Тора была так увлечена игрой, что не сразу заметила бабушку. Она просто не ожидала встретить ее здесь. Краем глаза видела пару - старушку и молодую девушку, - но даже подумать не могла, что эта старушка и есть та самая Изгиль, которая только вчера ругала ее за походы на окраину. А тут - на-ка! - она и сама здесь ходит и, похоже, ей это очень нравится.
Узнав бабушку, Тора быстро пригнулась, нет, даже рухнула на землю, распластавшись за бугром. Как и догадалась в последний момент сделать это, а не стоять изваянием. Помнится, когда она так пряталась от Ланы, все прошло удачно, и сестра не заметила ее. Оставалось надеяться, что и бабушка не заметит.
- Ты чего? - взволнованно спросила Миара, оказавшаяся рядом.
Тора только махнула на нее рукой: иди отсюда!
Но, похоже, Миара не поняла жеста и продолжила волноваться:
- Тебе плохо, да?
- Нет! Мне хорошо! - сквозь зубы зашипела на нее Тора. - Отойди!
- Может, тебе помочь? Ты так упала, ударилась, наверное, - сочувствовала Миара. Она даже присела рядом и хотела посмотреть, каким местом ударилась подруга.
- Да отойдешь ты уже или нет? - хрипло спросила Тора и угрожающе вытаращила глаза. Как тут можно спрятаться, если возле постоянно кто-то крутится, да еще и вызывает на разговор?!
Похоже, Миара обиделась. Она хмыкнула, тряхнула волосами и отошла. Да, похоже, крепко обиделась и на сегодня игре конец. Ладно, Миара отходчивая, уже завтра она и не вспомнит об этом.
Прикусив губу от напряжения, Тора осторожно приподнялась и выглянула из-за бугра. Так, чтоб лишь краешком глаза подсмотреть, ушла ли бабушка. Но нет, она не ушла. Мало того, она и та молодая девушка стояли совсем неподалеку. Что они там делают? Отдыхают? Разговаривают? Или прощаются? Что за дела могут быть у бабушки на окраине и кто эта девица? Тора присмотрелась. Да это же внучка колдуна! Тора видела ее, когда ходила к Готрину. Лишь бы об этом не узнала бабушка. А если узнала? Или вот прямо сейчас Фарина говорит ей об этом? Хотя, разве она может знать об их родстве? Но ведь Фарина - внучка колдуна, возможно, она и не такое умеет. Тора взволнованно закусила костяшку пальцев, обдумывая, как ей выбраться из этой ситуации. Вряд ли на этот раз бабушка поверит ее обещанию. Самое лучшее, конечно, отлежаться здесь, пока она не уйдет. Авось она ее не заметила или не узнала. Хорошо бы подслушать, о чем они говорят. Тора снова высунулась.
- Спасибо, девонька, за хлопоты. Дальше я уж с внучкой пойду, - Изгиль, прищурившись, посмотрела прямо на Тору, и та поняла, что ничего хорошего ей ждать не придется, и прятаться в этом укрытии бесполезно: бабушка наверняка давно ее узнала. Еще и посмеивается, небось, наблюдая за ней.
- Ба, ты как тут? - удивилась Тора, как ни в чем не бывало, выбираясь из своего укрытия. Сейчас главное виду не показывать, что она знает Фарину, тогда и та ее не вспомнит. Мало ли к ним людей ходит - всех ведь и не упомнишь.
Фарина распрощалась и пошла обратно. Тора с облегчением выдохнула: одной проблемой меньше.
- То же самое я хотела у тебя спросить, - строго ответила Изгиль. - Как же наше с тобой вчерашнее соглашение?
- Вот уж никак не ожидала тебя здесь увидеть, - Тора удивленно таращилась на бабушку: интересно, что привело ее сюда? Не полезные же штуковины она ходила откапывать.
- У меня свои дела. А вот тебе здесь совсем не место!
- Дела? Здесь, на окраине? - Тора немного подумала - Ба и внучка колдуна шли вместе, - и вдруг ее осенило: - Ты к Готрину ходила! Значит, ты, все-таки, заболела! Нужно сказать родителям!
- Погоди ты, попрыгуха! - остановила ее Изгиль. - Не нужно их беспокоить. Мне уже лучше.
- Но они тебе помогут! Они должны знать, что ты себя плохо чувствуешь! - не унималась Тора. - Они же беспокоятся!
- Вот именно. А я не хочу их беспокоить.
