Чупин А. В. : другие произведения.

Шинель (вариант с чертом)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (БАШМАЧКИН И ЧЁРТ) Трагифарс в двух частях по мотивам одноименной повести Н.В.Гоголя
  А. Чупин
  ШИНЕЛЬ
  Трагифарс в двух частях по мотивам одноименной повести Н. В. Гоголя.
  (БАШМАЧКИН И ЧЁРТ)
  
  Действующие лица:
  Башмачкин Акакий Акакиевич,
  Чёрт,
  Анисья - хозяйка.
  Акулина Никитична (пока еще Белобрюшкова),
  Чиновник,
  Иван Абрамович Ерошкин,
  Петрович,
  Фёкла Ивановна - жена Петровича.
  Три женщины,
  Три дамы на балу.
  
  Место действия - Россия, Петербург
  Время действия - безвременье (вчера, сегодня, завтра)
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  Пролог.
  Три женщины - акушерки, ЧЁРТ шныряет между ними, его не видят.
  Стук сердца. Крик только что родившегося младенца.
  1-я. Господи! Мальчик! Мальчик! Мальчик!
  2-я. Ясно, что не девочка! Ребенка-то окрестить надобно!
  ЧЁРТ. Не успел родиться, тут же окрестить!
  1-я. Конечно, окрестить! (Качает.) Сегодня именины у Моккия и Соссия!
  2-я. Имена-то всё какие! Скажи еще, чтоб во имя мученика Хоздазада! Нет уж, лучше Трифилий или Варахасий! Улыбается, нравится ему!
  3-я. Да где ж ты улыбку-то усмотрела? Это скривился он - гримасу сделал! Придумала, право, имена! Я никогда и не слыхивала таких! Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий!
  1-я. Павсикахий!
  2-я. Вахтисий!
  1-я. Моккия!
  2-я. Варахасий!
  Ребенок кричит.
  3-я. Погодите вы, чего орать-то так, совсем его напугали! Тише, тише, дитятко! Уж если так, пусть лучше будет он называться...
  ЧЁРТ (шепчет.) А-ка-кий!
  3-я ...Акакий, как и отец его - Акакий Башмачкин.
  1-я. Акакий?
  2-я. Акакий Акакиевич?
  3-я. Башмачкин Акакий Акакиевич!
  Баюкают ребенка, напевая колыбельную.
  Спи, младенец наш прекрасный,
  Баюшки, баю.
  Тихо смотрит месяц ясный
  В колыбель твою.
  Стану сказывать я сказки,
  Песенку спою.
  Ты дремли, закрывши глазки,
  Баюшки, баю.
  1-я. Смотрите-смотрите, улыбается!
  2-я. Понравилось!
  3-я. В вицмундире народился, для чего-то великого!
  1-я. Советник будет титулярный!
  2-я. В департамент пойдет, а там и до статского советника выслужится!
  3-я. Ну, все - хватит гадать! Чему быть, того не миновать! (Сплюнули через левое плечо три раза.)
  ЧЁРТ выкатывает на сцену стол, женщины кладут ребенка на него, где уже лежат какие-то бумаги, начинают пеленать, затем уходят, оставив младенца, далее - вместо младенца - уже сидит Башмачкин.
  
  Сцена 1.
  Башмачкин, Анисья.
  Комната Башмачкина. Он сидит за столом, что-то переписывает. Входит Анисья, наблюдает за Башмачкиным, в руках держит плошку со щами.
  АНИСЬЯ. Ваша милость, можно? Все переписываете, откушали бы чего, Акакий Акакиевич, съест вас работа!
  БАШМАЧКИН. Смотрите! Видите? Это того... красиво.
  АНИСЬЯ. Да, вы очень фигурно переписываете бумаги, видно, ваше призвание, но ведь на квартире-то отдыхать надобно.
  БАШМАЧКИН. Не то... эти буквы - целый мир, разнообразный и приятный... Они везде, буквы складываются в разные слова. У каждой буквы свой характер... Например - 'Аз'...
  АНИСЬЯ. Может, щей отведаете, сама приготовила... для вас...
  БАШМАЧКИН. Одновременно и округлая и стройная, стоит ведь первая, а это - значит что-то...
  АНИСЬЯ. Ваше имя с нее начинается...
  БАШМАЧКИН. Да... для меня это - честь! Она одна из сложных букв, на ней лежит... это самое... большая ответственность...
  АНИСЬЯ. Остынут ведь щи-то... невкусные будут...
  Появился ЧЁРТ. Его никто не видит.
  ЧЁРТ (голосом Башмачкина.) Ты бы, Анисья, не старалась... Может, шла бы, того, делом занялась...
  АНИСЬЯ. Дело ваше, свет мой, Акакий Акакиевич! Видать, могила вас исправит, пойду, шинель вашу начищу, а то ведь враг подступает - мороз лютый. (Уходит.)
  ЧЁРТ садится рядом, наблюдает за Башмачкиным. Ловит мух и кидает ему в тарелку.
  БАШМАЧКИН (разбирая бумаги, одной рукой хлебает щи.) Так это самое... Надобно ревизию навести: коллежскому асессору переписал, столоначальник запрос сделал - выполнил, чиновник особых поручений три экземпляра попросил - готово. Так бишь, работа-то кончена, видать... Чем бы заняться-то надобно? Может, для себя копии сделать - поупражняться? А вот давеча статскому советнику переписал, бумага замечательная, лицо-то важное и адрес новехонький, для себя еще копию сделаю.
  ЧЁРТ разбирает бумаги Башмачкина, смотрит на них, взял одну из бумаг.
  БАШМАЧКИН (Пишет.) 'Начальнику петербургской полиции, генералу Ивану Абрамовичу Ерошкину...' Начальнику... Начальнику!!! Анисья! Анисья, поди сюда!
  АНИСЬЯ (вбегает с шинелью в руках и щеткой.) Что, батюшка, Акакий Акакиевич?
  БАШМАЧКИН. Не далее, как вчера, начальник дали мне кое-где глаголы переменить из первого лица в третье и заглавный титул, важной какой-то бумаги...(Берет в рот ложку супа, с мухой.) Найти надобно! Куда, бишь, она запропала?
  ЧЁРТ посмотрел на бумагу в руке и положил ее назад.
  АНИСЬЯ (ищет бумагу.) Так вот же она, свет мой! Энта бумага ваша? (Подходя к нему, видя тарелку со щами.) Господи! Опять холодных мух нахлебался!
  БАШМАЧКИН (Анисье.) Погоди, Анисья, тварь живая, божья... (Достает муху из тарелки и выпускает на волю.)
  АНИСЬЯ (в шоке.) Что ж мне с вами делать, замены требует.
  ЧЁРТ. Оставь, пустое! (Смотрит на Акакия, тот читает бумагу.) Не-е, замысловато дело: вычурные глаголы переменить из первого лица в третье!
  БАШМАЧКИН. Да! Не люблю я глаголы, Анисья, я буквы люблю! Так я откажусь, пожалуй, покамест не поздно. (Пишет.) 'Начальнику петербургской полиции, генералу Ивану Абрамовичу Ерошкину...'
  АНИСЬЯ. Вы бы, отдохнули-то перьями скрыпеть, развлеклись хоть бы малость, по собственной прихоти. А то ж, всё не свою волю выполняете, чужие задания задаете себе... Уж небо потухло, а все строчите.
  ЧЁРТ. Адрес новый, лицо важное... Надо бы покалиграфичней вывести...
  АНИСЬЯ. А может, посмотрели бы, что на театре делается... Иль хотя бы на улицу прошвырнулись, улыбнулись кому. А то помрёте, ведь, да ни беды, ни счастия на голову не нажили - разве что пачка бумаги.
  ЧЁРТ. Бумага замечательная, жаль, что копия...
  АНИСЬЯ. А вот, даже и со мной вистом перекинулись бы... да чайку похлебали, и не пустого, ай вон... хотя бы, с сухарями копеечными... А может, того, хоть сплетню какую в дом принесли или анекдот какой, а то всё корки арбузные и дынные на шляпе таскаете.
  БАШМАЧКИН. Славно получается, Анисьюшка, жаль - работы мало, дело-то этакое...
  АНИСЬЯ. Эх, Акакий Акакиевич, ничего-то вам не надобно, довольны своим жребием, так и промаетесь до глубокой старости. (Ушла.)
  БАШМАЧКИН (Пишет.) 'Начальнику петербургской полиции, генералу Ивану Абрамовичу Ерошкину...'
  Башмачкин пишет бумагу, голова его клонится на стол, засыпает. ЧЁРТ берет перо и заносит его как дирижерскую палочку - начинается музыка.
  
  Сцена 2.
  ЧЁРТ, чиновник и Башмачкин.
  Башмачкин в той же спящей позе за столом, на столе по-прежнему кипа бумаг, но скатерть уже не домашняя, а казенная, нет свечей на столе. Вокруг шныряют чиновники с бумагами и папками, среди них ЧЁРТ, но он уже чиновник - в руках папка.
  ЧИНОВНИК. Степан Варламович!
  ЧЁРТ. Тимофей Петрович!
  ЧИНОВНИК. Не далее как вчера, собирались у Белобрюшковых!... Так Акулина Никитична, жена хозяйская, известная девица и говорит: 'Коли проиграю вам пять вистов подряд, так поцелую, или, чулочек покажу. Белобрюшков-то, старый, подслеповат и глуховат, не расслышал, слава Богу, важный дурак, все в департаменте выслуживается, а она все прыгать, да веселиться...
  ЧЁРТ. Ни дать, ни взять - хороша девица... А я давеча навестил Агафью Тихоновну...
  БАШМАЧКИН (сквозь сон.) Анисья...
  Осматриваются. Заметили спящего Акакия.
  ЧИНОВНИК. Степан Варламович, как вы полагаете, неужели настало время отобедать?
  ЧЁРТ. Никак нет, Тимофей Петрович, служба только началась.
