Чулкова Ольга Николаевна : другие произведения.

Не убежать от снайпера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  НЕ УБЕЖАТЬ ОТ СНАЙПЕРА
  Закончил убирать территорию школы, оставил свой нехитрый инвентарь: метлу, лопату, скребок в небольшом сарайчике, который находился за учебным корпусом, пошел домой умыться, переодеться.
  - Леонид Федорович! - услышал голос директора школы Татьяны Карповны. Она стояла на крыльце в костюме, а на улице было морозно. После слякотной погоды в январе наступили настоящие февральские холода.
  - Не стойте на морозе, зайду к вам, только переоденусь, - крикнул Леонид Федорович и пошел к своему домику.
  Умылся, усталость ушла.
  "Иметь бы душ дома, - подумал с сожалением.- Но чего нет, того нет. Кто думал, что жизнь так обернется! Красоту стал замечать. Сосны вековые стоят, как в сказке! Столько лет голову вверх не поднимал посмотреть на сосны? А что у меня не так было? Все нормально! Крыша над головой есть, пенсию получаю, да еще и работаю... Уныние - самый страшный грех. Буду каждый день смотреть на небо, надо видеть макушки сосен".
   Надел джинсы, свитер. Костюм четыре года висел в шкафу, ни разу за это время не пригодился, а раньше не мог в люди выйти без костюма, рубашки, галстука. Решил не надевать куртку, учебный корпус находился рядом. Закрыл на ключ дверь веранды, не спеша пошел к школе. Четвертый год работал дворником в санаторно-лесной школе, а до этого тридцать шесть лет в этой же школе проработал учителем физики и математики.
  Школа была расположена в сосновом бору на большой территории - двух гектаров. Всю территорию убирать не требовалось, работы хватало около учебного корпуса, спальных домиков. Когда шел снег, то уставал.
  Три года назад на школьной территории создали оранжерею, после этого Леонид Федорович стал приходить в себя, так увлекся оранжереей, что был абсолютно счастлив. Директор, педагоги поддерживали его старания сделать оранжерею краше и даже помогали. Комиссии приезжали из департамента, всем нравилась оранжерея. Она занимала площадь семьдесят квадратных метров, а в высоту была метров пять.
   Дети в санаторно-лесной школе учились только год, направляли сюда ослабленных, подлечить, не допустить развития туберкулеза. Когда дети из нового заезда первый раз заходили в оранжерею, то Леонид Федорович видел, какими восхищенными глазами они смотрели на удивительные растения, собранные в оранжерее. А где они такое могли видеть? Дети из бедных семей, из интернатов, никто их не возил по заморским странам.
   Леонид Федорович, остановился, не доходя до крыльца учебного корпуса, поднял голову. Небо было голубым, ни облачка. "Надо жить и радоваться каждому дню. Морозу, снегу, ветру, дождю! А то достал я свою голову, лопнет от горьких мыслей. Надо держать настроение!"
  ***
  Вошел в корпус, в коридорах никого не было, шли уроки. Дошел до кабинета директора, постучал в дверь.
  - Входите, Леонид Федорович, заждалась вас.
  - Извините, шел, размышлял, как жить...
  - И как?
  - Просто жить, радоваться каждому дню...
  - Хорошо бы! Только не получается. Вам первому скажу, потом коллектив соберу.
  - Что случилось? - сердце сжалось от дурных предчувствий.
  - Завтра здесь будет новый директор,- сказала Татьяна Карповна.
  - Как новый? Зачем?
  - Мне пятьдесят восемь лет, успела стать пенсионеркой по старому закону...
  -Как же без вас?
  -Так им надо, - Татьяна Карповна показала глазами наверх, - но меня оставляют педагогом.
  - И кто будет?
  - Михаил Львович Астраханцев...
  - Тот, что заместителем начальника департамента был?
  - Он!
  - Так его же арестовали за махинации с сиротскими квартирами! - неуверенно сказал Леонид Федорович. - Точно он? Среднего роста, пузатый...
  -Он! Его отпустили, якобы, не нашли криминала, но в департаменте не оставили. Делился, говорят, с кем-то из Москвы, начальник департамента тоже замешан. Какое нам дело, мы пешки в их игре!
  -Нельзя этого человека допускать до такой школы! В департаменте воруют, им отвечать. А здесь дети, больные, сироты, из бедных семей, этот никогда не проявит к ним должного внимания, уважения. Безнравственная ситуация складывается.
  - Леонид Федорович, это на их совести. Есть новости похуже.
  - Еще хуже?
  - Его назначают специально, чтобы нашу санаторно-лесную школу закрыть.
  - Как это? А куда больных детей?
  - Оптимизация! Слышали?
  - Кто не слышал!
  - Переводят нашу школу в райцентр в семидесяти километрах от областного центра. Там интернат был, часть детей перевели в другой интернат, часть в приемные семьи определили. Трехэтажное блочное здание пустует.
  - А зачем наших детей трогать, зачем в блочное здание из деревянных домиков переводить? Строилось специально все из дерева и, главное - такого соснового бора во всей области нет!
  - Вы сами и ответили на вопросы! Прекрасное место! Два гектара соснового бора! Не видите разве, как вокруг нашей школы коттеджи растут! Придавили нас уже со всех сторон...
  - Наша земля нужна?
  - А вы думали наши старые бревенчатые домики? Снесут нафиг! - Татьяна Карповна никогда не употребляла подобных слов. - Извините, скоро по фене заговорю от таких известий. Девчонки из департамента сказали, что один из московских министров хочет здесь дом построить. На их машинах из Москвы два часа езды... Думаю, у этого министра домов десять уже есть в России, в других странах, нужен одиннадцатый. Они свои, как считают, честно заработанные деньги, должны с выгодой вложить, место хорошее. Я уже ни во что не верю. Смотрела недавно телевизор, Караулов, этот журналист - разоблачитель, выступал по телевидению: мол, только двенадцать однокомнатных квартир у него в Москве, которые он сдает в наем, потому, что честно Родине служил! Так и сказал, патетика такая - ужас берет! Врут без стеснения! Мы Родине не служим, это они служат и служат - жуть берет! А богатство их обнародуется только в связи с разводами! Я телевизор смотреть после этого перестала, книги читаю, а муж в интернете сидит.
  - Я о таких нелюдях не думаю, закрылся от мира, справедливости давно не жду, дорожу тем, что есть, но надо бы противостоять закрытию школы, - сказал неуверенно Леонид Федорович.
  - Сами верите в то, что говорите? Кто обратит внимание на нашу забастовку? Президенту писать? Письмо этому министру и передадут! Сотни школ в России закрываются! Рождаемость низкая. Вот и идет оптимизация, государство хочет уменьшить расходы на образование ...
  - Все глотать? - Леонид Федорович стал говорить увереннее, почувствовал, что не боится.
  - Я о вас больше, чем о школе, думаю! Куда вам деваться?
  Только после этого вопроса до Леонида Федоровича дошло: школы здесь не будет, значит, и его домик снесут!
  - Я и не подумал об этом! Выходит, они и меня ликвидируют! - ему стало страшно, сжал руки в кулаки и стал стучать по столу так, что Татьяна Карповна испугалась за его самочувствие.
  - Не надо так! На улицу же вас не выгонят, вы здесь прописаны столько лет...
  -Тридцать девять! После окончания института, по распределению приехали с женой. Иван Петрович и поселил нас в половине двухквартирного домика. Говорил: временно... Что мне делать? Я все пережил, все проглотил! Пригвождают, жить не дают! Я же математик, а работаю дворником. Все знают: я не виноват, а справедливость не восторжествовала! Почему? Ответьте мне, Татьяна Карповна, на этот вопрос. Они жизнь мою перечеркнули, просто так, чья-то левая нога захотела!
  Татьяна Карповна встала из-за стола, подошла к Леониду Федоровичу, обняла его.
  -Достойным людям такая судьба выпадает, вы и сами это знаете! Бессовестные все наверху во все времена...Лучше вас я человека не встречала. Знайте это и помните.
  -Спасибо! Пойду в оранжерею, надо все обдумать.
  -Вам шестьдесят один год! Еще жениться можно! Сколько женщин ищет свою половинку...
  -Я бомжем остаюсь на старости лет! Получается я и этой халупы не заслужил, выгонят... - пошел к двери и тут подумал об оранжерее.
  -Оранжерею тоже под бульдозер? - спросил он.
  Татьяна Карповна заплакала, больше не было сил держаться.
  -Не плачьте! - сказал он. - У человека всегда есть второй выход.
  -Какой?
  -Первый - жить, а второй вы сами знаете.
  ***
  Леонид Федорович жил в одной половине двухквартирного домика. Во второй половине когда-то жила семья учительницы, но лет двадцать назад ее мужа перевели служить на Дальний Восток. Больше в жилье из коллектива интерната никто не нуждался, в основном педагоги были из местных, жили в поселке, который находился на другой стороне автотрассы, или приезжали из областного центра на рейсовых автобусах, двадцать минут езды. Вторую половину домика заняли под склад. Леонид Федорович владельцем жилой площади не являлся, но был прописан в своей небольшой однокомнатной квартире. Ему отказали в приватизации, сославшись, что служебное жилье, не положено.
  Школу строил и стал ее первым директором Иван Петрович, настоящий мужик, педагог от бога. Не умел он пресмыкаться перед начальством, свое мнение при себе никогда не держал, высказывал. Он был фронтовиком, после войны в сорок пятом его назначили директором школы. Землю выделили в одном из самых красивых мест, недалеко от областного центра, сосновом бору. Поставлена была задача построить комплекс санаторно-лесной школы как можно быстрее. Много детей после войны были истощены, надо было поддержать их хорошим питанием, целебным воздухом и без отрыва от учебы. Иван Петрович с задачей справился. Учебный корпус, столовая, спальные домики все было построено из бревен, что, как настаивали специалисты, было важно для поддержания здоровья детей предрасположенных к туберкулезу. Путевки выдавались на год, за это время удавалось существенно поправить детям здоровье.
  ***
  Леонид и Надя поженились на пятом курсе института, приехали по распределению в эту санаторно-лесную школу. Леонид окончил физмат с отличием, а Надежда с отличием филологический факультет.
  -Какой директор! - с восторгом сказала Надя, когда они впервые приехали в школу, познакомились с Иваном Петровичем.
  -Да, сильная личность! А как хорошо здесь! Какой воздух! - ответил Леонид.
  Они стояли на крыльце школы и ожидали, когда выйдет Иван Петрович, чтобы показать им жилье.
  -Ну, как, молодежь, нравится у нас? Воздух, как масло, хоть на хлеб намазывай! - сказал Иван Петрович.
  -Первый раз слышу такое выражение, очень точно сказано, - ответила Надя.
  - Вы же филолог! Это известное выражение. Пойдемте, покажу вам квартирку...
  - Как удалось так построить, сосны сохранить? - спросил Леонид, которому все здесь нравилось.
  -Правильно подметил, молодец. Строители с каждой сосной, как с ребенком малым носились, да и проект талантливым был, архитектор умер давно. Наша школа - памятник ему. Не каждый поймет, что у нас сделано! После войны жалость была к людям, а к детям особенно, сирот сколько было... Я после войны не поехал на свою родину, в Сталинград... Никого из моих не осталось. Мама, жена, двое деток... всех разом убило, бомба рядом с нашим домом упала, на окраине Сталинграда жили. Отец погиб под Москвой в сорок первом, один я выжил. Решил заново жизнь начать, но мозги не поменяешь. Приехал сюда в июне сорок пятого, сразу, как демобилизовался, пошел в комитет народного образования, я до войны учителем работал. И мне предложили создать санаторно-лесную школу. Привезли сюда, показать место, я влюбился! Красота какая! А увидел проект, понял: гениально! Все бревенчатое! Просил и бассейн спроектировать, но сказали, что дорого, война же только закончилась. Но озеро на территории школы есть. Пошли, озеро покажу, - Иван Петрович резко повернул в другую сторону.
