(Сказка о еврейском пирате доне Яакове де Куриэле)
Сказочная повесть была опубликована в "Антологии странного рассказа" http://petrovka.ua/product.php?code=139251 (Донецк 2012) под псевдонимом Бустанай.
- Можно плыть, Адмирал, море стало пурпурным.
Люди уже ждали, сбившись в тесную толпу в кольце догорающих ночных костров, а совсем недалеко от поляны начиналась пока смутная рассветная дорожка, ведущая прямо к берегу. От поляны её отделяла небольшая тёмная полоска, её можно было пролететь на одном дыхании.
- Вперёд!
Всё как всегда: главное добраться до воды. Почти все в одной руке держали факел или фонарь, но несколько самых опытных предпочли им амулеты.
Бежали быстро, но без суеты, тёмную полоску пересекли действительно на одном дыхании и вступили на тлеющую розовым дорожку. Лес с обеих сторон, как старый шулер, перемешал чёрные ошмётки ночи с серыми испарениями холодной чащи. Он дышал в лицо сырым, грибным запахом и болотной гнилью, и хищным зверьём. Оттуда тянуло таким холодом, будто в чаще ещё лежал не расстаявший с прошлой зимы лёд. В неправдоподобной тишине неясные фиолетовые тени гуляли по самому краешку света. Чем ярче разгоралась под ногами дорожка, тем темнее становилось в лесу, и тем нахальнее и проворнее тянулось что-то цепкое и мерзкое к бегущим. Вот уже в дыхании людей послышался хрип страха, и страхом запах их тяжёлый пот. Слишком пристально вглядывавшегося в эту тьму молодого Калао легонько чиркнуло по лицу (веткой? когтями?). Кто-то не выдержал и выстрелил в темень. Но тут им в лица плеснуло россыпью потрясающе ярких искр. Море!
Оно действительно было пурпурным и горело ярче самого солнца. Ослеплённая толпа стремительно похватала лежащие на песке лодки, швырнула их в неожиданно тёплую воду и кинулась следом. Люди всё делали стремительно: карабкались через борта, вставляли вёсла и начинали лихорадочно грести. Теперь не из страха, он растворился ещё на залитом розовым огнём и недоступном лесному мраку берегу. Просто им хотелось побыстрее оказаться на кораблях.
- Все целы.
Это было замечательно: полные гроздья улыбающихся, залитых пурпурными отсветами лиц, ни одной недостачи.
На флагман, как всегда, первым поднялся Яаков Длинный, бережно опустив на палубу принявшего обет неподвижности Толадато. Когда Адмирал занял своё место на мостике, оба мага уже удобно устроились на носу на пахнущем ракушками стареньком коврике.
После молитвы все молча ждали, это была традиция. Но Адмирал решил не томить людей.
- Два "испанца", "купец" с серебром и "охранник".
Серебро - лучшая добыча, но и тяжёлый труд, это знали все.
***
Брат Дього со скучающим видом поднялся на капитанский мостик и с сонной улыбкой стал обозревать пространство. Прозрачная вода казалась холодной и неимоверно глубокой, а корабль - горсткой связанных ниточкой щепок. На всё воля Божья.
- За нами идёт Куриэль.
- Я знал, - спокойно ответил капитан. - С самого начала предчувствовал. Четыре корабля, как обычно?
- Ага, как обычно. И, как обычно, удалось почувствовать, откуда они приближаются, только когда они подошли совсем близко. Они вон там.
- Ужели, святой отец, не справитесь с проклятыми иудейскими колдунами?
- Посмотрим. Они ведь не нечисть, так что тут молитвами отбиться не удастся. Сила на силу.
- Знаю. Каждый год ускоки* с помощью своих шаманов грабят венецианские галеры, и никакие молитвы тех не спасают. Так нам что, переодеться в чистое, и вы изволите нас всех причастить?
- Зачем же так мрачно? Лучше отдайте приказ плыть...вон туда.
- Почему именно туда?
- Там не так давно затонул корабль, трупы раскатало по дну вокруг, их ещё даже рыбы не успели толком объесть.
- И что?
- Нечистое место по иудейским законам. Если они над ним проплывут, куриэлевские колдуны силу потеряют.
- А вы?
