Биография
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Очередная неоконченная работа. Пишется только под особое настроение.
|
Пролог
Первым, что я увидел в своей жизни, был потолок. Он не был белым, что почему-то сразу показалось мне неправильным, - скорее, этот цвет был ближе к светло-бежевому. Светло-бежевому цвету продольных пластиковых дощечек навесного потолка.
Это было... удивительно. Я лежал и смотрел в потолок, не испытывая ни мыслей, ни чувств. Неправильность происходящего, иногда щекотавшая мой рассудок, не отвлекала меня от созерцания потолка.
Он не вызывал у меня интереса - меня вообще ничего не интересовало. Цвет потолка, казавшийся неправильным, был самым сильным беспокойством, сильнее, чем периодически плывшие мимо меня люди, постоянно издававшие различные вибрации. Наверное, они так общались - скребя кожей и резиной на своих ступнях, издавая звуки своей гортанью, сжимая и растягивая грудную клетку с равномерно стучащим мотором в ней. Хотя, возможно, они общались, двигаясь по неизвестному алгоритму по комнатам и коридору. Не знаю. Возможно, они вообще не общались. Я даже не был уверен, что они разумны. Хотя это было мне еще менее интересно, чем цвет потолка.
Потом был старик. Не знаю, почему он, прихрамывая, зашел ко мне в палату. Возможно, те, что кружили вокруг меня, по коридору и другим комнатам, где лежали подобные им, но имевшие различные повреждения, были как-то связаны с тем, что он появился в моем временном обиталище. Временном - потому что я знал, что через сто шестнадцать смен освещения, мое сердце остановиться. Конечно, если все также в мои вены будет попадать питание, которое вводили те, что периодически плыли вокруг и мимо меня. Впрочем, это не доставляло мне особого неудобства. Интереса эта новость вызывала на треть больше, чем деятельность паука в соседней комнате со стороны моей макушки, но на две пятых меньше, чем деятельность окружающих.
Старик вошел, прихрамывая на левую ногу, и я почувствовал к нему интерес, примерно равный половине моего интереса к потолку. Можно сказать, он сразу получил третий по значимости приоритет. Да, третий - потому что даже цвет потолка имел только второй. Первую и нулевую степень я еще не испытывал, но оставил деления на своей шкале на всякий случай. В конце концов, случись в месте, где я находился, красочный и фееричный конец света, я, пожалуй, выделил бы ему, возможно, первый приоритет. Правда, это должен быть действительно завораживающий процесс.
Я с первых минут заметил окружавшие других облака. Как правило, они были голубыми, с небольшими оттенками одного-двух цветов, и небольшого размера - от тонкой, с мой палец, пленки, до полуметровой сферы тумана. И еще я заметил, что у многих из них этот туман был словно пронизан тонкими нитями. Что странно, количество нитей мало зависело от размера тумана. Хотя у тех, кого называли медиками, нитей было огромное количество.
Туман старика заполнял собой всю комнату, хотя он еще стоял у дверей. Нитей у него было очень много - как у вожака тех, кто порой начинал медленно кружить вокруг меня. Но главное - его туман был темно-зеленого, пронизанного словно бы нитями из красных позрачных камней, цвета. Хотя обычно я видел туман синего цвета, с небольшими прожилками одного-двух цветов. Обычно это были белый, желтый, темный, близкий к черному, синий, оранжевый и темно-коричневый с сероватым оттенком. По разу попадались те, у кого цветов было три, а у одного из них, лежавшего через помещение от меня, со стороны ног, темно-синий и белый порой сливались, образуя темно-темно серые облачка с точками яркого-яркого, иссиня-белого.
Старик проплыл к стулу возле кровати еще медленнее, чем другие, ранее двигавшиеся по комнате, - хотя я не сомневался, что, несмотря на то, что звук, запах и туман от его левой ноги ниже колена отличаются от того, что я видел у остального тела, он может двигаться быстрее, почти как те, что порой быстро, почти на пределе моего восприятия мелькали за окном. Я даже интересовался, кто это - их приоритет для меня почти соответствовал тому паучку из соседнего помещения - и сел. После этого он почти перестал издавать вибрации. Лишь раз в четыре-пять моих вдохов его грудная клетка проходила цикл сжатия-расправления, да медленно, робко и неровно работал его насос.
Это было странно - я уже заметил, что у всех, даже тех, что были повреждены, насос бьется в индивидуальном, но каждый раз соразмерном и красивом ритме. Старик и тут отличался от прочих.
Погасшее освещение снова загорелось - цикл яркого белого освещения сменился циклом бледного, с оттенком голубоватого, сияния. Цвет потолка изменился в сторону серого. Старик все так же не шевелился. Я заметил, что ритм его насоса звучит для меня громче прочих.
Цикл бледного освещения закончился и без промежутка темноты сменился циклом яркого. Еще до того, как в комнату попали прямые лучи от светильника, потолок окрасился красным.
Странно. Почему я вижу цвета только того, что прямо передо мной? У всего остального я вижу лишь контур, туман и тепло. Наверное, это из-за того, что мои глаза смотрят вперед.
Старик все так же сидит справа от моей головы. Его дыхание равномерно, а ритм насоса звучит все громче, хотя я и слышу насосы остальных, в соседних помещениях и в коридоре, также громко, как и раньше. Он все также не издает никаких других звуков - ни гула воды в суставах, ни скрипа соприкасающихся хрящей, ни трения кожи-своей и кожи-чужой-поверх-своей об окружающие предметы - ничего. Он тих, как я. Даже больше, чем я. Мой интерес к нему близок к тому, что я испытываю к цвету потолка.
Лампа яркого цвета частично показалась в окне. Тепло. Я чувствую, как, кроме тепла и света, меня касается что-то еще, испускаемое лампой, плывущей по небу.