  Через несколько минут они вышли к озеру. Леонид не поверил своим глазам:
  -Такое большое!
  -А ты думал лужа? - рассмеялся Иван Петрович. - Детям лучшее место выделили для школы. Времена другие были. Справедливость была! Детям здесь хорошо, они в любви живут. С открытой формой туберкулеза здесь нет, понятное дело, с ослабленными легкими детишки. За год подлечиваем, потом другие приезжают, такой круговорот...
  -Купаются! - сказала Надежда.
  -Лето, каникулы! Отдыхать им надо хорошо, они или из интернатов, или из малообеспеченных семей. Здесь лучше кормят, спортзал, озеро, почти, как на курорте. И на курорт поедут в августе, в Евпаторию, я договорился о путевках. Море увидят! Кто им еще море покажет! Пошли квартиру смотреть, а то хвастаюсь и хвастаюсь школой! Чемоданы-то где?
  - На крыльце! Я забыла о них, как красоту эту увидела,- сказала Надежда.
  -Не бойтесь, не пропадут! Воровства ни у нас, ни в поселке нет. Люди дома на замки не закрывают, - сказал Иван Петрович.
  - Все честные?
  - Нормальные! Когда строилась школа, я в строительном вагончике жил, потом домик построили, в одной половине я поселился, сейчас вы там будете жить. Пять лет назад купил в поселке дом, хотелось свой сад иметь. Сейчас в свободное время садом и занимаюсь, сливу, яблоки, малину, клубнику выращиваю, приношу в школу детям на угощение.
  - Вы не женились? - спросила Надежда.
  - Нет! В Сталинград ездил один раз в пятьдесят пятом. Могилок нет, сходил на братское кладбище. Думал, умру там, так тяжело было... - Иван Петрович замолчал, а потом сменил тему, сказал, обращаясь к Надежде:
  - Дети из вас веревки будут вить! У вас не получится быть строгой.
  - Добротой большего можно добиться, строгости, а, может, чего и похуже, эти дети навидались, - ответила с улыбкой Надя.
  - Соглашусь с вами! Леонид Федорович, повезло вам с женой!
  - А мне с мужем! - сказала Надежда.
  Разговаривая, они дошли до небольшого домика.
  - Это все нам! - спросила Надежда, когда Иван Петрович распахнул входную дверь в квартиру.
  - Все! - ответил Иван Петрович, довольный тем, что молодым учителям нравится жилье.
  - Леня, диван, шкаф, стол, телевизор! А кухня какая!
  - Холодильник маленький "Морозко", но денег подкопите, в кредит купите большой. Комната восемнадцать метров, а кухня метров пять будет, маловата. Плохо, что прихожей нет, вход сразу на кухню, надо веранду пристроить, но для этого разрешение в гороно получить, квартира служебная, на балансе числится. Трудно стало работать, бюрократов много, все больше "нет" норовят сказать, беда! Обустраивайтесь. Когда на работу выйдите? - спросил Иван Петрович.
  -Завтра!
  - Счастливые вы, ребята! - сказал директор.
  Иван Петрович умел ценить людей, в коллективе царила редкая атмосфера доброжелательности, не было дрязг. Леонид и Надежда работали с удовольствием. В школе было девяносто учащихся с третьего по девятые классы. Никаких параллельных классов, не было и второй смены, все учились в первую.
  Однажды утром Иван Петрович не пришел на работу, послали за ним в поселок, дверь в дом была открыта, его нашли мертвым. Инфаркт. Хоронили всем поселком, плакали женщины, мужчины украдкой вытирали слезы. Много добра сделал он для поселка. Шел восемьдесят шестой год, перестройка, которую он крыл таким фронтовым матом, что потом все извинялся, а потом снова крыл. Портрет Горбачева повесить в своем директорском кабинете отказался, как и главный лозунг того времени: "Гласность, перестройка, ускорение". Говорил язвительно: "Детям это ни на пользу, ускорение в образовании ни к чему".
  Женщины хотели отпевать, тогда мода на это пошла, обратились к батюшке, но тот, зная Ивана Петровича, сказал: "Он атеистом был, коммунистом на фронте стал, но крещеный, точно знаю, крестик носил, говорил жена надела, когда на войну уходил. Помолитесь за него, отпевать не буду".
  С похорон Надежда и Леонид пришли опустошенные, словно потеряли родного человека. К тому времени они шесть лет отработали в школе, восьмиклассники по их предметам экзамены сдавали на "четыре" и "пять". По русскому языку такие оценки не удивляли, а вот по алгебре очень даже удивляли, считали, что Леонид Федорович завышает оценки. Один раз на экзамене попросили поприсутствовать профессора из пединститута. Он увидел Леонида, обнял его и сказал сопровождающим его из облоно: " Этот может математике научить!". Остался на экзамен, прощаясь, сказал: "Леня, зря ты в науку не пошел! Такие бездари кандидатские защищают!"
  ***
  Леониду после смерти Ивана Петровича предложили должность директора санаторно-лесной школы. Отказался. В то время его мама заболела, они с Надей решили забрать ее к себе, а она ни в какую. Леонид на выходные уезжал к матери в деревню, отец умер от рака, когда Леонид учился на первом курсе института. Леониду удалось уговорить мать поехать в областной центр, показаться врачам. Его опасения врачи подтвердили: рак в запущенном состоянии, уже не операбельный. Леонид хотел уволиться, чтобы быть с матерью, но Иван Петрович сказал, что даст посередине учебного года двухмесячный отпуск, в связи с семейными обстоятельствами. И за день до своей смерти подписал Леониду заявление об отпуске. Отказ Леонида от должности директора встретили в гороно с неудовольствием, но вошли в его положение. Директором назначили Татьяну Карповну. Мама Леонида прожила два месяца. Родительский дом находился на балансе совхоза, Леонид забрал фотоальбомы, кое- что из посуды, а остальное - мебель, холодильник телевизор раздал по деревне людям, которые нуждались. В их маленькой квартирке все было, а лишнего не уместилось бы.
  "Какое счастье, что ты есть,- сказал Леонид Надежде, когда они уезжали из деревни, - можно сойти с ума, такая тяжесть на душе". Когда приехали домой, то у Леонида неожиданно вырвалось:
  - И я от рака умру, наследственность.
   Надежда заплакала, ушла из квартиры, побродила по сосновому бору, когда вернулась, сказала:
  - Я без тебя жить не буду, не говори больше о смерти. Никто не знает, сколько дано. Давай проживем, сколько бог даст, счастливо.
  Татьяна Карповна оказалась хорошим директором, всегда становилась на защиту учителей, коллектив не менялся, атмосфера оставалась доброжелательной.
  ***
  День учителя всегда отмечали в спортзале, больше весь коллектив нигде не помещался, старались это делать тихо, чтобы дети не увидели, но дети замечали это первыми. Заранее договаривались, кто, что приготовит для праздничного стола, получалось, как на Новый год, всего хватало. День учителя в восемьдесят девятом праздновали как обычно.
  - Хлеба не купили, - сказала биолог.
  - Я сбегаю, мигом, только через трассу туда и назад! - вызвалась Надежда. Леонид в это время вместе со сторожем таскал стулья в спортзал. В коллективе было трое мужчин: Леонид, сторож и слесарь.
  Через полчаса в спортзал вбежал один из девятиклассников:
  - Там на трассе беда...
  Он еще не договорил, а Леонид уже выбежал из школы, за ним бежали другие.
  Надежда лежала посреди трассы, он сразу увидел, что это она. Было уже темно, но фары машины высвечивали ее фигуру в белом пиджаке. Леонид и мысли не допускал, что ее уже нет, думал, что вот сейчас встанет, отряхнет грязь и весело скажет: "Если на всем пространстве только одна лужа, я обязательно в нее попаду".
  - Не заметил, как она выскочила, - вытирая слезы, говорил водитель, замолкал, а потом повторял эту же фразу.
  Леонид упал на колени, прижался к Надежде, поднял ее, хотел нести домой, но подошел какой-то мужчина, тронул его за плечо и сказал:
  - Она умерла сразу. Я врач, моя машина за этим КамАЗом шла, водитель затормозил резко, но трасса мокрая, листья вдобавок, она неожиданно выскочила, не на переходе... Я подбежал, помощь уже не требовалась... Положи ее, сейчас полиция приедет... Жена?
  - Жена, - сказала Татьяна Карповна. - Леня, опусти Надю, послушай человека.
  Он положил жену на мокрую трассу, увидел, что руки у него в крови. Кто-то из учителей поднял его, стал вытирать ему руки, ничему не противился, словно все это происходило ни с ним.
  - Леонид Федорович, отойдите, полиция приехала! - он не двинулся с места, она взяла его за руку и стала тащить в сторону, тут он услышал, как кто-то сказал: "Молоденькая какая...".
  Что происходило дальше, помнил отчетливо, но было чувство, что видит все происходящее со стороны. Ехал в труповозке, держал еще теплую руку жены и все надеялся, что этот ужас закончится. В морг его не пустили, возвращался пешком из города до школы под холодным октябрьским дождем, промок совершенно. Дошел до места, где сбило Надю, крови не было, дождь смыл все следы. Снял с шеи крестик и забросил в кусты. "Какой бог! Забрал бы меня. Ты должна была стать мамой, растили бы детей, старились вместе", - думал без злости, отрешенно. Вошел в дом, но не смог там находиться, пошел вглубь соснового бора, сел на землю и закричал нечеловеческим голосом. Пришел в себя, когда начало светать.
  Похороны, поминки помнил плохо, будто и присутствовал, а будто и нет. Мама Нади, которая приехала из деревни на похороны, хотела везти хоронить Надю в деревню, но он резко сказал:
  - Нет! Только здесь! Кладбище рядом, за поселком...
  То были единственные слова, которые он сказал за несколько дней. Она закричала:
  - Ты себе найдешь! А как я?
  - Как они любили друг друга, так уже не любят. Бог послал им друг друга, - ответила маме Нади Татьяна Карповна.
  ***
  На следующий день после похорон голубь сел ему на плечо. Подумал, что Надина душа прилетела. Осторожно, боясь спугнуть птицу, спросил: "Как ты без меня?" И ответил: "Без тебя нет жизни". Но жил. Отказался от классного руководства. Татьяна Карповна пыталась уговорить, он ответил: "Не могу, надо душу отдавать, а ее нет". Раньше он был строгим учителем, требовал, чтобы ученики были готовы к урокам, мог повысить голос и выговорить за невыученный урок. Теперь ему всех было жалко. "Дети и без того обижены судьбой, больные, а я им математику вдалбливаю. Вернуться домой через год, а там пьющие родители или того хуже нет родителей, в интернат вернутся", - думал так, потом передумывал, казнил себя, что не додает знаний. Стал искать иные подходы, чтобы детям захотелось учиться, найти золотую середину не мог. Ученики почувствовали его слабость и пользовались этим беззастенчиво. И опять Татьяна Карповна вызвала его на разговор: "Кто, если ни ты, даст им знания?" Ее замечание было справедливым. "Надо учить хорошо, раньше я же делал это, был неплохим учителем!" - понимал все, но порой трудно было встать утром и заставить себя идти на уроки. Начал курить, пить много кофе.
   Провел тестирование всех учащихся, как делал это и раньше, получил срез знаний, стал заниматься по индивидуальным планам, к окончанию учебного года дети подтянулись. Девятиклассники сдали экзамен по математике неплохо, ни так, как раньше, но терпимо при его личных обстоятельствах.
  - Леонид, редкого дара ты учитель. Как математику объясняешь, что все понимают? - похвалила его Татьяна Карповна.
