"Пора ставить чайник", - подумала Эльвира, закрывая папку со статьями. Было еще половина первого, но девчонки уже потянулись в ее кабинет с коробочками и пакетами, в которых принесли свои скромные обеды в редакцию.
Женщинам было под сорок и больше, но так уж повелось, что друг друга они называли девочками или девчонками. На обед в кабинете Эльвиры обычно собирались пятеро подруг и проводили свой перерыв за сплетнями, разговорами о ценах на базаре и жалобами на жизнь. При этом запивали и горести, и радости чёрным чаем с молоком, но иногда баловались и водочкой.
Старый электрический чайник, блестя алюминиевыми надраенными боками, забулькал, дав команду садиться за стол. Ирина, редактор технических статей, выложила на тарелку большой кусок мясного пирога со словами: "У Надюшки нашей был день рождения вчера. Напекли-нажарили всякой всячины столько, что на неделю можно забыть о готовке. Девочки, угощайтесь!".
"Сколько ей стукнуло?" - спросила Зухра, редактор каракалпакских текстов, полная восточная дама, с удовольствием откусывая от пирога. Ей было глубоко наплевать на возраст сестры Ирки, но приличия требовали быть вежливой, поэтому она и задала вопрос. Пережевывая кусок, сама думала о том, что сегодня будет варить на ужин, - мясо кончилось, масла тоже совсем мало осталось, а до зарплаты еще неделя... И Гайрат не скоро получку принесет, если, конечно, по дороге домой не пропьет половину. Сделать кавардак без мяса? Или бешбармак? Орать же будет проклятый, что постная еда опять. Как же все надоело!
- Уже сорок, - Ирина закатила глаза. Это, видимо, означало "очень много".
- Что подарили? - Это уже Света-корректор. Немолодая, любопытная красавица, обожающая яркую одежду и пластмассовую бижутерию. Несмотря на свои сорок с длинным хвостиком не оставляла дома пылиться свою девичью мечту выйти замуж за состоятельного мужчину. Каждое утро доставала её из сундука, где хранилось приданое, и тащила на работу. При этом часто и громко возмущалась, дескать, где ее любовь потерялась, почему до сих пор не нашла дорогу в их редакцию научного журнала? Лет двадцать назад ей казалось, что ученые должны быть состоятельными, поэтому она и пришла сюда работать, но времена изменились, и богатых профессоров, приезжающих в редакцию на черных "Волгах", не осталось. Повымерли все что ли? По кабинетам бегали со статьями аспиранты и научные сотрудники, туфли которых безмолвно молили о починке. Но молодые не интересовали Свету-невесту, как и она их. Ярко накрашенная тетка, неприязненно смотревшая на них и их обувку, страшно пугала и без того испуганных молодых специалистов.
- Ой, девочки, я же забыла вам сказать, что моей Надюшке муж подарил! - Ирина соскочила со стула и затараторила так быстро, как будто только и ждала этого вопроса, заранее подготовив ответ. - Вот такую охапку бордовых роз! Голландских, на длинной ножке, бутоны едва раскрылись... - И почти упала на стул, расставив широко руки, показывая, какой был огромный букет.
Женщины зацокали языками и заахали, засыпав Ирину вопросами. А она рассказывала, как муж сестры пришел с работы с розами, как дарил их, как они подрезали стебли и ставили их в вазы по всей квартире, с удовольствием описывая чуть ли не каждый цветок.
"Вот на мою свадьбу закажу белые розы, и так много, чтобы были везде, - на столах, на полу, украшали зал. - Мечтала Светка. - А в руках будет букетик розовых роз. Брошу их через голову, как в американских фильмах, девушкам-подружкам, и уеду с женихом на "Чайке" в путешествие".
"Я не знаю, что на ужин варить, а эти про розы болтают, как будто их можно на дастархан положить. Странные они иногда бывают, эти незамужние", - подумала и вздохнула Зухра.
- А роз, наверное, было сорок штук. - Подытожила длинный и подробный рассказ Эльвира.
- Ой, а как ты узнала? - Несмотря на высшее образование, Ирина не отличалась особой догадливостью.
- Мысли твои прочитала, - улыбнулась Эльвира и принялась старательно отщипывать от своего пирога маленькие кусочки, отправляя их в рот. При этом совсем не чувствовала вкуса. Горечь, поднявшаяся с самого донышка души, убила вкус еды и вкус к жизни в один миг.
