Аннотация: роман в 40-ка главах и 13-ти постскриптумах
СЕКРЕТЫ ФРАНКОМАСОНСКИХ - ЛОЖЬ
"Коньяк мой в тюрбане
Наливист и игрист.
Я еду по стране,
Я болен и химчист"
Хоям
Глава 1
"Коньяк мой в тюрбане
Наливист и игрист.
Я еду по стране,
Я болен и химчист"
Хоям
I
Два советских раздолбая - Абрам и Жорж-Пётр - заняли денег и поехали в страну своей мечты - во Францию. Высадившись на площади Этуаль, они сняли возницу и поехали квасить в Мулен-Руж. Но возница оказался слеп, и наших героев занесло в Анатомический театр. Но это была ничтожная преграда для полёта русской души!
Братьев приятно удивила цена. Обычно в заведениях, которые посещали Жорж-Пётр и Абрам Франкомасонские, они пропивали и ... ну, не будем вдаваться в подробности, все имеющиеся у них деньги. Здесь же всего за 10 евро они вошли внутрь.
- Ах, знаю я эти парижские заведения, - мечтательно сказал Жорж-Пётр, который в жизни нигде кроме Магнитогорска и Пятигорска не был. - Здесь такие девушки! Это вам не стюардессы "Аеро Свiта" в матросских тельняшках!
Абрам был высок и грузен, к тому же - куда более рассудителен, чем его непутёвый братец.
- Надо посмотреть, - назидательно промолвил Абрам на правах старшего близнеца, - ЧТО они будут танцевать. Тут очень тонкий подход - ни в коем случае нельзя ошибиться, купюры какого номинала и какого государства совать им в трусы...
"Трусы" - набатом прозвучало в мозгу Абрама. Он неосознанно окунулся памятью в глубокое детство, когда они с братом пошли в женскую баню, и их туда не пустили. Это не могло не сказаться на характере братьев.
А теперь, как бы это ни было бестактно, оставим на мгновение наших героев. Моё писательское сердце горит желанием описАть вам Жоржа-Пётра. Младший близнец был редкостным снобом и пижоном. Каждое утро он начинал с графина шампанского, затем Франкомасонский-младший надевал ботфорты, шитый золотом камзол, лаковые чёрные перчатки и шляпу a-la Д"Артаньян и отправлялся на поиски приключений.
Да, что и говорить, французский дух был в крови у младшего из близнецов. Чего не скажешь об Абраме. Тот был кондовым консерватором и славянофилом по призванию. Об этом говорило и его генеалогическое древо, корни которого терялись в Курской и Орловской губерниях.
В помещении был затхлый запах. "Заказать бы водовки, да с копустою!" - подумалось Абраму. А вслух он сказал:
- Располагайся, Жорж-Пётр. Занимай свободный стул... Между прочим, а где женщины?
- А пойдём поищем, брат мой! Это, вероятно, какая-то эротическая игра. Вот, например, зал "Паталогическая анатомия". Не пройтись ли нам туда? Держу пари, кто-то нас там ждёт-с, - игривым тоном сказал Жорж-Пётр.
Их там действительно кто-то ждал. На рубашке ожидающего их человека висел бэйджик "Паталогоанатом". Надпись была почему-то на русском языке.
- Яволь, майн фюрер, - мрачно изрёк бородатый отёчный человек в белом костюме. - Чего надо?
- К женщинам! К женщинам проводи нас. Да поживее, - добавил Абрам, уловив мятущееся ожидание во взгляде брата. - У вас ведь есть достойные женщины?
- Ну, Франция, ну, бля, страна извращений! - сплюнув табак на пол, мрачно изрёк "Паталогоанатом" и тяжело поднялся со стула. - Всего перевидал, но такого... А впрочем, моё дело маленькое, лишь бы деньги платили. За мной.
Паталогоанатом долго вёл братьев по тёмным коридорам. В коридорах горели ароматические свечи, с потолка свисали чучела летучих мышей и связки Лука. Настроение Жоржа-Пётра всё больше портилось. Не таким представлялся ему Париж. Сидя в их малоуютной харьковской квартире, Франкомасонский-младший мечтал о разгорячённых парижанках, канкане и других прелестях Парижа.
Паталогоанатом завёл их в зал и удалился. В зале действительно были женщины, но заспиртованные и по частям.
- Абрам, предлагаю совершить побег. Это какой-то бордель для извращенцев. Вперёд к знойным парижским мамзелям! Вот только как отсюда выбраться?.. - задумался Жорж-Пётр.
- Я т-те выберусь! - грозно промолвил Абрам. - Деньги уплочены? Уплочены. То-то. Этих женщин просто надо расшевелить. Да, они холодные и фригидные. Но разве это остановит двух горячих советских перцев, полгода мечтавших о Франции?
- Они же по частям! - возразил Жорж-Пётр.