  - Это же самый интересный предмет! Спасибо, что одернули, я потерялся совсем. Надо было уходить из школы или браться за ум. Вы меня построили! - ответил Леонид.
  - Как ты?
  - Никак!
  - Съездил бы куда-нибудь, два месяца отпуска впереди...
  - Куда мне ехать?
  - С Надеждой каждый год ездили, то на море, то с палатками на озера...
  - Я домосед, это Надя меня тормошила...
  ***
   Получил отпускные, надумал купить магнитофон, как они с Надей и собирались. Поехал в областной центр, в одном из магазинов нашел то, что искал. Он хотел японский "Сони". Ехал в автобусе домой и гладил коробку, в которую был упакован магнитофон. "Хоть ты и, сонюшка, спать тебе не дам, будешь музыку крутить, а я слушать". Понимал, что после такой дорогой покупки, трудно будет дожить до зарплаты, но это не пугало, в еде он был неприхотлив. Автобус останавливался недалеко от зебры, почти рядом с тем местом, где погибла Надя. С этим ему приходилось сталкиваться почти ежедневно, продуктовый магазин находился на другой стороне шоссе. Готовить он перестал, перешел на пельмени, сыр, молоко, кофе. Иногда варил суп из пакетиков. В продуктовом купил бутылку портвейна, яблок, пельмени. "Ездил долго, а еще только три часа, пить рановато, - подумал он, но открыл бутылку, налил портвейна в стакан. Поставил в новый магнитофон кассету с песнями Джо Дассена, сел в кресло и неожиданно для самого себя заплакал. "Душа вернулась, жить учится заново, раз плакать могу", - подумал он. Было грустно, одиноко, но впервые со времени гибели жены спокойнее, казалось, что и он живет: бегали дети во дворе школы, а в его квартире играла музыка, он пил портвейн...
  Услышал, что стучат в дверь веранды. Он пристроил ее в прошлом году, Надя еще была жива.
  - Леонид Федорович, можно? - услышал голос воспитателя Нелли Васильевны.
  - Можно! - сказал и вышел на веранду.
  - Если в отпуск никуда не поедете, то, может, замените меня, воспитателем поработаете? Мне на операцию ложиться...
  - Завтра выйду...
  - Спасибо!
  ***
  Годы шли, в жизни других учителей многое менялось, вырастали дети, появлялись внуки. У него со всеми были хорошие отношения, но дружеские только с Татьяной Карповной, знал ее мужа, изредка, но бывал у них в гостях. Дочь их вышла замуж, родила сына, но жизнь не заладилась, она вернулась к родителям, жили они в двухкомнатной хрущевке вчетвером.
  Леонид Федорович жил размеренной, монотонной жизнью, один день был похож на другой, но это не тяготило, радовался уже тому, что как-то микшировалась невыносимость жизни. Татьяна Карповна убеждала его в том, что надо что-то менять, что не может быть у жизни распорядка.
  - Может или не может, а у меня есть. И я рад этому, жизнь вообще скучна и однообразна, просто многие не хотят в этом признаться. Забыл сказать, что компьютер купил!
  - Приду посмотреть! Ты научился им пользоваться?
  -Ничего сложного...
  -Как ты легко осваиваешь все новое. В Москве собираются вводить информатику в школах, может, попробуешь с нашими старшеклассниками, они компьютер и в глаза не видели. Заплатить не смогу...
  - Ни в деньгах счастье, могу только в своей квартире уроки давать, чтобы не таскать монитор, системный блок туда-сюда.
  -Главное, чтобы в департаменте не узнали, инициатива сейчас наказуема, как никогда.
  Компьютер, интернет заменили ему друзей, которых не было, семью, которой не было, родных, которых тоже не было. Читал в интернете книги по математике, диссертации, которые были защищены не только в российских, но и зарубежных престижных вузах. Сначала переводил с английского со словарем, через год словарь ему уже не требовался. И сам стал решать математические задачи. Просиживая над ними, уходил от действительности Только по пятницам он брал выходной от математики, слушал Джо Дассена, Федора Шаляпина, Фрэнка Синатру, Муслима Магомаева и пил портвейн. Пятницу ждал, к ней готовился. Фрукты он не любил, но не закусывать же колбасой? Поэтому брал яблоки, сыр. Больше всего нравилось закусывать портвейн клубникой, покупал ее у местных старушек в июне, но она быстро отходила, а импортная, которая была теперь на прилавках круглый год, ему не нравилась. Сложилась своеобразная церемония пятницы. Часов в семь вечера, приготовив закуску, открыв бутылку вина, включал небольшое бра, они покупали его вместе с Надей, садился в одно из кресел. Второе кресло считал Надиным и никогда в него не садился, только дотрагивался до него рукой, и оно всегда казалось ему теплым, будто она только что вскочила с него и побежала на кухню. Он лелеял свои воспоминания, боль от потери ушла куда-то глубоко, он выжил и жил, как мог.
  Слушал уже музыку через интернет, старенький "Сони" стоял, как реликвия. Бутылка пустела, и он с грустью думал: "Закончилась пятница". И ни разу за десятилетия ему не сорвали его блаженную пятницу. Только иногда слышал лай кавказской сторожевой овчарки и голос сторожа: "Не лай понапрасну, дай людям отдохнуть".
  ***
  Известие о переводе санаторно-лесной школы в другой район области в коллективе восприняли трагично. Пятьдесят человек лишались работы.
  -Надо защищать школу, отменить это чертово решение, - говорила Эвелина, самая молодая учительница. Ей было тридцать, окончила худграф, вела уроки изо, домоводства. Она нравилась Леониду Федоровичу: характер прямой, открытый, в глаза говорила правду, считала, что за справедливость надо бороться.
  - Эвелина Ивановна, - возразила ей усталым голосом учительница географии Евгения Петровна. - Где справедливость? Розовые очки пора снять, вам же тридцать! Кто мы? Учителя какие-то. А они чиновники, государственные люди! Оптимизация! Хотела бы я оптимизировать свой семейный бюджет, да не получается. И мы с мужем, и сваты в долгах, на эко сбрасывались и вот, слава богу, родила дочь двойню, девочки, по три месяца им! Думала два года поработаю и пенсия будет, мне пятьдесят три, но теперь еще работать и работать по новому закону. А где? Кто возьмет в таком возрасте? Не только образование оптимизируют, всю нашу жизнь оптимизировали.
  -Давайте без глобализации. Решать проблемы по мере их поступления, - сказала Эвелина. - И мы с мужем так живем, ну не родились у нефтяной трубы! Надо о детях думать! Их хотят перевести в худшие условия, нельзя допустить! И коллектив пятьдесят человек без работы!
  - Они предлагают туда ехать работать! Это же семьдесят километров! Рейсовым автобусом полтора часа! И жилья там не будет, поселят в интернате!
  -Попробуем письма написать в департамент или губернатору, не поможет, выше надо писать, - сказала Татьяна Карповна неуверенно.
  -Напишу! А здесь что будет? - спросила Эвелина и взоры всех собравшихся обратились к директору.
  -А я не сказала? - спросила Татьяна Карповна. - Точно не знаю, но из проверенных источников, министр, чего не знаю, хочет здесь дом построить, место ему наше приглянулось.
  -Вот это да! И из-за этого выгнать почти сто больных детей и пятьдесят членов коллектива! Да у него таких усадеб! Со счета сбился! - Эвелина от возмущения раскраснелась, глаза блестели.
  - Место у нас такое, что лучше нет, больше двух гектаров соснового бора, белки прыгают, озеро огромное, коммуналка подведена! Не дураки министры, когда для себя стараются, эту бы прыть на страну направили, даже климат можно было изменить, Канары бы получились, - сказал семидесятилетний сторож. - У меня пенсия, я проживу. У меня юрист знакомый есть, может, у него проконсультироваться?
  -Какие консультации! Решено на уровне губернатора о нашей школе. А оптимизация затея правительства!
  -Тогда зачем губернатору писать? Надо сразу президенту! - сказала Эвелина.
  -Хоть выше, хоть ниже, толку не будет, - тихо сказал Леонид Федорович, но его услышали.
  -Нам нужен оптимизм, давайте верить! Когда переезд намечен? - спросила Эвелина.
  - До первого июня надо закончить. Время пока есть, - ответила Татьяна Карповна.
  -А как же Леонид Федорович? Его квартира на территории школы! - неожиданно спросила бухгалтер.
  Внутри у Леонида Федоровича все напряглось, почувствовал, как ком подступает к горлу. Ему было приятно, что о нем в такой ситуации вспомнили, давно считал, что никому до него нет дела. "Жизнь выбрасывает на обочину. Жены нет, детей нет, как бы и не жил. Выгонят из квартиры, куда идти? Живой в землю не ляжешь! Сколько лет безнадежно пытаюсь заполнить одиночество внутри себя, зачем живу?" - думал он.
   Все повернулись к Леониду Федоровичу.
  -Не могут без жилья оставить, - сказала Эвелина, ее поддержали, стали ободрять Леонида Федоровича, но как-то неуверенно. Эвелина подошла к Леониду Федоровичу, как бы заслонив его от других:
  -Не смейте, жалеете так, словно его уже и нет! Это уважаемый человек! Он, он... - у Эвелины сорвался голос, и она тихо договорила, - лучший из нас!
  Чтобы разрядить ситуацию, Татьяна Карповна сказала:
  -Завтра с новым директором познакомитесь...
  Начались вопросы, о Леониде Федоровиче забыли.
  -Вас снимают? - спросила Эвелина.
  -Контракт расторгают, я же пенсионерка, но учителем оставляют до переезда. Готовьтесь к переменам, жестким.
   Леонид Федорович ушел незамеченным, пошел к своему домику.
  ***
  До встречи с Надей Леонид был замкнутым, малообщительным. Класса с шестого начал участвовать и побеждать во всех областных олимпиадах по физике и математике. В их сельской школе математику и физику преподавал пожилой мужчина, пенсионер Михаил Иванович. Он сразу разглядел в Леониде одаренность, давал ему отдельные задания и много занимался дополнительно. Дома у Михаила Ивановича было много учебников, которые он привез с собой, получив распределение после института в эту сельскую школу. "Они у меня на чердаке лежали, думал: не пригодятся, - сказал Михаил Иванович. - В свое время мечтал стать математиком!" - "Так вы и стали математиком!" - ответил Леонид. - "Нет, я стал учителем математики, а это две большие разницы. Приехал работать сюда, влюбился, детей пятеро, а сейчас уже семь внуков. Некогда было математикой заниматься. Но не жалею об этом, хорошую жизнь прожил. А ты можешь математиком стать! Я бы сказал: учись! Так тебе и этого говорить не надо, ты и без того учишься. Мать на улицу выгнать не может тебя, от книг оторвать, береги здоровье, а то зачахнешь над учебниками". В десятом классе он стал победителем сразу двух российский олимпиад - по физике и математике. Декан физико-математического факультета МГУ, вручая ему в Москве дипломы, сказал: "Давай к нам, тебе даже вступительные экзамены сдавать не надо, победители олимпиад принимаются без экзаменов". - "Я в свой педагогический институт пойду". - "Почему?" - " На выходные к родителям приезжать буду, два часа езды. И долг мне надо вернуть своему учителю Михаилу Ивановичу, он меня математике учил, я других учить буду!" - "Ты не по годам зрелый человек. Но, подумай, в нашем университете сильная математическая школа!"
  ***
  После окончания школы Леонида без экзаменов приняли на физмат местного пединститута. Мать с отцом уговаривали ехать учиться в Москву, мол, прокормим. В те годы жизнь на селе заметно улучшилась, заработки были хорошими.
  -Долги селу начали отдавать! - говорил отец.
  -Это правда, можем себе позволить, о чем раньше и не мечтали, - отвечала мать.
  -Если бы в Союзе власть не бросало из стороны в сторону, давно бы Америку перегнали!