Странно. Я только теперь замечаю, что старик простер надо мной руку. Его согнутый палец находится на пару сантиметров выше середины моего лба. Как я не заметил его движения?
Его слова сплетаются с ритмом его насоса - вкрадчиво, деланно неровно и неуверенно, но на деле плавно и уверенно, как прибой, век за веком протапливающий себе дорогу сквозь скалы.
Прибой?
Скалы?
Откуда эти сравнения? Что это такое?
Тихий голос старика, звучащий в унисон с ритмом его насоса - и моего насоса:
- Может, хватит уже?
Его палец, распрямляясь, слегка толкает меня в лоб.
Помимо моей воле, края губ приподнимаются, а воздух выходит из легких, создавая сложную вибрацию себя. Наверное, это вибрация счастья.
Глава 1
Потолок вне больницы был голубым. Лишь иногда где-то в вышине равномерный цвет купола сменялся белыми разводами. Светильник яркого цикла находился в наивысшей точке потолка минуту назад и теперь медленно-медленно двигался вбок и вниз.
После того, как старик получил нулевой приоритет, а я стал отвечать на его вопросы, удалось установить, что люди вокруг двигаются уже с обычной скоростью. Как странно - воздух стал легче, жиже, отчего дышать и двигаться стало легче. Наверное, ритм насоса старика схож с ритмом остальных людей. Старик настроил меня на свой ритм, близкий ритму остальных.
Да, они разумны - я это уже понял. Очевидно, они медленнее, чем должны были быть, чтобы я имел возможность понять, что они пытаются говорить. Смешно - некоторые виды создаваемых ими видов воздушных вибраций, оказывается, служили для общения.
Меня выпустили через два дня. День, как объяснил старик - это когда проходит один цикл яркого света. Цикл бледного света, или цикл долгой темноты между двумя периодами яркого освещения - это ночь. Ночь и день вместе - это сутки, но часто их также называют днями.
Странно...
Если в разговоре кто-то скажет о днях - какие из дней он имеет в виду? Впрочем, этот вопрос имел только восьмой приоритет.
Старик куда-то ушел, оставив меня на каменном параллелепипеде, обшитом сверху деревянными досками - они называют это скамейкой - и сказал, что через полчаса вернется. Полчаса - это половина часа - половина половины двенадцатой сдвоенного цикла. Одна сорок восьмая суток.
Голубой купол потолка был недвижим. Правда, белесые разводы медленно двигались куда-то. Похоже, двигались в одном направлении и с одной и той же скоростью.
На перекресток аллей, в нескольких шагах от которого и располагалась моя скамейка, вышел один из людей. Как я понял, самка, возрастом около десяти лет.
Странно.
В больнице я мог точно понять, где располагается поверхность потолка. Однако с этим куполом не получается. Может быть, он слишком далеко? Но тогда почему я откуда-то знаю, что до белесых разводов от семи до девяти тысяч моих ростов? Или это не разводы, а что-то, подвешенное под куполом, который, как и лампа, находится еще выше?
Человек, покрутив головой и около семи циклов ее насоса посмотрев на меня, подошла ко мне.
Вот еще странность. Я давно заметил, что все предметы тут по-особому светятся. Но с началом цикла слабого освещения сияние многих ослабевает. Только батарея, люди и крылатые летающие существа, иногда появлявшиеся на улице за окном, светились почти также сильно, как днем. И еще люди светились неравномерно. У всех них, почти в одних и тех же местах, светились тонкие прожилки - будто что-то светящееся вылезало на поверхность и тут же пряталось внутрь.
Я почувствовал вибрацию воздуха, создаваемую человеком, и присвоил ей пятую степень приоритета.
- ...жжет, подвинешься?
Я задумался. Наверное, лучше освободить ей место - туман, окутывавший самку, казался частично живым, наполненным потоками фиолетового пламени.
Впервые вижу такой цвет.
Лучше держать ее поближе к голове - тогда тридцатисантиметровый покров тумана будет мне хорошо виден.
Я взялся руками за края каменной фигуры и дернул вверх, отчего мое тело сдвинулось, освобождая место человеку.
- Спасибо - проговорила она и села - Ты откуда? Думала, всех тут знаю.
Вопрос, наверное, не имел смысла. Я заколебался, оценивая предполагаемую разумность собеседника и ее приоритет. Она тем временем продолжила генерацию вибраций.
- Эй, ты меня слышишь? У тебя, как, вообще, имя есть?
Я почувствовал к ней интерес, примерно соответствующей третьему приоритету. Новое понятие было мне незнакомо.
Паралелльно я смотрел на потолок улицы. Ответ на интересующие меня вопросы так и не был найден.
Впрочем, может быть, стоит спросить у обладательницы фиолетового, полусамостоятельного, подрагиващего, кажется, безо всякого смысла и ритма, тумана?
Наверное, это самое рациональное решение.
Я вытянул руку вверх, указывая на один из белых разводов, медленно плывущих, а может, и летящих, почти навстречу направлению движения лампы цикла яркого света. И создал вибрацию воздуха.
- Что это?
Когда я увидела малявку, разлегшуюся на облюбованной мной скамейке, первым побуждением было пихнуть его, чтобы неповадно было. Для пробы посмотрела на него секунд пять, однако никакой реакции не заметила. Чтож, храбрость или наглость это - разберемся, потому что первое достойно уважения, а второе - ампутации.
Вопрос, на всякий случай, задала нейтральным тоном:
- Эй, мелкий, может, подвинешься?
Мальчишка (машинально отметила, что раньше его не видела - может, приезжий), не отрывая глаз от неба, схватился руками за бока скамейки (тоже мне скамейка - глыба гранита, обшитая сверху деревянными досками) и рывком сдернул себя, освобождая около тридцати сантиметров дополнительного места возле своей головы. В результате моя доля составила почти полметра, а пятки пацана оказались на самом краю.
