Это одна из малоизвестных, практически неупоминаемых в открытых источниках информации, но чрезвычайно интересных и успешных операций КГБ во дворе дома Владимира Цыплякова.
В тот момент Владимир начал успешно ходить в седьмой класс средней школы по месту своего основного жительства, но об институте ещё совсем не помышлял, даже временами не задумывался.
Конец сентября баловал местное население хорошей погодой.
У стола во дворе собрались те дети местного населения, школьники, которым предстояло отправиться на занятия ко второй смене.
Петька усердно ковырял пальцем в носу, Васька деловито плевался в кусты через выбитый зуб, Игорёк проводил торг с Володькой, к которому внимательно прислушивался Петька, не прекращая главного действа. Предметом торга были несколько гильз от автомата Калашникова, которые упорный Игорёк пытался выменять на аналогичное количество гильз от немецкой маузеровской винтовки у Володьки.
Цыпляков крепко держал блестящие автоматные гильзы в кулаке, временами показывая соседу их донца, а от потемневших от старости немецких гильз отказывался. Другой рукой Володька периодически размазывал под носом сопли, мешающие вести серьёзные, деловые переговоры с партнёром по увлечению. Игорёк же автоматных гильз в своей коллекции не имел вовсе, а вот немецких, тусклых, у него было целое ведро, скучно называемое в народе "лошадиным". Увидев, что противник не сдаётся на щедрые посулы, он предложил крепкий довесок - кучу немецких пробок от неизвестного советским детям напитка. Возможно, что пробки эти были от знаменитого немецкого национального напитка, широко известного за пределами Германии - шнапса. То, что напиток этот был у немцев знаменит и весьма любим, находился в почёте, свидетельствовало количество пробок от этого напитка, которыми манипулировал Игорёк, перекладывая их из одной руки в другую со специфическим треском. Написано на них было очень мелко и такой страшной готикой, что даже главный специалист и переводчик с английского Васька читать выбитое на пробках принципиально отказался, даже на тех пробках, что отмыли от земли и грязи. Цыпляков начал склоняться к неравномерному обмену с довеском в виде кучи загадочных пробок, тем более, что Петька от зависти даже в носу ковыряться перестал, увидев такое явное попустительство. Но в этот последний хрупкий момент равновесие нарушилось подходом к столу неизвестного дядьки. Выскочил дядька неизвестно откуда, как будто из небытия перед столом материализовался, как чистая или нечистая сила. Васька от удивления подавился очередной порцией слюны, Петька стал ковырять в носу ещё быстрее, Володька сжал пальцы так, что гильз стало вовсе невидно, а Игорёк ловко припрятал все пробки и любимую гранату-лимонку без кольца под рубашкой. Граната лишилась кольца в суровые военные годы. Видимо, солдат бросил её в противника, но она по неизвестной причине не взорвалась. Игорёк где-то раздобыл опасную игрушку и очень ею гордился.
Не обращая внимания на произведённый своим приходом полный фурор, неизвестный дядька тотчас овладел полным вниманием присутствующих.
- Что, ребята, тепло нынче на улице? - спросил дядька и не дожидаясь какого-либо вразумительного определённого ответа спросил опять:
- Вижу, компания у вас крепкая собралась, а в войну играете?
- Играем, - ответил Игорёк, поправляя под рубашкой перекатывающуюся гранату без кольца, норовящую выскользнуть под ноги незнакомца, довести его до раннего инфаркта.
- Играем, - также подтвердил Васька, наглотавшийся слюны.
- Ну а бабки вам, наверное, играть мешают? Не дают по подъездам с автоматами бегать? - участливо спросил дядька, как будто собирался тотчас разогнать всех бабок по домам, чтобы не мешались, а ребят отправить проходить курс молодого бойца с настоящим оружием в руках, а не только со старой гранатой на пузе.
- Мешают бабки, - согласился Петька, прекратив ковырять в носу ради такого случая, интересной встречи с удивительным дядькой.
- Ну а на какие отряды вы разбиваетесь, на белых и красных, казаков и разбойников, наших и фашистов? - озадачил очередным вопросом любопытный дядька, пытаясь вникнуть в проблемы детских игр как можно глубже, уйти в них и с головой, и с ногами в хороших штиблетах.