  Леонид легко сошелся с ребятами по комнате в общежитии, но ни на какие студенческие мероприятия не ходил. На четвертом курсе ему дали Ленинскую стипендию, что было большой редкостью. Он два раза ездил в Германию на студенческие олимпиады по математике, физике, занимал только первые места. В начале сентября, он был уже на пятом курсе, на выходе из учебного корпуса его остановила девушка, улыбаясь, спросила:
  - Пойдем в кино? Не откажешь?
  Невысокого роста, с длинными светлыми волосами она улыбалась ему так, что невозможно было не улыбнуться в ответ. От нее исходила радость.
  -Тебе идет улыбка! Я за тобой наблюдала: ты все время мрачный. Меня Надя зовут, я на филфаке, последний курс, - сказала девушка.
  -Ты хорошим учителем будешь! Дети любить будут, от тебя свет идет! А я бирюк, ты права. Леонид! - сказал он.
  - Я знаю, как тебя зовут. Так идем в кино?
  -Идем!
  Она взяла его под руку, и они пошли. Через неделю подали документы в ЗАГС, через месяц справили шумную свадьбу в одном из кафе города. Леонид и Надежда не хотели свадьбы, собирались просто посидеть в общежитии с друзьями, но воспротивилась мать Леонида:
  -Отец деньги копил, говорил: свадьбу Леониду закачу такую! Не дожил, я закачу свадьбу!
  Надя не могла не понравиться. Веселая, скорая на ногу, общительная. Ей всегда надо было куда-то идти, быть на людях. Им выделили комнату в общежитии, вечерами заходили ребята с несколькими бутылками портвейна, допоздна разговаривали, танцевали. У Леонида глаза открылись на жизнь, с какой-то радостью понял: математика - маленькая часть жизни, жизнь могла пройти мимо, мог упустить свое солнышко, так он называл Надю.
  -Ты изменился! - сказал ему заведующий кафедрой физмата. - Что случилось?
  -Влюбился! Женился! - радостно ответил Леонид.
  - Так быстро! Я думал, ты будешь одиночкой, решишь какую-нибудь, еще не решенную, гипотезу тысячелетия!
  -А это может помешать?
  -Нет, если жена понимающая, но необходима полная погруженность в науку.
  -Как получится,- ответил Леонид, - жизнь важнее математики!
  После окончания института ему предложили поступать в аспирантуру и работать преподавателем на кафедре, отказался, решили они с Надей поехать по распределению на работу в санаторно-лесную школу.
  ***
  Первый год после гибели жены пал духом. Кладбище было в получасе ходьбы, на другой стороне трассы от интерната, сельское кладбище, там и просиживал часами после уроков. Там казалось, что Надя с ним, он чувствовал это и верил, что она его слышит. "Как ты? Не нахожу себе места! Что делать? Как быть? Ночами не сплю, одни и те же мысли терзают. Помнишь, ты говорила: "Бессонница полезна для души, она очищается. А моя душа покинула меня".
  Особенно трудно было вечерами и ночами, казалось, новый день не наступит. Время лечит, нестерпимая боль ушла, надо было жить, что-то делать. Поехал в альма-матер, заведующий кафедрой встретил его доброжелательно.
  -Я, Валерий Павлович, приехал за помощью. У меня жена погибла, надо как-то выжить, хочу в математику вернуться, надо мозги занять, для себя, я знаю, что отстал, но мне достижения ни к чему, только бы выжить... - сказал Леонид.
  -Как же ты жил?
  -Никак! Работу не бросил и то хорошо! Но пустота такая, что, если не заполню ее, не знаю, как жить. У меня, кроме математики, никаких увлечений не было. Познакомиться бы с работами молодых математиков, может, кандидатские, докторские дадите почитать, вы в теме...
  -Сколько, как ты окончил институт? - спросил Валерий Павлович.
  -Девять лет! Я в науку не хочу! Для себя, вытащиться из ситуации, а то я в тягость самому себе, что хорошего детям могу дать?
  -Понял я! Есть интересные работы, не нашего института, московских вузов, немецких, американских, нам по обмену присылают. Хорошо, что такое существует. Люди работают интересно!
  -Лучшие не надо, боюсь, отстал я.
  -У тебя талант, поймешь!
  -Спасибо за поддержку!
  Взял пять диссертаций, обещал вернуть через месяц. Началась другая жизнь. Добросовестно вел уроки, по-прежнему занимался с сильными и слабыми учениками по индивидуальным программам. А после занятий шел в свой домик, варил пельмени, а иногда обходился хлебом с молоком и принимался изучать диссертации. Когда появился интернет, то радовался, как ребенок, открылись немыслимые горизонты. Никто из учителей, учеников не удивлялся, не радовался интернету так, как он. "Это такое достижение!" - пафосно говорил Леонид Федорович, а в ответ слышал: "Хорошая штука". Несмотря на свою замкнутость, отрешенность от мира, он не перестал восторгаться новым, может, потому и восторгался, что принимал мир, как чудо. В 2002 году впервые услышал фамилию Перельмана. Большой скандал разгорелся вокруг известного русского математика. Он доказал теорему Пуанкаре! Леонид прочитал тридцать девять страничек доказательства и удивился изяществу изложения. "Гений! - сказал вслух. - А всего кандидат физико-математических наук! Только подтверждает, что звания в науке это не все". Перельман стал его кумиром. Этот математик вошел в список ста ныне живущих гениев, в этом списке он был на девятом месте. Леонид Федорович удивился, что Перельман отказался от премии в миллион долларов, присужденной математическим институтом Клея! Что тут началось! Перельману советовали, на что ее можно истратить, сколько добрых дел можно сделать! Леонид Федорович открыл для себя иной мир, он не думал, что такие люди существуют, настолько преданные науке, принципиальные, бессребреники. Перельман заявил, что не согласен с позицией организованного математического сообщества, сказал о вкладе американского математика в доказательство гипотезы! Разве кто-нибудь на такое был способен! И американец взял миллион! Леонид Федорович прочитал все о Перельмане. Его дважды увольняли из математического института в Санкт-Петербурге за неперспективность. И сделал открытие тысячелетия! Не то что Леонид Федорович сотворил себе кумира, просто, благодаря Перельману он еще больше погрузился в математику. Он не решал задачи тысячелетия, решал те, что были ему по силам, радовался откликам на свои математические опусы, как он их называл, таких же математиков из России, Германии, США. Вел переписку по электронной почте, разговаривал по скайпу, такое интеллектуальное общение стало смыслом жизни. И приспособился жить. Утром спешил на уроки, а дома просиживал в интернете.
  **
  Три года назад, в конце августа, заехали в школу новые учащиеся. Уроков первого сентября, как правило, не было, только торжественная линейка, а потом классный час. Классный руководитель восьмого класса заболела, и Татьяна Карповна попросила провести классный час Леонида Федоровича. Он согласился. После он зашел в кабинет директора школы.
  - Что-то случилось, на вас лица нет? - спросила Татьяна Карповна.
  - Евдокимов Владимир откуда?
  - Знаю, о ком вы говорите. Столкнулась с ним, когда его привезли из интерната. У меня сложилось впечатление, что от него просто захотели избавиться, послали к нам. Не захотели себе отчетность портить: оформлять в воспитательный интернат. Я знакомилась с его биографией. Мать отказалась от него в роддоме, всю жизнь по детским домам, интернатам, учиться не хочет, ему шестнадцать, оставался на второй год в седьмом классе, несколько раз сбегал, ворует. По характеру лидер, умеет ребят под себя подмять...
  -Будут с ним проблемы, ведет себя нагло. Первый день замечания делать не стал, но он себя проявит...
  -Попробую его на место поставить. Иначе мы будем иметь ни одного неуправляемого, он группу организует, - сказала Татьяна Карповна.
  На следующий день она вызвала Евдокимова к себе.
  -Володя, у тебя цель в жизни есть? - спросила она.
  -Есть! - усмехнувшись, ответил он.
  - Поделись, я не наврежу, а помочь смогу.
  -Иметь много денег! Начинайте помогать, тысяч пять на первое время!
  -Все хотят хорошо жить, надо учиться, специальность получить.
  -Любите вы все учить жить! Зачем вызывали?
  -Поговорить! Будешь ребят с толку сбивать, отнимать фрукты, сладкое, рукоприкладством заниматься, что ты уже делаешь, в нужный интернат определю. Тебе шестнадцать, надеюсь, знаешь, что по закону уже несешь уголовную ответственность.
  -Я пуганый! Есть за что, определяйте хоть на Луну, - Евдокимов развернулся и вышел из кабинета директора.
  Прошла первая учебная неделя, Леонид Федорович был дома, общался по скайпу с английским коллегой. В дверь стали громко, непрерывно стучать, хотя был звонок. Извинился, сказал, что отойдет на минутку. На пороге стоял Евдокимов, улыбался.
  - Почему так стучишь, звонка не видишь?
  - Все я вижу! - он отодвинул рукой Леонида Федоровича, прошел в комнату.
  Леонид Федорович вернулся к компьютеру, сказал, сто свяжется завтра в такое же время.
  -Ты шпрехаешь! Молоток!
  - Это на английском! Я спикаю. Я тебя в дом не приглашал, вламываться не прилично.
  -Ничего, мы же свои люди, ты учитель, я ученик. Я за помощью в решении задачки зашел, - всем своим видом он показывал, что является хозяином положения. Леонид Федорович растерялся от такой наглости, несмотря на возраст, пасовал перед хамством.
  Евдокимов уселся в Надино кресло, положил ногу за ногу.
  -Начинай меня выгонять! - с вызовом сказал Евдокимов. - Бедновато живешь. Жадный! Денежки поле зарплаты на книжку несешь! На черный день копишь? Пришел твой черный день - это я! Евдокимов встал, направился к выходу. Леонид Федорович облегченно вздохнул: "Пошутил грубовато, возраст такой, переходный, выпендривается". Евдокимов открыл входную дверь и крикнул: "Заходите, он один, как я и говорил". Сердце у Леонида Федоровича бешено забилось: "Кого зовет? Как это возможно!". В дом вошли трое подростков, которых Леонид Федорович не знал.
  -Располагайтесь, ребята! Дядя согласился профинансировать наш сегодняшний вечер!
  -Что вы себе позволяете? Уходите немедленно!
  -Мы не ну-ка уходите, а ну-ка отнимите, конфетки помнишь такие?
  -Немедленно покиньте мой дом! - от негодования голос у Леонида Федоровича дрожал.
  -Боишься, бедненький! - с издевкой сказал Евдокимов, остальные молча стояли у порога, потом один произнес: "Пошли, неудобно!"
  - Помолчи, денег пусть даст и уйдем!
  -С какой стати я должен вам что-то давать? - Леонид Федорович не мог поверить, что все происходит с ним.
  -Да нам рублей пятьсот на сегодня хватит, дай добровольно, хуже будет, не зли его, - сказал один из подростков.
  -Правильно говорят тебе! Нам нужна гуманитарная помощь, мы же дети, еще не зарабатываем! - Евдокимов вплотную подошел к Леониду Федоровичу, стал смотреть ему в глаза. - Где твой кошелек? Только не говори, что деньги на карте!
  - Я вам ничего не дам! Убирайтесь!
  - Какой ты смелый! - ехидно сказал Евдокимов и ударил Леонида Федоровича под дых. Леонид Федорович согнулся, никак не мог вздохнуть, чувствовал, что ноги слабеют, боялся упасть.
  -Дыши глубже! В следующий раз будешь знать, что лучше по-хорошему дела решать. Ребята, посадите его в кресло, а я деньги поищу! Нашел! Всего полторы тысячи, на вечер хватит. Попробуй, вякни, сожгу тебя живьем в доме! Завтра придем, чтобы деньги были!
