Путешествие вместе с мужчинами доставляло Мэглин массу неудобств. В Холилэнд они отправились верхом. Правда, Ду Леонгард любезно предложил ей взять экипаж. Но старенькая двуколка Атти, хотя и выглядела еще довольно крепкой, вряд ли выдержала бы длительную дорогу. Ду Леонгард не хотел терять времени даром, а потому наметил самый короткий путь к Холилэнду. Вообще-то, благодаря стараниям Высшего Торгового Совета Блошиной Федерации, маградийские тракты содержались в хорошем состоянии. Но, по решению астанийца, нашей компании предстояло сворачивать и на небольшие проселочные дороги. А немалая часть местности, по которой они собирались ехать, поросла лесами, кое-где была изрезана буераками или покрыта холмами.
В ранней юности Мэглин любила верховую езду и в своем пригороде даже слыла лихой наездницей. Но с той поры утекло слишком много времени. Радовало хотя бы то, что на ее сухонькую фигурку налезла амазонка, сшитая еще в период нежного девичества. Признаться, Кероиль презрительно фыркнул, увидев ее в лиловом бархатном наряде более, чем тридцатилетней давности, утратившем шелковистый блеск, подрастерявшем часть бисерного шитья, к тому же, изрядно пропахшем нафталином. А Ду Леонгард очень вежливо порекомендовал на всякий случай прихватить с собой костюм для верховой езды кого-то из родственников мужского пола и согласился отложить выезд до утра с тем, чтобы она подыскала нужную одежду.
Старая дева, услышав это, сначала возмутилась, но затем поразмыслила, посоветовалась с фамильным скелетом, полезла на чердак и откопала в старом сундуке плащ, дорожный сюртук, панталоны и сапоги покойного батюшки. Отец ее тоже отличался деликатным сложением, невысоким росточком, небольшими ступнями ног. Однако, все равно пришлось потратить почти весь оставшийся день и часть ночи на то, чтобы подогнать одежду. Но вот сапоги все равно оказались великоваты. Мэглин набила их носки скомканной бумагой, надела две пары толстых носков (благо, время было зимнее) и после этого нашла эту обувь вполне сносной. Пригодились и отцовские перчатки из мягкой замши на заячьем меху.
Впрочем, лиловую амазонку Атти тоже запихнула в дорожный мешок вместе с шерстяной юбкой, вязанной кофтой, поплиновой блузкой и двумя сменами белья. Все же на больших блошиных рынках она собиралась выглядеть приличной особой.
Почтенная дама с трудом выдержала первый день поездки. С непривычки так растерла внутреннюю сторону бедер, что к вечеру почти не могла стоять на ногах, а передвигалась разве что на силе воли и крепости духа. Второй, третий и четвертый дни оказались еще более невыносимыми. Скачка растревоживала подсохшие за ночь ранки. Но самым сложным было терпеть иное неудобство. Старая дева стеснялась в обществе мужчин отправлять естественные надобности "под кустиком". И, хотя Ду Леонгард, будучи человеком воспитанным, заботился о даме и устраивал короткие привалы достаточно часто, Мэглин старалась терпеть весь день, пока они не останавливались на ночлег в каком-то придорожном гостевом доме.
Конечно, в этих сомнительных заведениях так называемые удобства были более, чем примитивны. Но все же использовать старомодную ночную вазу в отдельной крохотной грязной комнатенке было гораздо предпочтительнее, чем справлять нужду почти что на глазах у своих спутников.
Однако затем они расположились на ночлег в лесу. И тут уж Атти пришлось отойти в сторонку. Внимательный Ду Леонгард попросил ее не удалятся слишком далеко от лагеря. Впрочем, пожилая леди его не послушала. Ей не хотелось, чтобы до мужчин донеслось ее журчание, а то и иные, еще менее приличные звуки. Но, немного углубившись в чащу и присев в зарослях, Мэглин вдруг услышала вдали жутковатый вой. Мгновенно подхватившись, рванула обратно и выскочила к их бивуаку с перепуганным лицом и с полу застегнутыми панталонами. Грубиян Кероиль при этом отпустил пошлую шутку.
