Аннотация: борьба Добра со Злом, Бога с Дьяволом во всех его проявлениях, использование обоими сторонами людей и их качеств
ТЕНЬ ДЬЯВОЛА
П Р О Л О Г
...За окном бушевала гроза. Плотно запертые ставни не позволяли отблескам могучих молний напоминать о себе в комнате. Буря бушевала где-то на далеком Западе. Бронислав проснулся и почувствовал духоту, такую убаюкивающую и в то же время заставляющую судорожно вдохнуть.
Любимая Тодерия спала крепким сном, завернувшись в меховое одеяло под грудью могучего мужа. Бронислав захотел выглянуть в щелку окна, но изящная ладонь Тодерии внезапно потянулась и легла ему на плечо. Бронислав вздрогнул и взглянул на жену. Та по-прежнему крепко спала. Бронислав прикоснулся губами к ее локонам и улыбнулся.
"Это знак. Надо и мне уснуть" - подумал он, и в ту же секунду растянулся на ложе. Перед тем как заснуть он краем уха успел отметить, что гроза намного усилилась - раскаты грома непрерывно сотрясали ночной небосвод. Но это было так далеко и умудренный многими испытаниями Бронислав заснул крепче крепкого.
... Князь внезапно проснулся. Открыв глаза, он увидел, что еще и не догорела свеча, поставленная на ночь. Он попытался встать, но духота, стоявшая в воздухе мешала, словно неподатливая трясина.
"Ай да препятствие. Уже встать не могу. Перебрал" - подумал князь и внезапным усилием вскочил с ложа. Переступая подобно далекому барсу, князь подошел к окну и приоткрыл его. Выглянув во двор, через узорчатую решетку, он увидел обычную картину - дозорные неторопливо расхаживали по стене, степенно сидели у ворот. Тлеющие костры и свежий запах росы заставили забыть его о буре, побеспокоившей ночью.
Бронислав взглянул на Запад - буря стихла, лишь тяжелые грозовые тучи напоминали о неизведанной силе, готовой извергнуться в нежданный миг. Свежий воздух хлынул сквозь решетку, наполняя опочивальню спокойствием. Князь услышал из-за спины нежный шепот... Тодерия игриво раскинулась на ложе, призывая мужа в свои объятия. Бронислав глубоко вздохнул и, предвкушая наслаждение, направился на ложе. Вскоре догорела свеча, а к тому времени влюбленные крепко спали.
Брониславу снились нескончаемые вершины могучих Карпат. Его тело превратилось в могучего орла, парившего над покрытыми вековым снегом вершинами. Сверху он с упоением разглядывал сове княжество. Моравия была и есть счастливой страной. Довольные поселяне споро работали на полях, зная, что желающие легкой наживы воины и бояре не посмеют позариться на плоды их тяжкого и достойного труда. Воины не уклонялись от упражнений, будучи готовыми в любой день встать грудью на защиту Моравии. Духовенство растолковывало любопытным грамоту и помогало просящим совета, не вмешиваясь в мирские дела и принимая в свои ряды лишь достойных служения Богу.
Постепенно Бронислав, парящий в небе, стал приближаться к земле - сон потянул его от заснеженных вершин Карпат и могучих крон деревьев к цветущим зеленым полям.
Бронислав ощутил себя странником, путешествующим долго и не встречавшим приюта давно. Усталые ноги несли его на Восток, поднимая с равнины на возвышенность. Усталый путник, оглядев девственные просторы Моравии, удовлетворенно вздохнул и заметил невдалеке дым, поднимающийся ввысь на опушке леса.
"А вот и приют" - подумал путник и, уже было, двинулся на призыв моравского гостеприимства. Но решил напоследок обратить взор на Запад, который не давал ранней ночью покоя, сотрясаясь от ударов могучих молний.
Внезапно взор Бронислава привлекло небольшое, но уж больно бросающееся в глаза, облако на Западе. Как будто чья-то огромная рука, играючись, подбросила к небу огромную кучу черного угля.
Бронислав хотел отвернуться и идти к приюту, но чей-то глухой голос молвил "Смотри...".
Спящий князь глубоко вздохнул, пытаясь задержать в голове ускользающую мысль - "Это сон или явь?"... А облако двигалось прямо на одинокого путника, стоящего на холме.
Зоркий глаз смог различить неясные очертания костистых скакунов и запыленных всадников в доспехах. Под доспехами не было видно тел - как будто покинувшие этот мир в древние времена оседлали своих павших рысаков, сомкнув костяной строй.
От облака оторвался небольшой сгусток дыма и понесся, словно галопом, в сторону. Внимание князя приковалось к этому незначительному, но в то же время, такому заметному облачку.
Острый глаз князя не поспевал за этим облачком, которое быстрее самой быстрой мысли оказалось невдалеке от него. Облачко постепенно приобретало различимые очертания. Князь, присмотревшись, заметил силуэт могучего юноши в доспехах с вьющимися локонами до плеч, оседлавшего быстроногого вороного скакуна. На боку призрачного богатыря болтался широкий меч, с замысловатой рукоятью, отсвечивавшей нестерпимо багровым светом. Поравнявшись с князем, юноша устремил свой взгляд в глаза Бронислава. Лик юноши был прекрасен, раскрывая натуру - мужественную и мудрую. Его манера держаться в седле выдавала прирожденного вождя, способного повести ради невыполнимых обещаний войско на верную смерть. Бронислав залюбовался этим богатырем... и вздрогнул - как будто получил удар в спину.
Лицо юноши, покрытое мертвенной бледностью, закрыло весь горизонт. Запавшие глазницы сжали сердце князя своим ледяным взором. Широкий рот юноши растянулся в улыбке, обнажив острые зубы. Богатырь расхохотался, и где-то на горизонте послышался могучий раскат грома. Это лицо невозможно забыть - такого красивого и в то же время ужасного лица Бронислав еще не видел. Его глаза не хотели видеть этот оживший кошмар, но князь не мог отвести взор от призрака... Юноша проскакал на своем рысаке полный круг вокруг князя - справа налево, и не прощаясь понесся ввысь. Огромное черное облако пронеслось, словно вышедший из берегов поток и последовало за богатырем. Равнина побагровела и подернулась красным туманом.
Бронислав не имея сил, упал на пригорок. Через мгновение ока он вскрикнул и проснулся в холодном поту, в своей постели... Взволнованная Тодерия попыталась приласкать его и прошептала на ухо - "Спи, милый Бронислав... сон не может испугать тебя. Или это был невиданный кошмар?"
Бронислав постарался улыбнуться и срывающимся голосом молвил
"Да ничего не приснилось, дорогая... спи..."
А про себя с растущей тревогой добавил - "Надеюсь!"...
О Б О Р О Т Е Н Ь Н Е О С Т А В Л Я Е Т В Ы Б О Р А
Сильный порыв ветра заставил князя моргнуть и сбросить тяжелое одеяло. Тодерия еще спала. Солнце во всю сияло, заливая светом двор. Обычно, в такое время, князь уже находился на своем месте - в Зале замка, восседая на троне и обсуждая важные дела с государственными мужами, выслушивая известия, принимая советы и предлагая решения. Именно принимая советы, и предлагая решения, правил князь. Бронислав считался с каждым словом, услышанным от удельных князей моравских земель, бояр и своих приближенных, справедливо полагая, что процветание Моравии зависит от них в такой же степени, как и от него. Князь старался, чтобы важные места в Зале занимали люди справедливые, служивые, умудренные жизнью.
Но власть и богатства развращают. Некоторые, добившиеся власти подвигами иль честным трудом, получив в свои руки бразды правления, портились на глазах. При дворе постоянно шла борьба - ради возможности занять близкое место к Брониславу. А некоторые, дерзкие самонадеянные правители моравских земель старались незаметно добиться от князя все больших уступок, получив в свои руки неограниченную власть на своей вотчине.
Наибольшим стяжательством и желанием пошатнуть власть Бронислава отличался князь Судетии Якуб. Этот жестокий человек прославился, тем, что в возрасте девятнадцати лет после смерти своего дяди, графа Карела, повел свою дружину и охочих молодцов на страну безбожных мадьяр - на юг.
Безбожные мадьяры, обладавшие на то время самой быстрыми всадниками, стрелявшими на скаку без промаха, после короткого изумления собрали все силы и обрушились на Судетию и германские земли. Кровавая мадьярская волна едва не захлестнула христиан - и именно тогда справедливый германский король Оттон решил покончить с мадьярской угрозой. Он создал тяжелую риттерскую конницу из охочих к бою людей в доспехах. Эта конница немногим уступала мадьярам в скорости, зато значительно превосходила язычников в ближнем бою. Мастерство стрельбы мадьярских лучников сошло на нет - перед массивными щитами и тяжелыми доспехами германских всадников. Мадьяры потерпели сокрушительное поражение - их кровь окропила германскую землю, а их плененные вожди были повешены. Набеги мадьяр на христианские земли прекратились.
Страна молодого Якуба - Судетия, после этой победоносной войны представляла опустошенный край, представлявший взору изумленного путника богатые природными дарами земли и курящиеся пепелища. Разоренные жители нескольких селений, отдаленных от плодородных местностей Судетии, отправили к князю послов, как водилось издавна, - с просьбами выделить немного хлеба из княжеских житниц. Один из послов, достославный Ян Печера, справедливо назвал поход Якуба на мадьяр опрометчивым задумом. Внешне спокойный, Якуб приказал послам схватить своего земляка Яна и утопить. Никто не выполнил этого чудовищного указа. Тогда дружинники Якуба схватили Яна и бросили в реку. Затем его люди схватили еще двоих послов от поселян и тотчас же повесили их...
