Как студенты Говоров и Цыпляков внеплановой перепиской занимались.
Правдивая история из жизни студентов 90-х годов.
Принёс однажды студент Владимир Цыпляков, после упорных занятий в институте, с вахты кипу газет к себе в комнату. Принёс с конкретной и определённой целью. Для культурного времяпровождения и полезного чтения, подготовки к политинформации на завтрашние занятия. А также для личного регулярного отчёта ассистенту кафедры фармацевтической химии Сидоркину. Если тот в комнату случайно внезапно вломится, да станет активно интересоваться, чем тут студенческий контингент занимается, во вверенной ему для проверки деканатом комнате, в столь злачное внеучебное время. Так ему завсегда можно сразу все газеты показать, целой кипой. Да и сообщить, попутно, что они не пьют запойно, а культурно к политинформациям всё время готовятся. Изучают разные полезные речи наших политиков, готовят свой очередной студенческий ответ новому империалистическому Чемберлену.
Перебирая газеты, Владимир опять с легкой досадой отметил, что некоторые случайно взял повторно. Они были из последней партии, которую он сам же и подкинул на вахту на прошлой неделе. Эти старые газеты ещё не успели разобрать первокурсницы, только бестолково перемешали их со свежими, что и привело к такой досадной ошибке. Такие старые газеты Цыпляков совершенно разумно читать повторно не стал, отложил их в сторону, для другого употребления. Он сосредоточил своё внимание только на новых газетах.
Чего только в них не писали, пытаясь удивить и действительно удивляя своих читателей. Одна из таких газет, "Комсомольская правда", озаботилась в своей большой статье здоровьем сразу всех трудящихся мира. Для этого она использовала материалы АПН. Вопрос этот был очень актуален, о здоровье трудящихся своей страны беспокоиться не было нужды. Кое-то заботился о них каждодневно, если не сказать, что ежечасно, выступая с высоких и низких трибун. С трибун по телевизору было легко объяснять, что в нашем передовом социалистическом обществе всего всем хватает, а имеются лишь некоторые временные недостатки. С которыми постоянно борются компетентные лица и некоторые менее компетентные товарищи, которых можно иногда слегка покритиковать за нерасторопность.
Выступать с трибуны было легко, вопросов в телевизор никто не задавал, не ругался в ответ нецензурно на хронические временные недостатки. А если и задавал, ругаясь и плюясь, то выступающий на трибуне компетентный товарищ этого не слышал и не видел. А слюни до него никогда не долетали, даже когда плевался рекордсмен по плевкам. Да ему, компетентному товарищу, лично всегда всего в его жизни хватало. А если чего случайно и не хватало, то это приносили компетентному товарищу быстро, бегом, с большими извинениями за досадные погрешности окружающего его социализма.
Вопрос о здоровье трудящихся мира был поднят в газете на высокую идеологическую высоту, прямо, по партийному честно и почти открыто.
Оказалось, что известный всем без исключения советским читателям, подлый американский империализм, травит народы мира со всей мощью своей монополизированной вот уже много десятков лет промышленности. Автор накопал где-то явно тревожного, очень актуального на этот день жареного материала, которым заставлял содрогаться сердца своих прямодушных неискушённых беспартийных читателей по всему СССР, даже в самых удалённых углах огромной страны. Оказывается, промышленность США в огромных, просто страшных количествах производила устаревший антибиотик хлорамфеникол, который поставляла в другие страны мира, в частности, страны Латинской Америки. При этом, в самих США, этот антибиотик был строжайше запрещён к применению как вредный, дающий большое количество осложнений и побочных эффектов при его применении. Автор с нескрываемым торжеством писал, что этот, запрещённый к применению в США хлорамфеникол, вызывает следующие явления у бедных отравленных жителей-латиноамериканцев: диспепсические явления, в том числе тошноту, рвоту, жидкий стул, а также раздражение слизистых оболочек рта, зева, кожную сыпь, дерматиты, сыпь и раздражение вокруг заднего прохода. Он оказывает токсическое влияние на кроветворную систему с возникновением ретикулоцитопении, гранулоцитопении, вызывает уменьшение числа эритроцитов.
