Холодный оружейник, Ч.1
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Все еще расширяется.
|
Часть 1
Пустота... холодна.
Ни света, ни звука, ни запаха. Ни гравитации, ни давления. Бесконечная темнота, длящаяся неизвестное время. Потому что в пустоте нет никаких ощущений.
Сколько я здесь парю? Бесконечность? Мгновение? В беззвучной давящей тишине, в темноте. В невесомости.
Когда я осознал себя? С начала? С какого начала? Без ощущения времени, даже вечность не имеет начала.
Что это? Рай - потому что нет раздражителей? Ад - потому что ничем другим одиночное заключение в безвременье быть не может? Ни пошлого, ни будущего. И, по большому счету, нет настоящего. Нет промежутка между "было" и "будет". Есть только бесконечно тянущееся мгновение вечности безвременья. И - пустоты.
Иногда Пустоту расцвечивают мелькающие радужные пятна. Но и они быстро уходят. Как и шорохи, шепотки, появившиеся чуть позже. Я снова ...парю... сижу... стою? В Пустоте. В безвременье.
Не знаю, сколько времени я находился там, не ощущая ничего, даже своего тела. Да что там тела? Я не чувствовал даже мыслей. Бессмысленное, растительное существование. Точно у... пищи. Пищи, перевариваемой в чьем-то желудке. Живущей в то мгновение, пока чувств уже нет. И поскольку нет чувства времени, это мгновение изощренной пытки тянется вечность.
От пришедшей мысли ко мне приходит Холод. Отвратительное и приятное чувство - потому что других все равно нет. Я рад ему и ненавижу его. Холод заменяет мне радость и страх. Тянущий что-то из меня, стылый, отвратительный, но желанный - Холод. Он разнообразит мою безвременную вечность. И я впускаю Холод в себя, надеясь, что он вернет мне чувство времени. И звучит в ушах тихий шепот. Звук... возвращается? Нет, это просто мысли.
-Холод вместо души - рефреном звучат мысли.
-Холод вместо веры - откликаются другие.
-Ни любви, ни гнева - вторят третье.
-Ни отчаяние, ни надежда - соглашаются первые - пустота.
Только Холод. И - Пустота. И я словно истекаю в них тем, что осталось от меня. Истекаю быстро, кажется, еще мгновение - и эта холодная Пустота окончательно всосет меня в себя. Вот только, когда нет чувства времени, имя мгновению - Вечность.
Мимолетная вечность растворения себя. Вот что чувствует, должно быть, пища.
Вторично пришедшая мысль рождает слабое любопытство. Пища? Что это? Я - пища? Кто я? С чего я решил, что я - пища? Почему я должен быть пищей?
Холодно. Пусто. И точно прибой, грохочут мысли в голове.
Постепенно в этом прибое появляется чужеродная нота. Нет, мелодия. Ожидаемый тысячи... лет...мгновений... частей вечности? Не знаю. Но, все же, ожидаемый, посторонний звук. Собственные мысли отступают. Они - лишь фон, позволивший услышать главную мелодию. Я устремляюсь сквозь Холод на звук. Мелодию, что становится все отчетливее. Понемногу, незаметно - но я чувствую, как вместо одной ноты уже звучат оттенки.
Не знаю, сколько я... двигался? Летел? Парил на месте? Не знаю - чувство движения, как и чувство времени, отсутствуют в этой Пустоте.
Быть может, я все так же вишу в Холоде и темноте. А звук - нераспознанная галлюцинация распадающегося разума.
Но все же... Если бы у меня были руки - я бы разбил их в кровь, двигаясь на этот зов. Если бы у меня были крылья - истрепал их, чтобы долететь.
Мне нечего больше слышать. Некуда больше идти. Я - устремляюсь к единственному, что делает эту холодную Пустоту - наполненной... чем-то.
А звук-зов становится чуть сильнее, чуть отчетливее. Он напоминает... плач.
Плач? А что это?
Как много вопросов... Пустота заканчивается для меня. И Холод, пусть и окружает меня... но, кажется, осталось чуть-чуть, и я вырвусь отсюда.
Холодно. Пусто. Я парю в темноте, нарушаемой лишь чьим-то плачем.
Я появляюсь в комнате с деревянными стенами. Нет, одна из стен - лед, в котором видны силуэты людей. Трое стоят и один, за ними - лежит.
Маленький ребенок лежит на полу. Мне нечем шевелить - у меня нет тела. Но я слышу его плач, я вижу его - и ощущаю время, текущее сквозь нас.
Пусто, одиноко, незачем жить.
Вот что он хочет сказать. Я как-то это понимаю. Как и то - что эти желания, эти чувства стали мостом, приведшим меня к нему.
- Ты здесь? - ребенок поднимает голову. Меня захлестывает то, что он испытывает. И я отражаю его эмоции. Я испытываю тоже, что и он - и мой рассудок постфактум находит объяснения для испытываемых мной эмоций.
Надежда, ожидание. Черные влажные глаза.
