Когда у мам клыки жёлтые

Лидия Шевякова, «Божьи люди», рассказы («Наш современник», №3, 2002 г.); «Всё в этом мире не напрасно», рассказы («Москва», №4, 2002 г.).

        Едва начав читать, сразу чувствуешь какое-то неудобство, ещё не зная, как его определить. Потом понимаешь: мешает хороший, добротный, но — журналистский стиль. А представлены — рассказы, то есть, по определению, нечто не очерковое, а художественное. Художественности в этих рассказах явно не хватает. Потому и странным кажется обращение какого-нибудь персонажа к тому, от кого ведется речь, по имени, а имя-то — из рассказа в рассказ — всегда новое, то есть, по законам художественного жанра, условное. Это мешает. Будь эти вещи написаны по законам именно журналистики, в виде очерков, от своего имени, — всё воспринималось бы легче.
        Впрочем, то ли содержание рассказов таково, то ли их чуть прикровенная назидательность — читаешь всё-таки с интересом. Это во-первых. Во-вторых — над каждым поневоле задумываешься. И выходит в конце, что задумываешься уже и не над рассказом, а над жизнью, своей личной и той, что вокруг. Ибо откуда же и взяты многие, чаще легко узнаваемые персонажи, как не из жизни (автор, Лидия Шевякова — действительно, профессиональная журналистка, закончившая факультет журналистики МГУ). Эти-то персонажи и интересны, их-то примеры и поучительны. Недаром же подборка рассказов в «Нашем современнике» и называется — «Божьи люди».
       
        Вот жуткий и комичный образ из рассказа «Спасительница». Заплутавший в незнакомых людных местах, от всего шарахающийся монах, которого спутники по путешествию уже отчаялись и дождаться, взволнованно рассказывает:
        «...А на вокзале, скажу я вам, как в аду. Люди кричат, толкаются. Кругом перебранка. У меня уже и голова пошла кругом. Стою я посреди площади, закрыл глаза и говорю: «Душечка моя! Царица Небесная! Спаси! Погибаю, а я уж больше из монастыря, клянусь, ни ногой!» Открываю глаза и вижу: сидит передо мной жуткое существо, волосы огненные, когти огненные, на руках черные перчатки без пальцев, в зубах мундштук с папиросой, и торгует семечками. Я уж и забывать стал, что женщины такими бывают...»
        Заканчивается повествование его же словами: «Такую вот спасительницу матушка Богородица прислала». Дочитав, улыбнёшься: а верно ведь, нередко именно так в жизни и бывает. Ибо, конечно, всё — и радующее доброе, и пугающее худое — у Бога устроено в сторону нашего спасения.
       
        Забавен и другой рассказ — «Паломница» — об одной старушке, которую иначе как Божий одуванчик и назвать-то не сможешь. Такое восьмидесятилетнее, напрочь глухое (и потому, конечно, глупое — раз ничего не слышит) существо, которому, именно сглупа, всё как бы само в руки идёт. Вот уж действительно как сыр в масле прокатывается она с паломнической группой по святым местам. Где для кого-то заминка — для нее всё само происходит, а ей и невдомёк, каких именно трудностей она случайно... не заметила.
        Забавно и весело. Вот только по возвращении обратно, в будничный мир, чувство смешной нелепости этой «старушонки» вдруг исчезает и сменяет страхом: как же это? Неужели  т а к,   как приходится ей, — ещё можно жить?! Выходит, можно. С Божьей помощью. Прочитайте, будет возможность, этот рассказ.
       
        Читаешь и, повторяю, видишь: всё взято из жизни, ведь она такова, что придумывать чаще ничего и не надо. Да вот, со мной самим был случай. Встречаю в церкви давнюю знакомую, видимся с которой редко, ну раз в несколько лет. Она в очереди за святой водой. Подхожу — и первый её с доброй простодушной улыбкой вопрос: «Что, Володя, ты тоже в религию вдарился?» Это — в храме-то, после службы! Так что — вот...
        Кому не знаком нынче такой тип «новых христиан» (особенно, между нами говоря, — христианок), которые пришли в Церковь — смешно и грешно сказать — скорее не от поисков правды и спасения, а благодаря просто неуёмной своей энергии, наскучившись прежними увлечениями: от НЛО до Рерихов и буддизма. Ну и, соответственно, опять же благодаря своей энергии, идущих «дальше», «обгоняющих» простых батюшек и даже почитаемых в народе блаженных и стариц.
        Так, героиня рассказа «Душный коммерс» очень недовольна своим мужем: в церковь он не ходит (хотя и помогает материально), священных книг сам в руки не берет (она для него читает), думает только о работе, о деньгах (а дела у него, не то коммерсанта, не то уже и крупного собственника, идут весьма успешно). Сама же она, героиня — существо, конечно, милое (даже для Наф-Нафа, своего домашнего... кабанчика; кабанчик вместо обыкновенной собаки — это престижно) и «несказанно духовное». Жить такой «половинчатой» (то есть «полу-церковной») жизнью она не может, и вот собирается от живого мужа... в монастырь. Есть, правда, трудности с благословением на такой шаг, но разве они непреодолимы для энергичной женщины? Вот только начинается рассказ почему-то с того, что наша активная особа, сломав ногу, вот уже два месяца ковыляет на костылях по своему дому. А собиралась-то — в монастырь...

