Аннотация: Опубликован в журнале "УФО" 3/2010 на украинском языке
Долго ли он пробыл в темноте и полнейшей тишине Иван не знал, мир для него перестал существовать. Он для мира, видимо, тоже. Возможно, прошло несколько секунд, а может быть, целое тысячелетие. Откуда-то издалека послышался звук гонга, приглушённый и долгий как зимняя ночь. Впереди забрезжил ласковый свет. Казалось, что он манит Ивана за собой, и от этого тихого, но навязчивого зова невозможно было отказаться. Иван пошёл навстречу судьбе, а может, поплыл, или даже полетел, он совсем не ощущал своего тела. Он приближался к пятну света и протягивал к нему руки.
Свет стал ярким, это чувствовалось даже сквозь сомкнутые веки. Где-то рядом слышались голоса, но слов было не разобрать. И сквозь все эти звуки пробивалось что-то знакомое. Иван не сразу понял, что это был монотонный перестук колёс, будто где-то рядом проходил железнодорожный состав.
Он с трудом разлепил веки. Свет бил прямо в глаза. Но это были не лампы операционной, как ему сначала почудилось. Перестук колёс, вначале показавшийся ему бредом, имел место быть на самом деле. И лежал Иван не на под ножом хирурга, а на мягком сидении вагона. Поезд, чуть покачиваясь, ехал в темном тоннеле метро.
- Добро пожаловать! - сказал мужчина, одетый во всё белое, помогая ему подняться.
Иван сел, взявшись за поручень, и прислушался к своему телу - ничего не болело. Он не мог понять что это было - перепил что ли? Да ведь гастрит у него, ведь не пьёт он.
- Куда "добро пожаловать"? - спросил он.
- В метро!
Оглянувшись, Иван заметил, что в вагоне кроме них находится ещё человек пятнадцать. Среди них был маленький ребёнок лет пяти, несколько молодых женщин и мужчин, старенький дедушка и солдат. Одеты все были не по моде, сейчас так не одеваются. Солдат сидел у двери в старой поношенной гимнастёрке и тоскливо смотрел в темноту окна. Иван в армии не служил, но знал (а кто этого не знает?), что гимнастёрки уже лет тридцать как перестали шить.
Осмотрев это странное общество, Иван подумал, что он попал на съёмки фильма о послевоенном времени. Но где же тогда камеры, где режиссёр? Нет, на кино это не похоже, это, скорее всего... Нет, этого не может быть! Мне это снится! Иван ущипнул себя за ухо, незаметно, чтобы никто не увидел. Но он не проснулся. Более того, он совсем не почувствовал боли.
- О, да у нас новенький! Интересно, вы к нам надолго? Или как обычно - покатаетесь и сбежите?
Иван беспомощно пожал плечами, не понимая, о чём идёт речь.
Он подвинулся поближе к солдату и, толкнув его локтём, спросил
- Извините, что тут вообще происходит?
- Катаемся в метро, - угрюмо ответил солдат. - И, боюсь, ещё долго нам кататься. Вы ещё ничего не поняли?
Иван вдруг отчётливо вспомнил, как он не удержался на перроне и упал под колеса подъезжающего состава. И после всего этого он осознал, что находится в вагоне метро. В груди похолодело от страшной мысли.
- Мы все мертвы? - осевшим голосом спросил он.
- Если бы! - тоскливо произнёс солдат. - Но не живы, это уж точно!
Иван понял, что он не ошибся. Он прислушался к сердцу. Оно стояло.
- Это как понять, не мертвы, но и не живы? - спросил он.
- Всегда есть шанс вернуться, - сказал солдат. - Но не каждый умеет им воспользоваться. Некоторые, когда им предоставляется эта возможность, отказываются возвращаться.
- А вы?
- Мне подобного счастья не выпадало. Если бы получилось, ушёл бы.
- А разве можно отсюда уйти? - с надеждой спросил Иван.