- А мне всё равно, я же не по иудейским законам живу.
***
Яркий день, солнце звенит в парусах и головах. Вдруг словно водоросли облепили душу Яакова Длинного, мир стал серым и тошным для Толадато.
- Поворачивайте! Впереди нечистое место!
Такое случалось не в первый раз, так что корабли привычно свернули вправо и полетели вдоль невидимой границы, подгоняемые криками Длинного:
-Ещё! Ещё!
Когда корабли вернулись на курс, кто-то выронил из опущенного рта слова:
- Теперь мы их не догоним.
- Длинный! - Адмирал перегнулся через перила и смотрел на двоих на коврике. -Давайте ветер.
- Сейчас, свой дух восстановим - будет тебе ветер.
Яркость дня из голубой стала стальной, души потяжелели, и на губах появился пресный привкус. Добывать серебро - тяжкий труд.
***
Небо лежало на зыбких морских краях куском дешёвого, старого железа, подрагивало в такт тёмному пульсу, играло мутными бликами. Брат Дього лениво прислонился к мачте, капитан равнодушно его рассматривал.
- Догоняют?
- Угу...
Что-то звонко шлёпнуло в борт, будто кораблю досталась от моря лёгкая, но обидная водяная оплеуха. Брат Дього порозовел, быстро подошёл к борту, перевесился через него и долго смотрел вниз. Потом вдруг быстро выпрямился.
- Мы уходим от них очень странным путём...
- Вы же сами его выбрали, святой отец!
- Да я не к тому. Это наоборот хорошо, в данных обстоятельствах. До ночи они нас не догонят, а там... По моим расчётам, ночью они должны попасть в одно очень интересное место. Гораздо интереснее того, которое они так быстро обогнули.
***
Зеленоватая, тихая ночь, монотонно и уютно поскрипывают снасти, пятна жёлтого света на носу и на корме, пятна жёлтого света и душноватого сизого сумрака в каютах.
- Всё-таки я остаюсь при своём, Адмирал: лучше бы нам без этой беготни через лес.
- Опять ты об этом! Я с таким трудом нашёл этот остров, на котором всё соответствует Высшему Миру: яркий, омывающий душу пурпурный свет, пурпурное море, а вокруг - сырая тьма, полная зверей и чудовищ. И мы, как души тайновидцев или тех, кто возвращается домой после жизни, прорываемся в свет...
- Я всё это понимаю, Адмирал. Но люди боятся.
- Люди всегда боятся, это их естественное состояние.
- Мы потеряли в этой беготне пятерых наших, помнишь?
- А без этого потеряли бы пятьдесят! Пойми, Силы, которым мы подражаем своей жизнью, хранят нас! Они дают нам нашу потрясающую удачу!
- А заодно враги этих сил стали нашими...
- А так не были?
Упрямое, каменное молчание приготовилось было надолго засесть в каюте, но страшный крик с палубы мгновенно выкинул его вон. Вместе со всей командой, высыпавшей под свет палубных фонарей.
Ночь стала угольно-чёрной и какой-то жирной, жирными были и желтоватые отсветы на небе, и грязная пена на волнах. Голые грязно-белые рыбы мелькали под чёрной толщей воды. А корабли окружали торчащие прямо из воды огромные мачты.
Не мачты... Изъеденая, серая, шершавая поверхность мало напоминала древесину, скорее походила на шкуру морского зверя. На крестообразном остове болтались заменявшие парус жуткие лохмотья. Торчащий из них толстый рей вверху каждой мачты был криво обрублен с обеих сторон и на срезах светлело что-то, словно кость, так что казалось - это обрубленные руки. И лики...
Эти бледные пятна в самом верху каждой мачты только напоминали человечьи лица, они могли быть бликом или чем-то налипшим на мачту, натянутой на неё жирной и бледной рыбьей кожей, и от этого становились ещё страшнее. И выражали они тошную, нечеловеческую муку.
Одна из "мачт" уже стояла вплотную к плывшему слева от главного кораблю, налегала всем своим мерзким телом на борт, пыталась зацепить и сломать своими "обрубками" мачту. Выстрелы ей ничуть не мешали. На корабле орали от ужаса, по палубе метались зёрна света.
