4 марта 2014 года на сайте телеканала "Дождь" можно было прочесть небольшое интервью с журналистом Владимиром Познером, данное им перед заседанием Совета по правам человека.
Интервью это было озаглавлено так.
"Владимир Познер: "Хочется спросить у женщины-патриота, готова ли она, чтобы ее сын умер за Крым?"
Теперь его содержание. Ознакомьтесь, оно того стоит.
Итак.
"Перед началом специального заседания Совета по правам человека, где будет обсуждаться, в частности, и судьба телеканала ДОЖДЬ, Владимир Познер дал интервью Владимиру Роменскому и рассказал, почему, по его мнению, кабельные операторы отключили телеканал ДОЖДЬ от эфира, и прокомментировал, как российские и зарубежные СМИ освещают ситуацию в Украине.
Роменский: Здесь, в администрации президента на Старой площади, дом 4, продолжаются последние приготовления к началу сегодняшнего заседания Совета. Оно носит название "Медиа гражданского совета: трудности становления". Говорить будут и про телеканал ДОЖДЬ, и про ситуацию с "Совершенно секретно".
Рядом со мной находится Владимир Познер, известный журналист. Он сегодня должен выступить с докладом. Какая будет ваша позиция по телеканалу ДОЖДЬ, отключению "Совершенно секретно", по закрытому агентству "Росбалт"?
Владимир Познер, журналист: Во-первых, я не выступаю с докладом, я - один из тех, кто будет выступать, докладов всего два. Наверное, будут очень короткие выступления, поскольку народу много. Вряд ли дадут возможность подробно говорить. Моя позиция по поводу того, что происходит с ДОЖДЕМ, и что произошло с "Совершенно секретно" и с "Росбалтом", довольно однозначна. Это попытка, по сути дела, убрать такие источники информации, которые не нравятся власти. Причем я власть называю расширительно, туда входит и законодательная власть, и исполнительная власть.
Сейчас довольно важный момент в журналистике в России, потому что если это все удастся, если эти все источники будут убраны, то мы в значительной степени вернемся в состоянии страны где-то до гласности, когда, во-первых, информация будет препарирована и специально сделана для политические цели власти, а второе - люди вернутся к прослушиванию "Голоса Америки", BBC и т.д., каких было порядка 40 миллионов до гласности Горбачевской, потому что люди понимают, когда им врут. Я надеюсь, что сегодняшнее заседание будет способствовать более разумному подходу. Если говорить об ошибках, которые совершаются, в частности, которая была совершена ДОЖДем, на мой взгляд, ошибка - это ошибка, это не есть повод для таких радикальных мер. И я буду об этом говорить.
Роменский: Я напомню, что под ошибкой мы подразумеваем скандальный опрос, который был посвящен блокаде Ленинграда. И я напомню еще, что руководство телеканала неоднократно приносило свои извинения. Владимир Владимирович, будет наверняка обсуждаться сегодня ситуация в Украине. Глава президентского совета Михаил Федотов говорил об этом, что эту тему обойти стороной не смогут. Как вы относитесь к тому заявлению, с которым выступили руководители федеральных каналов, как они ответили на письмо украинских коллег?
Владимир Познер, журналист: Я не знаю, как они ответили. Я с этим не знаком. Я знаю только одно - я довольно много сейчас смотрю иностранное телевидение и согласился давать интервью, в частности, CNN и другим иностранным каналам. Естественно, сравниваю то, что показывают они, и что показываем мы. Я смотрю на это с тяжелым чувством, потому что и те, и другие показывают только то, что они хотят показывать. Нельзя сказать, что это ложь, потому что они показывают то, что происходит, но они показывают очень выборочно и под определенным углом зрения. Таким образом, наш зритель получает одну картинку, а зритель там получает другую картинку, и обе они, скажем мягко, неполные. И это, конечно, очень серьезная проблема.
А что касается других программ, которые так или иначе связаны с событиями, происходящими на Украине и в Крыму в частности, этот патриотический раж, который то и дело мы видим и слышим, ни к чему хорошему не приведет. Люди не понимают, видимо, что речь идет о возможной большой крови. Я каждый раз хочу спросить женщину, которая кричит об этом, хочет ли она, чтобы ее сын умер, скажем, за Крым. И второе - понимают ли люди, что в данном случае слово - очень опасная вещь, и надо очень осторожно пользоваться им.
Роменский: По всей видимости, по итогам сегодняшней встречи будет принято какое-то решение, какое-то обращение, с которым выступят члены Совета, под которым можете подписаться и вы. Такие шаги могут помочь телеканалу ДОЖДЬ вернуться снова, чтобы операторы его подключили, взяли обратно в пакет?
