Чукча С.. Update

Сказка, рассказанная пессимистом.

Посвящаю этот текст

двум замечательным девушкам А. и М.,

верящим в сказку и идеальность Мира.

Бувають такi слова, пiсля яких здається, що тобi вирвали серце.

Бувають такi моменти, пiсля яких ти стаєш сильнiше.

Бувають такi вчинки, пiсля яких близькi люди стають нiким.

Автор невiдомий

ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 23 декабря

Ветров, следующий день после разговора в ресторане

"Не хочу, чтобы день начинался. Хочу проваляться в постели целый день, смотреть телевизор, ничего не делать и ни о чем не думать. - вздохнул Арсений Петрович.

"Как старик" - нет, это уже слишком, рывком вскочил с кровати и натянул домашний халат. Быть старым, немощным и бессильным было главным его страхом. Он всячески оттягивал свою встречу со старостью - подтяжки, маски, личные косметолог и пластический хирург, тренер и диетолог, регулярные физические нагрузки - все это было рутиной для этого молодящегося 63 летнего мужчины.

В столовой был сервирован завтрак, конечно, полезный: теплая вода с лимоном, овсяная каша с ягодами, йогурт, травяной чай.

"Доброе утро, Арсений Петрович. Как спалось?" - поприветствовала домоправительница. Женщина лет 50, с манерами Фрекен Бок.

"Спасибо, Агнесса Павловна. Хорошо" - ответил Ветров, про себя подумав, "что б ты к чертям провалилась старая зануда". Агнесса Павловна была его находкой, она лучше всего подходила дому, да и содержала его железной рукой.

"Завтрак в столовой, если что-нибудь понадобиться - зовите" - и удалилась по длинному коридору.

Попивая воду, вернулся мыслями к вчерашнему разговору. Ничего хорошего, но могло бы быть и хуже и не пришлось бы завтракать, а так - проблемы решить.

"Водки что ли на радостях выпить?" - мелькнула мысль. "Так с кем? С Горгоной Павловной? И водки выпить не с кем, все деловые партнеры, да друзья по теннису. Когда же я последний раз напился?".

"Да. Что все-таки происходит? Полковник, который руководил задержанием в отпуске. Хм. Милицейские чубы друг другу рвут? Братва сама не знает, решила посмотреть кто кого. Грехи мои тяжкие".

Арсений Петрович набрал своего помощника.

- Арсений Петрович, доброе утро.

-Николай, доброе утро, какие новости сегодня?

- Стрельба была ночью в Парке Славы, говорят Саид с Карасем что-то делили. - доложил помощник.

- Будет точная информация - сообщи.

- Еще звонила Ирина, сказала, что не смогла до вас дозвониться, интересовалась пойдете ли вы, как договаривались на закрытие сезона в филармонию?

- Нет. Не до этого. Скажи начальнику охраны, что я буду через час в офисе и хочу с ним встретится - пусть будет готов. Позвони на озеро - забронируй на пару часов домик, поеду на рыбалку, если будет звонить Ставницкий - то, отмени рыбалку и сообщи мне о встрече.

"Прав был Гаррик, кому все оставить? Сыновья особо близкими не были никогда. Все работа-работа, их воспитанием покойная жена занималась. Внуки. - Арсений Петрович вздохнул. - с внуками все еще сложнее. Один надежды подавал, так и вспоминать не хочется. Второй - балбес от бизнеса далекий. За что всю жизнь боролся? Завтракать одному, Горгона в доме, с Ириной в филармонию. Надоело. Скучно. И Ирина хороша, под сорок, интеллектуалка, в свет вывести не стыдно - а, наскучила. Пусть Николай ее как-нибудь сбагрит. И без нее есть чем заняться".

Саша Михайлова, конец сентября

Я сидела и размышляла, куда пристроить картину. Я хотела от нее избавиться, как от напоминания о моем необычном лете, иначе мне в жизни не пришла бы идея написать картину полтора на двасполовиной метра.

"Вот выброшу тебя на помойку и не будешь маячить мне напоминанием", - сказала я мысленно картине. - И ту другую на даче тоже, или ту можно на чердак снести? И повеселее она будет".

Рукописи не горят, а вот такие уродливые монстры горят или нет? Может ее на даче сжечь?

На картине великий художник я изобразила вход в мрачное царство Аида, темную реку Стикс и лодку Харона и его самого, правда, Цербера я нарисовала с одной головой, но вдохновлялась Собакой Баскервилей, так что собачка не подкачала. Картина получилась мрачной, трагичной, и без проблеска надежды, как, наверное, и мое тогда настроение. Мои родители были в шоке во время ее написания, да и сейчас опасливо косились, заходя ко мне. Я люблю маму и папу, - они лучшие, не лезли с расспросами, заставляя меня врать через силу, ненужными советами и сочувствующими минами. - этим меня безмерно удивили. Они не отправили меня бандеролью в Черногорию к Лильке и ее родителям, а дали пострадать, полежать бревном в кровати, написать это мрачное нечто, и только потом мама в приказном порядке заявила " Ты едешь на дачу. Поллета уже прошло, хватит!" погрузила меня в машину и доправила к бабушке за город, где я оздоровилась - по словам мамы и сваяла еще один шедевр - по словам бабушки.