Незнакомец заинтриговал меня - обычная реакция для всех жителей, младше двадцати, на меня нейтрально-негативна - от раздражения до скрытого отвращения. Мальчик же, похоже, посчитал меня за предмет обихода. Ну, типа птички на дереве, а то и той самой скамейки, на которой я вот сейчас сижу.
Конечно, рано делать выводы, но... он явно не местный. Все сограждане знают, кто я такая. Но прежде допроса надо проявить вежливость.
- Спасибо - поблагодарила я и перешла в атаку - Ты откуда? Думала, всех тут знаю.
Скажите, если бы к вам обратилось дерево, как бы отреагировали? Не в смысле, вытащило корни из земли, вышло на дорогу, и спросило замогильным, но все же узнаваемым человеческим голосом, а по-своему, по древесному способу. Ну, там веточками медленно-медленно помотало, или листочками пошуршало?
Вот и я о том же. Неприятно чувствовать себя деревом. Решила выйти на контакт повторно.
- Эй, ты меня слышишь? У тебя, как, вообще, имя есть?
Парень вместо ответа буквально выстрелил рукой вверх, и тыча пальцем в небо, спросил каким-то безжизненным голосом:
- Что это?
Эй, он как, мой вопрос слышал? Але, центр, как слышите? Але, Але? Если не слышите, изъясняйтесь знаками!
- Это небо - ответила моя собеседница. Почему-то ее лицо стало светиться гораздо сильнее. Да и ритм ее сердца сменился - раньше на один цикл моего приходилось два целых и две десятых ее - а теперь не менее двух целых и пятидесяти двух сотых.
Значит, эти белые разводы - небо?
- Небо - повторила собеседница - Сора, если на высоком.
Приоритет человека стал равен единице.
Подумав, я решил минимизировать возможность ошибки.
- Белое?
- Нет, небо голубое. Белое - это перистые облака. Ниитака, если на высоком.
- Потолок улицы - это небо, а разводы на нем - облака? Сора и ниитака?
- Ну, можно и так сказать. - с непонятной мне, но, видимо, окрашенной какими-то эмоциями, задержкой, отозвалась она, после чего неуверенно, по-моему, добавила - Хотя все-таки небо - это не совсем потолок.
- Не совсем потолок?
- Ну-у... да. Потолок - это в помещениях. А небо - оно общее.
Нулевой приоритет. Как у старика.
- Общее?
- Э-э... да, пожалуй. Как бы тебе объяснить? - кажется, то, что испытывала моя собеседница, называлось "затруднением" - в общем, в зданиях - это потолок, он сделан. А небо - оно выше всего этого, и само по себе. Поэтому никому не принадлежит. А значит, общее.
Я был поражен. Небо - никому не принадлежит, хотя и выше всех? Значит ли это, что, раз оно ничье, любой может забрать его себе, если сумеет удержать?
Но, получается, никто его не забрал, либо потому что вреда от обладания им, гораздо больше, чем пользы, либо, потому что его нельзя забрать себе?
Собеседница, тем временем, видимо, сочла, что задержка в десять циклов ее насоса слишком длительна, и задала новый вопрос.
- Так как твое имя?
Я заново просеял свою память за все восемь сдвоенных и половину дневного цикла своей жизни, пытаясь понять, что она от меня хочет.
Не найдя ответа, я решил пойти ва-банк.
- А что это?
Шики, как я его окрестила после его сомнительной шутки насчет имени, был своеобразен. Он великолепно разыгрывал полное незнание мира вокруг себя, и, если бы не его речь, да некоторые неуловимые моменты, проявлявшиеся во время разговора, я бы решительно поверила в то, что ему не больше года. Но речь, наоборот, опережала внешность, и мне казалось, что я разговариваю не с малявкой лет шести-семи, а со сверстником или кем-то чуть старше. С ним было... да, пожалуй, можно сказать, что мне было весело с ним, несмотря на разницу в возрасте.
Мы общались в первый раз в жизни, но я уже знала, что ему нравятся перистые облака - собственно, других в этот жаркий день не было, что он пришел в сознание восемь дней назад в больнице, и его первые воспоминания - это потолок палаты.
Палату опознала легко - восьмая в третьем корпусе - "сектор-Би". Удивительно, что его там поместили. Паренек не так прост.
Впрочем, я и сама заметила, сколько поведала, только что, спохватившись, что выбалтываю, в общем-то, совершенно служебную информацию о некоторых обстоятельствах моего детства.
Шики был... серым. В нем не было отвращения или злобы, которые я чувствовала, когда говорили со мной старшие - как и страха, которые испытывали наиболее умные из его сверстников. Вы думаете, я не знаю, как ко мне относятся коллеги и соседи? Ха, наивные.
Ему же было, похоже, наплевать. Хотя, скорее всего, он просто не знал, кто я.
Наверное, мы бы так и болтали на этой скамейке, пока за кем-нибудь из нас не пришли - или мой брат, или "старик", удивительно точно описанный мальчишкой. Получившейся портрет подозрительно напоминал одну личность, о которой у нас в доме предпочитали не говорить. В конце-концов, он - предпоследний, а может, и последний в своем роде.
Да, эта идиллия могла бы длиться еще долго - брат, как оказалось, шедший в ста метрах от меня домой, еще даже не приступил к поискам, а Шики, как я поняла, и не искали.
Я заметил группу из шести особей вида "люди" примерно за двести моих шагов - на пределе сферы моего зрения. Я осознанно применил к шестерке подобный термин, потому что был запах, донесшийся с их стороны до меня еще до того, как контуры их тумана, видимые сквозь не имеющего тумана деревья, показались в моей сфере. Этот запах, тяжелый, неприятный, вызвал у меня какие-то странные ассоциации. Словно бы разом заболели собственные ребра и зачесалась половина зубов. Словно бы я уже испытывал боль из-за этого запаха.