  ЧИНОВНИК. Преинтересная история, а, по-моему, у кого-то она уже закончилась.
  Башмачкин не реагирует, чиновники подбираются ближе.
  ЧЁРТ. Акакий Акакиевич, дорогой вы наш и любимый, не изволите ли переписать важную бумагу от начальника нашего департамента?
  БАШМАЧКИН (сквозь сон.) Конечно-конечно, Анисья... Бумага с гербом...
  ЧИНОВНИК. Анисья? Видимо, ночка тяжелая с хозяйкой была...
  ЧЁРТ. Спать не давала, шельма этакая... Кренделя перед ним вытанцовывала...
  ЧИНОВНИК. Била, небось, скалкой да кочергой...
  ЧЁРТ. Бедный Акакий, терпит от нее всякое...
  ЧИНОВНИК. И жалованье его, поди, все прибирает, шинель новую купить себе не может...
  ЧЁРТ. Какую шинель, что на нем - это не шинель, а капот какой-то...
  ЧИНОВНИК. Да уж, шинелью это трудно назвать, ходить в ней по таким морозам - самоубийство. Даже хозяйка в объятьях не отогреет...
  ЧЁРТ. А зима-то не за горами, снежок уже выпал... (вынимает из папки чистую бумагу, рвет на мелкие кусочки, посыпает Башмачкина.) Мягкий пушистый снежок.
  ЧИНОВНИК. Бедный Акакий совсем продрог, заснул крепким сном...
  ЧЁРТ ...и не проснулся...
  ЧИНОВНИК. А не помер ли он?
  Начинают его щекотать пером по носу. Башмачкин просыпается.
  ЧИНОВНИК. Жив-живехонек! Доброе утро, Акакий Акакиевич!
  БАШМАЧКИН. Доброе утро... Вы это... того... простите, я...
  ЧЁРТ. Радуйтесь, что начальство не смотрит! Вот, не изволите ли переписать?
  ЧИНОВНИК. Бумага важная!
  БАШМАЧКИН. Да-да, я сначала того, закончу... тут дело было...
  ЧЁРТ. Спешная бумага!
  ЧИНОВНИК. Приказ самого начальника!
  ЧЁРТ. Тут же начать надо!!!
  БАШМАЧКИН. Да-да, сейчас готово будет...
  ЧИНОВНИК. Уж постарайтесь...
  Башмачкин начинает переписывать.
  ЧЁРТ. Вы не знаете, случайно, Тимофей Петрович, когда же свадьба у Акакия Акакиевича? Поговаривают, что хозяйка ему проходу не дает, на амбразуру лезет, чувства проявляет...
  ЧИНОВНИК. А давайте, Степан Варламович, из первого источника все узнаем?
  ЧЁРТ. Из первого источника, оно, пожалуй, вернее будет...
  ЧИНОВНИК. Акакий Акакиевич, не изволите ли сообщить о свадьбе вашей на хозяйке?
  ЧЁРТ. А то все кругом в недоумении, скрываете кралю свою ото всех, а народ знать хочет...
  ЧИНОВНИК. ...да на свадебке погулять!
  Башмачкин переписывает, ничего не слыша.
  ЧЁРТ. Молчите, батюшка? Неужто недостойным считаете разговаривать с низкими по званию? Аль не пристало в титулярном чине, со столоначальником общаться?
  ЧИНОВНИК. Бабенку-то свою, говорят, обрюхатил... Так она и побила его, да замуж требует!
  ЧЁРТ. Вы... того... кляксу не поставьте в документе, бумага важная...
  ЧИНОВНИК. Как вы можете сумлеваться, Степан Варламович, перед нами гений каллиграфии, буковки все ровные, красивые, словно лебеди плывут...
  ЧЁРТ. Поторопитесь, процесс задерживаете!
  ЧИНОВНИК. Уж верно, говорят, на черепашьих бегах вы б, первым прибыли!
  ЧЁРТ. Смотрите-смотрите, будто стихи выписывает... Никак с Пушкиным на дружеской ноге!
  ЧИНОВНИК. Да что вы, батюшка, оне и Пушкина-то не знают, не читали, только документация да адреса...
  ЧЁРТ. Не то, что мы - благородное общество!
  ЧИНОВНИК. Люблю Пушкина:
  'Белеет парус одинокий
  В тумане моря голубом.
  Что ищет он в стране далекой?
  Что кинул он в краю родном?
  Белеют воны, ветер свищет,
  И мачта гнется и скрыпит...
  Увы...'
  БАШМАЧКИН. Готово... вот того... бумага. (Дует на чернила.)
  ЧЁРТ. Акакий Акакиевич, да как вы могли?
  ЧИНОВНИК (выхватывает бумагу, будто там клякса.) ЧЁРТ, это же клякса! Клякса!
  ЧЁРТ. Вот начальник-то рад будет видеть это...
  БАШМАЧКИН. Господа, я того... перепишу.
  ЧЁРТ. Сделайте милость, мы с вас с живого не слезем!
  ЧИНОВНИК. Ценность несет бумага-то, а вы с ней так, нехорошо...
  ЧЁРТ. Может ее перо царапает, надобно проверить ...
  ЧИНОВНИК. Надо бы ...
  Начинают перебрасывать бумагу, Башмачкин бегает, как собачка от одного к другому.
  БАШМАЧКИН. Зачем вы? Я того... сейчас все переделаю, зачем вы... бумага-то казенная... зачем... зачем... Господа! Оставьте меня, зачем вы меня обижаете???
  Чиновники замерли. Башмачкин схватил перо, сел за стол и принялся судорожно переписывать, на глазах его наворачивались слезы, но работа продолжалась.
  ЧИНОВНИК. Какие мы гордые и обидчивые!
  ЧЁРТ. На обиженных, сударь, воду возят!
  ЧИНОВНИК. А гордые не позволяют себе на службу в таких драных капотах приходить!
  ЧЁРТ. Подкладка-то совсем расползлась...а сукно-то совсем истерлось!
  ЧИНОВНИК. Нет, Акакий Акакиевич, не дойдете вы к приличной барышне, в капоте-то своем.
  ЧЁРТ. Может быть, и до статского советника доросли бы!
  ЧИНОВНИК. А то ведь выслужили только пряжку в петлицу, да нажили геморрой... геморрой... в поясницу!
  Смеются.
  БАШМАЧКИН (отрешенно.) Оставьте меня... пожалуйста...
  ЧИНОВНИК. Мы-то оставим, а вот начальник, увидев вас еще раз в этом драном капоте - вышвырнет со службы!
  ЧЁРТ. И на буквы эти каллиграфичные не посмотрит!
  ЧИНОВНИК. Мы же совет даем!
  ЧЁРТ. Помочь хотим!
  БАШМАЧКИН. Готова эта... бумага... без клякс и того... ошибок... (Собирает бумаги на столе.)
  ЧЁРТ. А о капоте подумайте, сударь, не гоже это!
  ОБА. В департаменте служите!
  Чиновник исчезает, ЧЁРТ скидывает с себя одеяние чиновника. Башмачкин берет шинель, осматривает.
  БАШМАЧКИН (рассматривая шинель.) И правда, шинель-то, кажется, как будто старая, попротерлась...
  ЧЁРТ. А вдруг начальник увидит? И того со службы-то...
  БАШМАЧКИН. Не смогу без должности, помру... Дело-то такое... Милая моя, спину и плечо пропекает... Неужто в тебе грехи завелись...
  ЧЁРТ. Грехи завелись...
  БАШМАЧКИН. Подкладка расползлась, а на плечах-то... точно серпянка сделалась... Ничего... я тебя, милая того... к Петровичу снесу, портному... сколько он за тебя запросит?
  ЧЁРТ. Рублей десять точно!
  БАШМАЧКИН. Не-не, больше двух рублей я того... не дам... нету, милая больше... К Петровичу снесу, а прямо щас и снесу... (Уходит.)
  ЧЁРТ. К Петровичу? Значит, к Петровичу!
  ЧЁРТ взмахивает пером - музыка, переоборудует сцену, превращая в квартиру Петровича.
  
  Сцена 3.
  ЧЁРТ, Петрович, Фёкла , позже Башмачкин.
  Петрович выходит, что-то ищет, проверят все, что возможно.
  ПЕТРОВИЧ. Ну, шельма, припрятала все добро... Ничего, найду, не отвертишься... На свои кровные брал... Ну, пиявка! Не Фёкла, а свёкла!!! Праздник же, ЧЁРТ возьми, сегодня...
  ЧЁРТ. Да здесь я!
  ПЕТРОВИЧ. Как бишь его... церковный, крестик в календаре отмечен! Тьфу, не баба, а немец в чепце!!! Куда заныкала? Уела ты меня, шельма этакая!
  ФЁКЛА (входя, только вернулась откуда-то) Григорий! Удачно слетала, чувствую, дело выйдет, не погорю! А ты чего рыщешь?
  ЧЁРТ. За старое принялся.
  ФЁКЛА . Работа стоит, а тебе бы за ворот только залить?
  ПЕТРОВИЧ. Праздник сегодня церковный!
  ЧЁРТ. Малость пригубить надобно.
  ФЁКЛА . У тебя, ЧЁРТ, что ни день - все праздник!
  ЧЁРТ. А как же!
  ФЁКЛА . Ни копейки не дам, сам выкручивайся! Баба в доме за мужика пашет! А мне ноги беречь надобно, в них вся скорость! Давеча у Белобрюшковых была...
  ПЕТРОВИЧ. За какой надобностью?
  ЧЁРТ. Они ж свадьбу-то сыграли?
  ПЕТРОВИЧ. Они ж свадьбу-то сыграли?
  ФЁКЛА . Сыграли! А благодаря кому сыграли? То-то! Проверить бегала, довольны ль браком.
  ПЕТРОВИЧ. Довольны?