Мои родители до сих пор уверены, что я так переживала скоропостижное расставание с Большой Любовью Моей Жизни Мишей Александровым. Угу. Мама и сейчас считает, что Миша хорошо воспитанный, серьезный мальчик, не то что, все наши с Лилькой друзья-раздолбаи.

Да, хороший. С какой только на него стороны смотреть чтобы увидеть эту хорошесть? Со спины, наверное, когда спит зубами к стенке. Я улыбнулась.

Миша Александров был моей отработкой кармического долга, и где-то я крупно накосячила в прошлой жизни, иначе никак не могу объяснить его появление в этой.

Прекрасный, серьезный мальчик, который не переваривал меня органически, был не знаю уж правой рукой, левой рукой, задней ногой своего брата, криминального авторитета, находящегося в федеральном розыске, и вел двойную жизнь. Утром и днем в университете он был достойным подражания отличником учебы, с девушкой умницей-красавицей и облико, ну очень уж, морале, а вечером и ночью рассекал по городу на своей черной машине, решая бандитские дела: темные личности, какие-то свертки, чисто базары и чисто на конкретные темы. Черный плащ, а не Миша, черт побери! Я поняла, что деятельность их группировки связана с наркотиками, потом в новостях услышала еще о подпольных казино. Нормальное знакомство для девочки, у которой папа работает в городской администрации.

Случайное знакомство, так бы и осталось незначительным эпизодом в моей и его жизни, если бы не трогательная забота старшего о счастье младшего помноженная на тупость исполнителей, которые притащили меня в цитадель зла, решив, что именно я любимая девушка Малого.

Пока Малой появился в уютном внутреннем дворике возле бассейна с бешеными глазами и до него дошло, что братец ведет неспешную беседу со мной, а не его умницей, мы успели обсудить книгу Паланика, путешествия, моих родственников и планы на будущее, и практически уже дошли до задушевных разговоров о ситуации на азиатских фондовых рынках и тяжелой жизни мексиканцев в США.

В ситуации Мишка сориентировался молниеносно, обнял меня, с таким выражением счастья и радости на укропской морде, не забыв прорычать на ухо пару угроз, что со стороны казалось действительно угадали - любимая. Когда брат отлучился, Укроп мне на пальцах объяснил, что у меня есть только один выход, без потери жизненно важных органов выбраться из переделки это помочь ему и сыграть роль его девушки перед Мартом и их знакомыми неделю-другую, максимум месяц, за нормальное вознаграждение. Мое реноме не пострадает - у меня же нет знакомых в их кругу. Иначе, его родственничек, псих всамаделишний, исправит ошибку как-то по-своему, но никаких утешительных прогнозов мне никто не даст.

Вот так, и начался мой увлекательный трип на темную сторону. Потом я не один раз думала: "А может его умницу-ангела не стоило и спасать?"

До меня только позже дошло, во время моего медитативного лежания в позе бревно, что я-то знала, о том, что любимая Укропа та еще дрянь. Но события так быстро развивались и мне хватало собственных проблем, что я просто не обратила на это внимание. Ну, а если обратила бы и что дальше? И, правда - ничего. Хотя помечтать, о встрече Марта и этой Оли, мне было приятно. Март бы ее быстро раскусил и закопали бы ее в лесу его товарищи, - злорадно подумала я, - а я бы спокойно загорала в Черногории. И убил бы безутешный Укроп своего братца. И зарыл бы рядом.

Да уж. Эпичненько. В духе греческой трагедии.

Милиция аплодирует стоя, а я бы прочитала в интернете.

Но не с моим счастьем, или кармой или чем там еще. Карма, ты меня слышишь? Я чтобы я там не натворила, я уже достаточно пострадала, давай теперь устраивай мне пруху, везуху и всяческие ништяки!

Игра была такая: по первому свистку, - в ружье, и изображать любимую, он тоже старался, да и был, учитывая его жизнь, хорошим актером. Но вы, же уже знаете - мы взаимно терпеть не могли друг друга.

Он бесил меня своим отношением как к безмозглой барби-герл, злил тем, что я хожу по канату, по милости его и братца, прикрывая необыкновенную, расчудесную девушку, для которой у него находится и ласковый тон и нежные слова и ободрение и снисхождение, а мне только рычание, угрозы и хамство и постоянные нравоучительные реплики. Наедине мы практически не разговаривали, зато на людях он был со мной так мил, что я завидовала сама себе.

Из моей страстной ненависти родился странный клубок чувств. Я же люблю рисовать, и многие вещи просто подмечаю. После стандартного "Молчи!" или "Я же сказал: "Пожалуйста, заткнись!" - я молчала, сидела рядом, когда он ездил по делам, или следовала за ним и украдкой могла его разглядывать.

