|
|
||
| ||
Владимир Цивунин. «Время листьев». Книга стихотворений
Раздел 2. «Цветы меланхолии»
-------------------------------------------------
+ + +
Опадают тихо листья,
Лишь едва-едва шурша.
Небо с каждым днём всё мглистей,
И грустит, грустит душа.
Но в печальный миг осенний
Принял словно благодать
Я умение растений
Тихо-тихо умирать.
(19 октября 1990)
+ + +
Толпа завистлива и лжива,
Где начинается делёж.
Куски отпущенной поживы
Порасхватать ей невтерпёж...
Домой с добытым возвращаясь,
Народ становится добрей.
И я гляжу не возмущаясь;
Быть может, это для детей...
(21 октября 1990)
+ + +
Ты красива, юна, всё на свете любя,
Винограда срываешь грозди.
Но завистливо сверху глядят на тебя
Одинокие злые звёзды.
О, я их не виню, так печальна их злость.
Ты ведь станешь сама звездою.
Посмотри, и твоё уже сердце зажглось.
Станет мукой, что было игрою.
(2 ноября 1990)
+ + +
Анатолию Панюкову
Нету звёзд, а то бы падали
На ладонь или в тетрадь.
Да не звёзд — любви. Ах, надо ли
Хоть осколки собирать...
Ведь одаривать нам некого,
О высоком — позабудь.
Человеку — человеково,
Так, попроще что-нибудь.
(8 ноября 1990)
+ + +
Наверно, музыка не та,
А ночи чересчур длинны,
И нет луны, лишь темнота
Сопровождает наши сны.
А утром ты опять уйдёшь,
Оставив мне ненужный свет,
В тот мир, в котором ты живёшь
Средь обольстительных примет.
(22 ноября - декабрь 1990)
+ + +
Как будто новые стихи
Из старых сновидений,
Растут лишайники и мхи
Меж каменных ступеней.
И дремлют души старых плит,
И капает вода,
И ниоткуда миг летит,
Чтоб кануть в никуда.
(24 ноября 1990)
+ + +
Ни похвал, ни упрёков не слушая,
Как Господь на седьмой день творения,
Написать своё самое лучшее —
Предпоследнее — стихотворение.
Чтоб в конце концов были оправданы
Все тревоги и вечное маянье,
Чтоб казалось, что вот и разгаданы
Божьи сны над пределом отчаянья.
Чтобы не подступаясь к последнему,
Безыскусному, с рифмой глагольной, —
Жить в согласии с миром, по-летнему:
Безмятежно, бездумно, безвольно.
(10 декабря 1990)
+ + +
Чуден дом стихотворенья.
Свет луны, свеча и звёзды,
Потолок уходит аркой
В полусумрак тишины.
Эти стены сохраняют
Все предания столетий.
С полок мёртвые легенды
О бессмертье говорят.
В мозаическом оконце
Скоро лучик заиграет,
Вслед за ним зашепчет нежно
О любви весенний сад.
Вот Жена. Она прекрасна —
Величава, как богиня,
И приветлива, как дева,
Предвкушающая грех.
Я её целую платье,
Я готов к грехопаденью...
Боже, Боже, ты простишь нам,
Ибо нас и вовсе нет.
(11 декабря 1990)
+ + +
Кирине
В комнате моей чертёнок,
У него температура.
Где добуду я лекарства? —
Загуляла ведьма-дура.
Загуляла ведьма-дура,
О сыночке позабыла...
Только должен и чертёнку
Кто-то быть родным и милым.
Что же, ты б поспал, чертёнок.
Станешь ты весёлым бесом.
А сейчас поспи покуда.
«Баю, баю, тёмным лесом...»
(8 января 1991)
+ + +
Вот тучи опять нависли так низко,
И снова чего-то ждёшь.
Но уже никто не оставит записку,
В которой лишь слово «дождь»...
(3 апреля 1991)
+ + +
Сколько мне ещё быть,
Мой домашний божок...
Мне успеть бы простить
Всех, кто мной пренебрёг.
Сколько сам я обид
Рóздал щедрой рукой...
У кого что болит —
Вы обижены мной.
Скольких недолюбил
И любить не хотел,
Скольких просто забыл,
Скольких недоглядел...
...Небо сыплет снежок.
Это осень опять.
Мой домашний божок,
Научи меня спать.
(3 мая 1991)
+ + +
Георгию Иванову
Хочу придти к себе домой,
Где над столом полоска света,
Где будут понятые мной
Стихи усталого поэта.
Вот жизнь, а вот и след её —
Всё откровенно до предела.
Так откровенно бытиё,
Когда уже бессильно тело.
(3, 6 мая 1991)
+ + +
Твоё вечернее дыханье
Уютом наполняет дом,
Как лёгкое напоминанье
О всём любимом и простом,
О том, что нам давно знакомо,
О том, что вечно под луной...
Моя хранительница дома,
Побудь ещё, побудь со мной.
(16 мая 1991)
+ + +
Мне странно быть марионеткой
У злой истории в руках,
Удаче радоваться редкой
И целоваться впопыхах.
И чувствовать своё бессилье
Хоть что-то в жизни изменить...
Как будто плод мы надкусили,
Но не успели проглотить.
(19 мая 1991)
+ + +
Тщеславие не помогло...
Отчаянье поможет.
Опять пишу, всему назло
(Себе назло, быть может).
И всё-таки я подарю
Кому-нибудь поэта.
И ворох листьев к сентябрю,
И тонкий лучик света.
(14 июня 1991)
+ + +
Ты бледна, и косишься украдкой
На поникшие за ночь цветы.
Над какою печальной загадкой
Так печально задумалась ты?
Но, растерянна, полуодета,
Ты сама — как загадка во сне.
Мягко стелется дым сигареты.
И спокойствие дарится мне.
