После торжественного получения диплома молодой специалист Владимир Цыпляков поспешно покинул приютившее его на время учёбы гостеприимное общежитие и срочно вернулся в родной город поездом, работать по государственному распределению. Не долго мешкая, по настоятельному совету декана и молчаливого согласия присутствующего при этом профсоюза, он направился прямиком в местное аптекоуправление, где его визита уже ждали.
Неоднократно возмужавший после многих регулярных экзаменов, практик, ремонтов здания института, копаний ям и канав, многократно искусанный насекомыми разного вида и один раз злой собакой неизвестной ему породы, подвергнутый другим строгим испытаниям и прочими невзгодам студенческой жизни, Владимир Цыпляков смело вошёл в здание АПУ. А чего, собственно, ему после всего этого бояться? Страшней искусавшей его собаки зверя нет! Декан же остался работать в институте, стращать новое поколение подрастающих специалистов, пугать их будущей характеристикой и рукотворной справкой, которую он всегда может дать своим нерадивым питомцам, вместо обычного диплома государственного образца. А всяких там блох и ос, мышей да крыс Владимир давно перестал бояться. Да и что зря пугаться, дальше фронта не пошлют, ниже аналитика должность не дадут!
Он протянул своё предписание, запечатанную характеристику неизвестного ему глубокого содержания, с нескрываемой гордостью показал серпасто-молоткастый диплом с гербом СССР, полностью государственного образца. На лице Владимира сияла широкая самодовольная улыбка, что в руках у него не справка неустановленного образца без герба, написанная рукой секретаря декана лично под его диктовку, а настоящий диплом, признаваемый во всех республиках большой страны.
- Где работать хотите, Владимир Петрович?
- Хочу работать плодотворно, а где это возможно? - осторожно поинтересовался молодой специалист Цыпляков. Он уже привык ко всяким подвохам со стороны администраций разного уровня и направления деятельности.
- В самом городе есть места провизора-аналитика, фарминспектора в аптекоуправлении области, - кадровик АПУ вскрыла пакет с характеристикой, прочитала саму характеристику на молодого специалиста Цыплякова. Лицо её несколько вытянулось, она заметно побледнела, - нет, места фарминспектора у нас уже нет, - твёрдо сказала она, - а вот в Краснозакатном районе, в аптечном пункте, есть место заведующего. Оно давно вас дожидается, Владимир Петрович, уже несколько лет. Езжайте прямо туда и работайте себе на здоровье. Природа там хорошая, закаты красивые, в реке всякая рыба водится, в лесах зверьё встречается.
Цыпляков крепко задумался на целых 20 секунд.
Рассказы о красивых закатах и всякой рыбе со зверьём звучали увлекательно для любого молодого специалиста - романтика по натуре. Рыба в консервной банке всегда имелась у Владимира в достаточном количестве под кроватью в общежитии, как последнее средство для утоления внезапно подступающего после регулярных занятий голода. Но рыбы всегда хотелось иметь ещё больше, так как голод подступал не только близко, но и слишком часто. Поэтому самостоятельная поимка рыбы также всегда интересовала Владимира Цыплякова, заядлого рыболова-любителя, самодеятельного спортсмена, который хоть один раз в год, но обязательно ловил рыбу в близлежащих от дома реках, прудах, ручьях, лужах. Если же половить рыбы в ближайших к дому водоёмах не удавалось, то он считал минувший год прошедшим абсолютно бездарно и совершенно бессмысленно, без какой-либо пользы для дела. Ловить-то рыбу он, конечно, ловил, каждый учебный год, регулярно. Да не каждый учебный год поймать её мог. Обычно лягушки ему попадались, да головастики разных размеров. Последний раз так вообще только чьи-то ботинки без шнурков на его удочку попались, не удовлетворив своей поимкой ежегодной потребности в рыбе. А тут неожиданно и внезапно перед ним такие широкие перспективы в районе открывались! Однако столь приятному предложению со стороны АПУ сопутствовали некоторые отрицательные стороны и аспекты, готовые полностью испортить всю радость от долгожданной встречи с рыбой: ехать-то в Краснозакатный район далеко! Это и смущало молодого специалиста-романтика, заядлого рыболова с новеньким дипломом провизора. До этого района не всякий автобус без крупной поломки доедет, больно уж дорога плохая. Может быть, до нужного места придётся попутной машиной добираться. А если придётся пешком, с личным грузом на плечах, по просёлку устало брести? Летом это не так страшно, весьма похоже на приключение в стране непознанного, неизвестного, и даже глубоко таинственного и загадочного. А зимой-то как, дорогой товарищ? Зимой его могли подстерегать две большие беды, кроме положительного созерцания загадочного и таинственного: холод и волки.
Холод не особо пугал молодого специалиста Владимира Цыплякова. С холодом он привык бороться подручными средствами ещё со времён учёбы, жизни в общежитии. С волками же городской житель Цыпляков никогда не встречался ранее, лицом к лицу, для решения своих обыденных насущных проблем. Вернее, лицом к оскаленной волчьей морде или ощеренной пасти. Даже в виварии института волков не было, для наглядного показа будущим молодым специалистам. В институтском виварии Цыпляков ознакомился преимущественно с мышами, крысами да баранами, представляющими там семейство млекопитающих. Но по рассказам очевидцев и письменному народному творчеству, к которому его с детства приобщали родные, он знал, что встреча с волками опасна для любого провизора, даже самого опытного, уже имеющего высшую категорию. Особенно, если волки соберутся в так называемую волчью стаю.
Будь рядом с ним его бывалый товарищ по общежитию, Алексей Говоров, он бы не задумываясь объяснил сей факт вполне разумными для любого фарминспектора доводами. Зачем же волков в виварии держать для показа студентам, а вдруг они на свободу от голодовки случайно вырвутся? Да и закусают кого из институтского начальства насмерть или до полной инвалидности первой группы? Даже малой возможности подобной трагедии надо категорически избежать! Для ознакомления с волками студентам лучше в зверинец бесплатно ходить, по билетам из деканата. Там могут и других зверей попутно показать, с которыми может встретиться провизор на опасном жизненном пути после выпуска из института.
Тогда Цыпляков живо поинтересовался у инспектора отдела кадров: дадут ли ему служебное ружьё с патронами, да спиннинг для счастливой жизни, ловли рыбы и успешной профессиональной работы в Краснозакатном районе?
Инспектор стала смотреть на него с подозрением. Характеристика, данная молодому специалисту, действительно соответствовала самым явным образом непонятному поведению охарактеризованного ею. Всяких молодых специалистов видывали до этого в АПУ: пьющих, гулящих, прогуливающих, отлынивающих, активно делающих карьеру и т.д. Но нагло просящих или даже требующих при первом же знакомстве оружие с боеприпасами увидели впервые. Да, не зря написал декан такую потрясающую характеристику на своего, с виду "тихого" питомца, не зря! Были на это весомые основания, конечно же были! А декан, как всегда, зрил в самый корень любого намечавшегося в этом веке события. Да и не только в сам корень, но и во всё его разлапистое, кучерявое корневище.
Оружия Цыплякову для самозащиты от волков не дали, патронов тоже не обещали, про существование бронежилетов кадровик АПУ даже не догадывалась. А безоружным ехать на съедение волкам в Краснозакатный район Цыпляков не рискнул. Даже соблазнённый наличием в нём изрядного количества свежей рыбы в реках и озёрах, прудах и болотах. Столько лет учиться, чтобы в далёком районе его, молодого интерна, ещё не сдавшего выпускных интерновских экзаменов, сразу волки задрали! Нет, не для того Цыпляков самозабвенно учился всех побеждающему марксизму-ленинизму, регулярно посещал практики и практические занятия, ползал по обочинам далёких просёлочных дорог, собирая гербарии и лекарственное растительное сырьё, зубрил фармхимию, аптечную и заводскую технологии, фармакологию, сдавал научный атеизм, многие другие важные сопутствующие его специальности науки.
Быстро обдумав оставшийся у него для выбора единственный верный вариант, Цыпляков легко согласился поработать во благо Родины провизором-аналитиком в ближайшей аптеке от своего дома. Так он моментально обзавёлся постоянной работой как всякий порядочный советский человек и сознательный гражданин, не побоимся этого высоко патетического слова из деканатского арсенала.
Встретили в аптеке Владимира хорошо.
Но строить коллектив для торжественного знакомства с новоприбывшим молодым специалистом не стали. Однако Цыпляков к этому и не стремился. Декан, преподаватели, обстоятельства учёбы, воспитали его крайне непритязательным к еде, к встречам, проводам и частым расставаниям, знаниям и оценкам. После долгих лет плодотворной учёбы Владимир смотрел на окружающих и происходящее с ним самим со всей возможной философской отстранённостью, дабы не поранить себя больно морально о реальную действительность. "Главное, что живы остались!" - так говорил после очередной пережитой ими неприятности его старший товарищ по учёбе - Алексей Говоров, которому всегда вторил другой старший товарищ - Пётр Беспутный. Это вытекало из великой народной мудрости, решительным носителем и выразителем которой был Алексей: "Всё стерпим, все с голоду помрём, лишь бы не было войны!".
Владимиру уже дали белый халат несоответствующего ему размера, как и всякому новому члену трудового коллектива. Только Цыпляков не смог его сразу застегнуть. Пуговицы были не с той стороны, где он привык их находить, как и прорези для них. Наконец он сообразил, что у него халат женского типа. Но других типов халатов в аптеке не оказалось. В аптеке работали только женщины, и халаты были только женскими. Цыпляков отдал халат в частичную переделку своей матери, а на работу стал ходить в своём старом, студенческом халате.
Одним своим внешним видом Владимир сразу выделялся из однородных рядов старых работников аптеки. Его халат нельзя было назвать чисто белым. Скорее он был в разноцветный горошек с заплатками. Таким вот интересным образом на халате проявились следы лабораторных работ самого Владимира Цыплякова, и многочисленные неудачи в научной деятельности его одногруппника, Андрея Охламонова. Андрей работал на лабораторных занятиях всегда столь энергично и напористо, можно сказать, даже неистово, что соседям доставалось не меньше, чем ему самому. А иногда даже и больше. Стоило только зазеваться, или ошибочно дать Андрею неверный или неточный совет.
Но всё же первый свой рабочий день Владимиру пришлось проработать в женском халате.
Владимир гордо уселся на предоставленное ему вертящееся место провизора-аналитика и с интересом посмотрел на своих ассистентов, с которым ему предстояло долго работать, совершенствуя умения и навыки, которыми его тщательно снабдили перед этим в институте. Ассистенты в количестве двух человек глянули на него только мельком, они продолжали клепать в лихорадочном ритме лекарственные формы для больного населения, выстроившегося у окошечка рецептара в длинную живую очередь.
Долго Цыплякову думать, оглядываться, красоваться и крутиться на вертящемся стуле около стола химика-аналитика не дали.