Высокий лоб, прямой нос хорошей формы с тонкой переносицей, широкие брови, серые глаза, высокие скулы, хорошо очерченный рот, ямочка на подбородке, с моего места мне было видно его ухо и линию челюсти. Не сказала бы что он красавец, но лицо хорошо вылеплено. Было что-то в его лице и вообще всем облике, что заставляло взгляд задержаться. Не очень высокий метр восемьдесят, метр восемьдесят два, он напоминал мне лаконичностью жестов кенийских атлетов, двигался очень легко, и в его движениях была собранность. Весь он был похож на сжатую пружину.

Счастливым я его никогда не видела. Часто он был уставшим, сосредоточенным, мог рулить, погруженный в свои мысли, часто злился и я видела как злость и ярость накрывают его, но потом чувствовала, он делал усилие и снова возвращался в свое привычное спокойно-сосредоточенное состояние, иногда он был далеко-далеко и один-одинешенек в каком-то может быть даже немного более радостном мире.

Чем дольше я была рядом и наблюдала и он иногда скупо рассказывал свою историю, о том, что брат его единственный родственник, мама давно ушла из его жизни, я понимала что его маски и поддонка и хорошего парня не отражают в полной мере его настоящего. Он меня занимал как ребусы, напечатанные в журнале на последней странице, которые я так любила разгадывать с бабушкой, когда была поменьше.

Наши отношения были платоническими, мы вызывали сильные эмоции друг у друга просто действуя на нервы, "имели в мозг" как сказала бы Лилька. Но те несколько поцелуев, что все-таки случились, вызвали неожиданно сильные ощущения. Они не были нежными, может быть страстными? А, не знаю. Я до сих пор краснею, даже вспоминая. Рассматривая его руки, держащие руль, рисунок уха и пробившуюся за день щетину, линию мускулистой шеи - я ловила себя на абсолютно определенных желаниях, пропадало дыхание, и я тут же опускала глаза, иногда я замечала и его странные взгляды. Или мне все приснилось? Или ночью все кошки серы и чего не покажется?

Ночь и ребусы, страх и узнавание другой жизни, ненависть и влечение - все это закончилось стремительно и как в фильмах из жизни итальянских мафиози. Март позвонил Укропу и сказал "Сваливай из города, нас взяли менты".

И тогда я сделала то, что не могу объяснить и боюсь даже вспоминать, я сказала : "Укроп, возьми меня с собой. Я талисман, и тебе точно повезет". Ладно, вру про талисман, но я, правда, искренне хотела удрать с ним. Как это объяснить? Да, если бы я знала! Помешательство кратковременное, выброс гормонов в кровь, мне показалось, что наша сказка еще не придумана и с ним могут сбыться мои мечты. Не знаю, правда, не знаю. Я две недели лежала под одеялом и пыталась вымедитировать ответ "Что это было?". А родители приняли это за безответную любовь.

Ха-ха-ха. Я боялась, что к нам нагрянет милиция, я боялась, что колье, которое я притащила домой окажется краденным, и к нам опять нагрянет милиция, я боялась, что я точно сошла с ума, я боялась, что теперь мне не выйти на улицу неузнанной - короче, истерила я по-взрослому. И проверяла криминальные новости, меня вроде не было в разделе "их разыскивает милиция", милиция не приходила, я верила в то, что Укропу и без меня повезло, солнце всходило и заходило, и как-то я взяла себя в руки.

Маленькой я любила читать мифы, рисовала наброски и эскизы, и когда я увидела заметку о смерти Марта, картина встала перед глазами: тень Марта, в сопровождении Харона, удаляется в Вечность. Я достала книгу : "Глубоко под землей царит неумолимый, мрачный брат Зевса, Аид. Полно мрака и ужасов его царство. Никогда не проникают туда радостные лучи яркого солнца. Бездонные пропасти ведут с поверхности земли в печальное царство Аида. Мрачные реки текут в нем. Там протекает все леденящая священная река Стикс, водами которой клянутся сами боги. (1)"

Поехала в магазин и купила холст, наверное, я была еще в измененном сознании, ничего более умного, чем размер полтора на двасполовиной, мне в голову не пришло, ну а что? Лето большое, надо же себя чем-то занять. На улицу я старалась не выходить без лишней надобности или передвигаться перебежками и оглядываясь, боясь услышать окрик какого-нибудь барыги: "Эй, девочка, где Малой?". Сейчас мне смешно. Надо походить по району днем с фонарем и поискать барыгу, который телку, чувиху, чику девочкой называет. Но тогда мне эти страхи казались осуществимыми.

И вот засела я дома и начала писать, с перерывами на сон и принятие пищи.

Звонок в коридоре вернул меня из невеселых мыслей.

О, Годзилкину черти принесли.

- Привет, слушай, Ростислав с пятого курса, помнишь его? Он на тебя запал. - начала еще в дверях Лилька. Начался учебный год, а с ним новые знакомства, посиделки, вечеринки и прочие студенческие развлечения.

- Да? И как ты определила? Он может вспомнить, как меня зовут?

- Нет. Он может вспомнить размер твоей груди - съязвила подруга.

