросаемых в его сторону, принц пока не замечает. Слишком обществом Динки поглощён, особенно, когда та за оружие берётся. Наедине его подловить сложно, опять же по причине сестрицы. Хотя та и намекала уже, что если кому удастся, продолжению встреч она препятствовать не будет.
   Угу. Тут ещё казначей живёт, и уж она-то быстро объяснит, кто кому ровня. Ну, или попытается это сделать. Тут все знают - дорогу к вершине власти Чёрная Змея проложила огнём и клинком. Такие понятия как верность, долг и справедливость далеко не всегда сходятся в одном месте.
   Живёт же в крепости Кэретты генерал Рэдрия. В своё время, предавшая тех, кому служила большую часть жизни. И спасшая этим детей Чёрной Змеи. Её представления о справедливости разошлись с представлениями о верности. Хотя Великая Дина была врагом и ей. Только благодаря ей, Дина успела. Пусть и в последний момент, с Кэреттой уже расправились. Думали, выбрасывают на пустырь мёртвое тело. Недооценили живучести будущего главного государственного и армейского казначея.
   Потом много всего было. Другом Чёрной Змеи Рэдрия так и не стала. Но Змеи никому и ничего не забывают.
   Рэдрии предлагали сменить фамилию. Дома Хортов, предавшего Дину и чуть не погубившего её детей, к тому времени уже не существовало. Им раньше служила Рэдрия. В их дом была принята. Имя этого дома носит и теперь.
   - Нет уж, я останусь Хорт. Ни их титулов, ни имущества мне не надо. Напоминание мне о собственном позоре.
   Она лет на пятнадцать старше Чёрной Змеи. Великой Дины уже нет.
   Совершенно седая старуха с изрезанными глубокими морщинами и обезображенным жутким шрамом лицом. Старуха со злыми молодыми глазами и фигурой девушки. Такой её знаю я.
   Вижу редко. Мне начинает казаться, это бешеный взгляд постепенно затухает. Иногда бывают вспышки. Уговорили её как-то раз показать старые приёмы. Я смотрела. Думала, фехтую неплохо. Ошибалась. Рэдрия убила бы меня одним движением клинка. Динка тоже смотрела хмуро.
   Потом её знаменитый двойной топор принесли. Уже не для боя. Покрасоваться.
   Госпожа тоже смотрела. И первой рванула клинок из ножен для салюта. По большому счёту, если бы не Рэдрия, никого бы из нас здесь не было. И Госпожи в первую очередь.
   Старуха поворачивается кругом, подняв топор и щит. Грохот стоит невообразимый. Орут кто во что горазд. И она смеётся. Смеётся от счастья.
   - До чего же она красивая! - восторженно шепчет Динка.
  
   * * *
  
   Сижу и сладости ем. Заняться больше нечем. Пусть, говорят от этого толстеют. Меня в деревне нашли, там, я слышала, красивыми считаются как раз, полные. Но я в Замке живу. Благородные, и все, кто им подражают, образцами красоты считают высоких худышек. С ростом у меня неплохо, вроде, тем более, я ещё расту. Потому и ем много. А за 'толстуху' и в глаз дать могу. Последнее время напрямую дразниться перестали. Более утончённо друг дружку поддевать стали.
   Госпожа смеётся: 'Растут девочки. Охрану вашей части усилить? Бесполезно, впрочем. Солдат-евнухов у меня нет, да и вы все сообразительные. Захотите удрать к кому - всё равно удерёте. Будто я молодой не была, и чего-то не знаю...'
   Линки меня сторониться стали. С Эрией никогда и не дружила особо. Все знают, с какой лёгкостью я убиваю. Ведь не было боя. Кинжалом в спину. Не говорят, но знаю, считают такое недопустимым. Считают себя воинами, но не убийцами. Словно не понимают, успей он Динку... Если не станет дочери, зачем Госпоже её окружение? Лишних людей в Замке нет, все нужны для чего-то. Хозяек в Замке две. Линк только числится. От блеска голубых камней никто не ждёт хорошего. Только Динка болтает по-прежнему, но она умеет бывать в десятках мест одновременно. Я же - вовсе нет.
   Да и не охота нигде бывать. В книгах почти всё есть. Стоит же выбраться куда-то - опять за кинжал браться придётся.
   - Ой, а ты и правда Осень на самом деле? - и не заметила, как дочь казначея подошла. Динка рядом. Кто же кого ко мне притащил?
   Мне Младшая Кэр не нравится, но на расстоянии, так сказать. Ни хорошего, ни плохого ни я, ни кто-нибудь вообще, от неё не видел. Вот только служанки всё шепчутся, какая младшая госпожа красивая. Младшая госпожа то, да младшая госпожа сё. Больше только про её брата болтают.
   Динку младшей госпожой не зовут никогда. За глаза - только по имени, или второй госпожой, как ещё недавно звали её маму. Теперь та первая.
   - Привыкла, что меня все так зовут, - глухо и безо всякого выражения отвечаю.
   По происхождению такая же, как Динка. Про нас многие шепчутся 'ведут себя словно благородным ровня'. Динка смеётся. По сути, её от остальных по доспехам только и отличишь. Но доспехи-то не всегда носят.
   Вот на её сестру глянь, и сразу ясно становится: ей мы не ровня. Это не Динка. Они рядом - словно госпожа и телохранитель. Причём, неважно, как одеты. Пусть у Динки сейчас даже ножа нет - чувствуется привычная опасность. Особенно, рядом с сестрой. Если не знать - родства и не заподозришь.
   Или же другое. Мать одной никогда не возражала, чтобы дочь ей подражала. Мать же другой всеми силами стремилась создать из дочери нечто, совсем на неё не похожее.
   - Нет, а ты сама?
   - Когда-то меня звали по-другому, но я не помню.
   - Я не знала, извини.
   - Это её дядя так назвал, - Динка тут как тут, хотя и так не уходила, - нашёл бы вдругое время, была бы Летом. Или Зимой.
   - Ле-то. Я, кажется, знаю девочку, кого так зовут. Помнишь, той зимой были в городской усадьбе, где на входе статуи бодронских богов. Только она маленькая совсем.
   - Помню-помню, из городского совета, в смысле, отец Лето. Он чуть ли не больше всех денег на постройку укреплений дал. У Лето той старшие сёстры есть. Помнишь их? Им как раз женихов пора подбирать. Вот и набивал им цену...
   - Ягран с нами не ездил.
   - Он-то здесь причём? Ему тётя уже такую цену набила - предложи Император кого из своих родственниц, и то думать будет, достаточно для любимчика хороша. Нет, он всем знакомым показать хотел, насколько важен, Верховный его посетил. Женихи теперь требуются познатнее и побогаче.
   Осторожно оглядываюсь по сторонам, рассчитывая найти предлог и уйти куда-нибудь. Динки, несмотря на небольшой рост, временами слишком уж много.
   - Я вообще-то, с Осенью поговорить хотела, - голоса не повышает, но Динка замолкает на полуслове. На моей памяти - впервые. Если она говорит, то слушают все.
   - Так говори, я, что запрещаю?
   - Правду говорят, ты считаешь лучше всех и вообще, в математике разбираешься?
   - Наверное.
   - Мама говорила, Верховный над ней подшутила, показав серьёзное математическое сочинение, якобы написанное тобой.
   - Ага. Я тоже видела, только ничего не поняла, - тут, как мне кажется, она привирает. Пусть тех книг, что я, она не читает, но считает достаточно быстро. Да и в баллистике разбирается. Просто, изображать этакую простую девушку, любит. Вчитываться не любит, не интересуется тем, что нельзя сразу в деле применить.
   - Я поняла, и даже удивилась, почему никто раньше такого не придумал.
   - Мне показалось, там должна быть ещё одна часть. Вот и взялась.
   - Сама? Никто не помогал.
   - Ну да.
   Стала про написанное спрашивать. Тут уже я удивилась. Знания серьёзные. Учит свою дочь казначей не хуже, чем Верховный нас. Хотя, сама казначей считать должна просто прекрасно. Все просто говорят, казначей не учит дочерей многому из того, что умеет сама. Слышала, как говорила, всю жизнь занимается не тем, чем хотела. Правда, я не знаю, о чём она в детстве мечтала.
   Таких глубоких познаний от Младшей Кэретты не ожидала.
   Она, похоже, тоже. Подозревала очередную шуточку Верховного. Надо признать, иные её шуточки кажутся смешными только ей самой.
   Казначей пыталась выговаривать, если про её выходки враги узнают, могут решить, их время пришло. На что ответ был всегда один 'этой войны не избежать всё равно'.
   - А ты, похоже, не злая. Просто колючая, как ёжик.
   - Почему я злой должна быть?
   - Мама написала, после покушения, чтобы подальше от тебя держалась. А мне, наоборот, интересно стало. Да и Дине ты нравишься. Вот маме - не очень.
   - Я не 'ведьма', чтобы всем нравиться.
   - 'Ведьма' она золотая. Тётя говорит, ты ценнее любого золота.
   - А я вообще, бесценная! - смеясь встревает Динка.
   - Смотря для кого. Кто-то считает, будет лучше, если тебя не станет.
   - Пожалуй, того, кто так считает, может не стать гораздо раньше, нежели меня.
   - И ты знаешь, кто это?
   - Ха! Сильно к югу отсюда это почти каждый второй, а за Линией так и каждый первый.
   - Всех не поубиваешь, - говорит Младшая Кэр, совершенно таким же голосом, что и казначей.
   - Но я всё равно попробую!
   - Понятно, почему тебя зовут Маленькое Чудовище, - замечает Кэретта.
  
  
  
   Глава 4.
  
   Что-то страшновато стало. Писали о победе. Но Дину с коня телохранители снимают. Кэретта стоит рядом, просто жутко поводя маской по сторонам. Рэндэрд сам с коня слез, но я вижу - голова перевязана.
   Только когда вслед за ними во двор влетает Динка, и резко воткнув в землю парадное материнское знамя, соскакивает и бросается к ней на шею, хохоча. А та вертится и смеётся совсем, как дочь. У всех у них за спинами - боевые знамёна.
   Только тогда поняла - всё! Война на самом деле, выиграна!
   Кэретта тоже смеётся. Повесив клевец на пояс, вертит головой по сторонам. Вспоминается высказывание Динки 'Она видит. Но, не как человек'. Часто добавляет. 'И мыслит тоже по-другому'.
   Маска поворачивается в мою сторону. На мгновение, улыбка пропадает с лица. Кого она хочет видеть? Дочь? Сына? Так они ещё и не знают о поднятом флаге над башней. Если не спят ещё.
   Казначей снова смеётся. Тычет в меня пальцем.
   - Эй ты! Осень, если не забыла? Сюда иди!
   Обеим Динам, генералу и телохранителям просто не до меня. Спускаюсь вниз. Страшновато! Кэретта меня, как и всех, не любит, мягко говоря. Но рядом с грозной сестрой и Динкой, вряд ли мне что-то плохое сделает. Тем более, она и раньше только ругалась, но не навредила никому и никогда.
   Останавливаюсь пред ней.
   Миг!
   И казначей кружится подхватив меня на руки, как мать с Динкой, хохоча просто безудержно.
   - Эй, Кэр! Поставь девочку, а то уронишь!
   Ставит, потом неожиданно целует меня в лоб. Смеётся. Вертится уже сама, хотя и в тяжеленых латах.
   - Генерал! Как ты там говорил?
   'На полях, где шли бои когда-то
   Где гремела грозная броня
   Строят мир бывалые солдаты
   Наступает мирная весна!'
   Продолжает вертеться, снова завизжав. У её клевца гранёная часть - прямая. Сорвав с пояса, отправляет оружие в полёт. То втыкается в один из столбов. Я бы вряд ли вытащила.
   - Канцлер... - как-то неожиданно странным и незнакомым словом обращается к ней генерал.
   - Что, Рэдд? А плевать на всё!!! Я с детских лет мечтала эту тварь убить! И всё!!! Понимаешь, всё!!!! Жаль, не я ему башку раскроила! Но ведь всё!!! Вы понимаете?
   - Угу! Куда уж понятнее! - смеётся старшая Дина, - Ты одну из моих девчонок расцеловала, а я раньше думала, прирезать ты хочешь их.
   - Да за что их резать? Таких красивых и молодых! Дурные, правда, но сами такими были!
   - Я умная!
   - Сестра, ты за словами-то при Осени следи! Она и обидеться может!
   - Самой-то мне какое дело до чьих-то обид? Я, если на забыла, кое- на кого из обиженных в атаки ходила. И клевец не в бревно всаживала!
   - А то, думаешь, я не помню! Но с ней в бою тебе сходиться не придётся.
   - Да поняла я это уже! Дурные твои девчонки, но мне с ними воевать не придётся. Пусть тут живут и с ума сходят по мере способностей. Я больше на них шипеть не буду. Если сладости перестанут воровать, что столько уже раз было!
   Динка смеётся.
   - А ты нас так ни одного раза и не поймала!
   - Ага! А ты не забывай, я ведь, и убить могу!
   - А то я не знаю!
   - А раз знаешь, тащи завтра к вечеру ко мне весь свой цветник. Войну моей жизни выиграли! Отметим уж!
   Госпожа угрюма.
   - Смотри, Кэр, если у кого-то из девчонок потом будет что-то, кроме похмелья... Пожалеешь!
   М-дя. Драться с мечом и щитом меня учили. Сражаться пикой тоже. Почти с любым оружием могу, только ружья со стороны видела. В тот раз Динка мне пострелять не дала. Но я кое-какие выводы сделала. Сходила в крепостную кузницу, нам уже объяснили, мы, как приравненные к младшим офицерам, можем там оружие и доспехи за свои средства заказать. Описание кирасы Динки узнали. Они же и делали. Цену без украшений назвали тоже. У меня почти столько подарочных денег и скопилось. Младший мастер явно играл. Я где-то ещё вижу, как мне врут. Мастер-то лет на пять меня старше, не больше. Старший подошёл. Плохо его знаю, ровесник самой Чёрной Змеи. Младший сразу сбежал.
   Старший подошёл, расспросил о кирасе, задав вопросов раз в десять меньше.
   - Сделаем. Боевую. Как у неё. Вот о цене... Сама броня столько-вот стоит, но у неё... Сама же знаешь, деньги там не считают. Я могу любые украшения сделать, но будет сильно дороже. Или потом можешь где заказать...
   - Мне броня нужна. Боевая. Не красота.
   - Первая с этим сюда пришла... Другие... За украшениями приходили. Сама правила знаешь. Цену я назвал, при оплате сразу, - когда за работой прийти, знаешь тоже.
   Я достаю кошелёк. На кирасу точно хватит. Рада, как дура. Кроме, как в этом кошельке, других денег у меня нет. Отсчитываю монеты.
   - Вот. Потом, можно и шлем из такой же стали.
   Мастер хохочет.
   - Так он у тебя и так есть! Последнюю партию как раз вам отправляли. Из этой же стали. Или не получила?
   - Не мерила.
   Смеётся.
   - Ну да, там же размеры более стандартные!
   - Насколько я знаю, кирасы нового типа проверяют отстрелом. При приёмке, я позову часового, и он стрелять будет. Не против?
   - Да пусть! Я за свою работу ручаюсь. Да уж, умеет Госпожа молодых змеек набирать!
  
   * * *
   Мне поэтому разговор о кирасе и вспомнился. Отличная! Пули тех ружей, что видела, не берут. Где-то что-то непонятное опасно. Как-то все причастны. В общем, скажи такое госпожа мне, я бы и с оружием в руках и этой кирасе ушла бы в глухую защиту. Слишком страшно!
   Казначей вертится снова. Смеётся.
   У меня после того года обострилось чувство опасности. Тут оно спит.
   - А как насчёт неожиданных беременностей?
   Вот тут чувство опасности проснулось и с сонной добродушностью мяукнуло. Мол, я здесь, но ни за что не отвечаю.
  
   Госпожа шагает. Чуть не падает, скривив лицо. Телохранители рядом.
   - Так! Рэдд! Бери и тащи! Не надорвёшься, хоть и раненый.
   Угу. Не надорвётся, хоть и раненый. В нём её четыре будет, да и я уже сравнялась, пожалуй.
   Идёт с ней на руках. Не к той двери.
   Кэретте смешно.
   - Так! Осень! Веди. Сильно же Рэдд, тебе по голове настучали!
   - Поставь-ка вон тут. Не бойся, не стеклянная. Что-часто стали вы мне попадаться. С вот так мозгами отшибленными. Симптомы одни и те же. Двигательные и прочие функции не нарушены, если дополнительно что-то не отрезано. Дыхание, пульс - нормальные. Соображать - все соображаете, навыки, каким положено к возрасту есть, сохранились. Иногда, даже лучше стали. Язык помните, разговор поддержать можете. Но знать не знаете, кто вы и откуда, какой сейчас день, год и эпоха. Причём, не знаете на самом деле. Я уж одного, убийцу из таких по-всякому спрашивала, - злобно смеётся, - не знал, действительно, всё выложил. Кроме этого, и почему убивал. В дурь - 'Мне господь внушил я с бодуна не поверю!'
   Итог подводя: двадцать шестой случай из тех, что сама диагностировала. Осень, к тебе это тоже относится. К Эрии ещё... Теперь ты, Рэдд...
   Странный взгляд генерала я замечаю. Но чаще говорю, чем молчу. Да и тут, страх, а не угроза. Не сразу, но быстро в голове укладывается.
   Это Рэндэрд-то Госпожи испугался? Её друг с раннего детства?
   Какой раз за сегодня удивляться приходится.
  
   * * *
  
  
   Иду рядом с Динкой. В крепость казначея. Ещё недавно волновалась бы страшно. Сейчас всё как-то по-другому видится. Выцеживает сквозь зубы.
   - Рэдрию убили.
   - Как?
   - Да так. Не убили. В бою умерла. Сердце не выдержало. Я видела, как она их крошила. В последний раз. Белый шлем с алым пером. Они от ужаса умирали. Она неслась. Топора не было, он для пехотинцев. Я там тоже была.
   Не сомневаюсь. Жаль, меня не позвали.
   - С нашими всё в порядке?
   - Двое.
   - Кто?
   Называет. Молчу. Знала их мало. Напоказ плакать или смеяться не умею.
   - Сюда везут. В саду похороним.
   - Раненые?
   - Кэрдин-Рыжая. Мать еле болт удалила. Подо мной там же коня убили. Жить будет. Ещё Эрия, - мрачно усмехается, - жить тоже будет. Но хуже, чем сейчас. Охромела, и не ясно ещё на одну, или на обе. Лучшие в этих стенах ножки. Были.
   Динка себе верна. Ноги, только уже другие, из головы не идут.
   - Госпожа опасно ранена?
   Оглядывается по сторонам. Убедившись, никого в поле зрения нет, говорит шёпотом.
   - Опасно - не то слово. Нам всем, надо быть готовыми ко всему, понимаешь ко всему.
   Киваю. Значит, вот как выглядит 'ошеломление' в прямом смысле слова. Хотя, шлем бы тут мне не помог. Последствия прошлой смены хозяек замка кончились вот только что. И если намечается новая... Мне и в тот раз страшно было. Теперь подросла, но страшно не меньше. Много нового по всё за это время узнала.
   - Надежда есть?
   - Чего так перетрусила. Как кинжалом так...
   - А так пушками да бешеным огнём не сразу справились.
   - Она говорит одно. Главный армейский хирург да тётя - другое. За предложение отрезать ногу чуть не отрезала голову. Говорит, знает, как выкрутится. Такие раны к смерти приводят очень быстро. Тут уже второй месяц ни туда, ни туда. Здесь поправиться должна. Я и то не во всех её хранилищах бывала... Надеюсь. Не хочу снова на войну.
   - Она когда из Кэрдин болт доставала? До ранения или после?
   - После. Она и Безглазого уже раненой разбила.
   Полегче становится. Флаг на башне ещё долго не поменяется.
  
   Всё-таки, верить надо только в то, что сама видела. В башню пропускают по-прежнему. Изменений немного, но они есть. Стол Госпожи развёрнут боком. Сама она сидит, положив вытянутую ногу на скамеечку. В руке - серебряный бокал. В глаза бросается - сапоги не армейского образца. Короткие, мягкой кожи со шнуровкой. Стол заставлен бутылками и закусками. И того, и другого куда больше обычного.
   - А, Осень! - на этот раз не показалось, щурилась, разглядывая входящего, - Вон там садись, - показывает на другую сторону стола, - Как дела?
   - Хорошо.
   - Все вы так говорите... А потом болты из вас выдёргивай. Никого больше не заколола?
   - Нет. Я в город не ездила.
   - А, ну да, в этих-то стенах пока никого не зарезали. Плесни себе чего-нибудь. За недавнее стоит выпить.
   С опаской оглядываю стол. При мне казначей сколько раз на неё пыталась ругаться из-за пьянства. Демонстративно не слышала, иногда ещё и запивала слова сестры намеренно большими глотками.
   - Что моя ничем не угощала - не поверю.
   - Угощала. Не разбираюсь просто в этом.
   - Вон из той глиняной тогда плесни. Мне тоже добавь. Вставать лень. За Победу!
   Дзинь!
   Горло обжигает, но вкус приятный.
   - Залпом не стоило бы... Ну, да ладно. Всё равно от такой дозы даже ты не окосеешь. Только за моей гоняться в этом деле всё равно не советую. Не сегодня-завтра загуляет в городе... Тем более, заслужила.
   - Я не люблю туда ездить.
   - Ха! Позовёт - откажешься?
   - Не знаю.
   - Значит, поедешь. И будешь творить всё то же, что и она. Знаю я вас!
   Поворачивается к столу. Лицо резко кривится от боли. Вскакиваю. В голове крутится - я же только раны умею обрабатывать, да перевязки, и то не все делать умею.
   Неожиданно Дина встает, уронив скамеечку. Тут же чуть не падает. Бросаюсь к ней. Отстраняет. В глазах - не пойми что.
   - Отойди!
   - Вам же плохо!
   - Плохо? Мне? Меч твой где?
   - Внизу лежит.
   Кивок в сторону развешенного на стенах оружия.
   - Бери!
   У неё оружие уже в руке. Да не просто меч, а легендарный 'Глаз Змеи'.
   - Это хорошо, что мы теперь почти одного роста. Ты окосевшая, ну да я такая же. Нападай!
   Отбивает удар. Ещё один. И ещё. Динка с нами часто тренировалась на боевом оружии. Её и мать, и казначей ругали. Бесполезно!
   Медленно начинает наступать. Мне хочется думать, фехтую примерно на одном уровне с Динкой. Но до её матери мне... Чувствую, продержусь недолго. Хорошо, хоть чётко помню - в учебных боях ни та, ни другая никого не убили. И даже не покалечили всерьёз. Как бы не стать первой.
   Отбив удар, пытаюсь атаковать.
   Дина аж изгибается, едва успев подставить клинок. Зубы сцеплены от боли. Снова чуть не падает.
   - Ш-ш-ш-ш!!! Хватит!
   Опускаю оружие. Она так и стоит с поднятым. Стонет. Или мне кажется?
   - Палку принеси!
   Говорит, повалившись в кресло. Стою рядом.
   - Расклеилась, старуха. Совсем! Или ты так заматереть успела? Слабее же моей была. - смотрит, изучая, усмехается, - Да уж, показать бы тебя одному, с кем в ранней молодости спорила о вреде благородной пищи для низших сословий. Интересно, что бы сказал?
   - Я не толстая!
   Хохочет.
   - Дети все одинаковые в некоторых вопросах! И воспринимают всё одинаково! Я и не говорила про твой вес. Ты, как раз, идеального для своего возраста и роста, телосложения. Хотя и сластёна страшная. Ладно, не дуйся. Ещё по одной налей. Давай за тех, с кем нам пить больше не придётся.
   И не думала даже на неё обижаться. Пьём молча.
   Как-то само собой получается закусить пирожным. Хотя и солений полно.
   Дина только добродушно усмехается.
   - Шлем есть?
   - Да. Два.
   - Второй откуда?
   - Сделали недавно.
   - Тот что, плохой? Сама же ту партию проверяла.
   - Хороший. Только... - замолкаю. Как-то даже неловко о таком говорить.
   - Что 'только'? Говори!
   - Понимаете. Он формы немного другой. Под старый... Волосы... Косу прятать неудобно.
   - Понятно. Это мне без разницы. Коса и правда, хорошая.
   Мотает коротко стриженными волосами.
   - Ну, так вот. Деньги есть?
   - Да.
   - Сколько?
   Называю.
   - Должно хватить. Впрочем, их много не бывает. Возьми ещё. - кидает кошель примерно такого размера, что на День Рождения получила, - Возьми и закажи позолоченные рога вроде моих к шлему приделать. Не советую делать длиннее, иначе все стрелки в тебя целить будут.
   - Сделаю. Только зачем? Шлем и так тяжелый.
   - А затем, что моего штабного офицера сразу должно быть видно. В следующий раз со мной поедешь.
   - Ясно. Против кого?
   - За Линию.
   Всё понятно становится. Относительно собственной жизни. И вообще. Неплохо прожито несколько лет. Теперь приближается время начинать другую жизнь.
   - За Линию. - зачем-то повторяет, - Понимаешь, что это значит?
   - Да. Поход, что срывался уже столько раз из-за наших междоусобиц.
   - Вот-вот! Мне больше всех надо. Не успею эту гадину раздавить - лет через пятьдесят они сюда придут. Жрать и резать всё, что шевелится. Как те, из-за кого ты сюда попала.
   Представляешь, во что нам этот поход обойдётся? Но нельзя уже по-другому. И так затянули.
   - В чём? Люди, деньги, припасы?
   - Во всём.
   - У меня нет исходных условий.
   - Условий у неё нет... Будут они у тебя. Не сейчас, позднее. Года полтора есть ещё. Может, два. Так что, если есть какие планы на личную жизнь - ты знаешь, сколько осталось времени.
   - Я замуж не собираюсь.
   - Все так говорите. Динка на свадьбу ещё не звала?
   - Что!?
   Хохот в ответ.
   - Такая смешная, когда удивляешься. Я же не сказала 'на свою'.
   - А к кому тогда?
   - Даже я не про все знаю. Пять будет точно. Невест, ты тоже точно, троих знаешь. Кто именно - сосчитаешь, если они раньше не разболтают. Женихов... вроде, ни одного знать не должна.
   - Сейчас считать? Со мной не любят об этом говорить. Только если совсем уж не с кем.
   Дина смотрит серьёзно.
   - Даже странно. По мне, из всего вашего цветника ты одна из самых интересных.
   - Для вас интересных. Но вы одна такая.
   Смеётся.
   - Льстить у тебя так себе получается. Ну, а саму-то не волнует то, о чём с тобой не говорят?
   - Не знаю.
   - Чуть ли не впервые от тебя это слышу.
   - Ну да.
   Щурит один глаз. Подливает сама себе.
   - Не то, чтобы странно. Тут мне, скорее, думать надо было, тебя же сюда совсем маленькой привезли. Сейчас же Победу праздновать будут. Пышнее всех - кто меньше всех причастен. Надо будет тебя на пару приёмов вытащить. А то моя - ветер в голове, может, позовёт, может, забудет. Из того платья вырасти не успела?
   - Не знаю, давно не меряла.
   - Впрочем, даже если не выросла. Приемы слишком пышные. Разные всё равно понадобятся. Не может же девушка из замка в одном и том же ходить... Это только я могу где угодно в поддоспешнике появиться. Но раз уж завела цветник - то пусть все видят, тут розочки, а не репейник. Хотя, тоже с колючками. Кэр к себе лучших портних в городе, да и в стране, наверное, переманила. Сходишь завтра к ним.
   - Я не знаю, где их найти.
   Недоумённо мотает головой.
   - Второй раз это слышу! У любой из девчонок спроси.
   Хм. Похоже, она и сама не знает. Во всяком случае, в платье в жизни её не видела.
   - Закажешь... - крутит в воздухе пальцем, - Так, самой сперва надо посчитать, куда точно явиться соизволю. Ага! Шесть, то есть, семь, ещё же День Рождения младшей Кэр.
   - У меня нет столько денег.
   - Неважно. Я по всем счетам плачу. Кроме тех случаев, у кого отцы с матерями небедные. Моя вздумает куда позвать - тоже заказать можешь.
   Встав, склоняю голову, прижав правый кулак к сердцу.
   - Благодарю!
   - Не стоит. Там, где будем - стенку не подпирай. И за кинжал не хватайся. Тем более, Кэр, вроде, говорила, в этом году платья без рукавов все носить должны.
   - Я не только в рукав прятать умею.
   - Да я и не сомневаюсь. Из твоих волос причёску соорудить - там и десять поместится, - вскидывает бокал, - Давай! Теперь уже просто за праздники!
  
   * * *
  
   Лежу в воде, откинувшись на нагретые камни. Тепло, вылезать не хочется, спокойно, даже думать лениво, что со мной редко бывает.
   В баню нашей части Замка велено ходить два раза в десятку. В общую, большую, когда захочется. Хотя народ в замке меняется не сильно, и за несколько лет определились неписанные правила, когда чьи дни. Не в свой придёшь - ничего не будет. Просто не встретишь знакомых и поболтать будет не с кем.
   В общую с недавнего времени ходить стали чаще, меня тоже стали звать. Не отказываюсь. Тем более, от нашей отличаются размером, а не отделкой. Просто скучно одной, а замковые бани - особое место, там никогда ни с кем не ссорятся. Поводы, правда, появляются, ибо особенности внешности становятся всем заметны.
   Сообразила, чаще всего зовут, когда вся молодёжь крепости собирается. Единственная, кого никогда не видела - Младшая Кэрэтта. Хотя именно на неё больше всего хотелось бы без одежды глянуть. Сравнить одну принцессу с другой, да и с собой заодно. Многие ведь сюда ходят оценить внешность будущих соперниц, да и свои шансы прикинуть, когда пора придёт женихов делить.
   Своей внешностью мало кто доволен бывает. Всех рассмотрев тоже выводы кой-какие сделала. По настоящему полненьких нет ни одной, преобладают гладенькие, мягонькие, у кого самое чуть жирка под кожей, длинноволосые, преобладают белокожие, хотя есть и смугловатые, и полукровные южанки, и вовсе чёрные южанки чистокровные.
   Больше всего гладеньких да мягоньких - из крепости казначея. Они и следят за собой больше всех, даром, что почти никого нет старше нас.
   Цветник он и есть цветник - по несколько всяких, а почему в одном месте собраны - только садовнику и понятно.
   Пару раз вежливо просили потрогать косу, словно не верили, что такой толщины корабельный канат из своих волос получается.
   В бани-то почти все ходят не столько мыться, сколько поболтать о всём на свете, а кто помоложе - ещё и просто подурачиться. На какое-то время все ранги забываются, когда друг в друга плещутся. Ещё стала замечать в последнее время многие стали очень уж пристально рассматривать стоящие в бассейне и вокруг них статуи, некоторые ещё с погибшего материка, другие по их образцу изготовлены. Изображают почти нагих богинь ушедших времён, хотя, на деле скорее всего, подружек скульпторов. Анатомию предки блестяще знали, возраст изображённых на раз определяется. Если и старше большинства из нас, то ненамного.
   Помню, Кэрдин Рыжая дурачилась, рядом с одной статуей стала, и оказалось формы у них во всех местах совсем одинаковые, даже смерили. К тому же, судя по причёске, изображённая была рыжей.
   Ещё про одну скульптуру служанки говорили, она словно дочь казначея. Хм, если это так, то получается я принцессы ничем не хуже. А волосы у меня ещё и получше.
   Ранги ведь есть и помимо тех, что в 'Уставах' записаны. Служанки считают всех нас, без разницы, кто откуда происходит, безусловно выше их, выше любых полублагородных, но ниже любых полностью благородных, хотя некоторые и злятся, ими умеют некоторые язвочки разговаривать с благородными из Замка Госпожи не так, как с офицерскими дочерями, хотя по рангам они и равны. Причём сами служанки считают себя неизмеримо выше работающих на полях, и в открытую радуются, что Госпожа их в эту баню не пускает.
   Я смеюсь мысленно, девочек с полей тут нет не потому что Госпожа к ним какое-то предубеждение испытывает, а потому, что Замок с земли не живёт, и нет в нём тех, кто на полях работает. Были бы - сюда им ходить не запрещали.
   Плюс есть ещё Динка, которая считается отдельно. Линки - просто первые из полублагородных не более того. Это с точки зрения служанок. С точки зрения настоящих благородных, кто здесь бывают, пытаться как-то принизить внебрачных дочерей начальника конницы - довольно глупо.
   Ну, ещё мне и Эрии ранг определили. Служанки все меня дочерью Линка считают, но по благородству моя мама выше мамы Линки. Что-то похожее придумали и про Эрию, благо Рэндэрда все Четвёртым Змеем зовут.
   Маленькая Кэрдин полотенце разворачивать не хочет.
   - Я стесняюсь. Увидеть могут.
   - Интересно, откуда?
   Она наверх испуганно глазами показывает.
   Динка расхохотавшись, становится в центре водоёма, уперев руки в бока и груди вперёд выставив.
   - Если кто и в самом деле туда без лестницы забрался, то пусть сколько хочет любуется, заслужил, вот только я его потом всё равно найду...
   - И что будет?
   - А ничего, в личную стражу переведу. Мне такие любители по верхам лазать ой как пригодятся.
   - Ха-ха, а если он старый да больной.
   - Туда на нас смотреть полезет только ловкий да молодой.
   После похода не видела ещё тех, кто ранен был. У меня ранений не было, синяков вот от учебного оружия наполучала немало, наставила в несколько раз больше.
   Понятно откуда слухи ползут, что Госпожа нас всё время бьёт. Совсем глупенькие служаночки распускают. Поумнее, обычно из солдатских дочерей да сестёр, сами неплохо знают, что от учебного оружия бывает и помалкивают. Громче всех орут самые глупые в любых делах.
   Знала, кто ранен был. Не знала, она тоже. На загорелой коже плеча - розовенький четырёхгранный шрам от бронебойного болта. Ещё один, поменьше, под рёбрами. Там броня спасла, вошёл только наконечник. Да и следов больших синяков хватает. Попали по ней. Броня помогла.
   Динка от многих отличается любовью к загару. Не понимает тех, кто от солнца прячется. Уезжала когда ещё холодно было, вернулась почти до черноты полностью прожаренная. Даже на войне успела.
   Чёрная Змея ещё сказала о пользе солнечного света, Госпожа с этим не спорила. Динка не признаёт распространённого мнения о белокожести как признаке благородства. В этом с ней полностью согласен Эрескерт и все неполнокровные и полнокровные южанки.
   Мне же просто некогда о таких глупостях думать, хотя тем летом пару раз на крыше вместе с Динкой и валялась. Любит она по верхам лазать. Не пыталась покорить только материнскую башню.
   Почему-то только сейчас стало волновать, мог ли нас кто видеть. Хотя, все посты были ниже. Да и не скажу, будто много чего было рассматривать, Динка всегда устраивалась где повыше.
   Кто-то касается осторожно руки. Будь дело не здесь - врезала бы. Но тут даже самые вредные да драчливые ничего затевать не будут.
   Как раз Кэрдин Маленькая. Тоже рыженькая, как и другая Кэрдин. Видимо, ещё долго на Севере продержится - рыжих девочек звать одним именем. У нас их так и зовут, Рыженькая и Маленькая, чтобы друг от друга отличать. Хотя они не сёстры, и общего мало, кроме цвета волос. Одна шумная, во всём Динке подстать, другая - очень тихая и незаметная.
   Совсем маленькой кажется, хотя меня не старше. Я так раздалась что ль? Хотя, едим вроде, одно и то же. И я как бы не меньше, ибо когда Госпожи нет, за книгами о еде забываешь, а поздно вечером, на кухню уже не попадёшь. Когда Госпожа здесь, ешь только когда о еде вспоминает она, а так бывает не всегда.
   - Чего тебе?
   - Спросить можно?
   - О чём? Сразу скажу, про математику и геометрию можешь не спрашивать.
   - Я не об этом.
   - Спрашивай.
   На месте топчется. Почти смешно. Но мне понятно, чтобы эта тихоня решилась о чём-то спросить страшную Осень, то у неё что-то должно быть сильно не так. Тем более, только сейчас сообразила, она не просто так шепотом разговаривает.
   - Не знаю, как сказать.
   - Раз уж начала, то говори.
   - Осень, а можешь сказать, - ещё голос понизила, - убивать страшно?
   Вот так-так. И не знаешь, что ответить.
   - Не злись.
   - Не начинала. Что ко мне обратиться решила? Я ведь на войне не была.
   - Я тоже. Но ты убивала.
   - Тебя тому же учили, и оружие дали.
   Кэрдин не особо сильная, зато очень ловкая и гибкая. Хорошо бьёт гранёными клинками по сочленениям доспехов.
   - Но то не по настоящему, а если...
   - А если бы я тогда размышляла, а не делала, то просто с тобой бы сейчас не разговаривала.
   - У Эррин было время размышлять?
   Тут у меня всякая расслабленность пропала. Они дружили втроём Кэрдин, Эррин и Ринна. Вот только одной из них больше нет.
   - Я не знаю. Что с ней произошло?
   - Знаю только, что погибла при стычке конных разведчиков.
   - Да. Рин не взяли. Как и меня. Даже мстить некому. Враг разбит, тот кто её... Только на несколько мгновений пережил. Даже мстить некому. А её нет.
   Я о Ринн думала. Узнав о смерти подруги несколько дней ходила сама не своя. Часто плакала. Потом у себя заперлась. Не открывала. Госпожа была в Замке, и я побежала к ней. Оказалась третьей, после Кэрдин и Динки, пришедших с тем же самым. Причём, мелкая была первой. Смелая, знаю же Госпожа её, как и всех, по имени знает, не больше. Но тут не побоялась в башню прибежать.
   Вообще-то, когда Верховный в Замке, к ней велено пропускать любую из нас. Только не все знают про этот приказ.
   Динка была второй, признаю недооценила её наблюдательность, чужие слёзы раньше не производили на неё впечатления, хотя, может дело в причинах, их вызвавших?
   Ругалась, пока хромая по переходам. По дороге велела двум солдатам поздоровее идти за ней. Я злилась на Ринн, из-за её желания что-то с собой сделать, Госпожа вынуждена тревожить раненную ногу.
   Когда пришли, у двери толпилось много народу. Стучали, она не открывала, хотя говорили, слышно как она плачет. Я не слышала.
   Госпожа бухнула кулаком в дверь, назвала себя и велела открыть. Ей открыли. Вошла, перегородив проём, не дав никому внутрь заглянуть, тут же велела всем убираться и не болтать. Почти целую стражу не выходила. Телохранители у дверей и у главного входа скучали. Посыльный от казначея прибежал - велели сунуть принесённое под дверь.
   Потом они вышли. Госпожа ухмылялась обычной кривой ухмылкой. У Ринн глаза опухшие, но держалась прямо. Косы даже заплетены, хотя была растрёпанной. Косы! Их же вокруг головы обматывала, а сейчас - просто висят две. И в каждой - чёрная лента, смотрится на почти белых волосах.
   Вместе дошли до выхода. Прощаясь, Госпожа положила Ринн руки на плечи. Пристально глядя в глаза что-то говорила. Девочка часто-часто кивала в ответ. Я знаю - она из тех людей, кто не умеет врать. Чтобы она там Дине не обещала, на выполнение нужно ещё время, а для этого надо ещё пожить.
   Вечером Госпожа сказала мне.
   - Все вы тут ушлые, кто взрослые радости жизни уже начал познавать, кто ещё нет. Кто из вас первой в брак вступит - не знаю, но сто к одному - первой из вас родит Ринн.
   Кэрдин снова руки касается.
   - Осень, с тобой всё в порядке?
   -Да, а что?
   - Ты так и не ответила.
   - Как Рина?
   - Более-менее. К себе уже ушла, она не любит такую горячую воду.
   - Он ведь хотел убить Дину, и убил бы любого, кто попытался бы помешать. Я оказалась быстрее. Я помню, ты побеждала в учебных боях. Здесь тоже самое, только добивающий удар - настоящий. Ты ведь зла была, когда дралась?
   - Не знаю, наверное.
   - Тут тоже самое. Иногда надо не думать, а бить на скорость.
   Вздыхает.
   - Эрри тоже так говорила. И вот её нет.
   - Скучаешь по ней? - вроде, и вежливость проявляю, и, одновременно, чувствую, сказала глупость.
   - Скучаю. Сильно. Пару раз даже окликала её, хотя спросить. Плакала. Дина сказала, статую её поставит, и велела всем, кто рисовать умеет, нарисовать какими Эрри и остальных, помнят.
   - Госпожа велела?
   - Нет, Дина. Я тоже нарисовала и ей отдала. Память должна остаться. Кто её помнить будет, кроме нас? Пока здесь была, к ней ни разу никто не приезжал, и ни одного письма не было. Хотя, её родители живы.
   Молчу. Настоящих сирот, вроде меня тут немного, но вот тех, кто сироты при живых родителях - две трети.
   Знаю, даже некоторые полноправные благородные завидуют дочери кухарки Розе. Причина проста - отец и мать живы, здоровы, видится можно когда хочешь, говоришь, и тебя слушают. Правда, Розе последнее время не нравиться, мама разговаривать с ней стала не как с дочерью, а будто она благородная госпожа, а мать служанка.
   Начальник конницы к внебрачным дочерям относится получше, чем некоторые к полнородным. Не знаю, хорошо это, или плохо. Но вот злости в разговорах на тех, кто считай, выбросил детей, слышала предостаточно. Это Линки с отцом дружат, а вот другие...
   Кому-то следует опасаться, скоро могут объявиться молодые и злобные родственницы с кучей старых обид. И поддержкой Верховного, она уже показывала, в старых дрязгах любую из 'цветника' поддержит. Правда, известные мне случаи, не расходились с представлениями Госпожи о справедливости.
   У самой Кэрдин тоже история, но хоть без сильной вражды. Кажется, Госпожа собирает для дочери новую ставку из лично преданных и очень неглупых людей, кто на ножах слишком со многими родами из получивших должности и чины при Рыжей Ведьме или Чёрной змее.
   Вот только меньше всех старые дрязги волнуют Маленькое Чудовище.
   Только и я знаю расклады. Поход за Линию - создаст новых врагов, не добавит друзей. Госпожа опасается новой внутренней войны, и хочет, что бы дочь была к ней готова.
   Мне-то теперь от новой войны не деться. Хотя, кому поумнее и раньше ясно было - человек, чуть не убитый в восемь лет, не может не быть весьма злобным. И добрым одновременно. Хотя второе и не очевидно.
   Позовёт - пойду воевать. И всё, пересидела одну войну, чуть не погибнув в её начале. Поживу -увижу. Слишком страшно быть возле Еггтовских свар.
   - Интересно, что теперь родственники Эрри скажут, когда извещение о гибели получат?
   - Наплюют, как все года до этого.
   - Не скажи, - зубки у Кэрдин мелкие, как и всё остальное, и улыбка выходит презлющая, - на 'извещении' подпись и печать Верховного и Дины. Не на всех 'Извещениях' эти подписи стоят.
   - Они далеко отсюда живут?
   - Нет. Близко. И от этого особенно мерзко.
   - Это да, - не думаю о будущем, если в будущем чей-то клевец пробьёт мою черепушку, то Верховному 'Извещение' писать некуда будет. Одно хорошо - с такими подругами, как Динка меня не забудут.
   - Тебе грустно.
   - В смертях мало весёлого.
   - Всё равно. Мне страшно. А если я не смогу?
   - Сможешь.
   - Почему?
   - Ты жить хочешь.
   - Страшная ты, Осень.
   - Ну да. Я тоже жить хочу.
   - Ты знаешь, тебя боятся?
   - Ну да. Ты тоже?
   - Не знаю. Ты не Дина, драться не любишь.
   - Я не люблю что-либо плохо делать.
   - Так Верховный говорит.
   - Её слушать вообще-то полезно.
   - Ты это должна лучше всех знать.
   Брызгаюсь в неё.
   - Ну, так я же самая умная.
   Кэрдин в ответ плещет в меня.
   Кэрдин Рыжая и Динка о чём-то болтают, сидя на нагретых камнях. Только Рыжая в воду не залезала сегодня. Ей только недавно разрешили без повязок ходить, и от всех занятий с оружием освободили.
   Вот её бы мелкая и спрашивала. Её чуть не изрубили, плюс всадили несколько болтов. О родне говорить не любит, но о ней время-от времени, вспоминают. Во всяком случае, в прошлом году прислали столько денег, что хватило на полный доспех нового типа, да ещё полностью отделанный золотом. Получилось немногим хуже, чем у самой Динки.
   Даже муж казначея, любитель красивого и необычного оружия и брони генерал Ярн приходил посмотреть, хотя ему правильнее было бы идти к мастеру.
   Динка ещё пошутила: 'В этой броне ты все болты, предназначенные мне, соберёшь'.
   Так и оказалось. Великолепная броня с одной стороны спасла Рыжей жизнь, с другой - чуть её не погубила.
   У Линки с внешностью всё хорошо, такие же черноволосые да зеленоглазые, как сестра двоюродная. Вот только ростом в отца удались, и уже сейчас на многих мужчин посматривают сверху вниз, притом они обе ещё растут, но в брак вступить, не будь они дочерями своего, их рост мог бы помешать. Знаю уже, мало кому из мужчин нравится, когда подруга выше его. Линки, к тому же, ещё и умные, хотя и болтушки страшные.
   Эрия перед походом чуть не плакала от счастья, оказалось за зиму нисколько не вытянулась, только самой длинной всё равно осталась. Сидит сейчас, раненную ногу на камнях греет. Будь дело до похода - кто поглупее, точно бы на тему хромоты пошутил. Но сейчас по Замку слышен стук палки Госпожи, и шутить про чью-либо хромоту никто не станет.
   Над её ростом раньше посмеивались, а вот размеру и форме груди многие завидовали.
   Госпожа как-то раз сказала, явно любуясь рослой красавицей.
   - Жаль этого великолепия не увидят некоторые, доказывавшие мне вред хорошей пищи для простых людей. Право же, некоторых проще повесить, чем переубедить. Вот, что бывает, если простых девочек кормить как благородных. Красота-то какая получилась! В детстве мечтала брата ростом перегнать. Ну, хоть так мечта осуществилась. Жаль, у него сыновей нет, а то точно поженила бы одного с тобой. Посмотреть, какие дети получатся.
   Сама Эрия в ответ хихикнула.
   - Госпожа, ваш брат как мужчина, в полном расцвете сил, а я уже в брачном возрасте.
   Дина просто заржала в ответ.
   - Нет уж, обойдётся. С двумя-то разобраться не может, куда уж ему третью, тем более такую, кто его при случае зашибёт и не заметит. Мне он пока живой нужен. Да и ты тоже, вместе со своей чудной головой и не менее чудным всем остальным.
   Почему тот разговор вспомнился? Не знаю. Мелкая за плечо тормошит.
   - Ты не спишь? Может, плохо.
   - Нет, всё как обычно, задумалась просто.
   - Ага. И улыбалась чему-то.
   - Тогда, с чего решила, будто мне плохо? Ах да, сама знаю, меня никто понять не может, и не знают, чего ждать.
   - Говорят, ты завтра с Госпожой едешь на важный приём по случаю Победы.
   - Еду. И что? Вроде бы, не я первая.
   - В этом году - именно ты. И ещё говорят, она тебе приказала много платьев заказать.
   Только усмехаюсь. Мелкая знает - глупо было бы иного ожидать. Младшие портнихи все здесь, точно так же, как и все, ходят сюда поболтать. Вот только выводы из известных событий люди обычно все разные делают.
   - Было дело. Ещё не сказали, будто я выходила вся в слезах, ибо Госпожа сказала, в ближайшее время меня замуж выдаст?
   У Мелкой глаза с хорошее блюдо. Люблю я людей удивлять, и ничего с этим не поделать. Тут особо умной не надо быть, чтобы понять, о чём сейчас большинство разговоров. Кто, с кем, когда, просто вместе, или уже переговоры о браке идут.
   - И что? Правда? - шепчет еле слышно.
   Просто наслаждаюсь её удивлением, ожиданием, нетерпением, да и страхом где-то. Кэрдин самой надо знать, а не сплетню разнести. Ладно, хватит её мучать.
   - Нет.
   - Что 'нет'?
   - Всё 'нет', кроме платьев заказа. Как сама Госпожа говорит, 'у меня тут всё-таки розочки, а не репейник, хотя, тоже с колючками'.
   Кажется, сильнее глаза вытаращить невозможно, однако умудряется.
   - Но ты же с ней едешь?
   - Ну и что? Дина тоже едет, - да что же это такое? В последнее время всё чаще и чаще как-то само-собой глупости говорить получается. Кто я, а кто Дина? Правильно, и Кэрдин думает о том же.
   - Вы только втроем едете. Если Дина одна куда едет, она много кого с собой берёт. Даже служанок зовёт, тех, кто умеет верхом ездить. Это её все знают, а с остальными не разберёшь, кто благородная, а кто так. Она ведь читает только те приглашения, где все её имена и титулы переписаны, а в конце обязательно написано - 'и сопровождающие лица'. Вот так, как вы собираетесь, никогда раньше не было.
   - Что же, всё когда-то бывает впервые. Ещё скажи, Госпожа велела себе платье приготовить.
   - Что, правда?
   - Снова нет. Будто она впервые на приём в поддоспешнике ходит.
   Кэрдин смеётся. Даже служанки почти все переживают, что пусть и не особо красивая, но всё-таки видная, несмотря на рост, Госпожа, одевается как десятник вне строя. Знаю, и казначей за тоже выговаривает, только как-то совсем без огонька, устала за столько лет от попыток переупрямить упрямую сестру, но не прекращает. Сама-то казначей из первых красавиц.
   Вот только вкусы сестёр в одежде только в одном сходятся - обе носят лучшие доспехи из возможных.
   - Ты, наверное, плохо слушала, что Верховный говорила - против воли никого из нас никогда замуж не выдадут. Если кого-то не устраивают брачные переговоры, ведомые родителями или иными родственниками - можно сразу к ней идти - этих браков не будет. Не забыла, у неё полномочия есть заключать и расторгать любой брак по всей стране, кроме Города Императора с окрестностями.
   - И к ней приходили с этим уже? - какое живое любопытство. Её саму замуж выдать хотят? Сейчас переговоры идут, или с рождения была кому-то обещана? Такие брачные договора вообще-то ещё Чёрной Змеёй запрещены, но втихаря, особенно среди благородных, довольно часто встречаются.
   - Нет, насколько я знаю. Только с делами о наследстве и разделе имущества. Помнится, кто-то после её вмешательства стал сильно богаче. Да и сама память напряги: весной же Дина взяла в поход девушку из города, что от такого брака к ней сбежала. Полублагородная вроде, только пару раз видела, имени не помню.
   - Она полнородная была. Только от первого брака матери, и та от неё просто избавиться хотела. Дина она была.
   - Была?
   - Да. Её убили. Наша Дина очень злилась, что не уберегла.
   - Жаль. Дина Младшая при мне её родственников выставила, у них даже какое-то судебное решение было. Но она сказала, судья сам закон нарушил. И принуждение к вступлению в брак - само по себе преступление, и удерживать Дину они не могут - она брачного возраста и может жить, как считает нужным. На столько законов сослалась, пока говорила. Я и не думала, что она их все знает. Даже проверила потом - все статьи правильно называла.
   - Сама же говоришь, думать за других - вредно. Я про тот разговор знала, просто только сейчас вспомнила.
   - Саму хотят насильно выдать?
   - Нет, - а что-то злое в глазках блестит, - Скорее, не думают пока. Брачный возраст кое-где на год выше, чем здесь.
   - Закон везде один.
   - А это так. Обычай - с какой же злостью последнее слово выдала.
   Пожалуй, скажу потом Динке, а то и Госпоже про неприятности у Маленькой Кэрдин. Они-то её разговорят. Мне же она скажет ровно столько, сколько нужным сочтёт.
   Динка к нам подсаживается.
   - О чём шепчемся? Или вы больше, чем просто подруги? Если да, то можно как-нибудь посмотреть?
   Кэрдин покраснела почти до цвета своих волос.
   - Что ты несёшь? Мы просто разговаривали.
   - С кем бы попробовать?
   - Тебя в походе по голове ничем не стукнули?
   - Вроде нет. Так вы точно нет?
   - Точно!
   - А жаль. Было бы забавно.
   - Забавляйся с кем-нибудь другим.
   - Думаешь, никто не согласится?
   - Думаю, это не моё дело.
   - И я вот думаю, с кем бы попробовать. А то убьют, и не узнаю, как это с девушкой.
   - Уверена, что стоит пробовать?
   - А я не знаю. Многие ведь болтают, будто ма девочек предпочитает. И последнее время ты у неё любимица.
   - Что за бред!
   Динка ржёт. С ней не поймёшь, когда правду говорит, а когда злобно шутит. В любом случае, о грызне в стенах Замка и за его пределами, она знает куда больше моего.
   Краснеть дальше некуда, но Кэрдин умудряется.
   - Ладно, признаю, хорошо я вас разыграла. Ма, если с кем и спит, то с 'Молнией', мне ли не знать.
   Кстати, так мне и не сказали, о чём столь мило болтали.
   - Я боюсь, что не смогу убить.
   - Хочешь попробовать? Могу устроить. В тюрьме сейчас пяток убийц и насильников сидит, приговоры вынесены, да все штатные палачи в разъездах, а моего Живодёра ма на эту должность переводить не хочет.
   Можем сходить, ты как попробовать хочешь, стилетом или пистолетом? Голову отрубить ты всё равно, не сможешь. Это если быстро, ну, а если медленно - Живодёр тебе всё покажет и расскажет.
   - В городе же есть палач.
   - Ага, трое, но тут дело такое - кто под армейское правосудие попал, армейцами и наказывается. Кто сейчас в Замке высший судебный чин? Правильно, ма. Ну, так когда пойдём злодеев потрошить?
   Кэрдин, похоже, уже совсем дурно от жары, или от Динкиных слов не поймёшь.
   - Да не трусь ты так! Всё сможешь, когда время придёт. Как же ты на вскрытие ходила? - почему-то вопросительно смотрит на меня.
   - Она не со мной была.
   - Мне там плохо стало. Разрешили не ходить. Говорят, сердце ещё не стало таким, как надо.
   - Будешь трусить - вообще может не стать.
   - Ты вроде, не трусишь, а дырки новые появляются.
   - Понятно, за что тебя ма ценит. Хотя, настоящую смелость я от тебя только раз видела.
   - За Линию пойдём - там и поглядим.
   - Уже собралась?
   - Многие вещи происходят вне зависимости от того, хочу я или нет. В этот раз никуда не денусь. Сказали уже.
   - Ну, если уж очень сильно не хочешь, способ есть...
   - Это какой?
   - Не очень сложный, хотя это смотря с какой стороны посмотреть.
   Видит же, Кэрдин вся в слух обернулась. Она из тех, кто до сих пор побаивается Динку о чём-либо спрашивать. Слишком велика величина того, чья Динка дочь. Сама слышала, как мать отчитывала Розу: 'Тебе в жизни повезло, как мало кому. Хочешь всего лишиться? Никогда! Хорошенько запомни меня, никогда и ни в чём Младшей Госпоже не перечь. Чего бы им не захотелось'.
   - Ну, и что же за способ?
   - Дык просто всё - достаточно забеременеть. Причём, до, после или вместо брака, совершенно не важно. Вместо ещё и лучше - если через пару лет замуж выходить, ребёнка можно будет за неполнородного Еггта выдать. Причём, я знаю некоторых, из старых семей, кто уже интересовались вами как невестами. Правда, не для наследников, но уже были намёки, при наличии неполнородного Еггта... - хитро щуриться. Через пару мгновений на лице откровенное разочарование, - Слушай Осень, я не ма, но по рожам тоже кое-что прочесть могу. Что дурака валяешь, ты же и так всё знаешь. Это Мелкая пусть выводы делает. А ты уже всё для себя решить успела.
   - Именно.
   - Зная тебя, всё понятно, - опять глаза сеются, - не всё ещё потеряно, вместе же сегодня едем. Не забыла, куда?
   - Куда прикажет Верховный.
   - Ос-сень! Глупую из себя не строй. Тебе не идёт совершенно... Что, правда не знаешь, куда собираемся?
   - Имя, должность и титул знаю. Что ещё?
   - На этих осенних приёмах самые важные браки заключаются. Там все лучшие женихи и невесты Империи. При Дворе такого нет. А ты, Мелкая не переживай, приёмов ещё много будет, ма собиралась всех туда повытаскивать.
   Когда к портнихам ходила, опасалась насмешек. Ну да, от них же. Языкастых там хоть отбавляй, все замковые ранги знают лучше всех. Но нет, не удивились, что пришла. Ни шуточек, ничего не было.
   Именно с платьями меня смущало одно: праздничные узки, на них в боевом седле ездить нельзя, а на женском седле я просто ездить не умею. Госпожа всегда одевается по-мужски, я же такого позволить не могу.
   Оказалось, слишком уж не слежу, кто в чём ходит. Знала же про 'юбку казначея', она придумала покрой, позволяющий ездить в боевых сёдлах не нарушая приличий. Сама уже несколько лет только в таких и ходит. И теперь такой покрой считается допустимым хоть где. Только её старшей дочери в подобном не видела. Казначей одевается пышно, но если память напрячь, чаще, чем Кэретту, в броне я видела только Госпожу. Обе они оружие не для красы носят.
   В общем, всё у меня к вечеру готово, даже украшений у Динки одолжила, тем более, она охотно подсказывала, что в каких случаях носят.
  
   Верховный окидывает нас взглядом с головы до ног. Кажется, осталась довольно. У дочери Верховного платье - алый цвет материнской брони, у меня - желтого осеннего листа. И то, и другое без рукавов, но у Динки, как всегда не прикрыто куда больше, чем принято. Да и покрой подчёркивает всё, что можно и нельзя, да с учётом стремящегося к полупрозрачности материала.
   - Хороши! Обе! Тебя-то видели уже, а вот ты... Если за вечер несколько раз не примут за наследницу Дома, не будет пары предложений о браке, да и не подерутся из-за тебя - считай, зря жила до сегодняшнего дня, - Мечи обе взяли. Догадливые.
   Вот так впервые иду с Верховным. Вроде, и чуть позади, но всё равно, словно рядом. Так же и по городу едем.
   Будет завтра разговоров. Ползамка меня видело, а мнений будет - четыре на троих.
   Хозяин с сыновьями встречает нас во внутреннем дворе. Знаю уже, это когда о деле речь идёт, Верховный прибывает первая, если же просто хотят красиво отдохнуть - будет самая последняя, без разницы, в какое время собираются.
   Мнение Казначея под данному вопросу пропускается мимо ушей обеими Динами.
   Вежливое приветствие на книжном языке. В жизни слово почти не используется, зато можно использовать как обращение к любой незнакомой женщине, чей статус непонятен.
   Отвечаю, как учили.
   Приём не самый пышный, зато первый в этом году, и первый после императорского указа 'О всеобщем мире и процветании', после которого считаются недействительными все запреты на роскошь в военное время.
   Всё тихо и мирно, они, что не знают, где-то здесь Динка? Несмотря на небольшой рост и хорошие формы, везде где появляется становится невообразимо много именно её. Не знаете, с кем связываетесь? Вам же хуже будет.
   Ловлю себя на мысли, молодых мужчин не знаю никого, только по гербам отличаю принадлежность к Домам, узнаю почти всех кто лет от двадцати пяти и старше. Офицеры Армии Север, крупные армейские поставщики - все бывали у Госпожи.
   Меня тоже узнают, приветствуют, хотя Динки поблизости уже нет. Они знают если герба и нет, но часто вблизи Верховного, человек может очень непростым оказаться.
   С женщинами сложнее - знаю только двух немолодых, одна рис поставляет, другая конным заводом владеет, обе в компании столь же пожилых.
   Молодые мне просто не известны, понять герб можно только приглядываясь к украшениям. Они все друг другу известны, и можно не сомневаться, змеятник тут куда хуже нашего. Не заметить, обдать холодным презрением тут каждая мастерски умеет. Знаю же, сильнее всего женщину будет ненавидеть только другая женщина.
   Пока легко выделяю только таких же как я, появившихся на приёме впервые. Почти все держаться вблизи матерей или других старших родственников. Некоторые смущены похлеще, чем голая Кэрдин в бане недавно. Точно, ещё краснее бы были, не будь у них, по придворной моде, столько белил на лицах.
   Мужчины, женщины все с оружием. Из женщин только у Верховного, Динки да меня настоящие боевые клинки. У всех остальных меч - просто ценное украшение, рукоятки и ножны отделаны всем, чем только можно придумать - драгоценные камни всех видов и размеров, золото, серебро, лаки, слоновая и моржовая кость, дорогие ткани, змеиная кожа, шкура акулы. Зато сами клинки, если Динке верить, в большинстве хуже армейских низшего разряда.
   С теми, что у мужчин всё по-другому. Просто обратная пропорция. Те, кого часто у Верховного видела - все с короткими, а то и вовсе с кинжалами. Зато, чем хуже я его помню - тем длиннее и массивнее меч. Самые тяжёлые - у тех, кого и вовсе не знаю.
   Волнения насчёт платья прошли. У Казначея на самом деле лучшие в городе портнихи. Мое платье - действительно подходящее для первого появления на людях дочери полноправной Госпожи. В ценах на ткани и хорошую работу разбираюсь, так что вижу, у меня подороже, чем у многих. И красивее, чем у всех.
   Взглядов привлекаю поменьше, чем Динка, но с той состязаться попросту глупо.
   Динка ведь такое заказала, что не столько прикрывает, сколько открывает. Причём, разрезы есть в самых неожиданных местах и много чего мелькает при ловких поворотах хозяйки.
   Чтобы такое носить - надо быть Динкой. Ходить в таком по городу - только с десятком телохранителей, причём, скопцов.
   Жаль, не узнать, как Госпожа в молодости одевалась? Общество своим поддоспешником дразнит не хуже, чем дочь откровенным платьем.
   Немолодые женщины уже несколько раз очень вежливо спрашивали имя, откровенно пялиться воспитание не позволяет, но я-то вижу, присматриваются. Подбирая сыну невесту, или оценивая нового врага из соперничающего Дома - не знаю.
   Ведь на первом приёме года просто нет даже средних людей, только крупные и даже очень, величины. Значит, дело друг с другом предстоит иметь ещё многие года.
   Ох, Осень, не страшно тебе? Вон как высоко забралась. Упасть не боишься?
  
   Даже есть жалко, настолько всё изящно сделано. Лакированные ящички, тарелки и чашечки тончайшего фарфора.
   Читала, одним из источников богатства Погибшего Архипелага была торговля фарфором. Никто не мог делать подобного. Хотя пытались почти все. Даже поговорка осталась про нечто, чего быть не может 'материковый фарфор'.
   Теперь весь фарфор только на материке и делается. Выражение осталось.
   Плохо помню, какие блюда должны подавать на таких приёмах, но здесь всё подобрано с учётом вкуса одного человека - Верховного. Обожает она приморскую кухню, где преобладают блюда из рыбы с рисом и острым соусом, мастерски готовится вся обитающая в море живность.
   Танцующего осьминога есть просто жутко. Лежит на рисовой горке вроде мёртвый, особым соусом полили - пляшет, как живой.
   Кое-что повара готовят прямо пред гостями, демонстрируя своё умение.
   Я опять считаю, всё, что должно быть свежим, тут свежее, чтобы всё это быстро привезти из Приморья, надо хорошо потратиться. Тут есть некоторые рыбы, живущие только на юге. Ладно, дороги на север безопасны. Но с юга-то как привезли?
   Читала, на погибшем Архипелаге мяса почти не ели, питаясь дарами моря и рисом. К мясной пище пристрастились только после разгрома прибрежных государств. Уже через поколение стало заметно - рост и сила тех, кто с детства ел мясную пищу, в первую очередь, расселившихся на завоёванных землях, значительно выше оставшихся жить в Приморье, и продолжавших питаться дарами моря и изделиями из риса.
   Наши предки были куда ниже нас, легко судить по старым доспехам. Из тех, что есть, только мелкой Кэрдин и впору, а ведь когда-то их носили мужчины. Даже не вериться, что такие низкорослые люди с лёгкостью разгромили множество армий куда более рослых людей. Низкий рост прекрасно дополняли лучшие на свете клинки и доспехи. Те же бодроны по звёздам гадали, наши предки - курс в океане прокладывали. Исход столкновений был предрешён.
   Хотя даже сейчас можно услышать, 'рослый, как бодрон'. Почти все высокие люди, кого знаю, либо бодроны, либо с большой примесью их крови.
   Во время бодронских войн также стали есть изделия из пшеницы, ржи и овса. Рис во многих местах было просто невозможно выращивать.
   Как по мне, самый ценный продукт, добытый в бодронских войнах - бобы, служащие основой для выделки конфет. Причём, сами бодроны пили напиток из растёртых бобов с перцем. Сахар и молоко додумались добавлять уже наши предки. А уж масло из бобов отжимать и из порошка всякое вовсе Чёрная Змея придумала. Результат всем очень понравился. Мне в том числе.
   Кажется, поняла, почему некоторые имеют такое предубеждение к мясу. Бодронское влияние. Нет, сами они мясо любили. Даже слишком. Далеко не все государства военным путём покорили. С кем-то и договаривались. И на пирах почётным гостям подавали самое дорогое и ценное мясо - человечину. Особо ценным считалось мясо принесённых в жертву пленных.
   В мирное время богачи ели рабов. Это считалось особой роскошью. Их император чуть ли не каждый день ел суп из новорожденных младенцев. Считалось, силу мужскую повышает. При наличии тысячи ста жён где-то его даже можно понять.
   Говорят, бодроны и люди с примесью их крови и сейчас могут у умирающего врага печень вырезать и тут же съесть, сырой или слегка обжарив.
   Динка говорит, Рэндэрд по молодости так делал, потому до сих пор в бою и непобедим. Правда, на вопрос, какую часть тела надо съесть, чтобы от пули увернуться, ответа не придумала.
   Хотя, от знающих бодронские обычаи, приходилось слышать, вырезать и есть печень умирающего - как раз старый грэдский обычай, ужасавший бодронов. Они только мясо убитых жертв ели
   Маленькое Чудовище говорит, сама бы не отказалась попробовать, да вот беда, тела ей всё попадаются под материнскую картечь да бешеный огонь попавшие, а там либо уже не поймёшь, где голова, где задница, либо вообще угольки сплошные. Кого сама свалила - возвращаться да искать смысла нет, она без промаха бьёт.
   Врага же надо непременно сразить самому, у пленного резать - не то.
  