  ФЁКЛА . А как недовольны? Живут всласть! Он-то помрет скоро, а все ей достанется, шустрая девка-то Акулинка, везде поспевает, уж нового приглядывает, взамен этого - так шепнула мне на ухо кого надобно.
  ПЕТРОВИЧ. Ну и кого ей надобно?
  ФЁКЛА . Экий ты, так я тебе и взболтну...
  ПЕТРОВИЧ. Может, событие-то отметим?
  ФЁКЛА . Сейчас я тебе отмечу на одном месте такое событие! Ни заказа - ни наказа, только портки протираешь, а баба пляшет пред тобой!
  ПЕТРОВИЧ. Хватит браниться, есть заказ...
  ЧЁРТ. Или будет...
  ПЕТРОВИЧ. Вот капнешь малость самую и будет... Попомни мое слово, я нюхом чую...
  ФЁКЛА . Знаю, что ты чуешь, а будет не заказ, а мумий из тебя будет, сивухой пропитанный.
  ЧЁРТ. Ишь, слово выдумала 'мумий'!
  ПЕТРОВИЧ. Налей, Фёкла , по-хорошему прошу!
  ФЁКЛА . Что? Сейчас налью я тебе, ЧЁРТ одноглазый, кипятку за шиворот!
  ЧЁРТ. Вообще-то у меня два глаза пока...
  ПЕТРОВИЧ. Налей!
  ЧЁРТ. Худо будет!
  ФЁКЛА . Угроза? Сейчас, точно налью! (Бегает за Петровичем и ЧЁРТом, пытаясь огреть.)
  Стук.
  ФЁКЛА . Кого в такой мороз нелегкая принесла?
  ПЕТРОВИЧ. Поди впусти, хватит тут куражиться!
  ФЁКЛА . Акакий Акакиевич!
  ЧЁРТ. Сколько лет - сколько зим!
  ФЁКЛА . Знала, чуяла, придешь по мою душу, остепениться надумал?
  БАШМАЧКИН. Здравствуй, Фёкла ! Я того... к Петровичу, с делом пришел.
  ПЕТРОВИЧ. Здравствовать желаю, судырь...
  БАШМАЧКИН. Здравствуй, Петрович!
  ФЁКЛА . А меня когда позовешь? Сосватаю, не пожалеешь, мало беру, есть у меня на примете...
  ПЕТРОВИЧ. Уймись ты, ко мне человек пришел!
  ФЁКЛА . Смотрите, Акакий Акакиевич, упустите птичку, а крылышки у нее такие мягкие, перышки пушистые, приданое исправное...
  ПЕТРОВИЧ. Уймись ты, Фёкла ! Поди, чай готовь! Человек промерз до пят!
  БАШМАЧКИН. А я вот к тебе, Петрович, того...
  ФЁКЛА (уходя.) Думайте, Акакий Акакиевич - партия выгодная...
  ПЕТРОВИЧ. Что ж такое?
  БАШМАЧКИН. А я вот того, Петрович... шинель-то, сукно... вот видишь, везде в других местах, совсем крепкое, оно немножко запылилось, и кажется, как будто старое, а оно новое, да вот только в одном месте немного того... на спине, да еще вот на плече одном немного попротерлось, да вот на этом плече немножко - видишь, вот и все. И работы немного...
  ЧЁРТ (шепчет Петровичу.) Никак нельзя поправить!
  ПЕТРОВИЧ (вставляет нитку в иголку.) Да, нельзя поправить: худой гардероб!
  БАШМАЧКИН. Отчего же нельзя, Петрович? Ведь только всего что на плечах поистерлось, ведь у тебя есть же какие-нибудь кусочки...
  ПЕТРОВИЧ. Да кусочки-то можно найти, кусочки найдутся,
  ЧЁРТ. Да нашить-то нельзя: дело совсем гнилое!
  ПЕТРОВИЧ. Гнилое дело: тронешь иглой - а вот уж оно и ползет.
  БАШМАЧКИН. Пусть ползет, а ты тотчас заплаточку.
  ПЕТРОВИЧ. Да заплаточки не на чем положить, укрепиться ей не за что,
  ЧЁРТ. Поддержка больно велика.
  ПЕТРОВИЧ. Только слава что сукно, а подуй ветер, так разлетится.
  БАШМАЧКИН. Ну, да уж прикрепи. Как же этак, право, того!..
  ПЕТРОВИЧ. Нет, ничего нельзя сделать. Дело совсем плохое. Уж вы лучше наделайте из нее себе онучек, потому что чулок сейчас не греет. Это немцы выдумали, чтобы побольше себе денег забирать, а шинель уж, видно, вам придется новую делать.
  ЧЁРТ. Точно - новую!
  Входит Фёкла с чаем.
  ФЁКЛА . Согревайтесь, Акакий Акакиевич!
  БАШМАЧКИН. Как же новую? Ведь у меня и денег на это нет.
  ПЕТРОВИЧ. Да, новую.
  БАШМАЧКИН. Ну, а если бы пришлось новую, как бы она того...
  ПЕТРОВИЧ. То есть что будет стоить?
  БАШМАЧКИН. Да.
  ФЁКЛА . В полцены возьму, не пожалеешь!
  ПЕТРОВИЧ (Фекле.) Уймись, шельма! Ко мне с делом пришли! (ЧЁРТ шепчет Петровичу на ухо, Башмачкину.) Да три полсотни с лишком надо будет приложить.
  БАШМАЧКИН. Полтораста рублей за шинель!
  ПЕТРОВИЧ. Да-с, да еще какова шинель. Если положить на воротник куницу...
  ЧЁРТ. Да пустить капюшон!
  ПЕТРОВИЧ ...на шелковой подкладке, так и в двести войдет.
  ФЁКЛА . Сдурел, одноглазый ЧЁРТ, такую цену ломить!
  БАШМАЧКИН. Петрович, пожалуйста, как-нибудь поправь, чтобы хоть сколько-нибудь еще послужила.
  ПЕТРОВИЧ. Да нет, это выйдет: и работу убивать и деньги попусту тратить.
  БАШМАЧКИН. Подумаю я, Петрович, потом зайду, вам того... прощайте! (Уходит, ЧЁРТ за ним.)
  ФЁКЛА . И чаю не похлебали! Думайте, ждет пока девка!
  ПЕТРОВИЧ. Ах ты, шельма такая, человек ко мне пришел, куда нос свой суешь?
  ФЁКЛА . В кои-то веки человек к тебе пришел! Может два дела разом сделаем!
  ПЕТРОВИЧ. Кем перед ним меня выставляешь? Чего цену сбиваешь!
  ФЁКЛА . Что ты с ума-то сходишь! В другой раз ни за что возьмешь работать, а теперь разнесла тебя нелегкая запросить такую цену, какой и сам не стоишь! Успокой свою голову! Хлебни чаю, непробованный, чего добру пропадать!
  ПЕТРОВИЧ (берет чай.) Ведь прошу тебя, как человек - не чаю дай! Покрепче надо!
  ФЁКЛА . Вот ежели самого Ерошкина уломаю, тогда налью малость - отметить дело!
  ПЕТРОВИЧ. Ну, не баба, а издеватель форменный!
  Башмачкин вышел на улицу, дует ветер, мороз обжигает, а он стоит в своей шинелишке возле дома Петровича. ЧЁРТ рядом.
  БАШМАЧКИН (один.) Дело этакое, я, право, и не думал, чтобы оно вышло того... Так вот как! Наконец, вот что вышло, а я, право, совсем и предполагать не мог, чтобы оно было этак. Ну, нет, он теперь того... жена, видно, как-нибудь поколотила его. А вот я лучше приду к нему в воскресный день утром...
  ЧЁРТ. Он после канунешней субботы будет косить глазом и, заспавшись, так ему нужно будет опохмелиться, а жена денег не даст, а в это время...
  БАШМАЧКИН ...а в это время я ему гривенничек и того, в руку, он и будет сговорчивее и шинель того...
  Отходит в сторону, наблюдает за происходящим, ЧЁРТ рядом с ним.
  ФЁКЛА (собирается куда-то.) Ведь русским языком говорено было, даст добро Ерошкин, вместе дело отметим! Нашел, одноглазый ЧЁРТ, бутыль давеча, а вот теперь мучайся, страдай, ни капли не дам, пусть болезнь одолевает!
  ПЕТРОВИЧ. Фёкла , плохо мне, работать не могу! Жар в горле душит, оросить его надобно!
  ФЁКЛА . Да хоть и задушит! Мне легче будет! Избавлюсь от греха такого!
  ПЕТРОВИЧ. Феклушка, милая, помру ведь!
  ФЁКЛА . Белобрюшков раньше тебя кончится, к нему сбегаю, справлюсь о здоровье, потом к Ерошкину Ивану Абрамовичу слетаю, есть у него на примете... Все полетела, несите меня ноженьки! К обеду поспею! (Уходит.)
  Фёкла вышла из дома, Башмачкин, увидев это, шмыгнул к Петровичу, ЧЁРТ за ним.
  БАШМАЧКИН. Петрович...А я вот того... шинель-то, сукно... вот видишь, везде в других местах, совсем крепкое, немножко запылилось, да вот только в одном месте немного того... на спине, да еще вот на плече одном немного попротерлось, да вот на этом плече немножко. И работы немного...
  ЧЁРТ. Нельзя, извольте заказать новую!
  ПЕТРОВИЧ. Нельзя, извольте заказать новую.
  Башмачкин сунул ему гривенник.
  Благодарствую, сударь, подкреплюсь маненечко за ваше здоровье, а уж об шинели не извольте беспокоиться: она ни на какую годность не годится. Новую шинель уж я вам сошью на славу, уж на этом постоим. Уж новую я вам сошью беспримерно, в этом извольте положиться, старанье приложим.
  ЧЁРТ. Сто рублей!
  ПЕТРОВИЧ. Сто рублев!
  БАШМАЧКИН. Петрович, как же того... где ж взять-то мне столько? Петрович, пожалуйста, того это... может...