Цыпляков продолжал читать важную социально-значимую статью с глубоким страхом за несчастных граждан далёких заморских стран, отравляемых империализмом непрерывно и цинично, уже долгие годы и десятилетия подряд. Во время чтения у него самого стали появляться некоторые первые признаки отравления, в частности, зуд в заднем проходе. По мере чтения статьи он неукротимо нарастал, постепенно усиливался до своего апогея. Но Цыпляков не прерывал чтения важного материала газеты, упрямо продолжая читать дальше. Так, оказывается, большие дозы хлорамфеникола могут вызывать психомоторные расстройства, спутанность сознания, зрительные и слуховые галлюцинации, снижение остроты слуха и зрения. Состояние запуганного и замордованного большой, по-партийному откровенной статьёй Цыплякова ухудшалось, по мере чтения подробностей, на которые не скупился воодушевлённый автор. Цыплякову показалось, что за окном кто-то коварный строит ему мерзкие рожи, стучится, требует впустить в комнату для гадких дел и начинаний. За столом, в полумраке, что-то зашуршало и побежало за угол стола, топая лапами, ожесточённо стуча хвостом по полу. "Глюки начались", понял Цыпляков, переворачивая очередную страницу советской газеты "Комсомольская правда".
Что-то противно зашелестело, пролетая мимо окна, заслоняя луну. Будучи совершенно трезвым материалистом по своему воспитанию в школе и институте, Владимир просто так не испугался. Он погрозил мерзкой роже за окном кулаком. Этим не ограничился, а высказал ей некоторые латинские и характерные отечественные ругательства, которые часто слышал от своего товарища Петра в моменты острого душевного расстройства. На прячущегося под столом грозно топнул ногой, пугая этим соседей на пятом этаже. В этот же момент шелестящее долетело до земли и со звоном разлетелось в разные стороны, проявив этим свою материальную сущность. Владимир понял, что это пятикурсники, живущие выше, избавились от надоевших им отходов. Сброс отходов прошёл удачно. Криков и ругательств от пострадавших с земли не донеслось. Владимир навёл точнее настольную лампу на статью, нервно продолжил чтение советского политического триллера в скромном газетном формате, чёрно-белом изображении.
Оказалось, что он прочитал ещё не все побочные эффекты коварного американского хлорамфеникола, которые проявляются при его применении. Тот мог ещё подавлять микрофлору кишечника, вызывать развитие дисбактериоза, способствовать появлению вторичной грибковой инфекции. Цыпляков почувствовал, что в некоторых местах у него стали очень быстро расти грибы, как после тёплого летнего дождя, скоро можно будет собирать богатый урожай для поджаривания на сковородке.
Вообще Цыпляков уже достиг к четвёртому курсу определённого развития своей личности, во многом благодаря помощи Говорова, Загребухина, других товарищей по совместному труду и учёбе, некоторых преподавателей. Но о таких коварных последствиях приёма хлорамфеникола специально никогда не думал. Ранее он относился к нему более спокойно, терпимо и почти безразлично, как к обычному рядовому лекарственному препарату в ряду многих.