- Я? Да.
- Убей меня.
Он - стремится к смерти. Я - к жизни. Ему нужно в Пустоту. Мне - из нее.
Холод. Отчаяние. Решимость. Они захлестывают нас. Мы оба порождаем их, в стремлении к своей цели ломая барьеры. Мы стремимся... к изменению.
- Я все отдам. Мне незачем жить. Пожалуйста.
Я касаюсь рукой мальчика, желая оказаться на его месте. Там, где нет этой стылой пустоты.
Я сижу на полу, затылком касаясь стены. Лед справа от меня дышит ласковым теплом.
Ребенок парит передо мной. Его глаза уже смотрят сквозь меня.
Кажется, я вижу дерево стены сквозь него. Значит, таким он меня увидел.
- Спасибо - шепчет он и исчезает.
Слабый приятный запах остается на месте ставшего прозрачным до исчезновения человечка. Приятный... я каким-то оставшимся после Пустоты чувством понимаю, что он был счастлив, уходя туда.
Знания. Знания о его жизни появляются в моем разуме. Тайник с урожаем - чтобы сохранить что-то после того, как соберут налоги. Второй тайник - с запасом вяленой рыбы и денег. И последнее счастливое воспоминание - как милостыня.
Сгусток воды дрожит и меняет форму, паря меж сложенных ладоней. Счастье, радость открытия.
- Мама, посмотри.
И удар по щеке - как плевок в протянутую ладонь. Протянутую - для дружбы. Не для подаяния.
До конца зимы - три месяца. Запасов еды едва-едва хватит на два. Значит, придется добыть еще еды или уйти.
Версии о том, откуда у меня его воспоминания, многочисленны. И постоянно перед глазами стоит его лицо, когда с губ слетают полные горячей решимости и отчаяния слова.
"Я все отдам. Мне незачем жить. Пожалуйста."
Я решил. Пока рано говорить, что это было. Но, пожалуй, пусть это будет... сделкой. Нет, надо думать иначе - Сделкой. Получить тело и знания, силу и чувства - разве это не великий выигрыш?
Поднимаю голову, оценивая часть своей Добычи. Нет, неверно. Добыча - это не звучит. Трофей - так лучше.
Дом невелик. Прямоугольник, разделенный пополам. Я в жилой части. Вторая половина почти ничем не отгорожена. Просто вторая половина помещения, куда складывали припасы. Из той части, что полагается отдать сборщикам. Если бы там лежало больше половины от настоящего урожая - хозяева этого дома с голоду бы умерли. Потому и утаивали значительную часть выращенного. Чтобы прокормиться самим. И чтобы было что продавать.
Но сейчас эту часть дома отгораживает ледяная стена. Хаку... прошлый Хаку, отдавший мне это тело, испугался. И заполнил Льдом половину дома. Защищаясь от тех, кто пытался его убить. Кто убил его мать - у него на глазах. Он превратил в ледяные статуи своего отца и троих его приятелей - обитателей соседних ферм.
В этой стране ненавидят тех, кто умеет... не знаю, как это описать. Тех, кто имеет способность управлять стихиями? Глупая детская игрушка - одаренный ребенок силой воли меняет форму водяной капли. Но его отец увидел это. Связал это с тем, что ничего не знает о прошлом жены...
Глупый и жестокий мир. Если я хочу подольше оставаться вне того Холода и Пустоты, надо научиться использовать то, что передал мне Хаку-прошлый. А также скрывать свои способности. Чем больше я умею - тем большим количество способов могу себя защитить. Чем меньше другие знают о моих способностях - тем лучше я могу это сделать.
Возможно, именно этим руководствовалась мать Хаку, прячась среди крестьян. Глупо... ее убило ее собственное прикрытие. Когда узнало, что она - одна из тех, кого считают чудовищами.
Стоит зима. Одноэтажный дом, крытый соломой, стоит посреди заснеженной равнины. Неподалеку располагаются дома соседей. Надеюсь, они не наведут на меня солдат. Сборщики налогов не появятся еще полгода и даже больше. Так что я могу переждать холода здесь.
Капелька Воды кружит над ладонью. Как бы приспособить эту способность?
Ледяная глыба превратилась во вторую комнату. Последнее творение прошлого хозяина этого тела. Я не могу растопить этот лед, сделанный на грани жизни и смерти. Но изменить его форму - вполне. И дом снаружи все больше покрывается ледяной коркой, теплой на ощупь, греющей меня. Теплый Лед. Я вытягиваю его из помещения, чтобы прикрыть дом снаружи. Хочу получить еще одну комнату.
Шум снаружи. Я выхожу из дома, стоящего посреди замерзших полей. Время сеять сою еще не пришло. И для этих полей, похоже, не придет еще десять лет. Некому.
У входа в дом стоят всадники и спешенные. Всего - десять человек. На меня направлены самострелы.
Я ныряю внутрь за секунду до того, как стрелы рвут занавеску у входа и впиваются в стены. Это... за мной?