  ЧЁРТ. Ладно, восемьдесят рублей!
  ПЕТРОВИЧ. Восемьдесят рублев и точка! Сам доставлю по готовности, не извольте беспокоиться! А теперь в голове предприятие одно у меня! (Уходит.)
  БАШМАЧКИН. Погоди, Петрович, а может, поправишь... (Выходит вслед за ним.)
  ЧЁРТ. Восемьдесят рублей за шинель и точка!
  Взмахивает пером - музыка.
  
  Сцена 4.
  Башмачкин, Анисья.
  Анисья, как всегда, делает уборку: собирает пыль, тихо напевая, раскладывает бумаги на столе, поправляет свечи. Увидела бумагу, пытается прочитать.
  АНИСЬЯ (читает). За-яв-ле-ние! Хм! Заявление. Важная, поди, бумага. Статс-ко-му со-вет-ни-ку, гос-по-ди-ну Бе-ло-брю-шко-ву! Уж не тому ли Белобрюшкову? Вот выводит-то, не каждому дано так стараться, красоту этакую выводить.
  Входит Башмачкин, Анисью не замечает. Забыл раздеться в прихожей, сидится на стул возле стола, прямо в шинели. ЧЁРТ рядом.
  АНИСЬЯ. (подбирая слова) Здравствуйте, батюшка...хм...
  БАШМАЧКИН. А... это ты, Анисья...
  ЧЁРТ. Ты того... шла бы....
  АНИСЬЯ. Простите, батюшка, не смею вмешиваться в дела ваши, особливо важные, но....поди, случилось что с вами, Акакий Акакиевич, совсем лицо потеряли...
  БАШМАЧКИН. Иди, с богом, оставь меня... потом кончишь...
  АНИСЬЯ. Простите, если чего не так сотворила...
  БАШМАЧКИН. Анисья...
  ЧЁРТ. Принеси нам яблоневки...
  БАШМАЧКИН. Принеси яблоневки... грамм пятьдесят...
  АНИСЬЯ. Свет мой, так вы с роду ни капли в рот не берете, с чего-й, бы это.... Приключилось, что сильно неприятное?
  ЧЁРТ. Поди, принеси, быстрее.
  Анисья уходит, возвращается с кувшином и рюмочкой. Ставит на стол.
  АНИСЬЯ. Вы уж, простите меня невежду, но нельзя тяжесть на сердце долго держать... К добру-то, это не приводит...
  ЧЁРТ подносит рюмку ко рту Башмачкина и вливает ему напиток.
  Вы бы выговорились, батюшка, а всяко легче на душе станет...
  ЧЁРТ. Еще!
  АНИСЬЯ. Прости господи, помилуй вас! Видать, совсем дела плохи... Может, пособлю, чем... Вы ведь только скажите.
  БАШМАЧКИН. Тут дело этакое...
  ЧЁРТ. В таком деле и бог не поможет...
  АНИСЬЯ (смотрит на шинель). А чтой-то, с одежей вашей, Акакий Акакиевич, плечо, вона, все в саже вымазано, а сверху известкой присыпано, словно на стройке лазали? И так, глядеть грустно, а тут еще так вещь измарали, что боюсь не очистить, совсем по швам полезет. Не добро дело.
  БАШМАЧКИН. Анисья! Господи, и ты туда же? В ней-то, проклятой и дело! (Судорожно отряхивается). Только что, был я у портного, Григория Петровича, он-то жизнь мою в конец и испортил. Говорит, не гоже в этаком отребье ходить. Я говорю - подлатай, а он твердит, совсем худой гардероб, заплаты ставить негде, новую шить надобно... Пропал я.
  ЧЁРТ. Совершенно уничтожен!
  БАШМАЧКИН. В департаменте подначивают, как бы того... службы не лишился... Стыд...
  АНИСЬЯ. Правда, стыд, да и только... Новую надобно.
  ЧЁРТ. Молчи, и сам знает...
  БАШМАЧКИН. В отчаянии я. Мороз заел... и люди заели... смеются.
  АНИСЬЯ. Так и что? Новехонькая была бы на долгие лета. Подобрее, да по надежней. Мороз-то он такой, еще только расходится. Еще покажет кузькину мать. Всем достанется.
  ЧЁРТ. Ну, положим - не всем...
  АНИСЬЯ. И так, вона, носа не высунуть.
  БАШМАЧКИН. А где взять-то? Думаешь, на дороге валяется, взял - подобрал? Уж, никак не рассчитывал я на траты такие...
  АНИСЬЯ. А дорого ли стоит новая шинель-то?
  БАШМАЧКИН. Уж не спрашивай, не по карману, мне, шкура новая! (Садится работать, перебирает бумаги.)
  АНИСЬЯ. И все же, Батюшка, хоть бы намекнули, а? Может, выдумали бы чего?
  БАШМАЧКИН. Два месячных жалования. Восемьдесят рублев! Я ведь на два рубля рассчитывал, заплату поставить, а он говорит восемьдесят рублев, и точка. На какие ж деньги её сделать?
  ЧЁРТ. Довольна?
  БАШМАЧКИН. Что же за народ такой!
  ЧЁРТ. Поди, делом займись.
  БАШМАЧКИН. (Пишет, ЧЁРТ над ухом повторяет.) У-ва-жа-е-мый...(Кричит.) Ай! Ну, вот! Ужас, ошибка, Анисья, ошибка. Я с ума сойду...
  АНИСЬЯ. Ох, Акакий Акакиевич. Не любите вы себя....
  БАШМАЧКИН. Что делать мне? Я ж, в отчаянии...
  АНИСЬЯ. Ежели поразмыслить, может, и придумали бы чего... Там поприжиматься, сям поэкономить, и глядишь, хватит... а?
  БАШМАЧКИН. Да, куда уж больше-то прижиматься, Анисья? Все деньги размещены и распределены вперед! Жалования-то у меня сорок рублев, так? А завести панталоны новые требуется?
  ЧЁРТ. Требуется!
  БАШМАЧКИН. А заплатить сапожнику старый долг?
  АНИСЬЯ. Да, батюшка требуется...
  БАШМАЧКИН. А еще и рубахи новые заказать швее, тоже надобно, вон, до дыр прохудились, а я в департаменте служу...
  ЧЁРТ. Вид иметь надо...
  БАШМАЧКИН. Да и штуки две того белья, ну сама понимаешь, даже называть неприлично... Словом, никак не разойтись, не накопить.
  АНИСЬЯ. Совсем вы, духом поникли, батюшка, бога не боитесь... Помощи ни разу не попросите, а ведь есть, кому помочь...
  ЧЁРТ. Конечно, есть! За плечом за левым...
  БАШМАЧКИН. Что ты, я ж и так в долгу у тебя, еще с прошлого месяцу задолжал? Думаешь, совсем совести не имею, деньги у тебя просить?
  АНИСЬЯ. Да всего-то в долгах пять монет, невелика сумма!
  БАШМАЧКИН. Нет, не поможешь ты делу, тут гонорар побольше твоих накоплений требует.
  ЧЁРТ. И не лезь!
  БАШМАЧКИН. Видать, уберут со службы, я и помру... Безвыходная ситуация. Не лезь, Анисья... душу мне не тереби!
  АНИСЬЯ. Обидно, барин, совсем не чувствуете, где суть дела.... Ни про что обижаете. Все концы обрубили. И так вон, ведь, не сахар, так еще и грубите... (Продолжает убираться.) Господи! Акакий Акакиевич!
  ЧЁРТ. Не поминай Его имя всуе...
  АНИСЬЯ. (Смеется.) Счастье какое!
  БАШМАЧКИН. Ты что, Анисья, того? Помешалась?
  АНИСЬЯ. Счастье-то какое, вспомнила! Вы ведь, помнится, имели обыкновение, откладывать по грошику в платочек, завязанный в узелок.... Может время-то пришло заглянуть... А-а?
  БАШМАЧКИН. О чем ты?
  АНИСЬЯ. Ну эта, копилка-то ваша, давно ли заглядывали? Может вдруг, аккурат, та сумма что и требуется?
  БАШМАЧКИН. Анисья, молодец! (Достает ящичек, смотрит на него, как на спасение.) А где копилка-то!
  АНИСЬЯ. Да, вот тут.
   ЧЁРТ наблюдает за происходящим.
  БАШМАЧКИН. Ну, с Богом! (Разбивает, считают деньги.) Не хватает!
  АНИСЬЯ. Где ж, не хватает, Акакий Акакиевич, вы это, подсчитайте хорошенько, может, сбились?
  БАШМАЧКИН. (Возбужденно) Как я могу ошибиться, Анисья? На целую половину. Ладно бы, на два рубля обсчитаться. Надобно восемьдесят, а здесь всего сорок с небольшим.
  АНИСЬЯ. Так надобно ж, еще всего половину. Стало быть, полдела сделано?
  БАШМАЧКИН. (Ободрившись) Так, того? Ежели хорошенько подумать? (Думает.) Начальник в прошлом месяце, прибавку сделал, поднял жалование на двадцать рублев... А если пояс затянуть еще покрепче?... Изгнать употребление чаю по вечерам?... Так! Не зажигать по вечерам свечи?... (Берет бумагу, начинает просчитывать)
  ЧЁРТ. Насчет свечей - это правильно...
  АНИСЬЯ. Так, коли, для работы надобно, мои берите!
  БАШМАЧКИН. Так, если по улице ходить с осторожностью, почти на цыпочках, чтобы, таким образом, не истереть скоровременно подметок? (Еще просчитывает и записывает остаток)
  АНИСЬЯ. Так еще можно не отдавать прачке белье мыть, чтобы не занашивалось, я и сама могу иногда позаботиться...
  БАШМАЧКИН. Да всякий раз, приходя домой, сразу в демикотоновый халат обряжаться - он, поди, сносу не знает....