Ужаснувшимся людям Якуб объяснил сей поступок, как совершенный во имя Господа, ибо, Тот любит представление Троицы. А убитых послов он назвал предателями, предавшимися заблуждению - ибо сам Творец даровал ему право управлять людьми Судетии и вести их против врагов Моравии.
Речь эта была произнесена Якубом так пылко и так искренне, что многие терялись в догадках, - какому Господу поклоняется Якуб? Послы были тотчас же схвачены, избиты и изгнаны. Никто из них так и не выжил - без еды и воды они стали пищей воронов за воротами Якубового жилища.
Поселения, направившие послов к Якубу, вскоре исчезли полностью - чему при дворе Якуба было дано простое объяснение - все мужчины погибли в доблестном походе против мадьяр, а девушки, старики и дети радостно направлялись под Якубово крыло - да вот не повезло им... В пути к Якубовому двору они заблудились в лесах и стали поживой для лесных волков. Так историю поведали несколько бежавших с семьями, из Якубового пристанища, бояр. Они опасались расправы со стороны Якоба, настроенного придушить всякое несогласие. Именно Якоба, а не Якуба. Он стал именовать себя так, заявив, что это его настоящее имя, полученное от матери Юнгильды, дочери германского барона Карла Трирского.
Якоб сразу же приступил к освоению опустошенных судетских земель руками германских колонистов - их он приглашал как своих родичей. Толпами они валили на судетские земли, заводя открытую вражду со славянами, выжившими после нападения мадьяр.
...Итак, князь Судетии Якуб был призван к Брониславу для дачи объяснений о чудовищной расправе над своим народом и самоуправстве.
Перед самым выходом к ожидавшему на улице Якубу, именующему себя Якобом, к Брониславу подбежал Ян Положенец - начальник его дружины и молвил - "Князь, отойдем - важное дело...".
Бронислав доверял старому Яну как себе - и они отошли в притемненный угол Залы, где старый воин прошептал на ухо князю:
- Якуб не скрывает того, что он вооружен. Его меч болтается на поясе, как и мечи двух его спутников болтаются на поясах. Возможно, он имеет на это право - ведь ты принимаешь его не в Зале, а на улице. Опоясайся мечом, государь - нам не впервой ожидать подвоха. И скажи сделать то же самое своим лучшим друзьям, которые будут стоять возле тебя...
Бронислав кинул взгляд на пояс старого воина, и они тихонько рассмеялись - добродушный Ян уже опоясался своим мечом, который было очень тяжело увидеть под его платьем.
Бронислав послал за Ростиславом, князем Остравы, Михалом, князем Прикарпатья и Збигнев, князем Бескид - объяснив им это предложение не столько словами, сколько взглядом. Ведь мало где он мог найти таких верных друзей и надежных союзников как Михал, Ростислав и Збигнев.
Они не возразили ни словом, ни жестом, ни взглядом - всем было известно насколько коварство близко к человеку, познавшему вкус власти. Тем более такому необъяснимо жестокому как Якуб.
... И сейчас он стоял перед Брониславом. Князь Моравии изменил обычаю принимать гостей и решать державные дела в Зале. Из-за духоты он предложил выйти на свежий воздух. Никто не возражал.
На княжеском дворе парило - ночная гроза насытила воздух влагой.
Вода дрожала на листьях, на стеблях травы, ветви деревьев сгибались после ночной бури под тяжестью излившейся с небес влаги. То тут, то там на княжеском дворе, словно из-под земли, вытекали ручейки прозрачной дождевой воды...
Якуб спокойно стоял при выходе из княжеского дворца, не выдавая никаких признаков тревожного волнения или напускного смирения. Когда Бронислав спустился по ступеням и стал напротив него, Якуб поклонился в пояс и молвил "Здраствуй, надежда Моравии, славный Бронислав!". Бронислав поклонился до пояса и ответствовал - "Здраствуй, мой друг и опора, славный Якуб из Судетии!"
После непродолжительного обмена подобающими в таких случаях вопросами, намеками и ответами Бронислав сразу же заявил твердым голосом:
- Дорогой Якуб - как же ты, не известив своих собратьев, предпринял гибельный поход на мадьяр? Ради чего ты это сделал, если Судетия теперь лежит в руинах? -
Затем последовала короткая пауза, показавшая всем, что это не последний вопрос, и второй, последующий за первым, будет не менее обличительным и справедливым.
Внезапно у некоторых присутствующих по спинам пробежал холодок - им показалось, что за спиной Якуба воздух почернел, закрывая горизонт...
А сам Якуб резко вскинул голову, прободав ею воздух, и шипящим голосом вымолвил:
- Дорогой друг и хозяин Большой Залы... Бронислав... я принял волю своего народа и поступил так - как ему было выгоднее.
Ошеломленный Бронислав выкрикнул:
- Твоему народу? Кого ты называешь своим народом - погибших в мадьярских степях? Или детей, которых ты бросил на поживу волкам? Или тем несчастным поселянам, чей хлеб ты ешь, и кого ты приказал утопить?
Якуб отступил на шаг и раскатисто захохотал. Брониславу и присутствующим послышался в этом хохоте испепеляющий удар молнии. Как будто не Бронислав, а Якуб был хозяином Залы - и только Якуб знал наперед - к чему приведет этот разговор.
Якуб процедил:
- Никто не погиб без пользы. А насчет опустошенной Судетии - дорогой друг... ты заблуждаешься. Судетия сейчас наводнена людьми моего народа. Ее дома процветают, а дороги протаптываются теми, кто подарит жизнь будущим хозяевам нашей великой страны...
Бронислав не дожидаясь окончания речей безумца, коим многие присутствующие сочли Якуба, прорычал:
- Это кто? Неужели ты оживил умерших? Или ты называешь толпами небольшую свору германских переселенцев?
Рука Якуба легла на пояс:
- Бронислав, ты глубоко заблуждаешься... и чем глубже твое заблуждение - тем ближе твой конец...
Большинство присутствующих произвольно схватились за рукояти мечей. Бронислав стоял пораженный и судорожно соображал - что же сделать, чтобы его люди не усомнились в том, кто же является их вождем, и кто может дать отпор лиходейскому замыслу...
"А кто же мои люди?" - вдруг мелькнула молнией предательская мысль в воспаленном мозгу Бронислава. Откуда ей было взяться?
Оттуда, откуда и взялся дикий ужас, обуявший Яна Положенца - начальника личной охраны Бронислава. Ян, которого Бронислав знал многие годы, был бесстрашным воином и многие разы глядел в лицо смерти - в мадьярских степях или на крепостном валу.
Но могучий Ян упал на колени, будто и не возвышались над травой его мускулистые ноги. Его руки дрожали, а лицо покрылось испариной.
Бронислав глубоко вдохнул, и, заскрипев зубами, выкрикнул так, что слышали даже вороны, летавшие далеко со стороны Запада:
- Кем ты возомнил себя, дерзкий юнец? Неужто ты приехал сюда замет, чтобы мы все увидели, как Якуб Судетский в столь юном возрасте тронулся умом? С чего бы ни проистекали такие слова - клянусь! Ты ответишь за каждое злодеяние, самовольно совершенное на земле, которую доверил тебе народ Моравии - иначе позор ляжет на твои плечи и твой усопший отец никогда не простит тебе этого злодейства! Стража, взять Якуба-изменника!
После этих слов грянул гром - никак небо разверзлось над княжеским дворцом. Сверкнула чёрная молния - и Ян Положенец камнем грохнулся на мокрую землю.
Якуб улыбнулся, и, выхватив меч, кинулся на Бронислава, пропустив вперед двух своих могучих спутников. Первым наперерез изменникам бросился Ростислав, князь Остравы - и пал сраженный пущенным в грудь кинжалом. Михал, князь Прикарпатья шагнул наперез Якубу и пал - сраженный внезапным выпадом Якуба в грудь. Остальные спутники Бронислава, как привязанные, стояли на месте.
Брониславу показалось, что за эти кровавые мгновения прошла вечность - и нежданная мощь налила его руки, незащищенная кольчугой грудь высоко поднялась, а жилистые руки выхватили меч, спрятанный под одеянием.
Якуб прекратил шаг и предоставил двум своим спутникам броситься на князя. Судя по его улыбке, он не спешил показать свою истинную силу и владение мечом.
Бронислав стал в стойку и тут же отразил косой удар наотмашь - от головы до ног одного и прямой удар второго спутников Якуба. Князю, искушенному в поединках на мечах, стало холодно. Могильной сыростью повеяло от этих воинов - и ужаснулся Бронислав на миг, вспомнив свой кошмарный сон. Ему почудилось, будто мертвецы, привидевшиеся во сне, восстали наяву...
Но только на миг пошатнулся князь, и, упав на колено, наотмашь рубанул одного из нападающих по ногам - и повернулся ко второму, попытавшемуся обойти Бронислава со спины и ударить по ребрам. Спиной он почувствовал, как стукнулось о землю тело, потерявшее опору, и радость обуяла его сердце. Выставив перед собой меч, он принял мощный удар на клинок и толкнул противника вперед прямой ногой, чувствуя в себе силу, которая насыщала сердце кровью, заставляя ее быстрее бежать по жилам. Противник упал на землю, и Бронислав налетев сверху, ударил его мечом по коленям. Затем извернулся и за один миг подставил локоть под меч врага, ударив им по гладкой стороне лезвия. Затем резко выпрямился и сверху вогнал меч во врага...
