Чистов Леонид Ефимович. Падение

Часть I.

I.1

Ничто в нашей жизни не очевидно. Понятия “качество” и “количество” не определены. Единственная объективная фраза, единственная фраза, произнося которую, мы не врем:”Мне нравится...”.

Ему нравилось сидеть в том самом кафе, глотать кофе, Особенно рядом с ней, нет он никогда не любил ее, только, возможно, в течении нескольких секунд после того, как впервые увидел ее, пораженный тем, насколько легко она отождествлялась с его идеалом..., но он понял, принял... Впрочем, он всегда считал ее своим другом, хотя, спроси она, что это значит, удовлетворительный ответ не был бы получен, да и не мог быть: девственность отношений, по его мнению, сменилась бы тогда душевной близостью, потом страстью, внезапно опала бы, как пенка на стакане молока 10 лет назад, и он в серых стенах... кухни, радиоактивное заражение, выброс отравляющих веществ, радио, телевизор и мы все умрем, задыхаясь.

Он боялся этой затягивающей слабости, взрывавшейся неожиданными вопросами: ”Ты когда-нибудь была на лекциях Фридриха? ”.

Вопрос прослушан, и он должен повторить снова. (Именно после этого момента его тишина начала отдаляться от ее тишины.) Можем ли мы судить, насколько неглубоким было его чувство (нет, не любовь), если одного единственного камня, упавшего, падают стены города рушатся надежды мечты, в реку его сознания было разрешено разбить Москву, Вену, США... лишить его памяти. Но ведь мы можем простить его? Он так не любил, когда его не слушали.

Наказание, доставшееся ей, было еще страшнее: она, как золотоволосая девушка... он не любил блондинок... синеволосая увидела свое отражение, не в сонной глади полуденных прудов Франции, а отражение в жизни, той самой жизни, которую безуспешно пытались найти Моне и остальные приверженцы искусства момента; ей не нужен был этот дар, он убивал в ней остатки той улыбки (в любом случае, уже поздно было сопротивляться), она боялась своего нового образа, боялась своей новой правды, хотя потратила всю свою жизни на защиту истины(она знала, что...), чем в общем то и заслужила его ВНИМАНИЕ.

- Фридрих, дай-ка подумать...

I.2

Ни разу в жизни Фридрих не чувствовал себя настолько обиженным...

Он снова и снова ехал в том самом автобусе и мокрый снег, слякоть, занесенные туда чужими ногами, на которые он никогда не наденет блестящие, чистые туфли, которые ему так нравились...; вода проникала в него, жаждала смерти, ему было все равно, в первый раз, после того, как он отобрал огонь в глазах у своего отца, ему было все равно, он знал, что эта вода - всего лишь прошлое, которому он в данный момент изменяет.

Через пять минут он будет в СВОЕМ новом доме, он сможет переменить носки, сможет переменить воду... Старая уже не жгла его так, как прежде, он смог привыкнуть/ забыть к ней/ее. “Надо сказать водителю, что сейчас - моя остановка. А что, если я не сделаю этого, проеду дальше, и, возможно, когда-нибудь, я смогу вернуться назад?”

Он снял рубашку и прыгнул в пропасть. Испорченный кадр, никому не нужный. ”Эй, остановите автобус! Я заснул, и... Я ничего вам не сделал, я никогда не был президентом канцлером режиссером свой жизни вашей жизни”

Не оглядываться назад, в город, где он не имел прочного положения, где его звали просто: ” “.

Его работа не была сложной: всего лишь убивать тех, кто разочаровался в жизни, тех, кто забыл свою первую любовь, всех тех, кто задохнулся от душного молчания дня и ночи в Мексиканской пустыне, где впервые задали вопрос и получили на него ответ, где во сне его друзья разыгрывали в карты судьбу Николая II. Им не было больно - их забывали.

А вам бы не надоела такая жизнь? Вспомнив о своем высшем образовании, Фридрих решил сменить носки, поехать в Мехико. Теперь он едет в автобусе.(годы жизни: 9 янв. 1900 г. - 10 янв. 1800 г.)

Он уже спрашивал у соседа, водителя - никто ему не ответил. Странно, но ни разу в жизни Фридрих не чувствовал себя настолько обиженным.

I.3

А вот вам еще Вариант.

В этот раз его попросили зарабатывать себе на жизнь в поезде Москва-Прага. Фридрих сидит в пустом купе пустой страны и не знает, что же будет дальше.

По столу, между чашек с чаем, бесчисленных чашек с чаем, в уголке его глаза, пробегает стадо антилоп. Кому-то нравится шутить над ним! Он нежно берет одну из антилоп в руку. Впрочем, он долго выбирает, он боится обидеть кого-нибудь своим невниманием.