- Уходили, - ответил солдат. - Но куда уходили, этого никто сказать не сможет. Возвращались они в свою жизнь, или продолжали скитаться по неведомым стежкам-дорожкам, нам неизвестно. Может, они, наконец, спокойно умирали и попадали в Рай. Никто из нас этого никогда не узнает.
- Может быть, стоит поискать выход?
- И куда это вы решили выйти? - встрял в разговор человек в белом. - Вагон не останавливается, станции он пролетает их на полном ходу. А если и притормозит, то выйти из него невозможно. Станции, кстати, безлюдные, ничего живого. Только однажды я видел кошку, дремавшую на лавочке. Тоже, видно, как и мы, бедолага.
- Значит, выхода нет? - обречённо спросил Иван
- Он должен быть, но пока я его не вижу, - ответил солдат.
Иван поднялся, подошёл к дверям и попытался их раздвинуть.
- Бесполезно это, - сказал солдат. - Вы откроете дверь, а за ней - каменная стена. Выйти можно только на станции, да и то выходят только те, кого позовут. Перед остальными вырастает стена.
- И многие уходят? - спросил Иван.
- Те, кто слышит зов, - солдат поднялся и встал рядом с Иваном. - Они изредка сюда попадают, но надолго не задерживаются. Услышав зов, они встают и выходят. Вагон останавливается на станции, и выйти могут только они. Но куда они идут - одному Богу известно. Я не раз пытался проскочить следом, но меня всегда швыряло назад. Так мы и катаемся. Когда вагон начинает останавливаться, каждый из нас думает - может быть, на этот раз позовут его? Кто-то уже привык, некоторые, вроде меня, пытаются найти иные выходы.
- А стоит ли?
- Конечно! Я и стёкла пытался разбивать, и дверь взрывал гранатой. Её взрывом разворотило, а через секунду она стоит на месте, и ни царапинки на ней, как новенькая. Не успеешь вылезти в разбитое окно, глядь - а в нём уже стекло. Одна надежда, что позовут. Один только вопрос - кто позовёт, и куда? Может, посадят в другой вагон и повезут в обратную сторону. Так мы и ошиваемся здесь - ни живы, ни мертвы.
- А что другие говорят по этому поводу?
- Всё то же. Кому-то здесь даже понравилось. Лично я только и жду, когда выпадет возможность сбежать отсюда.
Ребёнок вдруг заплакал и его стали успокаивать. Одна из женщин протянула ему конфетку. Он оттолкнул её руку и, перестав плакать, сказал вдруг не по-детски:
- Надоело всё! Даже умереть по-человечески нельзя!
Заметив удивлённый взгляд Ивана, солдат с усмешкой сказал:
- Он давно уже не ребёнок. Тридцать лет в метро ездит, а его всё равно за ребёнка принимают. И никто понять, не может, что его уже тошнит от сладких петушков и шоколадок. Тем более, что все эти конфетки, они ведь не настоящие. Так, условность одна.
Вагон вдруг резко дёрнулся и стал снижать скорость.
- Ещё кто-то зов услышал, - сказал солдат. - Пойду, попытаю счастья!
Он поднялся, оправил гимнастерку, и оглянулся.
Определив, кому на этот раз улыбнулась фортуна, он подошёл к радостно улыбающемуся мужчине и остановился у него за спиной. Иван подумал, а не пойти ли вслед за ним, но решил просто понаблюдать.
Вагон уже катился с черепашьей скоростью, перестук колёс перешёл на другой ритм. Невидимые барабанщики будто устали и захотели передохнуть. Поезд лениво выехал из тоннеля, и за окнами показалась красиво убранная и ярко освещённая станция. Движение за окном прекратилось, все пассажиры замерли в напряжении. Секунду спустя с едва слышным шорохом открылась дверь, у которой стоял солдат, и улыбающийся мужчина вышел из вагона. Солдат рванулся за ним, но стоило ему выбежать наружу, как неведомая сила толкнула его назад. Пролетев до противоположной двери, он с хрустом ударился в неё и сполз на пол. Дверь захлопнулась, вагон тронулся. Иван увидел в окно, как высадившийся мужчина медленно брёл к выходу.