Голоса... язык я, наверное, получил от Хаку. Нужно сосредоточиться, чтобы узнать слова.
- Заходите внутрь. Обыщем дом.
Страх. Липкий страх за свою жизнь. Я только начал жить, но мне уже понравилось. Я не хочу умирать.
Я ныряю в тайник с деньгами. Скрючиваюсь в углу. Шепчу тихо-тихо заветные слова.
-Меня нет. Меня нет. Меня нет.
Топот ног. Шорох отлетающей циновки. Ее край царапает пол подо мной.
- Крысиный тайник - сухо и громко говорит тот, кто, я точно знаю, среди них - главный.
Люк открывается и внутрь спускаются люди. Один, другой. Четыре человека.
Они ищут меня и сгребают в кучу семейные запасы Хаку. Нет, мои запасы. Я терплю. Лишь бы они меня не заметили.
Картинка перед глазами расплывается. По щекам течет горячее. Слезы?
Страх, липкий и холодный страх. Холод снова догнал меня.
В распахнутый люк мягко спрыгивает пятый. Я вижу его, как и остальных, размыто, но его одежда ярче. Главный?
- Не можем найти его - говорит один из пришедших ранее.
Три быстрых шага. Он делает всего три быстрых шага по погребу и выстреливает руку. И вот я болтаюсь в воздухе, удерживаемый за ворот одежды.
- Так вот же он. Иллюзию со страху навел. Улучшенный, мля.
Я чувствую, как нарастает мой страх, когда левой рукой усатый человек в коричневой с желтым одежде достает нож.
Я не хочу умирать! Не хочу обратно в голодную холодную тишину!
Холодно. Страшно.
И я выбрасываю свой страх и желание жить из себя. Как это сделал Хаку два дня назад.
Я зажат между землей и льдом. Лед, теплый Лед снова спас меня, поглотив всех, кто был в подвале. И я почему-то твердо знаю - он поглотил и всех, кто в доме.
За два дня я уже научился управлять им. Лед переползает мне за спину, освобождая нишу между замерзшими людьми. Я делаю шаг - и Лед смыкается за спиной, освобождая еще шаг пути вперед. Я прохожу в узком проходе, огибая силуэты застывших людей. Лед отступает за мою спину, образует лестницу, ведущую наверх. Лед, спасший меня, помогает мне. Снова. И он не холодный. Он теплый. Родной.
Десять лошадей во дворе испуганно ржут. Десять силуэтов людей в новой глыбе льда. Значит, никто не сбежал. Лошади - это хорошо. Мясо не портится среди льда. Я смогу дожить до конца холодов, если ко мне снова не придут эти люди. Кровь стреноженных лошадей течет на землю. А затем - превращается в Лед. Мне достаточно оставить одну лошадь - на всякий случай.
Девять лошадей... мяса хватит надолго. Когда я уйду отсюда, по Льду еще останутся запасы. Интересно, сколько Лед продержится, когда я уйду? Может быть, стоит подумать, как сохранить его?
Лед освобождает место внутри дома, переползая наружу. Две дополнительные комнаты, толстые стены. Нетающий лед защитит мое жилище от огня и ударов.
Я знаю, из-за кого приехали солдаты феодала. Если я хочу обезопасить себя - нужно убить тех, кто привел их ко мне.
Думаю, завтра с рассветом я отправлюсь в путь к первому дому.
Лед наползает на тела лошадей. Простите, лошадки. Я не мог вас отпустить. И мне тоже нужно что-то есть.
Вода поднимается из чаши тонкой струйкой, следует за моей рукой. Точно веревка. Мне нравиться. Надеюсь, они ее не порвут. А теперь...
Теплая рукоять и теплый белый клинок. Почти как у главного среди солдат, оставшихся в моем доме. Только лучше. Если оставить это нож в чаше с водой, вскоре чаша заполнится водой. А если представить, как что-то, управляющее водой и создавшее лед, проходит сквозь меня по ножу, лед образуется быстро.
В подвале теперь лежат еще и вещи солдат, и тех, кто пытался убить Хаку. Ножи, копья. Одежда. Тело матери Хаку я оставил в той комнате. Лишь уложил ее и заставил Лед образовать над ней саркофаг. Прочих я побросал в яму за домом, созданную Льдом. Заставить его вытеснить землю, а затем сгрести ее вниз, в яму с голыми мертвецами, было трудно. Но я справился.
В середине ночи я отправлюсь в путь. У меня есть два железных ножа, десять ледяных, фляга с водой и самострел. Копья я решил не брать - они втрое длиннее меня. И, в отличие от ножей, ими я совсем не умею пользоваться.
Вода выходит из фляги и превращается в длинную и тонкую нить. Я накидываю ее на дом и превращаю в Лед, после чего захожу внутрь. Меня ледяная сеть пропускает внутрь.