- 178-я слева.

Остальные грустно исчезают. По одной. Медленно, видимо для того, чтобы вывести его из душевного равновесия. Он сжимает счастливице горло, так сильно, что вытекает зеленая кровь. Кажется, ей это не нравится, но Фридрих уже достиг своей цели, он на вершине, его любят сотни душ, которые он не успел изуродовать, проходя по этому несомненно важному для человечества пути. Он легко останавливает поезд, плавно выбирая себе новую судьбу. Сотни глаз без сожаления смотрят ему вслед, идущему туда;

для того, чтобы уйти оттуда, они потратили всю жизнь...

Странно, но ни разу в жизни Фридрих не чувствовал себя настолько обиженным...

- Нет, я думаю, что нет. Во всяком случае, я верю, что пирожное, которое я сейчас держу в руке гораздо важнее твоего Фридриха Ты только представь: черный колодец, а по стенам расположены автоматы, производящие печенье; каждый делает понемногу, вносит по капле труда в нашу радость, им всем хватает этой сладкой работы, а если нет - ржавчина (почет), их скидывают вниз; в полете переворачиваются(так медленно и красиво), не хотят - не переворачиваются, ты знаешь, мой друг, им не страшно, мне не страшно лететь вниз вверх; всяко лучше, чем быть колесом в машине, служащей деньгам, нет хлеба - ешьте торты... Внизу меня уже ждут Алиса, Додо , Король червей в том пасьянсе.(Мне казалось, это был ты.) Карта упала, наклонившись вниз, я почувствовала на себе взгляды сотен мужчин.(король пик, валет пик, десятка пик, девятка пик, восьмерка пик, семерка пик, шестерка пик, пятерка пик, четверка пик, тройка пик, двойка пик.)

Нет, мне не было страшно, хотя и хотелось залезть под стол, свернуться калачиком, зеленая длинная мягкая скатерть, не только закрывает внутренности стола от интереса посторонних, но и накрывала весь дом, город, возможно нравы становились мягче...

Нет, мне не было страшно, хотя я и поняла, что повзрослела. В общем-то, взросление -

это падение. Обществу нужно, чтобы мы становились старше, оно хочет иметь возможность оценить нас, посмеяться и почувствовать небольшую, но все же уверенность в себе. Тоска по детству - это тоска по высоте.

Усталость. В голове шумит, болят ноги, да и разочарование: не того он хотел услышать. (Наверное, больше жалости меньше честности как обычно)

- Пойдем отсюда.

Встает, идет к выходу, и только мысли: Я падаю, опускаюсь на землю: сначала надломятся колени, взорвутся мясным фейрверком икры(просто плохой графический редактор, мы же знаем, пиксели должны быть шестиугольными), еще через пять секунд мое тело лежит на земле; я могу выбрать любой момент 4-я секунда, 2,3,5-я! Я поднимаю себя и кидаю об землю, поднимаю и кидаю, так долго, что людям надоедает на это смотреть, теперь у меня есть возможность лежать на полу, взгляды летают около, но не касаются меня, они никогда не упадут так низко, как я, им просто страшно, они просто, всего лишь не могут сами себе признатся, они же знают, какое это счастье...

-Еще две тысячи людей ичезло...

-Смысл...

-Она же не существует, твоя любовь не существует, понимашеь...

-По крайней мере нам это не мешает думать о том, что она по утрам на чистой кухне, свет включить, пьет апельсиновый сок.

-I'm just a new boy, a strang (голос срывается)

Ооh I need a dirty woman/

ooh I need a dirty girl.

II.1

Мне нужна работа. Меня зовут Фридрих Найд, и я иду наниматься на работу, на биржу труда. Мне не о чем волноваться, но все же, что-то, какое-то странное ощущение не оставляет меня, даже не из-за того что я переехал из города с населением 500238 человек в город с населением 400001 человек, возможно я думал, что смогу подняться в своих глазах, избавившись от старой грязи, приняв новую, да, я знал, что обманываю себя, я сознательно шел на обман, но у меня еще не было этой страшной мысли, да и сейчас я не могу сказать, что достаточно освоился с ней, но я еще помню, как в холодной машине, дождь, прислонился головой к стеклу, как это странно, понимать, что машине на это наплевать, что, надавив головой на стекло, ты в лучшем случае можешь выбить его, но никак не выгнуть, залить весь мир переливающимися зеркалами, и ты посреди них.

