10. (julik_@chat.ru) 2002/02/09 14:07
[ответить]
>Опять нихрена не понял. (смайлик)
1) Почему опять?
2) Собственно, это просто была не очень удачная попытка выразить свое скептическое отношение к такому жанру в целом. Я на самом деле мало что в этом понимаю, но, по-моему, это и есть постмодернизм (весь мир есть текст и т.д. :-))
9. (julik_@chat.ru) 2002/02/09 00:04
[ответить]
Смешались в кучу кони, люди, христианство, пушкиноведение и "Всадник без головы". Наверное, это субъективно очень хорошо в своем смысловом контексте, и к текстуальному полю вашей литературной игры не зарастет народная тропа...
:-)
8. Tally (talia@rbcmail.ru) 2002/02/03 02:08
[ответить]
Выот, читала комментарии, много улыбалась:) Ну с Борхесом тебя, конечно, сравнивать не стоит, он хотя и не лишен некоторых способностей, но до тебя ему явно как до луны. Шергин с Лесковым неплохие ребята, странно правда, что среди них твое место, что еще вообще есть такие. Ведь если разобраться, что представляет собой мировая литература? Интеллектуальные скучноватые болваны вроде Кортасара и Джойса или, прости Господи, Кальвино, более ориентированные на чувство Маркес и Сэллинджер, занудливые ипохондрики Сартр и Камю. Набокова вообще упоминать не будем, судя по рецензиям на графомании.ру, он сейчас не в фаворе, сейчас кто угодно пишет "настроенчески моложе, свежей. Задорней и эрегированней." С Набоковым тебя сравнить - уже все равно, что в душу плюнуть. Ну, в общем, имеется, наверно, еще пара-тройка подающих надежды авторов - там Уальдер, Фолкнер и прочая мелочь, но они, я считаю, недостойны даже того, чтобы писать о них тут. Кто они все по сравнению с тобой? Какой Борхес, кто это, в самом деле?
Дыа, чего-то я отвлеклась, хотела же по сути. Это желчь кипит во мне, зависть к великим (то есть к тебе, гы, гы) не дает мне покоя...
Так вот, по сути:
Приятно и познавательно узнать, что ты ненавидишь русского крестьянина, вот только в общий стиль это как-то не вписывается. Ты либо всех ненавидь, либо уж и с крестьянином сдерживайся. А то этакий крик души получился. Видать очень достал русский крестьянин.
С порядком слов, пожалуй, переборщил малость, хотя, я понимаю, ритм обязывает... Но фраза: "Торжественностью было всё напитано, теченье времени остановило бег, так, как это всегда в конце бывает августа." уж чересчур напитана торжественностью, чересчур искуственна. Да и ритм сам фразой следующей ломается же все равно.
"Мы вышли все на воздух" - как-то не из того абзаца, где расположено. Получается типа: Пушкин - талант, Кюхля - бездарь, мы - вышли на воздух, в огороде - бузина, олень - животное...
На три вершка мозги разлетелись? Вершка? После того, как у него в голове пуля разорвалась? На 13,35 см? Может ты вершок перепутал с чем-нибудь?
Повторение всего по два раза (в конце) - это если вдруг кто-то что-то не поймет сразу, да?
А вообще очень неплохо, мне правда понравилось (местами). Борхес, натурально, и рядом не валялся:)))
Надеюсь, ты не обидешься, а твои поклонники меня не поколотят:))
7. (th0mas@yandex.ru) 2002/01/27 20:16
[ответить]
Assassination
(Уважительная пародия на А.А.Ботева)
"Всю дорогу до ресторана Пушкин был застенчив. Дельвиг рассыпал зубочистки на полу дрожек - ненавижу Дельвига, толстый, близорукий, не может отличить шато-д'икема от шато-д'отана, хотя, казалось бы, и слепой разберет, где шато-д'икем, а где шато-д'отан - тут вообще глаза не надобны, да и на что тебе глаза-то, сволочь? Под очками прятать? Народец! В дрожках хохотали, пинали Дельвига в филейные части, а Пущин так даже взобрался на него верхом, когда Дельвиг наклонился, собирая зубочистки. Один только Пушкин был всю дорогу застенчив и не разделял общего веселья, и даже Дельвига ни разу не пнул.
Швейцар у подъезда изогнулся, протянул руку в белой перчатке, помогая Гению сойти с дрожек - а глаза у самого, что хоть на них десять пар очков напяль, не поможет, так и текут маслом, смальцем поганым, хоть прямо с Дельвига очки сними и напяль - не поможет. Ненавижу российского швейцара! Пушкин зарделся, принимая руку, ступил ножкой на грубый серый камень - переулок перед рестораном весь был вымощен, словно тебе Марсово поле, и конские яблоки по булыжнику. Осторожно, не давая Гению наступить в яблоко, швейцар препроводил от дрожек к лестнице - черная крылатка Пушкина трепыхнулась, и защемило бы ее закрывшейся дверью, но тут следом повалила с хохотом вся компания, один только Дельвиг остался в дрожках собирать свои зубочистки.
Ресторан в Северной Пальмире имеет немало типических черт, нам привычных, но иностранного посетителя повергающих в изумление - одни атласные скатерти с бахромой чего стоят. Немец один приезжий надрался как-то вместе с нами и собрался уже было плюхнуться мордой в салат (оливье д'онэ, карибские крабы под соусом тюильри) - и застыл на полпути: "Как же так, говорит, Мартын, брызги ведь полетят на скатерть!" Пришлось ему объяснять, что ерунда это, а не скатерть, и шут с ними, с брызгами, у нас что ни день, то за каждым столом по десять раз в салат мордой плюхаются, и никто о такой ерунде не думает - это, брат, Россия. Мы лучше потом новую скатерть купим, а сегодня плюхнемся мордой от души, и шут с ним, с атласом.