Самый главный его ассистент, Елена Ивановна Погремушкина, недовольно скривилась и прямо сказала то, что думала о вальяжном пришельце, вовсю вертящемся на стуле в коротком и широком халате, явно с чужого плеча:
- Милок, ты сюда кататься на стуле пришёл? Или тебя по какому другому важному делу к нам прислали?
Цыпляков, которому явно понравилось ласковое обращение "милок", моментально понял, что этот его ассистент является главным в группе ассистентов.
Надо отметить, что в институте никто так ласково к нему никогда не обращался. Даже декан в торжественный момент выдачи диплома. А кто из ассистентов главный он понял сразу и бесповоротно, по нескольким верным признакам.
Первое - это место, на котором та сидела. Оно было центральным за стандартным болгарским комплектом аптечной мебели. Второе - это вес ассистента. Сразу его точно определить было трудно, но приблизительно он колебался между 120 и 125 кг. Второй ассистент, Марина Ивановна Пришмуткина, такого громоздкого впечатления на Владимира не производила. Весу у неё на это не хватало, да и общей солидности для главенства.
- Иди этикетки печатать и подписывать, на микстуру Павлова. У нас рабочих рук уже пять лет не хватает, нечего тут казённые стулья за деньги попусту расшатывать!
Цыплякову вручили в руки штамп, дали мелконарезанную бумагу, ножницы, объяснили непростую технологию процесса, некоторые её особенности. Этой технологической специфики не изучали ни на занятиях на кафедре заводской технологии лекарств, ни на кафедре аптечной технологии. Оказывается, под бумагу надо было подкладывать разглаженное полотенце, для полноты читаемости создаваемого рукотворно оттиска. "Вот где социалистическая практика трудящихся масс наглядно обгоняет социалистическую же теорию, прямо по Ленину!" - понял Владимир, внимательно рассматривая созданные им отпечатки клише с использованием полотенца и без него.
Важное народнохозяйственное дело окрылило и захватило Владимира целиком и полностью. Впервые он выполнял столь ответственное задание нового начальства. Он глубоко осознал значение и смысл делаемого им для Родины, больного населения области, здравоохранения в целом и частном, и начал энергично ваять отпечатки штемпеля на обёрточной бумаге в массовом количестве, с весёлым и громким стуком швейной машинки, пока его не остановили за руку. Заработавшийся Цыпляков напечатал штемпелей на микстуру Павлова на два квартала вперёд. Жалко, что благодарности в приказе по аптеке он не дождался, и об этом очередном его подвиге не узнали старые соратники по учёбе в институте.
Но именно так самоотверженно работать его призывали общественные организации любимого института, сам декан, другие сопутствующие лица и случайные проверяющие органы во время напряжённой учёбы.
Вот так интересно и увлекательно началась работа молодого специалиста Владимира Цыплякова во благо Родины в аптеке.
Два месяца его "натаскивали" на работу опытные специалисты по фарманализу в аптеке в лице Татьяны Петровны и Агнессы Аркановны. Когда же Цыпляков "натаскался" до определённой степени матёрости, то есть окончательно заматерел в фармхимии, фарманализе, перестал "выпадать в осадок" по разным пустякам, его допустили до полностью самостоятельной работы.
Для начала ему определили время работы с 11.00 до 18.45. ежедневно. Не очень удобно, но такова была потребность у Родины. А Родину любить Цыплякова ещё в институте приучили декан и общественные организации, которых водилось там столь много, что даже пересчитать их всех было невозможно.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
О ЧЁМ ЭТА НЕОБЫЧНАЯ ПОВЕСТЬ?
Представим вниманию читателя один рабочий день начинающего провизора Владимира Цыплякова. Ранее автор не встречал описания производительной деятельности провизоров в нашей отечественной литературе. Поэтому у него и возникла такая простая мысль, показать своим произведением, чем это провизор в аптеке занимается, как он на хлеб себе зарабатывает. Как помогает больному народу лечиться и выздоравливать, заниматься профилактикой различных заболеваний.
Когда молодого специалиста выпускают на работу, то ещё раз напоминают ему его главные функции. Главная из которых гласит, что специалист должен работать по специальности минимум три года. Это как-то подразумевается само собой, ещё при поступлении в институт, автоматически. Не зря же ведь наше государство потратило на него, молодого, неразвитого и недалёкого аполитичного оболтуса, столько денег, что можно за эти деньги новую машину "Волгу" для чиновника купить! Об этом проинформировал студентов на лекции сам декан, не доверяя передачу столь серьёзной политической информации другим сотрудникам институтской администрации. Сколько стоит эта машина, Цыплякову и другим студентам декан прямо не сказал, проявив многозначительную недоговорённость, многократно повышающую общую стоимость этой замечательной машины в несколько десятков раз. Тем более, что в свободную продажу эта машина никогда не поступала, чтобы Цыпляков с товарищами по обучению мог осмотреть и правильно оценить её высокую стоимость, установленную нашим справедливым государством рабочих и крестьян. Что стоит она очень много, было понятно всем собранным на лекцию учебным расписанием. Столько много, что Цыплякову на неё за всю жизнь не заработать, сколько бы он этикеток ни напечатал, даже оставаясь после работы на вторую смену для подработки. Такую дорогую машину дают только большим чиновникам, чтобы возить их задаром с места на место, в качестве бесплатного балластного приложения к машине с шофёром.
После столь проникновенной речи декана стало ясно, что государство фактически облагодетельствовало Цыплякова и всех других студентов, дав им совершенно бесплатно столь дорогое образование с неизвестно высокой ценой. Понятно, что это было сделано неспроста. После этого Цыпляков с сотоварищи должны были работать на маленькую зарплату всю жизнь, возвращая таким образом свои неоплатные долги доброму государству, не требуя прибавки к жалованью забастовками, акциями протеста.
Мы уже упомянули о главной функции аптеки в обществе развитого социализма - обеспечивать трудящиеся массы медикаментами, предметами санитарии и гигиены. Но на этом главные функции аптеки не исчерпывали себя.
Аптека должна была вести большую санитарно - просветительную работу с этими самыми трудящимися массами, как их обычно называли в руководстве. Для современных читателей необходимо пояснить, что под этим малопонятным политическим термином - трудящиеся массы, руководством страны подразумевалось население нашей Родины. Этой санитарно-просветительной работе придавалось огромное политическое значение, а вести её должны были все сотрудники аптеки, начиная от санитарки, во всё своё рабочее и свободное время.
Также в обязанность работников аптеки было вменено оказывать первую помощь пострадавшим при различных происшествиях, которые часто случались с этими трудящимися массами, во время легкомысленного злоупотребления предоставленной им жизнью. Но и это ещё не всё. На аптеке висела громадная народнохозяйственная задача заготовки лекарственного растительного сырья, так как этим никто не хотел заниматься добровольно. Дело это было экономически невыгодным. Каждый работник аптеки должен был сдать нетерпеливо ожидающей Родине по пять килограммов сухого сырья в соответствующем ГОСТам виде. Тех, кто неразумно игнорировал столь простые, естественные требования всякой Родины, ждали разнообразные неприятности в достаточно широком ассортименте, которые тут не приводятся.
Кроме официальных обязанностей, работники аптеки несли многие другие неофициальные обязанности, которые лучше было назвать трудовыми повинностями перед Родиной и её общественными организациями.
Всякий, поступивший на работу в аптеку, автоматически становился неофициальным членом какого-либо колхоза области. Избежать этого малопонятного мероприятия было практически невозможно. Это было результатом большой и весьма плодотворной теоретической и практической работы, которую непрерывно проводил долгие годы ленинский Центральный Комитет всеми любимой КПСС. Чтобы Родина элементарно выжила, а не умерла в одночасье от голода, все должны были заниматься нашим самым передовым в мире сельским хозяйством. За каждой аптекой закреплялись определённые площади сельхозугодий, которые надо было обрабатывать по определённой схеме, отбросив лень в сторону. В аптеках, которые находились в районах, сельскохозяйственное положение было ещё тяжелее. Таким печальным образом все советские люди оказались прикреплёнными к земле, даже и те, кто никогда и не мечтал об этом прикреплении. Вернулись славные исторические времена Российской империи периода до 1861 года, до ликвидации крепостного права. Всех опять насильственно прикрепили к земле, только фактический хозяин у земли стал другой - не гнусный эксплуататор-помещик, а суровый секретарь обкома. У всех граждан страны, не исключая работников аптек, появились разнообразные натуральные повинности перед КПСС, данные им от рождения.
Среди некоторых других мелких феодальных повинностей выделим две демонстрации, на которых надо было обязательно наглядно являть нерушимый блок коммунистов и беспартийных. Эта нерушимость должна была проявлять из себя проход в рядах подвыпивших демонстрантов вокруг трибун, на которых стояли, устало торжествующие который десяток лет подряд, коммунисты крупного ранга. Все остальные шли мимо них под крики, лозунги и угрозы длинной шумной толпой, приветливо размахивая портретами волосатого апологета Карла Маркса, его заросшего друга, совмещающего в себе черты социалиста и капиталиста, Фридриха Энгельса, лысыми и аккуратно стрижеными членами ЦК КПСС, их политическими детьми, внуками и правнуками, радостно мотая флагами всех советских республик и выкрикивая ответные добродушные угрозы типа "Отстоим силой дело мира во всём мире!". Это важное политическое мероприятие происходило достаточно долго и под громоподобную музыку, способную оглушить плохослышащего от рождения. С этими демонстрациями было связано много разных историй. Приведём одну из них, самую короткую.
ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ С КРАСНОЗНАМЁННОЙ ДЕМОНСТРАЦИИЕЙ ТРУДЯЩИХСЯ СТУДЕНТОВ, ПЕРЕПОЛНЕННАЯ ДО КРАЁВ ИСТИННОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГУМАНИЗМА.