Поэтому Дардан, первый крупный блошиный рынок, встретившийся на их пути, вызвал у бедной Атти слезы радости. Гостевой двор здесь был не в пример чище, в нем имелись ватерклозет для дам и джентльменов, а также душевые кабинки. Правда, эту роскошь расположили в тупике длинного коридора, и ею пользовались обитатели всех десяти "номеров". Но Мэглин честно выстояла очередь и отвела душу в райском уголке.
Поутру они тоже не сразу отправились в дальнейший путь. Предстояло вновь запастись провизией. Старая дева, смущаясь и краснея, заодно попросила разрешения в одиночку зайти в лавочку дамской галантереи. Быстро выменять там позабытые в спешке крайне важные женские мелочи у нее не получилось. Торговец оказался ужасным скрягой. Он забраковал полдюжины миленьких носовых платочков, собственноручно вышитых Мэглин. После долгого торга ей пришлось добавить еще и пару прихваченных с собою атласных лент. Когда же почтенная дама наконец вышла на улицу, то не обнаружила там своих спутников.
Сначала она этому даже обрадовалась. Потому что буквально рядом находился прилавок сапожника, а ей там приглянулась пара полусапожек подходящего размера. Врочем, они ей оказались не по средствам.
Мэглин побоялась совсем затеряться в пестром людском водовороте, а потому решила подождать Ду Леонгарда и Кероиля возле лавочки галантерейщика, в которой они ее оставили. Прождав не менее часа, забеспокоилась и решила вернуться в гостевой двор, где оставались их лошади и вещи. Мужчин еще не было. И она по-настоящему встревожилась. А тут еще и колечко Кэтрин начало нагреваться. Еще совсем слабо, но все же... Рядом с ней никого не было. Поразмыслив, Атти решила, что опасность для нее и спутников представляет не отдельная личность, а весь блошиный рынок Дардан.
Позднее, вспоминая события того дня, Мэглин и сама не могла объяснить, отчего сразу же потребовала оседлать коней. Теперь она была рада обстоятельству, вызвавшему прежде ее негодование. Дело в том, что дама и ее спутники занимали "номер" со смежными комнатами. Разумеется, на ночь дверь между ними Мэглин заперла на ключ, раз с десяток проверив надежность замка. Но теперь она смогла вытащить из первой проходной комнатенки, где расположились мужчины, их багаж. Прихватив его вместе со своими вещами, почтенная лира вынесла уже собранные дорожные тюки и навьючила их на лошадей.
Ей помогал рослый веснушчатый мальчуган лет двенадцати. Работал он споро, но выглядел тугодумом, а закончив, поковырялся в носу и вдруг спросил:
- А что ваших лиров уже выпустили? Они тоже уедут?
У Мэглин перехватило дыхание. Впрочем, падать в обмороки было ей не свойственно. Покойная матушка даже попрекала ее совсем не женским характером. В трудные минуты Атти становилась энергичной, собранной и очень активной.
- Ты хочешь получить пару вот этих штучек? - спросила она у парнишки, покрутив одну из дорогих серебряных пуговичек, украшавших старую амазонку ( ведь здесь, на Дардане, почтенная дама сменила неприличную мужскую одежду на достойное платье с тем, чтобы опять влезть в отцовские штаны и сюртук уже за пределами блошиного рынка). Увидев, что глаза мальчишки алчно блеснули, спокойно продолжила. - Мы сейчас с тобой поедем туда, где находятся мои друзья. Повод третьей лошади, давай, привяжем к моему седлу.
Она еще не знала, что станет делать дальше, но на всякий случай, проверила, лежит ли в ее сумочке главная фамильная ценность семейства Атти - золотая отцовская табакерка. И, как оказалось не зря. Спутники Мэглин обнаружились в небольшом охраняемом загончике возле странного сооружения, именуемого цилюстиклом. Там в цветных полупрозрачных шарах обретался целый зверинец. Всевозможные редкостные петы и даже один человек, явно чужеземец, ибо был он синекожим.