Тора пристально посмотрела на бабушку. Тревога за себя сменилась смутным чувством облегчения. Как бы строго не разговаривала сейчас Ба, но Тора вдруг почувствовала, что и она не хочет, чтоб о ее визите на окраину кто-нибудь узнал. А это значило, что теперь Ба точно не выдаст ее тайну, ведь и Тора знает про ее секрет. Теперь у них обеих была общая тайна.
Вдруг на пути показался Виан, тот самый, которому удалось днем раньше нагнать на нее страху. У Торы и сейчас шевельнулось что-то противное на душе, одно из чувств, которое каждый человек пытается скрыть. Но это, скорее, было вызвано воспоминаниями. Потому что сейчас Тора его не боялась. Во-первых, он был один, без поддержки своих великовозрастных друзей, а во-вторых, она была с бабушкой. Виан с товарищами славился тем, что приставал к младшим, чтоб показать свою власть, а к старшим, тем более, старикам он не цеплялся. Наоборот, относился к ним, пусть и сдержанно, но с уважением. Видать, не отросло в нем еще столько подлости. А может, из-за всеобщих правил, втолкованных ему с детства, и страха их нарушить, он просто предпочитал не замечать стариков, попадающихся ему на пути?
Виан прошел мимо, сделав вид, что не знает Тору и никогда прежде ее не видел. Ну и Тора, выдохнув с облегчением, с удовольствием сделала то же самое.
Ему сегодня дела не было до какой-то девчонки. Не то настроение. Вчера еще хотелось развлечься, подурачиться, а сегодня были другие планы. Сегодня они с товарищами договаривались пойти к стене: поговаривали, что видели там заргана, и парням очень не терпелось испытать себя на смелость. Каждый сам по себе был уверен, что через стену зарган пройти не сможет, так хоть бы взглянуть на него - что это за зверь такой, которым пугают детей. Но об этом каждый из них лишь думал, вслух же друзья предполагали, как зарганы прорвутся внутрь охраняемой зоны, как будут свирепствовать, сможет ли каждый справиться с ним один-на-один или придется защищаться всем вместе. А если зверь придет не один? Эти разговоры будоражили и щекотали где-то внутри, в животе, в том месте, где, бывает, неприятно сосет от голода. Только сейчас это странное волнение было даже приятным, и друзья снова и снова обговаривали кровавые подробности ужаса, который может произойти.
А утром отец испортил все планы! Он собрался на ручей и Виану пришлось идти с ним. И вот теперь, освободившись, пошел искать товарищей. Наверняка они, как и договаривались, заходили за ним. Но что теперь-то об этом? Виан уже сходил до Одифа, его мать сказала, что тот ушел еще утром. Теперь оставалась надежда, что они у Криса, иначе найти друзей будет просто не реально. Протяженность стены огромна! Она окружает все поселение. В какое место они подались?
Вот и жилище Криса. Виан чуть приоткрыл дверь и, не входя, позвал:
- Крис! Эй, ты здесь?
Навстречу ему вышла невысокого роста миловидная девушка с голубыми, как небо глазами, а ее светлые волосы только еще больше добавляли небесного. И вся она была такая легкая, воздушная, неземная, что, казалось, подует даже легкий ветерок и тут же унесет ее туда, где она и должна жить - на белое облако.
- Брата нет, - сказала она. - Они с Одифом еще утром пошли тебя искать. Вы разве не встретились?
- Нет, - Виан разочарованно вздохнул. И тут же приободрился: - А ты, разве, меня знаешь?
- Конечно, - пожала плечами Дилара и засмеялась. Виан заметил про себя, что даже смех у нее какой-то небесный, хотя он не совсем понимал, какой может быть на небе смех и как вообще смех может быть связан с небом, но вот этот звонкий, задорный ему непременно хотелось назвать небесным. - Ты же Виан! Я тебя с детства знаю!
- А я думал, ты не обращаешь на меня внимания, - понизив голос, вкрадчиво произнес Виан. Ведь он-то не обращал прежде внимания на худую, вечно сопливую девчонку. Разве что лишь тогда, когда Криса из-за нее не отпускали гулять, заставляли присматривать за сестрой. Тогда они с Одифом злились на нее и ругали последними словами. Теперь она была не сопливая, и не такая уж и противная, как казалась прежде. Теперь даже он был бы не прочь понянчиться с ней.
- У моего брата самые шумные друзья. Как на вас не обращать внимание?