Из-за спины послышался крик "Князь, сзади!" и, обернувшись, он увидел, как за его спиной схватились двое - Збигнев, князь Бескид и
Осмомысл Пожилой, старейшина жителей Татр. Пожилому Бронислав всегда не доверял до конца, так как хитролюбивым, самонадеянным нравом обладали жители Татр и были не прочь в былые времена поживиться за счет жителей моравских равнин. И имел Пожилой обычай всегда не договаривать - и не скрывал этого.
Збигнев изловчился и ударил того кинжалом в грудь. Старик упал и Бронислав уже хотел выкрикнуть слова сердечной благодарности своему другу Збигневу Бескидскому, но тот неожиданно метнул кинжал князю в плечо и, выхватив меч, кинулся на друга с криком...
"Вот и конец" - подумал Бронислав, приготовившись стоять насмерть, и не рассчитывая на победу в схватке - ведь как может рассчитывать на успех тот, кто даже в своем ближайшем окружении не распознал своевременно подлого изменника. Но старик Осмомысл вдруг ожил и бросился сзади на злодея, схватив его за шею своими могучими седыми руками - и на последнем вздохе свернул Збигневу шею. Друг оказался врагом, а недруг спас жизнь...
Бронислав с мгновенным облегчением вздохнул и оглянулся на Якуба. Воины Якуба, которым он отрубил ноги, встали и медленно, покачиваясь на обрубках, приближались к нему, орошая землю кровью, похожей на тлеющий пепел... Закрыв на мгновение глаза, Бронислав увидел, что нетопыри ускоряют шаг - но чья-то сильная рука легла ему на плечо и через мгновение, бывшее короче, нежели удар сердца, перед ним вырос старик с развивающимися на ветру седыми космами, который вскрикнул стальным голосом - "Не страшись, мой мальчик!"...
В старике Бронислав узнал своего наставника Силода, который уже многие дни не выходил из покоев, большую часть времени, проводя в своей горнице.
В руках Силода были два огромных факела. Увидев его, Якуб попятился назад, и ноги его потеряли пружинистость. Силод пригнулся и швырнул в обоих нетопырей по факелу. Они мгновенно вспыхнули, издавая кошмарный, леденящий душу вой. Их отвалившиеся головы не переставали выть, покачиваясь на траве.
Якуб пронзительно заорал:
- Старик, ты будешь мечтать о смерти!
На что Силод ответил:
- Убирайся отсюда, покойник. Здесь ты не найдешь пути и твой уже не пробьет. Пропади, будь ты проклят, Велунд, названный Якобом! Гореть тебе в Аду, нетопырь!
Якоб, названный Велундом, дрогнул, когда прозвучало его настоящее имя, и вскочил на коня. Несколькими скачками его скакун прыгнул к воротам, и убийца отрубил храброму привратнику, ставшему перед ним, голову одним ударом, а затем несколькими взмахами меча разрубил бревно, которым запирали крепкие ворота.
Остановившись в проеме, он вскрикнул:
- Грядет наш час, славянское отродье, - в день Летнего Солнцестояния... Ваша участь предрешена. Кровавой поступью на вашу землю вступил великий воин Генрих Птицелов - и ваши сердца упадут к его ногам! А Солнце развернется - и этот оступившийся Мир обретет истинного Владыку ! Ээнге Нагулак!
И ускакал, оставив Силода и Бронислава на княжеском дворе. А из рукава Бронислава мерно и неотвратимо просачивалась густеющая кровь цвета заката...
Ш А Г Н А В С Т Р Е Ч У С М Е Р Т И
Догоревшие упыри рассыпались на ветру, словно пергамент. И пошел ливень - сильнее того, что был ночью. Но не было грозы. Словно небо проливало слезы о чем-то. Или о ком-то. Кто пал или падет в битве с неумолимым врагом.
Бронислав стоял молча, и вода омывала его рану на плече, из которой Силод безжалостным движением руки выдернул кинжал с черной рукоятью в виде длинного когтя.
Старик потерял блестевший в глазах запал и превратился в обычного деда, который считает каждый день, отведенный ему на этом свете. Кровь из раны потекла уж совсем тоненькой струйкой, а затем перестала течь и боль в плече утихла.
На бледном лице Силода появилась улыбка - "Пойдем Бронислав. У нас впереди долгий разговор".
Повернувшись к воротам спиной Бронислав увидел стоящую на коленях Тодерию, рыдавшую пуще дождя, изливавшегося с небес.
Он подбежал к ней и обнял. Она поцеловала его в губы. И прошептала - "Милый, чтобы не случилось, я не оставлю тебя и буду с тобой до смерти, если она осмелится прийти за тобой". И упала без чувств. Бронислав содрогнулся на миг, но затем подхватил жену на руки и внес ее в покои. Почти вся прислуга и стражники лежали на полу лицом вниз, многие в таких позах, словно души вылетели из них, оставив бездыханные тела от безымянного ужаса.
При звуке шагов князя большинство из них вставало и отряхивалось, являя правителю мертвенную бледность на лицах. В Зале стояла мертвая тишина, пока Бронислав с Тодерией на руках и Силод не поднялись на лестницу, ведущую в княжескую опочивальню. После этого славяне бросились возвращать к жизни бедняг, которые не могли подняться. "Быть может, их спасли стены и закрытые двери" - подумал Бронислав, оглядываясь перед дверью в свою опочивальню.
"У нас очень мало времени, но быть может, мы спасем не только свои жизни и жизни нашего народа, но и души!" - молвил Силод. А над княжеской крепостью, высоко-высоко летал одинокий ворон, бесшумно взмахивая своими крыльями...
Л Е Г Е Н Д А Н А Я В У
В то время как на территории княжеской крепости налаживалась жизнь, а в землях Моравии, лежащих восточнее от Судетии, мало кто догадывался об идущем с Запада кошмаре, в княжеской опочивальне Бронислава стены, как и их хозяин, впитывали в себя каждое слово - из сказанного Силодом. Постараемся и мы услышать сказанное мудрецом:
... Давным-давно, когда на Земле жили многие диковинные и ужасные создания - появились новые существа, созданные по подобию Господа Бога. Люди. И первым местом, куда ступила нога человека, стала земля, лежащая за многие дни и ночи от нашей страны на Востоке - Тибет. Великая горная страна с подземными равнинами и низинами, с глубокими реками - которые проистекают неоткуда и впадают никуда и с огромными лесами. Люди были наделены Творцом множеством даров, которые мы и представить не можем. Они понимали язык животных. А главное - они имели ясный ум, позволяющий созидать и открывать все новые и новые тайны - используя их во благо или превозмогая, дабы они своим существованием не претворяли в жизнь планы Падшего Духа, бывшего ангелом Люцифером, чье имя - Дьявол.
По преданиям, дошедшим до меня, один из наших далеких предков, будь он проклят Навсегда, во время своего странствования на Запад встретил дракона с огромными крыльями и огненным взглядом.
И схватил его этот дракон - но не убил, как своего природного врага, а подчинил себе душу его, ужаснув ее предсказанием "Если не подчинишься мне - то смерть не придет за тобой, а муки твои будут бесконечны". И испугался человек, потеряв разум, и отступил от Божьего наставления. И стал он отступником, предавшись разврату и забыв Бога. Никому он не говорил о своем поступке. Но наделенный чудовищной властью он довел до смерти свою жену и искалечил души своих детей, сделав их своими последователями.
И вознамерился он сделать всех людей своими рабами, а несогласных умертвить - и занять правое место у трона Падшего Духа. И властвовать на Земле, выполняя его волю, а при возможности сбросить своего владыку и занять его трон в Аду.
Наделенный Чёрной силой, ночью напал он на своих сородичей, имея под началом своих порченых детей. И сошлись они в жестокой схватке насмерть. Еще немного - и начался бы рассвет, чего и ждал отступник - поднять сердце вождя своих бывших соплеменников перед Солнцем. Но не вышло. Он проиграл и погиб в бою. Несколько его детей бежали в место, подсказанное Падшим Духом, который приложил все свои силы, для того чтобы сохранить жизнь горстке оборотней.
...Через многие годы, по всей Европе восточнее Дуная, жили сильные и многочисленные германские племена - тогда еще без толстых баронов за высокими стенами замков и не верили в Бога.
И было среди них племя тевтонов. И был у него великий вождь - Адемар. И были у него сыновья и дочери, среди которых выделялся пятый по старшинству сын - Уларик. Предания сохранили то, что Уларик был человеком честолюбивым и рвущимся к богатству. Но более всего он рвался к запретным тайнам. У воинов-германцев не было принято изучать грамоту, разве что вожди были знакомы с разговорной, грубой латынью - для общения с врагами. Но Уларик был человеком необычайно образованным по тем временам - знавшим несколько языков, владевшим латынью и, возможно, он даже мог писать по-латыни. Достигнув совершеннолетия, Уларик уже знал, что не может претендовать на власть в племени - германцы были людьми справедливыми, и сын вождя мог стать вождем - только если собрание воинов согласится с этим. Но Уларик - человек совсем молодой и вызывавший подозрение своей любовью к образованию и Риму не мог и надеяться на избрание вождем в ближайшее десятилетие. Уже тогда Уларик начинает путешествовать - и становится большим знатоком рун - древних письмен, которые были подарены богами - так заявляли германцы.
Достигнув двадцатидвухлетия, Уларик отправляется посетить Сарматию - землю, которой сейчас правит великий князь Владимир Киевский за Карпатами - Дикое Поле... И пропадает - на долгие 19 лет. Его считали погибшим - когда он явился, обветренный ветрами, с изрезанным морщинами лицом и суровым взглядом. С собой Уларик привез диковинные вещи, которые нехотя называл подарками гостеприимных чужеземцев. Никто так и не узнал - где он был и чем занимался эти годы. Его силы были выше всяких похвал - взрослого германца Уларик обладал необычайной ловкостью в седле и зорким оком. Он сразу же проявил себя лучшим стрелком из лука среди тевтонов и одним из лучших наездников.