(18 июня 1991)
+ + +
Цветущий папоротник знает:
Его на свете не бывает,
И не положено бывать.
А мир — не видит в том урона.
И только старая ворона
О нём могла бы рассказать.
(23 июня 1991)
+ + +
В надменно-жёлтые шелка
Любовь опять рядится.
Ещё развязка не близка,
Но рядом плохо спится.
И в этом странном полусне,
В случайности касаний,
Объятья исподволь тесней
И тело всё желанней...
Но поутру нам отомстит
Гордыня, ведьма злая,
И дымкой нега отлетит,
Следов не оставляя.
(23 июня 1991)
+ + +
Не объясняясь бы, вовсе не споря,
Дверью не хлопая, просто уйти.
И затеряться в зелёном просторе,
Обратного не отмечая пути.
Вольная воля, широкое поле,
И облака в небесах налегке...
Старая песня — российская доля —
Те же слова: «Вниз по Волге-реке...»
(28 июня - 8 августа 1991)
+ + +
Стихов непонятная прелесть,
И тайны мелодий в крови...
Быть может, и в них разуверясь,
Запомню лишь муки свои.
Ненужные, тёмные муки:
Гордыня, болезнь и тщета.
С последней надеждой в разлуке
Какая спасёт красота...
(1 июля 1991)
+ + +
Катят детскую коляску
По аллее цветника...
Расскажи мне, мама, сказку
Из тех лет, издалека.
Ты расскажешь — я поверю:
Безмятежны небеса.
И себя — твою потерю —
Я найду на полчаса.
(5, 7 июля 1991)
+ + +
Некрасивая девочка топчется,
И Господь не уверен вполне
В том, что всё, что той девочке хочется,
Снизойдёт к ней хотя бы во сне.
И когда ещё всё перемелется,
Перетерпится, слюбится ей...
А судьба её вот уже стелется
Одиночеством будущих дней.
(13 июля, 1 августа 1991)
+ + +
Дождь всё льёт, и льёт, и льёт —
Сердцу тихая отрада.
Пусть бы лил он целый год,
Мне иного и не надо.
Лишь бы не длина снегов
Да унылый вой позёмки,
Небеса без облаков
Да с утра уже потёмки...
(6 августа 1991)
+ + +
Ни добра, ни печали...
Всё забыть и уснуть!..
Мы бессмертно устали.
Нам бы скуки чуть-чуть.
Да в блаженном бездельи
Вдруг легко умереть...
Слишком много хотели.
Слишком мало успеть.
(6 августа 1991)
+ + +
Пожелтевшие кустики ивы.
Одиноко-спокойна река.
Я лежу, одиноко-счастливый,
И разглядываю облака.
Завтра осень. И, словно целуя,
На прощанье мне лето даёт
День, какие бывают в июле,
И слегка даже солнце печёт.
Может, так же в блаженном эдеме
Перед небом валялся Адам,
И не подозревая, что время
Уже ходит за ним по пятам.
(31 августа 1991)
+ + +
1 октября 91
Осень идёт к середине.
Отшелестел листопад.
Скучно сегодня Кирине,
Входит ко мне невпопад.
Скажет какую-то фразу —
Так, лишь бы что-то сказать,
Будто ей раньше ни разу
Не приходилось скучать...
Нет ни подружек, ни шума,
Только игра из бумаг.
И неуютно-угрюмо
В комнате бродит сквозняк.
Хоть погуляла б, Кирина,
Осень ли не хороша...
Или... впервые, так просто,
Вдруг загрустила душа?
1 октября 1991
+ + +
В раю... найти уединенье,
Легко, привычно поскучать.
Но — вдруг? пускай без вожделенья! —
Попробовать поцеловать,
Когда душа былой красотки
Вблизи случайно промелькнёт.
...И вспомнить вкус обычной водки
И чьи-то губы в Новый год.
(1 октября 1991)
+ + +
Почитать бы... Не читаю.
Если бы поговорить...
Некогда. Я понимаю...
Остаётся — просто быть.
Остаётся хмурым взглядом
Всё предвидеть до конца,
Двигаясь кругами ада
К одинокости творца.
(1, 15 октября 1991)
+ + +
Ещё натурщица нагая
Перед художником стоит,
И, полутени подбирая,
Свою Диану он творит,
Но годы медленной рекою
Уже сливаются в века.
И зритель праздною толпою
На них глядит издалека.
(10 октября 1991)
+ + +
Лениво пьём. Лениво слушаем
Свою, чужую болтовню.
Лениво ищем место лучшее
И льнём к неяркому огню.
Но вот уже вино кончается.
Ну что ж, пора и по домам.
И плавно так земля качается
Под каблучками наших дам.
(13 октября 1991)
+ + +
Перелистать, вздохнуть и отложить.
Пойти и с кем-то поболтать.
Так постепенно эту жизнь дожить
И новую — не начинать.
Нет разницы — быть добрым или злым;
Всё так же вьются к небесам
Намерений благих обильный дым
И тихой грусти фимиам.
(13 октября 1991)
+ + +
Всё — приходит... Пора успокоиться.
Всё сбывается. Сбудется.
Золотая рублёвская «Троица»
Никогда не забудется.
Голова от печалей туманится,
Страшно с временем меряться,
Но душа ещё к небу протянется,
Подрастая, как деревце.
А когда перейдёт тот предел она,
Где ничто не меняется,
Вдруг увидишь, что всё тобой — сделано,
И надежда — сбывается.
(1, 13 октября 1991)
+ + +
Пора, казалось бы, привыкнуть —
Паденья боль, ненужный взлёт.
Чему приходится поникнуть,
Быть может, снова расцветёт.
Ну что же, в мире всё как надо,
Всё справедливо до конца:
И рая грусть, и воля ада,
И одиночество творца.
