Даль Мона. Альби

Глава 2

Шум в зале стоял оглушительный. Быстро захмелевшие гости вели оживленную беседу, стараясь перекричать друг друга. Жан де Монвалан вздохнул. Сказать по-правде, он предпочел бы уединение всей этой кутерьме. Терпел он из последних сил.

Жан мрачно взглянул на виночерпия, собравшегося было подлить ему вина, и накрыл ладонью константинопольский кубок. В другой раз он пил бы не меньше собравшихся в замке гостей. Но сегодня лучше оставаться трезвым.

Жан бросил беспокойный взгляд на Колетту, с которой был помолвлен еще в детстве. Теперь она ослепительная красавица - его невеста.

За спиной громко захохотали в несколько голосов. Жан скрипнул зубами, оглянулся. Опять этот отец Бернар, священник, обвенчавший их в замковой часовне. Он где-то шатался около четверти часа, вернулся в зал еще пьянее, чем был, и теперь продирался сквозь толпу веселых молодых людей, отпуская такие непристойные шуточки, что Жан забеспокоился, не услышала бы Колетта.

- Места себе не находишь, сын мой? - проговорил отец Бернар, усевшись рядом с новобрачным. - Понимаю. А, поняв, не осуждаю тебя. Живи, пируй, веселись! Кто знает, что с нами будет завтра?

- Не кажется ли вам, дорогой отец Бернар, что это ересь? - отозвался Жан.

- Ересь? - Бернар икнул и вытер рот ладонью. - О чем ты говоришь, сын мой? Еретики заканчивают свою жизнь у столбов, а я туда, видит Бог, не стремлюсь.

Отец Бернар взглянул на Колетту и отхлебнул из кубка.

- Восхитительно! Дар богов! Просто нектар и амброзия!

Слова священника прозвучали двусмысленно. Жан с каменным лицом крутанул кинжал, лежавший на столе. Клинок повращался и замер, устремив острие на отца Бернара.

- Вы, святой отец, поклялись сохранять обет безбрачия, так ведь? - проговорил Жан, не сводя с толстяка взгляда голубых глаз.

- И впрямь, - смешок отца Бернара прервала громкая икота. - Но ведь все мы, смертные, чем-то жертвуем в жизни. Разве не так? Мальчик, - крикнул он виночерпию, - наполни до краев вот этот кубок!

Отец Бернар еще что-то говорил, теребил рукав его камзола, пытался шептать на ухо, дыша в лицо винным перегаром. Жан оттолкнул эту противную морду. Он даже не взглянул на святого отца. Он все глядел на Колетту. Она о чем-то говорила со своей матерью, и в желтых лучах вечернего солнца, вливавшихся в стрельчатые окна, плясали изумрудные пылинки.

Сегодня улыбка Колетты была особенной и говорила ему о многом. Голубой бархат платья очень шел ее юности - казалось, Колетта окутана самим небом. Ее волосы, расчесанные на прямой пробор - символ девственности - сверкали на солнце. Она бросила в сторону Жана взгляд, опустила ресницы, показав полумесяцы век и совершенство светлого лба.

Жан был потрясен красотой Колетты. Она будет принадлежать ему. Сегодня. И всегда. Он желал, он жаждал ее до безумия.

Жан потянулся за кубком, но, вспомнив, что он пуст, опустил руку.

- Эй, мальчик! Сюда!

Возглас, выведший молодого графа из задумчивости, конечно, принадлежал Бернару и относился к виночерпию. Воистину, святой отец ни в чем себе не отказывал. Просто удивительно, как в его желудке смогло поместиться все, что он съел и выпил в этот вечер. Жан помрачнел. Ему страшно хотелось встать, взять за руку Колетту и увести куда-нибудь, где их никто не побеспокоит. Послать всех к черту. Или накидать святому отцу пачек, чтобы впредь вел себя скромнее. Такие внезапные порывы были у него нередки, и Жану каждый раз приходилось себя сдерживать.

- Смею заметить, ваша светлость, что погребок у вас что надо, - сказал отец Бернар.

Карл де Монвалан положил горячую ладонь на запястье сына, в глазах его появился ледяной блеск. Он улыбнулся.

- И он опустошит его до наступления утра, - проговорил граф, наклонившись к сыну.

- Ты ничего не хочешь рассказать мне, отец? - спросил Жан.

- Да, нам следует поговорить. После. Сегодня твой день, мой мальчик. Я не хочу, чтобы ты думал о чем-то, кроме своей юной жены.

Жан покраснел.

- Хорошо, отец. Скажи только, папа действительно хочет начать крестовый поход против юга?

Карл отвел глаза. В нем закипала ярость. Он окинул взглядом зал и заметил новую группу музыкантов, только что прибывших. Вместе с ними вошли пилигримы, мужчина лет сорока и девушка. Их широкие плащи и шляпы имели жалкий вид. Было ясно, что люди эти давно в пути.