Владимир Познер, журналист: Я не могу сказать определенно, что да, я так думаю. Я на это сильно надеюсь, я не считаю, что это безнадежно. Но учитывая ситуацию, я не могу сказать, что я абсолютно полон оптимизма"
Обратите внимание на слова Владимира Познера о его озабоченности тем, что журналистика сейчас не дает объективной картины. Что журналистика, как в России, так и за рубежом, превратилась фактически в средство агитации и пропаганды, которое дает информацию только для того, чтобы проиллюстрировать лишь свою точку зрения. Абсолютно игнорируя при этом не только противоположные мнения, но и сознательно замалчивая факты, которые неугодны им с идейных позиций.
Озабоченность понятная. Любого профессионала не может не тревожить, если на его глазах его профессия вырождается во что-то другое. Пусть и не менее почтенное, чем то, к чему он привык, но другое. Потому что оголтелая и пристрастная партийная (в широком смысле, конечно) пропаганда может быть интересна только для членов этой партии. Но для основной части народа она неинтересна, потому что по определению необъективна. Журналистика, которой доверяют, должна стремиться к беспристрастности. Во всяком случае, к справедливому и честному предъявлению обществу фактов самой разной направленности для любых толкований. В этом, кстати, не только справедливость, но и истоки вполне реальной успешности журналиста. Совсем недавно нечто подобное пытался донести во время своего знаменитого телевизионного интервью одному из украинских каналов главный редактор "Эха Москвы" Алексей Венедиктов. Правда, самого Венедиктова в ходе того же разговора уличили в собственных идейных пристрастиях, существенно влияющих на характер материалов его радиостанции. На что тот резонно, по-моему, ответил, что никто не совершенен, но надо, по крайней мере, к совершенству этому стремиться.
Между тем, очевидно, что именно импортная сторона особо отличается сегодня оголтелой и тотальной односторонностью. Если кто-то с порога пожелает поставить это утверждение под сомнение, то может вспомнить абсолютно односторонний и политизированный характер публикаций западных и прозападных СМИ накануне и во время Олимпиады в Сочи. Если об этом не забывать, то многое в сегодняшней ситуации, сложившейся в информационном пространстве, будет вполне понятно, потому что ожидаемо. Хорошая память, она излечивает, знаете ли, от многих иллюзий. Так что утверждение Владимира Познера о некой равной удаленности обеих сторон от полноты картины, несколько преувеличено, мягко говоря.
Приметив и оценив проявленную таким образом личную симпатию Владимира Познера, присмотримся к тому, каким же образом сам он стремится к совершенству в своей деятельности? Посмотрим на его ударную фразу, вынесенную в заголовок интервью.
"Владимир Познер: "Хочется спросить у женщины-патриота, готова ли она, чтобы ее сын умер за Крым?"
Для начала, профессионализм сотрудников "Дождя" виден уже из того факта, что в заголовке они умудрились исказить слова Владимира Познера даже в таком коротком интервью. На самом деле, как видно из самого текста, Познер выразился намного жестче и острее. Не "готова ли она", а "хочет ли она". Впрочем, спрашивать за словесную опрятность можно было бы, действительно, с профессионалов. С этих же, что взять?
Итак, перед нами вопрос, который не требует ответа. Естественно, кто угодно ответит "Нет". Поэтому вопрос этот можно рассматривать вовсе не как вопрос, а как утверждение. Нейтральное? Объективное? Конечно, нет. И предвзятое и субъективное. Мы видим, что этим вопросом грубо и беззастенчиво отстаивается та точка зрения, что в Крыму русским делать нечего. Конечно, кто-то может с этой точкой зрения соглашаться, кто-то не соглашаться, но, что касается самого характера вопроса... Так ведь это же та самая явная журналистика одной стороны, о засилье которой сокрушался только что автор этой фразы. Нет?
Но, может быть, другой стороны здесь и быть не может? Ведь затронуты понятия жизни и смерти, и ими, действительно, надо оперировать осторожно? Давайте присмотримся к этому вопросу внимательнее.
Попробуем разделить вопрос Владимира Познера на две части.
Часть первая.
"Хочет ли мать, чтобы ее сын умер?..
Часть вторая
..за Крым"?
Но подождите, уже первая часть вопроса, без упоминания никакого Крыма, уже подразумевает, что ответ будет обязательно отрицательным. Какая это мать захочет, чтобы ее сын умер? По любой причине? Подставьте во вторую часть вопроса любую другую причину и ответ все равно будет отрицательным.