- Ну, очень смешно, лучше бы цвет глаз. Пойдем, поможешь мне картину на помойку выбросить.

- Ты что с ума сошла. Картинами разбрасываться!

- А что с ней делать? Она же огромная!

- Как что? Продать!

- И кто рехнулся? Лилька, да кому она нужна? И кто ее продаст? Ты? Потащили ее к мусорным бакам, или может надо сначала подрамник распилить и картину сложить, а?

- Я ее и продам! - О, Господи, очередная ее безумная идея.

- Годзилка, ну кому ты эту страшилу втюхаешь? Своему папе? Ты хочешь, чтобы я больше никогда не появлялась ему на глаза? Что за бред ты несешь!

- Зачем моему папе? Он бизнесмен и фармацевт и в картинах ничерта не смыслит. - подруга ходила вокруг, рассматривая мой шедевр.

Я развеселилась, очередная Лилькина дурацкая идея.

- Ага. Задача усложняется, тебе надо ее спихнуть знающим людям. В Прадо и Лувре знающие люди? Или будешь продавать с аукциона?

- Значит, ты в меня не веришь?

-Да верю я в тебя! Продавай, только забери ее отсюда с глаз моих! Пойдем и запихнем ее в твою машину.

- Ммм. А может она пока у тебя побудет?

- Нет уж, дудки.

Тут в Лильке заговорил юрист.

- А как доход с продажи делить будем?

Я задумалась.

- Если к тому времени, люди будут еще пользоваться деньгами, а я в этом глубоко сомневаюсь, то пятдесят на пятдесят.

- По рукам!

Арсений Петрович Ветров, на рыбалке с Евгением Борисовичем

- Евгений Борисович, что происходит?

- Да если бы я знал Арсений Петрович.

- А кто тебя в отпуск отправил? Я думал, тебе новую дырочку на погонах светит пробивать, а мне подарок покупать.

- Ой, - вздохнул и махнул рукой - у нас такой цирк после твоего бала начался. На ковер по пять раз таскали. Непрофессиональная работа, могли пострадать невинные люди, вроде мы сами себе орали "Где Март вашу мать, почему он еще телок на воле имеет, а не в колонии гниеет?" -Арсений Петрович слушал внимательно, не перебивая - а потом ветер изменился. Вот в отпуске, какие там дырочки, выговор влепили.

-Ну, а кто с кем воюет?

- Где-то сверху. Не знаю.

- Слышал ночью разборка была между Саидом и Карасем?

- Да, Март их держал в узде. Боялись с ним связываться, без башки был совсем. И много наших с руки кормил, к кому теперь они приткнутся - не понятно, потому и нервничают. Сейчас Март на кладбище, все кто что-то знал - тоже, так шестерки остались, с ними дел не сделаешь. Вот стрелять друг друга уже начали. Так что, что будет трудно сказать.

- А что Марта все основные скопытились? У вас крупной рыбы нет?

- Так мелочевка осталась. Есть два его помощника. Максим Панкратов и второй, черт забыл его имя. Но второй - отморозок полный.

- А можно с Максимом поговорить?

-Ну, если очень нужно, надо покумекать, как делать.

- А что с младшим братом? Как он мог уйти?

- Как сквозь воду провалился. У волчонка, наверное, мартовская удача. Ушел из облоги. И свои молчат. Он ничего грязного не делал, переговоры вел, барыг контролировал. Чернухи на нем нет. А нам лишнее дело под сукно класть, а потом по шапке получать не резон. Так что если он вам нужен, сами его ищите. А потом, может и мы чем подсобим.

Саша Михайлова, осень.

Качелька жалобно поскрипывала, уик-уик, я раскачивалась и смотрела на окна квартиры на восьмом этаже. Рядом стоял пакет с покупками из маркета. Меня словно магнитом тянуло в этот двор и мысль "А вдруг сегодня повезет?" подгоняла. Нет, не сегодня. Окна темные. Укроп не вернулся.

Первым делом, после возвращения с дачи, я помчалась в его двор проверить, не горит ли свет в его квартире. Все время за городом, я боялась, что он вернется, а меня и мой номер телефона он точно не помнит. Зря переживала, тогда, как и сейчас, дома никого не было.

Я поплелась домой, идти было десять минут пешком. В квартиру в этих краях мы переехали пять лет назад. Раньше здесь была рабочая окраина. Южная пристань самый криминальный район нашего города. Как понятно из названия, порт, доки и судоремонтный завод имелись в наличии. Давным-давно, еще, когда государство решало вопрос предоставления жилья гражданам, квартиры в этом районе получали все от простых работников до директора завода. Так же здесь были дома, в которых давали квартиры учителям, врачам, работникам НИИ и филармонии, но рабочего люда среди жителей было большинство.