  АНИСЬЯ. Хватит, Акакий Акакиевич, должно хватить! Будет вам - шинель новая! (Пританцовывает, радуется).
  БАШМАЧКИН. Будет шинель! Это очень важно, Анисья! Это все равно, что жениться! Понимаешь? (Все деньги в мешочек собирает.)
  АНИСЬЯ. Понимаю, как не понять?
  БАШМАЧКИН. Это ж, все равно, что подругу завести, дорогую да приятную, и пройти с ней вместе жизненную дорогу!
  АНИСЬЯ. Точно, барин точно.
  БАШМАЧКИН. Что и в свет выйти, и в департамент с ней, в особое уважение...
  АНИСЬЯ. Ой, правду говорите, иначе и быть не могло!
  БАШМАЧКИН. Анисья, а не положить ли еще и куницу на воротник?
  АНИСЬЯ. А сукна купить самого лучшего!
  БАШМАЧКИН. На толстой вате, на крепкой подкладке без износу! Будет шинель! Будет!
  Музыка, ЧЁРТ берет перо и дирижирует, Анисья и Башмачкин прибывают в счастье и радости.
  Вдруг - стук в дверь. Все замирают.
   Занавес.
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
  Сцена 5.
  Башмачкин, Анисья, Петрович и Фёкла .
  Музыка, Анисья и Башмачкин прибывают в счастье и радости. Вдруг - стук в дверь. Все замирают. За ценой голос Петровича: 'Отворяйте, Акакий Акакиевич! Обновка пришла!'
  БАШМАЧКИН. Анисья, это ж Петрович! Готова шинель! Сам принес, как обещал! Анисья, отворяй, я приберу покамест тут это... бумаги все...
  Анисья выходит. Входит Петрович с новой шинелью, аккуратно завернутой в чистую ткань, а за ним жена Фёкла Ивановна.
  ПЕТРОВИЧ. Здравствуйте, Акакий Акакиевич!
  БАШМАЧКИН. Здравствуйте, Григорий Петрович! Фёкла Ивановна, честь имею!
  ФЁКЛА . Здравствуйте, Акакий Акакиевич! А что это за хорошенькая дамочка?
  БАШМАЧКИН. Хозяйка моя - Анисья...
  АНИСЬЯ. Анисья - хозяйка квартиры...
  ФЁКЛА . Очень приятно, Фёкла Ивановна - сваха, ежели что необходимо...
  ПЕТРОВИЧ. Готова шинель, не спал, трудился, чтоб вам радость да удовольствие доставить!
  БАШМАЧКИН. Так я это самое... могу в ней прямо сейчас и в департамент?
  ФЁКЛА . А чего медлить-то, ну, Григорий, отворяй куль!
  ПЕТРОВИЧ. Сам с усам... (Достает шинель.)
  Как только вынул шинель, все ахнули.
  АНИСЬЯ. Обновкой запахло...
  БАШМАЧКИН. Тише, Анисья! Помоги мне того... накинь, Петрович...
  ФЁКЛА . Ну в самый раз, ну, Гришка, не глаз - алмаз!
  ПЕТРОВИЧ. Я ж сказал, беспримерно готова будет!
  БАШМАЧКИН. Анисья, ну как?
  АНИСЬЯ. Словно в ней и родились, Акакий Акакиевич! В самую пору!
  ФЁКЛА . Сукно отличное!
  ПЕТРОВИЧ. Лучше не бывает!
  ФЁКЛА . Подкладка-то из добротного и плотного коленкору!
  ПЕТРОВИЧ. Он еще лучше шелку и на вид казистей и глянцевитей! Говорил, что куницу не надобно, лучше кошку - дешевше.
  ФЁКЛА . Ты, глянь, издалека словно куница!
  ПЕТРОВИЧ. Меньше двенадцати рублев за работу не могу взять, Акакий Акакиевич.
  ФЁКЛА . Двойным мелким швом шил, а потом еще и собственными зубами проходил!
  АНИСЬЯ. Акакий Акакиевич, вы точно жених!!!
  БАШМАЧКИН. Анисья, где мешочек с деньгами? Подай его, пожалуйста...
  АНИСЬЯ. Да-да, он там припрятан...
  ФЁКЛА (шепотом Башмачкину.) Ах, Акакий Акакиевич, что ж сразу-то не признались, что, мол, есть у вас кандидатура, а я то ноги избегала... да, как любит вас... в глазах писано...
  АНИСЬЯ (протягивает мешок Петровичу.) Вот, сударь - ровно восемьдесят рублев, копейка к копейке.
  БАШМАЧКИН. Пересчитай, Петрович...
  ПЕТРОВИЧ (пересчитывает.) Да я вам, Акакий Акакиевич, доверяю, уговор - так уговор!
  ФЁКЛА . Доверяй, но проверяй!
  ПЕТРОВИЧ (считает.) Это я с вас так это, Акакий Акакиевич, за работу-то по-божески, все потому, что живу без вывески на небольшой улице, знаю давно вас...
  ФЁКЛА . А на Невском проспекте за одну работу взяли бы семьдесят пять рублев, бегала - узнавала.
  БАШМАЧКИН. Так я прямо в ней на службу, в департамент... того сейчас...
  АНИСЬЯ. А начальство увидит - так обзавидуется...
  ФЁКЛА . Красавец! Теперь и свадебку сыграть можно!
  БАШМАЧКИН. Погоди ты, Фёкла , о свадьбе-то...
  ПЕТРОВИЧ. Точно, восемьдесят рублев с копейками...
  БАШМАЧКИН. Ты себе их оставь, шинель-то сам доставил... Пора мне... на службу...
  АНИСЬЯ. Акакий Акакиевич, не позамтракавши и на службу? Я мигом, яишенку сделаю...
  БАШМАЧКИН. Не надо, Анисья, не до завтрака мне... Прощай, Петрович! До свиданья, Фёкла Ивановна! (Уходит.)
  ФЁКЛА . Ты, Григорий, проводил бы по улице-то Акакия Акакиевича, присмотрелся, как шинель-то со стороны видна, а мешочек для сохранности мне оставь... я уж его припрячу, не одна собака не найдет... а то мало у нас тут в Петербурге-то нападений, средь бела дня орудуют...
  ПЕТРОВИЧ. Смотри, Фёкла , мои кровные!
  ФЁКЛА . Ты не кукся, я ж тебе угощенье сделаю...
  Петрович уходит.
  АНИСЬЯ (вернувшись.) Надо же... прям, в самый раз и к лицу... он аж духом-то воспрял! Говорит, теперь смысл найден, подругу обрел дорогую и приятную...
  ФЁКЛА . Сохнешь по нему?
  АНИСЬЯ. Фёкла Ивановна, вы меня того совсем...
  ФЁКЛА . А я ведь и знать-то не знала, и слыхивать - не слыхивала...
  АНИСЬЯ. Приятен он мне... словно, как ребенок какой... душа в нем есть, человечность...
  ФЁКЛА . А я - дура, ему и говорю, давай женю тебя... да и на примете барышня есть и какая барышня вся из себя что ни на есть...
  АНИСЬЯ. А он-то?
  ФЁКЛА . От разговору все уворачивается, да где ж мне додумать самой, что есть у него невеста...
  АНИСЬЯ. Да, я-то не невеста, не проявляют оне интереса ко мне...
  ФЁКЛА . Не уж и не видит? Я с первого разу угадала, глаз наметан...
  АНИСЬЯ. Мне и надо, главнее рядом быть, да заботу проявлять... лишь бы здоров был...
  ФЁКЛА . Смотри, Анисья, а на стороне-то никого у него нет?
  АНИСЬЯ. Знать не знаю, но чувствую - нет... на уме только что - буквы да бумаги...
  ФЁКЛА . А хошь подсоблю?
  АНИСЬЯ. Как?
  ФЁКЛА . Наведываться буду, да и подтолкну его, глаза открою...
  АНИСЬЯ. Не знаю, как бы не отворотился тогда от меня совсем, а то возьмет и съедет с квартиры... потеряю его...
  ФЁКЛА . Ладно, не сунусь в дела ваши... сама заглядывай, да рассказывай что-чего, а то я ведь думала, про всех знаю, а тут промах... Ладно, полечу к Акулинке ...
  АНИСЬЯ. Прощайте, Фёкла Ивановна, вы того... заглядывайте, тоже хоть сплетню принесете... а то ведь живу и знать не знаю, что в мире творится...
  ФЁКЛА . Забегу-забегу... ничего, не страдай, все на круги своя придет... признается, а там сразу ко мне... в полцены возьму, попомни: мое слово! Все устрою по-высшему!
  Фёкла и Анисья выходят за дверь.
  
  Сцена 6.
  Чиновник, ЧЁРТ, потом Башмачкин.
  Департамент. Чиновники шныряют из угла в угол, замечают, что место Башмачкина пустое.
  ЧИНОВНИК. Неужели Акакий Акакиевич задерживается?
  ЧЁРТ. Нет, Тимофей Петрович, на службу не задерживаются, а опаздывают!
  ЧИНОВНИК. На грубость нарывается!
  ЧЁРТ. Можем подсобить! Какая здесь важная документация?
  ЧИНОВНИК. Думаю, бумаги все важны...
  ЧЁРТ. Ну, так мы их перепутаем - пусть потом выкручивается и перебирает!
  Чиновники перекладывают бумаги из одного места в другое, подкидывают их.
  ЧИНОВНИК. Погодите, Степан Варламович! А может его уже того... со службы-то...
  ЧЁРТ. Ничего, другого поставят... Я вот, например, на повышение иду... правда, каллиграф из меня никудышный...
  ЧИНОВНИК. Из меня тоже... Значит, из другого департамента пришлют...
  ЧЁРТ. Бедный наш Акакий, куда ж он пойдет-то теперь?
  ЧИНОВНИК. Куда-куда? Только одна дорога - в могилу!
  Чиновник и ЧЁРТ смеются, разыгрывают похороны Башмачкина. Поют.