Я стану школьным учителем. Иду по улице и навстречу мне идут люди, которые готовы закричать, они уже не могут сдерживаться, я вижу, как трясутся их руки, как трясутся их желания, “научи нас жить”, я не буду учить их жить, я научу их думать.

Я знаю, что они объяты тем же страхом, что и я, просто, куда бы ты ни шел, что бы ни делал...

III

Что? Что ты хочешь? Зачем ты сидишь здесь такая белая? Есть ли у тебя цель? Я могу убить тебя, но лучше я тебя ударю, я бью людей на улицах, в метро. Такие красивые лица, хочется их разбить, испачкать чистой кровью, красный фонтан и падает вниз вниз на дно моей души, моя душа - колодец с кровью - льется у меня изо рта, выливается словами обвинения, словами непрощения. Я не прощаю вас. Вы не понимаете, вы ничего не понимаете - вы лишние в этом мире, вам придется умереть, либо подчиниться моей воле.

- Хочешь еще чаю?

- Что значит еще? Я вообще ничего не пил.

Ты хорошо знаешь людей. Ты можешь заглянуть им в душу? Скажи, почему они так любят унижать себя. Посмотри - телевизор, основной показатель, в каждом фильме мы видим слабых людей, глупых людей, людей, неспособных настоять на своем, катастрофы, падают самолеты, мы не можем противостоять этому; все, что мы можем сделать - уйти, убежать, закрыть голову, дыхание, спокойствие...

Сострадания нет - есть только радость - вот еще один человек упал и не сможет подняться. Христианство - наша религия, религия плача, просьб. Ограничения, законы, тянут нас вниз, наши кандалы - наши слезы. Встань... Ты любишь людей? Ты научишь меня их любить?

Что-то сломалось о мне. Вся ненависть куда-то исчезла и я уже не могу испытывать никаких чувств. Только анализ оставлен мне уничтожившим меня миром. Коляска для разбитого параличем. Что-то изменилось во мне, но не так, как прежде, это не подъем, не новая ступенька в осознании себя, это бездонный мрак, на дне которого частицы моего тела переходят в частицы тумана.

Просто время остановилось, время находится в самой неудобной позе, только бы его не увидели. Люди ищут время, которое валяется у них под ногами и стонет всеми цветами радуги, эти фейрверки стонущего времени, агонии воздуха, которым мы дышим, складываются в прощальную симфонию.[Haydn]

Мы прощаемся с верой в прогресс. Мы все приходим к одним и тем же мыслям. Мы устали от жизни. Мы устали от жизни. Кто научит нас думать и хотеть, если мы боимся учителей, боимся работы, зачем...

Только сон.

Можешь ли ты оставить эти секунды и увидеть. Ты в центре города, все равно где. Едешь на автобусе или идешь, все равно ты можешь ускориться, ты можешь влиться в это движение, ты можешь стать стрелой волной частицей света. Ты перемещаешься слишком быстро - постранство не любит тебя. Еще одна фобия, или ты - избранный?

Абсурд - вот наше искусство, мы смеемся сами над собой, луна смеется над нами, подушка смеется над нами и фосфорицирующий глаз плюшевого медведя.(бойся его)

Тоска по детству. Все эти сны с продолжениями, сказки с хорошим концом.

Кресло отвергает меня и эти взгляды...

Я даже не могу разговаривать с ними. Они стоят так тесно друг к другу, они едут зарабатывать медь - вот, что их объединяет, дело не в том, что они не поймут меня(они не хотят). Мы не разговаривем потому, что боимся услышать случайное слово, объясняющее

смысл, мы боимся узнать, что надо делать: достать один из девяти ножей, перерезать горло кондуктору, упасть с крыши небоскреба, за сколько секунд до земли появляется желание жить?

Смешно, да? Мы то думали, что это - отклонение от нормы, мы лечили этот психоз. Пытаемся создать мечту, чтобы перебороть страх: деньги, бомбы, бумажные изображения Заратустры, что еще?

Единственная мысль “А вдруг они сбудутся” убьет ваши мечты, как убила мои.

Лечь на пол, и закрыть глаза, не оборачиваться стоп!

Это был не свет в конце туннеля - это смерть. Надо идти назад, вставать и идти назад.

К финишу первым. Осталось только одно “но”.

Терпимость - вот, что разрушает меня.

Терпимость - вот мой новый обман.

Я поставлю опыт. Все эти люди, что идут мне навстречу, посмотри на их лица. Эти улыбки, которыми они прикрывают пустоту в своих глазах. Знаешь, почему они улыбаются? Они думают, что знают, как жить, они думают, что все у них под контролем.

