Аннотация: Это небольшой отрывок большой идеи. Мне хочется знать, какие эмоции он вызовет, заинтересует ли, какие ошибки допущены и стоит ли вообще продолжать. То есть - цепляет ли начало настолько, чтобы продолжить чтение?
Язычок свечи слабо колышется под вздохами чуть заметного сквозняка. Нечетко вырисовывается в полумраке бледный силуэт хрупкого девичьего тела. Темные вьющиеся волосы рассыпались по плечам, тонкие пальцы судорожно сжимают ворот полупрозрачного пеньюара, под которым высоко и нервно вздымается грудь. В лице ни кровинки, в огромных темно-синих глаза плещется ужас. Она прижимается спиной к стене: бедняжка, наверное, совсем замерзла - каменная кладка жадно высасывает тепло вместе с жизнью. Ничего, осталось недолго.
- Сколько тебе лет?
- С-семнадцать, - с трудом шепчут бескровные губы.
Совсем ребенок. Выбор всегда падает на самых юных и невинных. Может, и к лучшему: ей не придется познать жестокость окружающего мира. Но даже смерть медлит, не решаясь протянуть к ней костлявые руки.
А жар внутри разгорается все сильнее.
Шаг ближе: девочка еще больше вжимается в стену, бешеный ритм сердца заполняет маленькую круглую комнату без окон. Пульсирующая венка на шее магнитом притягивает взгляд.
Еще шаг. Горячее дыхание девочки обжигает ледяную кожу. В ее глазах так легко потеряться. Что-то сжимается в груди, там, где должно быть сердце, но зов крови сильнее.
- Не бойся. Больно не будет. Я подарю тебе наслаждение и покой.
Пальцы осторожно скользят со щеки на шею, несмело замирают на груди. Кожа, такая мягкая даже на взгляд, на ощупь оказывается словно шелк. Девушка глубоко вздыхает и замирает, крепко зажмурившись. Чуть вздрагивает, сначала неуверенно и робко, а потом страстно отвечая на поцелуй. Страх медленно отходит, оставляя взамен доверчивость, искренность... и желание. Вот так, девочка. Ты не почувствуешь конца.
Губы скользят по шее, безошибочно замирая над голубой ниточкой вены. Острые клыки пронзают плоть, выпуская на волю драгоценную жидкость. Резкий вздох, и темнота падает сверху, сбив пламя перепуганной свечи.
Я резко вскинулась на кровати, задыхаясь, как после быстрого бега, зажимая ладонью пульсирующую болью рану на шее. Он обманул, ведь обещал, что не будет больно! Меня ощутимо потряхивало, на лбу и висках выступила испарина. Где я, жива? Сознание возвращалось неохотно, выхватывая то знакомые, родные такие обои в веселенький цветочек, то компьютерный стол, заваленный книгами и тетрадками вперемешку, то клен за окном, бурый в свете жидкого осеннего утра. Дома... Я дома. Медленно отняла руку от шеи, поднесла к глазами - чистая, хотя по ощущениям там все должно быть в крови. Значит, это был всего лишь сон?!
- Майя, вставай немедленно, опять опоздаешь на лекции! - голос мамы развеял последние сомнения. Вряд ли мертвой мне нужно было бы ходить на лекции. На всякий случай ущипнула себя за ногу и вздрогнула от боли. Значит, точно живая и бодрствующая. Вот только дыхание все никак не восстановится и какое-то непонятное, тоскливое ощущение гложет изнутри...
- Майя!
- Сейчас иду! - рассеянно отозвалась я, не двинувшись с места. Странно это все. У меня бывали реалистичные сны, но чтобы настолько... Кажется, до сих пор чувствую холод каменной кладки за спиной, запах плавящегося воска и прикосновение сухих прохладных губ этого... незнакомца, образ которого загадочным образом стерся из памяти. Странно, я помню каждую мелочь обстановки, трещинки на камнях, паутину в углу, торчащий из железной обивки двери ржавый гвоздь (когда только успела разглядеть, вроде ведь не до этого было?!), а черты лица главного героя размылись, словно через залитое дождем окно на него смотрела. Только помню, он был одет во что-то темно-зеленое... или бордовое? Зато отчетливо помню жар, прошедший по телу от его прикосновений, безумное ощущение полета и... его клыки, сомкнувшиеся на моей шее!
Меня как подкинуло. Соскочив с кровати, едва не запутавшись в одеяле, я метнулась к зеркалу на стене, по пути включив свет. Жадно всмотрелась в отражение, отыскивая следы укуса. Ничего, даже самой маленькой царапинки нет. Идеально ровная кожа, разве что слишком бледная, но у меня такое бывает - вегетососудистая дистония. Значит, правда сон? Ну конечно же. Я несмело улыбнулась отражению. Какая же ты глупая, Майка. И слишком впечатлительная, вот и лезет в голову всякая ерунда. А вампиров - не существует!