  ЧИНОВНИК. Помолимся за упокой раба Божьего Акакия!!!...
  ЧЁРТ. Можно без молитвы!
  ЧИНОВНИК. Пусть земля ему будет пухом!!!
  ЧЁРТ. Да будет так - чую нюхом!!
  ЧИНОВНИК. Да ниспошлёт начальство нам прибавку к жалованию!!! Господи помилуй, Господи, помилуй! Господи...
  
  Входит Башмачкин. Пауза.
  БАШМАЧКИН. Доброе утро, господа, я того, чуть-чуть припозднился... дело было...
  ЧИНОВНИК. Акакий Акакиевич?
  ЧЁРТ. Как вы переменились...
  БАШМАЧКИН. Есть бумаги важной срочности?
  ЧИНОВНИК. Покамест нет...
  ЧЁРТ. Начальство в отъезде... в Москву вызвали...
  БАШМАЧКИН. Так что ж тогда переписать-то? (Видит, что все разбросано.)
  ЧИНОВНИК. Мы сейчас вам того... поможем сложить документы-то...
  ЧЁРТ. Отчего ж не помочь такому человеку-то...
  БАШМАЧКИН. Спасибо, да я сам управлюсь...
  ЧИНОВНИК. Поздравляем вас, Акакий Акакиевич!
  ЧЁРТ. Непременно поздравляем!
  БАШМАЧКИН. С чем же, господа?
  ЧИНОВНИК. Как с чем! С обновкой!
  ЧЁРТ. Капота-то больше не существует!
  БАШМАЧКИН. Сегодня вот только принесли... я и того... задержался... сидит на мне шинель-то?
  ЧИНОВНИК. Еще как сидит! А вы того пройдитесь в ней, а мы оценим!
  ЧЁРТ. Мы тонкие ценители-то!
  БАШМАЧКИН. А как же служба?
  ЧИНОВНИК. Служба службой... а тут вот дело-то какое, поважнее будет!
  ЧЁРТ. И побранить-то некому в отъезде начальство!
  ЧИНОВНИК. Ну пройдитесь! Просим!!!
  БАШМАЧКИН. Если угодно, то... отчего ж.
  Башмачкин проделывает дефиле по департаменту, чиновник и ЧЁРТ комментируют.
  ЧЁРТ. Да, Тимофей Петрович, совсем ведь другим человеком стал!
  ЧИНОВНИК. Степан Варламович, и не говорите лучше, словно вырос на десять сантиметров, спина шире стала, а лицо совсем другое - представительное... Вот ведь что шинель с человеком-то делает!!!
  ЧЁРТ. На повышение пойдет, попомните мое слово!
  ЧИНОВНИК. У нашего-то начальника такой шинели нет!
  ЧЁРТ. Всех затмит!
  Чиновник и ЧЁРТ аплодируют Башмачкину, кричат 'Браво!'
  БАШМАЧКИН. Да, что же вы право, господа, того меня... совсем смутили...
  ЧИНОВНИК (серьезно.) Акакий Акакиевич, это дело отметить надо!
  ЧЁРТ. Вспрыснуть на шинель-то новую!!!
  ЧИНОВНИК. Вы должны задать всем вечер!
  БАШМАЧКИН. Господа, но я не имею средств на вечер... на шинель-то еле наскреб...
  ЧЁРТ. Не желаем ничего слышать, это событие отметить надобно, как подобает!!!
  БАШМАЧКИН. Но я вас уверяю, что не имею возможности...
  ЧИНОВНИК. Степан Варламович, срочно приглашаем дам и, конечно, должна быть сама Акулина Никитична, любым способом уговорите, умоляю!
  БАШМАЧКИН. Но это вовсе не новая шинель, а старая из починки...
  ЧЁРТ. Акакий Акакиевич, как же не совестно вам выдумывать разного рода глупости! Конечно, Тимофей Петрович, дамы будут, положитесь на меня!
  БАШМАЧКИН. Но я, право, не могу...
  ЧИНОВНИК. Погодите! Сегодня же я, как нарочно, именинник! (Подмигнул ЧЁРТу.) Так и быть, я вместо Акакия Акакиевича даю вечер!
  ЧЁРТ. Браво, Тимофей Петрович! Поздравляем!!!
  БАШМАЧКИН. Искренне примите мои поздравления, Тимофей Петрович!
  ЧИНОВНИК. А зачем медлить? Устроим вечер прямо здесь! Начальство в отъезде! Степан Варламович, дамы на вас, а мы с Акакием Акакиевичем все здесь подготовим! Правда, Акакий Акакиевич?
  БАШМАЧКИН. Я, право, не знаю, не уверен...
  ЧИНОВНИК. Акакий Акакиевич, это неучтиво!
  ЧЁРТ. Вы не можете отказаться! Это просто стыд и срам!
  БАШМАЧКИН. Ежели так угодно, то я готов помочь...
  ЧИНОВНИК. Отлично!
  ЧЁРТ. И не только помочь, а принять непосредственное участие в нашем предприятии! В честь именинника устроим бал! Я мигом! (Убегает.)
  ЧИНОВНИК. Что ж вы растерялись, Акакий Акакиевич? Помогайте, дамы ждать не любят!
  Начинается полная подготовка к празднику. На столе вместо бумаг возникают бокалы, бутылки с шампанским, закуски и т.п. Через некоторое время появляется ЧЁРТ с двумя дамами.
  
  Сцена 7.
  Чиновник, Башмачкин, две дамы, ЧЁРТ, позже Акулина Никитична.
  ЧЁРТ. А вот и мы, все ли готово, Тимофей Петрович?
  ЧИНОВНИК. Дамы, мое почтение! Готово все, а где же Акулина Никитична?
  ЧЁРТ. Обещалась быть, я ее слезно умолял!
  ЧИНОВНИК. Дамы, разрешите представить вам нашего Акакия Акакиевича!
  БАШМАЧКИН. Очень приятно того... познакомиться!
  Дамы смеются.
  ЧЁРТ. Предлагаю безотлагательно, хотя еще не все собрались, начать наш торжественный праздник! Тем более что событие не одно, а целых два! Имею честь в первую очередь поздравить нашего дорогого и любимого титулярного советника, который, по всей видимости, далеко пойдет, Акакия Акакиевича Башмачкина!
  ДАМЫ. Поздравляем! Поздравляем!!!
  ЧИНОВНИК. Сегодня в нашем департаменте событие - Акакий Акакиевич весь переменился! Он приобрел замечательную вещь - шинель! Это не просто шинель, это своего рода панцирь для защиты от жгучего мороза, и не только, это - путь вверх по нашей чиновничьей лестнице!
  ДАМЫ. Поздравляем!!!
  ЧИНОВНИК. Не удивлюсь, если в скором времени наш обладатель поднимется не на одну, а сразу же на две, а то и на три ступени вверх!!!
  ЧЁРТ. Так же надеемся, что он не забудет и своего собрата по службе, который был близок к его бумажному ремеслу и во всем помогал, способствовал, так сказать, в развитии!
  ЧИНОВНИК. Ну, так за Акакия Акакиевича!!!
  БАШМАЧКИН. Господа, мне право того... неловко как-то...
  ВСЕ. Поздравляем!!! Поздравляем!!! Поздравляем!!!
  Появляется Акулина Никитична.
  АКУЛИНА. Господа! Господа! Насилу отвертелась от мужа!
  ЧИНОВНИК. Акулина Никитична! Браво! Собственной персоной! Не погнушались нашим обществом!
  АКУЛИНА. Господа, если б не ваше общество, зачахла совсем бы и превратилась в курицу!
  ДАМЫ. В курицу!!!!
  АКУЛИНА. В честь какого события праздник?
  ЧЁРТ. Разрешите представить вам - Акакий Акакиевич Башмачкин!
  БАШМАЧКИН. Честь имею...
  АКУЛИНА. Так вот он каков! А я все слышу о нем разные сплетни, а видывать не видела!
  ЧИНОВНИК. (Башмачкину.) Акакий Акакиевич, это наша звезда, можно сказать душа светского общества - Акулина Никитична Белобрюшкова, супруга всем известного господина Белобрюшкова.
  ЧЁРТ. А праздника сегодня два: именины у Тимофея Петровича и обновка Акакия Акакиевича!
  АКУЛИНА. Ну и где ж обновка?
  ЧИНОВНИК. Акакий Акакиевич, надевайте шинель, сегодня вы должны быть в ней все время!
  Башмачкин надел шинель.
  АКУЛИНА. Боже, это чудо, человек переменился, Акакий Акакиевич, сделайте милость пройдитесь в ней, я просто вне себя...
  БАШМАЧКИН. Господа, я уже того... ходил...
  ЧЁРТ. Делайте, что велит дама!
  Башмачкин дефилирует.
  АКУЛИНА (Чиновникам.) Господа и дамы, право, не обижайтесь, хочу просить Акакия Акакиевича, чтоб на время торжества он был моим... кавалером...
  ЧИНОВНИК. Акулина Никитична, ваше слово для нас - закон!
  ЧЁРТ. Выше закона!
  БАШМАЧКИН. Я право, счастлив, с вами познакомиться...
  АКУЛИНА. Вот и отлично! Я, правда, сказалась супругу, что еду к подруге по важному делу, вы меня, надеюсь, не выдадите перед ним?
  ЧИНОВНИК. Что вы, Акулина Никитична!
  ДАМЫ. Будьте уверены!
  ЧЁРТ. Для нас ваше присутствие - честь!
  АКУЛИНА. Что же вы, Акакий Акакиевич, в таком праздничном наряде и молчаливы?
  БАШМАЧКИН. Да я, право, с вашим супругом личных отношений-то того... не имею, как же я ему чего скажу про вас...
  АКУЛИНА (Смеется.) Какой же вы чистый и непосредственный! Ну, так за Акакия Акакиевича!
  ЧЁРТ. Сегодня еще одно событие, господа, именины у Тимофея Петровича! Предлагаю поздравить его!