Атти остановилась возле лавчонки, в которой жилистый субъект с хитрющими глазами во всю луженную глотку предлагал какие-то гулькины бамбарацы. Выглядели они не слишком привлекательно, этакий гибрид сероватого овоща с чем-то тикающим внутри. Однако Мэглин склонила голову к плечу и проворковала:
- Ах, какой интересный товар вы предлагаете, лир!
Субъект оживился, осведомился, что может предложить очаровательная лира. Но Мэглин не торопилась называть свою цену, она внимательно рассматривала якорь и русалку, украшавшие крупные кисти рук продавца:
- И повидали вы, лир, немало. Вероятно, ходили под парусом в дальние страны. Завидую!..- мечтательно вздохнула она.
- Лира, а где пуговички? - переминавшийся с ноги на ногу малолетний провожатый попытался обратить на себя ее внимание.
Атти открутила от амазонки две пуговицы, но не торопилась протягивать пареньку:
- Подожди еще немного, получишь еще.
- Отпустите его, - вдруг сказал торговец. - Поверьте, я смогу вам помочь гораздо лучше, чем этот увалень. И не надо его баловать. Две серебряные пуговицы и так целый клад для такого оборванца. Не смотрите на меня так недоверчиво. Чувствую, что и вашей семье были моряки. Так что я к вам всей душой, ... по-свойски.
Мэглин медленно кивнула, велела мальчику привязать лошадей у стоящей неподалеку коновязи и отпустила его восвояси. А затем обернулась к бывшему мореплавателю. Тот выглядел лихим и прожженным. И почтенная дама внезапно ощутила тот азарт и задор, что будоражил ей кровь в юности. Почувствовала себя не добродетельной старой девой, а шкодливой девчонкой, готовой на сомнительные авантюры и легкомысленный флирт. Нет, к этому субъекту у нее не возникло чисто женского интереса, как, например, к Вострышу. Но ей нравилась дерзкая игра, которую он ей предлагал.
- Вы может быть слыхали о женщине-пиратке Кэтрин? - вопрос сорвался с губ неожиданно для нее самой.
- Оторва Кэт? Да, кто ж из...- он на мгновенье запнулся, - ...о ней не слыхал! А вам как о ней ведомо?
- Родственница, - загадочно ответила Мэглин, убедившись, что собеседник тоже в прошлом принадлежал к береговым братьям. А затем, не выдержав, открылась. - Моя прапрапрапрабабушка.
В общем слово за слово они с Фарнеем разговорились, и Атти, наконец, решилась приступить к главному: попросила помочь ей освободить друзей, томившихся в загончике у цилюстикла. Просьба эта ее собеседника ошарашила:
- Ну, девочка, ты даешь! - выпучил он глаза. - Да, ты понимаешь, что такое цилюстикл?
- Не понимаю, но догадываюсь, что ничего хорошего, - резонно заметила собеседница. - Поэтому сначала даже не рассчитывала найти на вашем рынке кого-то, кто смог бы отважится вызволить моих верных слуг. Но то, что не по плечу обычной сухопутной крысе...- Она выразительно замолчала.
- Хммм, - протянул Фарней, нервно потирая изображение русалки. - И угораздило же тебя, детка, взять на службу иноземца. Тут таких всегда не любили, а сейчас они вообще считаются особо опасными. Был тут один. Цилюстикл разнес едва ли не полностью. Всех пленных тогдашних освободил. Говорят даже, - моряк округлил глаза и снизил голос до еле различимого шепота, - он в ужа превращался! - бывший береговой братец щербато ухмыльнулся. - Я в это, конечно, не верю! Бабские побасенки. Но начальство здешнее, если кто такой здесь объявляется, теперь готово сразу в штаны наложить. Вот и переправляют их на откачку, а заодно и их попутчиков в придачу. Это за то, что не сдали их страже своевременно.
Мэглин даже не оскорбилась фамильярному тыканью. Она и сама позволила себе в этой беседе куда более развязный тон, чем приличествовал почтенной даме. Это создавало атмосферу непринужденной доверительности, так необходимую ей. А пока что примазавшаяся к пиратам авантюристка молчала, все так же вопросительно глядя на собеседника.