Надо сказать читателям, почему настолько остро переживал Цыпляков безвинные страдания жителей братского Гондураса, беду братьев из Сальвадора и Гватемалы. Недавно у Цыплякова внезапно закончился его любимый препарат бесалол. А потому в пронзительную минуту расстройства желудка он принял именно вчера этот самый хлорамфеникол, запив его водой в небольшом, но достаточном количестве. Вот почему он так тревожно отнёсся к материалу статьи, а при её чтении чувствовал проявление всех побочных эффектов, которые наступают при приёме этого коварного препарата. Препарат этот всегда был в должном наличии у запасливого студента Загребухина в тумбочке, прямо на первой полке. Он специально лежал на виду, чтобы его не надо было долго искать в нужный момент. Иногда Болеслав разрешал пользоваться этим препаратом своим товарищам, что было чрезвычайно разумно с его стороны. Всегда лучше предупредить неприятное событие, чем потом бороться с его отвратительными последствиями тряпкой и ведром. Но простодушный Цыпляков как-то совсем не подозревал, что этим препаратом коварный американский империализм незаметно травит народы всего мира. А тем более его самого и многих других студентов курса, включая мудрого и запасливого Болеслава Загребухина, купившего аж три упаковки левомицетина в аптеке. Вот так, уважаемый читатель, не зря зуд в описываемом месте стал так внезапно досаждать Цыплякову во время чтения. Именно под таким названием - левомицетин, устаревший антибиотик хлорамфеникол выпускался в передовой стране социализма СССР, для отравления его граждан. После прочтения первой части статьи Цыплякова стали мучить сомнения, как же подлый империализм заставил наше самое передовое в мире социалистическое государство и правительство производить столь гадкое лекарство, которым обычно морят чужие народы, добиваясь мирового владычества? Зуд в заднем проходе усиливался, глюки стали приближаться и громко, нагло и настырно стучать в дверь его комнаты ногой и кулаками.
Цыпляков тотчас выключил лампу и затаился в глубине комнаты.
Настойчивый стук в дверь повторился. Глюки громко закричали хорошо знакомым голосом Алексея Говорова:
- Открывай, Цыпляков, это свои! Сидоркина в сушилке уже нет!
Цыпляков включил свет, осторожно приоткрыл дверь в коридор и испуганно вскрикнул. На пороге действительно стоял Алексей Говоров, но с лицом необычайной расцветки. Он случайно окрасился нингидрином при эксперименте. Говоров беззвучно шевелил губами, производя сложные химические расчёты. Нет, это не левомицетиновые глюки, это реальный Алексей Говоров в шапке с остатками снега на голове и раздутым портфелем, вернулся из долгих странствий по кафедральным кружкам.
Цыпляков впустил перекрашенного соратника, закрыл дверь и рассказал о своих специфических физических страданиях и моральных переживаниях, возникших при чтении тревожной газетной публикации.
- Это всё от твоей большой мнительности, - заметил спокойно Говоров, разворачивая газету шире, не снимая шапки со снегом с головы, - выпей димедрола, он у Болеслава на второй полке в тумбочке лежит. А место зуда смазывай регулярно вазелином, по три раза в день, оно и зудеть скоро перестанет. Само облегчение наступит практически сразу, то есть моментально. Ещё Булгаков в своём романе "Собачье сердце" устами профессора Преображенского настойчиво рекомендовал не читать советской прессы перед сном и после еды, она портит пищеварение, не даёт заснуть. А ночью кошмары могут присниться, особенно тем, кто впечатлительный от природы. А тебе ещё и на психику слабую давит.
У Говорова всегда на всё были готовы простые ответы, его трудно было смутить необычной статьёй в газете. Он уже всякого в своей жизни начитался, насмотрелся, наслушался. Теперь уже сам Говоров читал удивительную статью от самого её начала и дальше, положив портфель на колени, шевеля беззвучно губами. Снег на шапке постепенно стал таять и стекать мелкими каплями в разные стороны.
Говоров нетерпеливо смахивал отдельные капли с лица руками, не прекращая чтения. Шапку он тоже не снимал, боясь потерять среди упорядоченного беспорядка.
Да, - задумчиво сказал Говоров начитавшись, - верно в нашем народе говорят, героями не рождаются, ими назначаются.
Он внимательно осматривал дополнительную награду на полностью металлической груди генсека СССР Леонида Брежнева. Грудь была вся усыпана орденами, медалями, значками и брелками. Места для пуговиц не было, нагрудный карман тоже завесили заслуженными наградами. Фотография этой груди помещалась на центральном месте газеты для пристального осмотра местным населением. - А ещё потом удивляются, откуда у нас в стране металлисты пошли! Чего тут удивляться, дурной пример заразителен и подобен микробной инфекции. Вот перед вами первый образец советского металлиста, равняйся на него, молодёжь страны!