Было это ещё при старом декане в институте. Случилось такое несчастье у студентки старшего курса Мироновой - внезапно умер муж. Похоронила она его, стала к поминкам на девять дней готовиться. Надо же такому случиться, пришёлся этот срок, девять дней, на какую-то там регулярную демонстрацию трудящихся. Собралась дисциплинированная студентка Миронова, да отправилась со своим горем в деканат, предупредить, что радоваться да бесноваться в этот день с красным знаменем в руках ей в этот день не к лицу и не по душе, а потому она посетить демонстрацию трудящихся в виду уважительных причин не может. На тот момент в деканате присутствовало два гиганта фармацевтической мысли, сам декан и его заместитель, Сергей Иванович Головотяпов. Выслушали они сообщение и просьбу студентки внимательно, нахмурившись, как большевикам при общении с простым народом положено и объяснили ей возникшую простую ситуацию с истинной позиции марксизма. Нечего ей, передовой студентке, комсомолке, будущей советской руководительнице аптечным учреждением, старинные обряды и прочие отжившие народные пережитки выполнять. Наоборот, она на своём жизненном примере должна с ними всеми силами бороться. Советская власть всем давно внятно объяснила, что Бога с пережитками нет, а есть у нас только Карл Маркс с другом Фридрихом Энгельсом, да Ленин с Брежневым и многими теоретическими работами, разоблачающими пережитки подлого буржуазного прошлого, том числе в религиозном аспекте. Поэтому надлежит ей поминки по мужу не справлять, а регулярно радоваться на демонстрации трудящихся вместе с народом всяким великим пролетарским победам. Посмотрела Миронова на гигантов фармацевтической мысли внимательно и поняла, что простыми словами их с большевистского пути не сбить. Поэт Маяковский в таком случае совершенно верно говорил: "Гвозди бы делать из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей". Хотела студентка в хари последователям Карла Маркса плюнуть, чтобы у них самих меньше поводов на грядущей демонстрации радоваться было, да от скромности передумала. Ей ещё два года учиться в учебном заведении, а если плюнешь на гуманиста в белом халате, то точно не доучишься. Да и не плеваться она в деканат на гуманистов пришла, а только о беде своей рассказать, поделиться с потенциальными "гвоздями". Поэтому молча ушла она из деканата, и праздничную демонстрацию всех людей города не посетила, транспарант с Сусловым не понесла. Даром ей это не прошло. Стипендии на месяц по линии деканата сразу лишили, лекцию об аполитичности личного поведения прочитали. Стал ей Головотяпов на занятиях постоянно отработки ставить, без всякого на то личного зла, с научной целью перевоспитания заблуждающейся личности в атеистических целях мировой революции. Что толку на занятия Мироновой ходить, всё равно Головотяпов два балла в научных целях поставит. Приноровилась Миронова занятия Головотяпова не посещать. Ей ставили пометку н/б в журнале, которую надо было отрабатывать. Она и отрабатывала это непосещение у любого дежурного преподавателя кафедры. Наконец в деканате отметили хронический непорядок на кафедре и призвали Головотяпова к ответу, почему у него хроническое непосещение занятий, нарушение нормального хода учебного процесса? Что такое? А что Головотяпову ответить, что он студентке систематически за одну демонстрацию двойки во всём семестре ставит? Вот и стал Головотяпов, через старосту группы, Миронову на посещение занятий вместе с группой призывать. Вот так и процветал социалистический гуманизм своим махровым цветом на кафедрах нашего института. Вот так учили нас наши педагоги самого высокого уровня человечности, отзывчивости, сочувствию к больным и всячески пострадавшим. Уроки эти запоминалось надолго, лет на десять, двадцать, а некоторым и на всю жизнь, в зависимости от силы продемонстрированного урока. Позволь, читатель, на этом историю с демонстрацией закончить. И не верь никогда, что на демонстрацию все ходили добровольно, особенно студенты в провинции. А вот ещё один блестящий пример гуманизма, данный старым деканом студентам на добрую память.
После летних экзаменов студентов не отпускали по домам, а предлагали приказом заниматься ремонтом зданий института и наведением порядка во дворе, выполнять работу дворников в ближайшем квартале. Пришла мать одного из таких студентов в деканат, поговорить с деканом. Отпустите, мол, моего сына с такой бессмысленной для учёбы деятельности на лечение, в Одессу съездить, в институт глазных болезней имени профессора Филатова. У сына восемнадцать диоптрий близорукость, может, там чем помогут.
Сурово глянул старый профессор-большевик на глупую просительницу, неграмотную женщину с университетским образованием, неспособную на логические действия, простые математические вычисления, свойственные профессорам-большевикам.
- Не может такого быть, - уверенно заявил он, ни на минуту не сомневаясь в своей громадной правоте, которую дало ему знание марксизма, - у него 1, 8 диоптрии!
И уже заканчивая свои глубокие логические умозаключения наставительно заявил:
- Он студент, пусть вместе с другими студентами метлой метёт!
Что дало ему такую уверенность, если этого студента он в глаза не видел, личного дела со справкой не читал и вообще впервые услышал о его существовании в институте? Неужели мать хуже какого-то декана о здоровье своего сына знает?
Посмотрела мать внимательно на уважаемого человека в белом халата и ушла, не стала вступать в пререкания со столь маститым учёным современности. Поругаешься с гуманистом в высоком звании, так потом запросто из института сына выгонят, за непочтение к высоким научным авторитетам.
На этом обычные истории о гуманизме позвольте закончить и перейти к продолжению собственно повествования.
Всё громадное многообразие функций советской аптеки в этой повести автором рассматриваться не будет. Именно об этих, ожидающих выпускников проблемах, пытался рассказать пятикурсникам ассистент одной из кафедр Сидоркин, у входа в институт, во время случайного перекура. За что его тотчас и оштрафовал декан факультета на 30 рублей. Об этом прискорбном факте из биографии ассистента Сидоркина автор рассказал в первой книге о славных студентах фармфакультета, уже прочитанной с должным вниманием многими провизорами страны.
Автор не будет повторяться, рассказывая о тяжёлых превратностях судьбы ассистента Сидоркина, о которых было сказано достаточно много в первой книге, и коснётся только непосредственной работы начинающего провизора на его рабочем месте.
ГЛАВА ВТОРАЯ, ГЛАВНАЯ.
ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ ПРОВИЗОРА.
Проснулся Владимир вовремя, как раз к работе. Не раньше и не позже. Организм его уже адаптировался после учёбы и настроился полностью на аптечную работу, на помощь населению города, профилактику заболеваний, борьбу с инфекцией.
Владимир органически чувствовал, даже во сне, что больное население целого города уже нетерпеливо ждёт его, пора вставать и идти, даже бежать на помощь народу, применять свои знания и умения, производственные навыки, а то можно со своей помощью и опоздать. Очень радовало Владимира то важное обстоятельство, что встав рано поутру, ему не надо каждый день внимательно вслушиваться в тревожные сводки с колхозных полей, внимать успехам и неудачам нашей славной промышленности, делиться этой абстрактной информацией со своими новыми сослуживцами в официальной обстановке аптеки. Вслушиваться теперь надо было только один раз в неделю, а не шесть раз, как раньше, во время учёбы в институте. Такой прогресс, от ежедневности до еженедельности, закономерно радовал прагматика Владимира.
Владимир торопливо поел, успел умыться, кое-как прошёлся по зубам щёткой, не забыв выдавить на неё зубной пасты, выслушал стандартные утренние советы своей мамы по поводу аптечной жизни. Советы эти она давала каждый день перед работой, с целью профилактики. Очень уж Владимир после учёбы изменился, и было непонятно, что от него можно ожидать через минуту. Уезжал учиться в институт малограмотным и беззаботным школьником, не знающим главных государственных забот, мальчонкой несмышлёным, а вернулся неоднократно возмужавшим, да ещё и озабоченным специалистом по марксизму-ленинизму, пламенным оратором, членом НТО. Читатели, прошу вас прочитать эту аббревиатуру правильно и не путать НТО с НАТО. Автор не пропустил одну буковку по ошибке или невнимательности при работе с текстом. НТО - это научно-техническое общество. Таким образом, Владимир никоим образом не относился к агрессивному блоку НАТО, угрожавшему всему положительному на земле, он был рядовым членом советского НТО.
Автор уже много раз напоминал читателям в предыдущей повести о неоднократном возмужании Владимира в процессе учёбы и других разнообразных приключениях, которые случались с ним в институте регулярно, на постоянной основе, в основном по вине декана и некоторых институтских организаций. То его по партийной линии куда внезапно направят, то по профсоюзной запросто пошлют. То комсомол каким заданием в качестве поощрения или наказания наградит. А как назад к занятиям возвращаться, отработки потом отрабатывать?
Но не только мудрый декан и вся политическая система в его самоотверженном лице со всей силы "приложились" к недозрелой личности беспечного первокурсника Владимира Цыплякова, бывшего вчерашнего младшего школьника, почти детсадовца, с целью формирования его передового социалистического мировоззрения. С другой стороны над ним незаметно, скромно и крепко поработал ботаник-натуралист с большим стажем и опытом работы, участник многих кружков философского и фармацевтического направления, - опытный студент-отличник Алексей Говоров. Это влияние на мировоззрение Владимира было значительно большим, нежели со стороны декана и сопутствующих ему общественно-политических организаций. Да это и понятно, так как с деканом Владимир разговаривал только эпизодически, да и боялся этого разговора, всячески избегая его. И каждая такая встреча не носила признаков большой радости для студента Владимира Цыплякова. Действительно, кому приятно ругань и угрозы слушать? Знакомство же и совместное обучение в институте с маститым философом-киником Алексеем Говоровым протекало практически непрерывно, в одной комнате, с небольшими перерывами на каникулы и систематическим отъездом последнего на научные изыскания в степь.
Алексей Говоров не имел столь приятной привычки декана заранее осуждать, говорить менторским тоном, поучать, наставлять и ругать всех собравшихся около него огульно, в педагогических целях профилактики, и имел некоторые другие отличные представления о смысле как своей жизни, так и жизни своих невольных товарищей по учёбе.
Всем своим знакомым и встреченным незнакомым Алексей неустанно проповедовал старинные философские знания, истины, ранее бережно хранимые на страницах пожелтелых фолиантов в разных библиотеках, ненавязчиво прививал христианскую любовь к живой и неживой природе. А с каким удовольствием и искренним энтузиазмом он рассказывал всем слушателям старинные истории из жизни Кая Юлия Цезаря, цитировал его мысли, лозунги, призывал повторять подвиги Геракла!
Именно Алексей научно объяснил Владимиру, что грязь - это такая сложная философская категория, совершенно неверно и вульгарно воспринимаемая обычным народом на бытовом уровне. Иначе говоря грязь - это форма существования материи, с которой бессмысленно бороться, как и с самой древней наукой - философией. Так как все студенты с первого часа занятий философией знают, что философия и её законы существуют во вселенной объективно, вне зависимости от нашего знания или незнания о ней. Нет у нас в стране грязи как таковой. А то что некоторые, по недоразумению и малограмотности, всё ещё называют грязью - так это есть земля нашей великой Родины, к которой надо относиться с должным уважением и соответствующим пиететом. Что скромность - это главное украшение любого хама, в том числе и передового советского. Не останавливаясь узко только на исторических проблемах старины и грязи он, кроме этого, совершенно попутно, пояснил многое другое, приоткрыл перед Владимиром и другими студентами массу больших и малых исторических, философских и фармацевтических истин. Так он решительно утверждал, что советская власть всегда стояла на защите обиженных и угнетённых ею. Но делал это только без лишних свидетелей.
Если читателя заинтересует удивительная жизнь этого современного фармацевтического подвижника, в непростых условиях советского общежития, то он может прочитать о его быте и просветительской работе в среде студентов, преподавателей и колхозников в другой книге Вадима Свечкина - "Повести - хронике трёх дней жизни советских студентов далёкого 1981 года". Поэтому автор будет стараться не вспоминать о прошлых похождениях старых друзей, а рассказывать только о новых.
