На ночь Кузнецов любил выпить чаю. Смотрел телевизор и пил. Чашек шесть. Зелёного, с молоком. Пристрастился ещё в давние времена, когда Лорка грудью кормила. "Видеть эту бурду не могу!" -- рука брезгливо двигала чашку . Он гладил нервную руку, вздыхал, и пил мутную жижу - не пропадать же. У супруги кривился рот, но рука теплела: раз пьёт - значит любит.
Дочку выкормили какой-то заморской чучей. Денег вломили поболее, чем на памперсы. Результат: аллергия на всё, и слабоумие. Не ярко выраженное, но прогрессирующее. К восемнадцати облунела совсем, но однажды, слава богу, ушла на дискотеку и не вернулась. Позвонила через месяц, сказала, что живёт с Аликом. Лорка снова кривила рот, а у Кузнецова ещё больше округлились груди. Лёгкую припухлость сосков он ощутил ещё в период кормления. "Ишь ты, - подивилась как-то Лора, поглаживая пальцем странно нежные и увеличенные железы, - как у бабы. Ты б Таньку и кормил, папаша!". Кузнецов засопел, потому что ощутил эрекцию, и разговор быстро кончился.
С годами прикосновения перестали вызывать нежные чувства, а вот сиськи росли, потому как чай с молоком он полюбил крепко. И писал как маленький. Восемь раз за ночь.
-- Нет, с этим надо что-то делать, - решительно скривилась супруга. Речь шла не об аппетитной мохнатой груди - к ней Лора с годами привыкла, а о том, что пассивно болталось пониже, - ты же меня с ума сводишь, Кузнецов! Я не абы как, а всё-таки женщина!
Он с сомнением посмотрел на гневно раскинувшуюся поперёк тахты женственность. Ножки Буша, вялый живот и невнятные прыщики в районе подмышек. Ступни ног велики и какие-то плоские. Всё сероватого оттенка и пупырём идёт от утренней свежести. Зрелище не возбуждало.
Дело в том, что в последнее время у них стало и вовсе нехорошо в этом смысле. Годы берут своё. Работа сидячая, жена тощая, с пописать - тоже проблемы. Больше потел. Тут вспотеешь, если опять полночи к тебе лезут холодными руками! И всё бестолку!
Зато поутру он просыпался от острого, очень острого желания. Просыпалась и Лора. Но один и тот же оптимистично торчащий признак они понимали по разному. Женщина лезла руками и всем остальным, а он скрипел зубами от рези в мочевом пузыре, проклиная в душе и чайные плантации Шри-Ланки, и баб с их тупыми причудами, и невозможность излить хоть чего хоть куда. Стряхивал с себя чахлое тельце супружницы, бежал в заветный уголок, кое-как, пристраивал настойчивый аргумент к фаянсовому факту.... Выходил опустошённый, поникший, всесторонне расслабленный. Лора только играла желваками, очередной раз убедившись в обманутых надеждах. Их зыбкая близость виделась затяжным некончаемым издевательством.
2.
К андрологу пошёл сам, хоть и с изрядным сомнением. Но уж лучше так, чем терпеть несносный зуд, ведь чего надумала, дура ледащая: " А ты же не хочешь меня как женщину, Кузнецов...Вижу - не хочешь, лучше прямо скажи, признайся!". Пару дней назад так припёрло, что чуть и впрямь не признался...кошмар! Так хоть справку дадут, что железа сама по себе, а он, Кузнецов, не при делах...
-- Дело понятное, -- приятно улыбнулся молодой человек, и, одевая резиновую перчатку, с участием предложил:
--Снимайте штанишки...будем знакомиться...
О боги!!! Такого он не ожидал. Прикусил ус, да и глаза пришлось выковыривать из-под надбровных дуг пальцами после сеанса.
-- Завтра в то-же время, -- обнадёжил эскулап, -- продолжим работать в заданном направлении.
-- Завтра?! Опять?! Да это же...-- "полная жопа!!!" хотелось крикнуть в античный профиль, а пусть даже и фас...
...он и крикнул. Не сдержался. Хоть и сразу покраснел.
-- Да, она у вас полненькая, - улыбнулся волокий блондин, с симпатией глядя в бегающие глаза, -- но вы не бойтесь, это сначала больно, а потом....
-- Что...? - выдавил из себя зачарованный взглядом голубых глаз Кузнецов.