Но самое главное - вскоре после прибытия в племени внезапно появилась молодая, неописуемой красоты, светловолосая девица. Её Уларик назвал своей женой-северянкой. Она вела себя скромно и с подобающим приличием - как и положено чужестранке, дающей кровь новой ветви в старом племени. Многие вначале заговорили шепотом, что суженая Уларика постоянно носит чёрные кожаные перчатки с замысловатой бахромой - и не снимает их даже когда берет на руки соседского младенца... Да только громко заявить об этом никто не спешил - уж больно суровым и неразговорчивым выглядел Уларик, успевший после возвращения заслужить уважение воинов храбрыми победами во время вылазок на территорию римлян и галлов. Вскоре у него родился сын, которого назвали Велунд..."
Бронислав вскрикнул и свет померк в его глазах. Очнулся он, когда теплая ладонь Силода легла ему на лоб. И старик продолжил свой рассказ, неумолимо выводя слушателя к беспощадной развязке.
"...Через 19 лет новый вождь тевтонов - Неккар, решил повести их в победный поход против Рима - затем вторгнуться на землю, откуда римские легионеры своей мерной поступью захватили почти всю Европу - в Италию и захватить богатую добычу, ибо нигде не было стольких награбленных и политых человеческой кровью сокровищ, как в Риме. Уларик был командующим разведкой. К началу похода Неккар скрепил кровью с вождем второго могущественного племени германцев - кимвров, союз. Того вождя звали Хагган Однорукий. Вместе они двинулись к Альпийским горам, собираясь снести с пути римские легионы, благодаря своей природной воинственности и многочисленности.
К тому времени сын Уларика - Велунд значительно подрос и стал видным воином в отряде своего отца. Поговаривали, что некто видел на его спине, внизу, непонятную несмываемую отметину, похожую на одну из древних рун, которыми так дорожил его отец. Этот знак видели двое - и вскоре они погибли в схватке с неизвестными разбойниками, и никто не смог вспомнить их имена на следующий день после погребения. Не до этого было. Со дня на день ожидали нападения с юга римлян - искусных и жестоких воинов, сила которых заключалась в доспехах и стальных боевых порядках - чего не хватало германцам.
В один туманный дождливый день под обвал попал Неккар. И погиб. Воины увидели в этом плохой знак и многие из них зароптали - предлагая вернуться назад и ждать самим нападения римлян на хорошо знакомой местности или избрать нового вождя.
Но воины Уларика - среди которых было множество известных смельчаков, уши и глаза которых приводили к победам тевтонов в битвах... все как один заявили, что приняли к себе нескольких перебежчиков-самнитов, которые ненавидят римлян. С их помощью им удалось пробраться в лагерь врага и услышать, что римские легионеры недовольны скудным жалованием и недостаточными раздачами пищи, а погода привела к болезням в их лагере. Услышав эти слова, многие воины возгорелись мечтами о разгроме Рима и захвате добычи - а стремление получить блага силой всегда были слабой чертой германцев. Через несколько дней, разведчики доложили, что римское войско собралось к бою и стоит напротив. Вокруг были горы, обдуваемые промозглым заоблачным ветром. Отступать было некуда. Римлянами командовал талантливый полководец Гай Марий. Войско уже было готово к битве. Вождь кимвров Хагган с сыновьями отправились на ритуальную охоту, дабы ублажить Богов перед боем волчьей кровью. И пропали. Тут же разведчики привели захваченных в плен римлян, которые клялись Юпитером и молили о пощаде - все как один твердили, что Марий ночью спешно отбыл в Рим подавить бунт дьяволопоклонников, обитающих в роскошных патрицианских виллах на Палатиновом холме. Эти злодеи посмели восхвалять древнего этрусского бога, проклятого мудрыми жрецами Рима. Храм того бога был снесен и завален солью пятьсот лет назад...
Незадолго до захода Солнца в лагерь приползли на коленях несколько десятков измученных и израненных кимвров, в которых с трудом можно было узнать воинов из дружины Хаггана Однорукого и его старшего сына Викгарта. По их рассказу они заблудились во врем охоты из-за густого, как болото, тумана... Один за одним они умирали, не успевая закончить рассказ и следующий начинал с того места, где закончил умерший бедняга.
Один Викгарт продержался дольше всех и вот, что узнали германцы из их рассказа - на заблудившуюся дружину из-за непроглядных зарослей набросилась стая огромных волков, убивавших коней и отгрызавших воинам ноги. Дружину Хаггана составляли умелые волкодавы, но после боя с дикими тварями они нашли многих товарищей покалеченными. И непонятно было - кто же оказался дичью - воины на конях или волки, нападавшие так, как будто ими кто-то руководил. Не успела остыть людская кровь на зубах убитых волков, как на дружину Хаггана молча обрушились никому неведомые искусные воины в черных одеждах. Вскоре все было кончено и обезглавленное тело Хаггана осталось там.
Отступать германцам было некуда. И воины решили дать бой. За их спинами находились жены и дети, которые решили не бросать мужей и отцов, отправившись с ними в поход.
И когда воины стояли плечом к плечу, перед блестящими рядами римлян - тогда появился перед строем Викгарт, сын Хаггана Однорукого. Вместе с ним на коне ехал немолодой всадник в синем одеянии с надвинутым капюшоном. Воины тревожно перешептывались - почему израненный сын павшего вождя появился перед глазами всего войска перед битвой, да еще и с таинственным незнакомцем. Путь Викгарту преградил Уларик. Молодой Велунд был позади, во главе лучших воинов.
Уларик сурово спросил бледного Викгарта:
- Почему ты не в строю перед смертельной битвой? Кто твой спутник? Почему скрыл лицо? Или ты сомневаешься в победе?
Последние слова напомнили всем змеиное шипение. Незнакомец тотчас же сбросил одеяние, и воины увидели седовласого старца с простым деревянным посохом - без меча. Старец молвил:
- Я друид Священного Древа Вотана - Кэлиан. А тебя, предавшегося Тьме колдуна, я сей же миг отправляю к твоему владыке в могилу! Изыди! И гори вечно!
Изумленные воины увидели, как рассыпался скелет скакуна и великий тевтонский воин Уларик исчез, а на его месте возникла чёрная тень, увенчанная огромными рогами, распахнувшая крылья и разорвал небосвод вопль - "Сын мой, я передаю мой клинок тебе и заклинаю тебя отомстить за отца! Твой черед! Я подготовил тебя для служения Ему как Он и желал! Старик - твоя добыча! Тьма затопит эту равнину!". Тень провалилась сквозь землю, и Солнце засияло на небосводе ярче яркого... Воины - и римляне, и германцы упали на колени.
Через миг конь Велунда стоял перед друидом - а прекрасный юноша Велунд загрохотал, будто трубя в горн:
"Германцы! Новая сила появилась в этом Мире! Забудьте свое прошлое и вступите в будущее! Дарую вам вечную жизнь и нескончаемые наслаждения, если вы пойдете вслед за мной и бросите к своим ногам сердца слабых! Приди наш Господин и подари нам истинный путь, где живой гибнет от меча бессмертного! Напои эти страждущие души своей кровью и согрей их своим пламенем! Ээнге Нагш Дэ Прескрату Унулан! Мои воины - выбирайте, кто ведет вас в бой! А ты старик слишком слаб! Анно! Выгамарт не Кэлиан у Ма!"
Дикий хохот из-под земли сотряс поле, и запылали деревья.
Старик Кэлиан осунулся и глубоко вздохнул. Тотчас же окружавшие Велунда богатыри бросились на Кэлиана и Викгарта, и окружили их взмахами тусклых мечей. Пронзив одного, Викгарт пал замертво. Старый друид напоследок молвил:
- Пускай Зло торжествует сегодня и выиграет битву. Но оно будет сокрушено. Не спешите отступники - ваш час настанет неожиданно и неожиданно придет ваше падение! Расплата настигнет... Неизбежное неизбежно!
Он не успел договорить. Его сбили с коня и подняли на копья.
Подбросив высоко над строем тело старика, они поскакали прямо на римский строй, бывший недалеко, за холмом. И все воины с яростными, озверелыми лицами бросились вслед за Велундом, погнавшим коня на римский строй с пеной у рта.
Убив Кэлиана руками своих рабов, предавшихся Тьме, Велунд все равно потерпел поражение в схватке со стариком. Мощь покинула его - и бился он как обычный человек. И погиб, пронзенный брошенным римским дротиком. Старый друид Кэлиан последовал предначертанной ему судьбе и приложил все свои силы - дабы ускорить конец уверовавшего в свою неуязвимость наместника Зла. После победы римлян началось избиение германских племен - многие женщины и дети укрыли своими изуродованными телами холодные тела своих мужей и отцов.
Так римляне расплачивались за нападение на них - и только Гай Марий со своими доверенными друзьями знали о истинном предназначении орды, пришедшей с Севера. Два могучих народа предались Тьме и слепо последовали за ней в небытие, ожидая вечной жизни и неиссякаемых благ. Посему Марий не остановил невиданное избиение - а поощрил резню над порчеными и отступившими от света людьми. Но такими беззащитными.
Раз и навсегда Дьявол убедился в силе и еще большей слабости людской натуры. Оба народа - тевтоны и кимвры были умертвлены - они избежали участи стать рабами Ада в своей короткой, но показавшейся нескончаемо долгой жизни, погнавшись за благами.