Тяжёлое заклинание выпало в море изо рта адмирала, будто большая рыба, ударила чудовище и заставило его ненадолго податься назад. Очень ненадолго.
Яаков Длинный, как мешок, швырнул Толадато к подножию фок-мачты, потом кинулся, разбрасывая людей, к грот-мачте, обхватил её и застыл, что-то бормоча себе под нос. Толадато захрипел.
Протекли несколько минут чёрного времени, полного отчаяния и страха злой смерти. Вдруг на верхушках обеих мачт матово засияли белые пятна, похожие на лунный отсвет в зеркале. Два спокойных, светлых, глядящих внутрь себя лица с опущенными глазами, похожие на лица Толадато и Длинного, раскачивались, словно крошечные цветки на толстых, тёмных стеблях.
Адмирал уже стоял у руля, выворачивая его, будто отрывал кому-то голову, пел во весь голос, и скоро к нему присоединилась вцепившаяся кто во что горазд команда. Корабль спятившим дельфином прыгал по жирным, чёрным волнам, не он нёс мачты, они волокли его.
А в это время на правом корабле юный ученик Толадато Дього Коэн упрямо тыкал горящей жердиной в лохмотья хлещущей по кораблю "мачты". Огонь ей был нипочём, зато приправлявшие его слова заставляли отдёргиваться прочь в море. На заднем корабле ученик Длинного Дов, вполне оправдывавший размерами и силой своё имя**, умудрялся вполне ощутимо крушить топором ещё одно чудовище. Молча, сосредоточенно и страшно.
Корабль Адмирала вильнул немыслимым образом, почти встал на борт, и концы рей, ставших руками двух призрачных копий колдунов, разнесли в щепки две попавшиеся на пути "мачты". Адмирал едва успел выровнять судно, как ему пришлось приспособить его движение к новому выпаду, смявшему два страдальческих лика.
Корабль носился по кругу, похожий на бойцового петуха. Люди, много раз омытые кипящим потом преодолённого страха и ледяной забортной водой, устали до одури, руки их онемели, хриплые голоса отказывались даже хрипеть.
Прошла вечность, пока показалась зеленоватая луна. Бой был окончен.
***
- Никогда бы не подумал, святой отец, что вы можете что-то знать о подобных местах!
Монах пожал плечами. Капитан долго и внимательно разглядывал один из перстней на своей правой руке, потом с трудом содрал его с пальца и бросил за борт.
- Жертва морю? - поднял брови монах.
- Не знаю... Пусть не достанется этим тварям!
Монах меланхолично улыбнулся.
- И груз серебра я тоже приказал выкинуть за борт!
- Охота вам заниматься такими глупостями в последние часы своей жизни. И других заставлять.
Капитан пожал плечами.
- Тем более, я вас уверяю - найдут и поднимут со дна.
Молчание медленно и равнодушно прошлось по палубе.
- Серебро, молоко или живая вода, Сила Милости..., - задумчиво проговорил монах. - Для Куриэля всё это символы его веры, именно из-за них он за нами и гоняется. Скажите, вас утешает, что мы погибнем из-за символов чьей-то веры?
- Ничуть.
- А меня утешает...
- Он и за золотом тоже гоняется.
- Золото - это другая последовательность в его жизни: кровь, огонь, Сила Гнева, месть... ***
***
Когда на горизонте показались два корабля, Адмирал подошёл к коврику колдунов. Выглядел он смущённым.
- Длинный, я опять хочу тебя просить, хотя у меня нет такого права...
- А я скажу снова и снова, - встрял Толадато, цедя слова сквозь зубы, - у нас не турнир, мы пираты! Море - не место для благородных игр, дон Яаков.
Слово "дон" Толадато щедро полил самым отборным ядом.
- Оставь, - Яаков Длинный был явно доволен невысказанной просьбой, более того, очевидно, он её уже давно ждал. - Мне в радость любой поединок. Монах там единственный Знающий, так что ты, пожалуйста, не вмешивайся. Я сам. Один на один.
Куриэль покосился на сердито глядящего в море Толадато и стал бочком пробираться к себе на мостик.