Движения их тумана, окутывавшего тела, были неровными, словно бы их походка была нарушена. Подумав, я решил предупредить свою собеседницу.
- Нии, приближаются шестеро. От них странный запах и неровная походка. Направление - моя левая рука. Расстояние - сто девяносто моих шагов до ближайшего.
Собеседница выразила сомнение в моих способностях и объяснила, что, даже если я что-то и почуял, то она не понимает, что именно.
Я задумался. Она, что, не чувствует этого запаха? Может, у нее насморк? Но туман-то она должна была увидеть. Или что-то не так и с ее глазами?
Нии ответила, что насморка у нее нет, обоняние и зрение у нее в норме.
Шестеро людообразных тем временем вышли на аллею, где находились я, Нии и скамейка и издали какой-то гул, в котором мне не удалось вычленить слова.
- Это о них я говорил - машинально я отметил, что из оружия у них, вроде бы, ничего не было, и только у одного из них туман по толщине превосходит тридцать сантиметров. Только у него, кстати, кроме белых прожилков, в тумане были и темно-синие.
- Запах... очевидно, самогон. Походка такая потому, что они пьяные - поморщившись, ответила Нии - жаль, сразу не поняла, о чем ты. Могли бы успеть удрать.
Шестерка тем временем приблизилась на расстояние шестидесяти моих шагов. Судя по непонятным звукам, которые они издавали, очевидно, чтобы подбодрить друг друга или же напугать окружающих, их целью были мы. Хотя, возможно, они собирались напасть на скамейку. Не знаю.
- Удрать? - переспросил я, машинально отметив места, где туман вырывался из тела наружу, в покров, так же как и вспышки света и чего-то еще, искрами вырывавшегося из их тел, обычно рядом с жгутами усиленного света - Их туманы, даже вместе, раз в пять меньше твоего, а по количеству нитей ты превосходишь всех, кроме главного.
- Тумана? Просто, не поняла - ответила Нии. Одновременно она сжала кулаки.
Я задумался. Неужели она не видит ничего, кроме изображений, как те неполноценные копии меня, которые были в зеркале? Тогда как ей объяснить? Может, на ее примере?
- Твой туман гораздо больше, как бы живой, с фиолетовым огнем.
Ее веки чуть дрогнули. Не знаю, оттого, что она услышала, или потому, что шестеро людей чуть старше ее, самцов, начали окружать нас.
Он встала со скамейки и развернулась в сторону крайней тройки, как-то странно располагая руки и ноги.
- Я поняла тебя, Шики. Беги, я задержу их.
Я задумался. Конечно, к мнению Нии стоило прислушаться - она имела для меня нулевой приоритет именно потому, что, как и старик, была для меня разумной, к тому же выдававшей всю требуемую мной информацию достаточно быстро.
Но вряд ли я смогу убежать от тех, чьи ноги в два раза длиннее моих. Значит, прежде чем убегать, нужно обезопасить себя со стороны шестерки.
Подчиняясь вспыхнувшей мысли, я разорвал синхронизацию с ритмом насоса Нии и перешел на свой, который не использовал с того дня, как старик привязал меня к себе.
Время вместе с воздухом мягко обволакивало меня, прижимая тяжелым, свинцовым течением к дереву скамьи. Потускневшее небо, медленно плывущие сквозь вязкий ветер люди и Нии, их туманы, окутывающие неповоротливые тела.
Да, у меня не было и шанса заподозрить в них разум, когда мы существовали на разных скоростях. Их насосы бьются до двух раз в секунду. Мой, сдвоенный, - пять. Но живу я в десять раз быстрее.
Мой насос успел сделать пять сотен циклов, в течении которых я пытался продумать тактику борьбы с ними и тактику действий. Целая вечность, в ходе которой я решил попробовать ткнуть в точки выхода тумана или свечения - что первого, что второго, которое я заметил только сейчас. Одновременно я постараюсь посмотреть, куда особи и разумная Нии будут пытаться ударить - анатомия у них, судя по сходству строения тумана, тел и расположения точек усиленного свечения, сходная. И попытаюсь скопировать.
Один из сомнительно-разумных медленно вытянул отведенную назад руку в сторону Нии. Я отметил, что пальцы руки атакующего были плотно сжаты.
Нии начала медленно опускаться, одновременно отводя поднятую левую руку к центру. Он что, пропускает этот удар мимо своей руки в голову? Хотя да, удар, судя по траектории, пройдет выше головы, хотя до этого целили в скулу.
Целый цикл насоса соседнего полуразумного, тот ничего не делал, но потом, видимо, увидев, как Нии отвела левой руку его вожака, после чего также сжатыми пальцами ударила его в челюсть, решил начать действовать. Его правая нога начала подниматься, когда все остальные начали двигаться в нашу сторону. Двое - к Нии, двое - ко мне.
Я начал вставать, отметив, что из-за тяжелого и вязкого, точно вода, воздуха, двигаюсь ненамного быстрее, чем они, активно помогавшие себе туманом сразу после того, как я начал двигаться.
Один из них вытянул в мою сторону руку, очевидно, целя в лоб. Другой начал сближаться, тоже занося руку для удара.
И тут я понял, что во-первых, потерял из виду остальных, сосредоточившись на этой паре, а во-вторых, что не успеваю уйти от удара второго. Проклятый воздух! Из-за него моя скорость слишком мала.
Я отметил, что конец руки, сближающийся с моим правым плечом, окутался уплотненным туманом, что достигалось за счет выпуска тумана из точек выхода на пальцах и ладонях.
Пятьдесят сантиметров от моего живота до ноги того, кто промахнулся мимо моей головы. Три цикла моего насоса.