- Там на карауле стоит кое-кто из моих знакомцев, - нерешительно протянул бывший пират.
- Возьми, - поняв с полуслова, перебила его наследница легендарной флибустьерки. И без малейшего колебания протянула ему отцовскую золотую табакерку.
Фарней прицокнул языком, разглядывая редкую вещь весьма искусной работы. Но еще выше оценил он доверие к нему. Да и то, что эта женщина не собиралась бросить в беде сопровождавших ее мужчин вызывало у него уважение. У настоящих моряков такое тоже было в чести.
- Что ж попробую, - вздохнул он, сворачивая свой товар и закрывая лавочку. - Жди здесь. А, если смогу их привести, покидайте Дардан, не мешкая. Только тут на рынке не показывайте излишней торопливости. Но вот если удастся выехать за ворота, дуйте отсюдова во всю мочь.
Мэглин осталась на месте, исподтишка наблюдая, как Фарней вразвалочку двинулся к площади с цилюстиклом и загоном. Вокруг не наблюдалось никакой видимой ограды, но, очевидно, имелась магическая защита, ибо толпа опасливо обтекала это место.
Бывший пират окликнул одного из стражников. Поболтал с ним с четверть часа. Атти увидела, как собеседник Фарнее вдруг отшатнулся от него, но затем опять придвинулся, подставив ухо. Затем они разошлись. Стражник, не торопясь, отправился к загончику и скрылся в нем. Подельник Мэглин все так же неспешно пошел в обход площади, завернул за угол и пропал из поля зрения старой девы.
Поймав себя на том, что нервно кусает губы, Мэглин постаралась не поддаваться панике и, чтобы спрятать волнение, напустила на себя высокомерный вид. Ей казалось, что получается это не слишком хорошо. Однако, когда несколько посетителей рынка спросили у нее, не видела ли она хозяина лавочки с гулькиными бамбарацами, Атти так надменно пожала плечами, что они смешались и удалились. Один даже как-то униженно ей поклонился. И старая дева с благодарностью вспомнила свою придирчивую матушку, которая умудрилась сделать из нее настоящую чопорную лиру, не хуже тех, что представляли самое высшее общество.
Рядом вынырнул какой-то облезлый субчик, начал отвязывать коней. Мэглин было всполошилась, но он заговорщически подмигнул ей и, отогнув потрепанный рукав, продемонстрировал якорь на запястье, а потом шепнул:
- Фарней с приятелями ждет нас ближе к воротам рынка.
Ее новый друг поджидал их в укромном уголке. Рядом стояли невозмутимый Ду Леонгард и угрюмый Кероиль. Бывший флибустьер насмешливо косился на астанийца. Тот никак не походил на чьего-либо слугу. Однако задавать ненужные вопросы Фарней не стал. Только ухмыльнулся:
- Ну, вот видишь, моряки не сдаются! Все получилось. - Он повернулся к ее спутникам. - А вам, молодцы, повезло с такой хозяйкой. Боевая и своих в беде не бросает. Ничего за вас не пожалела отдать...
Мэглин стало неловко, она быстро протянула руку, коснулась его плеча и спросила:
- Фарней, может быть, тебе стоит уехать с нами, а то, как бы не...
- Спасибо, малышка, - хмыкнул бывший пират. - Ничего, я выкручусь. И здесь найду, где залечь на дно. Не переживай за меня. Привет Оторве Кэт, где бы она сейчас не была, на земле или в царстве теней. Береги себя! Может еще свидимся. И...вот, - он неловко сунул ей небольшой сверток. - Тут гулькин бамбарац. - Фарней наклонился к самому уху Мэглин, чуть приглушив свой рокочущий бас. - Коли припечет - кто нападет на вас или что, - бросай во вражин, только так, чтобы от тебя и твоих людей подальше. И при этом крикни: "Ну, бамбарацина, гулькай от всей души!".
Дамочка округлила глаза, подарок был странным. К тому же она даже не заметила, когда мужчина прихватил бамбарац, закрывая свою лавчонку. Однако бравый береговой брат не стал ей ничего объяснять. Хлопнул по спине и подтолкнул в направлении ворот, которые вся компания затем миновала безо всяких приключений.