Но Цыпляков отвлёк его от рассуждений о металлистах, спросил, как теперь понимать политику партии в этом запутанном империализмом хлорамфеникольном вопросе. Или это партийное вредительство, о котором лет тридцать назад так много и часто упрямо писала партийная пресса нашей страны. Или явный недосмотр нашей общественности, которая живёт себе спокойно, лечится ядом и не подозревает, что её давно и подло травит империализм в своей собственной социалистической стране? Может, Цыпляков отнёсся бы более спокойно к статье об отравителях из нашего Минздрава, допускающих употребление такого вредного лекарства, если бы у него внезапно не закончился любимый бесалол. Но он сам недавно принял внутрь левомицетин, а поэтому считал себя частично подло отравленным, идеологически полностью обманутым, целиком и полностью разбитым, стал хандрить и требовать принятия строгих мер к неизвестным ему многочисленным отравителям. Тем более, что его ожидал учебник с заданием в 35 страниц мелкого убористого текста с формулами по фармацевтической химии. Было от чего хандрить и чувствовать себя разбитым и без гадкого американского хлорамфеникола.
- Ты посмотри, что тут ещё дальше пишут, - прервал его долгие излияния Говоров, - они тут ещё одну отраву нашли, алупент.
Действительно, автор не успокоился в своих расследованиях, и сыпал правду-матку прямо на головы ошалелых читателей далее, не прерываясь на другие темы.
Этот самый алупент тоже оказался страшно вредной заразой, от которой в хорошо знакомом всем читателям газеты Эквадоре уже задохнулось насмерть пять человек! И это не считая других стран мира! Где народ буквально травился им, как тараканы от дуста, сам не зная, от чего он вымирает так быстро и в таком количестве ежедневно. Автор статьи, Телегин, сразу объяснил советским читателям причину вымирания народа стран третьего мира. Он не стеснялся в перечислении побочных эффектов при применении негодного препарата алупента - он де и тахикардию вызывает, экстрасистолию с опасностью фибрилляции желудочков. Ярко проявляют себя нарушения деятельности сердечно-сосудистой системы, появляется тошнота, тремор рук и ног, сухость во рту. Начитавшись вволю, Говоров перевел дух, уставился на не менее ошалелого Цыплякова, страдающего зудом заднего прохода, другими побочными действиями левомицетина ещё по первому чтению неприятной статьи. Теперь их обоих озадачили непонятными смертями в близком им духовно Эквадоре, о котором они давно не вспоминали, со второго курса. Всё как-то другими делами занимались, не до Эквадора им было, зачёты сдавали.
- Это как нам понимать, Владимир?
Владимир никак понимать не мог, хотя и очень старался. Только ковырял в носу, переваривая прочитанное в нашей центральной комсомольской прессе. Очень зудело и хотелось ковырять в другом месте. Было чего переваривать. Оплёванный вовсю статьёй алупент под фирменным названием "Астмопент" поставлялся из Польской народной республики прямиком в нашу страну, СССР, в огромных количествах. Мало того, можно было сказать, что народ его искал, задыхаясь от приступов астмы, и не всегда мог найти, так как поставляемого хронически не хватало на всех желающих, несмотря на прямые и централизованные массированные поставки. Соратники задумчиво сидели на своих любимых местах, осмысляя прочитанные неординарные факты бытия.
Начиналось неофициальное научное заседание на комнатном научном кружке.
- Я думаю, что это происки мирового капитализма, - сказал Цыпляков важно, перестав ковыряться, вынув палец, - об этом всё время по радио говорят, да и в газетах часто пишут. То этот империализм душманов на нас натравит в подрывных целях, то пшеницы не продаст, а нам тут голодай без колбасы и мяса! А у нас от их происков вся урожайность падает, на уровень 1913 года, каждый год. Хотя мы всей страной, дружно, выполняем Продовольственную программу нашей партии. Да и от 1913 года уже очень много времени прошло.