Через две недели больной Кузнецов чувствовал себя много лучше. Умелая работа с его, Кузнецова, задницей, приносила плоды. Да ещё какие! Он ощущал странное удовлетворение от слаженной деятельности молодого специалиста. Более того, порою с головой уходил в сладкий омут долгожданного предчувствия. Прикасаясь к чуду проникновения. Пока в его скрытых глубинах шла напряжённая копотня и пульсация, сам он только сыто жмурился, прислушиваясь к нюансам странной, благодатной наполненности, доселе не изведанной и нежданной.
Но всему на свете приходит конец. Во всех смыслах.
На последнюю сессию Кузнецов явился со смешанным чувством грядущей разлуки и щекотливым предчувствием чего-то нового. Да ещё и с цветами. Лорка, томимая двухнедельным ожиданием чуда, надоумила. Чудо произошло.
Это было непередаваемо. Никогда ещё руки Андрэ - так звали его целителя, -- ласково не касались трепещущих ягодиц, никогда столь томно не скользил обрезиненный палец, никогда....
-- Извини, Базиль, -- да, он единственный звал его Василием, даже Лорка шпыняла Кузнецовым, -- позволь, мне так сподручней, приподнимись....
Левая, свободная рука нежно, но властно прихватила полную грудь , сразу зашедшуюся сладкой истомой...а затем мягко вжикнула молния на чужих, сразу ставших близкими, брюках, и...
3.
Ну не стоял у него на эту угловатую старую клячу, ну никак, хоть ты тресни!
А она лишь щёлкала, по многолетней привычке, скособоченной рожей, и плевалась гнусными ругательствами, обидными, жгучими словами, способными растоптать любое чувство, загубить всякую страсть.
И всё из-за чего?! Попросил о ерунде, можно сказать, - сунуть палец в жопу. И ведь не в чужую, не в свою безрадостную задницу, а любимого, такого близкого человека - мужа, отца и добытчика!
Да ведь и сунула, поломавшись. Куда делась бы?! Только радости от её маникюра ....тьфу! Дура - дура и есть. Нечуткий человек. Дерево.
Сам пошёл, сам, стесняясь, выбрал. Сам купил, принёс, достал и в руки сунул - на, пользуйся! Нет. Раскрылась, как кошёлка старая не с той стороны, где надо:
-- Это, Кузнецов, что такое?! - морда багровая и глаза бешеные.
-- Это - фаллоимитатор, а я - Василий, - жёстко ответил Кузнецов, и уже более примирительно добавил:
-- Прогресс, Лара, не стоит на месте...
Зря он это сказал. Дальше он услышал, что не стоит вовсе не прогресс, что у кого-то крыша прохудилась, тараканы завелись, бесы в ребро пихаются, и пора вызывать ветеринара.
Обидно было всё это слушать, и глупо. Особенно, если учесть, что оказался он, в итоге, у психиатра. А что было делать? Ларка махала секачом....Лучше уж так.
Постукав, поводив, пощупав, мозгоправ быстро понял что к чему. Тем более - не пьёт человек, не курит, не нюхает, сиськи растут, - тут всё ясно.
-- Вам, батенька, нужно просто решить, чего вы хотите. Определиться....
-- А помочь ему можно?! - выкрикнула скошенная чуть ли не по диагонали Лора.
-- Медицина шагнула далеко вперёд, - задумчиво прогудел психиатр, -- помочь в принципе, можно... Но нужно работать с пациентом vis-а-vis...
-- Как?! - Кузнецов сморщился от истеричного взвизгу и пояснил не глядя:
-- С глазу на глаз, голубушка, - подтвердил психиатр, жгучий смуглый брюнет с благородной проседью в баках.
-- Лицом к лицу, - добавил пациент, облизнув губы.
-- С полным погружением, --кивнул Арнольд Карлович Пфер, дока в этих делишках, -- приватно.
-- Я согласен, - твёрдо ответил Бэзил Кузнецов, -- Думаю я могу вам довериться, доктор.
-- Несомненно, - уверенно констатировал тот, -- значит, сегодня вас и госпитализируем, Василий Петрович.
-- А..а..как же ... - прошептала поражённая Лара, не ожидавшая такого крутого разворота, -- как же я...может амбулаторно...
-- Нет, дорогуша, я же чётко определил, -- галантный врач под локоток повёл поникшую женщину к выходу. Развернул, открыл, выставил, и уже прикрывая дверь, повернулся к больному, -- ЭТО ДЕЛО ТОЛЬКО ДЛЯ ДВОИХ.