  
  
   Невольно любуюсь Динкой. Ей идёт красное. На пламя, на костёр похожа. Огонь алого платья. Густой дым чёрных волос. Пламя, что может обогреть. Может и сжечь.
   Замечаю, не только я на неё любуюсь. Недалеко стоит молодой член Великого Дома. Года на два постарше Яграна. Пожалуй, принца покрасивее. Он ловит мой взгляд.
   Улыбнувшись, подходит. Церемониально кланяется, будто я леди. Хотя, почему бы и нет? Играть, так играть!
   - Позвольте узнать ваш герб?
   Его-то на наплечнике вышит. Я уже заметила, тут у многих одежда так сшита, чтобы чем-то походить на доспехи. Надо думать! Самые почётные гости из любителей доспехи носить.
   - Осень.
   - Простите, не помню, к какому Дому он принадлежит.
   - Угадать попробуйте. Ваш-то я легко определила, - называю, кажется, лицо слегка вытягивается. Герб редкий, дом древний. Особых заслуг в последних войнах нет, но и Южанам никто не служил, - Теперь мой угадать попробуйте. Указание есть, - не вру. Динка одолжила подвеску в виде спящей змейки. Гремучника.
   Усмехнувшись, начинает рассматривать. Долго на заколки в причёске смотрел. Я и в самом деле два стилета в волосы вставила. Там же, где и змейка, взятые. У неё много таких с рукоятями вроде как у обычных заколок. Ничего не высмотрел. На серьги глянул мельком, тоже не догадался, хотя мог бы с 'гербом' сопоставить. Листья. Подразумевается - осенние. Вот змейку долго рассматривал. Явно с куда большим интересом стал бы разглядывать то, что ниже. Но не стал.
   Кольца и браслеты тоже ничего не сказали. Правда, заметил, что один совсем простой. Другой такой в этом зале разве, что у служанки найдёшь, и то вряд ли. Они ведь тоже друг пред дружкой выделываются, чтобы все видели, в каком Доме она служит. Это Дом не из бедных, мягко говоря. Платье без узоров вообще хмуро промолчало.
   В задумчивости трёт подбородок.
   - Вроде хорошо знаю геральдику. Сегодня у писца домоправителя ещё раз проверил список приглашённых. Все гербы знакомые. Хотя... Вы, вероятно, гостите у кого-то из родственников, с кем и пришли, и приехали издалека.
   - И правда, я приехала, только живу здесь уже давно. И вряд ли когда-нибудь вернусь в родные места.
   - Вы Южанка. Тогда понятно. Прошу меня простить, ваши гербы я знаю плохо.
   Что-то в отношении ко мне изменилось. Что, показной южаноненавистник? Непохоже, что на войне был. И точно, никого из них не свалил.
   - Я только родилась на Юге.
   Думает, оправдываюсь. Решил, бедная дальняя родственница, приживалка при Великом Доме? Ну-ну, посмотрим, что ты сейчас запоёшь.
   - Но большую часть жизни прожила в этом городе. Мой герб хотели узнать - ну так вон там Глава Дома стоит. С вашим отцом, если не ошибаюсь, разговаривает.
   Их там семь человек. Четверо - из числа почётных гостей.
   На лице - откровенное недоверие.
   - Ну да, вон та невысокая женщина в поддоспешнике.
   - Вы неумны и лжёте! Вынужден вас...
   Не договорил. Как из-под земли появляется Динка. Глазки горят, улыбка злая-презлая. В лицо ему как глянет. Даже я испугалась бы, знай маленькое чудовище похуже.
   Он тут же склоняется в придворном поклоне. Хотя в настоящем придворном платье тут и нет никого.
   - Приветствуй вас, сиятельная принцесса!
   - Привет-привет. Что, сестрица, весело тебе тут?
   Я-то думала, 'побелел, как мел' просто выражение такое. Вот, теперь увидела, так и на самом деле бывает. Стоит, глазами хлопает. Рот, как рыба на песке разевает. Кажется, начинает пошатываться. Динка взгляд с меня на него перекидывает. Казначей ужасно злится, Динка и её дочь, и Линки зовёт одинаково.
   - Плохо, что ль? Может, слугу позвать? Пусть на воздух или проблеваться отведёт.
   Умудряется выпрямиться. Даже осанку восстановил.
   - Нет, всё хорошо, принцесса.
   Динка склоняет голову на бок.
   - Нас тут двое.
   - Прошу меня простить, сиятельные принцессы, за допущенное недоразумение, и принять мои искренние и глубочайшие извинения.
   Снова придворный поклон. Динка тяжко вздыхает. Знаю, с трудом удерживается, чтобы не расхохотаться. Я, впрочем, тоже.
   - Меня-то вроде, пока ничем не обидели. Как, Осень, прощаешь его?
   - Прощаю.
   - Вот и чудненько. Иди, пока погуляй.
   Рукой направление указывает, куда именно.
   Жму Динке руку.
   - Спасибо.
   Она отмахивается.
   - А, плевать. Видела, как он на меня пялится. Услышала, как вы говорили. И решила немного помочь. Который раз уже говорю: Весело с тобой, Осень! Старшего сына Главы Дома в та-а-акую лужу посадила! Бедненький! Как же он страдать теперь будет, думая, кто ты такая?
   Усмехаюсь.
   - Весёлого тут мало, - Маленькое Чудовище хватает меня за руку, - отойдём, пошептаться надо.
  
   - Сама ему могла на место указать? Забыла, что ма велела отвечать, если о принадлежности к Дому спросят?
   - Помню.
   - Ну-ка, повтори тогда.
   - Если зададут вопрос о Доме, мило улыбаться и говорить, статус моего Дома в настоящий момент находится на рассмотрении у Верховного.
   - Ну да, верно, а тут все знают, как она из бедных родственниц может сделать богатых наследниц. Поиграть с этим захотелось?
   - Не знаю. Может быть. Просто не делала так никогда.
   - А попробую. Говорят, это умение у девочек врождённое. Всяко скоро главный праздник этого года - День Рождения Младшей Кэр. Так что примеривайся пока.
   - Кто меня туда позовёт?
   - Ха-ха! Ты уже, считай приглашена. Список у неё на столе. Там будут все, кто приглашён сюда. Это же считай, самый важный приём.
   - Почему? Он же вроде, ежегодный.
   - Верно, да не совсем. Даже не так, совсем не верно. Он первый после войны. И первый, где мама присутствует в качестве Верховного. Важность этого не стоит недооценивать. Здесь и я впервые, как утверждённая наследница. Да и тебе о будущем подумать не помешает, а здесь одно из лучших мест, где его можно обустроить.
   - По мнению дурочек, мечтающих о принце на вороном коне.
   Динка смеётся.
   - Даже если и так. Дурочки тоже, в общем-то, люди. А спину прикрытой не мешает иметь.
   Тут уже мне весело, спины у нас обеих, да и у большинства женщин голые наполовину. У самой Динки и больше.
   - Знаешь, побуду-ка я пока с тобой. Так всем спокойнее будет. Тем более, если что по-настоящему занятное произойдёт, то скорее всего, где-то около тебя. Ну, как тогда, на ярмарке.
   - Вот уж не надо!
   - Ну да, тут охрана должна быть получше, иначе бы ма сюда просто не пришла.
   - Верховный никого не боится!
   - Хоть ты льстить не пытайся, а то я уже тут наслушаться успела - уши в трубочку сворачиваются.
   - Тут кроме музыки ещё какие-нибудь развлечения есть?
   Глазки Чудовища моментально вспыхивают.
   - Тебе что именно нужно?
   - Не знаю.
   - О как! Ладно, подумаем... Так! Верховному я обещала не напиваться, значит, туда не пойдём. Поэтические состязания думаю, особо не интересны. Жонглёры-танцоры-трюкачи... Хочешь посмотреть? Некоторые танцы только мужчины смотрят, хотя, танцуют девушки. Давай сходим?
   - Что я там могу увидеть такого, чего у меня самой нет?
   Хохочет.
   - Много такого, что женщине знать совсем небесполезно.
   Поднимает вверх руки и как змея всем телом извивается. Да и выражение на лице такое загадочное.
   - А если ещё и одежды почти нет, да полумрак, да ароматы всякие... Взглянуть хочешь?
   Снова всем телом извивается.
   - Там и не такое могут.
   - Дина...
   - Чего?
   - Ты как-то забываешь, я хотя и часто хожу в штанах, но я всё-таки девочка. И звать меня Осень, а не Ягран.
   - А он их и так видел.
   - Только видел?
   - При мне - да. Если чего ещё - то не с этими. Они только за танцы деньги берут, ну, а если спят - то это значит, ты им просто понравился... Или понравилась. И не надо такое лицо делать. Они в своём деле лучшие, потому и здесь.
   - Верховный знает?
   - Конечно. И не возражает. Её удивить обязательно попытаются, но сомневаюсь, что у них получиться. Да и ты, попытайся придумать, что бы хотела увидеть - наверняка окажется, здесь это есть.
   - Машину для счёта.
   - Опять за своё. Домой вернёмся - у ма спроси, у неё есть, орудия с её помощью наводит... Или, вон там Эрескерт кого-то охмуряет, у него тоже найдётся, может, даже с собой взял, диковинками хвастать. Но я тебе про другое говорила.
   - Дай подумать.
   - Ага, думай, только не очень долго. Тут ещё салют должен быть в честь нашей победы.
   - Хм. Знаешь, мне не понятно: раз тут чуть ли не главный смотр женихов и невест Севера, то почему самого главного жениха нет? Да и невест некоторых не хватает...
   Динка смеётся.
   - Никак братцем моим заинтересовалась? Если что, имей в виду - я против вовсе не буду. А если серьёзно, Яграна тётя ну очень хотела здесь видеть. Но он написал ну очень вежливый отказ, сославшись на недомогание.
   - Он заболел?
   - Правда, что ль он тебе так нужен? - и не дожидаясь ответа, - Нет, с ним всё хорошо. Просто сказал, на охоте привык быть охотником, но никак не дичью.
   - Тебя это не остановило.
   - Знаешь, дичь иногда мнит себя охотником. Не буду их разочаровывать. До какого-то времени. Ну, а дядя не мог сюда без жены прийти. Только она тоже заболела. Соответственно, дочки их дома сидят и злятся.
   - Просто поветрие какое-то.
   - Нет. Всё гораздо проще. Ма его подруга ранней молодости нравится, законную жену терпеть не может. Я как-то подслушала - Верховный сказала ей. 'Если мой брат внезапно умрёт - подозреваемый у меня уже есть'. Кстати, те три мои сестрицы - дерьмо полное, особенно если сравнить их с Линки.
   - Но ведь на празднике у твоей сестры они будут.
   - Ага. И ещё Линки я туда позвала. Тётя с женой дяди дружат, насколько две змеи могут дружить. Точнее, каждая думает, использует другую в своих целях.
   - Я бы поостереглась думать, будто могу казначея использовать, хотя и знаю её мало.
   - Ха! Так это ты умная, а не жена дядина. Ей от первого генерала вся его злоба и прочее дерьмо достались, а вот ума не унаследовала, да ещё материнская дурь наложилась.
   - Чего же начальник конницы на ней женился? Он же сын Чёрной Змеи, первую невесту Империи мог себе позволить.
   - Ха! Так это она и была. А уж сын женщины, на обочине дороги найденной от подобной возможности не мог удержаться. Тем более, такой брак был полностью в интересах высоких договаривающихся сторон. Причём, каждая из сторон рассчитывала повлиять на другую. И ничего не вышло. Дядя плюнул и забыл, а вот она - нет. Кстати, на войне убили одного. Когда-то именно он считался её женихом, и она ему тоже благоволила. Влияние розовых соплей ранней молодости тоже не стоит недооценивать. Так вот убит он был, попав под конную атаку, возглавляемую дядей. Чего после этого она навоображала - думаю, представляешь. Поссорились очень сильно. Дядя тоже много всякого сказал. У него много врагов, но нет бывших друзей. И тут, совсем некстати, кто-то на старую подругу охоту объявил. Линки мне сказали, им мама написала, чтобы они в городе не появлялись, а ещё лучше - из нашей части крепости не выходили.
   - И они послушали?
   - Мать - нет, меня - да. Верховному, знаешь ли, не нравятся участившиеся покушения на меня, при одном, и то не явном покушении на неё. Сама знаешь, внутреннюю охрану Замка усилили. Тебе не говорили обо всех подозрительных письмах сообщать... - резко по лбу себя хлопает, - Блин! Вот я дура! Извини, Осень, не подумала. Про письма и вообще, всё подозрительное скажут скоро. И что бы шли сразу к ней или к старшим змеям.
   - Говорила, со мной весело. Вот только, самое веселье твориться, похоже, у тебя.
   - Ну, так не убили же, кроме как в бою, никого. Только этих, что меня хотели, уже пятеро. Из головы того, что Живодёр пырнул, хотела себе кубок сделать, ма не дала. Правда, он потом всё равно ему лопатку вырезал, ножик сделал и мне отдал. При ма яблоки этим ножом резала и ела, а она ничего не заметила. Хотя там череп на рукоятке.
   - Не думаю, будто человека, кого многие считают сырыми младенцами питающейся, можно изображением черепа удивить.
   - Смешно. Такие слухи про неё с детства ходят. Говорят, она как-то раз пошутила, перед пиром подговорила поваров, чтобы они поросят жаренных сделали на детей похожими. Обезьяньи головы приставили, или ещё что. Так и подали.
   - Представляю, что с гостями было!
   - И не говори! Тетя тогда ещё не видела, а ей такое блюдо раньше всех поднесли, уже нарезанное и она тушку ела, а все остальные под столы сползали. До сих пор злиться.
   - Раз уж о еде заговорили.
   - А ну да, мне тоже пожрать захотелось. Пошли, прихватим чего-нибудь, только учти, повара с хозяином тут тоже шутники ещё те. Ни волнуйся, не как у ма тогда. По-другому. Жена у него из тех, кто мясное не очень жалует, он наоборот. Вот и нашли решение. Тут умельцы такие - из бобовых с приправами сделают блюдо - ни по виду, ни по вкусу не отличишь от мясного. Кэр меня разыграла как-то раз. Такой изумительный хобот северного слона с грибами и ягодами. Вот грибы настоящие были.
   - Мне сладкого хочется. Там хоть бобы без обмана быть должны.
   Да уж, второй раз в жизни обилию сладкого поразилась. Первый раз - подарок Чёрной Змеи и её дочери, когда они заметили мой ум. Те вкусы до сих пор помню. Именно тогда я в Замок и населяющих его людей и влюбилась. Можно сказать, из-за конфет. А можно - из-за человеческого тепла, исходящего от людей, сами себя зовущие Змеями.
   Когда-то спала, завернувшись в плащ Начальника Конницы. Сидела с ним у костра. Грызла кусок твёрдой сладкой плитки, завалявшейся у него в сумке. Огромные кони, огромные всадники. И я в седле у командира. Тогда не знала, кто он. Да и не очень представляла, кто я. Мог ведь оставить в любой придорожной деревне. Но привёз сюда. Когда-то спас мне жизнь. Не помню, что было раньше.
   Госпожа дала мне новую жизнь.
   Роза говорила, Госпожу считают колдуньей и почитают её - в стенах Замка дети не умирают. У её матери двое старших детей умерли, не дожив до первой зимы. Потом Чёрная Змея заложила новую крепость и стала набирать прислугу. Мать Розы нанялась. Вскоре выяснилось - хозяйке замка совсем не всё равно, где и как служанки рожают. И если маленькие дети болеют, к ним приходят настоящие врачи. В самых тяжёлых случаях приходила даже сама Госпожа. Дети не умирали. В Замке родились сёстры Розы и она сама.
   - Хм. А у тебя, кажется, тайный обожатель нашёлся. Сколько времени только на тебя и смотрит. Староват, правда, но благородный. Вот не помню, женат, или седина в голове появилась - на молодое да свежее мясо потянуло.
   - Где?
   - Да вон, с Эрескертом стоит. Даже знаю, что обсуждают. Хотя, бледненький наш свеженькое, конечно, любит, но до недавнего времени отличал, в каких прудах рыбку можно ловить, а где - не стоит.
   Смеюсь. Рядом с начальником огня стоит 'да, то есть нет', тот самый столичный учёный.
   - Я его знаю, и веду переписку больше года.
   - Какая шустрая! Я-то думала, ты девочка скромная, а она вон какого котика себе словила. И как только успела.
   Вкратце пересказываю Чудовищу детали наших взаимоотношений и роль в них Верховного. Динка корчит недовольную гримаску.
   - Я-то думала, будет что весёлое, а это снова цифры ваши. Я его знаю, старый приятель бледненького, вместе 'О баллистике' писали, но имя только Эрескерта стоит потому что он сам от авторства отказался. Не хочет, чтобы его имя стояло на книге, могущей послужить убийству людей.
   - Тогда поваренная книга ещё страшнее. Любы блюдом можно до смерти закормить.
   - Мне Эрескерт говорил, когда стены Божьего города раздолбаем, артиллеристы учёному этому благодарственное письмо напишут. Пусть знает, сколько с помощью его науки всего порушили да перебили.
   - Не оценит. Он из тех, кто склонен не замечать не укладывающееся в его картину мира.
   - Ты со своими цифрами в эту картину как-то влезла.
   - Влезли мои работы, но не я сама. Он до сих пор не верит, кто я такая.
   - В смысле, в сгоревшей деревне найденная?
   - Именно. Предполагает моё родство с Домами Юга. У него сильное расхождение с Верховным по вопросам воспитания детей. Мнение Верховного - способности есть у всех, их важно вовремя заметить и развить подходящим образованием. Он же считает, способности определяются происхождением, и чему-либо учить кухаркиных дочек - впустую тратить время и деньги. Их даже чтению и письму учить не обязательно.
   - Вот как? - Динка удивлена, - Интересно, он знает, что не пускать детей учиться вообще-то преступление? А такие разговоры - подстрекательство?
   - Знает. Он Верховному так говорил, при этом подчёркивал, выражает своё личное мнение, и дети его прислуги школу посещают.
   - Надо будет с Розой его познакомить. Увидит, как кухаркина дочь полевые карты рисует, да измерения на местности делает - точно голова треснет.
   - Он бы сказал - Роза полублагородная, у неё и сестёр разные отцы.
   - Верно, что мне, как внучке известного разбойника слушать вдвойне смешно.
   - Дин, не прибедняйся. Думаешь, я не знаю, по этой линии генерал Яроорт твой двоюродный прадед?
   - К Розе вернёмся, её мать - не просто читать умеет, но поваренные книги собирает. Роза предлагала свою написать, но она отказалась. Мол, чтобы книги писать надо учёной девушкой быть, а она женщина простая... - замолкает на миг, и как расхохочется.
   - Ты что?
   - Да вот крутилась про него в голове история какая-то. Только сейчас вспомнила - жены у него нет, детей - тоже. Более того, он до сих пор никогда с женщиной не был. Предваряя следующий вопрос - интереса к мальчикам тоже не испытывает. Считает... О! Вспомнила: 'Чистота помогает мыслить'. А Эрескерт сказал, девочки из 'Цветочного' - самые большие чистюли из всех людей, кого он только видел. И после общения с такими чистенькими возникает много хороших мыслей в самых разных областях. И если ему надо мыслительный процесс ускорить...
   В общем, в данном вопросе каждый остался при своём, хотя бледненький не теряет надежды затащить его... К весёленьким да чистеньким.
   - Хм. Что-то я герба его не разберу. И у Верховного не видела, на письмах только герб Академии стоит.
   - Так он герб не носит. Считает, человека должны украшать дела. А так он из Северных Адеров, жаль, не наследник.
   Киваю. Ход мыслей понятен. Маленькое Чудовище не только дочь Верховного, но и племянница казначея. Верховный имеет право на приличную часть имущества выморочного Дома. Всякие десятиюродные наследуют после. А титул передаётся только по императорскому указу. Вот только появиться указ только если будет воля Верховного. За четыре внутренних войны мёртвых титулов стало уже куда больше, нежели живых.
   - Весело живём - о воспитании и способностях детей рассуждает человек, даже близко к ним не подходивший.
   - Он один из лучших математиков нашего времени.
   - В ученицы не звал?
   - Нет, он не преподаёт. Это не всем дано.
   - Хм. Кем же он тебя теперь считает? Ма ведь наверняка сказала, ты самого простого звания.
   - Я говорила уже, считает полублагородной, или наследницей дома.
   - Этого быть не может.
   - Почему?
   - Они пытались разобраться, когда выяснилось, насколько ты способная. Ты знала азбуку, умела писать, но не знала ни одного иероглифа.
   - Сейчас ими напишу что угодно.
   - Я не про это. Знаешь, с чего начинают обучение благородного ребёнка письму? С умения писать своё имя иероглифами. Это уже и не нужно почти, но так принято. В школах иероглифы не учат почти.
   Раз ты не знала - значит твои родители даже полубрагородными не были. Ты уже тогда писала быстрым письмом, хотя в том возрасте обычно только учатся складывать слоги в слова. Вывод - тебя учил тот, кому письмо нужно почти каждый день, но не надо писать титулованным.
   Так что, ты точно не крестьянки и не кухарки дочь. Скорее всего, купеческая, полнородная, и единственная.
  - Подробнее можно?
   - Так просто всё: ты всегда хорошо питалась, домашние животные были в диковинку. И пожалуй, главное. Дядя припомнил как ты была одета, пусть вся и в грязи, испачкалась, когда пряталась. Так вот, ты была в сшитой на тебя детской одежды. В той деревне не жили благородные, дети там обычно ходят в перешитых старых вещах взрослых. На тебе же платье было из привозной ткани. Особо богатых домов там не было. Ты же очень хорошо одета и одна такая; вывод - единственный ребёнок.
  
  
  
  
   Возвращаемся в замок без приключений. Динка угрюма куда сильнее обычного, переживает, ни с кем больше поссориться не удалось. Мне как-то неуютно. После выходки принцессы, мне стало казаться, что все, мужчины и женщины смотрели исключительно на меня.
   Ворота замка распахнуты. Только рогатки преграждают дорогу и стража. Начальник караула салютует.
   - Генерал Линк вас в малой башне дожидается.
   Госпожа спешивается, не потеряв равновесия. Хромая, направляется к лестнице. Палка остаётся у седла.
   - Можно я к себе пойду?
   Динка озирается по сторонам, рассчитывая снова удрать в город и продолжить веселье.
   - Со мной пойдёте! Обе!
   Пока шли, Госпожа не оступилась ни разу. Вот Динка споткнулась, чуть нос на разбила, виртуозно ругнувшись при этом.
   Линк нервно расхаживает по кабинету. Чего-то я не понимаю, с такой роскошью одеваются только на приём к императору.
   - Здорово! Что не празднуешь?
   - Уже набралась?
   Дина плюхается в кресло. Нарочито медленно наполняет стакан.
   - Сам подумай!
   Линк усаживается напротив. Тоже с ленцой наливает себе.
   - Девочкам спать не пора?
   - Моей наследнице и её... -задумывается на мгновение, - советнику уже давно пора присутствовать при важных разговорах.
   - Я о дочерях приехал поговорить.
   - О каких именно?
   - Динни и Кэрри.
   - Линки? С ними всё замечательно. Подробнее можешь у девочек спросить, они с ними больше времени проводят. Или, могу за ними послать кого-нибудь. Пусть разбудят. Ты-то к ним с прошлой осени не приезжал.
   - Были причины.
   - Знаешь, сколько я раз это слышала? Тут полно таких, до кого родственникам, включая отца и мать ни малейшего дела.
   - Я за этим к тебе и приехал.
   - За этим - это зачем? Дай-ка сама догадаюсь. Законная жена в Охотничьем дворце, а ты сразу к старой подруге рванул. Где-то хорошо, старых друзей забывать не годится, а где-то и не очень, ты ведь вовсе не друзей забываешь. Знаю же я, кого законные жёны больше всех ненавидят - любовниц мужа и особенно, их детей. Я вот знаю о крепнущей с каждым годом дружбой твоей с Кэр. Одна старых кодексов начиталась, другая их содержание, считай, с молоком матери всосала. Одна не дура, и донесёт до другой - в этих стенах умирают только с моего ведома. Красивым фразам, я, сам знаешь с какого времени, не верю.
   - Об этом и собирался говорить. Она напугана. Напугана очень сильно. Боится, кто-то хочет убить её и детей.
   - Двух подозреваемых я уже назвала. Одной мозги думаю, вполне вправлю, другой же сам вправляй, ибо встречи со мной она может не пережить.
   - Я спрашивал, почему-то их не подозревает. Хотя и знает, её не любят.
   - Тогда ещё проще - она богата, родни много... Понимаешь?
   - Исключено. Она уже обнародовала завещание. Наследники первой очереди - девочки. Наследник второй очереди - я. Сама понимаешь, для таких я зверюга крупноватая.
   - Кроме слов что-то есть? Письма с угрозами, попытки покушений или отравлений?
   - Письма были...
   - Мне пришлёшь. Заодно, можешь сказать, пусть приезжает. Поболтаем о девичьем, вспомним молодость.
   - Помниться, ты говорила, мне надо на ней жениться.
   - А ты не слушал.
   - Молод был. Но давай о другом. Она просит сделать девочек настоящими благородными, и я с ней согласен. Думает, так им безопаснее будет.
   - Ты никогда, на моей памяти, с женщинами не спорил. Только всё по-своему делал. Препятствий не вижу. Подавай прошение на имя главы дома, то есть меня. Сделаю их благородными среднего уровня с правом передачи титула по наследству... Хотя, можешь и не подавать. Я и так решила их всех, кто без титулов, в это состояние возвести. 'Жалованные грамоты' уже пишутся, раздам на днях.
   - Благодарю! Только мне надо не только это.
   - Что ещё? Состояние есть, титул будет, кто на них охотится - найду и шкуру спущу.
   - Сделай их Еггтами. Полноправными.
   - О как! Не жирно будет? Дин, ты как на это смотришь?
   - Без разницы. Они мне сёстры и так.
   - Интересно. Но как это сделать?
   - Ты же всё знаешь и можешь! Помоги моим детям. Хочу, чтобы все, кто зло против них замыслит, знали с кем им придётся иметь дело!
   Госпожа думает довольно долго. Я по чуть заметной усмешке, понимаю - она уже всё придумала и теперь просто дразнит брата. Динка пихает меня локтём. Чуть заметно кивает. Тоже заметила.
   - Опять же, подавай прошение, только теперь с просьбой узаконить бастардов и принять их в члены дома. Я соглашаюсь, и отсылаю прошение ко двору. Ссорится со мной им ни к чему, так что скоро дождёмся Указа Его Величества о принятии в Великий Дом. Только вот по старшинству они будут сразу за младшей дочерью Кэр.
   - Благодарю! Не ожидал, что ты так легко согласишься.
   - Легко делать не противоречащее моим интересам, к тому же, ничего мне не стоящее. Выгоды слишком очевидны. Торговый дом становится роднёй Еггтам, там же у многих мечта - с Великим Домом породниться. Их интересы становятся нашими и наоборот.
   Попутно, значительно расширяется список вероятных женихов девчонок. С Кэр уже вели переговоры о возможности брака её младшей. Ко мне заглядывали.
   - Ко мне тоже.
   - Теперь по-настоящему займусь тем, что из-за Линии лезет. Проповедниками всякими. Слишком они много брать на себя стали.
   - Опять какую область чистить надумала? Кого помоложе шли.
   - Ты всё к кавалерийским атакам сводишь. До них теперь дело дойдёт не раньше, чем за Линию пойдём. Не в этом дело. Мне кажется, они решили первыми бить. Прицельно по нам, всем, кто за Линией без особого различия на Север, Юг и прочих. Сводки из-за Линии читал? Только честно.
   - Только касающееся численности конных дружин, связей со степью, ну и где золотишком можно разжиться.
   - Будешь читать только это - если повезёт, кончишь век уборщиком при каком-нибудь храме.
   - Не смешно.
   - Я не шучу. Они там у себя 'Охотников на ведьм' завели.
   - Кто такие? Вроде 'Змей' наших?
   - Не совсем. Для насаждения и укрепления веры и выявления ведьм, колдунов и продавших душу врагу рода человеческого.
   Линк усмехается.
   - Как они свою благую весть несут, я знаю, вон последствие несения стоит.
   - Ты прав и неправ. Храаты и их попы придворные - это одно, те, кого ты по деревьям, да между двух развешивал - другое. Общего - только в казненного спасителя вера. В остальном - ты на Эрескерта больше похож, чем они друг на друга.
   Мне смешно становится. Генерал Эрескерт, как он сам выражается, южнейший из самых южных грэдов, совершенно чернокожий.
   - Расхождения в богословии, в трактовке единства или множества сущностей их спасителя, первичности или вторичности человеческой природы в нём. В общем, храатство разрешило наместнику уничтожить 'резаков'?
   - Храатство? - Линк не верит.
   - А ты что думал? На границе живя, следует прислушиваться к сильным по обе стороны, особенно, когда не знаешь, куда эта граница переместиться может. Сам знаешь, торговля через границу идёт. Кое-кто и переселяется. В том числе, и те, кого храат мёртвым хочет видеть. Или я. До врагов пытаются добраться чужими руками. Тем более, когда враги сами напрашиваются.
   Но это дело прошлого. Вернёмся к настоящему. Я потому амнистию и объявила - если начнём разбираться, что именем Верховного творилось - опять потонем в крови. Этого за Линией и хотят. 'Охотники' ищут ведьм. Её убить богоугодное дело. Если главную убить - святым при жизни станешь. Кто в этом мире главная ведьма?
   - Ты думаешь, это церковь казнённого начала на нас охоту?
   - Они и не прекращали никогда. Сейчас просто более толково за дело взялись. К Динке уже несколько раз подбирались очень близко.
   - Тебя ранили.
   - Устала уже с Кэр ругаться - это не они. Обычная кавалерийская сшибка разведчиков. Тебе ли не знать? Мне просто не повезло.
   - Думаешь, не знаю, тебя отравленным оружием ранили?
   - Угу. Или просто грязным, а я рану не сразу смогла обработать.
  
  
   * * *
   Динка в башне ночевать не захотела, к нам отправилась.
   - Тебя правда хотели убить?
   - И это говорит предотвратившая первое покушение!
   - С той поры многое изменилось. Я так поняла, Госпожа не считает, что это были выходцы с Юга?
   - Не пойму, что именно она считает. Покушавшихся никогда не видела, я лица хорошо запоминаю.
   - Это после боя было?
   - Нет. Ещё кого-то ловили, но тех не видела, да и неизвестно, к моей ли палатке шли.
   - А в бою, ну где Кэрдин ранили. Поподробнее рассказать можешь.
   Динка останавливается.
   Конечно, может. Решающее сражение войны, да в нём отличилась. Снова тот бой пред глазами, снова бурлит кровь в жилах. Вижу в глазах знакомый страшноватый блеск. Пришлось подождать, ибо начала Динка с того, как войска строились, и как Госпожа уже в этот момент Безглазого обдурила.
   Распаляется всё больше. Связанные фразы всё больше перемежаются всяким. 'А я его хрясь!', 'Эрия того бац! Дырку в виске видно было', 'Голова как полетит!' и тому подобное.
   Мои подозрения потихоньку перерастают в уверенность. Случайности не было. Динку хотели убить.
   Что-то не складывается. Если свалка была такая, как Динка говорит, то должно быть не до перезарядки арбалетов, тем более, многозарядных. Если их не берегли для определённой цели. Причём, ЗНАЛИ, цель там будет. Но как определили? Их же там было несколько в похожих доспехах. Тот, красный, у Динки для парада. В бой идёт в простом нового типа, держащих пулю.
   - Ты в каких латах была?
   - Как у тебя сейчас.
   - С украшениями?
   - Нет.
   - А у Кэрдин?
   - Золотые. С ног до головы. Она же не сирота, просто в своём доме вроде как лишняя. На неё и ей непосредственно деньги присылают, и считают всё хорошо. Злилась на них, потом перестала. Наплевать можно в обе стороны. Вместе со мной тогда и заказывала. Мать ей говорила, будет мишенью для всех стрелков. Она же только в этих латах и ходила.
   Золото на фоне серого и чёрного. Тут особо не поразмышляешь, в кого стрелять, особенно, если времени мало.
   - Кэрдин приняли за тебя. Это было покушение.
   Динка смотрит недоверчиво, но не смеётся, что-то обдумывает. Торопливо добавляю.
   - Приличного роста, доспехи золочёные, со знаменем за спиной. Ты же в обычных доспехах, лицо закрыто. Если не знать, откровенно не смотришься.
   - Хм... Ведь ты, пожалуй, права. Только один болт засел глубоко. Попало куда больше. Броня спасла. Меня тоже. Хотя... Может, просто стреляли в командира?
   - Знамя было?
   - Наше? Да.
   - И кто мог быть командиром у этого отряда?
   Блеск глаз затухает. Во взгляде почти материнское убийственное спокойствие.
   - Только я... Ты вот сказала, и я как следует всё припомнила. Даже не уверена, достали ли стрелков. Сразу добивать бросились, как она упала... Но тут уже мы им не дали к ней подступиться. Меня чуть с ног болтами не сбило. Броня выдержала. Будь похуже... Кстати, эти кирасы нового типа - одна из материнских новинок на эту кампанию... Они знать не могли, большинство арбалетов эту броню не берёт. Да и болты те. Хорошей работы были.
   - Притом, Безглазый женщин не считает за людей и просто пожадничал бы на наёмного убийцу даже для Госпожи, а уж тем более, для тебя.
   - Значит, есть ещё кто-то... Не такой жадный. Попробуешь высчитать, кто именно?
   - Этим и занимаюсь.
   - Мама велела?
   - Сама додумалась. Она сейчас весёлая слишком. Ничего мне не поручает.
   - Погоди, скоро пройдёт... Но ей сказать надо. Она ранение Кэрдин восприняла как неизбежное на войне. Своё ранение тоже.
   - Я знаю.
   - Пошли к тёте. Расскажешь ей.
   - Может, Госпоже лучше?
   - Заладила, 'госпожа', 'госпожа', будто служанка какая.
   - Я присяги не давала, чтобы её Верховным звать.
   Динка смеётся.
   - Я тоже.
   Динка ухмыляется почему-то зло.
   - Она никогда ничего не говорит просто так.
   - Ты о чём?
   - Назвала меня наследницей. Тебя - моим советником.
   - Ну и что? Ты же и есть наследница.
   - Знаешь ли, не для всех это очевидно.
   - Скажешь тоже.
   - Вот и скажу. Сама знаешь, кроме меня, других детей у мамы нет. Она, хоть и младшая... Многие думают, умрёт раньше, чем брат с сестрой. Знатоков древнего права слишком много. Вообще, и среди окружения дяди и тёти в том числе. По древнему праву, моё положение вовсе не безоблачно. Многие намекают и дяде, и особенно, тёте, мама занимает их место. А я вообще непонятно кто.
   - Но тебя же, вроде, давно узаконили.
   - Ха! Как говорят, на следующий день после рождения. Только я всё равно внебрачная. Что ей мешало хоть бы днём раньше брак заключить?
   - Неравнородность. Это первое, что на ум приходит. Второе - возможно, брак заключать было уже и не с кем.
   - Даже если и так. При большом желании, можно заключить брак уже с умершим. Не понимаю, почему практически не совершая ошибок, допустила такой промах с моим статусом?
   - По-моему, наоборот, тебя наследницей и принцессой на людях зовёт почти всегда.
   - Это так. Особенно, когда народу много. Не хуже меня знает, сколько народу говорит о другом. Кому-то ведь надо, чтобы я умерла. Тебя ведь не просто так советником назвали. Задел на будущее.
   - Там только они были.
   - У стен есть уши. Не просто так говорят. Раз тебя так назвали то...
   - То что?
   - Тебе мало считаться ещё одной дочерью Линка?
   - Как-то не задумывалась об этом.
   - Стоило бы. И об этом, и о сказанном сегодня. Советник наследника Верховного - это уже кое-что. И не говори, будто тебе достаточно твоих чисел. Сама понимаешь, хранителем библиотеки тебе не бывать.
   - Сама знаешь, клинком владею не намного хуже тебя. А в осадных работах разбираюсь и получше.
   - Похвально. Я не мама, обо всём сразу думать не могу. К тебе ещё не сватались?
   Динка! От матери унаследовала способность неудобные вопросы задавать. Только Госпожа делает это... Да примерно так же, если честно.
   - Нет. Не думала просто. Да и кому сирота нужна?
   - Ну, не скажи, если, сирота богатая да наследница...
   - Я же не такая.
   - Не скажи... Кое кто обставлял условия перехода на нашу сторону браком с воспитанницей дома Еггтов.
   - Хм. Вроде из замка никто замуж не выходил.
   - Другим путём достигли договорённости. Но это совсем не значит отсутствия таких переговоров в будущем. Как он на меня пялился, когда думал, не вижу. Правда, он из тех, кто соображает, какой кусок не про его рот. Дорога я слишком. Вот для тебя он бы в самый раз был.
   Усмехаюсь. Слишком хорошо знаю маленькое чудовище.
   - Кто он хоть, жених мой несостоявшийся?
   - Считается наместником второго ранга, хотя на деле, просто атаман разбойничий, или, как Рэндэрд с недавних пор выражаться стал, полевой командир. Подозреваю, он и Безглазого признал бы, так же как и нас, явись послы от него первыми.
   Мне почему-то смешно становится.
   - Ладно, пошли к Кэр. Мама в себя слишком верит, тётя, наоборот, на безопасности помешана. Ну, а я - где-то посередине.
   Ещё полгода назад представить не могла, что в кабинете Кэретты окажусь.
   Стражники сказали, казначей ещё не спит и пропустили.
   Следовало ожидать - раз в этой части крепости всё упорядочено до невозможного, то венец - в кабинете хозяйки. Шкафы с книгами вдоль стен. Если у Госпожи забито книгами самой разной толщины и размера по только ей известной системе, то тут все книги одинаковые. Стоят, словно солдаты в строю.
   Потолки высоченные, но полки такой высоты, что легко можно дотянуться до верхней. Значит, книг в кабинете - примерно восемь с половиной тысяч. Вспомнилось из геометрии - осевая симметрия - в точности про кабинет казначея. Хозяйка сидит за столом. Бумаги лежат ровными стопками, а не навалены в кажущемся беспорядке, как у Госпожи.
   Даже кажется, эта невидимая ось проходит Кэретте через нос. Над книжным шкафом за её спиной - огромный конный портрет Чёрной Змеи. По другому не назовёшь, даже если не знать, кто изображён. Латы словно чешуя, чёрные с золотом. Не видела её в таких. Повёрнуто на зрителя ничего не выражающее, словно каменное лицо. Этот жутковатый взгляд мне видеть приходилось. Только два человека умеют сейчас так смотреть.
   Рука с шестопёром направлена в сторону сражения на заднем плане.
   Голубые камни на золотой маске придают хозяйке кабинета совсем нечеловеческий облик.
   Неожиданно звучит вполне человеческий усталый голос.
   - Ну, а у вас что ещё случилось?
   Динка пинает меня локтём в бок.
   - Начинай ты.
   - Нет ты, меня там вообще не было.
   Динка смотрит яростно, но начинает рассказывать. Потом я говорю о своих предположениях. Кэретта не перебивает.
   - Она мне ничего не говорила.
   - Она и не знает, это Осень только сейчас додумалась.
   - Осень, значит... Жаль, убитых тогда кремировали. Иначе послала бы их раскопать.
   - Они уже стухли.
   - Не обязательно, осень холодная.
   - Чтобы это тебе дало?
   - Может быть, наконец, удалось бы убедить твою мать, что на нас ведут охоту. Не люди Безглазого, не храатские наёмники, и даже не миррены, в чём меня твой приятель Рэндэрд убедить пытается.
   - Он мне не...
   - Сейчас это к делу не относится, кто он там тебе или ещё кому. Это эти почитатели казненного спасителя за нас взялись. Отсюда их вышибли, но надежду вернуться они не оставили. Значит, ещё одна попытка.
   - Ты нам веришь?
   - Да. Всё логично. Эти гады умеют думать на десятилетия вперёд. Чтобы улучшить свои шансы в будущем, в ближайшее время надо уничтожить тебя. Ибо они слишком хорошо знают, насколько ты дочь своей матери.
   - Госпожа говорила о чём-то таком. Она считает почитателей казнённого страшной серьёзной угрозой.
   - Я знаю. Только она их недооценивает.
   - Зато ты все опасности на свете переоцениваешь.
   Кэретта словно невзначай касается маски. Динка жест замечает. Я тоже.
   - У меня есть основания так рассуждать. Сколько телохранителей с вами сегодня было?
   - Шесть конных.
   - Ещё Змеи были.
   - Я не видела.
   - Они на то и Змеи. Сестра сказала, их было столько же.
   - Ты думаешь, этого мало?
   - У тебя пол тела открыто. Отравленной иглой и то попасть можно.
   Динка уперев руки в бока, выставляет грудь вперёд.
   - Скажешь, я всё время в латах должна ходить?
   - Ты знаешь, когда и где они ударят снова?
  
   - Пошли к Эрии сходим.
   - Да она спит уже, наверное. Время-то вон сколько.
   Динка усмехается.
   - Не спит. Я точно знаю. Мама её тоже звала сегодня с нами съездить. Но она отказалась.
   Вот так так! Чтобы на предложения Госпожи отказом ответить, надо быть очень смелым. Или очень глупым.
   - Переживает из-за ранения. Боится, смеяться станут, там же вон все какие титулованные! А она-то кто? Хотя, даже они к раненому, да ещё Верховным награждённому с уважением отнесутся. Да и есть у меня для неё кое-что.
   Эрия не спит. Кажется, к себе притащила все лампы, какие только нашла. Душно. Сама Эрия сидит за столом. М-да, бутылок если и меньше, чем у Госпожи, то ненамного. Судя по виду Эрии, большинство уже пустые.
   Динка плюхается на свободный стул. Так как стульев всего два, я остаюсь стоять.
   Эрия тяжко вздыхает. Быстро же красота слететь может! Волосы растрёпаны, лицо непонятного цвета. Одета неряшливо, для неё странно.
   Динка цапнула бутылку. Взболтнув, изрядно отпивает из горлышка.
   - Киснешь все?
   Молчание.
   - Не стоит. Кэр вон, в своё время, куда как хлеще твоего досталось, однако она не сдалась.
   - У неё мать с отцом были. А меня только я.
   - Тоже верно. Только ведь в своё время совсем не знавшие тебя люди на помощь пришли.
   - Я знаю. Но не помню. Я ведь Госпожу матерью звала.
   - Было дело. Ну и что? Говорили же уже - жить ты тут будешь, пока мы Замком владеем.
   - Я не об этом.
   - Мама говорила, хромать ты со временем будешь меньше. Может, и совсем перестанешь.
   - Хотелось бы. Мечтала на приём попасть. Глупо, но... Так просто позвали. А я струсила.
   - Так ещё будут. Сейчас каждый норовит матери какую-нибудь часть тела лизнуть. Остальным, включая меня, тоже перепадает.
   Эрия усмехается.
   - Ты в следующий раз меч и звезду надень. И всё, никто смеяться не будет, кстати, мужчины обожают девушек с оружием, так что от поклонников отбоя не будет.
   - Ты всё про это...
   - А про что ещё? О принце мечтаешь?
   - Вовсе нет.
   - Мечтаешь, мечтаешь, я ведь знаю, какие ты книги, кроме медицинских, читаешь.
   Эрия порывается что-то сказать, но Динка прерывает, не дав начать.
   - Да-да, и про дальнее хранилище тоже знаю... Правда, там не столько про принцев, сколько про логичное развитие встреч под луной. С картинками и пояснениями. Мать в то хранилище не ходит. Осень тоже. Кто остаётся? Только ты. Интересно было?
   Эрия прикрывает рот рукой. По глазам вижу, смеётся, хотя и смущена.
   - Но ведь и ты с содержанием этих книжек тоже знакома...
   - Ну да, я уже большая девочка. Кстати, Осень, тоже как-нибудь посмотри.
   - Думаю, тут уже многие с содержанием знакомы не только в теории.
   Динка и Эрия переглядываются, как мне кажется, воровато.
   - Если интересно, я знаю, где и на практике можно посмотреть. И поучаствовать. Хочешь?
   - Нет.
   - Твоё дело.
   Отпив, начинает рыться в сумочке.
   - Эрия, на, это тебе, - протягивает кошель, - вроде, таких у тебя нет.
   Монет довольно много. Самые разные. Золотые, серебряные, медные. Мне такие не попадались. Эрия осторожно раскладывает их по столу. Это не интерес к деньгам. Тяга к чему-то редкому и необычному.
   Поднимает золотой.
   - Первая монета континентальной чеканки. Монетный двор Красной бухты.
   Динка смотрит на меня.
   - Ты не знала, она старые монеты собирает?
   - Не знала. У меня монеты не задерживаются.
   - У меня тоже.
   Эрия вертит в руках ещё одну монету. По форме - нечто среднее между кругом и квадратом. Размером с обычную 'ведьму'.
   Говорит непонимающе.
   - Монета новая, но чеканка просто безобразная. Даже не поймёшь, человек-ли изображён. И что за надпись? Б. М. К. Х. В. М.? Я правильно прочла, а то уж больно коряво.
   - Божьей милость... Не помню, как имя этого придурка, храат всея мира. Это свежачок из-за линии. Совсем как настоящая Империя хотят быть. Даже денежки завели. Нас ненавидят, а всё одно подражать стараются.
   - Я этому... Чьего имени ты не помнишь, если встретиться доведётся, таких монет побольше расплавлю, и в глотку залью! - неожиданно зло выдаёт Эрия.
   И ведь зальёт. Я в этом не сомневаюсь.
  
   Кажется, понимаю, что она во мне находит. Я - одна из немногих кто перед ней не заискивает, и не внемлет с показным или не очень, благоговением. Пусть моё мнение особой ценности и не имеет, зато оно моё, а не попытка подстроится под то, что она хочет слышать.
   - Осень, ты про клинки-пламя что знаешь?
   - Наносят очень опасные плохо заживающие раны. Бывают двуручные, полуторные, обычные и кинжалы. Довольно сложны в изготовлении. Часто используются для перерубания пик, и вообще, чтобы строй прорывать. Двуручные делятся на...
   - Достаточно. Рэдд говорил, у какого-то древнего есть проклятие 'чтобы ты жил в интересное время'. Сама ведь и велела учить девочек всяким оружием владеть.
   - Не велели бы этому учить, не было бы в живых вашей дочери, да и меня, скорее всего, тоже.
   - Это да. Кое-кто получил за это по шее. В том числе и за то, что плохо меня слушал. Вспомнилось, чего-то, чего Рэдд своим друручником наворотил. Всякого повидала, но такого. С лучемёта по толпе - и то такого не увидишь.
   - Лучемёта?
   - Не притворяйся, что про моё оружие не знаешь.
   - Знаю, конечно. Не слышала, как вы его сами называете. Думала, молния.
   - Сестра в детстве стихов перечитала. Ты от служанок, наверное, узнала?
   - Не помню.
   - Скорее всего. Так, к Рэдду вернёмся, точнее, к мечам-пламя. Эти придурки за Линией недавно решили облегчить нам задачу по их уничтожению. Церковники их решили запретить такие мечи как бесчеловечное оружие. Если встречу того, кто это придумал, убью быстро и без мучений. Из благодарности. Сама-то что думаешь о настоящей причине запрета?
   - Через Линию такие мечи продавать можно?
   - Прямо запрещено.
   - Зелен виноград.
   - Басню знаю. Объясни поподробнее.
   - Их кузнецы такие клинки не делают, я так понимаю? Вот потому и запрещают. То, что из-за линии, наверняка, стоит безумных денег. Они не очень одобряют подобные траты. Неумёхи-кузнецы и деньги причина запрета, а не какое-то там человеколюбие.
   Смеётся.
   - Сколько раз говорила, какая ты умненькая девочка!
   Тоже смешно. Ведь не хвалит, а правду говорит.
   Говорят, волнистые мечи тоже Чёрная Змея придумала. Хотя, только с обычным её видела. Вот изображений, где она с волнистым попадалось предостаточно.
   - О, ещё новенькое из их писанины. Знаешь новейший способ как определить человека, одержимого демонами? Оказывается, такого человека раздражает присутствие в одном доме с ним священника, так же ему плохо становится на богослужениях. И его вообще, его сам вид святого отца раздражает. Против такого надо сразу начинать процесс, и либо изгонять демонов, либо сжигать его на костре.
   Ну, просто про меня писано! Только вот святоши меня раздражают примерно как комары - била, бью и буду бить.
   - Я так понимаю, одержимого нельзя привлекать к обычному суду, и его показания приниматься не будут?
   - Юриспруденцией тебя, похоже, перегрузили... Ты права, это они замечательный способ придумали, чтобы оградить себя от любого преследования. Ведь имущество одержимых подлежит конфискации. И отбиться от обвинения почти невозможно.
   Записать надо для памяти, какой ещё их закон отменяется сразу после завоевания. Закон о запрете священникам давать показания в суде уже есть. Впрочем, - недобро усмехается, - мертвецам законы ни к чему.
   Барабанит по столу, что-то обдумывая.
   - Хотя... Вот идея о наличии в голове второго сознания довольно интересна. Вопрос в том, как оно туда попало, ибо расщепление одного разума на два или несколько, в общем-то, довольно известная медикам вещь, почти не поддающаяся лечению.
   - Запаздывание в развитии тоже к этому относится?
   - Скорее всего, нет. Плохо я умею в мозгах копаться. Одно хорошо знаю - большое количество даже не запаздывающих, а вовсе к развитию неспособных родятся у женщин ближе к сорока, а то и после. Это так, тебе да и не только, намёк на не слишком отдалённое будущее.
  
   Почти привыкла приходить к Младшей Госпоже. Но здесь они обе. Старшая сидит за столом, Младшая стоит рядом. Разом смотрят на меня. Разрез глаз совсем одинаковый, в остальном - вовсе не схожи.
   Вспомнились гравюры со старинными рельефами. Когда ещё про перспективу не знали. Все были в виде сбоку. Изображали Императора больше всех, генерала правой руки - поменьше, слуг - ещё меньше, воинов - совсем маленькими.
   Вот и здесь почти так. Даже сидящая Верховный смотрится величественно. Генерал-дочь её ненамного выше, хотя и стоит.
   И сам кабинет. Похож на тот, где уже почти привыкла бывать. Похож, только гораздо больше. Во всём. И в первую очередь, количеством книг и разных понятных и не очень, устройств. Только этот был изначально, а привычный, малый, появился потом. Как и хозяйки.
   - Осень, подойди поближе, - повернувшись в сторону дочери, Верховный бросает, - докладывай.
   - Общее телесное развитие - хорошее, куда лучше, чем у многих до попадания сюда. Она никогда не голодала, и тяжелее игрушек ничего в руках не держала. Ветрянкой года в два переболела.
   - Оспа?
   - Нет. Я с этим делом решила проблемы. Она здорова.
   - Помнит?
   - Нет. Я определила. Навыки общения - хорошие. Сластёна страшная. Уже приноровилась с моей сласти со второй кухни воровать. Кэр страшно злиться, что не может воришек поймать. Даже ко мне с этим приходила, предлагала усилить охрану и число патрулей. На детей не думает совсем. Будто забыла, как ребёнком была.
   - Хм. У меня с этим тоже была. Планы крепости пересматривала. Что ты ей сказала?
   - Она тут живёт, а я-то ту часть Замка строила. Да и на планах... Не всё обозначено.
   Обе усмехаются.
   - Писать и читать умеет неплохо, слоговой азбукой владеет хорошо, иероглифами - хорошо, если сотню знает. Как считает - сама знаешь. Особый разговор.
   - Ну да. Осень, что есть линия?
   - Имеет длину, не имеет ширины, начала, и конца.
   - А точка?
   - Не имеет ни длины, ни ширины.
   - Сколько прямых можно провести через две точки?
   - Одну.
   Что-то во взгляде меняется.
   - Параллельные прямые могут пресечься?
   - Нет.
   - Теперь скажи-ка пять великих постулатов.
   - Они этой книги ещё не проходили.
   - Я её читала.
   - Так говори.
   Называю.
   Теперь удивляются уже обе. Переглядываются.
   - В их учебниках этого нет, а для старших только свёрстан но не напечатан. Где ты это нашла.
   - 'Основы основ наук о числах, площадях и объёмах'
   - Книгу где взяла.
   - В библиотеке по каталогу.
   - Ты каталогом умеешь пользоваться? - Верховный даже наклоняется в мою сторону.
   - Ну да.
   - Кто научил?
   - Сама догадалась.
   - Хм. Не все взрослые умеют им пользоваться. Что ещё читала?
   Называю. Скорее, описываю. В малой библиотеке, где самой можно книги брать, я их открываю, смотрю на середине, интересно, или нет, и только потом читаю, или на место ставлю. Названия запоминаю в самую последнюю очередь. Да и написано много того, что у меня в голове и так почти сложилось уже, только не могу ещё так красиво записать.
   - Это же в Академии изучают. Откуда она?
   - У меня стоит. Недавно совсем взять к себе попросила. Я, для смеху, разрешила. А вон как оказалось.
   Верховный буквально впивается в меня глазами.
   - Хорошенько подумай, прежде чем отвечать. То, что скажешь, может оказаться очень важным. Для... Для всех. Поняла?
   Страшно, но отвечаю.
   - Да.
   - Тогда слушай внимательно. Я знаю, как ты здесь оказалась, и что потеряла память. Но всё равно, постарайся вспомнить, что было с тобой раньше. Где жила, имена, свои игрушки, родственников, места, где бывать приходилось, хоть кличку щенка или котёнка. Мне важно всё. Вспоминай.
   Стою. Думаю. Честно пытаюсь вспомнить. Время идёт. Ничего. Совсем.
   - Вспомнила что-нибудь?
   - Нет.
   Прожигающий взгляд.
   - Жаль. Очень жаль.
   - Мне можно идти?
   - Нет.
   - Зачем она тебе?
   - Ей просто пора уже знать. Мне кажется, кто-то специально готовит таких детей. Живут, как с чистого листа. До какого-то времени. Потом начинают действовать. В интересах этого непонятного кого-то, а думают, что в своих.
   - Ты думаешь она...
   - Да. Как я.
   - Хочешь сказать, кто-то знал, что она окажется там и тогда?
   - Именно.
   - И подозреваешь, с ней произошло что-то подобное?
   - Сама подумай. Слишком уж всё сходится, а я в совпадения не верю. Слишком необычный для возраста, ум. Прямо как у меня когда-то. Сама же знаешь, с какой скоростью я учу языки, и запоминаю прочитанное. Ты можешь подобное, но...
   Грустная усмешка.
   - Сама знаю, как и во всём, на две головы тебя ниже. Намекаешь, была оружием в чьих-то руках?
   - Да. Прямым текстом, считай, говорю.
   - И про неё хочешь сказать?
   - Про неё - подозрения. Но ты знаешь цену моих подозрений.
   - Более чем, хорошо.
  
  
  
   Глава 5.
  
   Вспомнилось, несколько лет назад дело было. Тогда с Чёрной Змеёй и её дочерью и познакомилась.
   На лестнице их увидела. Впервые так близко. Нас уже научили, любой из них следует говорить 'Госпожа Дина' и замок этот их. Они мать и дочь, но между собой их зовут Первая Госпожа и Вторая. Ещё сказали, они знают по именам в замке всех, в том числе, каждую из нас. Я не очень поверила. Сама ещё не у всех имена выучила. Ещё и третья Дина есть. Но та за 'Госпожу' и в глаз может дать. Постоянно с нами играет и на занятия ходит драчливая девочка моих лет. Единственная дочь Второй Госпожи.
   Близко играла. Любопытно стало, принялась их рассматривать. Обе почти как мужчины одеты, с мечами. Черноволосые и зелёноглазые. Мать дочери головы на две выше. Молодо выглядят. Если не знать, не поймёшь, кто старше.
   Слышно о чём говорят.
   - На тебя опять доносы.
   - На этот раз что? Снова девушки, кровь и пытки?
   Мать усмехается.
   - Почти. Только на этот раз дети. Девочки. Пишут, ты их здесь пытаешь да режешь.
   Я окоченела. Даже зажмурилась. Так страшно стало! Так вот зачем меня сюда привезли. И не убежишь.
   - Проверить пришла?
   Смеются обе.
   - Незачем. Догадалась просто, по некоторым деталям, писал кто-то из замка. Бумага-то одной мельницы, та, что здесь всем брать можно. Дальше не поленилась Змей послать - пусть сличат почерка с 'Ведомостями о получении жалования'. Троих вычислили. С одним ясно - родич служившего у Хортов. О двух других вечером доложат.
   Я один глаз приоткрыла. По крайней мере, прямо сейчас меня резать не будут.
   - Как мне это всё надоело! Умнее ничего придумать не могут. Думаешь, те же?
   - Не уверена. Больно грубо. Больше похоже, что-то где-то слышали. Вечером узнаю.
   - Меня, значит, в этот раз уже не подозреваешь?
   - Ты всё злишься?
   - Злюсь. Злопамятна.
   - Я знаю. Но улики были слишком убедительны...
   - Забыла? Я никого и никогда не стала бы мучать. Особенно, так...
   Я открыла второй глаз. Зачем меня привезли всё равно не понятно, но резать не будут ни сейчас, ни потом.
   - Ладно, не дуйся. Пошли посидим.
   Думала, уйдут, а они подзывают слугу и с лестницы спускаются. Испугалась - прямо на меня идут. Но мимо проходят. Я возле прудика с цветными рыбками сидела. Про них уже сказали - смотреть и кормить можно, ловить нельзя.
   За прудиком - столик и три скамейки. На них не-то что сидеть - подходить не разрешается. Теперь поняла почему. Там они и расположились.
   Приносят подносы. Старшей - с трубочкой. Младшей - тоже с трубочкой и двумя бутылками. Из тыкв такие делают, но эти глиняные. Младшая тут же наливает в серебряный стаканчик. Пьёт. Старшая затягивается.
   - Правду, значит, про тебя говорят, прикладываться стала.
   Налив и выпив ещё один, Младшая говорит.
   - Пусть эти шептуны хоть десятую часть от сделанного мной создадут, а уж потом ко мне в бокал заглядывают.
   - Кэр тут вообще-то, первая.
   - Ей же передай - лезть будет куда не просят - всё, что вставила обратно выну и скажу - так и было.
   - Одного понять не могу - почему тебя, злюку такую, дети любят.
   - Потому что я умею слушать, что они говорят.
   - Может и так... Знаешь, я вот подумала: может, в этот раз доносы на тебя строчит и кто из родни девчонок.
   - Не думаю, ты же говоришь из замка писали. А у меня из замковых девчонок только одна.
   - Вон та, - показывает Старшая, - Роза.
   Я туда же смотрю. Эту девочку знаю. Так её и зовут.
   - Её мать в ногах у меня валялась, когда сказала, что девочку заберу.
   - Вот и повод.
   - Не, она благодарила.
   - Что ты ей наплела. Ведь наверняка про книжечку не сказала.
   - Она же младшая кухарка. Роза - пятая дочь. Она ещё старшую замуж не выдала. А тут я, такая красивая, прихожу и говорю, что моей дочери в будущем понадобятся комнатные служанки. Её младшая подходит, но подучить надо. Вот я и хочу её на обучение отдать. Тут, в замке. У служанок - свои ранги, и комнатная Госпожи - один из высших. Так что, всё гладко обошлось. Заметь, почти правда.
   - Но не вся. Женщине плохо бы стала, скажи ты ей, что задумала из её дочери сделать не комнатную, а настоящую благородную девушку.
   - Задумала, и сделаю, только такую, какими я благородных сама представляю.
   - Я их всех помню, но не знаю: они тут все по твоей чудо-книжечке?
   - Нет. Меньше половины. Остальные - дочери погибших, такие, как Линки, от кого отец с матерью избавиться хотят, а травануть - совесть не позволяет, есть парочка лично мной найденных.
   - Хм. А другой Линка подарочек, во та, Осень. Проверяла её по своей книжечке?
   Я опять испугалась. Значит, правда, всех знают.
   - Нет. Незачем. Она от этих, на боге свихнувшихся, пострадала. На них у меня зуб пребольшой. Кто от них пострадал - всегда у меня защиту найдёт.
   - У меня тоже. Проверять долго?
   - Нет.
   - Проверь её. Мне интересно. - зачем-то подзывает слугу.
   Я ни жива ни мертва.
   - Так! Осень, иди сюда.
   Подхожу.
   - Поиграть хочешь?
   - Во что?
   - Я буду вопросы задавать и картинки показывать. А ты будешь отвечать, что изображено, или что лишнее... Ты до скольки считать умеешь?
   - До тысячи. - соврала, уже поняла, что ряд цифр конца не имеет.
   - Хорошо. Цель игры - набрать больше ста очков. Выиграешь - сладостей дам, нет - не дам ничего. Очки за правильный ответ я запоминать буду, скажу в конце.
   - А вы не обманете?
   - Девочка, ты знаешь, кто я? - спрашивает Старшая.
   - Да, Госпожа Дина, вы тут самая главная.
   - Ну, так можешь мне поверить, - усмехается, - как самой главной тут. Моя дочь никогда детям не врёт.
   - Приступаем?
   Киваю. Потом вспоминала с трудом вопросы и картинки. Много. Разные. Вопросов было меньше, чем изображений. Иногда отвечала сразу, иногда думала. Ни разу не слышала, 'правильно' или 'неправильно'. Дина листала страницы, возвращаясь назад, поворачивая книжку вверх или вбок, отчего изображения становились иными и задавала совсем другие вопросы. Не помню, сколько времени прошло.
   - Ну как? - спросила Старшая.
   - Не ожидала. Линка поблагодарить надо. Умненькую девочку нашёл. Слишком даже.
   - Сколько?
   У меня сердце часто-часто колотится. А что будет, если мало.
   - Сто восемьдесят шесть. Ты выиграла, Осень. Садись и ешь.
   На столе уже огромное блюдо появилось с конфетками, пирожными, орешками засахаренными и ещё чем-то, названий чего я тогда не знала. Да и столько сладкого за раз тоже не видела.
   - Мам, зачем девочку пугаешь? Ей же столько не съесть.
   - Не съест, с собой заберёт. Судя по твоему лицу, она это заслужила.
   - Более чем.
   - Я забыла, сколько должно быть, чтобы ты пошла у матери ребёнка отбирать?
   - Сто сорок.
   - А лучший результат?
   - Двести двадцать шесть.
   - У кого?
   - У младшей Кэр. У моей - двести двадцать.
   - А у Линки?
   - У обеих по сто шестьдесят. Не зря они такие одинаковые.
   - У Розы?
   - Сто семьдесят, это притом, что она читать тогда ещё не умела.
   - Это так важно?
   - Не очень. Но повлиять может. Тебе чьи ещё результаты нужны? Может, я лучше список тебе пришлю.
   - Не, ещё одного хватит. Рэндэрдовский подарочек. Ты так на него тогда ругалась!
   - Эрия? А что не ругаться было? Еле успел девочку спасти, у кого сто девяносто восемь оказалось. Это такой чудненький ум будет!
   - По этой книжечке только у детей ум можно проверять?
   - Да. Лучше всего у только начинающих учиться читать и писать.
   - Только у девочек?
   - Мальчиков здесь не будет!
   - Я просто спросила.
   - Без разницы. Ягран маленький совсем, но читать и писать умеет. Подурачилась с ним - сто семьдесят. Не умел бы - на десять, а то и двадцать меньше.
   - Что же ты из-за книжечки так с учёными мужами разодралась. Чуть до поножовщины не дошло.
   - Лучше бы дошло. Дурь такого размера только клинком и выбьешь. Врача, литейщика, химика - ещё готовы во мне видеть. Но тут... Если они даже понять не могут, ребёнок - не маленький взрослый, у него ум по другому устроен, то о чём ещё с ними говорить. Кому я кровь тогда чуть не пустила.
   - Почти всем.
   - Ну, значит первый, вообще утверждал, что дети благородных от рождения умнее детей купцов, дети тех, в свою очередь - детей крестьян. Бесполезно, - наливает себе очередной стаканчик.
   Только через несколько лет стала понимать, о чём они говорили дальше. Младшая сидит со стаканом в руке. Смотрит на мать угрюмо. Та тоже себе налила, но не притронулась. Я сижу, сласти трескаю, помню, как мне хорошо было. Спустя годы поняла, насколько же им было не до веселья.
   - Я, впервые за сто лет по-настоящему объединила страну. И это надо удержать любой ценой.
   - Крепости срыты, войска разбиты, единое законодательство скоро введём, монету и так чеканили одну и ту же, даром что с разными мордами. Что ещё?
   - Север и Юг примирить по-настоящему. Склеить разбитое. Иначе через сто лет козы всяких Храатов травку на руинах наших городов будут щипать.
   - Ну, так Храатом Мировым, или как там ещё себя этот сын свинячий кличет давно пора заняться. Кстати, их козы вряд ли травку щипать будут. Даже через сто лет.
   - Почему?
   - Они коз почти не держат. У них овцы больше. На Линии их даже зовут овце...
   - Я не хуже тебя знаю, как их зовут. Ребёнка раньше времени таким словам не учи. А то собралась благородных растить.
   - Ха! А то благородные девочки не ругаются. Вот я, например, так выразиться смогу.
   - К баранам нашим вернёмся. Насчёт храатства ты права. Им стоит заняться. В самое ближайшее время. Только ведь дело не только в нём. Разбить их мало. Те земли надо присоединить. Не просто присоединить, а сделать частью империи, иначе через полвека появится новый Храат.
   - Не появится. Не хуже тебя знаю, кого там надо пускать в расход в первую очередь. Всё это жречество, всю эту церковь резать буду так, все слухи обо мне детской сказочкой казаться будут.
   - Только для этого надо, чтобы Юг хотя бы не ударил в спину.
   - Не ударит.
   - При мне - нет. И не спорь. Я южан била, когда никого из вас ещё не было. Это моим именем там пугают детей. И одновременно, говорят им же 'вот помрёт старя змея, и мы уж змеёнышам покажем!' Из южан и сейчас союзнички ещё те. С чего, по-твоему, наместник помощи у подразделения Армии Север запросил?
   - Ты имеешь в виду рейд, закончившийся появлением этой сластёны?
   - Да.
   - Линку заняться было нечем. Линк воин и охотник. Ему лишь бы в атаки ходить, или по лесам кого ловить. Против кого или во имя чего - неважно, ему действие само-по-себе интересно. Попросили, может, и поднесли чего, он и занялся.
   - Верно. Отчасти. У наместника есть свои части. Знаешь, почему их не послал? Он своих людей бережёт. Пусть одни его враги, то есть мы, убивают других его врагов - 'резаков'. Результат - и разбойников нет, и у него все люди целы. Красота!
   Не забывай, моя мать когда-то считала, случись что, спесь с южан она очень легко собьёт. Голов, и правда, посносила много. Только оставшиеся стали злее. Результат известен. Возможно, южане причастны и к её гибели.
   - Кто тот бунт подстроил мы не узнаем. Ты же, в зависимости от ситуации, заостряешь внимание то на одной, то на другой версии.
   - Пусть так. Южан можно сделать союзниками чем-нибудь вроде крупного похода.
   - Так в чём дело? Зимой соберёмся, весной и двинем на Храатов. И южане пойдут, как миленькие. Хотя бы за добычей. Ибо у Храатов с недавних пор стало появляться золотишко собственной добычи.
   - Не пойдут. Этот поход, независимо от результата, меня убьёт.
   - Ты же совершенно здорова! Как врач говорю.
   - Не допускаешь, есть области медицины, тебе неизвестные.
   - Так сиди тут. Войска за Линию поведу я. Думаешь, не справлюсь?
   - За тобой не пойдут. За мной южане двинуться хотя бы из страха. Но не за тобой. И хорошо, если после моей смерти просто уйдут домой, а то могут и попытаться совместно с хратами, решить наконец, проблему армии Север.
   - Что ты предлагаешь?
   - Десять лет. Мне нужно десять лет без войн. Столько всего надо доделать, а то и с нуля начать. Юг битый, пока я жива, они не дёрнутся. Ну а потом... Потом я сама поведу вас в поход. И пускай Чёрная Змея умрёт во время атаки. Десять лет. И мы будем настолько сильны, что сможем воевать и с югом, и с храатами одновременно.
   - Южане за эти годы усилятся.
   - Пускай. Нас с тобой у них нет.
   - Храаты тоже.
   - Не-а, они как бы слабее не стали. Их Великий велик больше по названию, чем по реальной власти. Среди других хратов полно недовольных. Притом не им, а друг другом. Некоторое количество золота вполне может надоумить одного сходить в поход на другого. Их свары надо всемерно поддерживать. Пусть режут друг друга, лишь бы не лезли на линию. Десять лет - и мы их за год снесём.
   Не было и Великой Змеи десяти лет. Они ещё не прошли. Как мало я тогда знала! Север, Юг, храаты. Только спустя годы поняла - присутствовала при разговоре, что и сейчас определяет историю мира. И мою жизнь в том числе.
   Тогда я не поняла, Чёрная Змея сказала дочери, что обречена и медленно умирает. Связь выстроилась только годы спустя, уже после её смерти.
   О смерти не задумывалась, как и большинство детей. Забыла, что видела. Кошмары, мучавшие первое время, ко встрече с Чёрной Змеёй уже прошли и больше никогда не возвращались.
  