  Ушли довольные, слышен был их смех. Леонид Федорович встал с кресла, стал стучать кулаками по столу от бессилия. Чувствовал себя растоптанным, униженным. Подошел к кухонному столу, вытащил нож, подержал его в руках и положил назад. "Я же не смогу никого ножом ударить! Как с ними справиться?"
  Он даже не пытался лечь спать. Просидел всю ночь в кресле. Пытался слушать Джо Дассена, но не смог. "Как просто над человеком надругаться. А, если завтра придут? Ужас! Мне же деться некуда и вступиться некому!"
  ***
  Утром заставил себя одеть в костюм, пошел на уроки. После занятий сразу ушел домой, ему казалось, что все знают об его унижении, не хотел сочувствия, жалости, все думал, как справиться с ситуацией. Сварил крепкий кофе, на какое-то время забылся, а потом вновь навалились невеселые мысли. "Надо что-то делать! Запереть дверь и не открывать! Стучать начнут, могут и дверь выломать! На шум люди соберутся, стыдно, что не смог справиться с подростками. А что делать, если бьют? Драться с учеником! Да я и ударить не смогу, а он опять под дых!" Решил идти за помощью к участковому. Анатолия он знал, тот жил в поселке вместе с родителями. Года два назад стал работать участковым после окончания полицейского колледжа. Местные отзывались о нем хорошо, дебоширов успокаивал легко. Стоило ему появиться, те становились шелковыми. Анатолий давно занимался дзюдо, участвовал в соревнованиях. И пальцем никого не трогал, просто заходил в дом, брал за шиворот пьяного мужика и выливал на него ведро воды. Женщины звонили участковому и говорили: "Анатолий Сергеевич, я ведро воды приготовила, мой сегодня не в себе".
  До опорного пункта полиции, который располагался в поселке, через шоссе от школы, было километра два. Пока Леонид Федорович дошел до опорного пункта, немного успокоился. Сентябрь выдался теплым. "Как красиво!" - думал Леонид Федорович, шагая по тропинке через поселок. Пункт оказался закрыт, на двери висела табличка, на ней был указан номер сотового участкового. Позвонил. "Я буду через полчаса, еду в автобусе из города, с совещания", - сказал Анатолий.
   Анатолию Федоровичу не хотелось маячить около опорного пункта полиции, увидят, разговоры пойдут. Отошел метров на пятьдесят, закурил.
  -Вот вы где! - услышал голос участкового. - Я по поселку прошелся, нет. Пошел искать, вы же просто так не придете.
  -Спасибо, Анатолий Сергеевич! - Леонид Федорович обрадовался, увидев участкового.
  -Зовите Анатолием! Какой я вам Сергеевич. У нас час есть, потом могут начать люди подходить на прием. Тут пошли захваты земли! Что творят!
  -Кто захватывает?
  -Хотим с поличным поймать, пока не удается. Но поджоги устраивают наемные, а заказчики известны, до них не дотянуться. Пятиэтажки видите? Им по пятьдесят лет! Люди, как поселились, стали огороды разрабатывать, на них сарайчики построили, чтобы лопаты, грабли, ведра туда-сюда не носить. Выращивают овощи для жизненного подспорья. А земля сейчас в этих местах стала стоить дорого. Богатые хотят иметь дома здесь, за городом. Нанимают поджигателей, они и урожай вытаптывали. Поселковые дежурят по очереди, даже до четырех утра! Только уйдут, поджег! Я за этим и в город ездил, написал рапорт начальнику районной полиции, он сказал, что земля не отдавалась под огороды официально. Пробовал возразить: мол, пятьдесят лет они ее обрабатывают, навоза, земли привезли на сотни тысяч за это время! Начальник дал понять, чтоб не лез я в это дело! Президент говорит: защищать интересы людей, а на деле блюдут интересы богатых! Мамоне выгоднее служить!
  - Можно я закурю? - спросил Леонид Федорович.
  -Курите! У меня отец дымит, мне даже нравится табачный дым!
  -Стыдно мне рассказывать, Анатолий! - голос у Леонида Федоровича дрогнул.
  -Вам стыдно? - Анатолий встал со стула, подошел к Леониду Федоровичу, положил руку ему на плечо.
  Выслушал рассказ молча, когда Леонид Федорович замолчал, сказал:
  - Подонки! Нашли над кем издеваться! Вы интеллигентный человек, вам не справиться! Против них нет приема - только лом. Правильно, что пришли. А то так и будут унижать, деньги вымогать. Разберусь!
  -Евдокимов агрессивный, остальные у него на поводу идут...
  -Головой не думают, хотят за грабеж сесть. Вечером зайду, улажу, будьте спокойны.
  ***
  У Леонида Федоровича отлегло от сердца. Вернулся домой, сварил пельменей, они показались ему такими вкусными! Сел за компьютер, пообщался с час по скайпу с английским математиком, вчера из-за неожиданных гостей, недоговорили. Потом решил выпить чайку, поставил чайник на газ, в это время раздались громкий стук во входную дверь. Сердце сжалось. "Не может Анатолий так стучать. Эти пришли. Не буду открывать", - подумал Леонид Федорович.
  -Ты от меня не избавишься, я тебе не пацан, - услышал голос Евдокимова.
  Потом стук в дверь прекратился и раздался звон разбитого стекла. Леонид Федорович вбежал в комнату, окно было разбито, увидел, как Евдокимов через разбитое стекло открывает задвижку, через минуту он уже был в комнате.
  -Пожалеешь, что не открыл дверь! - сказал он, оттолкнул Леонида Федоровича, пошел на веранду, открыл входную дверь.
  -Добро пожаловать, хозяин рад!
  В квартиру вошли те же подростки, что были и вчера. "Поддатые", - определил Леонид Федорович.
  -Гостей хозяин должен встречать у порога, - развалившись в кресле, разглагольствовал Евдокимов. - За негостеприимство надо расплачиваться, где деньги?
  -Ведете себя, как уголовники. Уходите!
  - А то что? Что сделаешь? - встав с кресла, Евдокимов вплотную подошел к Леониду Федоровичу и ударил под дых.
  -Не стойте, как истуканы, если хотите раскрутить дедушку на бабло!
  Ответа он не дождался.
  -Молчание - знак согласия? Начнем обыск! Раз добровольно не отдает, это только отягощает его вину!
  Леонид Федорович не верил в реальность происходящего. Подростки стали искать деньги, они действовали так слаженно, словно заранее договорились. Леонид Федорович попытался вытолкнуть из комнаты Евдокимова, но тот толкнул его так, что он отлетел к торшеру, который упал, плафон разбился.
  -Не рыпайся, хуже будет! - тихо сказал Евдокимов и засмеялся. - Что не нашли?
  - Нет денег!
  - Ищите банковскую карту, сейчас у многих деньги на картах!
  Сумка Леонида Федоровича была в прихожей, он оставил ее там, когда вернулся от участкового домой. На карте у него было почти пятьдесят тысяч рублей, все его сбережения. На еду у него уходило мало денег, в основном тратил на покупку электронных книг через интернет, а еще покупал канцелярские товары, краски, альбомы, цветную бумагу для школы, для уроков изо. Бюджетных денег на это постоянно не хватало. Леонид Федорович посчитал, что он вполне может часть своей зарплаты тратить на это. "Я один, а у всех семьи, дети или внуки", - сказал он Татьяне Карповне. Она с ним спорила, предлагала всем учительским миром сбрасываться, но Леонид Федорович настоял на своем.
  -Где карта? - Евдокимов вновь ударил Леонида Федоровича под дых. В глазах потемнело, пытался вздохнуть, но Евдокимов наносил один удар за другим. Леонид Федорович не удержался на ногах, упал, тогда тот стал пинать его ногами.
  - Нашли карту, на веранде его сумка была, а мы в квартире искали, номер нужен, сказал один из подростков.
  - Скажет, сука! Ты меня узнал! Говори! Давайте, сажайте его на стул, скотч я с собой прихватил на всякий случай. Связываем руки, ноги и к стулу привязываем.
  -Звери! - сказал Леонид Федорович. Ситуация казалась ему безвыходной. "Лучше бы раз ударили и убили", - подумал он.
  -Поговори сам с собой, ты же умный! - сказал Евдокимов, заклеивая ему скотчем рот. Они связали его по рукам и ногам, привязали к стулу.
  -Говори пин-код!
  -Как он скажет, если рот залеплен.
  -Скажет, просто его надо подогреть, - сказал Евдокимов, встал с кресла, улыбаясь, подошел к Леониду Федоровичу, горящей сигаретой ткнул ему в шею.
   Леонид Федорович дернулся от боли и услышал, как входная дверь открылась, а на пороге появился участковый.
  -Ах, подонки! - выдохнул с негодованием Анатолий.
  Леонид Федорович воспрянул духом, Анатолий ловко управился с тремя подростками, побросал их на диван, Евдокимов пытался убежать через окно. Участковый втащил его назад за ремень, ударил в живот, тот сложился пополам, завыл от боли.
  -Всем сидеть на диване и не шевелиться, шаг в сторону - расстрел. Негодяи вы, негодяи! Я бы вас отходил! - говорил Анатолий, разрезая скотч, освобождая руки, ноги Леонида Федоровича. - Потерпите! - резким движением сдернул скотч, которым был заклеен рот Леонида Федоровича.
  - Они что сигареты о вас тушили? Сядут!
  Леонид Федорович встал со стула, прошелся до кухни, чтобы размять ноги. Анатолий вызвал наряд полиции, который приехал минут через десять. Участковый рассказал о том, какую ситуацию увидел.
  -Надо свозить, снять побои, ожоги, - сказал полицейский.
  И тут, молчавший Евдокимов, заплакал и стал истерично кричать:
  - Я защищался! Он меня насиловать собирался! На переменах домогался, подходил, звал к себе домой. Я пришел математикой заниматься, а он ко мне... Успел ребятам позвонить, одному мне с ним не справиться. Говорите, что молчите!
  Леонид Федорович от такой наглости закричал:
  - Ты все врешь!
  - Не вру, все так и было, ребята, говорите же, а то сядем не за что!
  - Успокойтесь, Леонид Федорович! Негодяй, шкуру спасает. Надо честного человека оговорить, думает, что так вывернется. Далеко пошел бы, да полиция есть, - сказал Анатолий, повернувшись к Евдокимову.
  ***
  Суд приговорил Евдокимова к трем годам лишения свободы. Домогательства, на которых настаивал Евдокимов, не подтвердились, подростки рассказали, как все было на самом деле. Но суд получил огласку. Местные газеты, интернет-издания наперебой писали, что учителя подозревают в домогательствах несовершеннолетнего. Писать об издевательствах несовершеннолетних над пожилым учителем было, видимо, неактуально. И, хотя никаких обвинений Леониду Федоровичу не было даже предъявлено (во всем разобрались в ходе следствия), начальник департамента лично позвонил Татьяне Карповне и сказал категорично, чтобы Леонида Федоровича она уволила. Она пыталась вступиться, объясняла, что он пострадавший, но разбираться никто не собирался. Педагогический коллектив писал письма во всевозможные инстанции, пытаясь защитить учителя, все оказалось бесполезным.
  - Не пишите заявление по собственному желанию, - сказала Татьяна Карповна.
  - Найдут способ выжить! - тихо ответил Леонид Федорович.
  - К чему им придраться? Вы тридцать шесть лет преподаете в одной школе! У вас грамот больше, чем у них денег в бюджете!
  - Я не смогу учить! Пятьдесят восемь лет прожил, не думал, что такое клеймо не за что на человека можно повесить! И идти некуда, квартира служебная...
  - Нельзя не защищаться! Сожрут! Система такая! Построили ад для людей! - уговаривала его учительница изо Эвелина, это она настойчиво писала письма в инстанции, пытаясь донести правду.