В последние шесть-семь лет на пустырях, которые имелись в большом количестве, стали строится новые жилые комплексы, появлялись большие супермаркеты, до центра города можно было добраться за полчаса. Инфраструктура была очень удобной, поэтому люди, которых не пугала дурная слава, покупали квартиры и переезжали, как и мои родители. На семейном совете решили, что последний год я буду ездить в свою старую школу, а потом уже будет все равно, откуда ездить в университет. Так что Укропа я не на школьной дискотеке встретила. "А ждать его и проведывать его окна - дурацкий и бессмысленный ритуал. И зачем я это делаю?" - развлекала меня мысль по пути домой.

Первые наивные новые жители, не поверившие в городские легенды о суровости парней с Южной Пристани, были научены жизнью очень быстро. И сейчас все знали, что ночами бродить не стоит, да и днем варежку не надо разевать.

Вот такой мой район, но я без приключений добралась домой.

Миша, Гонконг, три месяца спустя

Со Sky Terrace я смотрел на Гонконг, прощаясь с ним. Фантастический город небоскребов и парков, дорогих отелей и трущоб, расположенный на островах, простирался внизу. Синее море и изумрудные сопки, создавали причудливое обрамление пейзажу. Сегодня не было тумана над бухтами и хорошая погода подыгрывала туристам, толпившимся на обзорной площадке, давая возможность сделать миллион фотографий для семейных альбомов, соцсетей, да и просто на долгую память. Я не мог поручится, что буду жив послезавтра, поэтому старался запомнить город, доверяя мозгу и сердцу, а не технике. У меня не было надежды вернутся сюда когда-нибудь снова.

Я верил, что с высоты 428 метров до неба моя благодарность за три прошедших месяца долетит быстрее. Глупо, да?

Я вспомнил утро три месяца назад. Мой номер в пятизведочном отеле. Я кое-как поднял себя с пола и твердо решил бороться. С чем? С кем? С собой, с моими воспоминаниями, страхом, сожалениями, болью, которые рвали меня на части. Со старушкой смертью - тут я хмыкнул. Выстоять и пройти через то, что мне предназначено не сломавшись.

У меня была только одна идея, как можно было продержаться и не сойти с ума. В трудные минуты я отжимаюсь от пола и занимаю голову учебой. Это два мои проверенные средства.

Мне нужен был университет, или, в крайнем случае, языковая школа - занятия заняли бы мой мозг и время.

Девушка за стойкой регистрации отеля дала мне карту города и транспорта и показала, как проехать к университету. В Гонконге трудно потеряться.

Я сидел перед миловидной девушкой в офисе иностранных студентов Гонконгского университета и чувствовал, как капельки пота катятся по спине. Тогда для меня на карту было поставлено все. Пока девушка искала информацию о свободных местах на летних курсах для англоязычных студентов я молился, как мог : "Судьба, пожалуйста, дай мне передышку. Дай мне гребанную передышку. Пусть окажется хоть где-нибудь место для меня. Вырезание ложек, кулинарный курс, эквилибристика, туарегский диалект, кораблестроение, оригами, теория вероятности. Я запишусь на что угодно". " Блядь, даже на курсы для гейш", - я злился, с вежливой улыбкой следя за девушкой.

- Мистер Виннер, есть места на курсе английского, начинается через два дня, одно место на курсе китайского и курс "Математический анализ". Вы же знаете, что в Гонконге говорят на кантонском диалекте?

- Да. Мисс, посмотрите пожалуйста расписание . Я могу посещать их все? - вежливо сказал я с улыбкой.

Только на секунду на лице девушки мелькнуло удивление, но его тут же заменила заученная улыбка и она уткнулась в компьютер.

-Да, сэр. Можете.

- Я оплачу их все.

Я вышел и посмотрел на корпус университета. Три месяца. Я клянусь, я продержусь три месяца. Никаких воспоминаний. Никаких сожалений. Быть живым три месяца. Не сойти с ума.

Потом часто я считал свою жизнь днями, неделями и месяцами, обещая себе - я продержусь.

В парке, возле университета я сел на лавку и закрыв глаза, прислушался: пение птиц, голоса людей, и незнакомый язык, казавшийся мне в том момент разновидностью птичьего. Вокруг меня был свет и спокойствие, умиротворение. Чудища, терзающие мой мозг и тело затаились в темноте под кроватью в моем номере. Я как маленький несмышленыш, потерявший родителей - один на один с огромным миром. Мне страшно. А место под кроватью, где можно спрятаться, и затаится занято чудовищами.

Потом, позже я узнал, что я могу поставить тысячу фонарей и изгнать темноту из-под кровати, поменять тысячи отелей - но это не поможет. Чудища жили со мной, в темных глубинах моей души, если она у меня была.

Мне пришла в голову вторая спасительная идея - требуется немного везения и план действий. Организовать и упорядочить мою жизнь. Учится это здорово, но мир вокруг казался мне таким большим и не понятным, что только учеба не спасла бы меня.

И я написал план:

-- Мир людей вокруг меня. Кто они? Какой он?

-- Что делать с деньгами? Их же дохрена.

-- Сколько мне осталось? Этот я зачеркнул. И написал сверху. Быть живым как можно дольше.

Я стал собирать свою жизнь по кусочкам в нехитрый механизм, кое-как мне удалось его запустить.