- И что? Когда это тебя останавливало? Ты что, в детстве никогда конструктор не собирал? В жизни должен быть порядок! Или ты бы предпочёл жариться в каком-нибудь целомудренном кафетерии на Монмартре, где даже стриптизёрши не способны раздеться полностью? Вот, например, женщина без рук, ног, груди и головы. Так это даже лучше! Руки тебя не лапают, ноги раздвигать не надо, голова не производит тупых мыслей, и грудь не отвлекает. Кр-расота!
- Послушайте, брат мой. Помните, я переписывался по интернету с одним эмигрантом Дерьмэ, Поликарпом Домкратовичем. Я думаю, вы найдёте общие интересы. Если мы расскажем ему об этом заведении, в следующий раз мы сможем заявиться сюда за его счёт. А сейчас предлагаю удалиться, - промолвил Жорж-Пётр, поправил ботфорты и хлопнул дверью. Затем он хлопнул дверью ещё 3 раза и вышел.
- Ну, сучёныш! - сквозь зубы процедил Абрам. - Мало я его порол в детстве! Впрочем, я успею...
Абрам отпорол одну из членораздельных женщин, утёр вспотевший рот салфеткой, достал фонарик и пошёл искать выход. Посередине лабиринта тёмных коридоров он нашёл брата Жоржа-Пётра, пытавшегося головой взломать дверь в заколоченный туалет. Абрам образумил брата несколькими внушительными ударами по лицу, схватил его в охапку и поволок к выходу.
Через 15 минут братья, жадно вдыхая ночной воздух, вышли под моросящий парижский дождь, провожаемые насмешливым хихиканьем немолодого одинокого "Паталогоанатома".
II.
Братья гордо шествовали улицами осеннего Парижа. Они шли, согнувшись в три погибели, и листва парижских каштанов больно била братьев по ушам. Абрама мучила тоска, кроме того он чувствовал скорое приближение поноса. Жорж-Пётр был весел, он выхватывал у цветочниц цветы, целовал этих милых девушек в подол платья и разбрасывал тюльпаны и гвоздики во все стороны. "Здравствуйте, парижане", - громко кричал он и тряс мешками с бутылками лимонада, он рассказывал анекдоты французским полицейским и обнимал французских женщин за ноги, он обещал им путешествие в Полтаву и массу других удовольствий.
Абрам наконец догадался, что его безалаберный братец уже успел оприходовать благополучно спрятанную в подоле камзола поллитру. Он схватил Жоржа-Пётра за уши и, невзирая на жалобные проклятия, потащил его в заведение типа "Сортир" на Малой Арнаутской . Подставив горячую голову брата под струи ледяной туалетной воды, Абрам другой частью тела реализовал насущную потребность, которую не успел справить в поезде.
Совершив омовение и очищение, протрезвевшие и похорошевшие братья вышли на бульвар.
- Ну, куда теперь? - благодушно спроси Абрам. - Выбирай: "Комеди Франсез" или "Гранд Опера"?
- Конечно, "Комедия Франсез". Эти франсез такие комедианты! Они воздушные шарики используют вместо презервативов и шляп.
С этими словами Жорж-Пётр поправил камзол, повязал кушак и достал из кармана емкость с шампанским. Потом он подошел к парижанке и предложил ей испить этого чудного напитка из одного из его ботфортов.
- Хам! - сказала француженка, залепила обидчику пощечину и отдалась. Абрам в это время одной рукой держа свечку, другой флегматично пилил ногти на пальцах ног. Он вообще был по натуре флегматиком, не любителем поспешных решений. Но, услышав заливистый свист, Абрам догадался, что сейчас как никогда пора делать ноги.
- Шухер! - вскричал Абрам. Джери Шухер недовольно опустил стекло своего лимузина и благосклонно дал Абраму автограф. Но Франкомасонский-старший не удовлетворился полученным и закричал, отрывая брата от безчувственной парижанки:
- Менты! Линяем отсюда!
- Менты по твоей части. А ментесс среди них нет? У меня еще второй ботфорт имеется. И портянки шелковые.
Абрам схватил братца за полы камзола и потащил его в театр. Впрочем, Жорж-Пётр недолго противился. Он увидел билетершу и, поправив шляпу, подошел к ней.
- А Вы плату натурой принимаете, - смущенно спросил Жорж-Пётр.
- Ой, я даже не знаю. А Вы брата предложить хотели? - спросила билетерша.
Она покраснела, позеленела и улыбнулась.
Абрам, конечно, несколько подохренел от того, что рядовая билетерша знает русский язык. Но долго ему размышлять не пришлось, ибо из-за угла появились "бобби", или как там называются французские менты; в общем, жандармы в коричневой форме, поблескивая жезлами, кинулись в сторону братьев с явным намерением сделать им худо.
Но Абрам и Жорж-Пётр были уже в театре, купленные билеты лежали у них в кармане, и они, перепрыгивая через пьяные тела, побежали в сторону сцены.
Они, отталкивая друг друга, полезли на сцену. Публика не обратила на них внимания. Необычная одежда братьев заставила окружающих принять их за клоунов. Так Франкомасонские оказались на сцене. Абрам не в тему расположился в центре происходящего и думал, что бы такого сделать. Жорж-Пётр вклинился в стройные ряды девушек, танцующих канкан, и стал усиленно им помогать.