  ***
  Начальник департамента приехал лично, попросил Татьяну Карповну выйти из кабинета, говорил с Леонидом Федоровичем с глазу на глаз.
  - Уволю вас по недоверию...
  - Что я сделал? В чем моя вина? Вы же жизнь мою хотите перечеркнуть! Не пойму за что? Топчите меня, словно я не человек, а помидор на грядке...
  - Вы взрослый человек, слухи идут, не можем оставить учителем!
  - Я пострадавший, меня унижали, пытали...
  - Это дети... Вы должны были повести себя иначе.
  - Как? Представьте себя в такой ситуации!
  - Это уже чересчур! - сказал начальник департамента, подумав, что через его высокий забор к нему в дом шпана не залезет, да и видеонаблюдение все выявит. - Разговор бесполезный. Учительскую пенсию получаете, а сколько вам до шестидесяти лет?
  - Два года.
  - Беру ответственность на себя, жаль вас! Учителем не можете работать после всего, но надо же вам до пенсии доработать, да и жилье у вас служебное!
  -А что же мне не дали за тридцать шесть лет нормальную квартиру?
  - Не просили, на очереди не стоите!
  -Никто не сказал, думал: помнят обо мне...
  -Почему о вас должны помнить? Какого высокого вы мнения о себе?
  - Я? Просто добросовестно работал, это должно цениться...
  -Опять патетика, не выношу! Еще о Родине вспомните! Вас переведут в дворники, но держитесь подальше от детей.
  -Как в дворники? - Леонид Федорович не мог найти нужных слов, он всегда терялся перед начальниками. Никогда не был общительным, а последние годы совсем потерял связь с реальностью, но пронзила мысль: "Я же никому не нужен. Что этому холеному начальнику до моей жизни? Он сотни жизней растопчет, чтобы удержаться на своем месте".
  Начальник департамента встал, подошел к двери, открыл ее и сказал:
  -Татьяна Карповна, зайдите! Переведите его в дворники! Пусть пока живет!
  -В каком смысле "пусть живет"? И почему в дворники лучшего математика области? - спросила Татьяна Карповна.
  -Пусть живет в служебной квартире. Сами знаете, почему в дворники, обрыдло говорить на эту тему! Такая школа была и на тебе! - вышел приемную, собираясь уезжать, но услышал вслед:
  -Вы человека убиваете! Это на вашей совести! Теперь меня попробуйте уволить за оскорбление вашей неличности! Личность - это Леонид Федорович! - кричала Татьяна Карповна.
  -Я вам еще покажу! - сказал начальник департамента и пошел к своему служебному Лексусу.
  Татьяна Карповна обняла Леонида Федоровича и сказала:
  -Неважно, кем работать, возможность думать отнять не могут. Мученик вы какой-то! Не впадайте в жалость к себе, бесперспективно.
  -Власть вступаться должна за честных людей, а не уничтожать их, - сказала Эвелина, которая недавно зашла и была свидетелем разговора. - В школе вас уважают, неважно, кем вы будете работать!
  ***
  Так три года назад он оказался дворником. Первое время за день он несколько раз произносил только слово: "Здравствуйте!". На вопрос: "как дела?" просто кивал головой. Татьяна Карповна, Эвелина пытались разговаривать с ним, он отмалчивался. Месяца через три Эвелина спросила:
  - Леонид Федорович, Татьяна Карповна рассказывала, что ваша жена мечтала в школе оранжерею создать. Может, попробуете? Помогать будем!
  Он машинально кивнул, но в голове засела эта идея. После уборки школьной территории, зашел домой, наскоро перекусил, стал в интернете искать информацию о создании оранжереи. "Как это все сложно! - подумал он, сварил кофе, закурил, но никак не мог отделаться от мыслей об оранжерее. На территории школы был заброшенный фундамент, лет восемь назад начали строить новую прачечную, залили фундамент, начали кирпичную кладку, потом финансирование прекратилось. "Можно использовать этот фундамент", - подумал Леонид Федорович и пошел посмотреть.
   Фундамент оказался в нормальном состоянии, а полуметровая по периметру кирпичная кладка была практически разрушена. "Можно здесь оранжерею построить", - решил Леонид Федорович, несколько раз подпрыгнул, проверяя прочность фундамента. Подошел школьный слесарь Виталий Сергеевич, поинтересовался: "Достраивать решил?".
  -Вроде того, как думаешь: можно на этом фундаменте оранжерею построить?
  -Не знаю, никогда оранжерей не строил, а теплиц за свою жизнь немало сделал! А чем теплица от оранжереи отличается? Размером!
  -Поможешь?
  -Без проблем! Оранжерея для детей - праздник!
  ***
  Татьяна Карповна дала согласие на строительство оранжереи.
  -Докладывать в департамент не буду, - сказала она, - как слышат слово "строительство", аж зеленеют, денег у них на все нет, а то на одного уголовное дело заведут, то на другого, на личные цели идут бюджетные деньги, а так бы все было, жили не хуже европ! Найдем спонсоров или сбросимся, не впервой! Схожу к директору керамзавода. Сколько денег надо, прикинул?
  Леонид Федорович достал из кармана листок бумаги, на котором его аккуратным почерком было записано все, что требуется. Стал зачитывать:
  -Листовой поликарбонат, алюминиевый профиль, дерево, герметики, уплотнители...
  -Сколько денег надо? - перебила его директор.
  -Тысяч пятьдесят! Это с землей, сюда надо завозить машины три! А растения на свои буду постепенно покупать.
  -Откуда свои? Скинемся!
  И как-то легко все пошло. Директор керамзавода приехал посмотреть фундамент. Потом дал двух рабочих, которые его подлатали. Вместе с Леонидом Федоровичем на стройбазу ездил главный инженер завода, закупили все необходимое гораздо дешевле, чем в магазине. Через две недели помещение было готово. Школьный столяр принялся за стеллажи, Леонид Федорович помогал, ощущая радость от труда. Раньше он никогда не работал пилой, рубанком, а тут работал бы и работал, домой бы не ходил. "Федорович, будешь классным столяром, у тебя получается!" - "Спасибо! Приятны добрые слова!" - "Все забывается, неправду люди говорят, что помнят горе всю жизнь, врут! Человек сквозь жизнь пробивается трудно, чтобы выжить надо забывать плохое, без этого никак!" - сказал столяр.
  Леонид Федорович с этим был вполне согласен. Он чувствовал, что внутри него, что-то зажглось, он с таким желанием шел утром на работу, убирал территорию, а потом в оранжерею, мечтал, какой она будет. К концу апреля все было готово, оставалось заполнить оранжерею растениями. Татьяна Карповна объявила: растения приносить, но прежде спросить у Леонида Федоровича, какие нужны.
  -Он все расписал, оранжерея должна быть настоящей! - сказала она.
  Никто не отказался. Леонид Федорович называл то, что надо, сколько стоит в магазине и люди ехали, покупали, привозили в школу. Леонид Федорович разбил пустынный ландшафт, умело используя песок, камни. Расположил растения в вертикальной плоскости. В щелях между камнями росли агавы, кактусы, алоэ. Был участок тропического леса: пальмы, лианы, фикусы, папоротники. Азалии, антуриумы, олеандры, диффенбахии, орхидеи, монстеры, примулы - каких только цветов не было!
  В декабре зашел, как обычно утром в оранжерею, ахнул: магнолия зацвела! Полюбовался издали, потом подошел поближе, почувствовал запах, вспомнил, как на юге они с Надеждой впервые увидели цветущую магнолию! Подумал: "Леночка обрадуется!" Сел на табуретку и все смотрел, смотрел на первый цветок магнолии. "Я действительно счастлив! Нади нет, меня оболгали, лишили профессии, забросил математику, а переполнен радостью до краев! Удивительно создан человек! Леночка спасла!"
  ***
  Представлять нового директора приехал начальник департамента, тот самый, что перевел Леонида Федоровича в дворники три года назад. Представив нового директора, он собрался уезжать, но ему начали задавать вопросы, на которые он явно не хотел отвечать, ему надо было покончить с этим делом как можно быстрее.
  -Зачем чушь пороть: переводить санаторно-лесную школу из соснового бора черте куда? - спросила учитель биологии и все заговорили, придвинулись к начальнику департамента.
  -Переводят в хорошее трехэтажное здание. Разве можно сравнить с вашими развалюхами. Детям хотим лучше сделать! Современные люди! Как не понимаете! - начальник департамента говорил раздраженно.
  -Вот вы начальник департамента, - сказала Эвелина, - должны знать, что деревянные домики - самое лучшее место для проживания детей с подозрением на туберкулез! Поставьте новые срубы, если эти обветшали. Но тут же воздух лечит! А вы детей в трехэтажное здание у трассы!
  -Дискуссии не получится! Мне некогда. Михаил Львович ответит на все ваши вопросы.
  Новый директор вышел проводить начальника департамента до машины, вернувшись, сказал:
  -Собрание закончено! Приступайте к урокам!
  -Как закончено?Не дадим школу угробить! - сказала Эвелина.
  -Дискуссий не будет! - резко ответил Астраханцев.
  -Губернатору напишем!
  -Хоть президенту! Напугали!
  Леонид Федорович, наблюдая за новым директором на собрании, сделал для себя вывод: школу не отстоять, место приглянулось под особняк. "Куда меня денут? Не выбросят же на улицу?".
  -Леонид Федорович! - услышал голос Татьяны Карповны. - Зайдите в учительскую.
  Эвелина убеждала, что сдаваться не стоит.
  -Бесполезно, все решено! - сказала Татьяна Карповна. - Мне сказали, что землю нашу хочет заполучить замминистра, не знаю чего.
  -Нас должны по сокращению уволить, три месяца выплачивать зарплату! - сказала биолог.
  -Не будут они ничего делать, школу не ликвидируют, а переводят в другое место. Пожалуйста, ездите за семьдесят километров учить детей!
  -Кто ж поедет! Вахтовый метод, что ли? - заговорили чуть не все разом.
  -Школу не отстоять! Но у нас жилье есть! Может, в городе кто работу найдет, - говорила Татьяна Карповна.
  -Кассиром в магазине? - выпалила Эвелина.
  -Хотя бы и так! А Леониду Федоровичу, куда деться? Здесь все снесут и его хибару тоже. Зачем заместителю министра все это? Ему два гектара соснового леса нужны, пруд!
  -Пойдемте к новому! Не могут же они человека, который всю жизнь школе отдал выкинуть?!
  Эвелина первой вышла из учительской, остальные двинулись за ней, Леонид Федорович шел последним. В директорском кабинете все уместиться не могли, часть учителей стояла в приемной, а Леонид Федорович в коридоре. Дверь в кабинет Астраханцева была открыта, он, не видя нового директора, хорошо слышал его голос.
  -Не потерплю! Интеллигентные люди, педагоги, врываетесь без стука! Пошли вон!
  -Не заиграетесь в начальника? Все знают, что вы вор! На сиротских квартирах наживались! Как вас не посадили? Сейчас же сажать начали! - говорила Эвелина громко.
   "Отыграется на ней! Правду никто не любит! - думал Леонид Федорович. - Молодая, не понимает, что с такими связываться нельзя, раздавят! Работы не найдет".
  -Ты, ты... - лицо у Астраханцева стало красным, он не находил нужных слов. Ему обещали должность не хуже, чем была, пока не всплыла проблема с сиротскими квартирами, надо было только решить организационные вопросы и перевести санаторно-лесную школу в другой район. Обещали поддержку на самом высоком уровне.
  -Пошли все вон! - закричал Астраханцев, придя в себя. Учителя двинулись к выходу.
  "Не могут противостоять хамству, как и я, потому мы внизу, а они наверху", - подумал Леонид Федорович. Повернулся к выходу, но услышал голос Эвелины:
  -Что будет с Леонидом Федоровичем? Ему шестьдесят один год, а в двадцать два приехал работать в эту школу по распределению! До сих пор в служебной квартире живет!
