Уже три дня, как Глафира Ивановна приехала к Пете в гости. У Петеньки свой дом в Подмосковье, рядом чистое озеро с прозрачной водой. На улице жара, лето, июль. Глафира Ивановна радостно хлопочет по хозяйству, наводит свои порядки, готовит для сына всякие разносолы. Со времени его развода прошло уже десять лет, а он никак не найдёт себе пару и продолжает портить желудок на холостяцких перехватах.
Петя рад маминому приезду, как мальчишка. Несмотря на извечные офисные хлопоты он старается приходить домой пораньше, чтобы побыть с ней хоть какое время, до того, как они оба разойдутся по комнатам спать. Каждый день у него готовы новые предложения, которые он озвучивает Глафире Ивановне во время завтрака. То предлагает ей пройти обследования в дорогой московской клинике, то тянет её на экскурсию в первопрестольную. Он уже позабыл чем оканчивались все подобные попытки во время предыдущего приезда мамы трёхлетней давности. Глафира Ивановна сопротивляется как может. Разве за этим она прикатила за полтысячи километров, чтобы просиживать во врачебных кабинетах или задыхаться в шумных и загазованных московских проспектах?
Но сегодня пятница и Петя твёрдо решил провести с мамой целый день, присоединив его к выходным, и предупредив зама, что появится на работе не раньше понедельника. Нет, сегодня ей не отвертеться. Он взял её в оборот ещё до завтрака, после того, как сбегал на озеро, помахал руками, подтянулся несколько раз на берёзовом суку, а потом поплавал от души, наслаждаясь прелестным солнечным утром.
- Всё мама, сегодня едем город смотреть, потом в кафе, нельзя же целыми днями дома сидеть, - повелительно говорит Петя, успевая при этом уминать вкуснейшие мамины сырники, которые она успела сготовить к завтраку. Кроме сырников, у неё уже приготовлен обед и она не понимает, зачем ехать в такую даль, чтобы портить желудок казённой едой, да ещё и платить за это втридорога. С другой стороны, Петенька так хочет ей угодить, так жаждет показать, какой он влиятельный и независимый, что после недолгих уговоров Глафира Ивановна всё же решает сдаться на милость победителя
И вот уже громадная Петина машина, которую Глафира Ивановна слегка побаивается и потому недолюбливает, торжественно выезжает со двора. К тому же и время поджимает. Надо успеть проскочить до центра, пока подходы к столице открыты после первой волны заезда, после бурного и мощного прилива, чтобы успеть вырваться из её радушных объятий до того момента, как начнётся отлив, когда обалдевший от жары и суеты народ рванет обратно, на окраины и дальше, в Подмосковье, навстречу долгожданным выходным, свежему воздуху, простору, шашлыкам, водоёмам, огородам и фруктовым деревьям - прочь от торговых залов, офисов, пекарен, мастерских, горячих камней и расплавленного асфальта, от метро, в котором так мало зависит от отдельного пассажира, от пропахших потом автобусов, от маршрутных такси, где один вид водителя вызывает рефлекторное желание тут же захлопнуть двери и бежать куда подальше, от растущих, по-богатырски, квитанций ЖКХ, от хрупкого равновесия деловых встреч и держащих за горло проблем, в общем от всего того, что мы коротко называем Москвой, не имея при этом ввиду, совершенно ничего плохого.
Через полчаса наши герои въехали в город и первые же стояния у светофоров, и черепашьи бега, пропитанные запахом ацетона, бензина, горячего асфальта, нагретой кожи, разомлевшими резиновыми ковриками, собственным потом, - бега, в которых главным призом является не конечная благородная цель, связанная с осмотром достопримечательностей белокаменной, а тот момент, когда пленники автомобиля наконец-то смогут его покинуть, - существенным образом повлияли на настроение Глафиры Ивановны. Какое то время она стоически смотрела прямо перед собой, потом стала ворочаться на сиденье, оттягивать и поправлять на себе ремень безопасности, поглядывать по сторонам и тяжело вздыхать. А Москва и не думала начинаться. Ну разве можно было назвать Москвой бесконечные прямоугольные многоэтажки, какие - то тополя, с потерявшей свой цвет листвой, заправочные станции, корпуса вчерашних успешных заводов, частично перестроенных и перекрашенных, но всё так же беззастенчиво индустриальных. В своём новом ситцевом платье, предназначенном для торжественных выходов, которое скроила и пошила ей старинная подруга позапрошлым летом, Глафира Ивановна ощущала себя "дурой набитой", которую обманом заманили для участия в массовке, вместо обещанного индивидуального праздника. Уже и Петя отчётливо понимал, что им сегодня не повезло, что "столица стоит" в предверии выходных, что ни о какой Красной Площади и ни о каких Воробьевых Горах, теперь уже и речи быть не могло, и что надо спасать ситуацию, не доводя её до скандала.