   * * *
   Отдали всё, что осталось на блюде вместе с ним самим. Слуга ко мне в комнату отнёс. Потом Роза пришла. Смотрит просто завороженно. Тоже столько за раз не видела, хотя там и стало на четверть меньше от первоначального. Почему-то шепотом спрашивает.
   - Осень, а можно попробовать, - сказала какое-то мудрёное слово, я даже не поняла.
   - Что попробовать?
   Она повторила, я опять не поняла, но сказала.
   - Можно, только ты мне объясни, что как тут называется. Всё такое вкусное, а как называется, не знаю.
   Стала она рассказывать. Вблизи замковых кухонь с рождения, так что, всё знает.
   Сестрички Динни и Кэрри пришли. Я тогда думала, они двойняшки. Тоже сладкое любят. Только расселись - влетает третья Дина. Она почти всегда бегом перемещается.
   Бросает Динни и Кэрри.
   - Привет, сестрёнки, - и сразу ко мне, - О чём тебя моя мама спрашивала?
   - Проверяла мои знания.
   - Проверять это она любит. А ещё что? Вы же долго сидели.
   - Это они сидели, а я, - показываю на блюдо.
   Цапнув пирожное, Дина продолжает.
   - Вкусно. А между собой они о чём говорили?
   - Я не поняла. Храаты да линия, север да юг.
   Кивает.
   - Значит, не ругались.
   - Вроде, нет.
   - И то ладно. Чего это ей прямо сегодня тебя проверить вздумалось.
   - Первая Госпожа попросила.
   - Я бы на это не отказалась посмотреть! Она же просить не умеет.
   - Мне именно так показалось.
   - Сестра, - окликает Кэрри.
   - Чего, Линки.
   - Так это вы, Линки?
   - Нас так только она зовёт. Откуда узнала?
   - Старшая Госпожа.
   Теперь уже они удивлённо переглядываются. Дина упирает руки в бока.
   - Вы думали, она про вас не знает!
   - Но вы же сёстры? - осторожно спрашиваю, прикидывая, как такое может быть, ведь все говорят, у Младшей Госпожи одна дочь. Хотя они друг на друга похожи.
   Смеются все трое.
   - Мы двоюродные. Только Дина дочь своей мамы, а мы - её брата. Только, - лицо грустным становится, - от ненастоящей жены.
   - Полублагородной быть тоже неплохо, - замечает Роза, уплетая засахаренные орешки, - Тем более, вон от какого отца!
   - Ты бы помолчала, кух... - взвивается Кэрри. И недоговаривает. Ей в нос утыкается кулак Дины.
   - Что там моя мама насчёт происхождения говорила? Напомнить, или забыла?
   - Помню...
   - Ты, Роз, не обижайся, она, наверное, конфет переела.
   - Неправда, я только два 'поросёнка' взяла!
   - Нет, ты три взяла! - тут же встревает сестра.
   - Да о чём вы говорите? - хлопает глазами Роза.
   Мне уши хочется зажать, как же они все шумят! И одновременно, самой весело.
   - А ваш отец, Линки, он кто? Я его не помню.
   Снова хохот.
   - Как это не помнишь? Он же тебя сюда привёз. Ты у него в седле была. Ползамка видело.
   - Точно! - подтверждает Роза - Сестра видела, как они приехали. Он тебя ещё за руку держал, пока за Младшей Госпожой бегали. На тебе всё с чужого плеча было. На кухне потом гадали, дочка ты Господину Линку, или нет. Решили, что дочка, но он о тебе недавно узнал. И всё гадали, кто твоя мама.
   Я не знала, что сказать. Хотелось заплакать. Я не помню тебя, мама! Прости...
   Выручает Дина.
   - Нет у неё мамы. Никого нет. Даже имя ей Линк дал. Его солдаты перебили тех, кто убил всю её родню. 'Резаки-богомольцы'. Слышали?
   Роза зябко ёжится.
   - Ими нас пугали, когда совсем маленькие были. Потом я думала, их выдумали. А они, оказывается, есть.
   - Пока ещё есть, - злобно говорит Дина. Глаза - как у взрослой.
  
   Какой-то парад за стенами Замка будет. Все только о нём и говорят. Я же ничего не знаю. Люди почти всегда забывают - что-то известное им, не обязательно известно всем. Поняла только - три дня занятий не будет, можно спать до скольких хочется.
   Отоспаться не получилось. Роза будит раньше обычного времени.
   Смотрит удивлённо.
   - Ты ещё спишь?
   Сама-то полностью одета, даже косы полностью заплетены и банты в них.
   - А что?
   - Сегодня же парад! Все должны быть.
   Дверь снова распахивается. Вбегает фигурка в красных доспехах, шлеме с золотыми рожками. Маска с усами и бородой искажена жуткой гримасой. Взвизгнув, Роза запрыгивает на кровать.
   Остановившись, фигурка стучит пальцем по шлему и говорит приглушённым, но знакомым голосом Динки.
   - Вы что, совсем? Спать хватит! Все должны быть!
   - А тебе-то, что? Всё равно, в другом месте сидеть будешь.
   - Где захочу, там и буду сидеть!
   Без Розы точно бы запуталась в происходящем. Она поболтать любит, охотно объясняет всё, что попрошу. С рождения в замке живёт.
   - Вон там, в центре, места хозяев и почётных гостей. Сейчас это... - присматривается к флагам, - Ой, мамочки, южане!
   - Войны же нет.
   - Слева и справа - места для отставных высших офицеров, первых лиц города, богатых купцов и их семей. Потом - для младшего офицерства, государственных мастеровых, богатых ремесленников и для нас. Дальше - для замковых слуг и семей солдат. А все остальные на травке посидят.
   Линки почему-то угрюмы.
   - Что с ними?
   - То же, что и всегда - мечтают на хозяйских местах посидеть, хотя и полублагородные.
   К нам подбегает слуга, по виду - управляющий из богатого дома. О чём-то говорит с сопровождающими. Уходит вместе с Линки.
   - Это кто?
   - Их матери служит... Точно, видишь самый большой тент над купеческими местами. Там она сидит, - хихикает, - А на хозяйском месте - настоящая жена господина Линка и его полноправные дети. Друг про дружку они знают.
   Занимаем свои места Роза даже рот от удивления разинула.
   - В чём дело?
   Тычет пальцем в сторону рядов солдат.
   - Их никогда столько не было.
  Я даже примерно сосчитать не могу, сколько тут народу. Ряды солдат тянутся насколько хватает глаз, глубины построения не вижу, площади поля не знаю. Ряды длинных копий. Доспехи преимущественно чёрные и красные.
   Барабаны гремят по-прежнему.
   - Это что?
   - Приветствие. Третий раз уже бьют. О, 'Внимание!' ударили! Сейчас малые знамёна повезут.
   - Зачем?
   - Всегда так делают! Парад же.
   Показываются всадники. Знамя Еггтов за спиной, ещё одно - в руке. Большинство - уже привычного алого цвета со змеями, золотыми звёздами и иероглифами. Некоторые могу прочесть.
   - Не понимаю, - бормочет Роза, - знамён Еггтов пять. Должно быть четыре. Ярна что ль они приняли? Нет, вон его знамя.
   Я молчу, если точно не знаешь, лучше мысли при себе придержать. Тогда глупо выглядеть не придётся. Я на тот момент кроме красного с гремучей змеёй других флагов и не знала. Ну ещё флаг Динки. Всем уже похвастаться успела, какой у неё. Даже думала - привирает. Но нет, над хозяйскими местами поднято и такое, даже саму Динку рассмотрела - так же как и я через перила свешивается.
   - Значит, парад вместе принимать будут. Вот и поглядим.
   На это раз взревели трубы. Узнаю по фигурам. Действительно, их пятеро. В первом ряду - обе Госпожи. Второй ряд. Шестеро всадников.
   - Горнисты. Четыре у Верховного, два у генерала. Хотя, на самом деле, их куда больше.
   Два огромных всадника на огромных конях. Понятно, Линк и его отец, генерал Фьюкрост.
   Четверо горнистов.
   - А это кто?
   Непривычного вида латы полированного металла скрывают всадника с головы до ног. Даже конь в броне. Приглядываюсь. Рассмотрела - всадник женщина. Герб на флаге за спиной тоже со змеёй.
   - Не может быть! - шепчет Роза, - Это же Госпожа Кэретта! Но у неё же глаз нет. Старшая сестра Госпожи!
   Всадник сама правит конём. Мне кажется, она сильно напряжена, и одновременно, старается, чтобы её получше рассмотрели. Судя по гомону за моей спиной, не только я такие латы впервые вижу... Хотя, дело тут не в латах, а в том, на ком они.
   Поравнявшись с местами южан, конь вздымается на дыбы. Кэретта потрясает клевцом.
   - Это оскорбление. Она им угрожает.
   Кто-то пинает меня в спину. Поворачиваюсь - Динка. Уже без шлема.
   - Скучно там! С вами посижу. Кэр-младшая ничего не понимает, Ягран заболел, а от всех остальных только и слышишь, что им не скажи, 'совершенно верно, сиятельная принцесса!'
   Хм, такое впечатление, кресло пришло вслед за ней.
   - Думала, она умнее, а ей, кроме глаз, ещё и мозги вправлять надо. На празднике войной угрожать, притом, они обе воевать сейчас не хотят.
   С трудом привыкаю, о матери и других родственниках Динка отзывается без малейшего почтения.
   - Что у Госпожи Кэретты с глазами было?
   Смотрит, как на дуру, но отвечает.
   - Их не было. Теперь есть. Мама сделала.
   - Как так?
   - А вот так. Сама посмотри.
   Достаёт из сумки медную трубку со стеклом на конце. Вытягивает её раз в пять.
   - Вот, сюда гляди, - отдаёт мне в руки.
   Далёкое становится близким. Цвет глаз у тех, кто без масок, рассмотреть можно.
   Кэретту я раньше не видела, и не могу сравнить, что было, и что стало. Шлем она уже сняла. Черноволосая, как и остальные. Волосы собраны в пучок на затылке. Начинает казаться, все женщины Еггты признают только один вид головного убора - шлем. Глаз не видно, пол лица закрывает золотая маска с клювом сокола.
   - Мне дай посмотреть! - Роза пытается отобрать трубу.
   - Осторожнее! Такая не у всех генералов есть!
   - Теперь войны точно не избежать. Уж Кэретта постарается ввязаться.
   - С чего ты взяла?
   - Мама сказала, когда думала, что я не слышу. Это хорошо, Эрендорн Старый только со старшим сыном приехал. Будь тут средний - поножовщина прямо сегодня бы быть могла. Тётя его ненавидит до безумия.
   - За что?
   Динка проводит рукой по глазам.
   - Вот за это.
   Роза отрывается от трубы.
   - Интересно, где такие делают?
   - Вопрос неправильный. Не где, а кто. Ответ, думаю, знаешь.
   - Интересно, есть что-нибудь, что Госпожа делать не умеет?
   - Я не знаю. Мне мало, что показывали. И почти ничего не получается.
   - Подрастёшь...
   - Ты же меня младше!
   - Всего на несколько месяцев!
   - Бесполезно! Некоторые вещи я никогда сделать не смогу.
   - А кто сможет?
   - Возможно, и кто-то из вас. Не просто же так всех тут собрали. Мама не настолько добрая.
   - А мне мама говорила, они обе - самые добрые госпожи из всех, кого она видела или про кого слышала.
   - Ха-ха! Смешно! Мою маму даже Сама очень часто называет редкостной злыдней.
   - На кухнях говорят по-другому.
   - Ты туда ходишь?
   - Ну да, мама же там. Да и ты там тоже бываешь. Особенно, перед праздниками, когда сладостей много.
   - Ещё не догадалась, служанкой ты никогда не будешь?
   - Не знаю, не спрашивала. Она больше говорит, как мне в жизни повезло.
   - Ну да. Благородной станешь со временем.
   - Что, правда?
   - Это не мои слова.
   - Мне уже говорили, я даже разговаривать по-другому стала.
   - Как мама выражается, качества человека определяются не происхождением, а воспитанием. Твои она ведь по своей книжечке высчитала?
   - Точно. В крепости Линка играли. Нас человек десять было. Стала подзывать, картинки показывать, да вопросы задавать. Я последней была. Показалось, расспрашивала дольше других.
   Тут у меня в мозгу щёлкнуло что-то.
   - Роз, когда книжечку тебе показывали, там только девочки были?
   - Нет, мальчики тоже. Но им она книжку не показывала, сказала, это игра только для девочек.
   - Странно...
   - Ничего странного, все же знают, Вторая Госпожа мужчин недолюбливает. Любого возраста.
   Динка к нам поворачивается.
   - Неправда! Она не мужчин, она людей вообще не любит. Ибо слишком хорошо их знает. Как снаружи, так и изнутри.
  
   Могли бы и Динку писать посадить, окажись она тут. Но под руку подвернулась я. Говорят, есть люди, умеющие дословно записывать за говорящим, при этом совершенно не вдаваясь в смысл сказанного. Я не из таких.
   Любопытство когда-нибудь погубит. Но не сейчас.
   Знаю весь высший командный состав Армии Север. Учили, кто какую должность занимает. Да и бывают они все у Госпожи. Бывают по одному, по двое, но сегодня они все здесь. Я не замечала, чтобы в Замке готовились к приёму гостей. Но генералы здесь.
   Значит, что-то важное решать собрались. Особо умным не надо быть, чтобы понять, какой вопрос обсуждать будут и решение примут.
   - Предлагают личную встречу. Церковник этот согласен быть посредником.
   - Они на самом деле дурные такие? Я ведь 'Молнию' не для красоты ношу. Окажись он на расстоянии выстрела - убью не задумываясь. Да и Меч этот всадил бы в меня кинжал с удовольствием. Уж кто-кто, а церковники должны знать, насколько далеко наша вражда зашла, тем более, сами стоят у истоков.
   - Так то когда было. Сейчас считают, уничтожать имеющих душу, пусть и не признающих бога как-то нехорошо. Грешники могут раскаяться.
   - Угу. И попутно болтают между собой, являемся ли мы одушевлёнными и есть ли у нас бессмертная душа вообще. Правда, тут им должное надо отдать - они только недавно спорить прекратили, есть ли душа у женщин, да и человек ли она.
   - И что решили?
   - Как ни странно, есть. Хотя женщина и ... дальше много слов нехороших, но их божок зовется 'сын человеческий', но был бог-отец, значит, женщина всё-таки человек, и душа всё-таки есть. Правда, я-то знаю - нету у женщины души. Равно, как и у мужчины.
  
   - Молния...
   - Ага, твоя, да и моя любовь неразделённая. Говорила уже - если разберусь, как такую ещё сделать - ты первым узнаешь. Но чего нет, того нет.
  
   - Вопрос не в том, бить или не бить, вопрос в том, куда.
   Госпожа усмехается.
   - Пошутили и хватит. Для обсуждения вопроса 'куда?' мы и собрались. Слушаю! Высказываемся по старшинству, начиная с младших. Генералы линии.
   В кои-то веки все генералы линии на совете у Верховного. Их пятнадцать, от угольно-чёрного, похожего на лесного зверя Зеона дель Гроэбли до почти мертвенно-бледного голубоглазого блондина Аренкерта.
   Сил у большинства совсем немного. Они охраняют границу, препятствуют проникновению разбойничьих шаек. Кого-то серьёзного - хорошо, если смогут удержать у приграничных крепостей до подхода Верховного.
   У Зеона линия упирается в море, у Аренкерта теряется в бескрайней холодной тундростепи. Зеон от жителей джунглей отличается только тем, что одежду носит и людей не ест. Хотя, на него глядя, в последнем сомневаешься.
   Аренкерт, если не врёт, принадлежит к потомкам знати погибшего Архипелага и в родстве с императорской династией находится. В молодости в одиночку убил ужаса льдов - чудовищного приполярного медведя раза в два превосходящего обычных белых размером.
   При этом пишет изящные стихи. Объект слишком многих девичьих грёз везде, где появляется. Как в замок приехал - такие вздохи начались. Сама признаю - генерал ослепительно красив, хотя и не до такой степени, чтобы мне захотелось влезть к нему в постель. Хорошо хоть он гость, а у нас тут крепость, где гостям далеко не везде можно ходить.
   Эрескерт сказал про Зеона 'я грэд на девяносто процентов, житель джунглей - на десять. Он - наоборот'.
   Зеона первым и спросили.
   - Ничего о этой войне не думаю. Я всю жизнь в лесах и на жаре, в холоде и конным воевать просто не умею. Дохнут у нас лошади. Мухи болезнь разносят. Полосатым ничего, а боевые умирают.
   Когда он приехал, много народу сбежалось смотреть. На чёрных великанов с непривычным оружием, на невиданных многими полосатых коней. Я смотреть не пошла. Полосатых лошадей у начальника конницы в зверинце видела. Нам говорили, они выносливые, но очень злобные, и почти не приручаются. Хотя, у генерала и полукровный конь жил, вполне приученный под седлом ходить. Говорили, на дальнем юге пытаются конную стажу границы на полосатых создать. Вот значит кто этим занимается.
   - Предлагаю выделить столько отрядов, со скольки племенными владениями мы граничим, плюс общий резерв. Из них никто не сможет прийти на помощь другому, так как будет занят защитой своей земли. Таким образом, мы сразу лишим меча половины сил. Даже если он соберёт ополчение - оно уже будет меньше наших сил.
   - Предлагаю наносить удар через - там сходится много дорог, плюс возможность действовать по рекам. Главная цель - занятие междуречья. Там самые богатые земли, и мы почти не будем нуждаться в снабжении. Заняв эти земли мы разорвём храатство на три плохо связанные части, и сможем в дальнейшем наносить удары по любой из них.
   - Бить надо с моего участка Линии. Заняв район Древних гор мы лишим их источника серебра и золота. Сами знаете, их монеты литые, но из хорошего металла. Мечу нечем станет платить наёмникам и зависимым.
   - Он им и так не платит.
   - Верно, но и службы он от них может требовать девяносто дней в год, и не больше.
   - Думаешь, сможешь лапу на рудники наложить, если твой план примут? Так сразу говорю - не обольщайся. Это серебро мимо казначейства не пройдёт. Хорошенько это запомни.
   - Вы предлагаете рубить твари лапы-крылья-хвост, рассчитывая, что она сдохнет от кровопотери. Надо не так, надо сразу бить в сердце, даже не в сердце, а в мозг, чтобы наверняка. Мозг, центр этого мира, символ государства, новый святой град - вот наша цель. По ней и ударим. Всеми силами полевой армии.
   - Они говорят, это самый большой город на свете.
   - Они недалеки от истины, он больше почти всех наших, и даже насчёт столицы я не уверена. Но у них он один такой. Ударим. Возьмём в осаду. И пусть Меч армию собирает. Мы не будем искать его войско. Он сам к нам придёт. Он разобьётся о наши ряды, пытаясь спасти столицу. Падёт город - падёт и храатство.
  
  
   Снова чувствую себя как маленькая, отдавая листы. Играет на губах такая знакомая полу усмешка. Вот только куда больше усталости в глазах. Просматривает, ставя на каждом подпись. Подписанные потом сдадут на хранение. Не подписанные придётся переделывать, как она скажет. У меня таких не оказалось.
  Говорит задумчиво.
   - Когда-нибудь, о происходившем сегодня будут судить по этим записям. И никто не задумается, отражено ли в них то, что на самом деле было сказано... - усмехается.
   Я в очередной раз заподозрила, Великая Дина читает мысли, ибо сказала ровно то, о чём я подумала.
  
   - Не боишься?
   - Чего?
   - Глупенькую из себя не строй, тебе не идёт. Ты ведь поняла, о чём мы говорили. Да и глупо бы было ждать обратного.
   - Чего бояться? Меня всю жизнь учили воином быть, убивать я умею, уставы все знаю.
   - Знает она... Этот конь не вынесет двоих. Знаешь о чём я?
   - Да. Земля очень велика, но место есть либо для нас, либо для храатов. Останется только один, и это будем мы.
   Усмехнувшись, перебирается за знаменитый стол. Привычно слежу, как она двигается. Сейчас почти не хромает. Показывает на кресло по другую сторону стола. Знаю, казначей очень злится, когда меня в нём видит. Её вообще слишком волнует, кто на парадах да приёмах рядом с кем стоит или сидит.
   Динка говорит, у тёти новый страх - боится, я стану слишком влиятельной. Ей смешно, мне не особенно.
   Госпожа показывает на поднос с маленькой жаровней и трубочками. Чуть ли не единственная вещь здесь, что может считаться, безусловно, женской. Мужчины такие длинные и тонкие не курят. В замке можно только гнутые солдатские трубки купить и пайковый табак, и нам его не продают. Вот только у Динки и Линки свои источники, и с остальными они щедро делятся.
   - Угощайся, - затягивается сама, не глядя в мою сторону.
   Как там это вдыхать надо? Горло першит, кашляю.
   Госпожа, чуть щурясь улыбается мало кому знакомой дружелюбной улыбкой.
   - Значит, и правда не куришь. Думала, моя тебя перехваливает.
  
   - Уверена?
   - Исходя из доступных мне данных о состоянии войск.
   - Уверена она... Я вообще-то, тоже. Ладно, колесо обороты сбавило, а то как белка вертелась. Три границы, южане, внутренние враги, да ещё миррены. И так невесело, да ещё Рэдд на них словно помешался. Подбивает флот строить и за экватор идти. Адмирал Юг всецело его поддерживает - ещё бы, тот с ним деньгами поделился, а денег у Рэдда в разы больше, чем кажется. Говорил, чтобы адмирал заказал побольше тяжёлых пушек в приморские крепости.
   - Плакали генеральские денежки. Дине и мне он тоже про мирренские зверства много рассказывал.
   Смеётся.
   - Ай да Рэдд, всюду поспевает! Вот адмирала ты плохо знаешь. Он хоть и пират наполовину, в некоторых вопросах предельно честен. Мирренов слишком много развелось в водах у наших владений, и он их опасается. Заказ уже размещён, аванс получен и честно пропит.
   Нравится ей иногда дурачиться, словно Динке сестра с разницей в год.
   - Ладно, шучу. Осадный парк готов полностью, даже пара личных игрушек нашего бледненького отлита. Мастерам без работы долго сидеть вредно, так что работы уже начаты, только как он пушки к себе повезёт - не моя забота. Мне ведь доступ в Южные воды как бы не нужнее, чем адмиралу. Знаешь, зачем?
   - Да. Вы сами разрешили те доклады читать.
   - Я не одной тебе разрешила. Только... Итак, что прочитала?
   - Селитра. Оттуда к нам идёт селитра и порох. У нас в селитряницах она вызревает куда медленнее. Местные пасут своих быков на определённых пастбищах. Потом пастбище выжигается.
   Селитра была у южан, но у них были только осадные орудия.
   - И плохой порох. За Линией пусть придурки, да не совсем, и не просто так меня зовут огненным демоном.
   - Они знают про нашу артиллерию?
   - Знают, что я умею рушить крепостные стены, и - в глазах играют озорные искорки, - укрепляют их.
   - Как?
   - Обходят по кругу с крестами, молитвами и брызганьем святой водой. Правда, они не ждут, что я приду. Так, на всякий случай. Этот Меч возомнил, сокрушить нас - священная миссия. Только вот сокрушалку отрастить я ему не дам.
  
   О стратегии, тактике, составе пороха, использовании артиллерии иногда нам рассказывала сама Госпожа. Даже о сложном умудрялась говорить с любимыми злыми шуточками. Самое сложное понимала самая глупенькая, записывая за Госпожой. Меня больше всего поразило, с какой скоростью она заряжает ружья, как обычные, так и 'дыроколы'. Динка и то с завистью смотрела, хотя стрелять может куда больше нас.
   Учили яды делать и распознавать. Вот уже не знаю как, но младшая сестра убедила старшую дать несколько уроков. Запомнилось надолго. Знала, конечно, дочери Чёрной Змеи ничего не умеют делать плохо. Но показанное казначеем завораживало. Яд в еде, яд в питье, нанесённый на кожу, убивающий при рукопожатии, яд в туши для век, лаке, креме или помаде. Обыденная вещь, способная убить. Другая помада, убивающая при поцелуе в губы, или даже в щёку. Медленные, быстрые и почти не распознаваемые яды. Говорила ровно, но мне показалось, с какой-то злобной радостью описывала действие медленного яда, что распознаётся легко, но противоядия от него нет. Кажется, ей повезло угостить этим ядом кого-то из старых врагов, и до конца полюбоваться агонией. На фоне этого рассказа показ, как можно спрятать крупинку отравы под ноготь и подкинуть в бокал уже совершенно не смотрелось.
   Уже к концу первого урока казначея многие сидели с белыми от ужаса лицами. Была зима, южане и мы грелись по крепостям. Уроков казначея стали бояться. Все, кроме бесстрашной Динки и меня. При мне казначей говорила сестре, никогда и никому из её девчонок не навредит. Всё верно, а вот насчёт не пугать никого не договаривались. Тем более, не столько она пугала, сколько некоторые сами додумали, исходя из слов Кэретты, невесть что.
   Многие части ядов совсем не сложно достать.
   Где большое количество женщин, неважно какого возраста, там ссоры и склоки неизбежны. Госпожа ведь когда говорит про нас, 'у меня в замке чудный цветник', но когда приходится вмешиваться в слишком далеко зашедшую, вплоть до упёртого в грудь оружия, ссору, от неё услышишь 'ну и змеятник я тут развела'.
   Одна из причин ссор - грызня за внимание Госпожи и Динки. Понятно, последнее время многие сильно не любят меня. Но не любят втихую, каких либо проделок различной степени злобности могу не опасаться. Лицо малоподвижное, смеюсь редко. Никто не знает, что у меня на уме, и чего ждать от Угрюмой. Ведь если что не так - просто бью кинжалом в сердце без предупреждения.
   Плохая слава - временами хорошая вещь, чем беззастенчиво и пользуюсь. Так и мне спокойнее, и излишнюю злобу кое-кто при себе придержит. Сталь ведь тоже, в общем-то, серая. Как и мои глаза. Иногда глянуть достаточно, или из-за угла резко выскочить, чтобы человек крепко задумался, стоит ли некоторые вещи делать.
   После уроков казначея некоторое время все, кроме меня и Динки, ходили в перчатках. Многие стали прятать по самым дальним углам косметику. Перестали что-либо давать друг другу. Дружеские и не очень, поцелуйчики, тоже прекратились.
   Табак тоже просить друг у друга перестали.
   Нам курить вроде как нельзя, но многие дымят втихаря, беря пример с Динки. На уроке кто-то набралась храбрости и спросила казначея, можно ли табак отравить. Последовало подробное объяснение, как именно.
   Только Динка веселится по-прежнему. Чёрные ногти, и ставшие чёрными после урока про косметику, губы, смотрятся совсем уж зловеще. Да и для меня как-то иным светом заиграло, что Госпожа помадой, пудрой да прочими тенями не пользуется.
   Далеко не сразу всё стало по-прежнему. Умеет всё-таки казначей шутить, мрачно, как и остальные Еггты, и одновременно, своеобразно.
  
   - Подожди.
   Динка идёт к двери и запирает. Что ещё в голову взбрело?
   Достаёт деревянный ящик, окованный железом с двумя замками.
   - Вот, - протягивает тяжёлый пистолет с колесцовым замком, - Видишь? Сказали, тебе можно показать.
   Верчу в руках.
   - Казнозарядный?
   - Не просто. Видишь?
   Показывает пояс с двадцатью двумя гнёздами, в каждом бронзовый цилиндрик.
   - Знаешь, что это?
   - Похоже на зарядную камеру для пушки, только маленькую.
   - Хм. Верно. Пошли, постреляем, - перебросив пояс через плечо, идёт отпирать дверь.
   - Ты пороховницу не взяла.
   - А твоя внизу лежит? Правильно? Для показа хватит того, что есть.
  
   Не целясь, стреляет в мишень.
   - Теперь смотри! - отводит рычаг у замка. Часть ствола отходит вбок. Резко вытаскивает такой же цилиндр, как на поясе. Вкладывает новый. Снова стреляет.
   И всё повторяется. Третий выстрел. Пятый. Десятый.
   - Понимаешь, что это значит?
   - Да. У этого оружия скорострельность в десять раз больше, чем у обычного пистолета. Его так сложно делать?
   - Ты как всегда, в самую точку. Не столько сложно, сколько дорого. И главное - невозможно произвести количество патронов, что хотя бы для сотни стрелков на бой хватило. Если бы их можно было делать быстро - давно на том берегу океана сапоги мыли. А так - с десяток таких стволов только, да и то, каждому стрелку помощник нужен - патроны снаряжать.
   - Стрелок с помощником, пусть даже двумя, заменят десяток а то и два. Всё равно, выгодно. Наверно, и ружья такие есть?
   - Есть, и ма говорит, за ними будущее. Но дульнозарядные в разы проще и их можно делать намного быстрее.
   Теперь смотри и запоминай, покажу как разбирать-собирать, и патроны снаряжать. Что так смотришь?
   - Ты же никогда и никому не объясняешь ничего.
   - А вот тебе велели объяснить и показать. Ты из тех, кто должен уметь пользоваться любым из имеющегося у нас оружия. Так что, смотри, и запоминай.
   Оказалось не сильно сложнее обычного пистолета. Усвоила с одного раза. Расстреляла оставшиеся патроны.
   Сидела потом вместе с Динкой, патроны перезаряжали. Довольно быстро, но не для боя занятие. Если каждый стрелок должен запас на несколько боёв иметь, да то, что в обозе и на складах.
   Счёт начинает идти уже на десятки миллионов. Столько мы сделать не в состоянии. Хочется надеяться, пока.
  
  
   * * *
  
  Нет, действительно не представляла, сколько солдат в Армии Север. А теперь единственным по-настоящему крупным вооружённым формированием во всей Империи. Одно дело, читать штатную численность. Пусть и заниженную. И совсем другое видеть всё в живую. Знала, в столице полно солдат, город изначально строился как крепость и лагерь. Редко бывая в городе, не придавала значения.
   Да и многие части последние года были в других местах. Сейчас же собираются все и всё, что можно собрать. Город просто не рассчитан на такое число людей. Кругом развёрнуты временные лагеря, хотя, в них по-моему в основном перешедшие на нашу сторону бывшие части Безглазого и других колеблющихся.
   Кажется, в Замке впервые при мне штатная численность гарнизона. Людей новых очень много. Нам все велено носить офицерские наплечники и мечи. Впрочем, почти всех и так с прислугой не перепутаешь, даже если захочешь.
   Пока никаких происшествий не было.
   Госпожа почти всё время на стрельбище - отстреливает новые орудия. Да и мы там часто бываем. По-настоящему стрелять учимся. И в пешем строю, и с коня.
  Динка уже оценила кавалерийские пистолеты. Ружьё и пара положены всем. Не всем ещё роздали, но многие, в том числе и я, за свой счёт обзавелись. Колесцовые замки надёжнее, хотя и дороже.
   Поняла уже, в пехотном строю главное не меткость, а быстрота перезаряжания. К нарезным дыроколам это не относится, но сколько таких ружей сделано? Динка хвастается многозарядным нарезным ружьем. Говорит, оно как пять дыроколов стоит. Не врет, скорее всего, тем более, двуствольными пистолетами обзавелись многие.
   Ружей навидалась всяких. Лёгкие, как у нас, с рук стрелять. Тяжёлые - только с упором, можно и без, если с Начальника конницы ростом. С расширенным стволом - бить картечью.
   Странным показалось гранатовое ружьё. Ствол короткий, калибр большой, отдача вообще с ног многих сшибает. Есть варианты для пехоты и конницы. Приказано, стеклянными гранатами стрелять только из таких ружей. Не поняла, Динка охотно разъяснила. 'Стекло бьётся. Осколков много мелких. В ране застрянут - готовое заражение. Даже, если и уйдёт - недолго протянет. Выгода сплошная. Там, куда идём народу много, но вот в хороших доспехах - не то, чтобы очень'.
   Сказала и облизнулась страшновато.
  
   - Доспех видите? За Линией такие очень любят покупать. Этот мастер там самый известный. Стоит раз в десять дороже, чем те, что на вас. А теперь стреляйте.
   Пробито. Никто не промазал. Почти решето получилось.
   - А теперь пусть любая, у кого простой доспех, снимет и поставит на стойку.
   Решилась рыженькая Кэрдин. Она хоть и не самая младшая, но очень маленького роста и ходить в броне не любит.
   - Что встали? Стреляйте!
   Опять никто не промазал.
   - Видите? Только вмятины. Кто ещё на тяжесть жаловаться будет? За Линию такой металл не продают. Его не берут наши пули, их стрелы не возьмут и подавно.
   Кэрдин ежится.
   - Стольки пулями меня бы точно сбило с коня и сильно контузило.
   - Угу. Если бы я из 'дырокола' бахнула - вообще убила бы.
   - Дин, я тебе ухи как-нибудь оторву за шуточки. Не забыла, сколько дырокол перезаряжать надо?
   - Ты же хотела дыроколами всех вооружить.
   - Хотела и сейчас хочу. Но нет двух вещей. Времени и денег.
   - Но если найдём, то броня станет ненужной. Сталь, что пулю дырокола держит, сделать можно, но ходить в такой броне только дядя сможет, да ещё Рэдд может быть.
   - Если ты заметила, Линк сейчас больше интересуется облегчённой бронёй.
  
  
   Часть 2.
  
   Глава 1.
  
   Идут, идут и идут. Если численность штатная, то получается. Много получается. Приказано в письмах не называть мест, где проходим, названия частей, и особенно, их численность.
   Мне и так писать некому. Все, кого знаю идут в этот поход. От Динки, как самой грозной, до Розы, как самой тихой.
   Тяжело было, когда она с матерью и сёстрами прощалась. Я в дорожном была, а ей покрасоваться захотелось. Была в доспехах, хорошо хоть без шлема с маской чудовища. Насколько же от матери и сестёр отличается! Вспоминаются слова Госпожи, неважно кто ребёнок по крови, важно как его растили. Роза и сёстры похожи. Младшие очень миленькие, да и две старших, что пришли, тоже ещё ничего, хотя одна уже довольно сильно располнела. Кто посторонний, решил бы, у Розы и сестёр отцы разные. Её мать в своё время оказалась не обойдена вниманием кого-то из благородных немаленького ранга. Вот только не так это. Дочь кухарки, а выглядит... Хотя, чего это я придираюсь? Сама неизвестно чья, дочь. Платья как на свадьбу надевают есть у многих. На Погибшем Архипелаге ходили в них часто. Сейчас - многие надевают такие только на свадьбу. Зачастую - доставшееся от матери.
   Заметила, на свадьбы многие стараются одеться словно в старину.
   Была на свадьбе сестры Розы. Она спрашивала у Госпожи, можно ли нас позвать. Острее прочих чувствует разницу между жителями огромного замка. От неё слышала 'дружбы между госпожой и служанкой быть не может. А я теперь и не то, и не другое'. Госпожа только отмахнулась. Мол, с такими глупостями ко мне не лезь, зови кого хочешь, хоть Кэр Младшую.
   Роза бы скорее умерла, чем осмелилась о чём-то принцессу спросить. Что не мешает ей смеяться и проказничать вместе с другой принцессой.
   Динка на свадьбу, оделась как обычно, не поймёшь, девочка или мальчик. Линки ей во всём подражают. Но у них фигуры уже слишком просматриваются. И в такой одежде - особенно. Мне и всем остальным приглашённым подобрали нарядные платья как у подружек невесты. Потом разрешили оставить их себе.
   Тогда Госпожи в Замке не было, ключей от башни у меня тоже. Делать было особо нечего. Сидела и смотрела. Не танцевала. Пусть такому и не учили. Хотя и звали.
   Динка весьма лихо отплясывала. Причём как с женихом, так и с невестой. Хм. Попробовал бы ей кто-нибудь отказать. Когда молодых провожали, чуть ли не громче всех распевала излишне весёлые песенки. Линки почему-то в кулачки похихикивали, мне даже не смешно было. О чём речь в песенках - понятно, все знают, что и как у людей происходит.
   Динка говорила, у казначея 'яйцо' считается неприличным словом. Причём, как куриное, так и то, что частью тела является. Я тогда не удержалась и спросила, знает ли её дочь, что такое овуляция. Динке шутка понравилась, хотя я и не шутила.
  Женщина плакала. Не понимаю, почему. У Розы возможность получить болт, совсем невелика. Да и из зятьёв никто на войну не идёт.
   Убить могут? Умрёт незамужней? Не пойму, почему многим это кажется таким важным?
   Если на то пошло, у дочери служанки умереть от руки пьяного мужа шансов куда больше, нежели на войне погибнуть. Пусть у нас разводы вполне разрешены. Но не все считают, будто это хорошо.
   Все знают, казначей расторжения браков, кроме самых вопиющих случаев, не одобряет, Верховному на этот вопрос просто наплевать. Хотя закон своей матери о допустимости состояния в браке только с одним лицом противоположного пола отменять и не думает. Вот только на не слишком обязательное его исполнение откровенно сквозь пальцы смотрит. Чёрная Змея, впрочем, точно так же поступала.
   При этом, Госпожа способна шутить и над чьим-либо крепким браком; ага мишень для шуток номер один - казначей, и над двоеженцем братом, а заодно, и над всеми прочими, у кого, кроме официального супруга или супруги, ещё кто-то имеется, подшучивает и над холостяком Рэндэрдом, бывает, злобствует и по поводу не рожавших женщин, хотя на тему родивших вне брака шутит и злобствует не меньше.
   Все-то ей плохи, может показаться. Но я-то знаю, людей она, в общем-то, любит. Иначе не жили бы здесь немногим хуже, чем принцессы, безродные сироты вроде меня.
   Торопились накануне войны браки заключать. В другое время иные парочки не сложились бы никогда. Но время, какое есть. Свадьбе дочери скотника с членом Великого Дома уже не особо удивляются.
   Хотя, там Госпожа вмешалась, иначе ничего бы не было. Да и без Динки не обошлось. Только я обо всём последней узнала. Не люблю лезть в то, в чём не разбираюсь, пусть все вокруг только это и обсуждают.
   Маленькое Чудовище заметила: 'Потому брюзжишь и надутая ходишь - завидно, никого нет. А от делания гадостей различным счастливым мордам удовольствия получать не умеешь. Мне тут этот, с кем ты тогда сцепилась, письмо с извинениями прислал. Звал нас в гости, намереваясь с тобой познакомиться, как полагается'.
   'Мне написать не мог? Или там была просьба передать, да ты просто забыла?'
   'Ха! Чего не было, того не было. Если бы к ним соберусь, тебя позову. Впрочем, ты и одна явиться можешь'.
   'Как-то не хочется'.
   'Угу. Так и поверила. Просто признай, боишься'.
   'Боюсь чего?'
   'Насколько я тебя знаю, в первую очередь, показаться смешной. Потом всего, почему молоденьким девушкам не советуют гулять по тёмным улицам. Ну, так на этот счёт, можешь не волноваться, охрану она тебе даст, я уже спрашивала'.
   'Ты одна или вы обе меня просватать решили?'
   'Сама подумай. Вдруг убьют?'
   'Меня здесь кусаться вполне научили'.
   'А я и так змея ядовитая!'
   'Не понимаю, его дураком выставили, а он развить знакомство хочет'.
   'Ха! Плохо ты людей знаешь! Произвело впечатление, что поставили на место. Привык же к вседозволенности, служанки и не только, ни в чём не отказывают. А тут раз - и по носу получил. Причём, вроде бы от мышки серенькой. Правда, там и сама я там присутствовала...'
   'Ты-то своего никогда не упустишь'.
   'Не уж, этого кому-нибудь другому оставлю. Тебе он точно не нравится?'
  
   Нет, не понимаю людей, кто по стране разъезжает только для рассматривания всяких диковинок. Сказываются годы, прожитые в самой большой диковинке.
   Тут же. Дорог, за исключением Великой нет, что-то похожее на архитектуру встречается нечасто. Представлено чем-то похожим на изуродованные пристройками наши старые здания городских судов. Судя по толщине стен, и обилию подпорок снаружи и внутри, расчёты стен и сводов тут делать не умеют.
  Примерно семьдесят пять процентов каменных зданий с упавшей, а то и вовсе не начатой, крышей, пострадали не от наших обстрелов и штурмов, а от рукозадости строителей. Трещины в стенах говорят о том же, хотя по-настоящему старых построек тут нет вовсе.
   Предназначение за гранью моего понимания. Здания для восхваления бога. Если он так велик, что весь этот мир создал, то зачем какие-то постройки? Глупцы думают их кто-то слышит? Говорят, если лбом об пол биться, мольбы ещё лучше доходят.
   Входя в храмы эти, зачастую перешагивая через тела защитников и с взведённым пистолетом, даже начинала высматривать на полу отметины от стучания лбами. Не находила. Может, именно из-за относительной новизны зданий? Хотя, известняк довольно мягкий камень.
   Убранство убого прежде всего по отделке. Фрески до ужаса и скуки однообразны. Бородатые фигуры в полный рост, сцены казней. Изредка конные да рожи с собачьими головами.
   Строить в первую очередь надо нужное живым людям. Те же дороги или водопровод.
   Убивали редко. Перепуганные женщины и дети, пусть и грязные хуже свиней, особой ненависти при малых потерях не вызывали.
   Всегда убивали только бородатых тварей в чёрном, обычно среди них прячущихся. Заплывшие жиром свинячьи глазки, или наоборот, горящие хуже чем у пьяной от боя, Динки.
  
   Вроде, по их вере, ищущих защиты в храмах убивать запрещено. Срать нам на их веру! Не убиваем совсем по другим причинам. Впрочем, баранам знать мотив пастуха совсем не обязательно.
   Дверь разбита, можно идти.
   - Так оружие наизготовку, но никого не трогать, пока я с ними не поговорю.
   Всё как обычно, сбившаяся у противоположной от входа стены, толпа. Бросается в глаза, на этот раз только женщины с детьми и явно небоеспособные мужчины. Пред ними стоит очередной урод на голову в чёрном. Смотрит безумными глазами. Госпожа вразвалочку направляется к нему. Хм. А идея украсить рога лакированными красными пятнами оказалась хорошей. Куда страшнее стало смотреться.
   - Ты не посмеешь коснуться меня.
   Сжимает, выставив вперёд усыпанный не самыми дешёвыми камнями, крест.
   - Да ну?
   Идёт вперёд вразвалочку, на ходу расстёгивая перчатку. Резко отшвырнув, поднимает вверх руку.
   - Лови!
   От удара он валится. Низенький, но довольно широкоплечий уродец с красным пятном в половину рожи. Из тех, кому нравится, когда перед ним унижаются. Такой хлипкий или трусливый?
   Госпожа уже сидит на нём, вцепившись руками в шею.
   - Не посмею? Не посмею, говоришь?
   Пытается разжать. Угу. Вперёд и с песней. Дина намного сильнее, чем выглядит. И с размерами этого попика я бы была последним человеком, кто полез проверять.
   Держу пистолет наведённым на толпу. Если я что-то в людях понимаю, на выручку не кинется никто.
   Верховный встаёт, смачно плюнув, бьёт тело сапогом в висок. По-моему, излишне.
   - Эй, вода есть на руки полить?
   День жаркий, фляжка пуста. У остальных, похоже, тоже.
   - Если вас устроит, вон сосуд со святой водой.
   Один из храатов, пришедший к нам ещё до перехода через реку. В броне нашей, волосы короткие, бороду, правда, коротко подстриг, но не сбрил.
   - Бери и лей.
   Достав перевязочный пакет, вытирает руки.
   - Так! Ты тут всем чем можно и нельзя в верности клялся. Так докажи. Режь ему голову.
   Крик младенца.
   - Что встал? Выполняй. С этим сама разберусь.
   Направляет 'молнию' на держащую ребёнка женщину. Вокруг неё пустота, все расползлись и совсем уж в стены вжались. Тишина аж звенит.
   Госпожа подходит ближе. Зря они расползаются. С такого расстояния Дина, даже если хочет только ребёнка убить, всяко сожжёт человек тридцать.
   Негромкий свист, почему-то не перерастающий в рёв и крики. Хохот Верховного. Оружие поднято стволом вверх. Всё как-то замедленно. Только сейчас соображаю. Свистела не 'молния', свистела Дина.
   - Про меня много всего говорят, вот только младенцев я вовсе не жру. Ни сырых, ни жаренных. Другое мясцо предпочитаю. Понежнее.
   Вижу её со спины, но уверена, сейчас плотоядно ухмыляется наподобие дочери, совсем непристойно проводя языком по губам.
   - Вот. Голова. Что делать с ней?
   - В сосуд этот положи. Засуши. И в замке в обеденном зале поставь в том углу, где иконы раньше были. Как-нибудь загляну - проверю.
   Солдаты выгоняют всех из храма. На выходе грубо обыскивают, отбирая всё ценное. Интерес к женщинам - нулевой. Их грязь и вонючесть вызывают омерзение. Почти все солдаты перевязочные пакеты вскрыли и лица замотали. Слышать уже приходилось про местных женщин - 'свиньи и то чище'.
  
   На площадь влетает Динка во главе десятка.
   - Где Верховный? - орёт обращаясь неизвестно к кому.
   - Чего орёшь? Тут я. - ловко у неё получается столбом прикинуться.
   Динка спешивается. Идёт к нам. По походке видно, как недовольна.
   - Докладываю. Потерь нет. Особых ценностей нет. Скотину ещё не посчитали.
   Верховный хмыкает.
   - Двуногие живые-то есть хоть?
   - Есть. Но не с собой.
   - Ладно. Их пока хватает.
   - Нам где останавливаться?
   - Да вон там, - кивает в сторону храма, - все поместиться должны. Даже мыть почти не надо, разве от мочи да дерьма пол протереть. Свободна!
   Динка злобно смотрит ей вслед.
   Замечает меня. Гримаска становится менее враждебной.
   - Здорово! Пошли поболтаем. Там внутри не сильно насрано?
   - Нет. Там вообще-то убрали уже.
   Стулья искать не стали, как в старину было принято, на полу уселись.
   - Знаешь, тупых видала, но таких... Тебе расписками вместо денег расплачиваться приходилось?
   - Конечно. Иначе зачем мне печать?
   - Читали их?
   - Ну да. Иногда имена или цифры правила.
   - То есть, все кому ты расписки давала, читать умели?
   - Ну да. К чему здесь это? Всё же берём по праву военной добычи.
   - Ну да, грабим попросту, но я не про это. Выпотрошили тут один городок, обыкновенный самый, где на каждом углу насрано. Но храм здоровый, местный богатей во искупление чего-то, или просто соседу похвастать, строил. Согнали к прятавшимся пленных, вздёрнули пару попиков, и захотелось мне проверить, правда ли, что тут только они читать умеют.
   Сначала храм со всем содержимым о двух ногах взорвать хотела, но поняла, пороха мало.
   Захотелось поразвлечься. Сначала рассказала, у нас вот из-за войны волки расплодились. Так наместники старый указ вспомнили, и стали за убедительное доказательство смерти волка, голову там, хвост или всю тушу, награду платить. Причём волк там, волчица или щенок - все в одну цену шли. Ну, и у нас сейчас за головы или иные убедительные доказательства, тоже платят, причём, без разницы, чья голова была. Мне тут, кстати, Живодёр подсказал недавно одно доказательство убедительное, не знала - кожу кругом с головы срезать, возни меньше, а места занимает сильно меньше. Он, тем временем, с повешенных всё срезал уже, и члены им отрезал...
   Всё сказала и показала, что им предстоит.
   Потом добавила: отпущу любого, кто сможет хоть как своё имя накарябать.
   Молчат. Тупо. Ну ясно, деток жалко.
   Ладно, надбавила. Любой, имя написавший, может уйти с детьми и супругом или супругой. Правда, только одной.
   - У них на людях по две не бывает.
   - А неважно. Всё равно только вой. Добавила ещё. Представилась, и сказала, всем написавшим выдам охранную грамоту от своего имени, и больше их никто не тронет.
   - Выдала бы?
   - Да. Слово Еггта имеет определённую ценность. Но умеющих не нашлось. Ни одного на почти двести человек. Им повезло, я в хорошем настроении была, а то знаешь же, как я тупость людскую ненавижу. Велела всем из храма убираться. Подожгла потом и пяток домов поближе, да уехала.
   Шуточка вполне в её стиле, вот только вероятность того, что люди на момент поджога были снаружи, а не внутри пятьдесят на пятьдесят. Да и после, пальнуть по толпе картечью тоже могла. С такой же вероятностью.
   Хорошо, я не Змей, и не обязана у солдат узнавать, что было, а что Чудовище придумала.
  
  
   - Опять задумалась? - беззлобно смеётся Госпожа.
   Как просыпаюсь. Хоть и верхом.
   - Тебе вроде, первой докладывать должны, а ты с открытыми глазами спать умудряешься.
   Смеются уже все. Не обижаюсь. Единственная тут, кто на войне впервые. Только началась ли уже война? На этой границе особо тихо и не было никогда. Вот только впервые одна из сторон двинулась через реку всем, что у неё есть. Как про это напишут потом?
   Пока всё буднично. Всё знакомо, если и не видено, то читано. Оборудование переправы при противодействии противника. Противника пока нет, но всё равно.
   - Рэндэрд отличился. Пустил им первую кровь.
   - Наградить надо, - заметил старик. Его никто не называл по-другому. Он просто чудовищно стар, говорят даже старше Херенокта. Тоже сражался в Войне Великанов. Сейчас в бой идут внуки и правнуки героев той войны, - Не думал, что кто-то из сыновей этого убийцы окажется на что-то годен.
   - Рэнд много кем был, кроме как убийцей, - равнодушно замечает Госпожа.
   - Я и не считал его трусом. У него даже по сравнению с Эрендорном и его помётом, руки по локоть в крови.
   - Про Кэрдин, маму и меня многие говорят, в крови по уши. И что?
   - Ничего. Не думал дожить до этого дня.
   - Ха! Ещё до штурма этого городка святого доживёшь и выпьем с тобой, старик, из черепов храата да первосвященств всяких.
   Усмехается. Знаю, прозвище Рэндэрда 'Огненный череп', так вот старик на череп смеющийся похож куда больше.
   - Чувствуется, с кем вы вместе росли.
   Теперь уже Верховный смеётся.
   Последний солдат Рыжей Ведьмы, кто ещё в строю. Давно не занимает никаких должностей. Но числится в отпуске по ранению, а не в отставке.
   В этот поход не мог не пойти. Пусть и в чине генерала при Ставке. В дни его молодости замышлялся подобный поход. Тогда не сложилось.
   Издалека и не догадаешься, сколько ему лет. Осанка, как у молодого. В седле держится уверенно. Если лицо под маской, совсем ничего о возрасте сказать нельзя. Словно в насмешку, маске приданы черты маленького ребёнка.
   Шуточки с годами не меняются, у меня наоборот, маска старика с тонкой бородой и длинными белыми усами.
   - Казначей уже туда поскакала. Рвалась сама первого на том берегу сразить.
   - Понять можно. Сам когда-то думал первым через реку шагнуть.
   - Этой чести Кэрдин никому не уступила бы.
   - Это верно, но я тогда был молод.
   - Почему-то старухой чувствую себя именно я.
   Старик хохочет. Госпожа ему во внучки годится. Вот только, двух великих женщин уже пережил. Да и о тяжелом ранении Верховного совсем недавно явно известно.
   Видела только как она страшно хромала. Но показательным для меня, как была напугана бесстрашная Динка. Ещё Чудовище говорила, в каком ужасе пребывал казначей. Вот на это я бы не отказалась посмотреть, при всей сложности тогдашней ситуации.
   Сама тоже ни о чём хорошем тогда не думала. Смерть Верховного после только-только выигранной войны в кое-как замирённой стране.
   Казначей первой бы признала Динку Верховным. Вот только той материнские доспехи откровенно маловаты. И так считают очень многие.
   Стала бы она ссориться из-за подруг с ценнейшим соратником?
   'У Верховных друзей не бывает'.
   Я в детстве боялась казначея. Её все в нашей части Замка боялись, кроме Динки. Чёрная Змея была где-то там, слишком высоко, чтобы туда заглядывать. Да и я просто мала слишком была ещё в её бытность Верховным.
   Вот Госпожа была рядом, живая и настоящая. И в случае её смерти вряд ли меня ждало что-то хорошее. Мелкая фигурка в слишком больших играх. Пожалуй, тот удар кинжалом повысил мои шансы уцелеть. Или, наоборот.
   Динка сказала, следы того покушения вели за Линию. Выделила 'того'. Про заказчиков других не дознались.
   - Теперь, как говориться, что выросло, то выросло. Бодроны, твои нелюбимые, в человеческих болезнях да лекарствах разбирались получше, чем те, что за Линией живут, сейчас. Хотя, и жрали людей временами... - говорит, глаза прикрывая и плотоядно облизываясь.
   Генералы громче жеребцов ржут.
   - При таких вкусах, неудивительно. Сейчас, за Линией, тоже, вроде употребляют? Человечинку, в смысле?
   - Боговятину, что ль? Не, её на всех не хватит, замену пекут, страшно между собой ругаясь, какая правильная, из пресного или дрожжевого теста.
   - Давно их жизнью не интересовался. По-прежнему топят половину новорожденных, к вере приобщая?
   - Ты их слишком уж их зверьми считаешь. Топят, скорее, по недосмотру. Просто в воду макают. Целиком. Вскоре после рождения. Зимой тоже. Вот детки и помирают. Где-то жалко, а где-то и хорошо - вон сколько наших врагов не выросло.
   - Старая Змея хотела под корень их извести. Пустыню до Океана устроить.
   - Умная была, но пить столько не стоило. Чтобы страну завоевать, воинов перебить мало. Иногда и вообще не нужно. Дети тем и ценны - их учить можно. Тому, что нужно нам.
   - Это не ко мне. Я только от плеча до седла могу... Мог когда-то.
   - Для этого и помоложе кого хватает. Да и дорого и долго таким ударам учить. Сам знаешь, клевцом броню пробить легче, чем мечом. Вот дырки делать и будем. Издали.
   Усмехается. Старик задорно подмигивает в ответ. Сейчас рядом с молодыми, будто один из них. Он словно сам помолодел. Заинтересованно на нас посматривает. Динка ржёт, Роза хихикает.
   А я? Что я? Почему, если где-то веселье, всегда в стороне оказываюсь? Даже сейчас сама себе брюзжащей старухой кажусь.
  
  
   На тех, кто других городов не видел, этот мог бы произвести впечатление. То есть, на кого-то другого. Высокие стены - хорошо против тех, у кого и деревянные не везде есть.
   Против нас же... Эрескерт говорит, дать ему бесконечное количество пороха - город зв несколько месяцев превратится просто в кучу камней. Местами закопчённую.
   Я видела, как пушки рушат стены, а мортиры бьют навесом внутрь крепости. Главное стрельбище - возле старой крепости, бывшей здесь до основания столицы Верховного и Замка Ведьм. Знаю, любую крепость можно улучшить, насыпав перед старыми башнями пятиугольные нового образца.
   Здесь так делать не стали. Ещё Чёрная Змея присмотрела это место для проверки новых орудий. Хотела и мастерские сюда перенести. Не успела.
   Госпоже литейки и пороховые мельницы чуть ли не под бойницами её башни вполне по нраву. Уже при мне казначей тоже поднимала вопрос о переносе мастерских из Замка. На словах Госпожа была не против, но всё упёрлось в деньги. Да и перенос столь важных мастерски во время войны - не самое умное занятие.
  
   - К Верховному!
   Бегу вдоль рядов. Лучи ламп дальнего света шарят по тьме. Насколько я понимаю, они уже уяснили, застать врасплох нас не удалось. Для полноценного боя их явно маловато. Наши стреляют в основном потому, что приказа 'Прекратить!' не было.
   - По вашему приказанию...
   Резко оторвавшись от трубы, поворачивается ко мне.
   Становится жутко. Эту личину с преувеличенно перекошенными глазами и ртом я видела. Но тогда глазницы не были прикрыты стёклами и не горели золотым светом. Только свет, глаз не видно.
   Понятно, откуда слухи берутся, будто Верховный не совсем человек.
   - Испугалась? - болезненно-злой смешок, столь знакомый по Динке. Но у той так само собой происходит, а у Верховного это наиграно.
   - Немного, -честно признаю.
   Привыкла, в замке полным-полно всякого такого, чего больше нигде нет. Почти всё создано Чёрной Змеёй или её младшей дочерью. Оказывается, я ещё не всё видела.
   - Я их потому так близко и подпустила. Думаю, уцелевшие меня хорошо рассмотрели.
   - Всё-таки, вы слишком рискуете, - замечает Рэндэрд.
   - А кто в рукопашную полез без шлема? Одной дыры в голове мало?
   - Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Я знаю, они не ударить в этом святом месте не могли. Вы это знаете лучше меня.
   - Признаться, не рассчитывала, что они так легко попадутся. Всего-то надо было лагерь устроить там же, где этот неудачливый вождь сто лет назад. Этот и купился. Всё как у великого предка! Ночь, знамение, знак креста на щит, 'сим победиши', ночная атака, враг разбит и в речке утоп.
   А я даже не враг, я демон, меня одним словом божьим да водичкой святой прогнать можно.
   Вокруг хохочут. Мне тоже смешно. Повторить подвиг древнего героя сама бы не отказалась. Вот только не учитывать при этом наличие у оппонента картечи, ружей, ракет и прожигающей металл 'молнии' у командира - это даже глупостью назвать - похвалой будет.
   Начинаю убеждаться - Динкино определение противника как 'свинячьего корма' основано не на пустом бахвальстве.
   Вот и сама Динка. Верхом. Без шлема. У седла болтается пять свежеотрубленных голов.
   Мать в прямом смысле сверкает глазами на неё. В ответ хохот.
   - Глянь, каких хорьков гладеньких придушили. Молодые, да наглые!
   Обращаю внимание - головы привязаны за длинные волосы, а не за почти отсутствующие бороды. Молодые, хотя и старше меня или Динки.
   - Надушены, аж блевать тянет. Правда что ль в духах основа не только амбра китовая, но и моча кошачья?
   - Ещё что надумала? Откуда они такие красивые взялись, да ещё на конях свежих?
   Плохо скрываемое раздражение слышу не только я. Голов да и прочих частей становится всё больше. Вот только не всем их нравится на пиках таскать.
   Опять проверку дочери устраивает? Вот и понятно, зачем меня позвали. Если Динка не ответит, в кого первым ткнут, тот же вопрос повторяя?
   А я? Что я? Пусть, в седле куда меньше Динки болтаюсь, донесений выслушиваю и читаю куда больше. Да и карты смотрю куда внимательнее.
   Мне понятно, и кто они, и, примерно откуда. И в знании уверена. Но что скажет Динка?
   - Эти петухи неоперившиеся? С гнезда выпали, - заметив, Верховный шутку не оценил, продолжает уже нормальным тоном, - Сидят где-то недалеко в одном из замков, рабынь да друг друга сношают, вино пьют, и думают, на войне они. Набеги на пути снабжения, если по-нашему уставу.
   - Ну, и откуда эти понабежали.
   - Подожди немного, узнаем. Там Живодёр и несколько этих остались. Доложит скоро.
   - Доложит... Да он у тебя говорить-то хоть умеет или только глаза выковыривать?
   Динка умудряется глазами сверкнуть получше Госпожи.
   - Он вообще-то беглый раб. Как раз отсюда.
   - Скажешь, и клеймо видела?
   - Да.
   - Что ещё рассмотрела?
   - Поняла, на что ты намекаешь, хотя, вроде бы это я должна на мужиков пялиться. Так вот, этого у него просто нет. Под корень. Отрезали за провинность, или хотели в дальние степи продать, сторожить жён тамошних владык.
   Он отлежался и удрал. Потому он и... Живодёр такой.
   Зачем она дочь поддевает? Обычная нелюбовь взрослой женщины к молодой? Ведь сама прекрасно знает и про замки, и про Живодёра, и про его жизнь. Он же при мне не обозначенные броды на реке показывал, и где здесь чьи владения, говорил.
   И так злая Динка, злится ещё больше.
   Вот только, глаза статуи у живого человека - куда более страшно.
   - Чьи знамёна хоть были?
   - Сборище младших сыновей от всех. Узнаю где сидят - загляну для... беседы душеспасительной. Пушки дашь?
   - Дам. Тут же стены во многих - ты и по лестнице легко влезешь.
   - В прошлый раз свалилась - задницу отбила. Болит. Через выбитые ворота идти проще.
   - По карте, там не замки, а монастыри больше, а у них стены - не против штурма, а чтобы рабы не бегали.
   Госпожа поворачивается ко мне, потом к дочери. Говорит задумчиво.
   - В монастыре, даже крупном, они больше трёх сотен поставить не смогут.
   - Как не смогут? Дядя же пятнадцать разместил.
   - Так! Сколько в нашей сотне человек?
   - Бойцов - сто двенадцать, нестроевых сорок два.
   - У них благородных, то есть тяжелобронных тоже сто, но может быть и плюс-минус пятьдесят в зависимости от спеси и богатства командира. У каждого - оруженосец, как минимум, в облегченной броне, тоже благородный но более низкого происхождения. Ещё трое-четверо конных слуг, легковооружённые, часто боевые рабы и один-два лучника, но эти против нас плохи совсем, да и свои их презирают. Положены по указу великого кого-то там, вот их и держат. Наёмники. К ним ещё слуги. Но те не для боя, а чтобы господам на привалах хорошо было. Во всех смыслах. Если есть возможность - ещё и обоз большой будет. С посудой, мебелью, если повезёт, ещё и девками.
   - В общем, драгуны против псов-рыцарей. Будет весело.
   От Рэндэрда много слов появилось. В основном ругательных, вроде любимого Динкиного блина. Ещё додумался разные вещи называть, как никто до него. Додумался конные сотни, вооружённые ружьями и пистолетами в облегчённой броне называть драгунами. Вроде слово значит 'драконы' на каком-то мёртвом языке. Слово я узнала от Маленького Чудовища. Говорила, дядя генерала сначала побить хотел, но, выслушав объяснение, остался доволен, и сам на следующем докладе Верховному сказал: 'По драгунским сотням: лошадей столько-то, людей столько, раненных...'
   Слово понравилось. Рэндэрд внимания обратил меньше всех.
   Госпожа права, как всегда, где их сотен хорошо если две встанет, наших и десять разместится легко.
   - В бою - славятся таранными ударами. Действительно, могут. Некоторые хвастаются, пеших проткнуть могут пять за раз. Впрочем, копья легко ломаются. Но и давать им врубаться в ваши порядки я не советую. У вас затем и ружья дальнобойные. Обстрел - и отходить для перезарядки. Лучше - в стороны.
   - Точно! - хохочет Чудовище, - Огонь - наше всё. После трёх залпов врубаться уже некому. Вон эти - все застрелены. Один, правда, пытался меня седельным мечом достать - да не знал, сколько у меня пистолетов.
  Ты дай мне ещё сотни три. Погуляю по окрестностям. Попалю монастыри да замки.
   - Нет. Рыбка тут мелкая больно. Союзников пошлю. Заодно, им проверка будет, велю церковную утварь да попов ко мне стаскивать. Ты-то любой храм спалишь, а вот они... Знаешь, что с ними по старым законам будет.
   - Ага. Сожгут. Но, мам...
   - Без но, и без мам. Город в осаду надёжно возьмём - пошлю тебя дальше на восток. Там самые большие и богатые церковные владения - порезвишься.
  
  
  * * *
  
  
  Госпожа на холме. По-хозяйски обозревает окрестности. При ней - семнадцать человек, включая десятерых телохранителей. Холм ещё с утра венчал деревянный столб с перекладиной и корявым изображением казнённого божества.
   Дважды приказывать срубить не понадобилось. У понтонёров топоры - штатное оружие, да и бездельничали они всё. Разведка нашла брод, так что им оставалось только обозначить.
   Валяется теперь столб под копытами, кто-то божку уже голову на память отхватил. Хотя, я бы такой рожей только детей пугала. Может, и он для розыгрыша деревяшку прихватил.
   У подножия холма - привал личных сотен охраны Верховного. Она уже сказала, переправится завтра с утра. Понятно, надо чтобы на том берегу скопилось побольше войск. Серьёзного сопротивления пока не ожидается. Мы слишком быстро к столице подошли. Такой прыти не ждал никто.
   Всякие дружины мелких храатов, живущих в окрестностях, кавалерия Линка кого разбила, а по большей части просто распугала. Местные уже уяснили - укрепления вилл для нас - задержка на полчаса самое большее.
   Всё-таки чувствуется, подходим к большому, даже по нашим меркам, городу. Полей всё больше, сожжённых почти нет. Не жарко, да и не созрело ещё почти ничего. Значит, зерно на осаду у нас уже есть. Скотины много угнали в столицу. Но и нам осталось. Свежее мясо на полевых кухнях почти каждый день.
   Но и имения, где вся скотина перебита, тоже попадаются. Обратила внимание - они почти никогда не убивают лошадей. Только калечат, перерезав сухожилия. Зачем? Добить же недолго.
   Линк уже пригрозил - если кого из так делавших поймает - нет, не убьёт. Просто велит ноги и руки так переломать, что даже его сестра срастить не сумеет, и так оставит.
   С поиском пропущенных вилл всё просто. Почти на каждой осталось сколько-то рабов. Хозяева взяли с собой в город только самых ценных, вроде ключников, надсмотрщиков, некоторых любовниц да особо умелых мастеровых. Оставшихся просто бросили. Некоторых убили.
   Оставшиеся надсмотрщики, где бежали, прихватив, что поценнее, где сами открывали двери рабских тюрем. Где бывали убиты при бунте.
   Слава пришла сюда куда раньше нас. Рабы не разбегались, предпочитая ждать нас. Часто показывали, где спрятано зерно, или какую виллу мы пропустили.
   Многие шли за армией. Всех же освободили, а крепкие руки никогда не помешают. Госпожа охотно набирала бывших рабов во вспомогательные части. Сама видела, как производила некоторых в офицеры.
   - Так! Вон там, у излучины чьё поместье?
   Сидит рядом с ней верхом. Вроде храат, и не самый мелкий. Только с генеральским наплечником и чисто выбритый. Я к чистоте во всём привыкла, но тяга мужчин за линией отращивать бороды и звериные гривы, да ещё и не всегда следить за наличием насекомых в них. Омерзение, и ничего больше.
   Этого в лесу поймали. Чего он там солдатам наговорил, что они к Госпоже привели, а не там же в лесу и прикопали, узнала только после. Оказывается - наш лазутчик. Давно жил в храатстве. Сама Чёрная Змея его знала. Ждал похода. Вот и дождался.
   Госпожа несколько дней уже только с ним и советуется что здесь и где.
   - Храата самого. Охотничий домик или что-то вроде. Укреплений нет. Хотя всякого ценного возили туда немало.
   - Что же он такой кус себе отхватил? Или жадность просто?
   - Не думаю. Сам там не был, но храат ездил туда довольно часто. Только с самыми близкими из придворных.
   - Так! Осень! Бери третью сотню из охраны, и живо туда. Осмотритесь, что и как, да и проследите, что бы и тут петуха не подпустили. Нам же тут ещё зимовать может придётся.
   - Так точно! Орудия брать?
   - А то не настрелялась. Одно. Чую, оно там не понадобится.
  