Немногие из них спаслись. Они бежали в леса, и вынесли в своих падших душах только месть - и Дьяволу трудно было найти таких преданных служителей, передавших свои идеи и свою ненависть внукам и правнукам...
Теперь мы точно можем сказать, Бронислав, что тевтонский воин Уларик побывал в Тибете - где был приласкан отступниками от Света и введен в тайны, дав клятву служить Господину и удобрить почву для того, чтобы его семя вышло из-под земли, наделенное прекрасным людским обликом и сделало то, что не удалось слабым людям. Так появился Велунд - не человек, а порождение Тьмы, сокрытое под человеческой внешностью. И были у него могучие союзники в Риме - погрязшие в пороке и алчности юноши и девушки из знатнейших родов Рима...
Во время своих бесконечных оргий они наряжались в страшные маски и убивали невинных детей, купаясь в крови и поклоняясь древнему воплощению Духа. Они должны были ввергнуть Рим в хаос, ожидая, когда войско живых мертвецов сметет римских воинов на севере Италии. Но просчитались - забыв о силе человеческого духа и старике Кэлиане, ждавшем этого дня.
Гай Марий незадолго до этого был предупрежден Кэлианом и отбросил всякие сомнения о неправдивости известий с вражеской земли. Немедленно он бросился в Рим - и застал проклятых патрициев на горячем. Расправа была скорой и ужасной - воины убоялись казнить этих чудовищ в человеческом облике, опозоривших свои семьи, внушавших безымянный страх своими речами. И их закопали живьем, забросав горящими поленьями на заброшенном пустыре, бывшем храме этрусского бога Энге. Затем Марий собрав все силы Рима, повел воинов в бой - и победил. Но власть развратила его, и возжелал он большего, постепенно прийдя к желанию завоевать Мир для Рима. А его воспитанник - Корнелий Сулла предал своего вождя и стал править в Риме единолично, залив его кровью неугодных. Дьявол решил не спешить - и ждать удобного момента, видя, как каждый новый правитель, превосходит своего предшественника жестокостью и алчностью.
И вот пробил час, Бронислав. Король германский, Генрих Птицелов, вооруженный мечом и ведомый ужасом идет на нас - и только убив его вместе с приближенными, мы спасемся. Мертвецы поднимутся из проклятых могил и явятся на его зов в Судетию, если мы падем. А сын Ада, Антихрист, носящий имя Велунда привиделся тебе во сне. Я - правнук Кэлиана, ждавший этого часа, и я стану с тобой плечом к плечу... Выбора у нас нет. Прощайся с Тодерией - ты знаешь, что сказать. Если мы погибнем, то души наши будут спасены, и мы восторжествуем в Судный день, когда Падший Дух будет низвергнут в никуда. Сегодня мы станем насмерть.
За дверью раздались тяжелые, спешные шаги и на пороге открытой двери застыл молодой дружинник с криком "Князь, рыцари с Запада идут против нас быстрым шагом - и впереди скачет их король!"
Бронислав не мешкая, спустился вниз, легко и быстро - словно в молодые годы и увидел своих коленопреклоненных соратников и дружину, приветствовавших его возгласом "Веди нас в бой!"
...Через день к княжескому дому явились все прознавшие о смертельной опасности, и полные благородной решимости стать грудью на защиту родного края. На четвертый пришли известия о разорении земель и насилиях врагов. Моравцы, чудом бежавшие из Судетии, рассказывали, что пришедшие германцы заливают землю славянской кровью детей и девушек ради забавы, соревнуясь в меткости стрельбы по старикам. Число германских переселенцев - голодных и свирепых, с каждым днем все увеличивалось. Единогласным решением правящих мужей Моравии на совете было выступить навстречу и сражаться с захватчиками до победного конца - ведь в Моравии не водилось могучих крепостей, лежащих меж княжеской обителью и Судетией. Всех ужаснуло предательство Збигнева Бескидского, корни которого уходили в его окружение. На сей же, четвёртый день от восстания мертвецов, из Нолицы, столицы Бескидского края пришли известия - начальник дружины Збигнева болтается на суку, а его жена Магда, поклявшись мстить за мужа, бежала в Судетию, приказав своим прислужникам поджечь Нолицу.
Войско Бронислава и его соратников выступило вечером - печальные лица, горящие жаждой отмщения, встречали их на улочках моравской столицы Либерец. Слёзы матерей, и воинственные крики стариков еще долго слышались воинам, во время их перехода по безлюдным равнинам Моравии. Никакого благословения, никакой литургии - все должно было свершиться на месте, и это понимали священники, выступившие вслед за войском - без каких бы то ни было призывов молиться и просить отпущения грехов... Вскоре, на седьмой день после выступления войско подошло к границам Судетии - никаких признаков вражеского бесчинства или иноземного присутствия не встретили они - лишь вороны денно и нощно летали над ними, оглашая по ночам лагерь воинов своим глухим карканьем.
Соратники Бронислава заметили с утра - князь побледнел более обычного и еле стоит на ногах. Это заметил и старый Силод.
"Что случилось, сынок?" - спросил он у Бронислава. Тот ответил негромко:
- Сегодня ночью я увидел кошмарный сон. Будто идет наше войско по горе, а впереди скачет на коне старуха с волчьей головой, глодающая человеческие кости. Съев несчастного, она тут же хватает новую жертву, ломая ей хребет и запихивая в рот.
Стоявший рядом Петер, новый командир Брониславовой дружины, по-молодецки задорно рассмеялся со словами "Победу предвещает твой странный сон, князь..."
Заночевать решили прямо на холме, выставив дозоры и распалив вокруг холма костры. Слева и справа равнину с возвышавшимся холмом окружали могучие вековые леса. С тылу протекала могучая горная река, через которую войско Бронислава переправлялось день. Следовательно, враг из плоти и крови не мог напасть сзади непримеченным. С закатом поднялась небывалая буря, чего не помнили местные охотники от рождения - с наступлением ночи дикий, пронизывающий холод заставлял воинов ложиться у самого костра, загораживаясь от высоких языков пламени своими щитами, в неудобных позах. Страх пронизывал сердца воинов, заставляя их судорожно дышать морозным воздухом и успокаивать дрожь своих тел. Каждый стыдился показать своим товарищам свою слабость - но все вокруг понимали, что неизвестность, засевшая где-то в чёрной тьме ночи страшнее любого конного или пешего убийцы. Кровь стыла у воинов в жилах, когда они пытались услышать хоть какой-то звук, показывающий, что природа жива, что она торжествует над непроглядной тьмой ночи - и не слышали ничего. Лишь воющий ветер раскачивал угрюмые деревья, и блеклая Луна выглядывала сквозь грозные облака. Как будто все вокруг, спасаясь запряталось, затаилось, не желая подавать кому-то известия о своем существовании - ни птиц, ни зверей, ни муравьев не было вокруг.
Перед тем, как начали гаснуть огни в лагере, Бронислав с соратниками обошли лагерь, вглядываясь в лица воинов - молодые и пожилые, безбородые и покрытые щетиной, нежные и изуродованные шрамами. Кого приободряло его теплое слово, кого тяжкая длань князя, опускавшаяся на колено или плечо. Все приподнимались при виде князя в блестящем доспехе и сверкающей рукоятки его верного меча - но Бронислав сразу же делал знак рукой и улыбался сквозь пронизывающий страх - мол, сидите, лежите, отдыхайте братья - и не бойтесь ничего... Даже неопытный глаз мог заметить, что боевой дух воинов подавлен и ноги не держат их на земле, а кровь охладела настолько, что могучие руки пастухов, землепашцев и дровосеков не могут поднять мечи, секиры и копья.
А уставшие глаза, не видящие ничего кроме тьмы и закрывающиеся от ледяного ветра, не видят перед собой цели для меткой стрелы.
Если бы враги напали сейчас на лагерь славян - они бы встретили усталых путников, а не добрых воинов.
Это понимал и Бронислав. Он, Силод и окружающие их соратники молчали. Молчал и весь лагерь. Изредка тишина прерывалась смехом тех, кто на риск взял с собой в поход баклагу с пивом или бутыль с вином - согревшиеся и приободренные развязывали языки, но надолго их бражного запала не хватало. Священники не спали - и долгая череда желающих исповедаться и принять благословение стояла перед их палатками.
Войско верных долгу с тревогой ждало рассвета... Вдруг неоткуда возьмись тишину как копьем прорезал ужасный волчий вой - и не ясно - были волки это или чудовищные порождения Преисподней? В этом вое слышалась необычайная тоска и в тот же час лютая ненависть, к тем, кто не убоялся вступить на волчью тропу без дозволения серых хозяев леса. Ненависть и тоска - как будто холод, тоскуя по теплу, проклинал его.
"Словно хищник, потешающийся над своей добычей, негодует, что на защиту беззащитных выступили воины с копьями и щитами" - подумал Бронислав. И копья эти направлены в пасть жаждущим поживы. Следовательно, волки и их хозяева чувствуют, что не так уж слабы их враги, и боятся они заглотить эти копья, не сломав их.
Подул сильнейший ветер. Огромная каркающая туча воронья налетела на лагерь. Чёрные птицы камнем падали вниз, прямо на костры, хлопая огромными крыльями, стараясь загасить огни и выклевать глаза воинам. Одни в ужасе падали ничком на землю закрываясь руками и щитами, другие, безумствуя, бежали невесть куда - некоторые выбегали прочь от холма, и навсегда исчезали во тьме. Иные, храбрецы, вскакивали во весь рост и рубили чёрных гостей, протыкали их копьями, хватали руками и, сжимая за горло, швыряли в костры. Дикий вой и треск перьев поднялся из костров - вороны кричали душераздирающими девичьими голосами, сгорая мгновенно и не оставляя даже пепла.