Как всегда, советы мамы не отличались особым разнообразием - не грубить начальству, быть внимательным к больным и заболевшим, переходить улицу на нужный свет светофора. Что тут можно нового узнать? Если только ради казуистики поменять местами слова в советах - не грубить больным, да быть внимательным к начальству! Есть такое правило в арифметике - от перестановки слагаемых сумма не изменяется. Поэтому Цыпляков не стал в очередной раз бессмысленно противоречить маме, затягивая спор до опоздания на работу, быстро оделся и спортивным шагом побежал к аптеке, не присматриваясь к сигналам светофора. Какие там сигналы, когда больные ждут, страдая, да два ассистента волнуются, рецептар совсем на рабочем месте извёлся?
Вот Владимир стремительно вбежал в аптеку, поздоровался с сотрудниками первой смены, бегом спустился в подвал и переоделся в свой старый студенческий халат с пятнышками, одел сменную обувь, ловко нацепил колпак на нужное место.
Вот он также стремительно, не сбавляя набранного с утра темпа, выбежал из подвала, пробежался по длинным коридорам, чуть не сбил с ног санитарку, несущую грязную посуду на мойку, ловко сманеврировал, обошёл её, ввалился в ассистентскую комнату, и с шумом плюхнулся на стул за столом контроллёра.
Колпак свалился ему на глаза и мешал смотреть на стол, который был весь уставлен изготовленными лекарственными формами, готовыми к проверке, с последующим отпуском больным.
- Уф, - устало сказал Владимир, приходя в себя от быстрого темпа жизни, поправляя завалившийся колпак на голове. - Здравствуйте!
- Здравствуй, милок! - поздоровалась с ним ассистент Погремушкина. - Ты почему опять на работу опоздал, на целых две минуты? В старые времена, при Сталине Иосифе, твоё дело уже бы в парткоме АПУ разбирали, передавать ли его в народный суд по месту жительства, или принять строгие административные меры прямо на месте!
Конечно, такое начало рабочего дня никого не обрадует, хоть молодого, хоть старого, напоминанием о возможном близком суде, вместо зарплаты к концу месяца. "Как хорошо, что меня угораздило родиться не в славные старые времена построения основ нашего социализма" - успел подумать Владимир и ответил Погремушкиной:
- Елена Ивановна, это я не на тот сигнал светофора случайно попал, когда из дома вышел, оттого и немного задержался. Да в подвале шнурки долго не развязывались, подмокли дорогой!
- Тебе надо обувь без шнурков носить, - от широты души посоветовала Елена Ивановна, - иначе это плохо кончится, запросто в беду попадёшь. А на рабочее место надо садиться за пять минут до начала смены. Чтобы отдышаться и подготовиться к работе как то следует. Этому нас в 1943 году крепко научили. Давай 128 номер проверяй, за ним пришли уже второй раз, пять минут назад, скоро серьёзно ругаться будут. А то и жалобу в жалобную книгу на тебя напишут. Не можем же мы больному прямо сказать, что главного проверяльщика аптеки в пути мокрые шнурки со светофором задержали!
- Не можем, - полностью согласился с ней Владимир, пытаясь отыскать среди кучи изготовленного ассистентами 128 номер для проверки.
Конечно, опаздывать на работу по любой причине плохо. Виноват ли светофор, шнурки или оба этих мешающих дисциплине явления вместе? Но это не значит, что если бы Цыпляков пришёл на 2 минуты раньше, то проблема была бы полностью решена.
Аптека и ассистенты начинали работать с 8.00 утра. Смена Цыплякова начиналась в 11.00. По существующим законам аптеки принимали заказ на изготовление лекарственных форм с выдачей готового через три часа после поступления рецепта в аптеку. Получается, если рецепт поступил в 8 утра, то к 11.00 лекарственная форма должна быть готова к выдаче больному. Но к этому времени запыхавшийся Владимир Цыпляков только появлялся в аптеке, даже если его не задерживали шнурки и светофор, знакомые на улице, другие мешающие фармацевтической деятельности факторы. А ассистенты непрерывно работали с самого утра, готовя лекарственные формы, рецепты на которые поступили с вечера прошлого дня. К этому времени, а то и раньше, начинали подходить больные, которые заказали изготовление экстемпоральных форм с прошлого вечера. Три часа с вечера прошлого дня уже истекли давно. Однако, и это следует отметить особо, после 19.00 Владимир покидал своё рабочее место, так как смена его заканчивалась. С тех пор на его рабочее место никто не посягал, и не садился на него для того, чтобы проверить все изготовленные лекарственные формы вечерней сменой ассистентов. Поэтому, как бы быстро ни бежал Владимир в аптеку, спотыкаясь, падая у светофора, спеша на рабочее место, даже в обуви без шнурков или совсем без обуви, не глядя на сигналы светофора, успеть обслужить больных в соответствии с передовыми требованиями советской науки он никак не мог.
Владимир нашёл искомую лекарственную форму. Это была детская микстура. Правила требовали проверить её не только качественно, но и количественно.
Цыпляков вымыл руки от шнурков, перебежал на место аналитика и, не мешкая, не прислушиваясь к ссоре между рецептаром и мамашей больного ребёнка, требующей отдать микстуру немедленно, как того неоднократно обещали ранее, смело приступил к анализу, предварительно попробовав микстуру на вкус.
Это не было дурной прихотью или детской привычкой Владимира, совать себе в рот что ни попадя, что нашлось или попало под руку на работе. Это было суровым требованием Минздрава и клинической необходимостью, составной частью нашего фарманализа.
- Сейчас, я сейчас, одну минутку, - кричал Владимир рецептару, отливая 1 миллилитр микстуры в склянку от бензилпенициллина для анализа, подкисляя его несколькими каплями уксусной кислоты, добавляя индикатор - бромфеноловый синий.
В этот самый момент на помощь к мамаше подключился дядька, который прибежал получать "наружное" под номером 130. Не получив ещё непроверенную лекарственную форму, он стал вместе с молодой мамашей требовать от рецептара установления должного порядка в аптеке. Рецептар апатично отбивалась от славного больного дуэта, стараясь не доводить споров до жалобной книги, и одновременно подсчитывала стоимость пятикомпонентного порошка, делая сложные математические вычисления в уме. Очередь волновалась, некоторые откровенно роптали.
Владимир оттитровал натрия бромид нитратом серебра, комплексонометрическим методом проанализировал количество магния сульфата, произвёл необходимые записи в аналитический журнал, набросал пару математических формул, подсчитал количественное содержание главных компонентов микстуры. То, что глюкозу дали, он ощутил главным анализатором своего организма - языком. Потом подсчитал процент отклонения на огромном калькуляторе курского завода, занимавшем треть большого стола аналитика, сверил по таблице полученные данные. Они укладывались в допустимую норму.
Владимир не успел поправить колпак, сползший теперь на затылок, как рецептар схватила микстуру со стола, прямо из-под его рук, и выбежала с ней к клиенту.
Владимир спокойно подобрал колпак с пола, отряхнул, взгромоздил на голову, глянул в сторону рецептара. Очередь заметно прибавилась. Дядька энергично махал рукой, что-то доказывая больным у окошечка рецептара. "Интересно, он больной рукой так машет, или здоровой? Наверное, он так больную руку по совету врача разрабатывает!" - подумал Владимир, садясь за стол контролёра в поисках наружной формы под номером 130. "Вот и форма!" искренне обрадовался находке Владимир и тотчас крепко схватил искомое всей пятернёй. Приятно, когда искомое находится! Схватил, поставил перед собой и понял, что вляпался пальцами в АСД 3 фракцию. Он стал нервозно оттирать руки о бумажку, но это помогло мало, только растёрло фракцию по всей руке.
Надо рассказать читателю, что этот замечательный отечественный препарат изготовляли путём перегонки, без всякого доступа воздуха, костей крупного скота, и воняла эта фракция страшно. Третья фракция была самой густой и самой вонючей среди известных фракций. Можно смело утверждать, что это была альтернатива любому положительному запаху. Теперь на весь день Владимир был обеспечен замечательным аптечным ароматом. От этого аромата зачесалось в носу, а когда Владимир ликвидировал зуд и его последствия, то всё вокруг стало пахнуть исключительно АСД третей фракцией. Нюх главного проверяльщика аптеки был отбит на несколько часов.
Владимир прочитал контрольку, написанную страшными каракулями Елены Ивановны, сравнил данное ей в лекарственную форму с требованием рецепта, расписался на контрольке и на рецепте, сделал запись в журнал проверок, об органолептическом анализе вонючей третьей фракции, забившей нос, бегом вынес лекформу машущему нездоровой рукой больному. Ещё находясь у рецептара, обслуживая больного, уточняя его фамилию и инициалы, Владимир услышал призыв о помощи от своего главного ассистента:
- Ты где потерялся, Владимир? Скорее давай два деци пилокарпина!
"Потерявшийся" Владимир моментально нашёлся и бегом направился от рецептара прямо к шкафу А, в противоположный конец комнаты, открыл шкаф ключом, отыскал пилокарпина гидрохлорид, схватил его и вытащил из шкафа на всеобщее обозрение. Долго обозревать его не дали. Погремушкина тотчас потребовала отвесить ей ровно 0,2 пилокарпина, не мешкая, а то, поди, люди в очереди давно ждут. Владимир достал из шкафа контролёрские весы и стал спешно отвешивать пилокарпин, просыпая порошок на пол от волнения перед ждущими в очереди людьми и свирепым взглядом Елены Ивановны.
- Дай сюда, - потребовала Погремушкина, отобрала штанглас с пилокарпином и весы у Владимира, одним ловким броском накинула на чашку весов нужное количество, то есть сразу два деци. Назад даже крупинки отбирать не пришлось. Да и на пол ничего не упало.
Владимир побежал прятать в сейф пилокарпин, а в ассистентскую комнату величественно вошла Агнесса Аркановна, со строгим постным лицом больного мигренью вторую неделю подряд начальника.
- Привет, Владимир, ты воду сегодня проверял?
Владимиру пришлось признаться, что воду он сегодня ещё не проверял, не было условий добежать и заняться серьёзной проверкой.
- Плохо, вода не проверена, а ею во всю пользуются! Вон, баллон уже кончается! - Агнесса Аркановна указала на пустой баллон, на дне которого что-то ещё плескалось.
Владимир подбежал к баллону с водой, ополоснул стакан, вылил, набрал ещё воды и устроился на месте аналитика для надлежащей проверки.
Агнесса Аркановна сказала ещё несколько весьма разумных руководящих фраз, формирующих и упрочняющих фармпорядок в отделе и вслед за этим вышла из ассистентской комнаты. Только успел Владимир проверить воду на тяжёлые металлы, как вбежала рецептар и потребовала выдать ей очередную микстуру пришедшему больному.
- Ты чего на аналитическом месте застрял? У тебя работы - полный контролёрский стол! Больные идут, а ничего не проверено!
- Мне начальство приказало воду проверять, которой с утра пользуются без всякой проверки!
- Ну мало что там начальство сказало! Вот пришёл больной Нытиков, оправдывать свою фамилию, а его микстурка тобою не проверена! А ведь он очень капризный больной, хроник, который год к нам ходит!