Хотя они вполне благополучно выехали за пределы центрального рынка Дардана, все же еще находились на подчиненной этому БР территории. Впрочем, переставший трястись Кероиль уже несколько успокоился и снова начал ерничать:
- Ого, лира, вы уже покорили даже дардановскую шваль.
- Заткнись! - грубое слово прозвучало слишком неожиданно в устах аристократа. И Ду Леонгард тут же попросил прощения у Мэглин. - Извините, лира(госпожа?), что позволил себе такое в вашем присутствии. Но позвольте спросить, на что намекал этот человек? Вы расплатились с ним чем-то очень ценным?
Старая дева только передернула плечом. Отчего-то она стеснялась демонстрировать спутникам свое благородство. Но вдруг Атти поняла, на что намекал Кероиль и что негласно прозвучало в вопросе Ду Леонгарда. Почувствовав, что заливается краской, постаралась ответить со спокойным достоинством:
- С ним я не расплачивалась. У нас нашлись хорошие общие знакомые, даже... скажем так, друзья, даже... почти родственники нам обоим... Получилось мы, вроде, как брат с сестрою. И этот достойный человек оказал мне содействие от чистого сердца. Но... ему пришлось подкупить стражника, который помог вам выбраться из этого страшного места. Для этого пригодилась одна моя фамильная вещь. Но не будем об этом. Нам нужно спешить. Фарней предупреждал, за нами может быть погоня.
Они пустили коней в галоп. Уже немолодая, хотя и крепкая лошадка Мэглин с трудом выдерживала эту скачку. Поэтому вскорости пришлось опять перейти на рысь. К счастью, преследовать их не стали. Но троица не позволяла себе расслабиться, пока не добралась до леса на границе с блошиным рынком Милява. Тут Кероиль запросил пощады. И пришлось сделать привала. Недомаг был очень бледен, глаза его запали, и без того худое лицо заострилось. Он растирал шею и грудь, судорожно вдыхая воздух.
- Да, - неохотно ответил Кероиль. - Я слышал о цилюстикле, но не верил россказням. А теперь вот убедился. Говорят, эта дрянная штука выкачивает из людей жизненные силы. Из магов же - еще и их Дар. Поэтому действует на таких, как я, еще страшнее и быстрее, чем на обычного человека. Работает даже на расстоянии, а, если бы мы попали в саму пирамиду, сомневаюсь, что я протянул бы и пару часов.
- И как давно цилюстикл существует? - астаниец внимательно посмотрел на недомага.
- Я был еще подростком, когда до нашего рынка дошли слухи об этом изобретении. Поговаривали, его сотворил великий техномаг Бюром.
- Вот как, - Ду Леонгард нахмурился и задумчиво потер подбородок. А потом неожиданно перешел на другую тему, повернувшись к Атти. - Достопочтенная Мэглин, мне кажется вам стоит снова переодеться в более удобную одежду. Пробираться через лес в вашей элегантной амазонке, вряд ли, будет удобно. К тому же, она может прийти в негодность.
- Кстати, на Миляве женщины часто щеголяют в панталонах, - встрял Кероиль. - Там вообще на многие вещи смотрят проще, чем на других БР. Даже слишком проще. Не одобряю я их попустительства всяким там беглым петам и цацканья с нищебродами.
- Даже так? - высокомерно приподнял бровь Ду Леонгард. - Что ж, я тоже поборник четкого сословного разделения. Простолюдин должен знать свое место.
Строгое воспитание приучило Мэглин не лезть в разговоры мужчин и уж точно не спорить с ним, выпячивая свое мнение. Но, должно быть, события последнего времени несколько изменили ее, ослабив путы приличий. Во всяком случае, слушая разглагольствования своих спутников, она не выдержала и заметила с неожиданной резкостью:
- Ну, если так, то вам, лир Первый Министр не пристало так вот запанибратски общаться ни со мной, ни тем более с Кероилем.
- Это еще почему? - оскорбился недомаг.