   - Пусто! Ворота настежь! - докладывает разведчик.
   Подъезжаем. По сторонам от ворот конюшни. Пустые. Псы не беспокоятся. Сторожевая армейская бегать не очень любит, нюх отменный и глотку любому вырвет. За конюшнями - ещё одни ворота, изящной фигурной ковки. По-моему, нашей. Дальше парк начинается. Деревца подстриженные, стены из зелени, статуи стоят. Всё, как у нас в больших дворцах. Другое дело, я такое больше на картинках видала. Не любит Верховный во дворцах жить.
   - Спешиваемся. Идём цепью. Собак вперёд пустите.
   Почти у всех солдат пистолеты в руках. Замечать уже стала - новое оружие коннице очень нравится. Иные говорят, клинки они теперь больше для красоты таскают. Хвастают - про конницу храатств много чего говорили. Кое-кто им в одежде и сбруе подражал. Мне вдвойне смешно. В приграничье, да и в столицах хватало мастеров самых разных специальностей, работающих на вывоз и хорошо разбирающихся, что за Линией нравится, а что нет. Военные модники, подражавшие храатам, подражали нашим кузнецам.
   Дошло до дела. Пока только кавалерийские сшибки довольно серьёзны. Потери же - сорок и даже сто к одному, если солдатики не врут перед нами красуясь. Да не врут, похоже. Эта сотня довольно часто в разведку ходит. Из строя выбыло двое, и то не от ран, а от отравления.
   Пока, похоже, ничего интересного. Просто загородный парк. Ненавидя безбожников, верховный храат стремился жить как они. Неудивительно, попов-то с нашей стороны линии повышвыривали. Они тут безбедно жили. До Первой Войны Верховных.
   Знаю, некоторые старики шутили: 'родился - Верховные дрались. Помирать скоро - они всё дерутся'. Что же, умереть вы теперь спокойно можете. В других краях бои гремят.
   - Хорошее местечко!
   - Ты к чему, сотник?
   - После нас разнести могут.
   - Пусть разносят.
   - Коням под крышей лучше. Зимой особенно.
   - А, ты об этом. Уходить будем - сотенный знак на воротах нарисуем, чтобы другие не заняли. Только. Сам-Знаешь-Кто парки такие не любит.
   - Зато, она любит когда лошади сыты и здоровы.
   Неподалёку пёс гавкнул. Нашёл что-то неопасное, но непонятное и зовёт. Десяток солдат стоят кругом. Расступаются, пропуская нас.
   На земле лежит мёртвая девушка. Моих примерно лет, даже младше. Бархатная курточка отделана золотом. Шапочка такая же. Белые широкие штаны местного покроя, всё не выучу, как они называются.
   Ну, и главное, от чего даже сердце ёкнуло. Девчонка просто невероятно красива. Ещё в глаза бросилось - серьги, браслеты, всё при ней.
   Ран не видно, но я догадываюсь, что с ней. Будь рядом Динка, уже бы хихикала:
   'Осень, смотри, просто твой удар!'
   - Такая красивая! - почему-то вполголоса выражает один из солдат общее мнение.
   - Переверните!
   Так и есть! Кинжалом со спины, точно в сердце, ещё и гранёным. Она даже испугаться не успела.
   - Богатая была... - замечает кто-то.
   Я не обольщаюсь. Ни будь меня рядом они бы уже делили украшения, да и одежду. Денег, особенно, здесь стоит немалых.
   - Давно убили?
   - Ночью. Может, даже утром.
   - Непонятно тогда. Как к ним не относись, своих женщин они стараются защищать. Тут город рядом. В скольких поместьях были. Хозяева почти всюду сбегали. А эта словно о войне и не знала.
   - Может, не местная?
   - Как она сюда попала?
   - Похитили. У нас.
   - Если и похитили, то не у нас. - показываю на левую руку, - Что видишь?
   - Ничего.
   - У тебя, что, матери не было?
   - И сейчас есть.
   - Повезло. Она браслета не носит?
   - Носит. - и замолчал. Понял.
   - Смотри, лицо какое ухоженное. Глаза накрашены, брови подведены, помада, пудра. Это всё не быстро делается. Она тут жила. Дальше ищем.
   Из другого десятка солдат подбегает.
   - Там домики дальше. Маленькие и один большой. И там таких, - кивает на лежащую, - много нашли.
   - Сколько?
   Слышу приглушённые смешки. Знаю, над моей страстью к точным цифрам беззлобно посмеиваются.
   - Не всё осмотрели, но человек двадцать точно.
   Мертвецов видела уже достаточно. Убивала сама. Но те разы так не коробило. Одно дело наёмного убийцу пырнуть, или кавалериста пулей из седла выбить. И совсем другое дело здесь.
   - Их отравили.
   - Вижу. Только непохоже, что их заставляли это пить.
   - Ту, во дворе зарезали.
   - По дороге просто попалась.
   Из бокового коридора выходит солдат.
   - Там они жили. Ещё двое. Похоже, больных в постелях зарезали.
   - Тут служанки должны были быть.
   - А они и есть. Во внутреннем дворе. Поколоты.
   - Убегали?
   - Мне показалось, почти все сами под удар подставлялись.
   - Совсем тогда ничего не понимаю. Так, скачи к Госпоже, доложишь, что видел. Пока ответа не пришлёт, ничего тут не трогать. Тел в особенности. Сотник, пошли комнаты поглядим.
   Если честно, мне просто страшновато в одном месте с мертвецами.
   Обставлено тут всё... Не сказала бы бедно, но и до роскоши настоящей не дотягивает.
   - Смотрите, тут такая же книга!
   Протягивает средних размеров в кожаном переплёте. На обложке вытеснен иероглиф 'Книга'. Что за бред?
   Листаю. Ну точно, священные тексты почитателей казнённого. На всякий случай проверяю бумагу. Судя по знакам - с наших мельниц. Госпожа чем больше находит вещей, сделанных у нас, тем веселее становится. Любимое выражение в последние дни: 'насколько же я их переоценила!'
   - Может, тут школа какая у них была? Некоторые ещё дети совсем.
   - Школа! - смеюсь, ибо тишина бьёт по ушам.
   Школа... Чтобы сотворил Безглазый, возьми он замок? Одного взгляда в лицо казначея без маски достаточно для понимания. Но здесь произошло что-то другое. Никакого вражеского нападения не было.
   - Здесь не могло быть школы. От слова совсем, - поднимаю книгу,- они считают, женщинам, для жизни достаточно здесь написанного. Да и вообще, чтение разлагающе для слабого женского ума.
   Швыряю эту мерзость в угол.
   - Сюда подойдите.
   Столик с зеркалом и всякими пудрами да помадами. Сотник откровенно ухмыляясь, протягивает мне флакон для духов. Нашей работы.
   - Кажется, догадался, чему их тут... учили. Знал бы раньше - коней бы загнал, а девочек бы спас.
   Рассматриваю флакон повнимательнее. Сотник смеётся почти не таясь.
   - Знаете, что это такое?
   - Настойка красного корня.
   - Для чего применяют?
   Ухмыляюсь в лицо.
   - Чтобы стоял и не падал.
   Обескуражен.
   - Не думал, что вас ещё и этому учат.
   - Ну, так ведь не самое ненужное в жизни умение. Там ещё такое есть?
   - Да.
   - Всё равно, непонятно, зачем их поубивали?
   - Согласен, глупо. Где солдат много, неважно по какую сторону стены, могли бы подзаработать.
   - Что-то мне подсказывает, ты бы им платить не стал. Не Весёлый квартал в столице.
   - Они даже для лучших домов этого квартала слишком хороши.
   - Были.
   - Пусть были. Город возьмём - будем знать, кого искать.
   - Смотри, на Госпожу в плохом настроении нарвётесь - навсегда о таких поисках позабудете.
   - Она сейчас весёлая.
   Десятник вбегает.
   - Ещё одну нашли. Живую!
   - Пошли, глянем.
   - Не стоит.
   - Так! Веди быстро, гляну, что творите!
   - Да ничего такого. В выгребной яме пряталась. Мы её моем, а то вид такой - помойный свин и то бы побрезговал.
   - Кто и чем побрезговал бы? - раздаётся голос Госпожи.
   Десятник объясняет, Госпожа, слушая вполуха оглядывается по сторонам. Генерал-лазутчик невозмутимостью напоминает старую храатскую статую. За столько лет среди них навидался и не такого.
   Генерал Рэндэрд выцеживает сквозь зубы.
   - Тоже мне, 'Олений парк'!
   Дина резко поворачивается.
   - Это ещё что такое?
   Лазутчик чуть шевелит губами.
   - Впервые слышу.
   - Читал в старой книге - на Архипелаге член императорского дома жил. Стареть стал. Женщин очень любил. Но дурных болезней боялся. Вот для него в загородном парке девственниц и собирали. Они даже не знали, кто он. Отбором, вроде, его старая любовница занималась. Девиц подбирала таких, чтобы на её место и влияние претендовать не стали.
   - Что с ними делали, когда надоедали? Как здесь? Чик по горлу?
   - Нет, замуж выдавали. Ещё художников иногда приглашал, чтобы их писали.
   - М-да, храатам до нас по развитию - как до Луны на карачках. Как его звали, а то что-то не припомню такой истории?
   - Забыл, - мне показалось, чуть замешкался, отвечая. Мне кажется, генерал уже давно чем-то болен, но притворяется здоровым.
   - Нужного вон сколько позабывал! Взамен же набрался... Парков Оленьих. Пошли поглядим, с кем там храат развлекался. Пока чего-нибудь не испортили.
   Подходя слышим громовой хохот. Солдаты стоят кругом. Расступаются.
   Посреди круга в грязной луже стоит закрывающаяся руками девушка. Показалось, голая. Приглядевшись, вижу, - нет. Эта ткань от воды полупрозрачной становится, да к телу липнет. У некоторых солдат в руках вёдра.
   Дина смотрит, уперев руки в бока. Все знают - насильников она казнит. В военное время - особенно. Но тут-то пока ничего не произошло.
   Девчонка меня точно младше. Храату под сорок. Если бы она одна тут была, ещё можно было бы понять. Тут их вон сколько.
   Мёртвых.
   - Хватить реветь! - орёт Дина на местном.
   Дёргается как от удара, но глаза открывает. Огромные. Как у оленёнка, тьфу на твои истории, генерал!
   - Сюда иди!
   Двигается как кукла, что за верёвочки дёргают.
   Дина рассматривает безо всякого выражения.
   Как расхохочется.
   Девушка падает. Госпожа, хмыкнув, говорит.
   - Так и думала, за этим богомольцем и веры защитником, мечом божьим, сыном свинячьим какое-нибудь дерьмецо водится. Он девочек любит! Всего-то! Вместо господа!
   - Собор в столице собирается, многие святые отцы прибыли уже, - замечает лазутчик.
   - Понятно, чего их в город не повезли! Вдруг кто из особо упёртых узнает, как правитель развлекается. Рэдд, я с тобой или с Кэр спорила, что благородный дикарь - это выдумка философов?
   - Не со мной.
   - Жаль. Наука была бы кой-кому. Просто выбросили как игрушки ненужные, дабы не помешали серьёзным людям о высоком разговаривать. Да и кормить лишние рты в осаде ни к чему.
   - Их же немного.
   - Они вещи. Не люди. Их ценить не обязательно. Тем более, им наверняка сказали, умирают за веру и в рай попадут. Им же себя убивать нельзя.
   - Меня не убьют? - про девушку-то мы и забыли, а она спрашивает по-грэдски.
   - В обоз к вспомогательным отправлю. Там женщин полно, присмотрят.
   - Там её точно убьют, притом медленно и мучительно, - скучно замечает лазутчик.
   - Почему?
   - Рабы с полей ненавидят господских подстилок. Тем более, таких холёных.
   - Тут её прирезать, - предлагает Рэндэрд, - и вся недолга. У неё на боге мозги уже свёрнуты. Дельного ничего не выйдет, а шлюх у нас и так хватает.
   Кошусь сначала на генерала. Большеглазую он одним ударом кулака убьёт. Потом на Госпожу. У той в глазах играют искорки болезненно-злого веселья.
   - Осень, тебе служанка не нужна?
   Вот так так!
   - Это награда или наказание?
   - Это приказ. До утра можешь быть свободной. Пусть она себя в человеческий вид приведёт.
   Надо идти. Рэндэрд тихо сказал, но я услышала.
   - Зачем вам это?
   - Мы тут собрались из нелюдей делать людей. Вот с этой и начнём.
  
   - Где жила раньше? Веди!
   Странная у неё походка. Вроде, ничего не повредили. Чего она так ноги переставляет? Учили будто так ходить.
   В этой комнате не была. Но они, похоже, все одинаково жили. Плюхаюсь в кресло, расстёгивая шлем. До этого только маску отстегнула.
   - Мокрое снимай.
   Закрыв глаза, откидываюсь на спинку кресла. Здоровое, глубокое и мягкое. Я не выспалась. Полночи то туда, то сюда скакала. Отставшей части новое направление. Командиру соседней колонны донесение. Раз Госпожа на ногах, то и остальные должны. Только вот не все из стали.
   - Вы спите, господин? - почему-то шёпотом. Не сразу соображаю, обращаются ко мне.
   - Нет.
   - Вы устали? Помочь раздеться?
   - Зачем?
   - Вы меня не хотите?
   Что!? Поворачиваюсь. Она голая на кровати на животе лежит. Смотрит на меня так...
   - Ты что дура?
   Непонимающе моргает длиннющими ресницами.
   - Но меня же вам подарили...
   Соображаю, я говорила на местном, она на грэдском.
   - Я тебе велела одежду поменять, а не глупостями заниматься. Вставай и одевайся.
   Нарочно медленно поднимается.
   - Я вам настолько не нравлюсь. Если нет - то хоть кем у себя оставьте... Только остальным не отдавайте! - теперь разрыдаться готова. Только на меня слёзы не действуют, да и утешать не умею.
   - Повторяю, вставай и одевайся. И вообще, все свои вещи собери. Только столько, сколько сможешь в руках унести.
   - Мы здесь не останемся?
   - Нет. Я из тех, кто утром не знает, где будет спать следующей ночью.
   Небогато прожиток. Или наоборот? Ведь всё такое воздушное. Не кожа с железом, как у меня. Платье и прочее в Замке остались.
   - А как к вам обращаться господин? Извините, я вашего обращения не знаю.
   Криво ухмыльнувшись, подхожу вплотную. Она вся как-то съёживается. Глаза опущены.
   - Я - Осень. И если на то пошло, я не господин, а госпожа.
   - Ой! - удивившись совсем по-детски, отступает на шаг, рассматривая меня.
   Я по-прежнему ухмыляюсь. Шуточки у Госпожи... Не всегда смешные, скажем так.
   - Прошу простить, Госпожа Осень, - глазки опущены, поза хоть статую 'Покорность' лепи.
   Равнодушно киваю. Она неожиданно улыбается, и говорит совсем другим голосом.
   - Жаль, Госпожа сразу не сказала, кто она. Я ведь и с девушками умею. По всякому радовать умею. - языком по губам так проводит, меня чуть не вывернуло. Хотелось ударить. Сдержалась. Ей и так досталось. Вот и цепляется за жизнь теми способами, что умеет.
   - С этим ко мне тоже не лезь. Прибью! Лучше скажи, где сама этому научилась, думала, тут про это не знают.
   - Прежний господин и его гости очень любил смотреть... Когда мы по двое, по трое. И больше иногда. Да и господин не всегда был здесь... - снова этот взгляд.
   - Глаз выбью ещё так на меня посмотришь.
   - Да, Госпожа. Я всё собрала, госпожа.
   Киваю на столик, где косметика разложена.
   - А это?
   - У рыбок у всех одинаковое.
   Пропускаю рыбок мимо ушей.
   - Зато, в другом месте этого нет. Собирай тоже.
   У неё и ящичек лакированный нашей работы для всего этого барахла был. Ловко складывает.
   - Ты давно здесь?
   - Да. Второй год.
   - А до этого?
   - Меня в девять лет продали в цветочный дом.
   Ну, надо же! Даже название у нас содрали. Другое дело, у нас за продажу в этот дом казнят. Туда только вступить можно по своей воле и по достижению брачного возраста.
   - Кто продал?
   - Родители. Год голодный был. А за девочек хорошо платили.
   Кажется, понимаю, почему на Чёрном Юге назвать кого работорговцем - самый зверский способ самоубийства. Только как тогда называть тех, кто своими детьми торгует.
   - Сюда как попала?
   - На последнем году приглянулась. Меня и выкупили. Полгода там жила. На праздник для прежнего господина в подарок готовили.
   Читала, но вспоминать неохота, сколько лет девочек в Цветочных домах готовят. Чувствую, если вспомню - мне кого-нибудь убить захочется.
   Дальше-то мне, что с ней делать? Иду к выходу.
   - Госпожа, не оставляйте меня!
   Пожимаю плечами.
   - Иди со мной, не запрещаю.
   - Благодарю, госпожа!
   Взглядов солдат, бросаемых в нашу сторону не заметить сложно. Все охранные сотни уже здесь. Значит, и обоз тоже должен скоро подойти. Точно! Вон нестроевой как раз первой сотни с вёдрами куда-то бежит.
   - Нестроевой!
   - Слушаюсь!
   - Куда?
   - За водой для лошадей.
   - Принесёшь - скажешь писцу, пусть зачислит одного нестроевого. Распоряжение Верховного. Потом принесёшь ко мне, я в том коридоре буду, один комплект походной формы и пожрать... на двоих.
   - Слушаюсь! Тут, говорят, погреба богатые. Повара говорят, сегодня без работы им сидеть - все обжираются. Верховный разрешил.
   - Не опасно? Тут, на днях, кучу народа отравили.
   - А мы на пленных проверяем.
   - Ну, тогда оттуда на двоих принесёшь.
   Убегает, тоже попытавшись заглянуть мне за спину. Нет, если она в таком в лагерь высунется, её тут же изнасилуют. Причём, много раз. Хотя... Пугать этим девушку из цветочного? А без разницы, для всех только лучше, когда такие дела происходят по обоюдному согласию.
   Опять в кресло плюхаюсь, закрыв глаза. Осторожное касание руки.
   Просто сидит на коленях у моих ног. Придерживает свой узелок. Смотрит снизу вверх, как собачка.
   - Можно мне тут посидеть, пока вы спать будете?
   - Сиди, чего уж.
   - Я вас не побеспокою, госпожа.
   - Наоборот, разбудишь, если этот, или ещё кто придёт.
   Местных женщин повидала уже достаточно, эта не из тех, что резанёт спящего по горлу. Вблизи моих сапог ей кажется безопаснее всего на свете.
   Снова касание. Видимо, заснула всё-таки. В дверях опять тот солдат стоит. Корзину двумя руками держит. М-да, жратвы в ней не на двоих, а самое меньшее, на десятерых, причём не девушек, а здоровых мужчин. Окорока торчат, ещё копчёности какие-то, сыра целый круг.
   - Вот! Как приказывали!
   - Поставь где-нибудь. Ты ей одеться принёс?
   - Так точно!
   Входит. За ним ещё один тоже с корзиной. На этот раз, фрукты, горлышки бутылок торчат. За ними третий. Этот комплект формы несёт! Придурки! Так по голым девицам соскучились, что просто посмотреть втроём припёрлись?
   Понять их тоже можно. Охранные сотни, несмотря на название охраной Госпожи занимаются в последнюю очередь.
   Разведка, налёты - всё время в сёдлах. На обозных девушек времени нет. Недотроги в латах несговорчивы. Хотя, я слышала, не все...
   Пялятся так откровенно, она вплотную к ноге прижалась.
   - Всё как приказывали! Писарь велел спросить, как звать нового нестроевого.
   Теперь уже я чувствую себя дурой.
   - Как тебя звать? - от глупости ситуации, грублю.
   - Нет имени, госпожа.
   - Как к тебе... старый господин обращался?
   - Как ко всем низшим. Рыбка.
   - А к высшим?
   - Старшим? Птичка.
   Солдаты ржут, тот, с формой, спрашивает.
   - Эй, рыбка, а он овечками или ягнятками никого не звал? Или, он настоящих живых овечек предпочитал?
   Ржут. Самой бы было весело, не будь всё грустно. Смотрит на меня, в глазах слёзы. Который уже раз сегодня. И страх. Конечно, я знаю, как некоторые умеют слёзы использовать для достижения своих целей... Тут, в общем-то, тоже, только цель всего одна - живой остаться.
   Да и вспомнился мне тут поступок одного известного кавалериста.
   - Анид, - в отместку за шуточку, теперь её звать будут как Госпожу, только буквы задом наперёд, - Ерт, - а это уж от меня ей кусок второго имени, - Анид Ерт. Запомнили? Тогда свободны.
   Разворачиваются и уходят. Строевым шагом. Придурки! Или просто мальчишки. Интересно, сколько себе они корзин да мешков набили, с высочайшего-то разрешения?
   Киваю на форму.
   - Надевай поверх этого. А то на тебе и нет считай, ничего.
   Спрашиваю, пока она... То есть Анид, штаны пытается завязать. Велики, конечно, хотя тут солдатики не веселились, самый маленький размер принесли.
   - Анид. Ты точно не помнишь, как тебя мама звала? Если помнишь, скажи, так тебя и буду звать.
   - Благодарю, Госпожа. Буду Анид. Не помню я того имени. Буду зваться, как вы велели.
   - Как знаешь. Вспомнишь если, скажешь. Переписать ведомости недолго.
   Гляжу на неё. Походная форма удобством отличается, а не красотой. Но Анид выглядит засунутой в мешок. Ничего, ушьёт потом. Роюсь в кошеле. Найдя медную звёздочку, цепляю ей на наплечник.
   - Вот. Мой знак. Солдаты его хорошо знают и обижать не будут.
   Не объяснять же ей всю нашу систему чинов и званий. Я и в самом деле имею право производить в старшие солдаты и десятники. Или лишать этих званий. Звездочку десятника Анид и прицепила. Теперь если кто и полезет - ссылка на меня вполне достаточна.
   - Есть хочешь? Бери!
   Опять испуг в глазах. Что на этот раз? Она выглядит какой угодно, только не недокормленной.
   - Это... Из кладовых господина. Это только для него и его гостей.
   - Да ну?
   Подхватив из корзины большое яблоко, откусываю. Потом ещё раз.
   - Видишь? Со мной ничего не произошло.
   - Но вы теперь здесь госпожа.
   - Только не говори, 'ничего подобного не ела', не поверю.
   - Ела. Но кладовки для нас не здесь.
   - Теперь это тебя волновать не должно.
   Руку протягивает осторожно, будто боится, я шучу и сейчас ударю. Берёт что-то и садится на пол у моих ног. Кому-как, а мне противно, когда человек ведёт себя словно собака.
   - За стол иди. Я приду скоро. Если кто зайдёт, назовёшь моё имя и покажешь знак.
   На этот раз, за мной не увязалась.
   Солдаты заняты - очищают погреба от содержимого.
   - Где Верховный?
   - Второй этаж заняла.
   - Двое за мной.
   Велела им притащить в комнату Анид два кресла и столик. Та лишь испуганно глянула, но ничего не сказала.
   - Поела?
   - Да, госпожа.
   Хм. А то я не понимаю, 'нет' хозяину она говорить просто не умеет. Опять стоит передо мной с опущенными глазками.
   - Анид, садись.
   Озирается по сторонам. Показываю на кресло.
   - Мне нельзя в нём сидеть.
   - Почему?
   - Это для господ.
   - Я же сижу.
   - Но вы госпожа.
   - Тогда зачем оно здесь?
   - Если господин зайдёт.
   - Порядочки тут у вас... За год так и не сидела?
   - Почему? Сидела, когда звал на коленях посидеть, или...
   - Можешь не продолжать. - похоже, она пока только одно обращение понять способна.
   - Так, Анид, я - Осень, твоя госпожа, приказываю тебе сесть вон там.
   Осторожно устраивается на самом краешке.
   - Ты где так хорошо научилась по-нашему говорить?
   - Всегда умела. Там, где родилась. Много жило, кто умел. От страшной Рыжей Ведьмы сбежали когда-то. Играли детьми.
   - Ясно, святоши с первых двух войн.
   Анид молчит.
   - Продолжай.
   - Потом... Мне много говорили, 'забудь имя, но не вздумай забывать язык'. Кто два языка знает - дороже стоят. Меня и купили в подарок потому что лучше всех по-грэдски говорю и петь умею. Ну и самая красивая тоже.
   Впервые какое-то чувство, кроме страха, в голосе мелькает. Насчёт красоты права. Она искренне меня за мужчину приняла. И не в доспехах тут дело. Тяжело признавать, но на её фоне смотрюсь откровенно так себе. Да и остальные были ей под стать.
   Видимо, то, чему человека учат, накладывает отпечаток на внешность. У нас-то, как и Рэдрии, фигуры и к старости останутся девичьими. А их красота сойдёт за пять, ну, пусть десять лет. Если род занятий не сменят. Потом за рисовый шарик отдаваться будут, ибо больше не даст никто.
   - Господин любил по грэдски говорить. Песни ему нравились...
   - Когда он тебя рвал, больно было?
   - Что? Да... Очень... Везде... Сказал 'чему учили, покажешь потом. Я тебе, сука, покажу твое место, чтобы навек запомнила. Заплачешь - убью вообще'. Потом долго за мной не посылал. Говорили, я умереть могла. И некоторые умирали. Но я понравилась, человек, подаривший меня получил, что хотел.
   - Вот такой он, песенок любитель! - умней ничего не придумала. По словесному портрету, этот храат ростом с Линка. Чуть ли не с конским достоинством. При этом ведёт очень благочестивый образ жизни. Вот, значит как ведёт.
   - Госпожа, спросить можно?
   Киваю.
   - Вы ведь сюда войной идёте?
   - Ну да.
   - И много вас идёт?
   - Все, сколько нас за Линией живёт. Про Рыжую Ведьму знаешь. Нас её внучка ведёт.
   - Господин так и говорил, 'на нас войско женщин идёт. Объясним им, каковы настоящие мужчины!'
   - После того, что ты мне сказала, я очень сильно сомневаюсь, был ли твой прежний хозяин настоящим мужчиной, да и вообще был ли человеком. У нас за сделанное с тобой, ему сперва отрубили бы хрен, а потом голову... Нет, вру, голову за убийство рубят, а за это - в дерьме бы утопили. Тех, кто тебя продавал, тоже бы на голову укоротили. И думаю, скоро так и сделаем.
   Смотрит во все пребольшущие глаза. Кажется, мир её рушится. Угу, и чем скорее, тем лучше.
   - Правда, Госпожа?
   - Сама подумай. Кто-то болтал о войске женщин. Однако, это мы у стен его столицы, а не он у нашей. Сбежал, как трус, велев рыбок да птичек перебить. Не так? Отвечай!
   Молчит. Опять слёзы на глазах.
   - Не ныть! Я солдат, слёз вытирать не умею.
   - Простите. Нам при них нельзя было плакать. Всегда весёлыми должны были быть. Плакали, когда их не было. Вы девушка, вот и не удержалась. Он никого не отпускал. Говорили, другие господа разонравившихся дарят более младшим господам. Очень редко даже женятся. Он же не делал так никогда. Кто надоедала... Они исчезали. Шептались - тут больше трёх лет не прожил никто.
   'Олений парк, мать твою растак, генерал, олений парк!'
   - Мы его убить пришли. Сегодня причин стало больше.
   - Правда?
   - Да. Надоела уже!
   Дёргается, как от удара.
   - Что опять?
   - Ничего, госпожа. Мы... Я боялась, когда так говорили. Потом... Могли наказать. Могла и вовсе пропасть.
   - А я за двое суток спала три часа. И чувствую, с тобой, и сегодня не высплюсь.
   - Вы меня захотели?
   Показываю ей кулак.
   - Я только сказала, что и сегодня не высплюсь.
   - Я могу... Учили делать так, чтобы человек просто быстрее засыпал.
   - Нет уж, обойдусь. Раз свободна, то просто напьюсь. Книг тут, кроме этой нет?
   - Наверху были. С картинками. Как люди друг с другом, по всякому, даже с животными. Отвести вас туда?
   - Нет уж, пусть солдатики над ними ржут. Я вина лучше выпью. Его тут много, может, засну.
   Доносится какой-то шум. Это ещё что? Солдаты уяснили, это крыло Госпожа мне отдала. И что отсюда выносить, только мне решать.
   - Да где она? - гремит голос Динки.
   - Тут!
   Вваливается в сопровождении обеих Линки. Все три в доспехах, но без шлемов. Динка в алых, Динни в золотых, Кэрри - серебряных. У Кэрри на голове свежая повязка. В бою, или пьяной с коня свалилась?
   - Здорово, сестрица!
   У Анид глаза квадратные, но шепчет вполне человеческим голосом.
   - Так значит, это правда? Вы все женщины!
   Плюхается в свободное кресло.
   - Ма говорила, ты любовницу храата поймала. Глянуть охота. Это она что ль?
   Дина переглядывается с сёстрами. Потом смотрит на меня. Хлопает себя по лбу.
   - Ах да, это кобель её брехал, что на него армия женщин идёт. Вот и добрешется скоро. А подстилка уши развесила.
   - Не называй её так.
   - Да? А как? И если она не подстилка, то кто?
   - Разницу между жёнами, любовницами, наложницами, девочками из цветочных и рабынями для удовольствий объяснить?
   - Сама знаю. Она кто?
   - Была рабыней.
   - А теперь?
   - Знака не видишь?
   Хмыкает.
   - Быстро карьеру сделала. Она по-нашему говорит хоть?
   - Да, госпожа.
   - Звать как?
   - Анид Ерт, госпожа.
   - Странное какое-то. Откуда?
   - Я сегодня придумала.
   - Понятно... Над ма пошутить охота... Значит, она совсем не местная дама?
   - Нет.
   - Тогда, ей повезло. А Кэр грозилась, как подналовим, сначала их всех солдатам раздать поиграться, потом обрить, в мешковину обрядить и отправить самые грязные нужники чистить да камни с полей таскать.
   - Ей не дадут так сделать.
   - Сама знаю, но хоть помечтать казначею можно?
   - Это плохие мечты.
   - А у неё после, - проводит рукой по глазам, - вообще хороших мыслей к врагам не бывает.
   - Местные женщины ей ничего не сделали.
   - Ха-ха! Они здесь просто живут и рожают тех, кто убивает наших солдат. Сыночка её любимого на днях ранили. Да не боись, легко. Ей, - кивает в сторону Кэрри и то больше досталось.
   Кэрри садиться на кровать.
   - Мягко. Как дома. Как хотите, а я спать буду.
   - Ты тоже не выспалась?
   - Да. Динни, броню снять помоги.
   Неожиданно вскакивает Анид.
   - Я могу помочь госпоже. Я умею.
   - Интересно, где научилась?
   - Некоторые господа любили, когда мы им латы снимали.
   - Головы бы им поснимать за их выходки.
   Динка вытаскивает из корзины бутыль.
   - О как! Нас ненавидят, а вино наше пьют.
   Вполглаза слежу за Анид. С доспехами, на самом деле, обращаться умеет.
   - Осторожнее!
   - Я вам сделала больно, госпожа?
   - Забей. Я ранена, грудь перевязана.
   - Еле успели к ней прорубиться. На латы видать позарились.
   - Скольких уложила?
   - Застрелила двоих. Зарубила троих наверное. Догадались хоть, что их девушка победила?
   - Наверное, догадались - неожиданно подает голос Анид, - если даже нам говорили 'на нас идёт войско скопцов под командованием женщин'. Думала, так не бывает.
   - Насчёт женщин верно только отчасти. А вот насчёт скопцов неверно вовсе.
   - Будь вместо меня командир - мужчина, ты бы в этом убедилась.
   - Притом, много раз, - хмыкает Динка.
   - Шуточки у тебя последнее время. Всё как-то на одно нацелены.
   - Зато, тебя определённая сторона жизни словно не волнует совершенно.
   - Война кончится - и буду волноваться. Шестьдесят шесть лет на эту войну собирались. Теперь вот собрались. Только о войне и буду думать.
   - Потом некогда может быть. Перестарки не в почёте.
   Показываю ей кулак.
   - Спасибо Госпоже, я девушка теперь не бедная, город возьмём - совсем богатой буду. Плюс титул есть. Плюс, тебе уже спасибо, пол столицы считает меня полу Еггтом. А сейчас это ого-го-го сколько значит. Итог: невеста из меня получается хоть куда.
   Динка смеётся.
   - Как выражается тётя, ты крайне языкастая личность.
   - Угу. Притом, ещё одна из самых умных... Эй Анид, что с тобой?
   Стоит. Трясётся. Глаза квадратные и белые от ужаса. Встряхиваю её. Динка с ленцой по сторонам оглядывается.
   - Вода тут есть? А то у меня вино во фляжке.
   - У нас тоже, - за двоих отвечает Линки.
   - У меня фляжка у седла осталась.
   - Сходить? Может, врача привести?
   - Не надо! - трясущимися губами шепчет Анид.
   - Так! Чего ты испугалась?
   Молчит.
   - Говори!
   Отвечает совсем убитым голосом. Словно и не жива уже.
   - Мне послышалось. Просто послышалось... Красная Госпожа - Еггт.
   - Ну, Еггт, притом истинный и младший. Они тоже Еггты, да и Осень недалеко ушла.
   Анид прижимается к стене. Влезла бы внутрь, если могла.
   - Но они же демоны!
   Динка хохочет.
   - Ещё скажи, девственницами питаемся.
   Торопливые кивки в ответ.
   - Ну, так ты, вроде, уже давно как нет. А к плохим девочкам рогатые довольно благосклонны.
   - Но у вас же нет рогов.
   Теперь уже и обе Линки смеются.
   - Хвостов и копыт тоже. И людей мы не жрём. Убивать вот убиваем, но тебя не станем.
   Анид не знает, куда деваться. Держу за руки на всякий случай. Хочет вырваться, и не может. У меня-то руки к оружию привыкшие. Хотя, пером пользоваться люблю больше.
   - Эй, Осень, её тебе ма отдала?
   - Ну да.
   - Анид, ты с главным демоном, то есть мамой моей уже познакомиться успела.
   - Как мамой? Как у людей?
   - А мы и есть люди, если ты не заметила.
   - Но вы же не настоящие...
   - Это как? - подойдя, Динка щёлкает Анид по носу.
   - Ну как, убедилась?
   - На вас латы, не кожа содранная. Нам говорили, верховные демоны словно ободранные. И роста огромного.
   - Я, вроде, обычного. Да и ма тоже.
   - Но говорили...
   - Заладила, 'говорили, говорили'. Мы теперь говорить будем, а ты слушать.
   - Те, кто раньше рассказывал тебе ужасы про нас. Тебя продали. Не один раз. Насиловали. Хотели убить. Кто после этого тут ужас?
   - Не знаю.
   - Как ма выражается, изменения на лицо.
   Снова разваливается в кресле, на этот раз откупорив бутылочку.
   - Сюда ещё наши армии не добирались. За это и выпьем. Осень, Линки, Анид - тоже берите.
   Озирается по сторонам.
   - Миленько тут. Кэр бы тут понравилось.
   - То, чем тут занимались - вряд ли.
   - Как знать, как знать. Она уже большая девочка. Мать переговоры о браке ведёт. Братец её только и думает, как с кем-нибудь. Но обозные ему нехороши, а не обозные гордые слишком. Цену себе набивают.
   Как-то странно смотрит на Анид.
   - Я много слышала, чему таких как ты учат. Мужчины, что у наших бывали, такое рассказывали. Ты что умеешь?
   - Что скажете, Госпожа.
   Усмехается.
   - Я - Дина, если что.
   - Умею по-всякому. С девушками тоже...
   - Опять!
   - Что 'опять?'
   - Она себя уже предлагала.
   - Тебе?
   - А кому же ещё?
   - Во смеху бы было, если ма. Правда, она просто бы убила. Не любит такого, ну, а я более широких взглядов придерживаюсь.
   - Рэндэрд и предлагал её зарезать.
   - С чего это таким женоненавистником стал? Жалеет, что не ему досталась? Или ему тогда, кроме головы, ещё что-то отбили?
   - Я умею так делать, что если не повреждено, а просто немолодо уже. То всё будет действовать.
   Динка выразительно смотрит на меня. Огоньки в глазах прежние, но непонятные какие-то.
   - Говоришь, Рэдду она не понравилась. А тебе самой?
   - Моим мнением не интересовались.
   - А если бы спросили?
   - Убивать бы не стала. Не за что. Да и кровь-не водица.
   - Так она тебе совсем не нравиться?
   - Чего тебе вообще нужно?
   - Ха! Ничего такого, чего она раньше не делала. Давай её Яграну подошлём? Он скоро здесь будет. Все только о нём и шепчутся. Хотя, никто с ним не была. Вот и узнать охота, на что он на самом деле способен. А уж наврать чего-нибудь красивенького она и сама сможет.
   Смотрю Динке прямо в глаза. Последнее время эти огоньки не тухнут никогда. И по-моему, уже стали становиться признаками болезни.
   - Тебе ничего самой на днях не отбили?
   Смеётся.
   - Только ногу. Там же, где ма тогда.
   - Да? А я думала, в голову попали.
   - С чего ты взяла?
   - С твоих предложений. Она теперь нестроевой нашей армии, а то, что ты предлагаешь - принуждение к торговле собой, притом не факт, что совершеннолетней. Это вполне себе преступление.
   - Да ну? Мы же шутя, да и заплатила бы ей.
   - А сколько? - неожиданно спрашивает Анид, - И, прошу прощения за вопрос, господин Ягран молодой?
   Динка смеётся зло.
   - Видишь, она и сама не против. Так что, никого принуждения.
   - Ухи тебе Анид, драть уже поздно.
   Та уши, на всякий случай, прикрывает.
   - Ты, вроде, с тётей почти незнакома, а как она себя ведёшь.
   - Как считаю достойно офицера Ставки, так и веду.
   Солдат из первой личной сотни вбегает.
   - Верховный срочно зовёт! Вас, - кивает Динке, - Вас, - мне, - И, и ,- находит взглядом Анид, - и тебя.
   - Её-то зачем?
   - Там разведка из личных начальника кавалерии вернулась. Пленных привезли. Странных каких-то. Может, она их знает.
   Въехать во дворец верхом - в этом вся Динка. Линки ей под стать. Динка снимает притороченный у седла плащ с капюшоном. Развернув, протягивает Анид.
   - Вот. Накинь. Если там и правда твои бывшие... Знакомые.
   Та торопливо завязывает плащ.
   Госпожа в кресле сидит. Вино попивает. За спиной - стальной стеной застыли телохранители. Остальные солдаты просто толпятся вокруг, любуясь на бесплатное зрелище.
   Пленных - двадцать два. Все, кроме одного связаны. От ценностей их избавили, но видно, простых воинов тут трое. Пятнадцать человек - знатные, или их ближние слуги, судя по холёным бородам. Ещё трое - толстые, безбородые - несомненно, скопцы. Такие слуги у храатов пользуются почему-то большим спросом.
   Пред госпожой стоит последний, тоже жирный, совсем как свинья. Только бородатый и длинноволосый. В длинном чёрном одеянии, напоминающем траурное платье.
   Анид шепчет.
   - Святой отец...
   - Ты его знаешь?
   - Да. Их всех. Он здесь жил. Вон те трое - лекари. Вон ещё младшие друзья господина. Были с ним тут несколько раз. Вчера приехали...- замолкает.
   - Чтобы вас убить? - заканчивает Динка.
   - Да.
   - Хм... Тут охрана была какая-нибудь?
   - Да. Полсотни, - кивает на скопцов, - вот из таких. Они вчера сразу уехали.
   - Ну ка, младших друзей ещё раз покажи. И имена их скажи, если знаешь.
   Анид говорит торопливо. Кивнув, Динка направляется к матери. Та уже давно в нашу сторону смотрит. Приветствует дочь подняв пистолет. Слушает молча, только кивает пару раз. Криво ухмыльнувшись выдает что-то, от чего туша в чёрном дёргается, как от удара.
   Динка к нам возвращается.
   - Что госпожа сказала?
   - И так знала, что вы дерьмо. Но даже не представляла, насколько именно. Овцелюбы.
   Встаёт, держа пистолет стволами вверх. Бокал по прежнему в руке.
   - Великая Госпожа их судить будет? - шепчет Анид.
   - Я не слышала, чтобы кто-то судил скотов! - усмехается Динка.
   Гремит голос Верховного.
   - Слушай, свин, а девчонок-то зачем убил?
   - Я им грехи отпустил!
   Дина направляет пистолет ему в лицо. Злобно ухмыльнувшись опускает стволы вниз. Выстрел! Истошный вопль, переходящий в животный вой. Туша рушится на колени. Ударом ноги в лицо, отброшена на землю. Ещё выстрел. И ещё. Куда-то в живот. Не приходилось держать в руках трехствольного пистолета.
   - Раны смертельны. Ты тут и подохнешь! - поворачивается к солдатам, - Потом голову отрежьте и солью засыпьте. Она нам ещё понадобится.
   - А с этими что?
   - Головами? Тоже самое. Что с остальным - меня не волнует.
   Вой, переходящий в какое-то бульканье.
   - За-за меня большой выкуп дадут! - голос на блеяние похожий.
   - Вы-куп? Это хорошо! Развяжите его!
   Вытаскивают одного. Развязали только ноги и в сторонке поставили.
   - За кого ещё дадут выкуп?
   - За меня! За меня!
   - Хорошо! А теперь, солдаты, прирежьте этих голосистых. А ты, - обращается к первому, - постой и послушай.
   - Выкупов в эту войну не будет. Ни за кого, и никогда! Мир слишком мал для нас и для них. Особенно, для таких, с кудрявыми бородёнками. Разговаривать будем только о сдаче. Только с теми, кто приползёт лизать мои сапоги. Любой храат, попавшийся с оружием, до утра не доживёт. Его пусть разъезды подальше отвезут и отпустят. Больше живым от нас никто не уйдёт. Он первый и последний. Да и ещё волосы и бороду ему на прощанье сбрейте.
   Динка касается моей руки.
   - Пошли отсюда. Дальше будет бойня.
   Тащу Анид как куклу.
  
   Линки в креслах развалились. Вторая тоже доспехи сняла. Динка торопливо набухивает полный бокал самого крепкого вида из тех, что нашла, и протягивает Анид. У той трясутся руки.
   - Что случилось?
   - То, что и должно было. Верховный пришла сюда старые счёты сводить. Вот и начала.
   Анид протягивает бокал.
   - Ещё можно?
   Динка наливает. Я мысленно потешаюсь. Принцесса угощает вчерашнюю рабыню.
   - Что смеёшься? Ничего весёлого, вроде, не произошло.
   - Ничего неожиданного - тоже.
   - Великая Госпожа нанесла смертельное оскорбление родичу самого Меча Божия.
   - Мы и так давно уже враги. Оскорблением больше, оскорблением меньше. Да и дела нам нет до проклятий местных божков.
   - Бог один.
   - Да дела мне нет. Один он, или несколько. Его последователи детей в рабство продают. Убивают, считая, что душу от страданий освобождают. Не так?
   - Я... Я не знаю.
   - Вчера утром ты была уверена, осталось жить около двух лет.
   - Это что-то новенькое, Осень. Ты не говорила.
   - Потом расскажу. Затем, кто-то решил, твой последний день наступил. А теперь никто не знает, когда этот день придёт.
   - Даже Великая госпожа?
   - Даже она.
   - Но меня же вам подарили!
   Коснувшись руки Динки шепчу еле слышно.
   - Не перебивай, так ей легче понять будет.
   - Тебя не подарили, а отдали мне в услужение. Не насовсем, а до конца войны. Потом уйдёшь, куда захочешь.
   - Но, куда я уйду? У меня есть только то, что на мне.
   - С этим разберёмся! - уверенно говорит Динка, - Платить тебе будут... Не за то, о чём подумала. Ты что делать умеешь?
   - Меня... Только удовольствие доставлять учили.
   - Хватит мне об этом. Из того, что вижу - с доспехами обращаться умеешь. Два языка знаешь. Писать умеешь?
   - Да. Вашим старым и новым письмом.
   - Уже дело. Писцов с двумя языками много понадобиться.
   - Анид, ты вроде, говорила, петь умеешь.
   - Умею. И танцевать могу.
   - Догадываюсь, какие танцы, - встревает Динни.
  
   Кто-то тормошит. Просыпаюсь. Эрия. Она откуда здесь. Опасность? Прислушиваюсь, но всё тихо.
   - Осень, проснись.
   - Не сплю уже.
   Встав, оглядываюсь по сторонам. Динка спит в соседнем кресле. Обе Линки и Анид - на кровати. Чуть ли не в обнимку. Солдатики дорого бы дали за такое зрелище. Не скажешь, что двое - воины. Все три девочками из цветочного выглядят.
   - Что случилось? Тебя же посылали полевую больницу разворачивать.
   - Уже. Но там я нашла кое-что. Сама врач, но такого не понимаю.
   - Наверху, пошли отведу.
   Эрия идёт не торопясь. Знаю, многие на величавую походку заглядываются. Не знают - она училась так ходить, чтобы скрыть хромоту, нога полностью так и не прошла.
   Часовые у лестницы пропускают. Наверху - тоже. Телохранители у дверей докладывают о нас.
   - Пусть заходят.
   И здесь кровать с шелковыми покрывалами. Раза в два больше чем внизу. Пол завален книгами и листами гравюр. Похоже, те самые, что Анид говорила. У Верховного привычка - если где книги найдёт не успокоится, пока все не просмотрит. Неважно, совокупления там или богословие.
   Госпожа сидит за столом. Когда она вообще спит? Усмехается.
   - Вот уж не думала, что публичном доме буду ночевать!
   Вопросительно смотрит на Эрию.
   - Помещений примерно на шестьсот человек. Готовы к приёму двухсот. К вечеру подготовим остальное. Воды много, и хорошей. Если будем зимовать - большой запас дров.
   - С этим могла бы и гонца прислать. Что ещё?
   - Вы говорили, там жили, те кто от мира ушёл... Как их там?
   - Монахи.
   - У них там тоже вроде как больница.
   - Да ну?
   - Они говорили, тех людей, местных, даже рабов они лечили.
   - Они не сбежали?
   - Большинство да. Человек десять только осталось, но половина точно слабоумные. Больных осталось человек двести пятьдесят. Большинство - неходячие.
   - Они помещаются отдельно?
   - Да. Даже за стенами.
   - Так в чём дело?
   - Понимаете, я этих людей смотрела. И решила. Это не больница. Условия ужасные. Скученность, грязь. Но не это главное. Люди, находящиеся там, несомненно, больные. Несколько диагнозов я с лёту определила. Но потом. Я не понимаю связи, но этих людей из-за их заболеваний самыми зверскими способами пытали. Некоторых по много дней. Многие умерли. Занимались этим монахи. Притом, считали, оказывают благодеяние. Я приказала их схватить. Но у меня права нет полевого суда.
   - А я тебе его предлагала
   - Там не компетенция полевого судьи.
   - Ладно! Гляну, что там. Осень! Иди, поднимай сотню.
  
   Едем не торопясь. Верховный, я и Эрия в середине колонны. По бокам - телохранители. Некоторые кавалеристы пошатываются в сёдлах. Дина посмеивается.
   - Моя где?
   - Внизу спать осталась.
   Подмигивает.
   - Одна?
   - Да.
   - Точно знаешь или просто покрываешь?
   - Точно, - говорит Эрия, - я видела.
   Госпожа смеётся как девочка.
   - Ну, могли и сговориться. Лекарств... Определённых у меня уже половину выпросили.
   Снова смеётся.
   Правду, выходит, сказала вчера Анид. Утром не знаю, где проведу вечер.
   - Эр, пока не доехали, расскажи, как их пытали.
   - Разрезы. У всех по-разному. У многих на больных местах. Чаще всего - крест с краями загнутыми.
   - Вроде тех, что на шеях носят?
   - Да. Некоторым проводили ампутации. Но... Это не уровень врача. Даже не палача. Так мёртвое мясо рубят. А тут по-живому.
   - Слегка странно. У них же наши старые трактаты времён до изгнания не запрещены. А там некоторые операции совсем правильно описаны, о пользе чистого воздуха для больных немало сказано. Да и о пользе обеззараживания инструментов и рук врача есть кое-что. Некоторые даже про обезболивание не только с помощью деревянного молота да крепкой выпивки, знали.
   - Если что-то делать правильно, а что-то нет, результат тоже будет... далёк от ожидаемого.
   - Это по-разному бывает. Говоришь, там сильно грязно?
   - Да. И оставшиеся не отличались чистотой?
   - Воды много и дрова есть?
   - Для мытья нет никаких помещений, для стирки - недостаточно. Особенно, при высоком накале боевых действий.
   - Разберёмся! Я, кажется, поняла, почему у них всё не так.
   Такие постройки я уже видала. На планах, вживую, две штурмовала. Ничего особенного ни с какой точки зрения. Помесь маленькой крепости для плохой вилллы. Только народу обычно куда меньше, чем для гарнизона надо. Да и то, слуги больше.
   Тут они лбами об пол колотят, заунывные гимны поют да кости тухлые целуют? Их мазню на досках смотреть? Раз посмотрела и больше не хочу. Динка на стене лучше нарисует. Рожи, как у покойников и такие чела, плюс ошибки в изображении всего, чего можно. Горят только хорошо. Но дров и так хватает, да и тепло ещё.
   Старший медик с докладом подбегает. Я больше по сторонам смотрю. Здание, что Эрия говорила, по дороге видела. Хлев как хлев, только большой, и даже для скота не особо подходящий.
   Верховный внутрь пошла, я снаружи осталась. Эрия рядом стоит. Лишние контакты с ранеными и больными никому особо не нужны. Тем более, там их ещё нет.
   Дина выходит. Похоже, внутри всё в порядке.
   - Пошли, похвастаешься.
   Эрия торопливо достаёт врачебную маску, и завязывает низ лица.
   - При себе есть?
   - Да. Как и жгут.
   - Надень. Вонь там сильная очень. Верховный уже в маске. На лбу - круглое зеркало, собирающее свет, часто носит, когда больных смотрит.
   - Там же темно, наверное.
   - Так! Операционных ламп сюда!
   Кажется, горланит больше для Эрии и врачей, проверяя, всё ли подготовлено.
   - Накиньте мне и им что-нибудь поверх.
  
   Смрад всего, чем человек может и не может, пахнуть, бьёт даже через маску. Кажется, тут остались только неспособные передвигаться.
   Вопль. Стон бьёт по ушам.
   Крик ужаса.
   - Безлицые демоны пришли за нами!
   Ну да, а кем мы ещё можем быть? С рогами-то? Да и телохранители за нами. Кто-то бросается к выходу. Госпожа раньше телохранителя успевает с ног сбить.
   - Тихо!
   Перепонки в ушах ни у кого не лопнули?
   Дина идёт между лежащими. Иногда наклоняется, или Эрию подзывает. Не слышу, о чем спрашивает, но догадаться несложно. В очередной раз знания проверяет.
   До чего лежащие грязные! Вонь. Стоны. И эти шрамы почти у всех. Косые кресты с поперечинами. Почти свежие. Под зажившие. Обработанные не попадаются. Все наносились намеренно.
   - Осень! Подойди! Глянь!
   На полу лежит молодая женщина. Видимо, недавно здесь. Коротко, почти на лысо, остриженная. Череп обезображен крестообразным шрамом.
   Дина спрашивает на местном.
   - Повтори, зачем тебе резали голову.
   - Сказали, я одержима демоном и его надо изгнать...
   - Да сколько же можно! - возмущается Эрия, - Даже я вижу, что с ней! У меня этой настойки - хоть залейся. Болезнь не заразная. Пить могла бы и дома, дней пять обычно хватает.
   - Ты здесь сколько?
   - Почти три недели.
   - Это сколько?
   - Двадцать один день. У них календарь другой. За место лечения - голодание и молитвы. Они тут считают, многие болезни вызываются проникшими в организм демонами. Причём, вселяются они в орган, которым человек грешил. Умникам, что так делают, при встрече, тоже изгнание устрою. Причём, изо всех органов сразу. По их же методу. Я уж постараюсь, чтобы никто слишком быстро не умер.
   Идут дальше. Дина наклоняется над мужчиной. Довольно долго его разглядывает.
   - Что скажешь?
   - Не жилец. Сутки. Может, двое.
   - И я так думаю. Лишние мучения ни к чему.
   Кинжал стремительно возникает в руке, и столь стремителен смертельный удар.
   - С остальными что делать?
   - Неизлечимых сколько?
   - Одиннадцать.
   - Добить! Живучий они народ. При таких методах лечения - так мало неизлечимых.
   - Тут лёгкие заболевания в смертельные превращали. Многие поумирали из-за заражения крови. Эти разрезы дурацкие делали грязными инструментами! - Эрию аж передёргивает от отвращения, - А те, кто с тяжёлыми были - в земле уже. Дети в основном.
   - Остальных долечивать по-нашему. Если операции кому требуется - разрешаю делать, включая те, на которые права пока не имеешь.
   - Может, их всех, - Эрия выразительно показывает глазами на мертвеца, - как него.
   - Да ну? Всех перережем - кто тогда мне налоги потом платить будет? Я вижу, тут многие потом вполне смогут работать. Если смущает, кто их таскать да мыть будет - я тебе заложников пришлю, пусть поработают, хватит им в обозе наш рис просто так жрать. Пора этим воинам благородным простолюдинов от дерьма отмывать, да раны им перевязывать. Право полевого суда над ними у тебя есть. Как пришлю - советую кого-нибудь в тот же день вздёрнуть. Чтобы остальные свое место знали. Мне как-то местные умельцы мечами махать - без надобности. Земледельцы как-то нужнее.
   Идём обратно.
   - Маски, балахоны - в стирку.
   - Так точно!
   - Ты, Эр, учти, такого теперь много видеть будешь. Местные тебя считать будут демоном и злой колдуньей, причём без разницы, будешь ты их лечить или на кусочки резать. Им эти монахи-потрошители - люди, приближенные к богу, а не тупое дерьмо. Любое, что ты будешь заставлять их делать, будут воспринимать как покушение на их ничтожную душонку. Лет двадцать всё будет сложно. Пока дети этих не подрастут. Мы хорошо вцепились. Чую уже, как вся эта поповская мерзость трещит, но ещё не сломалась.
   Ты пока бы стрелять научилась. Не всегда с теми сталкиваться будешь, кого прирезать легко.
   - Я сражаться умею!
   - То я не знаю! Ты мне, скорее, напоминание, чтобы умниц таких на будущее подальше от рукопашных держать. Труды стольких лет одним ударом могут кончится. И внимание не обращать надо на вон ты какая!
   Тут уж верно, ростом Эрия самой Чёрной Змеи уже выше. Всё остальное - так просто что-то с чем-то особенно с мужских глаз, да на фоне невысоких Госпожи и Динки.
   Солдаты за глаза 'флагманом флота' зовут. Из тяжёлых всадников мало у кого такой огромный конь, как у неё, говорят от любимого жеребца Линка происходит, а тот спать спокойно не может, если у него нет лучшего коня на свете.
  
   * * *
  
   Осматриваю стены, башни, рвы и валы. Пока вижу только то, что на планах уже было. Мнение о крепости чуть-ли не с каждым мигом становится всё хуже, а общий настрой всё лучше. Все эти постройки выглядят как ухудшенное подражание нашим. Ниже, приземистее, грубее по отделке.
   Несколько лет жизни в Замке Ведьм, в том числе, осмотр укреплений с крыш башен приучил чуть ли не с первого взгляда находить сильные и слабые стороны. В Замке их просто нет. Любой, пошедший на штурм окажется просто истреблён перекрёстным огнём с пятиугольников. Конечно, есть Эрескерт и сама Госпожа как раз изобретающие методы постепенной атаки с охватывающие пятиугольники траншеями, мортирными и брешь-батареями, как раз для осады и штурма крепости, подобной Замку.
   Но в этот раз на той стороне нет никого и близко подобного им. Да и настоящая мощь нашей артиллерии им неизвестна. Не то, что они про пушки совсем не знают - могли видеть тяжёлые бомбарды старого образца, плюс им вроде как тайно, хотя на деле с ведома Чёрной Змеи и Госпожи продавались кованные пушки для прочности стянутые кольцами, способные выдержать не более десяти выстрелов порохом низкого качества. Это притом, что орудие такого же калибра, но литое работы Госпожи на испытаниях при стрельбе усиленным зарядом порохом высшего качества выдержало тысячу триста выстрелов, а потом Госпоже стало жалко порох переводить. Орудие и сейчас цело, но оставлено на стрельбище.
   Для артиллеристов этот город - большое стрельбище. Я с лету подсчитать могу за сколько выстрелов можно пробить стену. Есть ещё сапёры, о минном деле знаю только начала. Но знаю, сколько запасено пороха. Если проведут подкоп - за целость самой большой башни и медяка не дам.
   Доблесть защитников почти полностью перекрывается их же глупостью. Я стою минимум троих. Ничуть не шучу. Именно таков мой счёт на сегодняшний день. Причём, все трое были конные, в полной броне, мужчины взрослые, а я девушка молодая, да в первом походе. Но начальник конницы всё правильно про противостояние пистолета и пики сказал. У нас убитых в той стычке трое, у них - двести десять. Хотя было нас поровну.
   Однако, я вот тут, а их в речку побросали - может, и к городу уже принесло.
   Рэндэрд, о стычке узнав, тут же вспомнил древнюю легенду, будто древние боги исходом первого боя посылали сражавшимся знак, тяжёлая ли будет война и многие ли погибнут. Если это так, то этому государству осталось жить недолго, и слова Госпожи о зимовке во вражеской столицы скоро станут делами.
   Хотя, по нашему бою ничего не определишь, даже если суеверие и верно.
   В первом бою этой войны как раз Четвёртый Змей и участвовал. Правда, там соотношение потерь было таким же, как и у нас.
   М-да, кого-то из лазутчиков храатам стоило бы вздёрнуть, но не пойман - не вор. Куда их часовые смотрели, когда кто-то все стены и башни изнутри и снаружи срисовывал?
   Хм. Ведь может оказаться, тот кто срисовывал эти стены и строил. Причём, прекрасно знал - под огнём наших пушек они не выстоят. Тут чем дальше, тем больше убеждаешься, насколько готова к войне одна сторона и не готова другая.
   Укрепления в хорошем состоянии. Вижу в первую очередь, именно это.
  Камень - по большей части известняк, кирпич и дикий камень - только некоторые башни. Да и то сомневаюсь, сравним ли их кирпич по прочности с нашим. Кирпичные и каменные башни явно новее остальной стены. Ничего похожего на пушки на стенах не видно. Хотя, баллистические камнемёты стоят почти на всех башнях. Подъёмный мост вижу, правда, ров сухой.
   Навесных бойниц на большинстве башен нет. Неумно, вещь старая и достаточно известная. Кое-где над стенами видны дымки. Похоже, смолу кипятят. Неужели думают, мы вот так сразу пойдём на штурм?
   В самом городе ещё укреплённые точки есть - малые крепости, большие башни. Отсюда просматриваются три. Ещё какие-то торчат. Высокие, кверху сужающиеся, все какими-то арками изрезанные, да ещё с куполами золочёными. Для обороны совершенно непригодные. Что-то там между арок болтается. Приглядываюсь - вроде колокола.
   - Что, Осень, колокольни разглядываешь? - чуть из седла не выпала от оклика Динки.
   - Колокольни?
   - Ну да, вон торчат, как члены возбуждённые. Аж головки сияют, - и ржёт злобно.
   - Будешь слишком много о головках думать - сама без головы скоро останешься, - и не заметили, как Госпожа вернулась. Алые доспехи, золотые рога. И та личина, где глаза во тьме светятся. Сейчас они только блестят чернотой, как вулканическое стекло. Однако, через них видят.
   - Зачем эти колокольни?
   - С них звонят, созывая стадо на кормёжку.
   - Дают сигнал к началу службы? Вроде как у нас в городе звонят при пожаре?
   - Примерно.
   - Читала, в старой столице полным-полно высоченных башен, объединения ремесленников да просто богачи строили раньше, соперничая друг с другом. Тут тоже спорят у кого выше?
   - Вроде бы, - отвечает Динка, - только с наших не звонят, и самая низкая - в два раза выше. В остальном - одинаковая степень бесполезности. Памятники чьей-то глупости.
   - Как и храмы при них.
   - Наоборот вообще-то. Они вроде пристроек при молельнях всяких.
   Снова вглядываюсь в ближайшую к стене колокольню.
   - Эти колокола литого металла?
   - Да.
   - Это плохо.
   - Почему.
   - У них могут быть пушки. Не только те, что мы продавали.
   Мать и дочь вместе хохочут.
   - С чего ты взяла? С литья? Так колокола у нас покупали. Мозгов нет, такие тяжёлые отливки делать. Медь им по цене золота уходит. Эти сплавы для пушек не годятся. А они думают - мастера - тайные последователи богоугодное дело делают. Мастерам прямо сказано, чтобы все лили из разных сплавов. С полученного от храатов мне пусть платят обычный налог с прибыли, а остальным могут распоряжаться по своему усмотрению.
   М-да, люби я высшую математику чуть поменьше, точно бы попросила Госпожу разрешить мне учиться на орудийного мастера. Умение считать там совсем не лишнее, а бедных оружейников просто не бывает. Шкурой рисковать не пришлось. Сидела бы в Замке, соотношение меди к олову высчитывала. Из пушечных мастеров хороших и наоборот, учеников в походе нет никого. Только средние, те, кого меньше всех жалеют. Хотя, всё-таки вру, два выдающихся пушечных мастера в походе участвуют. Сама Госпожа и Начальник огня.
   Так что, подытоживая даже будь я пушечным мастером, всё равно была бы на этом холме и этом коне, только с другим наплечником, и в качестве артиллерийского разведчика. Вон там один впереди, стены рассматривает. Могла бы на его месте быть.
   Такая вот я жадная девушка, люблю золото и серебро, ибо без многого можно прожить, а вот без этого -нет, да и пожить ещё мне хочется. Хотя и не забываю любимый стишок Динки.
   Всё моё! - сказало злато.
   Всё моё! - сказала сталь.
   Всё куплю! - сказало злато.
   Всё возьму! - сказала сталь.
   Улыбаюсь Динке, стараясь воспроизвести гадючью ухмылочку, что она так гордится.
   - Это называется продавать храатам верёвки, на которых их потом повесят.
   - Ага! Правда, здорово, знаешь, почему мы их именно вешать будем и никак по другому?
   - Так! - звучит приглушённый маской голос, - Девочки, не ссорьтесь.
   Госпожа даже не повернулась в нашу сторону. Кажется, маска каким-то неизвестным способом позволяет не только во тьме видеть или нужное приближать, но и слух усиливает.
   - Кстати, ты так и не сказала, почему мы их будем именно вешать, а не на кол сажать, или на кусочки резать.
   - У них смерть удавленника или утопленника считается самой позорной. Таких и после смерти мучать будут.
   - Угу. Займусь, как время свободное будет. Удавить - не самое позорное. Самоубийство совершить - куда хуже. Их даже с прочими хоронить нельзя.
   Сейчас на мать и дочь Еггты похожи куда больше, чем обычно. Вот только, похожи именно тем, чем обычно различаются.
   - Ой, мам, я поняла, кажется. Ты примеряешься, как принимать всех этих вождей, кто сдастся, будешь. Играешь, как актриса. Признаться, сейчас ты и выглядишь, как настоящий демон.
   - Да ну? - к нам поворачивается, только теперь глазницы красным пылают.
   Динка ойкает, и не поймёшь, на самом деле, или притворяется.
  - Сигнальные ракеты, Верховный.
   Над лесом можно рассмотреть три красные точки с длинными следами от дыма
   - Кто это там? - Дина даже не поворачивает головы.
   Её дочь делает вид, что присматривается. Остальные молчат, знают уже, на любой вопрос должна отвечать одна из 'змеек', а так как здесь только я.
   - Начальник огня. Восемь 'питонов'. Скоро будут здесь.
   - Зачем их сюда тащить? Ими же эту стену не прошибёшь.
   - Зато они самые дальнобойные, лёгкие и могут передвигаться со скоростью конных отрядов.
   - По мне, так это просто большое ружьё на колёсах. Ещё и дорогое.
   - Не тебе армейские деньги считать. Во всяком случае, пока, - Дина Старшая злиться. Дочь не умеет много из того, что умеет она. Чувство страха Младшей неведомо. Остра на язык и крайне дерзка, не слишком удачные работы ругает куда чаще, чем следовало. Есть на стрельбище несколько орудий, что трогать запрещено. Те самые, неудачные работы. Что в них не так - сразу не скажешь, если не объяснят. Но на стрельбище о свойствах орудий она только с Эрескетом разговаривает.
   Неудачные пушки стрелять могут. Одна всё время стоит на позиции. При мне испытывали новый состав пороха, разработанного Эрескертом. Он считал, должна увеличиться дальность выстрела и сила взрыва. Расчёты не оправдались, я только конец испытаний видела.
   Эрескерт выпросил у Верховного разрешение зарядить ту пушку тройным зарядом своего пороха. Раз порох негодный вышел, а орудие и так бесполезно.
  Всем в ров велели лезть. Бабахнуло здорово. Пушка осталась цела, и даже не повредила лафет.
   Потом орудие осматривала, ибо не понимала, почему столь мощное здесь, а не в армии. Моих познаний хватило - это и ещё несколько орудий получились излишне тяжёлыми при обычной мощности. Тратить десятки лошадей на перевозку не имело смысла.
   'Питоны' крайность с другой стороны - создание самого дальнобойного орудия, пригодного к использованию в полевых боях. За дальность заплачено калибром и мощью заряда бомбы. Но если считать длину ствола в калибрах, то это самые длинноствольные из известных мне - сто десять калибров. Очередной доказательство мастерства Верховного.
   - Из 'питона' отсюда можно отстрелить голову если кто её из-за зубца высунет.
   - Ага. Только голову, но не сам зубец, и то если сам Эрескерт наводить будет, - Маленькое Чудовище не осталось в долгу.
   - На стенах очень много народу. Неужели думают мы и в самом деле с ходу пойдём на штурм?
   - Могло бы получится.
   - Могло. Но сам город сейчас не главная цель. Задача номер раз - истребить их полевую армию. Как её не станет - города как яблоки посыпятся, корзины подставлять некогда будет.
   Приподнявшись на стременах, смотрит в сторону одного дымов.
   - Я этого сотника взгрею! Приказано же - поля не жечь, скотину, больше чем сожрать можем, не угонять. Да и вообще, деревни без нужды не трогать.
   - А тут поместья больше. На земле рабы пашут.
   - Тем более, - брошено сквозь зубы.
  