За этот день у меня случилось два странных изменения, можно сказать, прорыва в восприятии реальности. Сначала я увидел второй вид света, кажется, родственный белым росчеркам на тумане так же, как тот, первый свет имеет общее, как и лампа, с оранжевыми росчерками.
И теперь наступил второй прорыв. Я увидел свой туман - студенистое марево, окутывающее меня тонким слоем и прозрачную дымку с тоненькими нитями оранжевого, серого и белого цветов, сплетающиеся в паутинку, окутывающую меня.
Не задумываясь - времени уже не оставалось задумываться - я приказал своему внутреннему туману уплотниться, защищая меня, повторяя контуры моего тела. И марево подчинилось.
Казалось, за миг до того, как превратившееся в тонкую пленку марево, растекшееся по моей коже, встретилось с рукой правого противника и ногой левого, меня сдавило со всех сторон, словно бы ветер, окончательно обезумев, решил раздавить меня в комок растертых в пыль костей и плоти.
Рука левого, странно изогнувшись, отскочила назад и в сторону, а полуразумный начал как-то странно сдвигаться назад.
Нога правого чуть отскочила назад, встретившись с моим маревом.
Я застыл на месте, не в силах пошевелиться. Ветер, подчиненный моим маревом, внутренним слоем моего тумана, не хотел отпускать меня, сдавливая все сильнее, медленно выталкивая воздух из грудной клетки.
И тут ко мне пришла ярость. Ледяная волна бешеного спокойствия накрыла меня с головой. Подчиняясь скорее ей, чем здравому смыслу и логике, я направил свои мысли, выходящий из моего тела туман к паутинке серых нитей, слабо, но связанной с паутинками оранжевого и белого цветов. Что-то внутри меня сказало, что серый - это ветер. И я направил свои мысли к сети серого в моем тумане, формируя образ, просьбу - назвать можно как угодно.
"Защити мне, окутай меня, подчинись мне и не мешай мне"
И ветер подчинился.
Я прыгнул вперед, отталкиваясь от бока скамьи, в сторону отпрянувших назад за цикл их насосов людей. Теперь я видел, как остальные четверо загнали Нии, по телу которой в нескольких местах уже разливался какой-то болезненный, мертвенный свет, на которым туман вел себя странно, истончаясь и хаотично подрагивая.
Левому я ударил пальцами по скоплению точек выхода тумана на животе, вливая туда свой с одним приказом - заблокировать выход чужой силы. Да, я понял уже, что туман - это сила. Ведь именно с его помощью я уговорил ветер построить стену твердого и гибкого воздуха вокруг меня.
Затем подпрыгнул, одновременно отталкиваясь от поднимающего колена противника и земли, после чего пальцами левой, вливая туман в точку удара, атаковал прожилок света ниже сустава, по внутренней поверхности плеча. А правой повторил удар Нии.
Отдача была страшной. Пальцы правой руки обожгло болью - за секунду до удара, потеряв концентрацию, я потерял стену из воздуха вокруг правой руки ниже локтя. Сила удара была такова, что меня и противника разбросало в разные стороны. Я отлетел вниз и назад, после чего начал чертить подошвами сандалий смесь песка и мелких камешков, покрывавшую аллею. Полуразумный отлетел чуть вверх и назад и теперь летел вниз, не предпринимая никаких действий.
Восхитившись эффективностью удара - как минимум на пару циклов его насоса, если вспомнить последствия удара Нии, он полностью потерял боеспособность, я решил повторить на другом противнике. Какого же было мое удивление, когда мой удал был отведен левой рукой противника.
Я замер на два цикла своего насоса, обдумывая тактику. Да, несомненно, удар Нии страшен - но, видимо, надо уметь бить, иначе я вывихну себе пальцы или отскоблю с них плоть до костей за перу сильных ударов - уже от первого удара незащищенной рукой мне содрало кожу с двух костяшек.
Хотя... зачем рисковать? Ветер!
Серые нити разбухли, когда я накачал их туманом, после чего, повинуясь движению моей руки, исторгли поток измененного, серого тумана, десятую моего цикла спустя ударивший полуразумного, у которого, плетью висела правая рука.
Он начал заваливаться назад и, судя по положению глаз, как у жертвы удара в челюсть, был временно небоеспособен.
Я обозрел окрестности бою. Мой первый противник лежал на земле и не проявлял признаков агрессии и сознания. Второй летел к земле.
Четверка остальных окружила Нии, не успевавшую блокировать все удары. Похоже, скоро она пропустит сильный удар.
Я почувствовал, как стучит в ушах, разгоняясь из-за перехода насоса на форсаж, транспортная жидкость. Моей союзнице срочно нужна помощь!
Да, союзнице. А значит, времени мало. Значит, нужно быстро отработать удары и начать помогать Нии.
Ветер! - я бросил, должно быть, большую часть своих запасов внутреннего тумана на доспех из воздуха и марево и уменьшение сопротивления воздуха во время движения. Должно быть, я действительно почти пуст. Во всяком случае, такие у меня ощущения - Ветер, пришло время экспериментов!
Мой второй враг еще падал, когда я быстрым, контролируемым с помощью покорившегося мне ветра, прыжком очутился под ним.
Левая рука: сгибаю пальцы так, чтобы бить первыми суставами пальцев - первые косточки пальцев еще продолжают ладонь, вторые уходят вниз, а третьи смотрят назад. Костяшки, на которых я ослабляю покров из ветра, почти полностью входят в поясницу цели. Кажется, я чувствую, как только что имевшееся сопротивление ослабло, словно бы я сломал что-то твердое в нем.
Правая - костяшки сбиты, но ладонь-то осталась. А для усиления - добавлю-ка я тумана. Ветер!
С началом драки я потеряла Шики из виду. Когда началась десятисекундная прелюдия на тему какая я нехорошая и имею наглость жить, он как-то странно замер, словно бы время для него остановилось.