- Сколько можно тебя ждать? Завтрак давно остыл, - мама, пылая праведным гневом, распахнула дверь, заметила меня, тут же подозрительно нахмурилась. - Что ты там щупаешь, горло болит?
Я поспешно отдернула руки от шеи.
- Нет! Я абсолютно здорова и в бодром расположении духа! - и быстро, пока родительница не заподозрила фальшь, обняла ее. - С добрым утром, мамулечка. Дай мне еще пять минут, ладно? Переоденусь, умоюсь и приду.
- Поторопись, зайка, - мама чмокнула меня в макушку, крепко прижав к себе. От было строгости не осталось и следа. - А то Антон уедет без тебя.
Антон это мой старший брат. Он работает педиатром в районной больнице и по утрам обычно подвозит меня до института. Так проще и удобнее; хотя почтит все мои подруги уже обзавелись собственными авто, меня мысль об управлении чем-то кроме велосипеда повергает в ужас.
- Пусть только попробует, - весело засмеялась я и, сунув ноги в тапочки, пошлепала в ванную.
Когда я, уже умытая, одетая в любимые джинсы и джемперок, с заплетенными в косу волосами и перекинутой через плечо тяжеленной сумкой с учебниками, вышла из комнаты, брат уже возился в прихожей, начищая до блеска и без того сверкающие ботинки. Он кинул на меня насмешливый взгляд из-за очков.
- Привет, засоня. Лопай живее, я тебя в машине буду ждать.
- Ага.
Вот любят они все меня торопить. Не так уж часто я и опаздываю, на самом деле. Просто, бывает, задумавшись слишком глубоко, застываю на одном месте, еще и бормочу что-нибудь под нос. Это когда фантазия разыгрывается, и в голове сами собой рождаются сюжеты историй, рифмуются строчки. После таких снов, как сегодня, было бы не особенно удивительно! Но времени действительно мало.
Бросив сумку в прихожей, я рыпнулась на кухню, подхватила с тарелки бутерброд с ветчиной и, на ходу, запивая его остывшим чаем, полетела обратно одеваться. Хлопнула входная дверь - это ушел Антон. Тойота его стоит у подъезда, пока брат спустится и прогреет мотор, минут десять у меня есть.
- Куда, Майя, а каша? - раздался с кухни возмущенный возглас нашего главного борца за здоровое питание.
- Мамуль, прости, некогда. Обещаю, я поем в институте.
- Что ты там поешь, опять какие-нибудь бутерброды или хот-доги? - мама грозной тучей появилась в проходе.
- У нас в столовой тоже готовят кашу, - улыбнулась я.
- И ты, конечно, возьмешь ее на обед, - она недоверчиво хмыкнула. Ну да, кто же ест кашу в университетских столовых. Да и по-детски это как-то. Мама вдруг взяла меня за подбородок, обеспокоенно заглянула в глаза. - Что-то ты бледная очень. Хорошо себя чувствуешь?
- Вполне. Наверное, из-за освещения так кажется, - убедительно соврала я, отступив. Не рассказывать же, как несколько минут назад в ванной меня накрыл внезапный приступ слабости, чуть сознание не потеряла. Голова до сих пор еще кружится, но родители всегда слишком сильно переживают, поэтому свои недомогания стараюсь от них скрывать. - Все, побегу, а то Тоша и правда уедет без меня. Сегодня вернусь поздно, мы с девчонками договорились после занятий в кафе зайти, а потом в кино.
- Не забудь позвонить, как домой пойдешь, - мама притянула меня к себе и прижалась губами ко лбу. - Удачи, дочка.
- Пока!
Наматывая перед зеркалом шарфик, я украдкой глянула еще раз на шею, но ничего подозрительного так и не нашла.
Поездка до института прошла спокойно. Погода хмурилась, вызывая желание забраться под одеяло с увлекательной книжкой, по радио крутили какую-то попсу, разговаривать не хотелось. Мы с братом перекинулись лишь парой фраз и замолчали, думая каждый о своем. За окном мелькали нахохлившиеся прохожие и унылые рекламы, ветер злобно обрывал с деревьев последнюю листву. Конец октября, самое мерзкое время года, когда до снега еще далеко, а солнце прячется в шубу туч, словно ему тоже холодно и неинтересно смотреть вниз. Краски, даже самые яркие, кажутся серыми и безжизненными, и настроение под стать, то есть, вообще никакого. Только и мечтаешь, чтобы надолго это межсезонье не затянулось, а то у нас в последние годы появилась такая нехорошая тенденция.
Тоша махнул мне на прощание рукой и уехал, а я пошлепала через лужи к крыльцу родного храма науки, вздрагивая от пронизывающего ветра. Пора, наверное, уже переодеваться в зимнее, хотя потепление вроде еще обещали. Уже у самых дверей меня настигло ощущение тяжелого пристального взгляда в спину. Обернулась: люди идут по своим делам, студенты спешат на лекции, но все смотрят мимо меня, и ощущение пропало так же внезапно, как появилось. Показалось? Я пожала плечами и скользнула в блаженное тепло помещения.