Сначала я выучил наизусть фразу "Меня зовут Себастьян Виннер", потом я вызубрил свою новую биографию и привык внутренне не сжиматься, и откликаться когда меня звали по имени.

Потом я распланировал обычный день. Все мое время было занято какими-нибудь делами, занятиями, прогулками. С утра я бегал по набережной, неподалеку от гостиницы, куда я переехал, поближе к университету, отжимался и шел на занятия по расписанию. В учебе мне приходилось конкурировать с китайскими студентами, а это я вам скажу - монстры. Я не понимаю, когда они спят? Моя бессонница сыграла мне на руку в этом случае, чтобы не ворочаться и не думать дурные мысли - я учился. Было трудно и интересно.

На курсе китайского было несколько европейцев, и я не чувствовал себя белой вороной. Наша преподавательница, мировая тетка чем-то неуловимым напоминала мне Эльзу Васильевну.

В Гонконге, который 150 лет был английской колонией, говорят на кантонском диалекте, а он совсем не похож на китайский, поэтому я купил разговорник, скачал несколько приложений в телефон и самостоятельно во время прогулок по городу тренировался.

Курс "Математический анализ" сжирал большую часть моего времени. Я всегда любил математику, но здесь было в тысячу раз сложнее, драйвовее и круче. Китайцы задавали темп. Я проваливался в мир множеств, исчислений, вероятностей.

В общем, математика настраивала мозг на нужную волну, тем более мне еще предстояло разобраться с деньгами Андрея. Похоже, пока только я знал клиринговые коды, явки и пароли, - я усмехнулся - Надолго ли? Хороший вопрос. Деньги, большие деньги достаточный повод и оправдание убийства для многих. Чем я лучше многих? В таком случае, зачем деньги без пяти минут трупу?

Как американцы говорят "Get rich or die trying"? Ну, что братишка, ты умер пытаясь?

Ничего в моей прошлой жизни, ни происхождение, ни семья, ни учеба не подготовили к практически мгновенной "телепортации" в Юго-Восточную Азию. Я знал, конечно, что Гонконг это бывшая британская колония Сянган, отошедшая на особых правах в 1997 году Китайской Народной Республике. Знал, что это мировой финансовый центр и что у моего брата дела с китайцами, но я абсолютно не прислушивался к его рассказам.

Гонконг город контрастов - hi-tech пейзаж и огромные парки, и заповедники, изумрудные сопки и синее море, британский уклад, левостороннее движение, миллионы китайцев на улицах и шумный ночной рынок.

На одной прогулке, на узкой улочке наткнулся на магазин холодного оружия. В магазине выбрал нож. "Мое снотворное" - усмехнулся про себя. О восьми часах нормального сна как раньше я мог только мечтать. Может нож в изголовье спугнет злых духов, некстати вспомнил дурацкое высказывание брата. Я часто его вспоминал, сидя на берегу, я иногда вел с ним разговоры, советовался, только шум волн был мне ответом, но мне хватало и такого общения. Я любил одиночество, но сейчас оно стало моим испытанием. Для меня оказалось чертовски важно, чтобы кто-то ждал и мог ответить на том конце провода банальное "Привет, как дела?".

Я осваивал новую планету. Мне было интересно все. Я полюбил просто наблюдать за людьми в забегаловках, парках, на террасах, в университете. Я ни с кем близко не сошелся на курсах. Я напрягался, когда слышал русскую речь. Это тяжело быть все время на стреме. Каждую секунду сканировать действительность, стараясь заметить опасность, а мозг издевательски подначивал "Да уж, Джейсон Борн, нашелся"

Так прошли мои три месяца в Гонконге. Я тысячу раз задавал себе вопрос : "Нужна ли такая жизнь?". И тысячу раз отвечал: "Не сдавайся", значит оставалось только одно - бороться. И жизнь продолжалась. "Привет, Сингапур".

Саша Михайлова, средина декабря.

Высунуть нос на улицу в такой холод, да еще и в воскресенье, меня заставила Лилька.

У меня нет ни брата, ни сестры, я чуть-чуть об этом сожалею, но у меня есть Лилька. Ей больше повезло. Она поздний ребенок и у нее есть два старших брата и даже уже два племянника. Дашка и Никита, здоровские детишки, они иногда демонстрируют большую рассудительность, чем их тетушка. Лилька всегда была генератором всяческих идей, она не откладывала в долгий ящик их осуществление, иногда это сопровождалось пожарами, потопами и прочими бедствиями и разрушениями.

В детском саду она умудрилась сломать вечную, как и директриса заведения, железную качельку. Я помню, дядя Петя в маске сварщика и каким-то прикольным прибором, мой папа держит лестницу - чинили ее. Именно после того случая, ее братцы и прозвали Годзилой, а дядя Петя, наверное, решил заняться аптечным бизнесом, потому что на зарплату фармацевта восстанавливать города после Годзиллы нереально.