"Потные, жирные пляшут милашки, трико облегает вспотевшие ляжки" - рефреном звучал в голове Абрама краеугольный принцип марксизма при взгляде на Жоржа-Пётра. Тот распахнул камзол и публика восторженно ахнула. Девушки устало вскидывали копытца, музыка Кальмана била по мозгам... Абрам вспотел, ему хотелось воды. Но понимал, что, раз уж на сцене, то должен что-то делать. Он расставил руку и стал делать гимнастику, наивно полагая, что это смахивает на ламбаду. Тут в зале появились запыхавшиеся полицейские. Администратор, посчитав, что это прибыла заявленная на сегодняшний вечер труппа из гей-клуба, приказала швейцару насильно тащить их на сцену. Абрам понял, что им не отвертеться, но подобную попытку все же предпринял. Он обнял полицейских за плечи и предложил им станцевать танго. Жандармы засмущались и покраснели. В это время уставшие девушки в гримерке распивали коньяк из ботфортов Жоржа-Пётра.
- Милые дамы, они же промокнут! - кричал Жорж-Пётр, громко смеялся и обнимал девичьи стройные ножки. Девушки расчесывали его камзол и тоже смеялись.
В это время Абрам испытывал определенные трудности... Жандармы достали дубинки и поливали Абрама отборной руганью в то время, как Франкомасонский-старший кружил их в танце.
Это заводило публику. Но тут старшему жандарму удалось достать наручники и застегнуть их у Абрама на... (на животе - примечание Извращенца). Абрам понял, что дело - чай и медленно стал отступать за кулисы. Жандармы увлеклись и приступили к администратору. Абрам метнулся в служебное помещение и пошел по коридору, вслушиваясь в голоса. Услышал за одной из дверью страстный голос Жоржа-Пётра, горевавшего за безнадежно испорченными ботфортами и потерянной 10 лет назад невинностью, старший брат рванул дверь на себя. Поскольку дверь открывалась вовнутрь, Абрам сорвал ее с петель и с размаху уткнулся головой в надушенный зад Жоржа-Пётра.
- Абраша, ты все такой же старый извращенец, каким я тебя помню с детства, - сказал Франкомасонский-младший и вернулся к девушке, от которой его оторвали.
- Жорж-Пётр, не время заниматься математикой! Пора делать ноги! - вскричал благим матом Абрам.
- Вот я и говорю, ножки недурственные...
Абрам схватил неразумного брата за шиворот неснятого камзола, рассовал по карманам ботфорты и потащил Жоржа-Пётра к выходу. На выходе они наткнулись на жандарма, Абрам поцеловал его в щечку и братья убежали...
III.
Абрам и Жорж-Пётр тряслись в древнем вагоне метро, вёзшем их в старый добрый Марсель. Абрам всё больше молчал, потирал шею, укушенную жандармом, и думал угрюмую думу. Наконец, не выдержав пребывания наедине со своими мыслями, он хлопнул брата по плечу.
- Жорж-Пётр! - торжественно проговорил Абрам. - Пардон муа, но я больше не могу терпеть. Я долго скрывал от тебя одну тайну, но больше не могу держать её в себе. Впрочем, если ты не хочешь грязных секретов, я промолчу. Но на первой же остановке я выйду, зайду в деревенскую католическую церквушку и выложу все первому попавшемуся бородатому мудаку священнику. Так что отвечай, брат, готов ли ты выдержать облегчение души единоутробного брата своего?!
Жорж-Пётр подумал и почесал мокрую пятку под ботфортом. Затем он выпил железнодорожного чаю и помолчал. После чего Жорж-Пётр сказал:
- Дорогой мой брат. Ты можешь мне довериться. Кроме того у меня тоже есть секрет, который я хотел бы поведать тебе. В детстве я был... Впрочем, предоставляю тебе правл первенства как старшему.
- Окей, - сказал Абрам и сам застеснялся своей образованности. - Я должен тебе признаться, в том что я - скрытый...
- Садист?! Извращенец?! - загорелся Жорж-Пётр. - Ну-у это я и так знаю!
- Пожалуйста, не перебивай. Мне и так тяжело. В общем, я - скрытый... украинец. Да-да, и не смотри на меня так, - оправдываясь, горячо заговорил Абрам, - да, я, твой кровный брат, корни генеалогического древа которого теряются в Курской и Орловской Губерниях, я, бывший член Национа-Большевистской Партии России, питаю нездоровую любовь ко всему украинскому. Так, на завтрак я вместо чая незаметно выпиваю миску борща с галушками, джинсы, которые ты видишь на мне, пошиты из старых козацких шароваров, а под подушкой у меня спрятан том Шевченко...