Потом меня атаковали с другой стороны, и стало как-то не до мальчишки. Все-таки четверка противников моего уровня, что бы там ни говорил Шики о "тумане", хотя я, кажется, знаю, что он имеет в виду, - это серьезно.
Одного удалось вывести из строя на пару минут - дурак в самом начале драки по-глупому подставился, после чего потерял возможность самостоятельно питаться ближайшую неделю - как ни крути, сложный перелом нижней челюсти - веешь неприятная, особенно с тяжелым "сотрясом".
Потом сама пропустила пару несерьезных плюх, затем в боку что-то хрустнуло, потом вожак стаи очнулся и присоединился к подчиненным. Одним словом, было не до того. Отметила один раз в просвете между противниками, что Шики как-то сломал руку одному и бьет пальцами в плечо второго, причем двигаясь почти на моем уровне - и все. Снова касательный в скулу, отбитый в печень. Ушла от дура по ногам. А потом в красивую картину избиения меня вмешались посторонние звуки.
Сначала на землю упало что-то тяжелое. Затем, под аккомпанемент хрустящее-шмякающих звуков, грохнуло еще раз. То ли Шики каким-то чудом вырубил обоих противников почти одновременно (чистая фантастика!), либо вырубил одного, почле чего выбили его (неплохо для шестилетки, но еще один противник - это совсем плохо).
Затем треснуло справа от меня - там, где крутился один из стайных. Машинально отпрыгнула назад и вправо, мимо дерева, разрывая дистанцию, после чего бросила взгляд на источник шума.
Что будет, если человеку волной воздуха нанести удар под колени с такой силой, что спереди вылезут сломанные кости голени, а затем, уже падающего, дернуть за голову назад и вниз, после чего добавить ладонью усиленный удар в лицо?
Ответ очевиден - множественные переломы ног и лицевого черепа, черепно-мозговая травма и не меньше месяца в больнице.
А теперь учтите, что жертва - четырнадцатилетний тренированный оболтус с неплохим боевым опытом. А тот, кто его искалечил - шестилетний мальчик, с которым вы познакомились пару часов назад и мило поболтали, восхищаясь про себя его очаровательной неуклюжестью и медлительностью.
Следующего Шики выбил почти сразу - новая жертва, кстати, более опытная, чем предыдущие три, происходившие из гораздо более слабой команды - просто не успела среагировать на степень угрозы и манеры противника. Шестилетка практически мгновенно сошелся с противником на дистанцию своего удара, что для того означало, по сути, клинч. А затем последовательно быстрой очередью ударов выбил голени, колени, затем, бедренные нервы (редкий удар. Для проведения требуется большая точность и скорость. Учитель показывал Нии такой, объяснив, что такое годится только против заведомо более медленного противника). Затем Шики подпрыгнул и начал в полете наносить удары пальцами в живот, затем по внутренней поверхности плеч и в шею, и в завершении, основанием ладони - правой - в челюсть, левой - в "солнышко".
Шики прямо и даже немного красиво отлетел вниз и назад, после чего прочертил по дорожному покрытию две метровые канавки. Его жертва избрала своей траекторией параболу, после чего осталась лежать на земле.
Оставшиеся на ногах вожак стаи и его второй напарник срочно разорвали дистанцию, оценив расклад. Вместо шестеро (трое моего уровня, трое послабее, но вместе тоже опасны) против меня одной и какого-то малолетки, которому достаточно подзатыльника, оказались в ситуации двое против двоих (причем, честно скажу, неизвестно, кто сильнее - я, любой из них, или темная лошадка Шики).
- Кто это? - спросил напарничек.
И тут я тоже заметила четверку теней, спешащих к нам и брата, выскочившего на аллею.
- Прекратить!
Потолок в кабинете здешнего начальника был белым. Простой белый цвет. Гладкая поверхность.
- Позор! - закричал местный главный, в очередной раз ударяя кулаком по столу.
Я и Нии, как и старик между нами, сидели на кожаном диванчике сбоку от разыгрывавшейся сцены. Если вкратце, то местный начальник, его еще звали забавно - то ли раге, раяге, проводил воспитательную беседу с шестеркой подчиненных. Которые мало того, что напились, несмотря на то, что несовершеннолетние, так еще попытались избить Нии и только вышедшего из больницы малолетку.
Судя по всему, его монолог успеха не имел. Нии, судя по всему, с их точки зрения, вполне заслуживала такого обращения, ну а я по опыту прошедшей ночи на беззащитного малолетку никак не тянул. И напрасно местный удивительно смуглый платиновый блондин с зачесанными назад волосами и пышными усами стучал по пятисантиметровой металлически поблескивающей столешнице, прогнутой уже до такой степени, что при взгляде на нее думалось о луне.
Кстати, а что такое луна? Интересно, откуда же это слово взялось из моей головы?
- Свободны! - рыкнул раге, или как там его - через месяц, если будете хорошо работать, можете переходить к уборке туалетов. Тогда и подумаю о том, что с вами делать.
Шестерка вышла, всем своим видом обозначая свою точку зрения по данному вопросу.
- А теперь ты! - райаге-раге ткнул пальцем в Нии, отчего та вздрогнула - через два дня вернется мой брат. Чтобы месяц я тебя в деревне не видел. Задание получишь у него же,, когда он сочтет тебя подготовленной. Свободна!
Нии, поклонившись, вышла.
- А ты что скажешь? - на этот раз взгляд уперся, как ни странно, ни в меня, а в старика.
- Выйди на минутку - попросил тот - я тебя позову, если понадобишься.
Кивнув, я выскочил в коридор. Стоило закрыть дверь, как по ней пробежали желтый всполохи.
Решив, что ждать придется долго, я начал воспроизводить в памяти туман этого раге.