Шучу, конечно. Время было трудное и надо было на ноги поднимать троих детей. Он и мой папа подрабатывали ночами, и теперь они любят вспоминать смешные истории того времени. Удивительно, мои и ее предки дружат сколько лет. Мои были молодыми родителями, а лилькины - умудренными опытом, но проблемы, наверное, были одинаковыми. Сейчас мы бываем на семейных сборищах, мамы могут запросто забежать на чай и похихикать за закрытыми дверями, а папы - на охоту сходить, в баню или мужской компанией на хоккей.

Сейчас я совершала подвиг во имя друга. Я ехала по зверскому холоду на Пейзажную аллею, куда вот уже три месяца, каждые выходные Лилька ходила как на работу. Она продавала мои картины. Вернее, пару пейзажей и акварель, она действительно продала, но ее главной целью было продать две большие картины. А ей втемяшится в голову - не выбьешь.

Я доехала до пешеходной улицы, где было здорово гулять среди домов старой постройки, образцов деревянного зодчества. Улица спускалась к реке и была местом паломничества иностранных туристов и местных жителей. На холме стояла старая церковь, Пейзажная аллея огибала ее с юга, с нее открывался прекрасный вид на широкую, величественную реку. Здесь продавали свои произведения местные художники и всегда было многолюдно, но не сегодня.

Я конечно понимаю Лилькину одержимость доказать всем, что она может, но в такую холодину заниматься таким безнадежным делом - это уж слишком. Я хотела воззвать к разуму и уговорить ее оставить попытки хотя бы до весны.

Лильку я заметила издалека. В овчинном тулупе, валенках она пританцовывала возле картин. От самоварных баб ее отличала только кокетливая вязаная шапочка с цветком. Не удивлюсь если от Шанель, тетя Аня недавно была в Париже и привезла всем подарки. Тольку от этой шапки в такую холодину было чуть.

Две большие работы. Одна - вход в царство Аида, вторая, такая же по размеру - встреча Персефоны, жены Аида и матери ее Деметры. По преданию Аид согласился расставаться с женой на две трети года, видя безутешное горе от разлуки с дочерью ее матери богини плодородия Деметры. На первой безнадежность и конец земных страданий, на второй - радость и весеннее возрождение природы.

Вокруг больших картин располагались мои пейзажи и акварели. Экспроприация ценностей прошла в Лилькином стиле, под ошеломленное молчание и мое и родителей. Мы как три тени следовали за ней, пока она ходила и выбирала, как всегда еще в дверях заявив: "Мне срочно нужны маленькие работы, а то сегодня все прохожие думали, что это музей выставляется, ну, и - она на секунду задумалась, - для знакомства жителей с художником и его творчеством" Папа попытался подать голос и воспротивиться.

- Дядя Вова, ну, мне же для дела нужно! Срочно! А Сашка вам еще нарисует, даже лучше - и подумав сочувственно добавила - и их же не все раскупят.

Идея продать две большие картины увлекла ее с головой. Все уже знали, что в этом случае легче нарисовать новые пейзажи, чем переубедить Лильку.

Я уже представляла, с каким удовольствием эта подмерзшая акула бизнеса будет грузить скарб в машину и ехать домой, как увидела, что к ней подошли два человека и рассматривают картины. Я замедлила шаг. Услышала, разговор на английском. Леша, художник лет пятидесяти, подмигнул и заговорчески улыбнулся. Я сделала страшные глаза и прошла мимо.

Спустилась в кафе на набережной, заказала большую чашку каппучино с корицей и устроилась у окна. На улице пошел снег, большие хлопья, кружились в потоке ветра, и казалось, что они танцуют. Я выждала полчаса и позвонила подруге

- Я занята. Перезвоню. Встретимся у тебя. - сказала Годзилла каким-то взрослым и очень серьезным голосом.

- Что за черт?

Дома я сидела как на иголках. Часа в три в дверь позвонили. Лилька залетела в коридор с победным криком индейцев племени могикан "Дааа! Я герой! Я продала!". Мы трое стояли как фигуры жертвенных богов, когда мы поверили в невозможное, папа убежал открывать шампанское, а мама - звонить тете Анне. А я с Лилькой прыгала, как сумасшедшая в коридоре.

Совершенно спонтанно и не запланировано у нас случился праздник, как новый год, только еще круче! Минут через 40 приехали Лилькины родители с тортом, конфетами и чуть-ли не с оркестром местной филармонии. Пашка с девушкой пригремели через час, потом и второй брат с женой и детишками подтянулись. Мы пили, смеялись и провозглашали тосты, конечно, героями дня были я и Лилька. "За Годзилу и Мимимишку!" - поднял бокал Пашка, он вспомнил, гад, мое детское прозвище. Моя же фамилия Михайлова.

Суперторговец картин, осталась ночевать у меня. В темноте мы сидели на диване, в пижамах и строили планы, окрыленные первым успехом.

- Давай поедем на лыжи в Финляндию? Мы же заработали денег, немножко, правда. Но мы поедем скромно, как студентки. Там классно кататься.

- Угу, и далеко мы на 300 евро уедем?