- Да? Мы такие шумные? - Виан сделал удивленные глаза, шагнул, заходя внутрь жилища, и бегло осмотрелся. - А что, твоей матери нет?
- Нет, она ушла. Я одна.
- Можно, я здесь подожду Криса?
- Жди, - с безразличием пожала плечами Дилара и уселась к большому тазу, возле которого стояла пара кастрюль и сковорода. Дилара зачерпнула рукой со дна таза темную густую жижу и принялась натирать ею посуду. Странное дело, казалось бы, ну, грязь же, жидкая, мутная грязь, но от соприкосновения с ней старая кастрюля начинала блестеть. Конечно же, тут имело большое значение, как Дилара старательно натирала ее.
Пользуясь тем, что Дилара сосредоточена на своем занятии, Виан пристально рассматривал ее. Да, она бесспорно хороша. Даже сейчас, когда не смеется, показывая ровные зубки, а вот так серьезна, будто очистить эти кастрюли - самое важное, что есть в жизни. Белая кожа на руках, оттененная темной грязью, казалась такой тонкой и нежной, а кисти рук изящными и совсем не для такой работы. Но Дилара ловко справлялась, видно, что не впервые. И как Виан не заметил перемен в сестре приятеля? Удивительно, какие чудеса происходят с телом девочки в этом возрасте. Еще недавно Дилара не вызывала у него такие мысли, как сейчас.
Не сводя взгляда, Виан неторопливо обошел ее. Теперь он не видел ее лица, но видел узкую спину, хрупкие плечи. Даже под слоем одежды, которая топорщилась грубыми складками, угадывалась тонкая талия. И при этом она не была болезненно-тощей, бедра, упрятанные в широкие мешковатые штаны, были достаточно полны и крепки. Это когда она стояла, одежда бесформенно свисала, скрывая фигуру, а сейчас штаны натянулись, плотно облепив ее ноги, выдавая все изгибы и выпуклости. Скрести кастрюлю - это не такое уж простое занятие, и Виан видел, как напрягается тело Дилары, а все эти слои одежды только будоражили воображение. Светлые, почти белые локоны разметались по спине и вздрагивали от каждого ее движения.
- Твои волосы, они белые, как снег! - Виан с восхищением пропустил между пальцев длинную прядь.
Дилара обернулась, удивленно взглянув на него, потом вдруг засмеялась и игриво отстранилась.
- Снег белее, - сказала она.
Виан подсел рядом, борясь с желанием прикоснуться к Диларе, сжать ее в своих объятиях, зарыться лицом в эти локоны, уткнуться губами в шею, в то место, где бьется жилка, и вдыхать аромат ее тела. И чем больше он боролся, тем больше ему хотелось сделать это. Так некстати вспомнились слова Одифа о том, что Крис любого порвет за сестру. Вспомнились и тут же развеялись, став такими ничтожными по сравнению с желанием.
Не в силах больше сдерживаться, он прикоснулся к ее спине. Как не легки были эти прикосновения, Дилара замерла, не выпуская из рук недомытую кастрюлю. Но не отпрянула, не возмутилась, не стала кричать, что пожалуется матери. Виан расценил это как одобрение, и уже смелее провел рукой ниже, ниже. Он чувствовал, как напряглось ее тело, но Дилара не противилась, словно изо всех сил старалась делать вид, будто ничего не происходит. Виан завел руку под одежду и коснулся ее кожи. Теплое, гладкое девичье тело, скрытое от посторонних глаз грубой, бесформенной рубахой, было сейчас доступно только ему одному. Дилара судорожно вздохнула, но не пошевелилась, не обернулась. Было ли ей стыдно за происходящее или она боялась спугнуть Виана? Он не видел ее лица, мог лишь догадываться о тех смешанных чувствах, которые она сейчас испытывает. Да это было и не важно. Она не оттолкнула его, значит, она не против. Виан провел рукой по тонкой талии вперед, коснулся живота девушки и придвинулся к ней ближе. Теперь она была плотно прижата к нему спиной. Виан чувствовал, как она дрожит, как взволнованно дышит. Медленно он продолжал гладить ее тело под одеждой, даже, скорее, изучать, исследуя на ощупь. Вот он коснулся груди. Дилара обмякла от вдруг накатившей слабости, доверчиво откинулась на него, положив голову ему на плечо, и закрыла глаза. Виан воспринял это, как знак согласия. Он осторожно прижался губами к ее виску, скользнул по щеке, ощущая бархатистость, по шее... Дилара вдруг посмотрела на него. Это был другой взгляд, непривычный. Виан никогда прежде не видел у нее таких глаз. В них была страсть, которую Дилара и сама в себе не подозревала. Она обхватила шею Виана руками, не задумываясь, что пачкает его той самой грязью, которой только что очищала посуду. Да и Виан об этом не думал. Его действия становились увереннее, настойчивее, где-то даже грубее. Он уже не спрашивал разрешения, а брал то, что ему хотелось. Мысли путались. Хотелось еще, хотелось большего. Уже недостаточно было этих поцелуев и осторожных поглаживаний. А потом будь что будет.