Но ведь можно возразить, что Крым - это такая же никому не нужная причина, как и другие причины, за которые мать не согласна, чтобы ее сын умер? Может быть. Но можно и допустить также, что бывают ситуации, когда причины эти могут быть намного серьезнее. Какие? Давайте, посмотрим. Что получится, если во вторую часть вопроса подставить другие значения? Такие, например.
"Хочет ли мать, чтобы ее сын умер, защищая ее саму от гибели"?
Подавляющее число матерей тоже ответит категорически отрицательно. Никакая мать не пожелает смерти своему ребенку даже за цену собственного спасения. Это очевидно.
Не менее ясно также и то, что, если сын в такой ситуации последует материнскому желанию, то совершит подлость.
Хорошо. А если так?
"Хочет ли мать, чтобы ее сын умер, защищая другого ее ребенка, своих брата или сестру"?
Здесь выбор, конечно, мучительно сложнее. Но большинство все равно не пожелает гибели своему ребенку.
Так что же получается? Получается, что вторая часть вопроса просто эксплуатирует его первую часть. Если вопрос в авторской редакции Познера подразумевает категорически отрицательный ответ, то и любой другой вопрос из того же ряда получает ответ точно такой же. Он эти другие вопросы не задает, что естественно, поскольку человек осторожный, но то, что он задает, поневоле, на уровне подсознания, затрагивает темы не менее острые. Я уже не говорю о вопросе, логически завершающем этот ряд.
"Хочет ли мать, чтобы ее сын умер, защищая Родину"?
Тоже ответ любой матери будет "нет". И тоже цель задавшего этот вопрос будет достигнута. Потому что на самом деле это не вопрос. Это утверждение. Утверждение, что Родину защищать не надо.
Можно возразить, что это неверная аналогия, потому что напрямую это не утверждается. Да, это не утверждается. Это подразумевается. Потому что, если бы это не подразумевалось, то вопрос мог бы принять иную формулировку. Например, такую.
"Согласна ли мать, чтобы ее сын защищал Родину"?
Это понятно, что все равно многие матери ответят "нет", желая оберечь свое чадо от опасности. Тем не менее, здесь не будет такой единодушной и однозначной реакции. Потому, хотя бы, что защита не означает неизбежно гибели защитника.
Помню страшный случай, который случился рядом со мной очень и очень давно, был я еще совсем ребенком, но запомнилось все это потрясением, которое тогда испытал. У нашей соседки по дому был единственный сын, воспитывала она его одна, муж умер. Сын вырос, ушел в армию. Как она его ждала. Три года, тогда так служили, три. Отслужил нормально, вернулся живым, здоровым, счастливым. Погиб через несколько дней после возвращения домой. Пошел купаться и утонул. Не знаю, какие вопросы подобного типа можно было бы задать его матери, у меня не хватает духа, журналистского их делового цинизма.
Поэтому попробуем представить себе реакцию на другой похожий вопрос уже из предложенного ряда.
"Согласна ли мать, чтобы ее сын защищал ее саму, своих братьев и сестер"?
Хотя это кем-то и отрицается, очевидно, тем не менее, что в России сегодня имеется свобода слова и свобода мнений. Кто и каким образом на нее посягает, это другой вопрос. Сегодня эта свобода есть. Поэтому, Познер имел полное право задать свой вопрос именно так, как он его задал. Но ясно одновременно и то, что, если Познер не упомянул, что вопрос может быть задан в формулировке
"Согласна ли мать, чтобы ее сын защищал людей в Крыму от возможной гибели", пусть он и не согласен сам с этой точкой зрения,
то показывает это наглядно, что Владимир Познер занимает точно так же всего лишь одну из сторон информационной войны, "очень выборочно и под определенным углом зрения". Что его, по его же собственным словам, страшно заботит.
На самом деле подобная спекуляция на материнском чувстве, это уже даже и не журналистика одной стороны. Это чистейшей воды пропаганда. Ну и лицемерие, конечно, памятуя о его тревогах о судьбах журналистики. Получается, что, если человек объявляет о своей озабоченности, и утверждает что озабоченность эта вызвана засильем односторонней выборочной информации, а сам тем временем сообразует свою деятельность всего лишь с одной из сторон, то на самом деле заботит его вовсе не объективность или взвешенность (кто мешает быть взвешенным самому?), а то, что противная сторона имеет свой голос и свою информацию. Не искаженную информацию, заметим, это признает сам журналист. Его заботит то обстоятельство, что она имеется в наличии. Получается, так.
Теперь предлагаю обратить внимание на другую неочевидную сторону такого рода высказываний. Это, естественно, касается не одного Владимира Познера, а огромной части пишущей братии.
Вспомним в этой связи вопрос из скандального опроса на телеканале "Дождь", который был посвящен блокаде Ленинграда.
"Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней горожан, погибших во время блокады?"
Это ведь тоже не вопрос, это тоже утверждение, спрятанное в форме вопроса. Потому что вопросом является только первая часть фразы.
"Нужно ли было сдать Ленинград?.."
Вторая же ее часть, "...чтобы сберечь..." является утверждением. Позицией, если угодно, глуповатой, подлой, но позицией. Глуповатой, это потому, что авторы вопроса не знали, что немцы не собирались принимать никакой капитуляции Ленинграда. А потому жители его были обречены немцами на гибель все поголовно. Не сотни тысяч, а миллионы. Оборона Ленинграда эти миллионы спасла, получается. Вторая часть фразы это соображение проигнорировала. Что, впрочем, вполне может быть следствием дремучего исторического невежества либеральной братии. Даже все тот же Алексей Венедиктов, учитель истории по профессии, упомянул, что раньше понятия не имел о таком приказе Гитлера. Что же спрашивать о других? Это о том, почему вопрос этот глуповат.
Что же касается его подлости. Даже если не учитывать того, что на самом деле капитуляция жителей не спасала, а наоборот, уничтожала, все равно остаются другие соображения, лежащие совсем уже на поверхности. Потеря города, который до войны давал третью часть всей оборонной продукции СССР. Потеря Балтийского флота. Высвобождение двух германских армий, не считая финнов. Отсюда неизбежная потеря Мурманска, а значит, резкое сокращение любых поставок по ленд-лизу. Неизбежное падение Москвы, крупнейшего индустриального центра и транспортного узла. Неизбежное, это памятуя о том, что немцев остановили в тридцати километрах от Кремля. Получив при этом дополнительно целых две армии, эти несколько километров можно было пройти легко. А это новые миллионные потери в действующей армии. Оккупация немцами новых обширных территорий и гибель многих их жителей. А, учитывая, что гражданского населения в оккупации в эту войну гибло неизмеримо больше, чем военных, значит, и речь могла идти о еще больших миллионных потерях.
Зная все это, утверждать (а это, повторю, именно утверждение), что надо было спасать сотни тысяч ленинградцев ценой гибели миллионов других людей, это, безусловно, подлость. И подлость активная, поскольку эксплуатирует чувства людей, примеряющих на себя обстоятельства, когда надо спасти одного, но близкого тебе человека, ценой обязательной гибели многих других людей.
Тот же характер нравственного выбора, что и рассуждения о том, к чему должна быть готова мать.
Следствием предлагаемого ответа на вопросы типа
"Хочет ли мать, чтобы ее сын погиб, защищая ее саму, или своих братьев и сестер, или защищая Родину?"
может оказаться еще и другая реакция. Потому что вопрос задается матери, но касается он напрямую еще и ее сына. Какой бы позиции он ни придерживался, мать свою он любит и уважает. Значит должен прислушиваться к ней. Да, конечно, дети, они обычно непослушны, это так, но мало кто желает сознательно причинять боль самым своим близким людям. Раз услышал, два...
А ведь удобная позиция. И ни к чему не обязывает. С очевидным бонусом к собственной безопасности. И забота вроде о спокойствии своей матери.
Поэтому ясно, что расчет здесь безусловный не только в воздействии на материнский инстинкт, но еще и на воздействие на сыновьи чувства. Теперь представьте себе те двадцать лет, что внушалось тысячами единомышленников Познера... Что внушалось? Ведь не только то, что Родину защищать не надо. Заодно в это внушение неизбежно закладывалось подсознательно и попутное утверждение, вытекающее из него. Что не надо защищать брата и сестру. Что не надо защищать мать. То есть внушалась подлость.
Двадцать лет. Изо дня в день.
И сегодня можно уже признать, что подлость, как норма жизни, стала доминирующей нравственной средой, в которой живут те люди, которые с готовностью соглашались, слушая Познера и его единомышленников.
Это наложилось на исторические обстоятельства, сложившиеся для России после 1991 года. Страна, впавшая в колониальную зависимость, поневоле должна была терпеть возникновение многочисленной популяции добровольных пособников белых сагибов, фактически правящих руинами страны. Появляется ведь в этом случае не только компрадорская буржуазия, но и те, кто от нее кормится. Только это же не просто рыбы-прилипалы, это люди. Поэтому, им неизбежно нужна какая-то идеология. Желательно в либеральной обертке, разумеется, поскольку именно она является официальной показной идеологией новых хозяев.