   - Вон там наблюдательный пункт будет. На этой колокольне. Только крест этот сбить надо. Пусть не радуются.
   - Сейчас?
   - Нет. Заканчивайте с обустройством лагеря - и отдыхать.
   - Я храм для ночёвки занимаю, - как-то воровато озираясь говорит Динка.
   - Да занимай, раз другие думают, в палатке лучше, чем под крышей.
   Ставят складной столик и табурет. Госпожа начинает что-то писать. Как же не хочется снова куда-то скакать. Но с первыми двумя письмами она отправила бойцов из охранных сотен.
   Сверху доносятся удары топора.
   - Верховный, смотрите!
   На куполе колокольни стоит Дина и орудует топором, подрубая крест. Как же она туда залезла?
   Зная Динку - вопрос глупый. С помощью крючьев, надеваемых на руки и ноги и 'кошек' нас всех по стенам лазать учили. У Динки это куда лучше моего получалось, ей нравиться, я же без приказа так на стену больше не полезу. Чего-то во мне нет, имеющегося в Маленьком Чудовище с избытком.
   - Во даёт! - восторженно выдаёт первый сотник.
   Госпожа смотрит вполглаза. А я вот сомневаюсь, старается она впечатление произвести из расчёта на своё будущее, или просто старается материнское одобрение заслужить. Ибо Госпожа на похвалы ей в последнее время не щедра.
   - Командира третьей сотни сюда,- небрежно бросает Госпожа.
   - Их нет, пятисотенный особого отряда послала имение недалеко отсюда проверить.
   - Вот, значит, куда они поскакали. Никого не осталось?
   - Десяток внутри обустраивается, да легкораненые, двое. Обработаны уже. И этот... Жи... То есть, телохранитель пятисотенного.
   - Живодёр? Я его знаю. Где он?
   - Да вон, на верхнем ярусе колокольни этой.
   - Он Младшей Госпоже помогал верёвки наверх закидывать, - подсказывает кто-то.
   Крест с грохотом рушится вниз. Динка стоит на его месте потрясая топором. Солдаты орут восторженно. Даже Верховный встаёт, вскинув клинок в салюте. Сейчас она без шлема, мне так и не удалось подсмотреть, что там внутри. Смотрит вверх, я вижу, лицо столь же выразительно, как маска недавно. Только глаза цвет не меняют, привычная зелень.
   - Порубить - и в костёр. Раз верёвки есть уже - поднимите моё боевое знамя. Отнесите пятисотенному наверх, с древка она сама снимет, - добавляет тише, так, чтобы слышали только те, кто рядом, - а то тяжеловата я стала по верхам лазать. Но если патриарха этого словим - я слов на ветер не бросаю, на самую высокую колокольню залезу, и скину оттуда. Только задушу сперва.
   Родной брат Госпожи лом узлом завязать может. Когда Верховный руками повела, мне стало непонятно кто у кого учился.
  
   Динка падает на колени хрипя и хватаясь за горло. Верховный закрывает её, одновременно выхватывая 'Молнию'.
   - Тревога! Покушение!
   Телохранители вокруг них. У меня пистолет в руке, озираюсь по сторонам. Оборонительный квадрат уже выстроен. Только Живодёр стоит столбом, впившись глазами в место, где была Динка.
   - Обыскать тут всё! Ещё раз.
   - Не надо, - насмешливый голос Динки, - Живодёру лучше помогите, пока его удар не хватил. Разыграла я его, - и смеётся, руки в бока уперев.
   - Объяснения, - голос Верховного просто вымораживает всё вокруг.
   - Так сама всё знаешь, - уже попросту хохочет Маленькое Чудовище, - он так хозяев ненавидел, что душу врагу рода человеческого продать хотел. Как к нам попал - - думать стал, будто демонам служит. А по вере, демон в освящённый храм войти не может. Вот и решила пошутить.
   Он как во двор въехали, только и ждал, когда ты или я через порог храма шагнём. Удостовериться хотел, не покарает ли нас господь, вдруг мы не люди.
   - Дура, - сквозь зубы бросает Верховный, убирает оружие и совершено буднично заходит внутрь.
   Живодёр себя уже взял себя в руки.
   - Пошли! - забегает в храм вслед за матерью.
   Живодёр идёт за ними. Медленно, и как пьяный, пошатываясь. Но он не пьян. Не пьёт никогда.
   Только от крови пьянеет.
  
   Первый раз внутри храма. До этого только мимо проезжала. Да и те большей частью, горели уже. Что можно находить в обозревании кучи бородатых и безбородых уродов? Пропорции тел и лиц искажены везде где можно и нельзя. На свитках - какие-то каракули старым вариантом слоговой азбуки.
   Изображения висящего на кресте тощего человека. И этому уроду они поклоняются? Насколько я их тексты помню, чрезвычайно почётным считается умереть за веру каким-нибудь мучительным способом. М-да, у сочинителей да рисовальщиков как какого-нибудь святого мужа убивали, фантазия богатейшая. Особенно, если учесть событие было за сто-двести лет до момента написания, а то и вовсе на погибшем архипелаге происходили.
   Живодёр и то многого на людях не применял. Пусть, его не слишком хорошо знаю, но он здесь родился, да и многие сцены пыток да казней тут вполне изображены.
   Входя, Живодёр задерживается на несколько мгновений. Шаг замедлил, за одну из пряжек взялся, словно одни из ножен отстегнуть хотел.
   Неужто, и правда, когда-то этой тощей тушке молился? Им же, вроде, нельзя с оружием в храм входить.
   Нет. Встрепенулся Живодёр. Снова прежним стал. Только первый шаг сделал чуть меньше, чем обычно. Пошёл дальше к Динке, с каждым шагом ступая всё увереннее.
   - Что это за медный обруч на цепи во к той роже бородатой на блюде привешен? - разносится под сводами звонкий голос дочери Верховного.
   - Это отсечённая голова великого пророка, - Живодёр привычным голосом отвечает.
   - Жалко, не мной отсечённая.
   - Это четыреста лет назад было. Да и пророков давно уже не было.
   - И больше не будет. Ты про обруч давай.
   - Это от болезней головы. Надо надеть и помолиться. Ну, или если покаяться надо.
   - Жаль, раньше не знала. То-то я удивлялась, что у них вшивых столько.
   - Чтобы сделала, знай раньше, - хм, а ведь стоит Верховный довольно далеко от дочери.
   - Как что? Прокажённых бы нашла, и сюда заслала. Ходили бы по святым местам, целовали бы да мерили подобное. Сама же говорила, проще всего болезнь подцепить через выделения носа и рта. Как раз при поцелуе! - злое-презлое лицо у неё, с десяток разбойников одной улыбкой бы распугала, - Они какого-то святого в виде льва рисуют, вот и развелось бы тут морд львиных. Жаль, болезни нет, чтобы головы на бараньи походить начинали. Вроде, и в виде барана кого-то рисуют.
   - Есть и такой. Хотя бы запомнила, как проказа распространяется, и то хорошо. Что ты предлагаешь смысла не лишено, только слишком долго и не особо годно.
   - Зато, малозаметно. Через годы не вспомнит, где заразу подцепил.
   Они сжигают тела прокажённых и их вещи. Да и головы не у всех болят. Но верно, поцелуи этой мазни способствую развитию заразы. При разных болезнях разных святых полагается целовать... Знаете, что я сделаю, когда город возьмём? Несколько храмов я им оставлю. Те, что поменьше. И отдам туда часть икон, которым молятся при разных болячках. Если на то пошло, у меня есть и такие, от которых и проказу можно подцепить. Думаю ещё, тут их применить, или мирренам в подарок отослать.
   - Доски-то все целовать будут. А те, кто нам захотят служить, первым делом будут храмы десятой дорогой обходить. Умно!
   Сама же говорила, как у них недавно куча народа померла от холеры, ибо считала лучшим средством лечения поцелуй чего-то там чудотворного.
   - Не без этого. Но с холерным и просто в оном помещении быть опасно. Касаться там его, рук не мыть, выгребные ямы не чистить.
   Динка притворно морщится.
   - Хорошо, что их за стенами так много - любая зараза, стоит ей появиться распространиться мгновенно. Да и мы в стороне стоять не будем. Крепость губит засевшее войско, отдавая противнику полую свободу действий вне стен, а войско губит крепость, проедая запасы и медленно самоуничтожаясь.
   - Кажется, я поняла, зачем ты притащила весь осадный парк Безглазого. Тухлятину с тяжёлых камнемётов за стены кидать.
   - Главным образом, они мне просто нужны где-то поблизости. Им хорошо платили, и присяги ему не забыли. Таких просто опасно оставлять за Линией.
   - Предлагала же всех сдавшихся перебить.
   - Умеющий строить камнемёт сумеет построить и водяное колесо. Ты же не можешь ни того, ни другого, - резко бросает Верховный.
  
   Эрескерт развлекается. За ночь установили все 'питоны'. Каждый был с тремя зарядными ящиками. Теперь палят по воротной башне номер семь. Её церковь венчает, да над первыми вратами изображение какой-то рожи бородатой в круге. По церкви, да рожи и палят, стараясь сбить штукатурку, да отбить куски.
   На башне было три баллистических камнемёта. Но я поздно пришла. Они успели швырнуть по одному камню, не долетевшему даже до передовых постов. Ядра 'питонов' малы, но быстры и летят далеко. Два камнемёта сломали ответным залпом. Ещё один успел метнуть второй камень и тоже замолчал.
   Теперь на башне три груды ломанных деревяшек, и четыре 'питона' доламывают их окончательно.
   Госпожу и Эрескерта далеко слышно. Кому постороннему - покажется ругаются. Но тут все знают - они часто под гром орудий разговаривают, и по другому уже не могу. Удивительно, оба до сих пор не оглохли.
   - Мортиры где будешь ставить?
   Показывает на карте.
   - На этом берегу всё. На том...
   - На том показывать будешь, когда там закрепимся по-настоящему. Тараны где думаешь ставить?
   Ухмыляется во все тридцать два.
   - Доложу, как только на том берегу закрепимся по-настоящему.
   Чуть заметная ухмылка Верховного. Таранами, как старые штурмовые устройства, зовут самые тяжёлые и мощные осадные пушки. Их действия на стрельбище видела, но в деле их не применяли никогда. Последние войны обходились без крупных осад. Хотя, несколько городов, поддерживавших Безглазого открыли ворота под угрозой их применения.
   - У нас сейчас наивысший процент артиллеристов и сапёрных частей от общего состава армии.
   - И столько орудий в строю тоже никогда не было, - Начальник огня собой явно гордится.
   - Пока с обстрелами особо не усердствовать. Сейчас главное дождаться их скольки-то там знамённого войска.
   - По мне, так проще бить всеми калибрами.
   - Ты просто не успеешь всё снести, прежде чем к ним придёт подмога. Да и глупо разрушать место, где собираешься жить. Какое-то время.
  
   Наблюдаю за земляными работами. Строят укрепления и ров для отражения возможных вылазок. Понятно, с этого направления вероятность наименьшая. Роют затем, чтобы солдаты не бездельничали. Как там Госпожа шутить любит? 'Рыть канаву от стены и до вечера'. Все понимают, потому работают не торопясь. Никто и не подгоняет.
   Со стен смотрят. Пусть. До сюда добить им нечем. Воротных башен на этом участке нет. Вылазки не опасаюсь. Даже если не про всё знаем, должно быть видно, кроме копающих землю стоит немало войск в полной готовности.
   Охраняют. В основном, самих себя от безделья.
   Кроме меня на холмике генерал Рэндэрд околачивается. Именно так. Ничем не занят. Последствия старого ранения сказываются всё чаще и чаще. По мне, он просто медленно теряет разум. Раз Госпожа сквозь пальцы смотрит на его выходки, то и остальные делают тоже самое. Тем более, он и не натворил ничего более того, что прощается раненному в голову.
   Динка по секрету сказала, генерал стал искать смерти. Даже если так, на этом участке последнее место, где есть шанс встретиться.
   Сейчас он всего-навсего слегка пьян. Мне предлагал, отказалась. Горнисту не стал, так как командир тут я.
   Рэндэрд то и дело на меня посматривает. Тоже всё понятно. Против пола не попрёшь, да и не старый ещё он. Я уже наловчилась на такие взгляды не реагировать, или отвечать словами покрепче. Попытки не прекращаются.
  Времени, пока бомбардировка города идёт, у всех много. Тем более, Госпожа никому ничего не запрещает, только посмеивается. Динка говорит, она с матерью даже ставки делают, кто первым у Яграна в постели окажется. Пока не удалось никому, хотя не против многие. Да и так парочки уже появились. Насколько у кого с кем мне дела просто нет. Уши вянут от болтовни.
   - Куда роете? - неожиданно орёт Рэндэрд - Вон туда ров ведите!
   Работы тут же прекращаются. Все с интересом уставились на нас. Как по уставу тут не поймёшь. Генерал по званию старше, и будь я просто офицером, стали бы выполнять его команду. Но я - офицер-порученец Верховного, к тому же, все знают, лицо приближенное. Другое дело, он сам точно такой же, или до недавнего времени, был.
   Спокойно отвечаю.
   - В том направлении - земля легче. Камней нет. Там ещё частокол будет.
   Глянул на солдат, на меня, рукой махнул.
   - Отменяю свой приказ.
   - Продолжить работу.
   Генерал усмехается. Тыкает в сторону вражеских стен.
   - Тает стаей город во мгле
   Осень, что я знал о тебе?
   Сколько будет рваться листва
   Осень вечно права!
   Смотрю непонимающе. Хмурюсь.
   - Не знаешь, кто это написал?
   - Нет.
   - Сам знаю! Откуда тебе... Этого кроме меня... - задумчиво отпив из фляжки, продолжает, - Да ещё, может, Дины, никто и не помнит уже. Вот ещё из него же.
   Осень, в небе жгут корабли.
   Осень, мне бы прочь от земли.
   Там, где в море тонет печаль,
   Осень - темная даль.
  
   Что такое осень - это ветер
   Вновь играет рваными цепями.
   Осень, доползем ли, долетим ли до ответа
   Что же будет с родиной и с нами?
   - Красивые стихи.
   Попросту ржёт.
   - Сколько раз уже проверял. И чего треньканье этого певца ртом такое впечатление на девчонок молоденьких производит?
   - Певца ртом? Разве бывают певцы чем-то другим? Боюсь, нечто, исполняемое задницей я бы слушать не стала. У меня и от тех, что ртом, голова болит.
   Хмыкает.
   - Говорили, ты языкастая. А на это что скажешь?
   Что такое осень - это небо,
   Плачущее небо под ногами.
   В лужах разлетаются птицы с облаками.
   Осень, я давно с тобою не был.
   В лужах разлетаются птицы с облаками.
   Осень, я давно с тобою не был.
   - Из уважения к вашим заслугам, генерал, советую прекратить подобные шутки. Иначе вынуждена буду доложить о ненадлежащем поведении и поступках.
   - Так докладывай! Что мне сделают? Самое большое - велят в палатке сидеть, там пьянствовать и детей не смущать.
   - Это уже зависит от ваших дальнейших действий, генерал.
  
   Их, даже сидящих в осаде, больше, чем нас. Ещё Меч армию собирает. Госпожа, несмотря ни на что, с каждым днём сияет всё больше. До первой вылазки почти соглашалась с говорившими о её излишней самоуверенности. После мнение изменила.
   Второй вылазки не будет. Иначе я ничего в людях не понимаю. Никто не захочет умирать бессмысленно. Как конница в тот день.
   Вдоль длинной стены лагеря. Они опасались только лучников. Вдоль рва.
   Под огнём. Ружей, лёгких пушек, ракет. Я замечаю только меня касающееся. На 'мельнице' поднят сигнал. 'Обстреливаем конницу. Помощь не требуется'.
   Неслись знамя за знаменем. Метили на большой лагерь, где над частоколом торчат стойки собираемых машин. Хотели их сжечь. Просто не знали, и знать не могли, по стенам будут бить совсем другие машины.
   Осадный парк совсем в другом месте. Но он не поленился приказать притащить в главный лагерь тяжелые орудия. И сам командовал доставкой. Посмотреть было на что - каждое орудие тащит двадцать четыре тяжеловоза.
   Дина сказала.
   - Заняться нечем? Они же в полевом бою больше выстрела сделать не смогут. Ладно, я сама приказала пока по стенам не бить.
   Генерал, кажется, обиделся.
   - Их перезаряжают за шестую часть часа. Тем более, не ядрами а картечью.
   Кран для ядер генерал притащить из своего лагеря не поленился.
   - Ладно, глянем, каковы они в деле. Как вылазку отобьём - вон по тем двум башням и стене между ними бить будешь.
   Вот она, вылазка!
   Несмотря на потери. Прямо на недостроенный частокол. Белеющие за ним ряды палаток. На ощетинившийся пиками ряд солдат в чёрном и алом. На дерзкого гремучника, слишком далеко уползшего от своего логова.
   Птиц всяких у них на знамёнах, и в самом деле, многовато. Голуби в основном. Вроде, они символ их божка. Может, они мнили себя птицами, защищавшими гнездо от змеи?
   Картечи да бешеному огню всё равно, что там они думали.
   Госпожа сидит на складном табурете. Прямо под 'мельницей'. Крылья разложены в сигнал. 'Атакованы крупными силами конницы. Помощь не требуется'.
   Столько читала. И вот стою невдалеке. Где-то за спиной полощется на ветру огромный 'Великий Змей'. Только на парадах видела я личный стяг Верховного. Он видел много боёв. Но тогда рядом не было меня.
   Госпожа напоминает статую. Читала и про это.
   Громадные пушки взревели разом.
   Истрёпанная лавина всё ещё катится на нас. Видела, как падают знамёна, вижу несущихся лошадей без всадников. Мгновения спустя вступают в бой полковые пушки. Три шеренги дают залп одновременно. Отбегают за три других. Эти бьют по очереди, хотя и так уже всё в дыму.
   Ветер в их сторону, дым относит. В разрывах вижу единичных всадников, дерущихся с пикинёрами. Гибнут один за другим. Их мало, очень мало по сравнению с выезжавшими из ворот совсем недавно. Дым относит всё дальше.
  Тела. Мёртвые люди и кони. Застывшие, как вкопанные немногочисленные уцелевшие одиночки. Не знают, назад или вперёд?
   Смерть повсюду. Уцелевшим снова скакать вдоль лагеря. Под огнём.
   'Атака отбита. Противник бежит. Помощь не требуется'.
  
  
  В ряд разложены трупы наиболее пышно одетых конников. Особо солдаты их обчистить не успели - нет шлемов, наручей, вероятно, колец на пальцах. Мне дела нет. Больше обращаю внимание на пробоины от пуль и картечи. Одному ядро в груди сквозную дырку сделало.
   Сюда притащили только относительно целых. Разорванных генерал с артиллеристами на поле ушёл смотреть. Зачем-то с ними пошла и Динка. Вдоль ряда идёт генерал-лазутчик. Показывает Госпоже бывших знакомых.
   - Всё сыновья ближайших приближённых Меча. Золотые храаты как на подбор!
   - Солдатам велели таскать самых разряженных.
   - Блеснули храбростью!
   - Ага. Войска в стрельбе попрактиковались. Действительно важный кто есть?
   - Вот этот, пожалуй, мог бы стать. Сын крупного военачальника. Подавал надежды.
   - Тушу на кол и поднять повыше. Чтобы хорошо со стены видно было!
   Пленных мало, все не столько раненые, сколько избитые. Одному пальцы точно отрезали, позарившись на кольца.
   - Тут есть знакомые?
   - Есть... К солдатам разрешите обратиться?
   - Разрешаю.
   - Внимание! Поднимите вот этого! Солдаты! Хорошенько запомните вот этот знак на плече или одежде. У этого голубой, но бывают чёрные, красные и зелёные. Любого с таким знаком убивайте как бешеных собак. Это особо приближенные к Мечу и церкви защитники веры.
   - Вроде попов, но с мечами?
   - Именно так! Представители воинствующей церкви. Они дают обет истреблять безбожников везде, где встретят, не взирая на пол и возраст!
   - Истреблялка не выросла! - гремит хохот.
   - Подтверждаю всё сказанное генералом. Это даже не животные. Это хуже. Впредь я их желаю видеть только мёртвыми.
   - И продал он Господа за горсть монет, - глухой, но сильный голос одного из пленных. Без знака на броне.
   Повернувшись к нему, генерал смеётся. Как мне кажется, с оттенками болезни.
   - Я никогда, щенок, никого не предавал. Это вы были настолько глупы, что почти за тридцать лет не смогли разглядеть живущую в вашем гнезде змею. Я - Змей, и горжусь этим. Ты же у нас святоша вроде, тебе кровь проливать нельзя, даже палицу вместо меча носишь. Думаешь, я забыл, как ты хвастал, как будет устроен пир после победы. Где вы будете сидеть на помосте, лежащем на пленных Еггтах и их воинах? Кровь ведь не будет пролита.
   - До чего убого! - усмехается Дина, - Я ещё в детстве подобную историю читала. Всё в мире повторяется. Он точно святоша?
   - В придворном соборе служит.
   - Как интересно... Когда город возьмём, его и всех прочих святош повесим в святая святых этого собора. Он много ведьм сжёг?
   - Ни одной. Чистенький слишком для этого. Всё о любви к господу трактатики писал.
   - Руку ему отрубить или язык вырвать, - я-то вижу, Госпожа потешается. Пока потешается. Еггты от слов к делу быстро переходят.
   - Сейчас? - спрашивает сотник, командир стерегущих пленных.
   - Погоди. Он меня или ещё кого после победы изнасиловать не собирался?
   - Он - нет. Таким запрещено прикасаться к женщинам.
   - Предпочитает мальчиков или барашков? Я к такому по своей воле тоже прикасаться бы не стала.
   Гремит хохот.
   Пока они веселятся, я доспехи убитых рассматриваю. Мысли всякие невесёлые бродят. Столько пробоин! Вмятин тоже хватает, но общей картины это не меняет. Почти все доспехи нашей работы. Пусть и не работы армейских кузнецов. Та броня пули большинства ружей держит. Большинства, но не всех.
   К примеру, динкин 'дырокол' с нарезным стволом и калёными пулями прошибёт любой доспех, включая её собственный и материнский. Пусть он в десять раз дороже обычного ружья и гораздо дольше перезаряжается. Несколько лет назад ружей не было вообще. Теперь их тысячи.
   Что будет, если через несколько лет тоже самое произойдёт с 'дыроколами'? И они будут у всех, а не только у лучших и самых богатых, стрелков? Я тоже к 'дыроколу' приценялась. Очень уж дорого. Не стала брать. Своих не хватало. Принцесса одолжила бы и забыла. Но как-то неловко.
   Если даже самая лучшая броня теперь защиты уже не даёт, то, может, вовсе не носить? Но тогда всю тактику придётся менять. И так уже Госпожа говорит, в будущем одни стрелки будут между собой сражаться.
   Хотя, пока броня нужна, от оружия противника защищает. Но мы дело имеем с теми, кто огнестрельного оружия делать не умеет. Что будет, когда столкнёмся с теми, у кого оно есть?
   С теми же мирренами, которых генерал Рэндэрд поминает, где надо и не надо. Будто война с ними уже дело решённое, хотя они вон где живут. Их купцы к нашим портам дорожку нашли. Любой купец, залезший в такую даль, во-первых страшно алчен, а во-вторых он ведь не только купец, но и воин, пират и лазутчик. Никто не знает, какие выводы из докладов купцов делает далёкий двор.
   Госпожа шутит невесело: 'Рэдду, наверное, мирренский наёмник голову пробил. То-то он на них так взъелся'. Мирренские доспехи нам сам Ярн показывал. И я заметила толстый металл. Динка тоже совсем невесёлой была. Долго металл щупала да разглядывала. Вскоре после этого у неё 'дырокол' и появился. Потом и латы новые, очень тяжёлые.
   Госпожа тоже кое-какие выводы относительно мирренов сделала. Правда, не столь грустные, как генерал. В разговорах стало мелькать 'усиление приморских крепостей', 'пушка, способная мирренский корабль потопить одним выстрелом'. На стрельбище были. Артиллеристы стреляли не по привычным щитам. Вместо мишеней соорудили настоящие борта кораблей. Результатами Госпожа осталась довольна. Генерал вовсе нет. Хотя и разрушено было всё. Дина для себе перевела мирренскую опасность в разряд совсем малозначимых вещей. Генерал предпочёл бы оставить мирренов в первоочередных.
  На мой взгляд мыслей генерал не оставил, решив действовать по-другому. Через Динку, вернее, не столько через неё, сколько с расчётом на то, что она рано или поздно окажется на месте матери. И к тому времени у неё уже должен быть правильный образ врага.
   Что до меня - мирренских купцов и послов видела. И они мне не понравились. С длинными волосами и бородами напоминают животных. Даже речь напоминает лай. Я понимаю неплохо. Учили и этому языку. Только я впервые в жизни намеренно изображала глупость - настолько он мне не нравился. Боялась, поймут, притворяюсь и заставят учить как для переводчика. Обошлось.
   Храаты волосатостью напоминают мирренов, только те, в отличии от них, мылись часто.
   Помню, кто-то сказала про посла.
   - Такой красивый! Попробовать бы с ним...
   Меня как ударили.
   - Иди с козлом в хлеву попробуй. Борода и шерсть - примерно одинаковые.
   - Ревнуешь, никак? - зло смотрит. Она девушка видная. С Динкой вместе сражалась. Знает, если что, я убивать умею.
   - К животному ревновать? - животных я не боюсь никаких. Хоть щенка, хоть жабу в руки возьму. Но попробуй миррен на том приёме хоть невзначай меня коснуться - получил бы кинжал в сердце. Настолько они мне омерзительны.
   - На себя-то посмотри, нетронутая.
   Кажется, тогда она смеялась вместе с кем-то из посольства. Только я знаю, сколько за мирренами следило стрелков.
   Не знаю, до чего могло бы дойти. Динку не подвело чутьё на надвигающиеся ссоры. Как из-под земли вынырнула. Глазки нехорошо блестят.
   - Ни в чём! - буркнули обе в один голос.
   - Девочки, не ссорьтесь. Война скоро, а вы тут друг дружку убивать собрались.
   Улыбнулась так, что сразу стало ясно, почему у неё змея на гербе.
   Тот год она всегда старалась гасить в зародыше начинающиеся ссоры и мирила старых врагов. Назревали большие дела, и Динка не хотела, чтобы за её спиной шипели и шпыняли друг дружку.
   Госпожа только посмеивалась.
   - Вы молоды. Кровь играет вовсю. Тут не сделать ничего. У меня, пусть и странный, но всё-таки двор. Все, кому надо выводы давно уже сделали. Кто тут с кем гуляет, и из-за кого ссорятся я знаю. Странно, что ты в стороне. Ведь ничем не хуже прочих.
   - Я своим умом думаю. А не общим, как у них.
   - Это я знаю. Только смотри, сейчас в столице невест перебор. Не женихов.
   - Я знаю.
   - Сейчас живи. На потом не откладывай. Потом может и вовсе не настать. Как не настало однажды у меня, - не помню я у Госпожи такого лица. Так и не знаю, памятью о ком является Динка. Еггты умеют хранить секреты, - Да и мне не больно охота смотреть, как появляется новая Рэдрия. Она тоже много чего на потом откладывала...
   'На потом откладывала' - в голове вертится. В ряду мертвецов многие не сильно старше меня. Могли бы даже красивыми показаться, ибо ещё не носят бород. Теперь и не будут никогда. В отложенном последнее слово оказалось за нашей картечью. А ведь тоже о чём-то мечтали. Наверняка, хвастались невестам, что привезут змеиных голов.
   - Осень! О чём задумалась?
   Резко оборачиваюсь, чуть не упав. Обе они любят так подкрадываться. Хотя, мать и дочь, не считая прочего.
   Оказывается, времени прошло немало. Ещё мертвецов притащили, солдаты ловко избавляют их от доспехов. Многие сегодня стали существенно богаче.
   Генералы куда-то делись. Зато генерал Ярн, муж казначея, пришёл. Стоит чуть в сторонке, смотрит. У ног - небольшая куча оружия и брони. Все знает, он всё необычное собирает.
   Госпожа довольно щурится, как кошечка на солнце. Кажется, вот-вот замурлыкает.
   - Что угрюмая?
   - Зима близко.
   Смеётся.
   - Это ты не волнуйся, зимовать будем под крышами. Вон теми, - небрежно машет рукой в сторону города, - В тепле и сытости. Хочешь, особняк какого-нибудь храата подарю?
   - Зачем?
   - Как зачем? Жить! Кэр вон, уже себе участок для загородного дворца присмотрела и даже все пергамены оформила. Другие тоже к землям присматриваются. Я пока дарю, но скоро продавать буду. Рэндэрд вон предложил в главном городском соборе бани общественные устроить. И рядом участок для цветочных домов отвести. Что скажешь?
   - Если я правильно помню план города, туда водопровод вести будет неудобно.
   - Осень, ты и вправду невозможна! Младше моей дочери, но временами, кажешься старше матери!
  
   Госпожа говорила, паровики она во многом и делает, чтобы тяжёлые пушки таскать. Но пока машины себя-то с трудом таскают. Дина не унывает и всё дорабатывает и дорабатывает. Сколько я ей той зимой считала!
   Даже не знала, насколько она в высшей математике сильна! Или это я уже просто привыкла в этой области первой быть.
   Хотя Дина мне сказала, столичные учёные просили оставить меня в городе.
   'Она только расправляет крылья. Потомки нам не простят её смерти на взлёте'.
   'Я ей передам'.
   Что я могла сказать? По-другому быть не могло.
   'Говорят, расправляю крылья? Так, наверное, и есть. Только я - птица хищная. Пусть и высокого полёта!'
   Всё в этот раз куда серьёзнее, чем на Войне Верховных. В Замке оставили только тех, кому совсем ещё не подошёл возраст.
   Удивила Динка. У неё собралось немало дорогих и ценных клинков и другого оружия. Немало и богато отделанных доспехов. В основном - официальные подарки Верховному. Та же, не особенно ценя вещи отдавала их дочери. Дарители разобрались, и последние подарки явно делались с расчётом на Динкино телосложение и руку.
   Да и, пожалуй, главное - с определённым прицелом на будущее. Как сама Динка шутит, 'я не злопамятная, я просто злая и память у меня хорошая'.
   Вещи ценит побольше, чем мать, в руки редко кому даёт, даже если просят. Без разрешения могут брать только Линки. Да я.
   Незадолго перед выступлением привела нас в свою часть арсенала. И стала просто раздавать отделанные золотом, а то и камнями, великолепные клинки.
   - Мы на Великую войну идём! Ни к чему пылиться хорошему оружию. Пусть врага разит!
   Кто благодарил, кто просто не знал, что и сказать. Мне достался гранёный кинжал, седельный меч и шлем с гравированными золотыми листьями и иероглифом 'Осень'. Совпало, хотя делалось и не для меня, шлему больше двадцати лет. Металл прочный, как бы не толще, чем на моём шлеме.
   Себе оставила только то, чем чаще всего пользуется. Тем более, она в последнее время полюбила ружья и пистолеты, а их среди подарков пока нет.
   Примерно за час Динка раздала состояние. Пожалуй, даже не одно. В ценах на камни и работу ювелиров разбираюсь не особо, но даже клинки и броня, по моим примерным подсчётам стоят не менее ста тысяч 'ведьм'.
   Из тех, у кого есть родители, только у отца и матери Линки, и, разумеется, матери Динки есть такие деньги.
   Знаю, многие боялись, не рассердится ли Госпожа, и не велит ли вернуть. Некоторые даже боялись, что их могут выгнать.
   Глупенькие! В этих стенах без её ведома ничего не происходит. Да и Динка во всём дочь своей матери.
   На следующий день Динка принесла мне пару пистолетов, из которых стреляла совсем недавно.
   - Возьми, я же знаю у тебя всего один!
   - А ты?
   - А мне вчера Рэндэрд ещё пару подарил. Тоже с колесцовыми замками, но двуствольные. С гравировкой! И-и-и! - радостно завизжало Маленькое Чудовище.
  
   Глава 2.
  
   - Пиши дальше.
   Входит 'мельник'.
   - Верховный. Из седьмого сектора сообщение. 'Объявлена готовность. На стене большая процессия. Во главе - люди в золотых одеждах со знамёнами. За ними воины. Поют. Идут в шестой сектор'.
   Так-так, а мы сидим в третьем.
   У Госпожи на губах играет ухмылка, скорее присущая её дочери.
   - Передай. 'Наблюдать. Никаких действий не предпринимать. Отметь особо: огня не открывать'.
   Ко мне поворачивается.
   - Знаешь, что там происходит?
   - Кажется, это обход с крестами называется, но, это вроде только по праздникам делают и между разными храмами. А сейчас не праздник, вроде.
   Довольно усмехается.
   - Смотрю, издаваемое походной канцелярией читаешь, не то, что некоторые... Верно, но не совсем. Пошли, глянем на них.
   Уже на выходе бросает через плечо.
   - Зачем они эти обходы устраивают? Особенно, по стене.
   - Вроде, от этого какая-то божественная защита должна снизойти. Стены неприступными стать или неразрушимыми.
   - Думаешь, поможет?
   - Опыта обстрела каменных укреплений не имею.
  
  
   Эти четыре тяжёлых пушки особо и не нужны были. Госпожа их даже в Замке хотела оставить. Эрескерт настоял их в поход взять, и даже разработал ту самую упряжь на двадцать четыре коня. Уж очень ему хотелось из самых больших пушек в мире пострелять.
   Госпожа только рукой махнула. Хотя она эти орудия и отлила. Просто проверяла, насколько тяжелую отливку может создать. Когда всё прошло удачно, ухмыльнувшись, сказала, может отлить и вдвое большее орудие.
   Говорилось намеренно для приехавшего в столицу Адмирала Юг. Тот ей немедленно два таких орудия и заказал для главной базы своего флота.
   К моменту перехода границы, орудия успешно отлиты, а уж как их тащить на побережье - пусть у Адмирала голова болит.
   Эрескерт, правда, чуть ли не до выступления вокруг пушек ходил. Измерял что-то. Чертил. Уверена - лафет и упряжь придумывал. Успей - и эти бы сюда притащили.
   Притащить - притащили, но разобранными. Ствол - отдельно, под него бледненький наш какую-то особую повозку на десяти колёсах придумал, лафет - отдельно.
   Пока только одна к стрельбе готова, собирают остальные.
  
   - Где командир батареи?
   - Здесь! - орёт дочерна загорелый здоровяк от крана.
   - Не узнала! Совсем на начальника огня перекраситься решил?
   Все ржут, и он громче всех. Тоже его знаю. Артиллерист отменный. Только с тем же недостатком, что и начальник его - ни одной юбки не пропускает, хорошо я в штанах хожу.
   - Расчёт к первому орудию. Заряжено?
   - Нет.
   - Зарядить бомбой! Последней разработки!
   Если становимся лагерем надолго, пороховой погреб начинаем рыть раньше, чем палатки ставить. Вот и сейчас - ещё не все орудия подвезли, а погреба уже готовы. Пусть и заполнены полностью из десяти только два, в том числе, этот. Обозы в пути, прибыть должны точно по расписанию.
   Пусть, напротив и самые мощные участки стен. Начальник огня именно тут решил в любимые игрушки - большие и очень пушки, сыграть. На главной батарее, наверное, нет двух одинаковых орудий. Длина ствола, калибр, даже материал изготовления - всё различается.
   Я несколько раз бывала на стрельбище вместе с Госпожой и Эрескертом. Он вокруг результатов старых опытов Госпожи и Чёрной Змеи ходил как голодный кот по мясной лавке.
   Все измерительные приборы, что знаю, с собой таскал. Мерил и мерил. Калибр, толщину стенок стволов, глубину зарядных камор, даже диаметр цапф. Даже напильником проверял и опилки очень тщательно собирал.
   Глаза просто горели, как у безумца или возбужденного племенного быка.
   Почти все орудия лежат на временных лафетах-колодах. Раньше такие сооружали при осадах, но у нас их давно не используют. Вот для отстрела опытных стволов они самое то. Подспудно озиралась по сторонам, ища разорванные стволы. Знаю, несколько лет назад Госпожа была серьёзно ранена при взрыве осадного орудия. Но видимо, это было на каком-то другом стрельбище.
   Чем-то все эти орудия напоминают огромных куколок бабочек. Невзрачные создания, не отделанные, иногда даже без просверленных запальных отверстий, сделанные просто для проверки литейных свойств того или иного сплава, стволы.
  Но расправляет крылья прекрасная бабочка, дрожат стены от грохота 'Змей'.
   Эрескерт выпросил у Госпожи все опытные орудия, ещё и взялся за свой счёт изготовить к ним лафеты и купить лошадей. Подготовленных артиллеристов у нас тогда было несколько многовато. У меня опыта маловато, но осадную батарею, что пушечную, что мортирную, установить смогу. Как пороховой погреб оборудовать - знаю, стрелять - умею.
   Рэндэрд красный, покрыт испариной, крючки на воротнике ободрал, две фляги воды уже не выпил, а именно вылакал. Я кошусь в его сторону, Госпожа не смотрит, поглощена разговором с начальником огня. Тот певчей птицей заливается. Даже те обрывки, что до меня долетают, на мысль наводят: он об артиллерии поэму писать не думает? Получилось бы...
   - Ну, пошли, поглядим, что за ТАОН ты соорудил.
   Рэндэрд аж вперёд подался.
   - Как вы сказали? ТАОН?
   - Ну да. Тяжёлая Артиллерия Особого Назначения. У меня одна уже есть, а Эрескерт...
   Генерал хрипит и валится на колени. Лицо багровое.
   Телохранители забегали. Дина щупает Рэндэрду пульс, принимается слушать.
   Госпожа невозмутимо что-то насвистывая, велит принести столик. Достаёт и разворачивает шприц. Сняв колпачок с иглы, прокалывает крышку бутылки. Телохранитель смазывает место укола.
   Буквально на глазах цвет лица генерала меняется, да и дышит уже более-менее нормально.
   Дина стоит, уперев руки в бока, так, чтобы Рэндэрд её хорошо видел.
   - Так, приятель, тут все свои, поэтому таится не вижу смысла. Сердце у тебя - дерьмо. А ты ещё и жрёшь, как не в себя.
   - В половине случаев - с тобой на пару, - раз огрызается, значит всё хорошо.
   Дина хохочет. Порывшись в сумке, вытаскивает кошель. Достаёт два, подумав, ещё два чёрных шарика.
   - На! От сердца, можно сказать, отрываю. Самой ещё запасы. Сейчас выпьешь два, ещё два - завтра с утра.
  
   * * *
  
   - Запал готовьте!
   Почти улеглась на ствол.
   - Влево три!
   Под лафетом сзади поворотный каток приделан, чтобы легче было по горизонтали наводить.
   - Клин четыре... - ненадолго замолкает, - нет, пять.
   Слежу, куда направлен ствол. Смотрит точно между девятым и десятым зубцом между башнями сорок два и сорок три. Догадываюсь, что она хочет сделать. Во главе процессии либо что-то ценное несут, либо кто-то важный идёт. Либо всё сразу. Вот и будет вам привет от старшего демона.
   Стоит, отведя руку с запалом.
   Попала!
   Мне видно, много попадало и пение это гнусавое прекратилось.
   Госпожа улыбается, наверное, как охотник, убивший сильного и опасного зверя. Вот только она с молодости только на двуногую дичь охотится.
   - Выволокли свою, наверное, самую главную святыню. Чуть ли не с основания города в первом храме ковчег с ней валялся. Считали, стены обнесут - либо победа будет, либо стены неуязвимыми станут. Вот я по ковчегу и дала! В труху и кашу кровавую. Может, теперь и задумается кто, чего все эти тухлые кости, да жопы в золоте, стоят.
   Снова смотрит на не прекращающуюся на стене суматоху.
   Уже не улыбается, а оглушительно хохочет.
   - Ну, что, золотые жопки, как вам моё золотое ядрышко?
  
   * * *
   Голодом морить их не велели, вода в загоне и так есть. Даже охранять особо не надо - вряд ли сбежит тот, кто бегать не может. Они вечером даже песни свои гнусавые затянули. Попросили замолчать - не поняли. Прострели одному ногу - уяснили.
   Утром снова за песнопения взялись. Даже забор по круг обходить принялись. Никто не одёргивал - их охранять в наказание ставили, а тут какое-никакое развлечение.
   Потом песни кончились. На пленных пришли посмотреть бойцы вспомогательных частей и нестроевые из последнего набора. Местные. Бывшие рабы.
   Они ничего не говорили. Не смеялись и пальцами не показывали. Глядя на них, притихла и охрана.
  Они смотрели. Просто смотрели.
   Но эти туши под их взглядами словно съёжились и сбились в одну общую кучу. Подальше от взглядов. В центре загона.
   Начальнику охраны стало неуютно, известили коменданта лагеря.
   Нестроевые всё приходили и приходили.
   Не угрожали пленным оружием. Не говорили ничего. Просто смотрели.
   Я видела помещения для рабов. У нас хлева лучше. Да и загоны на полях, куда на ночь сгоняли работавших тоже видела.
   Порядок вещей казался неизменным. Но потом пришли мы.
   И пастухи человеческого стада сами оказались на положении скота.
  
   Меня как раз и послали разобраться с причиной сборища. Место как раз между двух лагерей и в случае бунта толпа будет попросту расплющена. Но на бунт происходящее похоже меньше всего, это даже и любимому ежу генерала Рэндэрда понятно.
   Он там ещё раньше меня оказался, но ни во что не вмешивается. Самым неподобающим образом на заборе сидит и разными цветистыми словами пастырей в загоне, обзывает.
   Поговорить любит и умеет, словом в последнее время всё лучше и лучше владеет, так что даже угрюмые нестроевые с клеймёными лицами и то посмеиваются.
   В окрестностях осаждённой столицы полно монастырей, тут до недавнего времени хорошим тоном считалось земли и ценности им дарить. Земля же, без тех, кто на ней работает в общем-то бесполезна. Дарили земли с рабами.
   Рабы на пергамене той же веры, что и хозяева. Вроде как единоверцев в рабстве держать нельзя, но чего не сделаешь ради звонкой монеты? Какое-то объяснение обоснованности рабства попы придумали.
   Вроде бы богобоязненный дед того, кто из города удрал, много земель им за этот трактат подарил. Как там он называется? Свято-чего-то-там, то ли девы непорочной, то ли зачатия какого-то противоестественного.
  
   Хотела уже назад ехать, но вижу скачут из главного лагеря. И блеск золотых рогов виден уже.
   - Как дела, Осень? - будто и нет никого вокруг.
   - Всё в порядке. Никаких нарушений нет.
   - Даже никого из этих вздёрнуть не хотели?
   - Когда объяснила, всех вместе и после взятия города - веселее будет - согласились.
   Согласный гомон. Мне до этих мешков с дерьмом, что в загоне, дела в общем-то, нет. Это у Динки одна из любимых фраз в ответ на любой вопрос про священников: 'В сортах говна не разбираюсь'.
   На деле, во всём она разбирается. Нравиться простоватой и грубоватой драчливой девчонкой выглядеть. Вот только, в умении людьми вертеть мать уже догнала почти. Плохо, что только в этом умении с ней сравнялась.
   Я просто знаю: те, кто распятому молятся разве что с точки зрения мерина обозного все на одну рожу. Их много разных течений, как они сами выражаются. С одной стороны, другие течения вроде как братскими признают, с другой, ненавидят их чуть ли не больше, чем нас. И режутся друг с другом просто зверски.
   К чему это я? А к тому, что свиньи двуногие из загона к тому, что со мной произошло в прошлом ни малейшего отношения не имеют.
   Это другое течение было, этими, что в загоне вроде как даже осуждённое.
   Так что пусть пока сидят да хрюкают. Сама я с ними делать буду только то, что прикажут.
   Будь там из,,, другого течения. Вспомнилось тут у Рэндэрда подцепленное. 'С твоими врагами поступим так, как ты скажешь. Вот если мы встретим моих врагов - ты узнаешь, что такое настоящая жестокость'.
   И почему он тогда ухмылялся? Вроде, его личных врагов нет уже никого.
   Пусть, я много знаю, но всё-таки, далеко не всё и не про всех.
   Строение человеческого тела мне известно, и причинять боль очень подолгу я могу. Если мне понадобиться - враг умирать будет очень медленно и мучительно.
   Вот только, почти все, кого стоило бы медленно убивать, уничтожены в тот день, когда я едва не погибла.
   Как там Госпожа шутит: 'Армия всегда готовится к той войне, которая недавно кончилась'.
  
   Стою, вполуха слушаю, хотя тишина звенящая. Госпожа с нестроевыми и вспомогательными о жизни после победы и о земле разговаривает. Самый важный вопрос для недавних рабов с полей. Самый неважный вопрос для меня. Я с двух вещей кормиться могу. Пера и клинка.
   Земли до недавнего времени не было. Теперь есть. Госпоже спасибо. Кадастр владений тут составить уже догадались. Вблизи столицы почти вся - у Меча, да его родни ближней.
   Уже объявлено армейским фондом для раздачи. Сбежавший из города раб рассказал, осажденные так верят в скорый приход помощи, что один родич меча какому-то монастырю продал участок земли, где главный лагерь стоит.
   Госпожа разозлилась. Хотя, сначала весёлой была. Даже слишком. Казначей уже в открытую лицо кривила.
   Услыхав о сделке, Верховный и взялась участки раздавать. Говорит, размер, качество земли, сады да пруды перечисляет. Будто сама кадастр составляла.
   Раба того уже после совещания привели. Я уже к себе идти хотела. Госпожа пить не заставляет, но и уходить от Верховного мало кто решается. Даже почти непьющий казначей и то сидит.
   Словно забыла, почти все на совещании - генералы, кому земель, частично ещё не завоёванных, столько уже роздано. Им такие участки не очень нужны. Только казначей, хотя и злилась, к сестре маску повернула. Она-то лучше всех знает, как из медяков золотые складываются.
   На телохранителя Яграна показала. Просто первым на глаза попался. Я-то за спиной.
   - Хочешь участок? Или два?
   - Благодарю Верховный, но вынужден отказать. Я из приморья, и думаю туда вернуться. Я с земли жить не умею, вот корабли...
   - Ну, золото не завтра делить будем. Я и забыла, что ты из китобоев.
   Посматривает на телохранителей генералов и змей у стен.
   - Ну, кому? Или все богатые такие?
   Тут я и сказала.
   - А мне можно тот участок, что вы сейчас описывали?
   Поверившись, оглядела меня с головы до ног, словно впервые увидала.
   - Умная. Раньше всех сообразила. Значит так! Я три участка рядом описала. Вот, все три её и будут. Готовьте документы на владение.
   Пергамены уже были. Сама имя вписала, Динка ей даже успела подсунуть золотые чернила. И печать Верховного поставила.
   На следующий день на утреннем построении было объявлено о начале земельных раздач. Несколько дней прошло - некоторые права на участки уже продать успели. Ко мне тоже приходили. Из казначейства.
   Предлагали вполне приличную цену. Я отказалась. Не только Главный государственный и армейский считать умеют. Это сейчас торгуют считай, воздухом. Когда город возьмём, цены втрое, самое меньшее, вырастут.
   Знаю, нестроевые нет-нет, да косятся на солдат. Не могут старую привычку изжить. Привыкли, господа и вообще свободные носят длинные волосы и бороды. Короткая стрижка и безбородость - рабский признак. И никакого оружия у рабов быть не может.
   У нас же у половины генералов головы бритые, борода вообще только у начальника конницы есть. Не говоря уж о Верховном - женщине.
  
  
   Заплывшие жиром рожи, смотрящие из щёлочек бесцветные свинячьи глазки, туши, способные сделать честь откармливаемому на мясо борову. Видела крупных, и просто, очень тучных людей. Но эти же... Раздувшиеся от жары разлагающиеся трупы и то не такой толщины. Только они живы, вот только воняют как бы не похлеще мертвецов.
   Маски надеть было совсем не лишним.
   - И эти собирались нас чему-то учить? Умеренности в еде?
   Выражает всеобщее недоумение Динка.
   По глазам видно, как усмехается Госпожа.
   - Ага. Попутно. После приобщения и подсчёта десятины да прочих налогов. Вон те уже города линии между собой поделили. Для духовного окормления.
   - Это когда жрать хлебец, изображающий мясцо их божка и запивать вином вроде как из его крови?
   - А доклад разведки почитать? Там всё это есть вообще-то. Так! Осень, тебя вообще-то не спрашивают, и тут не урок, чтобы подсказывать. Раньше учиться надо было! Хотя, к тебе это не относится. Знаю, ты-то доклады читала. Дин! Я тебя вообще-то спрашиваю.
   - Я, конечно, людей, и тем более, богов, не люблю, но не настолько, чтобы их есть. Да и выпивка есть получше чем кровищ-щ-ща. Тем более, я не люблю красное. С ними-то что делать будешь?
   - Поживут. Какое-то время. Тех местных, что приедут покорность изъявлять, будут сюда водить.
   - Вчера один, седой такой, был?
   - Был. Присягу принёс. С ним и раньше переговоры вели. Самый... Колеблющийся был. Теперь не колеблется больше.
   - Уверена?
   - Да. Очень уж вон того просил, - тычет пальцем в тушу, выделяющуюся на фоне прочих повышенной жирностью. Глаз совсем не видно, и не потому, что подбили.
   - Зачем?
   - С живого жир вытопить. Сказал, если сомневаюсь, согласен вытапливать хоть перед всем нашим войском.
   -Хм. Теперь и я верю, нам честно служить будет. По их же законам священника убить - это примерно, как по нашим беременную женщину.
   - Хуже. Гораздо хуже. Женщины у этих и людьми-то не совсем являются. А это особи, к богу приближённые.
   - Особи? Они, что скопцы?
   - Знаешь, я не смотрела. С одной стороны, скопцам им проще бы было - женщин касаться им нельзя. Но с другой - высшим церковным чином скопец быть не может.
   - Он и человеком скоро быть перестанет.
   - Не раньше, чем я решу. Ты меня поняла?
   - Поняла, - бурчит Динка угрюмо.
  
  
   - Что нынче невесёлый, товарищ поп? Помнишь, как бывало, брюхом пёр вперёд? И крестом сияло брюхо на народ.
   - Кресты своё, того... Отсияли. - желчно замечает Динка.
   Генерал шутливо раскланивается.
   - То я не знаю! Из них такие чудные портреты твоей матери на золотых кругляшках получатся!
   - Её портреты. Только. На серебряных. Монетах, - совсем уж по змеиному Динка шипит, - А ты лучше стихосложением займись, пока мозги на хрен не пропил.
   Рэндэрд снова раскланивается. Со стороны похоже на семейную сцену, когда жена нерадивого муженька отчитывает. Слухи про них двоих бродят разнообразные. Они и вместе, и по отдельности ничего не подтверждают, но и не опровергают. Госпожа только посмеивается, казначей, когда вместе их видит, откровенно злиться.
   Пыль всем в глаза пускать им нравится. Или же слухи и не слухи уже?
   Генерал всю жизнь рядом с Еггтами. Самой Чёрной Змеёй замечен был. Вот и решил накануне старости совсем с ними породниться. Надумай такое кто другой, быстро бы объяснили, чтобы не пытался рогов выше лба иметь.
   Но именно Рэндэрду старшие Еггты такое бы позволили. Благо, у каждого дочери есть.
   Вот только слишком прям и груб Рэдд для откровенных брачных переговоров, Динка же наоборот, слишком изворотлива и хитра.
   Мне, в общем-то, дела нет. Самой второй раз видеть ещё никого не хотелось... Хотя, кому вру? Хотелось, только не кого-то конкретного. А вообще. Человека.
   Словно в тени золотых рогов Госпожи. Эта тень неплохо защищает от многого. Она не говорила прямо, но знают все - против воли тебя замуж не выдадут. Знаю, уже про два устраиваемых родителями 'выгодных' брака, что не состоялись, когда стало известно мнение Верховного. Мнением невесты она интересовалась. Больше - ничьим.
  
  
   * * *
   Рёв. Просто рёв восторга. Самого дикого и искреннего. Легко одетая Динка с двумя саблями танцует между костров. Вертится всё быстрее и быстрее. Даже не поймёшь, есть на ней что, или нет. Только блестит золото украшений и сверкает сталь клинков.
   Музыки и не слышно совсем.
   Смотрю мрачно. Смелость разная бывает. Такой у меня нет. Никогда не смогу так, как Динка сейчас. Не знаю, хорошо, или плохо.
   Вот те, кто сейчас как безумцы орут, завтра точно стальной стеной стоять будут, вспоминая танец огненной Змеи.
  
   - Госпожа, возьмите с собой! Я больше не хочу бояться. С доспехами обращаться умею, стрелять вы меня научили.
   - Нашлась стрелок! - Зла не хватает. Снова этот взгляд. Если завтра мы не устоим... Её же на ремни порежут! - Ладно! Будешь мои ружья заряжать. Лови пока, - кидаю короткий меч.
   Почему-то не поймала. Шепчет.
   - Вы даёте мне оружие? Как свободной?
   - Подними! Это не игрушки, чтобы на полу валяться.
   Держит за ножны. Всё тот же взгляд и невиданная мной совсем глупая улыбка.
   - Свободным только можно с оружием ходить. У меня меч. Госпожа дала мне меч.
   - Ну, дала. Надоела уже с госпожой.
   - У меня меч. Свой меч. Значит, я на самом деле больше не рабыня?
   - Ну да. Дошло наконец.
   Как заверещит! Аж солдаты в палатку сунулись. Чуть не ржут, явно надеясь, я Анид наказываю, или ещё как с ней развлекаюсь.
   Прогнав их со смехом, гоню от себя дурные мысли, как бы не получилось так, что свободной со своей точки зрения, Анид придётся прожить всего один день.
  
   Дальний ряд кольев под углом остриём к врагу, врыт как раз на пределе, где пуля тяжелого ружья ещё способна нанести вред. Когда дойдут до этой линии, будет первый залп. На ученьях уже проверено - слаженными при отражении атаки могут быть только первые два-три залпа, дальше уже начинают бить, кто во что горазд. И это на учениях, где противник не намерен тебя рубить.
   В бою будет хуже. Притом, и там, и там сильно мешает дым.
  
   Между кольями - ряды ракет. Скорее всего, бой начнётся с них. Сбить первый натиск, напугать лошадей. Пусть строй превратится в кучу. И - картечью по ней!
   За нами - отряд лучников. Бывшие солдаты Безглазого. На знамёнах - голова с повязкой на глазах. Раньше косились, сейчас - не до того.
   Их длинные луки бьют даже дальше ружей. А уж про меткость и говорить нечего. Хотя, если на состязании появляется кто-то вроде Динки с длинноствольным нарезным 'дыроколом', то можно и поспорить.
   Вот со скорострельностью спорить бесполезно. 'Бесполезно пока' - многозначительно та же Динка замечает.
   Только учить лучника надо с детства. Дальше, чем сейчас стрелы лететь уже не будут. Пользоваться ружьём можно научить за полмесяца. Сама проверила.
   Пули с каждым годом летят всё дальше и дальше. Много кто думает над длиной стволов, конструкцией замков и составами порохов.
  
   Сотни и тысячи глаз следят за Старой дорогой. Показываются первые всадники.
   Набухает, словно чудовищный нарыв. Их всё больше становится. Вспучивается масса людей и коней. Не идут дальше.
   Что там у них? Может, между собой передрались? Было бы хорошо...
   Знамёна. Они их в руках носят. Одни похожи на наши. Другие...
   - Знамёна с поперечными перекладинами видишь?
   - Да. Тех, кто вблизи них бить в первую очередь.
   Мне это нравится всё меньше и меньше. Похоже, главный удар придётся по нам, а не по центру. Ничего! Здесь тоже есть, чем их встретить.
   Мощная у меня подзорная труба. Хорошо всё видно. Вон, разряженные какие! Так бы и влупила!
   Жаль, пока не достать...
   Громыхнуло!
   Что за!?
   Из разноцветной туши внизу словно кусок с мясом и кровью рвануло. Чем это их? Да на таком расстоянии? Взрыва сильнее я ещё не видела. В воздухе, кажется, кувыркался конь. Или его половина. Ещё много чего по сторонам разлетелось. 'Дракона' краном заряжают. Вручную ни заряд, ни бомбу или ядро не поднять.
   Чуть не рассмеялась. Аренкерт перетащил-таки на свой участок обороны осадного 'Старого дракона'. Говорят, самую дальнобойную, и одну из самых тяжёлых пушек работы Госпожи.
   Насчёт дальности выстрела, вижу, не зря говорят. Только вот вряд ли зверюга ещё рыкнет сегодня. Перезаряжать 'Дракона' тоже не быстро.
   Но они этого не знают. Ощутимо пятятся.
   Чем же генерал бомбу снарядил? Раз уж сама Госпожа говорит, на тему взрывов он давным-давно сожрал всех собак в окрестностях.
   От Анид случайно узнал оскорбительное местное слово в наш адрес - 'собакоеды'. Она бы не сказала, но разговорились с ней, вот и проболталась. И сразу же испугалась, поняв, что ляпнула. Думала, прибью. Вот глупенькая!
   Да я и не оскорбилась. Собак я ела, и не раз. Съедобных пород в окрестностях столицы немало, да и в замке их держат. Надо будет и Анид как-нибудь псинки подсунуть. И подсуну. Если жива сегодня останусь.
   Анид рядом стоит. По сторонам озирается осторожно. Внимания никто не обращает. В доспехах смотрится совсем как змейка. Ружьё держит правильно. Если бы ещё глаз при выстреле не закрывала, совсем хорошо было.
  
   Всё-таки, их слишком много.
   Дымные хвосты ракет чертят небо. Несутся с воем вперёд.
   Вижу, как пугаются лошади, как сбрасывают всадников. Большинство всё же удерживает лошадей. Хотя, ракеты и посшибали кое-кого. Немногих, к сожалению.
  
   - Что так резво попёрли?
   Смеюсь. Косятся как-то подозрительно.
   - Даже они до трёх считать умеют.
   - Причём тут это?
   - Им попы новую дурь внушили - наше оружие от врага рода человеческого, колдовское, и просто так из него стрелять нельзя, надо в день трижды пальнуть в изображение их божка казнённого. Три выстрела будут смертельны, а от остальных святая молитва спасёт.
   Смотрят не понимая, шучу я или нет. Настолько шуток от меня не ждут.
   - Готовьсь!
   - Целься! - хотя всё в дыму, и мало что видно.
   - Первый пали! Второй! Третий!
   Снова всадники у заграждений. Рубят. Пытаются сломать.
   - Беглым!
   Раз из пистолета, два из второго! Тут уже и эти пули смертельно опасны. Выстрелы по-одному, по два. Туши в золоте и бархате, со всеми этими святынями на шлемах или в задах одна за одной застывают. Зрение не подводит, вижу, как пули пронзают броню.
  
  
   Каждый отряд атакует сам по себе. Такой массой кавалерии даже с нашей выучкой и дисциплиной было бы сложно управлять. В храбрости им не откажешь. При таких потерях атаковать вновь. Интересно, сам храат где? При всём, что про него слышала, в трусости не обвинял никто. Жив, или где-то там валяется?
   Самые храбрые, да буйные сейчас гибнут. Храаты разных рангов. Такие кичливые и наглые совсем недавно.
   - Расступись!
   Пушкари перезарядили многостволку и выкатывают.
   У нас почти затишье. Новые отряды решили попробовать на прочность центр. Вал тел перед нашими рядами их не смущают.
  Ещё отряд появляется. Так! Эти снова пойдут на нас.
  Надо же, одному повезло. Вертится волчком, отбиваясь от пик. Несколько перерубил. Сам в полной нашей работы броне, конь тоже. Герб Меча. По ногам же...
   Лови! За Анид и прочих тебе. Бью в голову. Не убью, так оглушу. Чуть из седла не вылетел. Показалось, или красным из-под шлема брызнуло. Не важно уже. Кто-то догадался ударить коня по ногам. Валится с диким ржаньем.
   - Добить! Голову на пику и поднимите повыше!
   Над рядами уже порядком подобных 'украшений'.
   - Кто это?
   Усмехаюсь.
   - По нашему - кто-то вроде офицера охранных сотен Верховного.
   - Может, и он там. За его голову...
   - Не хуже тебя знаю сколько. Кстати, если этот из известных Верховному храатов за него тоже награда полагается.
   - И сколько?
   - Там список на тысячу семьсот пятьдесят два человека. Начиная от десяти золотом за самого мелкого, и заканчивая сам знаешь какой... Так! Вон того - добить!
   Показываю, одновременно выхватывая второй пистолет.
   Точно! Вскочил. Побежал. Не на нас. Я выстрелить не успеваю. Пули сбивают с ног. Двое с боевыми молотами бегут проверять. Был без шлема. Теперь всё. Голову размозжили. По линии добивают ещё нескольких.
   - Все в строй.
   Уцелело больше, чем сначала показалось. Решают, пытаться ещё, или не стоит.
   Так! А это кто выехал? Судя по облачению, не воин, а святоша. Потрясает крестом, показывая на нас.
   - Этого сшибёте - голову не забудьте! У Верховного список на три тысячи пятьсот десять попов есть. Если он оттуда... А даже если нет - за голову любого священника - пять 'ведьм'.
   Молятся они так что ль? Точно, затянув какую-то песню снова идут на нас.
   На что рассчитываете? Вас уже намного меньше, чем было, а нас - столько же.
   Песня смолкает под грохотом залпов.
   До пик не добрался никто.
   Перезарядила один раз. Стрелять не пришлось.
   Одно удовольствие смотреть на дураков, бессмысленными атаками убивающих собственное государство.
   Я на смотре Верховного не видела столько людей в богатых доспехах, сколько их сейчас на этом склоне валяется. И, похоже, ещё прибавятся скоро.
   На это раз толпятся куда дальше. Святоши не видно. Гремит на левом фланге.
   - Вон там знаменосец упал. Знамя принесите.
   Герб вроде Меча, но слегка изменённый. Родича его какого уложили?
   - Посыльный!
   - Здесь! - доносится из первого ряда.
   - Скачи к Верховному. Свези это.
   - Передать что надо?
   - Ничего. Она все их гербы знает. Сама что скажет, если нужным посчитает.
   Убегает. Сотник усмехается, оглядывая мертвецов.
   - Мы тут даже примерно набили по годовому жалованию на каждого.
   - Зверя убить сперва надо, а шкуру после делить.
   - Знаете, это как волк на копье. Зубы скалит, древко грызёт, хотя на деле мёртв уже.
   - Они ещё не все мертвы.
   - Это ненадолго.
   - Не возражаете, я вон с того доспехи себе заберу?
   - Я такие не ношу, да и подгонять под меня долго бы пришлось.
   Смеётся.
   - Тогда за строй оттащу.
   Пожимаю плечами. Бой уже выигран. 'Отбоя' только не трубили.
   Сотник вернулся.
   - Самый удачный поход за мою жизнь. И это не считая того, что в городе получим.
   - Голову свою надо сберечь сперва.
   - Одного понять не могу, вы же очень молодая, но совсем не весёлая.
   Азарт боевой не прошёл у него? Поприставать решил, решив, что на взводе я буду сговорчивее? Тем более, продолжающийся день, вечер, а затем и ночь точно будут весёлыми. Убитых у нас почти нет, раненых мало. Верховный ещё перед боем сказала, что с их мертвецами сделаем.
   Большие костры завтра сложим. Так, чтобы со стен хорошо видно было. И сожжём. По их вере, мертвых сжигать нельзя. Ещё и голов через стену закинем. Вон их сколько вокруг.
  
   До чего-то стали додумываться. Отряды теперь пытаются построится, даже что-то вроде нашего 'Великого Змея' подняли. Явно собираются попробовать центр на прочность. Угу. Вперёд и с песней. Есть новая единица расчёта в военном деле. Число орудий на единицу длины строя. На нашем фланге - примерно два на сто шагов. В центре - пять - шесть. И 'Великий Змей' нагло над бывшим храмом развивается. Далеко видно!
   Мы тут уже перед строем считай, вал из людей и коней соорудили. Орудийным огнём выбито процентов пятьдесят. Сколько ружейным, а сколько лучниками - судить не возьмусь, те кто поближе лежат стрелами утыканы не хуже, чем ёжики иголками.
   Через трубу осматриваю позиции центра. Точнее, то, что пред ними. Мертвецов там там теперь предостаточно. Пореже, чем на нашем фланге. Но нас уже пять раз атаковали, а их один. Исходя из того, что у них протяжённость фронта куда больше, да и шли на них более организованно, набито ими побольше, чем нами. Теперь что, левый фланг на прочность попробуют? Там пока только тяжёлые пушки и стреляли.
   Снова перестраиваются у большого знамени. Уцелевшие при атаке. Вновь подошедшие... Да кончаться они когда-нибудь в этом лесу? Что там этих уродов бабы по пять рожали, раз их столько? У нас же дров не хватит, вас всех потом жечь.
   Кажется, уяснили дальность стрельбы наших орудий. Вот только помешанность Эрескерта на стрельбе даже у нас ясна далеко не всем.
   Вблизи знамени поднимается столб разрыва тяжелой бомбы. Не хуже, чем в самом начале. Второй. Третий. Знамя падает. Четвёртый.
   Он всё-таки успел перезарядить всех 'Драконов'. Я видела его расчёты, и понимаю, почему он думал над лафетами, позволяющими стрелять под большим углом к горизонту. Если учесть, над формой снарядов и составами порохов генерал думал тоже...
  
  
   - Да она с двуустами пушками управляется как ты с одним пистолетом!
  
   - Самая тупая атака, что мне доводилось видеть. Они наших хоть зацепили кого?
   - Дым, но мне показалось, были разрывы орудий.
   - Даже если и так. Отдать десяток пехотинцев за тысячу кавалеристов... Похоже, я в сказку попал.
   - Нет, не попал. Ты же их потом и на костёр потащишь.
  
   - Дым! Во там! Над лесом! Видите?
   Всё рукой тычет, хотя я и рассмотрела уже.
   - Что там может быть?
   Хохочу. Смеюсь, ржу дико, словно безумная. Согнулась. Ещё немного и по земле бы кататься начала.
   - Что с вами, командир?
   Чуть разогнувшись тычу пальцем в сторону дыма.
   - Там их лагерь. Он горит. Кажется, я догадалась, где начальник конницы.
   Обалдело уставился на меня. Рот разинут, глаза выпучены. Оглох от пальбы что ли? Потом в затуманенном взгляде словно искра загорается. Доходит.
   Как заржёт. Так по спине треснул, что чуть не повалилась.
   Анид удивлённо глазками хлоп-хлоп на закопчённом личике. Шепчет.
   - Мы, что сражение выиграли? Победили? - первая, кто вещь своим именем назвал. Победа!
  
   Младшая Линки. Что за плащ цветной такой? Приглядевшись, понимаю, знамя на плечи накинуто. Ещё одно, узкое с тремя длинными концами по земле за ней волочится. Знамя пурпурное с золотым диском солнца и летящими языками огня. Да это же 'Пламя!' Главный боевой стяг местного императора и одна из главных святынь, раньше хранившаяся в главном соборе пока ещё не взятого города.
   - Вот! - высоко поднимает - Знаете, что это такое?
   Судя по восторженным крикам, не одна я тут такая умная. Значит, 'Пламя' пало... И взято в лагере. Змея огонь сожрала и не подавилась. Всеядная зверушка!
   Что-то опять вспомнилось из главного поэта этого похода - Рэндэрда. 'И видят нас от дыма злых и серых'. Дым вот только рассеялся почти весь, а со злостью и серостью - порядок полный. Зеркальце далеко, но остальных-то я вижу.
   Вот Линки чистенькая... Чего я злюсь-то? Знаю же, от боя она в жизни прятаться не будет, тем более, рядом со своим отцом.
   Угу. Да я ей просто завидую самой чернейшей завистью. Незаконнорожденных вокруг полным-полно... Да помню я, она теперь полноправная, да и я тоже в каком-то смысле, вот только многолетнюю привычку так легко не изживёшь, про отношение за стенами Замка вообще молчу.
   Только все теперь видят - бастард начальника конницы захватила стяг. Почти уверена - знамя на плечи ей отец набросил, он же и велел стяг везти. О будущем доченьки думает время от времени. Как бы стяг этот ей теперь на герб не попал.
   Коня на дыбы подняла. Красуется. Знает не хуже меня - в руке символ не просто победы, а полного разгрома вражеской армии. Да что там разгрома, выше бери, символ краха государства.
   Сейчас поскачет вдоль рядов к алому стягу с гремучей змеёй. К Госпоже. А я здесь останусь. Не пальнул бы кто по ней сдуру. И не заметить флаг за спиной могут. Бой время такое... С прошлой войны, бывает, стрелы шальные долетают.
   Линки знамя к ногам швырнёт. Да уж, сильнее этого жеста только притащить императора местного, храата всея мира, или как там ещё этот сын свинячий обзывается. Причём, императора можно тащить хоть тушей, хоть вообще по частям, только доказывать придётся принадлежность.
   Пойти чтоль отрезать пару... или, лучше с десяток, голов с бородёнками покучерявее? Да сдать командующему нашим флангом Аренкерту под расписку. Его ведь не просто так 'лисом бесхвостым' ещё недавно звали. Просто выгодно будет в списках награждённых порученцев Верховного отметить. Их, правда, и без меня немало.
   Но сомнительно, что он меня на совещаниях у Верховного не запомнил. Война-то, может, и кончиться. Грызня вблизи первого лица государстве - никогда.
   Линки со мной глазами встречается.
   Кисло ухмыльнувшись, салютую поднятым пистолетом. Так и держала в руке с последней атаки.
   У Кэрри улыбка до ушей. Швырнув 'пламя' как палку, спрыгивает с коня. Смеясь и плача, визжит.
   - Осень! И-и-и!!!
   Бросается на шею. Блин! Да она же выше меня, да в полной броне. Как-то умудряюсь не упасть. Она ещё целоваться лезет. Дура! Хотя, пусть. От меня не убудет. Это я веселиться не умею.
   В глаза смотрит и говорит.
   - Ты грязная. И плачешь.
   Вытаскивает откуда-то шелковый платочек и начинает мне щёку вытирать. Только гарь ведь размажет.
   - Мне так здорово никогда не было! Такой счастливый день. Ты чего не радуешься?
   'Того, что устала' - не сказала.
   - Ты пьяная?
   - Что? Нет. А, да, наверное!
  