- Я так и знал, что ты извращенец. Том Шевченко под подушкой... Знаешь ли, это ментофильством попахивает. А почему ты из нацболов вышел Их же украинец возглавляет, - сказал Жорж-Пётр Пьер-Жоржевич, - ошарашил ты меня, брат. Не думал я, что ты той же национальности, что и я... Впрочем, мой секрет еще ужасней. Знаешь, Абраша, в детстве я был... женщиной.
- И после того, что я тебе изложил, ты, брат мой, смеешь так зло шутить надо мной! - гневно воскликнул Абрам. - Какая в жопу женщина , если я тебя еще вот таким помню! - Абрам Моисеевич провел ладонью на высоте двух метров. Я ж с тобой вместе в туалет ходил. И в баню тоже. Женскую, правда... Так что придумал бы ты что-нибудь поумнее!
- Се ля ви, брат мой, эскюзи муа, - промолвил Жорж-Пётр и погрузился в чтение сочинений де Сада.
...Так Франкомасонские начали открывать свои секреты.
Глава 2
I/
На вокзале в Марселе братьев встречал Поликарп Домкратович Дерьмэ. И не то чтобы он знал об их приезде. Просто он любил кого-нибудь встречать. Месье Дерьмэ в одной руке держал клетку с собакой, а в другой чемодан, который почему-то дергался. В зубах он держал карандаш, запакованный в презерватив. Когда братья вышли из поезда, Поликарп Домкратович с похотливо-радостной улыбкой побежал к братьям. Он обнял Абрама и расцеловал ботфорты Жоржа-Пётра.
- Опять нализался, свинья - благодушно молвил Абрам и потрепал Поликарпа под мышку. Когда Дерьмэ нализался, они встали и рука-об-руку направили стопы в отель "Плаза", в котором Поликарп Домкратович подрабатывал на четверти ставки хозяином. По дороге Жорж-Пётр взволнованно шептал на ухо брату:
- Абрам, ты ж его совсем не знаешь! Откуда тебе известно о его тяге к спиртному.
- Партия знает всё. То есть, я хотел сказать - запах трехнедельного перегара не перебьёшь даже дубиной, - выкрутился Абрам.
- Вот дубина, - кокетливо сказал Дерьмэ, услышавший обрывок разговора. Затем он погладил чемодан и облизнулся.
Полчаса спустя месье Дерьмэ показывал братьям их номер. Он говорил:
- Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Вон там располагается ванная, рядом еще две ванные. Также здесь есть четыре туалета, спальня и ниша с плетками и фаллоимитаторами...
- А столовая здесь есть? - поинтересовался практичный Абрам.
- Вот извращенец! - восхитился Поликарп Домкратович.
Извращенец вылез из шкафа, поклонился, схватил в охапку бельё и вышел вон. Позже оказалось, что это был метрдотель Константин.
- Спасибо, - вежливо ответил Абрам, - буду знать. Но я справлялся о наличии столовой.
- Три остановки метро и направо, в Пятом Пятницком, - скучно ответил Поликарп Домкратович. - В общем, я вас покидаю. Если что будет нужно, звоните вон в тот колокол.
- И что, к нам пожалует администратор? - спросил Абрам.
- Нет. Зато во всем Марселе наступит обедня - сказал Дерьмэ, перекрестился и ушёл.
Абрам занялся обследованием комнаты. Он заглянул под кровать и долго и задумчиво искал, чего бы такого украсть. Но кроме заплесневелых сушек, порванного нижнего белья и каких-то белых шариков там ничего не было.
- Намусорили тут! - возмутился Абрам и упаковал это все в свой чемодан. Затем Абрам обошел все ванные комнаты и туалеты, собрал там полотенца, мыло и туалетную бумагу и тоже упаковал в чемодан.
В это время Франкомасонский-младший начистил ботфорты, взял графин шампанского и развалился на диване.
- Давай вызовем горничных, - предложил он.
- Жорж-Пётр, иногда скорость смены стадий твоего морального разложения поражает даже такого прожжённого циника, как я, - недовольно сказал Абрам. - Такое впечатление, что ты, извини за выражение, склонен ебать всех женщин без разбору. Какие горничные, твою в душу мать? Надобно вызвать обычных французских блядей. - Абрам почесал грудь и добавил: - Но сначала предлагаю выспаться после тяжелой дороги.
Абрам выспался и продолжил:
- Впрочем, горничные так горничные. Иди, Жорж-Пётр, звони в колокол.
- В какой колокол?! Ты же всех перебудишь! Надо быть джентльменом, Абраша. Вот мне для женщин ничего не жалко. Кроме, разве что, ботфортов.
С этими словами он открыл дверь и позвал горничных. Не прошло и нескольких секунд, как в номер вошли две девушки лет сорока пяти в шейных платках.
- Чего изволите? - спросила одна из них и покраснела.
- Да вам же наверное холодно, в одном-то шейном платке, - сочувственно сказал Жорж-Пётр. Он накинул на горничную свой камзол и угостил ее шампанским прямо из графина, так как ботфорты еще до конца не просохли после парижских приключений.