Карл с любопытством разглядывал новых гостей. Интересно, откуда они и куда держат путь? Случалось, путники останавливались в замке Монвалан по дороге в Тулузу, и всегда им оказывалось гостеприимство. Вот и на этот раз Люк - распорядитель свадебного пира - провел их к свободным местам за столом в нише. Карл не придал значения появлению путников, но тут заиграли одну из мелодий, которые обычно принято исполнять на свадьбах, и девушка поднялась со своего места. Она прошла на середину зала, выдержала паузу и запела.

Голос был слегка приглушенный, всем хотелось получше разглядеть певицу. Волосы цвета темной меди обрамляли лицо редкой красоты, отнюдь не безупречное, но каждая черта ее облика говорила о том, что девушка эта рождена для страсти.

Карл заметил, как Жан смотрит на нее. Он поднялся и отошел к окну. Слушая пение, Карл думал о разговоре с графом Раймундом, о своем сыне и бедной Колетте. Будет ли у этой свадьбы счастливое продолжение, и во что перерастут угрозы папы Иннокентия III? Пьянящий вечерней свежестью воздух проникал через высокое стрельчатое окно. Карл повернулся и пошел вдоль стола к своему месту.

В этот момент музыка смолкла, и тогда те из гостей, кто находился поблизости от певицы, увидели на ее глазах слезы.

Одна мелодия сменила другую. Карл тронул сына за локоть:

- Жан, тебе следует потанцевать со своей невестой. Все ждут, что ты выведешь ее в центр зала.

Молодой граф поспешно поднялся и, подойдя к Колетте, протянул ей руку. Она одарила его благодарной улыбкой. Молодожены первыми начали танцы.

- Возьми еще мяса, Мари, - сказал Бенедикт, обеими руками подавая ей глиняное блюдо.

- Я сыта, спасибо.

Мари с грустью смотрела на танцующих. Это был иной мир, мир, на который она смотрела лишь издалека, никогда не приближаясь. А так хотелось, порой так трудно было оставаться собой. Танец был красив, движения грациозны. На это можно было смотреть бесконечно. Рука об руку молодые приблизились, но Мари не отводила глаз лишь от жениха. У девушки перехватило дыхание от его гордой красоты. Она отреагировала на приближение Жана подобно струне - все дрожало и ныло внутри, сердце бешено колотилось.

Молодой граф улыбнулся невесте, и Мари почувствовала первый укол ревности.

- Как зовут жениха? - спросила Мари у соседки по столу, пунцовой от выпитого вина.

- Это Жан де Монвалан, наш молодой хозяин, - с готовностью отозвалась та. - Видела ли ты когда-нибудь рыцаря красивее, чем он?

Никогда, мысленно ответила Мари.

Жениха и невесту окружили молодые люди. Они громко смеялись, оттесняя Жана. Он отвечал на их колкости, пытаясь избежать их крепких объятий.

- Что происходит? - спросила Мари.

- Не удивляйся, - рассмеялась женщина. - Старая традиция. Пришло время молодому господину и его невесте познакомиться поближе.

Жана повели к лестнице, ведущей в башню. Невесту - к лестнице напротив. У нее была грациозная походка, на щеках рдел румянец застенчивости.

Мари потупила взгляд и уставилась в глиняную кружку, где на поверхности вина теплился тусклый отблеск факела.

- Что с тобой? - Бенедикт с озабоченным видом наклонился к Мари.

Девушка улыбнулась:

- Закружилась голова. Наверное, я слишком устала. Хорошо бы как следует выспаться.

- Сейчас я позову распорядителя праздником. Наверное, в этом замке найдется место, где мы могли бы переночевать.

- Не беспокойся, дядя. Посиди, если хочешь, еще. Выпей за счастье молодых супругов. Я хочу немного прогуляться.

Солнце закатилось. В воздухе висела сиреневая дымка, еще окрашенная неясным отблеском заката. Было холодно. Пахло смолой и поспевающим на вертелах жарким. Высоко на стене горели факелы. Занятые делом слуги казались Мари лишь ожившими тенями. Звуки лютни и свирели преследовали ее. Если в эту минуту она никого не хотела видеть, то потому, что осознала, как безгранично она одинока. Она прислонилась к холодной каменной стене и вздохнула.

- Мари? Неужели это ты, девочка?

Мари повернула голову и увидела идущую к ней невысокую полную женщину в светлом платье и меховой накидке. Дымчатые вуали ее немыслимого головного убора как паруса наполнились вечерним воздухом.

- Жюли! - воскликнула девушка. - Вы здесь!

- Да, как видишь. - Женщина выглядела довольной. - Я очень рада, что встретила тебя. Ты очень выросла.