Тогда что, простите, в этом неожиданного? Современный либерализм отстаивает максимальную свободу. Максимальные права человека. И если есть, и активно отстаиваются права сексуальных меньшинств, например, то почему не должно быть в природе права человека на подлость? И, если права сексуальных меньшинств не просто отстаиваются, но по факту агрессивно навязываются, то почему не может также агрессивно навязываться право человека на подлое существование?
Оно не навязывается? Автор сгустил краски?
Полно. Откуда же тогда взялось это? И именно там, где внушения такого рода являются обычным делом?
Голосование на сайте радиостанции "Эхо Москвы"
02 марта 2014 | 08:22
Вопрос. Должно ли международное сообщество ввести санкции против России?
Итоги голосования:
В сети:
Да - 68.9%
Нет - 28.5%
Затрудняюсь ответить - 2.6%
По телефону:
Да - 65.2%
Нет - 34.8%
Затрудняюсь ответить - 0.0%
в сети 20183
в эфире 673
Два дня спустя.
04 марта 2014 | 10:14
Вопрос. Введение возможных санкций против России со стороны Европы - это адекватные меры?
Итоги голосования:
В сети:
Да - 71.5%
Нет - 27.2%
Затрудняюсь ответить - 1.3%
По телефону:
Да - 69.5%
Нет - 30.5%
Затрудняюсь ответить - 0.0%
в сети 8188
в эфире 852.
Но может быть, это не подлость? Может быть, это гражданская позиция? Просто не уныло традиционная, а креативно продвинутая? Ведь и сама эта публика возглашает, что именно она является носителем активной гражданской позиции. Именно они олицетворяют собой благородство. А остальных они снисходительно называют анчоусами. Или, этак презрительно-дворянски, быдлом. Так кто есть кто? Кто живет в благородстве? Кто - в подлости? Ведь каждая сторона твердит о своей правоте, и объективно рассудить их, глядя из рядов тех или других, невозможно. Разве что, найти нейтрального человека. Но где же его найдешь в наш век политических пристрастий?
А вы знаете, есть такие люди. Даже не один, а очень много людей. И уж если их суд не покажется вам справедливым, то уж не знаю, где она живет, эта самая справедливость.
25 июля 1812 года под деревней Островно, в двенадцати верстах от Витебска, Четвертый корпус русской армии отбивал ожесточенные атаки европейцев, рвущихся смять отступающую от города Первую армию Барклая-де Толли. Восемь тысяч пехоты, усиленные двумя тысячами конницы, стояли против двух французских корпусов Мюрата и Евгения Богарне . Командовал Четвертым корпусом граф Александр Иванович Остерман-Толстой. Когда замолчала русская артиллерия, расстреляв все заряды, в то время, как французские ядра наносили тяжелые потери стоящей насмерть русской пехоте, к командиру корпуса обратились с вопросом: "Что делать?". Остерман-Толстой ответил: "Ничего. Стоять и умирать".
10 часов держал позиции у Островно корпус Остермана-Толстого, выиграв сутки и предотвратив угрозу неожиданного появления французов в тылах Первой Западной армии.
Да, мы привыкли к тому, что большие начальники только тем и занимались, что, оставаясь в безопасности сами, губили понапрасну простых русских солдат. Ведь что такое в то время, командир корпуса? Это высший генерал, выше него - только командующий армией. Так что мог он, кажется, обеспечить собственную безопасность.
В Бородинском сражении Четвертый корпус участвовал в боях за батарею Раевского. Там он потерял третью часть личного состава, но опять же не уступил неприятелю ни метра своих позиций. В тех местах, где европейцы продвинулись, там просто не осталось живых русских солдат. Оба командира дивизий корпуса были ранены. Генерал-майору Алексею Николаевичу Бахметеву ядром оторвало ногу. Был ранен в ногу его брат генерал-майор Николай Николаевич Бахметев, прадед Петра Аркадьевича Столыпина. Генерал Остерман-Толстой лично водил в атаку свои войска, был тяжело контужен, но, очнувшись, вернулся в строй.
9 мая 1813 года генерал Остерман-Толстой в сражении под Бауценом был ранен пулей в левое плечо и не уходил с позиций более трех часов. Вынесли его уже после того, как он потерял сознание. После излечения вернулся в строй. 7 августа того же года в сражении под Кульмом был тяжело ранен. Французское ядро оторвало ему левую руку.
А ведь, если вдуматься, то, что заставляло его все время идти в огонь? Один из богатейших людей России, он мог совсем обходиться без жалованья, даже генеральского. Древностью рода мог поспорить с царствующей династией, род Толстых восходил к Рюрику.
