-Ларис, я тебе признаться хочу, - невнятно пробормотала Оля, смачно похрустывая маринованным огурцом.

Света лампы едва хватало на небольшой столик, за которым сидели две пухлые девицы. От горки варёной картошки шёл пар, да и девиц можно было бы использовать для обогрева небольшого помещения, - водки в бутылке оставалось на один розлив.

-Если в любви признаться хочешь, то не надейся. Не-е, не надейся, - Лариса замахала рукой.

-Года два назад я пробовала... это... с женщиной. Набралась тогда хорошо, и Валентина Семёновна меня таки уложила, отбиваться сил не было, - выпалила она.

-Тьфу, какая же ты, Лариска, испорченная! Зачем мне бабы, когда мужиков полно? -Оля выговаривала слова медленно, но чётко. - Как тебя угораздило-то, а? Все ж тогда от Вальки шарахались... Наливай, чего глазами хлопаешь.

Тёплая водка распределилась по двум гранёным стаканам. Девицы звонко чокнулись, выпили и набросились на картошку.

-На передачке она меня подловила, сука. - Лариса царапала алюминиевой ложкой по тарелке, подбирая крошечные кусочки.

-Так я сразу и подумала. Сколько раз ведь тебя предупреждала - не зарывайся, знай меру, - Ольга поглощала крабовые палочки одну за другой, не обращая внимание на то, что они оттаяли и стали мягкими и скользкими.

-Оль, с тех-то пор я учёная стала, ты разве не заметила?

-В том-то и дело, что заметила, дура ты эдакая.

-Ты это взаправду говоришь? - Лариса удивилась.

В последнее время она была осторожна, но при удобном случае не упускала возможности проинспектировать содержимое тумбочек в палатах других отделений. Угрызений совести не было. "Всё равно половина продуктов потом выбрасывается, пусть лучше мне достанутся", - считала она. На самом деле она могла легко получить желаемое - за доброе слово, за поправленную подушку, но такой путь её почему-то не устраивал.

-Позавчера вечером, 28-я палата. Давай, пузырь-то раскупоривай, чего развалилась, - процедила Ольга.

Лариса пошарила рукой за стулом и вытащила вторую бутылку. "Смирнофф",- красовалось на ней.

-Ты клиента моего обчистила, - сказала Ольга.

-В смысле клиента? Чего-то я не поняла...

-Петра Васильевича! Я ему вот так делала, - Ольга открыла огромные пышные груди, - а он мне сотню отваливал, представляешь?

-А как ты узнала? Никого ж тогда в палате не было.

-Так мне Пётр Васильевич сам сказал. Говорит, теперь приводи Ларису ко мне, иначе всё расскажу заведующей.

Ларисе от этих слов вдруг стало как-то не по себе. Может, она испугалась? Кого тогда? Этого сексуального старичка? Если хочет он посмотреть - так пожалуйста, в чём вопрос. Может, ветер, что шумит за окном, и подружка его ночная темень виноваты? Отказываться глупо, но свербит что-то внутри...

В коридоре послышались шаркающие шаги. Переглянувшись, девицы быстро спрятали в пакет водку, убрали грязные тарелки в шкаф, успели смести со стола мусор и нацепить на лица угрюмые маски. Дверь медленно открылась, впуская маленькую старушку с белым платочком на голове.

-Милые, голова болит, - жалобливо проскрипела она. - Таблетку надо.

-Таблетку? - прошипела Лариса. Сегодня она дежурила и отвечала за лекарства, Оля зашла по случаю праздника. Или не всё так просто? Дармовая выпивка, огурчики, капустка... Конечно, ходячие больные разбежалось по домам, и в ревматологическом отделении осталась лишь баба Дуся, у которой из родных один внучатый племянник, внешне смахивающий на бомжа.

"После того, как бабка завещание написала, гуляет племянничек теперь на полную", - с чувством лёгкой зависти подумала Лариса. Ей-то отдельную квартиру не скоро получить, конечно, вместе с двумя сестрами она когда-нибудь унаследуют двухкомнатную родительскую хрущовку, но два на три, как известно, не делится.

-Дай таблетку! - бабка начала нервно постукивать клюкой.

-Клофелинчика ей надо, не видишь разве? - нежно шепнула Ольга.

-Да ты что! У неё уж и давления-то почти нет, загнётся ещё, а отвечать кому?

-Клофелинчику дай, - промямлила старуха ласково, каким-то чудом уловив знакомое слово.