- Да, госпожа, я выросла, но меня это почему-то не радует.

Мари не успела опомниться, как попала в объятия дамы.

- Я совершенно случайно повстречала Бенедикта, - говорила Жюли. - И он сказал мне, что пришел с тобой. Дай хоть на тебя полюбуюсь! - Не выпуская Мари из объятий, Жюли де Перигё внимательно осмотрела девушку. - Ты так похожа на мать!

- Мама умерла.

- Да, я знаю, моя дорогая...

- Что? Знаете?

- Да. Бенедикт сказал мне.

- Поэтому вы вышли, чтобы разыскать меня?

- Не только. Я знала тебя ребенком. И считаю невозможным оставаться безучастной к твоей судьбе.

- Спасибо.

- Куда вы направляетесь?

- В Альби. Бенедикт считает, что там мы поймаем свою удачу.

- Дай-то Бог.

- Я тоскую о маме. Знаете, Жюли, как мне ее не хватает...

В глазах Мари заблестели слезы. Жюли еще крепче прижала ее к себе, успокаивая, как ребенка.

- Честно признаться, госпожа, мы с дядей хотели заехать к вам в Памье, - сказала Мари, вытирая глаза.

- Вот как! Бенедикт не сказал об этом ни слова. Это правильно, Мари, ворота Памье всегда для вас открыты. Я рада буду видеть вас в своем доме. Я достала древние рукописи, их нужно расшифровать. Присутствие Бенедикта будет очень кстати.

- О, дядя любит разные загадки! - воскликнула Мари и рассмеялась.

Жюли, правительница Памье, была родной сестрой графа Амьери де Перигё, самого доблестного рыцаря юга Франции. В ее родовом замке был настоящий двор любви. Прекрасные юные служанки окружали ее, трубадуры и рыцари. Умная и общительная Жюли в вопросах веры разбиралась не хуже епископа, но ее личные убеждения были таковы, что, узнай об этом церковь, графиня могла бы жестоко пострадать.

С Бриджит, матерью Мари, Жюли де Перигё познакомилась в Париже. Муж Бриджит был известным парфюмером, в его лавку приходили многие богатые и влиятельные особы. К Бриджит Жюли относилась по-особенному. Между ними что-то было, какая-то смутная связь. Когда Жюли приезжала в лавку, сам воздух точно накалялся, было что-то, наводящее на мысль о плотской любви, грубой и нежной одновременно, о запретах. Маленькая Мари не выдерживала присутствия графини и пяти минут, хотя та всегда была с ней ласкова, и в смущении выбегала из комнаты.

Но теперь все изменилось. Теперь на Жюли девушка смотрела другими глазами.

- Что ж, решено! Буду рада принять вас в замке, - проговорила графиня и похлопала Мари по руке.

- А разве вы не останетесь здесь?

- О нет! Мне гораздо комфортнее дома. Я уеду утром. Вы могли бы составить мне компанию.

- Не знаю... Как решит дядя.

- Вот и спроси его!

И Мари спросила, но совсем о другом.

- Госпожа, а молодой хозяин замка... Это ведь его свадьба? Вы хорошо знаете его?

- Да, моя девочка, - с готовностью отозвалась Жюли. - Юного Жана я знаю давно. Он мой крестник. Очень красивый, правда? В роду Монваланов есть примесь испанской крови, и время от времени она дает о себе знать.

- А его невеста?

- С Колеттой их помолвили, когда они были еще детьми. Прекрасная пара. И любят друг друга. Это так хорошо!

- Да, - проговорила Мари. - Хорошо...

Она совсем загрустила. Графы, герцоги... Все это так нереально. Они могут ласково говорить с тобой, улыбаться, вот как теперь Жюли, но все же это люди иного мира, в который дороги нет. Не было, даже когда семья была богата, и Мари была завидной невестой, дочерью парфюмера, а не нищей бродяжкой.

Мари вздохнула. Золотая молодость Жана де Монвалана и восхитительная красота его невесты...

Ложась спать в комнате со слугами, она думала о нем. Луна поднялась над стенами замка, осветив ночное небо голубоватым мерцанием. Это в очередной раз напомнило Мари, как она одинока.

Оставить комментарий © Copyright Даль Мона (monadall@yandex.ru) Размещен: 30/08/2012, изменен: 30/08/2012. 14k. Статистика. Глава: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: Начало XIII века, крестовый поход на юг Франции под предводительством Симона де Монфора, целью которого является преследование еретиков. Битва за Альби, взятие и разграбление города крестоносцами. И в это сложное и страшное время начинается роман парижанки Мари, родные которой объявлены еретиками и убиты, и молодого графа Жана де Монвалана, выступившего на стороне мятежных баронов Прованса, и считавшего Симона де Монфора своим личным врагом.

Даль Мона : другие произведения.

Альби