Старик Силод, поднявшись на вершину холма, громовым голосом прокричал заклинания на древнем языке, и серебристые молнии пронизали небо, испепеляя чёрных птиц за мгновение ока. Затем он повернулся к юноше, стоящему за спиной и шепнул "Ярослав зажигай!". Тот кивнул, и быстро сбежав, сдернул с огромной телеги покрывало - поднес огниво, и огромный язык пламени взметнулся из бочки с маслом, спрятанной до этого телеге. Силод, повернувшись, кивнул в темноту, и несколько десятков бесстрашных юношей с луками кинулись к бочке. Наконечники их стрел, смазанные маслом, легко воспламенялись от касания разлетающихся искр - и дружный залп разметал воронье, уносящееся с дикими воплями прочь... Силод махнул рукой, и десяток воинов выкатили у подножья холма две еще большие телеги - с непонятными приспособлениями, похожими на огромные ложки, привязанные канатами к перекладинам. В ложках лежали сосуды с маслом. Силод
крикнул "Поддайте им!" и воины, державшие ручки на этих перекладинах, отпустили их. Огромные ложки распрямились и выбросили далеко, в сторону Западного леса, откуда раздавался волчий вой, корзины с маслом - лучники прицелились и накрыли их залпом огненных стрел. Корзины сразу же воспылали чистым пламенем и грузно обрушились на лес. Вскоре вой сменился воплями боли и отчаяния. Из леса вырывались огромные тени, несущие на себе языки жадного пламени. Они неслись на четвереньках к лежавшему неподалеку озеру. Второй залп этих чудо-ложек на перекладинах, как окрестили их приободрившиеся воины, накрыл разлившимся маслом равнину меж озером и лесом. Пущенные огненные стрелы превратили чёрную равнину в огненное море, где оказались хищные волки и обоженные вороны.
Радостные славяне улюлюкали, потрясая щитами и мечами, игравшими в темноте отблесками пламени. Не было пределу этому веселью мужчин, уверовавших в победу над ужасным врагом, поставившим себе на службу животных, чья радость - поле брани, заваленное трупами людей. Никто не хотел спать. Все бежали к огромному огню, а прочие разжигали потухшие костры заново.
Бронислав и Силод переглянулись - и было в этом взгляде торжество. И более ничего. До рассвета оставалось недолго...
П О Е Д И Н О К
Рассвет совпал с протяжным воем горнов, раздавшимся с Запада. Воины разом вздрогнули и с тревогой посмотрели в сторону выпаленной ночью равнины, разделявшей мир и войну. Бронислав, Силод и соратники объезжали войско - при виде князя воины потрясали оружием и яростно кричали "Бронислав!". Протрубили в трубы - был подан сигнал, строиться у подножия холма. Огромные метательные ложки установили ближе к вершине холма. Воины с собранными лицами строились в тесные ряды, ощетинившиеся копьями и прикрытые щитами. Иные потрясали рукоятками секир.
Большинство воинов не имели металлических доспехов, выходя на бой в своих овчинах, кафтанах и рубахах. В центре стояли богатыри с Татр и Карпат - их голые мускулистые тела едва были прикрыты шубами, а мозолистые ручищи потрясали огромными булавами и кровожадными топорами. Справа от них стояла княжеская дружина - воины в блестящих доспехах уверенно восседали на конях, на руке, державшей меч блестел золотой браслет, ограненный простым камнем. Слева от горных дикарей стояли ополченцы, собранные со всех земель Моравии - дети рядом с отцами и дедами, простые пареньки и взрослые мужчины меж седоусых дедов - на их незатейливой одежде поблескивали трофеи - мадьярские руки и черепа с оскаленными зубами. В Моравии поселяне были готовы выступить на защиту своего дома против безжалостных врагов с южных степей. Они бились насмерть и сами не давали пощады.
Прикрывали их с левого краю дружины Бескид, Банника и Либереца. Бескидцы прокляли своего мертвого князя-отступника и поклялись выкорчевать порченое семя, засеянное Збигневом.
Справа от дружины Бронислава стояли дружины Остравы, Кладно, Пардубице и Прикарпатья. Отдельно стоял небольшой отряд жителей Судетии - тех, кто столкнулся с германскими хищниками и победил в поединке, но оставил родной дом. Их глаза горели ярким огнем, а оружие и одежда были украшены трофеями. По пылающему взгляду их можно было отличить самой чёрной ночью.
Плеча Бронислава коснулась рука. Он резко обернулся. Палец Силода указывал на жала копий, поднимающиеся справа от холма.
Тут же из-за холма показались трое всадников, одетых в расшитые золотом алые плащи и островерхие шлемы. Один из них держал стяг с образом Христа...
"Это же русичи!" - пронеслось по рядам. Недолго раздумывая, Бронислав сотоварищи поскакали им наперез. Поравнявшись, они одновременно соскочили с лошадей. Русичи поклонились, как незваные, но такие дорогие гости. Моравцы поклонились в ответ.
Вперед выступил статный воин в серебряной кольчуге, и, положив руку на сердце, проговорил:
- Я Кузьма, посланник князя киевского Владимира. Прослышали мы о беде, надвигающейся на вас от греков и варягов - и были посланы князем на подмогу братьям-православным. В войне с латынянами, предавшимися Лукавому. Князь моравский - ты принимаешь нас в ряды своего войска?
Вместо ответа Бронислав бросился на Кузьму и расцеловал его по православному обычаю, а затем проговорил:
- Не ждал помощи я. Да благословит Господь князя Владимира Светлое Солнце. Битва грядет и больше не место словам. Займите место справа от моей дружины, и будем биться насмерть...
На Западе стали сгущаться тучи, и зашевелилась армада, где можно было разглядеть силуэты всадников и знамена на чёрных древках.
По рядам прокатилось дружное "Гляди по сторонам, братцы!" и все воины мгновенно обернулись на Запад. Лучники вышли вперед. Силод присоединился к строю и стал справа от Бронислава. Слева от князя стал Кузьма с Руси. Так быстро и внезапно началась великая битва, о которой мало кто помнит сейчас - битва у Судетского леса.
Сколько не вглядывались Бронислав и бывшие в тот кошмарный день на дворе князья, бояре и дружинники их взору не было видно оживших мертвецов и призрачных силуэтов. И от этого их решимость только крепчала, а кровь разогревалась в жилах...
Солнце поднялось высоко-высоко, освещая поле. На Западе по-прежнему виднелись грозовые тучи. Незаметная доселе стая волков пробежала под ненавистные выкрики славян по полю, по выжженной проплешине и скрылась в противоположном краю леса.
И тотчас воины смогли увидеть их, своих врагов. По всему горизонту меж лесами накатывалась без устали сбавления скорости тяжелая рыцарская конница - гордость германских земель - могучие, статные воины в панцирях, и кони их тоже в доспехах.
Германские конники выставили вперед чёрные копья с привязанными к ним флагами, закрываясь широкими прямоугольными щитами. Лица их были скрыты под железными масками, у некоторых эти шеломы были увенчаны рогами или когтями - германская демонстрация знатности происхождения и воинской доблести. Зловещие взгляды яростно сверкали из узких прорезей шлемов насильников и убийц, ищущих поживы мечом.
Бронислав выехал впереди строя и громогласно выкрикнул:
- Собратья-воины! За всю жизнь я не видел более страшной угрозы нашей жизни и большего коварства. Но вы все увидели, что мы имеем дело с людьми - не отличающимися от нас, а не призраками и упырями в ржавых доспехах, восставшими из вековечных могил, будут они прокляты! Я призываю Вас на бой, воины Моравии и наши братья по крови и вере - воины Руси! Убивайте беспощадно каждого германца оказавшегося перед вами. И не страшитесь Тьмы - кровь врагов будет нашим светом в этой битве! Вперед, насмерть и до смерти! Убивай, воины! Насмерть!
И поскакал навстречу врагу. Над его головой пронесся дождь из стрел - моравские лучники выстрелили разом.
Десяток германских воинов грохнулись оземь, демонстрируя своим товарищам стрелы, засевшие в глазах и проткнутые груди. Моравцы радостно забили в щиты, и все славянские воины бросились за Брониславом, раскрыв рты в бешеной жажде крови.
Вот они - скрытые под стальными масками и страшными украшениями перекошенные рты, выкрикивающие проклятья на германских наречиях. Это они хотят сжечь твой дом, забрать твое наследство и изнасиловать твою любимую, бросив к ее порогу голову с закатившимися глазами. Нет им пощады...
...Еще мгновение и два могучих строя всадников столкнулись. Зазвенел металл. Хлестнула человеческая жидкость. Полетели отрубленные пальцы и руки. Зазвенели шлемы на падающих головах. Столкновение было ужасным и прекрасным одновременно. Несколько рыцарей и дружинников грохнулись оземь с кровавыми дырами. Иные ломали свои копья и проскакивали первых встречных врагов, обнажая мечи и сталкиваясь с врагами не успевшими бросить копье - легкая добыча.
Один германский юноша, понадеявшись на свой страшный шлем, с оскаленной волчьей пастью наверху, бросился на князя Бронислава. И тотчас же упал оземь, получив смертельный удар моравским копьем. Оно прошло насквозь, а мертвец, падая, сбил нескольких всадников. Стройные ряды рассыпались и завязались схватки один на один, призывая все новых и новых удальцов.