В это время в меру способностей вел светскую беседу со второй горничной. Он по своей натуре был человеком застенчивым и влюбчивым и свято чтящим институт брака. Душа его была ранима и крайне восприимчива к жестоким женским хитростям и шалостям, особенно после того памятного случая в раннем отрочестве... впрочем, об этом как-нибудь в другой раз. Однако, как любой нормальный мужик, Абрам ничего не имел против здорового дорожного перепихона.
В то время, как Абрам неумело начинал флиртовать (типа "девушка, а вы помните Вторую Мировую?" или "Вино не предлагаю, поскольку у вас и так мешки под глазами"), Жорж-Пётр натягивал на свою протеже старые шерстяные носки, найденные им в парижском метрополитене, и нюхал их. Почуяв запах носков, через весь город прибежал и Поликарп Домкратович. Он привел с собой еще двух горничных, ручного пуделя, внуков и принес пачку сухариков. Он ворвался в номер с радостной улыбкой, поцеловал партнершу Абрама в левую ягодицу и сорвал с Жоржа-Пётра ботфорты. Затем месье Дерьмэ захватил внуков и пуделя и закрылся в ванной.
За окном смеркалось, но праздник продолжался долго.
II
За окном смеркнулось, когда уставшие и похорошевшие Абрам с Жоржем-Пётром решили выбраться на прогулку по ночному Марселю. В частности, они горели желанием посетить прорекламированный Поликарпом Домкратовичем матч "Олимпик - ПСЖ". Пока Жорж-Пётр брился и красился в туалете, Абрам спешно доставал из своего чемодана пакеты с полотенцами, мылом, туалетной бумагой, сушками, нижним бельём и белыми шариками и рассовывал всё по местам, где оно лежало раньше. Ему безумно было стыдно нахлынувшего приступа клептомании. Затем он запер бездыханного Дерьмэ, чтоб тот не дай Бог не увязался за ними и выгнал всех животных пастись во двор. После этого Абрам взломал дверь туалета, схватил за руку брата, глотавшего пудру и тональный крем, и вышел с ними на свежий морозный воздух.
Жорж-Пётр был возмущен. В журнале "Искусство, Париж, де Сад", издаваемом Поликарпом Домкратовичем в статье "Для любителей аквариумных рыбок" он прочитал, что пудра и тональный крем помогают в случае потения ног под ботфортами. Он был зол и неразговорчив. Абрам же достал из кармана пластиковую баклажку, подошел к водокачке и набрал воды. Его восхищало, что он мог набрать воды без очереди и совершенно бесплатно. По пути веселый Абрам и хмурый Жорж-Пётр встретили парижских жандармов - своих старых знакомых.
- Какими судьбами к нам из Парижа, сер? - учтиво спросил Абрам. Жандармы ихменились в лице. Они не знали значения слова "сер" и думали, что это, наверное, русское ругательство. Зато они узнали наглого Абрама. Правда, Жорж-Пётр остался ими неопознанным, потому что он был без привычных ботфортов (они остались в номере, вернее, в ванной у месье Дерьмэ). Жандармы попросили у Франкомасонского-младшего прощения, отвели Абрама в сторону и стали его бить руками в лицо. Жорж-Пётр, увидев это, быстро достал из кармана жвачку, бросил в полицейских и побежал в номер за ботфортами. Ему было невыносимо стыдно. Вот, встретит он марсельских женщин, что он им предложит в качестве прелюдии? Менты тем временем закончили избиение Абрама руками и цветами, достали граммофон и предложили Абраму потанцевать. Абрам танцевал по очереди со всеми полицейским и думал о вечном.
Но потом Абраму это надоело, он похлопал полицейских рукой по голове, дал им коленом под зад, поймал такси и уехал в аэропорт. Там он нашёл киоск прессы, купил свежий номер в элитной гостинице и записал его на Жоржа-Пётра. Затем он остановил пробегавший мимо конный экипаж, обуздал ямщика и покатил прямиком к стадиону, где его уже должен был поджидать младший брат.
Тем временем Франкомасонский-младший делал исусственное дыхание месье Дерьмэ. Делать искусственное дыхание ртом ему было противно, а жопой страшно, поэтому Жорж-Пётр делал искусственное дыхание рукой. Очнувшийся Поликарп поцеловал ладонь и предложил поехать на стадион. Жорж-Пётр сплюнул и согласился. Он надел камзол, Поликарп Домкратович накинул на плечи одеяло, они взяли извозчика и отправились на "Велодром".
"Велодром" - прочитал Абрам на воротах стадиона. "Надпись не в тему. Какие же долбанные сюрреалисты эти французы! Написано "Велодром", а они здесь в футбол играют. Куда мир катится!.." - тут размышления Франкомасонского-старшего прервали восклицания лошадей, гарцующих по площади. С помпой и шиком к стадиону подкатил экипаж. Поликарп Дерьмэ резво соскочил с козел, опустился на одно колено и подал руку выходящему из кареты Жоржу-Пётру. Тот скинул камзол с барского плеча и наступил на собаку. Поликарп Домкратович собаку пожалел и принялся ее утешать, поэтому на матч он припозднился. К сожалению, футболисты "ПСЖ" на матч не явились. Но братья об этом не знали и удивились странным фамилиям игроков парижской команды: Рибейро"-Тука", Гладки", Самборск" Березовчу"...