Владимир бросил возиться с водой и стал искать микстуру Нытикова. Нашёл, осмотрел, обнюхал, сравнил данные контрольки Елены Ивановны с требованием рецепта.
Вроде всё совпало. Владимир внимательно, как и полагается опытному провизору - аналитику, контролёру, провизору - технологу, недавнему и строгому выпускнику института, пригляделся к оформлению данной лекарственной формы, вышедшей из - под умелых рук ассистента с 40-летним стажем непрерывной работы.
- А что это, уважаемая Елена Ивановна, у вас по дну микстуры болтается? - поинтересовался любопытный, как и всякий контролёр на рабочем месте, Владимир, - черненькое такое?
Но Елена Ивановна даже и бровью на это "чёрненькое" не повела. Она продолжала меланхолично затирать ступку сахаром, готовясь изготовить порошки номером двадцать. Она в своей жизни всякого "чёрненького" много видела, ещё задолго до рождения Владимира Цыплякова, а уж тем более до появления у него диплома на право поиска "чёрненького".
Однако Владимир пристал к ней крепко, как хорошо вызревший репей, как и предполагалось по строгому фармпорядку, установленному Минздравом СССР в таких случаях.
- Почему это там по дну постороннее включение болтается? Что это за грязь такая, откуда она в микстуре взялась? У нас в аптеке чисто, я сменную обувь надел, руки помыл перед работой! Это не моя грязь, - сделал публичное умозаключение Владимир.
- Владимир, сколько эта микстура стоит, посмотри? - Елена Ивановна знала как и умела отвечать на внезапные вопросы, которыми портят настроение работающим всякие малолетние проверяющие.
Озадаченный Владимир посмотрел на цену в рецепте:
- Девятнадцать копеек.
- Так ты что, хочешь, чтобы я тебе за 19 копеек в микстуру кусок золота бросила?
Владимир оторопел и уставился на Елену Ивановну с немым вопросом в выпученных глазах.
Что тут сказать? Сразу и не сообразишь! Такого в институте не изучали, а декан возникновения такой ситуации у своих выпускников не предусмотрел. Кто больному всего за 19 копеек кусок золота в микстуру бросит? Ясно, что не Елена Ивановна, да и не сам Владимир Петрович, люди априори бедные, по своему социальному статусу аптечных работников СССР.
Через 15 секунд Владимир пришёл в себя, правильно оценил возникшую рабочую ситуацию и потребовал от ассистента профильтровать микстуру больного Нытикова. Так сказать, отделить все лекарственные зёрна от плевел, а агнцев от козлищ. Ему пришлось сказать Елене Ивановне, что если у неё нет золота для хронически больного товарища Нытикова, то и грязью золото заменять нет такой острой необходимости. Во всяком случае, от самого товарища Нытикова такой просьбы к персоналу отдела не поступало, а приказом Минздрава такое строго запрещено.
Ассистент с руганью и многими оговорками тотчас согласилась.
Так конфликтующие стороны пришли к разумному фармацевтическому компромиссу, а Нытиков получил хорошо фильтрованную, почти прозрачную микстуру, без золота и грязи.
Что попало в микстуру, и откуда, Владимир анализировать не стал. Не успевал он хронически за всем наблюдать, кто и куда, да с какой целью и какую грязь бросил. Да и куда она потом попала. В этот момент его внимание переключили на более актуальное мероприятие в отделе.
В ассистентскую комнату опять вошла Агнесса Аркановна со штангласом, в котором она принесла своим работникам кальция глюконат, и поинтересовалась, почему аптечную заготовку никто не делает? Скоро половина рабочего дня, в работу микстура от кашля поступает!
- А кто её делать будет? - ехидно поинтересовалась Елена Ивановна, опасаясь поползновения на свою главную деятельность и общее нарушение протекания привычного рабочего процесса. - У нас работы с вечера полно!
- Ну а что, Марина не может замешать? Пусть она замешает, а Владимир Петрович запишет в фасовочный журнал, проверит и разольёт!
Марина привычно промолчала, умело маскируясь вертушкой со штангласами, стараясь не попасть в эпицентр планово назревающего фармацевтического скандала.
Но за неё тотчас ответила Елена Ивановна, как будто вопрос был адресован лично ей, а не молчащей Марине за вертушкой. Елена Ивановна не посчитала нужным скрывать своё мнение от умно рассуждающего начальства.
- Марина свечи с палочками катает. А как выкатает, так за очередную мазь возьмётся. Кто их за неё катать будет? Может, рецептар? Так давайте, сажайте рецептара, пусть овули выкатывает. Они с вечера приняты, скоро за ними прибегут. А может, уже прибежали, и вон в той очереди стоят, у окошка рецептара, своей минуты дожидаются! Посмотрите туда внимательно, Агнесса Аркановна! - и Елена Ивановна указала верное направление к очереди больных пестиком. - А не лучше ли Вам, Агнесса Аркановна, помочь рецептару, а на помощь в изготовлении фасовки привлечь фасовщика из подвала? Тогда фасовку Владимир запишет и замешает. Правильно я говорю, Владимир?
Владимир кашлянул и вынужденно согласился. Что ему оставалось делать? Откажись он, так гнев всех собравшихся в помещении женщин падёт на него одного. Даже Марина слабый голос из-за вертушки подаст.
Владимир открыл рот, чтобы спросить: "А куда же делся сам фасовочный журнал? И что надо срочно заготовлять в первую очередь?". Но в этот момент к нему подлетела рецептар, Татьяна Владимировна, и подсунула под самый нос полный джентльменский набор наркоты - набор рецептов в количестве трёх штук, на таблетки промедола, включая розовый бланк, и сами таблетки промедола.
Рот пришлось срочно закрыть, актуальный вопрос по фасовке проглотить и начать внимательное изучение подложенного под нос.
Дело это было весьма ответственное. Не дай Бог не тому наркоту отпустить! Или отпустить по какому фальшивому или неправильно оформленному рецепту. Потом по милициям и судам, тюрьмам да СИЗО затаскают! А если в количестве выдаваемого ошибёшься, или неправильную дозу позволишь больному употребить!? Тоже мало не покажется, вначале депремируют, а потом надоедят ошибку разъяснять, будут позорить на всех собраниях.
Владимир уже с этой консервативной системой в институте сталкивался. Стоит получить несколько отработок, да запоздать с их своевременной отработкой, так сразу на всех собраниях главным станешь. Посему к этому делу надо было относится крайне серьёзно, бросив все другие дела, которыми занимался ранее.
Владимир так и поступил, отбросив очередную микстуру в сторону, без должной проверки.
Одному такие препараты отпускать было запрещено, только парой, после двойной внимательной проверки бланка на правильность его оформления. У двоих больше шансов ошибку в рецепте найти, поправить друг друга, подстраховать, определить возможную фальшивость принесённого больным в аптеку.
А недавно была строгая, серьёзная, квалифицированная и внезапная проверка.
Пришёл в аптеку огромный, явно за два метра, лысый милиционер, в больших чинах, но в штатском костюме, инкогнито, с серьёзным педагогическим образованием.
Пришёл совершенно внезапно, как снег в июле на голову свалился.
Иначе можно доходчивее пояснить, что пришёл он так внезапно, как с крыши соседнего дома камень может упасть на прохожего, ожидающего по прогнозу ясной, солнечной летней погоды без мелкого осеннего дождя.
Пришёл, и сразу засел в кабинете у начальства рецептурно-производственного отдела, на целых три дня и три ночи. И ну рецепты за последние три года на наркотику шерстить, аж пыль из папок к потолку поднялась, только новые пачки старых рецептов подноси! Всё внимательно осмотрел, в увеличительное стекло, сравнил, переписал в свою книжку, до окончательного выяснения, некоторые рецепты даже скомкал от лишнего усердия, пытаясь осмотреть даже то, что было не видно из-под основания подшивки. Его бы руками подковы гнуть, да разбойникам руки выворачивать, а не старые рецепты на труху переводить методом щупанья. Но принципиальный милиционер всё искал и искал утечку наркотиков из аптеки в широкие массы советских наркоманов, которых официально в СССР и не было вообще. Отсидел он, сколько ему положено было, в кабинете у начальства, и ушёл, также внезапно, через задний проход, как и пришёл, как каменный град в августе. Уходил с мрачным и недовольным выражением на лице, ничего не сказав проверяемым путного или попутного, запутав и перепутав пачки рецептов на наркотику за три года, которые до этого лежали в строгом, образцовом фармацевтическом порядке.
Так Цыпляков увидел коренное отличие между фармацевтическим и милицейско-педагогическим порядком в аптеке. До этого у него даже мысли не было, что беспорядок можно назвать милицейским порядком. А тут вроде как экскаватор со стройки по подшивкам рецептов прошёлся.
Ушёл-то майор молча, ни разу неожиданно не вскрикнув "Руки вверх, лицом к стене, а то стреляю без предупреждения!", пистолета из кобуры не выхватил, в потолок предупредительно не стрельнул, разбивая светильник с парами ртути, но страхов после себя оставил много. Одно то, как он многозначительно хмурил лысину, глядя на присутствующих, могло надолго напугать и мелкого, и крупного хулигана, пьяного дебошира, забежавшего в аптеку для удовлетворения своих потребностей, а тем более несчастных провизоров и фармацевтов. Увидев такое, любой одурманенный наркотой грабитель прекратил бы свою противозаконную деятельность по ограблению трудового народа и моментально отдался в руки столь ужасного правосудия для быстрого суда без следствия.
Что-то майору определённо не понравилось в аптечной отчётности.
Не все врачи писали крупным, а тем более хорошим и разборчивым почерком. Некоторые хотели скрыть следы своих многочисленных махинаций и преступлений, выписывая рецепт мелким, заковыристым, нечитаемым почерком, да ещё на иностранном языке! Другие старались расписаться каждый раз по - разному, чтобы пустить проверку по ложному следу, в другую сторону. Но современный майор Пронин проявил массу хитростей, недюжинную милицейскую сообразительность, просто смекалку и сноровку, которые получил во время обучения на дошкольном факультете педагогического института, посадив рядом с собой, на всё время работы, заведующую отделом, в качестве личного переводчика с латыни. Видимо, он хотел вскрыть большие недостатки, беспорядки, продажу наркотиков населению без рецептов навалом, получить за это здоровенную медаль, новый чин, значительно крупнее прежнего, благодарность от начальства и большую должность, попутно рассадить всех работающих в аптеке по жёстким нарам, но планы его потерпели полный крах.