Бронислава тесно окружили догнавшие и перегнавшие его витязи, рядом с ним оказался русич Кузьма. Второй германский смельчак в кольчужной маске грохнулся с коня, заливая землю кровью из разрубленного Брониславом горла. Кузьма дрался на мечах с всадником, выкрикивающем яростные проклятья, пришедшему на помощь еретикам. Удар, еще один, и отмах сверху вниз - правица германца, сжимая меч, упала на землю, кровяной фонтан брызнул из плеча, и киевский меч разрубил голову молодого Вольдемара до языка. Затем Кузьма ловким ударом со спины разрубил копье германца, напавшего сзади, и обрушил меч на его ногу. Тот заревел от боли и сбросил рогатую маску, предоставив окровавленному киевскому мечу право ударить по своему лицу. Битва разгоралась.
Подоспели пешие воины, бросавшиеся на германских всадников с разных сторон. Дикари с Карпат отрывались от рядов - великий воин Карпат Зуйко своим огромным топором убил под германским знаменосцем коня, и, наступив на синий стяг, отрубил рыцарю голову. Размахнувшись, разрубил щит подоспевшего рыцаря, достав ребра, и добил его ударом топора в брюхо.
Пал смертью героя воевода Пардубице Ярослав - убив двух германских всадников он оставил спину к убившему троих моравцев и двух русичей Кровавому Ульриху с Швабии и тот обрушил тяжелый молот на спину Ярослава. В упоении битвы пронзили друг друга дружинник Бескид и охотник с фризских лесов, залив друг друга кровью... Живший на Западе Судетии Бондрек, рыбак и пахарь, подсадил на копье германца, бросив его на земляков. Кровь с этого огромного тела заливала глаза сражающимся, опьяняя их...
Лучники и две огромные метательные машины, сделанные Силодом дождались момента и обрушили на теснившихся германских конников камни, корзины с горящим маслом и губящие стрелы. Предсмертные крики послышались среди не вступивших в бой германских всадников, но уже поспевала к битве германская пехота, вооруженная мечами, топорами и деревянными щитами.
С обеих сторон падали мертвецы и ломалось закаленное в огне оружие. Раненые и обезумевшие люди снимали с себя одежду, бросали доспехи и бросались на своих и чужих, облитых кровью так, что не было видно лица - и душили друг друга, прокусывая горло.
Раненое кинжалом плечо Бронислава начало напоминать о себе. На его счету уже было десять германских всадников и один пехотинец, в чьей спине застрял обломок копья, подобранный Брониславом. Силод сражался бок о бок с ним - и удивлялись и свои, и враги силе и необычайной отваге для старца. Под ударами славянских всадников и пехотинцев строй германской конницы рассыпался, и бреши заполняла пехота. Славяне стояли стойко, дорого продавая врагу свою жизнь. Раненый булавой в щеку русич Кузьма уже порешил четырнадцать германских всадников и сейчас рубился с двумя саксонскими пехотинцами. Один из них попытался ударить коня русича снизу, но горячий скакун вздыбился и расшиб голову неудачливого. Второму пешему Кульма отрубил руку и нанес прямой удар в грудь. Но тотчас же два копья вонзились ему в спину. Развернувшись он увидел перед глазами родной Киев, сквозь крыши которого выглядывали два закованных в броню воина - и собрав все силы русич бросился на них. Один, изумленный, падал с коня, зажимая глубокую рану на шее, постепенно закрывая глаза. Второй ткнул Кузьму в грудь мечом и упал на землю - умирающий Кузьма прыгнул с седла и задушил заклятого врага, славно погибнув в битве за чужую, но полюбившуюся его сердцу землю. Генриха Птицелова не было видно на поле.
Напрасно Бронислав искал его. Птицелов с сотней закутанных в чёрные покрывала дружинников обошел славян с тыла.
Быстро переправившись через реку, на плотах, спущенных предателями из Бескид, Птицелов ударил сзади по холму, перебив всех раненых славян и разломав метательные машины. Словно из ниоткуда рядом с ним появился могучий юноша с длинными кудрявыми волосами.
Обернувшийся на позыв со спины, Силод раскрыл глаза и увидел на холме короля Птицелова, а рядом с ним проклятого Велунда, ведущего в бой отступников, пришедших из пещер Тибета... Долго ждали они поживы, и вот пришел удобный момент. Велунд заметил друида и расхохотался. Солнце померкло, и предсмертный страх охватил воинов-славян. Они начали сбиваться в тесный круг, отбиваясь от почуявших добычу врагов. Птицелов схватил горн и прокричал "Князь Бронислав, я вызываю тебя на поединок". Опустились руки у сражающихся, и все обернулись на спускающегося галопом с холма - чёрного короля Генриха Птицелова. Бронислав рванул ему навстречу.
Поединок был недолгим. Птицелов, скача на вождя Моравии, привстал в седле, поднял огромный тусклый меч над головой, опустив голову к крупу скакуна, и прокричал - Уннэ Ганерит Сет Накаб Анук! Шагум славян!
Славянские воины упали на колени, видя как наяву, ожил кошмар. Поднявший голову Птицелов скалился голым черепом, покрытым трещинами, с горящими чёрным пламенем глазницами. Одним ударом он рассек Брониславов меч и отрубил голову князю Моравии. Земля разверзлась под ним, и столб пламени окутал его - вышедший из огня был снова Генрихом Птицеловом. Принявший облик оборотень засвистел - "Воины, залейте кровью славян их страну!". После недолгой сечи горстка славян сдерживала натиск. Посередине круга стоял Силод - жала чёрных копий, и кривые рунические клинки жадно ползли к его голове. Старик молвил:
- Господи Всемогущий, как допустил ты, чтобы мертвецы поднялись из могил, разбив оковы проклятья! Умоляю тебя - прими души павших на поле и не дай им оскверниться в зубах оборотней, на мечах нетопырей в лоне Тьмы! Слышишь меня, проклятый Велунд. Ты хохочеш, но знай, что моя семья не даст тебе пути залить землю своей тенью. Ваша победа временна - и долго тебе ждать дня, когда придет на свободу Голем в человеческом облике - и тогда ты попытаешься победить, но Свет испепелит тебя...
Десятки чёрных клинков вонзились в Силода.
Ослепительный свет затопил равнину. В огненную расселину земли провалился торжествовавший победу Велунд. Туман накрыл поле.
Когда он рассеялся, то на земле лежал Птицелов - и бился в агонии, судорожно глотая воздух. Уцелевшие германцы добивали живых славян, рассеявшись по полю, сдирали одежду с убитых - словно и не было исхода исчадий Преисподней на земную твердь...
Лишь нескольким живым всадникам в чёрных доспехах было ведомо прошедшее. Птицелов был объявлен героем, умершим за германский народ. А воины его рассеялись по Моравии, предавая огню и мечу славянские дома. И стала скоро Моравия землей германских феодалов, насадивших в ней католицизм, провозгласив владыкой этих земель Папу римского.
И стала Прага столицей Чешского королевства, как назвали германцы эту землю. И только потомки сведущих знали, что стала Прага центром чёрных ритуалов и дьявольским домом от Киева до Парижа. И видела она костер, на котором горел славный сын и пророк чешского народа Ян Гус, сложивший голову в неравной борьбе с чудовищами, скрывающимися в подземельях Праги и оскверняющих себе на потеху Божьи храмы своим присутствием.
Конец света был отсрочен снова - Дьявол ждал...
В О З В Р А Щ Е Н И Е
...Солнце вставало, осеняя своим светом залитые туманом горы баварских Альп. Вода с шумом обрушивалась с водопада, разбивая о камни свои брызги и разнося по всему течению белую пену. С ветвей и листьев капали прозрачные капельки росы. Ледники начинали незаметно таять, давая понять, что наступление весны началось.
Молодой граф проснулся. За окнами фамильного замка еще стояла ночная дымка, пронизываемая лучами света. Свежий воздух заставил молодого графа поежиться в постели и неожиданно для самого себя вскочить по стойке. Молодое, натренированное тело радовалось своей необычайной прыти, а гибкий ум внутри раскручивал одну мысль - сегодня тот самый великий день, начало взлета молодого графа фон Шаффмара, который должен превзойти своего отца, героя Верденской мясорубки Маттиаса фон Шаффмара.
Быстро одевшись, он спустился по дубовой лестнице в столовую и стал перед гравюрой, изображавшей основателя рода фон Шаффмаров Бастиана. Затем поклон. Это был ежедневный ритуал.
В столовой было пусто. Повар и охотник Франц и его жена Ильва сейчас находились в Мюнхене, проходя проверку на отсутствие вредных примесей в германской крови - уверенность старого Маттиаса в положительном результате проверки тешила его гордость - ведь Франц происходит от верного оруженосца Бастиана фон Шаффмара, Юргена Криггера. Не то, что у некоторых, взявших к себе по незнанию и жадности в прислугу не помнящих родства иудеев или поляков. При этой мысли старый граф плевался, ощущая, что ему - человеку войны и еще кое-чего, очень тяжело переживать этот мирный период, время, когда Германия еще не смыла с себя позор унижения и горечь поражения.
Сердце старика обрадовалось, услышав шаги его сына, и глаза Маттиаса тотчас же раскрылись, нащупав дверную щелку.
Старик с легкостью для его дряблого тела выпорхнул из постели.
Сын уже завтракал - минеральная вода из Земмеринге, ветчина с кровью, хлеб, травяной чай с пирогом. Людвиг и не заметил, как к нему подошел отец. Тот и слова не проронил - но по улыбке было видно, что отец гордится сыном и благословляет его на дальнюю дорогу. Этим утром Людвиг стал полноправным посвященным в закрытое, а попросту сверхсекретную академию Люфтваффе, открывающую юноше путь к руководству будущими ударными войсками, Третьего Рейха, которые тайно создавались в обход позорного Версальского мира. За авиацией и танками будущее, и им будет отдано лучшее.