   - Принцесса, может подарите поцелуй герою битвы? - смеётся пятисотенный.
   Линки весело глянула. И поцеловала. Я чуть не ругнулась. Динка про неё шутит: 'Броня тяжёлая, а поведение - лёгкое'. Казначей сквозь зубы шипит: 'Генерал, - так она брата зовёт только когда сильно злиться, - ваши старшие дочери излишне ветрены'. Верховный многозначительно замечает, знает много способов предотвращения беременностей, а так же умеет безопасно прерывать их на любом сроке.
   Ветрена Линки, с этим не поспоришь. Мне опять завидно. Говорят, характер тяжёлый. Завидую яркости и лёгкости Динкиных сестёр. Почему этого совсем нет у меня? Мне ведь немного и надо... И взять негде. Либо есть, либо нет.
   Только сейчас догадалась наконец сунуть пистолет в кобуру.
  
   На щиты подняли. Обеих. За руки держаться. Госпожа 'Пламенем' потрясает. Ор стоит. В воздух палят.
   Щиты только у них есть. Доспехи под старину. Знак отличия Верховного. Четырнадцать стражей. Только у Императора больше - сорок шесть. Кресло Верховного тоже знак отличия. Прада, я его только на картинках видела. Вот складной табурет - это да.
   Хотя доспехи и под старину, бойцы в них настоящие. Одного знаю. Как раз зверушек двуногих колоть учил.
   Это представление больше всего Линки и нужно. Главным образом для будущего. Пока же можно не сомневаться, возгордиться страшно и сестру шпынять будет втрое от обычного. Или та её, от обиды. У них грызня шуточная, вот у трёх их единокровных, да законных уже всерьёз. Как бы не хлебнуть с ними крови потом.
   Линк дочерей в разные сотни поставил. Да и сам действовать будет подальше от них обеих.
   Что за! Куда меня тащите!
   Вот и я на щите стою, рядом с Линки и Госпожой. Та веселится. Теперь уже Линки 'Пламенем' размахивает.
  
  
   Пушки ещё гремят, но это уже не бой. Истребление.
   Госпожа так и сидит. Знаменитое непроницаемое выражение лица, грозные золотые рога.
   То и дело появляются всадники или пехотинцы. Кто с донесениями, кто с захваченными ценностями. Я переписываю отличившихся, хотя Госпожа и так ни разу с именем не ошиблась.
   'Пламени' уже и видно - столько поверх знамён накидали боевые, церковные, личные. Всякие.
   Чуть в стороне лежит несколько тел судя по богатым доспехам - командиры. Ещё священники высокопоставленные валяются, у некоторых одеяние по покрою - почти платье женское, причём золотого шитья столько. На парадных платьях, мягко говоря, не бедной Динки гораздо меньше. Тут ещё и камней изрядно. Огранка так себе, но зато много. И это притом, что немало камней уже отодраны и приятно отягощают собой кошели солдат.
   Говорят, этого императора местного, храата всея мира, тоже убили. Видели, как его флаг упал, хотя тела пока не нашли.
   Эрескерт стоит сияющий. Если он чем-то в императора попал, тела могут и вовсе не найти.
   Командиры почти все убиты пулями. Попы - кроме одного, зарублены. Застреленному кто-то прямо в лицо двуствольный пистолет разрядил.
   Доспехи почти все нашей работы, значит легко пробиваются пулями и большинством болтов. Вроде, никого с нашего фланга нет, а то интересно проверить, пробивают ли доспехи стрелы бывших лучников Безглазого. Хвастаться-то они довольно зло хвастались. До драк, правда не доходило. Их бывший хозяин Еггтов ненавидел, но к тем, что за Линией относился так же, как и они.
   - Сбор знамён императора Запада! - весело орёт пьяная Динка.
  
   Тридцатый воз, доверху и даже больше наполненный раздетыми до нитки телами, многие без голов. Костры складывают. Громадные! Завтра днём запалим. Пусть со стен полюбуются. Прикинут, что их ждёт. Многим скоро так же гореть. Только живьём вместе с домами и скотиной.
   Помощи не будет. Вон эта помощь - на возах, на поленницах, просто на поле, некоторые на деревьях, а то и между двух, развешены. Ещё многие сейчас вниз по реке плывут, попутно рыб да раков подкармливая.
   Динка уже похвастать успела. 'Реку можно в Красную переименовывать. На переход, или даже два вода там теперь такого цвета. От крови их'. Улыбнулась так, что хорошо клыки видно было.
   Как и все, привирает про успехи в боях. Но сейчас ей веришь. Устала уже считать возы. Хорошо, хоть из реки никого не вылавливают. Ни мёртвых, ни живых.
   - Что думаешь о потерях?
   - Не располагаю всеми данными.
   - Давай по тем, что располагаешь.
   - Перевезённых тел ориентировочно около шести-семи тысяч. Концентрация тел на поле на разных участках различается в разы. Если ограничиться ручьём на правом фланге, опушкой дальнего леса в центре и дорогой низшей категории на левом, то на данной площади может находиться до тридцати тысяч погибших. О концентрации мертвецов в лесу и по направлению к бродам, сведений не имею.
   - Тут уж иные все сто тысяч насчитали, кое-кто, - выразительно косит глаза в то место, где недавно была Динка, - и все сто пятьдесят нашли. У тебя же только тридцать.
   - Чётко различаю: 'сама видела', 'мне доложили' и 'думаю, что...'
   Устало рукой машет.
   - Да знаю я это. Чего же ты такая зануда?
   Остаётся только плечами пожать.
   - Если хочешь прожить подольше - считай потери противника поменьше'.
   - Надо же, шутить научилась. И десяти лет не прошло, - замечает с усмешкой, явно подцепленной у дочери, не наоборот.
   У нас сжигать трупы - обычное дело. Предки на островах жили, там народу много, а годной земли - не очень. У местных надо в землю зарыть, да ещё знак какой поставить.
   Угу. Делали бы так на островах - жить бы негде было. Все поля мертвецами заполнили. Сейчас земли много. Хоронить есть где, но и сейчас многие предпочитают умерших сжигать.
   Тут только павшую скотину сжигают. К кострам из трупов не привыкли. Ничего! Скоро из их города один большой сделаем. Пока же голов вам за стену накидаем. Свежеотрубленных. Думайте, сердцем, или чем там ещё у вас полагается, что вас всех ждёт.
   - Валом теперь повалят покорность изъявлять. Все кто сегодня в бой не слишком торопились.
   Мысленно ругаюсь. Значит, опять целый день торчать в полной броне у кресла Госпожи. Нравиться дурачить местных, показывая, что они войну проигрывают войску под командованием женщин. Мне опять командира из ближайшего окружения Верховного изображать. Ну, что из того, будто хорошо со стороны смотрюсь?
   Эрия вон, куда величественнее смотрится. Вот только больная нога служит хорошую службу и часами на одном месте торчать ей не велят.
   Дура, ты Осень. Хотя и умная. Замечаю уже давно. Отношение Госпожи ко мне изменилось. Не стало лучше или хуже. Стало просто другим. Из категории 'забавной умненькой девочки' или даже просто 'миленького ребёнка' меня исключили. Учить больше нечему, да и незачем уже.
   Вот только я теперь попала в категорию пусть младшей, но всё-таки подруги. И спрашивает теперь почти как с себя. И наваливает примерно столько же. Вот только выглядит она куда хуже других в этом возрасте. Казначей столько раз ругалась, что она раньше времени себе в могилу загонит. Чувствую, сама на соседнем костре оказаться могу.
   Хуже всего, ни Динку, ни Яграна, ни кого-либо из племянниц она так и не вывела из детских категорий.
   Вот и начинаешь задумываться, не слишком ли высоко взлетела. Рядом с Еггтами не слишком-то безопасно, хотя и не опаснее, чем в иных местах. Замок на всю страну всё равно не соорудишь.
   Бой заставил задуматься - что будет окажись на той стороне кто-то с доспехами, держащими наши пули? Или, что ещё хуже, с более дальнобойными ружьями?
   Ведь этим дровам завтрашним храбрости было не занимать. Пёрли и пёрли вперёд, несмотря на падающих друзей. Пёрли, не имея ни единого шанса дотянуться до нас.
   И ведь в последнего я из пистолета стреляла. Рядом был! Пока вдоль рядов ехала, ещё нескольких таких... удачливых видела.
  
  
   Хозяйственна Анид. Не думала, столько натаскать догадается. Тут и доспехи, и оружие, и перстни, даже денег довольно большой мешочек набрался.
   Тела раздеты до гола, с лошадей сбруя и сёдла тоже сняты, не удивлюсь, если и подковы отодраны.
   Динка с коня материнской 'молнией' машет.
   - Здорово, Серый Демон. Гордись!
   - С чего это я демоном стала, да и серым ещё?
   - Эти... Тебя запомнили, и записали в ближние приближённые.
  
   Вылазку предприныли. На бумаге, даже шанс был. Ударить навстречу и раздавить нас между двумя армиями. На деле они были обречены. Башен с воротами мало, негде сосредоточить сколько-нибудь значительные силы.
   Оставалось одно - открыть Золотые ворота, и по Золотому мосту (до чего фантазия убогая) атаковать башни и стену между ними. Лошадиными головами бойницы затыкать собирались?
   - Ой, Осень, ты тут уже? Пошли на башню.
   - А что там? Просто, набегалась сегодня уже, а ступени там крутые.
   - Там вид такой... Такой...
   Чему она так довольно улыбается? Вспоминаю - защищать стену поставили солдат с пятиствольными ружьями. Таких ружей всего сто десять, но бойниц ещё меньше, и на каждого стрелка двое-трое заряжающих.
   - А мы по ним как. А потом с многостволки. Всё колесо расстреляли. Даже гранаты вниз кидала. Попала!
   В башне сейчас только наблюдатели на верхней площадке.
   Мост переименовать надо. В кровавый или мёртвый. В мешке между башнями и стеной тела просто грудой. Сверху кажется - до бойниц второго яруса. Их здесь убивали. Просто убивали, как скот на бойне. Ни одной лестницы дотащить не удалось, щиты от пуль не помогали. По ним стреляли с трёх сторон и даже сверху. В упор летела картечь. Летели гранаты.
   Отрывало конечности, рвало на части. Кажется, они задались целью продавить стену грудой тел.
   Уцелевших раненых затаптывали. Уползавших по телам последних добивали откровенно дурачась.
   На лестнице какой-то шум и появляется Динка. С обеими Линки. Маленькое Чудовище пьяней прозрачного горючего вина, но стоит крепко. Только глаза не просто злые, там ненависть высшей концентрации бурлит и клокочет.
   С ними телохранители и горнисты. Только сейчас обращаю внимание - она стоит, опираясь на 'Пламя'. Мазнула по нам взглядом, не узнавая. Так жутко не было, даже когда конница в атаку шла. На меня шла смерть, но я и сама была смертью. Тут же пылает в глазах такое - сразу ясно - не отобьёшься. Встанешь на пути - убьёт и не заметит.
   Снова смотрит. Пламя схлынуло. Узнаёт. Хорошо, Роза не сразу повернуться догадалась.
   - А, Осень, Роза, - хрипло говорит Чудовище, - быстро сюда добрались.
   - Я тут всё время и была.
   - Ещё лучше. Трубите 'Внимание'. Громко трубите! А ты, - протягивает материнскую подзорную трубу, самую мощную из всех виденных, - смотри, есть ли кто на стенах.
   - Есть, как не быть. Они сейчас штурма опасаются.
   Прислушиваются все. После такого дня штурм совсем не то, чего всем хочется прямо сейчас. Это Динка хоть сейчас на стену готова. Что сейчас может быть чревато только большими потерями с нашей стороны.
   - Штурма не будет. Это точно, - сказано таким тоном, мне сразу ясно, дисциплина дочери Верховного одержала верх над её же упрямством с весьма незначительным перевесом.
   - Рупор дайте! - лезет на зубец стены.
   - Эй там! Слышите меня? Знаю, слышите. Ваш Храат убит, войско разбито, а ваше 'Пламя' - вот оно! Это говорю вам я, - кажется, тишину можно пощупать руками, - Дина!
   Голос гремит не хуже, чем залпы недавно.
   Что за! Камень грохает в кладку. Второй чуть меня не задел, Динка изворачивается на месте, увернувшись от машинной стрелы.
  Хохот.
   - Стрелять вы тоже не умеете!
   Значительно тише бросает нам.
   - Что прячетесь? Забыли, сколько эти штуки перезаряжают? Ещё успеем до следующего залпа поболтать. Посыльный! Свези на третью мортирную от меня - пять бомб по башне номер сорок три. Всё равно бомб наготовлено - весь этот свинарник снести можно и ещё останется.
   Невольно вспоминаю - три дня назад запас мортирных бомб номер два, их больше всего, был пятнадцать тысяч двести десять. На город и побольше этого хватит, только тогда победителям ничего не достанется.
   Похоже, её принимают за Госпожу. Хотя Старшая на эту башню не полезла бы никогда. Дело не в отсутствии смелости, её в этом злейший враг не обвинит. По молодости, говорят, на стены только так лазила.
   Сейчас же старается сидеть или верхом ездить. Что там с ногой не видела, вот только ничего хорошего не слышала. С того вечера, как с ней рубилась, если и стало лучше, то ненамного. Сама же говорила, чем старше становишься, тем тяжелее любые болезни и раны переносишь.
   Вот дочери этого объяснить так и не сумела. Хотя, та вообще предпочитает держать в голове не то, чему учат, а то, что ей самой кажется нужным. Хорошо, хоть список этого нужного весьма обширен, а не как у некоторых из трёх пунктов - мужчины, одежда и жратва. Знаю, меня недолюбливают, если больше не сказать, как раз за отсутствие интереса к этим трём пунктам.
  
  
  
  
   Вот и пригодились метательные машины Безглазого. С утра город обстреливают. Головами убитых вчера. Раз за разом. В сеть для камней входит пять-шесть голов. В ковш машины - три-четыре сети.
   Кто-то додумался сигнальные ракеты к сеткам привязывать, чтобы поярче и погромче летело. Ещё и салютные ракеты нашлись, а я-то думала, их ночью все расстреляли. Грохоту было. Небо, казалось, горит. Если кто и думал поспать, то это была плохая идея. Хотя, если кто и спал - то только вечным сном.
   Все свободные солдаты на позициях машин. Просто наблюдают, 'снаряды' подтаскивают, иные даже помогают заряжать, да ковши с лапами взводить.
   Поленницы с телами всё выше и выше. В них натыканы всякие разные знамёна.
   Постройкой одной из поленниц распоряжается Динка, напялившая поверх брони тряпки высшего из убитых вчера церковников. На голове - его же шапка. Золотое шитьё и почти все камни. Отличительный знак попа этого ранга -посох вроде пастушьего. Угу. Людское стадо пасти. Как овец.
   Вот только, насколько я знаю, у овечьих пастухов на посохах камней, эмалей, резьбы по кости моржей, золота и серебра не бывает.
   Динку со стен должно быть хорошо видно. Она посох то вокруг себя вертит, то сама вокруг него крутится, то между ног просунет и как ребёнок, скачет, то закрутит, вверх подкинет и ловко поймает, то шапку снимет, на посох наденет и поднимает повыше, так чтобы хорошо видны были развевающиеся волосы. Хохочет. Глумится. Торжествует. Всё сразу.
   Хлопки, одобрительные вопли потише, чем позапрошлой ночью. Хотя, народу не меньше. Понятно, на Динке в тот раз было надето куда меньше. Но и сейчас видно, змеёй дочь Верховного зовут не зря.
  Орали бы лучше погромче. Издевательство над врагом сейчас творится самой высшей пробы.
   Жаль, мало кто из солдат знает, чьё облачение на себя Динка напялила. Только её гибкость и видят. Вот на стенах - понимают. Им такое - как серпом по одному месту. Кстати, понять не могу, почему у них высшим священникам женщин касаться запрещено, но одновременно, скопцами быть они не могут.
   Дрова таскают, да возы разгружают в основном нестроевые, как старого, так и нового набора.
   Несколько человек что-то обсуждают с Динкой.
   Вместе направляются к складам. Один забит простыми тканями, одеждой и обувью, захваченной во взятых населённых пунктах и полученной как дань. Второй забит оружием и доспехами. Самое ценное давно уже хозяев нашло. Что похуже - разобрали нестроевые. Им только самый простой доспех и шлем положены, но никто не запрещает за свои средства добывать что получше. Сейчас на складе осталось совсем уж негодного качества, да поломанное. Хорошее тоже есть - кавалерийские копья да седельные мечи. Но ненужно никому. Для пешего боя не годится, а у нашей конницы всё есть. Таранным ударом владеют не хуже местных, вот только почти не применяют. Сама на этот склад сходить хотела - битой брони после вчерашнего там должно много быть. Посмотреть и оценить действие пуль, ядер, картечи и бомб.
   Начальника конницы с копьём я только на параде видела. Он говорит, 'сотня с пистолетами всегда победит сотню с пиками'. На собственном опыте убедилась - так и есть. Самому генералу пистолетов мало, у седла всегда вижу ручную мортирку для стрельбы гранатами, он из такой запросто с рук стреляет. Что может натворить сотня таких гранат сблизи, да по плотному строю - вчера насмотрелась.
   Почти вся толпа, во главе с Динкой, к некоторому удивлению, направляется к складу одежды. На оружейный три человека пошли.
   Я спешиваюсь. Если Маленькое Чудовище что-то задумала - посмотреть лишним не будет.
   - Просто шествие воинствующих безбожников. Смотришь, аж сердце радуется.
   Генерал Рэндэрд. Не заметила, как подъехал. Тоже бездельничает. Как и я. Фляжка в руке уже. Продолжает гулянку ночную, или следующую уже начал? Не лезет, и на том спасибо. Хотя, куда лезть-то. Я сама после вчерашнего хороша во всех смыслах. Судя по зеркалу, накинуть мне можно четверть века, не меньше. Глаза красные да опухшие, от недосыпу, от пьянства, или от всего вместе. Про остальное лучше и не говорить, как представлю, что у меня сейчас на голове творится - понимаешь, почему генерал волосы бреет. Разит от меня вряд ли сильно слабее, чем от него. Вместе же Динкины запасы уничтожали. Не помню, кому я ночью пистолетом угрожала? Надеюсь, всё-таки не ему.
   Сам ведь понимает, держат исключительно за старые заслуги. Поэтому и ведёт себя так, осознавая бесполезность в нынешнем состоянии. Говорили в начале - смерти искал. Потом перестали. На этой войне даже если захочешь, помереть не очень-то получится. Редко когда такое бывает, на войне одна из сторон выигрывает все крупные бои и мелкие стычки без исключения и всё с минимальными потерями. Вчера в центре до строя не добежал ни один. Да и у нас все убитые - при разрыве орудия.
  Старая слава Рэндэрда. Где-то в самом начале он с умирающей девочкой на руках - будущем Казначеем. Рядом с Чёрной Змеёй, спасающий её дочь и сына - Дину и Линка. Госпожа вчера выиграл сражение, на десятки лет определяющее мировую историю. Начальник конницы когда-то спас от смерти меня. Выходит, и я чем-то бывшему Четвёртому Змею обязана.
   Генерал взбалтывает фляжку.
   - Хочешь? Глотни, а то награду за самую угрюмую рожу в лагере можно давать.
   Глупо на правду обижаться.
   - Не откажусь.
   Целую флягу протягивает. Действительно, не так уныло всё становится.
   Провожает шествие глазами. Потом на меня смотрит. Изрекает, тяжко вздохнув.
   - Старость не радость, на тебя глядя, Осень, понимаешь, что и молодость не жизнь.
   - Может, над кем другим в остроумии поупражняетесь?
   - А ты в зеркало с утра смотрела?
   Скотина! И не пошлёшь его.
   Рэндэрд продолжает ухмыляться. Не сразу соображаю, до меня дела нет, на вытворяемое Динкой любуется.
   Они все в одежды священников оделись. Шапки их нацепили. Утварь вытащили. Пышнее всех разряжена Динка, но и кроме неё есть ещё пятеро с посохами. Идут во главе колонны. Так ловко, как Маленькое Чудовище никто посох крутить не может. За ними идут человек десять в фиолетовым. Потом вперемешку в коричневом, чёрном и белом.
   Сначала тоже хотели построиться по порядку, но быстро перемешались, ибо порядок и это шествие - вещи несовместимые.
   Насмешка над тем шествие, что недавно по стенам шло, да бомбой Госпожи было завершено.
   Вон у многих рваные церковные знамёна, кресты эти кривые да косые. Курительницы да подсвечники всякие.
   Почти крёстный ход, или как там у них это действие называется? Вот только поднятые копья с насаженными головами всю картину портят. Или, наоборот, украшают, смотря с какой стороны стены смотреть.
   Гимны поют, кто во что горазд. Нестроевых нового набора почти всех учили, старого не знают никто. Гнусавые мотивы раньше под сводами звучали, теперь же с иными словами распеваются. Сама на язык остра, но тут такая похабщина мастерская! Заслушаться можно. И на духовный мотив. Накипело видимо, у рабов к хозяевам.
  
   Я с пятого на десятое понимаю, переводчик стоит потому что полагается. Я - примерно за тем же. Госпожа склонив голову и щуря левый глаз, внимательно слушает. Эти двое прибыли получить награду за голову одного из высших храатов из окружения покойного Меча.
   Первый, помоложе, выглядит совершенно нашим офицером. Местные, наверно, его уже и считают таковым. Но мы-то видим, все вещи, хоть и похожи на армейские, ими не являются. Хотя, главное отличие от местных такого ранга уже имеется - бороду он сбрил и волосы коротко подстриг.
   Второй постарше. Броня тоже нашей работы, но сделана в местном вкусе. Борода есть, правда короткая, в рукопашной не ухватишь, чтобы горло перерезать.
   Голова приближённого Меча, точнее всё тело, частично даже в доспехах, предоставлено. В личности сомнений нет.
   Сложность в другом: на награду претендуют двое, причём каждый утверждает, это он сразил врага, а другой, в лучшем случае, мимо проходил. Причём, каждый сам не маленький властитель.
   Ещё я понимаю, первого интересует именно награда, как таковая. Местные уже убедились, золота и серебра у Госпожи много, платит она исправно, но и врать ей смертельно опасно.
   Второму важнее не золото, а признание, именно он сразил храата, он свершил месть, сразив старого врага их рода.
   Но тело привёз именно первый, второй же предъявил только часть доспехов и нательный крест, который почитатели казнённого носят никогда не снимая, и украсть такой -одно из самых позорных деяний.
   Первый из разряда хитрецов, выжидавших исхода схватки битвы гигантов, чтобы примкнуть к победителю. Время удачное выбрал. Смертельная рана нанесена, но зверь ещё не издох и огрызается.
   Другой Меча и весь его род считал смертельными врагами. Подчинялся из страха. К нам пришёл одним из первых, ибо мы враги его врагов.
   С тела снят шлем, наплечники и наручи, нет наколенника на левой ноге. Узорчатая броня со следами скользящих ударов. Сколько золота за такую вывалено? Госпожа смеялась над любовью местных всеми правдами и неправдами заказывать броню у нас. Металл на такую идёт хуже качеством и толщиной, чем на армейские. Следят за этим строго. Украшений больше - ну так гравёры да резчики тоже есть хотят.
   Дина небрежно машет ладонью вверх.
   Тушу поднимают. Госпожа подходит вплотную. Что-то высматривает.
   - Пистолеты, что я подарила где?
   Второй отвечает первым.
   - С остальным оружием оставил, сюда входя.
   Богато отделанные пистолеты с небольшим запасом пороха дарят изъявившим покорность вождям как символ расположения Дины. Особо хитрые просят продать им и ружья, только для войны с врагами Великой Госпожи. Прямо не отказывает, говоря, время военное, не хватает самим.
   - Столь драгоценный подарок Госпожи храниться вместе с нашими родовыми сокровищами в замке.
   - При себе, значит, пистолета нет? Давно он там лежит?
   - Я велел отвезти на следующий день после приёма.
   - Получается, ты его прострелить не мог, - тыкает пальцем, - вот пробоина от пули. Ну-ка, выколупайте его из брони.
   Грудь пробита насквозь. Пуля пробила спинную пластину, застряв в ней.
   Поворачивается ко второму.
   Как выдаст его длиннющее местное полное имя. У меня бы язык сломался выговаривать.
   - Награда по праву твоя. Это ты убил - снова длиннющее и непроизносимое, Второй от этих слов аж расцвёл, - Почему сразу не сказал, что стрелял?
   - Думал, промазал. Он не сразу упал. Да и воинов его рядом хватало.
  
  
  
  
   Глава 3.
  
   - До той башни! Выбить надо!
   - Сделаем! Рва нет, пушки подтащим!
   - Смотрите! - горнист показывает в сторону башни.
   Уже вижу - из бойницы верхнего яруса вывешен наш полусотенный флаг.
   - Туда! Быстрее! Бегом!
   Двери окованные железом сразу распахиваются. Полусотник из пятой колонны.
   - Доложить обстановку!
   - Командир колонны приказал башню проверить. Пустая! Никого нет. Склад тут! Зерно, мясо вяленное.
   - Сотник! Раненных от стены тащите сюда. Сверху что видно?
   - Вон на той улице стоят. До двух сотен. Вон там - заграждение строят. Народ по всем улицам бежит. У того здорового здания вся крыша в стрелках.
   - Вторая задача нашей колонны - занять собор. Первую - вы выполнили за нас. Доложу Верховному!
   - Благодарю! Флаг, наверное, и так увидит.
   - Нет. Она ведёт вторую колонну.
   Пики вперёд! Они тоже знают этот строй. Смотрю в трубу. Злые серые лица в пыли и копоти. Много раненых. Храбры!
   Значит, умрут сегодня. Улица довольна широкая. Три пушки в ряд заряжены картечью.
   - Залп! Стрелки вперёд. От того дома - два залпа.
   Без шлема. Ранен. Ревёт, как бык на бойне. Здоровый! Меч в руке - у другого сойдёт за двуручный. Узнал во мне командира.
   Рванулся. Выстрел из двух стволов отшвыривает назад. Рука болит.
   Уже всё. Солдат пробивает шею упавшему гиганту.
   - Ловко бьёшь, девка! - хохочет сотник.
   Сил обижаться на девку уже нет.
   - Пушки перезарядить! Гаубицы где? Чем с крыш их сбивать будем?
   - Здесь гаубицы!
   Отлично! Всё отлично складывается!
   - Где были?
   - Через мост поехали. Там легче.
   Ага. Ну да. Но пушкари орудия через завал протащили... Да плевать! Главное, все здесь, кто нужен.
   - Вон здание. По крыше разрывными.
   - Не маленькие, госпожа Осень. Заряжено уже.
   - Выкатывай! Пушки навести на вход! Стрелки готовься, если кто полезет.
   До нас добивают. Но мы за домами. Да и броня у нас получше.
   Гаубицы выплюнули огонь. С крыши кто-то валится.
  - Есть зажигательные. Бить?
   Чуть по лбу себя не хлопнула. Вот дура! Они же строители ещё те. Перекрытия же деревянные!
   - Много?
   - Два зарядных ящика.
   - Не жалеть! Остальным - окружаем площадь. Следить за окнами. Вон ту улицу перегораживаем!
   Пожар всё сильнее.
   - Если не совсем на голову больные, скоро наружу полезут.
   - Картечь и пули на что?
   - Хм. Гляньте вон туда. Ещё один храм запалили.
   - Так и надо! Все сожжём или по камушку разнесём. В лагере Верховного запас пороха приготовлен для подрыва.
   - И так спалим!
   - Дверь открывают.
   - Товьсь!
   Даже не вглядываюсь в мечущиеся в дыму тени. Воины или нет - мне дела нет.. Только бью. Хотя, с такого расстояния пистолетная пуля вряд ли хороший доспех возьмёт.
   - Конные! Наши!
   Генерал Ярн и его охранная сотня. Конечно, смотреть на штурм не стал, ввязался при первой возможности. Замечать стала, солдаты на него косовато посматривают. Хотя, к храбрости и командирским способностям не придерёшься. Храатов вон он пышностью доспехов напоминает, это да.
   Меня, однако, разглядел сразу.
   - Доложить обстановку!
   - Поставленные задачи выполнены. Большая башня занята. Крупные силы противника заперты в этом здании. Потери - до двадцати человек. Артиллерия действует. В башне захвачены большие запасы продовольствия.
   - Потери противника?
   - До трёхсот. Сейчас больше, - киваю на знание, крыша уже вся объята огнём. Сквозь рёв пламени доносится что-то. Лень вслушиваться. Скорей бы прогорело.
   - Не перекинулось бы.
   - Сгорит - жалеть не буду. Не для того столько лет на эту войну собирались, чтобы щадить тут кого-то.
   - Просто, теперь это наш город.
   - Я порученное сделала. Пожары тушить - не моя забота. Это прогорит - вон по тем улицам двинем. Хотя, это не улицы, а направление куда-то, да дома по бокам.
  
   У стен здорового, даже по нашим меркам здания стоят солдаты колонны Госпожи. Команда 'вольно' была, но фитили ружей и пушек тлеют. От дверей остались только верхние части. Вышибали пушечным огнём. Сделали несколько залпов. Такие прочные были? Непохоже... Скорее, Госпоже ядра и порох девать некуда.
   Точно, перед входом обильные следы гари. С вплавленными кусочками дерева, и, наверное, тел. Бешенным огнём прошлись. Хорошо так.
   Дальше копоти еще больше. И в пол вплавило уже вполне различимые куски тел и оружия. Сладковатый запах подгоревшего мяса. Посочувствовать можно тем, кто это растаскивал. Солдат с баграми и копьями с крючьями у входа много было.
   Столбов, подпирающих крышу, куда больше, чем в наших постройках.
   Дальше куча свежеотрубленных голов. Какие обгорелые. Поцелее, все сплошь с волосами и бородами ухоженными. Храаты да попы. Хорошо их наложили. К груде принюхиваются два пса. Кажется, мужа казначея.
   Ещё какие-то ворота с золотой резьбой и какими-то изображениями. К воротам привязан конь Ярна и двух телохранителей. Перед ними - два саркофага красного камня. На крышке правого сидит Госпожа. Вокруг - все командиры колонн и отдельных частей. Я последняя.
   - Что припозднилась?
   - Завал разбирали.
   - Потери?
   - Никаких. По ним с тылу ударили. Всем головы отхватили.
   - Мы это были, - командир четвёртой колонны.
   - Чего не прихватила ничего?
   - Там горелые всё большие. Да и не охота на пепелище копаться?
   - Твои старый собор вон там запалили?
   - Мои. Зажигательными по крышам.
   - Хорошая коптильня получилась.
   - Благодарю.
   - Сколько осталось очагов обороны?
   - Нисколько.
   Смеющимися глазами обводит собравшихся.
   - Так-так, красавчики! Осень не последняя, а первая получается. Потому и пришла так поздно. А вы ещё не все городские башни и усадьбы взяли!
   - Но город-то пал! - замечает Ярн.
   - Только первую крепостную звезду заслужила Осень. Списки отличившихся подашь казначею завтра. Сегодня - в дрова нажрёмся. Прямо здесь! Объяснять никому не надо, что это за место?
   Смотрит вопросительно почему-то именно на меня.
   - Я не придавала значения. Пригодное для обороны здание.
   Почему-то все смеются.
   - В двух словах, это центр их мира, - генерал-лазутчик говорит, чеканя каждое слово, - Самое сердце. Святая святых, как они выражались. И теперь всё! Святыни осквернены. Мир верующих в этого божка уничтожен.
   - Это точно! Осквернили по-полной! Кровь в стенах пролили. Священников убили. Коней да псов в храм привели. Пару свиней ещё хорошо было бы. Могилы разграбили, мощи повыкидывали и сожжём скоро. Да я ещё тут сижу! Если кто не знает, этих саркофагов женщине, особенно, не рожавшей, вообще касаться запрещено. Так! Дина, Осень, присаживайтесь!
   Снова ухмыляется.
   - Для полноты картины осквернения. Жаль, в углу никто не наклал. Кстати, ты говорил, вроде, самые чтимые святыни в склепе хранятся? Туда ещё не лазили?
   - Только проверили, не прячется ли там кто.
   - И как?
   - Вон те две головы сверху.
   - Полезли! Где там вход?
   - Туда только представители нескольких знатнейших родов храатства могли спускаться.
   - Да? Ну, так это же мы теперь.
   В склепе ничего необычного. Ниши в стенах, да саркофаги. На некоторых сосуды какие-то стоят. Два безголовых тела лежат. Один воином был, другого просто убили.
   - Ты глянь, гроб золотой! Или позолоченный?
   - Судя по тому, во сколько он обошёлся, золото.
   - Отлично! Монет начеканим. Да и покойничек, небось, не в мешковине.
   - Вон в том горшке его сердце набальзамированное. Это же величайший столп веры, чуть ли не наместник бога на земле.
   - Стекло, кстати, нашей работы. А уж украшения... Интересно, у нас ювелир ученику за такую работу ухи бы надрал, или вовсе выгнал?
   Резко взмахнув материнским шестопёром, сшибает сосуд на пол. Нагнувшись, высматривает среди осколков какой-то буроватый комок. С ухмылкой расплющивает его сапогом и растирает.
   - Как в дерьмо наступила!
  
   - Говорят, мощи нетленные там внутри лежат... Серебро, прям скажем, так себе. Зато, много... Для монет пойдёт?
   - Низший сорт. Нужна очистка. Или оптом весь кусок сбыть ювелирам - сгодится для дешевых украшений да ученических поделок.
   - Тесак сапёрный есть у кого?
   Поддевает крышку. Двое солдат помогают спихнуть. Ну и грохот.
   - Замотан, как заразный мертвец.
   Надев маску, госпожа склоняется... Кажется, местные называют это хранилище для тухлых костей, ракой.
   Подцепив кинжалом, вытаскивает усыпанную камнями свастику на массивной золотой цепи. Рэндэрдовское словечко прижилось, да и сам он эти знаки уничтожает везде, где может дотянуться. Динни говорила - надела поверх брони - генерал отобрал. Сказал 'зайдёшь потом - дам любое нормальное украшение взамен'. Линки хотела обидится, но генерал таким тоном выдал - не захочешь - поверишь: 'Тебе ещё повезло, отец бы дал тебе по шее, а тётя могла и просто убить'.
   - Хм. Неплохое золотишко. Да и камушки не самое дерьмо. Прокипятить и посчитать.
   Один из офицеров казначея забирает украшение. Замечаю, руки в перчатках.
   - Что там ещё?
   На пол летит расшитая золотом шапка. Потом Госпожа подцепляет кинжалом коричневый череп с белым лбом.
   - Надо же! Стухло! А говорили, нетленное то, нетленное сё.
   - Разрешите обратиться?
   - Давай!
   - Лоб почему белый?
   - Обслюнявили. Сам же крышку ронял. Дырку там видел?
   Кивок в ответ.
   - Ну вот, через неё и прикладывались. Кто губами, кто местом больным.
   Меня аж передёрнуло. Я тут с таким болячками уже людей навидалась. А они после друг друга этой мерзости касались.
   - Кстати. Пленных с явными повреждениями лица собрать отдельно.
   - Сложно это будет, - командир четвёртой колонны, - тут пока их от лишних вещей избавляли, многим повреждений по головам, особенно по губам да зубам, нанесли. Так что рожи теперь у многих весьма разноцветные. И не понять, что откуда.
   - Тогда, иди и передай мой приказ всем колоннам - убить и сжечь всех пленных, да и просто жителей с явными признаками каких-либо заболеваний. Особо подчеркни - убивать только больных. Раненные ещё пригодятся. Да, ещё пошли кого-нибудь, над входом сюда три иконы установлены - пусть выломают и сожгут. Они же чудотворные, и самые обслюнявленные. А в городе и так заразы хватает.
   Ещё раз на череп глянула. Швырнув на пол с хрустом давит сапогом. Ещё и растирает.
   - Обычная протухшая кость. Вторую половину сбрасывайте.
   Роется. Летят обрывки тканей и части скелета. Все кости в очень плохой сохранности. Некоторые слиплись с кусками одежды.
   Проходится, намеренно давя крупные кости.
   - Кто-то грозился Кэрдин живьём сжечь. Последний раз - уже с моей матерью вместе. Кому-то в ответ было обещано, что от него и праха не останется. Собрать эти отбросы и сжечь. Прямо здесь. На дрова - вон эти врата золочёные пойдут. У кого топоры есть? Приступайте. А я дальше смотреть пойду.
   Содержимое следующей раки крошила шестопёром. В другую приказала насыпать пороха и поджечь. У массивной каменной еле сдвинули крышку. Злобно усмехаясь, велит всем отойти, кинув внутрь, гранату.
   Вопль с хоров. Телохранители бросаются к госпоже. Она сгибается. Уже у всех в руках оружие. К лестнице уже бегут. Госпожа стоит нормально. Ухмылка лишь чуть кривее обычной. Лениво пинает болт ногой.
   - Эй там, если живой ещё! Не пробил. Сам спустишься, или лезть за тобой?
   Никто не отвечает. Потом доносится наша отборная ругань.
   - В руку мне из второго арбалета.
   - Спускайте его.
   - По лестнице?
   - Нет, через окно. У них, говорят, праведники живыми на небо попадают. Вот и глянем, в какую сторону полетит.
   - А-а-а, - и звук удара. Пол каменный. Госпожа провожает падение стволом пистолета.
   - Эй, наверху, мне отсюда видно плохо. Живой, или как?
   - Не, он точно не праведник. Даже вы не оживите.
   - Да я и не собиралась!
   Шлем она надела. Маску только сняла. Рога словно в крови. Не помню, всегда так было, или сейчас измазала.
   - Так! Поглядим что тут ещё есть.
   Под расшитым золотом балдахином стоит кусок какого-то рассохщегося бревна на усыпанном неогранёнными драгоценными камнями, постаменте.
   - О! Ещё одна святыня, чтоб её! Если кто не знает, это кусок креста, на котором ещё на Архипилаге их спасителя распяли. На растопку попозже пойдёт, пока же, может знает кто, почему на этом бревне распять никого не могли, - и смотрит почему-то на меня хитренько-хитренько.
   Подойдя приглядываюсь к фактуре древесины. Что-то знакомое. Ну, точно. Учили же разбираться в сортах и породах древесины.
   - Это южная сосна. Хороший материал для мачт. На побережье не растёт. На Архипелаге её вообще не было.
   - Вот и я про что. Не росло это дерево на Архипелаге. В кораблестроении около ста лет используется, как эти земли завоевали. Дальше идём!
   Очередная рака. На этот раз, довольно маленькая. Через мутное стекло виден обтянутый высохшей кожей, череп.
   - Это у нас кто? Священномученик Куулин Приморский. Вероотступников сжёг не меньше ста тысяч, пока на Кэрдин не напоролся, та его на голову и укоротила собственоручно. Череп в серебре только остался. Я из него пью иногда. Выходит, у него две головы было?
   - Не, - смеётся Рэндэрд, - три. Я монастырь брал, там ещё одна голова была. Рака аж золотая.
   - Что с ней?
   - Сдал в казначейство. Расписку взял.
   - Я про голову.
   - Выкинул. А что, надо было сжечь?
   - Да без разницы, золото, главное, не пропало. Только, с этой головой их уже четыре получается. Аренкерт, среди прочих демонстраций мирных намерений, прислал мне 'святыню'. Уверял, захватил при разгроме тайного храма, но мы оба знали - ходил за Линию. Ведь ходил, Ар? Не ломайся, не девочка, благо мы всяко залезли куда дальше, чем ты тогда лазил.
   - Дальше уже не залезешь. Последнее время замечаю - почти все пленные говорят: 'Конец света и, правда, наступил. Последние времена пришли. Демоны из ада вырвались. Реки кровавые текут. Скоро небо рухнет на землю. Мертвецы встанут из могил'.
   Госпожа ухмыляясь раскланивается.
   - Даже враг признаёт - отлично мы поработали. Жаль, раньше не придавала значения, как они мощи эти ценят. Сама бы делать начала и им продавать.
   - Да они и без нас до этого додумались! - смеётся Ярн, - Как оружие стали приносить, почти сразу заметил - в рукоятях у самых роскошных клинков полость имеется, и там - кусок кожи, кости, или тряпки старой. Иногда кость целая, палец чаще всего. С пальцами вообще смешно получилось. Правда, смотря для кого...
   - Рассказывай.
   - В начале ещё разгромили одну дружину. Мне притащили мечи вождя и его родственников. Обычные для этих мест - наш клинок, рукоятка местная. Почти одинаковые. Все с мощами. Все какого-то особо чтимого святого, был воином, но в гражданской на Архипелаге выбрал не ту сторону, и победители его на пять тысяч кусочков изрезали. Казнь такая была, затейники наши предки были.
   Местные его очень чтят. Глянул я мощи. И обнаружил - из пяти пальцев указательных - три. Дальше мне стало уже интересно, и я велел все клинки с мощами, или сами мощевики мне приносить, благо имя большинство из них накарябать в состоянии.
   Стал собирать пальцы этого святого. Ко вчерашнему вечеру было сто тридцать два.
   Грянул хохот. Госпожа вертит рукой перед лицом, словно пересчитывая пальцы. Говорит серьёзно.
   - Шестипалых видели многие. Очень редко, бывает и больше. Но, даже если и по десять - больше сорока ну никак не набрать. Не, жаль святые только мёртвые бывают, а то посмотреть бы хотела - это же надо, голов пять и полторы сотни пальцев.
   - Разрешите обратится!
   - Да?
   Протягивает нож с треугольным лезвием на золотой рукоятке.
   - Это просто нож или тоже для чего предназначен?
   - Ага. Человечину резать. Да не смотри ты так на меня. Совсем не так, как Динкин Живодёр любит. Даже не живого режут, и вообще, не человека, а спасителя своего.
   Смотрит совсем уж непонимающе.
   - Слышал, может, они думают, когда толпой молятся, их спаситель незримо меж них присутствует. Молитв и служб много разных. Ну так вот, после какой-то особо торжественной полагается, - щёлкает пальцами, вспоминая, - а, приобщаться к таинствам или от грехов очищаться. Делается это путём пожирания освященного хлеба, олицетворяющего плоть бога, его как раз, такими ножами и режут, и выпивания тоже освященного красного вина - крови бога.
   В общем, очиститься у них - это как бы человечинкой перекусить. И эти люди ещё бодронов людоедами и дикарями звали, да живьём их жгли, дабы крови не проливать.
   - Но бодроны же людей ели...
   - Очень и очень редко, только по большим праздникам и мясо особым образом принесённых в жертву. В большом городе, вроде нашей столицы провинции в год человек пять съедали, редко - десять. Тоже к божественному приобщались. Только высшей знати и перепадало. Даже награда была для отличившегося воина - кусок человечины. Но мы отвлеклись.
   Простой же народ ел плоть бога - статуи делались из теста и съедались в определённые дни. Разницы с тем, что здесь происходило - никакой не вижу.
   - Что-то охотничков на ведьм этих в городе почти не видела. Что, орать только горазды были, а как до дела дошло, так по кустам?
   - Не по кустам, - замечает генерал-лазутчик, - при вылазке большинство братьев-воинов погибло. В городе должны остаться братья-книжники, и полубратья, обученные, но полного посвящения не прошедшие. Их монастырь уже занят и сейчас обыскивается. Я, как раз, оттуда.
   - За охотничков этих можно спокойными быть, - болезненно-влажно поблёскивая глазами говорит Динка, - из них вряд ли кто живым из города уйдёт. Особенно, если обозные из освобождённых рабов, бывшие рабыни в первую очередь, подтянутся.
   - Это ты о чём?
   - Да так. Пару десяток назад вели мы на речку одного такого топить. А там женщины из обозных бельё стирали. Узнали, кого ведём, и попросили им отдать. За всё хорошее поспрашивать. Они недавно столько ведьм изобличили. Шестьсот человек сожгли, рабынь и крестьянок в основном, но и паре знатных не повезло.
   Вот как раз у тех, что на речке были, у кого сестру, у кого дочку и спалили. Судя по уцелевшим, жгли исключительно тех, кто покрасивее и помоложе. Мол, они вводят во искушение, и вообще, греха сосуд.
   Я отдала им охотничка, и осталась посмотреть.
   - И что?
   - И ничего. С выдумками и затеями убивали. - улыбается во все тридцать два, - Аж Живодёра стошнило. Я, правда, не до конца смотрела, но он ещё несколько раз охотников да попов в обоз отводил. Говорил, узнал много нового о боли. Сказал ещё, местные женщины - страшные создания. Хотел ещё парочку себе в помощницы взять, но я сказала, брать - пусть берёт, но платить им из своих будет. Мне и его одного как-то хватает.
   - Раз уж о боли речь зашла - иди на площадь, и скажи, пусть сюда сносят раненых. Пока не всех в городе добили, здесь перевязочный пункт будет.
   Сама она никуда не пошла. Стала осматривать тяжелораненных. Мне не остаётся ничего другого, как изучать убранство собора. Сейчас тут полно народу, умеющих первую помощь оказывать, куда лучше, чем я.
   Убранство же... Прямо скажем, для сердца мира слабовато. Здание большое, но и только. Они кажется, были не уверены в прочности стен, и подпёрли их снаружи большим количеством контрфорсов. Количество массивных столбов и колонн внутри, наводит на мысли, не опасались ли обрушения крыши.
   Фрески производят впечатление мазни. О перспективе художники явно не слышали. Цвета яркие, но это и всё, что про росписи можно сказать хорошего. Про объём тоже ничего не известно. Стоят изображённые как столбы, косыми да прямыми крестами расписанные. Руки в молитвенных жестах подняты, или свитки держат. Лица одинаково морщинисто-бородаты, и выражением напоминают снулую рыбу. Хорошо, хоть подписаны, не перепутаешь, а то все на одно лицо, как та рыба из бочек.
   Прям перед вратами, где Ярн коней привязывал (их уже вывели), какой-то стол стоит. На нём - массивная книга в золотой с камнями обложке. В центре - одна здоровая бородатая рожа. По углам - ещё четыре, поменьше. Телесные наказания при обучении мастерству запрещены, но, будь я чеканщиком, за такую работу ученика в лучше случае выпорола бы, причём плетьми, а не розгами. А то и вовсе выгнала бы. На заборах рисунки получше видала.
   Приглядевшись, поняла - обложка не золото, а позолоченное серебро.
   Открываю. Ну, надо же, пергамент лучшей выделки окрашен пурпуром, а написано золотыми чернилами. На первом листе - пространное описание, о дарении этой книги ничтожным рабом божьим... Я так и не научилась полное имя и титул Меча выговаривать, да и ни к чему теперь это. 'Дарована книга сия в лето от пришествия Господа четыреста третье, а от сотворения мира в пять тысяч семьсот восемьдесят шестое'. В общем, три года назад.
   Не сказала бы, что умно готовиться к войне, делая такие подарки храмам. Конечно, если веришь в небесную защиту, то заручиться поддержкой земных служителей господа не помешает.
   С другой стороны, книг у них мало, большинство - копии главной святой или её отдельных частей, ну и комментарии всяких отцов церкви разной степени бессмысленности.
   Если посчитать, сколько с начала войны я книг видела - получится двести пятьдесят шесть, считая эту. Притом, в замке у меня самой - триста двадцать. У Эрии раз в три больше, в каталоге малой библиотеки Госпожи - десять тысяч семьсот две. Про легендарную столичную библиотеку, спасённую солдатами Кэрдин вообще говорят, полного каталога нет, но по тем, что есть почти три миллиона наименований получаются.
   Хм. И некоторые думают, вся мудрость мира способна влезть в одну, пусть и толстую книгу?
   - Осень, что ты там разглядываешь? - и смех сразу же, не злобный, а простой человеческий, Динка так смеяться уже не умеет. К сожалению. - Сама могла бы догадаться, в незнакомом месте, она первым делом смотрит книги.
   - Ага, - тут же Динка встревает, - как говорится, свинья грязь найдёт.
   Не обижаюсь. Она со всеми и всегда груба, остывая от боя. Раз уж Госпожа сегодня в первых рядах была, то что уж про Маленькое Чудовище говорить?
   - Что-то всякую грязь последнее время именно ты постоянно находишь, - неожиданно злится Госпожа. Кажется, знает насколько её дочь пристрастилась убивать. Причём, не всегда оправданно.
   - Быстро мы сюда прорвались. Думал, они этот собор только так защищать будут. А тут и не было почти никого.
   - А тебе не показалось, народ отсюда просто разбегался, побросав всё и вся?
   - Было такое.
   - Не сообразил, почему?
   - Кто их разберёт.
   - Тогда почему я именно в это время приказала подорвать подкопы?
   Все молчат, включая Динку, только Рэндэрд чему-то ухмыляется.
   - Можно?
   Устало машет рукой.
   - И тут ты первая. Смотри, если неправильно окажется...
   Чуть не спросила: 'И что будет?' При штурме меня уже не убили.
   - В это время важная церковная служба. Все командиры были здесь. Молились о даровании победы. К нашим манёврам и сигналам в это время уже привыкли. Не знали - сегодня не учения.
   - Хорошо помолились, - ржёт Динка, - у стен, и правда, вождей почти не было. Зато в городе - как из мешка посыпались.
   Госпожа дочери словно не замечает. Поссорились они что ль? Или Динка слишком уж явно что-то нарушила?
   - Хоть кто-то из боевого состава доклады разведки читает. А ты, Рэдд, что ржёшь?
   - Тоже догадался.
   - Трое на всю армию. Небогато.
   - Так город-то взяли.
   - В непобедимость свою слишком верить стали. Война ещё не кончена. Да и до океана ещё топать и топать.
   - А что, туда теперь собираемся?
   - Куда же ещё? Новую линию проводить, сидеть да ждать, пока зараза новая заведётся? Нет уж, не хочу больше. Границей теперь берег океана будет. Из моря на нас ещё никто не лез.
   - Из-за моря вполне могут. Бородатые такие...
   - Тебе что, мирренский наёмник голову проломил, раз ты так их возненавидел?
   - К северу от экватора нет никого сильнее нас, к югу - их. Шарик слишком мал для таких зверюг. Нам ещё повезло, мы разделены просто огромными бесплодными землями. Это только кажется, большую армию нельзя перевезти по морю. Ещё как можно! Особенно на наших кораблях.
   Да и мёртвые земли только считаются непроходимыми. Рано или поздно кто-нибудь попытается.
   Тебе ли не знать, как может повезти смелому? Тебе ли не знать, из какой ничтожной горошины может разрастись смертельная опухоль? На наших берегах уже есть зародыши этих опухолей. Их выжечь надо!
   В такие моменты понимаешь, почему генерала раньше звали Четвёртым Змеем. Только моменты такие с каждым днём всё реже и реже.
   - Займёшься? - безо всякого выражения интересуется Госпожа.
   - Хоть сейчас готов ехать!
   - И ничего, что мы от побережья в сотнях переходов?
   - Давно сводки с побережья читала? Про посольство забыла? Они не напали, только испугавшись силы охраны. Будь нас тогда меньше, они имели все шансы захватить разом всех.
   - Ага. Имели. Только ты позабыл, меня звать не как императора из древних легенд, что пришельцев из-за моря без оружия и армии встречать вышел, - первый про такое слышу, хотя историю знаю неплохо, - да и посол не слышал, если и слыхал эту легенду, понял, что я в её участники не собираюсь. Хотя, схожие обстоятельства порождают схожие действия у людей определённого склада. Думаешь, я тех старых книг, что ты Кэр пересказывать вздумал, не читала? Только вот не думала, что мама их тебе показывала.
   Генерал, из тех людей, кто совсем не умеет лицом управлять. Не знаю, как Госпожа, потом сказать надо не забыть, а я заметила. Рэндэрду от упоминания легенды стало страшно. Вот только почему?
   - Императора не Атаульпа, случайно звали?
   - Нет, по другому как-то, - и госпожа словно не просто так эту легенду вспомнила.
   - А посол не Писсаро звался?
   - Вообще не помню.
   Не знаю, кто как, но я поняла - кто бы ни были эти Атаульпа и Писсаро, генерал знает про них вовсе не из книг Чёрной Змеи.
   - Так мне ехать? С какими силами? Или собрать на месте?
   Ждёт он ответа 'да', очень давно ждёт. Переживает, никто вокруг не видит опасность очевидную ему.
   - Через дочь не получилось, так прямо на меня пошёл... Дин, только не притворяйся, сама ты до погрома мирренов в жизни бы не додумалась. Думаешь, не знаю, как ты вокруг Рэдда крутилась?
   Динка воинственно выдвигается вперёд. Она обожает спорить, без разницы, права или не права. Тут ещё Верховный впервые за несколько дней, на неё внимание обратил. Маленькое Чудовище недовольно. И тем, что не замечали, и тем, из-за чего, наконец, вспомнили.
   Я их достаточно знаю. У Старшей Змеи в глазах огоньки весёлые, а вот у Младшей - злые.
   Вбегает один из младших телохранителей Верховного.
   - Сюда казначей скачет.
   - Она-то что здесь забыла? Тут по её части мало что есть... Эй, вы все, станьте так, чтобы от дверей меня было не видно.
   Кэретта ждать себя не заставила. Не вбегает, врывается.
   Мы тут все сегодня город брали. Так вот по ней особенно заметно. На серебристых латах копоть особенно хорошо видна. Ей крепко досталось. По броне попадали. Много раз.
   Как к местным не относись, мозгов, для понимания - в самых роскошных латах командир, у них достаточно. И это она сестре выговаривала за золотые рога!
   За казначеем - все её телохранители. Доспехи тоже не в лучшем виде и сейчас словно к драке готовятся.
   - Где Верховный?
   Все стоят столбами. Дина рот от смеха зажимает. До сих пор не может отделаться от привычки старшую разыгрывать. Несколько лет назад слышала, как она говорила сестре: 'Иногда мне кажется, у меня на одну родственницу двенадцати лет больше, чем есть. Как мне надоело быть единственным взрослым человеком в семье!'
   Она не знала, я слышу. Дине же было прекрасно известно, что я там сижу.
   - Верховный где? - уже почти добежала, - Мне передали, она тяжело ранена.
   - И представляешь, опять в ногу! - гремит под сводами собора голос Госпожи. Я опасливо посматриваю наверх. Уже успела заметить трещины. Как бы не рухнуло от грохота такого. Вот бы радости было недобиткам!
   Сам господь покарал нечестивцев, обрушив храм им на головы. Угу. Только вот храмы и до нашего прихода довольно часто обрушались. Часто ещё во время постройки. Один из офицеров ставки говорил, домой вернёмся - книгу напишет об ошибках в строительном деле. В качестве картинок местные постройки как раз подходят, ибо, если что-то можно сделать неправильно - подходящие руины долго искать не придётся.
   Зелёное пламя взгляда Верховного. Лёд голубых камней маски казначея.
   Успеваю заметить вопрос во взгляде, и чуть заметный кивок маски в ответ.
   Читаю без труда. 'Всё сделано'.
   Когда ставили задачи пред штурмом, Кэретте не было сказано ничего. Потом сёстры долго говорили наедине.
   Надо думать, речь шла о захвате сокровищ Меча. Не так много людей, кто при виде золота не потеряет голову. Казначей из таких. Про себя же - не знаю, никогда не держала в руках больше, чем мне было надо на текущий момент.
   - Я их тут принимать буду. Всех, кто явятся покорность изъявлять. Валом теперь повалят! Меч убит. Святой город пал. И всё меньше чем за год.
   Вон там стойки поставьте, для доспехов Меча, ближней дружины и прочих на ведьм охотничков. Хотя нет, справа за моим креслом его доспех установите. А слева... Чучело из патриарха этого набьёте!
   - Так точно!
   - Вот слева и поставьте, и пусть служки его как для великой службы обрядят. Сколько всего туш готово?
   - Двенадцать.
   - Как удачно! Прямо, как первоучеников. Всю верхушку церкви накрыли.
   - Там священников только одиннадцать. Один - вообще, не поп, какой-то знатный с ними прятался, ещё трое - не из совета.
   - А кто докладывал, всех взяли? И награду ещё не полученную, обмыть уже успел?
   - Точно так, взяли всех. Но там вспомогательные отличились. Все ходы тайные показали. Они их всех хотели порезать. Сговорились на трети. Правда, один из них ещё жив, но чучело из него уже не набить. Кожи много срезали да и не хватает... Частей тела некоторых.
   - По шесть с каждой стороны трона поставьте. Так! Теперь ты, Кэр. Знаю же, пол обстановки дворца с собой таскаешь. А значит, с тебя материнский портрет, самый большой, что есть. Повесить над троном. Крючья вбить в глаза вон той рожи, - не глядя тыкает пальцем назад в сторону самого большого тут лица божества, - слева будет портрет Кэрдин, справа - нашего отца. Динка, ты под ним будешь сидеть, латы в виде скелета, и маску-череп не забудь.
   Поворачивается ко мне.
   - Справа сидеть будет Осень. Всем ты хороша, одно плохо - ну совсем не рыжая.
   Своды чуть от хохота не рухнули.
   - А у меня парик такой есть, - тут же Маленькое Чудовище встревает, - Или, ещё лучше, Кэрдин Маленькую позовём.
   - Кстати, где она? Что-то её сегодня не видела.
   - Велела ей в лагере оставаться. Мою казну сторожить, да Яграна охмурять.
   - Не, не годится. Сама же сказала, маленькая она. И для охмурения, и вообще... Смеяться ещё начнёт. А мне народ с угрюмыми рожами нужен. Будет им в святая святых храма троица самых страшных демонов.
   - С рожами угрюмыми? Вроде, как у Осени? Я вот спросить забыла, у тебя зубы случайно, не болят, а то вон мрачная какая.
   - Поговори мне тут! Винный погреб Меча уже ограбила?
   - Ещё нет... Ой, а где он? На моей карте не было...
   Госпожа оглушительно хохочет.
   - Так потому и не было, знала же, вперёд башен туда понесёт.
   - Если что, я знаю, где погреба эти, - встревает Рэндэрд.
   - Уже разнюхал, пьянь! А говорил, тебе с половиной мозгов, нюх ещё отбили.
   - Золота у меня достаточно, баб местных не охота, что ещё делать остаётся?
   - А! - рукой машет, - Да плевать мне на самом деле, кто что сегодня творить будет. День-то какой сегодня! Многие из тех, кто его приближали никогда не ступят под эти своды.
   Но теперь здесь стоим мы! Империя пришла сюда навеки!
   Вера в казненных спасителей, первородный грех, непорочное зачатие, мир, созданный за семь дней и прочий бред, повержена!
   - Хм, сколько с ними воюю, всё понять не могу, что в зачатии они плохого нашли? Ну, кроме когда не по взаимному согласию, конечно.
   - Ха! Да ты на рожи их святых посмотри! Тут такое количество болезней сразу определить можно. Вот и придумывают ужасы про то, что им недоступно.
   - Придумывали, - от спокойной злобы Рэндэрда даже холоднее становится, - больше не станут. Под корень выведем, мразь эту. Только те, что за морем, останутся.
   - Опять за старое!
   - Порох сухим должен быть. Конец одной войны часто означает начало новой.
   - Ты неисправим. Хоть, в ненависти к попам не переменился. Не зря говорят, у твоего отца в родне бодронские жрецы были, а они попов этих при случае, жрали. А те их жгли, живьём на кострах из их книг. Чуждое знание должно быть уничтожено! Хотя, и своё-то порядком протухлое.
   - Сам бы на их месте жечь стал. Книги в первую очередь. Потом тех, кто читать умеет. Они, как ни крути, хранят память людей о прошлом, а без памяти этой людям внушить можно что угодно. Мол, жили вы в полном дерьме, пока мы не пришли, да свет истинной веры вам не принесли. Кто-то и поверит, ибо не знает ни о чём другом. Потомков бодронов много, но мало кто знает язык, а уж читать единицы умеют. Я и то забыл после ранения.
   - Ха-ха. Ты никогда по-бодронски читать и не умел. У тебя, помнится, их книги отбирать пришлось, ибо ты их сжечь хотел.
   - Молод и глуп был. Книги-то хоть о чём были?
   - Ничего особенного, но и для костра тоже ничего. Травники, не сильно глупые, кстати, да по звёздам гадания. Наблюдатели хорошие были, только понять не могли - большая часть происходящего в небесах к событиям на земле не имеет отношения. Сам-то по звёздам место определять не разучился? Или новые звёзды в небесах видеть стал?
   - Вроде нет. Хотя, в небеса пялиться, помоложе есть кто.
   - Тоже мне, старик выискался. Брата моего старшего изображал когда-то. А я старухой себя не ощущаю, и помирать не собираюсь.
   Всё бы им препираться. Взрослые и заслуженные люди, а как дети малые ведут себя иногда. Или это я такой занудой становлюсь, вечно брюзжать охота? Старею, не иначе... Самой-то не смешно?
   Хотя, мне всё чаще говорить стали, какая я скучная. Динка предлагала завести кого-нибудь. Не сразу сообразила, речь идёт не о животном.
   Ничего умного ей тогда сказать не смогла. Да и она не вспоминала о разговоре. Ей самой блеск материнских рогов позволяет вытворять такое, что вряд ли кто другой разрешит своей дочери. Казначей с трудом сдерживает бешенство. Госпожа хохочет.
   Думала, 'пьянеть от крови' - выражение такое. Теперь знаю - это не так. Это про них обеих. Мать и дочь. Золоторогих в латах цвета крови.
   Динка не замечает ничего вокруг, кроме пылающего пламени войны. Сжигает себя, но чаще других. Ни в чём себя не сдерживает.
   Кривит тонкие губы казначей. Стала замечать, голубые камни нет-нет, да повернут в мою сторону.
  
   Внутрь собора заносят только тяжелораненых. Легкораненые сидят у стен.
   Навстречу пятеро солдат из третьей колонны. Один несёт завёрнутое в плащ тело, для человека - маловато. Госпожа наблюдательна не меньше.
   - Так! Кого несёте?
   - Пёс, господин Верховный. Нашей сотни.
   - Третий чёрнознамённый полк шестая сотня... Помню. Это он три года назад лаем тревогу ночью поднял, когда из-за дождя нападавших не заметили. Потом лапу мне давал, когда ошейник с медалью получил?
   - Он.
   - Убит?
   - Да. Их командира загрыз, но и тот успел кинжалом его ударить.
   - Чего сюда несли?
   - Так вон же убитых собирают. Хотели к ним, всё-таки в списках значился, на костёр как и всех...
   - На костёр, значит... - в глазах Госпожи играют злые огоньки, - похорон Черныш, конечно, заслуживает. Так! Идите за мной.
   Как крикнет.
   - Десять человек с сапёрным инструментом - сюда!
   Уже все вместе возвращаемся в храм. Проходим мимо врат, где Ярн коней привязывал. Госпожа опирается на стойку с книгой, только сейчас замечаю, под ногами зелёный ковер с птицей, похожей на орла. Верховный старательно вытирает сапоги.
   - Вон временная гробница важного церковного хрена. Сдох дней десять назад. Ломайте её. Потом принесёте церковные знамёна. Завернём в них Черныша и тут похороним. А памятник я потом за свой счёт поставлю. Осень! Иди распорядись - если пленные попы поблизости есть - пусть с десяток приведут посмотреть.
   Для тех, кто не знает - объясняю: собаке в храм заходить нельзя, их от входа палками гоняют. А уж в святая святых пса похоронить - такого осквернения ни один их храм никогда не видывал. Что же, всё когда-нибудь бывает впервые! Ну а пока, - выхватывает 'Глаз Змеи' и вытянувшись вскидывает 'на караул', - Последний салют рядовому Чернышу.
   Мой клинок вылетает из ножен.
  