Первый дом был самым трудным. Я просто вошел внутрь, и один из детей успел выбежать через дыру в стене. К счастью, он перебегал через ручей Когда я вспомнил, как эти дети смотрели на взрослых, убивающих мать Хаку... Тогда они убежали, стоило их отцам получить удар в ответ. А сегодня я заморозил одного из них, окатив водой из ручья и обратив ее в Лед. Смотрел на убийц с обожанием... ненавижу. Нет, неправильно. Чувствую потребность убить. Очистить мир от мусора. Ненависть - это не для них. Ненавидеть следует лишь равного. Или того, кто выше.
Другие два дом я сначала опутывал ледяными нитями, и только затем приступал. А затем собирал лед, рыл им яму, сбрасывал туда тела, зарывал их вместе со льдом и уходил. С собой я забрал немногое - деньги, еду, одежду на себя, если она была.
Теперь некому доносить на меня солдатам. Думаю, я смогу дожить до весны. Но потом придется уходить. С такими мыслями я приступил к тренировкам с водой и льдом.
Земля, пропитанная замороженной водой, подчиняется неохотно. Но, тем не менее, шаг за шагом, я заставляю ее собраться и покрыть дом.
Да, я решил, что так будет лучше. Одинокий холм среди заброшенных полей выглядит не так страшно, как ледяной дом. Так что его, возможно, не разрушат.
Когда началась оттепель, я сходил на разведку в один из тех домов. Ледяной нож был все таким же - теплым, гладким. Нетающим.
Надеюсь, когда я уйду, дом останется стоять, скрытый под слоем земли. И когда-нибудь я вернусь. Вернусь к ледяному саркофагу матери Хаку.
Я запрягаюсь в тележку, груженную запасами зерна с трех ферм. На мне старое детское кимоно Хаку, поверх которого я одел еще одно, на которое с изнанки нашил кожи. А сверху - еще одно, сшитое из двух детских и стеганное.
Думаю, я не замерзну в такой одежде, и она защити меня хотя бы от насекомых.
Память Хаку говорит, что в стране война. Все против каждого. Мне не следует привлекать внимания. И следует быть защищенным.
Я тащу на себе повозку. Сила, которой я создаю воду и лед, течет по телу, усиливая его. Я выживу. Я научусь управлять этой силой.
Люди на рынке не пытались отобрать у меня товар, как у некоторых торговцев. Возможно, потому что за спиной висел самострел, а на поясе был нож. Я тренировался с ними зимой.
В мешке за спиной шесть малых мер риса. Немного вяленой конины. Еды хватит на пару недель, если экономить. А там что-нибудь придумаю. Стрелы, соль. Огниво. Проволока. Рыболовные принадлежности и два ножа. У меня есть шансы пережить лето.
Прекращение морозов притягивает начало военных действий. Если я не хочу привлекать внимание, следует идти на север. Решено. Так и сделаю.
Я иду по дороге, ведущей к порту. Может, удастся найти паром на северные острова.
Страна Воды... так называется архипелаг из близкорасположенных островов. Порой проливы между островами по ширине не превышают километра. Иногда - почти день пути на пароме. Корабли не слишком быстрые - идущий шагом человек с легкостью обгонит плывущее вдоль берега судно. Вот только ходить через проливы пешим я не умею. А жаль.
Сейчас я иду один. Впереди пылит хвост большого каравана. Страна Воды разорвана на части гражданской войной... а поднявшие голову банды разбойников всех мастей превращают наименее устойчивые части в лоскутное одеяло мелких уездов, покорных местным князькам.
Пара слов, услышанных на базаре, осторожные расспросы... О политической ситуации я знаю немногое, но это узнал не благодаря Сделке, а своими собственными усилиями.
Этот мир поделен между пятеркой Великих Стран, чья сила опирается на союзных им шиноби. Людей, владеющих разрушительными умениями. Что-то внутри меня скользит, намекает, точно тень в лабиринте зеркал появляется слово - "маги". Но мне это ни о чем не говорит. Наверное, это что-то, оставшееся от частей меня, что высосала Пустота. Когда я еще был в начале своего пути.
Впрочем, даже этого обрывка ясно - с этим "магам" прошлый я относился с некоторой иронией. Как к чему-то относительно... полезному? Опасному? Нужному?
Неважно. Сейчас важно лишь настоящее. Воспоминания важны, если от них есть польза. Если ее нет - они опасны, так как то, что не несет пользы, несет вред. Это полезное знание я, очевидно, тоже вынес из прошлой жизни.
Итак, в каждой из Великих Стран есть Поселение. Именно так, с большой буквы. Это по сути база, где находятся наемники-шиноби и их семьи. Они скученны в одном месте для удобства общения с ними. И для их собственной безопасности. Есть кланы, живущие вне Поселений. Есть Поселения вне Великих Стран. Есть странствующие одиночки и отступники. Но они не организованы, разрознены, и в том числе из-за этого, слабы. Их всех можно сбросить со счетов - на политику внутри Воды они почти не влияют.