- Потому что на вас разве что не написано крупными буквами, но все равно видно невооруженным глазом: выходец из самых низов! - обычно Мэглин не позволяла себе говорить в таком уничижительно оскорбительном тоне с человеком любого статуса. Но Кероиля жалеть не следовало.
- Полагаю, вы неправильно поняли меня, - попытался сгладить неловкость Ду Леонгард.
Но Атти уже завелась:
- Понимаю, приятно чувствовать себя выше и лучше других. Вот как этот Бюром, о котором я тоже слыхала разные страшные сказки. Должно быть, он действительно великий маг и, наверное, очень талантливый человек. Только ведь, остальным он приносит немало горя, потому что не видит в них равных себе, а так, кого-то вроде петов. И для него даже вы, лир Ду Леонгард, вовсе не высокородный Первый Министр, а ничтожное существо, мелочь, которую, если придется, ничуть не пожалеет...
Однако остановить разошедшуюся Мэглин оказалось непросто. Она говорила быстро и горячо, выплескивая клокотавшую в ней ярость, слишком долго сдерживаемую несносными рамками хорошего тона:
- Я достаточно насмотрелась, любезные лиры, на подобные вещи. Кто-то презирает другого за то, что тот беден. Иной хвастается вереницей предков и кривит губы при виде того, кто не знает даже своего отца (хотя этот человек умнее, трудолюбивее и гораздо добрее чванливого владельца галереи семейных портретов!). Маги убеждены в своем превосходстве над лишенными Дара...
- Остановитесь, Мэглин! - Ду Леонгард забыл обычную церемонную вежливость. Он явно был разозлен. - Хватит нотаций и деклараций. Мы поняли, в чем заключаются ваши идеалы. И не стоит об этом спорить до хрипоты. Каждый имеет право на свое мнение, не так ли утверждают поборники равноправия?
Почтенная дама тяжело дышала, но взгляд ее понемногу утрачивал боевой задор. Она вдруг ощутила себя очень усталой и очень одинокой. Но впереди маячил образ Вострыша, которому так необходима помощь. И ей действительно не стоило ссориться с тем, без кого она не сможет добраться до дорогого ей маленького человечка.
- Да, оставим этот разговор, - каким-то враз потускневшим голосом отозвалась Атти. - Просто, просто... я, конечно, желаю вам всего наилучшего. Но однажды, возможно, вы вспомните мои слова и поймете... А, впрочем, зачем я вам это говорю?
- Верно, ни к чему вам мудрствовать, лира, - ядовито заметил Кероиль. - Говорят ведь, что женский ум слишком короток, чтобы понимать мужские разговоры.
Недомаг выглядел сейчас не просто лучше, но гораздо-гораздо лучше, что трудно было объяснить получасовым отдыхом. Ду Леонгард, прищурившись, оглядел его и, словно невзначай, обронил:
- Нашли источник магии? Подпитались?
- Вам это все равно не поможет, - буркнул Кероиль. Он совершенно случайно обнаружил на поляне пересечение линий Силы и вовсе не собирался делиться этой информацией с кем бы то ни было. Такие Истоки редкость. Он собирался сюда вернуться и не один раз. И ему не нужны были конкуренты, которые пожелали бы захватить и застолбить такой ценный участок.
Мэглин отошла в сторону. переоделась в свою дорожную одежду. Спрятала изрядно потрепанную лиловую амазонку, лишившуюся нескольких пуговиц. Затем они быстро перекусили и снова отправились в путь. К счастью, ночевать в лесу не пришлось. К закату деревья поредели, а потом они вышли к сплетенной из лозы изгороди, ограждавшей блошиный рынок. Над воротами прямо в воздухе парила многоцветная вьющаяся, как виноградная лоза, надпись с названием "Милява".
- Неужели здешние обитатели не боятся вторжения врагов? - на обычно невозмутимом лице Ду Леонгарда проступило недоумение.