- Одно и тоже! - сказала женщина, сидевшая недалеко от Ивана. - На каждой остановке этот солдат пытается выскочить. И ведь знает, что не выпустят, а всё равно лезет. Уже сколько лет здесь, а всё лезет буром на эту дверь, только шишки набивает.
Иван хотел помочь солдату, и стал его поднимать.
- Оставь его, пусть полежит, - сказал ребёнок. - Порой мне кажется, что для этого он и ломится в двери на каждой станции, чтобы хоть немного забыться. Наверно, так ему лучше.
Вагон уже стучал колёсами в гулкой тишине тёмного тоннеля.
Солдат пришёл в себя и поднялся на ноги. Он отряхнул штаны, подобрал упавшую на пол пилотку и, оправив гимнастёрку, сел на своё место.
- Ну, как там? - с издёвкой спросил его сосед.
Солдат промолчал. Насупившись, он прислонился к стеклу виском и смотрел в окно. В зеркале стекла отражался салон вагона, но если всмотреться внимательней, то можно было увидеть пролетающие мимо фермы да змейкой извивающийся на стене тоннеля толстый силовой кабель.
- Бесполезно всё это! - тихо сказал солдат и закрыл глаза. - Мы здесь навсегда! Никогда больше не буду лезть в эти проклятые двери! Буду спокойно сидеть и ждать, когда придёт моя очередь!
- А если не дождёшься? - спросил его Иван.
- Жаль, даже удавиться нельзя! Мы и так уже мертвы!
Поезд снова дёрнулся и замедлил ход. Солдат вскочил и стал искать глазами того, кто на этот раз услышал зов. Но, вспомнив своё обещание, сел на место. Спокойно ему, всё же, не сиделось, он порывисто поднялся, и усилием воли усадил себя обратно. Когда вагон въехал на станцию, солдат не находил себе места. Поезд полз вдоль платформы, а он разрывался между желанием попробовать еще разок и обещанием никогда больше этого не делать.
Поезд остановился, но двери не открылись.
- Похоже, что это конечная станция! - сказал Иван после пятиминутной тишины.
Из тамбура вышел мужик в железнодорожной форме, с огромной кожаной сумкой, похожий на кондуктора.
- Предъявляем билетики, билетики предъявляем! - громко говорил он.
Чушь какая-то, подумал Иван. Какие билеты в метро? Он увидел, что люди стали доставать из карманов помятые бумажки и показывать их кондуктору.
- Почему дверь не открываете? - спросил солдат.
- А куда вам торопиться? Вы своё уже отторопились! Сейчас, сейчас, билеты проверим и откроем. Всё, хватит, накатались, приехали вы.
Мужик подошёл к Ивану и протянул руку.
- Ваш билетик.
Иван на всякий случай проверил карманы, но никаких билетов в них не было.
- Эх, молодой человек, как же вам не стыдно! - огромные усищи кондуктора укоризненно покачивались. - Люди жизнь прожили, с билетами ездят, а вы ...эх! Заяц, одним словом!
Он достал из сумки стопку каких-то бланков и стал что-то быстро писать на одном из них.
- Вот, штраф вам написал. И чтобы больше такого не было.
Он сложил бумажку и сунул Ивану в нагрудный карман. От прикосновения его руки вдруг сильно шибануло током. В глазах потемнело, после чего в грудь шарахнуло ещё одним разрядом. Как из бочки послышался чей-то голос.
- Электрошок! Ещё давай. Ещё! Пошло! Поехало!
В груди что-то щёлкнуло, ребра захрустели, Сердце стукнуло раз, другой. Остановилось. Снова стукнуло. Яркий свет ослепил глаза.