(19 октября 1991)
+ + +
Для всех, кто умер, кто умрёт,
Кто умирает,
Душа печальная поёт,
О чём — не знает.
Мы все, кто умерли, умрём
И умираем,
Чего-то ждали, что-то ждём,
А что — не знаем.
Для нас так мало одного
Земного света.
Но — никого и ничего,
И нет ответа.
(9 ноября 1991)
+ + +
Заплачет о Страстях Христовых,
Рыданием зальётся хор...
И небеса раздвинет всполох,
Земной осветится простор.
И глянет Он с улыбкой муки
На нас, на грешную юдоль,
Благословляя эти звуки,
Превозмогающие боль.
(9 ноября 1991)
+ + +
Не сумел, чтоб не аукнулось
Задрожавшею губой...
Ничего, что не откликнулось.
Ничего, я сам большой.
Ну и что — гляжу потерянно?..
Ну и что — один исход?..
Стало тише чуть отчаянье.
К старости совсем пройдёт.
(17 ноября 1991)
+ + +
Окно психиатрической больницы.
Соседи спят привычным сном.
И только мне опять не спится:
Я вижу даму в голубом.
А может, в жёлтом... И — уходит.
Всё тише каблучки слышны...
Как часто муки нас находят
Среди покойной тишины.
15 декабря 1991, Москва, гостиница «Россия»
+ + +
Вечер быстро так кончается.
Час-другой — и все уж спят.
Потихоньку начинается
Мой ночной обычный ад.
Ад не ад — какая разница,
Всё равно, как называть...
Вечер жизнью чуть подразнится —
Ночь предложит умирать.
(20 декабря 1991)
+ + +
Спасаюсь ли рифмой глагольной,
Или пустым разговором,
А всё ж понимаю невольно —
Спасение будет нескорым.
Когда-то ещё успокоюсь,
Забудутся чёрные даты...
Тогда только, может, откроюсь
Для новой любви. И утраты...
(24 февраля 1992)
+ + +
Незаметно зима растворилась
В мягкой сырости серого марта.
Ватным комом весна покатилась,
Так, без солнечных дней, без азарта.
На душе ли такая погода,
Что почти ничего и не нужно?..
Но — с зимой расстается природа,
Вслед за мной повторяя послушно.
(22 марта 1992)
+ + +
Ах, муза, ненадёжная красавица!..
То ждёшь её напрасно день-деньской,
То без предупреждения появится,
А ты уже... с красавицей другой.
(19 апреля - 2 июня 1992)
+ + +
Прошёл по коридору кот,
Прошёл себе вальяжно.
И жизнь моя вот так пройдёт.
Или не так, неважно.
Но — кот прошёл, и этот миг
Уже не повторится...
Так до сих пор и не отвык
Я попусту томиться.
(23 июня 1992)
+ + +
Из дней моих — ну разве сотый,
Надежду лёгкую тая,
Откликнется высокой нотой
Всесилию небытия.
И всё же ради этих редких,
Но полных благодати, дней
Ещё шумит листва на ветках
Моих зелёных тополей.
Шумит листва, и воздух влажно
Такой внушает мне покой,
Что даже умереть не страшно,
Оставшись частию земной.
(25 июня 1992)
ОБЛАКА
Трава ногами не примята,
Легко здесь бабочкам порхать.
На голубом — обрывки ваты.
И хочется лежать, лежать.
И никогда не возвращаться
В тревожный опустелый дом.
И никогда не отрываться
От белого на голубом.
(8 июля 1992)
+ + +
Прилетела туча грозовая,
Ливень так и хлещет из ведра,
И по лужам бегает, играя,
Вымокшая насквозь детвора.
Будет солнце — платьица просохнут;
Пусть гуляет дождик по дворам.
И смешно в раскатах грома глохнут
Грозные призывы строгих мам.
(8 июля 1992)
ЦВЕТЫ МЕЛАНХОЛИИ
То холодеющие звёзды,
То вовсе небеса пусты.
Но меланхолии так просто
Растить прозрачные цветы.
Они так нежно расцветают,
Посеребрённые луной.
Они так грустно увядают
На злой поверхности земной.
(8 июля 1992)
+ + +
Дерево трудно растёт —
Скудные соки питают.
Дерево листья теряет,
Горьким становится плод.
Дерево скорби и слёз
Тени не бросит широкой.
«Дерево, чтó в тебе проку!..» —
И осерчает Христос.
(21 июля 1992)
+ + +
Трава под окнами всё гуще.
Могучий катится июль.
И тени тополевой кущи
Ложатся на ажурный тюль.
И пахнет в комнате цветами.
И, неожиданно-легки,
Вдруг обращаются стихами
Вчерашние черновики.
(25 июля 1992)
+ + +
Лене
Не держись за меня. Ты же видишь, как я ненадёжен.
Не держись за меня. Я тревожный, усталый, больной.
Ничего не могу. Этот мир для меня невозможен,
И другая стихия кружит и кружит надо мной.
Лишь тебе почему-то не страшно со мной, а спокойно,
Хоть глаза твои часто понятной тоскою полны.
Или думаешь ты: как наступят небесные войны,
Так моими стихами мы будем с тобой спасены?
Но — ты веришь в меня, в то, что я этот путь одолею,
Этот к Богу ведущий, но странный, неузнанный путь.
Будет свет нам иной, будет свет не бывает светлее...
А покуда — темно. Ничего... Ничего... Как-нибудь...
(13 сентября 1992; Москва)
ВИКТОРУ ЛАПШИНУ
(на стихотворение «Ваня»)
Как часто горестный упрёк
Я судьбам посылаю...
Но ты — такое, брат, извлёк!
Кручина-то какая...
А — не расстался с добротой
Щемящий твой мальчонка.
И что-то же в душе простой
Не рвётся, хоть и тонко.