- Извращенцы эти французы, - задумчиво промолвил Жорж-Пётр, - я, конечно, все понимаю, но березовчить - это как?
- Не обращай внимания, - отмахнулся подоспевший Дерьмэ и приобнял Абрама. Жорж-Пётр, истинный фанат футбола, увлеченно смотрел матч, а Поликарп Домкратович кормил Франкомасонского-старшего поп-корном и повизгивал.
Тут по рядам стал ходить кондуктор-контролёр и проверять билеты.
- Что у вас? - учтиво спросил он, подходя к нашей троице.
- Два хот-дога и чай, - попосил неразобравшийся Абрам.
- В смысле"? - офигел кондуктор.
Дерьмэ сделал успокаивающий жест рукой и достал из кармана два хот-дога и чай, в подтверждение правдивости слов Абрама.
- Ваши билеты! - настаивал служащий.
- Я антрепренёр! - возмутился Поликарп Домкратович. - А это - мои малолетние внуки.
На это плохо знавшему русский контролеру сказать было нечего. Он сделал книксен и ушел.
В это время "Олимпик" пропустил. Гол забил Гладки". В объявлении на стадионе, сделанном на французском, можно было разобрать ФК "Харько"в".
- О, и здесь нас знают, - восхитился Жож-Пётр и бросил на поле запасные ботфорты. Футболисты подумали, что это дымовая шашка, и легли. Так и пролежали до конца матча. Так проиграл "Олимпик".
Но уже после окончания игры храбрые французские футболисты встали с газона и пошли в атаку. В то время, как футболисты "ФК Харьков" купались в душе и пили пиво "ФК Харьков" из запасных ботфортов в подтрибунном помещении, игроки "Марселя" забивали голы в пустые ворота. Отличились Пепи Люиндула, Лоран Батль и Стив Марле с подачи Хабиба Бейе. Судья, случайно вернувшийся на поле за забытыми брюками, был купленным и засчитал хозяевам победу 3:1 под гневные возгласы братьев Франкомасонских и радостные вопли Поликарпа Дерьмэ. Впоследствии оказалось, что это он подкупил судью, пообещав ему литр коллекционного шампанского из личных запасов Жоржа-Пётра.
Жорж-Пётр бросил месье Дерьмэ пару запасных лайковых перчаток и вызвал его на две дуэли. В качестве оружия Поликарп Домкратович выбрал ботфорты и шампанское. Жорж-Пётр взял секундантом брата, а Дерьмэ своего хорошего знакомого деда Васю. Пока дуэлянты брызгались шампанским, секунданты сидели на трибунах и пили вино из запасов Дерьмэ. Вино было терпким, сиреневым и в нем плавали лягушки. Всем было весело.
Но тут на стадион ворвались полсотни полицейских и увели буянов в участок. В участке был составлен протокол. Затем деда Васю отпустили как информатора со стажем, а месье Дерьмэ оказался содержателем борделя для малолетних и госслужащих мадам Момент, и его тоже отпустили восвояси. Братьев же Франкомасонских как нарушителей общественного порядка задержали до выяснения и отвели в обезьянник.
III.
В обезьяннике было тепло, накурено и пахло псиной. Псина лежала в луже и разлагалась. Вокруг было много обезьян и пахло кокосами.
- Выбираться отсюда надо, - сказал Жорж-Пётр.
- Подожди, - ответил Абрам, - давай наберём кокосов и розовых Шариков. В хозяйстве все пригодится. Абрам набрал полный мешок вышеупомянутой гадости, затем братья подкупили сторожа своей искренностью и отправились в порт. В порту было много клоунов. Они ели арахис, плевались окурками и катались на собаках. Абрам было засмотрелся на это величественное зрелище, но Франкомасонский-младший взял брата за шиворот и потащил на корабль. Франция ему успела порядком надоесть.
- Надо есть! - подтвердил Абрам, расположившись в трюме и откупорил деревянный ящик.В нём оказались шоколадные консервы и презервативы. Взяв себе консервы, а брату отдав презервативы, Абрам начал есть. Потом он прогулялся по трюму и нашёл вино...
Послышался толчок - корабль тронулся. Пятый ящик вина подходил к концу. Натанцевавшийся и напевшийся Франкомасонский-старший сидел задумавшись. Наконец он изрёк:
- Романтическая атмосфера. Запах мёда и ванили... - Пахло гнилью, но у Абрама был заложен нос. - Обязывает к откровениям, не так ли?..
Жорж-Пётр стащил с ног ботфорты и предался философским рассуждениям. Затем он сказал:
- Абрам, брат мой, я должен открыть тебе страшную тайну. Иногда я знакомлюсь с девушкой, пью с ней шампанское, а затем я предлагаю ей поехать в номера. Мы запираемся в номере, зажигаем свечи и курим трубку мира...