Поселение, по сути, база союзных наемников. Они принимают заказы на самые разнообразные задачи. Воюют за свои страны в случае войн. И развязывают эти войны.
Это не звучало явно, но, насколько я понял, средств остановить набирающую обороты бойню, а значит, и средств контроля шиноби, у нашего номинального правителя, - нет.
Поселение Страны Воды называется Туманом. Или - Кири. И из-за его нынешнего лидера, Ягуры, и началась гражданская война. Ягура с одной стороны. Повстанцы с несколькими лидерами - с другой. Ясноликий Владыка Страны Воды, как и банды захвативших некоторые острова бандитов, придерживаются нейтралитета. Менее удачливые разбойники грабят караваны.
Торговля почти замерла. Связь между городами осуществляют все увеличивающиеся караваны. Разбойники отвечают пропорциональным увеличением групп. И грабят, грабят. На базаре циркулировали слухи, что уже были случаи нападений на укрепленные города.
Я - маленький мальчик. По крайней мере, выгляжу так. Потому и иду в хвосте большого каравана, а не вместе с ними. Если что случится - за меня все равно не заступятся. Так что лучше идти следом. Я не ношу дорогих вещей и не внушаю угрозы. На меня вряд ли нападут. Если только не конченные маньяки или работорговцы.
За спиной чуть болтается фляга с водой. Я много практиковался... надеюсь, в случае чего отобьюсь.
- Малыш, что у тебя в мешке? - спрашивает человек, вышедший на дорогу.
Я смотрю на него и молчу, глядя, как выходят из-за деревьев оставшиеся восемь. Всего девять человек. Среди них нет шиноби - у тех обычно или совершенно безумный вид, либо утилитарная экипировка. Последние, впрочем, были либо среди повстанцев, либо носили знаки Поселений.
Я уже два месяца странствую. Не такое плохое дело, как боялся поначалу. Пищи хватает - в воде рыба не успевает уклониться от ловчих нитей. Зато информации получил вполне достаточно.
- Ты оглох, малыш? Сейчас вылечим - смех обратившегося ко мне подхватывают остальные.
Громкий гогот раздражает. У меня от него болят уши.
План действий был отработан достаточно давно. И я все еще считаю ,что атаковать первым - лучшее решение. Нет смысла ждать, пока они попробуют ограбить меня. Пробка мягкой фляжки отлетает и в воздух с силой взлетают струи воды.
Я падаю на корточки. Вода, находившаяся на дне фляги, вист в воздухе, медленно оседая вниз. Словно клубок, из которого во все стороны, параллельно земле, тянутся сверкающие на солнце паутинки. Я поднимаю руку, ловя медленно оседающий под собственным весом, не смотря на сопротивление воздуха, сгусток воды. Готово. Можно запускать следующий этап. На поднятой вверх правой ладони сходятся тонкие нити из воды.
Тоньше, еще тоньше. Лед.
В воздухе повисает расходящиеся от моей ладони лучами тонкие нити изо льда. Тонкие настолько, что режут древесину, как нож теплую землю. Измененная Вода, превращенная в лед - материалы, из которых я создал эту конструкцию - весят не слишком много. Моя рука и сопротивление воздуха позволяла бы держать эту штуку до получаса. Умей я сохранять ее стабильность это время. Хотя, возможно, есть еще какой-то фактор, влияющий на эту штуку... я же не шиноби. Так, самоучка.
Я поворачиваю ладонь.
На землю вслед за людьми и срубленными деревьями падает вода. Я еще не умею держать десять водных нитей так долго. Как только я утратил контроль, лед растаял, а затем вода упала. Все-таки созданный мгновенно из воды, и лед, созданный исключительно силой, это разные вещи. Первого много, но второй - долговечнее.
Я подхожу к тому, кто спрашивал меня о мешке. Кровь перестает течь из ног, перерубленных в бедрах. Кровь - тоже вода. Ее контролировать не в пример сложнее. Поэтому надолго меня не хватит.
- Где вы храните то, что награбили?
Раненный насмешливо смотрит на меня. Ни ужаса, ни отчаяния. Боль и ничего больше. Он ожидал такого исхода.
- Носим на себе, урод.
Он врет, я это вижу. Но как заставить его сказать правду?
Догадка, неясные образы. Что я теряю? Попытка, как известно, если и пытка, то, - не для меня. Я касаюсь его правой руки и медленно вливаю в нее силу, представляя, как она собирается в ладони.
Дикий крик раздается на дороге. Бывший разбойник и будущий труп лежит в пыли и ужасающе громко орет. Я смотрю на покрытую льдом кисть руки мужчины. От его ора болят уши.
Удар ногой. Обломки, что недавно был пальцами, крошевом рассыпаются под сухой и влажной пыли. Кровь-это тоже вода. Ее тоже можно заморозить.
Я не чувствую жалости к нему. Не сомневаюсь, если бы они были уверены, что у меня где-то рядом спрятаны деньги, поступили бы также. Если бы могли.