Лариса тяжело поднялась со стула. Её слегка качало, приятное тепло гуляло по телу. Тянуло сплясать. Или спеть... Вместо этого она достала из кармана ключ и открыла шкафчик с лекарствами.

"Сделать бы укол анальгина и всё. Но Ольга про клофелин ляпнула, и теперь бабка будет ныть, пока таблетку не получит. Дам-ка ей глюкозу", - решила она.

Трясущейся рукой бабка положила таблетку на язык, медленно поднесла ко рту стакан с водой и сделала большой глоток.

-Ой, милые, спасибо вам. Ведь всё как рукой сняло! Как рукой, дай Бог вам здоровья, дай Бог, - старушка отдала стакан Ларисе, перекрестилась и ушла, продолжая бормотать.

Тут Лариса и заметила, что Ольга куда-то подевалась. Мимо бабки никак она не могла прошмыгнуть, размеры не те.

-Ты чего там делаешь, а? - вырвалось у неё, потому что Ольга обнаружилась под столом.

-Да ничего... Расчёску уронила, - ответила подруга, неловко выбираясь наверх.

Выглядела она неважно. Щёки её горели, но как-то не так, нехорошо, не радостно, как должно быть после бутылочки русской.

-Так не нашла же, помочь? - участливо произнесла Лариса.

Ольга, копошащаяся под крошечным больничным столом, показалась ей очень потешной, и она была бы не против снова это увидеть.

-Одной меньше, одной больше... Меня и растрёпанную мужики любят. Всё, бабка твоя спит глубоким сном, пошли уж.

-Ну, пошли, - теперь Ларисе расхотелось куда-то идти, но отказываться было поздно.

Длинный коридор освещался одним единственным помаргивающим и зудящим светильником. Под ногами скрипели старые истёртые доски. Позвякивали стёкла - видимо, природа разгулялась не на шутку.

У выхода на лестницу девицы наткнулись на облезлого больничного кота. Барсик прижался к стене, выгнул спину и зашипел.

-Киска, ты чего? - удивилась Лариса, протянула к нему руку, из которой тот частенько получал колбаску, но зверёк, воспользовавшись моментом, прошмыгнул мимо и умчался в глубь коридора.

-Пошли. Никуда он не денется, - сказала Ольга, спускалась по лестнице.

-Погоди, там же дежурные есть, - наконец-то сообразила Лариса.

-А мы осторожно, вот увидишь, никто и не заметит.

Они спустились на второй этаж. Здесь света было ещё меньше, где-то в дальнем углу светила настольная лампа. Там должен был сидеть врач, - в этом отделении лечились, или, вернее, жили старики, нуждающиеся в постоянном уходе. Отделение геронтологии правильнее было бы назвать филиалом дома престарелых.

-Смотри, там Евгений Саныч, пишет что-то, наверное, диссертацию, - прошептала Лариса. - Заметит нас и так вставит, что на всю жизнь запомнится. В 28-ю палату нам не пройти.

-Это в тебе совесть проснулась, да? - ехидно заметила Ольга, крепко взяла под руку подругу и повела вперёд.

-Прощай, работа, - вздохнула та и закрыла глаза.

Здесь было гораздо холоднее, чем наверху. Казалось, шальной ветерок скользил по щекам, пролезал под халат и норовил пощекотать укромные местечки.

"Фу... Чертовщина. Будто под юбку кто-то лезет", - мелькнуло в голове Ларисы. Тихо стукнула дверь.

-Открой глазки, красавица, - вкрадчивый голос совсем не был похож на старческий, однако Лариса почему-то продолжала стоять с закрытыми глазами.

В просторной палате на восемь человек была занята всего одна койка. На ней полулежал - полусидел иссушенный годами смуглый старец. Время превратило его кожу в пятнистый пергамент, длинный нос нависал над верхней губой, густые седые брови торчали клочками, напоминая то ли репейник, то ли чертополох. Костлявые кривые руки будто в нетерпении тормошили одеяло.

Теперь Ларисе стало жарко и душно. Ольга больно ткнула в бок.

-Хватит уже. Тебя ждут.

Но Лариса по-прежнему не реагировала. Наверное, не хотела верить, что всё это происходит на самом деле. Да, она воришка, да, и с больными не всегда хорошо обходится, но так за это расплачиваться? Один раз, правда, было, но с женщиной. Не в счёт, это всё равно что с самой собой, а тут - гадкий развратный старик.

"Сейчас подойду и прямо в рожу ему плюну, чтоб не повадно было", - решила она и открыла глаза.