Дилара неумело отвечала на его поцелуи, но ее тело откликалось не ласки Виана и стремилось к нему навстречу. Все молча. Они сейчас без слов понимали желание друг друга. Потому что это было их общим желанием.
Одежда Дилары полетела на пол. Куда делась та застенчивость скромной девушки? Да и Виан сейчас мало думал о том, что в это мгновение в жилище может зайти ее мать или обо всем узнает ее брат. Все это казалось сейчас таким неважным...
Дилара, стыдливо краснея, натягивала на себя одежду. Как будто Виан не видел только что ее наготу. Путаясь в штанинах, в рукавах, она торопилась поскорее спрятаться, скрыть следы произошедшего. А Виан, наоборот, откинувшись на кровати, где Дилара спала вместе с матерью, вел себя очень уверенно, открыто наблюдал за ее неуклюжей возней, чем еще больше смущал ее. После случившегося она вдруг опять, как по волшебству, стала застенчивой и неумелой. Стесняясь поднять на Виана глаза, она робко присела рядом с ним. Виан молчал. Как же ей хотелось, чтоб он сказал сейчас хоть что-нибудь! Что-нибудь одобрительное. Ну, или чтоб хотя бы обнял. В ее голове все перемешалось. Навалилось непонятно откуда-то взявшееся чувство вины и стыд. Правильно ли все то, что она только что допустила?
- Я ведь давно тебя люблю, еще с детства, - тихо призналась Дилара. - Ты самый красивый из приятелей Криса. Даже из всех его знакомых.
Как удивительны эти юные девушки! Как смелы и искренни они в своих порывах и признаниях! Как не боятся ошибиться.
Виан представил ту тощую сопливую девчонку, смешную и вечно перепачканную, которая, как оказалось, была влюблена в него еще тогда, и усмехнулся. Надо же, она была влюблена, а они не знали, как от нее избавиться, чтоб не путалась под ногами, чтоб можно было спокойно заняться своими делами. Он тогда и подумать не мог, что у него могут быть какие-то отношения с этой мелюзгой, ведь вокруг было полно красивых девчонок.
- Ты меня любишь? - едва слышно спросила Дилара и вдруг застеснялась своего вопроса. Вслух он звучал совсем не так, как ей представлялось.
- Конечно, люблю, - спокойно ответил Виан.
Дилара растерялась. Она ожидала восторгов, счастья, клятвенных обещаний и что там обычно еще бывает в таких случаях. Чего угодно, но не такого спокойствия, близкого к равнодушию.
И опять тишина. Ни попытки прикоснуться, обнять, поцеловать...
- Ты ведь женишься на мне? - немного помолчав, спросила Дилара.
- Конечно. Если ты не будешь попусту болтать. Не люблю болтливых. Вот и посмотрю, какая ты: расскажешь кому-нибудь про нас - можешь забыть про меня.
- И маме нельзя?
- Никому!
- И Крису? Вы ведь с ним друзья.
- Крису тем более! Это будет испытание. Посмотрю, умеешь ли ты хранить секреты. Знаешь, мне ведь не нужна жена, которая только и делает, что треплется по любому поводу, - Виан поднялся, направившись к выходу.
- Я никому не скажу! - торопливо пообещала Дилара, испугавшись, что он сейчас вот так просто уйдет. И тогда все? И все то, что сейчас было - это не важно? Или нужно сделать вид, что ничего не было? В отчаянии она подскочила следом за ним и, забыв гордость, уцепилась за его рукав.
Виан обернулся.
- Вот и умница, - он приподнял пальцем ее подбородок и медленно склонился. Его губы были уже так близко, Дилара уже ощущала его теплое дыхание на своих губах и ждала поцелуя, но Виан вдруг замер, словно в раздумьях, словно ожидая встречного движения. Долго ждать не пришлось, Дилара отозвалась, приподнялась на цыпочках, потянулась навстречу, давая понять, что она хочет того же самого.