Вот почему, они так боятся смерти, они отходят от стен, закрывают глаза, закрывают рот, чтобы не сказать ничего лишнего и их душа гниет внутри них. У них есть еще спасительные стереотипы, открывают коробки, берут оттуда вещь под названием “Все будет хорошо”, откапывая ее из под обломков разноцветных карандашей, осторожно, чтобы не разбудить маленького принца, чтобы не разбудить свое красное прошлое, которым они так восхищаются, похороненное под ними.

Я не хочу улыбаться с ними в унисон. Я не хочу смеяться их смехом. Я просто использую их, проверю, на что способно это множество заблуждений.

В последнее время они все чаще подходят ко мне, говорят, что знакомы со мной, чем дальше, тем больше их. Из воздуха, из земли они возникают с новыми судьбами, с новой памятью. Видимо, что-то сломалось в машине бытия. Любая идея, любая мысль может стать реальностью.

Мысли, у них есть глаза, черные, смотрят на тебя, ждут, когда ты не выдержишь этой тяжести, упадешь на землю, закроешь голову руками. Они могут напасть на тебя сзади, но зачем? Ты уже не встанешь, ты не сможешь увидеть снова этот густой воздух, словно призыв к падению все ниже и ниже и тебе уже все равно.

Время течет все быстрее и быстрее, как карусель в страшном сне, что-то про добрых волшебниц с руками из старинных пещер страха.

Пора остановится, а не то скорость карусели превысит скорость старения, и мы станем чужими самим себе.

Расталкивает людей и бежит все быстрее, быстрее, он успеет, он знает, что бежать осталось недолго, эта нарисованная на стене дверь - все, что отделяет его от решительности, его не догонят, он дойдет до своего дома, зажжет свет в ванной, жилых комнатах, включит все бытовые приборы, нельзя слушать, надо постараться понять, какую же картинку выбрать, синий пульс или желтый песок будут у него перед глазами, когда он согласится на все условия, или красная точка, за которую можно уцепиться, вывернуть пространство, очутившись в кукольном доме, руки онемевают, ноги онемевают, он только игрушка у этого тупого, больного хозяина, который закопает тебя в землю, с радостью, вызванной возможностью попрактиковаться в совершении похоронного ритуала, поделит твое тело между фигурками исландских воинов яркая вспышка! Еще два метра, бескрайний континуум точек плоскости земли рассчитывается постоянным отсутствием свободного времени, все медленнее и медленнее Ќ, 1/8, 1/16...

Впрочем, для некоторых, дорога в сенаторы ближе, чем дорога домой.

Часть II.

Они говорят, что им нужен сильный и умный человек, который возьмет власть в свои руки, который гарантирует им прожиточный минимум и футбол раз в неделю по центральному телеканалу. И как они еще могут смотреть друг другу в лица, говорить друг другу ничего не значащие фразы, воздух вокруг них задыхается, единственный выход для нас - обострение реальности, неплохо было бы устроить братоубийственную войну. И к этому все идет. Какова будет моя роль в этом мире? Сегодня кровать подо мной снова кружилась, это значит, ... , мне придется прикончить его, всего лишь скандинавская сказка для детей, зарплата учителя истории Анархия. Приходит на смену Анархия. В крови у наших детей, в глазах у наших детей, в руках у наших детей наше прошлое. Только я еще помню, как пахнут цветы, когда их мало.

- Здравствуйте, возможно, наверное, вы помните меня, я ... я знаю на что способен ваш сын, подождите [я та девушка, которую он любил] Тихо. Вы слышали когда-нибудь что-то похожее на эту тишину, на луч света, своей мощной метафорической силой ломающий ваш атеизм. Он может разрушить все это. Такое всегда начинается с сомнений, недомолвок. Всего лишь ваше одиночество разрывает этот свет, всего лишь ваша неуверенность. Больше, чем забиться в угол(все равно), больше, чем оставаться в чьей-то памяти навечно, этот свет.

Я не буду уговаривать вас, я знаю, что вы не можете ничего сделать, вы не слышите меня. Но, мы ведь созданы для счастья, но нет, вы тоже поражены этим презрением, эта болезнь так заразительна, эта любовь к смерти и силе так приятна, что вы уже не можете противостоять идеологии....Не оставляющей места.

Я могу поговорить с людьми. Я должна поговорить с людьми, должна узнать их мнение, он говорит... Он говорит, что у них нет собственного мнения, какое он имеет право говорить так, а? Он и в подметки не годится этим честным, добрым людям, живущим среди камней, камни, обтесанные камни, на которые так удобно смотреть из космоса, просто шероховатость на земле, мы любим неровные изгибы этого пространства, потому что, о боже, как они реалистичны, Сартр был прав, Моцарт ждал меня, Пабло ждал...