Молодой Людвиг с детства отличался необычайной силой, выносливостью и здоровьем. Он почти ничем и не болел, а его ум был заметен живостью и изобретательностью. Внешность - словно с плаката - высокий, мускулистый широкоплечий блондин, с чистой кожей и темно-синими глазами, любящий зимний холод Альп и прекрасно чувствующий себя в водах Красного моря жарким летом.
Идеальный человек нового поколения для Третьего Рейха, который войдет в костяк непобедимой армии. Эти мысли распространялись в Германии 1936 года как чума - во Франции и на Британских островах над этим продолжали посмеиваться, принимая заверения своих миллионеров, что стоит им только изъять свои деньги из германского оборота - и Германия развалится как глиняная статуя на ветру, а её солдаты умрут на мостовой от голода.
Наевшийся Людвиг встал и, повернувшись к отцу резко отшатнулся. Вмесо старика, он увидел ухмыляющийся скелет с горящими глазами и узловатыми чёрными крыльями за спиной. Парень закрыл глаза - открыв их, он увидел своего довольного отца. Людвиг хотел было сказать, но вдруг сами собой загорелись старинные факелы, расставленые на стенах и с потолка камнем упал простой каменный крест. Тишина прерывалась лишь шумом пылающих факелов...
Отец наступил на крест - крест треснул и рассыпался, усеяв пол кровавыми слезами и осколками побуревшего камня. Раскатистый хохот прокатился под замком, и содрогнулись замшелые стены.
- Теперь ты знаешь, для чего ты рожден, сын и чей Дух дышит в твоей крови. Не щади никого и ничего и мы займем свое место у трона - но не выдавай себя ранее срока. В путь, Людвиг... Я отвезу тебя в Мюнхен. С матерью не прощайся - она все знает и благословит тебя, когда мы поедем.
Быстро спустившись вниз, они прошли мимо болтавшейся на суку матери Людвига. Людвиг поднял голову на окна родительской спальни и увидел ее. На мгновение его лицо исказилось в гримасе ужаса и отчаяния, но негромкий смех отца вернул его на землю.
Она и не была твоей матерью, а была моей рабыней - оттого ты ее так редко видел и совсем не видел любви на ее лице - сказал отец.
Через несколько часов пути в полном молчании они прибыли на вокзал. Через полчаса Людвиг ехал по запретному маршруту. И большой ворон сидел на носу паровоза...
На полпути до Пенемюнде всем было объявлено о вынужденном ночлеге - здесь, на промежуточной станции, из-за плохой погоды, и приказано лечь спать для отдыха.
Ночью Людвиг проснулся от ощущения, будто его разбудило чей-то зов. Ведомый интуицией он вышел на двор, под проливной дождь. В тусклом свете фонаря он заметил восьмерых парней, с которыми ехал в академию. И еще двоих мужчин. Все стояли на удивление расслаблено - не похоже на людей, только что разбуженных невзначай. И уж больно уверенно стояли они под ливнем - в противовес человеческому обычаю поднимать воротник и съеживаться, ожидая, когда прекратится ливень.
"Вот и все в сборе, господа. Остальные пусть спят - и из них в будущем вырастут асы Люфтваффе. Но ваши судьбы важнее для Германии и волнуют Фюрера. Поехали, братья". С этими словами мужчины указали на бюссинг - тяжелый грузовик, готовый вместить всех. Через минуту незнакомцы сели в кабину, а юноши - в кузов, крытый брезентом. Грузовик тронулся в неизвестном направлении.
Их место учебы оказалось расположенным не в Пенемюнде - а в Гессен-Кассельской земле, в старинном замке Югенхаст, сохранившемся на диво хорошо и впоследствии отстроенном. Дубовые ворота были скрыты от взгляда новоприбывших - вместо них взору сразу представлялись два огромных черных стяга с белыми рунами Победы на них - символом, известным многим как символ СС. Но большинство видевших этот знак и не догадывались об истинном его значении. Словно ожившее Средневековье сошло со старинной гравюры. Посреди замкового двора в огромной мраморной чаше горел вечный огонь - символ неиссякаемого могущества и железной воли германского народа. Кроме Людвига и его спутников перед чашей стояли еще несколько десятков парней.
Перед парнями появился человек в чёрном мундире группенфюрера СС с двуручным мечом на правом боку, который назвался Карлом Мария фон Виллигутом и приветствовал их со вступлением на тернистый путь к заветному кладу, потребовав от них послушания перед наставниками из Югенхаста.
Последними его словами были:
- Вы - мозг и зубы Германии. Пускай вас не волнует быстрое развитие воинской мощи Третьего Рейха и оснащение его солдат самым современным оружием, которое вы не увидите здесь. Оно вам не понадобится.
Вы объедините в себе природу породу германского воина XX века и тайные познания далеких предков. Самые современные технологии не приведут Германию к победе - они будут лишь туманом, который окутает противников Германии на время - а затем появитесь вы и одним взглядом повергнете не заслуживающих жизни в прах - кровь и земля будет вашей наградой. Германия будет восхвалять вас вечно. Германия превыше всего и Фюрер глава Её. Свастика вечна и несокрушима как символ возрождения жизни после холодной зимы- вот наша опора.
После этого возгласа все подняли глаза, следуя за жестом Виллигута - над их головами запылала огромная свастика.
Юноши с разгоряченными лицами вглядывались в ночное небо - и силой наливались их руки, а взгляды с жадностью смотрели на звезды - никто из них уже не сомневался в победе на суше и море. Небеса являлись их главной целью. Вскоре они уже веселились на праздничном ужине, который давали отцы Югенхаста. Людвиг ни с кем особо не сходился, руководствуясь заветом отца - пусть не будет друзей, но и совсем не будет врагов. Не стоит ни с кем сдруживаться - а использовать в своих целях стоит всех...
Иные юноши уже сбились в тесные компании, горланя песни, угрожая "жидам, поляшкам и славянам", обещая "плюнуть на Париж с Эйфелевой башни из пулемета". До глубокой ночи горели окна в замках, заменив торжество приема в ряды избранных безудержным весельем, выпустив наружу скотские желания и низменные инстинкты. Людвиг и еще несколько парней почти не пили. Тем более не скакали вокруг стола голяком.
На рассвете, наступившем довольно поздно из-за густого тумана в этих местах, всех разбудили звуки труб - вдоль постелей вскакивали обнаженные тела будущих воинов, а тех, кто не желал подниматься, товарищи обливали ледяной водой из родника, протекавшего у замка - быстро и споро носили они воду. Тем, кто накануне не надрался, запомнились слова Виллигута - если хотя бы один не будет готовым к утреннему построению, то всему юношескому сообществу придется выдержать испытание голодом, холодом и болью в течение трёх суток в холодном лесу.
Людвиг и несколько парней, воздержавшихся накануне от пьянства, отметили, опираясь на интуицию - каждый про себя - что хозяевам Югенхаста по силам закрыть Солнце туманом, для демонстрации своего могущества. Это отметил и Виллигут - стоявший у окна из своей комнаты он присмотрелся, как по-особому вглядывались в небосвод несколько юношей. "Не ошибся" - довольно подумал про себя старик.
Дни летели незаметно - подъем на рассвете, поклонение священному огню, утренний трёхмильный пробег с купанием в ледяной речке Звее неподалеку...
Никто из молодых соседей Людвига и не вспоминал о Боге, христианстве, Христе, распятом на кресте, а если и вспоминали - не подавали виду. Изучение семейной Библии и воскресные посещения церкви как будто остались в прошлой жизни. Сам Людвиг частенько в минуты отдыха вспоминал о последнем дне в замке фон Шаффмар. После недолгих раздумий он пришел к выводу - Бог всемогущ, но сидя в своем Раю, он слишком много свободы предоставил своим творениям, забывая присматривать за ними. Бог призывает всех людей страдать и отказываться от предлагаемых жизнью удовольствий - обещая непонятные блага после смерти...
Дьявол или Падший ангел Люцифер хочет лишь изменить людей, предоставив им большую свободу и узаконив их тягу к сладостям - сексу, алкоголю или справедливому желанию отомстить...
Верящие в Бога и свято поклоняющиеся ему рыцари Средневековья совершали немыслимые и чудовищные жестокости, убивая тысячи людей ради забавы или добычи. Священники, именующие себя посланниками Бога - насиловали и развращали своих прихожан, упиваясь до безумства собственной безнаказанностью. Папа римский, именующий себя наместником Бога на Земле целыми днями размышлял, как уменьшить влияние мирских государей и приумножить свое богатство. Во время осуществления своих планов Папы не останавливались ни перед чем - Сикст V узаконил публичные дома, полные проституток, папа Григорий VII проклинал всех, кто не подчинялся его указаниям, а просто не желал умирать за Рим в непонятной войне с императорами Германии.
Глупец. Так же размышлял и Люцифер - прекрасный ангел Света, правая рука Господа, созданная им по своему подобию - и с каждым днем чёрные мысли завладевали им, распаляя бренность и желание править всем. Желание дать свободу стало проклятием Люцифера...
Никто в Югенхасте не задумывался - почему грани свастики, выбранной Гитлером как символ Третьего Рейха повернуты против часовой стрелки - а означать это могло лишь одно. Руководство Рейха собирается в корне изменить существующий мировой порядок, а бескомпромиссность предоставляла лишь один выход для несогласных - подчиниться во всем или распрощаться с жизнью.
Глаз неопытного человека, если бы он волею судьбы попал в Югенхаст, не сразу бы определил колоссальную мощь этого места и искусственно распаляемую ненависть его обитателей.