Новый вопрос озадачил всю компанию. Петька занялся санитарными мероприятиями, Володька вспоминал, кто такой Гаврош в советской истории, какова его прогрессивная роль в борьбе с немецким фашизмом. Игорёк молчал, как будто нашёл кольцо у гранаты, и теперь толком не знал, что с ним сделать, оторвать или оставить на месте, а вот Васька ответил за всех задумавшихся:
- Знаю я, кто такой Гаврош был. Это такой французский пацан, он во время ихней великой революции гильзы и патроны по баррикадам мешками собирал. Только не помню, что он там дальше с ними делал, или он их на металл сдавал, или сам целыми патронами стрелял по буржуям.
- Верно, - согласился чудной дядька, - а кто у вас Гаврошем работает?
Новый вопрос опять поставил в тупик компанию школьников. Непосредственно никто из них Гаврошем не работал, баррикад в городе не было лет сорок, но гильзы собирали многие. Но признаваться непонятному дядьке в сборе гильз совершенно не хотелось. Просто как-то душа к признанию не лежала. Признаешься, а за этим неизвестно что потянется. У Цыплякова в добром месте лежало целое богатство по тем временам, четыре отстрелянных бронебойно-трассирующих тридцатисемимиллилитровых снаряда от авиационной пушки советского производства. У других тоже были ценности аналогичного порядка. У Петьки целый ствол от ППШ с частью ствольной коробки, у Васьки штык от русской трёхлинейной винтовки, да ещё всякого по мелочам. Признайся такому вот дядьке, так он не только снаряды со штыками поотберёт, так и всех бабок со двора на тебя натравит. Поэтому Гаврошем никто себя не признал. Дядьку это заметно опечалило. Чтобы не расстраивать взрослого человека, пришедшего к ним во двор с целью знакомства с французским мальчиком позапрошлого века, Гаврошем, ребята порекомендовали ему зря не печалиться, а душевно поговорить со школьниками первой смены, уж среди них точно пара Гаврошей найдется. Дядька обрадовался и стал отлавливать школьников, возвращающихся со школы. А товарищи разбежались по домам, перекусить перед занятиями.
Вернувшись после занятий с оценками из школы, в родном дворе сразу узнали интересную новость. Упрямый дядька нашёл таки одного Гавроша с первой смены. Гаврошем оказался Павлик из третьего класса, мирно живущий в соседнем подъезде. Попало ему за Гавроша здорово. Сначала морально от дядьки, изъявшего ручку, которой было написано несколько фраз, а потом физически от матери, да с последующими непредсказуемыми последствиями от бабок. Вообще после долгих пояснений взрослых и многих подзатыльников история Гавроша приняла совершенно понятный смысл для детей двора.
Наслушался Павлик "Би Би Си", или какой другой "Свободы", да написал на трёх или даже пяти кусочках листков от школьной тетрадки крупным школьным почерком подрывных "листовок". Мол, скоро опять война будет, готовьтесь, люди добрые, соль покупайте. Написал, да недолго думая, по малолетке, подписался загадочным именем Гаврош. И где он об этом Гавроше только услышал? Не иначе на "Свободе" всякого дурного попутно нахватался! Подписался бы простым советским псевдонимом "Павлик Морозов", так к нам во двор для разговора участковый в полной форме пришёл! А на "Гавроша" крупная рыбка клюнула! Тем временем Павлик, опять же, совершенно не задумываясь о своём будущем, социальном значением совершаемого, выбросил все пять обрывков с пятого этажа на земную поверхность нашего двора. А там эти обрывки подняли бдительные советские люди и крепко стуканули куда следует, что и вызвало интересный визит дядьки, интересующегося французской историей в русском городе. Так на нашей земле был раскрыт очередной крупный заговор мировой реакции, а дети впервые увидели оперативника КГБ в деле. Но бдительные советские люди не дали гонимому ветром заговору расползтись по всему городу. А геройский дядька получил очередную благодарность от правительства. Больше "Гаврошей" во дворе Владимира Цыплякова не появлялось.