Мало кто знает, но начало войны он встретил, будучи в отставке, отправленный туда лично императором Александром. Понимая, что вскоре начнется война, Остерман-Толстой в качестве волонтера явился в распоряжение командира Первого корпуса генерала Витгенштейна. Фактически рядовым солдатом, он, отставной генерал-лейтенант, принял участие в первых боях с французами в составе авангарда корпуса под командованием генерал-майора Кульнева. И только потом император вернул его на военную службу. После войны, кстати, Александр его к себе приблизил, сделав своим генерал-адъютантом.
После воцарения нового императора, Николая, Остерман-Толстой снова оказался в опале и снова был уволен со службы. После этого покинул Россию и никогда больше сюда не возвращался.
Можно его мнение в вопросах чести считать весомым?
Этот человек никогда не гнулся перед власть предержащими. Этот человек больше четверти века прожил в европейских странах. И вот, скажите. Если бы кто-то предложил ему проголосовать за то, чтобы были объявлены чьи-то санкции против России. Как думаете, что бы он на это ответил? Как думаете, чем счел бы он положительный ответ? Ведь такой ответ - это ведь тоже поступок. Так чем бы в его глазах был такой поступок? Благородством? Или подлостью?
Дам небольшую подсказку. После того, как граф Остерман-Толстой пришел в себя после ампутации, он сказал: "Быть раненому за Отечество весьма приятно, а что касается левой руки, то у меня остается правая, которая мне нужна для крестного знамения, знака веры в Бога, на коего полагаю всю мою надежду".
Так как вы думаете?
Или мнение одного человека не может являться для кого-то убедительным? Так их много, целые шеренги людей чести, всех даже не перечислишь.
Представьте себе, как ответил бы на тот же вопрос русский генерал Петр Иванович Багратион, смертельно раненый на Бородинском поле.
Или это слишком крупная личность, не всем быть такими яркими?
Посмотрите на другого. Не так однозначно безупречного, в силу происхождения, хотя бы.
Например.
Граф Александр Иванович Кутайсов, русский генерал-майор, сын Ивана Кутайсова, любимца императора Павла I.
Иван Кутайсов, мальчик-турчонок, подаренный когда-то наследнику престола Павлу Петровичу, был потом его брадобреем и камердинером. После воцарения нового императора стал бароном, графом, андреевским кавалером, одним из богатейших людей России. Не удивительно, что его второй сын уже в 15 лет стал гвардии полковником. В 22 года получил чин генерал-майора артиллерии. Казалось бы, Александр Иванович Кутайсов родился с серебряной ложкой во рту. Но не все так просто. Родовитое дворянство отца его откровенно презирало, тень этого презрения неизбежно должна была падать и на его детей. Хотя и должен был Александр Иванович быть дельным артиллеристом, генералом-то он стал в 1806 году, много позже гибели императора Павла.
В 1812 году генерал-майор Александр Иванович Кутайсов был назначен начальником артиллерии Первой армии. Участвовал во всех арьергардных ее боях. Отличился при Островно и Смоленске. Накануне Бородинского сражения отдал приказ по артиллерии:
"Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем офицерам, что отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, что неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий".
Во время Бородинского сражения Кутузов послал начальника штаба и начальника артиллерии Первой армии генералов Ермолова и Кутайсова с поручением на левый фланг. Возле батареи Раевского они оказались в тот момент, когда туда ворвались французы полка бригадного генерала Бонами. Ермолов и Кутайсов собрали все, что можно было собрать поблизости за короткое время, батальон Уфимского полка, Восемнадцатый егерский полк, и сами возглавили штыковую контратаку на батарею Раевского. Отбили на тот момент. Генерал Ермолов был ранен. Генерал Кутайсов был убит. Тело его не было найдено, там все было перепахано снарядами и устлано убитыми русскими и французами. А вскоре ожесточенный бой возобновился, после долгого сражения батарея все же осталась за европейцами.
Как бы ответил генерал Александр Иванович Кутайсов на предложение ввести санкции против своего Отечества?
Двадцать четвертая дивизия, защищавшая в тот момент батарею Раевского, была почти полностью истреблена. Ее командир, один из старейших генералов русской армии, генерал-майор Петр Гаврилович Лихачев, начинавший когда-то службу еще при покорении Крыма, не желая попадать в плен, бросился на штыки французских гренадеров. Но те, заметив генеральские знаки различия, только ранили его. Это был единственный пленный русский генерал в этот день, поэтому его пожелал увидеть Наполеон. После разговора французский император вернул ему шпагу, но генерал Лихачев отказался ее принять из его рук. В декабре 1812 г. он был освобождён из плена русскими войсками. Умер в следующем, 1813 году, 24 апреля.
Может быть, генерал Петр Гаврилович Лихачев одобрил бы, что России надо предъявить санкции со стороны мирового сообщества? Или, по крайней мере, согласился бы с тем, что согласных со справедливостью таковых санкций можно не считать низкими людьми?