  -Дворник? - спросил Астраханцев, которого предупредили о сложной ситуации.
  -Он математик! Всю жизнь в школе! - продолжала Эвелина и люди снова двинулись внутрь кабинета директора, раздались крики в поддержку Леонида Федоровича:
  -Он настоящий педагог!
  -Вы начальника департамента благодарить должны, что его не посадили за развратные действия с несовершеннолетними, позволили дворником работать, жить в служебной квартире.
  -Следствие разобралось! С вами никак не разберутся! Время покажет! Где Леонид Федорович жить будет? - говорила Эвелина.
  -Не знаю, вопрос решается! За работу, хватит демонстраций! - ответил Астраханцев и махнул рукой в сторону педагогов, что означало: пошли вон!
  -Ручками осторожно махать надо, не дай бог, упадете, переломаете руки, ноги, - чувствовалось, что Эвелина закусила удила.
  -Все слышали? Она угрожает мне! - лицо у Астраханцева опять стало красным.
  -Она не умеет угрожать, это вы нам постоянно угрожаете, добили образование до ручки. Мы на свои деньги канцелярку покупаем, картриджи заправляем, - сказала учитель биологии.
  ***
  Люди стали расходиться по своим делам, Леонид Федорович пошел в оранжерею, здесь он чувствовал себя спокойно. "Жить бы в оранжерее и никогда из нее не выходить, не соприкасаться с действительностью. Не надо думать, что будет завтра! Сегодня же пятница! Почему его не в понедельник назначили! Понедельники - это их дни". Занялся работой, решил пятницы не отменять, теплилась надежда, что не выбросят его на улицу из квартиры. Увидел, как из учебного корпуса выпорхнула невысокая, худенькая фигурка и побежала к оранжереи. "Леночка!". Он достал из пакета термос, поставил на столик.
  -Холодно! - поеживаясь, сказала Лена.
  -Зима вместо весны! - отозвался Леонид Федорович.
  -Здравствуйте! Забыла сказать.
  -Здравствуй и ты! Садись, перекуси, до обеда еще проголодаешься.
  -Леонид Федорович, ваше мясо чудодейственное. У меня аппетита не было, а теперь я ем и ем. Скоро буду толстая-претолстая.
  Леонид Федорович засмеялся:
  -Уж ты потолстела! Мне приятно, что мое мясо хвалишь, я просто варю его и все.
  -Вкусно варите, - сказала Лена, уплетая мясо. - Вы меня отучили мясо с хлебом есть, я думала, так и не едят. Еще яблоко съем, а виноград на вечер оставлю, хорошо?
  -Хорошо! Как тебе нравится, так и поступай. Это раньше тебя приходилось уговаривать покушать, теперь я не беспокоюсь, ты молодец!
  -Это вы молодец, а не я! С едой покончила, у меня к вам дело! Слышала: школу закрывают, вас на улицу из дома выгоняют. Правда?
  -Кто тебе сказал?
  -Детям такое не говорят, я подслушала, учительницы говорили.
  - Тебе беспокоится не о чем, до конца учебного года проучишься, в конце мая школу закроют.
  -Меня опять в центр? Здесь лучше, все добрые, а вы лучше всех! Из дома вас не выгонят?
  -Нет! Не заморачивайся, мало ли что болтают. Здоровье береги, тебе жить, о будущем думать.
  -Из меня математик, как вы, не получится?
  -Нет, - засмеялся Леонид Федорович, - это не твое, хотя и подтянули мы с тобой математику. Ты певицей будешь, знаменитой!
  -Я знаю: ложь для блага. Но я верю! Только мама моя никогда не разбогатеет, чтобы учить меня! Мы прокормиться не могли, поэтому я в интернате. Работы нет, а откуда деньгам взяться? У моей мамы голос краше моего, чего она певицей не стала?
  -А ты талантом пробьешься, голос у тебя, поэтому не обманываю я! Мама тобой гордиться будет!
  -А ты?
  -Я и так тобой горжусь, ты удивительная...
  -У меня к тебе дело, я же говорила. Закрой глаза, не подсматривай! И наклонись пониже, а то не достану.
  Леонид Федорович наклонился, почувствовал, как Лена надевает ему что-то на шею.
  -Открывай глаза!
  Увидел на груди маленький крестик на веревочке.
  -Это от меня, пусть тебя Бог хранит, я хочу для тебя блага. Мама моя говорила, что блага хочет для меня.
  Леонид Федорович разволновался. После гибели Нади он выбросил крестик и все эти десятилетия так и не смог ответить для себя на вопрос: верит ли? Но сейчас, когда эта маленькая девочка своими худенькими руками одела ему на шею крестик, подумал: "Бог есть, он послал Лену".
  -Где ты его взяла?
  -Ты разволновался?
  -Есть немного.
  -Это хорошо! Я мамин крестик не снимаю, а она без крестика живет. У меня простой, а у тебя теперь серебряный!
  -Откуда?
  -Купила! Не сама, я же не знаю, как до города доехать. Эвелину попросила. У меня было пятьдесят рублей, ты на мороженое давал, когда мы с девочками в магазин ходили, я их приберегла, хотела на дорогу домой копить. Наверное, крестик дороже стоит, обманула Эвелина, своих денег добавила. Но это святое дело, а не обман никакой.
   "Как все в жизни уравновешено! Утром это собрание, бомжем остаюсь, а сейчас Леночка с таким подарком!" - подумал Леонид Федорович.
  ***
  С Леной он познакомился в конце августа прошлого года, когда начался новый заезд учащихся в школу. Убирал за учебным корпусом и услышал:
  Ой, цветет калина
   В поле у ручья.
  Парня молодого
   Полюбила я.
  Парня полюбила
  На свою беду:
   Не могу открыться,
   Слова не найду...
   Пошел на голос, высокий, детский, и увидел, что на траве сидит худенькая девочка, поет и плетет венок. Дослушал песню, хотел незаметно уйти, но девочка повернулась в его сторону и сказала:
  -Не уходи, познакомимся. Понравилась моя песня?
  -Понравилась! - подойдя поближе, сказал Леонид Федорович.
  -Мне она тоже нравится, мама любит ее петь. Грустная песня...
  -Хочешь, покажу тебе земляничную полянку? - спросил Леонид Федорович.
  -Для земляники уже поздно! Мы с мамой в лес за грибами, ягодами ходили, чтобы кормиться, продавать было некому, наша деревня далеко от трассы, а деревенские и сами всего из лесу нанесут.
  -Я не обманываю, сезон закончился, ты права, но есть полянка...
  Когда Лена увидела полянку с земляникой, обрадовалась. Собрала ягоды в ладошку, села на траву и по одной ягодке стала класть в рот.
  -Вкусно! Мама, дом вспоминаются...
  -Ты откуда?
  -Год прожила в социальном центре, а до этого с мамой жили. Приехала комиссия в деревню, стали маму уговаривать отдать меня, пока богаче не станем, насели на нее. У меня подозрение на туберкулез было. Работы в деревне не стало. У нас огород был, картошку сажали, свеклу, но одежды не купишь без денег, а я в школу пошла, автобус в деревню за мной одной заезжал. Не нравилось в школе, как я одета, придирались к маме. Она и согласилась на год меня отдать в центр, он далеко от деревни, на двух автобусах надо ехать, в другом районе. А через год меня сюда направили, сказали надо подлечиться. Так к маме и не попаду...
  -Мама пьет?
  -Нет, просто помочь некому, была бы работа - помогать не надо!
  -Она приезжала к тебе в центр?
  -Денег нет! Четыреста рублей надо в один конец! Она плакала, когда меня забирали, говорила: "Немного поживешь, отъешься и заберу". Ничего свидимся! В город надо ехать, работа есть, жилье можно снять, но деньги нужны.
  -Сколько тебе лет?
  -Десять сегодня! А маме сегодня тридцать восемь! В один день родились, предназначены друг для друга...
  -Поздравляю тебя! Земляничную полянку тебе дарю!
  -Мне такого подарка никто не делал!
  -Пойдем, белок покажу.
  -Я их много видела в лесу, быстрые. Я их не люблю! Злые!
  -Откуда ты знаешь?
  -По телевизору близко показывали мордочки их - злые. Но пойдем, посмотрим, какие они тут у вас. Мне из животных собаки нравятся. Когда меня увозили, я с нашим Шариком прощалась и сказала ему: "Береги мамочку!"
  -Не волнуйся, сбережет!
  -Хоть глазком посмотреть, как они без меня!
  -Ты плачешь?
  -Нет, я три дня плакала, когда забрали от мамы. Больше за год не плакала, но тоска такая находит! Мама говорила: "Тоска такая, мечется душа, не найдет себе места". Так и у меня...
  -Найдет твоя душа место, ты умная, красивая, голос у тебя удивительный, все будет хорошо!
  -И мама говорила, что я буду счастливой, сказала, что никого, никогда так не любила, как меня. А я ее больше люблю! Кого ж мне любить? Маму и Шарика! Ты добрый! Таких мало!
  -Откуда ты знаешь? Ты меня первый раз видишь, бойся людей, можно ошибиться, а это больно, - сказал Леонид Федорович.
  -Я не ошибаюсь, по глазам людей определяю!
  -И глаза врут! И уста врут!
  -Что такое уста?
  -Так рот в старину назывался. Я имел в виду, что словам верить тоже нельзя.
  -Знаю, меня обманывали, - сказала Лена.
  -Еще встретишь хороших людей. И бабушки у тебя нет?
  -Была, умерла два года назад. У нее пенсия была двенадцать тысяч, на нее и жили, хватало, потому что огород. Остались мы одни, без денег и деться некуда. Я тебе все уже рассказала...
  ***
  Девочка привязалась к Леониду Федоровичу. А уж он души не чаял в ней. Раньше мечтал о дочери. И всю несостоявшуюся отцовскую любовь отдавал Лене. Кормили в школе хорошо, но Леонид Федорович прочитал в интернете мнение одного профессора, который считал, что ежедневное употребление мяса хорошая профилактика туберкулеза, если рядом нет человека с открытой формой туберкулеза. Больных туберкулезом в школу не брали, только с предрасположенностью к этой болезни. Леонид Федорович раз в неделю стал ездить на базар в областной центр, покупал мясо для Лены. Первый раз, когда приехал, то зашел в лабораторию на рынке, рассказал заведующей лабораторией про санаторно-лесную школу, про Лену, хотел получить совет: у кого лучше мясо покупать? Заведующая вышла с ним на базар, подошла к худощавому, лет пятидесяти мужчине и сказала:
  -Тихон, для больной девочки мясо нужно, дай самый хороший кусок.
  Тихон взвесил два килограмма, денег брать не хотел, но Леонид Федорович воспротивился:
  -Не надо гуманитарной помощи, я в состоянии заплатить. Одна просьба: раз в неделю по средам буду приезжать, можно оставлять мне мясо?
  -Годится, я здесь ежедневно, кроме понедельника.
  Раньше Леонид Федорович любил готовить, но после смерти жены перешел на полуфабрикаты. А с мясом и мудрствовать не надо было, просто отварить его, уговорить Лену съесть. В свою квартиру Лену не приглашал, не хотел лишних разговоров. Купил термос для вторых блюд и приносил в нем отварное мясо в оранжерею. Лена забегала после уроков. Сначала говорила, что мясо никто не ест просто так, надо с хлебом и картошкой, мол, богачи только так едят. Потом привыкла, прибегала и говорила: "Давай свое вкусное мясо!".
  ***
  Михаил Львович решил не изобретать велосипед, действовать по принципу: разделяй и властвуй. "С этой правдорубкой не справиться, но прижать деньгами и ее можно", - решил он.