Расселись, хохоча. Пущин все рассказывал про Дельвига, как он там в дрожках над зубочистками, Кюхельбекер прыскал в кулак, один только Пушкин был застенчив, не хохотал и не прыскал. Взял вместо того солонку с перцем, покрутил вдумчиво (потом лишь дошло до нас - при жизни Гения не могли осознать сего: как так, в солонке - и вдруг перец? - а это, брат, Россия!), да и метнул едким облаком прямо в харю подбежавшему половому, так что у того в глотке застряло угодливое "Чего изволите?" - ненавижу российского полового! Грянул смех с новой силой, и где-то за стенкой у господина в ватерклозете увеличилась внезапно энтропия. Сам Метр подошел, ухмыляясь в белую перчатку, - я, впрочем, видел только сапог его.
- Что заказывать будем? - спросил Метр. - На галерее и в зимнем саде все столики заказали уже, только от вас заказа ждем, господа.
- Издержались мы, - сказал застенчиво Пушкин. - Под залог треуголки пожалуйте шато-д'онера в долг.
И добавил ни к селу ни к городу:
- Сами-то мы не местные.
- Все подличаете, Пушкин, - ответил холодно Метр. - Сегодня дежурное блюдо индейка с белым вином под соусом фуариссэ.
Ресторан был пустынен - только слышались за столиками бесплотные голоса, чорт его знает, почему так случилось.
- Индейке рубим голову на глазах у клиента, - промолвил Метр. - Пока готовится, извольте по бутылочке шато-д'оранжа за счет заведения.
Принесли заиндевевшие бутылки. Пушкин все был застенчив. Показалась белая туша шеф-повара с индейкой, зажатой за шею красным кулачищем - ненавижу шеф-поваров. Откуда-то на атласной скатерти очутилась доска - не доска даже, целая плаха. Взлетел и опустился мясницкий тесак. Голова Пушкина покатилась на блюдо с соусом фуариссэ.
- Сик транзит, - сказал Метр д'отель.
Так мы и ели их вместе - Гения и индейку, орошая слезами и белым вином, и только к концу нашей тризны появился наконец запыхавшийся Дельвиг, который собрал было свои зубочистки, но тут же снова рассыпал их по дороге".
Nothing personal, WBR
Sergeant
6. 2002/01/22 18:35
[ответить]
Я не согласен с примитивным пониманием "не значение, но смысл". Я часто говорю без смысла, но со значением. "Смысл" у Руднева - обычная объективация говорящего. Функция субъекта - претворение: следовательно, смыслом может оказаться само претворение значения. Само развитие текста (даже по самой примитивной линии), имеющее "смыслом" само развитие текста - оказывается признаком субъектности. Здесь понятие смысла, в общем, упраздняется, потому что "развитие текста" - не что иное как обычное существование субъекта (смысл - это обязательно прибавление к обычному).
5. (Annavanzon@aol.com) 2002/01/21 16:22
[ответить]
Дорогой Антон. Прочитала "Гагарин Сон" и это. И очень осталась довольна. Нравятся мне определённо Ваши байки. Нейтарльной прозрачностью настроения. Смесью мистического откровения с мировым абсурдом. Живя среди улыбчивых позитивистов, коих тут пруд пруди, очень по этому тоскую. За это очень люблю ирладскую литературу. И Вас.
Ваша Анна.
4. 2002/01/21 11:04
[ответить]
Пусть слово это булет невпопад...
Малыш
Ветры ли веют сыпучие, тверди ли ноют зыбучие - ничто не тревожит Ботева, ничто не шевелит его. Торчит из бархана сверкающий шпиль ботевского шлема - мимо него стадами бегут ящерицы, верблюды, змеи, птицы - но они не привлекут его движения. По ночам звёзды кружат вокруг его пика и зовут: "Иди к нам, Писатель", - но не обращает на них внимания Писатель, звёзды - что мухи для него. Сидит он или стоит или лежит - никто не знает, потому что: ведь гигантские пески сокрыли его тело, великие тонны давят ему на плечи, страшные течения срывают с него одежды. Только время бессильно перед ним как ягнёнок перед волком, как глаза лошади перед глазами опытного дрессировщика, как короед перед своей судьбой. Глаза его погружены в бездну, а язык срывает божественный виноград - но даже занятый самым великим зрелищем и самой чудесной пищей, он не перестаёт думать о Мире. А Мир знать не знает о Ботеве, потому что Мир не ЗНАЕТ!!! Не ЗНАЕТ!!! Не ЗНАЕТ!!!
Баларама.
3. (igel@vnet.ee) 2002/01/19 15:15
[ответить]
Прочитала с удовольствием :)
Улыбалась много :)
Оригинальность сюжета не позволяет мне ссылаться на Хармса и Терца :)
Логика обалденная... ну что с тебя, с математика, взять ?:)
Лара
1. Pudik (andreyx.pudeyev@intel.com) 2002/01/18 15:52
[ответить]
Хорошо... Только за Кюхельбекера обидно. Не заслужил он такого...
И где же реализм? Пуля разорвалась внутри головы. Нестыковочка - не было тогда разрывных... ;))))
Однако образ Отца - вот что приводит в восхищение!!!
По наивности своей я полагал что Отец - это и есть Бог... Но бог говорящий о том что дуэль состоялась с божьей помощью - просто удивителен, велик и непостижим...
А числовая символика? по моим подсчетам, в поездке участвовало 13 человек... Никуда не годится.. А уехали - 11 (или 12, вместе с отцом)