Когда чуть поодаль от шоссе он краем глаза заметил оазис с белыми шляпами зонтиков от солнца, под которыми уютно расположились столики для посетителей, руки сами вывернули руль и, уступая ему дорогу, пара попутных машин из правого ряда вздыбились, как кони под рукой Аполлона на фронтоне Большого театра, увидеть который сегодня ни у Пети, ни у Глафира Ивановны не было никаких шансов.
Место оказалось итальянским рестораном со столиками на уютном подворье и наша пенсионерка была рада до смерти, что можно наконец выйти из машины, глотнуть не шоссейного воздуха, пусть и в непонятном месте, которое, тем не менее, люди почему-то называли Москвой.
Официант в традиционной паре и чёрном удлинённом фартуке, которыми отличаются многие заведения с итальянской кухней аккуратно выложил перед новыми гостями открытые фолианты меню.
- Что-нибудь попить для начала, может быть вина ?
Глафира Ивановна осуждающе вскинула на него глаза, но Петя успел вступить в разговор раньше, чем бывшая спортсменка успела осадить не в меру ретивого молодого человека.
- Принесите нам водички похолодней, - попросил он, - только в стеклянной таре.
- Перье, две по триста тридцать?
- Да, давайте Перье.
- Со льдом?
- Нет, безо льда, но хорошо охлаждённую.
Глафира Ивановна медленно проводила удаляющегося официанта сердитым взглядом, потом достала из большого накладного кармана очки и начала внимательно изучать красочно оформленное меню. Вначале она читала молча, затем начала округлять глаза, удивлённо хмыкать и нервно постукивать кончиками пальцев по плотной бумаге с мудрёными названиями. К её безмерному удивлению она не смогла угадать ни одного блюда, зато цены, которые чётко выделялись на фоне белой глянцевой бумаги привели её в состояние шока. По её настороженной позе и довольно громким восклицаниям, Пётр сразу понял, что затея с кафе, как собственно и вся задумка с поездкой - была не самым лучшим способом доставить удовольствие любимой мамочке.
- Тебе помочь с выбором, - спросил он для очистки совести, предугадывая, каким будет ответ.
- Петенька, - проникновенно начала свою речь Глафира Ивановна и Петенька, уже по этому первому произнесенному слову, обречённо убедился, что тщательно подготовленная вылазка в Москву блестяще провалилась.
- Сынок, - между тем продолжала Глафира, - давай поедем домой. У нас там прохлада, озеро рядом, я борщик вкусный сварила, курочку с яблочками запекла в духовке, как ты любишь. Ну зачем нам эти посиделки, где ни одного человеческого блюда нет?! А цены какие! А сколько ещё до дома ехать! Поедем, а?
- Ладно, ладно, мама, сейчас поедем. Водички попьём и поедем, - примирительно согласился Петя, отметив про себя, внезапно проснувшийся интерес к упомянутому мамой борщу и запечённой курице.
Увидев, что Петя закрыл своё меню и положил его на край стола, Глафира Ивановна быстро и радостно положила поверх, и свой толстенный фолиант. Тут и официант появился, отвернул пробки и ловко разлил по высоким стаканам, исходящую пузырьками минеральную воду.
- Колючая, - резюмировала Глафира Ивановна и даже улыбнулась, - как ты любишь.
- Колючая, - согласился Петенька, давая себе слово, что больше никогда не потянет маму в город, если она сама об этом не попросит и тут же подал знак официанту, что хочет рассчитаться.
В стакане у Глафиры Ивановны оставалось ещё немного воды, когда официант несколько огорченный тем, что клиенты уходят и чаевые, на которые он по праву рассчитывал уплывают из его рук, принёс им счёт. Пока Петя вынимал из бумажника деньги, Глафира Ивановна успела краем глаза увидеть финальные цифры. От возмущения у неё перехватило дыхание и вода, которую она не успела проглотить попала ей не в то горло ...
Всю обратную дорогу она молчала, расстроенная донельзя.
Когда они въезжали в знакомые ворота, за которыми приветливо покачивали своими кронами красавицы - сосны, она не выдержала и сказала:
- Петя, за эти деньги я в нашем городе могу прожить целую неделю, а в этом логове грабителей ты отдал их за два стакана какой-то дрянной воды.
Через несколько дней сыну всё-же удалось привести Глафиру Ивановну в небольшую частную клинику, чтобы осмотреть её больное колено. Перед тем как начать обследование врач задал ей несколько общих вопросов, среди которых был и вопрос о наличии у неё аллергии.
- Да, у меня есть аллергия, - твёрдо заявила Глафира Ивановна к изумлению Пети, который был абсолютно уверен, что ничего подобного у его любимой мамы никогда не было и быть не могло.
- Пожалуйста, уточните, на что у Вас аллергия? - поднял глаза доктор.
- На французскую минеральную воду, - гордо ответствовала пенсионерка, одарив своего любимого сына одной из своих самых запоминающихся улыбок.