Никогда ей муж не дарил розы. Только гвоздики на Восьмое марта, завернутые в прозрачную пленку и украшенные папоротником и всякой другой декоративной травой, чтобы выглядели приличнее. Как-то она, выпив пару бокалов вина на праздник, размечталась за столом о розах и получила резкий ответ. "Какие розы в марте? И зачем они тебе? Завянут на второй день, а гвоздики стоят не одну неделю и свежие". Что можно было ответить любимому супругу на такой трезвый и разумный довод? Что он не романтик? А что толку говорить расчетливому реалисту, что он не романтик? Промолчала, но осадок остался от такой отповеди. В следующем году, получая хиленький букетик неизменных красных гвоздик, постаралась сделать счастливое лицо, хотя очень хотелось этими самыми гвоздиками мужа по щекам отхлестать. Испугавшись своего дикого желания, побежала на кухню, спрятав побледневшее и исказившееся от злости лицо в букете. После этого случая, хотя муж ничего не заметил, стала следить за своими эмоциями и словами, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. А розы хотелось... Именно такие, как Ирка описала, - бордовые, на длинных стеблях, едва раскрывшиеся бутоны которых обволакивают тебя таким нежным и чувственным ароматом, что никакие духи, даже купленные в магазине за половину зарплаты, не сравнятся с этим чудным запахом.
- Ира, ну ты такая простая! Сорок роз на сорок лет, - догадаться же так просто! Счастливая у тебя сестра. Такого мужа себе отхватила. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Слушай, а где он голландские розы достал зимой? У нас отродясь, кроме гвоздик, ничего в цветочных не найдешь после октября. - Спросила Гульчехра, второй корректор, худая высокая женщина с нездоровым румянцем на щеках. Ей было очень интересно узнать, где можно в Нукусе в январе найти свежие розы, да еще сорок штук, да еще купить их. "Это же сколько денжищ! - Размышляла она. - Наверное, если даже три мои зарплаты собрать, все равно не хватит на такие розы. Что-то не замечала раньше, чтобы сестра Ирки была богатой. Сколько раз ее видела, столько раз отмечала про себя, что одета она чересчур скромно, - поношенное пальто, сапоги, потерявшие в нукусской грязи и пыли цвет и форму, платок "паутинка". И вот такой замухрышке сорок роз? Одно ясно: или муж у нее ворует, или бизнесом занялся, или Надька на панель пошла". От последнего предположения Гульчехра поперхнулась чаем, еле сдерживая подступивший к горлу смех. "Вот ведь додумалась, Шерлок Холмс в юбке! И придет же такое в голову больную. Больную... И как им сказать, что у меня туберкулез, чтобы не разбежались как тараканы от меня? Лечиться нужно, а на что? Эх, мне бы те деньги, что Надькин муж на розы потратил... Ему - пшик, а мне здоровье!".
Эльвира заметила, что в кабинете наступила непривычная для обеденного времени тишина. Так и просидели остаток перерыва не разговаривая, если не считать красноречивые вздохи, которые издавала то одна, то другая женщина, погруженные в свои думы. И только Ирина странно улыбалась, лукаво поглядывая на коллег, не замечавших ни ее взглядов, ни ее улыбки, ни того, что уже было время расходиться по норкам-кабинетам для чтения бесконечных научных статей бесконечного потока ученых...
Вечером Ирина позвонила сестре и рассказала, как разыграла подруг с сорока розами.
- Представляешь, поверили, что твой дурак сорок роз на день рождения тебе вчера подарил! Обзавидовались страшно! Наверное, спать не будут всю ночь, а завтра весь город только про это и будет болтать, - смеялась она.
- Ну зачем ты наврала, Ирка? Когда мне Семен розы дарил? Он за всю жизнь однажды спьяну канны на площади нарвал, потом подметал вокруг вытрезвителя неделю. - Не разделяла веселье сестренки Надя. - И потом, вдруг кто-нибудь спросит его про розы? Он решит, что у меня любовник есть, который мне цветы дарит, и тогда прощай покой. Будет мозги мне каждую ночь крутить и под кроватью обыск устраивать.
- Но роз-то нет! Скажи ему, что я пошутила, чтобы девчонок своих растормошить немного, а то спят на ходу как мухи.
- Роз нет, а разговоры есть. Вчера, пока мы пироги пекли, он так назюзюкался, что пополз в спальню аж на бровях, помнишь? А сегодня орал с утра, что мы его к столу не позвали и вообще не уважаем. А ты говоришь - сорок роз... Слушай, а почему сорок-то? Я ж еще не умерла, чего это он мне четное количество цветов бы притащил?
- Обалдеть! Ни одна из них даже не спросила, почему сорок! Так удивились, что забыли даже, что четное количество цветов только покойнику и дарят, - Хохотала Ирина, наслаждаясь тем, как сумела разыграть подруг.
- Тебе хиханьки, а он меня даже не поздравил...- Женщина положила трубку, позабыв попрощаться. Вчерашняя обида на мужа снова накатила на неё, и слезы сами потекли по щекам, образовав бороздки в слое пудры.
Открывая дверь, Надя отметила про себя, что сегодня Семен пришел рано. В животе похолодело от предчувствия, что дурацкие Надькины выдумки про сорок роз уже доползли до него, и вот он спешит разобраться с ней. На пороге стоял муж с букетом гвоздик и бумажным свертком, перевязанным красной ленточкой, и широко улыбался. "С днем рождения, родная!". |
Опубликован в еженедельнике "Леди", Узбекистан, январь 2010 г.