- У тебя еще многое осталось от тела. Я могу заставить твою кровь забраться обратно прежде, чем она вытечет из ран. Выбирай.
Его спутники умерли от кровопотери, еще когда я начал его спрашивать. Потеря конечностей - это не только уменьшение массы тела, но и открытые кровотечения. Так что допрашивать, кроме него, некого. Зато не стоит сильно опасаться удара в спину.
Я подергиваю пальцами правой руки, когда вода поднимается из грязи и пыли, все такая же чистая, чтоба попасть обратно во флягу - все еще не удается проворачивать этот фокус просто усилием мысли. Как побочный эффект концентрации на этом действии - подергиваются пальцы. Слыхал, что, когда детей учат писать, они ноги узлом сворачивают. У меня, наверное, что-то похожее.
Главарь колется после третьего замораживания. Надо на будущее освоить еще что-нибудь. Не обязательно боевое. Допрашивать тоже чем-то надо. Да и маскировка не помешает. Тогда, в доме, я ведь как-то замаскировался. Главный среди солдат еще сказал ,что я использую иллюзии.
- Есть последняя просьба? - спросил я, когда поверил, что он говорит правду.
- Сделай это быстро - попросил он.
Эта просьба поднимает в голове поток воспоминаний. Кажется, ничего общего между маленьким ребенком, отдавшим мне свое тело, и этим сероволосым человеком среднего роста. Один был ангелом... а этот просто человек без лица.
Но... вдруг, с ним тоже можно заключить Сделку? Ведь что-то внутри меня советует дать ему шанс?
- Пообещай, что готов отдать мне все, что я попрошу - озвучиваю доработанные требования.
- Я согласен - ответил он. И я почувствовал, что это правда.
Его мозг почти мгновенно превратился в лед. Кровь - это тоже вода. А мозг - тоже.
Четыре медные монетки, воспоминания главаря и его умение драться ножом и копьем. Вот и вся добыча. Не густо... но теперь я знаю, что Сделок можно совершать больше одной. Возможно, мой предел еще далеко.
Я свернул в сторону их лагеря. Может быть, там мне повезет. Мне очень пригодятся лишние знания.
Мне повезло. Нет, денег там было мало, как и других вещей. Но было несколько книг и свитков. Их я забрал с собой. Если я могу получить умения у людей, то почему нельзя также научиться читать?
Так и получилось. Найти читающего человека, согласного отдать мне что-либо за легкую смерть, удалось только через два месяца. Это был монах, застигнутый воспалением легких в какой-то хижине. Там я и решил сделать остановку, чтобы освоить свои трофеи.
"Улучшенным геномом в настоящее время называют власть над стихией, не относящейся к пятерке основных. Однако в изначальном смысле это любое изменение человека от стандартного эталона. Измененные глаза, обоняние или другие органы чувств, перестроенные органы, или стихии, образованные смешением других - любые способности, недоступные обычному шиноби, а только обладателю соответствующего наследия, являются, по существу, тем, что ранее называлось кеккен-генкай"
Забавно. Это что же получается, Сделка - тоже, ке...геке... как оно там называется?
Я вторично открыл свиток и еще раз посмотрел на иероглиф. Наследственная черта. А этот вариант прочтения пришел из памяти, полученной от Сделок. Интересный эффект - два варианта прочтения иерогифа. Дар Крови, Улучшенный Геном, наследственная черта - это все синонимы? Ладно, с общим образованием закончили. Теперь можно поучить нечто более специализированное.
"При создании иллюзии следует помнить, что в момент атаки вы сами наиболее открыты для встречной иллюзорной атаки. Эта техника встречной иллюзии является традиционной среди кланом, специализирующихся на этой ветви искусства."
Нельзя сказать, что книги и свитки мне чем-либо сильно помогли. Общие знания, как у монаха. Основные ветви искусства шиноби, наиболее известные способности кланов.
Но раньше у меня не было и этого.
Синее холодное пламя пляшет на пальцах. Оно не согревает и не охлаждает. Обвивает ладноь. Стоит мне поверить, что среди синих всполохов мелькают змеиные головы, лица, какие-то морды - как они появляются на миг. Нестабильное гендзюцу. Моя личная разработка - иллюзия Синего Пламени. Я кидаю его в пойманного кролика.
Дикий вопль разносится по двору. Выбежавшие из дома люди неодобрительно смотрят на меня. Действительно, надо извиниться за беспокойство.
Визг сменяется хрипом, но и тот вскоре стихает. Я смотрю на кролика, все еще окутанного иллюзорным пламенем. Осматриваю его. Так и есть - не выдержало сердце. Если... нет, когда на меня в следующий раз нападут разбойники, проверю, действует ли эта иллюзия на людей. Лед и вода хороши, но я хочу иметь запасное оружие.
Взяв тушку, иду к хозяйке.
- Приношу извинения за шум. Не думал, что ему будет больно. Вам нужно мясо?