Я смотрю... Я смотрю им в лица.... Этот свет... Что-то неуловимое... Этот свет... Окна... Свет... Окна... У них... О чем они думают? Они, я... я сильнее этой ненависти, я сильнее, я верю, что люблю, их, такие добрые, честные... или.

Все куда-то падают, вниз, бессмысленность, бессмысленность, шарик с синей краской, красные пятна в глубине моих глаз убегают, прячутся в моем мозгу, что

Музыка за кадром:

Files are buzzing

Round my head

Vultures circling the dead

Picking up

Every last crumb

The big fish

Eat the little ones

The big fish

Eat the little ones

Not my problem,

Radiohead “optimistic”

На двери написано золотыми буквами: “ Фридрих Найд, почетный профессор университета каждый день читает для конечной аудитории лекцию о том, как научиться жить, думать, бояться, не бояться, любить, ненавидеть, вспоминать, забывать, безболезненно отрывать взгляд от ”.

Надо войти. Возможно, он единственный человек, который еще может помочь мне. Пожалуйста, пусть он будет умным, тонким, красивым, выделяющимся, пусть я узнаю в нем родственную душу, пусть мир будет существовать только вокруг него, пусть он убьет все мои сомнения. Я помню, как ОН упоминал о Фридрихе. Это не может быть случайностью, я не хочу, чтобы это было случайным, то, что я сейчас здесь, что-то должно случиться, что-то обязательно должно случиться, иначе еще один камень погибнет, забытый червями, я должна вложить все свое желание жить в этот камень, в Азии так трудно дышать, в Германии так трудно дышать, я смогу почувствовать свою силу, мое лицо закроют утренними газетами, если я не смогу. Толкнуть эту дверь ногой, или сломать силой собственного воображения, вломиться туда и крикнуть, за этой дверью зеленые поля царственных ветров, подхвати меня ветер!, я спрыгиваю со скалы, где нет снега, очень высоко, забери меня Аслан, забери меня Нарния, несколько комнат, куда ты не придешь, пропитаны свежестью мяты, раздавленной...

Вперед.

- Здравствуйте. Вы все пришли сюда, чтобы прояснить что-то для себя, сделать выводы. Возможно мы даже устроим интересную игру. Нет, лучше сказать “Затеем интересную игру”. Повторяйте за мной, с улыбками на лицах, “Затеем интересную игру”. Повторяйте за мной, с улыбками на лицах, смысл ее в том, что вы можете высказать свое суперполезное мнение по многим животрепещущим философским вопросам, сможете поделиться с присутствующими бесценнейшим жизненным опытом.

Вы все достаточно умны, чтобы оценивать эпиграфы и афоризмы известных всему миру писателей, вы сами можете написать очень интересную книгу ил даже восемь.

А теперь главное упражнение: встаем, расправляем руки-крылья и говорим: я умею жить , думать, бояться, не бояться, любить, ненавидеть, вспоминать, забывать, безболезненно безболезненно молчать.

Все мои мелкие недостатки, которых на самом деле не существует, исправит великий Фридрих за умеренную плату.

Она выбегает из аудитории, и только слова проносятся мимо нее: “Ты когда-нибудь была на лекциях Фридриха? На таких как он будет держаться мир, который я построю[Нет!]

Я ненавижу его. [Как и я] [Извини, я прослушала и тебе придется повторить] Ты когда-нибудь была на лекциях Фридриха? ”.

Ее бросает о стены. Это просто розыгрыш, это смешно, луна смеется... Ее бросает о стены. [Нет!] Ее тошнит. [Как и я]

Вселенная захлебывается в блевотине Анны Шварц 1973 год рождения, отец, мать, два не рожденных сына и одно невысказанное чувство, 289, 324, 361, Лемма, Принцип нижней грани, аналогично

Занавес.

Снова, опять, та же самая, чертова песня за кадром.

Комментарии: 3, последний от 24/07/2003. © Copyright Чистов Леонид Ефимович (come_on@inbox.ru) Размещен: 26/05/2003, изменен: 17/02/2009. 24k. Статистика. Рассказ: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: Мысли, у них есть глаза, черные, смотрят на тебя, ждут, когда ты не выдержишь этой тяжести, упадешь на землю, закроешь голову руками. Они могут напасть на тебя сзади, но зачем? Ты уже не встанешь, ты не сможешь увидеть снова этот густой воздух, словно призыв к падению все ниже и ниже и тебе уже все равно.

Чистов Леонид Ефимович : другие произведения.

Падение