Случайно иль нет, за окном сверкнула молния, и сразу загремело, но Лариса не могла этого заметить. Она утонула в огромных чёрных глазах.

-Иди сюда, девочка моя, - сказал старик, протягивая руки навстречу Ларисе.

Мгновение - и она сидит на его кровати с глупой полуулыбкой на лице. Расстёгивает халат, снимает кофточку...

Далеко-далеко на пятом этаже, забившись под шкаф, истошно вопил Барсик. Разбуженная им бабка потянулась к тумбочке, негнущимися пальцами вытащила из ящика маленькую иконку и начала что-то лопотать.

Костлявые пальцы старика тискали, царапали маленькую Ларисину грудь, оставляя за собой тонкие глубокие царапины. Первые капли расточительно упали на простыню. Ольга же будто обезумела. Заметалась по палате, заламывая руки. Остановилась на секунду, потом кинулась к кровати и припала губами к этим красным солоноватым пятнышкам.

А Ларисе чудилось, что она летит над родным городом. Маленькие деревянные домики сверху казались похожими на игрушечные. Так хорошо, так легко и красиво...

Вдруг она потяжелела и понеслась вниз. Домики разбежались в стороны, открывая бездонный провал. С рваных его краёв торчали будто только что выдернутые кем-то из земли корни деревьев, вздыбленные пласты разломанного асфальта, и туда её затягивало, как в воронку. Извернувшись, она уцепилась за длинный корень и повисла.

"Помогите!" - хотела крикнуть она, но рот её не открывался. Получилось мычание.

Вдруг ей показалось, что кто-то зовёт её. Непонятно, откуда взялись силы, но она начала карабкаться и выбралась наверх. Голос стал громче, он шёл из деревянной хибары, что была неподалёку, и притягивал к себе. Лариса поползла вперёд - подняться на ноги не было сил.

Вот она уже внутри.

Бабка, та самая маразматичка из её отделения стоит у порога, только сейчас в глазах её светится разум.

-Дура ты дура! Сгинешь, а мне отвечать за тебя, что не уберегла. На вот, крест возьми, - сказала бабка и швырнула в Ларису какой-то небольшой предмет.

Мир схлопнулся в линию.

Она тотчас прозрела. И остолбенела от ужаса. Ещё бы - с её левого соска прямо в Ольгин рот стекали алые струйки. Старик давил своей костлявой рукой, и ручейки становились толще...

Ольга кашлянула. Снова. Ещё, и зашлась в кашле. Сползла вниз. Старик отдёрнул пальцы, как от огня. Кровь в ранках начала сворачиваться.

Лариса вскочила. Соединила ноги и вытянулась по струнке. Подняла руки до горизонтали и застыла. На лице её играла счастливая улыбка. Она была крестом...

Глаза старика медленно, как бы с неохотой, закрылись. Черты его заострились: нос стал ещё длинней, подбородок теперь торчал кверху... Он сложил руки на груди и сделался недвижим.

Лариса подошла и без страха дотронулась до его лица. Старик был холоден и твёрд, как вчерашний мертвец.

Ольга мирно спала на полу. Лариса потрепала её по щеке и начала натягивать на себя кофточку.

Подруга открыла глаза. Осмотрелась.

-Ты чего это тут делаешь? - спросила она, с трудом поднимаясь.

-То же, что и ты. Смотри, кажись, старика уморили... Ничего, он не жилец был, я точно знаю. Ты что, не помнишь, как меня сюда притащила?

-Не-ет... - растерянно пробормотала Ольга.

Они тихо вышли из палаты, благополучно прокрались мимо посапывающего дежурного врача и поднялись наверх.

У входа в отделение свернулся калачиком Барсик.

-Будто и не было ничего, - прошептала Лариса и провела по груди рукой. Ей очень хотелось, чтобы быстрее зажили царапины.

Она уложила Ольгу на кушетку, и та сразу засопела. В уголках губ виднелась запёкшаяся кровь. Лариса достала ватку, смочила водкой и тщательно всё стёрла.

Вышла в коридор, постояла немного, прислушиваясь. Дождь успокаивающе барабанил по окнам. Ноги сами привели её к бабе Дусе.

Баба Дуся спала, шамкая беззубым ртом. Наверное, ей снилась любимая пшенная каша. Лариса поправила подушку и зачем-то погладила старушечью голову с редкими седыми волосиками. Уходя, заметила под кроватью что-то блестящее. Подняла. Небольшая, но тяжёлая иконка с незамутнённым окисью жёлтым окладом. Подумав, положила её в тумбочку и вернулась на место дежурной медсестры.