- Авторитетно, но малореально, - ответил на это Говоров, осматривая саму газету на просвет и подпись автора под углом. - Накатают тут всяких телег, а нам, студентам, развози да переваривай! Может, газета фальшивая? Это её Загребухин для шутки сфабриковал, от него такое ожидать можно. Где ты её взял, не на своём столе ли случаем?
- Да где обычно берём, там и взял! - обиделся на него Цыпляков, - на вахте всегда берём, туда же и обратно относим, после прочтения.
Говоров сверил выходные данные газеты с предыдущим номером, который лежал в стопке. Все данные сходились, газета была настоящей.
- Может, в Минздраве не знают, что народ травят?
- Нет, Владимир, тут что-то другое. Если нас травят, то Минздрав знать должен. И запретить продажу вредных лекарств. Тут другое. Может, автор что-то напутал, или ему неверные данные с провокационной целью подсунули эти самые империалисты.
- А что нам делать, фармацевтической общественности, в этом непонятном случае? Вроде травят нас империализмом, а ведь не должны травить народ совсем в передовом обществе, таком, как у нас, социалистическом. А спросить кого из преподавателей неудобно, аполитичностью дело пахнет, провокацией. Тут большая политика замешана, весь империализм представлен. И кто эти неверные данные этому автору подсунул? А если они вдруг верные, тогда что? Как нам дальше жить?
- Нам этого, тут, в глубинке, не узнать, Владимир. Это должны другие разбираться. Но то, что дело это запутанное, я тебе сразу скажу, по статье видно. А человека запутать в наше время легко. Вспомни, когда тебя внезапно спросили на занятиях по фармакологии, для чего мазь Конькова применяют, что ты по незнанию ответил? Что ею лошадей по колхозам лечат! И, надо отметить, оказался частично прав!
Скажем читателю, что последней фразой Говоров сильно смутил Владимира Цыплякова, но он не стал обращать на своё смущение внимания. Мало ли что на занятиях было, да потом прошло?
- Но надо ведь что-то делать! Мне совесть комсомольца и патриота не позволит спокойно сидеть на шестом этаже нашего общежития и смотреть, как империализм отравляет население нашей великой Родины, подвергая смертельной опасности моих друзей и товарищей по учёбе! - Цыпляков уже совершенно забыл о зуде, озабоченный глобальной проблемой, которую жизнь опять поставила перед ним, малообеспеченным и малограмотным студентом, недавно получившим отработку по фармакологии за пропуск занятия по уважительной причине. А тут новая проблема, возникшая совершенно внезапно, ближе к ночи! Когда ещё не успели начать подготовку к завтрашним занятиям сразу по нескольким предметам.
- Да, надо спасать Родину, причём немедленно. Как говорил В. И. Ленин в таком случае, это архиважно, промедление смерти подобно!
- А чем это спасение Родины для нас лично закончится? Помнишь, дело врачей было, в 1947 году, кажется. Не получится ли новое дело провизоров? Свалят всё на нас, вроде это мы весь народ в СССР отравляем, помогая империализму за деньги или просто так, из вредности, или из чистого любопытства?
- Да нет, дедушку Джо давно похоронили, любителя подобных дел, не должно этим кончиться. В 1947 году у нас в стране ленинградское дело было, не путай. А дело врачей в 1952 году организовали. Но мысль твоя в целом верная, подстраховаться и нам не помешает.
- Вопрос это чисто философский, одного тоже похоронили, а дело его всё живёт и даже побеждает многих живых!
- Тогда предпримем превентивные меры, Владимир. Одевай перчатки, выдирай лист из тетради Петра, пока его нет дома, и неразборчивым почерком пиши запасной ручкой Загребухина, она на тумбочке лежит!
