Смотрю с тоской на рукопись свою —
Вступление для книги сделать надо.
По форме — как бы автоинтервью:
Как часто пью? По теме ли пою?
Пристрастия? Взысканья и награды?
Но нужно ли? Все сказано в стихах,
Что я — исчадье ада и расстрига.
Так пусть же обо всех моих грехах
Построчно и расскажет эта книга.
Мой замысел, по сути, очень прост:
Чтоб вместо скучной прописи анкеты
Читатель мог на всякий свой вопрос
В стихах найти правдивые ответы.
Без хитрых игр с изысканным словцом
Писались эти строки в темпе блица,
Без умысла «подать товар лицом»,
Поважничать и в чем-то отбелиться.
Смешнее шаржа мой оригинал,
А в чем-то даже злей карикатуры,
Но ведь совсем не в глянцевый журнал
И делался такой портрет с натуры.
Примите же таким, каков я есть —
Скандальным и не шибко симпатичным,
Отринувшим тщеславие и лесть,
Принявшим схиму и самокритичным.
Искавшим вдохновения в шинке
В сообществе вакханок и сатиров
И не нашедшим в творческом пике
Достойных целей и ориентиров.
Терявшим в скачке загнанных коней,
Любившим дев неискренно и наспех,
И осознавшим на излете дней,
Что жизнь моя сложилась курам на смех.
Шальной гуляка и анахорет —
Я в книге подан в разных ипостасях,
Поскольку создавался мой портрет,
А не пресветлый лик в иконостасе.
Вот и листаю рукопись свою,
Сработанную в духе арт-экстрима:
Как будто перед зеркалом стою
В предбаннике — без ретуши и грима.
И тут же самого бросает в дрожь
При виде близнеца из Зазеркалья:
Конечно же, урод. Но ведь похож,
О, как он на меня похож, каналья!
Так, значит, это он, двойник-фантом,
Без устали вправляет мне арапа,
Не позволяя забывать о том,
О чем давным-давно забыть пора бы.
И логикой сражает наповал,
Так и не дав запамятовать это,
Что тот, кто в подземелье не бывал,
Доподлинно не знает цену света.
Дочитывая книжицу свою,
Все больше тяготею к укоризне
За то, что сам порой не узнаю
Этапные фрагменты прошлой жизни.
Не книга — а кромешный компромат,
Сплошь — страсти и напасти черной масти...
Как будто вновь, сто лет тому назад,
Свое досье листаю в оперчасти.
Читаю — и мурашки по спине
От пьяных бредней грязного клошара!
И если книга вправду обо мне,
То автор не достоин гонорара.
Разумней было б строки «причесать»,
Воспев судьбу в иной аранжировке...
Но проку-то от этой лакировки? —
Ведь даже я, при всей своей сноровке,
Стихи успел не раз переписать,
А в жизнь не смог внести корректировки!