(9 октября 1992)
+ + +
Вот уже который раз
Спрашиваю тихо:
Что же за беда стряслась?
Да какое лихо?
Ничего не говоря,
Головой качаешь...
Как ты мучаешь меня —
И сама не знаешь.
(11 октября 1992)
+ + +
Отчего мне так скверно
В это ясное утро...
Мир Твой создан, наверно,
Справедливо и мудро.
Может, в чём я виновен,
И за это страдаю?
Может, ради диковин
Отдалённого рая?
Или зря мы пророчим
Неземные сюжеты?..
Кто ответит? А впрочем,
Мне не нужно ответа.
(12 октября 1992)
+ + +
Тане Зубковой
Давай задумаем число,
Хоть мы уже не дети,
Найдём простое ремесло
И будем жить на свете.
Постелим скатерть на столе
И вымоем посуду.
Забудем о добре и зле.
И это будет чудо.
(20 октября 1992)
+ + +
Распродажа судьбы и истории,
Распыленье российских щедрот,
Ради новой чужой бутафории
Нас к позорному веку ведёт.
Вижу боль и всё то же безверие,
Хоть багровая сходит заря;
У осколков Российской империи
Обагрённые кровью края.
Подымайтесь, кресты православные;
В тесном воздухе серой чадит.
В душах борются силы неравные.
И свеча очень трудно горит.
(4 ноября 1992)
+ + +
Лёгкий ангел войдёт спозаранку
В неуютное это жильё,
И увидит кромешную пьянку,
И не вымолвит слово своё.
Но, взирая на это паденье,
Он подумает: «Бог им судья.
Только в долгом труде воскресенья
Кто поможет им, если не я...»
(15 ноября 1992)
+ + +
По воле случайного случая
Родиться. И вновь умирать...
Мелодия Баха тягучая
Ответа не хочет давать.
Но перед Великой загадкою
Земную загадку несёт,
Как счастье бессмысленно-краткое
Того, кто сегодня умрёт.
(17 ноября 1992)
+ + +
Ничего не говорить;
Тишины довольно.
Потихоньку просто быть,
Грустно и не больно.
Только отсвет неземной,
Тишина без края.
Что ни станется со мной,
Всё я принимаю.
Я один, чего мне жаль,
Чтó мои сомненья?..
Велика небес печаль,
Вечно их терпенье.
(19 ноября 1992)
ИСКУШЕНИЯ
Ищи хоть женщину, хоть Бога —
Звезда всё так же вдалеке,
И потаённая тревога
Сквозит в безумном языке.
Но кто к несчастным направляет
Искуса вечного исток?
И кто ещё не понимает,
Как человечно он жесток?
(7 декабря 1992)
+ + +
Я шучу с ней: «Мещанское счастье...»
Нам как будто ещё невдомёк,
Что ведут наши розные страсти
Нас от гибели на волосок.
Наши взгляды едва пресекутся —
И умчатся на две стороны.
Но ещё наши губы смеются,
И боимся мы лишь тишины.
Я не знаю, чем кончится это,
Но, загадывая наперёд,
Слишком мало я вижу там света...
Слишком разный у нас небосвод.
(7-14 декабря 1992; 2010)
+ + +
Юрию Кузнецову
Не называй своих врагов,
Не называй, не надо.
Они твоих не стоят слов,
Не стоят полувзгляда.
В грядущем все они мертвы,
Лежат под слоем пыли.
Не поверни к ним головы:
Их нет. И вряд ли были.
(12 декабря 1992)
+ + +
Как внебрачное семя,
Легковесно и мило,
Равнодушное время
И меня обронило.
Что же, шит я не лыком,
Да и скроен не худо.
Я мечтал о великом —
И доступно мне чудо.
Жизнь моя золотая
Рассыпается в строчку.
Я её подбираю
По листу, по листочку.
Всё я знаю, умею
И со всем управляюсь,
Только с мудростью змея
Простотой прикрываюсь.
Ибо ревность людская
Ближним нé даст покоя.
Лучше я проиграю,
Чем дразнить их собою.
Не хочу никого я
Мучить этой напастью.
Дай им, Боже, покоя.
Дай мне, Боже, — участья...
(18 мая - 15 декабря 1992)
+ + +
День кончается. Курю,
Балуюсь чайком.
Телевизор не смотрю —
Чтó покажут в нём...
Книгу, что ли, почитать —
Пушкина, — зевнув...
Да и завалиться спать,
Не перелистнув.
(16 декабря 1992)
ВЫЗОВ
Было в жизни искал я иного,
Но, ленив и отважно упрям,
Не за страх, а за русское слово
Брошу вызов своим временам.
Порадею за русское слово,
Хоть совсем не славянских корней
Я, пришедший из края лесного,
Из тайги запоздалой моей.
И меня нищета моя гложет,
Но, своим вопреки временам,
Я за русское слово, быть может,
Много больше, чем думал, отдам.
(... — 18 декабря 1992)
+ + +
Страшусь безумья — и хочу
Рассудок потерять,
Чтобы лекарству и врачу
Наивно доверять.
Когда б христовой веры свет
Меня преобразил!..
Но для меня и веры нет,
Господь не подарил.
Но как я умничать устал,
И воли — не ищу.
Лишь в ожидании креста
От страха трепещу.
(10 января, 11 марта 1993)
+ + +
Наступает тщедушный рассвет
Неуютного зимнего дня.
Материнской звезды силуэт
До весны не согреет меня.
Низко зимнее солнце висит
Над заснеженной стылой землёй.
Но планеты раздумчивый вид
Всё же дарит какой-то покой.
(15 января 1993)
+ + +
В минуты слабости (хоть, впрочем,
Тут не минуты, а года)
Бог знает что себе пророчим
И не сгораем от стыда.
А всё же на людях мы прячем
Свою опасную тоску.