- А дальше? - загорелся Абрам.
- А ты еще ничего не понял? Я курильщик-пацифист.
- Что?! - Абрам подумал, что ослышался. - Пацифист?! Да ты понимаешь, что предаешь святое дело Анархии, Чиграков хренов? Я, как бывший член Национал-Большевистской Партии России...
Тут Абрам осёкся. В его памяти живо возник случай из раннего отрочества...
- Впрочем... Впрочем, не мне тебя судить, братишка, - грустно промолвил Абрам. - Я, как ярый поборник воинствующего шовинизма, в своё время не нашёл в себе сил пресечь один вопиющий случай надругательства над традициями рода. Может быть, ты мне не поверишь, но в детстве у меня была сестра, которая с моего позволения сделала себе операцию по изменению пола... Мне было очень стыдно, но я любил её и не смог ей помешать.
- И кто же эта сестра, Абраша? - озадаченно спросил Жорж-Пётр. - Мне никто и никогда о ней не рассказывал.
- Ещё бы. Потому что она - это ты, Жорж-Пётр, - подавленно пробормотал Франкомасонский-старший. - У тебя вот уже 20 лет необратимые изменения психики.
Братья задумались и пригорюнились. Волны уносили их в неведомые страны.
Глава 3
Песня "Рыбщий ангел"
("Я пытался быть справедливым и добрым
И мне не казалось ни страшным, ни странным,
Что внизу на земле собираются толпы
РЫБЫ"
Птица - Парровоз)
В трюме было хорошо и свежо. Через дырочку, проделанную Жоржем-Пётром для поступления свежего воздуха, сочилась морская вода. Иногда попадались рыбы. Кроме того, помещение трюма было набито (ящиками) мужиками с пирожными, так что братья Франкомасонские не голодали. Абрам сидел на табуретке и чесал пятку, когда младший брат его спросил:
- Абрам, а куда мы, собственно, плывем?
- Мне лично пофиг. Но, если интересно, вот кнопка связи с капитаном, под потолком.
- Абраша, я тебе больше скажу. Ты сидишь на кнопке вызова монтера!
- Ни хуя себе, - сказал Абрам и спустил штаны.
- Ты что, бля, некультурный? - поинтересовался один из мужиков и засунул ему в рот клюкву в сахаре.
Абрам долго и задумчиво жевал клюкву и думал о своем непристойном поведении. Жорж-Пётр сушил ботфорты и ждал монтеров. Монтеры не преминули появиться. Они раснахивали монтировками, громко кричали и пили кофе. Мужикам это не понравилось, они отобрали у монтеров кофе, термос и КИЛЬКУ В ТОМАТЕ и выгнали их взашей.
- Мужики, а мужики? А куда мы плывем? - заискивающе спросил Абрам, меняя "ползунки" брату.
- В жопу, - ответили "мужики". - А-ха-ха-ха-ха!
- О, мой любимый цвет! Мой любимый размер! - восхитился Абрам и полез на палубу.
Франкомасонский-младший сплюнул, натянул ботфорты и отправился на камбуз.
На камбузе было "жарко". Карлик мешал бетон и
(дальше вырезано цензурой). Жорж-Пётр опростался в жбан и полез на палубу искать брата. Абрам бегал по палубе и размахивал флагом. Капитан, глядя на это, трясся от "страха" и производил рубящие движения "рукой". Тем временем Жорж-Пётр пытался допытаться у боцмана, мальчик он или девочка и моет ли он шампунем и вареньем свою бороду. Но, узнав, что боцман мужчина, Жорж-Пётр разочаровался и пошел по каютам третьего класса искать пассажирок и чего-нибудь поесть.
В одной из кают он наткнулся на монтёршу и стал срывать с неё "одежду" в поисках еды. Но монтёрша оказалась переодетым агентом Интерпола и бесполой. Жорж-Пётру было пофиг, он уселся под стол, прополоскал ботфорты и начал есть. Тем временем капитан объявил тревогу и начал погружение под воду в целях конспирации. По воде плыли "утки" и жирные пятна.
Франкомасонский-старший сидел на камбузе в обнимку с "карликом" и ел блины. Он вспоминал Харьков, домашние оладьи и монголо-татарское иго. На душе у Абрама было легко, он игрался фонариком и писал на стенах стихи. Капитан смеялся и бил его по "голове" штурвалом.
В это время Жорж-Пётр сидел на заднице и набивал брюхо кулаками. Он выпил пинту "бензина" и решил присоединиться к брату. Абрам как раз успел связать "капитана" и встать за "штурвал".
- А куда бы такое поплыть? - подумал Абрам вслух и увидел Жоржа-Пётра. "Он мертвый", - вскричал боцман, съел кнедлик и повесился. "Тут начинает неприятно пахнуть", - подумал Жорж-Пётр и выпил кружечку пунша. Затем он спустил на воду шлюпку и бросил туда спасательный круг.
- Пора убираться отсюда, - предложил он брату.