Мясо хозяевам, судя по голодным глазам, было нужно, несмотря на страх передо мной. А я в обмен смог переночевать, а не выходить в путь вечером.
Я снова в пути. Берег удаляется бесконечно медленно - паром двигается медленнее идущего неспешным шагом человека. Нои я не спешу.
Близится осень - а я направляюсь на северные острова архипелага. Там меньше людей и почти не ведется сражений. Бесплодные острова едва могут прокормить сами себя. И нет полезных ископаемых. Бесполезный, никому не нужный придаток Страны Воды, раздираемой гражданской войной.
Не скажу, что я чувствую горечь, как иные пьяницы, плачущиеся всем о потерянном величии этой страны. Я не бегу на север от ужасов реальности. Просто надоело обходит трупы людей. Кровавый и безумный хаос гражданской войны... Красивая фраза, сказанная каким-то шиноби из Листа. Я слышал мельком эту поэтическую фразу, когда закупался продовольствием. Менял его на чьи-то серьги и кольца. Кажется, это было сказано как раз мне в спину.
Шестнадцать часов спустя я прошел мимо того шиноби. У него ,кажется, начиналась агония. Но он боролся за жизнь и Сделка с ним была невозможна. Я не стал ему мешать - просто прошел мимо, на ходу подхватываю упавший кошелек.
Подсумки его снаряжения были почти пусты еще в городе. Он был один. Кровавый и безумный хаос гражданской войны... Просто не надо нарываться, если нет оружия и союзников.
На северных островах тихо, но голодно. Наверное, прежде чем наступят холода, придется уйти на юг. Или на запад. В центре материка, в Стране Огня, снега не бывает. Страна вечного лета... Если бы не это, подумывал бы о попытке присоединится к Листу. Люблю снег... он такой теплый и нежный... наверное, наследие Хаку-прошлого. Хотя к его отсутствию я, наверное, смогу привыкнуть. Не стоит отбрасывать вариант с Поселением Страны Огня. Возможно, они примут меня.
Но до этого у меня еще есть месяца полтора. Я могу еще посмотреть на Хрустальный Город - закрытую непроницаемым барьером аномалию в бухте одного из северных островов архипелага.
Говорят, Город - это вовсе и не поселение, а постоянно действующая иллюзия. Тоже неплохо. Может быть, это даст мне новые идеи в иллюзиях. А то пока фантазии хватает только на пыточное Синее Пламя и парализующую Ледяную Плиту. Последняя, к слову, еще неизвестно, получается ли. Испытывать-то, в отличие от Пламени, не на ком. В этих краях кролики в лесах не водятся. А на рыбах или комарах испытывать ген - себе дороже. Совершенно другой мозг и разум. Что действует на них - вряд ли действует на людей.
Моросящий дождь. Вода течет сверху, по капельки, с небес. Еще одна капля, попав на лоб, по проторенной дорожке виляет вправо, а затем скользит по краю брови, чтобы затем, пощекотав висок близостью к уголку правого глаза, растекается по и так мокрой щеке. Дождь шелестит... тихо, размеренно. Под таки дождем хорошо спать... ждать... умирать... и убивать. Тихо и незаметно, в мерной шепоте моросящего без перерыва третий день дождя. Парадокс. Это не ливень - но громкие звуки тонут здесь, во влажном до серого неба, воздухе, почти сразу.
Но, кажется, что-то зовет меня сквозь эту серую пелену. Как тогда, с Хаку. Что же... можно и пойти. Хотя с того направления и не доносилось звуков. Как и вообще ото всюду. Здесь только я и дождь. Я и вечноть. Я - и дождь...
Тихий, вкрадчивый, мерный шепот многодневной теплой мороси... Но надо идти. Это чутье, завязанное на Сделки... оно пока еще ни разу не подвело меня.
Поле боя. Поломанные клинки. Тела людей в темно-синем либо черном. Похоже, столкнулись повстанцы и отряд, верный Мизукаге.
Тела, тела. Одинаковая униформа, одинаковые символы Кири. Как они друг друга отливают? Гражданская война среди шиноби... интересно, скольких боевых единиц уже стоила эта заварушка Туману?
Надо же, один еще вроде как жив. Пар изо рта вырывается.
Осень. Поздняя. Невольно вспоминаю, что подумывал об эмиграции в Страну Огня. Там, конечно, нет снега... зато во всех войнах их территория прирастала, если верить памяти монаха.
Я подхожу к еще дышащему человеку. Он смотрит на меня внимательными глазами, выглядывающими из растрепанной красной челки. Кажется, тут имеет место немой вопрос. Можно и ответить.
- У вас два куная в животе и катана в левом легком - выношу я вердикт - проще говоря, шансов нет.
Человек - молодой мужчина чуть поворачивает глаза. Смотри куда-то влево и вверх. Совершенно не помню, что это означает. Пустота здорово проредила мои знания. Удивительно, что личность сохранилась.
- Я в курсе, парень - раздраженно ответили мне.