И раздаётся вместо плача
Унылое кукареку.
(21 января, 11 марта 1993)
+ + +
Дети играют, смеются, галдят...
Я отрешённо смотрю.
Вот, это всё, чем я мог быть богат, —
Тихо себе говорю.
Миг не удержишь в ладони своей,
Нет моей силушки тут.
Молча смотрю на своих дочерей:
Боже, как быстро растут!
(5 февраля 1993)
+ + +
Движение ресниц усталых
Опять обиду выдаёт,
И всё темней вино в бокалах,
И время медленно идёт.
Напрасный день, напрасный вечер
За этим маленьким столом,
Напрасно зябнут твои плечи,
И мы давно уже не пьём.
А на ресницах — блёстки соли.
И не согреет нас вино...
И слово, вырвавшись из боли,
Едва не произнесено.
(12 февраля 1993)
+ + +
«Быть иль не быть?» — вот суть и проба
Мерцанья Божьего во мгле,
Когда не просто зло, но злоба
И страх гуляют по земле.
Не быть — как просто и желанно,
Не страшен скорый переход.
Но по родным заноет рана
И эту лёгкость перебьёт.
А быть — опять тоска всё та же
И та же смута: «Быть — не быть?»
...Но есть же свет в печали нашей.
И есть ещё — тоска любить.
(15 февраля 1993)
+ + +
...Потом вторая неудача:
Опять мне не было письма.
Ещё тоску свою я прячу,
Но не вернулась бы зима.
Ещё кому-то я и нравлюсь
И улыбаюсь свысока,
Но я не знаю, как я справлюсь
С предощущеньем тупика.
(27 февраля 1993)
+ + +
Стоит яблоку здесь появиться —
Тут как тут дрозофила моя.
Начинает легко суетиться
И себя предлагает в друзья.
Винограда ли где раздобуду,
Или просто варенья чуток —
И мелькает здесь малое чудо,
И уже я не так одинок.
Ах ты, мушка, фруктовая мушка,
Дорогое моё существо!..
Паучок мне дружок, ты подружка;
Все от Бога, все — чудо Его.
(6 апреля 1993)
+ + +
Усталые слова безумно надоели.
Красивые слова напишутся не мной...
Когда бы к чудесам искусной акварели
Мог обратиться я; когда бы мир земной
Передо мной восстал первичной красотой
И для больной души я справил новоселье...
(18 мая 1993)
+ + +
Ах, погода отличная, право!
Право, выйти бы да погулять.
И глядеть на деревья и травы,
В пышном благоуханье найдя благодать...
Нет, сидишь утомлённо и сухо.
Шелестят — за окном — тополя.
И жужжит бесноватая муха,
Раздраженье с тобою деля.
Надоест, и её ты прихлопнешь
От бессилия нервной рукой.
И над строчкой ненужно иссохнешь,
Как у Пушкина рыцарь скупой.
(18 мая 1993)
+ + +
Не хватило немножко любви,
Не хватило тепла или света.
Всё прошло, ничего не зови.
Всё прошло — для кого-то и где-то.
Ну а ты всё поодаль стоял,
С детских лет недоверчивый зритель,
И просить не умел, только ждал.
А скорей получает проситель.
О несбывшемся тихо жалей,
Не спасли тебя робкие тайны,
Ничего не бывает случайно...
Но случайное всё же милей.
(19 мая 1993)
+ + +
Скучно дома. На полу
От жары мой пёс томится.
Я даю ему напиться
И опять сажусь к столу.
Но и Пушкина уже
Я почти не понимаю.
И тома перебираю
С грустной ревностью в душе.
(20 июля, 15 августа 1993)
+ + +
Пока я в будничных заботах
Всё бесполезней пропадал,
В недосягаемых высотах
Мне облик Пушкина предстал.
И сердце грустно затомилось:
Чтó стóят все мои слова...
И муза тихо отстранилась,
Поцеловав меня едва.
(28 июля 1993)
+ + +
Беспристрастна ночная звезда,
Что горит у судьбы на краю.
Моё время идёт не туда...
Ничего, я — на месте стою.
И твержу я себе в письменах:
Полно горе своё горевать,
Не сегодня мы ляжем во прах,
За грехи не сейчас отвечать.
Так живи же, живи не тужи,
Даже если с грехом пополам,
И развей сиротливость души
По холодным и тёплым ветрам.
Может, горе и впрямь не беда?
Говорят, все мы будем в раю.
Нас проводит ночная звезда,
Что горит у судьбы на краю.
(11 августа 1993)
+ + +
Хочу любить, хочу покоя;
Домашний мнится мне уют
И что-то очень дорогое,
Чего легко не отберут.
Но так же вздорно проживаю
Судьбой отпущенные дни.
И безнадёжно уповаю
Решить сомнения свои.
(15 августа 1993)
ПУШКИН. ПОСЛЕДНИЕ СТИХИ
И года не пройдёт (судьбы законы строги),
Как, вдруг и насовсем, придётся замолчать.
На хладное лицо наложится печать,
И сани полетят по сумрачной дороге.
Но — нет, душа полна; и старые грехи
Ещё волнуют кровь; и простирает гений
Далёкие мечты...
...А близкое успенье —
Диктует в тишине прощальные стихи.
Прощальные стихи. Наклон потусторонний.
А ближним невдомёк, и даже самому,
Что, солнцем просияв на русском небосклоне,
Он пишет, но уже — потомку своему.
(17, 19 августа 1993)
+ + +
Пропаду ли в вине,
Разорву ли свой круг —
Что положено мне,
То и сбудется вдруг.
Ведь не знает никто,
Где тот рай неземной...
Говоришь: «Налитó»? —
Ну и пей же со мной.
Ну а душу сгублю
Раньше ранних седин?..
Так я с детства люблю
Песни русских равнин.