- Уйди, подонок. Я хочу немного порулить, - сказал Абрам и "закурил". Он бросил корабль бортом об "айсберг" и вытравил "якорь". После этого он "прошёл по кораблю, взял немного кофе, "пирожных", "женщин и капитана и спустил всё это в шлюпку, где его уже поджидал" Жорж-Пётр.
Братья подняли "парус на шлюпке" и ушли "в" открытое море. Море плескалось за бортом шлюпки, первомайские чайки пели "Интернационал", волны уносили братьев к счастью.
Глава 4
I
Через полчаса потрепанная шлюпка "вошла" в территориальные воды Латвии. На причале подбоченясь стоял Маарис Блэйделис. Он держал в руках штурвал. Он курил трубку, а за плечами его был рюкзак с морской водой. На лице Маариса была блаженная улыбка. Недавно он женился и почистил зубы. Трава в его трубке была зеленой, а воздух был свежим. Господин Блэйделис уже часа три пытался подкурить, но трава была сырая и не горела. Поэтому он забил трубку перцем и поднес к ней спичку.
- Ты кто такой, мужик? - хором спросили мокрые по пояс братья Франкомасонские, выйдя на берег. - Мы тебя не знаем.
Маарис Блэйделис подумал с полчасика, спрятал перец в карман манто, проглотил трубку, извинился и ушёл. Абрам подумал: "Это какая-то провокация". А вслух он сказал:
- Абхрлибдщщщщщщщиииии...
Стоп. Это Абрам чихнул. А сказал он вот что:
- Девушка, не подскажете, который час?
- Абраша, очнись! - томно сказал Жорж-Пётр, поведя бровями. - Кроме нас на этом берегу никого нет.
- Как это нет? А я?! - раздался зычный голос.
- Это мой внутренний голос, - сказал Абрам и перекрестился четыре раза. Затем он подумал немножко и перекрестился еще раз.
Жорж-Пётр вытряхнул песок из карманов камзола и надел шляпу. Братья еще никогда не были в Риге.Они мечтали побывать в этом блаженном городе, насладиться прелестями местных музеев и памятником Адольфу Хмельницкосу.
Поэтому они мигом сели на дрезину и поехали в Таллинн. Братья слабо разбирались в географии.
- Эх, лучше б мы сели на дрезину не мигом, а задом, - пожаловался Абрам.
- Да, - не согласился Жорж-Пётр и перевернулся. Так братья оказались в Риге.
Первым делом они пошли на запруженную транспортом Сракандаугаву.
- Ни хуя себе, - печально сказал Абрам. Франкомасонский-младший поправил шляпу и начал искать взглядом женщин легкого поведения, театр и кофейню. Абрам стремился на бега. Ему хотелось посмотреть на ипподром "Здравствуйте" и выпить пива.
"Здравствуйте и вам", - удивлённо ответил случайный прохожий на приветствие Абрама и ускорил шаг. Но за плечами братьев стояло спортивное прошлое - они увлекались шахматами - и без труда догнали прохожего.
-Так который всё-таки час? - с нажимом спросил Абрам. Потом алжирец Мохаммед Нажим допил пиво и ушёл, а Абрам остался.
Жорж-Пётр потрогал прохожего рукой. Прохожий подумал и ушел.
- Меня заебал адекватный юмор одного из авторов. Ну его в жопу, - гневно сказал Жорж-Пётр и подбросил шляпу. Абрам подхватил шляпу на лету, опорожнился туда и воскликнул:
- Пиздец! Поехали в Лондон! Или обратно в Париж!
- Э, нет, - промолвил Жорж-Пётр и достал шампанское.
- Зачем ты стал раком, - удивлённо спросил Мохаммед Нажим на эстонском.
Рак извинился и ушёл.
- Абсурдизм! Женщина, ёбаный в рот! - закричал Франкомасонский-младший и побежал куда глаза глядят.
- Мороженое! - облизнулся Афанасиус Быдло и отобрал глаза.
Смеркалось.
II.
"Варкалось. Край небо палался.
Сололвейкус в тёмном поле
Свечи зажигайтас". - прочитал еврей на фронтоне театра. Потом подошли братья Франкомасонские, отогнали еврея и вошли в театр имени Йоматса Кэрролла-Шевченко.
В театре было много.
III
Братья Франкомасонские, ударившись о закрытую дверь театра восемь раз решили посетить общественную уборную. Наступал рассвет, наступал рассвет, наступал рассвет, наступал рассвет.
III.
- А у меня что-то есть!
- Давай меняться!
Трусцой пробежал человек-животное.
Так братья Франкомасонские продолжали раскрывать свои секреты.
Главы 5 - 16.
Вам это читать не обязательно.
Глава 17.
I.
- Ты уверен? Не знаю, не знаю, - Абрам покрутил головой. Голова прожарилась хорошо, и братья сели за стол.
Абрам не был уверен в своём решении. После дикого события, происшедшего с братьями в Ташкенте (описано в 11-й главе, смотреть выше) ему больше не хотелось ему больше не хотелось.