Однако эта суровая проверка потрясла весь персонал первого отдела, многих работников второго и некоторых работников третьего отделов. Не так своей деятельностью, и даже не столь высоко поднятой пылью от старых рецептов, как внешним строгим видом проверяющего. Всю неделю после ухода майора говорили только о нём и шёпотом. Уточняли его рост, вес, как он внезапно вошёл, и как стремительно вышел в неизвестном направлении. Наверное, теперь он столь же внезапно пошёл проверять несуществующих по теории советских наркоманов. Правильно ли они наркотики принимают, не превышают ли дозы, рекомендованные Минздравом? Стерилизуют ли они шприцы перед уколами в автоклаве в соответствии с приказом? Может, скажут случайно, находясь в состоянии эйфории, в какой такой аптеке наркоты по дешёвке набрались, пустят на верный след матёрого дзержинца?
Кто-то из третьего отдела настоятельно рекомендовал проверить, не пропало ли чего из бумаг, или порошков, хранимых в огромных штанглазах в материальной комнате, где он имел честь столь долго заседать в одиночестве и в присутствии начальства. Некоторые женщины давали ценные рекомендации, куда бы его можно было устроить работать, на более достойное место. О том, как майор морщил лысину, старались вообще не вспоминать. Проблем и страхов у работников аптеки всегда хватало и без страшного майора, борца с несуществующими официально наркоманами.
Цыпляков не хотел со своей минимальной зарплатой в 105 рублей брать на себя ответственность за всю наркотику района, расписываясь на всех подсунутых под его нос и руки рецептах, пока он титрует очередную многокомпонентную смесь. Но на него надавили морально. Объяснили роль советского провизора в обеспечении страждущих, умирающих от страшного онкологического заболевания и попутно пообещали лишить квартальной премии. Да ещё наглядно показали, что все сотрудники отдела помогают в этом трудном деле замотанному делами рецептару, бегающему по отделу в поисках желающих подписаться.
Владимир выслушал всё внимательно, и с моральными доводами руководства о роли гуманизма полностью согласился. Моральный фактор для советского человека, да ещё простого, всегда имел большое, если не громадное значение. Тем более, что о гуманизме и вечных долгах провизора Родине всегда говорили на кафедрах и напоминали Говоров с деканом.
- Так, рецепт сегодняшний, значит он не просроченный, тут всё верно, Татьяна Владимировна, Вы правы, - невнятно бурчал себе под нос Владимир, проверяя всё подряд, строго по инструкции, как предписывалось многими предписаниями. - Вот мы видим: штамп лечпрофучреждения наличествует на нужном должном месте, то есть вверху бланка. Проставлен чётко, прочесть напечатанное можно. И полностью соответствует нашей третьей поликлинике, которую мы обслуживаем по наркотическим средствам списка А. Дозировка указана врачом правильно, 0,025, общее количество на рецепт не превышает предписанное приложением к приказу N175 от 1982 года. Отчётливо вижу большую круглую печать лечпрофучреждения, соответствующую штампу поликлиники вверху, то есть третьей поликлинике нашего города. Пока всё верно, придраться не к чему. Вот личная печать врача, Кирпичёва Матвея Михалыча, его собственноручная подпись, которую трудно опознать даже с десятого раза, так он старался её закрутить. А это закорючка заместителя главного врача нашей поликлиники. Её я уже успел выучить, то есть запомнить. Всё вроде верно, только вот скажите, этот больной поставлен у нас на учёт справкой? Я что-то не помню пофамильно всех наших больных?!
- Поставлен, Владимир Петрович, поставлен, второй месяц получает, ставь подпись скорее, некогда рассусоливать, очередь ждёт!
- А точно у Кирпичёва подпись такая, а не другая?
-Точно такая, у нас есть все образцы подписей врачей, имеющих право на такую подпись!
- Верно, - согласился Владимир, - есть такая тетрадь с подписями, помню, знакомился, когда на работу поступал. А почему Вы, Татьяна Владимировна, тогда слово "промедол" красным карандашом не подчеркнули? Это для проверки? Замечу ли я этот фармацевтический непорядок, или пропущу по невнимательности, рассеянности?
- Ну ты и формалист, Владимир Петрович, не по годам формалист! Молодой, зелёный, только из института, а уже законченный формалист! Не успела я подчеркнуть красным карандашом, видишь сколько у меня народа стоит? - и Татьяна Владимировна указала на толпу больных у своего окошка. - Потом подчеркну, после перерыва, я же тебя не спрашиваю, почему ты до сих пор дистиллированную воду не проверил, а уже почти половина рабочего дня прошла, сейчас перерыв наступит.
При словах "перерыв наступит" матёрый формалист Владимир Цыпляков втянул голову в плечи, как боксёр в предвкушении пропущенного удара в ухо. Он моментально расписался там, где требуется и не требуется, после чего руки его заработали с удвоенной, и даже утроенной скоростью, переворачивая разнообразные бумаги на столе, закрывая изготовленное пробками.
Наступал главный кошмар дня для молодого провизора Владимира Цыплякова, обеденный перерыв рецептара. Эти полчаса вместо рецептара толпу больных должен был принимать и обслуживать лично Владимир.
За несколько минут до перерыва Агнесса Аркановна помогла рецептару обслужить нескольких больных и очередь уменьшилась.
Послышался чей-то громкий клич из другого отдела - "Перерыв!".
Агнесса Аркановна, Марина и рецептар тотчас сорвались со своих рабочих и прочих случайных мест, где их настиг этот радостный клич, и стремглав устремились вон из ассистентской комнаты, прямо на перерыв. Их вроде как порывом осеннего ветра из комнаты выдуло, говоря более поэтическим языком.
В ассистентской комнате осталась только Елена Ивановна. На то у неё была особая, веская причина. При её весе и возрасте она уже бегать не могла, как девочка, только медленно ходила по коридорам аптеки, держась за стены. А чего зря в столовую идти, держась за стены? Там все места уже заняла стремительная молодёжь, трепетно ожидавшая клича с нетерпением на своих рабочих местах. Елена Ивановна всегда терпеливо ожидала стремительного возвращения аптечной молодёжи с обеденной кормёжки, обратно, после чего тихонько отправлялась на обед сама. Так сказать, во вторую смену перерыва.
Теперь настал черёд Владимира Цыплякова, показаться больному народу города, во всей красе своего халата в разноцветный горошек, предварительно укрепив колпак на голове в стандартном положении.
Главный проверяльщик всего в аптеке, что под руки попадётся, нюхальщик с отбитым обонянием, постоянный дегустатор детских и прочих микстур, распространяя вокруг себя стойкий аромат АСД третьей фракции, как будто он только что крайне неудачно сходил по большой нужде в туалет, не успел всё сделать правильно, и срочно оттуда вышел, по прямому призыву начальства, как Макс Горький, прямо в люди. Отметим попутно, что выйти криво в люди он никак не мог, даже при полном желании. В народ вела только одна, ровно установленная дверь.
Неизвестно, ждал ли сам народ торжественного выхода Макса Горького в его широкие массы, готовился ли к этому заранее, писал ли плакаты, сочинял ли приветственные стихи, готовил ли хлеб с солью, красивый рушник, автор не знает. Но выхода Владимира Цыплякова народ ждал давно и встретил этот выход просьбами и пожеланиями, протянутыми в окошечко рецептами и номерками на изготовленные лекарственные формы.
Итак, Владимир вышел, и тотчас снова зашёл в ассистентскую комнату, получив номерок на микстуру.
Чисто теоретически эта микстура должна была стоять на вертушке с изготовленными лекарственными формами для внутреннего употребления, или в холодильнике, если она в этом нуждалась по режиму хранения.
Владимир внимательно осмотрел вертушку, потом холодильник, ощупал его содержимое, заглянул в морозилку, осмотрел спрятанную там неизвестным по фамилии Х курицу, что было грубым нарушением санитарного режима. Микстуры не было видно даже в морозилке, за курицей.
- Чего ищешь? - поинтересовалась Елена Ивановна, развешивая порошки по капсулам, - завернуть поможешь?
Владимир понимал, что Елена Ивановна так с ним шутит и подбадривает для дальнейшей рецептарской деятельности, а не приглашает серьёзно для развеса порошка, для усугубления фармацевтического беспорядка в отделе.
- Вам микстура 126 случайно не попадалась? Не могу найти, нет ни на вертушке, ни в холодильнике.
- А ты не там ищешь, ты у себя на столе хорошо поищи, верное дело, там много чего с утра лежит.
Владимир подбежал к контролёрскому столу, стал ковыряться в изготовленном ассистентами.
Конечно, микстура ожидала его именно тут.
`'Этому больному уже 55 лет, что видно по записи в рецепте, значит микстура явно не детская" - проводил логические рассуждения сам для себя Владимир. Эти рассуждения надо было проводить постоянно, разбираясь в сложностях фармацевтической деятельности.
Надо сказать читателям, что в формальной логике Владимиру отказать было трудно. Его учителем по логике был сам Алексей Говоров, киник и софист. Он успел многому обучить Владимира за годы совместной учёбы, отдыхая от походов в кафедральные кружки на кровати Болеслава Загребухина, с учебниками в руках. И сбить Владимира с логического пути было трудно даже старейшему работнику аптеки, каковым являлась Елена Ивановна. Хоть микстура было взрослая, её всё равно надо было бы проверить количественно. Но Владимир явно не успевал за потоком пришедших лично к нему больных. Сядь он проверять микстуру, народ бы его просто не понял и взбунтовался, завалив витрину в рецептарском закутке. Народу-то что? Он бы после этого покричал, вспомнив Емельку Пугачёва с царской булавой, Стеньку Разина с брошенной за борт лодки приблудной персидской княжной да вострой сабелькой в руках, суровых комиссаров гражданской с лозунгами, призывами и маузерами, побуянил маленько, с учётом навалившейся болезненной слабости, частично потоптал внутриаптечную заготовку, попавшую под ноги. Потом дополнительно разгромил бы то, до чего руки и ноги дотянутся, да разошёлся по домам, болеть дальше, предварительно написав на Владимира несколько ядовитых жалоб в жалобную книгу, которую хранили в соседнем отделе, на видном месте, специально для такого неприятного случая. Как то предписывалось строгими инструкциями, законами, приказами и положениями. А Владимиру пришлось бы отвечать за разбитое рецептарское "гнездо", полный разгром в отделе, нарушение строгого фармпорядка, материальный ущерб, да необоснованные жалобы больных. Отвечать вначале перед заведующей аптекой, а потом перед чинами из аптекоуправления. Чины бы всячески допытывались у Владимира, как он мог допустить и позволить себе такое безобразие в аптеке, прямо при развитом социализме? Как он до такого додуматься смог? Это ведь не пивной ларёк в момент редкого завоза пива! И не мясной отдел гастронома во время случайного, неспровоцированного "выброса" колбасы на праздник! При социализме такого беспредела в аптеке не может быть даже по определению!