   - Допрашивать их будете?
   - Нет. Живыми они больше не нужны. Как говорила, их теперь просто не должно быть. Рэдд, ты вроде, последнее время историей интересоваться стал. Записать можешь, что для них, - тяжело и выразительно вздыхает, - 'История имеет смысл: это нечто, имеющее начало и конец, центр, связанное одно с другим действие, история идет к факту - явлению Спасителя и идет от факта - явления Спасителя'. Что смеёшься? Опять байку про древних императоров вспомнил?
   - Именно. Был один, власть захватил, предыдущего императора со все семейством казнил...
   - Правильно сделал, - Маленькое Чудовище встревает, - наследники и претенденты совсем ни к чему.
   - Мудрецы, как раз на богословии помешанные, в меру сил ругать его стали. Там как раз один такой был, считавший смыслом истории пришествие спасителя. Ну, он их велел на корабль посадить, и к соседям отправить, пусть там богословствуют. У соседей как раз почитатели мёртвого императора собираться стали, что интересно, пока тот был жив, ругали его по-всякому. А как казнили - чуть ли не живым богом стал. Даже к лику святых причислили со всем семейством.
   - Корабль хоть из тех был, что развалиться готов?
   - Нет, вроде.
   - Может, хоть днище пробить приказал?
   - Нет. Добрый был тот император слишком.
   - Кажется, от матери я что-то такое слышала. Ну, да я не настолько добрая. От меня богослов, если куда и уплывёт, то под лёд.
   - Тут реки редко замерзают. Да и говно не тонет.
   - Как уже сказала, ко мне таких доставлять в виде туш или чучел, можно так же по частям, но такими кусками, чтобы я убедиться могла, от нужного эта часть или нет.
   - По весу принимать не советую, а то читал, как один наместник обещал за голову своего врага золота, сколько она весит. Голову получил, но доставивший не поленился вместо мозга свинца залить.
   - Ха-ха. Смешно. Только со мной так не получилось бы. Начать с того, что я знаю, сколько человеческие головы весят. Хотя, с другой стороны, за некоторые, даже по весу в свинце, золота не жалко. За меня этот... Заспиртованный помните сколько давал?
   - Так он щедрый был! Из наших земель, да военной добычи расплачиваться собирался, - сильнее, чем надаренная медяшка сиять сложно, но Чудовище умудряется, - Хотя, от тебя ему только сердце нужно было, если живой взять не получится. Это меня он в клетку посадить хотел, и по своим деревням возить. А Кэр-младшую вообще хотел в дальнюю степь продать, за кобылами или овцами ухаживать. Это там рабам сухожилья режут, чтобы не убегали?
   - В дальней степи много кто живёт, - как-то совсем без выражения замечает Госпожа.
   - Скоро там жить будут только те, кому мы позволим.
   - Не ты ли решать собралась уже?
   - У нас пушки есть, а них нет. Если к стволу возражающего привязать, да холостым дать, - мечтательно закатывает глазки. Я не видела, но не сомневаюсь, она так делала, - Так что, решать буду в том числе и я.
   - Одними пушками не завоешь землю, где собираешься жить.
   - Зато, ими можно всех перебить, и жить, как нам нравиться.
   - Трупы как-то не могут землю пахать и налоги платить.
   - Удобрение из них хорошее получается. А пахать. Сама же говорила, про нехватку земли на юге. Вот их и переселим. Осень пошлём, пусть уговаривает. Она всё равно, как они разговаривает.
   - Я лучше тебя отправлю. Ты людей пугать куда лучше её умеешь.
   Динка ухмыляется в ответ. Оскорбление матери воспринимает как похвалу. Интересно, кто-нибудь ещё это понимает?
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Не обольщаюсь особо насчёт предстоящего ночью в городе. Всё что видела раньше, непременно померкнет. Динкины похождения блекленькой тенью покажутся. Да и там я не рвалась особо.
   Тут же... Будет точно невесело. По крайней мере, мне.
   Некоторые здания уже взяты под охрану. Большой дворец храата и примыкающие к нему строения. Многие постройки, принадлежащие Наместнику бога на земле, или как там этот, главный церковник, сын свинячий, называется.
   Госпожа, чувствуется, там скоро надолго засядет. Бумаги разбирать. Сама засядет, меня и ещё много, посадит.
   Знаю, часть её колонны - самые умелые в городских боях, были посланы для захвата этих зданий. На месте попиков, я бы хранящиеся там бумаги, сожгла как стало ясно, помощь не придёт.
   Но я мозгами думаю, а они считают, этот орган кровь охлаждает.
   Слышала, как командир этого отряда доложил, бумаги не пострадали, и даже нескольких попиков, ими ведавших, захватили.
   Командиры колонн разделили город на участки для грабежа. Я не пойду. Динка и Линки плотоядно ручки потирают. Блеск глаз мне совсем уж не нравится. Будто у них чего-то нет. Или кто-то в их храбрости сомневается.
   Тут ведь не храбрость потребуется.
   - Не пойдёшь?
   - Нет.
   - Смотри, после надумаешь - поздно будет. Там обозные подтянуться, а они даже двери из домов вынесут. Я на их счёт не обольщаюсь.
   - Угу. И ещё изнасилуют всех женщин без различия возраста. Может, и не только женщин. Я на их счёт тоже не обольщаюсь.
   Динка корчит гримаску.
   - Перетерпят. Знаешь, я несказанно была удивлена, когда узнала, некоторые храатские женщины писать и читать умеют. Ну, так нашла у одного мной застреленного письма шлюхи его. Жаль, не поймёшь, хорош ли был. Из обоих стволов в рожу попала.
   Молчу. Стрелять она хорошо умеет. При мне бывало, пулей кавалериста из седла вышибала на предельной дальности выстрела. Правда, и пистолеты самые лучшие.
   - Подробно описывала, сколько он ей должен привезти благородных девушек из-за Линии в служанки. Мол ей, крысе такой, нужны искусные девушки. Кстати, это слово она написала с ошибкой. Нас для этого столько учили? Чтобы бляди храатской спинку тереть? И это нам бы ещё повезло.
   Снова молчу. Что-то в её словах есть.
   - Осуждаешь? Зря. Насчёт представь себя на чьём-то там месте можешь не говорить. Уже представляла. Заживо горящей. Привязанной к столбу. Под гогот убитых нами в прошлых битвах. Но это мы пришли к ним в город. А не они к нам. И теперь пусть платят! За сделанное, за намерения... За всё! Горе побеждённым!
   - Ягран с вами поедет?
   Кто меня за язык тянет? Какое дело до него?
   - Нет. Он в штурме не участвовал. Тётя назначила его временным комендантом лагеря на время своего отсутствия. Но ты не волнуйся, друзья ему обязательно привезут кого-нибудь. Посвежее. Может, даже не тронут.
   Как хохотнёт. Будто что-то смешное сказала.
   - Дин, казначей вполне будет смотреть сквозь пальцы на то, что будет твориться сегодня в городе. Но не допустит того же самого у себя в лагере.
   Снова смеётся.
   - Ха! Так немало и таких, кто с ним и добровольно согласится. Может, он и сейчас с кем уже кувыркается. Солдатики ещё не начали, а он уже...
   - До этого мне решительно никакого дела нет!
   - Ба! Да ты что? Неужто ревнуешь? - хохочет маленькое чудовище на прощанье.
   Ревную? Я? Да дела мне никакого до принца нет!
  
   Площадь перед собором вся в движении. Командиры колонн разбили на участки, куда солдаты будут таскать ценности и имущество потяжелее. Это потом делить будут. Туда же уже привезли винные бочки. Как из наших лагерей, так и из подвалов покойного Меча.
   Сама площадь обрамлена стенами до полутора человеческих ростов. Кое-где торчат основания колонн и лежат части для них. Знаю, Меч бредил идеей построить самый большой собор мира. Нынешний казался недостаточно величественным для прославления господа. Более того, он должен был вмещать всё население Святого града. Решили строить новый во всю главную площадь, а старый оставить внутри. Стены с колоннами - остатки начатого строительства. Даже до этого барана без рогов допёрло, при первом взгляде ясное мне, лишь с началами архитектуры знакомой - при такой толщине стен сделать их выше нынешнего собора невозможно, не говоря уж о тяжести крыши. Стройка сама собой прекратилась несколько лет назад.
   Солдаты сооружают полевое укрепление. Причём, делают это весьма сноровисто. Ах, да, понятно, пушки составляют. Вон и Эрескерт с колонны распоряжается.
   Ясно, почему солдаты так бегают. Не в генерале дело. Им явно сказали - укрепления достроим, пушки составим, и на три дня город ваш. Тем более, сигнала 'завершение штурма' ещё не было.
   Ум, за который меня так хвалят, подсказывает - надо было с Динкой пойти и банально тащить всё, что плохо лежит и ярко блестит. Сегодня много новых состояний появится, такой день раз в столетие бывает. Жить дальше предстоит, и чем на старости лет хвастать? Шрамами при штурме полученными? Так их нет у меня.
   Ведь этот день многих до конца жизни обеспечит. Попросить у Госпожи десяток из охранной сотни и вынести всё из нескольких домов побогаче? А спать я после этого спокойно смогу?
  
   Стою и смотрю в ночь. Просто смотрю. Подальше и от солдатских костров, и от генеральских столов, но на таком расстоянии, чтобы в случае чего, быстро вернуться. Вино и вседозволенность хорошего с людьми не делают.
   Плохо знаю, как должен шуметь ночной город, и должен ли вовсе. Только огни видела с укреплений Замка. Огней хватает и здесь. Всяких. Начиная от пожаров. Несколько раз видела, как стреляли осветительными и сигнальными ракетами.
   Эрескерта за столом уже нет. Очень вежливо отпросился и исчез в ночи. Как раз в той части города, куда Динка направилась. Что ему там понадобиться могло? В особой любви к золоту не замечен. Угу. Зато, в любви к чему другому более чем. Как раз этого сегодня ночью будет предостаточно. Как добровольного, так и в большинстве случаев, вовсе нет.
   Но я достаточно цинична, да и вино на столе стояло не для того, чтобы на него смотреть, понимаю, больше всего бледненькому нашему нужно то, что только у Динки есть. Она уже нехорошо весёленькой была, когда в город направлялась. Отсутствием наблюдательности генерал не страдает.
  Мне дела нет. Динка - наследница своей матери. Эрескерт - пятый в Армии человек, а в мирное время - четвёртый, хотя сейчас, пожалуй, что и третий. Ибо Рэндэрд должность сохраняет, но по сути ничем не занимается. Только пьёт, причём с каждым днём всё больше и больше. И всё исключительно в одиночку.
   Вот и сейчас, за столами довольно тесно, но по два места с каждого бока от него пусто. Чего-то он уже наговорить успел. Явно, поссориться хотел, но ночь такова, что ссориться особо никто не хочет.
   По мне, так поводов для ссор за столами немало. Женщин, хотя и много, но куда меньше, чем мужчин. Женщины двух сортов. 'Змейки' и лагерные шлюхи. И те, и другие старательно ссоры провоцируют. Благо, по внешнему виду одни от других не сильно отличаются.
   Девиц за генеральские столы позвали покрасивее, да те и сами сообразили прибыть в лучшем виде. Вот понять не могу, 'Змейки' - то когда успели от доспехов избавиться и пооткровеннее шлюх вырядиться?
   Замечаю, хотя набравшихся уже предостаточно, все чётко видят, кто 'Змейка', а кто - нет. И как только определяют? Они же сейчас одинаково выглядят.
   Несколько парочек, как старых, так и только сейчас образовавшихся из-за столов уже исчезли. Все почему-то к громаде собора отправились. Ну да, укромных уголков там много, охрана у входов стоит.
   В доспехах одна я, да Эрия остались.
   'Флагман флота' по-прежнему недалеко от Госпожи. Пьёт мало, хотя при её росте следовало бы ожидать обратного. А мне просто стало скучно. Вот и стою. Просто смотрю.
   На последнюю ночь одного города и первую ночь другого.
   Слышу, кто-то идёт. Не поворачиваюсь. Чужих здесь нет. Свой же, если меня от кого другого не отличит, пистолеты у меня заряжены.
   - Часовой? - почему-то неуверенно.
   Поворачиваюсь. Ягран! Вот так так! Он-то откуда здесь взялся? Приказа казначея ослушался и из лагеря удрал?
   - Нет. Так просто тут стою.
   - А, Осень, смотрю, знакомый кто-то. Наказали?
   - Нет.
   - А чего ты в доспехах?
   Он тоже. Причём, не парадных, а таких же, как у меня 'нового типа' из самого прочного металла, держащего большинство пуль. На груди, как и у меня, отметина от проверочного выстрела. Тоже с двумя пистолетами и обычным офицерским мечом. Родовой клинок казначей взять не позволила?
   - Вообще-то, я город штурмовала.
   Кивает в сторону столов.
   - Они, вроде, тоже.
   - Ну, так и шёл бы к ним!
   - Вообще-то, я оттуда только что ушёл.
   - И зачем?
   - Как бы тебе сказать, - на губах играет змеиная улыбка казначея, - зашёл я на днях к Рэндэрду.
   Настораживаюсь.
   - Это ещё зачем? - генерал себя в могилу вгоняет, то его дело, но других с собой тащить не обязательно.
   - Да так просто. Я сначала у Верховного был... Потом ваших увидел. Ну, к нему и зашёл. Переждать, пока они уйдут. А в его логово вы полезете, только если Верховный пошлёт. Он их тоже видел. И сказал.
   'Знаешь, я тут одну историю вспомнил. Как раз про тебя. 'На стене висит бумага. Там написано: продам вороного коня, или поменяю на любого другой масти. Достали дуры! Подпись: Принц'.
   Усмехаюсь. По крайней мере, не сильно врут насчёт его ума. Красота же ему от матери досталась. Он и старшая сестра в казначея удались. Нет, ничего женского в лице принца нет. Это у Динки 'женоподобный' и 'мужеложец' одно и тоже означают, и в качестве людей не рассматриваются.
   У принца и сестры просто мужской и женский варианты одного и того же лица. Кэретта Младшая, как ни крути, первая красавица страны. Ну, а мужчины друг с другом обычно не красотой меряются.
   Хе. Да и ездят Казначей, её муж и дети только на вороных конях.
   - Смешно. Коня не продал ещё? Может, покупателя ищешь? Так это не ко мне.
   - Продавай, не продавай, не в коне тут дело.
   - Да? А в чём?
   - А в том же, почему ты тут стоишь, а не там сидишь!
   - Я могу стоять, сидеть и лежать там, где мне в голову взбредёт. Сейчас - личное время.
  А вот вас, временный комендант, быть тут не должно. Ибо комендант может покидать...
   Смеётся.
   - Устав я не хуже тебя знаю. Был комендант, да весь вышел. Казначей вернулась в лагерь и отправила меня к Верховному с донесением... Ну и... Повеселиться. - сказал почему-то совсем кисло.
   - Странно. Думала, она всю ночь будет по городу бегать, храмы поджигать да попов вешать.
   - Сама знаешь, за других думать вредно. Но сам подобного ожидал. Тут в другом дело. - озирается по сторонам, говорит, перейдя на шёпот, - Тебе такое сказать можно...
   - Чем я такая особенная?
   - Тем, что доверенное лицо Верховного. Та колонна, где она была, захватила их монетные мастерские. Там запасы сырья. И уже изготовленные монеты. Много. Очень. Вот и решила всё в лагерь перевезти.
   - Не думала, что она в штурме участвовать будет.
   - Сомневаешься в храбрости?
   - Ничуть. Просто храбрость генерала отличается от солдатской.
   - Понятно. Не понимаю её. За меня и отца боится, а сама вон куда полезла. Там жарко было. Её пришлось рубиться. Счётчик зарядов на молнии показывал ноль. Даже на маске была кровь. Не её.
   Отцу было приказано командовать завесой - на случай, если из города побежит кто.
   - Так он и послушал!
   - Я с ним с утра не виделся. Что-то случилось?
   - Он и, по крайней мере, его охранная сотня, в штурме участвовали.
   - Откуда знаешь?
   - Разговаривала.
   - Не ранен?
   - Нет. Коня в соборе чуть ли не к главной святыни привязал. Жаль, он яблок там не наложил.
   - Но за столом его нет.
   - В сокровищницу Меча пошёл. Госпожа дала доступ. 'Пусть подарочки дочкам выберет'.
   - Кэр хотела с нами ехать.
   - Понятно, кого наслушалась.
   - Зря ты так. Она умеет сражаться. Знаю, вы почти все её сильно не любите.
   - Болтовни служанок наслушался?
   - А почему бы с ними не поболтать иногда? Они, что не люди? - таким тоном
  сказал, мне показалось, со служанками принц действительно только болтал.
   Справедливости ради стоит сказать, мои подозрения о характере его сестры после встречи не оправдались.
   - Люди. Думала, ты с ними не общаешься...
   - Дина же общается. И, как уже говорил, думать за других вредно.
   - Общаться по-разному можно.
   Усмехается.
   - Они же и говорят, какая ты языкастая и колючая.
   - Не колючие, если что, вон там.
   - Не злись.
   Пожимаю плечами.
   - Не начинала даже.
   - Не хотелось бы видеть, что будет, если начнёшь...
   - Не советую проверять.
   - Да уж не буду. Мне злой Дины как-то хватает.
   - Где ты её такой видел?
   - По дороге сюда.
   - И что?
   - Лучше бы другой дорогой поехал.
   - Что так плохо?
   - Не то слово. Мягкое самое - змею раздразнили.
   - Она уже несколько месяцев себя на что-то такое настраивала. Страшно было?
   - Да. Откуда знаешь?
   - Я Дину знаю. И её прозвище.
   - Раньше думал, там главное слово - первое. Теперь понял - второе.
   Я промолчала. Настоящей вражды среди Еггтов нет. Недоброжелателей вокруг полно. И не хочу, чтобы меня к ним причисляли.
   - Не каждый день видишь смерть государства.
   - Так всегда было и будет.
   - Тебя философии учили?
   - Как и всех. Это не моё.
   - А что же твоё?
   - Скучные числа и формулы.
   - Я слышал, ты их очень хорошо знаешь.
   - Иногда говорят, лучше всех, по крайней мере, в столице.
   - Знаю. У нас учёные часто бывают. Всё пытались у мамы выяснить, кому Верховный заплатила за сочинение, якобы написанное девочкой. Тогда не верили. Потом, ты их вроде, разубедила.
   - Мне не до этого сейчас, принц.
   - Так всё же! Время настало мечты осуществлять!
   - Угу. А порох всё равно надо сухим держать. Сам-то мечтаешь о чём-нибудь?
   - Ха! Мне не о чем. Дела на десятки лет вперёд расписаны. Доделывать, начатое ими. Знаешь же наверное, сколько всего задумано, и даже не начато, ибо все деньги войны съели? Кому-то это придётся доделывать.
   - Думаешь, тебе?
   - Мне, Дине, 'Флагману', тебе. Нам всем дел хватит. Из них никто не хотел ничего разрушать. И всю жизнь занимались именно этим.
   - Мне Верховный говорила, я временами занудна, как старуха. В таком случае, мы с вами ровесники, принц. Шовсем старые, - прошамкала, как беззубая.
   - Непохожая ты...
   - На кого?
   - На других змеек.
   - Сдаётся мне, ты далеко не всех знаешь, а с остальными знаком не с самой лучшей стороны, иначе бы с ними сидел, а не луну со мной подпирал.
   - Какие бы они не были, они город брали, а я - нет. Мне чужой славы не надо.
   - Там много тех, кто не брал. Скорее, давал.
   - Да знаю, и показать могу. Но они - так сказать, неизбежное зло в месте, где собирается много отдыхающих солдат.
   - Сам-то их где так высматривать наловчился?
   - Нигде. Я их не знаю.
   - Так зачем говоришь?
   - Я с другой стороны смотрю. Змеек-то я помню всех, а с вами-то я не первый год за одними стенами живу.
   - И теперь что скажешь?
   - О чём?
   - О том, что видел.
   - Где?
   - Шутите?
   - Что я такого видел? Довольные жизнью полуголые девицы обнимаются с такими же довольными жизнью солдатами. Причём всё происходит по обоюдному согласию. Ты смеёшься?
   - Не у всех по обоюдному. Они же...
   Ягран смеётся.
   - Сегодня - у всех. Насчёт змеек ты лучше должна знать, остальные же между собой договорились - в ночь после взятия города все участникам штурма всё будет бесплатно. В ночь после того, как меча убили, так уже было.
   - И как, понравилось?
   - Я не сказал, что там был.
   - Обратного тоже не сказал. Самому-то что неохота быть жизнью довольным?
   - Я им могу быть почти всегда. Они же - вовсе нет. Но именно благодаря им у меня есть возможность быть всем довольным.
   - И ещё говорит, я зануда?
   - Ещё раз сказать могу. Почему ты такая зануда?
   - Я обыкновенная Осень. Мне не надо быть такое, какое кому-то хочется. Смеюсь, когда мне смешно, а не кому-то хочется. Грущу, когда грустно мне, а не по заказу. Мне достаточно того, что есть. Мне достаточно быть собой.
   - Да вы сговорились что ли?
   - Мы это кто?
   - Дина, Линки, Кэр... Стоп, ты же с ней почти не знакома.
   - Сам же говорил, в одних стенах живём.
   - Только годами не видимся. Жаль.
   - Что именно?
   - Сама подумай. Ты же умная.
   - Мои раздумья денег стоят. Больших. Это Верховный сказала.
  
   Просыпаюсь. Что со мной? Не считая того, что почти не спала четверо суток, участвовала в штурме города и пила на голодный желудок. Где я? Лежу на чём-то мягком. Открываю глаза. Огромная кровать под балдахином. У кого же эта такая здоровая быть может? Стены шелком обтянуты, всё что надо золотом украшено. Доспехи кто-то снял.
   - Вы очнулись, госпожа?
   Анид. Как она здесь оказалась, спрашивать глупо, ибо сама не помню, как сюда угодила.
   - Вроде да. Где я? И как сюда попала?
   Переходит на шёпот.
   - Вы во дворце Храа... -переходит на обычный голос, - Ой, теперь это, наверное Великой Дины дворец. Это спальня самого Всея Мира. Была.
   - Я-то как сюда попала, да и ты заодно?
   - Вам на площади плохо стало. Вы упали. Великая Госпожа послала за мной. 'Единственная трезвая девка, говорящая по-грэдски, в окрестностях, про кого помню!' Вас сюда жених и солдаты вместе со мной отнесли.
   Что!!! Жених!!! Какого!!!
   Вскакиваю в полный рост, в глазах темнеет, но успеваю заметить лежащие на столике возле кровати пистолеты.
   Анид оказывается рядом. Помогает сесть. Массирует виски. На самом деле становится легче.
   - Хватит. Попить принеси.
   Обежав кровать приносит глиняную бутыль. Чуть не заорала: 'Мне воды надо!' Сдержалась. Вырвав бутыль, торопливо пью из горла. Чего я вчера наворотила? Никогда же такого не было.
   Не было чего?
   - Какой жених, Анид?
   - У вас их несколько? Красивый такой. В доспехах почти, как у вас. Так волновался. Спрашивал, не ранили ли вас. Воины из вашей... Колонны? Правильно? Его господином Яграном звали. Ушёл только после того, как я вас раздела и сказала, что вы просто спите. Такой заботливый. И красивый. Повезло вам!
   Так!!! Как выражается Динка подцепленной от Рэндэрда фразой.
   Это писец! Полный!
   Мало мне быть дочерью Линка. Теперь ещё придётся стать невестой Яграна. Солдатики уж разнесут, можно не сомневаться. И кто первый о свадьбе спросит? Тем более, браки между двоюродными разрешены... Что я несу!
   Сама-то Анид не догадалась, кто Ягран такой. Старый разговор с Динкой забылся, а имя довольно распространённое.
   - Вы так сидеть и будете?
   - Хочешь город грабить пойти?
   - Не знаю. Как Госпожа решит. Нестроевым ведь тоже можно.
   - Тут сидеть буду. И пить. За всё хорошее.
   - Может, не стоит?
   - Чего?
   Говорит торопливо.
   - Ваш жених обещал утром прийти. Проверить, как вы себя чувствуете. А сейчас день уже.
   - Так не пришёл же.
   - Почему? Пришёл. Давно уже.
   Ма-а-а-ать!!!
   - Где он?
   - Сидит через два зала отсюда. Я не знала, как у вас заведено, и велела, как при прежних хозяевах было, в малом гостевом дожидаться. Сказала, что вы спите.
   - А он что?
   - Ничего. Ждать ушёл.
   - И ничего не сказал?
   - Нет.
   - Ещё кто-нибудь заходил?
   - Великая Госпожа совсем рано. Вас осматривала. Сказала только: 'Как и следовало ожидать, переутомление'. И велела вас не будить, кто бы ни приходил.
   - Ладно. Долго ждать заставлять, свинство в любом случае. В таком виде я к нему не пойду. Помоги доспехи надеть.
   - Все ваши вещи привезли. Я вон там сложила.
   - Там всё равно парадного платья нет.
   Думала, взять или не взять. Решила - лишнее. И ещё бы лучше было, реши я вчера с Динкой пойти!
  
   Выгляжу-то я как? Ягран, как ни крути, принц. Ладно, хоть без материнской спеси. Для меня лучше, если бы эта спесь была - тогда бы его здесь не было.
   Правда и я человек не из последних. Разбирать вещи, чтобы до зеркала добраться, неохота. Тем более, не очень помню, где лежит. С начала похода либо не до того было, либо чужими довольствовалась. Да уж, до казначея, через час после рукопашной умудряющейся выглядеть словно после императорского приёма, мне далеко.
   Стоп, в сумке же зеркальце было.
   - Анид, сумку куда дела?
   Смотрю, как на чужую. Что там у меня? Походный письменный прибор с чертёжными принадлежностями в футляре. Пороховница. Мешочек с пулями. Ключ, шомпол и прочие принадлежности для ухода за оружием. Тетрадка в одну шестнадцатую листа. Брала, думая, если что в голову придёт, сразу записать. Угу. Так и не притронулась. Нож складной ещё. Вот и зеркальце в кармашке. И всё.
   Пытаюсь разглядеть, насколько плохо выгляжу. Зеркальце честно говорит, бывало и лучше.
   - Госпожа, тут большое зеркало есть. В соседнем зале.
   Плохо выходит отучать так к себе обращаться. Три четверти - по-прежнему госпожа, Осень - остальное.
   - Пошли.
   Зачем ему зеркала такие от пола до потолка? Причём, нашей работы. Вроде, ничего женоподобного в Мече не было. Правда, я его голову в сосуде со спиртом не разглядывала. Динка говорила, у казначея другие сосуды есть, где половой орган Меча и его сердце лежит. Уточняла, орган очень большой. А вот сердце плохое, могло отказать в ближайшие несколько лет.
   По-моему, она врёт, казначей картины собирает, а не отрубленные части тел врагов. Хотя, и на головы убитых посмотреть никогда не отказывалась. Интересно, что будет, если Яграна про сосуды прямо спросить?
   Стою у зеркала. Анид рядом. Угу. Если кто тут и женоподобная - это я. Анид - красивая молоденькая девушка, пусть и в солдатской одежде. Даже глазки и губки накрашены.
   Я же выгляжу, в лучшем случае, её старшей сестрой, причем сильно старшей, лет эдак на двадцать примерно. Что в десять раз больше настоящей разницы.
   Рожа серая, волосы в пыли, глаза - и то серые, ладно хоть они всегда такими были. Да и остальное. Не про доспехи говорю. Когда с Госпожой на приёмах бывала, сравнивала себя с другими благородными девушками. Выводы: мы все, начиная от Динки, оставляя за скобками 'Флагмана флота', банально крепче. Все словно из одних жил сплетены. Среди 'змеек' ни одной полненькой, или излишне худой. Нет и изнеженно-воздушных, вроде Яграна сестрицы.
   Все какие-то.... Угу. Женоподобные. За мужчину, правда, тоже не примешь никого.
   - Вы боитесь не понравиться? Я могу макияж сделать, меня учили.
   Анид. Чуть не треснула.
   - Чем делать-то будешь?
   - А я тут всё нашла. Он же тут иногда с женой спал. Вон там ей одеваться помогали.
   На одном из зеркал крупно написано непечатное название полового органа. И где солдаты только краску нашли?
   - Ладно. Пошли. Вчера порядком подпалила всего. От копоти стоит отмыться.
   Больше для собственного успокоения говорю.
  
   Вся косметика - у нас сделана. Как и почти вся остальная обстановка. За всё пришлось золотишком платить. На самом деле думали, люди производящие тонкие ткани, забыли с какой стороны беруться за мечи? Или, считали эти же ткани новые рабы для них будут делать бесплатно?
   Сама-то косметикой пользуюсь мало, хотя и не запрещалось никогда. Когда с Госпожой бывала на приёмах, делали причёску как на благородную. Помню, говорили, хорошо, что волос много, всё что полагается, можно из них соорудить, и не надо накладные вешать. Динка добавляла, у некоторых, она покажет у кого, головы вообще бритые, а вместо причёски - парик. Впрочем, не показала.
   Не особо обращала внимание, что Анид делает. Только поддакивала. Ну, не разбираюсь в этом. Ведь если не понравиться... Хотя, она ведь не знает, я ей ничего не сделаю. Боится до сих пор. А мне как-то не больно интересно, как их наказывали.
   - Готово, госпожа.
   Смотрюсь в зеркало. М-да, понятно становится, почему подаривший Мечу за неё столько в своё время заплатил. Её к казначею можно отправлять за лицом ухаживать и причёску делать, и грозная Кэретта будет довольна.
   Над моими доспехами красуется головка, в которой я себя узнаю с немалым трудом. Просто принцесса погибшего Архипелага со старинной гравюры. Само воплощение нежности, изящества, доброты и ласки. Точнее, не вся принцесса, а только голова, приделанная к проверенным стрельбой латам
   На всякий случай, машу рукой. Отражение делает тоже самое.
   Анид, восприняв это по-своему, говорит торопливо.
   - Со щеками немного не так, простите. Вы очень редко улыбаетесь, а этот оттенок улыбку должен подчеркнуть.
   Она издевается? Ей не нравится оттенок! Всего-то! Да я себя такой в жизни не видела!
   - Вам не нравиться, госпожа?
   - Нравиться... Не то слово. Я слов просто не знаю таких, чтобы тебя похвалить, Анид. Никогда такой красивой не была. Понимаешь, никогда!
   - Но вы ведь очень красива, госпожа. Просто, только не обижайтесь, за собой не очень хорошо следите. Вы, Красная, даже Великая Госпожа.
   - Я воин, не принцесса, мне некогда красивой быть. Служанок Госпожа, и в самом деле не держит. Хотя, как раз она - принцесса.
   - Но Красная Госпожа одних с вами лет, а выглядит часто. Странно...
   - Осмелела ты, Анид. Хорошо. Знаешь. Пойду-ка я к... Жениху. Он меня тоже красивой такой никогда не видел.
   - Объявить вас?
   - А давай.
   Как говорится, живём один раз.
   Анид бежит вперёд. Распахивает двери.
   - Высокородная Госпожа Ертгард Осень.
   Голосок-то у неё что надо, оказывается. Чуть не оглушила. Интересно, что Ягран скажет? А вдруг недоволен будет? Самой смешно. Этот тот случай, когда в случае недовольства, Анид рассчитывает юркнуть мне за спину, а там уж господа пусть сами разбираются.
  
  
  Яграна я таким только на приёмах видала. Из брони - только панцирь, но какой! Причудливо извиваются резные золотые змеи. Стоит это - примерно двадцать обычных панцирей можно сделать. По мне, так лучше иметь пятьдесят человек в не очень хорошей броне, чем одного в безупречной.
   В такой броне в бой никто не пойдёт. Делают, чтобы покрасоваться. Только переводят на глупости труд мастеров.
   Или это я просто брюзжу, ибо мне такой брони никогда не купить. Надо посмотреть, чего с храатов набили. Да и во дворце должно быть что-то. Пока более быстрые не позаботились.
   Но если броню у меня ещё есть шанс добыть, то с мечом - ноль, притом полный. Клинок работы самой Чёрной Змеи. Их всего-то двадцать три, и больше нет, и никогда не будет. Нет таких кузнецов. Один был. Армейское, то есть считай, произведённое мастерскими Еггтов, оружие, самое лучшее. Но такого там не сделают.
   Чёрная Змея не в первый раз не сказала о чём-то, или просто не успела. Мне приходилось держать в руках Динкину 'Золотую Змею'. Слов нет. Печатных. Им можно и сталь перерубить, и подброшенный шелковый платок рассечь.
   Динка говорила, какой-то богач с Юга просил Дину один из мечей продать. Предлагал золота - по весу как тысяча мечей. Верховный сказала - маловато. Тут же накинул до полутора. Потом Динку прогнали, так что, не знает она, чем дело кончилось.
   Я спросила.
   'У него хоть было столько золота?'
   'У него - да. Всем занимается, что деньги приносит. В способах достижения целей - вроде нас, ни перед чем не останавливается. Он с Безглазым в прямом смысле слова, что-то не поделил. Потому нам помогал. И за деньги, и так'.
   'Угу. В следующий раз за тебя две тысячи твоего веса предложит. И на Юг поедешь'.
   'Треснет кое-что! Пусть к тёте с этим лезет. Она деньги очень любит, и считает, продать и купить можно всё. Только не все правильную цену предложить могут'.
   Подспудно ждала, Ягран применит кое-что из арсенала таких красавчиков - повязку на голову, или руку на перевязь. Как тут дурочке не пожалеть раненного героя!
   Насчёт 'принц до такого не опустится' - есть пример того же Безглазого. Опуститься можно намного ниже.
   - Не замечал раньше, что ты такая красавица!
   - Угу. Спасибо! Ты тоже, вроде, не урод.
   - Меня уже предупреждали, ты страшно грубая и дерзкая на язык, девушка.
   - Интересно, кто? - молчит, - Тогда, угадать попробую. Казначей?
   Кивает.
   - Неужели она думает, будто ты не знаешь слов, каких, по её мнению, благородным девушкам знать не положено?
   Смеётся.
   - Я кавалерист вообще-то, а они неизящной словесностью не ругаются, они ей разговаривают.
   Теперь уже мне смешно.
   - Вижу, после вчерашнего уже оправилась. Давай по городу прокатимся.
   - Хм. А зачем?
   - Не хочешь?
   - Думаю просто.
   - Осмотримся как следует. Как-никак, новые столицы наместничеств не каждый день появляются.
   - Ладно, едем. Осматривать будут, скорее, нас.
   - Пусть. Мне болтовня надоела. Мама узнала, что тебе плохо стало, не успел я в лагерь вернуться. Ты не только языкастая, но и зубастая. Все же знают, ты очень уж сама по себе. Ни с кем близко не сходишься.
   - В каком смысле?
   - Во всех. Мне просто наконец хочется самому на людей глянуть. Самому решить, насколько правду про того или иного говорят. Надоело быть вежливым, или холодным с теми, кого вовсе не знаю.
   - И знакомство это решил с меня начать?
   - Ха! А почему бы и нет? Столько... разнообразного про тебя наслушался, что сам решил удостовериться, сколько правды, а сколько - нет.
   - Моим мнением мог бы поинтересоваться.
   - А ты против?
   Пожимаю плечами.
   - Нет. Только мой конь в лагере остался.
   - Снова нет. Он внизу осёдланный стоит.
   Твою же мать! Знал же, что соглашусь. Все Еггты сообразительностью отличаются, не зря говорят. Хотя, будь они не столь сообразительными, много чего не было бы. Включая меня.
   - Осень, ты куда?
   - Пистолеты возьму. Не дело им валяться, пока меня не будет.
  
   У Яграна тоже два пистолета у седла. Рукоятки обычные, без украшений.
   - Куда поедем?
   - Показать можешь, что ты вчера подпалила? Ночью, в лагере, говорила. 'Потом награду от своего имени командиру этой части пошлю'.
   - Передумает, как узнает, кто это был.
   - Не передумает.
   - Только не говори, что ты постараешься.
   - Не скажу. Она же знает, где какая колонна шла. Верховный тоже тебя наградить обещала. Я с ней утром говорил.
   - Завидно? Можно подумать, тебя забудут. Особенно, казначей.
   - Нет. Я ничего не заслужил.
   Молчу. На месте Кэретты, я бы, пропихнула Яграна в командиры одной из колонн. Хоть заместителем к Динке, в крайнем случае. Жизнь не завтра кончится. Заслуги лишними не бывают.
   Но его имя не было названо ни разу.
   - Даже не спросила, чем наградят.
   - Объявят. Наградят, как всегда, непричастных.
   - Как так?
   - А вот так. Меч этот своим религиозным рвением, да банальной тупостью сделал не меньше, если не больше, чем все наши пушки, клевец твоей матери и мои пистолеты, вместе взятые.
   - Шуточки у тебя.
   - Ага. Мрачные, как я сама.
   - Домой не тянет?
   - А тебя?
   - А я теперь не знаю, где у меня дом. Это столица нового наместничества. Город теперь будут звать в честь матери. Она, или отец, не решили ещё и будет наместником. С утра уже отправила сообщения 'мельницей' - готовить двор к переезду. Мне сказала сёстры приедут обе.
   - Не слышала, чтобы они куда-то ездили, кроме ваших загородных владений.
   - Врагов теперь нет.
   - Кто знает...
   - Почему ты такая угрюмая?
   - Приехали.
   Спешиваемся. Опять та площадь, только теперь с другой стороны. Только теперь не надо никуда бить, и головой вертеть, чтобы болт не словить.
   Широким жестом показываю в сторону закопчённых стен собора.
   - Вот! Мой скромный вклад в разрушение поповского государства.
   - Поближе посмотрим?
   Крыша прогорела и рухнула. Кое-где ещё дымиться. Мертвецов убрали. Судя по сладковатому запаху горелого мяса, не всех.
   - Второй по значимости храм был. Тут столько святынь хранилось.
   - Говорю, как сыну казначея, хранилось в золотых сосудах да ларцах. Горелое надо разобрать, а не взрывать сразу.
   - Разберём! Время есть.
  
   Дальше едем. Одновременно смешно и охота сквозь землю провалиться. Что Яграна, что меня все встречные узнают. Большинство, не слишком твёрдо стоя на ногах, нас приветствуют. Угу. Только кроме уставного по улицам катится громовое.
   'Слава молодым!'
   'Слава жениху и невесте!'
   На одной улице солдаты состязание устроили - кто кого переорёт. Тон задавали из нашей колонны.
   'Слава невесте!'
   Им противостоят солдаты колонны, где была казначея да артиллеристы Эрескерта. Да вот и он сам в обнимку с коричневой девушкой из обозных. Орали что было сил. Но наши оказались громче.
   Блин! Так дальше пойдёт, как бы день настоящей свадьбой не кончился. Хотя, Ягран меня не коснулся даже. Угу. Коснёшься тут, когда почти всюду один металл.
   А я не сегодняшняя подружка Эрескерта, целоваться при людях не стану. Динку, значит, он вчера так и не нашёл. Или у той были другие планы.
   Замечаю, женщин на улицах куда больше, чем следовало ожидать. Причём, не только обозные или вчерашние рабыни, но и явно местные.
   Хм, по мне так им бывших рабынь стоит опасаться. Многие тут раньше бывали, и за нами увязались не столько за безопасностью или заработком, сколько за сведением старых счетов. Солдату только намекни, где поживиться можно.
   Я не сомневаюсь, таких намёков высокой степени прозрачности, сказано уже немало, и ещё много будет. Ладно, хоть за эти дни всего не разнесут, да и ценности в городе - конечная величина.
   Песенки самого развесёлого содержания из тех, что на свадьбах распевают.
   В нашу честь!
   Твою же мать!!!
   Ягран улыбается, всех приветствуя. Мне остаётся делать тоже самое.
   Интересно, казначею и Верховному доложили уже?
   Странно, Динка по дороге не попалась. Она обожает про всё первой узнавать. Или просто от Эрескерта старается держаться подальше, не слишком полагаясь в такие дни на свою силу и дерзость? Стоп-стоп, Змеи же всяко где-то недалеко должны быть.
   Или тоже набрались уже? Вряд ли, ведь в городе ещё не все буйные мертвы.
   - Застрелили кого-нибудь ночью в городе, принц? - говорю, улыбаясь самой обворожительной улыбкой, что в силах придумать. Хорошим манерам вообще-то учили, только я предпочитала это время в башне просиживать.
   - Да вот не удалось как-то. Хотел со Змеями. Но не сложилось...
   Игру принимает, или так насмехается? Он Ягр, не Еггт, но змеиная зелень во взгляде та же.
   Или это усталость во мне говорит? Спал-то он за последние дни куда дольше меня.
   Если бы не Анид, вообще бы из спальни не вылезла. Только хорошие мысли как всегда, приходят позже, чем надо.
   - Что-то ты, Осень, совсем невесёлая.
   - А обязана быть?
   - Так вроде как. Столько лет в этот поход собирались.
   - Сам-то что не веселишься?
   - Так я ничего не сделал.
   - Многие из них, - показываю на веселящуюся толпу, -тоже. Но им это не мешает.
   - Большинство просто хотели разграбить большой город. Немало и тех, кто вдобавок хотел убить вчерашнего господина, или просто кого-то из старых господ. Мне же до этого дела нет. Им же потом и чинить, то что разрушат сегодня.
   Чем заняться вино пить да девушек тискать - сейчас не охота, беседы о древних временах или стихосложении - сейчас никто не способен по целому ряду причин.
   Вон так что ли развлекаться? - кивает в сторону церкви, где над входом висит несколько бородатых тел в чёрном и коричневом, - Кстати, не знаешь, за что их?
   - А что тут знать? Приказ Верховного. Священников любого ранга убивать, где найдут. Простое выполнение приказа. Им даже не спрятаться сейчас особо.
   - Почему?
   - Просто всё. Бороды да наряды видишь? Вон у того золотом должно было быть расшито. Кто-то себе на подкладку ободрал. Наряд-то ещё можно снять. Кстати, под ним наверняка будет какое-либо уродство или цепи.
   - Это зачем?
   - Плоть смирять.
   - Можешь кого-нибудь снять да спросить. Или поискать, кого ещё не вздёрнули. Удушение у них позорная смерть. Короче, священники скорее согласиться остаться без головы, чем без бороды.
   - Без головы, или ещё без чего?
   - Ещё чего у них и так у многих нет. Вот солдаты их и ловят, на бороды глядя, да тряпки почти как у женщин, глядя.
   - Воины у них тоже бороды носят. Это признак свободного человека.
   - Рыбак рыбака видит издалека. Солдат себе подобного всяко отличит. И поверь, чем больше повесят да зарежут - тем нам лучше будят.
   - Хм. Я тут заметил, на улицах местных женщин много. А им что носить положено, чтобы рабынями не выглядеть.
   - А им положено волосы покрывать. Как я даже шлюха ходить не будет. Но мне как-то на эти их правила... В шапке буду ходить когда холодно, а в шлеме - в бой. У них ещё и строжайший запрет на ношение женщинами мужской одежды был.
   Смеётся, глядя на мои доспехи.
   - На самих себя эти законы они не распространяли.
   - Мне как-то дела. Скоро из всех их законов, да богослужебных книг большой костёр будет. Кто будет против - туда же полетит.
   - Сколько я перечитал про отличия одних священников от других, да их обрядах дурных. Не думал, что и ты про всё про это знаешь.
   - Ты читал, да не подумал похоже. Зачем лазутчики, зачастую жизнью рискуя, всё это собирали.
   - Теперь это никому не нужно. Разве, историкам, что ещё не родились.
   - Так задача выполнена. Знаешь, какой народ или там храатство изучают тщательнее всего? Тех, кого хотят уничтожить. Что здесь и произошло. Они не особо интересовались, как и чем мы живём. А я вот даже ранги этих тушек вспомнить могу. Только их теперь нет. А я есть.
   - Ясно теперь почему тебя Верховный приблизила.
   - Я сюда мстить пришла. Только и всего. Дела мне до местных законов нет. Я просто хочу, чтобы их не было.
  
   - Потому их и не было - мы слишком быстро основные силы Меча этого снесли. Они же могут либо в набеги ходить, либо наёмниками у кого-либо служить. Что означает, по сути, те же набеги. Благо, спрос на рабов тут до недавних времён был постоянный.
   - Так совсем ничего, кроме грабежа, и не могут?
   - Слывут хорошими охотниками и рыбаками. Соль добывают.
   - Что-то не верится, будто у них хватит ума рассол качать.
   - Правильно, что не веришь, у них копи, не шахты, добыча открытая. Даже до нас отсюда розовая соль доходила.
   - Как же их вообще тут терпят?
   - А тут вроде как северное приморье до Кэрдин. только на суше. Наместники слабы, до столицы далеко.
   - От них был кое-кто.
   - Отказала?
   - Обещала подумать. Недолго.
   - Что предлагает?
   - На службу принять, признать за ними права на вечное владение междуречьем, жалованья тоже хочет, взамен обязуется границу от всех врагов защищать. В общем, они и Мечу примерно также служили. Когда у того деньги были - старались его земли не грабить. Мне такие соседи не нужны. Тем более, и границы-то здесь не будет.
   Пусть соль добывают да зверьё с птицей бьют кто-нибудь не столь буйные.
   - Откажешь.
   - Конечно. Главный страх в этих краях - они. Прижмём - все остальные сговорчивее будут.
  
  
   Карты и у меня, и у неё - одинаковые. Только если мне надо добраться из точки один в точку два, проведу прямую, найду кратчайший путь.
   Динка понятия 'прямая дорога' не знает совершенно. Увидит что-то занятное - и сразу туда. Ум вывернутый, как и у меня, только в другую сторону, занятными кажутся разные вещи.
  
   * * *
   Лезет по лестнице, глаза навыкате, за оружие не схватился. С верхней ступени бью ногой в грудь. Валится. За ним! Почти не отбивается. Заношу кинжал, целя в глазницу.
   - Живой кто есть?
   - Сюда!
   Глазки влажно блестят.
   - Быстро ты оседлать его решила. Раньше бы сказала, покрасивее кого тебе бы нашла... Ну да, я же предлагала.
   Стоит среди побоища. Сияющая-сияющая, довольная-предовольная. Где-то понимаю. Раз! Два! Полусотни не существует, у нас же даже раненых нет.
  
   * * *
   - Не пересидим.
   - А?
   - Не пересидим, говорю. Это Белые Знамёна.
   - Что?
   Хватает мою трубу, хотя её мощнее. Кривя лицо, всматривается.
   - Похоже, они.
   - Разрешите обратиться.
   - Да.
   - Кто эти Знамёна? Не слышал про таких.
   - Зверьё из зверья. Убийцы из убийц. Дали клятву уничтожать врагов господа везде, где встретят. Дали обет безбрачия и целомудрия.
   - Цело... Извините, не понял.
   - Даже овец не ебут. Отличаются особым рвением в поиске и уничтожении колдуний и ведьм. Пользовались особым покровительством этой... Головы заспиртованной.
   - Что-то они на выручку к нему не торопились.
   - Это не они медленные, это мы - быстрые.
   - Как подойдут все, так и полезут.
   - Знаю! Мы когда должны были на месте быть?
   - Вчера.
   - Значит, раньше чем завтра не хватятся. И ещё дня три... Значит, не меньше пяти. Скорее, больше. Может, связываться не захотят?
   - Эти? Вряд ли. Им Устав предписывает убивать безбожников везде, где встретят. Тем более, мы их братьев побили.
   - Каких братьев? Ах да, братья в их вонючем божке.
   - Почему вонючем?
   - Так попы во внешности ему подражают. Значит, раз сами не моются и воняют, как свиньи, то и спаситель их таким же был. Так! Рондер! Иди, корзину найди. Голов у этих наруби и сюда принеси. И скажи, пусть быстрее стенку строят. Вторая пушка чем заряжена?
   - Ничем.
   - Зарядить ядром. Пересчитать, сколько гранат.
   Влезает на зубец. Алые латы, золотые рога. Слева два волнистых клинка, справа висит седельный меч. Когда успела? Она же таким никогда не пользуется... Смотрится! Держит в опущенной правой руке за бороду отрубленную голову.
   - Катись отсюда, пока цел. А ещё лучше - вон роща, иди и на суку повесься, овцелюб. Я потом вас, дохлых, всё равно там всех развешу! Деревьев хватит, я думаю. На, вот тебе, на дорожку!
   С размаху швыряет, попав прямо под ноги коня знаменосца.
   - Рондер, давай! - тот высыпает корзину.
   Поворачивают коней.
   - Пли!
   Стреляю. Гремит Динки дырокол, не разглядела, кому отдать успела. Конь под 'послом' валится. Ай да я! Знаменосец сброшен на землю умирающим конём. Третий несётся, что есть сил.
   Уперев руки в бока, Маленькое Чудовище оглушительно хохочет.
   - Чего разлеглись? Встали, и ножками, ножками. Это вам для ускорения!
   Швыряет очередную голову, попав на это раз пониже спины бегущему послу.
   - Чего встали, перезаряжайте!
   Осеняет.
   - Дай свою карту.
   Сравниваю. Так и есть!
   - У тебя это место обозначено, у меня нет. Ты когда свою брала?
   Резко схватив обе, впивается глазами.
   - Понимаешь, что это значит?
   - Да! Кто-то скоро попрощается с яйцами. И другими частями тела.
   - Для этого надо сперва выбраться.
   - Как догадалась?
   - Тушь чуть другого оттенка. Присмотрись.
   - Точно... Значит, не карту подменили, а только это подрисовали...
   Я Маленькое Чудовище убью! Если жива сегодня останусь.
   - Будь у меня эта Молния - просто в воротах бы встала, да сожгла бы всех нахрен.
   - Только тех, кто пошёл бы прямо на ворота.
   - Дуй на свою стену, зануда!
  
   * * *
  
   - Старика! Старика бейте! - если кто и убьёт, точно не ты. Захлёбывается собственной кровью.
   Старик - это я. Из-за шлема кажусь выше. Маска - испещрённое морщинами лицо с усами и бородкой. Слишком мелькаю между зубцами. Слишком много уже пало от мой руки.
   Их словно не становится меньше.
   Сквозь грохот боя всё равно слышно, как командует Динка.
  
   * * *
   Сидим с Динкой спиной к спине посередине двора. Не слишком удобно, но сейчас плевать. Остальные сидят, привалившись к стенам. Псы и то умаялись, валяются кто где, вытянув лапы. Только один здоровую кость обгладывает. Подозреваю, недавно это чья-то нога была. Хотя, несколько упорных, правда, особо не напрягаясь, разбирают стенку. Ещё трое пошли седлать лошадей. Хотят ещё крови пустить напоследок. Только вот, если я что-то в кавалерийских боях понимаю, исход схватки за лесом уже предрешён. И стенку они разобрать не успеют.
   Динка фляжку протягивает.
   - Хошь? Дрянь их церковное вино. Кровь их бога, видите ли! Да нет ничего другого.
   Отпиваю. Вкус как вкус.
   - Ты красное просто не любишь.
   - Слышишь?
   Чуть поворачиваю голову. Динка относится к редкой породе людей, умеющих шевелить ушами. Связано это с её удивительным слухом или нет, не знаю. Гордится страшно, ибо из Еггтов больше так не умеет никто.
   - Да. Сбор трубят.
   - Погнали наши городских, как Рэдд выражаться любит.
   - Когда свадьба?
   - А по шее?
   - Уже получила.
   - Сильно?
   - Броню не пробили, и, вроде, ничего не сломали, но, чую, ниже шеи я вся синяя.
   - Ага, я слышала, как орали 'Старика бейте!'
   - Про адского демона тоже что-то было.
   - Ну так. Я же знала, с кем иду воевать. Потому так... - замолкает.
   - Что-то случилось?
   - Пошли-ка на стену.
   Не охота, но надо.
   Наигранная весёлость куда-то делась. Динка сейчас до жути напоминает мать, жаль, это так редко бывает.
   - Эй, кому заняться нечем. Осмотрите этих. Ищите любое оружие с посеребрёнными клинками, - уже тише бросает мне, - демона по их вере, можно убить только серебром, ну или изгнать какими-то там молитвами. Если хоть что-то найдут. Понимаешь, что это значит?
   - В ставке есть лазутчик.
   - Во-во.
   - Но ведь демон не только ты.
   - Что хочешь сказать?
   - Если они все такие из себя борцы за веру, то посеребрённое оружие против демонов и так может быть.
   - Может быть. Но я задницей чую - они на одного определённого демона охотились. Ну точно! - поднимает посеребрённый обломок клинка. Рукоять украшена косыми крестами, или, как их называет тот же генерал Рэндэрд, свастиками.
   - Я и перерубила. И клинок. И хозяина. Вон валяется.
   Неопределённо машет рукой. Разрубленных на две и более частей вокруг предостаточно. Судя по ранам, кто-то очень лихо орудовал тут волнистыми мечами. У кавалеристов почти ни у кого таких нет.
   - Вон ещё один.
   - Смотри, тоже несут.
   Переглядываемся.
   - Какая сука! - с яростью выдаёт Динка.
   - Жаль, всех побили.
   - Может, Линк возьмёт кого.
   - Те, трое, что в начале взяли.
   - Дай я тебя поцелую, умничка. Живодёр, где ты там!
  
   Так и лежат у стенки связанные. Куда им ещё деваться. Кажется, за время боя из животов у них вышло всё. Живодёр идёт за нами, вертя в пальцах нож чуть побольше сапожного шила. Видя его пленные стараются отползти. Хорошо запомнили. Он может заставить человека умирать очень долго и очень мучительно. Нам он хвастался, точно знает сколько в человеке костей, и каждую из них может сломать самым болезненным из возможных способов. Если он так хвастается, интересно, как угрожает? Я бы такого человека приближать к себе не стала, но Динка это Динка.
   - Привет, засранцы! Поболтаем?
   Живодёр присаживается возле крайнего слева, не прекращая ножом играть.
   - Кто приказал ехать сюда?
   - Сотник.
   - Ответ неверный.
   - А-а-а! - Живодёр ему палец сломал.
   - Спрашиваю ещё раз.
   - Глава церковного округа. После утренней молитвы. Сказал, что господь избрал нас для уничтожения демонического отродья. Нам велели седлать коней, а он остался со старшими братьями.
   - Как этого главу звать?
   - Брат Андор.
   - Слыхала... Рэдд ма подсказал, какого-то разбойника наказали, отрубив ему одну руку, одно руку, одно яйцо и выколов один глаз. Ма понравилось, сказала, что этому Андору так и сделает, только ещё одну ногу отрубит, а яйца вырвет оба, притом лично. Святому человек они ни к чему. И он так поживёт, прежде чем ему голову пилой отпилят, - замечаю, Живодёр слушает очень внимательно. Не сомневаюсь, предложенное он скоро на ком-нибудь попробует. Он из тех людей, кому просто нравится убивать. Как, к сожалению, и Динке.
   - Что именно он натворил
   - О-о-о! Много чего. Из особо интересного - он себя крупным знатоком медицины возомнил. Трактаты всякие пописывал. В одном ма прочла... Угадай, что он призывает отрезать новорождённым девочкам? Подсказываю, у мужчин этого нет.
   - Больной ублюдок.
   - По мнению ма, за одно это казнить следует медленно и мучительно. Тот, кто дурацкие книжки пишет в десятки раз опаснее тех, кто их читает. Кстати... Эй, засранцы, из вас кто читать умеет?
   Головами мотают, Живодёр уже другой нож в пальцах вертит. Динка, ухмыляясь на него смотрит.
   - Ответ верный. Зачем мясо мечей грамоте учить? В немом благоговении святым отцам внимать должны. Вдруг научившиеся читать поймут, что за хрень в святых книгах написана?
  
  
   - Смотри-ка, чьё знамя! - Динка часто-часто и глупо-глупо моргает, совершенно по-дурацки ухмыляясь при этом.
   Достала уже своими шуточками! Несколько часов назад чуть не умерли, притом, во многом из-за неё и дурной привычки слишком вольно понимать приказы.
   Хотя, она права, знамени Яграна тут быть не должно.
   - И он сюда направляется. Как раз с той стороны такие виды! - совсем уж откровенно мурлыкает. Придавить иногда хочется. Другое дело, она сама кого хочешь придавит, или скорее, на кусочки порежет.
   Как раз та стена. И все, кто под ней.
   - Иди, встречай, на тебе кровь, кстати.
   - Где
   - Везде, вообще-то. Жаль, шлем сняла, там даже на усах было. Будто пила.
   Так и стою. Что-то не так. Стенку разобрали, пушку откатили. И все куда-то делись.
   Так, а со мной-то что не так? Клинки в ножнах, пистолеты вот только не заряжены.
   Влетает. Хм. Сегодня, он похоже, в бою всё-таки побывал. Шлем даже снять успел. Обводит взглядом двор. Меня словно не заметил. К сестре приехал, так и думала. Она на воротами прямо за его спиной стоит и рожи корчит.
   Снова на меня посмотрел. Лицом изменился. Как слетело оттуда всё его матерью наведённое. Не к сестре он мчался, не к сестре.
   Бежит ко мне. Подхватывает на руки.
   Какого! У меня же сплошной синяк по всему телу.
   - Ты плачешь?
   Угу. Реву. Слёзы от боли во всех местах выступили. И если он меня поставит, я тогда точно упаду.
  Дойдёт, что мне больно сделал?
   - Ты ранена?
   Надо же, догадался.
   - Почему молчишь? Всё в порядке.
   Угу. И ещё помолчу, лишь бы такой голос послушать.
   Не понимаю! Ничего не понимаю впервые в жизни! Что с ним? Что со мной, кроме того, что отбито всё, что можно. Или так больно просто потому, что впервые так серьёзно пострадала в бою?
   - Сумасшедший...
   - Знал, что так скажешь.
   - Я тебе не пара.
   - Глупая ты, хотя и страшно логичная.
   - Я страшно уставшая, контуженная и, вероятно, раненная, но не глупая.
   Смеётся непонятно чему. Что-то я в жизни пропустила. Сколько уже меня держит. А я не лёгонькая, да в полной броне. Ещё не забыла, выше его была, да что там я, Динка была длиннее. И вот как всё повернулось. Хотя, он и сейчас, если меня и выше, то ненамного.
   - Я люблю тебя, Осень Ертгард. Боялся, не успею сказать.
   Вот так так! Одновременно хочется ругаться последними словами и плакать неизвестно от чего. Слёзы и так на глазах.
   - Хоть и побита, помирать не собираюсь. Пошли, поговорим спокойно. И поставь меня, наконец.
   В глазах потемнело, чуть не упала. Удержалась на ногах всё-таки. Угу. Потому что он подхватил.
   Непойми откуда хохочет Маленькое Чудовище.
   - Девушек вокруг полно, а он в самую ненормальную после меня втюрился.
   - Я всегда ненормальных обожал, дорогая сестрёнка, - весело несётся в ответ. Меня, впрочем, поддерживать он не забывает.
   Слышу, Ягран посылает кого-то за их врачом. Что, и казначей здесь? Вряд ли, в кои-то веки отпустив от себя любимого сыночка (или тот смелости набрался и сам удрал?), уж точно всеми возможными способами о его безопасности позаботилась.
   Маленькое чудовище рядом, подхватывает тоже.
   - Нести меня не надо. Сама доползу как-нибудь.
   В храме уже нет никого. Устраивают в самой освещённой части.
   Динка убегает, бросив на прощанье.
   - Я там скажу, чтобы вас не беспокоили.
   - Убью! - вроде, одного возраста, только сколько раз ощущала, будто намного старше её.
   - Ты что делаешь? - почему-то шепчу, нащупывая левой рукой рукоять стилета. Старые привычки никуда не делись. Мало кто умеет столько ножей за раз в одежде прятать. Даже Динка на спор не всё находила.
   - Тебе броню надо снять. Дышать легче будет.
   Отпускаю рукоять. С ума, что ль схожу? Взялся, так пусть стаскивает. Всё равно, ничего из желаемого особо не нащупаешь. Да и видел он меня уже много раз в куда более лёгкой одежде, чем сегодня.
   Вот только сейчас не так, как тогда.
   Действительно, дышать легче.
   - Хватит! Отбой не трубили ещё.
   Садится рядом. Прислоняется. Не отстраняюсь, но и головы на плечо не кладу.
   - Всё наоборот.
   - Что наоборот?
   - С тобой всё наоборот.
   - Чем с кем?
   - Чем с книгами. Храбрый воин спешит на выручку к беззащитной девице, доказывая ей и всем свою храбрость. А тут... Мне тут говорили, будто ты считаешь меня трусом.
   - Я такого не говорила.
   Смеётся.
   - Как ни крути, доказательств моей храбрости ты не видела, зато на твои насмотрелся.
   - Кроме как в высшей математике, никому ничего не доказывала. Просто дело делала.
   - Дважды сестру от смерти спасала.
   - Напомни про второй раз.
   - Сегодня.
   - Её от самой себя спасать надо.
   Почему он опять смеётся?
   - Странная ты.
   - Сам говорил, любишь таких.
   - Не таких, а тебя одну, неповторимую.
   Прислушиваюсь к себе. Пока слышу только, что давно не ела.
   - Рожки донесли, на тебя сейчас почти все девушки и не очень в лагере сильно злы, - 'рожки' детское прозвище Маленького Чудовища, я даже помню, был у неё такой шлем с рожками, словно у косули, заодно, знаю, только Ягран, и может быть, его сёстры, могут Динку так называть.
   - Почему? - вообще-то, прекрасно понятно, вот только пусть он это вслух скажет.
   - Ты лишила их даже теоретической возможности заполучить самого желанного жениха Империи, - усмехается, - Будь осторожна, они могут попытаться тебе отомстить.
   - Кишка тонка.
   - Я просто не в состоянии постоянно за тобой присматривать.
   - Я уже большая девочка. Сама за собой присмотреть в состоянии.
   - Те же рожки говорили, тебя даже убить обещали.
   - Не станут.
   - Откуда такая уверенность?
   - Будь дело только в тебе, красавчик Империи главный, кто-то, может и рискнул бы меня извести, ты бы снова стал свободным и для охоты пригодным. Что с неё спустили бы шкуру, притом в прямом смысле и живьем - люди не всегда о таких мелочах задумываются. Травить возомнившую о себе, в лучшем случае, бастардку, а то и вовсе, простолюдинку - это одно. А вот покушение на личного представителя Верховного - совсем другое. Тут даже в случае успеха, и сам, и ближайшее окружение, и родня, лишаются всего. Плюс наследница Верховного - мой друг, а ссорится с ней - тоже чревато. Да и тебя никто не отменял. Так что, получается, я самый защищённый в Империи, человек.
   Уже не смеётся, а просто хохочет.
   - Те же рожки мне передали слова Верховного. 'Яграну по шее надо дать - стащил лучшую розочку из моего цветника'.
   Слегка по шее его и стукнула. Он так же легко - мне.
   Тут дверь почти вынесли - врач с помощниками явился. Принца выставили наружу. Вслед за ним отправили четверых помощников - раненными заняться. Остался сам старший врач и помощница, судя по виду - его дочь. Вроде, у Госпожи видеть приходилось. Из оставшихся доспехов меня вытряхивают куда быстрее, чем это получилось у меня самой, даже и не побитой.
   Перевязки делать учили. Раны обрабатывать тоже, самые простые ещё и зашивать. Вроде получалось. Но тут. Не сравнить просто. Тут ещё рассказы Динки наложились, какая рана больнее. Всё чаще от неё слышишь о человеческой боли...
   Замотали-залатали быстро и ловко. Знает врач казначея своё дело! Хотя и ворчит всё время. Про то, что я за здоровьем и внешностью не слежу. Молчу. Не обольщаюсь, его дочери двадцать пять точно есть, а выглядит получше моего. Насколько я знаю, в походы побольше моего ходила.
   Казначей их слушает. Нечасто старшая сестра смотрится моложе младшей. Или в той больше внутреннего огня, и она быстрее сгорает?
   Выхожу. Полной грудью из-за повязки дышать не могу. Но солнце сияет определённо ярче.
   Ягран ещё здесь, и явно, никуда уезжать не собирается. Мой шлем в руках вертит. Если он про больную голову...
   - Получше стала выглядеть. Голова не болит?
   Убью!
   Оглядываюсь по сторонам. Моего оружия вблизи не наблюдается. Предусмотрительный!
   - Весело получается: в книгах обычно невеста встречает изрубленного жениха. У нас - наоборот - таскал на руках израненную невесту.
   - Тебя за такие слова знаешь кто порубить может?
   Мотает головой.
   - Не сможет.
   - Почему?
   - Клевцом рубить нельзя.
   - Ты повторяться начинаешь.
   - Зато, ты - неповторимая!
   - Быстро поднялись. Ломили бы как сегодня - через пару дней кончился бы порох. Потом стало бы вовсе грустно.
   - Лазутчиков взяли. Потому и поняли, вы в опасности.
   - Случайно, не в типографии или картографическом отделе?
   Ягран не мать, удивляться не успел разучиться.
   - Откуда знаешь?
   - Пока штурм отбивать готовились, с Динкой о девичьем поболтала. Карту её посмотрела. Включила мозги. К счастью, не я одна тут умная.
   - Давно подозревали.
   - Знаю. Из скрытых?
   - Один - да. Остальные - не знаю. Сюда сорвался.
   - В тенёк пошли, мне ко всему ещё не хватало на солнце перегреться.
   - Глаза закрой.
   - Зачем?
   - Узнаешь!
  
   - Вот!
   На протянутой ладони лежит массивное 'Змеиное кольцо'. Как у него, как у Чудовища, как у казначея. Как у них всех, кроме не носящих украшений, Госпожи.
   - Понял, могу тебя потерять. Так толком не сказав ничего и не сделав для тебя. Там внутри твоё имя. Как у нас.
   Не знаю, что сказать. Мне приходилось терять. Только не помню. В голове всё перемешано. Я ведь безродная сирота, притом круглая.
   Слишком хорошо знаю, кто он. Пусть пока, в первую очередь, только сын своей матери. Но и я не пустое место.
   Либо разойдёмся, как в море корабли. Либо... Не слишком ли о себе возомнила? Вовсе нет. Слишком памятен пример Великого Генерала. И Линки, втихую ненавидящие единокровных сестёр. Жест принца шириной от одного океана до другого. И вряд ли о кольце не знают Верховный и её дочь. Во казначей, да, может и не знать.
   - Я не из тех, кто в телохранителях нуждается.
   - Это мы ещё поглядим. Мне как-то твоя голова и всё остальное нужно в целом состоянии. Планы самые серьёзные.
   Пинаю в бок полушутя. Он так же с усмешкой замахивается. Отстраняюсь.
   - Не надо, там болит, - больно уж охота на испуганного сына Еггта посмотреть. Хотя и вру насчёт боли. Немного.
   - Точно всё хорошо? А то ведь знаю тётину привычку изображать цветущее здоровье при почти смертельных ранениях.
   - Сам сказал слово 'почти'.
   - Так и ты - не тётя. И она с телохранителями ездит. Вот и ты будешь.
   - Своих-то где потерял?
   - Так этим делом сообразительные люди занимаются, они и сами понять могут, когда в них не нуждаются.
   - Императорские посланники поодиночке ездить не боятся.
   - Ха! Кому они нужны? Их убивать себе дороже. Вот ты мне нужна. Знаю, сейчас что-то другое говорить надо. И даже знаю, что. Но не лезут в голову слова.
   - Если лезут, я не поверю.
   - Почему?
   Смеюсь.
   - У одних и тех же учились изящной словесности и хорошим манерам, принц.
   - Только ты большинство этих уроков, как говорят, прогуляла.
   - По уважительным причинам.
   - И это знаю. Не просто же так ты так хорошо теперь считаешь.
   - Вообще-то, лучше всех, по крайней мере от этого места до старой линии.
   - Скромная ты!
   - Ага. Есть такое. Как выражается Верховный: 'лучшее украшение девушки - скромность и полупрозрачное платье'.
   - Ага, знаю. У сестры такое платье видел.
   - У какой именно? А то их у тебя восемь, если не ошибаюсь.
   - Представить в таком могу трёх. Ну, и тебя ещё, что самое интересное.
   Лучше промолчать, я в таких платьях четырёх видела. Правда, остальных четверых только мельком видела.
  
  
  
  
  
   Часть 3.
  
   Глава 1.
  
   Идём точно посередине улицы. Великий генерал может себе это позволить. Он, дочери, телохранители да я. Белой вороной. Во всех смыслах. Они все в чёрном, я - в светло-сером. Ворона и есть, пусть белая, но из их стаи. Говорят, птицы таких убивают. Но мы люди.
   Линк панцирь надел парадный, на нём все награды изображены. Линки тоже хотели в латах пойти. Мол, они ещё некоторое время будут самыми новыми и лучшими, а платья у них не этого сезона. Отец не позволил.
   'Это на мне должно быть написано, да так, чтобы самый тупой прочёл, кто я. Не очень умно по нашему городу в полной броне расхаживать'.
   'А на нас ничего написано быть не должно?'
   'Вас просто красивыми быть мало? Раз рядом со мной - всяко здесь не просто так'.
   Мне же броню таскать поднадоело уже. Расслабилась? И что? Отдохнуть имею право, заслужила. Пусть, сейчас вроде при деле, но даже облазив в крепости каждую дырку, всё равно получается спать дольше, чем даже в самые спокойные дни при Госпоже в лагере. Кто с ней целых дней не проводил, не поймёт.
   Когда спит - непонятно. В самую рань к ней придёшь - уже несколько распоряжений написано из тех, что 'мельницами' передавать нельзя. Сразу: 'Скачи туда-то!'. Возвращаешься - уже новое готово. Причём, она сама за это время ещё пять человек в шесть мест отправила, сама в трёх побывала и успела на десяток писем ответить. И так весь день. А то и не один. С ног валишься, а она всё бодрая, при этом, я молода, а не она. Выносливость всех людей по себе меряет.
   Гоняет меня больше всех. Справедливо. Расплата за то, что самая умная. Она за эти несколько лет, кроме всего прочего, успела ещё одну книжечку для проверки ума написать, на этот раз, как сама выразилась: 'Для лиц, в брачный возраст вступающий'. Старые результаты не изменились. Но кто Младшую Кэр на войну потащит? Динка - самостоятельный командир. Эрия слишком в медицинских делах. Вот всё на меня и свалилось.
   Заслужила доверие Верховного на свою, во многом ей же набитую всем чем надо и нет, голову.
   Почти отдыхала только во время сражений. Недалеко от Госпожи. Она на знаменитом складном табурете сидит. Бывает, за весь бой слова не произнесёт. Значит, бежать или скакать никуда не надо. Жест, другой.
   А наступающие как зерно меж жерновов, в кровавую труху перемалываются.
   Зато накануне втрое от обычного побегать пришлось. Всем, а мне в первую очередь.
   И результаты этой беготни, равно как и её последующего сидения всегда оказывались впечатляющими.
   Для меня на какое-то время эта суматоха кончилась.
   Так что, я даже сейчас отдыхаю. Когда Линки в город позвали прогуляться, первое, что я спросила.
   'Кого проверять идём?'
   Им смешно стало.
  