Может быть, двадцатилетний поручик Бибиков?
Евгений Викторович Тарле. "Нашествие Наполеона на Россию".
"...Принц Евгений Вюртембергский, находившийся в русской армии в день Бородина, передает поразивший его случай: генерал Милорадович приказал своему адъютанту Бибикову отыскать в разгаре битвы Евгения Вюртембергского и передать, чтобы Евгений ехал к Милорадовичу. Мы знаем из всех свидетельств, что артиллерийский грохот в течение всего этого дня был ужасающий, больше, чем при Эйлау, больше, чем при Ваграме, больше, чем в любой битве всей наполеоновской эпопеи. Даже ружейные выстрелы не были слышны, совершенно терялись в этом оглушительном орудийном громе и треске. Очевидно, Бибиков не мог прокричать Евгению то, что было велено, и он поднял руку, показывая, где находится Милорадович. В этот момент ядро оторвало у него руку. Бибиков, падая с лошади, поднял другую руку и показал снова, куда только что показывал7..."
А может быть, кто-то из них посчитал бы, что могут быть достойными людьми те, кто устроил опрос о сдаче Ленинграда? Или те, кто их оправдывает?
Направление на Санкт-Петербург в 1812 году закрывал Первый пехотный корпус генерал-лейтенанта Петра Христиановича Витгенштейна.
Командиром Пятой дивизии это корпуса был генерал-майор Григорий Максимович Берг, из лифляндских дворян. В августовских боях у Полоцка был сильно контужен в левый бок ядром, но остался в строю. В заграничном походе 1813 года в сражении при Рейхенбахе он снова был ранен навылет пулей в левую ногу. Снова, это потому что ранее несколько раз был ранен именно в левую ногу. Сначала картечью навылет в Финляндии во время войны со Швецией в 1789 году. В 1805 году под Амштеттеном был ранен пулей в лицо, под Аустерлицем снова в левую ногу, ядром, попал там в плен.
Первой бригадой Пятой дивизии командовал генерал-майор Кирилл Федорович Казачковский. Под Полоцком был ранен пулей навылет в правую ногу выше колена. В 1813 году, после того, как генерал Берг был ранен, командовал Пятой дивизией. В сражении при Люцене возглавил контратаку на село Кляйн-Гершен и был тяжело ранен в живот картечью.
Второй бригадой Пятой дивизии командовал генерал-майор князь Александр Васильевич Сибирский, потомок последнего сибирского хана Кучума. Участвовал в боях под Свенцянами, Якубово, Клястицами. При штурме Полоцка 7 сентября 1812 года был ранен осколком гранаты в правую ногу. В 1813 году в сражении при Рейхенбахе неразорвавшаяся граната раздробила ему локоть правой руки.
Федор Алексеевич Луков был единственным генералом русской армии того времени, происходившим из солдатских детей. Соответственно, и сам начинал службу солдатом. Летом 1812 года ему было уже за пятьдесят, он был полковником, командовал Севским пехотным полком Первой бригады генерала Казачковского. В июле 1812 года был ранен картечью в ногу под деревней Боярщина, в октябре снова вернулся в полк. После того, как полк отличился в боях при Смолянах и Чашниках, в мае 1813 года получил чин генерал-майора. В заграничном походе 1813 года исполнял должность командира Пятой дивизии. Убит в сражении при Дрездене.
Знакомый уже нам Яков Петрович Кульнев. Именно в его отряде начинал войну отставной генерал Остерман-Толстой. Гусар, генерал-майор, друг Дениса Давыдова. Командовал Гродненским гусарским полком. Одновременно командовал авангардом Первого корпуса. Вообще именно ему все время поручались операции, требовавшие самостоятельности, дерзости, инициативы. Поразительно, сколько он успел совершить всего за один месяц войны. В одном бою захватил 200 пленных, в том числе французского генерала, в другом бою - свыше 400 пленных. В бою под деревней Клястицы 19 июля взял 900 пленных и весь обоз маршала Удино. Затем его отряд прикрывал отступление корпуса. 22 июля 1812 года под той же деревней Клястицы генерал-майор Яков Петрович Кульнев командовал артиллеристами, прикрывавшими отход русских войск. Был смертельно ранен французским ядром.
Как думаете, готовы ли они были отдать европейцам Санкт-Петербург? Кем посчитали бы того, кто предложил такое? И как назвали бы согласных с этим?
А, может быть, Владимиру Познеру, окажись это возможным, захотелось бы спросить у матери братьев Тучковых, Елены Яковлевны, хотела бы она, чтобы ее сыновья были убиты на Бородинском поле?