  АКУЛИНА. Конечно-конечно, ну голубчик, Тимофей Петрович, жду, когда же вы обыграете меня в вист!
  ЧИНОВНИК. И тогда обещание свое исполните?
  АКУЛИНА. И не сомневайтесь, когда муж заснет... (смеется.)
  ЧЁРТ. Акулина Никитична, можем ли мы вас просить в честь именин Тимофея Петровича исполнить любимую вашу арию?
  ВСЕ. Просим! Просим!
  АКУЛИНА. Господа, я готова! И не только в честь именин, но и в честь знакомства моего с Акакием Акакиевичем!
  Акулина Никитична поёт арию Кармен.
  У любви, как у пташки крылья,
  Ее нельзя никак поймать!
  Тщетны были бы все усилья,
  Но крыльев ей вам не сломать!
  Всё напрасно - мольба и слёзы,
  И страстный взгляд, и томный вид,
  Безответная на угрозы,
  Куда ей вздумалось - летит.
  Любовь! Любовь!
  Любовь! Любовь!
  ВСЕ. Браво!!! Браво!!!
  АКУЛИНА. Предлагаю теперь устроить танцы!
  ЧИНОВНИК. Можно вас пригласить, Акулина Никитична?
  АКУЛИНА. Тимофей Петрович, милый, не обижайтесь, но на сегодня мой кавалер Акакий Акакиевич, а с вами у нас все впереди! (Протягивает ручку для поцелуя.)
  Чиновник и ЧЁРТ приглашают дам, начинают танцевать. Акулина подходит к Башмачкину.
  АКУЛИНА. Что же вы теряетесь? Я вся во внимании!
  БАШМАЧКИН. Акулина Никитична, и в толк не возьму, как мне приходила мысль, что мой капот можно еще починить! (Смеется.) С шинелью и сравненья нет!
  АКУЛИНА. Да я не о том... А в шинели вы и правда величественны, мужественны, очень видный человек!
  БАШМАЧКИН. Я в ней чувствую себя намного увереннее, как будто того... переродился! Она словно женщина, предающая силы и сохраняющая от мороза...
  АКУЛИНА. Да, о женщине... Слышала, невеста у вас объявилась, а вы все в себе держите, а общество знать хочет и порадоваться за вас!
  БАШМАЧКИН. Какая невеста?
  ДАМА. Анисья...
  АКУЛИНА. Анисья, так ее зовут, кажется...
  БАШМАЧКИН (смеется.) Анисья? Да что вы, Акулина Никитична! Анисья - она чистый друг и хозяйка квартиры!
  АКУЛИНА. Если правда - я очень рада этому... Так вы пригласите меня на тур?
  БАШМАЧКИН. А как же ваш муж?
  АКУЛИНА. Муж - объелся груш! Дома он, и еле на ногах держится! Так что же мне, молодой и красивой, у его кровати сидеть, да ждать пока он Господу душу отдаст? Ну же, смелее, не бойтесь - не укушу. (Сама берет за руку Башмачкина, танцуют.)
  Все три пары кружатся в танце. Вдруг резко музыка обрывается. Башмачкин с Акулиной в центре.
  БАШМАЧКИН. Пора мне... домой, Акулина Никитична. Предчувствие есть...
  АКУЛИНА. Вы не можете меня оставить, Акакий Акакиевич, сегодня я - ваша, а вы мой кавалер!
  БАШМАЧКИН. Простите, пора мне... Да и поздно уже, дома дело есть...
  АКУЛИНА. Значит, дело... Анисья...
  БАШМАЧКИН. Сегодня на службе ничего не переписал, так дома поработаю, завтра начальство приедет, отчет надо сдать, документацию...
  АКУЛИНА. Значит, бросаете меня? Бросаете? (Башмачкин молчит.) Ну и чёрт с вами! (Чиновникам.) Тимофей Петрович, вы сегодня именинник! Так налейте ж мне шампанского! А потом нашу игру продолжим, если проиграю - все выполню, как и обещала! Господа, пойдемте! Охладить пыл надобно! Здесь что-то душно сделалось!
  Все выходят. Башмачкин остается один. Звук ветра - метели, он на улице идет домой, ЧЁРТ следует за ним.
  
  Сцена 8.
  Башмачкин, ЧЁРТ.
  БАШМАЧКИН (кутаясь в шинель, идет по улице.) Спасительница ты моя, отрада, с тобой словно смысл в жизни появился...
  ЧЁРТ. Вверх по лестнице пойдешь, станешь известным и знаменитым, все у твоих ног ползать будут, а ты только приказы отдавать, да бумаги подписывать важные.
  БАШМАЧКИН (отгоняя мысли.) Экая эта Акулина Никитична! Как предо мной стелилась, (шинели) если б не ты, меня и не заметила б, а чиновники-то гонор да язву убрали, словно я не титулярный советник, а...
  ЧЁРТ. Царь!
  БАШМАЧКИН... царь? Царь! Счастье-то какое! Силы во мне прибавилось, да цель явная стоит! А может, действительно государем стану?
  ЧЁРТ. От Анисьи съедешь, заела она тебя, нос сует, куда не следовать!
  БАШМАЧКИН. Сначала дом себе на Невском проспекте куплю! Тройку вороных у парадной поставлю. На лошадях ездить буду, а то, что это право, все ноги исходил! С тобой, милая, мне сам ЧЁРТ не страшен! Сам ЧЁРТ - не брат!
  ЧЁРТ начинает снимать шинель с Башмачкина.
  Башмачкин, ёжась от холода, побрел в сторону.
  
  Сцена 9.
  Ерошкин, Акулина Никитична, ЧЁРТ, позже Башмачкин.
  Ерошкин выдвигает стол, делает кое-какую расстановку на сцене, что-то бормочет.
  ЧЁРТ. Иван Абрамович, к вам пришли-с!
  ЕРОШКИН. Пока не принимаю, очень занят!
  ЧЁРТ. Здесь дама, очень представительная, говорит, не уйдет, пока вы не примете-с ее!
  ЕРОШКИН. Дама? Хорошо, впустите!
  Влетает Акулина Никитична.
  АКУЛИНА (бросается на шею.) Дорогой, я так рада тебя видеть!
  ЕРОШКИН. Вы что, Акулина Никитична? Я ж предупреждал, на службе никаких дел!
  АКУЛИНА. Что ж вы так грубо-то, Иван Абрамович? Я, можно сказать, с душой к вам летела, спешила поздравить с назначением, а вы со мной так? Аль забыли, что про меж нами было?
  ЕРОШКИН. Ничего я не забыл, Акулина Никитична!.. Но не здесь же, птичка моя!
  АКУЛИНА. Увидеть хотела, истосковалась сердце мое по тебе, Иван!
  ЕРОШКИН. Акулина, я ж сам не свой... А тут должность дали, повысили, не дай Бог, супруг твой прознает, скинут тотчас! Здесь же и у стен уши есть!
  АКУЛИНА. Белобрюшков не узнает, всё: последние деньки отсчитывает, а после - я твоя!
  ЕРОШКИН. Погоди ты, еще мужа не схоронила, не загадывай вперед!
  АКУЛИНА. А ты, что ж это, на попятную? Сам же слово дал, а теперь назад берешь?
  ЕРОШКИН. Да что ты, свет мой, о тебе одной мечтаю... Но человек я таков, предостерегаюсь всего... иначе и должность не получил бы, сама знаешь, как здесь дела-то делаются.
  АКУЛИНА. Знаю, всё знаю, дали б не бумагу, да заставили бы под пыткой написать на ней, много б дел интересных вышло и чиновников важных вниз слетело бы... Да и о тебе есть, что написать...
  ЕРОШКИН. Ты что, Акулина? Против меня пойдешь?
  ЧЁРТ. Иван Абрамыч, к вам чиновник какой-то.
  ЕРОШКИН. Пусть подождет, теперь еще не время! А сейчас - прости, в первые дни не могу задерживать людей в приемной...
  АКУЛИНА (жалостливо.) А презентик у тебя для меня есть какой?
  ЕРОШКИН. Есть, голубка моя, на квартире, сегодня же преподнесу!
  АКУЛИНА. Ну что ж, подожду вечера... а прям здесь и подожду...
  ЕРОШКИН. Нельзя, что б нас вместе видели - подозрения возникнут!
  АКУЛИНА. А я по делу к тебе пришла, муж прислал...
  ЕРОШКИН. Ну, смотри, Акулина, пожалуйста, лишнего не скажи... (За дверь.) Войдите!
  Входит взлохмаченный Башмачкин, глаз бешеный, бегает из стороны в сторону.
  БАШМАЧКИН. Иван Абрамович, добрый день!
  ЕРОШКИН. Добрый день, Акакий Акакиевич! Что с вами? Совсем вид потеряли!
  АКУЛИНА. Добрый день, Акакий Акакиевич! (Протягивает ему ручку.)
  БАШМАЧКИН (не замечая Акулину.) Я к вам с делом важным...
  ЕРОШКИН. Последние бумаги получил от вас - отличное письмо и каллиграфия...
  БАШМАЧКИН. ...касательно жизни и смерти!
  АКУЛИНА. Чьей смерти?
  БАШМАЧКИН. Акулина Никитична, день добрый!
  ЕРОШКИН. Акулина Никитична вот по просьбе мужа пришла, тоже с делом! Так что вы про смерть-то имели честь сказать?
  БАШМАЧКИН (плачет.) Давеча нападение на меня было и кража, не могу жить без нее тепереча... я того... помру скоро, ежели не поможете...
  ЕРОШКИН. Успокойтесь, Акакий Акакиевич, все по порядку давайте, без кого жить не можете? Какая кража случилось?
  БАШМАЧКИН. Шинель мою сняли, ограбили бесчеловечным образом... прям, на площади и сняли...
  ЕРОШКИН. Кто снял? Как вы на площади-то оказались?