***
Если это и был поединок, то поначалу изнуряюще-нудный: испанцы увидели вдали три корабля (видимо, задний отстал), которые некоторое время держались на виду, а затем отстали ещё два. Оставшееся судно, как утверждал монах, было кораблём самого Куриэля. С самого утра он шёл за ними как пришитый, но приблизиться не мог ни на волос, потому что монах сидел на корме на низкой скамеечке, бормотал себе под нос и лил что-то за борт из маленького, тёмного ковшика. От его ли шёпота, сам ли по себе, но ветер вдруг задёргался, став похожим на дразнящую быка тряпку, а волны заплескали в борта короткими, злобными и лишёнными ритма тычками.
В до одури синий, просоленный полдень святой отец сошёл с кормы, напился холодной воды и весело крикнул капитану:
- Всё, не могу его больше сдерживать!
И действительно, с этих пор корабль Куриэля стал медленно приближаться, хотя монах сразу же вернулся к своей ворожбе. Когда он подошёл на расстояние пушечного выстрела, монах встал, размял затекшие члены и, неспеша прошествовав к грот-мачте, плюхнулся прямо на голые доски, прислонившись к ней спиной.
- Как я понимаю, вы ничем больше не можете нам помочь, святой отец?
- Ну отчего же... Я продолжу свою битву и дальше, только переменю оружие.
Новая схватка также длилась мучительно долго. Ядра если и попадали, то лишь царапали борта, выстрелы из прочего оружия производили не больше эффекта, чем хлопушки. Пока монах вдруг медленно не завалился на бок, тихо стукнувшись головой о палубу. Капитан и несколько членов команды искосо поглядели на упавшего, но поднимать его не стали. В ту же минуту ядро разнесло рулевое колесо.
Никто так и не успел понять, откуда появились ещё три корабля, стремительно идущие на помощь главному судну. Стоявшие вдоль борта испанцы грозными голосами запели псалом, будто напоминая себе, пиратам и вообще всем, кто мог бы услышать, что Куриэль не берёт в плен подданных испанской короны, мстя за свой едва не состоявшийся костёр и за множество состоявшихся костров его друзей и близких.
В этот миг у синего неба и зеленовато-синего моря стал непереносимо зовущий вид, совершенно пустой и прозрачный, будто приглашающий пролететь их насквозь, и те кто догонял, и те, кто убегал, сразу забыли обо всём лишнем.
***
Они снова шли по горящей пурпуром дороге, на этот раз обратно, от моря. Пурпур за их спинами был точно такой же яркий, как когда они выходили, хотя нынче им грел затылки закат, а не восход. Разве что, ко всему примешивался лёгкий оттенок тёмного, усталого золота. Будто тусклая полоска зернистого, томительного закатного света легла на душу, напоминая, что их стало меньше на двух человек, и что поход был трудным и горьким. Но они вернулись и они несли сундуки с серебром.
Лес по обе стороны тропы стоял сизо-серый, туманный, выдохшийся и пустой. Он пах сырыми камнями и истосковавшейся по солнцу хвоей, но не было в нём ни одного движения и ни звука.
Адмирал шёл, как всегда, впереди всех, беспечно помахивая фонарём. В осторожности не было нужды, как всегда, когда возвращаешься на закате.
Скоро они увидели рыжий, уютный свет в окошках поставленных вкруг деревянных лачуг, и рыжий, острый огонь охранных костров, вокруг которых суетились слуги. Их ждал долгий отдых и тихий, пропитанный запахами вина и тёплой еды воздух дома.
До следующего раза, когда море станет пурпурным и им снова придётся развязывать узлы из двух намертво переплетённых цепочек: серебро, Сила Страха, молоко, золото, живая вода, огонь, Сила Милости...
* Ускоки - народ, живший на побережье Далмации (Югославия). До 18 в. занимались пиратством, нападая, в основном, на венецианские галеры. Существуют документы, отчёты венецианских капитанов, где те объясняют свои неудачи в борьбе с ускоками их познаниями в колдовстве.
** "Дов" на древнееврейском означает "медведь".
*** Святой Отец перечисляет каббалистические символы, связанные с двумя противоборствующими божественными силами Милости и Гнева. Кстати, пурпурный цвет и символ моря тоже являются символами одной из божественных сил, последней, непосредственно связанной с нашим миром.