- Почему на 300? По 600 на каждого.

- Да, надо подумать. А что ты делала полдня?

- Как что? Документы на вывоз оформляла, они же в Англию вернутся.

- Мои картины будут в Англии юхууу, а почему они их купили?

- Сказали, есть жизнь и движение. Над техникой и со светом надо работать, и может получится что-то стоящее.

- Так и сказали жизнь и стоящее?

- Угу. А пойдем на курсы английского?

- Зачем? чем тебе наша школа не угодила. Да, всем угодила! Только надо красиво язык подвешивать. Я собираюсь тебя за границей продавать, кстати. У нас тут в плане рынка полный ноль.

- А давай я тебе еще пейзажей нарисую. Я хотела бы пойти на курсы по одной такой крутой графической программе, а у родителей просить не хочется. - Я лукавила. Деньги у меня были. Укроп оставил на карте за услуги. Там бы и на курсы и на лыжики хватило. - ты продашь и станешь Годзилой - продавателем художников. - Я стукнула ее подушкой.

Ах, ты так неблагодарная, Мимимишка - стукнула меня в ответ Лилька

Девочки, спите. Поздно уже - раздался голос мамы из-за двери.

Миша, Сингапур

Гыгыгы. Анонсирую любовницу.

Саша Михайлова, апрель

Отдавая дань традиции, я зарулила в укропский двор. На дворе стояла весенняя погода, было сыро и кое-где подтаявший снег собирался в веселые ручейки. Давно я окна и качельку не проведывала. И чуть не упала от неожиданности. В окнах горел свет. Я как метеор домчалась до восьмого этажа, перепрыгивая через ступеньку и рискуя сломать шею на темной лестнице. Перед квартирой я постаралась выровнять дыхание, сердце колотилось как бешеное. Помедлив лишь секунду, нажала кнопку звонка

Дверь открыла молодая женщина и удивилась, не ожидала увидеть меня. Я тоже в полном недоумении смотрела на незнакомку, новая девушка Укропа? Помилуй Бог, полненькая, с немытой головой, в цветастом домашнем халате женщина абсолютно не вязалась с его элегантной простой. В квартире послышался плач ребенка. "Жорик, тут какая-то девушка" - крикнула она вглубь квартиры.

Показался молодой мужчина. Лет тридцати, довольно помятый, с пивным животиком, в растянутой домашней футболке и с пузырями на тренировочных штанах, хоть и адидасовских.

Я стояла как истукан, и в офигении смотрела на молодую пару, мой мозг просто отказывался понимать что происходит.

- Чо хотела - грубо спросил мужик, видно чтобы не вызвать беспочвенных подозрений у жены.

- Я к Лиле - промямлила я в ответ.

- Тут такие не живут. И дверь захлопнулась перед моим носом. Я в полном ступоре стояла перед дверью, понимая, с той стороны за мной наблюдают в глазок.

Слезы лились и я пробиралась практически вслепую по темной лестнице на улицу. Возле подъезда росли какие-то кусты, я полезла напролом и в самой чаще села на слежавшийся снег и зарыдала.

Все! Последняя ниточка оборвалась! Я его никогда не увижу! И никакой надежды больше нет. Я чувствовала какое-то вселенское горе. Он продал квартиру и больше никогда не появится в городе, и никогда не могу сказать ему даже дурацкое "Привет, как жизнь?".

Я злилась на себя. А зачем он тебе тупая мимишка. Ты же желала ему провалится, а теперь что? - а сейчас я хочу, чтобы он вернулся! и чтобы у него было все нормально? - сказала злопамятная часть меня,- Совсем тронулась? И что будет? На что ты надеялась? На то, что он вспомнит о тебе, или хотя бы захочет колье бриллиантовое забрать? Сейчас. И думать забыл. Если и думает о ком, то о той белобрысой крысе. Он ее любил, защищал, оберегал, ее - а не тебя. Вернее тебя - иногда, как важного свидетеля. Я снова зарыдала.

Стыдно признаться, но в глубине меня жила дурацкая надежда, что укроп вернется и увидит что я не такая дура, как ему хотелось, и его странные взгляды и мое чувство защищенности рядом с ним, когда я просто пряталась за его спиной, а он ободряюще пожимал мою руку, не были игрой лунного света. И может быть между нами все по-другому, не так как было. И я смогла бы стать для него той, за кого он и в огонь и в воду, и в горе и в радости. Я знала точно, он такой, он может.

"Игра закончилась. И вообще ты такая дура, Саша Михайлова. Сферическая" - сказал здравый смысл.

"Ладно, пусть ничего между нами не случится, но я увижу его когда-нибудь и где-нибудь живого и здорового" - загадала надежда

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони, вылезла из кустов и отправилась в долгое путешествие по району, чтобы потянуть время и не пугать родителей своим опухшим от слез лицом.

© Copyright Чукча С. (pinkychicken@rocketmail.com) Размещен: 23/12/2012, изменен: 23/12/2012. 54k. Статистика. Глава: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:

Чукча С. : другие произведения.

Update