  БАШМАЧКИН. Из департамента шел... начальство в отъезде было, так мы там этого... отметить решили именины Тимофея Петровича и шинель мою новую... вот Акулина Никитична - свидетель...
  ЕРОШКИН. Свидетель чего?
  АКУЛИНА. Как же вам не совестно, меня приплетать, Акакий Акакиевич? У вас, видимо, с рассудком что-то стряслось... Увидели меня и помутились, дома я была, с мужем, плох он не отхожу от него, а вы на меня наговаривать!
  ЕРОШКИН. О департаменте поподробнее извольте изложить!
  БАШМАЧКИН. Вышел я из департамента, а тут на площади накинулись, кулак приставили и нож к сердцу, да шинель-то сняли... Кричать не мог, считать заставили до десяти... Просчитал я, потом к будочнику, он меня к частному приставу направил...
  ЕРОШКИН. Акакий Акакиевич, может, вы после департамента непорядочный дом посетили, да там шинель-то и оставили?
  БАШМАЧКИН. Не верите мне?
  ЕРОШКИН. Отчего же, верю, детали уточняю, должность обязывает! Так что ж частный пристав?
  БАШМАЧКИН. Был у него, но сказали, что спит, пришел в десять - сказали: опять спит, в одиннадцать часов сказали, что нет его уже, вышел... Я им и говорю, что жалобу составлю на них за обман! А они - не велика честь, если угодно, то обратитесь к начальнику полиции, если он примет меня... Вот я к вам сразу же и поспел! Иван Абрамович, не могу жить без нее, душа не на месте, найдите шинель, я опознаю, и Петрович законные доказательства представит...
  ЕРОШКИН. Какой Петрович?
  БАШМАЧКИН. Григорий Петрович - портной, он ее мне и пошил за восемьдесят рублей!
  ЕРОШКИН. А откуда вы восемьдесят рублей-то достали?
  БАШМАЧКИН. Да, какое дело ваше, где достал! Скопил, помогли...
  ЕРОШКИН. Как вы, милостивый государь, смеете на высшее лицо голос повышать, да еще и в присутствии дамы? Вы что порядка не знаете?
  АКУЛИНА. Право, неожиданность слышать от вас бранные слова!
  БАШМАЧКИН. Простите Акулина Никитична, простите ваше превосходительство, с языка сорвалось - рассудок теряю...
  ЕРОШКИН. Значит так, Акакий Акакиевич, сейчас дама у меня вперед пришла, а вам надобно знать, как такого рода дела водятся! Об этом вы должны были прежде подать просьбу в канцелярию, она пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом передана была бы секретарю, а секретарь, в свою очередь, доставил бы ее уже мне...
  БАШМАЧКИН. Я, ваше превосходительство, решил утрудить вас, потому как секретари... они же народ-то ненадежный, им нельзя доверить ничего... забросят бумагу...
  Музыка. Выскакивает ЧЁРТ танцует его не видят. Башмачкин продолжает рассказывать что-то Ерошкину, он краснеет, в недоумении, бьет кулаком по столу. Музыка обрывается.
  ЕРОШКИН. Что-что? Откуда вы мыслей и духу такого набрались? Что за буйство такое распространилось между молодыми людьми против начальников и высших! Да знаете ли вы, кому это говорите? Понимаете ли вы, кто стоит перед вами? Понимаете ли вы это? Я вас спрашиваю?
  БАШМАЧКИН. Понимаю - не слепой еще, вы - Иван Абрамович!
  ЕРОШКИН. Вон отсюда! Вон, пока сторожа не вызвал! Вон!
  Башмачкин удаляется. ЧЁРТ за ним. Пауза.
  АКУЛИНА. Страстный вы какой, однако, Иван Абрамович! Так я пойду, вечером у вас буду...
  ЕРОШКИН. Простите, Акулина Никитична, с языка сорвалось... нашло на меня что-то...
  АКУЛИНА. Вечером за презентом приеду!
  ЕРОШКИН. Да-да, ждать буду, целую ручки, Акулина Никитична!
  Акулина выходит.
  ЕРОШКИН (один, достает бутылку.) Господи, что же это нашло на меня? Вот, что должность-то с человеком делает! В зверя обращает! Нет, нельзя так с человеком, пусть и чина низшего, нельзя! Неспокойно теперь на душе-то, неспокойно! Видимо, горе для него сильное! Человек-то он порядочный, и дело свое исправно выполняет; бумаги, им писанные, хоть в пример всем титулярным советникам ставь! Нельзя с человеком так, нельзя!
  Уходит.
  
  Сцена 10.
  Анисья, Башмачкин, ЧЁРТ.
  Звук натянутой струны. Выходит Анисья с белой простынею и постилает ее на столе. Появляется Башмачкин, что-то ищет. ЧЁРТ наблюдает за всем. Все в дымке, как во сне.
  АНИСЬЯ. Опять, батюшка, блуждаете, я вот вам кровать стелю, прилегли б, отдохнули от дел-то.
  БАШМАЧКИН. Некогда мне отдыхать, Анисья, дело есть, найду воров, найду и шинель, жить без нее не могу!
  АНИСЬЯ. Какую шинель-то, Акакий Акакиевич?
  БАШМАЧКИН. Которую Петрович мне за восемьдесят рублей пошил!
  АНИСЬЯ. Да у вас, свет мой, таких денег-то отродясь не было, а если вы о капоте, так он вон висит!
  БАШМАЧКИН (увидел ЧЁРТа.) Чую, Анисья, в сговоре ты с ними, извести меня решили!
  АНИСЬЯ. Да что ж вы такое говорите! Я добра вам желаю, потому как люблю вас, Акакий Акакиевич, а вы любви-то моей не примечаете! Смотрите, как все вам постелила? Отдохните!
  БАШМАЧКИН. Знаю, Анисья, я вот лягу, а вы мне подушечкой дыхание перекроете, али нож в сердце воткнете! (ЧЁРТу.) Не могу умереть, пока не найду ее!
  АНИСЬЯ. Да как же умереть! Вы хотите меня одну на этом свете оставить, я же без вас, батюшка, умру! Что ж я вам плохо-то сделала, за что меня ненавидите?
  БАШМАЧКИН. Вот что, Анисья, план у меня созрел! Если не проболтаешься - откроюсь!
  АНИСЬЯ. Я же горой за вас! Люблю вас!
  Башмачкин шепчет на ухо Анисье. ЧЁРТ комментирует.
  ЧЁРТ. Всякую ночь, буду по улицам являться сдирать со всех шинели, не разбирая чина и звания, пока свою не отыщу!
  БАШМАЧКИН (вслух.) Петровича привлеку, он подтвердит, что шил ее, а там всем капут настанет! Отомщу за зверство такое! Самоличный суд устрою - убью всех!
  АНИСЬЯ. Вы что ж, свет мой, в привидения решили поиграть? Так пока солнце-то не потухло, отдохните, а там - как знаете!
  БАШМАЧКИН. И правда, отдохну, а там - никто не уйдет от меня! Никто! Даже генерал!
  АНИСЬЯ. Вот и хорошо!
  Башмачкин ложится на стол, Анисья выходит. ЧЁРТ отходит в сторону. Звук лопнувшей струны.
  БАШМАЧКИН (проснувшись.) Анисья, Анисья, пришел кто?
  Вбегает Анисья с кувшином воды.
  АНИСЬЯ. Проснулись? Простите, Акакий Акакиевич, это из рук моих решето выпало... Вот, я вам отвар принесла, вы весь в горячке!
  БАШМАЧКИН. Я уж того... думал, шинель принесли!
  АНИСЬЯ. Да кто ж ее принесет-то... Не думайте о ней, изводите себя понапрасну, новую потом сошьем, вот накопим денег и сошьем!
  БАШМАЧКИН. Та мне необходима, Анисья, та! Сила в ней нечеловеческая какая-то! До нее сам не свой!
  АНИСЬЯ. Вы б себя пожалели! Давайте примочечку приложу, а то жар не спадает!
  БАШМАЧКИН (плачет.) Анисья, а если не найду ее, так и помру? И похоронят меня в капоте! Я отомщу...
  АНИСЬЯ (Впивается глазами в Башмачкина, не веря в произошедшее, отходит, напевая).
  Спи, младенец мой прекрасный,
  Баюшки, баю.
  Тихо смотрит месяц ясный
  В колыбель твою.
  Сколько слез я втихомолку
  В эту ночь пролью...
  Спи, младенец мой прекрасный,
  Баюшки, баю.
  Звук натянутой струны, ЧЁРТ на пальцах отстукивает удары сердца, замедляя ритм. Прекращает отстукивание. Струна обрывается. ЧЁРТ подходит к Башмачкину и накрывает простыней, как покойников. Вдруг - раздается детский крик. ЧЁРТ отходит и слушает. Слышны голоса:
  1-я. Мальчик! Мальчик!
  Ребенок кричит.
  2-я. Ребенка окрестить надобно!
  1-я. Конечно, окрестить! (Качает.) Сегодня именины у Моккия и Соссия!
  2-я. Нет уж, лучше Трифилий или Варахасий!
  3-я. Погодите! Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его - Акакий Башмачкин.
  1-я. Акакий?
  2-я. Акакий Акакиевич?
  3-я. Башмачкин Акакий Акакиевич!
  1-я. Смотрите-смотрите, улыбается!
  2-я. Понравилось!
  3-я. В вицмундире народился, для чего-то великого!
  1-я. Советник будет титулярный!
  2-я. В департамент пойдет, а там и до статского советника выслужится!
  3-я. Ну, все - хватит гадать! Чему быть, того не миновать!
  Удары сердца становятся все реже. Стук прекращается.
  Музыка ЧЁРТ танцует, дирижирует.
  Занавес. Все права защищены в "Театральном агенте". https://teatral-agent.ru/compositions/author/view/1762/ Постановка в профессиональных театрах и любительских коллективах без разрешения автора запрещена.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"