Этот путь прохождения фармацевтической деятельности Владимиру не нравился категорически. Поэтому Владимир ограничился тем, что сравнил рецепт с контролькой, чётко расписался непонятной аббревиатурой на обоих бумагах, наколол контрольку на наколку. Потом попробовал микстуру на вкус, с трудом проглотил пробу, чтобы не плевать на пол прилюдно, показывая больным своё внутреннее бескультурье, и бросился к рецептарскому окну, как Александр Матросов на амбразуру с немецким пулемётом MG 34, собрав всю волю в кулак, со зверским выражением лица. Немцы бы его точно испугались, и от аптечного прилавка отхлынули куда попало, но подальше, наступая друг другу на пятки. Но нашего больного даже зверским выражением лица не напугаешь, он тебе не немец! У него свои задачи и цели в аптеке, он на рожи чужие не смотрит, своего добиваясь от казённого учреждения.
- Вот, Сергеев, по одной столовой ложке три раза в день, после еды. Хранить в прохладном месте. Следующий!
Только Владимир хотел сосредоточиться на следующем посетителе, как рядом с ним зазвонил телефон. Трубку обычно снимал работник первого отдела, но отвечать приходилось на вопросы второго отдела.
- Алло, аптека, - бодро сказал в трубку мужским голосом Владимир, стараясь временно не замечать протянутого к нему рецепта больного. Он был не Цезарь, и два дела делать сразу не мог. Не успели его этому в институте научить.
В трубке помолчали, тщательно обдумывая неожиданный ответ Владимира мужским голосом, а потом собрались с мыслями и задали вопрос, по поводу которого, собственно, и оторвали рецептара от работы с больными.
- У вас 5-ног есть?
Кто-то мог бы и оскорбиться на такой вопрос. В самом начале рабочей деятельности и Владимира коробили подобные вопросы. Как у одного человека может быть сразу 5 ног? Что это за шутки такие, по телефону, да в рабочее время, в серьёзном государственном медицинском учреждении? И насколько удобно спрашивать о такой интимной подробности по телефону у совершенно незнакомого человека? Ведь из курса анатомии человека абсолютно точно известно, что ноги бывают у человека только в парном количестве! А пар таких всегда одна. Большим количеством ног люди в своей жизни не пользуются. Сколько научных работ на эту тему написано, сколько диссертаций защищено! Но теперь, после двух месяцев работы, Владимир спокойно выслушал неожиданное заявление неизвестного по телефону и закричал во второй отдел, перекрикивая шум в торговом зале:
- Второй отдел, у вас 5-нок есть?
- А рецепт есть? - в свою очередь ответил второй отдел вопросом, также перекрикивая шум в зале.
- Рецепт есть? - уже в свою очередь переспросил Владимир в трубку неизвестного.
Там что-то многословно залопотали, подтверждая наличие рецепта. Возможно, что рецептов было даже несколько, в любом случае, явно больше одного.
Владимиру слушать и разбираться в проблемах второго отдела было некогда, его ждали больные с протянутыми рецептами его отдела. Поэтому он строго сказал в трубку, стараясь подражать голосу своего декана в момент вынесения выговора нерадивым студентам по поводу плохой уборки моста в полукилометре от института:
- Приходите скорее с рецептом, а то всё кончится! - и бросил трубку на рычаг аппарата. Телефон тревожно зазвонил вновь, но Владимир трубку снимать не стал принципиально. Нельзя постоянно отвлекаться на нужды второго отдела. Надо дать возможность работать своему, первому отделу. Тем более, что от такой работы Владимир так очумевал, что когда снимал трубку телефона дома, то теперь всегда автоматически говорил: "Алло, аптека слушает!". Многие знакомые Владимира такого ответа не выдерживали и от неожиданности в свою очередь бросали трубки на рычаг телефонного аппарата.
Следующий больной просунул Владимиру в окошко рецепт с прописью на порошок. Порошок был не простой, а сложный, многокомпонентный.
Владимир пересчитал компоненты, загибая пальцы, чтобы не ошибиться, их было шесть. Он пересчитал компоненты ещё раз, с надеждой, что первый раз ошибся и при пересчёте их станет меньше. Количество компонентов при пересчёте не изменилось. Их не стало ни больше, ни меньше, их осталось ровно шесть.
Владимир ещё раз посмотрел на рецепт и выругался про себя, не зная, как быстро протаксировать столь сложную пропись.
Не все из читателей провизоры и фармацевты, поэтому не все понимают даже сам термин "протаксировать". Он происходит от слова такса, то есть денежная оплата. Получив рецепт на руки, рецептар должен произвести с ним множество незаметных и непонятных для больного манипуляций. В том числе подсчитать его стоимость для оплаты. А для этого нужно произвести многие математические вычисления, подсчитать, сколько и какого вещества выписано больному. Например, выяснив, что тиамина хлорида выписано 0,01, надо было умножить это количество на количество порошков, выписанных больному, а потом броситься к таблице, которая лежала рядом, под стеклом, найти в ней цену на тиамина хлорид. Цена могла быть за 1 грамм, за 10 грамм, что предполагало дальнейшие точные математические расчёты. Так надо было поступить с каждым из 6 компонентов, выписанных в рецепте. Кроме этого, надо было проверить, не завысил ли дозы врач больному, по описке или случайной ошибке. Чтобы этот больной, нетерпеливо переминающийся у рецептарского окна, не опух внезапно, не покрылся прыщами, не стал страдать иными неприятными симптомами передозировки. Даже в тихой и спокойной обстановке эта математика заняла бы у Владимира минут 10-15. Но тут у него такого времени не было, на него чихали и кашляли во всю мощь своих лёгких его больные.
Телефон продолжал настойчиво звонить, требуя внимания второго отдела. Владимир, не снимая трубки с аппарата, крикнул:
- Второй отдел - к телефону, - и выбежал от кашляющих в ассистентскую комнату, к Елене Ивановне, получить надлежащую помощь в работе от старейшего работника аптеки.
Елена Ивановна спокойно выслушала нетерпеливую просьбу забежавшего в ассистентскую Владимира, машущего рецептом, как будто он ос с пчёлами от себя отгонял. Она, в свою очередь, вначале попросила выдать ей в руки мазь лоринден А, которую было крайне необходимо дать в смесь ланолин, вазелин, вода. У каждого в этот трудный момент рабочей смены были свои сложности, проблемы, просьбы, просто пожелания.
- Сбегай быстро во второй отдел, выменяй у них лоринден А на что-либо, а то у меня дело затормозилось, а рецептов вон какая стопка, - Елена Ивановна показала на кучу рецептов, которые непрерывно подбрасывали ей рецептары. - А потом я тебе быстро помогу, ты не сомневайся! - пообещала она Владимиру.
- А на что менять лоринден будем? У меня ничего с собой нет!
- Пошуруй вон в том ящике, там у нас много всякого добра валяется, для обмена со вторым отделом, - порекомендовала Погремушкина, забалтывая в ступке пестиком смесь ana 10,0, в нетерпеливом предвкушении получения лориндена А.
Владимир залез в рекомендованный Еленой Ивановной ящик, и обнаружил там кучу полезных медикаментов, годных на все случаи жизни.
- Ты так меняй, чтобы наш отдел не обсчитали, строго эквивалентно, - порекомендовала Елена Ивановна, делая неразборчивую подпись на контрольке, - помни, мы теперь на хозрасчёте!
О хозрасчёте Владимир смутно помнил ещё с института. Этим хозрасчётом ему уже плешь на колпаке проели, на пятом курсе, преподаватели предмета ОЭФ. Чего тут было нового или непонятного, Владимир не мог понять. Почему бы этому хозрасчёту лет 50 назад не появиться, неужели тогда люди настолько глупее были?
Потом выясняли цену лориндена А, для полного эквивалента обмена со вторым отделом. И уже потом Владимир рванул по коридорам и торговому залу во второй отдел, стараясь не сбивать с ног больных, оббегать встречных сотрудников аптеки.
Торг прошёл быстро и на редкость удачно. Обе стороны вели себя вполне достойно, дипломатично и корректно. Никто не мухлевал, не старался обжулить другого, нарушая основные принципы прогрессивного советского хозрасчёта, дошедшего хромой поступью и до нашей области по строгому приказу свыше.
Владимир выменял лоринден А на целую кучу аскорутина, и получил несколько копеек сдачи. Также быстро он добежал до своего отдела и вручил лоринден Погремушкиной. Пока он бежал из отдела в отдел, его одолевала одна мысль. Брать ли с Погремушкиной расписку о вручении лориндена, или нет? Этого Владимир не знал. Декан, главный специалист по организации экономики фармации в институте, поделиться своими мыслями по этому поводу с ним не успел. А те мысли, которыми успел поделиться с ним декан, к этой рабочей ситуации никак не подходили. Да и вспоминать их почему-то совсем не хотелось.
Владимир логически прикинул, что если он не брал ни с кого расписки при изъятии из ящика аскорутина, то и при получении лориндена брать её не надо. Баланс в нашем хозрасчёте никак не изменился. Да и скандал Погремушкина при получении лориндена А с распиской большой подымет. Хоть назад лоринден отбирай и во второй отдел отдавай. Уже подбегая к Погремушкиной, Владимир твёрдо знал, что расписки просить не будет, как и проявлять другую излишнюю бюрократию.
- А теперь помогите мне с расчётами, Елена Ивановна, меня большая очередь ждёт! Люди волнуются, увидев меня не стой стороны прилавка.
- Вот что, Владимир. Порошок у тебя сложный, его сразу так просто не подсчитаешь, даже с калькулятором. Ты вот как сделай. Возьми с больного оплату сразу, рубль через кассу. И смело принимай его в работу, все его компоненты у нас в отделе есть. А на рецепте пометку сделай, что он не считанный, только рубль успели с больного взять. Когда же он к тебе на контролёрский стол попадёт, ты его сам и пересчитаешь, уже точно и правильно. Если лишнее взял, возврат сделаешь, а если недоплата будет, так попросишь в кассу добить.
Обрадованный Владимир побежал к своим больным, выражающим крайнюю степень нетерпения. Некоторые больные непрерывно кашляли и чихали прямо в рецептарское окошко, стараясь не промахнуться, привлекая внимание к себе, к своей разыгравшейся болезни, а один больной даже плюнул, видимо, с охватившей его досады. Другие засовывали в узкую амбразуру окна головы и делали знаки Погремушкиной, недвусмысленно призывая её к культурному обслуживанию больного населения города. Погремушкина, не прекращая основной деятельности, показывала им огромную ступку с пестиком, намекая на большой объём окружающей её со всех сторон работы, невозможность выхода к больным для их полнейшего культурного обслуживания. При этом она даже слова больным плохого не сказала, используя только мимику, жесты, наглядность присутствующего рядом и окружающего её аптечного оборудования, инвентаря. В этом сказывался огромный опыт работы Елены Ивановны с советскими людьми, как с простыми, так и со сложными.
Владимир отправил больного с рецептом платить рубль в кассу, а сам получил очередной номерок. Теперь он даже не стал подходить к вертушкам с изготовленным формам, а подбежал прямо к своему столу. Так он постепенно набирался столь необходимых провизору практических знаний. Там и нашлось искомое. Это была сложная микстура, которую Владимир увидел в первый раз в своей провизорской жизни. Он прочитал рецепт и контрольку, расписался в нужных местах, попробовал изделие Погремушкиной на вкус. Вкус изделия ему не понравился. Однако ему эту микстуру для удовольствия не пить. Владимир стал осматривать оформление лекарственной формы. Конечно, этикетка была приклеена криво, но поправить её Владимир уже не смог, клейстер давно застыл, зафиксировав этикетку в ненормальном положении.