- А почему я, у тебя лучше неразборчивый почерк получается, ты им всегда в своём дневнике заметки пишешь!
- Я наши общие мысли формулировать буду, а в дневнике я всегда на латинском языке пишу, чтобы абы кто не читал, поэтому и дурным почерком. А тебе на русском языке писать придётся, не спорь, Владимир.
Цыпляков надел перчатки, неаккуратно выдрал ставший сразу кривым лист из тетрадки Петра, сел боком за стол. Он приготовился писать неразборчивым почерком, под диктовку Говорова, мысли разноликой фармацевтической общественности в далёкую Москву.
Говоров энергично ходил из одного угла комнаты в другой угол, заложив руки за спиной, как декан Креозотов, готовясь отчитать нерадивых студентов за проделки вместе с провинностями. По ходу своего хождения Говоров собирал и формулировал разрозненные мысли во фразы почти официального письма.
- Так, пиши, что мы, фармацевтическая общественность, внимательно ознакомились с большой, серьёзной и принципиальной статьёй товарища автора в газете "Комсомольская правда". Номер укажи правильно и число, не запутайся. Далее, автор поставил перед нами большие вопросы по качеству поставляемых нам по импорту лекарств, и некоторых других препаратов, производимых в массовом количестве в самой нашей стране. Написал?
- Ты так не спеши, варежка писать мешает, да и рука уже вспотела, остудить надо.
- Продолжай далее, на варежку не отвлекайся, не в ней дело!
Мы предлагаем внести определённую ясность в описываемые в газете события. Потому что из описания автора нам не совсем ясно, травят ли нас действительно в стране, или ещё нет. А если травят, то кто конкретно, и за что. Просим отчитаться. Мы этот факт должны обсудить в массах фармацевтической общественности, для дальнейшей политинформации в группах. Ответ просим напечатать в центральной прессе, которую мы регулярно читаем всей общественностью каждый день по приказу нашего деканата и ректора.
- А куда мы собственно говоря пишем, в милицию, суд или в прокуратуру?
- Нет, Владимир, мы пишем в журнал "Здоровье", главному редактору. Это у нас главный санитарно-просветительный журнал в стране, он должен всё об отравителях знать. Завтра купи в перчатках конверт, надпиши его, и отправь по адресу.
Так Цыпляков и поступил. Узнал адрес журнала, купил и заадресовал конверт, отправил его точно по адресу.
Первые три месяца друзья читали прессу очень тщательно, стараясь отыскать ответ на своё письмо на первых страницах газет, привлекали к активному чтению других товарищей из состава и числа фармацевтической общественности. Цыпляков читал даже все спортивные сообщения, стремясь не упустить ни одной строки, хотя спортом не интересовался вообще. Он вертел газету в разные стороны, пытался читать между строк, по диагонали, вверх ногами, через одну букву на третью. Но всё это было напрасно. Опровержений или ценных сообщений о том, что народ действительно коварно травят, не поступало. Радио тоже регулярно сообщало только о всё новых происках империализма, а о старых задумчиво молчало.
Постепенно Цыпляков стал меньше внимания обращать на прессу, не читать газету до выходных данных и сроках выхода тиража. В это же время появилось много других насущных проблем, которые ставила кипящая студенческая жизнь. Жизнь эта катилась паровым катком без остановки, мимо Цыплякова с соратниками, иногда накатываясь на них, если они не успевали увернуться.
Среди насущных проблем своей важностью и монументальностью выделялись: зачёт по фармакологии и ещё один зачёт по токсикологической химии, коллоквиум по фармацевтической химии.
Безуспешное чтение ответа в прессе уступило по своей яркости и накалу новым задачам. Поэтому Цыпляков приобрёл себе бесалола в достаточном количестве для решения этих проблем, и полностью закрыл для себя старую проблему с левомицетином, совершенно отказавшись от его применения навсегда, даже в виде глазных капель. Предпочитая ему в последнем случае сульфацил-натрий, известный некоторым под устаревшим названием - альбуцид.