(22 сентября 1993)
+ + +
О чём я думаю, — и тайный в горле ком...
О чём я думать смею, и о ком!
Прости мя, грешного, Господь. Земля, прости.
И — отпусти, без боли отпусти...
(7 октября 1993)
+ + +
По ступенькам крахмальным сбегаешь ты в сад,
И глаза мои вслед тебе долго глядят.
Ты уходишь, я знаю, уже навсегда.
Возле сердца осколочек льда.
Не беда...
Я останусь один. Не спеша закурю.
И спокойное лезвие я заострю.
И осколочек выну из тесной груди.
И какая мне разница, чтó впереди.
(19, 22 октября 1993)
+ + +
Иные дни, иные впечатленья
Могли бы мою душу взволновать.
А старые — уходят по теченью
Ленивой Леты. Стоит ли спасать
Всё то, что некогда тебя томило,
Томило смутно и грустя жило,
Но — лишь в тебе, как некое мерило
Того, что недоступно, но светло...
Теперь другое. День мой прост и тёмен.
Соблазнам лёгкой воли не даю,
И в чувствах я теперь куда как скромен,
И провожаю тихо жизнь мою.
Она идёт — и просит уж не много:
Чтоб только день спокойно был прожит...
Хоть всё прямей и всё скучней моя дорога
И всё быстрей земля кружит.
(4 ноября 1993)
+ + +
Не дорог нарочитый мне приём.
С достоинством мастерового
Пишу обыкновенным языком —
И тем ответственнее слово,
Когда, с душой в одно соединясь,
Державный дух словам дарует связь.
Пусть мудрствует лукавый — не хочу
Мутить стихом его кручёным
Сей божий мир. И, глядя на свечу,
Могу манерам просвещённым
Противостать спокойной простотой,
Противостать, не принимая бой.
А праздные слова, слова, слова?..
Их, помнится, в года досуга
Читал и я; кружилась голова
От восхищённого испуга...
Но я развеял тот манерный дым,
Чтоб вновь придти к понятиям простым.
Чтобы любить листву, любить огонь,
И глубину небес, и воду,
И детскую раскрытую ладонь,
И дождь, и тихую погоду.
Чтоб полюбить молчанье старых книг.
И оценить успокоенья миг.
(18, 19 января 1994)
+ + +
Только дождь по листве
пробежит тихим шорохом лета,
Только тихо в ответ
зашумит благодарно листва —
Узнаю, принимая всерьёз,
моей жизни приметы,
От которых, одних лишь,
моя не болит голова.
Я готов раствориться
в журчании тёплом июля
И остаться навек
в этих шумных потоках воды,
Чтобы дети проснулись
и снова спокойно уснули,
Чтобы детских тревог
хоть на время притихли следы.
Я могу говорить,
но блаженство есть только в молчаньи.
Пусть касанья дождя
порождают священный испуг.
Я молю Тебя, Боже,
приостанови испытанье,
Дай мне выйти на время
за мой человеческий круг.
(2, 9 февраля 1994)
НА ПОСЫЛКУ РУКОПИСНОГО СБОРНИКА
Тане
Иначе выглядят подарки;
Они нарядней, веселей.
А здесь — каракули, помарки:
Неровный след руки моей.
И оттого лишь я решаюсь
Послать тебе неловкий дар
(За почерк тут же извиняясь),
Что сей помятый экземпляр —
Один из двух всего. При этом
Его оставшийся двойник,
Забытый где-то между книг,
Едва ль предстанет перед светом.
(4 февраля 1994)
+ + +
От ветерка имбирно-пряного,
Когда стареть никак не хочется,
И до Георгия Иванова
(Или, читай, до одиночества),
Минуя книгу Голубиную,
Дорожка вышла мне — не длинная.
Прошёл дорожкой той покорно я.
За мной трава вставала сорная...
И что мне проповедь Нагорная,
Когда тоска во мне былинная.
(28 февраля, 2 марта 1994)
+ + +
Я весел... не по настроенью.
Но — улыбаюсь для двоих.
В словах и лёгких, и смешных
Им не увидеть грустной тени.
И даже жалобы смешны,
Когда шутя их изливаешь...
И думу трудную скрываешь,
Не тронув самой глубины.
(8 июня 1994)
+ + +
Июль... Средь лета — листопад
От сырости, почти болотной.
Таким делам куда как рад
Я в меланхолии бесплодной.
Июль... А тополь под окном
Кривится голыми ветвями.
Или столь гадко мы живём,
Что и природе плохо с нами?
Июль... А лета нет и нет;
Всё холод да дожди худые,
И мир вокруг меня одет
В моей хандры дырявый плед,
И давят капли дождевые.
(12 июля 1994)
ВЕТЕРАН
То ли пуля была на излёте,
То ли ангел его охранял,
Но душа не покинула плоти —
Со своими он в рай не попал.
И пошёл он к другим поколеньям,
И они улыбались ему.
Только чувствовал он с отчужденьем,
Что не больно-то нужен кому.
(12 октября 1994)
+ + +
Век замкнулся в своём торжестве
Над взыскующей бедной душой.
Так осенний мороз обещает листве
Под снегами унылый покой.
Так желанною станет зима
Для того, кому нечего ждать.
И декабрьская густо опустится тьма,
Чтобы старость помочь коротать.
(18 октября 1994)
+ + +
Скачет неистовый рыцарь добра,
Всадник на белом коне.
Грустно вослед ему смотрит сестра,
Свечка стоит на окне.
Сколько мытарств, испытаний и битв
В жизни он должен пройти...
Сколько ночами читать ей молитв:
«Господи, брата — прости!»
(23, 24 ноября 1994)
+ + +
Что нас держит на этой земле,
Где почти не осталось опоры?..
Кабы в сытости или в тепле,
В тихом лепете милого вздора.
