Редкий фонарь в этом городе горел. Но сейчас, на этой улице, фонари не просто горели, они горели белым светом. Этот свет освещал высокие сугробы снега по бокам тротуара.
Снег же... Он был именно таким, каким она любила. Белый, мягкий, рыхлый-рыхлый и искрящий сотней бликов, словно миллионы мелких, драгоценных камней рассыпаны на дороге.
А сама она... Она стояла на дороге. Нет, сидела на корточках. Почему-то асфальт не был покрыт снегом, только очень тонким слоем, поземкой, словно тонким кружевом.
Что-то текло по ее лицу. Слезы? Почему она плачет? И почему так больно внутри...
- Эй, ну, тихо. Тихо.
Кто-то теплый и мягкий вдруг появился из ниоткуда и обнял, прижал, словно пытался согреть.
- Тихо. Ты не одна. Ты не одна. Все хорошо, - кто-то прижал ее еще крепче, а сама уткнулась ему куда-то в воротник теплой и мягкой кофты. Об такие кофты хорошо вытирать дорожки слез с щек.
А тот все повторял, как молитву:
- Не одна, ты не одна. МЫ не одни.
Словно не только ее убеждал в этом, но и себя тоже. И... от этого леденящий холод в груди начал таять. Тепло медленно проникало в каждую клеточку тела. Этому не мешала даже метель, решившая закутать их в кокон из снега.
И только теперь она заметила других. Они стояли рядом, не решаясь приблизиться к паре, седевшей, обнявшись, на снегу. Но и от них это тепло текло к ней по морозному воздуху. Они делились маленькими каплями света и теплоты, здесь, в самом морозном месте на земле.