        Героиня же другого повествования — именно монашка. «Тяжело в учении» называется этот рассказ. И дался он мне, признаюсь, трудней всего. Не смог я поверить поучительному, просветляющему наш взгляд моменту, который в нём заложен автором (да и самой жизнью, надо полагать). Не удалось мне представить, что любые утраты, принятые нами со смирением, будут нам возвращены. До сё кажется мне, что случаются утраты и не восполнимые, несмотря ни на какое смирение. Что ж, видать, слишком грешен автор этих заметок для такого идиллического ви'дения, вот и не много благодати ему дарится.
        Зато хочешь не хочешь, а даётся другое. Как-то очень уж остро понятен оказался совсем другой рассказ Шевяковой, «Одиночка», из журнала «Москва» (№4, 2002 г.). Есть у повествовательницы знакомый, Володя. Был мужчина-гуляка, стал — родитель, целиком погружённый только в заботы о маленьком сыне.
        Весёлый рассказ. И совсем уж не поучительный, а только забавный. Как может быть забавной наша странная, иногда до слёз «смешная» жизнь...

        «Помню, мы справляли трехлетие Павлуши. Из ненавистных Володе представительниц слабого пола осчастливлена приглашением была только я. Малыш выглядел совершенно счастливым и без умолку болтал, вертясь на папиных коленях. [...]
        — Пашенька, а это что за лесенка? — Я показала на кусок от шведской стенки, прикрученный к боковине гардероба. — с тобой папа зарядкой занимается?
        — Нет, — важно пояснил мальчуган. — Там наверху мое убежище от мамы. Если она вдруг придет, я быстро залезу на шкаф и спрячусь там.
        — А как же ты узнаешь, что это твоя мама?
        — Она страшная. У нее во-от такие зубы, три глаза и четыре хвоста.
        — Да нет же. Она хорошая, — не очень уверенно возразила я, — твоя мама любит тебя и очень скучает.
        Но Паша, словно не слыша моих протестов, уже деловито развертывал и детализировал страшный, желанный и запретный образ:
        — Два глаза зеленые, один черный, в три зрачка. Клыки желтые, а хвосты длинные, и она ими, как дрессировщик в цирке, все бьет и бьет по полу.
        — А почему клыки-то желтые? — в полной растерянности поинтересовалась я.
        — Она моркови много ест, — уверенно отвечал тот. — Очень любит морковь.
        Тут Володя позвал Пашу к себе, а я — каюсь — встала на первую ступеньку шведской стенки и заглянула в мамоубежище. Аккуратные синие стопки полного собрания сочинений В. И. Ленина служили бортами для этого уютного тайничка, так что снаружи казалось, что шкаф просто с головой завален старыми книгами. Внутри книжного грота был постелен мягкий коврик, на котором валялись забытый игрушечный паровозик и множество темно-рыжих хвостиков засохшей моркови.
        Дождется ли когда-нибудь этот славный мальчуган своего страшного чудища, для которого он так заботливо припасал в своем убежище морковное лакомство?»

        Вообще, рассказы, найденные мною в «Москве» (журнале, обыкновенно с более, чем у «Нашего современника», выраженной православной направленностью), — не об околоцерковных сторонах жизни, а просто о людях, да и написаны в лёгком светском тоне весёлым ироническим языком. Но, хоть как-то неловко вроде и признаться, а всё-таки радует меня, очень радует, что рассказы Лидии Шевяковой заканчиваются по-разному, но всегда — на какой-то оптимистической, освежающей ноте. Читаешь их — и неожиданно, вопреки всем общенациональным и личным тяготам, начинаешь потихоньку успокаиваться: не всё худо в нашем отечестве. Жизнь-то — слава Богу, продолжается!


        Владимир Цивунин
        21 июня 2002 г.

------------------------------------
Было подготовлено для рубрики «Путеводитель по чтению» христианской газеты Севера России «Эскӧм-Вера».
Опубликовано под названием «На освежающей ноте», с досадным для автора сокращением, в №419 (август 2002).