Только нет — всё лютей холода.
Или попросту кровь остывает.
И собака бездомная лает,
Словно ждёт у порога беда.
Чем поможет совет мудреца...
Всё труднее бежать от искуса —
Безнадёжно отпраздновав труса,
Остудить свою кровь до конца.
(15 декабря 1994)
+ + +
Ещё мы говорим о славе, о искусстве...
Г. И.
Портрет Георгия Ивáнова
Висит зачем-то на стене.
А в общем-то, чего тут странного —
Он вам напомнит обо мне.
Напомнит и об одиночестве,
Моём, твоём и всех подряд,
О всех без имени, без отчества,
О всех, о ком не говорят.
Вот мы барахтаемся, маемся,
А после — смотрит небосвод,
Как мы уже не возмущаемся,
Последний получив расчёт.
(21 декабря 1994)
ОКСАНЕ БУКИНОЙ
Тебя утешить не берусь,
Я не утешен сам и грешен.
Ты глянешь — вечер юн и нежен —
И тихо вздрогнешь: «Здравствуй, грусть!..»
Но всё я верю (эка блажь!),
Что примешь ты покой и счастье
И бережной любви участье...
И сердце любящим отдашь.
(30 марта 1995)
+ + +
Всё идёт сообразно наукам,
Лишь поэт стороною идёт.
И — своих современников внукам —
Он дыхание передаёт.
Тонким лучиком боли и славы
Он проходит сквозь долгую тьму,
И времён равнодушных заставы
Не способны перечить ему.
И проносит он слово живое
Над судьбáми кладбищенских плит.
И, как в небе звезда со звездою,
Так с душою душа говорит.
(5, 12 сентября 1995)
+ + +
Деревьев шум, и день погожий.
Но как назойлив шум людской!
О, если б одарил Ты, Боже,
Меня одной лишь тишиной.
Прошу я много, но себе ли.
Я слаб, Ты видишь, — но стою.
А жаль в эфирной колыбели
Мне музу бедную мою.
Как этот воздух неспокоен,
Как тесен, сумрачен и груб.
День жизни — лучших слов достоин,
Но не любовь слетает с губ.
Прости мне многие печали
И тишину нам ниспошли.
Чтоб мы светло возревновали
Твои творенья на земли.
(13-24 сентября 1995)
К ПИСЬМУ В ЛЕНИНГРАД
Подруга юности несмелой,
Прими нечаянный привет.
Что было всуе — отгорело;
Ты стала дама, я поэт.
Своя у каждого дорога,
Своя у каждого звезда:
Кто ищет прав, кто ищет бога,
Хоть и находит не всегда.
Не скоро нам даётся опыт,
Для многого я опоздал.
Но был бы рад, коль поздний ропот
Тебя — не часто искушал...
Былые чувства чуть остыли
(Увы, мы в этом не вольны),
Слегка покрывшись слоем пыли,
Как знаки милой старины,
Но всё мне дорог опыт ранний,
И утопающий твой взгляд,
И — запах твой... Моих мечтаний
Полубезумный аромат.
(18 сентября 1995)
+ + +
Живая плоть от пули задымится,
И ярость оборвётся на лету.
Зато душа несмело устремится
Неведомо куда сквозь темноту.
Забудет ли она, душа солдата,
Последнюю из всех земных обид?
Увидит ли врага она как брата,
Когда вослед и та душа взлетит?
(28 сентября 1995)
+ + +
Листвы убранство золотое, —
И с тихой нежностью глядишь.
Но скоро дерево живое
От мёртвого — не отличишь.
И будут ветви, как в пустыне,
Нелепо крючьями торчать.
Пока им не поможет иней
Красою зимней засиять.
(2 октября 1995)
+ + +
Недолги дни багряной желтизны.
Недолги сны осеннего покоя.
Уже порывы ветра и шальны,
И злы, как месть недавнего изгоя.
И капает докучливым дождём
Не грусть уже, а маета глухая.
И мы, под звук холодный засыпая,
Наутро солнца яркого не ждём.
А ждём — зимы неслышного прихода
И тихого в смиреньи Покрова,
Когда с великой мудростью природа
Спокойно опускает рукава.
(6 октября 1995)
+ + +
Говорим. Говорим да пишем.
Суета. Суета сует.
Тихий дождик стучит по крышам,
А покоя всё нет и нет.
Сердце бьётся темно и глухо,
Всё-то мнится нам благодать.
Только сколько же надо духа,
Чтобы нищим душою стать...
(10 октября 1995)
К ДОЧЕРЯМ В САНАТОРНО-ЛЕСНУЮ ШКОЛУ
У нас зима. А что у вас — не знаю.
Наверное, игривая волна,
На каменистый берег набегая,
Всё так же плещет, хоть и холодна.
Ни летом, ни тем более зимою
Мне не случалось быть в Геленджике,
Где, может быть, в туманном далеке
На рейде корабли стоят гурьбою.
А может, нет; откуда же мне знать.
И вот, пока вы в письмах не успели
Мне обо всём спокойно рассказать,
Я вижу только здешние метели.
(27 ноября 1995)
СТИХИ К ЕЛЕНЕ
Под весёлой звездой листопада,
Одиноки, и всё же вдвоём,
Окружив себя тайной оградой,
От людей мы к деревьям идём.
Обнажаясь, трепещут осины,
Только вновь наша кровь весела.
И почти наши души невинны,
И покуда безгрешны тела.
Да и вовсе мы не одиноки.
Просто нам захотелось с тобой
Заглядеться на этот высокий,
На мерцающий купол ночной.
(28 ноября 1995)
+ + +
Имена всех живущих и грешных,
Но познавших пред Господом страх,
Из сует и потёмков кромешных
Да услышатся на небесах.
Да не будут отвержены строго
Те, чья жизнь не по воле темна,
Да отыщется к небу дорога,
Да услышатся их имена.