Густой, точно мое марево, он заполнял всю комнату, оттеснив даже туман старика в пределы полуметровой границы от контуров тела. И я как-то понял, что эта густота вызвана огромным количеством белых нитей в его тумане, также как во внутреннем слое моего марева эти нити бесцветны, но встречаются, наверное, также. А значит, райаге вполне может делать с помощью своего тумана то же, что я своим, только лучше и больше. Вот только серый - это ветер. А белый? Что это? Огонь? Вода? Земля?
Что-то еще, забытое, кружилось в голове. Будто бы в этом списке должно быть что-то еще. Какое-то пятое слово.
Но...
Какое?
Старик вышел из кабинета, когда я уже окончательно осознал бессмысленность гадания и от нечего делать начал осматривать потолок в коридоре.
Потолок был коричневым, из темного дерева и покрыт прозрачной блестящей пленкой. Наверное, лаком.
- Ты определился со своим именем?
Я повернулся глазами к старику. Почему-то он требует так делать. Мол, иначе неуважительно. Хотя какая разница, если я даже затылком вижу его свет и туман, как и чувствую ритм его насоса и запах от него. Такой странный запах... точно старый-старый, дремучий лес.
- Это единственный известный мне вариант.
Старик как-то странно поджал губы. Кажется, это называется усмешкой.
- Ну, тогда с днем рождения, Шики Ниитака.
Глава 2
Сколько себя помню, потолок в доме старика был из странного, синего дерева. Не грубых, выкрашенных краской досок - нет, отшлифованное дерево само имело такой цвет, переливаясь от светло-синего, почти голубого, до почти черного, как нити Воды в тумане людей, цвета сучка.
Первое время меня завораживал вид синих досок потолка обоих этажей, особую пикантность которому придавало знание того, что те же самые доски сверху, в роли полов второго этажа и чердака, и кто знает, может быть, и первого этажа, выглядели как бук. Самый обыкновенный бук, не будь та сторона этих досок, что была направлена вниз, радикально-синего цвета. И если перевернуть дерево, то верх ее потеряет эту сказочную древесную синь, а оказавшаяся внизу сторона - приобретет.
Первые два года старик, или, как я стал его называть впоследствии, Дед, скорее исследовал меня, чем учил. Его интересовало все, что было для меня обыденно - мой привычный ритм жизни и способность входить в унисон с чужим сердцем - я, кстати, так и не понял, почему люди не любят, когда я называю этот орган насосом, хотя им он и является. Старик пытался определить, до каких пределов я вижу туман и свет, и только потом объяснял, что свет - это тепло и импульсы в нервах, первый и второй, соответственно, а туман - это... - тут Дед сбивался на путаные объяснения, в которых, казалось, сам понимает не более девяти десятых. Объяснять то, что не в силах увидеть сама, но примерно представляет, о чем ей говоришь, умела Нии. Она объяснила, что способность видеть что-то похожее редка, и даже в соседних государствах есть лишь два клана, способные видеть нечто подобное. И что лучше, чтобы кроме ее, старика, главного и его брата, никто пока не знал об этой моей способности.
- Ты пойми, братишка - говаривала она, втолковывая мне основы тактики сокрытия талантов - подобных тебе ни мне, ни господину Кусамаре не попадалось. Более того, ни я, ни кто-либо из тех, кого я осторожно расспрашивала, не смог назвать мне кого-то с твоими способностями. Если о тебе узнают соседи, то тебя либо выкрадут, либо убьют. И наплевать, что ты, кроме как ускоряться и чувствовать в сфере радиусом семьдесят метров тепло, электричество и "туман", как ты его называешь, ничего не умеешь. Ты конкурент для обоих кланов наших недружелюбных соседей. Что до остальных - если твои глаза способны передать хотя бы часть твоих способностей - ты ведь видишь точки выхода только там, куда смотришь ими - то они уже сами становятся большой ценностью.
Я соглашался и шел на следующую серию опытов. Впрочем, старик и остальные, кто был в курсе моих особенностей, к слову, неплохо ко мне относились. Официально я числился дальним родственником старика - что-то вроде внучатого племянника, но этому, по-моему, никто не верил. Кажется, все было известно, что из клана Деда остались только он и какая-то женщина, годящаяся ему в дочери. Что, впрочем, означало, что ей не меньше пятидесяти лет. Да и фамилия моя - Ниитака - отличалась от родового имени Старика.
Пользы от опытов было много. Я научился сносно управлять ветром и понемногу подумывал об экспериментах с белыми и оранжевыми нитями - осторожность в экспериментах в меня вбили сразу, после того как я, пытаясь научиться сжимать кулак, сбил кожу на костяшках до костей. Хотя, к слову, дереву пришлось не лучше.
Заодно меня как-то окольными путями признали главой клана Ниитака. Правда, так и не понимал, зачем это нужно, пока Нии не объяснила, что должность главы клана, пусть и из одного человека, налагает определенные обязанности. Например, службу Родине.
Правда, Нии тут же утешила, объяснив, что служба будет заключаться в выполнении поручений, преимущественно профильных, за которые будут выплачиваться вознаграждения.
Да, мое родной поселение, по сути, тренировочный лагерь и опорная база наемников в одном лице. И что? Мне здесь нравиться. Особенно когда старик объясняет что-нибудь, а не пытается в очередной раз понять, почему это у него нитей в тумане, по моим словам, меньше, чем у Би в боевой форме или главного, но больше, чем у других. И почему мой туман двухслойный, а остальных - простой.
В общем, я сидел в медитативной позе и смотрел в потолок, одновременно пытаясь держать воздушную стену вокруг себя, сохраняя при этом способность слышать, с помощью ветра вращать вокруг себя восемь стокилограммовых грузов - мне сказали, что это для выработки концентрации - и отслеживать все происходящее, до предела расширив сферу.