- О, не беспокойтесь о них! - желчно заметил Кероиль. - Вроде такие, знаете ли, идеалисты, витающие где-то там в вышине. - Он с остервенением ткнул пальцем в небо. - А только, на самом деле, очень даже плотно стоят на земле. Простаки думают, что здесь одни художники, музыканты и поэты. Но, поверьте, высокоученых магов тоже в избытке. Есть и среди чародеев такие, что возжаждали свободы от власть предержащих. Вот они и бдят об охране Милявы от посягательств извне. Знающие люди говорят, много они чего напридумывали. Поэтому держите ухо востро, а язык за зубами. Это только таким, как наша дамочка, можно болтать о всяком равенстве и братстве. Такое тут нравится. А вот иные речи, вроде наших с вами, здесь не одобряют.
Гостевой двор в Миляве оказался на диво чистым и уютным несмотря на то, что содержал его могучий тролль разбойного вида. Оказалось, что в качестве платы за ночлег принимаются не только материальные вещи, но и песни, пляски, декламация стихов и сказаний. Мэглин созналась, что она умеет петь. К великому ее удивлению, Ду Леонгард, немного помедлив, предложил ей аккомпанировать на клавишном инструменте, стоявшем на невысоком помосте в центре обеденного зала. Кероиль громко засопел и невнятно пробурчал что-то об ударных инструментах. В общем, сошлись на том, что вечером они споют несколько песен для посетителей этого заведения.
- Дожил! - со злостью пыхтел недомаг, поднимаясь по ступенькам. - Актеришку из меня сделали.
Астаниец рассмеялся:
- Мою честь спасают наши народные легенды о странствиях молодого короля Силантия Первого. В своих путешествиях юный правитель выступал в роли сказителя. Он пел не только в трактирах и на постоялых дворах, но даже на перекрестках дорог, сидя в грязи и в пыли. Благодаря этим скитаниям, он хорошо узнал свой народ и впоследствии стал великим василевсом. Так что и мне не зазорно выступить перед здешней публикой.
Казалось, после столь трудной дороги, все трое должны хорошенько отдохнуть. Но, удивительное дело, их переполняло возбуждение. Кероиль понимал, что дело во влиянии того самого перекрестья Магических Силовых линий в лесу, разделяющем Дардан и Миляву. Подобно тому, как цилюстикл выпивал и жизнь, и магию, эти линии отчасти подпитывали и простых людей. Но делиться своими мыслями со своими спутниками он не стал.
Приведя себя в порядок, они спустились в обеденный зал, плотно и вкусно поели, а потом решили прогуляться по рынку. Но сначала подозрительный недомаг предложил хорошенько осмотреться и выяснить, где имеется запасной выход:
- Хоть это место и считается безопасным, но как говорится: "На блошиное счастье надейся, но и сам не плошай". По усыпанной гравием дорожке путешественники обошли дом по периметру и увидели черный ход. А подойдя к нему, невольно замерли точно так же, как и еще двое незнакомцев, рассматривающих невероятно живую фреску, украшавшую заднюю стену здания.
Один из неизвестных с ярко рыжими волосами дернул за рукав своего приятеля:
- Уже звучал рог шефте. Свен, нам пора.
Высокий немолодой, но еще крепкий мужчина, с трудом оторвался от созерцания. Когда он обернулся, Мэглин поразили его глаза. В них застыли боль и недоумение. Рядом с ней послышались сдавленные голоса.
- Рената, - хрипло выдохнул Ду Леонгард.
- Этот чертов Пашка, - сквозь зубы прошипел Кероиль. Потом повернулся к астанийцу и, прищурившись, заявил. - А ведь пацан этот разноглазый и мне довелось его повстречать. Значит, как сказал дамочкин скелет, кому-то из нас двоих он принесет беду.
Зашуршал гравий под ногами очередного постояльца, обогнувшего дом. Кто-то остановился рядом с ними и насмешливый баритон произнес:
- Интересное творение!
Мэглин быстро обернулась. Ей показалось, что у стройного брюнета в волосах мелькнула белая прядь, а глаза его тоже были разных цветов. Она невольно сморгнула, и все изменилась. Перед нею стоял красивый, но вполне обычный молодой человек, темноволосый и темноглазый. Но невидимое на пальце заветное колечко вдруг начало ощутимо нагреваться.