Произошла небольшая словесная стычка с Погремушкиной, по поводу крайне неэстетичного и кривобокого оформления внутренней лекарственной формы при развитом социализме.
Погремушкина сосредоточенно сунула в кучу на столе контролёра очередную лекарственную форму для наружного употребления, которую только что изготовила, использовав выменянный Владимиром лоринден А, и стала активно отпираться от кривобокости оформления своего детища.
С её слов получалось, что сама склянка была изначально доставлена к ней бракованной с мойки. И приклеить на неё хорошо этикетку было трудно с самого начала. А потом кто-то неловко и неуверенно шарился по столу контролёра, пользуясь его отсутствием, передвигая и переставляя изготовленное Погремушкиной во все стороны, в хаотическом порядке, в поисках нужного, или крайне необходимого. А пока шарился, сбил почти верно установленную этикетку набок.
Все эти уловки Владимир прекрасно знал, и запутать себя в трёх соснах, да ещё на своём рабочем столе, не позволил.
- Сейчас рецептар с перерыва придет, всё и выясним! Кто тут этикетки выворачивает наизнанку, а кто по столам шарится, проведём очную ставку с допросом!
- Да может это не рецептар, тут и Агнесса Аркановна с утра всё время крутится, по всем ящикам лазает, излишки с инвентаризации ищет. А ты с моё поработай, 40 лет без перерыва, ты вообще этикетки забудешь приклеивать. Будешь больным микстуры без пробки в руки выдавать. Или другой стороной этикетки клеить начнёшь! - Елена Ивановна обиженно зашуршала подпергаментом, засопела, а потом и вовсе замолчала.
Владимир тоже замолчал, подавленно продолжая осматривать оформление лекарственной формы. По какому ГОСТу она может пройти? Всякий ли согласится отведать содержимое такой формы?
Времени не было даже на то, чтобы поругаться, поспорить, выяснить истину, провести фармацевтический диспут о роли эстетики в наклейке этикеток на кривые склянки. С Агнессой Аркановной Владимиру связываться тоже не хотелось. Хоть и мелкое начальство, а въедливое и неприятное. Долго думать не будет, а сразу больно морально покусает.
Владимир узрел, что врач не удосужился написать на рецепте, как принимать его редкостную микстуру. Вполне возможно, что ему просто места на рецепте не хватило, такую запись сделать. Может, он настолько устал, переписывая многочисленные компоненты микстуры, что на запись применения у него уже рука не поднялась. Кроме того, он мог устно рассказать больному, как тому принимать столь замечательную микстуру, для записи которой не хватило места на бланке рецепта. Но Владимир при этой знаменательной встрече больного с врачом не присутствовал, а вот на этикетке микстуры должен был написать, как её надо правильно принимать. Поэтому пришлось опять обратиться к надувшейся Елене Ивановне.
- Елена Ивановна, как же применять эту сложную микстуру?
За Еленой Ивановной не заржавело:
- По столовой ложке три раза, а перед смертью всю сразу!
Владимир открыл рот, чтобы уточнить, как больному узнать время своей смерти, для правильного приёма лекарственной формы, но потом понял, что Погремушкина опять над ним шутит. Он выругался и побежал к своим больным. Тем более что посланный в кассу для оплаты порошка больной уже вернулся и спорил о своём месте у окошка, оттирая плечом вновь прибывших.
Чтобы случилось, если бы Владимир послушался совета Погремушкиной и написал на этикетке её полный совет? Автор думает, что большим скандалом дело бы не ограничилось. К нему применили бы меры как морального, так и материального воздействия, долго полоскали бы на всех профсоюзных собраниях, осуждали за аморальное поведение на комсомольских. Владимиру повезло, что он вовремя выявил шутку Елены Ивановны, и принял меры коррекции к её совету.
Он отпустил микстуру больному. Но в связи с застарелым дефектом зрения вручил микстуру в руки тому больному, который принёс чек на шестикомпонентный порошок. Больной, конечно, обрадовался, что дело с заказом разрешилось столь быстро. Не пришлось ему через три часа за порошком в аптеку возвращаться! Вот оно, лечебное средство, бери и пользуйся, лечись на здоровье!
Дефект зрения мешал Владимиру чётко различать своих больных даже в очках. Хорошо, что больной удивился словам Владимира, как это можно принимать порошок из бутылки с жидкостью по столовой ложке три раза в день, сразу после еды.
Другой бы мужик отнёсся к такому факту вполне спокойно, чисто диалектически, то есть полностью равнодушно, безмятежно. Одним словом так, как учили студентов в институте. Сказали ему принимать порошок из микстуры по столовой ложке три раза в день, значит так надо. Наша советская фармация нынче далеко вперёд шагнула. Это тебе не суровые предвоенные тридцатые годы! Шагнула так далеко, что может себе такое позволить, порошки столовыми ложками из микстуры без всякого риска после еды принимать. Но кособокая дефектная склянка с кривой этикеткой привлекала внимание любого, кто её увидел, а тем более, кто получил её в руки.
Больной с удивлением стал осматривать полученное, вспученный продукт передовой экономики, разглядывать криво приклеенную этикетку на нём.
Лекарственная форма поражала своими архитектурными излишествами. Такое запросто не могла позволить себе изготовить зарубежная фармацевтическая промышленность, ей это было "не по плечу "и "не по зубам". В изделии наглядно чувствовалась могучая, мозолистая рука советского пролетария, крепко принявшего на грудь перед работой, для поправки шатающегося от вчерашнего здоровья.
Тут-то и выяснилось, что на этикетке стоит фамилия другого больного. Собравшиеся в очереди больные провели короткое расследование с активным участием самого Владимира, который далеко высунул голову из своего "фармацевтического гнезда", разобрав и вынув пару-другую мешающих свободно общаться с народом стёкол. По его результатам Владимир решительно отобрал дефектную склянку у одного больного, и торжественно вручил в руки другого, стоящего рядом с приоткрытым ртом. При этом он не забыл повторить, что сей фирменный продукт необходимо принимать по три раза в день, по столовой ложке, лучше после еды. А хранить его надо только в прохладном месте, а то моментом закиснет весь труд фармацевта. Таким образом, запутанная ситуация быстро и благополучно разрешилась, к общей радости присутствующих.
Теперь следовало выписать квитанцию за принятые порошки и оформить пакет для них. Владимир немного втянулся в новую для себя рецептарскую деятельность и бегал к своему столу всё с большей и большей уверенностью, уже не спрашивая Елену Ивановну, где искать пропавшее.
Вот он нашёл очередную микстуру, стал её внимательно осматривать со всех сторон. В микстуре находился цитраль в количестве 1 миллилитра.
Владимир тщетно пытался определить его наличие, принюхиваясь и отмахиваясь от запаха третьей фракции АСД.
- Ловко вы мне сегодня подгадили, Елена Ивановна, прямо с утра полностью обоняние отбили! А ведь мне всю смену на обонянии работать надо.
- Как могу, так и работаю, - спокойно отвечала Елена Ивановна, добавляя в очередную микстуру кальция хлорид из бюреточной системы, - не надо всю пятерню с утра в склянку с АСД запускать, аккуратным надо быть. Провизор растёт аккуратным, кто это на последнем техминимуме говорил?
- Вам хорошо, а я не могу по запаху определить, дали ли Вы цитраль в микстуру, или только написали об этом в контрольке!
- Вот беда! Дай рецептару понюхать, у неё обоняние хорошее, острое! Она своего мужа с трёх метров обнюхивает, когда в пьянке заподозрит. А цитраль она и с пяти метров учует.
- Так она на перерыве, а за микстурой уже пришли!
- А Аркановне понюхать дать не хочешь? Она уже точно с перерыва вернулась, в материальной комнате сидит!
Владимир отказался бегать в поисках Агнессы Аркановны по коридорам аптеки с сомнительной целью "дать ей понюхать" из склянки с микстурой. Не всякий может правильно и адекватно понять, что от него требуется, если такое внезапно предложить в тёмном коридоре.
- Она не в пивбар на перерыве ходила, чтобы занюхивать из вашей микстуры! Опять к скандалу с начальством меня подталкиваете!? Мало вам ругани в отделе! - возмутился Владимир, забирая микстуру со стола.
Елена Ивановна стала серьёзной и твёрдо сказала Владимиру, что цитраль давала, как и всё остальное, строго по прописи рецепта. На это контролька есть, каракули которой могут прочитать только свои, работающие в отделе, имеющие определённый навык чтения, после двух-трёх лет непрерывной работы. Пусть Владимир успокоится, возьмёт себя в руки, перестанет истошно вопить, кричать и отпускает микстуру с чистой совестью, а руки можно ещё раз с мылом помыть, чтобы запах уменьшить. - А как помоешь, так цитралем обрызгайся, пусть от тебя лучше цитралем пахнет, чем третьей фракцией АСД.
- С чистой совестью я бы её отпускал после количественного анализа, - в свою очередь ответил Владимир, но согласился, что запах цитраля отчасти напоминает духи, а запах АСД рядом с духами и не лежал никогда.
На том мирно разошлись. Точнее, разошёлся один Владимир, а Елена Ивановна осталась сидеть на своём обычном месте, что-то изготовляя по заказам больных.
Вообще-то Владимир где-то слышал, что контролёр со своим ассистентом должен жить дружно, мирно, душа в душу, находя во всем разумные компромиссы. И никогда не ругаться, не нервировать друг друга напрасно на рабочем месте, а уж тем более не драться! Это сказали ему не на лекции, и не на практических занятиях. Об этом не упоминал и декан в своих многочисленных речах и проповедях. Декан вообще всегда был настроен весьма решительно, на компромиссы не шёл принципиально, и интересовался не компромиссами, а только компроматом. Уж он бы этому ассистенту спуску не дал, попади он ему случайно в руки! Он бы при первом же знакомстве сразу сообщил ассистенту, что всё о нём знает, он весь у него в одном определённом месте, и пригрозил дурной характеристикой, полной профессиональной дисквалификацией, вместо получения очередной категории при аттестации.
Нет, это сказал, а точнее, написал Алексей Говоров, в своём последнем письме.
Владимир вышел к больным с микстурой и старался работать с ними спокойно и вежливо, не ругаться, как с ассистентом, не давать больным дурные советы, не передавать шутки Елены Ивановны как основу для приёма лекарств. Чтобы все было "по рихтику", как говорят немцы. То есть не выдавать по рецепту на микстуру мазь, а по рецепту на гинекологические палочки - глазные капли.
Внезапно в рецептурное окно просунула голову женщина, оттолкнув пожилого мужчину с рецептом:
- Я вот в другом отделе получила слабительное, но забыла спросить, как его применять! Подскажите!?