Дверь отворилась и я, продолжая тренировку, махнул рукой вошедшему старику, показывая, что стена полноценная, дает двигаться, а не только защищает от кинутого им камешка.
- Продолжай, Шики - проговорил Дед, становясь напротив меня - а заодно скажи, что я делал после попадания в твою сферу.
Я замешкался, приводя воспоминания в порядок, отчего грузы чуть вздрогнули. Немного, на пару миллиметров по высоте и радиусу, но старик заметил и нахмурился.
- Сорок семь метров - пачка сигарет. Тридцать два - кристалл хрусталя с накачкой. Под крыльцом-свиток с накачкой.
- И? - похоже, старик был недоволен.
Я вздохнул.
- Не сумел разглядеть. Что-то без тумана и тепла, по форме похожее на скелет кисти большого человека, полое. Судя по электрическому свечению, металл. Но какой-то странный.
Дед улыбнулся.
- Когда ты меня заметил?
Ого! Неужели я его чем-то обрадовал?!
- Туман характерного радиуса, формы, цвета и структуры - за восемьдесят пять. На семьдесят восьмом метре вычленил характерные особенности.
- А свет? - улыбаясь еще больше, продолжил он.
Тут порадовать его было нечем.
- Тепло - только при входе в дом. Я научился спрашивать Ветер об электричестве, но тепло сквозь препятствия все еще не вижу.
Похоже, эта новость его не слишком расстроила.
- Может, потом научишься. Как же это называется... - кисти старика, поднимавшиеся вверх, крутанулись, посылая в меня грамм сто металлолома, застрявшего в сгустившемся воздухе в метре передо мной, после чего продолжили путь к застежке куртки - ах, да, прогресс. Во ты, например - перед первой группой метательного оружия появилась вторая - раньше отбивал все атаки своей Воздушной Стеной, а теперь сначала останавливаешь что-то Туманом, а потом уже, если цель была слишком быстрой, массивной или неметаллической, встречаешь ее своей второй линией обороны.
Ножи и метательные шарики - сикены Дед презирал, считая оружием черни - начали поначалу неторопливо вращаться, готовясь, однако, перейти в атаку. Одновременно задребезжали об стены части коллекции старика. Он коллекционировал металлическую армейскую посуду.
- Как ты это делаешь? - спросил он, глядя на два вихря стали перед собой.
Похоже, этого секрета он не знал.
- Попросил воздух в Тумане стать магнитом. Сил расходуется много, но идея интересная.
- Не сомневаюсь - кивнул Дед - а теперь прекращай эти игры, а то потеряешь контроль. Тебе-то, с твоей Стеной, как и мне, эта гора хлама нипочем, но дом жалко.
Оружие упало на землю.
- Хорошо - кивнул старик - похоже, ты готов.
О чем пойдет речь, я знал. Если вкратце, то после двух лет полулюбительских из-за режима секретности и малого числа осведомленных, а также заботе об единственном образце, экспериментов, упор в программе был перенесен в сторону тренировок - с двенадцати лет мы считались относительно совершеннолетними и получали задания. Собственно, большую часть учебного времени меня учили искать и выживать - старик и другие считали, что мои способности видеть туман и тепло, как и некоторые ловушки, помогут группе больше, чем моя способность к ускорению. Мои стихии определить не удалось - мой туман, направленный в сторону определителя, мгновенно превращал бумажку в жертву раскаленной мясорубки. Собственно, именно результаты этого теста и сподвигли всех уговорить меня отложить эксперименты с чем-либо, кроме Воздуха. Мол, слишком опасная смесь у меня. Лучше как-нибудь потом, когда вырасту, заведу пару детишек.
- А то пропадешь ты со своими способностями, не оставив нам ничего напоследок - объяснила тогда Нии - нет уж, лучше мышь сейчас, чем молоко потом.
Если вкратце, то моя роль в будущей команде должна была быть проста, как мычание - ищейка и вечный часовой. На роль боевиков предполагалось выдвигать напарников.
Я вынырнул из омута воспоминаний и внимательно посмотрел на старика.
- Есть две близняшки, мои двоюродные внучатые племянницы со стороны матери, кстати сказать. Одна из них по-глупому завалила экзамен. Другая, увидев такое дело, тоже ушла.
Я молча выслушал старика, сделав для себя вывод, что, хотя неведомые мне рыжеволосые близняшки ему седьмая вода на киселе, потомки брата его матери, как бы тоже не последние представители своего рода, они, тем не менее, ему дороги. Во всяком случае, просьбу подстраховать их, если что, иначе трактовать было нельзя.
- Знакомство у вас завтра. Покажешь им себя, познакомишься. С понедельника у вас совместные тренировки под присмотром наставника. Начальник расщедрился на одного паренька. Говорит, что эта последняя проверка для Даруи.
Небо, потолок улицы, было сиреневым, с переходом в оранжевый у горизонта. Я сидел на крыльце и смотрел на подходящих девушек. Действительно, близнецы. Лет по десять, как и мне - тоже вундеркинды. В плане, шила в попу вогнали или само проросло.
И самое отвратительное - они рыжие.
Не люблю работать с рыжими. Почему-то черноглазые брюнеты вызывают у меня желание проверить спину и Воздушную Стену. А рыжие, особенно такие, с радикально красными волосами, вызывают смешанные чувства. Какая-то смесь сочувствия, ярости и безысходности пополам с состраданием. Мол, что-то они не то совершили все по жизни, но только потому, что жизнь - стерва.
Одним словом, странное чувство. Наверное, насолил мне крупно кто-то такой же в прошлом. А потом извинился. Искренне. В отличие от брюнетов.
- Привет! - жизнерадостно сказала левая.
- Привет - ответил я.
Повисла неловкая пауза, в течении которой их насосы успели сделать по два цикла.