Генерал-майор Павел Алексеевич Тучков (Тучков-третий) командовал Второй бригадой Семнадцатой пехотной дивизии, прикрывавшей переправу армии Багратиона через Днепр. В бою под деревней Лубино у Соловьевой переправы Павел Алексеевич Тучков повел в штыковую атаку Екатеринбургский гренадерский полк. Был ранен штыком в бок, саблей в голову и взят французами в плен. Ему повезло, он остался жив. Освобожден весной 1814 года.
Командир Третьего пехотного корпуса генерал-лейтенант Николай Алексеевич Тучков, или Тучков-первый. В Бородинском сражении во время боя за Утицкий курган, уже зная о гибели своего любимого младшего брата Александра, возглавил контратаку Павловского гренадёрского полка. Был ранен пулей в грудь. Умер через три недели в ярославском госпитале.
Генерал-майор Александр Алексеевич Тучков (Тучков-четвертый) командовал стрелковой бригадой в Третьем корпусе, под командованием своего брата, Николая Алексеевича. Современники так отзывались о нем: "Редко в ком внешние и внутренние достоинства сочетаются в такой абсолютной гармонии, как в молодом Тучкове".
У средней Семеновской флеши, одного из самых кровавых мест Бородинского сражения, отражая пятую за этот день французскую атаку, начал отступать Ревельский полк, которым он прежде командовал. Молодой генерал взял в руки полковое знамя и повел солдат в контратаку. Был ранен в грудь картечной пулей. Солдаты пытались его вынести, но погибли под ураганным артиллерийским огнем вместе со своим командиром. После боя его тело тоже не было найдено.
Елена Яковлевна Тучкова, узнав о судьбе своих сыновей, ослепла от горя. Может быть, она хотела, чтобы ее сыновья погибли в этом сражении?
Или, может быть, смерти своему мужу желала вдова Александра Тучкова?
Маргарита Михайловна Тучкова принадлежала к высшей аристократии, по отцу принадлежала к роду Нарышкиных, по матери - к роду Волконских. История их любви, выпавшим на их долю испытаний, является чем-то особенным даже на фоне того романтического века. Почитайте о ней, обязательно, это из тех богатств, которые вы не купите ни за какие деньги. Сорок лет жизни, от гибели мужа и до своей кончины Маргарита Тучкова посвятила памяти мужа и русских солдат, погибших на Бородинском поле.
Генерал Коновницын, командир дивизии, где служил ее муж, написал ей письмо с известием о его гибели и описал место, где он погиб. После сражения она искала на Бородинском поле его тело, но не нашла. На Семеновском редуте лежали вперемежку тела тысяч русских и французов. Поэтому Маргарита Михайловна поставила деревянный могильный крест на месте предполагаемой гибели своего мужа. После этого она заказала на свои средства небольшой домик близ этого места. Сюда она часто приезжала и здесь подолгу жила.
Продав свои драгоценности, купила здесь три десятины земли и начала строить часовню. Узнав об этом, император Александр прислал ей из своих личных средств десять тысяч рублей. Собранных денег хватило не только на часовню, но и на храм. В 1820 году здесь был возведен и освящен храм Спаса Нерукотворного, в честь одноименной иконы. Дело в том, что икона эта была полковым образом Ревельского полка, которым командовал Александр Алексеевич Тучков. Ее он оставил на хранение своей жене. Ревельский полк почти полностью полег на Бородинском поле, поэтому образ Спаса Нерукотворного стал главной святыней храма, служившего одновременно памятником всем русским воинам, погибшим за Отечество. И, фактически, первым памятником, воздвигнутом на Бородинском поле.
В этом храме похоронила она своего единственного сына, 15-летнего Николая, умершего в 1826 году от простуды. После смерти сына она отдала все свои силы созданию здесь женского монастыря. Здесь, на Бородинском поле, был построен соборный храм монастыря в честь Владимирской иконы Божией Матери, в день памяти которой (26 августа) произошло Бородинское сражение. В 1838 году Маргарита Михайловна Тучкова приняла постриг, а через два года стала игуменьей основанного ей Спасо-Бородинского монастыря.
Первый государственный памятник был поставлен на Бородинском поле в 1839 году. На его открытии император Николай Первый сказал ей: "Вы нас предупредили, мы поставили здесь памятник чугунный, а вы - духовный". Маргарита Михайловна Тучкова скончалась 29 апреля 1852 года и была похоронена в Спасском храме монастыря рядом с сыном. На месте гибели своего мужа, генерал-майора Александра Алексеевича Тучкова.
Позволю себе воспроизвести здесь еще один памятник ему.