  Вызвал секретаря. Евгении Сергеевне было пятьдесят лет, он понимал, что она паникует из-за закрытия школы, в ее возрасте на работу устроится трудно. Пообещал ей работу, чем сразу расположил к себе. И она стала рассказывать ему обо всех педагогах, что позволило Астраханцеву нащупать слабые места членов педагогического коллектива. В конце месяца, когда распределял надтарифный фонд, четко дал понять, кто хозяин в школе. Евгения Сергеевна светилась от радости, говорила: "Оценили меня первый раз! Все за копейки работала, а тут дополнительно пять тысяч заплатили! Какой директор, понимает, что все на мне!" И еще восемь педагогов получили выплаты больше обычного. Появились союзники у Астраханцева.
  -Подкупает, разделяет коллектив! Зарплата -это заработанные деньги! А он отобрал деньги у тех, кто больше работает, кто не согласен с его политикой, - говорила Эвелина.
  В коллективе уже не было единства. Часть педагогов пыталась выяснить, почему неправильно распределяется надтарифный фонд, но Астраханцев с язвительной усмешкой сказал:
  -Я директор! Мне виднее, кто, как работает. Старайтесь, может, в следующем месяце и вам будет больше.
  -Гнобит! И ничего ему за это не будет. Его не случайно назначили, пройда! У него поддержка и в департаменте, и в министерстве. Легче его ликвидировать, чем с ним связываться! - сказала свое мнение Эвелина.
  -Как ликвидировать? - тихо спросила учительница биологии.
  -Пошутила я! Мы же люди самой гуманной профессии, называется "раб". Помню, в школе еще училась, при советской власти это было, писали: "Мы не рабы, рабы не мы!"
  -И все терпеть? Он цветной принтер забрал к себе в кабинет. Теперь, если к уроку надо что распечатать, то иди к нему кланяться! - сказала Татьяна Карповна.
  -Я заберу принтер! - сказала Эвелина и вышла из учительской. Через две минуты вернулась с принтером.
  -Что сказал? - спросила учительница биологии.
  - Не успел ничего сказать, взяла принтер и ушла. А ему сказала: "Вам он ни к чему, а нам работать надо!"
  ***
  Каждый свой шаг Астраханцев согласовывал с начальником департамента, старательно исполнял все директивы, особенно, главную: до конца учебного года, до первого июня, завершить перевод санаторно-лесной школы в другой район области. Учителя писали коллективные письма в различные инстанции, приходили ответы, что ничего не ликвидируется, просто переводится школа в лучшее помещение, о сосновом боре вышестоящие организации даже не упоминали. А через пару месяцев люди стали отказываться подписывать письма, ссылаясь на то, что толку мало. Астраханцев закусил удила на Эвелину, он очень хотел уволить ее по статье. Для этого установил за ней настоящую слежку. Но она не опаздывала на работу, а после окончания занятий бесплатно вела кружок по прикладному искусству. Пробовал Астраханцев на ее открытые уроки приглашать методистов из департамента, чтобы что-то нашли, и можно было придраться к непрофессиональному исполнению обязанностей. Не удалось! Но Астраханцев со своей изворотливостью все-таки придумал, как выжить Эвелину. Он был уверен, что такого она не стерпит, сама уйдет. Астраханцев поехал посоветоваться с начальником департамента. Тот задал только один вопрос, выслушав Астраханцева: "Оранжерея на балансе?" - "Нет! Но пять грамот у школы за оранжерею, первое место в областном экологическом конкурсе. И от вашего имени благодарность". - "Благодарность! Ерунда все это. Действуй, как задумал, я на твоей стороне". - "Я двух зайцев одним выстрелом убью. Эта, крикливая, сама уволится, и дворник-математик уйдет, оранжерея дело его рук, они гордые, такого не стерпят. И жилье служебное оставит, не будет у вас головной боли!"
  ***
  Днем Астраханцев вызвал слесаря, сказал, что тот понадобиться в восемь вечера. В половине восьмого вышел из учебного корпуса, уже было темно. Дошел до прачечной, где было рабочее место слесаря.
  -Дмитрий Александрович, берите инструменты, пойдемте!
  -Какие инструменты брать? Что делать надо? - спросил слесарь.
  -Оранжерею будете отключать от тепла.
  -Морозы сильные, зачем отключать? Все замерзнет! Нельзя!
  -Можно! Приказ департамента: экономить тепло, электроэнергию! Затраты большие, а оранжерея на балансе не значится. Приказываю отключить!
  -Красота погибнет! Леонид Федорович не переживет этого...
  -Это вы про дворника? Я директор! Хотите, чтобы школу из-за долгов отключили от тепла в такие морозы? Какая температура будет у детей в спальнях?
  -Сроду у нас долгов не было!
  -Не знали вы о них, сейчас всплыло все, мне разбираться... Берите инструмент!
  -Не надо никакого инструмента...
  -Как это?
  -Там просто задвижку повернуть...
  Астраханцев заранее тайком взял запасной ключ от оранжереи, открыл дверь, включил свет.
  -Где задвижка перекрывается? Давай, делай!
  -Я грех на душу не возьму!
  -Показывай, я сам!
  Астраханцев перекрыл задвижку, отключил отопление. Постоял минуту, посмотрел на растения. "Самодеятельность развели! Видели бы мою оранжерею! Идите домой, чтобы до завтра никому ни слова", - резко сказал слесарю. Слесарь не уходил, топтался на месте.
  -Быстро домой! Я сказал! - повысил голос Астраханцев.
  ***
  Леонид Федорович встал рано, плохо спал последние дни, старался гнать мысли о будущем. Выпил чашку кофе, выкурил две сигареты, решил в семь утра идти в оранжерею. "Март, а морозы не отпускают!" - подумал он, шагая к оранжереи. Издали увидел, что дверь в оранжерею открыта, почувствовал неладное и что было сил, побежал. "Кто мог так рано прийти и дверь оставить открытой?" - только это тревожило его. Вошел внутрь, крикнул: "Кто здесь?" Никто не ответил. Попытался включить свет, не смог. "Как же так? Что могло случиться?" - лихорадочно думал он. Достал сотовый, включил на сотовом фонарик и не мог двинуться с места от увиденного. "Это специально все заморозили! У жизни свои способы напомнить, кем ты являешься. Мне напоминают, что надо выселяться. Начали с оранжереи! Его и зверем не назовешь, звери такого не сделают. Мерзавец! Потому и наверху, они ничем не гнушаются. Хватит бегать от снайпера, умрешь уставшим".
  Светлело, все еще ярче предстало в своей безобразной красе.
  -Леонид Федорович! Вы здесь? - услышал голос Эвелины. Он не ответил. Она вошла в оранжерею, увидела замерзшие растения и закричала: "Что произошло? Надо спасать, что-то делать!"
  -Нельзя уже ничего спасти, видимо, вечером рычаг отопления перекрыли специально. Выживают меня! - сказал Леонид Федорович.
  -Не только вас. Всех нас выживают. С вас начал, мерзавец! Как рука поднялась! Пойду заявление писать об увольнении. Бороться невозможно, но и жить, чтобы о тебя ноги вытирали... Президенту, гаранту нашему, писали...
  В оранжерею подтягивались учителя. Все возмущались, но ничего сделать никто не мог.
  -Леонид Федорович! Идите домой, здесь холодно. Сейчас минус десять, а ночью еще холоднее было, - сказала Татьяна Карповна. - Одна надежда: перед Богом ответят за все!
  -Я ничего не мог сделать, - говорил слесарь, - я сначала и не знал, что он удумал. Задвижку я показал, а перекрывал тепло он. Я уходил, свет был, наверное, потом перерезал провода.
  ***
  Эвелина напечатала на компьютере заявление об увольнении на двух листах. Подробно написала, почему увольняется, с чем не согласна. Она понимала, что все это напрасно, но не могла поступить иначе. Распечатала на принтере пятьдесят один экземпляр, отдала в руки каждому члену коллектива. После этого пошла к Астраханцеву.
  -Заявление об уходе, вы об этом мечтали, я знаю. Но все равно вам сидеть придется, изменятся времена, сядете! - говорила Эвелина тихо, силы были на исходе, хотелось домой, поплакать, чтобы никто не видел.
  -Вы ответите за оскорбление!
  -Не сомневайтесь!
  Вышла из кабинета директора, увидела у окна в коридоре худенькую фигурку Лены, подошла поближе и сказала:
  -Лена! Я уволилась с работы. Хочу тебе сказать: ты очень талантливая, у тебя голос! Трудно будет пробиваться, а ты стисни зубы, вперед и с песнями!
  -Леонид Федорович тоже так говорит.
  При упоминании о Леониде Федоровиче Эвелина не сдержалась и заплакала.
  -Поплачьте, если надо, - сказала Лена.
  Придя в себя, Эвелина вытерла слезы, спросила:
  -Никто не видел?
  -Нет, все на урок пошли.
  -А ты?
  -Не могла же я вас плачущую одну бросить.
  -Пойду к Леониду Федоровичу! - сказала Эвелина.
  -И я!
  -Лена! Авария в оранжерее, отопление случайно отключилось, все растения погибли. Леонид Федорович расстроен, может, потом сходишь?
  -Не верю! Побегу скорее! Как это? Не понимаю... - Лена без куртки побежала к выходу из школы. Эвелина за ней. Лена увидела распахнутую в оранжерею дверь, вошла и остановилась как вкопанная.
  -Где Леонид Федорович? Дома? - спросила Лена. - Надо его поддержать, помещение есть, а цветы вырастут! Пойдем к нему, скажем это, я знаю его: убивается.
  Лена взяла Эвелину за руку и потянула на улицу.
  Они долго звонили, стучали в квартиру Леонида Федоровича. Он слышал, но не хотел никого видеть, потом все-таки с трудом поднялся с кресла, открыл дверь.
  -Чего так долго не открывал? Не печалься, аварии случаются. Заново все вырастет, - говорила Лена.
  Леонид Федорович понял, что Лена не знает об истиной причине гибели растений в оранжерее.
  -Ты права, Лена, посадим новые растения. Беги на уроки, завтра увидимся, сегодня у меня дела в городе. Эвелина, у меня к тебе разговор, задержись.
  Лена ушла.
  -Зачем вам в город? - спросила Эвелина.
  -Это я так сказал, не хочется показывать свое настроение, а Лена чуткая, все поймет. Я сходил до автомата, снял девяносто тысяч рублей. Даю тебе эти деньги, пообещай, что вместе с Татьяной Карповной, у них машина есть, съездите в деревню к Лениной маме. Вот адрес! Нельзя допустить, чтобы Лена по интернатам мыкалась. Мать у нее хорошая, не пьющая, я наводил справки, работы нет, вот и денег нет. Она от нее не отказалась, отдала в связи в материальными трудностями в центр, адрес центра я тоже написал. Заберете маму Лены, пусть вещи основные возьмет, объясните ей, что деньги на первое время есть питаться, квартиру снять. Иначе обе пропадут, помогите обустроиться. Документы на Лену все отдадут, проблем не будет, но твой характер нужен, бойцовский, чтобы довести дело до ума. Сделаешь?
  -А вы куда?
  -Пока здесь...
  ***
  Леонид Федорович смотрел в окно, смеркалось, на территории школы уже никого не было. Надел куртку, выключил свет, дверь закрывать на ключ не стал. Не торопясь пошел к трассе. Весь день он вспоминал свою жизнь, рассматривал фотографии, слушал любимые песни. Не пошел к пешеходному переходу, пошел к месту, где Надя хотела перебежать дорогу. Остановился. Автомобилей не было. "Надо правильно броситься, а то можно в живых остаться". Прошло несколько легковых автомобилей, он курил одну сигарету за другой. Наконец услышал звук настоящей машины, увидел приближающийся КамАЗ. Подождал, пока машина приблизится, оттолкнулся изо всех сил и прыгнул под колеса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"