(29 ноября 1995)
+ + +
«...Наследник, императрица,
Четыре великих княжны...»
Г. Иванов
Кровавый цветок распускается
Под сенью ночи мировой.
А бедная душенька мается
И крестится слабой рукой.
В высокой небесной обители
За каждое взыщется зло.
И больше всего — с победителя,
Которому здесь повезло.
(18 декабря 1995)
+ + +
Николаю Рубцову
Рубцов, какие твои годы!
Не пей ты горькую, дрожа.
Взгляни на русскую природу,
И успокоится душа.
Шумят широкие леса.
Ещё мы брошены не всеми.
Рубцов, какое наше время!
Какие наши голоса!..
(18 декабря 1995)
+ + +
Да, ещё я охотник разврата,
И соблазну легко поддаюсь.
Но, покуда я грешен стократы,
Не оставь меня, светлая грусть.
Я, наверное, так и не справлюсь
С этой жадной до тела душой
И с томящею мукой отправлюсь
Издалёка смотреть на покой.
А себе прошепчу: «Так и надо.
Так и надо тебе. Поделом».
Но хоть веточку райского сада
Увидать бы над тихим прудом.
(23 декабря 1995)
+ + +
О Пресвятая Богородице Заступнице,
Услыши слабые моления мои:
Душа моя во тьме да не оступится,
Да умиротворюсь и на земли.
(11 января 1996)
================================
Содержание раздела:
«Опадают тихо листья...»
«Толпа завистлива и лжива...»
«Ты красива, юна, всё на свете любя...»
«Нету звёзд, а то бы падали...»
«Наверно, музыка не та...»
«Как будто новые стихи...»
«Ни похвал, ни упрёков не слушая...»
«Чуден дом стихотворенья...»
«В комнате моей чертёнок...»
«Вот тучи опять нависли так низко...»
«Сколько мне ещё быть...»
«Хочу придти к себе домой...»
«Твоё вечернее дыханье...»
«Мне странно быть марионеткой...»
«Тщеславие не помогло...»
«Ты бледна, и косишься украдкой...»
«Цветущий папоротник знает...»
«В надменно-жёлтые шелка...»
«Не объясняясь бы, вовсе не споря...»
«Стихов непонятная прелесть...»
«Катят детскую коляску...»
«Некрасивая девочка топчется...»
«Дождь всё льёт, и льёт, и льёт...»
«Ни добра, ни печали...»
«Пожелтевшие кустики ивы...»
«Осень идёт к середине...»
«В раю... найти уединенье...»
«Почитать бы... Не читаю...»
«Ещё натурщица нагая...»
«Лениво пьём. Лениво слушаем...»
«Перелистать, вздохнуть и отложить...»
«Всё — приходит... Пора успокоиться...»
«Пора, казалось бы, привыкнуть...»
«Для всех, кто умер, кто умрёт...»
«Заплачет о Страстях Христовых...»
«Не сумел, чтоб не аукнулось...»
«Окно психиатрической больницы...»
«Вечер быстро так кончается...»
«Спасаюсь ли рифмой глагольной...»
«Незаметно зима растворилась...»
«Ах, муза, ненадёжная красавица!..»
«Прошёл по коридору кот...»
«Из дней моих — ну разве сотый...»
Облака
«Прилетела туча грозовая...»
Цветы меланхолии
«Дерево трудно растёт...»
«Трава под окнами всё гуще...»
«Не держись за меня. Ты же видишь, как я ненадёжен...»
Виктору Лапшину
«Вот уже который раз...»
«Отчего мне так скверно...»
«Давай задумаем число...»
«Распродажа судьбы и истории...»
«Лёгкий ангел войдёт спозаранку...»
«По воле случайного случая...»
«Ничего не говорить...»
Искушения
«Я шучу с ней: «Мещанское счастье...»...»
«Не называй своих врагов...»
«Как внебрачное семя...»
«День кончается. Курю...»
Вызов
«Страшусь безумья — и хочу...»
«Наступает тщедушный рассвет...»
«В минуты слабости (хоть, впрочем...»
«Дети играют, смеются, галдят...»
«Движение ресниц усталых...»
«Быть иль не быть?» — вот суть и проба...»
«...Потом вторая неудача...»
«Стоит яблоку здесь появиться...»
«Усталые слова безумно надоели...»
«Ах, погода отличная, право!..»
«Не хватило немножко любви...»
«Скучно дома. На полу...»
«Пока я в будничных заботах...»
«Беспристрастна ночная звезда...»
«Хочу любить, хочу покоя...»
Пушкин. Последние стихи
«Пропаду ли в вине...»
«О чём я думаю, — и тайный в горле ком...»
«По ступенькам крахмальным сбегаешь ты в сад...»
«Иные дни, иные впечатленья...»
«Не дорог нарочитый мне приём...»
«Только дождь по листве...»
На посылку рукописного сборника
«От ветерка имбирно-пряного...»
«Я весел... не по настроенью...»
«Июль... Средь лета — листопад...»
Ветеран
«Век замкнулся в своём торжестве...»
«Скачет неистовый рыцарь добра...»
«Что нас держит на этой земле...»
«Портрет Георгия Иванова...»
Оксане Букиной
«Всё идёт сообразно наукам...»
«Деревьев шум, и день погожий...»
К письму в Ленинград
«Живая плоть от пули задымится...»
«Листвы убранство золотое...»
«Недолги дни багряной желтизны...»
«Говорим. Говорим да пишем...»
К дочерям в санаторно-лесную школу
Стихи к Елене
«Имена всех живущих и грешных...»
«Кровавый цветок распускается...»
«Рубцов, какие твои годы!..»
«Да, ещё я охотник разврата...»
«О Пресвятая Богородице Заступнице...»
|