   Какая-то женщина с протяжным криком бросается на меня. Я не успеваю взяться за оружие. Телохранители уже её схватили.
   Телохранители держат. Она не вырывается. Просто смотрит. На меня. Вокруг уже толпа.
   Хм. Странно. Кажется, женщину я где-то видела.
   - Покушение?
   - Оружия нет.
   - Может, выкинула?
   - Нет.
   - Зачем ты хотела напасть на Осень?
   Женщина, по-прежнему не отрываясь, смотрит на меня. Только на меня. Великого генерала словно нет. Телохранителей, её держащих не существует. Молчит. Гомон вокруг нарастает.
   - Похоже, в уме повредилась. Осень, ты у сестры научилась людей так пугать, - и не дожидаясь ответа, обращается уже ко всем, - Кто-нибудь её знает? Стражников приведите.
  Старшая Линки касается моей руки. Почему-то шепчет.
   - Осень, смотри, она на тебя очень похожа. Возрастом только как Госпожа.
   Вот где я женщину видела. В зеркале. Оно частенько врало насчёт моего возраста, но не настолько.
   Но как так может быть? Не понимаю.
   Генерал наблюдателен не меньше дочери. Смотрит на меня. Потом снова на женщину.
   - Так, Осень, а ты ничего рассказать не хочешь?
   - Она не Осень, - неожиданно подаёт голос женщина. Хм, кажется, я теперь знаю, как звучит мой голос со стороны, - Она Оэлен, моя единственная дочь.
   И смотрит. Как я перед боем.
   - Я много чего видел. И ничему не удивляюсь. Но я Осень нашёл. Находят то, что кто-то теряет.
   - Прости, я тебя не искала. Думала, ты убита. Как все там. Ходила к памятнику, когда сделали. Там есть твоё имя.
   - Там это где?
   Называет смутно знакомое название.
   - Я с братом по торговым делам в город уехала. Я считать умею очень хорошо. Ты у сестры оставалась. Когда вернулись... Брат несколько раз не давал с собой покончить. У него там тоже всех...
   Стою и молчу. Вот так так! Да, родила меня явно именно она. Но растили и заботились обо мне другие люди. Правда, её вины в этом нет.
   - Отпустите её.
   Генерал поворачивается к телохранителю- местному уроженцу.
   - Какая таверна тут получше?
  
   Сидим. Я рядом с генералом, женщина напротив. Невозмутимости у нас поровну, похоже. Вот как с умением всё просчитывать?
   Я ведь совсем не тот человек, кого она когда-то знала.
   - Ты так и не сказала своего имени.
   - Оэлен Дробт. Купец второго разряда. Торговля сукном.
   - Сама купец, или его жена?
   - Сама. В доле с братом. Я замуж больше не выходила.
   - Дробт и Дробт марка?
   - Да.
   - Тогда я их знаю. Сукно несколько лет у них покупаем.
   Тут уже мне интересно становиться.
   - Эти же земли Безглазого поддерживали. Правда плохо... Как же ухитрялись поставлять?
   Женщина улыбается знакомой по зеркалу, ухмылкой.
   - Уметь надо. К качеству, вроде, претензий не имеется?
   - Нет.
   Снова смотрит на меня. Опять знакомо. Я так же умею, когда хочу, чтобы не знали, о чём думаю.
   - Ты, Оэлен-Осень, смотрю, далеко пошла.
   - Ну да. Ты дала мне жизнь. Остальным я обязана Еггтам.
   Усмехается.
   - Говорили, что я чёрствая и злая. Думала, следствие произошедшего. Но, вижу, и ты такая же.
   - Ну да. Мой отец. Кем он был?
   - Погиб. Давно. Славы хотел. Деньги были.
   - Надо думать, за Юг воевал?
   - Соображаешь. Только теперь это всё прошлое.
   - Именно так.
   - Совсем меня не помнишь?
   - Совсем. Только жизнь в Замке. Правда, сразу заметили, я читать, писать и считать уже умею.
   Что-то мелькает в серых глазах не умеющих плакать.
   - Я и научила.
   - Пригодилось. В какой день я родилась?
   Снова знакомая усмешка.
   - Сейчас ты Осень. Третий день десятого месяца был. Осень. Угрюмая. Серая. А сама как решила?
   - В первый день лета. Тепло люблю.
   Генерал вино попивает. Слушает вполуха. Дочери его наоборот, обе в слух обернулись. Любят такие истории про сироток-подкидышей, да потерянных наследников. Тут же не история, по-настоящему всё.
   - Я тоже.
   - Случайно меня увидела или не совсем?
   - Не совсем. Приказчик сказал: 'С Великим Генералом его старший бастард, приближённая Верховного, приехала. По виду - вылитая вы. Только моложе'. Вот и... Понимала же, что дочь давно мертва. Но всё-таки решила посмотреть. И вот, что оказалось.
   Знак Верховного ношу, не заметить нельзя. Болтовня, что я дочь Линка, получается, всей стране известна уже.
   - Оэлен Дробт... - прислушиваюсь к себе, - нет, ничего не помню. Я - Осень! Ертгард Осень.
   - Я вижу. Прошлое ожило. Но не стало лучше.
   - А как стало?
   - По-другому. Не определилась ещё. Не каждый день вижу, как возвращаются мёртвые.
   - То же самое могу сказать.
   - Да вот и мне про такое слышать не доводилось, - усмехается генерал, - Так что, в связи со всеми произошедшими и ещё могущими произойти событиями, - на меня так глянул, сразу поняла, всем бродящим про меня и Яграна слухам, верит, - настало время обсудить некоторые вопросы с госпожой Дробт, но без госпожи Ертгард.
   - Это приказ? - оба знаем, я его приказы выполнять не обязана, но и отменять не могу.
   - Пока просьба.
   - Что-то мне местной кухни попробовать захотелось. Линки, снаружи посидим. Хозяин, где ты там.
   Всё понятно, Линк в этих местах тогда был, она утверждает, что тоже. Врагов у Егттов по-прежнему немало. Причём, в основном тех, для кого главное оружие - интрига. Попытается изобличить во лжи.
   - Заодно, скажи там снаружи, - слышится мне в спину, - кроме Верховного да казначея сюда не пускать никого.
   Хм. А народу прибыло. Охранная сотня в полном составе. Анид зачем-то с ними увязалась. Городские стражники толпятся. Бойцы так себе, но их сильно больше... Что я несу? Линк в нашем же городе. Тут же столько лет не воевали. При этом, много раз меняли поддерживаемую в войнах сторону.
   - Тебя-то что принесло? - зло спрашиваю, хотя она ничем и не заслужила. Вот только в голову лезет, её мать в своё время в рабство продала.
   Смотрит большущими глазками, как собачка. Зачем шумишь, когда знаешь - не может быть по-другому.
   Иду к стражникам. Их командир приветствует меня как полагается. Ну да, ничего же не произошло. Пока?
   - Кто вам приказал здесь собраться?
   - Глава городского совета, - всё правильно, ему стража и подчиняется.
   Изображу-ка я из себя дуру. Сколько раз слышала, как это другим помогало в самых разнообразных случаях.
   - По какому поводу?
   - Так все видели, как госпожу Дробт арестовали.
   - Именем Верховного.
   - Так мы не спорим. Вам виднее.
   - Хм. Их здесь так не любят?
   Молчит. Достаточно сообразителен, что не скажешь, боком потом выйти может. Я невзначай поправляю наплечник. Знаки там ну очень говорящие. Ладно. Помогу. Немного.
   - Их сколько вообще, Дробтов?
   - Старших?
   - Дело ведущих.
   - Двое. Брат и сестра. Вторая жена у него дома сидит и детей растит, они в возраст ещё не вышли. Сестра незамужняя, точнее вдова.
   - А с первой женой что стало.
   - Так же... Извините, вы только приехали, а у нас все знают - их, Дробтов, раньше больше было. Только убили их всех несколько лет назад.
   - Кто?
   - 'Резаки'. Слышали.
   - Ага. Вешать доводилось, - добавляю невзначай.
   - Ну, так они на деревню напали, где их загородный дом был. Вот и убили. Первую жену и всех его детей, сестру их младшую с мужем и детьми, дочку госпожи Дробт. Убили, да и сами не ушли. Их 'Чёрные Змеи' побили.
   Он потом снова женился, а она так и ходит, хотя не старая ещё. Говорят, в торговых делах, её ещё никто и никогда обмануть не смог... Она что, кого-то сильно сильнее себя надуть хотела?
   - Обвинений пока нет. Возможно, и не будет. Не мне решать.
   - Она не самая плохая из господ.
   - Знаешь про кого что плохое? Прошу! - делаю приглашающий жест, - Начальник конницы с радостью выслушает, он за этим сюда и приехал. Да и я послушать могу.
   - Мне службу нести надо.
   - Как знаешь. Надумаешь что сказать - приходи. А то ведь, если вызовем - совсем другой разговор будет.
   - Осень, подойди, - раздаётся голос генерала.
   Стоит он. Стоит Дробт. Оба смотрят ничего не выражающими взглядами. Как и я, наверное. Ясно, что ничего не ясно.
   - В общем так. До отбытия можешь быть свободной. Не захочешь ехать дальше - придёшь, дам все пергамены и сообщу кому надо.
   - Не понимаю.
   - В её словах нет никаких расхождений и противоречий, с тем, что мог знать только я. Вам стоит поговорить друг с другом. Она помнит, как ты была одета. Нарисовала карту той деревни. Даже указала несколько мест, где ты любила прятаться. В одном из них тебя тогда и нашли. Тут уж не мне решать, что дальше будет. Четверо с тобой останутся. Ну, в общем, пока! Разбирайтесь тут без меня.
   Гаркнул.
   - Сотня! Возвращайтесь в крепость!
   И уже тише, нам.
   - А я дальше пойду. Линки, за мной!
   - Можно мы с ними останемся?
   - Нет. Вы обе тут самые лишние.
  
   Остаёмся мы, телохранители да Анид.
   - Получается, не договорили?
   Пожимаю плечами.
   - Получается, да. Тут разговор продолжим, или пойдём куда?
   - Как хочешь.
   - Тогда, тут останемся.
   - Все пялиться будут.
   - Плевать. Тебя и так весь город знает, меня не помешает узнать получше.
   Усаживаемся. Хозяин подбегает. Ну, ещё бы, после виденного куда как прытким будет. Да и генерал лицо известное. Не знаю насчёт неё, а я взяла как обычно.
   - Не спросила, ты теперь благородная или как.
   - По званию не видно?
   - Я общую систему знаю, а не то, что особо дают. Длинного меча нет, только короткий. В столице по званию и по состоянию может, и перемешались уже, здесь же ещё нет.
   Усмехаюсь.
   - В городских боях короткий сподручнее просто.
   - Тебе приходилось в боях участвовать?
   - Да. Много раз. Не удобно в городе с длинным.
   - Но длинный есть?
   - Да. Чего он тебе сдался? Ничего из твоего мне не нужно. Своего предостаточно.
   - Не злись. Просто спросила. У меня завещания нет, а то, что кажется очевидным одним, вовсе не очевидно другим.
   - Почему второй раз замуж не вышла?
   - Того раза хватило!
   - Так всё плохо было?
   - Наоборот. Хорошо. Даже слишком. Хотя и сопровождалось, скажем так, широко известной в этом городе, историей. Её потом как-нибудь расскажу. Потом ты родилась. А потом война началась. Вот и решил, удачу за хвост половить. Знала, не отговорить. Только предупреждала. Иди на Север! Они сильнее. Большая вероятность, что целым придёшь. Тогда у многих, словно прошлых войн не было, один сын шёл на север, второй на юг, рассчитывая, дома с прибылью при любом исходе останется. Нет, ему подавай южных коней. Да и южное золото блестит ярче северного серебра.
   Не послушал.
   Потом и ты...
   Вот и решила, хватит жизни такой. Надоело шрамы на сердце получать.
   Киваю.
   - Слыхала про такое. И как братья друг с другом на поле боя сходились. И было не разойтись, хотя вроде как только за золотом шли.
   - Сама-то как так высоко взлетела? Своими силами, или, как многие в твои года наверх прыгают?
   - Заметь, меня за бастарда Начальника конницы приняли, а не за кого другого. Я доверенное лицо Верховного. Приближена ей самой за особые заслуги.
   - Какие же, если не секрет?
   - Теперь получается, отчасти, наследственные. Считаю я хорошо. Вот ей как-то раз и доложили. И покатилось. Несколько лет уже успешно катится.
   - Стоп. Ты отсюда, получается, сразу к Верховному попала?
   - Ну да.
   - Прямо в её Чёрный замок?
   - Ну да. Кто его придумал так называть? Там чёрного - только псы, да доспехи солдат. Стены - серые.
   - Только ты в том замке была?
   - Нет, других тоже хватало.
   - И много осталось?
   - Почти все. В боях с Безглазым и за линией убили пятерых. Была уже на четырёх свадьбах, и, думаю, скоро ещё на несколько попаду.
   - Значит, и здесь враньё!
   - О ванных из крови девственниц что ль?
   - Вроде того.
   - Сама верила?
   - Нет... Мне дела не было просто. Знаю, найдись кто, готовый за девственниц или что иное, запретное, деньги платить, нашлись бы и поставщики.
   - Угу. А мы бы их потом на голову укоротили.
   - 'Мы' - это кто?
   - Все Змеи, начиная от Верховного.
   - Значит, вот как вы себя зовёте, новые благородные, Змеи. Не зазорно ли с купцом разговаривать?
   Усмехаюсь.
   - Нет. Мы одного поля ягоды. Воин, купец и пират зачастую одно и то же. Потому носы друг от друга и воротим - слишком похожи. Вот знаешь, мне подумалось. Неужели ты тогда просчитать не могла, где безопаснее, за стенами, или вне их?
   - Это тебе и сейчас очевидно, мне же и тогда было вовсе нет. В городе слишком часто стали браться за ножи, выясняя 'ты за кого?' Слишком часто стали подпускать петуха, сводя старые счёты. Никто не знал, с какой стороны и от кого из вчерашних друзей последует удар.
   А за городом - деревня большая, все всех знают. 'Мой дом с краю'.
   От мелкого отряда отобьются, от крупного - откупятся. Тогда ещё разгоралось только. Не знали, от этих - не откупишься.
   Только через месяц смогли туда добраться. Только стены остались. Что поценнее увезли солдаты. Остальное растащили жители соседних деревень. Понимала, глупо, понимала, бесполезно. Но всюду лазила. По всем щелям. Звала.
   Больше никогда такого не было.
   До сегодняшнего дня.
   Точно так же с места сорвалась. Хотя и знала.
   А оказалось...
   - Там живёт кто-нибудь сейчас?
   - Нет. Земли вокруг много. А там стольких убили. Только стены стоят. Ветшают, но они крепкие, простоят ещё долго. Памятник ещё. Ездила туда несколько раз в год. Видела - никто, кроме меня, там не появляется. Одни хотят забыть, другие не желают помнить. Сначала пытались не пускать меня туда. Потом стала замечать, несколько дней после возвращения, люди старались, чтобы дети мне не попадались на глаза. Завещания, как такового у меня нет, хотя все знают - я хотела, чтобы мой прах лежал там.
   - Тебя ещё никто не хватился?
   - Как догадалась? Давно должны были уже. Всегда в одно и то же время приходила и уходила. Попробуй кто ко мне не явиться в указанное время. Тут же рванулась, как услышала... Может, и правду говорят о наличии какой-то связи между матерью и ребёнком. С утра чувствовала, произойдёт что-то. Никогда раньше это чувство меня не подводило.
   - Ну, вот, нашли тебя. А тут я сижу. Что скажешь? Родни, я так понимаю, у тебя немало.
   - То и скажу. Ты - Оэлен. Моя дочь. И всё. Злить меня - сильно вредно для здоровья. Сама-то что скажешь?
   - А ничего. Родни по крови у меня не было. О взаимоотношениях в среде родственников читала много... разнообразного. Теперь вот родня появилась. По крайней мере, взглянуть не откажусь.
   Усмехается.
   - У брата - мечта благородным стать.
   - Так в чём дело? Армейским поставщикам охотно дают. Прошение надо подавать...
   - Я знаю, он слишком скуп. Гербовой сбор большой.
   - За удовольствие надо платить.
   - Я знаю, и как-то без приписки к имени обхожусь.
   - А я ей не пользуюсь.
   - Мечтал-мечтал, чтобы среди родни хоть кто-то благородным смог стать. Ну вот, мечта сбылась, притом, самым неожиданным для всех, способом.
  
  Идём по улице. С Оэлен многие вежливо раскланиваются. На всякий случай, раскланиваются и со мной. Краем глаза замечаю: кивает, разговаривает, но никогда не улыбается. Так же, как и я. Или, наоборот, я как она?
   Ещё замечаю - Анид удивлённо головой по сторонам вертит. Правильно, впервые в крупном грэдском городе.
   За остальным - пусть телохранители следят. У меня глаз на затылке нет.
   Замечаю, пока все приветствовавшие Оэлен в городе по положению ниже. Если и любопытно, кто я, да со свитой, но спрашивать опасается. Интересно, что будет, если попадётся кто-нибудь, равный ей?
   Ну вот, накаркала. Точно один такой в цветных шелках и бархате навстречу движется. В жизни не поверю, будто случайно навстречу попался.
   - Прекрасный день, сиятельная Оэлен. Хорошо выглядите.
   Так и таким тоном говорят только тому, кого ненавидят. Я чувствую. Достаточно изучила уже людей.
   - Спасибо, господин помощник главы города.
   Окинув взглядом, понимаю, благородный из недавно купивших титул. Госпожа довольна была - столько золота на пустом месте получено.
   - Прошу прощения, не знаком с вашей очаровательной спутницей.
   - Могу представить вам благородную госпожу, - явно выделяет последнее слово, - Осень-Оэлен Дробт-Ертгард, - и выдержав паузу, - мою единственную дочь. Да-да. Ту самую, дочь вашего троюродного брата.
   У того одновременно рот открылся и глаза на лоб полезли. Надо думать, мертвецы не каждый день возвращаются.
   - Ему плохо? - шепчет Анид, - Я могу помочь, учили.
   Учили на самом деле, приходилось сталкиваться. Я ей предлагала пойти учиться на настоящего врача. Отказалась. Сыта, работать почти не надо, даже деньги кое-какие есть. А спать только с тем, с кем самой захочется. Много раз просила не прогонять её, будто собиралась когда.
   В руки себя взял быстро.
   - С-с-с возвращением, госпожа Оэлен Младшая. Давно вернулись?
   Тут уж мне почему-то ударить захотелось. Ладно, живой мертвец вернулся. Так и мертвец не простой.
   - Я пять дней назад приехала. В свите начальника конницы. Я штабной офицер и личный порученец Верховного.
   Теперь он побагровел, наливаясь кровью. Плохо, или настолько на руку не чист, что одной тени генеральской для страха хватило?
   - Помогите ему! - кричит Анид. Надо же, зачерстветь, как я не успела.
   Он уже рукой за горло хватается. Хрипит что-то похожее на 'ведьма'. Слуг при нём достаточно. Бросаются. Долю мгновения, и я схватилась бы за оружие. Телохранители уже опасно двинулись.
   В движениях слуг никакой угрозы. Я определила, телохранителей двое. Похоже, с плохим самочувствием хозяина они уже сталкивались
   - Позвольте распрощаться, благородный господин!
   Не настолько уж ему плохо. Впервые вижу на губах Оэлен что-то похожее на тень улыбки.
   - Старый враг, - не спрашиваю, описываю, что видела.
   - Ещё сегодня утром не был.
   - Что же произошло? - хотя, ответ и так ясен.
   - Ты.
   - Подробнее.
   - Ты судиться любишь? Если да, у них глава дома при смерти. Ты на серьёзную долю имеешь право, но так просто не отдадут.
   - А ты?
   - Мне после... От них стало ничего не надо. Уже тогда, прикидывала, когда тебе брачный возраст подойдёт, как долю с них стребовать. Теперь, я знаю, они будут говорить, что это я все года тебя где-то прятала, к этой смерти подгадывая возвращение.
   - И никто не поверит, что ещё утром мы ничего не знали друг о друге!
  
   - Даже если бы приказчик тебя не видел, всё равно встретились бы на днях. Прием у главы города по поводу приезда генерала.
   Киваю.
   - Верно. Собираюсь быть. Занятие определённого положения подразумевает присутствие в определённых местах, где бывать вовсе не хочется.
   - Но пойдёшь?
   - Пойду.
   - Я тоже.
  
   - Вот тут ты жила когда-то. Здесь был твой дом.
   Не дом. Целая городская усадьба. Строилась безо всякого плана, новые постройки появлялись по мере возникновения в них надобности. Немного странно - хозяйских особняков два, причём один, поновее стоит словно загораживая другой. На мой взгляд, всё в порядке содержится. Под крышами сияют золотом личные эмблемы. Издалека за герб принять можно, но это не так. Печать с такой каждый может себе заказать, обычно делают одно из имён иероглифами. Хотя, не все их читать умеют. На каждой ярмарке печатями с именами торгуют. Материалы - на любой достаток. Есть круглые, но многие предпочитают в виде валика.
   Тут обе и выглядят, словно большой валик прокатили. Одна, понятно, самой Оэлен, такие эмблемы у мужчин и женщин по написанию всегда отличаются. Даже мне печать так сделать умудрились, посторонний читать будет, сразу поймёт, мужское имя принадлежит женщине.
   Вторая принадлежит её брату. Украшена, словно гербовая. Но именно похожа, не герб.
   - Ну как? По-моему, неплохо, - впервые при мне просто по-человечески улыбается, - Если бы помнила, заметила, тут очень многое изменилось. Хотя, кому я говорю, ты же и получше особняки видала.
   - Я больше в крепостях, чем в особняках разбираюсь. Кстати, а почему хозяйских домов два? Вроде бы, при изменении состава семьи пристройку делают, а не новый строят.
   Оэлен мрачнеет.
   - С моей эмблемой - отцовский дом. Когда... Брат после хотел его разломать и новый построить. Там всё о них напоминало. Он там спать не мог. Говорил, с ума сходить начинает. Слышит их всех. Включая тебя.
   Я не дала. Сказала, где родилась, там и умру. Откупила у него долю. Он настоял на составлении договора купли продажи. Деньги взял только для вида. 'Всё по закону должно быть, хочешь мучиться - твоё дело. Но я хочу спать спокойно, и знать, мне там больше ничего не принадлежит'. И тут же новый дом стал строить. Как выстроил - сразу женился.
   Ко мне никогда не заходит. На все праздники к себе зовёт. Но через слуг. Сам даже близко старается не подходить. Отсюда не видно, нона той стене окон нет. Старое ничего не разладилось. Но он решил так, а я по-другому.
   Молчим.
   - Извини, не спросила. У тебя свой дом есть, или как все военные, сегодня здесь, а завтра там?
   Усмехаюсь.
   - В Замке Ведьм угол есть при главной башне есть. Считается? Это если шутя. А если нет - в бывшей столице Меча у меня городская усадьба и дом. Верховного подарок. Ещё за городом земля есть, но её не видела, только пергамен, что моя. Буду ли там жить - не знаю. Туда сейчас многие едут Верховный там надолго решила обосноваться. Советую, если дело думаете расширять, туда съездить. Там сейчас спрос хороший на всё, что здесь производят.
   - Подумывали об этом.
   - Поспешите. Кто раньше придёт - тому больше всех достанется. Мне уже участок продать предлагали. Как-никак, ещё несколько лет Ставка будет там, а где Ставка...
   - Там и столица.
   - Именно.
   - Так пойдём с роднёй знакомиться? Или так и будем тут стоять?
   - У меня время свободное.
   Усмехается. Даже озорные искорки в глазах играют.
   - Можешь кого из своих за мечом послать. Больно уж братец на таких гостей падок. Охота посмотреть, как он вокруг тебя выплясывать будет.
   - Я для красы оружие ношу только на парадах Верховного. В остальное время - только для дела.
  
   - Начальника конницы это дело коснулось бы, даже останься ты в Новых землях. Слишком уж деньги большие. Его же решение никто не станет оспаривать.
   - Теоретически, Госпожа может отменить его решение, но на моей памяти, этого не делала.
   - Станешь вмешиваться?
  - Думаю. С одной стороны, люблю справедливость. Во всём. И ко всем. С другой, количество врагов без нужды стараюсь не увеличивать.
  
   Стараются подражать благородным во всём. Причём, удачно. Знали бы они, как косо Госпожа смотрит на кичащихся своим происхождением! Хм. Даже если бы знали, не изменилось бы ничего. Безо всякого почтения к титулам из тех, кого знаю, относятся только сама Госпожа, генерал Рэндэрд да я сама. Да и то, про генерала почти в открытую говорят - кроме вина его уже мало что волнует.
   Ягран спесью не страдает совершенно, но образу идеального принца старается изо всех сил соответствовать.
   Висят гравюры с изображениями Чёрной Змеи и её битв. Видно, висят давно, а не наспех повешены к моему приходу.
   Все в парадном, быстро же приготовиться успели. Взглянув на брата Оэлен вспомнила Кэретту Младшую и Яграна - тот же случай, мужской и женский варианты одного и того же лица.
   Знакомит с женой и детьми. Замечаю, все дети удались в мать.
   - Вы словно сестра в молодости. Невероятно! Словно время назад вернулось.
   Показывает дом. И говорит, говорит без конца. Чудом меня Госпожа пару раз называла. Тут же постоянно это слышу. Там за дело было. Тут же - просто за то, что я есть.
   - Мечтал мальчишкой заслужить крепостную звезду. Тут, в городе ни у кого тогда её не было и сейчас нет.
   Всё говорит и говорит. Даже не замечает, как посмеивается Оэлен.
   - Спасибо Оэ.. То есть, простите, благородная Осень. Я за много лет впервые увидел, как сестра улыбается.
  - Госпоже тоже почаще бы улыбаться не помешало! - Анид встревает. Весело ей почему-то. Чем-то на Динку похожа. Той тоже надо, чтобы постоянно что-то поблизости происходило, причём свадьба, бой или похороны - без разницы.
  Её со мной отправили. Но не начнись у меня с Яграном, её бы в столицу выперли, причём, меня бы спрашивать не стали.
   Я-то только один ум смущаю. Она же множество. Весёлая, яркая, игривая как кошечка. Причём, петь на самом деле умеет. Даже слов не подобрать, как! Из последнего бревна слезу вышибет. Камень смеяться заставит.
   Я даже не знаю, как называется то, на чём она играет, когда поёт.
   Давно Динка спеть попросила. Анид тогда что угодно сделать была готова, лишь бы уцелеть. Не поняла ещё, увешанные оружием странные девушки совсем не злые, а уж по сравнению с её прошлым владельцем вообще доброты воплощение.
   Маленькое чудовище проняло. Аж слёзы выступили. Анид старалась, ибо хотела жить. Не знала, ей больше ничего не угрожает. Динка потом её часто стала звать. Только для песен. Я там когда была, когда нет.
   Солдаты тоже слышали.
   Ко мне как-то раз заслуженный пятисотенный пришёл. Предложил золота за то, чтобы она спела для него и друзей. Только спела, что ничего больше не будет, он лично ручается. Я сказала, только если она сама захочет. Анид не против была. Пришла потом довольная. Все её очень хвалили. Ещё золота дали. Всё мне принесла. Так из головы выбить и не удаётся, у рабов денег своих быть не может. Только хозяйские. Ладно, будем считать, я её деньги храню, пока война не кончится.
   Часто её стали звать. Действительно, заслушаться можно. Да и сама она красива. Поклонники появились. Даже те, кто знали, откуда она взялась, давно про это позабыли. Все же прочие считают, она тоже из Замка, словно Эрия или я.
   Косые взгляды поклонников плавно приближались к переходу в состояние мордобоя, а то и поножовщины, даром, что на благородном оружии.
   Моя поездка пришлась как нельзя кстати. Анид и не догадывается, её намеренно выперли из столицы наместничества. В общем-то, по той же причине, что и меня. Засматриваться слишком стали. На неё - многие. На меня - один.
  
   - Говорят, если она в той части дома долго сидит, то как выйдет - жди беды.
   - А что там?
   - Ты там жила раньше. Всё оставлено как тогда.
  
   - Стопроцентная вероятность... - замечаю, как он с женой переглядывается. Кажется, слышали эту фразу уже много раз. Не от меня.
  
   - Ой, а у тебя длинный меч есть?
   - Тихо ты! - шипит на него мать.
   Усмехаюсь. В пять лет такие вопросы простительны.
   - Есть. И полный доспех.
   - И конь?
   - Не беспокой благородную госпожу Оэ... То есть, Осень.
   - А почему ты Осень?
   - Да хватит тебе!
   Её муж смотрит не столько на меня, сколько на вышитую золотом на наплечнике звезду. Не в цене дело. Таких звёзд на страну десятка не наберётся, а он из тех, кто разбирается, раз она армейский поставщик, а мне приёмщиком бывать приходилось. Правда, их производства мне принимать не приходилось.
   Сидим в хозяйском кабинете. Тут самых важных гостей принимают. Они рядом сидят. Я через стол. Тут ещё места для приказчиков есть. Но мы втроём. Кресла не слишком удобные, но дорогого дерева и с хорошей резьбой. У верховного да Меча покойного если и лучше, то ненамного.
   - Бывают же чудеса!
   - Бывают. Хотя и объяснить всё можно. Ни будь встречи на улице был бы приём. А там незаметным остаться сложно.
   - Это так. Приглашение от лица Великого Генерала.
   - Я же там просто обязана быть. Состояние укреплений проверяла, - ничего секретного, все знают, зачем приехали. Солдат в городе - каждый третий.
   - И много недостатков?
   - Плох генерал, кто ничего не найдёт. Да и я с должностью вроде справляюсь.
   - Видим.
   - Сейчас всё закончено. Уезжать собирались через несколько дней.
   - А теперь?
   - Не знаю. Разобраться надо в происходящем. Всем нам. Слишком уж всё изменилось.
   - Правду пишут, за Линией никого не осталось.
   - Опасных в этих краях? Нет. Те, кто там жили на нашу сторону переметнулись одними из первых. Своих буйных сами на ноль и помножили. Да и мы этими дорогами сюда возвращались. Подчистили недобитков. После Великого генерала живых святош не остаётся уже.
   - Это все знают. А сюда вообще зачем собирались?
   - Думаю, разряд крепости снизить, - тоже ничего запретного, весь гарнизон, включая командира, только об этом и рассуждали, когда мы приехали. Многие опасались дальних переводов. Командир же явно хочет дожить до отставки на этой непыльной должности. Да и после в городе собирается остаться. Что же, ничего по-настоящему серьёзного я в крепости не нашла. С моими выводами Линк вполне согласился. Что там дальше с крепостью будет - другие разбираться станут.
  
   * * *
  
   Особняк городского главы не хуже столичных выглядит. Да и архитектура похожая. Благо, готовые проекты вполне себе товар, да и архитекторы охотно в провинциях подрабатывают. Денег поменьше, но заказчики не такие капризные, материалы можно местными заменить, да и проще уговорить построить что-нибудь этакое. В столице слишком многие требуют, чтобы всё было как у людей, читай Еггтов и их ближайшего окружения. Они к архитектурным изыскам равнодушны. Казначей скорее за имя архитектора заплатит. За постройкой всех особняков Линка наблюдала его жена. Только Госпожа любит проекты всяких причудливых построек рассматривать. Признаюсь, кое-что, самое удивительное, не отказалась бы в камне увидеть. И знаю, не увижу никогда, без разницы, какие у меня есть или будут, доходы. Такое строить - только из государственной казны, или за средства людей с доходами Еггтов, а таких только они теперь и есть.
   Не станет такого строить сама Госпожа, хотя и сумеет, если возьмётся. Она крепости строила, укрепления, мастерские, плотины. И воевала. Всю жизнь. Даже сейчас всё ещё воюет.
   Но, видимо, остались с детских лет мечты о красивом.
   Платье для приёма у Динни одолжила. У местных шить - звезда не позволяет. Раз столичная, то и выглядеть должна соответственно. Пусть и не по моде этого года. Линки не их отец и не сестра двоюродная, в доспехах на приёме красоваться не станут.
   Сам-то Линк, не иначе на Динку глядя новый шлем с украшением из веера павлиньих перьев заказал, только у Динки веер сзади, у него спереди, у неё - из перьев обычного павлина, у генерала - белого, с угрожающим золотым гремучником под ним.
   Могла бы и в обычном прийти, все же знают, столичные, особенно из окружения Ставки, обожают что-нибудь этакое устраивать. Но я ещё в столице поняла. В поддоспешнике на приём могут себе позволить только Еггты ходить.
   Остальным безупречными надо быть, если не хочешь всякого разного в свой адрес наслушаться, причём от тех, с кем и не враждовал вроде.
   Великий Генерал со свитой прибыли самыми последними. Я предпочла особо не светиться раньше времени, хотя и смысла особого нет, весь город только про нас двоих и болтает, хотя больше всё-таки не про нас, а про взаимоотношения генерала и Оэлен во время их бурной молодости, ей я сказала, приеду в свите.
   Самые страшные страхи не оправдались. Большинство женщин, особенно молодых, в платьях знакомого покроя. Оэлен в траурном, тут с этим строже, чем в столицах, вдовам на приёмах только в нём стоит появляться.
   Часто в таком постоянно ходят. Но Оэлен по городу расхаживала во вполне обычном, причём хорошего покроя и дорогой материи.
  Генерал, обменявшись официальными приветствиями, вежливо подхватывает меня за локоток и направляется прямиком к Оэлен. Вижу, как у неё глаза смеются.
   Подойдя, по-родственному её целует и во всеуслышание объявляет.
   - Приветствую Вас, дорогая кузина. Сегодня вы и ваша дочь особенно очаровательны.
   Кажется, слышно, как воздух звенит.
   Все же знают, у Чёрной Змеи ни братьев, ни сестёр не было! Что теперь будет!!!
   А ничего, лучше помнить надо, у Рыжей Ведьмы братьев и сестёр разной степени законности предостаточно было. Много кому в Войнах Верховных головы посносили, кому за дело, кому просто так, сокращая число претендентов на земли и титулы.
   Все ведь знают - мертвы все, кому хоть один из Еггтов хоть раз при людях смертью угрожал.
   Резню среди потомков Эрендорна Старого только Госпожа закончила. Кое-кто из самых невыразительных потомков уцелел. Происходящие от них роды вполне себе живы. Только подальше от Новой Столицы держаться стараются.
   По закону усыновлённый равен во всём законнорожденным. Вот к родне кого-то из потомков Эрендорна и мог Линк обратиться так, как сейчас к Оэлен.
   Из собравшихся только пять, может шесть человек понимают, генерал шутит. Остальные же. Пусть думают.
   Линкам весело. Грустно, но я лучше их замечаю, когда их отец начинает играть с огнём. Другое дело, моё чувство опасности сейчас благодушно спит.
   Вот насчёт Оэлен не уверена.
  
  
   Вбегает телохранитель.
   - Вас курьер из ставки дожидается.
   - Сюда зови.
   - Дело чрезвычайной важности. Вы должны выйти.
   Что случиться могло, раз меня так резко выдёргивают? Восстание? Степь пришла на помощь недобиткам? Верховный ранен?
   Курьер выходит на свет. Длинный плащ искажает фигуру и скрывает лицо. Но это же... Капюшон резко отброшен с лица.
   Всё тоже зелёное пламя. Говорят, оно может жечь. Но меня оно только грело.
   - Ты...
   - Я...
   Стоим, взявшись за руки. Глаза в глаза! Не знаю, не слышала, чтобы кто-то говорил, будто во взгляде Еггта можно утонуть. Мир сжался до этих глаз. Словно нет ничего вокруг. Только мы двое.
   - Как нашёл?
   - Несложно было.
   - Ты же далеко был.
   - Вы останавливались часто. А я коней загонял. Подорожная за подписью Верховного.
   - Где взял?
   - Динка дала.
   - Не думала. Ты один?
   - Да. Сбежал попросту. Если и гонятся, мне плевать.
   - Не гонятся. Вернее, если и искали. То до первого предъявления тобой подорожной. А там уж по направлению движения поймут, где тебя искать.
   - Думаешь, знают, где я?
   - Конечно. Вот я недавно не знала, что в этом доме окажусь. А тебе кто сказал, что я здесь?
   - Старший телохранитель дяди. Из крепости поехал в город. Там сказал, вы все в городе.
   - Не сказали, чей это дом?
   - Нет. Сказали, ты в гостях. Увидеть хотел. Только сейчас сообразил - откуда у тебя здесь знакомые? Ты же здесь впервые.
   - Утром ещё не знала, что знакомые тут есть. Оказывается, я здесь родилась.
   - И что? Всегда знал, ты с юга.
   - Вон тот дом принадлежит родившей меня женщине.
   - Твоей матери? Я думал она...
   - Я сама так же думала.
   Смотрит непонимающе.
   - Удивить меня хотел? Получилось! Но и я, как видишь, удивлять умею.
   - Как же тогда вы расстались?
   - Так сам спросить можешь. Там такому гостю ещё больше, чем мне рады будут. Или ты без объявления имени путешествуешь?
   - С чего взяла? Пошли, уж представиться-то я смогу.
   - Им на сегодня уже достаточно. Ни о чём не догадаются.
   - Я ничего прятать не собираюсь. Сам скажу, что твой жених.
   Вот так так! Он не Еггт, он сын Еггта, а они храбры. Во всём. Да и отца его недолюбливают за спесь, а не за трусость.
   Чувства и жизнь перемешаны. Кто Еггты? И кто я? Жизнь штука длинная. Рядом можно быть и не имея официального статуса. Подходит ли это для меня? Я молода, но ничто не вечно. 'Старая дева' у Великой Дины - ругательство. За него замуж выйти казначей не позволит. Правда, есть Верховный, до сих пор обожающая поддевать сестру по делу и без. Знаю, ей не понравилось, когда Линки оказались приравнены к её дочерям. Но они-то кровь её брата. А я - не пойми кто.
   Еггты страной правят.
  
   Ягран усмехается.
   - Всякое хитрое придумывать я и правда, не сильно умею, но если припрёт, то могу кое-что. Ты говоришь, отец твой давно погиб, его родители умерли, ближайшая родня - троюродная и они не особо ладили. Узнав Оэлен, понимаю почему.
   - И почему?
   - Она вроде тебя. Есть в ней что-то... Подобное тому, за что полюбил тебя. А такие не всем нравятся. Особенно, таким, как её родня, внешне во всём правильных.
   - Откуда знаешь?
   - Я сын своей матери или кто? Тут, недалеко, были владения одного из братьев Кэрдин. Тут он свой век доживал, ни во что не вмешиваясь. Но на старости лет влюбился до безумия. Сын родился. Сразу узаконил. Родственникам написал. Но на матери не женился. Всё-таки, кто он, и кто она. Пергамены всех выморочных линий у нас. Ищут сейчас. Понимаешь?
   - Конечно. Оэлен станет настоящей кузиной Линка. Отец на ней женился. По закону, при браке между людьми разных состояний низшему сообщается состояние высшего. Так что я рождаюсь почти принцессой. Только признают ли, так сказать, представители старших линий?
   - Самой не смешно?
   - Не знаю. Врать не люблю.
   - Теперь уже мне смешно. Мы же страной правим. Сколько раз видела, как тётя врагов обманывала.
   - То одно, это другое.
   - Совершенно одинаковое. Поверь, всем так лучше будет, тебе в первую очередь. Сама же знаешь, сколько титулов и так не вполне достоверные. Тётя хочет признать все.
   - Просто так?
   - Не просто. Общая пирамида останется, деление на старых и новых, да выпячивание древности гербов - нет. Будут новые 'Книги домов' написаны. Там счёт древности всех домов пойдёт с дня завершения книги.
   - Это серьёзно. Странно, я ничего не знаю.
   - На последнем совете было. Ты уже уехала тогда. Тётя до океана решила идти.
   - Не знала. Но догадывалась. Такой вопрос подвешенным оставлять нельзя. Степь эта да лесные, плюс недобитки.
   - Опять ты такая...
   - Какая?
   - Прежняя. Как у тёти на совете.
   - Я всякой умею быть.
   Смеётся.
   - То я не знаю. Колючей чаще всего.
   - Уже говорила насчёт неколючих.
   - Я тоже тебе говорил. Сам с иголками.
   - Ёжик! - смеюсь.
   - Люблю, когда ты улыбаешься.
  
   - Бывала раньше в столице?
   - В этой столице не была, - явно слово 'этой' выделяет. Всё правильно, она южанка и привыкла считать ставкой совсем другой город.
   - И как тебе?
   - Знаешь, не привыкла к такой степени почтительности. Шутить тут словно не умеет никто.
   - Некоторым просто нельзя быть мишенью для насмешек... У тебя дома всё в порядке.
   - Почти, - хихикает словно маленькая.
   - Случилось что?
   - Нет. Тебя слишком многие видели. И особо языкастые осторожно так спрашивать стали, не разъясните ли, благородная Оэлен, дочь или сын у вас, а то мы смотрели-смотрели, но так и не поняли. Кажется, уймутся они не раньше, чем у тебя ребёнок родится.
   - Вот этого я делать не собираюсь.
   Ну видно же, не верит!
  
   - Чему смеёшься?
   - Думала, у столичных молодых вкус лучше, но нет, всё как у нас. Чуть лишнее золото да камни появились - всё на себя сразу. Причём так, чтобы сразу видно было, золота и камней много.
   - Ты про это? - шевелю усеянными перстнями пальцами. Не видит ничего, кроме внезапно свалившегося на не слишком крепкую голову, богатства.
   Вопрос глупый, на самом деле, ибо на виду ценного больше нет. Вот перстни тяжёлые. На каждом крестообразно расположено по четыре камня. Должно быть, бесцветный, красный, зелёный и синий. Каждый значил что-то, но я забыла. В центре - либо жемчужина, либо шарик золотой. Тоже с ненужным значением.
   На мои пальцы не подходил ни один. Велики были. Ювелиру пришлось нести, чтобы подогнал. Как он ругался на безобразную огранку камней!
   Мне девать их некуда была, один и отдала как оплату. Потом столько хорошего в свой адрес услышала. Аж заслушалась.
   После Динка сказала, что я дура, ибо он столько и за пару лет не заработал бы. И у меня теперь только на пальцах громадное состояние. Она уж молчит про другие места...
   Хотела стукнуть, и не попала. У неё-то на руки надето втрое от моего.
   - Ну да. Камни хорошие, но ювелир безрукий. Да и потеряно несколько.
   Смеюсь. Оэлен смотрит непонимающе. Анид за спиной в кулачок хихикает.
   - В чём дело? Я ваших столичных шуточек не знаю, если что.
   - Я и не шучу. Ты правда не знаешь, чьи это перстни?
   - Вижу только, сейчас твои, но, похоже, ими недавно стали.
   Что-то знакомое мелькает в серых глазах. Изменившимся тоном продолжает.
   - И ты их не просто так носишь.
   - Ага. - шевелю пальцами, - Этот умер от моей пули, этот - на моём клинке, этого затоптали, этот - не знаю, поменяла, но к Линки он тоже не от отца попал. Храатов, охотников на ведьм, да воинов господа перстни эти. Крест - знак избранности особой. Воины, призванные нести свет веры истинной, обращать язычников и карать неверных. Поп главный такие раздавал когда-то. Высочайшего отличия знак.
   Теперь чучело во дворце казначея. Эти сами - кормом для свиней, да удобрением стали.
   Такой перстень у жившего за Линией мог только один быть. - сжимаю кулаки, показывая блеск камней, - У меня же вот сколько теперь! И это ещё не всё. Мечтали, перстненосители, чтобы девушки с нашей стороны Линии сапоги им снимали да постели грели. Но, - шевелю пальцами, - обойдутся они. И без сапог, и без девушек, и без голов.
   - А кое-кто и без кой-чего! - встревает Анид, - У них уже нет, а у меня теперь есть. Сушёные.
   Даже Оэлен ухмыляется. Ничего-то Анид бывшим хозяевам не забыла. И отмстила, как могла. Пусть и мёртвым. Хотя, как знать, очень уж нехорошо глаза блестели, когда во взятом городе с Динкой шепталась.
   Мне не очень-то хочется смотреть, что у неё в вещах лежит. Слишком хорошо знаю, как от крови пьянеют. А если это ещё на старых обидах крепко настояно...
   - Одного камня нет - тоже не так просто. Знак разрушения их символа веры. Все там знали, кому такое можно носить. И что бывает с теми, кто не по праву наденет.
   - Словно охотник, носящий клык самого сильного из убитых им зверей.
   - Некоторые из них зверями и были. А то и похуже. Теперь их нет. А я вот есть.
   - Страшным ты человеком можешь быть иногда.
   Пожимаю плечами.
   - Она не может быть страшной, - снова встревает Анид, - Она, то есть, госпожа Осень, конечно, добрая очень.
   - Анид, - та зачем-то голову в плечи вжимает. Неужто опять испугалась?
   - Не так что-то, госпожа?
   - Да нет, так всё. Наконец-то ты меня звать на 'ты' научилась.
  
   * * *
  
   Гулять на свадьбах Динка любит и умеет. Тут же устраивать взялась. Захочешь - не откажешь. Боязно, получится у Маленького Чудовища то, что она по-настоящему умеет устраивать - парад.
   Город украшают. Флаги, гирлянды, фонарики бумажные. Знамёна со знаками Еггтов. Впервые рядом с ними - моё имя.
   Так ярко всё! Красиво, что с башен смотреть, что из дворца.
   Так и не отделанный до конца Главный Дворец Чёрной Змеи. Отделкой и сейчас особо не занимаются. Драпируют стены тканями дорогими. Возят мебель, статуи, вазы, картины из Загородных дворцов.
   Садовники, выращивающие цветы озолотятся. Повара, я думаю, тоже. Динка сама сластёна, и хорошо помнит, кто что любит.
   Оэлен от Динки уже откровенно прячется. Та демонстрирует показное уважение, постоянно спрашивает, как сделать то или иное. Как она донимать может, я знаю прекрасно. И ведь всё равно по-своему сделает!
   Тем более, Оэлен в своё время особо не отмечала, ограничившись получением соответствующего пергамена.
   Все при делах, только мы сами себе предоставлены. Дворец огромный, хотя и незаконченный, всё равно производит впечатление. Ягран столько укромных мест знает. Часто бывал тут в детстве, ещё при самой Змее. Я же только на планах здание видала. Навёрстываю теперь упущенное.
   Довольно часто бываем у Младшей Кэр. Старше меня, а обо всём расспрашивает, как маленькая. Знаю, у неё так и нет никого. Ни матерью подобранного, ни самой найденного. По-прежнему, первая невеста Империи.
   Вот Ягран первым женихом быть перестал. Теперь он мой, и только мой. Как и я его.
   Госпожа исподтишка посматривает взглядом врача. Что хочет высмотреть - понятно. Но пока нет.
   Свадьба-свадьбой, а война-войной. Ни от того, ни от другого мне не деться. Знаю, Госпожа сильно повысила жалованье мастеровым ружейных и пушечных мастерских, а также пороховых мельниц. Но и работа там идёт круглосуточно. Выводы я делать умею.
   Пергамены о браке выдают судьи. Спросила, к какому округу города относится Замок.
   - Разве не знаешь?
   - Времени не было.
   - Имперские судьи Высшего ранга к округам не привязаны. Может судить по любым делам и выдавать любые пергамены.
   Вот так так! Кто у нас Имперский судья высшего ранга? Правильно, Верховный. Правда, при мне она судила только по законам военного времени.
   - Она мне сама сказала. 'Я уже забыла, как писать такое. Заверяла смерти. А такого. Пора вспомнить, как такое делать. За моей подписью и печатью всё будет. Чтобы никто и никогда подкопаться не смог. Понимаешь в такое время - не зря воевала. Будьте, дети, счастливее нас!'
   А я так и не знаю, кто был отцом Динки.
  
   - Она и здесь выгоду ищет.
   - Конечно. Самую прямую. Окончательное и бесповоротное примирение Севера и Юга. Я - сын Севера, Ты - дочь Юга. Так она это хочет представить.
   - Угу. Какая из меня южанка со змеёй на гербе?
   - Кого сейчас волнуют такие мелочи?
   - Это не мелочи. Я герб менять не собираюсь.
   - Никто и не заставляет. Но пару раз прилюдно появиться в южных платьях не помешает, тем более, ты акцент не утратила.
   - Сделаю. Ради государственных интересов. А ты не смейся. При таком раскладе, твоей младшей сестре через несколько лет придётся выходить замуж за бывшего храата из тех, кто вовремя переметнулся.
   Кэр повезло страшно, мы их только-только завоевали, и ещё толком бриться не приучили. А то бы и ей жениха в тех краях подыскивали.
   - У мамы относительно неё планы другие.
   - Хочешь, угадаю?
   - Давай.
   - Она на Двор нацеливается. Следующей Императрицей рассчитывает дочь сделать.
   - Не зря говорят, ты умная. Который раз уже убеждаюсь.
  
   * * *
   - Там нет никого даже приблизительно моего возраста.
   - Сейчас нет, через несколько лет появятся. Сам же знаешь, они единственный дом, кому по-прежнему разрешено многоженство.
   - Сейчас там с этим... Сложновато, скажем так.
   - Она потому так легко на наш брак и согласилась. Даже будь там кто подходящий, ты бы членом императорского дома стать не смог. Они род по мужской линии считают. Так что, в её планах главная роль отводится твоим сёстрам, а не тебе.
   Смотрит пристально. Слухи про казначея всякие бродят. Только я знаю, есть человек, желающий объединить пышный титул с настоящей властью. И это, как раз, главный государственный и армейский казначей.
   Другое дело, трёхрогий венец над маской не воспримут многие, причём, не воспримут очень жестко, вплоть до новой внутренней войны.
   Он понимает, и умеет ждать. Этот трёхрогий венец со временем должен попасть на голову её зятя. Ещё лучше - внука.
   - Я ей прямо сказал, в играх вокруг двора не участвую. Пригрозил даже настаивать будет - в Цветочный дом пойду, кого покрасивей выкуплю и по всем правилам, женюсь.
   - В Цветочный не пошёл, решил, в Цветнике будет проще?
   - Не злись, сама же знаешь, у нас ведь совсем не то...
   Не злюсь, именно потому что, и в самом деле, не то.
   - Их учат, словно придворных дам. Те, кто у неё бывают, тоже, как при дворе одеваются. Да и когда мы ездили куда... Почти все женщины, особенно молодые, вплоть до маленьких девочек так одеты были.
   Мне же они всегда, с этими одинаковыми лицами в белом гриме да глазами, подведёнными невообразимо скучными казались. Дела мне нет до безупречных причёсок, точного количества складок на платье и искусства завязывания банта на заду. Мне...
   - Тебе девичий зад как таковой. Без банта. Куда как интереснее.
   Кулак показывает.
   - Даже если и так. Имеешь что-то против?
   - Будешь на другие, кроме моего, заглядываться, узнаешь.
   Оба смеёмся.
   - Мама именно этого и боялась. Потому на вас и шипела. Пыталась привить представления о прекрасном, чтобы девушек не в придворном не воспринимал. Смотрел только на правильных в её представлении и не заглядывался на других. А мне другие нравились. Настоящие, вроде вас всех. Кто смеётся, когда смешно и плачет, когда грустно. Не прячет под гримом родинки и веснушки. Не говорил, когда впервые взглянул на тебя... По-другому. Так, как сейчас смотрю.
   - Напомни...
   - Ещё перед последней кампанией против Безглазого. Мельком тебя видел. И так в глаза бросилась твоя наполовину заплетённая коса. Такой жизнью повеяло по сравнению с тем, на что любовался накануне. Ты ещё не до конца проснувшаяся была.
   - Может быть. Только недавно эту сторону жизни заметила. Благодаря тебе.
   - Сестра завидует. Тебе, Динке, вам всем. Можете поступать, как считаете нужным, не оглядываясь, как на это посмотрят те, кого вы вовсе не знаете.
   - Уставам мы вполне подчиняемся.
   - Я про другое.
   - Я знаю.
  
   * * *
  
   Серьёзно подозреваю, нашу свадьбу используют как повод для окончательной отделки Дворца Чёрной Змеи. Понятно, многое делается наспех. Лишние деньги пока есть, а вот времени не слишком много.
   Пустых помещений по-прежнему много. Госпожа возражать не стала, когда Великий Генерал попросил разрешить отделку нескольких залов его людям.
   Отделкой как таковой не занимались. Стали свозить и красиво расставлять, да по стенам развешивать собранное генералом оружие и доспехи. Ещё каллиграфов наняли для написания табличек к каждому клинку или шлему.
   Мы пришли посмотреть. У генерала много такого, чего никто из нас не видел. В преддверии войны полезно знать, чем ещё тебе могут попытаться голову проломить, или из седла выбить.
   Генерал уже здесь. Следит, как современный мирренский доспех устанавливают. По мне, наши гораздо удобнее, особенно, для пешего боя. С другой стороны, про мирренов говорят, у них кони намного крупнее наших, да и сами они здоровее. Коней заморских не видела, те же миррены, кого видела, выглядели безобразно, но особо сильными противниками не показались.
   Знаю уже, их доспех принято показывать стоящими. Судя по металлу, простую ружейную пулю выдержит с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, нарезную не выдержит вовсе.
   Предназначенного для колющих ударов оружия больше, чем у нас. Щиты используются куда чаще. Как и у нас, много дробящего и гранёного. Длинных пик мало, хотя, скорее всего купцы их просто не возят.
   - Ты всё высматриваешь, чем они всадников бьют.
   - Угу. А ты наоборот, чем лучше крошить пехотинцев.
   - Правда, мы изумительно друг другу подходим?
  
   Госпожа вваливается. Что-то мне блеск в глазах её не нравится. Сразу к брату.
   - Я тут тебе предложить хочу материал для украшения ещё одного зала. Глянь! Вы тоже можете смотреть, хотя не уверена, Осень, стоит ли тебе такое смотреть именно сейчас. А то знаю я таких, кого на куски рубить - так ничего, а картинку с чем таким покажешь - всё что надо и не надо наружу лезет.
   Рисунки. Многие - её собственного исполнения. Ранения, нанесённые различными видами оружия до и после обработки. Проломленные черепа, вспоротые животы, отрубленные конечности. Некоторые рисунки совсем свежие, легко узнать характерные пулевые ранения.
   При попадании пули шагов со ста в плечо выбивает сустав и руку обматывает вокруг шеи. Тут такое есть. Безголовые торсы с остатками нижней части головы. Тоже знакомо, сама стараюсь в голову бить. Это если в лоб. Если сбоку - хорошо знакомые сквозные отверстие, когда выходящие куда больше входящего.
   Большинство изображений принадлежит всё-таки оставшимся в живых. Кажется, я даже некоторых видела.
   - Укрась всем этим соседний зал. Прямое следствие применения всего этого оружия. У меня ещё тела расчленённые заспиртованные есть. Тоже дать могу.
   Учебные. Для врачей. Гравюры, некоторые видела в учебниках.
  
   * * *
  
   За меня, как главную южанку, на приёмах Оэлен отдувается. Игру и поняла, и приняла, даром, что из тех южан, кто всю жизнь на Север глядели. Хотя, в отличие от меня, она южанка настоящая. Внешностью не обделена, моложе своих лет, кажется. Говорят, всегда в центре внимания. Я не вижу, нам бы удрать поскорее.
  
   * * *
  
   - Сколько?
   Называю цифру.
   - Много.
   - Все приблизительно, лагеря велики, личный состав размещён крайне неравномерно, плюс большое число небоевых.
   - Всё равно. Ещё что-то?
   - В лесу на левом фланге, вероятно, засада.
   - Догадывалась. Ночью проверим. Если я что-то понимаю, они ударят справа. Левый фланг им просто надо удержать, благо местность способствует. Только на правом местность подходит для действия конных стрелков
   - Они это знают не хуже нас.
   - Не спорю. Только дистанцию боя диктовать будет не более быстрый, а тот, у кого оружие дальнобойнее. Они привыкли завязывать бой, не подвергаясь обстрелу.
   - С ними хватает тех, кто подвергался.
   - Левый флаг и центр.
  
   - Всё! Больше никого.
   - Спали?
   - Да. Сонных всех порезали. Часовые и то спали.
   Линия длинна. Такой ещё не видела.
   На правом, похоже, уже сцепились. Здесь ещё из лагерей выдвигаются. Правильно, рассчитывают, прикрыты. Неужели никакой системы сигналов у них нет? Они уже на дальности выстрела. Пока подожду. Ещё немного, они подставятся под продольный огонь.
   Тлеют фитили.
   - Выдвигаемся на тот холм!
   М-да, не ожидала, видимо, ночью ещё кто-то подошёл. И этот кто-то сейчас на нас и двинется.
   Но и для них наше появление столь же неожиданно. Ещё толком не построились. Конных мало, похоже, только вожди.
   Ловите!
   На такой дальности вреда от наших залпов немного. Обломки от повозок в воздухе кувыркаются. Убитых немного. Ничего, скоро больше будет. Они не из тех, кто умеет под огнём правильно строиться.
   И учить их не намерена. Намерена уничтожить.
   Чего хотели добиться сначала - тоже понятно. Поняли, с шаров много чего разглядеть можно. Их больше, линия длиннее. Вот и хотели, бросив в бой незамеченных нам накануне, ударить во фланг, а если повезёт, то и в тыл.
   Тут мы. Гонца уже послала, и сигнал подала.
   'Столкнулись с крупными силами противника'.
   Приняли. Сказала.
   - Помощь идёт, хотя знаю, резервов очень мало.
   Залп в упор, считай из всего.
   Клинок в руке, пистолет в другой.
   И ничего.
   В первых рядах были те, у кого доспехи получше.
   И их смело.
   Не медлить!
   - Вперёд!
   Самая жуткая атака из всех. Не бой. Бойня. Как скотину резали. Почти никто не сопротивлялся. Только ужас в глазах. И наша сталь, как избавление от него.
   - Труби 'В линию!' - кричу на бегу.
   Так больше можно уничтожить. Уже не вижу лиц, не вижу поднятого оружия. Только спины, в стёганках и дублёной коже. Те, у кого была броня уже где-то там. Далеко за моей спиной.
  
   Как туман. Вспомнить не могла. Стреляла. Наводила пушку. Командовала контратаками. Кто-то валился от моих выстрелов. Кто-то умирал на клинке.
   - Перекличку! Построиться!
   На ногах больше, чем сначала показалось. Выглядят явно не лучше меня. Но уже всё кончено.
   - Вот.
   - Что?
   - Рука не разжимается.
   - Рука бойцов колоть устала, и ядром пролетать мешала гора кровавых тел.
   - Я не стреляла сегодня ядрами. Только картечью и бомбами. Вы всё шутите, генерал.
   - Чего бы не посмеяться? Опять всех переложили. При... - окидывает строй, - допустимом уровне потерь.
   Молчу. Он прав. Всё так и есть.
   Всё-таки разжал мне руку. Помогает убрать оружие.
   Только сейчас замечаю, в кобуре только один пистолет и тот разряженный.
   Смотрю по сторонам. Нет, тут сейчас мало что найдёшь. Хотя, вроде из двух столов стреляла с того тура вниз.
  
   Сижу и смотрю на море. Просто смотрю. Огромный материк позади. Не знаю, что впереди.
   - На последнее море любуешься?
   - Никакого раньше не видела. Море не может быть последним или первым. Они все между собой связаны. Да и само деление на моря во многом условно.
   - Зануда.
   - Знаю.
   - Но пришла посмотреть на море.
   - Никогда раньше не видела.
   - Я тоже...
   - Разве?
   - Да. Я не мама, китов в детстве не била.
   - Я про них только читала.
   - И ещё ела.
   Смеюсь.
   - Не пытайся поддеть, я всё равно не толстая.
   - Да знаю уж. После похода такого жир если где и остался, то на колёсной смазке, а не на чьей-то заднице.
   Старается обойти меня, стараясь разглядеть зад. Я верчусь, не давая, так сделать.
   - Можешь мне поверить, кому надо, этой моей частью тела вполне доволен.
   - Ну да. Ты же не из тех, кому эту часть с мозгами поменяешь - никто разницы особой и не заметит.
   - Как знать, как знать, иные как раз и любят мозг сношать.
   - Ага, я даже одну сероглазую знаю, кто постоянно этим занимается. Смотри, бросит тебя муж. И так почти на другую сторону материка удрал от тебя.
   - Ага. Как там твой главный в мужья кандидат, Рэдд выражается. 'Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону...' напомнить, кто этот приказ отдал?
   - Ты её по-прежнему не любишь. Хотя она плохо о тебе не говорила.
   - Я не 'ведьма', чтобы всем нравиться. Одного достаточно.
   - Который очень далеко отсюда.
   - Чего ты хочешь? Моей ревности? Ругани на казначея? Ну, так не дождёшься. Знаешь прекрасно, я ничему без доказательств не верю. У тебя они есть? Предъявляй! Нет? Так я далеко посылать на хуже тебя умею.
   Хохочет.
   - У одних и тех же посылать учились. Мне иногда кажется, тёте та песня Рэдда про расставание так понравилась, что она решила на вас её повторить, только всё наоборот сделать. Он тебе на прощанье 'если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой не желал'?
   - Знаешь, это не твоё дело.
   - Ну, так ты скоро с победой вернёшься. Обязательно на вашу семейную сцену посмотреть приду!
   - Так тебя и позвали!
   - Так уж мне приглашения и нужны. У него, если что, 'Молния' теперь есть.
   - Ага. Он мне показывал. Её пока взведёшь... Я пистолет достану быстрее.
   Обе смеёмся.
   - Знаешь, тебе стоит поскорее родить. Никому не нужны слухи, будто у тебя, или у него что-то не так. Вы ведь давно вместе.
   - Что ты так волнуешься? Боишься у единственного мужчины в этом поколении потомков не будет? Так ведь вас восемь, из них шесть - в брачном возрасте. Тем более, он не Еггт.
   - Он мне брат.
   - Угу. А меня сестрой звала. Кровосмешение одобряешь?
   Ржёт, аж пополам сгибается.
   - Знаешь, зол он был, когда уезжал.
   - Не заметила.
   Усмехается.
   - Всё-таки это я, а не ты Яграна всю жизнь знаю. Говорил: 'Пальцы тонкие, я их целовал. Помню тогда. И недавно. Как когтистая лапа птицы. Она несколько дней не могла ладонь сжать и разжать. У неё руку свело на клинке. В тот день. Не желаю больше видеть её израненной такой. Я должен был защищать её, должен был стоять рядом'.
   Меня даже не поцарапало. А она на ногах не стояла.
   - Стояла, чё он врёт.
   - То я не видела! Не подпирали бы, упала точно. Рэдд сказал потом, подкову разогнуть легче, чем её руку.
   Тру костяшки пальцев. До сих пор ноет, правда, всё реже и реже.
   Никого тогда не ждала. Знала, кто что должен делать, чтобы добиться результата. Мне всего лишь надо было не отступать.
   - Он думает, тебя тогда не просто так там поставили. Понимаешь, не просто.
   Не понимать сложно. Человек, на кого покушений было больше, чем ей лет, поневоле начинает искать заговоры и врагов даже там, где их нет.
   Вот только я не могла оказаться где-то в другом месте.
   Намекает, будто от меня хотят избавиться. Причём не из опасений за меня, а из-за любви у людей мысли вызывать, что без неё бы в голову не пришли. Причём, мысли в основном на других людей направленные.
   Забавляется она так, играя людьми. Как мать. Только Госпожа для дела, а Динка ради самой игры, причём сплошь и рядом забывая останавливаться. Это я с детства её знаю, и то иногда злюсь из-за игр этих.
   - Ты же не я, всем сейчас нужна.
   - Ага. Гости бывавшие на одной свадьбе всеми силами стремиться оказаться на другой. Женихами. Притом, не поинтересовавшись мнением невесты.
   - Тебя могут замуж выдать не спросив ни твоего, ни жениха мнения.
   - Это да. Но тут очень хорошо дочерью своей матери быть. А она ни на кого не намекала. Ставший моим мужем без учёта прочих заслуг, сразу же слишком высоко, прыгнет. Во всех смыслах. А нам обеим не нужны прыгуны эти.
   - Хочешь сказать, одной меня хватит?
   - Нет. У вас обоих змеи на гербах, а в остальном змеиного в вас маловато. Даром, что ядовитые.
  
  
  - Не думала, что придётся, но скажу. Она совсем себя не бережёт. Совсем. А я просто не гожусь на её место. Во всяком случае, пока. Да и в будущем... Мне её не догнать. Просто сил не хватит. Сколько я воевала, ты знаешь. И уже чувствую, начинаю сходить, или даже уже схожу, с ума.
   Она же воюет всю жизнь - и лучший ум страны. Я только похожа.
   Вот значит как заговорила! Заметила, что с ума сходит. Лучше поздно... Многие подмечают, как Динка нравится убивать, мучать и вообще, причинять боль. 'Жестокая' - почти официальное прозвище. Дано людьми, не один год проведшими в боях и походах. Видевших и творивших всякое.
   Да нечего белой у пушистой притворяться. Сама такова. Рубила, колола, стреляла. Глотки спящим тоже резать могу. Иначе вообще жива бы не была.
   Динка по кровожадности смотрится даже на фоне тех, кто куда страшнее меня.
   Понимает ли, спасает её в первую очередь собственная храбрость. На острие атаки - она, в пролом или на стену лезет первая.
   Говорят, жестокие люди часто трусливы и подлы. Будь в Динке хоть кроха подобного - не уверена, была бы дочь Верховного сейчас жива. Будущее волнует многих. Будь в ней многовато гнили... Шальная пуля, случайно разорвавшееся заряженное тройным зарядом орудие, лопнувшая подпруга... Даже Змеи не в состоянии уследить за всем. Да и они сами ведь тоже люди.
   Но пламя пока выжигает гниль. Вот только в Еггтах помалу ничего не бывает. И уж если то, что Динка в себе старается заглушить прорвётся наружу. Мало не покажется никому. Гниль-то не только я замечаю, и насколько я знаю людей, желающие сделать так, чтобы эта гниль не прорвалась, имеются.
   Да и банально не стоит забывать и о тех, кого дочь Верховного не устраивает просто тем, что существует и является наследницей.
   Тут уже начинается мой шкурный интерес. Я слишком близка и к Верховному, и к наследнице. Если хочу жить подольше, и банально пользоваться состоянием, мне нужно, чтобы Госпожа и её дочь прожили как можно дольше.
   С каждым днём всё яснее и яснее становится - самый важный поступок в моей жизни - тот удар кинжалом в спину наёмного убийцы. Динка в тот раз осталась жива, благодаря тому удару, да и за мою жизнь, такая, как есть сейчас, тоже тому удару благодарной стоит быть.
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 5.57*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"