Раздражение - но не злость. Спокойствие - а не отчаяние. Уважаю таких людей.
- Я могу что-то для вас сделать? - главное, чтобы он не пожелал чего-то невыполнимого. В ином же случае... память шиноби, отданная в результате Сделки, может здорово мне помочь.
- Кроме как добить? - спокойно спрашивает, без надрыва - Можешь отнести весточку моей сестре?
- Плата?
- Какая плата, парень? - человек закашлялся. Мне на лицо капнуло кровью. Из раны на груди, прежде чем выступила новая порция крови, раздался какой-то звук. Смахивает на хруст. Ну да, он же закашлялся. А меч все еще в теле. Которое шевелится при кашле.
- Я уже труп. Все, что мне осталось - ждать, когда жизнь окончательно вытечет из тела.
Я недолго думаю. Он уже почти мертв. А мне может что-то пригодится. Душа расширяется, точно воздушный шарик. Значит, Сделка?
- У вас есть улучшенный геном, связанный с водой?
- Зачем тебе, парень?
- Я хочу во плату добровольно отданные стихию, силу и знания. Все, какие вы согласны мне отдать. Или все, кроме тех, которые не хотите отдавать.
- Идет, парень. Слушай, что передать...
Он умер, отдав мне плату. Я в четвертый раз смотрю на умерших таким образом. Кажется, это счастливая смерть.
Прежде чем свернуть обратно на юг, я решил пополнить припасы. Да и что-то тянуло меня в эту серую деревушку.
Я пообещал передать послание. Но срочность не оговаривалась. Я не сволочь - но лучше двигаться более безопасными маршрутами, чем переть напролом, экономя время. Потерпит адресат недельку-другую, я думаю. Все равно, если двигаться целенаправленно, то путь займет около месяца. Даже если срезать путь через центральный остров пешком - а это по слухам опаснее, чем проделать почти весь путь до южного берега главного острова на корабле.
Так что можно сделать небольшой крюк. Думаю, никому от этого хуже не будет.
- Ты готов мне отдать всего себя? - спрашиваю я.
- Мне незачем жить. Бери все, что пожелаешь.
Полная отдача. Ранмару парит передо мной. Худой, большеголовый. Сиреневые волосы, серые глаза. И счастливая улыбка. Что они там все находят, в этой сквозящей мертвенной тишине. Хотя... это их дело.
На деревню наползает искусственный туман. Стараясь держатся подальше от его создателя, я покидаю зону тумана, заполнившего деревню.
Удивительно. За эти полгода я получил второй улучшенный геном, третью стихию. И вот, только что, глаза. А сидел бы в доме - уверен, что уже четыре месяца, как был бы мертв. Кстати о стихиях. Зайдя за гряду холмов, отделяющих меня от деревни, я достал бумагу, подобранную на том поле боя.
Разрезанная, влажная и чернеющая, словно ее облили не водой, а кислотой. Значит, глаза дали только улучшенное зрение. Плевать, все равно я в выигрыше.
Пройти в деревню было легко. Конечно, вокруг стояли часовые, но я их видел гораздо дальше - ночью или в тумане мои глаза точно лучше обычных. К тому же, после этого трофея я стал гораздо лучше чувствовать и скрывать силу. Ки, чакра, эмоции - названий много, как и того, что под ними подразумевается. Главное, что я все это научился скрывать.
Почему я подкрадываюсь в военный лагерь, а не иду воткрытую? Все очень просто - потому что меня попросили отнести послание, а не попытаться сделать это.
Наконец, я нашел подходящего человека в лагере. Худой очкарик.
Как только он зашел в туалет, я резко ускорился - еще одно трофейное умение - и оказался у него за спиной до того, как дверь закрылась.
Кран просто вырвало потоком вылетевшей из трубы воды.
- Тихо - сказал я, замораживая воду вокруг человека.
Ни паники, ничего. Теплое, бархатное спокойствие.
- Где я могу найти Теруми Мэй?
- А с чего я должен говорит тебе это?
Совершенно другой голос. Он боится за эту Мэй? Может, надо показать, что не желаю ей зла?
- Смотри - попросил я и выдохнул сгусток кислотного пара в сторону кабинок.
- И как это понимать? - уже более нейтральным голосом спросил человек, глядя на почерневшее расползающееся дерево.
- У меня для нее послание. Мне нужно передать его лично.
- Главный корпус, второй этаж вниз, скажешь на посту, что от воробья - быстро протораторил свою ложь пленник.
- Ты врешь.
- Сволочь прошипел очкарик, когда я сломал ему второй палец.
- Все просто. Либо ты отвечаешь мне это сейчас и ложишься отдыхать, либо говоришь через пять минут и ложится отдыхать калека.
Тут ко входу в туалет кто-то подошел.
Очкарик получил по голове рукоятью ножа, а новый источник информации я быстро втащил в только что открывшуюся дверь.
Иллюзорное пламя быстро ударил по конечностям человека. Как он не прокусил мне руку - сам удивляюсь.